Майкл бросил взгляд на кожаные перчатки. До чего же он их ненавидел! Они превращали его руки в протезы.

Мысли путались, и Майклу никак не удавалось связать все аспекты воедино. Неотступно преследовавшее его ощущение, что все это ему хорошо знакомо, притупило даже шок от откровений Лайтнера.

– Ладно, – наконец выдохнул Майкл. – Я поеду с вами. Хочу прочитать это досье – все, до последней страницы. Но я должен вернуться как можно скорее. Нужно оставить для Роуан сообщение, на случай если она позвонит. Эта женщина значит для меня очень много. Гораздо больше, чем вы можете предположить. И это никоим образом не связано с видением. Все дело в самой Роуан и в том, как я… в том, насколько она дорога мне. Важнее ее ничего быть не может.

– Даже видение? – тактично спросил Лайтнер.

– Да. Чувство к Роуан предопределяет мои приоритеты и цели. Как правило, такое чувство человек испытывает не более двух-трех раз в жизни.

– Понимаю, – сказал Лайтнер. – Через двадцать минут жду вас внизу. Если не возражаете, прошу вас с этой минуты называть меня просто Эрон. Тем более что сам я уже давно обращаюсь к вам просто по имени. Нам предстоит долгий совместный путь, и мне хочется, чтобы мы стали друзьями.

– Мы и есть друзья, – ответил Майкл. – Кем же, черт побери, нам еще быть?

Он несколько натянуто рассмеялся, хотя, надо признаться, этот странный англичанин ему действительно нравился. А главное, Майклу совсем не хотелось выпускать из поля зрения ни Лайтнера, ни его портфель.

На то, чтобы принять душ, побриться и одеться, Майклу потребовалось менее пятнадцати минут. Его чемодан стоял практически нераспакованным – он вытащил оттуда лишь несколько самых необходимых вещей. Защелкнув замки на чемодане, Майкл направился к двери и только тогда заметил все еще мигающий на телефонном аппарате огонек. «Господи, ну почему я сразу не позвонил на коммутатор!» – разозлился на себя Майкл.

Он тут же связался с телефонисткой отеля.

– Да, мистер Карри. Около четверти шестого вам звонила некая доктор Роуан Мэйфейр. – Женщина продиктовала домашний номер Роуан. – Она настаивала, чтобы мы постучали в дверь и непременно разбудили вас.

– И вы стучали?

– Да, мистер Карри. Но вы не ответили.

«А мой друг Эрон в это время сидел и копался в своих бумажках», – сердито подумал Майкл.

– Мы не решились открыть дверь запасным ключом и войти в номер, – оправдывалась телефонистка.

– Да, конечно, понимаю. Если доктор Мэйфейр позвонит еще раз, передайте ей, пожалуйста, сообщение.

– Что именно следует сказать, мистер Карри?

– Что я благополучно долетел и что обязательно свяжусь с ней в течение суток. Сейчас мне необходимо ненадолго уехать, но я непременно вернусь.

Оставив на одеяле пятидолларовую бумажку для горничной, Майкл вышел из номера.

В небольшом нижнем холле отеля было людно. Из заполненного посетителями кафетерия доносились оживленные разговоры. Лайтнер, успевший сменить твидовый костюм на столь же безупречный полотняный, ждал возле входной двери. Ни дать, ни взять – южанин старого закала.

– Могли бы и ответить на телефонный звонок, – бросил ему Майкл.

Он не стал добавлять, что Лайтнер походил в тот момент на седовласых джентльменов времен его детства, неспешно прогуливавшихся по Садовому кварталу и широким проспектам в центре Нового Орлеана.

– Я не счел себя вправе так поступить, – вежливо ответил Лайтнер, распахивая перед Майклом дверь и жестом указывая на стоящий у тротуара автомобиль – длинный серый лимузин. – К тому же я опасался, что звонит доктор Мэйфейр.

– Угадали. Это была она.

На Майкла приятно пахнуло августовской жарой. Ему захотелось пройтись пешком, с удовольствием ощущая под ногами мостовую. Однако он помнил, что должен ехать, и безропотно забрался на заднее сиденье.

– Понимаю… – Лайтнер сел рядом. – Надеюсь, вы не стали перезванивать ей?

– Сделка есть сделка, – вздохнув, ответил Майкл. – Но мне это не нравится. Я хочу, чтобы вы поняли, как обстоят дела насчет меня и Роуан. Знаете, лет в двадцать мне казалось практически невозможным за один вечер влюбиться в женщину. По крайней мере, ничего такого со мной не случалось. Как, впрочем, и когда мне стукнуло тридцать. Теоретически это, возможно, могло произойти, но… Время от времени появлялись какие-то намеки… да… однако я каждый раз торопился сбежать. Теперь мне почти пятьдесят, и я либо стал глупее, чем был, либо, напротив, поумнел настолько, что мне достаточно суток, чтобы полюбить женщину. Я обрел способность трезво оценивать ситуацию и определять, когда наступает наилучший момент. Понимаете, о чем я говорю?

– Полагаю, что да.

Автомобиль был не из новых, но выглядел вполне сносно – чувствовалось, что за ним должным образом ухаживали. В машине имелся даже небольшой холодильник. В просторном, отделанном серой кожей салоне хватало места, чтобы Майкл мог удобно усесться и вытянуть свои длинные ноги. За тонированными стеклами быстро промелькнула Сент-Чарльз-авеню.

– Мистер Карри, – заговорил Лайтнер, едва они отъехали от отеля, – я уважаю ваши чувства к Роуан, хотя должен сознаться, что в одинаковой степени удивлен и заинтригован. Не поймите меня неправильно. Роуан – личность незаурядная и необычная во многих отношениях: непревзойденный врач, прелестная молодая женщина с весьма своеобразными манерами. Однако я прошу вас иметь в виду следующее обстоятельство… Наши издревле установленные законы таковы, что с материалами о Мэйфейрских ведьмах имеет право ознакомиться только член нашего ордена или кто-то из семейства Мэйфейр. Показывая вам эти бумаги, я нарушаю установления ордена. Причины моего решения вполне очевидны. Тем не менее я хочу использовать драгоценное время нашего небольшого путешествия, чтобы кое-что рассказать вам о Таламаске – о нашей деятельности, о методах работы и о том небольшом проявлении лояльности, которого мы в обмен на свое доверие ожидаем от вас.

– Идет. Только не надо так горячиться. В этом шикарном такси найдется кофе?

– Разумеется.

Из ниши в задней дверце Эрон извлек термос и кружку.

– Лучше черного, – сказал Майкл, глядя, как Лайтнер наливает кофе.

При виде остающихся позади величественных и горделивых зданий, украшенных разнообразными террасами, колоннадами и яркими ставнями, у Майкла перехватило дыхание. Вдаль уплывало и пастельного цвета небо над домами, проглядывавшее сквозь замысловатое переплетение слегка покачивающихся на ветру ветвей, покрытых густой листвой. Майклу вдруг пришла в голову идиотская мысль, что в один прекрасный день он купит себе такой же полотняный костюм, как у Лайтнера, и, подобно тем старым джентльменам из прошлого, отправится на прогулку по Новому Орлеану – будет часами кружить по улицам, то выходя к реке, то снова возвращаясь к благородным старым зданиям, стоящим здесь с незапамятных времен. Любуясь сквозь тонированные стекла лимузина прекрасным холмистым пейзажем, Майкл чувствовал себя опьяненным, едва ли не утратившим разум.

– Да, места красивые, – согласился Лайтнер. – Очень красивые.

– А теперь расскажите мне про ваш орден. Благодаря тамплиерам вы сейчас разъезжаете в лимузинах. Что еще?

Лайтнер с неодобрительной усмешкой покачал головой, однако снова покраснел, что удивило и позабавило Майкла.

– Это всего лишь шутка, Эрон, – сказал он. – Мне действительно интересно. Прежде всего, каким образом вы узнали о семействе Мэйфейр? И что, черт возьми, по-вашему, представляет собой ведьма? Не будете ли вы любезны рассказать мне об этом?

– Ведьма – это женщина, способная притягивать невидимые силы и манипулировать ими, – ответил Лайтнер. – Таково наше определение. Естественно, такое же определение мы даем колдуну или провидцу. Но наша организация была создана для наблюдения именно за ведьмами. Все началось в эпоху, которую теперь называют средними веками, задолго до организованной «охоты на ведьм» – надеюсь, вам известно, о чем я говорю. Родоначальником Таламаски стал некий маг, алхимик, как он себя называл. Поселившись отшельником в уединенном месте, он стал собирать, изучать и записывать в громадную книгу все легенды о сверхъестественных явлениях, которые только мог прочитать или услышать.

Его имя и история жизни не имеют большого значения. Для нас с вами сейчас важнее другое. Его исследования отличались на удивление светским подходом, совершенно необычным для тех времен. Возможно, он был единственным историком, который писал об оккультизме, о таинственном и невидимом, не делая при этом предположений и заключений о демоническом происхождении привидений, духов и им подобных существ. От маленькой когорты своих последователей он требовал такой же непредвзятости и широты взглядов. «Следует просто внимательно наблюдать за деяниями так называемых чародеев, – учил он. – И не считать, будто вам известно, откуда исходит их сила».

Принципы нашей работы во многом остались теми же, – продолжал Эрон. – Мы становимся догматичными только в тех случаях, когда приходится доказывать отсутствие у ордена каких бы то ни было догм. И хотя Таламаска организация уже достаточно многочисленная и действует в обстановке строжайшей секретности, мы постоянно ищем новых членов – людей, способных с уважением отнестись к важнейшему для нас принципу невмешательства в события и неспешным доскональным методам исследования, людей, в той же степени, что и мы, увлеченных изучением оккультных явлений и, в свою очередь, одаренных необычными способностями, такими, например, как сила ваших рук…

Должен признаться, что до недавнего времени я ничего не знал о существовании каких-либо отношений между вами и Роуан Мэйфейр, равно как и о том, что ваша жизнь столь тесно связана с домом на Первой улице. Когда я прочел статьи о вас в газетах, первое, что пришло мне в голову, это предложить вам стать членом Таламаски. Разумеется, я не планировал сообщать вам об этом при первой, же встрече. Но сейчас, согласитесь, обстоятельства изменились.

Я не мог заранее предположить, как станут развиваться события и каков будет ваш ответ, однако отправился в Сан-Франциско, чтобы поделиться с вами накопленными знаниями и, если вы того пожелаете, научить вас пользоваться вновь обретенными способностями. Лишь в том случае, если бы вы проявили интерес к нашей деятельности и сочли такой образ жизни приемлемым для себя хотя бы на время… я готов был расширить информацию и подробно обсудить детали.

Видите ли, Майкл, меня заинтриговали некоторые подробности вашей жизни. Опираясь на материалы публикаций и данные некоторых довольно простых исследований, которые мы провели сами, я пришел к выводу, что в то время, когда произошел прискорбный инцидент, вы находились на перепутье: вы как будто достигли своих целей, но все равно ощущали неудовлетворенность…

– В этом вы совершенно правы, – заметил Майкл, пристально глядя на Лайтнера и совершенно забыв о мелькавшем за окнами машины пейзаже. Он протянул кружку, чтобы Эрон налил еще кофе. – Пожалуйста, продолжайте.

– Помимо всего прочего меня привлекло ваше знание истории и отсутствие тесных семейных связей, за исключением вашей дорогой тетушки. Должен признаться, что после краткого знакомства я был просто очарован ею. И, разумеется, огромный интерес вызывает сила, которой обладают ваши руки. Она значительно мощнее, чем я предполагал.

Однако вернусь к рассказу об ордене. Как вы можете догадаться, мы наблюдаем оккультные явления по всему миру. Сбор данных о семействах ведьм составляет лишь малую толику всей работы. Тем не менее это один из немногих аспектов, действительно сопряженных с серьезной опасностью. Наблюдение за призраками, даже случаи одержимости, а также проведение исследований, касающихся реинкарнации, чтение мыслей и некоторые другие виды деятельности не представляют практически никакой угрозы для сотрудников. Но с ведьмами дело обстоит совершенно иначе… И потому к работе в данной области мы привлекаем только наиболее опытных членов, даже когда речь идет всего лишь о чтении документов в попытке вникнуть в их смысл и разобраться в обстоятельствах, при которых произошло то или иное событие. Исследователи, недавно принятые в орден, и уж тем более совсем новички практически никогда не допускаются к работе с такими семействами, как Мэйфейры, ибо риск слишком велик.

Все это станет вам предельно ясно, после знакомства с досье. А пока я ожидаю от вас лишь понимания и достаточно серьезного отношения к тому, что мы предлагаем и делаем. Иными словами, если нашим путям суждено разойтись, будь то по обоюдному согласию или нет, прошу сохранять в тайне все, что вы узнаете о семействе Мэйфейр, и впредь не вторгаться в личную жизнь его членов.

– Ну, в этом на меня вполне можно положиться. По-моему вам уже известно, что я за человек, – сказал Майкл. – Однако о какой опасности вы говорите? Речь снова идет о том духе, «том человеке», и… и о Роуан?..

– Не будем опережать события. Что еще вы хотите узнать о нашей организации?

– Членство в ней. Как все происходит на самом деле?

– Как и в религиозном ордене, у нас каждый вновь принятый сначала проходит стажировку – своего рода послушничество. Однако позвольте подчеркнуть, что в этот период он не постигает азы какого-либо учения, как того требуют установления религиозного ордена, – он приобретает, так сказать, подход к жизни. Стажировка длится год, и в течение всего этого времени новичок живет в Обители – знакомится со старшими членами ордена, помогает им в исследованиях, работает в библиотеках, где имеет возможность просмотреть или внимательно прочесть любые документы, какие только пожелает.

– Сейчас это было бы просто райским занятием, – мечтательно проговорил Майкл. – Простите, я не хотел вас прерывать. Прошу вас, продолжайте.

– После двух лет всесторонней подготовки новый член ордена получает первое серьезное задание. Но предварительно мы проводим с ним собеседование, чтобы решить, будет это так называемая полевая работа или научные исследования. Разумеется, человек может самостоятельно определить направление своей деятельности, и опять-таки в отличие от религиозного ордена мы предоставляем ему право выбора и не требуем в ответ обета послушания. Лояльность и умение хранить тайну – вот наиболее важные для нас качества. Как видите, в конечном счете все связано с пониманием, с ощущением того, что ты принят и признан определенного вида сообществом.

– Я понимаю, – сказал Майкл. – Расскажите мне об Обителях. Где они находятся?

– Самая старая – в Амстердаме, – ответил Эрон. – Еще одна расположена неподалеку от Лондона, и третья, наиболее крупная и, возможно, наиболее законспирированная, – в Риме. Католической церкви мы, конечно же, не по нраву. Она не понимает сути наших задач и нашей работы и ставит нас на одну доску с дьяволом, так же как ведьм, колдунов, да и тамплиеров в прошлом. Однако у нас нет ничего общего с дьяволом. Если дьявол существует, он нам не друг…

Майкл засмеялся.

– А вы полагаете, что дьявол существует?

– Честно говоря, не знаю. Но именно такое утверждение вы услышите от любого достойного члена Таламаски.

– Пожалуйста, расскажите об Обителях поподробнее…

– Думаю, вам особенно понравилась бы та, что в Лондоне…

Майкл едва ли обратил внимание, что Новый Орлеан давно остался позади и теперь машина мчалась по пустынной ленте нового шоссе, проходящего среди болот, а небо сузилось до голубой полоски над головой. Как зачарованный, он жадно ловил каждое слово Эрона Лайтнера. Но внутри нарастало какое-то мрачное, тревожное ощущение, которое он старался не замечать. История Таламаски почему-то казалось Майклу знакомой. Такой же знакомой, как приведшее его в ужас предположение насчет Роуан и «того человека». Такой же знакомой, как и дом на Первой улице. Каким бы мучительно волнующим ни было это ощущение, оно привело Майкла в полнейшее уныние, ибо великий замысел, частью которого он, по собственному убеждению, являлся, несмотря на всю неясность и неопределенность, вдруг стал шириться, разрастаться; и чем значительнее он становился, тем в большей степени терял свою значимость окружающий мир, постепенно утрачивая присущие ему прелесть, величие и в определенной мере романтическую привлекательность, сводя на нет прежние обещания великого множества земных чудес и нескончаемых перемен в судьбе.

Должно быть догадавшись, какие чувства испытывает в этот момент Майкл, Эрон на мгновение смолк, а затем ласково, однако почти отрешенно произнес:

– Майкл, вы просто слушайте. И ничего не бойтесь…

– Скажите мне одну вещь, Эрон.

– Разумеется… если смогу…

– Можно ли прикоснуться к духу? Я имею в виду того человека. Можно ли потрогать его рукой?

– Бывали моменты, когда такая возможность казалась мне вполне реальной… Во всяком случае, существует вероятность коснуться… чего-то… Другой вопрос – и в этом вы вскоре убедитесь, – позволит ли такое существо дотронуться до себя.

Майкл кивнул.

– Значит, все действительно взаимосвязано. Руки, видения… и даже вы… и ваша организация. Все тесно связано между собой.

– Не спешите с выводами. Сначала прочтите досье. На каждом шагу этой игры следует… ждать и наблюдать.