Глава 6

Часом позже Марти уже сходила по ступенькам, напоминая сияющего ангела, спускающегося с небес на землю. На ней было модное бальное платье из мерцающего белого шелка. Короткие рукава оставляли обнаженными ее изящные руки, плотно пригнанный корсаж тянулся до глубокой впадинки на плоском животе. Всякий мог любоваться плечами, словно выточенными из слоновой кости, и высокой грудью Марти. Узкоприталенное платье облегало округлые бедра до колен, а ниже эффектно расширялось, позволяя девушке свободно двигаться и танцевать.

Золотистые волосы Марти, стянутые на затылке, были украшены золотом и жемчугом. Надушенные локоны ниспадали на обнаженную спину. В миниатюрных ушах девушки блестели жемчужные серьги, жемчужная нить обвивала ее обнаженную шею. Белые атласные перчатки обтягивали руки, а изящные бальные башмачки выглядывали из-под шуршащей белоснежной юбки. В руке Марти держала благоухающую белую гардению.

Спустившись с лестницы и даже не бросив взгляд в высокое зеркало холла, она величаво вошла в гостиную, где ее поджидали отец и чета Эмерсонов, и подождала, когда все три пары глаз остановятся на ней. Затем Марти улыбнулась и, вытянув руки, повернулась кругом.

Эффект превзошел все ожидания. Хотя все они считали Марти потрясающей красавицей, на этот раз у них' просто захватило дух. Она никогда еще не выглядела прелестнее, изящнее, невиннее. Бетти Джейн Эмерсон прижала руки к груди и глубоко вздохнула. Полковник Дольф Эмерсон вскочил со стула, подошел к Марти и взял ее за руку.

— Дитя мое, вы поистине чудесное видение!

Отец тоже поднялся. Его зеленые глаза остановились на прелестной дочери, грудь защемило от гордости и страха.

Боже, как она поразительно хороша и чертовски наивна в своем кокетстве. Может ли он быть спокоен за столь ослепительное создание? Есть ли уверенность в том, что даже майор Бертон, воспользовавшись своим положением, не обманет это восхитительное дигя? Охранит ли ее всемогущий Бог?

— Папа, ты так странно смотришь на меня, — заметила Марти.

— Да, — улыбнулся генерал. — И так будут смотреть на тебя все мужчины этим вечером. Ты на редкость хороша сегодня, мой ангел.

Марти подошла к отцу, встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.

— Ты и раньше говорил мне это, папа.

Не успел генерал ответить, как она уже поспешила к парчовой софе, где расположилась Бетти Джейн Эмерсон, и присела рядом с ней.

— Мне так хотелось бы, чтобы вы, полковник и папа отправились со мной на званый вечер!

Бетти Джейн улыбнулась:

— Мне тоже, дорогая, но Регина Дарлингтон пригласила только молодежь. Она сочла, что так будет лучше для вас. Думаю, это вполне разумно. Вам, молодым, будет приятно провести хоть один вечер без старших.

— А я полагаю, что… — Марти прервал громкий стук дверного молотка.

— Это ваш поклонник. — И полковник Эмерсон пошел открыть дверь.

Майор Бертон, в синем мундире, чисто выбритый и с тщательно расчесанной светлой шевелюрой, расплылся в широкой улыбке, переступив порог дома. Он выглядел по-юношески привлекательно и держался очень застенчиво. Увидев Марти, майор онемел. Обменявшись рукопожатием с генералом Киддом и галантно поклонившись Бетти Джейн Эмерсон, он уставился на Марти, грациозно поднявшуюся с софы.

— Привет, Ларри. Как приятно видеть вас этим вечером.

Майор Лоренс Бертон лишь кивнул и натужно улыбнулся. Его охватила благодарность к полковнику Эмерсону, когда тот хлопнул его по спине и сказал:

— Сынок, тебе непременно нужно выпить. Небольшой стакан бурбона действительно был сейчас необходим майору. Вскоре, вовлеченный в беседу, он слегка успокоился и уже страстно желал пуститься в путь с Марти к подножию Скалистых гор.

Через полчаса, пожелав всем спокойной ночи, молодые люди направились к двери. Генерал внимательно наблюдал, как, остановившись в фойе, Лоренс накинул на обнаженные плечи Марти изысканную кружевную шаль.

Генерал озабоченно подошел к ним.

— Дитя мое. — Он обнял дочь и прижал ее к груди.

— Папа, — удивилась она. — Что случилось? Генерал погладил дочь по спине.

— Ничего, любимая. Просто хотел еще разок обнять свою крошку.

Положив ладони на плечи отца, Марти нежно улыбнулась ему.

Попрощавшись с молодыми людьми и проводив взглядом экипаж, генерал приказал двум кавалеристам:

— Не спускайте с нее глаз этим вечером.

Потом генерал Кидд вернулся на веранду и, стоя один в сгущающихся сумерках, размышлял, надолго ли его прелестная дочь останется в безопасности и сохранит невинность.

Ощутив щемящую боль в сердце, генерал направился в дом, но внезапно появившийся курьер окликнул его.

Бригадному генералу Уильяму Дж. Кидду надлежало прибыть в Вашингтон на первом же поезде, отправляющемся из Денвера.

Бальный зал Дарлингтонов был одним из самых огромных в штате, и Регина очень гордилась этим. Полдюжины высоких французских дверей выходили на длинную и широкую каменную галерею, откуда открывался вид на сады, разбитые за домом, и отлично ухоженные лужайки, простирающиеся вплоть до подножия горы, заросшей исполинскими пихтами и кедрами.

Особняк Дарлингтонов занимал самую высокую заселенную точку предгорий западного Денвера. Глядя отсюда на простирающийся далеко внизу город, обитатели дома наслаждались полным уединением.

В бальном зале царила совсем иная атмосфера. Гости чувствовали себя здесь так, как будто действительно находились высоко в горах, и не одна элегантная леди, выйдя на каменную веранду, вскрикивала от удовольствия при виде молодого оленя, проносящегося по дворику, заросшему пышной растительностью.

Из леса доносился жалобный вой койотов, а рысь пре следовала испуганную антилопу прямо на глазах хозяев дома и гостей. Не раз полковник Томас Дарлингтон, куря сигару поздним вечером на каменном крыльце, видел, как светятся глаза пантеры, хотя никогда не делился своими наблюдениями ни с женой, ни с гостями. Он лишь предупредил, чтобы гуляющие парочки не отходили ночью слишком далеко от хорошо освещенного особняка.

Без четверти девять Регина Дарлингтон, облаченная в бледно-лиловый фай, спустилась по витой мраморной лестнице. Бриллианты сверкали на ее шее и запястьях, переливались в изящных ушах. Новое парижское платье отмечалось вызывающей смелостью, ибо едва прикрывало ее полную грудь, приподнятую выше обычного тугим неудобным корсетом. Но что только не стерпишь ради красоты! Длинная бледно-лиловая юбка плотно облегала фигуру до колен, где фай сменялся пышным шифоном.

Спустившись на первый этаж, Регина подошла к высокому зеркалу, обрамленному золотом. Оглядев свое отражение, она осталась вполне удовлетворена.

Глубоко вздохнув, Регина улыбнулась себе и облизнула влажные алые губы. Волнение охватило ее. Не пройдет и часа, как Джим Савин будет здесь. Она предстанет перед ним во всей красе в своем роскошном особняке на склоне горы. Регина сознавала, что этот впечатляющий особняк лишь дорогое обрамление для ее поразительной красоты. Только перед таинственным и неотразимым Джимом Савином она желала выглядеть в самом лучшем свете.

Регина почти ничего не знала о нем, кроме того, что он юрист, обучавшийся праву в Гарварде вместе с малышом Келли. Он никогда не рассказывал о себе, а если она расспрашивала его, Джим только улыбался и неопределенно покачивал своей красивой головой. Не раз Регина пыталась выяснить, что привело его в Денвер. Надолго ли он обосновался в городе. Может, Джим собирается заняться адвокатской практикой в Денвере? Не хочет ли он приобрести дом в здешних краях?

Однако она так и не добилась ответов на свои вопросы. Регина опасалась, что однажды, тайно наведавшись в отель «Сентенниал», найдет комнату опустевшей.

Эти мысли отравляли Регине жизнь.

У нее было немало любовников — и до брака с Томасом Дарлингтоном, и после. Но ни один из них не шел ни в какое сравнение с Джимом Савином. В нем было что-то дикое, пугающее и невообразимо притягивающее Регину. Его холодность мучила и интриговала ее, как, конечно, и всех женщин, встречавшихся с ним.

Подумав об этом, Регина нахмурилась. Молодая Марти Кидд, несомненно, очень хороша собой, хотя несколько долговяза и худощава. Весь Денвер судачит о неутолимой жажде приключений, владеющей девушкой из Чикаго. Интересно, поведет ли себя Марти как невоспитанный, избалованный ребенок? Кинется ли на шею к неотразимому Джиму Савину на глазах у своего спутника?

— Наглая маленькая сучка, — пробормотала Регина. — Пусть только попробует распутничать под моей крышей. Пусть не надеется увести у меня Джима.

— Что ты сказала, дорогая? — донесся голос Томаса Дарлингтона из громадного зала.

Нежно улыбнувшись, Регина поспешила навстречу мужу.

— Я сказала, что сейчас появятся наши гости. — Томас Дарлингтон достал из кармана золотые часы.

— Кажется, ты права. На моих — начало десятого.

Регина бросила оценивающий взгляд на бальный зал, зачем-то коснулась пальмовой ветви, стоящей в высокой вазе, пригладила волосы и пошла встречать гостей.

В двадцать минут десятого коляска с Марти и Лоренсом Бертоном остановилась на подъездной площадке перед великолепным особняком Дарлингтонов. Меланхолия Марти полностью исчезла. Теперь девушка снова была сама собой. Впереди ее ожидали смех, танцы и интересные знакомства.

К удовольствию Марти, короткая поездка оказалась приятной. Ларри не требовал поцелуев и не отпускал бесконечных комплиментов по поводу ее внешности. Напротив, он развлекал спутницу занимательными историями из своей солдатской жизни в форту Коллинз. Удивляясь такой перемене, девушка размышляла о том, что если майор будет и впредь вести себя так же, то, возможно, станет небезразличен ей.

Марти даже и не подозревала, что к сдержанности Ларри призвал ее отец. Следуя своему плану, генерал Кидд посоветовал майору, как заслужить благосклонность Марти.

— Сынок, если хочешь добиться ее, не проявляй слабости. Будь мужчиной. Прояви решительность, но не забывай и о сдержанности. Это сработает. Таких капризных созданий, как женщины, надо завоевывать их же оружием.

Майор Бертон убедился в справедливости слов умудренного опытом генерала Кидда. Справившись со смущением, охватившим его при виде восхитительной Марти, Лоренс взял себя в руки и держался так, как рекомендовал ему генерал. Марта, удивленная, обрадованная и заинтригованная, решила, что молодой человек изменился к лучшему.

Итак, спокойный майор Бертон вел под руку оживленную Марти по мраморным ступеням к парадному входу. Здесь их встретили сияющая Регина Дарлингтон и се муж.

— Как я рада, что вы приехали! — воскликнула Регина. — Сегодня вечером мы все чудесно проведем время.

Глава 7

Джим Савин откинулся на спинку кровати в своем номере отеля «Сентенниал». Лампа отбрасывала мягкий круг света на полированный столик красного дерева и на часть дорогого ковра. Кровать Джима оставалась неосвещенной. Лежа на спине и закинув руку за голову, он покуривал тонкую сигару.

Тишина воцарилась в огромном отеле. Большинство постояльцев, ложившихся спать рано, уже к десяти часам, разошлись по своим комнатам. Внизу по улице проехал экипаж. Цокот копыт по мостовой, скрип колес и мимолетные обрывки разговора доносились через открытое окно на шестом этаже.

Джим лежал неподвижно, лишь иногда поднося ко рту сигару. Однако он и не думал расслабляться. Его длинное стройное тело напряглось, как у крадущейся к жертве пантеры. Он смотрел в потолок, приводя мысли в порядок, анализировал все свои шаги и просчитывал основной план, который еще предстояло осуществить.

Этим утром Джим забрал в конюшнях на Куртис-стрит своего скакуна, купленного им в день приезда в Денвер. С тех пор он не раз выезжал на этом крупном вороном жеребце. При совершении сделки Джима предупредили, что конь норовист и опасен, но быстр как ветер и невероятно вынослив.

Теперь скакун дожидался Джима высоко в горах, оседланный и спрятанный во тьме соснового леса. В шести милях от места, где был привязан жеребец, в давно заброшенной пограничной хижине припасены «кольт» сорок пятого калибра военного образца, хорошо смазанный «винчестер», пледы, запас пищи и свечи — все, что ему понадобится в течение двадцати четырех часов. Над камином, у стены напротив, большие часы начали отбивать время. Джим Савин не двигался, пока не замер звук последнего, десятого удара. Когда вновь наступила тишина, он приподнялся, потушил сигару и встал с кровати.

Джим пересек комнату.

Аккуратно выглаженный черный смокинг с атласными лацканами висел на вешалке. Белая как снег рубашка лежала на стуле, а ониксовые запонки — на крышке длинного сундука рядом с черными кожаными полуботинками. В сундуке были черные носки и смена нижнего белья.

Обнаженный Джим потянулся, как громадная ленивая кошка. Передвигаясь на цыпочках, он поднял руки высоко над головой и сцепил пальцы. В такой позе Джим постоял некоторое время, затем, опустив пятки на мягкий ковер, выгнул талию назад. Тугие мускулы плеч, живота и паха натянулись до предела. Одним быстрым движением Джим вытянул руки вперед, нагнулся и дотянулся ладонями до пола.

Через десять минут Джим Савин в безупречном смокинге стоял внизу у столика клерка, держа в руке пачку банкнот.

— Мистер Савин, ваш багаж отправлен в соответствии с вашим распоряжением. Очень жаль, что вы съезжаете из «Сен-тенниала». Собираетесь ночью отправиться на восток?

Джим промолчал.

Слегка улыбнувшись любопытному клерку, он отсчитал сумму, положенную за шесть недель проживания в отеле, добавил солидные чаевые, засунул оставшиеся деньги в карман и вышел на ночную улицу. Заранее нанятая коляска подкатила к входу в отель, и Джим сел в нее. Добравшись до западной окраины города, он расстегнул смокинг, откинулся на спинку, одернул складки на брюках и вытянул длинные ноги.

Было десять минут двенадцатого.

— Не нравится мне это, Билл, — сказал Дольф Эмерсон, наблюдая, как генерал укладывает вещи в дорожный саквояж. — Марти будет так огорчена.

— Знаю, — ответил Уильям Кидд. — Но у меня нет выбора. Я должен отправиться в Вашингтон этой ночью. Президент Хейс собирает своих главных военных советников.

— Я надеялся, что жестокое сражение, которое дали войска полковника Майлса, рассеяло неприятеля.

Генерал Кидд покачал головой:

— У полковника Майлса под началом Седьмой кавалерийский полк, рота Пятого пехотного и около полусотни индейцев-следопытов, но до сих пор ему удалось прикончить в лучшем случае жалкую горстку дикарей. Двенадцать миль они преследовали три или четыре сотни краснокожих, а затем дали им уйти на север, за Милк-Ривер. Говорят, там были Сидящий Бык и Желчный Пузырь. — Уильям Кидд стиснул зубы. — Черт возьми, вместо того чтобы садиться на этот вашингтонский поезд, с каким удовольствием я бы отправился в поход против дикарей!

— Билл, а не староват ли ты, чтобы сражаться с индейцами?

— Староват? Да я никогда не был в лучшей форме! Я все еще могу дать фору любому из этих молодых щенков, и я… я… — Он смущенно улыбнулся. — Впрочем, ты все это уже слышал.

Дольф Эмерсон положил руку на плечо генерала.

— Слышал, друг мой, и, Бог свидетель, это правда. Не родился еще вояка лучше тебя. Однако, Билл, ты окажешь стране большую услугу, если отправишься в Белый дом на совещание с президентом Хейсом, а не в поход в Бэдлендс.

— Наверное. — Уильям Кидд закрыл саквояж. — Теперь мне пора на вокзал. Присмотришь за Марти без меня?

— Конечно, присмотрю.

Полковник Дольф Эмерсон проводил своего старого товарища по Вест-Пойнту вниз по лестнице. Они вместе вышли на жаркую и тихую ночную улицу, где фамильный экипаж ожидал генерала Кидда, чтобы отвезти его к поезду.

В лунном свете мужчины крепко пожали друг другу руки, и генерал внезапно сказал:

— Я не должен был позволять Марти приезжать сюда. Не успел Дольф Эмерсон вымолвить и слова, как генерал вскочил в экипаж.

Под одной из пяти великолепных люстр, освещающих бальный зал, Марти Кидд танцевала с майором Лоренсом Бертоном. Нежная мелодия вальса лилась из ниши, где оркестр из десяти человек скрывался за гирляндами срезанных цветов.

В половине одиннадцатого вечер был в полном разгаре, и десятки пар кружились в вихре танца. Другие гости уже устремились в банкетный зал, спеша отведать великолепные угощения Регины Дарлингтон.

На столе стояли серебряные блюда с жареными утками, форелью, перепелами в винном соусе, запеченным лососем и барашком, приправленным розмарином. Разнообразные мясные и рыбные блюда сменились овощными, обычными и экзотическими, а затем разнообразным десертом.

Проголодавшейся молодежи прислуживали официанты в белых перчатках. Те, кто уже наведался в буфет, расположились на обитых шелком стульях в танцевальном зале, возле парадной лестницы или на веранде. Прикладывая к губам ирландские льняные салфетки, они запивали деликатесы первоклассным французским шампанским из сверкающих хрустальных бокалов.

Танец подошел к концу, и Лоренс Бертон убрал руки с узкой талии партнерши.

— Не хотели бы вы поужинать, Марти?

— Нет, Ларри, я не голодна, но вы можете идти.

— Вы не возражаете?

— Конечно, нет. Идите, а я тем временем отдохну. Девушку очень удивило, что майор может думать о пище, хотя она весь вечер танцевала лишь с ним. Ларри просто не узнать. Он изменился до неузнаваемости.

Майор проводил Марти к лестнице и улыбнулся:

— Встретимся в зале через полчаса.

Она кивнула, приподняла свои белые шелковые юбки и грациозно поднялась по ступенькам, не сомневаясь, что Ларри смотрит ей вслед. Дойдя до площадки второго этажа, Марти обернулась.

Ларри исчез.

Озадаченная и почти огорченная, Марти поспешила в гостиную, куда юные леди могли удалиться, если желали. Досада на Ларри Бертона постепенно нарастала. Внезапно Марти поняла, что ведет себя глупо. В конце концов, уже одиннадцать часов, а они еще даже не притрагивались к еде. У Ларри всегда был отличный аппетит, как и у нее. Однако сегодня Марти почему-то совсем не хотелось есть.

Но не одна Марти лишилась в этот день аппетита.

Расхаживая взад-вперед по просторной гостиной, Регина Дарлингтон вообще не думала о еде. Где же он? Каждый раз, когда новоприбывший гость появлялся в бальном зале, ее взор устремлялся к дверям, сердце начинало колотиться. Она с нетерпением ожидала Джима, такого элегантного в смокинге, жаждала встретить холодный взгляд его черных глаз, ищущий ее среди шумной толпы.

Тщетно!

Уже одиннадцать, а Джим так и не появился. Будь он проклят! Зачем сказал, что придет, если не собирался выполнить свое обещание?

— О, прошу прощения, дорогая! — Регина чуть не столкнулась с входящей в комнату Марти.

— Миссис Дарлингтон, чудесный вечер. Не знаю, как вас благодарить. Я прекрасно провожу время.

— Очень рада. Вы еще не были в буфете? — Регина вымученно улыбнулась.

— Нет, я слишком взволнованна, чтобы есть. А вы?

— Я тоже очень взволнованна. Быть может, аппетит появится у нас позже. Я подам ранний завтрак около двух после полуночи. Землянику и сливки. Французские пирожные. Омлет с копченым окороком. В общем, как обычно.

— Я подожду и…

— Дорогая, — прервала ее Регина. — Вы не видели… это… о, вы повидали всех гостей этим вечером?

— Всех до одного, — гордо заявила Марти.

— Хм. Если не возражаете, я спущусь вниз. Отдохните здесь. Вы, наверное, устали, столько танцуя.

И хозяйка исчезла за дверью.

Регина быстро спустилась по лестнице и вошла в белый зал. Она внимательно всматривалась в танцующих, безуспешно пытаясь отыскать того, кого с таким нетерпением ждала. Жестом отмахнувшись от мужа, пригласившего ее на танец, Регина направилась в банкетный зал. Проголодавшиеся гости все еще топтались перед накрытым столом, наполняя свои тарелки, но Регина не обнаружила Джима и здесь.

Отчаяние овладело ею. Как ни старалась Регина убедить себя, что огорчаться глупо, она ничего не могла с собой поделать. Этот вечер был устроен в такой же мере для него, как и для Марти Кидд. Регина так мечтала показать Джиму Савину, что она не просто неудовлетворенная жизнью жена полковника, тайком пробиравшаяся в отель, чтобы испытать там исступленный восторг. Она респектабельная дама, красивая и состоятельная, уважаемая и вызывающая восхищение городской знати, легко и уверенно управляющаяся с громадным хозяйством.

Вздохнув, Регина пошла к бальному залу, надеясь, что Джим еще придет и тогда она уж найдет способ остаться с ним наедине. Ее уныние сменилось приятным трепетом возбуждения. Как, наверное, захватывающе будет заняться любовью с Джимом Савином под крышей ее собственного дома во время продолжающегося праздника! Улыбаясь, Регина обошла огромный зал.

Коснувшись плеча майора Бертона, она сказала:

— Я говорила мужу, что до слез разочарована.

— Мэ-эм?

— Да-да. Еще бы! Самый красивый мужчина на моем приеме ни разу не танцевал со мной. — Она шагнула ближе и откинула голову. — Вы хотите, чтобы я страдала, майор?

— Нет. Нет. Я… Не соблаговолите ли потанцевать со мной, миссис Дарлингтон?

— Регина, — поправила она и обвила руками шею майора. Сомкнув ладони у него за головой, Регина придвинулась так близко к молодому человеку, что ее груди прижались к синей униформе, губы соприкоснулись с его губами. — Да, майор, я очень хотела бы потанцевать с вами.

Сделав с Лоренсом Бертоном несколько туров, Регина поблагодарила майора и предложила познакомить его с хорошенькой брюнеткой, стоящей в другом конце зала. Она представила их друг другу и тут же убедила их потанцевать.

В тот момент, когда Лоренс Бертон заключил улыбающуюся девушку в свои объятия, Марти спускалась по лестнице. И в это же время запоздалый гость вошел в пустой холл. Там не оказалось даже слуги, чтобы приветствовать прибывшего джентльмена. Он был один и стоял спиной к Марти. Она разглядела лишь, что мужчина высок, строен и черноволос. Марти помедлила посреди лестницы. Внезапное беспокойство овладело ею, она почему-то не решалась двинуться дальше. Сердце Марти заколотилось, ладони вспотели.

Марти с тревогой ждала, когда мужчина повернется, желая увидеть его лицо. Но тот двинулся к банкетному залу. Как только он скрылся за двустворчатыми дверями, Марти, подобрав юбки, опрометью спустилась с лестницы. Устремившись вслед за мужчиной, она нетерпеливо оглядела гостей, но в комнате его уже не было. Раз за разом Марти оглядывала людей, безуспешно пытаясь вновь увидеть необычного человека. В растерянности она даже спросила двух или трех знакомых, не заметили ли они высокого темноволосого мужчину, только что вошедшего в комнату. Но никто не обратил на него внимания.

Вздохнув и удивившись, отчего ее так волнует какой-то темноволосый незнакомец, Марти, наконец, забыла о нем и начала высматривать Ларри Бертона. Не найдя и его, она прошла в бальный зал. На пороге Марти остановилась, не веря своим глазам. Ларри танцевал с симпатичной брюнеткой, держа ее за талию. Девушка зачарованно слушала майора и смотрела на него.

Марти не была ревнива, но интерес к Ларри его партнерши вызвал у нее раздражение. Светловолосый, с пленительной улыбкой, майор был очень хорош собой этим вечером. Пока Марти отдыхала, он танцевал с другой, и это свидетельствовало о том, что Ларри не так очарован ею, как она предполагала.

Звуки музыки смолкли, и Лоренс, проводив молодую леди к ее друзьям, присоединился к Марти. Она ожидала, что майор, заикаясь и краснея, извинится за то, что танцевал с другой женщиной, но он опять повел себя непредсказуемо. Лоренс не покраснел и вовсе не рассыпался в извинениях, он даже не упомянул о своей маленькой измене.

Улыбнувшись Марти, Ларри обнял ее за талию и снова пустился в танец. Они сделали несколько туров в полном молчании, щека к щеке, после чего он предложил выйти на воздух, и Марти не заставила себя упрашивать.

Было далеко за полночь, когда они оказались на пустой веранде. Полная луна взошла на небо и теперь плыла высоко над горами. Воздух был напоен ароматом жимолости, и мягкие звуки музыки доносились из дома через распахнутые двери.

— Похоже, мы совсем одни. — Майор Бертон прислонился спиной к каменному парапету и, глядя на Марти, улыбался.

— Да. — Марти осмотрелась. — Совсем одни.

Обвив руками шею Ларри, Марти решительно притянула к себе его голову и поцеловала так крепко, что колени майора подкосились.

Когда их уста разомкнулись, совсем рядом раздался мужской голос:

— Прошу прощения, майор.

Перед ними стоял слуга. В затянутой в белую перчатку руке он держал миниатюрный серебряный поднос, на котором лежал маленький конверт.

— Вам письмо, майор Бертон.

— Спасибо. — Лоренс взял конверт и поспешно вскрыл его.

— Что это? — спросила Марти, заметив досаду в его глазах.

— Начальство вызывает меня наверх. Как будто это не может подождать до утра! Я должен идти. — Он взял Марти за руку. — Вы дождетесь меня?

— Я буду ждать вас здесь, Ларри. В доме слишком жарко. — Многозначительная улыбка Марти обещала майору множество поцелуев по его возвращении.

— Стоит ли вам оставаться здесь одной?

— Не волнуйтесь.

— Я вернусь через десять минут.

— Буду ждать. На обратном пути захватите для меня стакан пунша. Я хочу пить.

Майор поспешил прочь, но у дверей обернулся и еще раз взглянул на Марти. Она послала ему воздушный поцелуй и засмеялась. Когда Ларри скрылся за дверью, Марти повернулась и оглядела великолепный пейзаж. С наслаждением вдыхая свежий ароматный воздух, она запрокинула голову и взглянула на величественные горы. На самых высоких вершинах все еще лежал снег, серебрившийся в лунном свете. Не в силах оторвать глаз от этой потрясающей картины, Марти наконец перевела взгляд на сады с цветами, на ухоженные лужайки и дремучий лес за ними.

На опушке густого леса Марти заметила какое-то движение. Что-то быстро промелькнуло в поле ее зрения. Что-то двигалось с такой скоростью, что она не успевала разглядеть. Затем неведомое существо остановилось, и Марти увидела два блестящих звериных глаза, уставившихся на нее из темноты.

Замерев, она смотрела на глаза, в которых отражался свет. Эти устрашающие глаза, единственные светлые точки в океане тьмы, так загипнотизировали ее, что она не могла ни сдвинуться с места, ни отвести взгляд. И вдруг они исчезли столь же быстро, как и появились.

Холодок пробежал по спине Марти. Испуганная, она страстно надеялась, что Ларри скоро вернется.

И словно в ответ на ее мысли, из мрака вынырнула рука со стаканом пунша. Испытав облегчение, Марти нетерпеливо потянулась к стакану, но вдруг ощутила какое-то странное несоответствие. Смуглые тонкие пальцы явно не имели никакого отношения к квадратной веснушчатой руке Лоренса Бертона.

Встревоженная Марти подняла взгляд и увидела красивое хищное лицо с черными как ночь глазами. Она хотела закричать, но прежде чем призыв о помощи сорвался с ее уст, стакан с пуншем полетел прочь, и длинные смуглые пальцы крепко прижали белоснежный платок к губам Марти.

Несмотря на внезапное головокружение, она пыталась сопротивляться, но кто-то с силой прижал ее к себе. Потом без особых усилий незнакомец подхватил ее на руки, перепрыгнул через каменный парапет и, едва его ноги коснулись земли, бросился бежать. В несколько секунд похититель пересек залитые лунным светом лужайки, и они оказались в лесу. Странная усталость постепенно овладевала Марти, но сквозь застилавший разум туман она осознала, что ладонь похитителя уже не закрывает ей рот. Она могла закричать, но не нашла в себе сил для этого.

Прижатая щекой к мускулистой груди, Марти глубоко вздохнула. Запах его чистого тела смешивался с ароматом увядающей гардении, которую она почему-то до сих пор сжимала в руке. Марти попыталась разглядеть лицо своего похитителя, выяснить, кто так крепко сжимает ее в объятиях, но увидела лишь два черных глаза, блестящих, как у дикого зверя. Все, что Марти запомнила перед глубоким забытьём, — это таинственные, гипнотизирующие глаза, ярко светящиеся во тьме. Потом и они исчезли, и непроницаемый мрак поглотил ее.

Глава 8

— Марти?

Растерянный Лоренс Бертон оглядывал пустую веранду, держа в руках два стакана с холодным пуншем. Его раздражение нарастало. Если это чья-то шутка, а идея принадлежит Марти, он не видит здесь ничего смешного. Он поспешил наверх, как только слуга доставил ему записку, в которой сообщалось, что его ожидает начальник. А, повстречав полковника Дарлингтона, выяснил, что его никто не вызывал!

— Не забывайте, это праздник, майор, — усмехнулся полковник.

— Но, сэр, эта записка подписана вами, и я…

— Какая записка? Я ничего не подписывал. Кто-то подшутил над вами, майор. Похоже, какой-то молодой человек, пожелавший провести время с мисс Кидд, совершил хитрый маневр, чтобы застать ее в одиночестве.

— Нет, сэр, не могу поверить…

— Зато меня это ничуть не удивляет, майор. Вы, вероятно, не замечали, с какой завистью сегодня смотрели на вас большинство мужчин.

— И все же я не допускаю такой мысли, сэр. Полковник Дарлингтон похлопал Лоренса Бертона по плечу:

— Вы счастливчик, майор. Ступайте теперь к своей любимой, пока кто-нибудь из молодых людей не увел ее.

Слегка раздраженный, Лоренс Бертон подошел к столу, где стояла огромная хрустальная чаша с розовым пуншем, велел лакею налить две порции и поспешил назад в надежде сорвать причитавшиеся ему поцелуи.