Глава 33

Сюзетта и Каэтано сели на Уголька и поехали на юг. Куча деревьев у небольшого ручья с чистой журчащей водой приглянулась обоим. Каэтано улыбнулся и начал свой рассказ.

— Весной 1852 года милая юная девушка, белокурая и голубоглазая, справляла свой пятнадцатый день рождения вместе с отцом и старшим братом в своем скромном домике в нескольких милях к западу от Форт-Уэрта. Девушка пришла в волнение, когда к их торжеству присоединился большой красивый мужчина, друживший с ее старшим братом. Он с первого взгляда влюбился в хрупкую блондинку.

Она тоже влюбилась в него, и вскоре молодой человек уже ухаживал за прелестной девушкой. Отец и старший брат девушки обрадовались, поскольку молодой человек был умен, трудолюбив, честолюбив, благороден и хорошо воспитан. Он обещал ей, что они поженятся, как только она достигнет совершеннолетия.

В одну из лунных ночей, после того как влюбленные провели приятный вечер на парадном крыльце и девушка заснула в своей постели, с севера налетел отряд индейцев кайова и увез ее. Отец девушки был убит, брат ранен. Ее привезли в лагерь индейцев. Она была так красива и настолько не похожа на индейцев, что ее не тронули. Девушка пробыла в лагере неделю, а затем из похода вернулись воины и увидели ее. Самым сильным и красивым из всех молодых воинов был Сатанта.

При упоминании имени Сатанты глаза Сюзетты широко раскрылись. Она догадалась, о чем собирается рассказать ей Каэтано. Разве она этого не знала раньше?

При первом же взгляде в черные, прекрасные глаза Каэтано ей показалось, что она их уже видела. Сюзетта хотела заговорить, но Каэтано прижал палец к ее губам и продолжил свой рассказ:

— Гордый Сатанта увидел прелестную белокурую девушку и влюбился в нее. Он был уважаемым молодым вождем. Храбрым и дерзким. Девушку отдали ему, и он сделал ее своей женщиной. Через несколько месяцев она уже носила под сердцем его ребенка. Девушка не испытывала ненависти к Сатанте, но не могла забыть о возлюбленном, с которым ее разлучили. В июне 1853 года она родила Сатанте сына. Сюзетта подняла на него глаза, и Каэтано кивнул: — Да, Сюзетта, я сын Сатанты.

— Но, Каэтано, он же был… Сатанта… — пробормотала она и умолкла.

Она любит сына того дикаря, убившего Люка Барнза и других. Сюзетта внимательно посмотрела на человека, которого она так любила. Жаркий июньский день 1871 года всплыл в ее памяти. Сатанта, которого в наручниках привезли в форт, устремил на нее свои черные глаза. У Каэтано такие же глаза, такой же аристократический вид, царственная осанка, такие же черты лица.

Каэтано продолжал:

— Сатанта был моим отцом, а юная белокурая девушка — матерью. Ее старший брат, мой дядя, не прекращал попыток выкупить сестру у индейцев. Молодой белый мужчина, которого она любила, не меньше жаждал ее возвращения. Наконец девушку привезли назад. Она пришла в дом своего брата вместе с полуторагодовалым сыном. Со мной.

Большой красивый мужчина бросил один взгляд на меня и мою мать и понял, что все кончено. Он не мог примириться с тем, что случилось. Не мог перенести мысли, что его возлюбленная была женщиной индейского воина и родила от него сына-полукровку. Большой красивый мужчина ушел от нее. Сердце моей матери было разбито. Она верила ему и за все время, что жила с Сатантой, так и не отдала свое сердце вождю; оно всегда принадлежало белому мужчине.

Я рос, наблюдая страдания матери. На нее смотрели как на отверженную. Старые друзья обращались с ней пренебрежительно. Никто не заступался за мать, кроме моего дяди. Он заботился о ней и обо мне. Мама так и не вышла замуж. Ни один мужчина не пожелал дать ей свое имя. Единственный человек, которого она любила, отвернулся от нее. Он уехал на восток, женился на богатой и влиятельной женщине и привез ее в Форт-Уэрт. Сердце моей матери было разбито навсегда. Она не пережила этого, и я никогда не прощу этого мужчину.

Сюзетта почувствовала слабость.

— Кто этот человек, Каэтано?

— Остин Бранд.

Кровь отхлынула от лица Сюзетты.

— Каэтано, нет…

— Да, Сюзетта. Твой богатый и влиятельный муж был единственным мужчиной, которого любила моя мать. Остин Бранд выбросил ее как ненужную вещь. Он сказал матери, что очень сожалеет, но не может жениться на ней. Он сказал, что никогда не забудет ее, но не способен примириться с тем, что она спала с индейцем и родила от него ребенка. — Каэтано печально улыбнулся. — Представляешь, Сюзетта? Мою бедную не винную мать украли индейцы, и ей пришлось делить ложе с Сатантой, а Остин Бранд этого не мог пережить! Разве его волновало, что вынесла моя мать и как она страдала всю жизнь?

Помню, в детстве я часто видел, как мать плакала, и считал себя виноватым в этом. Я знал, что мужчина, имя которого она повторяла по ночам, не приходил сюда из-за меня. Я научился ненавидеть его, как только сделал свои первые шаги и заговорил. Шли годы, и, видя, что с моей матерью обращаются как со шлюхой, недостойной общаться даже с отбросами общества, я поклялся рассчитаться с Остином Брандом. Каждый день я строил планы, как отомстить ему. Больше для меня ничто не имело значения.

В четырнадцать лет я стоял у постели матери и смотрел, как она умирает. Она похудела и утратила свою красоту. Мать подхватила лихорадку, и ее организм не справился с болезнью. У матери не хватило сил. Но главное, она не хотела жить. Жизнь матери окончилась в тот самый миг, когда Остин Бранд покинул ее. Ей было всего двадцать девять, когда она умерла. — Каэтано затянулся сигарой и покачал головой. — Двадцать девять, Сюзетта, а выглядела она старухой.

Я плакал и умолял мать не уходить. Я говорил ей, что люблю ее и что она нужна мне. Она прильнула к моей руке и прошептала, что ей очень жаль, но она больше не в силах бороться. Мать сказала, что дядя Куртис позаботится обо мне, а я должен остаться и присматривать за ним. Я пообещал и поцеловал ее в щеку. Меньше чем через час она умерла. И знаешь, чье имя она шептала перед смертью? Остина Бранда. — В глазах Каэтано сверкнула ярость, и он с жаром воскликнул: — Боже мой! Ты можешь поверить — она любила его даже после того, что он с ней сделал! После стольких лет пустоты и одиночества она по-прежнему любила его.

— Каэтано, — Сюзетта коснулась его руки, — не мучай себя, дорогой. Это было очень давно, любимый, и она…

Каэтано отдернул руку.

— Я никогда этого не забуду, Сюзетта, никогда! Бранд виноват в смерти моей матери. Я ненавижу его и всегда буду ненавидеть.

— Понимаю, Каэтано. А как же Сатанта? Конечно, он твой отец, но ты же не испытываешь к нему ненависти за то, что он изнасиловал твою мать? Ты не можешь простить Остина, потому что он оставил ее. А Сатанта? Он позволил белым забрать ее. Он взял деньги и бросил вас обоих. Каким нужно быть человеком, чтобы сделать такое?

Каэтано бросил на нее ледяной взгляд.

— Нет, Сюзетта. Сатанта не брал выкупа за ее возвращение, и если бы он не был на тропе войны, когда они пришли за матерью, она никогда бы не вернулась! Эти белые специально выжидали, пока Сатанта окажется далеко от лагеря, и только тогда пришли за ней. Сатанта был мужчиной. Он никогда бы не позволил им забрать свою женщину и своего сына.

Сюзетта молчала и пристально смотрела на Каэтано, думая о том, как связаны их судьбы. Она понимала чувства каждого участника этой печальной драмы, даже Остина, хотя и не признавалась в этом Каэтано.

— Милый, — ласково сказала она, — я еще многого не, понимаю. Мне ясно, что ты хотел рассчитаться с Остином, но… Каэтано… неужели ты убил первую жену Остина и его ребенка?

Сюзетта тут же пожалела о сказанном. Ярость исказила его лицо.

— Нет, — наконец холодно сказал он. — Убивать беззащитных женщин и детей для меня так же омерзительно, как для любого, нормального мужчины. Я граблю банки, Сюзетта, или захватываю поезда. Я веду далеко не респектабельную жизнь, но я не животное, которое набрасывается на женщин и детей. Я и пальцем не тронул его жену и маленькую дочь. Это сделали подлые команчи.

— Но почему я, Каэтано? — Сюзетта пристально смотрела на него. — И почему ты столько времени удерживал меня и не причинил никакого вреда? Это странно. Расскажи мне все. Каэтано впервые за все время улыбнулся.

— Моя наивная любовь. Моя милая Сюзетта. — Он заключил ее в объятия. — Я не выкрал Бет потому, что это не принесло бы страданий Остину Бранду. Он не любил ее. Бранд женился на ней из-за того, что она происходила из богатой семьи. Он был честолюбив. Бранд любил мою мать, но не мог принять ее после Сатанты. И он решил стать богатым человеком. Бранд женился на Бет, зная, что она обожает его и позволит распоряжаться ее кошельком. А ведь она унаследовала большое состояние. Из всех подходящих женщин он выбрал Бет Эплгейт. Бранд был хорошим мужем и, полагаю, в конце концов стал испытывать к ней нежные чувства. Но он никогда не любил ее. Поэтому я ждал и пытался придумать, как причинить ему боль.

После той трагедии, когда убили его дочь и изнасиловали жену, я почти жалел его. Я думал, что следует оставить Бранда в покое и забыть обо всем. На какое-то время я выбросил его из головы. А потом Остин Бранд женился на тебе и обрел настоящее счастье. — Руки Каэтано крепче сжали Сюзетту. — Теперь я знал, как с ним расквитаться. Это было почти смешно — большой, могучий Остин Бранд влюбился так сильно, что забыл обо всем на свете. Он снова стал похож на мальчишку, и я радовался не меньше, чем он.

— Не вижу в этом никакого смысла, Каэтано. Почему ты был счастлив, увидев, что Остин влюбился в меня?

— Это просто: наконец-то он стал уязвим. Он обожает тебя, Сюзетта. Бранд боготворил тебя еще задолго до женитьбы. Ты это знала? Я — да. Я знал об этом и в нетерпении потирал руки, ожидая вашей свадьбы. Я внимательно наблюдал за вами обоими и после того, как вы поженились, решил подождать с твоим похищением. Бранд привыкнет обладать тобой и просто сойдет с ума, когда я тебя украду. Поэтому я выжидал и наблюдал. Я следил за каждым вашим шагом.

Каэтано умолк, а затем рассмеялся.

— Это было очень забавно. Я довольно хорошо представлял ваши с Остином Брандом отношения и понимал, что время от времени ты чувствовала себя… ну… как бы в западне. Ты считала, что тебя слишком опекают и относятся к тебе как к ребенку.

— Откуда ты это знал? Я сама это еще смутно осознавала. Я думала…

— Сюзетта, ты ведь предприняла маленькое путешествие по железной дороге без разрешения мужа, так?

Сюзетта кивнула.

— Так все и было, — повторил Каэтано. — Ты села в ваш собственный вагон, не спросив позволения у Остина, как я и предполагал. Ты шла прямо в мои руки. В тот день я ждал тебя. Я ждал этого дня многие годы.

— Что ты собирался со мной сделать?

Каэтано поцеловал ее.

— Я намеревался украсть тебя и изнасиловать в первый же вечер, а затем заставить каждую ночь спать со мной. Попользовавшись тобой, я планировал отпустить тебя к мужу.

— И ты думал, что Остин ни за что не примет меня назад, потому что я… потому что ты…

— Потому что ты спала с полукровкой. Я хотел забрать самое ценное, что у него было, и испортить. Он бросил мою мать из-за того, что она делила ложе с индейцем. Знай, если и есть на свете кто-то, кого белый человек ненавидит больше индейцев, то это белая женщина, которая спала с индейцем.

Сюзетта слегка отстранилась и посмотрела на Каэтано:

— Наверное, это правда, но ты ведь не сделал этого, Каэтано. Почему? Почему ты не изнасиловал меня?

— Я не мог. Понимаешь, я с самого начала влюбился в тебя. В ту первую ночь, когда мы спали на земле, я держал тебя в объятиях и жалел, что снял тебя с поезда. Когда мы приехали в поселок и ты плакала и боролась со мной, мне хотелось обнять и утешить тебя. Я понял, что совершил ужасную ошибку. Через несколько часов после того, как я снял тебя с поезда, пленником был уже я, а не ты. Ты была такой красивой, свежей и чистой. И такой испуганной. Боже, как мне хотелось заключить тебя в объятия, любить тебя! Я не знал, что мне с тобой делать. Я проводил ночи без сна, пытаясь придумать выход. Я решил продержать тебя подольше, чтобы причинить боль Остину Бранду, а затем отпустить.

Я все время откладывал твое освобождение. — Каэтано притянул ее к себе. — Я не хотел, чтобы ты ушла из моей жизни. Мне хотелось, чтобы ты спала на соседней кровати еще несколько дней, еще несколько недель. Я жаждал видеть блеск твоих золотистых волос на солнце, наблюдать, как ты плещешься в реке, слышать твой тихий нежный голос. Я желал тебя. Я мечтал, чтобы ты стала моей. Я терзался от душевных мук, но мог сделать только одно — не прикасаться к тебе. Я боролся со своими чувствами, Сюзетта, клянусь.

— Знаю, Каэтано, — кивнула Сюзетта. — Я тоже боролась.

— А затем мне пришлось на три дня уехать из лагеря. Это были самые длинные три дня в моей жизни, а когда я вернулся и увидел тебя, то все понял. Ты стояла и смотрела на меня, и я понял, что ты рада меня видеть. Ты стерла пыль с моих губ, и в этот момент я решил, что ты должна стать моей. — Каэтано коснулся губами ее волос и шепотом добавил: — Полагаю, я сделал не так уж много добра в своей жизни.

— Милый, — ласково сказала она, — это Сатанта убил Люка Барнза, а не ты.

— А мою мать убил Остин Бранд, а не ты. Мне очень жаль, что расплачиваться пришлось тебе.

— Я люблю тебя, Каэтано. Правильно это или нет, но я всегда буду любить тебя.

Каэтано крепко обнял ее.

— Я тоже тебя люблю, Сюзетта.

Глава 34

Они сидели, крепко прижавшись друг к другу. Каэтано заговорил первым:

— Если ты меня любишь, Сюзетта, то согласишься ли поехать ко мне домой и провести со мной всю жизнь?

— Когда мы едем? И где твой дом?

Каэтано поднял голову.

— У меня в Мексике небольшая асиенда. Тебе она понравится, Сюзетта. Там жарко и пустынно, зато нет посторонних. Уединение успокаивает, — сказал он и задумчиво добавил: — Разумеется, если тебе станет скучно, я повезу тебя в город или к океану.

Сюзетта обвила руками его шею.

— Мой дорогой Каэтано, мне не будет скучно с тобой. Больше всего на свете я хочу оказаться с тобой в уединенном и безлюдном месте. В маленьком скромном жилище, затерянном среди холмов. Я буду готовить и убирать, Каэтано. И шить тебе одежду.

— Посмотрим, — шепнул он, нежно целуя ее.

— Каэтано, — Сюзетта натянула поводья пегой кобылы с белой гривой, — это еще дальше?

Каэтано остановил Уголька и, блеснув глазами, озорно улыбнулся Сюзетте:

— Почти приехали.

Сюзетта потерла уставшую шею. После нескольких дней путешествия по пустынному плоскогорью, зажатому между двух гигантских хребтов Сьерра-Мадре, она с нетерпением ждала, когда же покажется асиенда Каэтано. Попрощавшись с техасским поселком, они пустились в путь по древней тропе команчей. Медленно продвигаясь по дикой местности, Каэтано с гордостью показывал Сюзетте горные пики, пещеры, гипсовые холмы и небольшие поселки.

Сюзетта огляделась. Она не замечала никакого признака дома или хижины. Повсюду была суровая пустыня, а в сотне ярдов впереди возвышался невысокий гребень. Она скептически посмотрела на Каэтано. Он по-прежнему улыбался.

— Полагаю, эта улыбка означает, что когда я поднимусь на гребень, то увижу твой дом.

— Умная женщина. Дом находится на краю Лано-дель-Гайо. Стоя на своем патио, я вижу на сотни миль вокруг, хотя, как ты могла убедиться, непрошеный гость должен подъехать к самому порогу, прежде чем увидит дом.

— Ты специально так рассчитал, потому что тебе постоянно угрожает опасность?

— Мы здесь в безопасности, Сюзетта, — рассмеялся Каэтано. — Я не совершаю налеты и не граблю банки в Мексике. Только в Техасе.

— Значит, здешние власти не тревожат тебя? А они не попытаются выслать тебя в Техас?

— Вряд ли. В этой стране я примерный гражданин и желанный гость среди аристократии Мехико. Все считают меня своим другом.

— Значит, я могу спокойно спать рядом с тобой и не волноваться, что тебя заберут?

— Пока мы здесь, в Мексике.

— Тогда, милый, давай останемся в Мексике навсегда.

— Лучшего и придумать нельзя. Поехали домой.

Он пришпорил Уголька, и кобыла Сюзетты последовала за жеребцом. Они быстро поскакали к невысокому гребню, и Сюзетта, поднявшись на него, снова натянула поводья.

— Каэтано! — крикнула она.

Засмеявшись, Каэтано повернул коня. Он наслаждался ее изумлением. Не в силах вымолвить ни слова, Сюзетта смотрела на раскинувшийся вдали большой кирпичный дом. Его оранжево-красные стены, освещенные заходящим солнцем, переливались розовыми и пурпурными красками. Громадный дом был ярко освещен; в каждом окне горел свет. Величественная асиенда, похожая на оживший мираж, одиноко возвышалась над плоской пустыней. В тихом прозрачном воздухе плыли мелодичные звуки гитары.

Обретя наконец дар речи, Сюзетта повернулась к Каэтано:

— Это…

— Да, Сюзетта, это наш дом. Сьела-Виста.

— Какой он огромный… и прекрасный.

— И крепкий, — гордо заметил Каэтано. — Я сам проектировал его, и, уверяю тебя, он будет стоять еще много лет после нашей с тобой смерти. Дети наших детей вырастут в этом доме, а он будет выглядеть так же, как сегодня.

— Я люблю тебя, Каэтано.

Сияя от счастья, Сюзетта ударила пятками в бока лошади и понеслась к дому. Каэтано смотрел на Сюзетту, слушая, как ее смех смешивается со звуками гитары. Он глубоко вдохнул чистый разреженный воздух, с трудом веря, что это не сон. Наконец-то он дома! Прекрасная белокурая девушка, чей смех наполнял его сердце радостью, принадлежит ему. Это и ее дом. Каэтано поехал за ней.

Мальчишка-мексиканец поклонился и увел их лошадей. Сюзетта прильнула к руке Каэтано, а он повел ее через широкое каменное крыльцо к огромным двойным дверям, украшенным резьбой. Они вошли в прохладный холл, выложенный красной кафельной плиткой, на которой гулким эхом отдавались их шаги. Осматривая величественный дом, Сюзетта горела желанием посмотреть все его комнаты. У Каэтано были другие планы.

— У тебя будет масса времени, чтобы познакомиться с домом, Сюзетта. А сейчас давай поужинаем и ляжем спать. Ты выглядишь усталой.

— Чудесно, но я с нетерпением буду ждать утра.

Они вошли в огромную столовую с высоким потолком. Стены были обтянуты тисненой кожей и облицованы темно-красным мрамором. За огромным инкрустированным столом могли уместиться пятьдесят человек. Массивные резные стулья с высокими спинками и обшитыми алым бархатом сиденьями выстроились вдоль длинного стола. На одном его конце располагались два столовых прибора из тонкого фарфора с золотым ободком. Когда молодые люди сели, в комнату вошел улыбающийся мужчина и наполнил бокалы чистой водой. Этот человек вскоре присоединился к двум другим слугам, сервировавшим поистине королевский стол. Каэтано с гордостью представил Сюзетту прислуге. Когда тихие и почтительные мексиканцы оставили их одних, Сюзетта схватила Каэтано за руку.

— Каэтано, мне так неловко. Что твои слуги подумают обо мне? Я сижу здесь в штанах и грязной рубашке. А мои волосы? Мне так стыдно. Мне следовало бы вымыться, прежде чем садиться обедать.

Каэтано поднял бокал с вином и сделал глоток. Улыбаясь, он поднес руку Сюзетты к губам и поцеловал ее.

— Сюзетта, это не мои слуги, это наши слуги. А что касается того, что они о тебе подумают — если у них есть глаза, то они подумают, что более красивой женщины в жизни не видели. Это твой дом, милая, и ты можешь одеваться так, как захочешь. А теперь наслаждайся едой и не думай о прислуге.

Сюзетта взяла в руки позолоченную вилку.

— Каэтано, — задумчиво сказала она. — Ты богат.

— Очень.

— Мария и Панчо рассказывали мне, что ты даешь деньги бедным. Они говорили, что ты благородный и добрый Робин Гуд.

— Я давал деньги бедным, но я люблю удобства не меньше, чем своих ближних. Я эгоист, хотя посторонним иногда кажется иначе. Мария и Панчо считают меня добрым человеком, а большинство других — опасным животным. Все они ошибаются.

Каэтано улыбнулся и коснулся ладонью щеки Сюзетты.

— А ты, милая? Каким я кажусь тебе?

— Я вижу в тебе только любимого мужчину, Каэтано. Меня не волнует твое прошлое. Но надеюсь, ты оставишь свою опасную профессию, потому что мне невыносима даже мысль о том; что тебя могут убить или посадить в тюрьму.

— Не волнуйся, любимая, у меня нет намерения снова рисковать жизнью. Я надежно вложил свои деньги, и мы достаточно богаты, чтобы без забот прожить до конца жизни. Двадцать восемь лет я провел в непрерывных скитаниях, а следующие двадцать восемь буду сидеть на одном месте — здесь, с тобой.

Спальня, куда они прошли после обеда, показалась Сюзетте роскошной. Ее восхитили прекрасная мебель и великолепный тканый ковер. Окна выходили на бесплодную пустыню. Сюзетта обвела взглядом горизонт и увидела вершины гор, находящихся в сотнях миль отсюда. — Знаешь, Каэтано, мы… Каэтано?

Она обошла комнату, разыскивая его. Двери в дальнем конце спальни были широко раскрыты. Сюзетта улыбнулась и поспешила к ним. Выглянув в обнесенный стеной дворик, она онемела от изумления. Цветущие кактусы и юкки пестрым забором окружали огромный, выложенный кафелем бассейн. Вокруг стояли статуи, выбрасывающие высоко в воздух фонтаны воды. Сюзетта приблизилась к ведущим в воду ступенькам. Никогда в жизни она не видела такой роскоши в частном доме. В дальнем конце мраморного бассейна одна из статуй зашевелилась. — Каэтано! — радостно вскрикнула Сюзетта. Обнаженный Каэтано поплыл ей навстречу. Она присела на корточки у края бассейна.

Каэтано встал и протянул к ней руки. Сюзетта не сопротивлялась. В воде он снял с нее одежду. Крича и смеясь, они резвились вдвоем в свете восходящей луны.

— Ты здесь моешься? — спросила она.

— Дорогая, мы же цивилизованные люди! Внутри есть мраморная ванна и еще одно место, где я моюсь. Ты никогда не видела ничего подобного.

— Тогда покажи мне.

Каэтано понес Сюзетту в спальню. Заливая водой ковер, он поднялся на три ступеньки. Они оказались у входа в самое странное сооружение, какое Сюзетта когда-либо видела. Высокое квадратное помещение было снизу доверху облицовано кафелем. Каэтано вошел внутрь.

— Ты готова к купанию?

— Каэтано, что это… за комната?

— Это душ, любимая. — Он повернул золоченые краны, и на них сверху полились струйки воды.

Сюзетта подняла голову и засмеялась. Она продолжала смеяться, когда Каэтано начал намыливать ее тело.

— Это неприлично! — радостно воскликнула она.

— Зато гигиенично, — возразил Каэтано и наклонился к ее губам.

Когда наступило утро, Сюзетта, отдохнувшая и счастливая, поцелуем разбудила Каэтано.

— Я опять хочу в то место, которое ты называешь душем, — прошептала она, покрывая поцелуями его шею.

— Я только закажу завтрак и присоединюсь к тебе.

После душа Сюзетта сидела в гардеробной, расчесывая мокрые волосы. Она накинула на себя белый купальный халат Каэтано, закатала рукава, затянула пояс и, босая, пошла в спальню.

За квадратным столом перед окнами сидел Каэтано, одетый в черный шелковый халат, и пил кофе. Когда Сюзетта вошла, он поднял голову, и все перевернулось у нее внутри. Она подошла к нему и поцеловала в губы. Каэтано посадил ее к себе на колени. Обняв его за шею, Сюзетта взглянула на расставленные на столе соблазнительные блюда. Ее взгляд остановился на серебряной чаше с сочной, красной клубникой. Сюзетта взяла одну ягоду, обмакнула в густые сливки, а затем в сахарницу. Положив клубнику в рот, она вздохнула и закатила глаза.

— Уф! — рассмеялась она, проглотив деликатес. — У меня весь подбородок в сахаре. Быстро высунув язык, она начала слизывать сахар.

— Все? — спросила она Каэтано.

— Не совсем.

Сахар рассыпался по ее высокой груди. Сюзетта оглядела себя и подняла руку, чтобы стряхнуть крупинки, но пальцы Каэтано сомкнулись на ее запястье.

— Нет, Сюзетта, позволь мне.

— Но, Каэтано…

— Я очищу тебя поцелуями, — прошептал он.

Губы Каэтано скользнули к шее Сюзетты.

— Каэтано, а если нас кто-нибудь увидит?

Его теплый влажный рот прижался к ее шее, а затем двинулся вниз, и она забыла обо всем.

Каэтано задернул занавески. Окна оставались открыты только в задней части комнаты, но огороженный стеной двор обеспечивал уединение. Каэтано медленно слизывал сахар с чистой, нежной кожи Сюзетты.