Глава 20

Она была неподвижна. Ее прекрасное лицо, бледное как полотно, разительно контрастировало с темными покрывалами из буйволиных шкур. Когда-то блестящие, золотые локоны теперь потускнели и разметались по плечам. Полные губы потрескались от многодневной лихорадки. А выразительные изумрудные глаза, в которых отражались все ее эмоции, почти все время были закрыты. Когда же они приоткрывались, в них не было ни прежнего огня, ни ненависти, ни страха, ни удивления.

— Что я наделал! — страдальчески воскликнул Ночное Солнце. Скрестив ноги, он сидел на мягких буйволиных шкурах рядом с постелью Марти.

Прошло три дня с тех пор, как он перенес девушку из жилища Идущего-по-Следу в свое типи. За эти три дня Ночное Солнце ни разу не оставил ее одну, лишь качая головой, когда местные женщины предлагали ему свою помощь. Даже намек бабушки на то, что не пристало девушке жить в типи неженатого воина, оставил его равнодушным.

Ночное Солнце пренебрег всеми предрассудками. Только он виноват в том, что больная Марти оказалась здесь, значит, ему и следует заботиться о ней. И Ночное Солнце позволял себе вздремнуть лишь урывками, постоянно прислушиваясь к дыханию девушки, следя за каждым ее движением.

Он понимал: будь Марти в сознании, она не позволила бы ему так хлопотать над ней. То, что она не сопротивляется, пугало его. Это означало, что тяжелая болезнь все еще угрожает ее жизни.

— Боже праведный! Есть ли на самом деле у Идущего-по-Следу какое-нибудь снадобье?

— Никогда не сомневайся в могуществе Мистического Воина, — раздался суровый женский голос, и Ночное Солнце увидел Кроткую Олениху. Она появилась в типи вместе с яркими лучами солнечного света.

— Бабушка, никогда не входят в чужой типи, если полог спущен.

Старуха иронически улыбнулась:

— Откуда мне знать, спущен или поднят полог? Я же слепая.

— Ты все видишь.

— И слышу все. Не смей сомневаться в Великом Духе. — Она взяла внука за руку. — Помоги мне сесть.

Усадив ее на циновку рядом с ложем Марти, Ночное Солнце сказал:

— Я наполовину белый и поэтому тревожусь об этой девушке.

Старуха положила морщинистую ладонь на бледную щеку Марти.

— Ей хоть немного лучше, бабушка? — Внук опустился на колени рядом со старухой.

Кроткая Олениха нащупала слабый пульс на шее Марти и начала считать удары. Потом откинула покрывала и положила ладонь на сердце девушки. Затем на лодыжки. Ночное Солнце тревожно всматривался в бабушку, надеясь заметить что-нибудь обнадеживающее на ее лице. Тщетно!

Кроткая Олениха снова прикрыла покрывалом Марти, села на свое место и вложила руку девушки в ладонь внука.

— Правда, бабушка? Ей лучше?

— Нет, ей не лучше, — честно призналась она. — Ночное Солнце, выберись на некоторое время на солнечный свет. Поезжай вместе с мужчинами. Затравите лося для нас. Уходи из темного типи. С женщиной-ребенком останусь я.

Он покачал головой:

— Она может проснуться и позвать меня. Я останусь. — Старуха улыбнулась:

— Как ты похож на своего деда, Бредущего Медведя. Такой же упрямый. — Ее улыбка погасла. — Когда ты мне скажешь? — спросила она.

— Скажу что?

Кроткая Олениха кивнула в сторону девушки:

— Кто она? Почему оказалась здесь?

— Не спрашивай меня об этом сейчас.

Старуха кивнула. Она знала: внук скажет ей, когда сочтет нужным. Теперь его беспокоит болезнь белой девушки. Кроткая Олениха прикоснулась к его широкой груди, жалея о том, что он уже не ребенок. Тогда бы она взяла его на руки и спела ему песню о реках, горах и стадах буйволов, рассеяла бы все его страхи.

Но ее обожаемый внук давно был мужчиной, гордым лакотским вождем, почитаемым всем племенем за ум, верность и отвагу. Поэтому ему приходится страдать молча, в одиночестве.

— Помоги мне подняться, — попросила Кроткая Олениха. — Я ухожу, но вернусь, прежде чем зайдет солнце.

— Я буду здесь. — Снова устремив глаза на Марти, он положил ладонь на ее темя. — Надеюсь, и она еще будет здесь.

Несколько звероловов, ковбоев и золотоискателей подняли взгляды от своих стаканов, когда крепко сложенный индеец вошел в салон публичного дома. Их глаза выражали презрение, но индеец, направившись прямиком к задней лестнице, не обратил на это никакого внимания. Коренастый, изуродованный шрамами краснокожий знал, что никто не помешает ему находиться здесь.

И оказался прав.

Многие завсегдатаи подобных заведений часто встречали его в салунах и борделях по всей равнине. Никто не желал нарываться с ним на неприятности.

Мясистые губы Шрама растянулись в широкой улыбке. Он с предвкушением посмотрел на второй этаж, ибо знал, что ожидает его в одной из комнат с красными стенами. Усмехнувшись, следопыт кроу поднялся по ступенькам.

Индеец находился за сотню миль от Денвера. Он неотступно двигался к этому чейеннскому дому удовольствий, потому что образ хорошенькой темноволосой женщины с белой кожей, исполнявшей за деньги все его желания, до сих пор не стерся из памяти Шрама, хотя уже больше года он не видел ее.

Проходя по темному коридору и выкрикивая имя девушки, Шрам открывал двери, приводя в замешательство парочки. Проститутки громко взвизгивали, а мужчины грязно ругались. Распахнув последнюю дверь в конце коридора, Шрам увидел ее и бросил пьяному мужчине, стоявшему в нижнем белье:

— Вон!

Шрам разделся прежде, чем перепуганный мужчина схватил свою одежду и выскочил за дверь.

Взглянув на женщину, следопыт спросил:

— Помнишь меня?

Хорошо помня испещренного шрамами индейца, она улыбнулась ему и начала быстро раздеваться. Женщина тотчас смекнула, что заработает этой ночью в пять раз больше, чем получала за весь вечер. Поэтому, когда голый Кроу широко расставил ноги и опустился на стул, приглашая ее сесть ему на колени и потереться об него, она согласилась без колебаний.

Наконец, пресытившись, Шрам лег на большую кровать, а усталая проститутка стала растирать его вонючие ноги.

— Я охочусь за женщиной, — сказал он.

— Могу сходить в соседнюю комнату и выяснить, не присоединится ли Китти… — ответила проститутка.

— Нет-нет. — Шрам рассмеялся, отчего его толстое брюхо затряслось. — Я хочу только тебя. Ты очень славная. Я охочусь за пропавшей женщиной по поручению американского генерала. Я обещал генералу Кидду найти ее.

— Кому?

— У генерала американской кавалерии Уильяма Кидда похитили дочь.

Женщина приподнялась.

— Я знаю это имя. Знаю…

— Что знаешь?

— Имя генерала. Я слышала его… Подожди… Нет, я видела его на бумаге! Точно. В кармане одного из моих клиентов было письмо, адресованное генералу Кидду.

Шрам схватил ее за плечи:

— Что в нем было написано? Говори!

— Я… не помню… Я не прочитала его целиком. — Он встряхнул ее:

— Подумай! Что ты прочитала? От кого оно было? Говори же, черт тебя побери!

— Я… там было сказано, что генеральская дочь у него.

— У кого? Кто это написал?

— Не помню.

Лицо индейца исказила злоба.

— Глупая бледнокожая сука! Это стоит мне десяти тысяч долларов!

— Прости, Шрам. Хотелось бы, чтобы от меня было больше толку, но…

— Клиент с письмом. Кто такой? Где он теперь?

— Бенджамин Гилберт, золотоискатель. Направлялся на золотые прииски в Монтану.

— Бенджамин Гилберт… Опиши мне его и расскажи все, что помнишь о том вечере. — Он приблизил толстые пальцы к ее шее. — Не лги Шраму. Иначе я убью тебя. — Он расплылся в зловещей улыбке, и его большая рука скользнула па голой спине женщины. — А какая была бы потеря! Кто бы еще любил меня так, как моя черноволосая шлюха из Вайоминга?

Индеец рассмеялся и притянул ее к себе.

На открытых просторах северного Колорадо, на берегу Пороховой реки, генерал Уильям Кидд, измученный долгим бесплодным днем поисков, сидел один у догорающего костра. Усталые солдаты давно уснули.

Генерал, не отрываясь, смотрел на огонь, но видел не угасающее пламя костра, а огромный мраморный камин в своем чикагском особняке.

Он перевез семью — любимую жену Джули и четырехлетнюю дочь Марти из дома на Ист-Гранд-авеню в большой белый особняк на Колумбусе. Лето в Чикаго было в полном разгаре, пекло, как на экваторе. Однако златокудрая Марти пожелала, чтобы в огромном камине разожгли огонь.

— Хочешь зажечь камин, милая? Тогда просто дерни за колокольчик, вызови Большого Декстера и прикажи ему развести огонь.

— Билл, — возразила Джули. — Не балуй ребенка. Кроме того, мы умрем от жары.

Марти между тем дернула за колокольчик и, когда Большой Декстер появился в дверях, приказала:

— Разведи огонь в нашем новом камине, да поторапливайся.

Генерал Кидд, рассмеявшись, подхватил малышку на руки.

— Милая, ты чертовски похожа на заправского офицера.

— Билл! — воскликнула Джули. — Я же просила тебя не употреблять скверных слов при ребенке.

— Почему бы, черт возьми, и нет? — Марти обняла отца за шею.

— Почему бы, черт возьми, и нет? — громко повторил генерал.

— Сэр? — удивился полковник Томас Дарлингтон и тоже присел перед тлеющим костром.

— Ничего, полковник. Я просто высказал свои мысли вслух.

Дарлингтон кивнул и вынул сигару из кармана куртки.

— Не спится, генерал?

— Да. — Уильям Кидд тоскливо улыбнулся. — Я никогда не рассказывал вам о тех временах, когда моей дочери было шесть лет и служанка уложила ее спать после обеда?

— Нет, сэр. — Генерал засмеялся:

— Маленькая чертовка вылезла из окна, спустилась по ажурной решетке и была уже на полпути к городу, когда ее заметил сосед, возвращавшийся домой. Боже, она бедокурила с самого рождения. Помню, когда…

Генерал смеялся от души, рассказывая полковнику Дарлингтону о детских проделках дочери.

Когда он, наконец, умолк, полковник осторожно заметил:

— Генерал, вам необходимо немного отдохнуть.

— Конечно, но так трудно уснуть, зная, что Марти думает где-то сейчас, отчего отец не едет к ней на выручку.

Глава 21

Была глубокая ночь, и лакотский лагерь Идущего-по-Следу крепко спал.

Бодрствовал лишь Ночное Солнце, дежуря у постели больной девушки. Не отрывая от нее своих черных глаз, он лежал на боку, подложив под голову руку. Размечтавшись, Ночное Солнце представил себе, что все обстоит совсем иначе.

Прекрасная юная девушка здорова и спит мирным сном. И она вовсе не его пленница, а спутница его жизни.

— Марти! — тихо и нежно окликнул он девушку, но она не слышала его.

Ночное Солнце поднес маленькую руку к губам, поцеловал, опустил себе на грудь, лег на спину и забылся сном.

Меньше чем через полчаса пробудилась Марти. Стараясь рассеять дымку лихорадочного забытья, она с любопытством осмотрелась и увидела боевой головной убор, украшенный перьями, на дальней стене типи большой щит, рядом с ним копье и окопанный костер посреди странной круглой комнаты.

Марти повернула голову и увидела Ночное Солнце. Он лежал на спине, прижав к груди ее ладонь. Разглядывая его, Марти представила себе, что все могло сложиться иначе.

Этот смуглый красавец — не жестокий дикарь, похитивший ее, а влюбленный в нее мужчина, и они не в лакотском типи среди холмов, а в огромной мягкой постели в городском особняке.

— Джим! — тихо сказала она, прислушиваясь к звучанию его имени. Оно звучало как-то неточно.

— Ночное Солнце! — нежно промолвила девушка, но он не слышал ее.

Вздохнув, Марти задремала, а, проснувшись в следующий раз, встретила мерцающий взгляд черных глаз Ночного Солнца.

— Что ты себе позволяешь? Убирайся из моей постели! — Девушка подняла слабую руку, пытаясь оттолкнуть его. — Оставь меня!

Ночное Солнце обрадовался. Воинственный дух возвращается к Марти — значит, ей стало немного лучше. Он взял ее руку и улыбнулся.

— Ого, это самые ласковые слова, когда-либо срывавшиеся с твоих губ!

— Отпусти мою руку!

Ночное Солнце кивнул и проворно вскочил.

— Как ты себя чувствуешь, Марти?

— Ужасно. У меня болят руки и ноги, а уж голова и подавно. В животе свербит, в груди такое ощущение, будто кто-то лягнул меня. В горле пересохло, а губы… губы…

Ночное Солнце широко улыбнулся. Она гневно уставилась на него.

— Ты радуешься тому, что меня всю ломает?

— Да. — Заметив, что слабый румянец тронул ее щеки, он понял: Марти вне опасности.

Ночное Солнце сделал несколько шагов от ее постели.

— Куда ты собрался?

— Ты хотела, чтобы я ушел.

— Сейчас же вернись! — Девушка с трудом приподнялась на локте.

— Ложись, Марти. Я иду за своей бабушкой. Она даст тебе то, от чего ты почувствуешь себя лучше.

Задолго до того, как пробудились Ночное Солнце и Марти, Кроткая Олениха призвала к себе Одинокое Дерево, друга детства своего внука. Когда воин вошел в ее типи, она угостила его кофе и начала подшучивать насчет его приближающейся свадьбы с прелестной Мирной Голубкой.

Лицо воина омрачилось.

— Еще так долго ждать! Мне никак не удается побыть наедине с Мирной Голубкой. Я просил, чтобы ее отец позволил сыграть свадьбу теперь, при Луне, Когда созревают Дикие Вишни, но он не разрешил.

— Одинокое Дерево, ее отец мудрый человек. Ты проведешь много лет с Мирной Голубкой. Ей не исполнится и семнадцати зим до Луны Засыхающей Травы. Лучше подождать.

Он кивнул, хотя и не изменил своего мнения.

— Но я знаю, как вы можете остаться одни, — продолжала старуха. — Мне нужны лесные целебные травы для больной женщины-ребенка, что лежит в типи моего внука. Я сказала отцу Мирной Голубки, что она должна пойти с тобой в лес и помочь тебе собрать их. Теперь иди. Мирная Голубка ждет тебя. Но возвращайтесь до того, как солнце взойдет высоко, и принесите мне травы прежде, чем Ночное Солнце позовет меня.

Восхищенный мудростью старухи, Одинокое Дерево поблагодарил ее и пообещал вернуться через два часа. Он устремился к типи Мирной Голубки, и вскоре счастливые влюбленные углубились в чащу леса.

Два часа спустя они вернулись и принесли полную корзину целебных трав. К тому времени как Ночное Солнце вошел в типи к бабушке, та спокойно поджидала его, держа в руке корзинку.

— Бабушка… — начал он.

— Женщина-ребенок проснулась. — Кроткая Олениха улыбнулась.

Марти съежилась, когда старуха склонилась над ней, и попыталась отстраниться от ощупывающей ее женщины.

Ночное Солнце охватил гнев. Спокойным, но не терпящим возражений голосом он произнес:

— Делай все, что тебе говорит бабушка, Марти. — Девушка неохотно приняла вино «Визи сикола» из рук Кроткой Оленихи и начала жевать горький лакричник, который, как уверяла старуха, избавит ее от болезненных ощущений.

Вняв предостерегающему выражению черных глаз, Марти покорно взяла тыквенную бутыль с горячим чаем из вербены.

Кроткая Олениха улыбнулась:

— Это очень хорошо для твоего живота. Пей его почаще.

— Не верю я этому. — Марти взглянула на Ночное Солнце. — Сию же минуту уведи ее отсюда!

Ночное Солнце помог Кроткой Оленихе подняться.

— Бабушка, Марти устала и раздражена.

Проводив старушку в ее типи, он заверил ее, что непременно придет к ней, когда она понадобится. Поблагодарив бабушку за участие и помощь, Ночное Солнце вернулся в свое типи. Его глаза метали молнии. Он опустился на корточки у постели Марти.

— Богатые избалованные девушки, наверное, считают допустимым проявить непочтительность к старшим. Но ты в лакотском лагере сиу. Здесь уважают стариков.

— Меня это не заботит, я не…

— Никогда, — прервал ее Ночное Солнце. — Никогда больше не говори с моей бабушкой в таком тоне.

— Я не желаю принимать какие-то подозрительные снадобья!

Ночное Солнце заставил Марти посмотреть себе в глаза.

— На этой земле остался только один человек, которого я люблю. Кроткая Олениха. Будь с ней добра. Никто не заставит тебя принимать снадобья Кроткой Оленихи. Если предпочитаешь страдать, это твое дело.

Ночное Солнце вышел из типи.

— Ублюдок! — бросила ему вслед Марти.

Как ни желала девушка, чтобы он убрался, ее охватило смятение в тот момент, когда Ночное Солнце исчез.

Марти ощутила огромное облегчение, услышав снаружи его низкий голос. Он беседовал с мужчиной, которого называл Одиноким Деревом. Заинтригованная, она прислушивалась и, хотя ничего не понимала, догадалась, что речь идет о ней. Наверное, индейцы обсуждают, что с ней дальше делать.

Ночное Солнце был последней ниточкой, связывающей ее с внешним миром, поэтому она и обрадовалась, что он не удаляется от типи. Марти чувствовала себя защищенной, пока слышала его голос, знала, что может в любой момент позвать его, и он сразу придет.

Весь день девушка старалась быть любезной с Ночным Солнцем. На закате он приготовил ей горячий бульон и налил чаю из вербены. Она выпила все, надеясь заслужить расположение своего хозяина.

— Я слышала, ты говорил с кем-то возле типи сегодня днем. Встретил друга?

— Да.

Марти вздохнула. Что за несносный человек! Из него не выжмешь ни слова.

— Что это за друг?

— Одинокое Дерево.

— И давно ты знаешь его?

— Двадцать четыре года. Мы ровесники. Родились в одну неделю на берегу Пороховой реки. Вместе учились ходить, ездить верхом, охотиться и драться. Мы провели много счастливых дней, разъезжая по широким равнинам на быстроногих скакунах.

Марти посмотрела на Ночное Солнце, но его глаза были обращены не на нее, а в прошлое.

— С самого начала у нас было дружеское соперничество, и от этого каждое дело, за которое мы брались, становилось вдвойне приятным. Я не желал ни в чем уступать Одинокому Дереву, а он — мне. — Ночное Солнце вдруг улыбнулся. — Сегодня Одинокое Дерево сказал мне, что кое в чем все же опередил меня. Через пару месяцев он женится на самой красивой девушке в лагере.

— А ты бы мог опередить Одинокое Дерево? Сумел бы заполучить девушку?

— Ей было двенадцать лет, когда я уехал отсюда. Маленькая девчушка — кожа да кости.

— А теперь?

— Красавица! Большие темные глаза, длинные черные волосы и уже вовсе не тощая. Одинокому Дереву повезло.

Марти ощутила укол ревности.

— Завидуешь? — спросила она.

— Разумеется, не завидую. Он влюблен в нее, а я нет.

— А когда-нибудь ты был влюблен?

— Никогда.

Глава 22

Следующий час прошел в полном молчании.

Ночное Солнце сел, скрестив ноги, в другом конце типи, и закурил сигару. Спокойно наблюдая за девушкой, он размышлял, когда она попросит его привести бабушку с ее целебными снадобьями.

Марти металась в своей мягкой постели из шкур. К концу дня боль усилилась, а теперь, с приближением сумерек, муки стали почти невыносимыми. Марти даже пожалела, что прогнала старуху.

Нет, она не станет глотать какие-то снадобья, способные уморить ее!

Марти оглядела темный типи. Ночное Солнце сидел к ней лицом. Его смуглые черты освещались последними лучами заходящего августовского солнца, струящимися сквозь откинутый полог.

Наверняка ждет, когда Марти взмолится о помощи. Будь она проклята, если сделает это!

Вздохнув, Марти начала сгибать и разгибать пальцы на ногах, затем потерла руки и повела окостеневшими плечами. Только гордость не позволяла ей расплакаться.

Страдания были нестерпимы.

Отчего Ночное Солнце не замечет этого? Ничто другое не ускользает от его глаз. Марти уже почти хотела… да, хотела, чтобы он привел назад свою бабку. Может, старая индианка что-то сделает для нее.

Не в силах больше страдать молча и ненавидя себя за то, что обращается к Ночному Солнцу за помощью, Марти тихо окликнула его.

Он тут же бросился к ней:

— Что случилось?

— Твоя бабушка… В ней есть что-то сверхъестественное. Она как-то странно смотрела на меня, будто видела насквозь.

Ночное Солнце откинул влажный золотой локон с потного лба девушки.

— Кроткая Олениха слепа, Марти.

— Слепа? Я и не подозревала об этом. Но она такая… Как это случилось?

— Офицер кавалерии Соединенных Штатов выстрелил ей в голову.

— Я не верю тебе! Кавалерийский офицер не стал бы стрелять в женщину. Даже…

— Даже в скво? — с вызовом уточнил Ночное Солнце.

— Мне жаль, что так случилось с твоей бабушкой, и я… Думаешь, ее снадобья помогут от болей в ногах? Мне так плохо.

— Попросить ее?

— Можно?

Вскоре вернулась Кроткая Олениха, принеся с собой таинственное снадобье. Марти с трудом проглотила горькое лекарство.

— Знаю, что оно неприятно на вкус, — улыбнулась Кроткая Олениха, — но ты почувствуешь себя лучше. Отдохнешь сегодня ночью.

Когда старуха удалилась, Ночное Солнце потянулся к сосуду из тыквы, оставленному ею. Там находилась густая белая мазь.

Марти, бледная и измученная, открыла глаза, когда Ночное Солнце опустился возле нее на колени.

— Бабушка оставила это, чтобы натереть тебе руки и ноги. — И он откинул покрывала из шкур.

— Из чего приготовлено это средство? — спросила девушка, когда Ночное Солнце погрузил указательный палец в сосуд и положил белую мазь на ладонь.

— Из листьев алоэ и полудюжины тайных примесей. — Потирая руки, Ночное Солнце согревал и размазывал мазь на ладонях. — Точно не знаю.

Марти протянула ему ноющую руку. Ночное Солнце начал медленно, круговыми движениями втирать снадобье от запястий до предплечий. Он улыбнулся, когда девушка вздохнула с облегчением и с явным удовольствием.

— Лучше себя чувствуешь?

— Чудесно.

Ночное Солнце снова окунул палец в мазь. Поддев мизинцем кружевную лямку сорочки и спустив ее с плеча Марти, он начал втирать снадобье в то место, где шея переходила в плечо, потом занялся плечами девушки.

— У тебя волшебные руки, Ночное Солнце. — Марти закрыла глаза и улыбнулась.

Упираясь большими пальцами в ключицы, Ночное Солнце испытывал неодолимое желание переместить ладони ниже и провести ими по груди девушки.

Марти приоткрыла глаза и заметила, что Ночное Солнце очень напряжен. Она и сама ощутила странное возбуждение. Он пошевелил руками, и напряжение спало. Положив левую ступню девушки себе на колени, Ночное Солнце втер мазь в пятку и подъем.

Марти тихо засмеялась, когда он втирал снадобье между пальцами ее ноги.

Ночное Солнце несказанно обрадовался, услышав ее смех. Однако, когда его пальцы добрались до колена девушки и двинулись дальше, Марти смущенно взглянула на Ночное Солнце и увидела, что лицо его блестит от пота.

— Жарко сегодня вечером, — сказал он и, положив ногу Марти себе на колено, снял с себя рубаху.

— Так лучше? — тихо спросила она.

— Лучше. — Ночное Солнце снова принялся за дело. Однако лучше ему не стало. По мере того как он втирал мазь в тело девушки, кровь его вскипала. Ему не удавалось подавить жгучее желание, хотя Ночное Солнце и понимал, как неуместен его жгучий голод.

Однако возбужден был не только Ночное Солнце, хотя он и не догадывался об этом. Марти, погрузившаяся в сладкую дремоту, ощущала приятное, но вместе с тем волнующее томление. Она внезапно осознала, что лежит почти нагая перед полуобнаженным индейцем, массирующим те участки ее тела, к которым прежде никто не прикасался. Марти это нравилось!

Боли оставили ее. Руки и ноги уже не ныли. Теперь она могла бы сказать своему целителю, что ему пора остановиться.

— Ночное Солнце, — прошептала Марти. — Да?

Он взглянул на девушку, продолжая втирать мазь в ее бедра.

— Нет, ничего, — отозвалась она, желая, чтобы эти волшебные руки не оставляли ее.

Ночное Солнце задержал взгляд на Марти, и его пальцы внезапно замерли под каймой ее штанишек. В этот момент они оба впервые с тревогой осознали всю щекотливость ситуации. Ночное Солнце даже не заметил, как передвинулся, но в следующий момент уже сидел на корточках между ее раздвинутых ног и проводил руками по обнаженным бедрам.

Он быстро отстранился.

— Перевернись!

Марти легла на живот, и это избавило ее от наваждения. Не глядя на Ночное Солнце, она полностью расслабилась под его руками.

— Хм, хорошо. Мазь из листьев алоэ освежает кожу. Как прохладно!

— Да, прохладно. — Чего-чего, а прохлады Ночное Солнце не чувствовал. Втирая мазь в ноги Марти, он пожирал горячим взглядом ее маленький упругий зад.

Массаж продолжался до тех пор, пока боль совсем не прекратилась. Девушка постепенно погрузилась в блаженное забытье.

По глубокому дыханию Марти Ночное Солнце понял, что она заснула. Избавив ее от боли, он сам испытывал мучительные страдания.

Вскочив и взяв сигару и спички, Ночное Солнце выбежал из типи. В темноте под открытым небом он еще долго курил свою сигару.

Благодаря терпеливой заботе Кроткой Оленихи Марти быстро пошла на поправку, и никто так не радовался этому, как Ночное Солнце. Обретая силы, Марти снова становилась сама собой, то есть вела себя довольно вызывающе. Нежность к девушке Ночного Солнца мало-помалу исчезала.

Вновь выказав испорченность и эгоистичность, Марти потребовала, чтобы ей предоставили собственное типи. Девушка надменно напомнила Ночному Солнцу, что она леди, и если он возомнил, что она согласится жить в такой тесноте вместе с ним, то жестоко ошибается.

— Полагаю, — заметил Ночное Солнце, — мы с тобой вкладываем разный смысл в понятие «леди».

— Что ты имеешь в виду?

— Тебе неизвестно значение этого слова.

— Послушай, полукровка, — Марти вызывающе вздернула подбородок, — меня не интересует, что ты думаешь обо мне. Я хочу перебраться в собственное жилище еще до наступления следующей ночи!

И ее желание было исполнено.

Марти лежала на мягкой постели из шкур в типи, куда перевел ее Ночное Солнце. Теперь девушка размышляла, не поступила ли слишком опрометчиво. Как ей объяснили, типи принадлежало Маленькому Койоту, который, как и она, предпочитал жить уединенно. Жилище, просторное и чистое, стояло, однако, поодаль от лагеря. Лежа здесь в одиночестве в эту жаркую, безлунную и тихую ночь, Марти испытывала тревогу и понимала, что не сможет уснуть. Она вздрагивала, при малейшем звуке и не смыкала глаз. Марти мечтала, хотя никогда не призналась бы в этом, чтобы Ночное Солнце ночевал в этом же типи. Ей хотелось увидеть рядом темноволосую голову и широкие плечи, на которых играли блики костра.

Ночное Солнце тоже не сомкнул глаз в ту ночь. Он убеждал себя, что немедленно должен удалить Марти из своего типи, ибо она волновала его, как ни одна женщина прежде. Девушка постоянно шпыняла его, выражала недовольство и, казалось, не закрывала рта. Она приставала с бесконечными вопросами, чего никогда не позволила бы себе ни одна лакотская женщина, и возмущалась тем, что он отказывался отвечать на них.

Теперь Ночное Солнце мог расслабиться. Он снова, как раньше, спал нагим. Его навестят старые товарищи, и никто не помешает им засиживаться допоздна, смеясь и беседуя, как в прежние добрые времена. Наконец это удобное просторное типи снова стало его собственностью и он избавился от язвительной, надоедливой женщины.

Закинув руки за голову, Ночное Солнце потянулся и сладко зевнул. Потом повернул голову и посмотрел в другой конец типи, на опустевшую постель, и почувствовал отвращение к себе. Ночное Солнце боролся с желанием, разгоревшимся при одном воспоминании о Марти.

Внезапно ему показалось, что в типи стало невыносимо душно. Ночное Солнце поднялся, надел кожаные штаны, мокасины, вышел наружу, глубоко вдохнул ночной воздух и с облегчением ощутил прикосновения прохладного ветерка к лицу и груди.

Решив пройтись, он обошел по периметру спящий лагерь и подкрался совсем близко к отдаленному жилищу Марти. Долго Ночное Солнце стоял и смотрел на конусообразную постройку, печально улыбаясь.

Конечно, Марти здесь не на своем месте. Состоятельная, изнеженная белая женщина, всю жизнь, проведшая в особняке, окруженная прислугой, теперь спала одна в типи. Покачав головой, он повернулся и пошел к себе.

Немного успокоившись после прогулки, Ночное Солнце снял мокасины и расшнуровывал штаны, когда услышал громкий пронзительный крик, доносящийся оттуда, где находилось жилище Марти.

Схватив «винчестер», он босиком помчался туда. Его сердце неистово колотилось. Ночное Солнце добежал до уединенного типи через пару минут и увидел, что Марти прижалась к стене жилища и истерически визжит.

Растерявшись, он быстро подошел к девушке, поднял ее на ноги и крепко прижал к груди.

— Что случилось? Тебе плохо? У тебя что-то болит? — Марти крепко обхватила его за талию и спрятала лицо у него на груди.

— Нет… я… я…

— Что, Марти?

— Большой… з-зверь… он… был з-здесь.

— Здесь был зверь?

— Да… он… он п-пытался…

— Сомневаюсь…

— Я же видела, говорю тебе!

Ночное Солнце настороженно обвел глазами круглое помещение. Рядом с постелью Марти он заметил четыре длинных и широких пореза на буйволиной шкуре.

Содрогнувшись, Ночное Солнце крепче прижал к себе девушку. Он сразу понял, что это следы голодной пантеры, спустившейся поохотиться с холмов. К счастью, звук рвущейся шкуры разбудил Марти, и она закричала, спугнув дикого зверя.