От ненависти до любви

— Именно ты мне и нужна.

Марти невольно следила за движением его руки. Кожаные штаны постепенно сползали вниз, обнажая пупок и начинающуюся от него полоску густых черных волос.

Марти в смущении оторвалась от этого захватывающего зрелища.

— Ты сделал неправильный выбор! — резко бросила она.

— Ты повторяешься. — В его блестящих черных глазах заплясали веселые искры, и в девушке вспыхнули раздражение и обида.

— Ты насмехаешься надо мной, индеец? — Он положил руку ей на плечо:

— Идем, пленница.

Марти безуспешно попыталась высвободиться, но длинные пальцы сомкнулись вокруг ее запястья, и через минуту индеец уже решительно вел девушку назад, к хижине.

— Знаю, что тебе жарко и очень не по себе, — сказал он, остановившись на крыльце. — Вверх по склону есть небольшой ручей. Может, хочешь искупаться?

Марти скептически посмотрела не него. Предложение освежиться в горном ручье звучало заманчиво.

— Где это?

— На отмели.

— Лучше я откажусь от купания, чем позволю тебе…

— Мне все равно, пленница. Просто я думал, что утонченные белокожие леди принимают ванну каждый день.

— Так оно и есть. А как же ты, индеец?

Марти не раз слышала о нечистоплотности краснокожих.

— О, ты же знаешь нас, язычников. Мы редко моемся. Кстати, не проголодалась ли ты? — спросил он, когда они вошли в хижину.

Марти впервые подумала об этом, хотя не ела уже больше суток. Несмотря на крайнее возбуждение, она умирала от голода. Но мысль разделить трапезу с грязным, безжалостным дикарем не прельщала ее.

— Я не хочу, есть, — надменно отозвалась Марти, наблюдая, как индеец достает седельные вьюки из дальнего угла комнаты.

Она ожидала, что сиу извлечет из них протухшее мясо буйвола, жесткий кукурузный початок или что-нибудь еще, столь же несъедобное, однако с удивлением увидела, как он поставил на стол две чистые фарфоровые тарелки, положив перед каждой салфетку и серебряный прибор. Потом из мешка появился кусок аппетитной жареной говядины.

Растерянная Марти наблюдала, как сиу нарезал мясо, французский хлеб и немного сыра. Налив красное вино из фляги в два хрустальных бокала на длинных ножках, он жестом пригласил девушку к столу. Она снова высокомерно отказалась. Индеец бесстрастно пожал плечами.

— Неужели ты не голодна? Мне казалось, ты любишь полакомиться. — Он сел на лавку, встряхнул белую льняную салфетку и положил ее себе на колени.

Марти сообразила, что продукты, фарфор и столовое серебро, несомненно, краденые. Она отчетливо представила себе, как хладнокровный похититель во мраке ночи коварно пробирается в дом какого-нибудь состоятельного фермера и обворовывает его. Должно быть, он безжалостно перерезал глотки спящим домочадцам.

При этой мысли Марти, сделав шаг назад, поднесла ладонь к шее. Сиу, не обращая на нее ни малейшего внимания, приступил к трапезе. Марти предполагала, что индеец будет отрывать куски мяса и жадно заглатывать, поэтому с удивлением отметила его безупречную манеру держаться за столом. Не многие белые люди отличались такими манерами.

Хотя индеец обнажился до пояса, и его кожа была темнее, чем у мужчин, окружавших Марти, она сочла бы его вполне привлекательным джентльменом. Девушке не составило труда представить его в обеденном зале с высокими потолками, одетого в вечерний костюм.

Марти тряхнула головой, чтобы избавиться от этого видения.

Что за глупые мысли! Этот мужчина не кто иной, как безжалостный индеец сиу, дикий и опасный, несмотря на свои утонченные манеры. Наверное, так же изысканно он перережет ей горло этим серебряным ножом.

Ноги у Марти подкосились. Не отрывая глаз от сиу, она попятилась к койке и с облегчением вздохнула, когда оказалась возле нее. Борясь со страхом, Марти опустилась на кровать. Ее охватила решимость найти выход из этого кошмара.

Почти сразу она заметила, что индеец выпустил ее из поля зрения. Сидя спиной к Марти, он неторопливо наслаждался трапезой и, таким образом, предоставлял ей возможность для нападения. Девушка пришла в возбуждение.

«Винчестер» был прислонен к дверному косяку. «Кольт» лежал на столе, вне досягаемости индейца. Увлекшись обедом, он стал уязвим. Вероятно, такого шанса больше никогда не представится. Именно сейчас нужно нанести удар.

Марти обвела взглядом комнату в поисках какого-либо оружия. Вот если бы у нее в руке был второй острый нож, лежащий рядом с пустой тарелкой!

Какую глупость она совершила! Все могло бы обернуться иначе, если бы Марти согласилась разделить трапезу с индейцем и сидела бы сейчас рядом с ним за столом. Ничего. Она что-нибудь придумает. Вот только чем бы ударить его по голове?

Марти снова огляделась. Все подходящие предметы были слишком далеко. Скоро индеец закончит обед, и она навсегда упустит удобный случай. Башмачок! Это все, что имела Марти. Придется использовать его. Она ударит индейца по макушке и, возможно, хотя бы на время оглушит его, а потом схватит револьвер или винтовку. Добравшись до «кольта», Марти вышибет у него мозги, сядет на коня и ускачет прочь.

Девушка сняла белые атласные башмачки, зажала один из них в правой руке и тихо поднялась с койки.

Глупый, самонадеянный индеец продолжал есть. Его лопатки поднимались под лоснящейся смуглой кожей, когда он отрезал маленькие кусочки жареного мяса и подносил к губам бокал с вином.

Марти крепко сжала башмачок и повернула так, чтобы изо всех сил опустить острый каблук ему на голову. Беззвучно она подкрадывалась к сиу, почти обезумев от предвкушения свободы. Встав за спиной индейца и не смея даже дышать, Марти подняла башмачок над его склоненной головой и тотчас нанесла удар, вложив в него всю свою силу и надеясь, что ее похититель рухнет без чувств.

Все произошло так быстро, что она не успела осознать случившееся.

Смуглая рука в стремительном рывке перехватила башмачок в каком-то дюйме от темени. Серебряная вилка со звоном ударилась о тарелку, вино выплеснулось из опрокинутого бокала. Марти распласталась на коленях сидящего сиу. Слишком испуганная, чтобы кричать, она уставилась в холодные черные глаза индейца. Цепкие пальцы впились в ее запястье.

— Не вышло, — тихо промолвил он.

Легкий стон сорвался с губ Марти, когда индеец взял атласный башмачок и поднес к ее лицу.

— Вижу, тебе многому еще надо научиться.

Марти трепетала в ожидании неминуемого наказания, гадая, что он предпримет.

— Башмаки — это то, что обычно носят на ногах. — Индеец разжал пальцы, и башмачок со стуком упал на пол. — Вот для чего нужны башмаки. Ты подошла к столу, и я предположил, что ты пожелала отобедать со мной. — Сиу взял нож, лежавший рядом с ее тарелкой. Держа его перед искаженным от страха лицом Марти, он продолжил: — А это тот инструмент, который понадобится тебе, чтобы отведать угощение. Возьми его.

Марти смотрела на индейца настороженно и испуганно.

— Возьми этот нож, пленница, и воспользуйся им вместо башмачка. — В его голосе прозвучала угроза.

Марти не решалась ни взять предложенный нож, ни ослушаться сиу. Наконец она протянула руку, и он вложил острый сверкающий нож в открытую ладонь. Рука Марти безвольно упала.

Постепенно ледяные пальцы сомкнулись вокруг резной рукоятки. У Марти вновь забрезжила надежда, когда она оценила ситуацию. Она лежала поперек его колен. Одной рукой сиу поддерживал ее за талию, другую положил на ее согнутые ноги.

— Чего же ты ждешь? Попробуй, — сказал он, будто прочитав ее мысли.

Марти приняла его вызов. Дикое пламя вспыхнуло в ее глазах, и она с воплем ударила ножом в обнаженный живот индейца. И… только оцарапала его.

Рука сиу метнулась в змеином броске и остановила лезвие. Теперь они оба глядели в одну точку, где смертоносное острие скользнуло по его животу. Там, куда были устремлены их взгляды, выступила кровь.

— Посмотри на меня. — Индеец забрал у Марти нож и бросил его на стол. Испуганная девушка медленно подняла взгляд. Их глаза встретились. Сиу взял ладонь Марти и поднес ее указательный палец к центру ранки.

Кончик пальца запачкала кровь, и, испытав отвращение, Марти попыталась отдернуть руку. Однако Сиу крепко держал ее. Он прижимал палец Марти к ранке до тех пор, пока тот весь не окрасился кровью. Затем индеец поднес его к лицу своей пленницы.

— Прими мои поздравления. Ты первая, кто пытался убить меня и кто после этого остался в живых. — Резким движением он поднес палец к приоткрытым губам девушки. В его глазах бушевал темный огонь. — Попробуй это, пленница. Уверяю, ты пробуешь мою кровь в первый и последний раз.

Уверенная, что индеец сошел с ума, Марти покорно слизнула кровь со своего пальца. После того как девушка проделала это, сиу столкнул ее со своих колен и поднялся. Небрежно осмотрев небольшой порез на животе, он промокнул кровь.

— Скоро зайдет солнце, — спокойно сказал индеец. — Ты точно не хочешь принять холодную ванну перед сном?

Марти удрученно покачала головой. Она стояла, опираясь на стол, ноги ее подкашивались. Через открытую дверь последние лучи заходящего солнца проникали в хижину, отбрасывая на двух людей красные и золотые блики. Борясь со слезами отчаяния, Марти провожала взглядом уходящий день, ибо понимала, что вместе с меркнущим светом уходят и ее надежды на освобождение. Вскоре мрак окутает горы, и отцу, Ларри и солдатам, ищущим ее, придется разбить на ночь лагерь. А она, брошенная и беззащитная, останется наедине со странным дикарем, которого только что пыталась убить.

Глава 11

— Сэр, было бы безумием продолжать поиски с наступлением темноты.

Генерал Уильям Кидд повернулся в седле и посмотрел на полковника Томаса Дарлингтона:

— Черт возьми, полковник, где-то там в ночи моя девочка!

— Знаю. — Удрученный полковник чувствовал, что несет ответственность за исчезновение Марти. Девушка пользовалась его гостеприимством, осталась на его попечении, а он не сумел обеспечить ей безопасность. Это непростительно! — Мы найдем ее, генерал. Вот только дождемся рассвета.

Обезумевший от горя генерал Кидд устало кивнул:

— Отдайте команду, полковник. Мы встанем здесь лагерем на ночь.

Офицеры, во главе большого вооруженного отряда, добрались до Ключей Эльдорадо, в пятидесяти милях к северо-западу от Денвера. Было далеко за полночь. Уже двое суток генерал не смыкал глаз.

Через несколько минут, разбив лагерь, усталые солдаты крепко заснули, но генералу не спалось. Плечи его поникли. Он сидел, глядя в костер и держа кружку с горячим кофе. Беспокойство ни на минуту не покидало его. Он думал о том, что его дорогая дочь в эти мгновения страдает где-то от холода, растерянности и страха. Предполагал, что какому-то негодяю на вечеринке у Дарлингтонов приглянулась красивая и невинная Марти, и он похитил девушку.

Генерал Кидд стиснул зубы. Жгучие слезы вновь наполнили его глаза. Грудь Уильяма Кидда сжималась от боли. Таким слабым и беспомощным он чувствовал себя впервые в жизни. Тот, кто вел за собой доблестных воинов во многих сражениях, внушая страх врагам, разя неприятеля направо и налево, теперь опускал руки перед невидимым противником, похитившим у него единственное, за что действительно стоило бороться. Единственное существо на земле, которое генерал любил всем сердцем.

Однако не только генерал волновался за Марти этим августовским вечером. Не менее трехсот кавалеристов расположились лагерем среди холмов и равнин, окружающих Денвер. У всех у них была одна цель — найти Марти Кидд.

Почти весь день провел в седле майор Лоренс Бертон. Его отряд встал лагерем в пятидесяти милях восточнее от места, где находился генерал, на берегу Лошадиного ручья. Несмотря на поздний час, он тоже не спал. Положив голову на седло, молодой человек смотрел на восходящую луну и думал, что где-то неподалеку Марти, наверное, тоже наблюдает сейчас за ночным светилом. Или она уже мертва? Он вздрогнул.

В своем доме на окраине Денвера бодрствовала Регина Дарлингтон. Она сидела в постели, прислонившись к изголовью, и потягивала горячее молоко из стаканчика. Регина надеялась, что горячее питье поможет ей заснуть. С момента разразившейся более суток назад трагедии она спала лишь урывками.

Регина вздохнула и бросила взгляд на залитый лунным светом балкон. Поставив стакан с молоком, она выбралась из постели, прошла босиком по турецкому ковру к открытым дверям и ступила на широкий балкон в тонкой, почти прозрачной ночной сорочке.

Прохладный ночной ветерок, обдувая Регину, обозначал пышные женские формы, играл в рыжих волосах. Регина размышляла, стоя у перил. Конечно, ее огорчило исчезновение девушки, чье тело, возможно, лежало где-нибудь в пределах владений Дарлингтонов. Регину волновало также, что эту кокетливую малышку похитили из ее дома в разгар праздника. Люди могут считать, что Регина и полковник Дарлингтон несут ответственность за это, хотя, конечно, они ничуть не виноваты. Более того, печальное происшествие может повредить карьере полковника, а ей бы так хотелось стать генеральской женой.

Кое-что еще беспокоило Регину.

Всего за несколько минут до того, как выяснилось, что девчонка пропала, Регина столкнулась в пустынном заднем коридоре с великолепным Джимом Савином. Охваченная радостью, она кинулась к нему и быстро огляделась:

— Дорогой, ты все-таки пришел! Я так счастлива! Представься Марти Кидд, а через полчаса я буду ждать тебя в летнем домике.

Он кивнул красивой темноволосой головой и, оставив Регину, отправился на поиски Марти Кидд. Через полчаса Регина была в застекленном домике в восточной части сада и, затаив дыхание, поджидала Джима Савина. Она надеялась убедить его заняться любовью, пока смеющиеся парочки прогуливаются в нескольких футах от их укрытия. Регина изнемогала от возбуждения. Опасность быть застигнутыми прибавила бы пикантности их страстным объятиям.

Однако Джим так и не пришел.

А через двадцать минут Регина услышала суматоху и поспешила к дому, где и узнала, что Марти Кидд исчезла. Кое-кто еще покинул праздник, хотя она не сочла нужным сообщить об этом. Джим Савин словно испарился примерно в то же время, когда похитили Марти.

Регина встряхнула рыжими локонами. Какая чушь! Это только совпадение. Ее пылкий любовник в этот час наверняка нежится в постели отеля «Сентенниал». К сожалению, из-за пропажи мисс Кидд — проклятие, одни неприятности из-за этой маленькой сучки! — Регина не могла отправиться в Денвер днем и навестить Джима. Пока девчонку не найдут, муж постоянно будет крутиться вокруг их дома. Нет никакой уверенности в том, что полковник уедет надолго, как это было, когда он проводил время в форту Коллинз.

Участвуя в поисковой экспедиции, он в любой момент может вернуться домой, и, не найдя свою женушку, начнет задавать ненужные вопросы. Этот ревнивый глупец едва позволяет Регине дышать, когда находится рядом.

Поморщившись, Регина направилась в спальню. Господи, хоть бы они поскорее отыскали Марти Кидд! Регину охватывала тоска при мысли о том, что неделю, а то и больше, она не сможет видеться с Джимом Савином. Вернувшись в спальню, Регина легла в постель и теперь задумчиво смотрела на украшенный оборками полог у себя над головой.

Разве могла она заснуть?

Не спала и Марти.

Время близилось к полуночи. На небо выплыла полная луна. Ее серебристый свет проникал в маленькую хижину, где странный индеец, с наступлением ночи ставший еще загадочнее, удерживал Марти в плену.

Весь жаркий тихий день он вел себя так, как будто только терпел присутствие девушки, и утверждал, что она не задержится здесь надолго. Сиу повторил это несколько раз. Говорил, что через сутки Марти будет свободна, и, казалось, не собирался обманывать ее ожиданий.

С приближением заката индеец насторожился и прислушивался ко всему с таким напряженным вниманием, которого не проявлял на протяжении долгого, изнурительного дня. Похоже, он кого-то ждал с минуты на минуту. Задолго до того, как солнце скрылось за вершинами гор, индеец занял пост снаружи, на крыльце хижины, с «винчестером» наперевес, внимательно разглядывая густой лес, простирающийся книзу от их горного укрытия.

Марти заметила, что его глаза сузились, а могучие мускулы рук напряглись.

Теперь, около полуночи, он поднялся впервые за последние два часа. Огромный индеец заполнил собой дверной проем и стоял, разглядывая девушку.

— Отчего ты не спишь?

— А ты? — спросила Марти.

— Ложись, пленница. — Он отошел от двери.

Марти не двигалась, опасаясь, что индеец намеревается лечь вместе с ней.

— Мне не спится, — сказала она.

Сиу направился к ней, и Марти задрожала.

Теперь индеец стоял совсем рядом, и глаза его горели, как у зверя. Он положил ладонь на обнаженное плечо девушки, и ее парализовал страх. Сиу провел пальцами по руке Марти, затем прикрыл ее обнаженное плечо.

— Ты можешь простудиться. Возьми плед. — И он отошел.

Марти схватила плед и твердо решила, что всю ночь не сомкнет глаз. Разве она рискнет заснуть, когда рядом находится этот загадочный индеец с теплыми мягкими ладонями и ледяными наглыми глазами.

Сиу надел рубашку с бахромой и сел в дверях, прислонившись спиной к деревянному дверному косяку. Зажав винтовку между согнутых колен, он вытащил из кармана сигару. Вспыхнула и погасла спичка.

Сбитая с толку Марти смотрела на своего похитителя. Он не причинял ей вреда, но и не отпускал домой. Пока этот ужасный дикарь рядом, она в опасности. Чего ждать от выходца из прерий, холодного, как горный снег?

Дав себе слово не спускать с него глаз, Марти облизнула пересохшие губы и попыталась завести с ним беседу.

— Боже мой, — начала она, — трудно поверить, что ночами здесь так прохладно. У меня дома, в Чикаго, пока еще довольно жарко. Какой климат в тех местах, где ты живешь?

Он не отвечал.

— И все-таки мне нравится Колорадо. Думаю, ты провел много времени в этих горах, или ты пришел с Севера? Сказать по правде, я не знаю точно, где живут индейцы, и…

— Замолчи, пленница.

Никогда еще никто так грубо не обрывал Марти, но она тотчас подчинилась его приказанию. Боясь разозлить индейца своими слезами, девушка все же не сдержала их, но старалась всхлипывать как можно тише. Вероятно, услышав, что она плачет, сиу поднялся.

Когда он остановился перед ней, высокий и устрашающий, девушка начала оправдываться.

— Я… я ничего не могу с собой поделать, — всхлипывала она. — Я не хотела…

— Знаю. — Индеец забрал, скомканный плед из холодных рук девушки и осторожно уложил ее на койку. Марти содрогнулась при мысли о том, что может случиться.

Теперь она лежала на спине, а ее затуманенные слезами глаза не отрывались от смуглого лица сиу. Кровь стучала в висках Марти. Ей хотелось ударить его, но она не могла это сделать.

Он завораживал девушку. Марти покорилась ему, не протестуя, как если бы сиу побоями заставил ее подчиниться. Сдавшись на милость победителя, она молилась лишь о том, чтобы индеец не был слишком жесток с ней.

Глава 12

С выражением холодной решимости он склонился над девушкой. Марти смотрела на него с ужасом, и возглас благодарности сорвался с ее уст, когда она, наконец, поняла истинные намерения сиу. Он вовсе не собирался срывать одежды с Марти, напротив, быстро и аккуратно укрыл пледом продрогшую и испуганную девушку.

— Спокойной ночи, пленница.

— С-спасибо, — с облегчением пролепетала она. Индеец вернулся на свой пост у дверей, а Марти, глядя на него, уже в который раз задавалась вопросом, зачем было совершено это странное похищение. Размышляя над этим, она лежала, залитая лунным светом, все так же боясь сомкнуть глаза. Она не доверяла сиу. Похоже, этому злобному человеку нравилось играть с ней в кошки-мышки. Но Марти не так-то просто обвести вокруг пальца. Даже в те минуты, когда он держался с ней по-человечески, девушка не забывала о том, что сиу — дикарь.

Вскоре Марти одолела зевота. Она изо всех сил старалась не закрывать глаза и бороться со сном. Но Марти была так измучена, теплый плед так согревал ее, а индеец сидел так тихо, что вскоре усталость взяла свое.

Среди ночи Марти проснулась. Луна стояла высоко в небе. Девушка посмотрела на дверь. Место, где раньше расположился сиу, опустело. Ее смуглый тюремщик исчез.

Однако еще прежде, чем Марти успела осознать это, она услышала шаги и увидела его. Снова обнаженный до пояса, он направлялся к хижине. Лунные блики играли на его голых влажных плечах и в густых черных волосах. И тут Марти догадалась: когда она уснула, сиу пошел мыться к горному ручью. Объятая полудремой, девушка вспомнила чистый запах мужского тела, исходивший от него.

Проснувшись в следующий раз, Марти обнаружила, что все вокруг залито ярким солнечным светом. Индейца в хижине снова не было. Она села на кровати. Опасаясь ловушки, откинула плед, опустила ступни на пол, встала и огляделась. Затем, отведя за уши растрепавшиеся локоны, Марти направилась к двери.

На крыльце она осмотрелась и не поверила своей удаче. Он ушел! Возможно, его сморил сон где-нибудь в лесу. Не думая ни о чем, кроме побега, Марти быстро спустилась с крыльца и бросилась по тропинке, ведущей от хижины. Распекая себя за забытые башмаки, она, не оглядываясь, осторожно преодолевала крутой скалистый подъем. Взобравшись на огромный валун, девушка остановилась, посмотрела вниз и покачала головой.

Камнепад, низвергшийся с горных вершин, создал внизу естественное укрепление, окружающее хижину со всех сторон и полностью перекрывающее путь для бегства. Принесенные сюда гигантским оползнем валуны образовали нечто вроде лестницы, ведущей с гор. Расстояние между ступенями достигало восьми футов.

Горячий летний ветер, играя мелкой галькой, усыпал ею все вокруг. Камни, несущиеся к подножию гор, убеждали Марти в том, что попытка спуститься равносильна самоубийству.'

Ветер трепал волосы Марти. Солнце спряталось за темную тучу, и несколько крупных капель дождя упали на скалы. Затем снова выглянуло яркое солнце.

Упавшая духом девушка стояла над пропастью, не представляя, как спуститься в долину. Она не замечала, что два черных глаза наблюдают за ней.

Сиу стоял на выступе утеса прямо над девушкой. Он не выпускал ее из виду с тех пор, как она покинула хижину.

Да, девушка очень красива, но она не из этого мира.

Ей незачем оставаться здесь.

Ему нужен только ее отец.

Индеец начал осторожно спускаться со скалы. Он не окликнул Марти, опасаясь напугать се, а тихо приблизился к ней сзади.

Лишь обхватив ее руками, сиу заговорил. Марти вскрикнула, начала сопротивляться, а потом покорилась ему. Стоя на ветру, под дождем, они оба внезапно почувствовали странное напряжение, охватившее их. И оба пытались преодолеть его.

В отличие от индейца Марти еще не осознавала происходящего. Девушка знала только, что каждый раз, когда этот человек оказывался рядом с ней, ее охватывало возбуждение, не связанное со страхом. Ничего подобного Марти прежде не испытывала. Девушку бросало то в жар, то в холод, и от этого она пришла в полное замешательство.

Индеец не на шутку разозлился. Ему хотелось причинить Марти боль, оттолкнуть ее. Или, напротив, прижать к себе. Он проклинал ее за привлекательность и себя за досадную слабость.

Марти и не подозревала, что творится у него в душе.

Он повернул ее лицом к себе.

— В хижину, — бросил индеец.

— Ты же обещал к этому времени освободить меня. — Блестящие зеленые глаза выражали осуждение.

Не ответив, индеец подхватил девушку на руки и понес ее вниз по тропинке к хижине. Молнии разрезали небо, а вслед за ними раздавались раскаты грома. Укрывшись от дождя в доме, индеец поставил Марти на ноги.

— Сутки прошли. Ты обещал отпустить меня, — снова напомнила Марти.

— Я солгал, — холодно отрезал он, считая бессмысленным объяснять, что расстроен и разочарован не меньше, чем она. Сиу не понимал, почему генерал Кидд не явился за своей единственной дочерью. Весь вчерашний день он прождал его, но наступила ночь, а генерал Кидд так и не дал о себе знать.

— Краснокожий ублюдок! — Марти угрожающе двинулась на сиу, но он схватил ее за руки и бросил на койку.

— Лежи, пленница. Мне не хотелось бы причинить тебе боль.

Марти затихла.

Индеец молчал весь день, будто злился на нее.

К вечеру его настроение еще ухудшилось. В напряженной тишине они разделили трапезу, после чего сиу уселся на крыльце. Почему он так зол на нее? Почему нарушил обещание и не отпустил на свободу?

Третий день походил на предыдущие. Сиу был угрюм и молчалив. Марти не смела, задавать ему вопросы. Более того, старалась держаться на расстоянии от него и испуганно опускала глаза, когда он приближался.

На четвертый день Марти охватило такое напряжение, что она вздрагивала при каждом движении индейца. Между этим грозным тюремщиком и тем, кого она увидела в комнате, проснувшись в первое утро похищения, не было ничего общего. Тогда он вел себя вполне цивилизованно, разговаривал с ней, а временами даже держался как белый. Теперь все изменилось. Марти находилась под одной крышей с индейцем, молчаливым, коварным и внушающим только страх.

Она чувствовала себя несчастной. Бальное платье испачкалось и причиняло ей неудобства. Волосы слиплись от грязи. Марти казалось, что с тех пор, как она последний раз принимала ванну, прошло не четыре дня, а, по меньшей мере, месяц. После похищения она лишь изредка ополаскивала лицо, шею и руки в миске с холодной водой. Девушка ненавидела индейца, который купался каждую ночь, а возможно, и по утрам, пока она спала.

К полудню пятого дня Марти поняла, что индеец на что-то решился. Она съежилась, когда сиу подошел к ней с веревкой, переброшенной через плечо.

— Нет, тебе не удастся связать меня и пытать, кровожадный ублюдок! — Изумрудные глаза девушки сверкали, хотя она замирала от ужаса.

Будто не слыша Марти, он опустился на колени перед койкой, надел на нее башмачки и вывел из хижины. Возле хижины был привязан вороной жеребец. Пройдя мимо него, индеец повлек Марти в горы.

— Куда мы идем? — Она остановилась.

— Вниз. — Крепко сжав плечо девушки, индеец потащил ее за собой. Марти с трудом спускалась по узкому крутому склону. Снова остановившись, она тут же ощутила, как тяжелая ладонь легла ей на плечо, и услышала приказание: — Не мешкай.

Девушка двинулась дальше, хотя солнце нещадно палило, а воздух обжигал кожу.

Тропа становилась все уже. В бальных башмачках и пышной юбке Марти не могла идти дальше. Она оглянулась на сиу, пытаясь найти в нем сочувствие, но он, ничего не сказав, поднял ее и перекинул через плечо.

Марти закричала, но индеец, не обратив на это никакого внимания, продолжал продвигаться от уступа к уступу и замедлил шаг, лишь добравшись до первого опасного места.

— Держись, — сказал он, показав девушке путь, по которому им предстояло спускаться. От следующего каменного выступа их отделяло расстояние в шесть — восемь футов. Догадавшись, что сиу собирается прыгнуть, Марти прижалась к нему и зажмурилась.

Обхватив девушку покрепче, индеец прыгнул на нижнюю площадку.

Стиснув зубы от страха, Марти приоткрывала и вновь закрывала глаза. Индеец уверенно перелетал с одной каменной ступени на другую с ловкостью и сноровкой горной кошки.

Через несколько минут после начала их опасного спуска он опустил Марти. Они были на широкой долине. И пока она, дрожащая, обливалась потом, индеец держался так, будто они совершили воскресную прогулку в парке. Веревка скользнула с его плеча.

— Ладно. — Она протянула ему руки. — Вяжи меня, затыкай рот кляпом, бей, мне теперь все равно. — Она с вызовом вскинула голову. — Слышишь, индеец?

Сиу подтолкнул ее к высокой сосне, завел за ствол руки девушки, связал их веревкой и пошел прочь. Марти посмотрела ему вслед.

— Как, ты не заткнешь мне рот? — с ненавистью крикнула она. — Ты же не собираешься… Куда ты идешь?

Индеец, не оборачиваясь, направился в горы, откуда они только что спустились.

— За своим скакуном, — небрежно бросил он через плечо.

— За жеребцом?.. Ты что, с ума сошел? Он же не сможет спуститься со скал!

Сиу, не отвечая, уже начал подниматься.

— Вернись сейчас же! Ты не смеешь оставить меня здесь одну!

Град мелких камней, посыпавшихся из-под ног индейца, зашуршал по скалистому склону, и вскоре индеец исчез из поля зрения. Склонив голову на грудь, Марти тяжело вздохнула. Ко всему прочему сиу еще и глуп.

Правда, не так давно он поднялся в горы с ней и лошадью, но не нашел подходящего пути обратно. Совершенно ясно, что спуститься с животным в этом месте невозможно, Марти взглянула наверх и обомлела. На вершине самой высокой скалы, на фоне безоблачного голубого неба, застыл на месте огромный вороной жеребец, верхом на котором восседал сиу.

В то, что произошло затем, девушка не могла поверить, хотя видела все своими глазами. Индеец пригнулся к шее животного и что-то прошептал ему на ухо. И в ту же секунду огромный жеребец двинулся вниз, перемахивая через глубокие расщелины, прыгая с уступа на уступ, бесстрашно покрывая шести — и восьмифутовые расстояния. Тишину знойного дня нарушала лишь громкая дробь копыт.

Трепеща от страха, Марти следила за всадником. Каждый прыжок мог стать последним.

Пораженная тем, что это страшное путешествие закончилось благополучно, Марти с облегчением вздохнула, когда сиу подъехал к ней и спешился. Конь опустил гордую голову и легонько ткнулся в Марти бархатистой мордой. Девушка невольно улыбнулась:

— Да, мальчик, ты был великолепен. У тебя, наверное, есть крылья.

— А я? — спросил сиу, по-мальчишески требуя ее одобрения, и освободил девушку от пут.

Ласково похлопав жеребца по крупу, она отозвалась:

— А ты дурак. Ты мог погубить это великолепное животное.

— Я никогда не гублю красивые создания. — Сиу многозначительно посмотрел на нее.

— А что же ты с ними делаешь?

— Отвожу их домой. — Взяв поводья, индеец вспрыгнул в седло. Жеребец пританцовывал на месте и ржал. Марти подумала, что индеец намерен уехать и оставить ее, но он усадил девушку в седло перед собой.

— Ты… ты отвезешь меня домой? — с надеждой спросила Марти, не веря в такое счастье.