Глава 17

«Я не могу отправить тебя на казнь». Вот! Наконец-то прозвучали те слова, которых Энни ждала целую вечность, мучительно размышляя о собственной участи. Она услышала от этого человека то, что хотела. Она победила.

Но вместо того чтобы смеяться от радости и торжествовать, Энни вдруг расплакалась. И не просто расплакалась — ее буквально сотрясали рыдания. И это она — женщина, которой была невыносима даже сама мысль о том, чтобы плакать перед мужчиной! Но улыбка Сэма и его ласковые слова тронули в ней какие-то тайные струны, прорвали плотину чувств и затопили ее пронзительной нежностью.

Такая реакция испугала Сэма.

— Боже мой, что случилось? Что я, такого сделал?

— Ничего, — всхлипнула она, — просто я очень…

— Что «очень»?

— Очень рада.

— Рада? — удивленно воскликнул он. — И поэтому утопаешь в слезах? — У Сэма разрывалось сердце. Он видел эту женщину в гневе, но ему еще не приходилось видеть, как она рыдает. Это зрелище ошеломляло. Он беспомощно прижал ее к своей груди.

— Мне приходилось быть сильной, — пожаловалась она.

— Конечно, милая.

— Наверное, я израсходовала весь свой запас сил.

— Что-что? — Кажется, он довел ее до помешательства.

— Я сама не сознавала, как я напугана…

Сэм замер. Он понял причину ее страдания, и ему захотелось застрелиться. Да, она была сильной — а что еще ей оставалось делать, когда ее жизнь висела на волоске? И вот наконец все ее страхи вылились наружу.

Страхи, причиной которых был он!

— Какой же я негодяй! — прошептал Сэм. — Прости меня, ради Бога!

Энни погладила его по голове.

— Обнимай меня, ладно?

Сэма захлестнула нежность. Она такая хрупкая, такая доверчивая! А заслужил ли он ее доверие? Сам чуть не плача, он провел губами по лицу Энни, пробуя на вкус ее слезы.

— Пожалуйста, успокойся, милая! И не надо бояться. Все уже позади. Мы что-нибудь придумаем и выберемся из этой переделки. Вместе…

Она сдавленно всхлипнула, и внутри у Сэма все перевернулось. Он накрыл ее губы своими.

Руками, дрожащими от желания, Сэм расплел косу Энни и поцеловал мягкие локоны, потом провел губами по ее гладкой шее и расстегнул пуговицы рубашки. Она не сопротивлялась, напротив — подстегивала его нежными поцелуями. У Сэма перехватило дыхание, когда ее мягкие ладони прошлись по крепким мускулам его груди и плеч. Он нетерпеливо сдернул с нее рубашку и с потемневшими от страсти глазами впился в обнажившуюся грудь. Он жадно обхватил губами затвердевший сосок, и Энни блаженно застонала.

Изнывая от яростного желания, она запустила пальцы в густые волосы Сэма и подняла его голову, требуя поцелуя.

Когда его пальцы скользнули к застежке на ее брюках, Энни задрожала от предвкушения. Во рту у нее пересохло.

Его ласки становились все более интимными, а поцелуи — все более опьяняющими.

— Я чувствую, как ты меня хочешь, — хрипло прошептал он.

— Да, да, — кивнула она, задыхаясь.

Медленно, чтобы не причинить ей боль, Сэм погрузился в теплую и бархатистую женскую плоть. Какое блаженство! Энни судорожно вздохнула. Он заглянул ей в лицо. Оно сияло от счастья!

Сердце Сэма затопила волна радости.

Их соитие было бурным и неистовым. Энни млела от наслаждения, сливаясь в единое целое с сильным и мужественным охотником за головами. Сэм же с трудом дышал от волнения. У него и раньше были женщины, но ни одна из них не отдавалась ему с таким самоотречением.

Он благодарно стиснул Энни в объятиях…

Позже, когда Энни уснула, Сэм оделся, сел рядом с ней на одеяло и закурил сигару. Улыбнувшись, он откинул спутанные волосы с ее красивого умиротворенного лица, озаренного лунным светом. Сегодня ночью эта хрупкая женщина доставила ему бесконечное наслаждение. Его сердце переполняли нежность и… — смеет ли он даже думать об этом? — любовь.

Дрожащими пальцами Сэм поднес сигару к губам. Энни перевернула всю его жизнь. Ее страсть была настолько искренней, что ему хотелось ей верить. Но она оказалась не девственницей, и этот факт противоречил его понятиям о женской невинности. Конечно, преступница вполне могла быть распутной, но, насколько он знал, порядочные женщины отличались добродетелью и целомудрием.

Впрочем, Энни Диллон одно за другим опровергала его представления о порядочных женщинах. Однако он по-прежнему сомневался в правдивости той странной истории, которую она ему рассказала. Даже если ему удастся вызволить ее из беды, смогут ли они жить вместе или, как две падающие звезды, столкнутся и сгорят дотла?

Сэм не знал ответа, но ему была невыносима сама мысль о том, что он ее потеряет.

Глава 18

Энни разбудил запах крепкого кофе. Она открыла глаза и сонно потянулась. Было холодно, но солнце уже взошло, и где-то неподалеку токовали тетерева.

Оглядевшись, она увидела Сэма. Он сидел на бревне и пил кофе из оловянной кружки. Сердце Энни запрыгало от радости и волнующих воспоминаний.

— Доброе утро! — крикнула она. Он улыбнулся.

— Доброе утро. Как дела, милая?

— Отлично. — Она села, подтянув одеяло к груди. Сэм поставил свою кружку на землю, подошел к Энни и присел на корточки, внимательно глядя на нее.

— Ты уже не боишься? — участливо спросил он. Она взъерошила его волосы.

— Как я могу бояться, когда меня защищает живая легенда Дикого Запада?

Взгляд Сэма выразил удовлетворение. Он нагнулся и поцеловал Энни, потом сел рядом, обняв ее рукой за плечи.

— Ты рано встал, — сказала она, нарушив молчание.

— Мне надо было о многом подумать.

Вот как? И о чем же ты думал, Сэм Ноубл?

— О тебе, конечно, — честно признался он. — Обо всем, что ты мне рассказала, о нас.

— Продолжай.

Он неуверенно взглянул на нее.

— Вчера вечером, до того как мы занялись любовью, я… заглянул в твою сумку.

— Да?

— Ты разрешила мне это сделать, — поспешно напомнил он ей.

Она кивнула.

— И что же, просмотрев содержимое моей сумки, ты изменил свое мнение обо мне?

Он провел рукой по волосам.

— Да, пожалуй. Но мне не дают покоя некоторые вопросы. Никогда в жизни я не был так растерян. — Он резко встал и принялся расхаживать взад-вперед. — Эти странные вещи… деньги и карточки, на которых стоят даты будущего века… Я ничего не понимаю!

Этот разговор неприятно задел Энни.

— Не понимаешь?

— Нет.

— Погоди, я что-то совсем запуталась! Вчера вечером ты сказал, что не можешь отправить меня на казнь, так?

— Да, и я отвечаю за каждое свое слово.

— Но… разве это не означает, что ты наконец-то мне поверил?

Он обратил к ней страдальческий взгляд.

— Я хочу тебе верить, Энни, хоть это не так просто. Ты говоришь, что явилась из будущего, однако я знаю, что это невозможно. Ты говоришь, что ты невинна, однако… — Он судорожно вздохнул. — Ты не так уж и невинна в постели.

В голосе Энни зазвенели стальные нотки:

— Ты недоволен?

— Доволен! — быстро заверил он.

— Тогда в чем же дело, Сэм? Он посмотрел на нее в упор.

— Если ты не Рози, то почему ты не девственница?

— О! — негодующе вскричала Энни. — Ты совсем меня не слушал, Сэм Ноубл! Иначе ты не стал бы задавать такие оскорбительные, унизительные вопросы!

— Успокойся, Энни, я ни в чем тебя не обвиняю. Я просто пытаюсь понять.

— Ну что ж, понимай как хочешь!

— К тому же мужчине приятно сознавать, что его женщина принадлежит только ему.

— Ага! Так вот что тебя тревожит! — вскричала она с обидой и гневом. — Тебе невыносимо думать, что ты был не первым моим мужчиной. Тебе легче назвать меня испорченной женщиной и убийцей, чем признать, что я явилась из другой эпохи, где женщины сексуально более раскрепощены.

Сэм всплеснул руками.

— Какие странные вещи ты говоришь! Энни сморгнула слезы.

— Зачем ты переспал со мной, Сэм, если я для тебя по-прежнему преступница и лгунья?

Сэм подошел и сел рядом с ней.

— Потому что я очень хотел тебя, милая.

— Вот как? — хрипло спросила она.

Застонав, он усадил Энни к себе на колени и расправил одеяло у нее на плечах.

— Вчера я сказал тебе, что теперь мы вместе.

Его объятия опьяняли, но Энни хотела получить ответы на все интересующие ее вопросы.

— Скажи мне, почему ты так меня хотел?.. Сэм пригладил ее растрепанные волосы.

— Я хочу тебя, потому что ты красивая, гордая и сильная. Потому что у тебя была возможность сбежать, но ты ею не воспользовалась.

Энни невольно улыбнулась. Он прижался губами к ее щеке.

— Ты рисковала жизнью, — продолжал он с гордостью. — И ты переспала со мной, потому что тоже меня хотела.

Он взял ее за подбородок, заглянул ей в глаза и поцеловал. Охваченная нежностью, Энни на мгновение забыла обо всем и положила голову ему на плечо.

Сэм вздохнул.

— Неужели ты не понимаешь, что эта ночь все изменила? Энни посмотрела ему в глаза.

— Сэм, разве может что-то измениться, если ты относишься ко мне так же, как раньше?

Он серьезно встретил взгляд Энни и провел кончиком пальца по ее нижней губе.

— Неужели ты думаешь, что я отношусь к тебе так же, как раньше, после того как ты рыдала в моих объятиях? После того как ты мне отдалась?

Энни схватила его за руку.

— Для меня это тоже много значит. Он обнял ее крепче.

— Ты думаешь, мне не приходило в голову, что, возможно, ты теперь носишь под сердцем моего ребенка?

Мысль об этом заставила Энни счастливо улыбнуться. И все же она медленно покачала головой.

— Таблетки, которые я принимаю, препятствуют зачатию.

— Таблетки? — удивился Сэм.

— Да. — Она взглянула на него с сочувствием. — Сэм, я понимаю, как трудно тебе осмыслить все, что я говорю. Я пришла из будущего — из того мира, которого сейчас еще не существует, которого ты даже не можешь себе представить. Да, я хочу убедить тебя поверить в невозможное, но ведь иначе ты никогда не постигнешь моей сути.

Он ошеломленно помолчал.

— Я пытаюсь в это поверить, Энни.

— Но у тебя не получается?

— Я чувствую, что здесь что-то не так. Истории, которые ты рассказываешь… — Он беспомощно махнул рукой. — Прости, Энни, но они кажутся мне очень странными.

— Значит, мы зашли в тупик? — грустно спросила она. — Но ты же сказал, что не хочешь отправлять меня на казнь…

— Да, не хочу, черт возьми!

— Тогда что ты для меня придумал, Сэм?

— Для нас, Энни.

— Ну хорошо, для нас. Сэм сдвинул брови.

— Я думаю, нам надо повидаться с моей бабушкой.

— С твоей бабушкой? Шайеннкой? Он кивнул:

— Да. Моя бабушка — знахарка и очень мудрая женщина. Она поможет нам выпутаться из этой передряги и, возможно, сумеет помочь тебе исправиться.

Энни сразу же ощетинилась:

— Что значит «исправиться»? Сэм посмотрел на нее с укором.

— Милая, ты мне очень нравишься, и все-таки ты неслыханная лгунья.

— О! — Она возмущенно вскочила с его колен.

— Но я все равно хочу тебя, милая, — продолжал он, — и не виню тебя за то, что ты обманом пытаешься спасти себе жизнь. Но теперь тебе больше незачем это делать.

— Черт возьми, Сэм, ведь то, что я тебе говорила, — сущая правда! — в досаде выпалила она.

Стараясь подавить некоторое сомнение, он спокойно сказал:

— Мы с тобой переспали, и теперь я за тебя отвечаю.

— Отвечаешь за меня? — вскричала она. — Да пошел ты к черту, Сэм Ноубл! Я не хочу, чтобы ты за меня отвечал! А тем более спасал меня от грехов!

— В этом я не могу с тобой согласиться, — честно ответил он. — Я все-таки наставлю тебя на праведный путь.

Энни застонала.

— Если, по-твоему, я такая хитрая и лживая, почему бы тебе меня просто не отпустить? Давай пожмем руки друг другу и разойдемся в разные стороны!

— Ни за что!

— Но ведь ты по-прежнему думаешь, что я тебя обманываю! Сэм вздохнул, пытаясь успокоиться.

— Послушай, Энни, моя бабушка и юродивый из ее племени подсказали мне, где тебя искать. Зачем бы они стали мне лгать? Насколько я помню, моя бабушка никогда не ошибалась в своих предсказаниях.

Энни смотрела на него во все глаза. Пожалуй, он прав. Она и сама не могла объяснить себе ту мистическую связь, которая существовала между их встречей и ее путешествием во времени.

— Потом я нашел тебя — точную копию той преступницы, которую искал, — продолжал он сурово. — И что, по-твоему, я должен был подумать?

Она тяжело вздохнула.

— У нас возникла неразрешимая проблема, Сэм. Он положил руки ей на плечи.

— Милая, поедем к моей бабушке — послушаем, что она скажет. Может быть, она сумеет нам помочь.

— Хорошо, — согласилась Энни.

— Я рад, что мы договорились. — Он улыбнулся ей. — А теперь ты меня поцелуешь?

Энни очень хотелось это сделать, но она вдруг спросила:

— Ты действительно хотел бы поскорее разобраться во всем, охотник за головами?

Сэм нагнулся и нежно коснулся губами ее губ.

— Энни… — страстно прошептал он.

Она испугалась того горячего желания, которое он всколыхнул в ней, и оттолкнула его.

— Не сейчас, Сэм.

Его рука уверенно скользнула по ее обнаженной ноге.

— Но ты же хочешь этого, Энни! Между нами такое мощное притяжение, что никто из нас не в силах его побороть.

О да, она чувствовала это мощное притяжение, даже когда слезы обиды и гордости застилали ей глаза.

— Наверное, ты прав, но сейчас не время.

— Почему? — застонал он.

— Потому что ничего не изменилось.

— Ты что, не слышала, что я сказал? Все изменилось!

— Обычно, когда люди занимаются любовью, это их сближает.

— Ты хочешь сказать, что мы не сблизились?

— Я говорю не о физическом сближении, а о подлинной близости, о взаимопонимании и доверии. Этой ночью соединились наши тела, но наши души до сих пор живут порознь. Я не могу спать с человеком, который думает, будто я его обманываю. Поэтому… — Она помолчала. — Поэтому нам надо сначала решить некоторые важные вопросы.

Сэм понурился.

— Хорошо, Энни, если ты этого хочешь.

Но хотела-то она его. Однако на их пути было слишком много препятствий.

Глава 19

Они оседлали лошадей и поехали дальше, погруженные в свои сомнения и обиды.

Местность становилась все более неровной. К югу и к северу от них возвышались столовые горы, перемежающиеся равнинами и крутыми холмами. Когда они поднялись на вершину, поросшую полынью и кедром, Энни впервые увидела далекие Скалистые горы во всей их красе. Высокие зубчатые голубые пики в блестящих белых шапках были окутаны спиральными лентами тумана, таявшими в ослепительно голубых небесах. Но великолепный пейзаж не радовал Энни. Она размышляла над тем тупиком, в который зашли ее отношения с Сэмом. Наконец он нарушил молчание:

— Ты еще сердишься на меня, милая? Она с укором взглянула на него.

— А как ты думаешь? Ты хочешь отвезти меня к своей бабушке, чтобы она наставила меня, грешницу, на путь истинный, и еще спрашиваешь, сержусь ли я!

— Моя бабушка — очень мудрая женщина, — сказал он с нажимом. — Она сумеет во всем разобраться.

— А ты нет?

Сэм снял шляпу и провел ладонью по волосам.

— Послушай, Энни, я простой человек. Мне трудно понять твои затейливые рассказы.

— Вздор! Ты гораздо умней, чем тебе кажется, Сэм. Ты многое можешь понять, если постараешься. Но гордость и упрямство мешают тебе признать свою ошибку.

Он вздохнул.

— Посмотрим, что скажет Знахарка.

Энни промолчала, чтобы не расстраивать Сэма. Он тревожился не меньше ее. Возможно, ее слова просто не укладывались у него в голове, и он искренне стремился ей помочь.

Однако между ними стояла стена недоверия и боли. Вспоминая вчерашнюю ночь, Энни всей душой рвалась в его объятия, но трезвая реальность доказывала, что в их отношениях еще очень много сложностей.

Сэм видел ее переживания, и внутри у него все переворачивалось. Она отдалялась от него с каждой секундой, и он ничего не мог с этим поделать. Когда он думал о блаженствах прошлой ночи, его тело пылало огнем. Он жаждал прижать Энни к своей груди, стерев с ее красивого лица несчастное выражение, остановиться в сумрачной лощине, раздеться, целовать и ласкать ее, пока она не взмолится о пощаде.

Но как преодолеть ту пропасть непонимания, которая пролегла между ними? Он не станет лгать — даже ради того, чтобы снова сблизиться с ней. Он не может сказать, что поверил в ее историю, если на самом деле это не так.

— Ну и сколько же ехать до твоей бабушки? — нарочито бодро спросила Энни.

Сэм улыбнулся.

— Несколько дней. Ее отряд скрывается в долине за Сентрал-Сити.

Энни нахмурилась.

— Неужели к концу века в Колорадо еще оставались бродячие индейцы? Я думала, к этому времени почти всех согнали в резервации… а остальные бежали дальше на запад.

— Ты права, — согласился Сэм. — Немногочисленные вольные индейские отряды сохранились в основном на территориях Небраски, Вайоминга и Дакоты. — Он вздохнул. — Всех бизонов истребили, и индейцам, чтобы не умереть с голода, пришлось уйти в резервации.

— А отряд твоей бабушки? Как ему удалось остаться свободным здесь, в Колорадо?

— Это интересная история. Но пусть лучше она сама тебе ее расскажет.

— Объясни хотя бы, каким образом они спаслись от конницы?

— Дело в том, что они никогда не задерживаются на одном месте слишком долго. Вот уже шесть лет они ведут кочевую жизнь — с моей помощью и с помощью еще одного белого человека.

— Ты имеешь в виду Лунного Теленка? — удивилась Энни.

Сэм засмеялся.

— Нет, я говорю про бывшего погонщика мулов по прозвищу Свистящий Кнут. Последние шесть лет Кнут живет в отряде моей бабушки. Когда мы приедем в лагерь, ты все узнаешь.

— Предвкушаю захватывающий рассказ!

Все в том же тревожном состоянии они продолжали двигаться к шайеннскому поселению. Проехав небольшой городок Тринидад, путники оказались среди Скалистых гор и начали пробираться сквозь сгущающиеся сумерки и холодный туман — все выше и выше по утоптанной горной тропе, минуя каменные глыбы и отвесные утесы. Любопытный взгляд Энни заметил пуму, сидевшую за очередным зубчатым выступом и внимательно следившую за ними сверху. К тропе подступали огромные сосны. Энни обратила внимание на тонкую, по-солдатски прямую осину, весьма поэтичную в своей симметричности. В ветвях порхали мелкие певчие пташки, где-то стучал дятел и хрипло каркали вороны. Дорогу им иногда перебегали стройные лани.

Они больше не занимались любовью, но Энни с трудом выносила вынужденную интимность совместного путешествия: Сэм умывался и одевался у нее на глазах, а по ночам лежал рядом, мучая ее своей близостью. Судя по смущенным, но жарким взглядам, которые он бросал в ее сторону, ему тоже было несладко.

Особенно трудной выдалась их вторая ночь на тропе. Вымыв голову в горном ручье, Энни вернулась к месту привала и принялась расчесывать спутанные мокрые локоны. Сэм сидел на ближайшем гранитном валуне и внимательно следил за ее действиями, потом вдруг усадил Энни к себе на колени, выхватил у нее расческу и принялся аккуратно и терпеливо распутывать ей волосы. Энни избегала его взгляда, чуть ли не до слез растроганная столь неожиданной заботой.

Закончив, он приподнял ее лицо и коснулся губ нежнейшим поцелуем. Энни отпрянула, точно испуганная лань.

Ласка Сэма всколыхнула в ее душе целую бурю чувств. Она вспомнила своих покойных родителей и своего непутевого братца. Ей не хватало опоры в жизни — дома, семьи… надежного, любящего мужчины.

Такого, как Сэм. Быть может, этот человек предначертан ей судьбой? Быть может, она для того и перенеслась сквозь время, чтобы найти именно его? Ее неумолимо влекло к нему, но они были очень разными и по-разному смотрели на многие вещи.

Погода по-прежнему была холодной, с частыми туманами и моросящими дождями. Но красота пейзажа с лихвой окупала все эти неудобства. Они ехали по крутым горным тропам и утоптанным фургонным дорогам, змеившимся по головокружительным кромкам отвесных утесов. Вокруг дыбились гранитные скалы, в глубоких ущельях блестели скатившиеся со склонов огромные розовые валуны, отсюда казавшиеся галькой, беспорядочно насыпанной в корзины. Они проезжали маленькие суетливые поселения и мрачные города-призраки; пробирались по бесконечным лабиринтам заброшенных приисков с разбитыми золотопромывательными желобами, обветшалыми перилами и кучами пустой породы, громоздившимися вдоль каменных склонов; пересекали мелкие речушки и ледяные горные ручьи, объезжали тихие фермы и шумные скотоводческие ранчо. Повсюду кипела жизнь: на речках строили плотины бобры, в рощах бродили в поисках пищи горные олени, по ветвям лазали бурундуки, среди деревьев порхали птицы.

У Энни захватывало дух от красоты и величия Скалистых гор. Повсюду, куда бы она ни взглянула, ее встречало неистовое буйство красок: дымчатый пурпур скал, яркая зелень лугов, пламенеющая желтизна осин, сапфировая синева озер, огненная ржавчина колибри, порхающих в нежно-сиреневых зарослях водосбора.

Наконец в одно прекрасное утро туман рассеялся, и ослепительное солнце возвестило о начале холодного ясного дня. Когда они проехали высокогорный Луг, усыпанный желтым подсолнечником и сиреневой горечавкой, Сэм неожиданно объявил:

— Лагерь моей бабушки в долине за следующим перевалом. Энни удивленно взглянула на него.

— Значит, мы почти у цели?

— Да.

— А сколько индейцев живет в этом лагере?

— Около двадцати. Прежде чем мы туда приедем, я хочу немного рассказать тебе об их традициях.

— Ах, ну конечно, ведь я бледнолицая! — усмехнулась Энни. — Поверь мне, я не собираюсь никого оскорблять.

— Это хорошо. Цель отряда моей бабушки — сохранить шайеннский образ жизни, который исчезает в резервациях.

Энни кивнула:

— Я знаю, что идея резерваций оказалась крайне неудачной. Она губит индейскую культуру.

— Я не хочу, чтобы ты нарушила какое-нибудь табу, пока мы будем находиться в племени.

— Какое, например?

Сэм серьезно посмотрел на нее.

— Входя в вигвам, держись левой стороны, потому что ты женщина.

— Левой стороны? — озадаченно повторила она.

— Да. А мужчины должны держаться правой стороны. Энни воздела глаза к голубым небесам.

— Понятно.

— После того как войдешь в вигвам, стой и жди, когда хозяин предложит тебе сесть. И еще: никогда не проходи между индейцем и костром — это считается дурным знаком.

— Ага, — бодро отозвалась Энни. Сэм сурово взглянул на нее.

— Отряд моей бабушки часто собирается на открытые совещания, куда приглашают всех, но моя бабушка — единственная женщина, которой позволено говорить, поскольку она уважаемая знахарка. А вообще на таких совещаниях говорят только мужчины.

— Ну, здесь за меня можно не волноваться. Я не говорю по-шайеннски и, значит, не помешаю индейцам совещаться.

— Почти все члены отряда говорят по-английски так же хорошо, как и по-шайеннски, — объяснил Сэм. — Учти: если ты не удержишься и заговоришь, перебив другого оратора или рассказчика, это будет воспринято как оскорбление.