Своенравная леди

Доктор взглянул на Остина, и тот одобрительно кивнул.

— Это было бы замечательно, миссис Бранд. А вы уверены, что вам не станет плохо и вы не упадете в обморок?

— Доктор, — напомнила ему Сюзетта, — я была здесь в ту ночь, когда раненого мужа привезли домой. Я помогала доктору Вудсу во время операции, когда казалось, что Остин может умереть от потери крови. Я выдержала тогда и теперь твердо заверяю вас, что мне не составит никакого труда промыть рану.

— На вид она хрупкая, доктор. — Остин взял Сюзетту за руку. — Но моя жена сильная и независимая женщина.

С этого дня Сюзетта полностью взяла на себя заботы о муже.

Как-то раз, одним холодным зимним утром, Остин, обнаженный, лежал на кровати, а Сюзетта мыла его.

— Знаешь, Остин, — лукаво улыбнулась она, — если бы не твоя рана, это было бы почти смешно. Впервые в жизни я нахожусь в роли защитника и кормильца, а ты полностью зависишь от меня, как беспомощный ребенок.

Остин вздохнул и, когда Сюзетта склонилась над ним, намотал на палец длинную прядь ее светлых блестящих волос.

— Раскрою тебе секрет, милая. Мне очень приятно, когда обо мне заботится такая соблазнительная девушка, как ты.

Он не кривил душой. Сюзетта проявляла к нему заботу и нежность. Она настояла на том, что будет кормить его из ложечки, хотя муж уверял ее, что владеет руками не хуже, чем раньше.

— Возможно, — не соглашалась Сюзетта, отводя руки мужа и расстилая у него на груди салфетку, — но я не хочу, чтобы ты утомлялся. Доктор Филипс сказал, что тебе в течение нескольких недель ничего нельзя делать. И я прослежу, чтобы ты выполнял его указания.

Днем Сюзетта читала Остину вслух, а он тихо лежал, вслушиваясь в чистый приятный голос жены, и не сводил с нее глаз. Когда Остин уставал, Сюзетта задергивала занавески и гасила лампу у его изголовья, так что комната освещалась лишь пламенем камина, расположенного напротив кровати.

— Не уходи, милая, — сонным голосом просил он.

— Я не брошу тебя, дорогой, — улыбалась Сюзетта и целовала его в макушку. — Не возражаешь, если я прилягу рядом?

Его сонные глаза широко открылись.

— Конечно, родная. Иди сюда.

Сильной рукой Остин откинул одеяло.

Усмехнувшись, Сюзетта разделась до нижнего белья и забралась в теплую постель к мужу. Стараясь не прикасаться к ране на животе Остина, она поцеловала его в шею и прошептала:

— Спи, любимый.

Перед Рождеством Том Кэпс, Слим Хестер и юный Дэнис Сандерс отправились на южные пастбища и срубили высокий пушистый кедр. Увидев трех ковбоев с покрасневшими от холода носами, стоящих на широком крыльце с рождественским деревом в руках, Сюзетта захлопала в ладоши. Широко распахнув двойные двери, она радостно пригласила их войти и спросила, не трудно ли им будет поднять душистое дерево на второй этаж, в спальню Остина. Ковбои заверили ее, что это совсем нетрудно, и затащили большой красивый кедр по лестнице наверх.

Сюзетта получила рождественское поздравление от одной из своих кузин из Луизианы. Эмили Фоксуорт Моррисон писала, что они с мужем переезжают в Даллас, поэтому она надеется на скорый визит Сюзетты. Сюзетта прочитала письмо Остину и, складывая написанный аккуратным почерком листок, взволнованно спросила, смогут ли они поехать в Даллас, когда Остин выздоровеет.

— Остин, я не виделась с кузиной Эмили с тех пор, как была маленькой девочкой. А теперь она живет так близко, что было бы чудесно подружиться с ней. Она моя ровесница и дочь единственного брата отца, убитого на войне. Остин, пожалуйста, поедем в гости.

— Со временем, дорогая, — кивнул Остин. — Это у тебя газета?

— Да. — Сюзетта отложила письмо и взяла в руки газету. — Тебе почитать?

— Мне это доставит удовольствие.

Он похлопал ладонью по постели рядом с собой. Сюзетта сбросила туфли и забралась на кровать, повернувшись лицом к мужу.

Она развернула газету и склонилась над ней, заложив за уши длинные пряди волос. На глаза ей тут же попался заголовок: «Удача отворачивается от преступника».

«ЭХО ПРЕРИЙ»

23 декабря 1880 года

Джексборо, Техас

УДАЧА ОТВОРАЧИВАЕТСЯ ОТ ПРЕСТУПНИКА

Дерзкий разбойник, которого часто называли Князем Тьмы, пошел на чрезмерный риск и был арестован в салуне Бон Тона в одном из неблагополучных районов Форт-Уэрта. Начальник местной полиции Длинноволосый Джим Картрайт, руководствовавшийся полученной от анонимного источника информацией, на рассвете застал врасплох коварного бандита.

Когда на Каэтано надели стальные наручники, меднокожий бандит выглядел абсолютно спокойным и невозмутимым: Картрайт выразил сомнение, что неуловимый преступник сохранит свою невозмутимость, когда взойдет на эшафот. Разыскиваемого за ограбление федерального банка полукровку ждет петля.

Сюзетта опустила газету и взглянула на Остина. Он лежал неподвижно, устремив взгляд в потолок и положив руку на лоб.

— Думаешь, они повесят его? — осторожно спросила Сюзетта.

— Да. Полагаю, что именно этого он добивается.

— Что за странное замечание, Остин? Никто не хочет умирать.

— Тот, кто ведет себя так, как этот бандит, имеет неплохие шансы распрощаться с жизнью. Вести подобную жизнь — значит постоянно играть со смертью.

— Наверное, ты прав, — задумчиво отозвалась Сюзетта. — А почему его называют Князем Тьмы?

Остин убрал руку со лба.

— Потому что однажды по дороге в Калифорнию он ограбил монахов-францисканцев, отобрав у них все золото. После этого знаменитого преступления его стали считать дьяволом. Тебе не кажется, милая, что пора сменить тему? Он всего лишь обыкновенный преступник. На границе таких сотни. Что там еще в газете?

Новый год принес с собой милое, полное новостей письмо от Анны. Они прекрасно провели рождественские праздники и с нетерпением ждали визита Брандов. Сюзетта без конца перечитывала письмо.

— Я скучаю по ним. А ты, Остин?

— Да, девочка моя, — сказал он и, увидев задумчивое выражение ее лица, добавил: — Знаешь что, в феврале в Чикаго будет первый большой съезд Ассоциации скотопромышленников. Я собираюсь присутствовать на нем, если смогу…

— Позволишь мне поехать с тобой, Остин? Мне понравится в Чикаго, и…

— Нет, дорогая. На этот раз ничего не получится. Собирается группа из нескольких человек из Грэхема, Брайсона и Джексборо. Никто из жен не едет.

— Меня не волнуют другие жены, Остин. Если мы поедем в «Альфе», то остальные даже не узнают о моем присутствии. Прошу тебя, позволь мне поехать. Я умираю от желания отправиться в путешествие, и я…

— Сюзетта, я знаю, что ты устала сидеть здесь взаперти. Ты с ангельским терпением ухаживала за мной, и не сомневаюсь, что тебе очень хочется поехать куда-нибудь развлечься. Прости, но я не могу взять тебя в Чикаго. Я не беру «Альфу» для этой поездки. Я закажу билет на обычный поезд, чтобы не отрываться от группы. Нам нужно многое обсудить, и обедать мы будем вместе. У меня просто не останется времени для тебя.

Сюзетта, не выпуская из рук письмо Анны, тяжело опустилась на стул рядом с кроватью.

— Иногда я жалею, что не родилась мужчиной, — мрачно заметила она, не скрыв разочарования.

— Милая, — рассмеялся Остин. — Я очень рад, что ты не мужчина. Иди сюда.

Сюзетта вздохнула и отложила письмо Анны. Она неохотно поднялась со стула и позволила Остину посадить себя на кровать.

— Послушай, моя красавица. Я пытался объяснить, но ты перебила меня. Я должен быть в Чикаго в феврале. Почему бы тебе не доехать со мной до Форт-Уэрта и не погостить у Анны и Перри, пока я буду в Чикаго?

— Остин! — воскликнула Сюзетта. — Конечно!

Глаза ее заблестели, и она звонко поцеловала улыбающегося мужа.

— Спасибо тебе, Остин. Спасибо, спасибо!

Остин быстро выздоравливал. Доктор Филипс клялся, что впервые сталкивается с подобным случаем.

— Мистер Бранд, — говорил ласковый доктор, качая рыжеволосой головой, — у вас великолепное тело и удивительно сильный организм. Большинство людей просто не выжили бы после такого ранения, а вы сидите передо мной, почти такой же здоровый, как прежде.

— Доктор, мне есть ради чего жить, — улыбнулся Остин, показывая на жену.

— Да, мистер Бранд, — согласился доктор. — Вы счастливец: она не только красива, но и энергична.

— Что это вы обсуждаете меня в моем присутствии? — нахмурилась Сюзетта. — Благодарю вас обоих за комплименты. А теперь, доктор, я хочу знать, будет ли мой муж в состоянии отправиться в путешествие в феврале?

— Не вижу, что могло бы помешать ему. Рана прекрасно заживает, и с каждым днем сил у него прибавляется. Если не случится ничего непредвиденного, можете смело планировать путешествие.

Сюзетта с нетерпением ждала отъезда. Она не покидала лом с той самой ночи, когда случилась перестрелка. Она с радостью ухаживала за выздоравливающим мужем, но длительное пребывание в четырех стенах все же утомило ее. Они с Остином пришли к выводу, что перемена обстановки полезна им обоим. Сюзетта предложила навестить свою кузину в Далласе, поскольку они все равно будут рядом, в Форт-Уэрте, но Остин отказался. Сюзетта была разочарована, хотя и не подала виду.

Она по-прежнему проводила все время с Остином. У нее вошло в привычку читать ему газету, как только кто-нибудь из работников привозил ее из города. В один из снежных дней юный Дэнис Сандерс подъехал к дому с черного хода и вручил Сюзетте утренний выпуск. Сюзетта поблагодарила его и взглянула на промокшую первую страницу.

Под фотографией красивого смуглого мужчины была подпись: «Каэтано». Пристально вглядываясь в темные блестящие глаза, аристократический нос, суровый рот и высокие, точеные скулы, Сюзетта почувствовала, как мурашки побежали у нее по спине. Пораженная внешностью преступника, она вздрогнула и выронила газету. Ей казалось, что холодные прекрасные глаза смотрят на нее. Дрожащими пальцами она подобрала газету с пола и прочитала:

20 января 1880 года

Форт-Уэрт, Техас

Дерзкий разбойник Каэтано непостижимым образом вырвался из рук федеральных властей. Подобно змее, ползущей среди стеблей травы, этот таинственный человек выскользнул из своей камеры в городской тюрьме и скрылся в ночи. Когда взошло солнце, самый важный заключенный тюрьмы исчез, как будто растворился в воздухе. Власти сообщают…

— Он похож на кошку, — вслух сказала Сюзетта. — У него девять жизней. Им никогда не убить Каэтано.

Она опустила голову. Эти влекущие глаза по-прежнему смотрели на нее. Сюзетта вздрогнула и порывисто бросила газету в огонь. Бумага тут же загорелась, свернувшись и почернев. Последней сгорела часть газеты с вызывающей дрожь фотографией Каэтано. Подождав, пока от того, что было утренним выпуском газеты, останется лишь кучка серого пепла, Сюзетта встала и поднялась наверх в спальню мужа.

Она бегом пересекла комнату и почти упала в его простертые к ней руки. Прильнув к мужу, Сюзетта начала осыпать поцелуями его лицо и шею. Закрыв глаза, она вдыхала теплый и чистый запах Остина и наслаждалась объятием его сильных рук, звуком низкого ласкового голоса, шептавшего ей нежные слова.

— Милая, — шепнул он ей на ухо, — ты вся дрожишь. Тебе холодно? Ты мерзнешь, Сюзетта?

— Нет, не мерзну, — прошептала она. — Я просто хочу, чтобы ты еще минутку подержал меня в объятиях, Остин.

— Разумеется, дорогая, — успокоил жену Остин, нежно поглаживая ее. — Я никогда не отпущу мою маленькую девочку.

Наконец она успокоилась и улыбнулась мужу:

— Тебе что-нибудь нужно, Остин? Принести тебе поесть?

— Кажется, ты собираешься почитать мне газету. Разве ты не за ней спускалась?

— Мне очень жаль, Остин. Дэнис привез газету, а я, растяпа, уронила ее в снег. Она так намокла, что мне пришлось бросить ее в огонь.

Сюзетта сама удивлялась, почему не сказала мужу правду. Причина была только одна: прочитав имя Каэтано в газете, Остин всякий раз крайне расстраивался. Побег индейца из тюрьмы мог сильно взволновать его. А Сюзетта не хотела, чтобы муж переживал из-за того, что не имеет к ним никакого отношения.

— Ерунда, — зевнул Остин. — Все равно меня потянуло в сон.

Сил у Остина прибавлялось с каждым днем, и к первому февраля он, несмотря на протесты Сюзетты, уже поднялся с постели и оделся. Она думала, что поскольку муж встал, то не будет возражать против ее поездок в Джексборо. Ей нужно было кое-что купить к предстоящему путешествию, и, кроме того, Сюзетта чувствовала, хотя и не говорила об этом вслух, что сойдет с ума, если не уедет с ранчо хотя бы на пару часов.

Но Остин возражал. Он не объяснил жене, что после перестрелки с бандитами еще больше, чем раньше, беспокоился за нее. Остин не сказал Сюзетте, что именно он убил младшего Тейлора и что Норман Тейлор вряд ли успокоится, пока не отомстит за смерть брата. Остин надеялся, что Тейлор будет охотиться только за ним, но решил не испытывать судьбу. Он отказался отпускать жену в город, даже под охраной, и Сюзетта, не понимая причин поведения мужа, пришла в ярость.

— Так ты запрещаешь мне ездить в Джексборо? — крикнула она.

Ее раздражение передалось Остину, и он тоже повысил голос.

— Да! Я запрещаю тебе покидать этот дом! Если тебе что-нибудь нужно, любой из моих людей охотно привезет это сюда. Тебе незачем выходить из дома.

— Незачем? Я назову тебе вескую причину! Я скоро сойду с ума! Разве это не причина, всемогущий Остин Бранд? Я несколько недель не покидала дома. Я только ухаживала за гобой, и мне кажется, я скоро закричу, если…

Он встал и схватил ее за руку.

— Ты не обязана была ухаживать за мной! У меня достаточно денег, черт возьми, чтобы тебе не приходилось пошевелить и пальцем. Я думал, ты сама хочешь заботиться обо мне. Если бы я знал, что ты будешь потом жаловаться, то не подпустил бы тебя к себе!

— Неужели? Ты наслаждался каждой минутой! Знаю я тебя — ты не позволил бы Кейт или ее девочкам делать то, что делала я! Боже мой! Неужели у тебя такая короткая память и ты уже ничего не помнишь? Разве ты забыл то утро, когда мне пришлось…

— Прекрати! — взревел он. — Если ты расскажешь кому-нибудь…

Внезапно Сюзетту разобрал смех. Она пыталась взять себя и руки, поскольку Остин ужасно рассердился, и ее смех разозлил бы его еще больше. Но она ничего не могла с собой поделать: в ее памяти всплыл эпизод, так смущавший Остина. Он смотрел на нее с побагровевшим от ярости лицом, и Сюзетта упала ему на грудь и расхохоталась.

— Какого черта! — схватил ее за плечи Остин. — Посмотри на меня, Сюзетта!

Она подняла на него глаза. На лбу у Остина вздулась вена.

— Послушай, ты, маленькая… Боже мой, тебя хоть что-нибудь может испугать?

Едва он взглянул на свою упрямую жену, на глазах которой от смеха выступили слезы, как гнев его тут же иссяк.

— Прости, Остин, — сказала Сюзетта, подавляя смех. — Просто… я…

Губы Остина скривились. Ему хотелось встряхнуть свою своенравную жену или крепко обнять ее.

— Что мне с тобой делать? — засмеялся он, погрузив лицо в ее волосы.

Сюзетта обняла мужа за шею.

— У меня перед глазами стоит картина: ты лежишь здесь с…

Он закрыл ей рот поцелуем.

— Так, значит, тебя ничем не испугаешь? — Остин улыбался; его серые глаза лучились любовью и нежностью.

— Кое-чем можно. Прости, милый. Если ты будешь так добр и поднимешься наверх, я покажу тебе.

Он молча взял жену за руку и повел наверх.

На лестнице Сюзетта прижалась к нему и умоляюще прошептала:

— Остин, пожалуйста, позволь мне потом поехать в Джексборо!

Они вошли к нему в спальню, и Остин закрыл за собой дверь.

— Нет, Сюзетта, нельзя.

— Остин, я проведу там всего час, а Том или кто-нибудь…

Остин поцеловал жену, заставив ее губы слегка приоткрыться. Его горячий язык медленно скользнул в укромные уголки ее рта. Слегка отстранившись, он сказал, касаясь губами ее губ:

— Обсуждение закончено.

Сюзетта вздохнула и снова прильнула к его губам.

Анна и Перри обрадовались Брандам. Юные Джош и Санни были в восторге от подарков, полученных от Сюзетты и Остина, не меньше чем от самих гостей. Целых два дня взрослые наносили визиты, беседовали, обедали в ресторанах, сидели по вечерам перед пылающим камином со стаканчиком бренди в руках. Уик-энд пролетел очень быстро, а рано утром в понедельник Остин попрощался и сел на поезд, отправляющийся в Чикаго. Сюзетта и Перри провожали его.

— Вернемся домой, Сюзетта? Здесь очень холодно, и Анна ждет нас к завтраку. — Доктор Вудс взял ее за локоть.

— Дашь мне пять минут, Перри? — спросила Сюзетта. — Я хочу в среду поехать в Даллас, и мне нужно отдать кое-какие распоряжения. Остин держит наш железнодорожный вагон на этой станции. Пока муж в отъезде, я навещу свою кузину из Луизианы, которая недавно переехала в Даллас.

Перри терпеливо ждал, пока Сюзетта разговаривала со служащим железной дороги.

— Миссис Бранд, — сказал ей пожилой железнодорожник, — как только вам или вашему мужу понадобится «Альфа», дайте мне знать. Мистер Бранд оставил мне список персонала, и я могу связаться с каждым.

— Прекрасно! — радостно кивнула Сюзетта. — Превосходно. Я поеду в Даллас в среду днем.

— Что ж, сейчас посмотрим. — Пожилой железнодорожник заглянул в расписание. — Вы можете отправиться в три часа. В Далласе будете около пяти.

— Отлично. Будьте добры, предупредите персонал и скажите всем, что мы пробудем в Далласе лишь два дня. Сделаете, мистер… мистер…

— Данлоп, мэм. Буду рад выполнить вашу просьбу.

Сюзетта не рассказывала о своих планах Анне до самого вечера, пока Перри и дети не улеглись спать. Когда после полуночи Анна сказала, что глаза у нее слипаются, Сюзетта согласно кивнула.

— И последнее, Анна. — Она взяла подругу за руку. — В среду я собираюсь поехать в Даллас в нашем железнодорожном вагоне. Я все расскажу Остину, когда он вернется. Он подавляет меня, Анна. Я не могу всю жизнь оставаться маленькой девочкой. И не хочу. Я взрослая женщина, и если у меня возникло желание проехать тридцать миль, чтобы повидать кузину, я не нахожу в этом ничего дурного.

— Я тоже, — согласилась Анна. — Но почему ты не сказала Остину? Ты ведь ничего не сказала ему, правда?

— Когда Остин вернется, я признаюсь ему.

Когда в среду Сюзетта приехала на железнодорожный вокзал Форт-Узрта, из-за туч выглянуло тусклое зимнее солнце. Стало заметно теплее. Взволнованная ощущением свободы, Сюзетта, в дорожном костюме из блестящей розовой шерсти, поправила розовую бархатную шляпку, опустив вуаль. Улыбаясь, молодая женщина вошла в вагон. Она вспомнила счастливые дни, проведенные здесь с Остином.

Постучав, вошел вежливый слуга-китаец. Он поклонился и спросил, не нужно ли ей чего-нибудь.

— Принесите мне чашку горячего шоколада, Чин. До конца путешествия я больше вас не побеспокою.

— Слушаюсь, мэм, — улыбнулся слуга.

«Альфа» направлялась на восток. Сюзетта сняла шляпку, жакет и перчатки. На мраморном столике между двумя обтянутыми парчой диванами ее ждал серебряный поднос с дымящейся чашкой горячего шоколада и маленькой тарелочкой печенья.

Сюзетта Бранд наслаждалась одиночеством и предвкушала путешествие в незнакомый город. Напевая вполголоса, она опустилась на диван, отхлебнула из чашки и снова встала. Пригладив зачесанные наверх волосы, Сюзетта подошла к картине, за которой находился встроенный в стену сейф. Сдвинув раму в сторону и вспомнив кодовую комбинацию, она повернула рукоятку слева направо, затем обратно и открыла крошечную дверцу. Засмеявшись, Сюзетта сняла с себя все украшения. На пальце у нее было обручальное кольцо с большим голубовато-белым бриллиантом, подаренное Остином в Нью-Йорке во время медового месяца. Сюзетта засунула кольцо поглубже в сейф вместе с массивным золотым браслетом и сережками. Коснувшись маленького золотого сердечка на шее, она захлопнула круглую дверцу и повернула рукоятку механизма.

Ощущая себя очень богатой и важной дамой, Сюзетта покрутила в пальцах золотую цепочку и вернулась к шоколаду. Взяв в одну руку обсыпанное сахаром печенье, а в другую — тонкую фарфоровую чашку, Сюзетта почувствовала, что жизнь прекрасна.

Через несколько секунд послышался первый выстрел. Сюзетта спокойно поставила чашку на мраморный стол и положила в рот последний кусочек печенья, а затем встала и направилась к окну. Она начала поднимать занавеску, когда вагон резко дернулся, и Сюзетта пошатнулась.

— Какого дьявола! — громко вскрикнула она.

Не успела Сюзетта подняться на ноги, как поезд остановился. Она услышала крики и звуки выстрелов. Из кухни, заламывая руки, выбежал маленький китаец; на его желтом лице застыло выражение ужаса.

Дверь «Альфы» рывком открылась, и внутрь по ступенькам взобрался мексиканец с винтовкой в руках. Вслед за ним появился более высокий и светлый бандит и встал в дверях. Сюзетта вскочила, не спуская глаз с размахивавшего винтовкой коренастого мексиканца. Ее грабят. У нее отнимут ее чудесное бриллиантовое кольцо. Позади раздался испуганный голос китайца:

— Миссис Бранд, отдайте им все ваши деньги, пожалуйста.

Прижавшись к стене, молодая женщина кивнула.

— За картиной, — пояснила Сюзетта, — стенной сейф.

Низкорослый мексиканец ответил ей белозубой улыбкой.

— Нет, вы не поняли, сеньора.

Он приближался к ней, направив ствол винтовки в потолок. Высокий ждал у двери, держа на мушке китайца.

— Вы пойдете со мной! — воскликнул коренастый мексиканец и схватил Сюзетту за руку.

Когда Сюзетта поняла его намерения, ее охватил ужас, и она начала сопротивляться.

— Нет! Я не хочу! Отпустите меня!

— Не вынуждайте меня делать вам больно, сеньора, — засмеялся грязный маленький человечек и направил винтовку ей в грудь. — Вы пойдете со мной.

— Не пойду! Я не покину этот вагон!

— Придется, — сказал мексиканец и подхватил ее на руки.

Сюзетта сопротивлялась, колотя его по плечам.

— У меня в сейфе драгоценности. Деньги в кошельке. Возьмите все и отпустите меня, — умоляла она, — пожалуйста!

— Нет, вы пойдете со мной, — повторил он и потащил молодую женщину к выходу, ткнув стволом винтовки ей в спину.

Он передал Сюзетту ожидавшему в дверях высокому бандиту, а сам повернулся к китайцу и предупредил его, чтобы тот сидел тихо, если хочет жить. Высокий мексиканец легко, как пушинку, подхватил Сюзетту. Она брыкалась и царапалась, но ее сняли с поезда и посадили впереди высокого стройного всадника. Не успела она опуститься в седло, как черный конь вихрем помчался по застывшей зимней равнине.

Сюзетта вскрикнула, когда сильные руки обхватили ее, и повернулась, чтобы взглянуть на захватившего ее в плен человека. Сердце молодой женщины замерло, кровь застыла в жилах, горло сжали спазмы. Сомнений не было — она где угодно узнала бы эти глаза, этот аристократический нос, жесткий рот, черные как смоль волосы, красновато-коричневую кожу. Каэтано.

Глава 23

Потрясенная, Сюзетта не могла даже кричать. Она во все глаза смотрела на того, чье имя таило в себе угрозу. Никогда в жизни она не видела такого холодного и безжалостного лица. У Каэтано были высокие скулы, тонкая верхняя и полная нижняя губа. Черные глаза бандита были устремлены прямо вперед, словно он не видел сидевшей впереди молодой женщины.

Большой черный жеребец галопом мчался по прерии, и Сюзетта прильнула к обнимавшим ее сильным рукам. Позади них поезд продолжал свой путь на восток. На рельсах одиноко стояла «Альфа», отцепленная от окутанного клубами пара локомотива. Сюзетта с отчаянием посмотрела на блестящий вагон, постепенно исчезающий вдали.

— Пожалуйста, — наконец сказала она, — в железнодорожном вагоне остались драгоценности. Вы можете взять их — они стоят целое состояние. Поверните назад. Поверните — и они ваши.

Ее взор был прикован к спокойному лицу бандита. Сюзетта надеялась обнаружить хоть проблеск интереса или узнать что-то о его намерениях. Тщетно. Он даже не взглянул па нее и оставался глух к ее мольбам.

Позади них скакали коренастый человечек и еще двое бандитов. Один из них, высокий мексиканец, посадил Сюзетту на лошадь. Другой — средних лет белый с песочного цвета волосами и косматой бородой — выглядел менее угрожающе. Возможно, удастся уговорить этого человека, чтобы он отпустил ее. Если бы только удалось заговорить с ним. Он поймет ее. Он белый и может отпустить ее.

Они скакали быстро. Сюзетте оставалось лишь крепко держаться за руки смуглого бандита. Вид проносящейся под копытами земли вызвал у нее головокружение. От страха Сюзетте стало дурно. Она опасалась лишиться чувств. Высокий всадник так ни разу и не взглянул на нее. Заметив ее состояние, он молча прижал ее к сильной груди. Коснувшись щекой мягкой черной ткани, прикрывавшей твердую как скала грудь бандита, Сюзетта всхлипнула.

Глаза ее широко раскрылись от удивления. Его смуглое лицо находилось в нескольких дюймах от нее. Губы Каэтано были слегка приоткрыты, и сверкающие зубы казались необычайно белыми на фоне смуглой кожи. Черные глаза, устремленные вдаль, были обрамлены темными загнутыми ресницами. Из-под широких полей надвинутой на глаза черной шляпы выбивались черные волосы, чистые и блестящие. Длинные стройные ноги в облегающих черных штанах упирались Сюзетте в бок, черный ремень обхватывал узкие бедра.

В руке Каэтано в отличие от его товарищей не было винтовки. У Сюзетты мелькнул проблеск надежды, когда она поняла, что упирающийся ей в спину твердый предмет был скорее всего револьвером. Если бы Сюзетте удалось дотянуться и выхватить оружие, она приставила бы дуло к боку бандита и потребовала отпустить ее. Поза, в которой она сидела, позволяла это сделать.

Сюзетта тихо застонала и обвила Каэтано левой рукой. Уверенная, что он ни о чем не подозревает, она сначала держала руку неподвижно, а затем стала медленно опускать ее. Подбираясь к кожаной кобуре, Сюзетта не спускала глаз со смуглого лица Каэтано. Дотронувшись до кобуры, она прикусила губу. Ее пальцы, скользнув вперед и вниз, коснулись холодной рукоятки. Одно быстрое движение — и она выхватит оружие из кожаного футляра и с силой ткнет им под ребра бандита.

Сюзетта начала медленно вытаскивать револьвер. Ее охватило чувство, близкое к восторгу. Внезапно обтянутая перчаткой рука Каэтано легко легла на ее ладонь. Сюзетта вскрикнула. Он ничего не сказал и даже не взглянул на нее, лишь осторожно положил руку Сюзетты к себе на талию, а затем вытащил из кобуры огромный «кольт». Сюзетта задрожала. Неужели она так разозлила этого зверя, что он приставит эту ужасную штуку к ее виску и спустит курок?

Каэтано поднял револьвер перед ее лицом, остановив руку с оружием прямо напротив ее испуганных глаз. Сюзетта заморгала. Красивая белая перламутровая рукоятка сверкала в лучах зимнего солнца. Сюзетта проводила взглядом взметнувшуюся вверх руку и непроизвольно вздрогнула, когда Каэтано спустил курок.

Выстрелы. Затем бандит опустил оружие и заткнул теплый дымящийся револьвер за пояс розовой шерстяной юбки Сюзетты. Ствол прижимался к ее животу, рукоятка касалась груди.

Она пристально посмотрела на Каэтано. Какую игру затеял с ней этот невозмутимый и коварный человек? Ненависть в душе молодой женщины смешивалась со страхом: бессердечный полукровка забавлялся с ней. Он хотел, чтобы она попыталась достать пулю.

Сюзетта всегда была гордой и упрямой. Испуг испугом, но она по-прежнему оставалась Сюзеттой Фоксуорт Бранд, не желающей покориться ни мужу, ни кому-либо другому, даже этому бессердечному преступнику. С торжествующим криком она выхватила револьвер из-за пояса юбки и отшвырнула его как можно дальше.

Смуглое жесткое лицо осталось неподвижным, однако всадник тут же натянул поводья. Черный конь застыл на месте. Каэтано повернул животное в том направлении, куда Сюзетта бросила револьвер. Остальные бандиты тоже остановились, но Каэтано махнул им рукой, приказывая двигаться дальше. Сердце Сюзетты учащенно билось, и она уже почти жалела о своем глупом поступке. Не стоило дразнить убийцу. Сюзетта не сомневалась, что сильно разозлила Каэтано.

Между тем разбойник остановил коня, стянул черные кожаные перчатки, спрыгнул на землю, взял Сюзетту за талию и снял с седла. Бросив поводья на землю, он двинулся вперед, таща ее за собой. Он не пытался обнять ее или прижать к себе, а просто держал за руку. Они шли по жесткой; ухой траве, и земля хрустела у них под ногами.

Каэтано направлялся к лежащему на открытом месте револьверу. Впервые с того момента, как он посадил Сюзетту к себе в седло, Каэтано прямо взглянул на нее.

Сюзетта онемела. В нем было что-то угрожающе знакомое. Где она видела эти глаза? Сейчас они приказывали ей подобрать пистолет.

Колени ее дрожали, грудь бурно вздымалась, но Сюзетта упрямо смотрела на Каэтано. Каждый из них пытался сломить волю другого. Наконец Каэтано отвел от Сюзетты холодный взгляд. Она уже подумала, что победила, но он удивил ее. Каэтано не поднял револьвер, а встал позади нее и выпустил ее руку. Положив ладони на плечи Сюзетты, он подтолкнул ее вперед.

Сюзетта слабо сопротивлялась, но вскоре поняла, насколько она беспомощна. Через несколько секунд Сюзетта уже стояла перед Каэтано на коленях. Затем его теплые ладони легли ей на голову. Схватив Сюзетту за волосы, Каэтано прижал ее голову к своему бедру, а потом наклонился и резко потянул назад. Теперь она смотрела вверх, а он вниз. Их взгляды встретились. Его дыхание было таким же бурным, как и ее. Каэтано обнял Сюзетту и застыл.

Они оставались в таком положении бесконечно долго. Каэтано хотел, чтобы Сюзетта подобрала оружие. Она чувствовала горячее дыхание Каэтано; взгляд его жгучих черных глаз пронзал ее насквозь.

Впервые в жизни Сюзетта ощутила, как чья-то воля подчиняет ее, принуждает к действию. Этот смуглый загадочный человек не кричал на нее и ничего не требовал. В этом не было необходимости. Его воля была такой сильной, что подчиняла ее. Сюзетта поняла, что проиграла, и ее страх перед ним еще больше усилился. Она взяла револьвер и услышала, как Каэтано вздохнул. Теперь они вместе держали оружие.