Зеб зашел в кабинет, который своей пышностью производил впечатление гибрида алькова Марии Стюарт и маркиза де Сада. Повсюду были награды со специализированных выставок и подписанные фотографии людей на фоне своих кроватей. Низкий ореховый стол, с вазой свежих роз, окружал уголок из мягких белых кресел. Возле полировальной машины для обуви были небрежно брошены белые диванные подушки. На стенах висели мутноватые картины а-ля Дега с изображением нагих женщин. Пол был устлан толстым персидским ковром. Рабочий стол красного дерева, по-видимому, когда-то принадлежал какому-нибудь королю или президенту; стена позади него была задрапирована красными атласными занавесами.
– Людям нравится создавать определенное настроение, – посмотрев по сторонам, сказал Франклин. Между бровей у него обозначилась крохотная морщинка. – Возможно, вам все это покажется безвкусицей, но я люблю лично проверять разные штуки, прежде чем выставлять их в демонстрационном зале.
– Да, в этом есть свой смысл, – прищурясь на атласные занавеси, ответил Зеб.
– Вас удивляет, что они такие красные? – спросил Франклин, криво усмехаясь. – Похоже, так уж заведено: мужчины от них без ума, а женщины их ненавидят. В прошлом месяце жена повесила там наверху белый глазок. Сказала – для разнообразия. Она мой декоратор.
– Здорово, – с тонкой иронией заметил Зеб. – Вам повезло, что вы занимаетесь этим вместе.
Франклин кивнул.
– Наверное, вы имеете в виду бизнес, но на самом деле правильнее было бы сказать – жизнь. Ведь это словно дар небес, не правда ли? Идти по жизни с тем, кого ты любишь. Чего еще желать? Я семейный человек… любой вам это подтвердит. Итак, что вас привело ко мне? Судя по всему, вы вовсе не за новой кроватью…
– Нет, – ответил Зеб.
– Ага, тогда это по поводу бывшего вашего домика, да? – Зеб кивнул, и Франклин жестом предложил ему сесть.
– Я купил его для Ванессы, – пояснил он. – Ее семья снимала коттедж на Мысе Хаббарда, когда она была еще маленькой девочкой. С тех пор она всегда мечтала поселиться там.
Зеб сразу опечалился. Он надеялся на то, что всему причиной была обычная выгодная сделка с недвижимостью, но никак не эмоциональная привязанность к Мысу.
– Я зарабатываю кучу денег, – признался Франклин. – И если честно, то я уж и не знаю, на что их тратить. Дорогие машины, новый кухонный гарнитур, элитные школы для детей…
– Я хотел бы выкупить у вас этот дом, – перебил Зеб.
– О-хо-хо, – Франклин рассмеялся. – Хотите купить мой дом?
– Точно.
– Интересно, – Франклин нахмурился.
Зеб сидел не шелохнувшись и спокойно ждал ответа. Его взгляд скользил по настенным снимкам другого дома, в котором, скорее всего, Франклины жили в Нью-Глендейле. Новый особняк колониального стиля был поистине огромным, с невероятным множеством окон в самых неожиданных местах. Пейзаж вокруг него ничем примечательным особо не выделялся – чистенькие заборчики, бутафорские валуны, водопад и мраморные статуи.
– Это ваш? – спросил Зеб.
– Конечно, – гордо сказал Франклин. – Как я уже говорил, у меня есть профи по ландшафтному дизайну. Парень – настоящий художник, он гордится своей работой, понимаете? Гляньте на водопад… он потратил на него столько сил. Ему пришлось расчистить землю и построить искусственный водоем… впрочем, вы еще увидите. Он собирается сделать то же самое и на Мысе.
Зеб тяжко вздохнул. Он-то надеялся, что Румер никогда не увидит ничего из плодов творчества знакомого Франклина. Повернув голову, он посмотрел мужчине прямо в глаза.
– Мистер Франклин, вы продадите мне дом?
От удивления Франклин раскрыл рот, но быстро взял себя в руки.
– Я вот пытаюсь понять, что вы задумали? Должно быть, он вам очень нужен. Раз вы не поленились приехать сюда в такой дождливый день. Я не люблю недомолвок – если вы приехали и беседуете со мной один на один, вместо того чтоб сразу отправиться в агентство по торговле недвижимостью, значит, он вам нужен позарез.
– Да. – У Зеба не было ни малейшего желания препираться, врать или ходить вокруг да около. Он просто хотел выкупить дом и порадовать Румер.
– А насколько позарез? – наклонившись вперед, спросил Франклин. – Я хотел бы знать: впрямь ли он вам так нужен? Особенно после того, как я рассказал вам, какое значение он имеет для Ванессы.
– Давайте так: вы называете сумму, а я выплачиваю ее вам.
Франклин в восторге хлопнул ладонью по столу.
– Вам придется сыграть со мной в одну игру… назовите свою цену, – улыбаясь, предложил Франклин. – Ну же. Вы ведь в курсе, сколько я за него заплатил?
– Сто восемьдесят тысяч.
– И все-то вы знаете! Не хило, да? А за сколько вы с женой продали его? Тысяч за девяносто?
– Около того, – помолчав, ответил Зеб.
– Без обид, но именно столько он и стоил. Дом превратился в обветшалую хибару – это, кстати, слова риелтора. Со всех сторон его окружают деревья и кусты, банально замусоривая то, что могло бы стать отличным земельным участком. И к тому же там полным-полно всякого зверья. Поэтому вот что, мистер Мэйхью: если хотите купить дом, то вам придется заплатить мне столько, сколько он будет стоить после того, как я над ним поработаю.
– Вы о чем?
– Когда я внесу свои улучшения, его цена вырастет вдвое, а то и втрое.
– Так вы что, хотите сначала модернизировать, а уж потом продать его? – ахнул Зеб.
– Ну, не сразу, – ответил Тэд. – Но со временем – несомненно. Мы, конечно, выберем что-нибудь получше. Например, домик прямо на берегу…
– Но вы же сказали, что ваша жена обожает его, – возразил Зеб, и у него по спине побежали мурашки.
– Только само место – Мыс Хаббарда. У нее нет интереса к конкретным домам.
«Да ты просто сраный козел! – хотел крикнуть Зеб, но сдержался.
Вместо этого он выдохнул и начал медитировать, что обычно помогало ему преодолевать разные трудности вроде клаустрофобии или чувства изоляции и одиночества в открытом космосе, попутно гадая, на что ему придется пойти, чтобы заполучить дом сейчас, сегодня, до того как новый владелец спилит там все деревья и построит водопад.
Франклин выдвинул ящик стола и достал оттуда какие-то чертежи. Потом он передвинул их через стол к Зебу. Просмотрев планы, Зеб понял, что именно Тэд Франклин собирался сотворить с землей, чтобы впихнуть туда свой водопад.
– Не надо, – тихо сказал Зеб.
– Это будет великолепно.
– Вы что, намереваетесь взорвать часть скалы?
– Что тут поделаешь! Все для пруда и водопада. Городские власти вынуждают меня установить отстойник больших размеров – со времен закладки дома нормы по этой части успели измениться. Тут будут два новых декора… один со стороны пляжа, а другой возле скал. А вот здесь, – он ткнул пальцем в планы, – прямо на крыше, будет джакузи. Красота, сидишь в водичке, наслаждаешься видом…
Зеб закрыл глаза и подумал о том виде, что открывался когда-то с его старой прогнувшейся крыши. Он вспомнил, как укладывал кровлю вместе с отцом, и живо представил себе флюгер в форме единорога, который его мать как-то смастерила в качестве рождественского подарка для всей семьи. Еще он припомнил свои посиделки у дымохода под руку с Румер, когда они наперебой угадывали небесные созвездия.
– И вы планируете снести старый дом? – спросил Зеб. – Чтобы построить вот этот?
– Именно, – ответил Тэд Франклин. – Вашей подруге понравится – обещаю. Я очень бережно отношусь к своим соседям… И постараюсь не причинять ей никаких неудобств. Простите, Зеб… могу я вас так называть? Но дом не продается. Вообще-то мне надо было сразу сказать вам об этом.
Пребывая в легком шоке, Зеб кивнул и прислонился к спинке кресла. Теперь ему хотелось лишь одного – вернуться обратно на Мыс, к Румер.
– Знаете, у меня тут появилась неплохая идея, – сказал Франклин. – Вы никогда не подумывали над съемками в рекламе? О работе перед камерой?
– Нет, – ответил Зеб.
– Я к чему спросил, – продолжил Франклин. – Из вас получилась бы отличная представительская персона для бизнеса наподобие моего – вас узнают по имени и в лицо, ну, не все, конечно… – Он рассмеялся. – Так я сумел бы немного сэкономить, понимаете? Я хотел сначала поговорить с Полом Ньюменом… ведь он из Коннектикута – по правде, вас с ним показывали в одной и той же передаче. Он живет неподалеку от моего зятя и время от времени приезжает на Лайм-Рок… Но потом понял, что мне не потянуть его запросы в финансовом плане.
Зеб направился к дверям.
– Ну, что скажете? Я бы заплатил вам любые деньги – насчет Ньюмена это была шутка. Я уверен, мы бы с вами прекрасно сработались. Астронавт, продающий мои кровати, звучит здорово.
– Мне очень жаль, – Зеб засмеялся. – Но я вынужден отказаться.
– Однако между нами ведь не будет никаких проблем? – обеспокоенно спросил Франклин. – Потому как я чувствую ваш враждебный настрой. Я надеялся, что вы приехали, чтобы подружиться.
Зеб поднялся.
– Люди любят Мыс. Они не оперируют понятиями дворов и границ собственности. Они просто любят свою землю, – слыша эхо голоса Румер, тихо сказал он. – Все скалы, деревья – они называют его заповедником.
– Чудесно, – кивнул Франклин. – Мне нравится.
– Вот что, наверное, и привело вашу жену обратно на Мыс Хаббарда… любовь к этому месту.
– Вполне возможно.
– Но все изменится, если вы начнете разбрасывать динамит и визжать бензопилой, – сказал Зеб. – Вы измените ландшафт и погубите животных.
Франклин пожал плечами:
– Жена хочет водопад и джакузи. И зверьё ей не по душе. Я не собираюсь подводить ее. Я уже потратил кучу денег, а теперь потрачу еще больше.
– Тогда вы обретете врагов в лице всех своих соседей, – Зеб подумал о Винни, Гекате, Миссис Лайтфут, Аннабель, Дане, Куин и, конечно же, о Румер.
– Это я как-нибудь переживу, – ответил Франклин, и в его взгляде и голосе появился ощутимый холодок. Зеб понял, что перемирию уже не бывать. Кивнув, он вышел из офиса – прочь от Тэда Франклина и его планов.
Глава 21
Сикстус Ларкин за всю свою жизни никогда не видел ничего более красивого, чем полуостров и провинция Новая Шотландия – разумеется, за исключением Мыса Хаббарда. Местный пейзаж был так близок его сердцу – острые скалы, высокие сосны и спокойные заводи. Воспоминания родом из детства, как плохие, так и хорошие, навалились на него в ту же минуту, когда он оказался на расстоянии прямой видимости от берега. В одно мгновение они преобразили его – изнутри наружу, – словно и не было этих долгих лет разлуки.
– Поразительно, Кларисса, – сказал он вслух, скорее обращаясь к призраку жены, а не к своей лодке. – Я чуть не забыл, насколько силен во мне канадский дух. Думаешь, добравшись до Ирландии, я почувствую то же самое?
Он взял курс на Люнебург, в гавани которого туда-сюда сновали рыбацкие катера. Среди лодочных мастерских пестрели ярко-красные и синие здания. Здесь же он увидел «Блюноуз», рыболовецкую шхуну, изображенную на канадских монетах в десять центов, и памятник рыбакам с именами тех, кто сгинул в море. Давным-давно мать приводила его сюда вместе с братом…
Поблагодарив самого себя за удачное плавание, Сикстус направил «Клариссу» прямиком к городскому причалу. От качки на море ноги у него свело, руки и тело устали, к тому же он был так измотан, что хотел забыться сном как минимум на неделю. Позвонив Румер из телефона-автомата и сообщив ей о своем прибытии на место, он направился обратно к докам.
– Должно быть, вы Сикстус Ларкин, – сказал вышедший ему навстречу мужчина. Высокий седовласый здоровяк улыбнулся и протянул Сикстусу руку.
– А вы, стало быть, Малаки Кондон. Особенно если учесть, что здесь у меня не осталось ни одного знакомого. Как вы узнали меня?
– Сэм Тревор посоветовал мне высматривать классический «Херресхофф», и он был чертовски прав – «Кларисса» просто великолепна.
– Спасибо, Малаки. Я назвал ее в память о даме сердца.
– Надо думать, о миссис Ларкин?
– Да, – кивнул Сикстус.
– Ну, судя по тому, что я узнал от Сэма, нам будет о чем поболтать. Мы ирландцы, наши суда пришвартованы в Новой Шотландии, и, кроме того, мы учителя. Как насчет того, чтоб перекусить у меня на буксире?
Сикстус подавил зевок. Он обдумал необходимость сна и питания, и его желудок выиграл.
– Ловлю тебя на слове, ты сам предложил.
– Может, сперва поспишь часок-другой? Этого, конечно, мало, но для начала сойдет. А я дам тебе знать, когда у меня все будет готово.
– Сэм снова оказался прав, – не в силах сдержать зевоту, сказал Сикстус. – Ты хороший человек. Увидимся…
Часом позже, почти минута в минуту, Сикстус услышал перезвон обеденного колокольчика. Он так толком и не успел отдохнуть, но все же теперь он чувствовал себя несколько бодрее. Поплескав на лицо холодной водой, он сменил рубашку и побрел вдоль причала к «Архангелу» – выкрашенному в красный цвет старому буксиру Малаки.
– Хорошее название для лодки, – одобрил Сикстус. – Как раз в духе католика-ирландца.
– Это в память о моем сыне, Габриеле, – предложив Сикстусу пива, ответил Малаки. – Он и его мать присматривают за мною с небес.
– У нас с Клариссой точно так же, – сказал Сикстус. – А как еще может быть на лодке, названной в честь ангела?
– Тогда выпьем, – сказал Малаки, и они чокнулись бутылками, – за наших ангелов и твое путешествие.
Мужчины потягивали пиво и ели охлажденных креветок, пойманных в заливе Мэна. Сикстусу было нелегко расковыривать их своими негнущимися пальцами, и он заметил, что это не ускользнуло от внимания Малаки. Выкидывая хвостики креветок за борт, они вскоре прикормили целую стайку рыб. Серебристые плавники сверкнули под темной кромкой воды, а потом быстро исчезли. Малаки поставил пленки с записями дельфиньих песен, которые он собственноручно записал на гидрофон у острова Биг-Танкук, а Сикстус рассказывал, как за ним последние шестьдесят миль плыл малый полосатик.
– Нет лучшего способа развеяться, – усмехнулся Малакки, – чем прогулка по морю в одиночку.
– Точно, – согласился Сикстус. – Сейчас я на пенсии, живу с дочерью. Она работает ветеринаром.
– А-а, – Малаки указал рукой на гидрофоны для записи звуков морских млекопитающих. – Любительница животных. Такие девушки мне по душе.
– Да, наверное, она смогла бы многое понять на этих твоих пленках. Что касается знания поведения животных, то тут ей нет равных. И еще она отважная и упрямая, вся в меня. С недавних пор мне стало казаться, что я лишаю ее нормальной жизни – она была так занята работой и готовкой для своего старика, что на себя у нее времени почти не оставалось. Вот я и решил отплыть…
Малаки кивнул:
– Правильно сделал. Когда я начинаю сильно скучать по Габриелю, то напоминаю себе, что, по крайней мере, никогда не садился ему на шею – понимаешь, я слишком скрипуч и староват для жизни на лодке, и если бы Габри поселился бы где-нибудь в пригороде с женой и детишками, то я уверен, что он предложил бы мне квартиру над своим гаражом.
– Скрипуч, это в самую точку, – Сикстус скептически поглядел на свои скрюченные руки.
– Артрит?
– Да. Прошлой осенью купил себе трость. Не знаю, что будет дальше… Протезирование таза, операция на спине, пожизненный запас «Эдвила»… а Румер станет моей нянькой. Мы-то с ней живем не в квартирах, а в одном доме. И в этом доме она провела всю свою жизнь, если уж говорить начистоту.
– Господи Иисусе! – воскликнул Малаки, с хмурым видом посасывая мясо креветки. – Ты что, хочешь удушить бедняжку? Или превратить ее в хозяйку дома престарелых?
– Знаю, знаю, – кивнул Сикстус, сделав большой глоток пива.
– А она случаем не в разводе?
– Она никогда и не выходила замуж, – старик откинулся на спинку кресла.
– Елы-палы! Ты вовремя смотался оттуда. Главное, чтоб девчушка не упустила такую возможность. Кстати, у нее есть кто-нибудь на примете?
– Боже, Малаки, я вовсе не пытаюсь ее сосватать. Румер хорошо и без всякого мужа. По правде, последний ухажер, – подумав об Эдварде, сказал он, – был никуда негодным. И если бы мне пришлось повести ее к алтарю на их свадьбе, то потом я бы считал секунды до того мгновения, когда священник спросит насчет возражений. Она умеет спасать жизни животным, а вот свою чуть не сгубила.
– Да ну?
– Да.
Малаки усмехнулся:
– Значит, теперь ей нужен тот, кто позаботится о ней.
– Чужой заботы ей тоже не надо. Румер добрая и чувственная, но и в делах она не промах. Она окончила Тафте – самую престижную ветеринарную школу в стране. У нее отличная лечебница – все местные жители несут к ней своих животных. Так что она преуспевает.
– И это ты, конечно, говоришь как человек совершенно беспристрастный, – достав трубку, сказал Малаки.
– Разумеется.
– Значит, она единственный ребенок в семье?
– Нет, – поглядывая на безмятежную гавань, ответил Сикстус. – У нее есть сестра.
– А сестра не из тех, кто присматривает за старым больным отцом? Совсем не сиделка, в отличие от Румер?
Сикстус хохотнул, представив себе Румер в роли сиделки. Потом, подумав об Элизабет, он ответил:
– Нет. Ее сестра отнюдь не сторонница семейной жизни. Скорее, наоборот.
– А, вон оно что. Ну и замечательно. Когда люди сами заботятся о себе, тем лучше для всех остальных. Выживает сильнейший – что в дикой природе, что в семье. Пожилой родитель может пожрать заботливое дитя. Ну, или лишить его личной жизни. А ты, видать, мудрый и хороший малый.
– Я и уплыл, чтобы не допустить ничего подобного, – проворчал Сикстус. – Ты спрашивал, имеется ли у Румер кто-нибудь на примете. Так вот. Да, имеется.
– Кто-то кроме тунеядцев?
– Мой бывший зять.
– Ну и ну, – усмехнулся Малаки. – А что же по этому поводу думает ее сестра?
Сикстус призадумался. Возможно, причиной всему была усталость, или то, что он оказался вдали от дома, или дружелюбие Малаки, но у Сикстуса развязался язык.
– Э, ситуация осложняется еще и тем, что Зеб, мой бывший зять, сначала был влюблен в Румер, а потом взял да и женился на Элизабет.
– А какие отношения между девчонками?
– Раньше они были очень близки, – тихо сказал Сикстус. – А теперь Элизабет развелась, Румер одна, и Зеб вылез тут как тут.
– И ты хочешь, чтобы они снова сошлись?
– Я не знаю, чего я хочу, – ответил Сикстус. – И ни к чему мне вмешиваться. Перед отплытием я взял с него обещание, чтоб он присмотрел за ней. Что я еще мог сделать?
– Да уж. Ничего.
– Я всего лишь отец. Черт, у тебя здесь отличная койка, Малаки. Я так понимаю, ты тут один живешь?
– Ну, – у Малаки заблестели глаза. – Большую часть времени…
– Подружка?
– Да. Возможно, ты ее знаешь – она приезжает из ваших краев, из Хоторна. Люсинда Роббинс…
– Ну, конечно, я знаком с Люсиндой. Она была библиотекарем, пока не ушла на пенсию…
Малаки кивнул:
– Да, это она.
– А ты везунчик, – сказал Сикстус.
– Аминь, друг.
Малаки уже доставал вторую порцию пива и креветок, как вдруг они услышали стук каблучков по пристани.
Женщина была высокая и стройная, а ее лицо скрывала низко надвинутая шляпа.
– Разве это не… – удивленно спросил Малаки, опустив поднос. – Разве это не кинозвезда? Как же ее зовут? Она всегда играет сексапильных шпионок и шекспировских дамочек…
– Элизабет Рэндалл, – Сикстус поставил банку пива на палубу и перелез через поручни.
– Точно, Элизабет Рэндалл, – сказал Малаки, и у него отвисла челюсть, когда он увидел, что его гость обнимается с кинозвездой.
– Моя дочурка, – сказал Сикстус, с улыбкой глядя на красивое лицо своей старшей девочки.
– Пап, что ты здесь делаешь? – спросила Зи, познакомившись с Малаки и проводив отца до его лодки.
– А я-то думал, что все и так понятно, – ответил Сикстус. – Новая Шотландия – это мой перевалочный пункт на пути в Ирландию.
Зи улыбнулась и покачала головой. Никто не владел искусством преувеличения, как ее отец, – подумать только, дерзкий заплыв до Ирландии! Да к тому же на столетней лодке! Элизабет была рада тому, что отвязалась от своего сопровождающего, и если бы кто-то прознал об этом, даже ее друг и продюсер Бад Стентон, то невелика беда – она могла бы сказать, что ходила посмотреть съемки местного развлекательного шоу неподалеку от причала.
Но это было просто изумительное совпадение. Зи слушала рассказ отца об одиночном плавании от Мыса Хаббарда до Люнебурга, о том, как он спал всего несколько часов за четыре дня и прятался в кубрике, спасаясь от огромных волн.
– Они были не ниже трех метров, – сказал ее отец. – Даже выше, чем в нашем проливе.
– Но и это ничто по сравнению с открытым океаном, – обняв отца, сказала Элизабет. – Моя тезка утонула на корабле во время шторма. У меня всегда было какое-то предчувствие…
– Да ну? – удивился ее отец. – И это у моей практичной Зи?
– Знаю-знаю, только никому не говори. Ведь я напористая уроженка Новой Англии… слава богам, что Эбигэйл Кроу проложила дорогу в Голливуд для нас, рассудительных женщин. Но это правда, пап. Я росла, постоянно думая о гибели Элисабет Рэндалл на отмели Викланд-Шоул, так что я очень впечатлительная!
– Другими словами, это означает «не уплывай»? – засмеялся ее отец.
– В яблочко, папа.
Сикстус зевнул, и на его загорелом лице прорезались миллионы морщинок. Он потер свои подернутые туманной дымкой глаза, и Элизабет ласково покачала головой. Сколько же раз она видела его таким измотанным: то он допоздна исправлял ошибки в письменных работах, то зачитывался какой-нибудь книгой, то проверял, как там шли дела у няньки Зи. Пройдя «двенадцать шагов» организации «Анонимных алкоголиков», она примирилась со своим прошлым и застарелой обидой на отца.
– Тебе надо выспаться, – Элизабет показала отцу на постель. – До завтрашнего дня я совершенно свободна. Я буду сидеть на этой вот палубе и радоваться тому, что за мной не гоняется десяток личных консультантов, а ты отправляйся в страну грез. Но когда ты проснешься, я хочу выслушать всю историю целиком.
– Какую еще «всю историю»? О китах и акулах, которых я видел в море? Или о красивых облаках на горизонте? А может, о том, как править ночью по звездам?
– Господи, нет, конечно. Природа – это по части Румер. А звезды – это Зеб. Мне нужны все сплетни, пап. Мельчайшие подробности о возвращении моего бывшего мужа на свою историческую родину. Договорились?
Ее отец покачал головой. Он был слегка изумлен ее напору, но в большей степени опечален. Он никогда не любил распускать слухи и считал, что Зи следовало оставить свой брак в прошлом и позволить всем продолжать жить дальше. Она тоже так думала, но ничего не могла с собой поделать. В любом случае, тема приезда Зеба на Мыс Хаббарда под бочок к Румер была слишком острой, чтобы так просто ее бросить. Особенно если учесть то, что там с ними был и Майкл.
– Забудь, дорогая, – сказал ее отец. – Сделай мне и себе одолжение и выкинь это все из головы. Теперь дайка мне поспать, а поболтаем позже.
– «Отдыхай, папуля», – ответила Зи словами Греты Гарбо из «Ниночки».
Около часа она как заведенная мерила шагами палубу. В отличие от спокойной сестры, Зи выросла человеком сверхэнергичным. Из нее получился бы хороший руководитель: она хотела все знать, за всем присматривать, все контролировать – даже находясь на другом краю страны. Сам факт встречи с отцом был сродни чуду – невзирая на то, что он постарел и сгорбился – однако ей не давали покоя возникшие из ниоткуда призраки Зеба и Румер.
И все же чары Люнебурга вскоре овладели ею. Его свежий воздух и кристально чистая вода в гавани. Сидя в кубрике, она почувствовала, как ее убаюкивал плеск волн и качка шлюпа. Несколько недель подряд она не могла вырваться со съемочной площадки; и как же замечательно было избавиться наконец от укладок, косметики, смены гардероба, продюсеров с режиссером, которые постоянно чего-то требовали от нее. И не успела она и глазом моргнуть, как уснула.
Проснувшись на рассвете, она обнаружила, что отец накрыл ее одеялом. Он сидел напротив, читая Библию и попивая кофе.
– «Меня уже не спасти, добрый человек», – глянув на Библию, сказала она.
– Ах… дочурка, которая с утра пораньше цитирует Джеймса Тербера, – усмехнулся ее отец. – Какой же я везунчик!
Она улыбнулась, вспоминая, как вместе с Румер сосредоточенно читала утянутую у матери книжку Тербера «Мужчины, женщины и собаки». На Мысе Хаббарда все сходили с ума по этому произведению, и они с сестрой знали его наизусть. Отец протянул ей чашку кофе, и, приподнявшись на локте, она взяла горячий напиток.
– Сейчас я, наверное, черт-те на кого похожа, – наблюдая за медленными движениями отца, сказала она. Утренний туман промочил все, что только можно, и ее волосы не были исключением.
– Ну, я твой отец, а не партнер по фильму. Я видел тебя и в более разобранном состоянии.
– Ох, спасибо. Из твоих уст это звучит как комплемент. – Пару минут они молча пили кофе. Денек начинался распрекрасный, что особенно подчеркивала то непередаваемое сияние канадского побережья, с которым Элизабет успела хорошенько познакомиться на съемках фильмов в Новой Шотландии. Небо было ярко-голубым, но одновременно и золотым. Восходящее солнце только-только показалось на горизонте, и его теплые лучи засверкали на гладкой поверхности моря.
– Нет, я серьезно, Элизабет. Здорово снова увидеть тебя. Мы так давно не встречались с тобой…
– Поди, ты и не думал, что я появлюсь?
– Ты обычно держишься на таком расстоянии…
– Лишь от нашего дома, пап. Там много призраков.
– Ты о сестре, что ль? Она знает тебя как облупленную, и вы с ней могли бы поговорить о чем угодно.
Элизабет не ответила и просто смотрела на водную гладь. Конечно, он был прав, но было и еще кое-что. Он не понимал, что вина перед Румер буквально грызла Элизабет изнутри. Ее победе над спиртным в немалой степени поспособствовало решение загладить былые грехи. Хотя имя Румер шло первым в списке для покаяния, пока что Элизабет не хватало смелости, чтобы перейти от размышлений к реальным действиям.
– У нас площадки в Лорлтоне и Галифаксе, – сменив тему разговора, сказала она. – Неподалеку отсюда.
– Да, мне знакомы эти города, – кивнул ее отец. – Ребенком я бывал в обоих.
– Правда? По-моему, ты говорил, что жил в Галифаксе…
– Да, но я знаю и Лорлтон, – ответил он. Его лицо помрачнело, и Зи подумала, что это все из-за воспоминаний о тяжелом взрослении без отца. Сикстус и его брат начали работать смолоду; на колледж он зарабатывал, развозя молоко.
– В Лорлтоне очень мило, – сказала она. – Он похож на новоанглийский город капитанов. Роскошные белые дома, лужайки до самой гавани, яхты у причала, белые заборчики, герани на окнах. Совсем как в Эдгартауне или Нантакете – сюжет нашего фильма как раз о китобоях из Нантакета. Съемки проходят в Лорлтоне, потому что там почти так же красиво, да и нашим жмотам-продюсерам не столь накладно для кармана.
– Возможно, и красиво, но… – Сикстус почему-то нахмурился. – Ладно, не важно. Сколько у тебя еще времени?
– Следующая сцена у меня сегодня в четыре. Мы могли бы провести целый день вместе. Ну, разве не чудесно? А теперь давай, выкладывай!
Зи пришлось довольствоваться рассказом о лодке и Мысе, о Винни, Гекате, миссис Лайтфут, Кэмпбеллах и Маккреях, о свадьбе Даны и Сэма.
– О, это, наверное, была буффонада в лучших традициях Dames de la Roche, – поморщилась Зи. – Одна из них вышла замуж. Да к тому же за мужчину моложе себя! Кстати, на сколько лет моложе?
– Они очень счастливы, – ответил ее отец – Сэм обожает ее, и он заменит отца Куин и Элли.
– Девчушки Грейсон… – с горечью сказала Зи. – То, что случилось с их родителями, просто ужасно. Дана взяла их к себе?
– Что тут удивительного? – тихо сказал ее отец. – Одна тетя любит своих племянниц, другая – племянника, вот и все. Это же нормально!
Элизабет вздрогнула при мысли о том, как отчаянно пыталась она настроить Майкла против Румер. А что еще ей оставалось делать? Ведь Румер была такой хорошей, а Элизабет как мать «облажалась по полной программе».
– Да, как ни странно, сейчас он учится в летней школе, причем довольно неплохо.
– Небеса разверзлись, что ли?
– Ну, хотел бы я приписать эту заслугу себе, но, сказать по правде, тут постарались Румер и Куин.
Зи слегка опешила. Она нервно сглотнула, дабы не выдать своих эмоций, которые нахлынули на нее с такой мощью, что ей даже не верилось. Как она могла негодовать по поводу того, что было хорошо для Майкла?
– Кто?.. – переспросила она, и у нее зашумело в ушах. – Почему же мне ничего не сообщили?
– Ну, мы-то знали, как ты обрадуешься, – сыронизировал Сикстус. – Думаю, мы просто решили пустить все на самотек и посмотреть, что из этого выйдет.
– Они могли бы позвонить мне, – тихо сказала Зи. – Румер. Или Зеб.
– Так ведь она пыталась, – напомнил ей отец. – Когда звонила, чтоб пригласить тебя на мое отплытие.
Чтобы не покраснеть, Элизабет медленно выдохнула – в точности как ее учили. Да, Румер звонила. И не один раз. Зи получала сообщения на свою голосовую почту от агента, из студии… однажды она перезвонила, чтобы отказаться, но только специально в то время, когда Румер была на работе.
Размеренно дыша, Зи выдавила из себя улыбку. В голове у нее все перемешалось, и чтобы сохранить самообладание, она решила переменить тему разговора.
– Ну да ладно… – произнесла она, и ее улыбка стала еще шире – Наверное, муж Дане в сыновья годится, а?
– Эй, полегче! – прикрикнул на нее отец. – Зеб тоже был моложе тебя. В возрасте твоей младшей сестры, если уж на то пошло.
– Удар ниже пояса, – сказала Элизабет, и ее улыбка угасла.
– Извини.
– По-твоему, я бесчувственная рыба? И поэтому ты отвечаешь мне уколом на укол.
– Возможно.
– Что ж, тогда добей меня остальными новостями. Как там Зеб? Я слышала, он теперь в образе знаменитости, вставшей на путь истинный. Пожертвовал карьерой, чтобы проехать через всю страну со своим сыном – хотя я убеждена, что Майкл был против этой затеи.
