Они, должно быть, спросили Мэтта, известно ли ему что-нибудь о Треворе Хьюзе. Или же Мэтт пришел к ним по собственной воле и рассказал им, что помнил о том утре, когда собаки вели себя так странно. Если Ив убила Хьюза, их заинтересовало, что она сделала с его телом, и в конце концов они принялись копать.

Уверена, что им хотелось бы предъявить Ив обвинение в том, что она застрелила Джонатана, но они боялись, что ее оправдают. И они нигде не обнаружили следов Бруно. Но когда откопали кости Тревора Хьюза, то вместе с ними нашли пулю от того ружья, того самого, которое было у Джонатана, когда он учил Ив стрелять по голубям. И, должно быть, нашли также часы Хьюза, по которым его опознала жена. Наверное, у них ушла на это не одна неделя, после того как они сначала арестовали Ив. Мне действительно хотелось бы знать, как они состряпали все это: я имею в виду, обвинили ли они ее в убийстве Джонатана, а потом вместо этого предъявили ей обвинение в непредумышленном убийстве, просто чтобы задержать ее? И когда они решили, что у них достаточно доказательств и можно не сомневаться в вынесении обвинительного приговора по обвинению в убийстве Тревора Хьюза?

Онемевший от удивления Шон смотрел на нее во все глаза. Лиза улыбнулась ему.

— Я говорила тебе: мне хотелось бы стать адвокатом. Я заинтересовалась законом.

— Ты способная девушка. Не уборкой у той старухи тебе следует заниматься.

Лиза пожала плечами. Какая разница, если это было всего лишь временной работой. Она принялась убирать со стола судки для готовых обедов.

— Хочешь чашку чая?

— Через минуту, — сказал Шон. — Сначала мне надо кое-что рассказать тебе. Теперь моя очередь. У меня есть что рассказать тебе.

Она налила чайник, зажгла газ и, перехватив взгляд Шона, уменьшила огонь.

— Что же, говори.

— Меня приняли на курсы менеджеров.

Она отреагировала кисло и тут же пожалела об этом, понимая, что следовало бы поздравить его. Но она сказала:

— Что ж, ты знал, что тебя примут. Он багрово покраснел.

— Все было далеко не так просто. На самом деле это было рискованное предприятие. Из двухсот претендентов взяли только пятерых.

— И ты один из пяти? Это здорово.

Должно быть, это прозвучало доброжелательно, но безразлично, возможно, говорила она с материнской снисходительностью. Шон сказал:

— Послушай меня, Лиза. Подойди и присядь. Тяжело вздохнув, она присела рядом с ним.

— Курс начинается с нового года, но они хотят, чтобы я приехал туда на следующей неделе. Это в Шотландии, местечко возле Глазго. Меня хотели разместить в квартире вместе с четырьмя другими, они организуют это таким образом, но ты будешь со мной, поэтому я сказал, что устроюсь сам. Я ни словом не упомянул о фургоне, я не рассказывал им о моих личных делах.

— Глазго, — произнесла Лиза. — Это, вероятно, очень далеко от того места, где находится Ив. Но я не думаю, что это продлится долго, правда? Ты говорил, кажется, о полугоде?

— Лиза, надеюсь, это только начало. Ты невнимательно слушаешь меня. Начинается новая жизнь. У них грандиозные планы, и мне помогут, как только убедятся, что я успешно справляюсь с учебой. Во-первых, сейчас речь идет об одном магазине, а они все время строят новые отделения. Одно возводится на МЗ. Надеюсь, мне удастся стать помощником управляющего в каком-нибудь их отделении в будущем году. Они помогут с ссудой на квартиру.

Шон, должно быть, понял, что Лиза не знает, что такое ссуда. Пока он объяснял, что такое ссуда, Лиза беспокойно ерзала, ей вдруг больше всего на свете захотелось выпить чашку чая, но неудобно было встать и приготовить чай. Шон продолжал держать ее за руку, вынуждая ее сидеть рядом.

— Для меня это громадная удача. Это даже заставило меня отнестись к себе иначе, как будто я не тот человек, за которого выдавал себя, я лучше, я мог бы иметь собственное дело, стать достойной доверия личностью, сделать настоящую карьеру.

«Да, — подумала Лиза, — ты даже разговариваешь иначе. Ты вдруг научился правильно произносить слова и выражать свои мысли». Потом Шон поразил ее.

— Есть кое-что еще, о чем я хочу сказать тебе, любимая. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, я хочу, чтобы мы поженились.

В ответ на это ей удалось выдавить из себя только одно слово:

— Поженились?

— Я знал, что это удивит тебя, — Шон наклонился к ней и быстро поцеловал ее в щеку. Он нежно произнес: — Ты глупенькая малышка, как ты покраснела! Если это из-за твоей мамы, так мне на это наплевать. Я отношусь к тебе так же, как относился бы к другой девушке, из нормальной семьи.

— Шон… — начала Лиза, но он не обратил внимания на то, что она хочет сказать.

— Мне будут платить во время учебы, это вторая важная вещь. Надеюсь, тебе не придется больше работать. В любом случае я не хотел бы, чтобы моя жена подрабатывала уборкой. А когда появятся ребятишки, ты сама захочешь сидеть дома.

На этот раз она закричала, чтобы прервать поток его слов:

— Но мне еще нет семнадцати лет!

— Все в порядке. Чтобы выйти замуж, тебе должно быть больше шестнадцати, а не семнадцати. Семнадцать лет нужны для получения водительских прав.

Лиза расхохоталась. Это было выше ее сил. Хоть это и не похоже на него, но Шон, должно быть, просто разыгрывает ее. Прошло секунды две, прежде чем Лиза поняла, прежде чем она увидела по оскорбленному лицу Шона, что он говорит более чем серьезно.

— О Шон, не смотри так, не будь таким глупым.

— Глупым!

— Ну конечно, глупо говорить о женитьбе и об этом, как ее? О ссуде. Нам еще жить и жить. Я ведь даже не по-настоящему взрослая. По закону я не могу ни подписать контракт, ни составить завещания, ничего такого!

— Заткнись со своим проклятым законом, слышишь?

Несколько опешив, она поднялась и направилась к плите.

— Я хочу чая, если ты не хочешь, — произнесла она холодно, как говорила Ив.

Шон рассердился, таким она его еще не видела. Внезапно Лиза поняла, что она никогда раньше ему не перечила, события развивались по его сценарию, вплоть до этого вечера, но сейчас султан смотрел на ее голову и точил свою саблю.

— Я не против поехать на время в Шотландию, — примирительно сказала Лиза. — Мне даже хочется оказаться для разнообразия в другом месте. Давай попробуем. Возможно, тебе не понравятся курсы.

Шон взял свой чай, не сказав «спасибо».

— Лучше послушай меня, Лиза. Подумала ли ты о том, что с тобой станется без меня. Ты погибнешь, пропадешь. Из-за того, как эта сука воспитала тебя, одна ты не проживешь и пяти минут. Ты далее не знаешь, что такое ссуда! Ты не знала, что такое таблетка! Лучшее, что ты можешь делать, чтобы заработать себе на жизнь, это заниматься уборкой или собирать яблоки. Ты не знаешь ничего, кроме всякой книжной чепухи. Она сделала тебя не приспособленной к жизни, и ты будешь нуждаться во мне, чтобы как-то прожить.

Это было эхо Бруно, слов Бруно, произнесенных около заброшенной станции. Лиза поднесла чашку с чаем к губам, но чай показался ей безвкусным.

— Я буду твоим мужем. Буду присматривать за тобой. И надо сказать, я делаю очень большое дело, если вспомнить, что собой представляет твоя мать. Уж не думаешь ли ты, что я предпочитаю этот потрепанный старый фургон приличной квартире? Было бы замечательно делить ее с теми парнями, но я несу ответственность за тебя, я знаю это и поведу машину и фургон в Глазго в пятницу. Я не стану говорить, что возьму их в любом случае, поедешь ты или нет, потому что тебе придется поехать, у тебя нет выбора.

— Нет, конечно же, выбор у меня есть.

— Нет, у тебя его нет. Дела обстоят так: тебе придется поехать со мной, потому что тебе нельзя оставаться здесь, не имея крыши над головой, не имея ни семьи, ни друзей, и — надо смотреть в лицо фактам, любимая, — ни какой-либо профессии, положа руку на сердце. Ты больше тянешь на шесть лет, чем на шестнадцать. Это не твоя вина, но так уж сложилось.

Лиза ничего не сказала. Приняв ее молчание за согласие, Шон включил телевизор. Она думала, какой самодовольный у него вид. Выражение его лица было такое же, как у Бруно, когда он решил, что убедил Ив переехать к нему. Немного погодя Шон открыл банку с пивом и отпил из нее. Он, должно быть, сознавал, что Лиза не спускает с него глаз, так как, обернувшись, ухмыльнулся и поднял вверх большой палец, уверенный, что убедил ее. Лиза взяла книгу, которую одолжил ей мистер Сперделл, «Основы английского законодательства», и нашла место, до которого добралась накануне.

Это была первая бессонная ночь с тех пор, как она разделила постель с Шоном, и почти первая, когда они не занимались любовью. Сон не шел, Лиза лежала, думая о том, как сильно она любила Шона, и удивляясь тому, как быстро все изменилось. Как можно испытывать такую страсть к человеку, а потом, внезапно, совершенно охладеть к нему? Несколько слов, вульгарный жест, грубое высокомерие, и все прошло. Не так ли было у Ив с Бруно?

Субботу Лиза провела вне дома, бродя в одиночестве по полям, но в воскресенье шел дождь, и она лежала в постели, читая книгу. Когда она отказалась встать и прибраться в автоприцепе, вытрясти матрасы, помочь ему натаскать воды, Шон обвинил ее в том, что она дуется. Утром они оба отправились на работу и встретились, как обычно, около пяти. Уже стемнело, когда они добрались до дому, на том месте, где стоял прицеп, их окружала кромешная тьма, а у них не было воды. Перед отъездом они забыли пополнить запасы воды. Лиза взяла ведро и фонарь.

Ее поразила нелепость происходящего: на улице льет дождь, а у них нет воды. Лиза поставила ведро под отверстием трубы, выходившей из холма здесь на поверхность, наполнила его водой и отправилась обратно, поскользнувшись и чуть не упав в грязь на обратном пути.

Добравшись до прицепа, Лиза открыла банку кока-колы. Вымыв руки над раковиной, она увидела, что сделал Шон с ее книгами. Она бросила взгляд в сторону жилого отсека, когда потянулась за полотенцем. Кусок суперобложки, треугольный клочок, с красными буквами на черном фоне, валялся на столе. У Лизы перехватило дыхание. У них не было корзины для мусора, только пластиковый пакет под раковиной. При виде его содержимого у Лизы даже голова закружилась. Шон не смотрел на нее, он не отрывал взгляда от экрана телевизора, рядом с ним стояла банка пива, в левой руке была зажженная сигарета. Ей казалось, что Шон сознательно не смотрит на нее, притворяясь, что поглощен происходящим на экране.

Легче было оценить нанесенный ущерб, осмотрев оставшиеся книги, чем рыться в мешке для мусора. Исчезла «Мэри Уолстекрафт», и «Божественная комедия», и «Метаморфозы». Пропал «Мидлмарч». С едким чувством горечи Лиза поняла, что Шон пощадил «Основы английского законодательства» и два романа Гарди. Они принадлежали мистеру Сперделлу, и он знал об этом. Шон всегда был законопослушным. Он не стал бы уничтожать собственность «других». Лиза не относилась к числу «других», она принадлежала ему.

Лиза подошла и выключила телевизор. Шон вскочил, и на секунду Лизе показалось, что он хочет ударить ее. Но в этом она ошиблась. Шон ни за что не ударил бы женщину.

— Зачем? — произнесла она, одно только слово.

— Послушай, любимая, ты знаешь зачем. Ты должна оставить все это позади, ту жизнь. Ты ушла из того места, с твоей матерью покончено, ты теперь находишься в реальном мире. Все эти книги только отвлекают тебя от настоящей жизни. Надеюсь, в будущем они тебе не понадобятся. Нам еще жить и жить. Разве не ты сама так говорила?

Она говорила? Уне не в таком контексте, конечно. Шон торжествовал, он одержал верх. Лиза ощутила такую злость, какую, как она теперь поняла, должно быть, чувствовала иногда Ив.

— Это были мои книги.

— Они были нашими, любимая. Мы уже обсуждали это раньше. Ладно, ты купила их на деньги, которые заработала. Но как бы тебе понравилось, если бы я сказал, что кока-кола, которую ты пьешь, моя, потому что я заплатил за нее свои деньги? Это то же самое.

В его словах отсутствовала логика, а Ив учила ее руководствоваться логикой, быть рассудительной. Ив, должно быть, чувствовала примерно то же самое, когда Бруно притворялся, что руководствуется сознанием общественного долга, прикрывая свое желание безраздельно обладать ею. И похожее чувство она, наверное, испытала, когда, после семнадцати лет борьбы и отречения, надежды, унижения и измены, Джонатан наконец попросил ее выйти за него замуж.

Лиза ощущала свое бессилие, ей нечего было сказать, нетрудно было представить, как он извратит любые ее слова. Она накрыла на стол, приготовила чай, снова включила телевизор, и в знак признательности Шон схватил ее руку и сжал в своей. Они вместе посмотрели эпизод голливудского мини-сериала. Вернее, Шон смотрел его, в то время как Лиза, не отрывая глаз от экрана, думала о своем.

Она могла убирать дом, и таскать воду из источника, и читать книги, но, как сказал Шон, в остальном она была действительно скорее шестилетней, чем шестнадцатилетней. Одной ей не справиться. Даже если бы она работала по восемь часов в день на миссис Сперделл или кого-то другого, вроде миссис Сперделл, она заработала бы только сто двадцать фунтов в неделю, а Лиза сомневалась, что смогла бы заниматься домашней работой по восемь часов в день. Где она жила бы? На какие деньги?

Может быть, кому-нибудь нужны переводы с латинского на английский и ей заплатят за это? Неизвестно, но Лиза сомневалась, что такое возможно. Кроме того, обследовав кабинет мистера Спер-делла, Лиза поняла, что надо иметь удостоверения и всякое такое, дипломы, степени, для того чтобы получить работу, не связанную с домашним хозяйством или расстановкой пакетов по полкам в супермаркете.

Ей негде жить. Джонатан Тобайас помог бы ей, но он мертв. У нее нет отца, лишь один из тех трех мужчин, но он и не подозревает о ее существовании. Похоже, Ив нет до нее дела. Ив не знает, где она или что с ней, но, возможно, окажись она в положении Ив, Лиза также ни о ком не заботилась бы. А может быть, наоборот, Ив очень сильно волнуется, просто умирает от страха с тех пор, как обнаружилось, что Лиза так и не появилась у Хетер. Но никто не разыскивал ее, никто не помещал объявлений в газете или на телевидении. Лиза понимала, что за ней некому присмотреть, кроме Шона. У нее был только Шон.

Шон держал ее за руку. Вскоре он обнял ее. Лизу переполняла холодная неприязнь к нему, которая, как она почему-то знала, к утру превратится в простое раздражение. Если бы он оставил ее в покое! Если бы дал ей возможность принять новые условия самостоятельно. Ей придется принять их в конце концов. Она должна примириться с неизбежностью, потому что без Шона она беспомощна и к жизни не приспособлена.

Только он не оставит ее в покое. Шон должен был бы уяснить, как враждебно настроена Лиза, должен был бы почувствовать, как противны ей его прикосновения, и что-то понять по тому, как она сняла его руку со своей ноги, когда он провел пальцами по ее бедру. Им придется спать в одной постели, Лиза смирилась с этим, но когда поняла, что Шон намерен заняться с ней любовью, она твердо сказала;

— Нет! — И потом: — Нет, прошу тебя. Я не хочу.

Но случившееся вовсе и не было занятием любовью. Лиза когда-то спросила его, не станет ли он принуждать ее силой, и Шон воспринял вопрос как нечто абсурдное. Но он не обратил внимания, когда Лиза сказала, что не хочет его, не хочет делать этого. Шон заставил ее замолчать, прижавшись губами к ее рту. Прижав к постели ее руки, он попытался раздвинуть ее бедра коленом, и когда это ему не удалось, ступней. Чтобы оправдать себя, он притворился, что Лиза разыгрывает скромницу, и смеялся ей в лицо, когда грубо, по-собачьи овладевал ею, проталкивая в нее свой пенис, прижав ее раскинутые в стороны руки к постели, не давая ей пошевелиться.

Она была беспомощна. Ей было больно, как не было никогда, даже в первый раз. Когда все закончилось и Шон прошептал ей, что он-то знает, что на самом деле ей это доставило удовольствие, он всегда мог сказать, нравится ли это девушке, Лиза подумала об Ив и Треворе Хьюзе. У Ив были собаки, которых она позвала на помощь, но у нее и этого не было. Шон тут же заснул. Лиза беззвучно плакала. Это было слабостью и глупостью, это было ребячеством, но она не могла остановиться.

Ив не потерпела бы такого отношения. Ив не допускала насилия над собой. Ни разу после того, что случилось с ней на обратном пути из аэропорта. Лизины страдания не были такими ужасными, но все же будущее представало перед ней в мрачном свете. Ив отомстила за себя троим за тех трех парней, которые причинили ей зло. Вот почему она сделала все это, больше из мести, чем из страха перед опасностью или ради собственной выгоды. Больше ради мести, чем ради Шроува.

Так во что теперь превратится ее собственная жизнь? Заниматься любовью, когда она этого хочет и когда она этого не хочет. Делать так, когда ей это вовсе не надо. После того, что случилось, Лизе казалось, что она никогда больше не испытает желания. Она вспомнила день свадьбы Днсонатана Тобайаса и как Ив воспользовалась подходящим случаем, чтобы преподать ей урок, она часто так делала. Ив прочитала Лизе лекцию относительно брака и свадебных обрядов, но ни словом не обмолвилась о необходимости подчиняться желаниям мужчины, даже если ты не хочешь этого, о том, что мужчины добьются своего, потому что они сильнее, о необходимости работать на них, обслуживать их и подчиняться их праву указывать тебе, что следует делать.

Возможно, Ив не сделала этого, потому что Лиза была тогда только ребенком. С тех пор прошло сто лет, и она больше не ребенок. Но ей по-прежнему некуда было бежать. И она оказалась в более трудном положении, чем раньше, когда она нуждалась только в мужестве. Сейчас у нее не было места, куда она могла бы убежать.

Кроме того, что Ив научила Лизу множеству бесполезных, по мнению Шона, вещей, она преподала ей еще один урок: она приучила Лизу переносить лишения и неудобства. Их жизнь не была легкой. Они научились радоваться малому, обходясь без игрушек, телевидения, видео, плееров, развлечений извне. Даже простую ванную они получили лишь через много лет. В сторожке был старый холодильник и еще более старая плита, но наверху не было ни обогревателя, ни перин, ни электрических одеял, таких, как она видела у Сперделлов, ни новой одежды — те джинсы и стеганое пальто были единственные ее вещи, не сшитые Ив и не купленные в благотворительном магазине Оксфам. Они не брали обеды на дом и не покупали полуфабрикатов, к которым приучил Лизу Шон, но которым она на самом деле не доверяла. Они выпекали в сторожке хлеб, выращивали для себя овощи, варили варенье и даже сыр. Если они куда-то направлялись, им приходилось идти пешком с тех пор, как не стало Бруно.

Ее мать воспитала в ней выносливость, умение переносить невзгоды, но какая польза от этого в мире сперделлов и супермаркетов? Здесь не нужно быть сильной, нужно иметь удостоверения и дипломы, семью и связи, крышу над головой и средства передвижения, нужны профессия и деньги. Что ж, у нее была тысяча фунтов.

Пояс с деньгами валялся на столе, куда бросил его Шон, когда раздевал Лизу. Если бы он узнал о деньгах, то захотел бы воспользоваться ими. А когда Шон хотел чего-то, он это брал. Шон сказал бы, что все, что принадлежит Лизе, является общим, а следовательно, его. Она встала, смыла со своего тела все его следы, натянула, чтобы согреться, рейтузы и красно-синий свитер и, свернув пояс с деньгами так плотно, насколько хватило сил, засунула его в ботинок. Отодвинувшись как можно дальше от Шона, на самый край постели, она провалилась в сон.