Глава 31

Тревельян держал перед глазами письмо Пенелопы, постоянно его перечитывал. Ему казалось, что он слышит голос жены и чувствует слабый запах ее духов. Ему очень хотелось быть рядом, помогать ей, утешать ее, но она не желала, чтобы он приезжал. Грей знал, что Пенелопа дни и ночи проводит у постели больной, но все равно всей душой стремился увидеть жену, дабы облегчить ее долю.

Он, пожалуй, не сумел бы усидеть на месте и помчался бы в Гемпшир, если бы не получил еще одно письмо, лежащее сейчас на столе. Взглянув на него, Грей поморщился. Это был скорее приказ, чем приглашение явиться во дворец. Виконт снова понадобился им, но в последнее время благодаря Пенелопе он сильно изменился. Грэм принял решение и не желал отступать.

Вздохнув, он свернул оба письма и положил их во внутренний карман сюртука. Так и быть, он еще раз сыграет роль шута, а потом положит этому конец.

Человек с лицом, похожим на лисью мордочку, прохаживался по комнате, пол которой был застелен роскошным ковром. Он не обращал внимания на висевшие на стенах оправленные в позолоченные рамы живописные полотна Тернера и Гейнсборо и изящные парные кресла. Обернувшись наконец к седовласому джентльмену, удобно расположившемуся в большом кресле рядом с камином, он нахмурился.

– Вы не понимаете всей серьезности ситуации, лорд Тревельян! Или один из моих людей оказался отпетым негодяем, или ваш кузен – предатель, подосланный проклятыми американцами! Черт подери, это настоящая война! А вы знаете, как поступают с предателями по законам военного времени?

– Понятия не имею, – промолвил Грэм и, откинувшись на спинку стула, зевнул, а потом продолжал: – Что касается моего кузена, то я могу поручиться за него. Все дело в вашем человеке, который и в самом деле отъявленный негодяй. Вздерните его на виселице, и вы увидите, что все недоразумения сразу же прекратятся.

Сановник вскипел от ярости, его лицо пошло багровыми пятнами.

– Да идите вы к черту! Не смейте давать мне наглых советов! Вы сами замешаны в грязных делишках, и все об этом знают. То, что Чедуэлл оказался на балу у регента, дело ваших рук. Я информирован не хуже вас, Тревельян, и не сижу сложа руки. Мы с вами охотимся за одним и тем же человеком. А теперь скажите, вы готовы сотрудничать со мной или я должен действовать на свой страх и риск?

– Жаль, сэр, что я не прислал сюда Клиффа, который мог бы, поговорив с вами, рассеять ваши сомнения. Мне очень хотелось бы, чтобы ограблениям и убийствам в Лондоне поскорее был положен конец. Улицы Ист-Энда сегодня небезопасны, по ним разгуливают злодеи. Хотите, я устрою вам встречу с Чедуэллом?

Сановник поморщился.

– г – Да, мне действительно необходимо увидеться с ним, – промолвил он. – Но хотелось бы поговорить с вами обоими. Вы не могли бы попросить его явиться прямо сейчас?

Грэм улыбнулся и, наклонившись вперед, оперся на трость:

– Не просите меня сделать невозможное, сэр. Я и мой кузен не можем показываться на людях вместе. Он придет к вам сегодня вечером.

Сановник пристально посмотрел на Тревельяна, но выражение лица виконта было, как всегда, непроницаемым. Сановник знал, что атлетически сложенный американец воплощал в жизнь те планы, которые финансировал искалеченный виконт, но ему предстояло узнать, кто стоит за этими планами, кто разрабатывает их.

Слегка поклонившись, он попрощался с Тревельяном и вышел из комнаты.

– Я еще раз говорю вам, что ничего не знаю об этих убийствах. Но совершенно очевидно, что кто-то хочет бросить подозрение на меня или на моего кузена. Иначе как объяснить появление на месте преступления таинственного незнакомца, причем один раз он был с повязкой на глазу, а другой – без нее? – спросил Чедуэлл. Рассуждая вслух, он прошелся по комнате, а затем сел в кресло, стоявшее у заваленного бумагами стола, и снова заговорил: – За последние годы я исходил эти улицы вдоль и поперек. Странно, что слухи начали распространяться вскоре после того, как Грей снова стал появляться в обществе. Мне кажется, обезображенная внешность Тревельяна так поразила воображение окружающих, что они стали находить в преступнике черты сходства с виконтом. Как только Грей покинул город, описания убийцы изменились. Если вы не хотите бросить за решетку нас обоих, попробуйте отыскать нечто общее в биографиях жертв неизвестного злодея. Между ними должна быть какая-то связь.

Сановник с лицом, похожим на лисью мордочку, на минуту задумался, поигрывая пером, которое держал в руке.

– О жизни погибших женщин не так-то легко собрать достоверные сведения. Две из них играли в театре. Третья была когда-то содержанкой известного лондонского графа, который пожелал, чтобы его имя в деле не фигурировало. Одна часто посещала игорный притон, интерес к которому проявляет наш общий друг.

Все жертвы время от времени появлялись в том районе, в котором их затем убили. Вы, Чедуэлл, – единственное связующее звено во всей этой истории. Покушение, которое произошло на балу, было, по-видимому, спланировано какими-то негодяями в недрах моего ведомства. Меня интересует, как вы узнали о том, что оно готовится? Кроме того, ваше положение усугубляется тем, что вы являетесь членом клуба. Я жду от вас объяснений.

Чедуэлл усмехнулся и, откинувшись на спинку обитого кожей кресла, закинул ногу на ногу.

– Не беспокойтесь, члены этого клуба больше не доставят вам неприятностей. Клуб прекратил свое существование, – сообщил он. – В Англии осталось всего лишь два человека из тех, кто некогда посещал его. Причем один из них скоро уезжает из страны, а второй давно уже заявил, что выходит из него. Но именно он интересует нас, не правда ли?

Сановник порозовел, придя в негодование от высокомерия американца, но сдержал себя, надеясь выудить у собеседника ценные сведения.

– На что вы намекаете? Потрудитесь объясниться! – потребовал он.

Прищурившись, Чедуэлл устремил взор на лепнину, украшавшую потолок кабинета, в котором стояли стол из красного дерева, дубовые стулья и шкафы, набитые канцелярскими папками.

Чедуэлла интересовало только одно: существует ли связь между покушением во дворце и его личной вендеттой? В любом случае он не собирался посвящать государственного чиновника, главу дипломатического ведомства, в свои планы.

– У Девера есть доступ в ваш кабинет. Он находился во дворце в тот день, когда была предпринята попытка покушения на регента. Кроме того, Чарлз Девер состоял в печально известном клубе и он один из тех негодяев, которые несколько лет назад держали в страхе жителей Лондона и его окрестностей. Причем вступил он в клуб в то время, когда многие порядочные люди выходили из его рядов, осознав, куда ведут шалости его членов. Остальные же продолжали заниматься насилием, воровством и убийствами. Прекрасное времяпрепровождение, не правда ли?

– Откуда вам все это известно? Или вы полагаетесь на мнение Тревельяна? Кстати, почему у вашего кузена так много должников?

Чедуэлл взял сигару со стола и закурил.

– Видите ли, я порой играю в карты на деньги, – промолвил он. – Моя подпись на долговой расписке никому не нужна, а вот подпись Грея приравнивается к золотому слитку. Я часто выигрываю и заставляю проигравших писать долговые расписки на имя Грея. Так я меняюсь с кузеном – расписка за расписку. У меня теперь, по существу, свой банк/Грандиозная идея, не правда ли?

Дипломат поморщился:

– Однако проигравшие вам люди обычно внезапно умирают или пропадают без вести, так и не заплатив Тревельяну по своим векселям. Таким образом, виконт оказывается в проигрыше, а вы богатеете, не так ли?

Чедуэлл пожал плечами:

– Должен же я на что-то жить! А Грей не жалуется на то, что несет расходы. Вы умный человек и, надеюсь, понимаете, что я имею в виду. А теперь, если не возражаете, давайте вернемся к теме нашего разговора. Поскольку ни я, ни Грей, как вы убедились, не убивали этих несчастных женщин, а я к тому же являюсь тем человеком, который предотвратил покушение на регента, вы должны предоставить нам список подозреваемых по обоим делам.

Чиновник недовольно хмыкнул, но не стал перебивать собеседника. Приняв его молчание за знак согласия, Чедуэлл продолжал:

– А пока у нас нет других подозреваемых, кроме Девера, мы займемся им. Признаюсь, что до сих пор я уделял ему мало внимания. Мне не нравится этот человек. Я знаю, что он способен на предательство. По моим сведениям, он является владельцем по крайней мере одного борделя в Уайтчепеле, но это трудно доказать. Раньше у меня не было особых причин преследовать его. Я не понимаю, зачем ему понадобилось убивать этих несчастных женщин и бросать на меня тень, но если вы считаете, что именно я являюсь связующим звеном в цепи этих преступлений, то давайте начнем охоту на Девера.

Сановник, нахмурившись, наклонился вперед и, опершись руками о письменный стол, в упор взглянул на Чедуэлла.

– Но как нам это сделать? – спросил он.

На бумагу упала слеза, чернила расплылись, и: Пенелопа разрыдалась, не в силах больше сдерживать себя. Она потеряла единственного в мире человека, который преданно ее любил.

Мысль о горькой утрате разрывала сердце, заставляя горько плакать. Пенелопа страдала при мысли о том, что ее не было рядом с Августой в последние месяцы жизни. С ее смертью умирало прошлое самой Пенелопы. Леди Тревельян знала, как ей будет не хватать радостной улыбки Августы, восхитительных запахов, доносившихся из кухни, где готовила верная экономка, мудрых советов! Пальцы, которые шили прекрасную ночную рубашку для первой брачной ночи Пенелопы, больше никогда не дотронутся до иголки. Виконтесса как будто оплакивала себя самое.

Ей следовало попросить Грея приехать сюда, Он взял бы на себя все хлопоты по организации похорон, а Пенелопа получила бы возможность посидеть у гроба Августы и проститься с ней. Грэм утешил бы ее, напомнил бы, что у нее остались близкие люди, которым она тоже дорога, что с потерей Августы мир для дочери священника вовсе не опустел.

Пенелопа чувствовала себя в неоплатном долгу перед Грэмом и, конечно, не хотела обременять его своими просьбами, но ей очень не хватало мужа. Стараясь подавить рвущиеся из груди рыдания, Пенелопа вытерла слезы рукавом платья, поскольку ее носовой платок уже был насквозь мокрым, и снова взялась за перо. Она напишет мужу, и он обязательно приедет. Пенелопа не сможет пережить похороны без него.

Но, отправив письмо, Пенелопа напрасно ждала ответа. По-видимому, ей все же придется одной, без мужа, хоронить Августу. В день похорон Пенелопа не отходила от окна. Она выглядывала во двор всякий раз, когда слышала цокот копыт или звук подъезжающего экипажа. При виде грустного личика невестки у Аделаиды разрывалось сердце. Когда печальная церемония была окончена, леди Стенхоп взяла инициативу в свои руки.

– Поедем с нами, дорогая, – предложила она. – Вы переночуете у нас, а утром вернетесь в Холл. Мне кажется, вам не следует оставаться одной в пустом доме. Грей наверняка рассердится, если узнает, что мы уехали без вас.

Аделаида говорила не умолкая. Обняв Пенелопу, она вывела ее на улицу. Брайан, словно лакей, придержал дверь. Стенхопы усадили виконтессу в экипаж и всю дорогу до своей усадьбы участливо держали ее за руки, стараясь успокоить, но их сочувствие не могло заменить Пенелопе Грэма.

В доме Стенхопы отвели Пенелопе уже знакомую ей комнату. Когда-то она спала на стоявшей здесь огромной кровати вместе с Грэмом. Эти воспоминания причиняли ей боль, и в конце концов она не выдержала, надела халат и, взяв одеяло и подушку, легла на маленький диванчик у окна. Он напоминал ей ее узкую постель в Холле. Лежа без сна, она предавалась мечтам о том, что ночью приедет Грэм и перенесет ее на руках на большую кровать.

Но он так и не приехал. На следующее утро Пенелопа напрасно всматривалась вдаль. Из окна спальни она видела лишь несколько участков дороги, остальные скрывались за деревьями парка.

Близился сентябрь. Пенелопа подумала, что скоро листва изменит свой цвет, а потом шуршащим ковром устелит землю. Усадьбу Стенхопов окружал весьма живописный лес. Поразмыслив, Пенелопа решила, что неплохо было бы посадить такой же вокруг Холла.

Вздохнув, она отошла от окна. Красоты природы не могли заглушить боль в ее сердце. Ей было очень одиноко – казалось, ее покинули все, кого она любила. Почему Грэм не приехал? Может, быть, он не получил ее письмо? Но в таком случае почему не написал ей сам? Почему не явился сюда в гневе на нее за то, что она уехала и не дает о себе знать? То, что виконт хранил полное молчание, было очень не похоже на него, но хорошо ли знала леди Тревельян своего мужа?

Пенелопа с горечью вынуждена была признать, что ей очень мало было известно о жизни сэра Тревельяна. Он многое скрывал от нее. Когда Пенелопа пыталась расспрашивать мужа о прошлом, тот обычно мрачнел и замыкался в себе, но ей и в голову не приходило жаловаться на свою участь. Когда Грэм бывал в настроении, он уделял ей много внимания и был так мил и участлив, что Пенелопе порой казалось, что в глубине души муж любит ее. Пенелопе хотелось навсегда сохранить в памяти счастливые минуты общения с Грэмом, когда они вместе смеялись, любили друг друга, и не вспоминать плохие.

Когда Пенелопе стало очевидно, что Грэм и не думает приезжать за ней, она решила вернуться в Холл. Аделаида попыталась отговорить ее, но Пенелопа напомнила ей об Александре и стала собираться в дорогу. Стенхопы настояли на том, чтобы она воспользовалась их экипажем, и передали невестке подарки для Александры и письма для Грэма.

Пенелопа добралась до Холла уже к вечеру. Заходящее солнце бросало розоватые отсветы на старые кирпичные стены усадебного дома. Окна поблескивая, как будто приветствовали хозяйку. Пенелопе на мгновение показалось, что Холл рад новой встрече с ней, и она улыбнулась, удивляясь этой нелепой фантазии, пришедшей ей в голову. Она приписала дому собственные чувства, которые испытывала от новой встречи с ним.

Как только лакей распахнул дверцу экипажа, Пенелопа, подхватив юбки, спрыгнула на землю и бросилась в дом. Поздоровавшись Со стоявшим на крыльце Харли, она открыла дверь в холл. Александра с криками радости и восторга бежала ей навстречу. Обняв девочку, Пенелопа расцеловала ее, готовая расцеловать и Грея, но он не появился, чтобы встретить жену.

Харли сообщил ей, что его, сиятельство неважно себя чувствует и сейчас отдыхает в своей спальне. Старый слуга был явно рад тому, что леди Тревельян вернулась. Пенелопа поиграла с падчерицей в гостиной, надеясь, что Грэм проснется и спустится к ним, но его все не было. Наконец пришло время ложиться спать, и девочка отправилась в свою комнату.

Охваченная беспокойством, Пенелопа приказала подать ей в спальню легкий ужин; Давно уже Грэм не уединялся в своей спальне так надолго. Может быть, прежние боли снова начали мучить его и он принял опий? Пенелопе хотелось верить, что именно по этой причине Грэм до сих пор не выходит к ней.

Когда подали ужин, Пенелопа подошла к двери, ведущей в смежную комнату, и негромко постучала, надеясь, что муж проснулся и захочет поужинать. Однако виконтессе ответил Джон, и она испугалась, решив, что Грэм очень плохо себя чувствует.

– Что с ним, Джон? – встревожено спросила она. – Что произошло? Почему он снова слег?

Джон выглядел постаревшим и более утомленным, чем обычно.

– С его сиятельством все будет в порядке, миледи, – промолвил слуга, качая головой, и на его губах появилась слабая улыбка. – Он просто очень устал. Дайте ему хорошенько выспаться.

– Я хочу взглянуть на него, Джон. Надеюсь, он принял не слишком много настойки опия?

Пенелопа с тревогой заглянула через плечо Джона, однако кровать с порога не была видна.

– Вы же знаете, миледи, что его светлость не любит, чтобы кто-нибудь смотрел на него, когда он спит. Он распорядился никого не пускать в его комнату. Поверьте мне, завтра он встанет совершенно здоровым.

В голосе слуги не чувствовалось уверенности, однако гордость не позволяла леди Тревельян войти туда, где ее не хотели принять. Она кивнула и, чувствуя, что сейчас расплачется, закрыла дверь.

Этим вечером Пенелопа так и не притронулась к еде. Ночью она, словно призрак, бродила по пустым гулким коридорам. Сначала Пенелопа наведалась в детскую, чтобы убедиться, что Александра крепко спит, потом прокралась в библиотеку и, выбрав себе книгу, долго стояла у окна уставясь невидящим взором в темноту.

Холл казался ей огромным пустым бездушным домом, и его хозяйке было очень одиноко.

Она не хотела верить в то, что Грей уехал к любовнице. Если бы она допустила это, то, наверное, сошла бы с ума. Взяв книгу, Пенелопа вернулась к себе. Здесь она, удобно устроившись в парчовом кресле, стала читать, с нетерпением ожидая утра. Она убедила себя в том, что Грей сейчас спит рядом, а когда проснется, Джон сообщит ему, что она вернулась. Он войдет к ней и увидит, что она ждет его. Это ему, несомненно, понравится.

Эти мысли помогли ей прободрствовать до рассвета, но, когда показалось солнце, глаза Пенелопы стали слипаться. Она не в силах была справиться с подступившей дремотой. Свеча на столике почти догорела, Пенелопа задула ее и решила прилечь и дожидаться прихода Грэма в постели.

Она по-прежнему даже мысли не допускала о том, что ее муж сейчас в объятиях другой женщины. Виконтесса не желала, чтобы ее в доме держали за гувернантку. Пенелопа знала, что не переживет этого. Она решила заявить утром Грэму, что хочет пользоваться всеми правами законной жены, а не только теми, которые он предоставил ей по своему выбору. Ей было бы легче смириться с мыслью о том, что муж не любит ее, если бы она была уверена, что он не будет ей изменять.

Пенелопа решила, что если во время этого разговора Грэм поднимет ее на смех, она уйдет от него. Лучше порвать с ним сразу, иначе ее сердце не выдержит новых разлук и частых расставаний.

Глава 32

В следующую ночь Грэм опять не пришел к Пенелопе. Охваченная беспокойством, она преодолела гордость и снова постучала в дверь его комнаты. Появившийся на пороге Джон выглядел на этот раз еще более усталым и опечаленным. Однако он нашел в себе достаточно сил, чтобы не пустить виконтессу в спальню мужа.

Скрестив руки на груди, Пенелопа сердито взглянула на него.

– Вы впустите меня наконец или я попрошу сэра Персиваля и лорда Риардона силой убрать вас с дороги? – спросила она.

Джон дрогнул. Он впервые видел свою госпожу в таком гневе. Она всегда была тихой и спокойной, пока никто не оспаривал ее права распоряжаться в доме. Лишь в ту ночь, когда она обнаружила, что мужа нет в спальне, Джон впервые услышал, как Пенелопа повысила голос. Поэтому он боялся впускать ее в комнату виконта. Джон был уверен, что Пенелопа придет в ярость, если поймет, что ее снова обманули.

Решив, что его светлости не понравилось бы, если бы его друзья стали свидетелями домашнего; скандала, Джон уступил.

– Его нет здесь, миледи, – промолвил он и посторонился, впуская хозяйку в комнату.

Постель была нетронута. Сердце Пенелопы разрывалось от боли и обиды, но она не хотела, чтобы Джон видел, как она страдает.

– И давно его светлость уехал? – холодно спросила она.

– Вскоре после вашего отъезда, миледи, – ответил слуга.

Услышав в его голосе беспокойство, которое Джон и не пытался скрывать, Пенелопа с тревогой посмотрела на него:

– Вы знаете, куда он отправился?

– Нет, миледи, мне это неизвестно, – поспешно ответил Джон, опасаясь, что Пенелопа не поверит в искренность его слов.

Пенелопа не знала, что и думать. Неужели Грэм все-таки у любовницы и не сообщил слуге, куда отправляется? Или, может быть, виконт получил срочное письмо из Лондона и поспешил по делам? Но почему он не предупредил Джона? Впрочем, Джон мог и солгать... А что, если с Греем случилась беда и он лежит сейчас в какой-нибудь канаве и в лучшем случае зовет на помощь? Пенелопа прогнала тревожные мысли, чтобы не пасть духом.

– Неужели он ничего не сказал вам? Например, когда собирается вернуться, или еще что-нибудь?

– Он упомянул только, что у него важные дела и что он скоро вернется. Виконт предупредил меня также, что, если вы попытаетесь связаться с ним, я должен сообщить ему об этом, послав записку в Лондон. Я так и сделал. Я полагал, что он с вами, миледи.

Пенелопа внимательно выслушала слугу, стараясь успокоиться. Она заставила себя рассуждать здраво и последовательно. Грэм был способен защитить себя от любой опасности. Он был слишком известной личностью, чтобы исчезнуть бесследно. Если бы что-нибудь с ним случилось, полиция обязательно сообщила бы об этом. Подумав, леди Тревельян решила осторожно расспросить знакомых о муже. Возможно, они что-то знают о нем. И прежде всего Пенелопа хотела поговорить с сэром Гамильтоном.

Стараясь вести себя так, будто ничего не произошло, Пенелопа послала Гаю записку с просьбой, если у него есть время, приехать в строящийся детский приют, чтобы встретиться с ней. Сразу после завтрака она отправилась туда, чтобы посмотреть, как идут дела. Осмотрев здание, Пенелопа пришла к выводу, что пора подыскивать воспитательницу, которая могла бы начать работу по подбору кадров. По своему жизненному опыту Пенелопа знала, что многие образованные порядочные женщины вынуждены сами зарабатывать себе на кусок хлеба. Вместе с такой воспитательницей они могли бы начать подбирать учительниц, а затем и самих воспитанниц, для которых были уже готовы спальни на втором этаже дома.

Когда приехал Гай, виконтесса как раз проверяла, достаточно ли удобны кровати, которые привезли в ее отсутствие. Матрасы показались ей слишком тонкими и жесткими, и Пенелопа нахмурилась. Стоя в дверном проеме, Гай наблюдал за леди Грэм Тревельян, которая пыталась положить один матрас на другой.

– Неужели это нельзя поручить слуге? – наконец спросил он и, подойдя к Пенелопе, помог ей справиться с делом, а потом лег на кровать, проверяя, достаточно ли удобно воспитаннице будет спать на ней.

– Не хотите прилечь рядом? – спросил он, бросив на Пенелопу лукавый взгляд.

– О, Персиваль, вы, наверное, никогда не повзрослеете, – сердито заметила она. Пенелопу раздражало его легкомыслие: ей сейчас было не до шуток.

Гай сразу же поднялся и, подойдя к Пенелопе, внимательно посмотрел ей в глаза.

– Что случилось, Пенни? Что Грей на этот раз натворил? – спросил он, положив руки на ее талию.

Сквозь тонкий муслин летнего платья она ощущала тепло его ладоней. Сочувственный взгляд Гая обещал ей, что баронет сможет утешить ее, если она надумает поплакать у него на плече. Гамильтон всегда умел успокоить ее. Он никогда не оставлял ее в недоумении, никогда не обижал, как это частенько делал Грэм. Пенелопе было непонятно, почему она до сих пор не влюбилась в сэра Персиваля.

Покачав головой, Пенелопа осторожно высвободилась из его несмелых объятий.

– Не надо, Гай. Скажите лучше, вы видели его после моего отъезда? – спросила она.

Гай нахмурился:

– Грэма? Нет, я считал, что он поехал с вами.

– Нет, он вынужден был отправиться в Лондон по неотложным делам. Я думала, что, возможно, вы знаете, когда он вернется. – Пенелопа глубоко вздохнула, старясь подавить свои страхи, а потом спросила, меняя тему разговора: – Как вы и Долли поживали все это время? Поскольку вы все еще невредимы, братья Риардон, как я понимаю, пока не вызвали вас на дуэль за ваше возмутительное поведение на рауте!

Гай усмехнулся и, подхватив Пенелопу, закружил ее в вальсе по дортуару среди расставленных кроватей.

– Я же говорил вам, что Долли очень милая девушка. Она никогда не рассказывает своим бдительным братьям о моих нахальных поступках, убедив всю семью в том, что у меня честные намерения.

– А они действительно честные? – спросила Пенелопа, останавливаясь посреди этого импровизированного танца.

Засунув руки в карманы, Гай застенчиво посмотрел на нее.

– Если она согласится, – смущенно промолвил он.

Пенелопа засмеялась:

– Так, значит, вы до сих пор не спросили ее, согласна ли она стать вашей женой? Да вы просто-напросто трус! Неужели вы собираетесь волочиться за ней до тех пор, пока ей это не надоест и она не найдет себе другого кавалера?

– Мне кажется, я превосходный кавалер, но из меня выйдет плохой муж. Не забывайте, Пенни, что я лет на двенадцать старше Долли. Я не хотел бы стать похожим на Ларчмонта, которого жена с успехом водит за нос.

Гай опустился на стоявшую у окна кровать и бросил на Пенелопу взгляд, полный отчаяния.

– Вы малодушный человек, – сказала Пенелопа, решив пустить в ход испытанное оружие. – Даже Александра назвала бы вас так и была бы совершенно права. Если вы любите Долли, но боитесь попросить ее руки, то однажды вас постигнет то, чего вы заслужили. И тогда не обращайтесь ко мне за сочувствием!

– Вам легко говорить! – воскликнул баронет и, вскочив, принялся расхаживать по комнате. – А что, если Долли ответит «нет»? Сейчас я по крайней мере могу каждый день видеть ее. Получив отказ, я лишусь этой возможности. Я не переживу разлуки с ней, Пенни. Я знаю, что сойду с ума от горя. Вы с Грэмом заключали формальный брак. Если бы вы отказались выйти за него замуж, ничего страшного не произошло бы, но проклятые чувства всегда все усложняют!

– Да, вы правы, – сказала Пенелопа и, повернувшись, вышла из комнаты.

Гамильтон бросился вслед за ней.

– Простите меня, Пенни, – сказал он, догнав ее на лестнице. – Я не хотел обидеть вас! Я знаю, что вы любите его, хотя этот негодяй не заслуживает этого. Но поверьте, несмотря на всю свою внешнюю грубоватость, Грей в душе тоже любит вас. Не торопите его. Рано или поздно он поймет, что не может без вас жить!

Пенелопа продолжала молча спускаться по лестнице, будто не слыша того, что говорил ей Гай. Рассердившись на нее за упрямство, тот схватил ее за руку и увлек на задний двор, где их не могли слышать рабочие, ремонтировавшие крыльцо.

– Когда я, отправляясь на войну, пришел, проститься с Грэмом, то застал его лежащим на смертном одре. Его израненные грудь и голова были туго перебинтованы. Одна нога была в гипсе от лодыжки до бедра, а толстая повязка на кисти правой руки походила на подушку. Он находился без сознания уже несколько дней и не подавал признаков жизни. Его отец даже вызвал нотариусов, чтобы назначить нового наследника. Когда через пять лет я вернулся в Лондон и узнал, что Тревельян все еще жив, я не поверил этому. Я ожидал увидеть изможденного больного человека, цепляющегося за жизнь вопреки всем прогнозам врачей. Вместо этого я увидел его таким, каков он сейчас. Грэм очень талантливый актер, но я его отлично знаю. Несмотря на все свое притворство, ему не удастся меня обмануть. Он совершенно здоров. Такой человек, как Грэм, никогда не выбрал бы себе в жены серую мышку, скромную сельскую учительницу, как бы он ни пытался убедить вас в обратном.