Грезы - Любовь навеки

– Прошу прощения за то, что испортил вам вечер, – сказал он, – клянусь, что этого больше не повторится.

В его лице было столько отваги и мужества, что у Пенелопы сжалось сердце. Почему Грэм столь сурово судит этого бедного юношу?

После отъезда Гая и Риардонов Пенелопа уединилась у себя, чувствуя, что у нее страшно болит голова. Она не понимала, что происходит, и ей не хотелось никого видеть, но как назло Александра прокралась к ней из детской и, забравшись на кровать, грустно взглянула на мачеху. Девочка чувствовала, что в доме творится что-то неладное, и придумала свой выход из сложившейся ситуации.

– Поедем кататься верхом, Пенни, – предложила она. – Тебе сразу станет лучше. Папа тоже поедет, если я его попрошу. Мы можем отправиться к озеру и посмотреть, как плавают утки. Мне нравится наблюдать за ними, а тебе?

Пенелопа крепко обняла Александру.

– Я тоже люблю ездить верхом и смотреть на уток, – промолвила она. – И еще я люблю маленьких девочек с черными волосами, которые постоянно лезут им в глаза. – И Пенелопа, взяв упавшую на лоб Александры прядку волос, пощекотала ее носик. – Но иногда мне очень хочется побыть одной, с тобой такое бывает?

Карие глаза девочки грустно смотрели на нее.

– Ты больше не любишь моего папу? Но ты ведь не уедешь от нас, правда? Папа не сможет жить без тебя!

Пенелопа тяжело вздохнула:

– Я не хочу уезжать, Александра. Я люблю тебя, а люди не уходят от тех, кого любят. Но думаю, папа был бы рад, если бы ты осталась с ним.

– Значит, ты не любишь папу? – спросила Александра.

Пенелопа попыталась найти слова, чтобы объяснить ребенку то, чего не могла объяснить даже самой себе. Почему она день и ночь думала именно о муже, а не, скажем, о любвеобильном Чедуэлле, верном друге Гае или ином мужчине из тех, с которыми познакомилась за последние месяцы? Почему мысленно продолжала оправдывать Грэма даже тогда, когда он вел себя самым непозволительным образом, как, например, сегодня? Ей и сейчас хотелось найти объяснение его поведению. Мог ли ребенок понять то, что она чувствовала?

– Я люблю твоего папу, Алекс, – мягко промолвила Пенелопа, обнимая падчерицу. – Просто мне иногда бывает трудно доказать ему это.

Александра кивнула:

– Я понимаю. Иногда я пытаюсь приласкать котенка, которого подарила тетя Аделаида, но он вырывается из рук и убегает. Но я все равно люблю его. Я рада, что папа женился на тебе, Пенелопа. Я люблю тебя, даже когда веду себя скверно.

Пенелопа искренне засмеялась. Вскоре девочка ушла.

Через некоторое время, встав с кровати, Пенелопа увидела в окно, что Грэм под руководством дочери привязывает веревки к мощному суку дерева и сооружает сиденье. Как могла Пенелопа сомневаться в том, что любит его?

Но любовь слепа. Ситуация, в которой оказалась Пенелопа, представлялась ей безвыходной. Ей оставалось только одно – сторониться мужа так, как она это делала в последнее время.

Глава 28

После бессонной ночи, проведенной наедине с бутылкой бренди, у Грэма раскалывалась голова. Спустившись по лестнице и войдя в столовую, он увидел за столом сестру, погруженную в чтение утренней почты. Она бросила на брата такой суровый взгляд, что тому расхотелось завтракать. Пожалуй, было бы разумнее взять на кухне кусок хлеба и сыр и вернуться в свою комнату.

Все же он решил, что ему, хозяину дома, негоже спасаться бегством из собственной столовой, и сел напротив.

– Вежливые люди говорят «доброе утро», когда входят в столовую, – заметила леди Стенхоп, допивая свой шоколад и поглядывая на хмурого Грэма.

– Постараюсь запомнить, – буркнул он в ответ и стал просматривать стопку писем.

– Почему Пенелопа никогда не завтракает вместе с нами? – спросила Аделаида. – Когда вы гостили у нас, она всегда спускалась по утрам к столу.

– Может быть, она устала от общения, – заявил Грэм, отбрасывая очередное письмо и берясь за следующее.

– Я тоже устала бы от общения, если бы видела каждое утро твою угрюмую физиономию, – резко парировала Аделаида. – Пенелопа демонстрирует удивительное терпение. Мне кажется, она платит слишком высокую цену за то, что ты спас ее от нищеты.

Грэм отшвырнул в сторону письма и сердито посмотрел на сестру:

– Что ты хочешь всем этим сказать?

– Ничего, – с невинным видом промолвила Аделаида. – Пенелопа будто создана для того, чтобы помогать другим. Я уверена, что она стремится отблагодарить тебя за то, что ты сделал для нее. И она права. Ты многое дал ей. Но и она превратила тебя из неприветливого раздражительного старого инвалида в бодрого энергичного человека. По крайней мере на какое-то время ты стал веселым и общительным. Осуществление такой задачи стоило ей, наверное, огромных сил. Надеюсь, ты понимаешь это?

– Если ты хочешь поссориться со мной, продолжай. Если нет, оставь меня в покое, дай спокойно почитать.

– Я только хотела спросить тебя, достаточно ли Пенелопе для счастья того, что ты выкупил ее домик в Гемпшире, хорошо одел ее и дал денег на благотворительные цели? Неужели ты полагаешь, что богатство – равноценная плата за ее любовь?

Догадавшись наконец, зачем она завела этот разговор, Грэм бросил на сестру недовольный взгляд.

– Ты судишь обо всем со своей колокольни, – сказал он. – А теперь будь хорошей девочкой. Иди поиграй и побегай. А мне нужно работать.

Аделаида выхватила письмо из его рук, разорвала его и бросила клочки на стол.

– Вот почему она каждое утро выезжает из дома в сопровождении Гамильтона и каждый вечер он доставляет ее домой! Вот почему она ездит в гости вместе с ним! Неужели ты не хочешь учиться на собственных ошибках, Грэм? Не потому ли, что ты уделял Мэрили мало времени, она искала утешения в объятиях Гая? Или ты считаешь, что обе твои жены ненасытны и для счастья им мало одного мужчины?

Аделаида встала из-за стола и хотела уйти, но брат остановил ее, схватив за запястье.

– Ты хочешь сказать, что Пенелопа завела себе любовника? Но я никогда не поверю этому, ты знаешь, – процедил Грэм сквозь зубы, чувствуя, что сестра заронила в его душу сомнение.

Аделаида впилась взглядом в брата:

– Кого ты хочешь обмануть, Грэм? Прекрати притворяться беспечным! Я видела, как ты вчера смотрел на Гая. Это на него ты хотел вчера наброситься с кулаками, а вовсе не на бедного Артура, который подвернулся под горячую руку. Ты не знал, что он в Холле, когда мчался во весь опор домой, чуть не загнав бедную лошадь! Я не верю ни единому твоему слову, ни единому жесту, братец, и вижу тебя насквозь, как бы ты ни старался загримировать свое лицо.

Последнее замечание поразило Грэма. Воспользовавшись его замешательством, Аделаида вырвала руку и удалилась с высоко поднятой головой. Грэм растерянно проводил ее взглядом. После такого разговора голова у него разболелась еще сильнее.

Однако слова сестры запали ему в душу, хотя он не услышал от нее ничего нового. Грэм догадывался, что Пенелопа мечтала о любви и семейном счастье. Именно поэтому он и женился на ней. Она совсем не походила на юную впечатлительную Мэрили, влюбившуюся некогда в Гая, да и обстоятельства их жизни теперь были совсем другими. Гамильтон стал старше и опытнее, научился быть осторожным и осмотрительным. Хотя, конечно, смертельно влюбившись, и он мог потерять голову.

Прогнав эти неприятные мысли, Грэм постарался вновь сосредоточиться на чтении писем, однако это ему не удавалось. Грэм точно знал, что Пенелопы нет дома, он ощутил бы присутствие жены. Виконт всегда улавливал ее легкие шаги, слышал звонкий смех и даже шепот в гулких коридорах. Встав из-за стола, он быстрым шагом направился в конюшню, чтобы проверить свои догадки.

В конюшне ему сообщили, что сегодня утром леди Тревельян отправилась по делам верхом в сопровождении одного из конюхов. Это известие обрадовало Грэма. Слова Аделаиды о том, что Пенелопа всегда выезжает по утрам с баронетом, не соответствовали действительности. Убедив себя в том, что Пенелопа умная женщина с крепкими моральными устоями и не могла завести с Гаем роман, Грэм вскочил на своего Тора и выехал из усадьбы. Он решил, что пришло время помириться с женой, хотя понимал, что после его вчерашней выходки сделать это будет непросто. Пенелопу потрясло его грубое поведение, и, конечно же, она задавалась вопросом, почему муж так странно вел себя?

Не успев выехать на проселочную дорогу, Грэм, к своему неудовольствию, заметил, что навстречу ему скачет Гамильтон. Всадники встретились посреди аллеи. Тревельян натянул поводья, стараясь сдержать своего вставшего на дыбы норовистого жеребца. Укротив его, виконт взглянул на Гая, ожидая, что тот заговорит первым.

– Мне надо поговорить с тобой, – холодно сказал Гай, вглядываясь в лицо друга.

– Если надо, говори, – небрежно бросил ему Грэм.

Персивалю не хотелось делать это здесь, на дороге: обе лошади явно нервничали. Но похоже, у него не было выбора. Судя по всему, лорд Тревельян не собирался приглашать его в Холл.

– Артур не стал объяснять мне, что было причиной вчерашней сцены, – не теряя времени, начал Гай. – Я сам обо всем догадался. Неужели ты действительно собираешься вызвать его на дуэль?

– А тебе какое дело? – насмешливо спросил Грэм.

– Но он же калека, Тревельян! Это будет нечестный поединок!

– Почему же? Один инвалид сразится с другим. По-моему, все справедливо, – промолвил Грэм, пожимая плечами, и слегка отпустил поводья, позволив коню сделать несколько шагов вперед. – Я предупреждал его, просил уехать, но он не внял моим просьбам. Я считаю, что сделал все, что мог.

– Грэм, ты сошел с ума! Прошло пять лет. С тех пор все изменилось. Ты не можешь обвинять Артура в том, что он совершил, будучи зеленым мальчишкой! Неужели ты никогда не слышал о том, что существует христианское прощение?

– Я уже говорил тебе, Гай, что никогда не смогу забыть, как Мэрили кричала от боли, как она умирала на моих руках. Воспоминания об этом будут преследовать меня до конца дней. Разве могу я простить виновников ее гибели? Я должен отомстить!

G этими словами Грэм стегнул Тора и ускакал. Персиваль проводил его задумчивым взглядом. Наконец, стряхнув с себя оцепенение, он пришпорил свою лошадь и направился в сторону проселочной дороги, прочь от Холла.

Пенелопа с удивлением следила за всадником, мчавшимся по полю. Это был не Грэм. Он не mof знать, что она сейчас находится здесь. Кроме того, лошадь была чалая, а не вороная, а телосложение всадника не отличалось атлетизмом.

Виконтесса с гордостью посмотрела на деревянную веранду, которую только что аккуратно покрасила в светло-серый цвет. Он прекрасно гармонировал со старой кирпичной кладкой фундамента и стенами дома. Корзинки с листьями папоротника и несколько горшочков с геранями по замыслу Пенелопы должны были придать веранде более обжитой и приветливый вид. Она хотела, чтобы воспитанницам в новом приюте было тепло и уютно и чтобы этот дом не был похож на те мрачные строения, что стоят в туманных узких переулках Лондона. Для роста и нормального развития детям необходимы простор и много света.

Узнав во всаднике баронета, Пенелопа поспешила ему навстречу, вытирая тряпкой испачканные краской руки. Его неожиданный приезд обеспокоил ее, но она все еще находилась в хорошем настроении, радуясь тому, что работа спорилась в ее руках.

– – Вы, конечно, столь спешно прибыли сюда вовсе не для того, чтобы посмотреть, в какой цвет я выкрасила стены? – шутливо спросила Пенелопа.

– Прекрасный цвет, – похвалил Гай ее выбор, бросив взгляд на веранду. – Я всегда говорил, что у вас отменный вкус. Но вы правы, я приехал сюда совсем по другой причине. У вас найдется время, чтобы поговорить со мной?

Пенелопа с тревогой посмотрела на Гая и, сняв передник, положила его на стоявшую у дома скамейку. Отряхнув потрепанное хлопчатобумажное платье от опилок и пыли, она взяла Гая под руку.

– Давайте пойдем вон в тот укромный уголок – там мы могли бы спокойно поговорить, – предложила она.

Они устроились под раскидистой яблоней недалеко от колодца. Постелив на шаткую деревянную скамейку носовой платок, Гай усадил Пенелопу, а сам начал расхаживать перед ней, не зная, с чего начать.

– Мне трудно говорить об этом, – наконец признался он. – Я не знаю, что именно Тревельян уже успел рассказать вам, и мне не хотелось бы сказать что-то лишнее. Но оставаться в стороне я не могу. Надо что-то делать. Грэм не хочет соглашаться со мной, и я прошу вас повлиять на него.

Сложив руки на коленях, Пенелопа с беспокойством смотрела на Гая. Судя по выражению его лица, он был сильно взволнован. Вывести Гая из равновесия могло лишь что-то действительно весьма значительное, но Пенелопа вовсе не была уверена, что сможет помочь ему.

– Если речь идет о Грэме, то повлиять на него можете только вы. Да еще, пожалуй, его кузен, – сказала она. – К моим советам, если они только не касаются Александры, он совершенно не прислушивается.

Засунув руки в карманы, Гай остановился и с отчаянием посмотрел на Пенелопу.

– Да он и слушать меня не желает! – воскликнул Гай. – Что бы я ни говорил ему!

В простой, незатейливой шляпке и старом платье с закрытым воротом виконтесса как нельзя больше походила на дочь сельского священника. Но Гай знал, что внешность обманчива и по своей сути Пенелопа – истинная аристократка.

– Не знаю, что недавно между вами произошло, – сказал Гай. – Но совершенно уверен, что Грэм не откажется выполнить вашу просьбу.

– Как бы мне хотелось, чтобы вы оказались правы, Гай, – со вздохом промолвила Пенелопа. – И все же вы ошибаетесь. Он уже не раз отказывался выполнять мои просьбы по непонятным причинам. Нет, вы обратились явно не по адресу.

Ее голос звучал так печально, что у Гая сжалось сердце. Опустившись рядом с Пенелопой на скамейку и взяв ее за руку, он заставил виконтессу поднять глаза. Увидев в них выражение боли, баронет тяжело вздохнул.

– Не говорите так, Пенни, – сказал Гай. – Я думал, вам удалось приручить этого дикого зверя. Неужели он и вас отпугнул от себя?

Взгляд Пенелопы был устремлен на худощавое смуглое лицо друга, но мысли ее находились далеко отсюда.

– О нет, я не боюсь виконта, – промолвила она. – Я не понимаю его. Сначала я думала, что сторониться людей его заставляет обезображенное шрамами лицо, что он боится насмешек. Оказалось, что это не так. Когда мы впервые встретились, он не хотел показывать свое лицо, чтобы не испугать меня. Но потом, узнав его поближе, я увидела, что во время вспышек гнева он, напротив, стремится запугать окружающих. В эти минуты я не понимаю его. Как может один и тот же человек быть порой нежным и чутким, а порой отвратительным и мерзким?

Пенелопа пристально смотрела на Гая, ожидая от него ответа. На мгновение тот задумался.

– Я не могу объяснить этого, – наконец заговорил он. – Возможно, если бы вы больше знали о муже, то лучше понимали бы причины его внезапных вспышек гнева. Он, наверное, очень мало рассказывал вам о том несчастном случае, который с ним произошел.

– Грэм ничего мне о нем не рассказывал. То, что мне известно, я узнала от других.

Пенелопа вновь сложила руки на коленях и опустила глаза. Ей было неприятно делать подобное признание.

– Это очень похоже на него. Грэм не любит говорить о себе. Вы знаете, что он, еще будучи мальчишкой целое лето проплавал на корабле под командованием адмирала Нельсона? – спросил Гай и, видя, что Пенелопа недоверчиво смотрит на него, продолжал: – А ведь никто в то время не знал об этом! Позже сам Нельсон как-то упомянул в разговоре его имя и добавил, что списание Тревельяна на берег было для флота большой потерей. Грэм прослужил недолго, потому что был единственным сыном в семье и больше любил сушу, чем море, но зато покорил не одну горную вершину, и тоже не любит хвастать об этом. Он делал это не для славы, а для собственного удовольствия и расширения кругозора.

– Не понимаю, зачем рассказывать мне об этом? Вы полагаете, что он страдает от того, что из-за полученных увечий не может заняться тем, чего ему хочется? Мне кажется, Грэм способен на многое. Я никогда не видела, чтобы одноглазый человек так метко стрелял! Или хромой так быстро ходил. В этом он ничуть не уступает здоровым людям.

– Нет, я веду речь вовсе не об этом. Если вы помните, я говорил о несчастном случае, произошедшем с Грэмом. Другой человек на его месте рассказывал бы каждому встречному о подробностях этой трагедии, чтобы облегчить душу и найти сочувствие, поднял бы на ноги всю полицию, заставив ее выследить хулиганов, виновных в произошедшем. И уж конечно, любой мужчина на месте Грэма рассказал бы обо всем новой жене, хотя бы для того, чтобы предостеречь ее от ошибок. Но Грэм и не подумал сделать что-либо подобное.

Пенелопа бросила на Гая удивленный взгляд.

– Так значит, в том, что произошел этот несчастный случай, кто-то был виноват? – спросила она.

Гай встал и снова стал в волнении расхаживать перед скамейкой, на которой сидела Пенелопа.

– Я не должен был говорить вам об этом. Может быть, вам следовало бы лучше расспросить Артура? Или Девера... Впрочем, нет, избави вас Бог от общения с ним. Дело в том, что Грэм однажды спас мне жизнь, а я отплатил ему за это черной неблагодарностью, украв у него жену. Это ко мне она ехала той роковой ночью.

Поймав на себе недоуменный взгляд Пенелопы, Гай решил рассказать все с начала, хотя ему было тяжело признаваться в своих ошибках.

– Это длинная история, Пенни. Унаследовав после смерти отца огромное состояние, я не знал как им распорядиться. Завел себе множество друзей, сделался завсегдатаем злачных мест города. Надеюсь, вам никогда в жизни не доведется бывать в заведениях, пользующихся такой дурной славой, в которых меня считали своим.

Пенелопа отвернулась, стараясь, чтобы собеседник не заметил, как краска смущения залила ее лицо. Она прекрасно знала, какие места имеет в виду Гамильтон.

– Я был членом одного модного клуба. Мы проводили время в кутежах и попойках – это принято у молодых холостяков. Грэму скоро надоел подобный образ жизни, и он перестал бывать в клубе. Остальным тоже наскучило кутить, и мы начали искать более острые и опасные удовольствия. Со временем в клуб вступило несколько человек, которые не останавливались ни перед чем и могли запросто нарушить закон. В конце концов я не выдержал. Видя, что мои знакомые занимаются такими неблаговидными делами, как воровство и насилие, я донес на них властям. Некоторые из моих прежних приятелей благодаря своему влиянию и деньгам избежали наказания и хотели отомстить мне. И в этот трудный для меня период жизни Грэм спас мне жизнь. – Гай помолчал, а затем, глубоко вздохнув, продолжил свой рассказ: – Он вырвал меня из рук подосланных убийц и привез к себе домой. Он и его жена выхаживали меня, своими руками перевязывали мои раны, убеждали, что я настоящий герой. Хотя на деле я вел себя как последний идиот. В конце концов я понял, что безумно влюблен в Мэрили, и через некоторое время узнал, что она отвечает мне взаимностью.

– И вы предложили ей тайно бежать с вами? – спросила Пенелопа, стараясь скрыть те чувства, которые вызвал у нее рассказ Гая.

Гай покачал головой и пригладил волосы:

– Нет. Я никогда не сделал бы этого. Когда я осознал то, что произошло, я бежал из Холла в Лондон. К сожалению, мои враги по-прежнему не дремали. Я располагал сведениями, которые могли повредить им, и они решили сделать все, чтобы заставить меня молчать. Я и не собирался разглашать никаких тайн, потому что навлек бы этим беду на своих близких друзей, однако мои преследователи не знали о моих намерениях. О том, что произошло дальше, я узнал от слуг Тревельянов. Грэм был в отъезде, когда в Холл пришло адресованное мне письмо. Оно было распечатано, и Мэрили, поколебавшись, прочитала его. В нем содержалось предостережение. Неизвестный писал, что если я немедленно не покину страну, то подвергну свою жизнь смертельной опасности. Мэрили не подозревала о том, что с помощью этого письма меня хотели заставить покинуть Холл – единственное безопасное место, где я находился под защитой Грэма. Как мне позже рассказывали слуги, Мэрили, охваченная паникой, приказала заложить фаэтон. – Гай поднял голову и устремил на Пенелопу печальный взгляд. – К тому времени, когда подали экипаж, она успела упаковать саквояж. Должно быть, Мэрили собиралась бежать со мной за границу. Она была очень молода и безрассудна.

Увидев, что Пенелопа потрясена его рассказом, Гамильтон отвел глаза в сторону.

– Мэрили сама управляла лошадьми. Это было опрометчивое решение, если учесть, что она выехала из усадьбы поздним вечером и на улице лил дождь. Далее, как я предполагаю, в усадьбу вернулся Грэм. Узнав, что жена уехала одна, он верхом бросился следом. Где-то в окрестностях Лондона он догнал ее и пересел в фаэтон. Думаю, что он не стал уговаривать жену вернуться, видя, что это бесполезно. Разозлившись на меня, он, наверное, решил встретиться со мной и обвинить меня в том, что я предал нашу дружбу. Как бы то ни было, но сидевшие в засаде убийцы приняли в сумерках экипаж Тревельяна за мой. Впрочем, эти мерзавцы были злы и на Грэма. Разогретые спиртным, они жаждали убийства и напали неожиданно. Я не знаю точно, что там произошло, на дороге. По замыслу нападавших все должно было выглядеть как несчастный случай. Они испугали лошадей, и те понесли. Даже Грэм не мог справиться с ними. Экипаж перевернулся там, где и рассчитывали негодяи: на мостике, перекинутом через ущелье. Мэрили и Грэм упали в пропасть на острые камни. Грэм никогда не рассказывал мне, что произошло той ночью, но вы сами можете это себе представить. На месте Мэрили должен был находиться я. Вина за ее гибель лежит на мне.

Гай говорил быстро и горячо. В этот момент он обличал не столько убийц, сколько самого себя за грехи своей молодости.

– Трудно описать ужас, охвативший общество, после того как стало известно об этой трагедии. Люди боялись говорить об этом, поскольку к событиям были причастны слишком многие. Все считали, что Грэм тоже погиб, как и его жена. Убийцы исчезли из Лондона. Я тоже покинул столицу, поскольку чувствовал себя виновным во всем. О том, что Грэм жив, знали лишь его сестра и отец, но отец вскоре умер.

Гай резко остановился перед Пенелопой и бросил на нее взгляд, полный невыразимой муки:

– Вы понимаете, зачем я вам все это рассказываю? Я хочу подчеркнуть, что Грэм имеет право обвинять и презирать всех нас. Он сторонился людей не потому, что боялся испугать их своим внешним видом, а потому, что возненавидел общество. То, что произошло той ночью, не только искалечило его тело, но и нанесло незаживающие раны его душе. И я очень боюсь, что, если он не образумится, если не примирится с прошлым, это сделает несчастными вас и многих других людей.

Пенелопа покачала головой. Ей казалось, что ее собеседник не прав. Ведь у Грэма были друзья. Он же в конце концов простил Гая! Нет, Грэм не был похож на человека, обозлившегося на весь белый свет. Кроме того, рассказ баронета не давал ответа на главный для нее вопрос: почему муж в последнее время охладел к ней?

– Боюсь, что я не смогу ничего сделать, Гай, – сказала она. – Грэм прислушался бы к моим словам, если бы я сказала, что Александре нужно новое платье или что необходимо починить какое-нибудь кресло в доме, но он не станет слушать моих советов и увещеваний. Для того чтобы укротить его нрав, мне нужна волшебная палочка, но, к сожалению, я не фея, Гай.

Взглянув на Гамильтона, Пенелопа увидела, что его лицо исказилось от муки. Наверное, он очень любил Мэрили, первую жену Грэма. Были ли они любовниками? Может быть, именно из-за этой истории Грэм не желал, чтобы Пенелопа часто виделась с Гаем? Но каким образом Гаю и Грэму удалось остаться друзьями после всего случившегося? Множество вопросов роилось в голове Пенелопы.

Она знала, что люди порой не соблюдают супружескую верность, но впервые видела человека, который открыто рассказывал о любви к замужней женщине. Пенелопа попыталась представить себя в объятиях баронета, но не смогла. Как посмела Мэрили охладеть к мужу? Грэм был тогда красивым молодым мужчиной, не изуродованным шрамами. Мэрили, должно быть, происходила из знатного рода, была очаровательна и богата. Прекрасная молодая семья, в которой родился чудесный ребенок. Как могла Мэрили бросить мужа и дочь?

Присев на скамейку рядом с Пенелопой, Гай взял ее за руку.

– Нельзя допустить, чтобы Грэм вызвал Риардона на дуэль, – снова заговорил он. – Скажите мужу, что вы захворали, и попросите его сопровождать вас на курорт. Придумайте что-нибудь, только увезите его подальше отсюда. А я тем временем постараюсь уговорить Артура уехать за границу. Если вы хоть немного любите Грэма, образумьте его или заставьте покинуть Холл!

Бросив недоуменный взгляд на Гая, Пенелопа отдернула руку. Она не понимала, о чем он говорит. С чего он взял, что Грэм собирается вызвать Артура на дуэль? Должно быть, любовь к Долли мешала Гаю ясно мыслить!

– Гай, что за сумбур царит в вашей голове? При чем здесь Артур? Почему вы решили, что Грэм собирается вызвать его на дуэль? Грэм хорошо относится к их семейству. К тому же Артур слишком слаб, чтобы драться на дуэли. Зачем вы без причины пугаете меня?! Я не желаю вас слушать. Вы меня отвлекаете от неотложных дел!

Пенелопа резко встала. Она не на шутку рассердилась на Гая. Он тоже быстро поднялся со своего места и тронул ее за плечо.

– Артур был там, Пенелопа, – негромко промолвил он. – Неужели вы не догадались об этом? Он был одним из тех, кто напал той ночью на фаэтон.

Пенелопа с ужасом посмотрела на Гая, а потом бросилась бежать к дому. Она не хотела больше ничего знать: ни о Грэме, ни об Артуре, ни о ком-либо другом.

Глава 29

Вскоре слухи о том, что Гай и Пенелопа о чем-то секретничали, уединившись в укромном месте, дошли до Грэма. Люди обычно сочувствуют влюбленным, но многие находят особое удовольствие в том, чтобы своими глазами увидеть, как страдает обманутый муж, которому наставили рога.

Грэм швырнул на пол книгу, которую читал, услышав в коридоре звонкий смех Пенелопы. Сегодня она снова поздно встала с постели.

То, что, по словам очевидцев, Гай сжимал в своих руках руку Пенелопы и, о чем-то споря с ней, дотрагивался до ее плеча, еще ничего не значило. Никому не возбранялось сжимать в своих руках руку собеседника и спорить с ним. Ревность была абсурдным чувством. Особенно глупо было ревновать жену, которой дана свобода. Ведь Грэм сам сказал Пенелопе, что она вольна поступать, как ей заблагорассудится.

Впрочем, он говорил ей это до того, как они стали делить супружеское ложе, до того, как Пенелопа стала его настоящей женой. До того, как он всей душой поверил ей.

Грэм был мрачнее тучи. Его душу терзали сомнения. Почему, черт возьми, Пенелопа встретилась с Гаем в таком уединенном месте? Куда она ездила каждый день, пренебрегая своими обязанностями хозяйки дома? Неужели Грэм ошибся и она действительно изменяла ему?

А может быть, во всем виноват именно он? Откинувшись на спинку кресла, Грэм мрачно смотрел на языки пламени в камине. Он разбудил в жене страсть, понимая, что до этого она ничего не знала об этой стороне жизни.

Грэм не верил, что его избранница любит его. Разве можно любить человека с таким обезображенным лицом? Грэм винил себя за то, что не предусмотрел подобного развития событий. Как он мог рассчитывать, что Пенелопа будет с нетерпением ждать каждого вечера, чтобы оказаться в объятиях уродливого калеки, облик которого привел бы в трепет даже бывалых вояк? Да он настоящий безумец!

Грэм сознавал, что необходимо что-то предпринять. Сегодня он слишком сердит на Пенелопу и не в состоянии начать трудный разговор. Нужно сделать это завтра – рассказать ей обо всем и заставить ее понять его. Лорд Тревельян хотел попытаться вернуть жену.

Вернувшись в этот день поздно, Пенелопа заметила, что из-под двери библиотеки пробивается свет. Остановившись в коридоре, она задумалась. То, что она узнала от Гая, не помогло ей лучше понять Грэма. Его поведение по-прежнему казалось ей непредсказуемым. Пенелопа боялась войти к нему, не зная, какой она встретит прием. Однако то обстоятельство, что муж, по-видимому, ждал ее возвращения хотя встал сегодня рано и целый день разъезжал по имению, наводя везде порядок, явно говорило о том, что она ему не безразлична. Возможно, Пенелопе следовало пройти мимо и, как всегда, закрыться в своей комнате, но она никогда не искала в жизни легких путей. Она решила пожелать мужу спокойной ночи.

С сильно бьющимся сердцем она на цыпочках приблизилась к массивной двери и бесшумно отворила ее. Пенелопа не хотела мешать мужу. Какое право она имела вмешиваться в его жизнь? С другой стороны, оставаться в стороне леди Тревельян тоже не могла.

Заглянув в библиотеку, Пенелопа увидела, что Грэм лежит на диване, подложив затянутую в перчатку руку под голову и ровно дыша. Он безмятежно спал. Улыбнувшись, Пенелопа тихо вошла в комнату.

Она впервые видела Грэма спящим – он выглядел моложе и очень походил на своего кузена. Это сходство так поразило Пенелопу, что она чуть не ахнула. Она видела его другую, не изуродованную часть лица. Длинные густые ресницы отбрасывали тень на его щеку, на подбородке пробивалась темная щетина. Александра, безусловно, от отца унаследовала черный цвет волос.

Пенелопе вдруг захотелось погладить мужа по голове, но она боялась, что он проснется. Ах, если бы она могла, опустившись на колени, разбудить его поцелуем и забыть обо всем в его объятиях! Больше всего на свете ей хотелось сейчас заняться с ним здесь, при свете горевшего в камине огня, любовью. Пенелопа жаждала видеть его глаза, угадывать его желания. Но может быть, он допускал эту близость не потому, что его влекло к ней, а из чувства долга? Или же просто хотел, чтобы Пенелопа родила ему сына?