Не обращая внимания на ее угрозы, Курт увел Хелен из огорода, посадил на спину Рейдера и запрыгнул в седло позади нее.
– Что вы себе позволяете? Куда везете меня?
Курт повернул Рейдера, и могучее животное рванулось вперед. Хелен, сидевшую поперек седла, отбросило назад, на грудь Курта. Она попыталась отстраниться, но Курт крепче обнял ее.
Спустя несколько мгновений жеребец остановился у северных границ владений Хелен. Курт спрыгнул на землю и снял ее со спины Рейдера. Снова крепко обхватив ее запястье, он увлек Хелен к трем свежим могилам, отмеченным деревянным крестом.
Изумленно округлив губы, она взглянула на могилы, затем подняла голубые глаза на Курта.
– Видите эти могилы? – сказал он. – Посмотрите на них. Прочитайте, что здесь написано. Прочитайте вслух. Ну же!
Хелен судорожно сглотнула, свирепо глянула на него, затем посмотрела на могилы союзных солдат. И наконец дрожащим голосом едва слышно прочитала эпитафию:
– «Здесь покоятся солдаты-янки, сложившие головы за свою страну вдали от родины». – Она замолчала, чувствуя, как слезы обжигают глаза.
– Как и эти горемычные души, ваш муж похоронен где-то на чужом поле, – сказал Курт. – Ваш муж умер, Хелен. Он мертв, и уже много лет. Он никогда не вернется. Скажите это. Произнесите вслух: «Уилл мертв. Он умер и никогда не вернется».
Слезы заструились по щекам Хелен. Она кивнула и, глядя на могилы, произнесла:
– Уилл мертв. Он умер и никогда не вернется. – Она прерывисто вздохнула, медленно подняла голову и взглянула Курту в глаза. – Я вдова.
Его пальцы разжались, отпустив ее запястье. Кивнув, он повернулся и зашагал прочь, уводя с собой Рейдера. Хелен оставалась у могил еще с полчаса. Простившись наконец со своим мужем, погибшим много лет назад, она вытерла покрасневшие, опухшие от слез глаза и вернулась к работе в саду.
Она все еще находилась там, когда из аллеи на полном скаку вылетел всадник. Хелен выпрямилась и приложила ладонь козырьком ко лбу, щурясь от бьющего в глаза солнца. Курт, мотыживший землю на кукурузном поле, тоже увидел скачущего галопом мужчину. Он бросил мотыгу и натянул на плечи рубаху.
Опасаясь, не случилось ли чего с Джолли и Чарли, Хелен поспешила к дому. Там ее встретил Курт. Он стоял рядом с ней, когда одетый в военную форму мужчина осадил своего взмыленного коня.
– Поступило штормовое предупреждение по всему побережью от Пенсаколы до Паскагулы, – крикнул он. – Из форта Морган телеграфировали, что к югу от острова Дофин налетел ураган, который движется к Мобилу.
– А когда он доберется до нас, неизвестно? – спросил Курт.
– Ураганы тем и опасны, что совершенно непредсказуемы, – ответил мужчина. – Но если он не изменит направления, то обрушится на здешнее побережье в ближайшие двенадцать часов, возможно, на закате. Так что лучше вам задраить люки и перебраться куда-нибудь повыше. Не медлите. С ураганом шутки плохи! – Он повернул коня. – Передайте другим! – крикнул гонец и умчался прочь.
Курт повернулся к Хелен и схватил ее за плечи.
– Идите в дом и соберите самые необходимые вещи, – сказал он, глядя ей в глаза. – Когда будете готовы, возьмите Рейдера и скачите подальше от берега. Поезжайте в Бей-Минетт. Побудьте там с Джолли и Чарли, пока не пройдет ураган. Я останусь и посмотрю, что можно сделать…
– Никуда я не поеду, – перебила его Хелен, решительно тряхнув головой. – Эта ферма – единственное, что у меня осталось в жизни!
– Я понимаю, Хелен… – он старался ничем не выдать своего отчаяния, – но хочу, чтобы вы были в безопасности. Прошу вас, возьмите Рейдера и уезжайте.
– И не подумаю. – Она стряхнула его руки и указала пальцем на северо-запад. – А вы можете отправляться куда угодно. Это не ваша ферма и не ваша забота. Вы не обязаны оставаться здесь из-за меня. Поезжайте.
Курт уставился на нее.
– Неужели вы думаете, что я оставлю вас одну?
– Я здесь одна много лет. – Хелен улыбнулась и произнесла нарочито небрежным тоном: – Пережила не один ураган. Переживу и этот.
Это была чистая правда. Хелен действительно выдержала несколько свирепых атак стихии и была ужасно напугана. Она с детства до смерти боялась ураганов. С тех пор как во время шторма затонул пароход, на котором находились ее родители, Хелен, как ни старалась, не могла избавиться от этого страха. Но она не собиралась признаваться в этом Курту.
Тем более что каждый год в конце лета и начале осени поступало несколько штормовых предупреждений, но все кончалось умеренным ветром и проливным дождем.
– Прошу вас, Хелен, уезжайте, – настаивал Курт. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ваша ферма не пострадала.
– Вы еще не совсем здоровы. Доктор Ледет сказал, что вам надо беречь себя.
– Поберегу после урагана.
– Вот как? А вы уверены, что доживете до…
– Ладно, оставайтесь, только не будем спорить, – перебил он ее. – Мы теряем драгоценное время. Я схожу в кладовку за пилой и молотком. За коптильней достаточно досок, чтобы заколотить все окна.
Хелен кивнула.
– А я постараюсь запастись продуктами. Надо принести фруктов и овощей из сада и ветчину из коптильни. И убрать мебель с веранды…
Они провели долгий сентябрьский день, готовясь к предстоящему испытанию. Все утро палило солнце, подернутое знойным маревом. И только на юге небо угрожающе хмурилось.
А где-то далеко в море набирал силу разрушительный ураган, жадно впитывая мощь прогревшейся за лето водяной толщи. Тяжелые от испарений облака проливались дождем, а накопленная тепловая энергия превращалась в порывы ветра, невероятные по своей силе и ярости.
Гонимое свирепыми шквалами море завывало, как разъяренный зверь. Ввысь вздымались огромные волны, оставляя за собой глубокие провалы, чтобы затем обрушиться в них всей своей массой.
Наступил полдень, но на восточном побережье Алабамы не пролилось ни капли дождя. Курт и Хелен продолжали готовиться к урагану, не оставляя надежды, что он пройдет стороной. Истекая потом, Курт без устали трудился, заколачивая досками окна.
Хелен сновала между домом и хозяйственными постройками, дел было невпроворот. Ураган мог налететь в любую минуту. Хелен то и дело с тревогой поглядывала на юг.
К трем часам дня солнце скрылось. Шторм был еще далеко, но с потемневшего неба налетали короткие шквалы, сменявшиеся полным штилем. Беспорядочные порывы ветра поднимали волны, с грохотом разбивая их о берег, раскачивали деревья, шумели в зарослях кустарника.
Дождь начался около шести часов вечера. Сверкающие капли падали на трепещущие розовые кусты, раскидистые ветви высоких сосен и голые плечи Курта.
Помедлив с молотком в руке, он поднял разгоряченное лицо к небу и улыбнулся, слизывая с губ прохладные брызги, дававшие мимолетную передышку от вязкой духоты.
Хелен, однако, было не до улыбок. Как только первые капли дождя ударили о землю, она взбежала на боковую веранду и стала вглядываться в горизонт. С каждым часом ее страх нарастал. Она уже жалела, что не последовала совету Курта и не уехала. Сейчас она была бы вне досягаемости для стихии.
К восьми часам вечера, когда обычно садилось солнце, все было сделано. Небо стало темным, как ночью.
Еще раньше Курт выпустил всю живность, включая и своего жеребца. Он не стал настаивать, когда Хелен отказалась воспользоваться последней возможностью и ускакать на Рейдере подальше от опасности, и направил скакуна в более возвышенную местность, зная, что умное животное вернется, когда ураган пройдет.
Все окна в доме были заколочены, в кухне имелся запас еды и свежей воды. Из-за недостатка масла для ламп Хелен приготовила несколько дюжин белых свечей. Курт согласился, что им следует поберечь масло и вначале расходовать свечи.
Больше делать было нечего. Оставалось только ждать.
Перемежающиеся шквалы дождя и ветра прекратились. Было очень тихо. И душно. Усталые, они сидели в темноте на ступеньках переднего крыльца. Влажная одежда липла к разгоряченным телам, нервы были на пределе. Особенно у Хелен.
Она подскочила, когда налетел первый сильный порыв ветра, а потом, придя в себя после шока, наслаждалась упругими потоками прохладного воздуха, овевавшими ее лицо. Удовольствие, однако, было недолгим. Подул резкий штормовой ветер, и они поспешили укрыться в доме. Курт закрыл дверь на засов, потом зажег полдюжины свечей, расставленных по всей гостиной, и на стенах заплясали причудливые блики.
Внезапно ветер прекратился, и наступила тишина.
Хелен нервно расхаживала по комнате, стараясь взять себя в руки.
Курт отнес зажженную свечу к холодному камину и теперь стоял там, облокотившись о каминную полку и наблюдая за Хелен, беспокойно мерившей шагами гостиную. Судя по ее напряженной спине и нервным движениям, она была сильно напугана. Ему хотелось успокоить ее, заверить, что все будет в порядке, но по собственному опыту он знал, что, когда находишься на пределе, последнее, что хочется услышать, так это чьи-то советы.
Напряжение между тем нарастало. Духота внутри дома становилась невыносимой. Хелен казалось, что она задыхается. Ей хотелось выскочить наружу, на свежий воздух. На ее верхней губе и на лбу выступила испарина. Она чувствовала, как в ложбинке на груди и в ямочках под коленками собираются капельки влаги.
Она взглянула на Курта.
По его смуглой щеке стекала струйка пота. В тусклом мерцании свечей его лицо и шея влажно поблескивали. Хелен вытерла взмокший лоб тыльной стороной ладони и одернула мятые юбки. Курт оттянул прилипшую к груди рубашку и вытер запястьем лоснящееся от испарины лицо.
– Жарко, – уронила Хелен, расхаживая по комнате. – Дьявольски жарко!
Курт понимающе кивнул, но ничего не сказал.
Несколько минут, находясь на грани истерики, Хелен продолжала беспокойно метаться по комнате. Внезапно она резко остановилась и подняла на Курта полный ужаса взгляд. Ее била дрожь.
– Мне страшно. – Голос ее дрогнул. – Господи, как же мне страшно!
Глава 40
В мгновение ока она оказалась в его объятиях.
Курт крепко прижал ее к себе, и Хелен замерла, уткнувшись ему в лицо. Ветер крепчал. Огромные волны в заливе, гонимые мощными порывами ветра, накатывали на берег и с грохотом разбивались.
– Милая, все будет хорошо, – нежно сказал Курт. – Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
– Мне так стыдно, я такая трусиха! – воскликнула она, дрожа всем телом. – Но я ничего не могу с собой поделать…
– Хелен, ты не трусиха, – успокоил он ее, ласково поглаживая по спине. – Я никогда не встречал такой храброй женщины. Требуется немалое мужество, чтобы столько лет одной хозяйствовать на ферме.
– Обними меня крепче, – взмолилась она, касаясь губами его шеи. – Я не хочу умирать, Курт. Во всяком случае, не так. Не во время шторма. Я ужасно боюсь утонуть…
– Ну-ну, малышка, успокойся. Со мной ты в безопасности, – заверил он ее, сжимая в объятиях. – Ничего плохого не случится. Вот увидишь, милая.
Обвив Курта руками, Хелен так яростно стиснула его, что еще не зажившие ребра отозвались болью. Но он не подал виду, заверяя Хелен, что дом крепок, как скала, и выдержит любой шторм. Здесь они в полной безопасности. Его бархатистый голос успокаивал ее больше, чем слова утешения.
Рев прибоя нарастал, пока не достиг такой мощи, что заглушил голос Курта.
Сообразив, что она больше его не слышит, он замолчал, продолжая гладить ее спину, плечи, волосы. Хелен так тесно льнула к нему, что Курт ощущал каждый изгиб ее стройного тела. И вскоре его тоже стала бить дрожь.
Но не от страха.
Легонько потянув за шелковистую прядь золотистых волос, Курт заставил Хелен поднять голову и заглянул ей в глаза.
– Хелен, милая.
– Д-да? – откликнулась она.
Зеленые глаза Курта остановились на ее мягких дрожащих губах.
– Поцелуй меня, – сказал он, медленно склонив голову. – Только раз.
Как только он коснулся ее губ, Хелен нетерпеливо подалась навстречу. Ее напряженное дрожащее тело обмякло, и она поцеловала его с таким пылом, что Курт ощутил слабость в коленях.
Курт тихо застонал и привлек Хелен еще ближе.
Они жадно целовались, сплетаясь телами, не в силах слиться достаточно тесно. Страсть, так долго не находившая выхода, вырвалась наружу с силой, сравнимой с мощью шторма, бушевавшего за стенами дома. Целуясь с такой отчаянной страстью, словно им больше никогда не представится подобная возможность, они медленно опустились на толстый шерстяной ковер. Они стояли на коленях, сжимая друг друга в объятиях и сливаясь губами в мерцающем сиянии свечей.
Ураган всей своей мощью обрушивался на скалы, где стоял дом. Гигантские водяные валы с неослабевающей силой бились о берег. Забитые досками окна дребезжали под натиском ветра, способного вырывать с корнем деревья и крушить строения. Струи проливного дождя с градом яростно барабанили по наклонной крыше, хлестали сад, огород и поля, где зрел возделанный с таким трудом урожай.
Но Курт и Хелен ничего не слышали. Не замечая яростного разгула стихии, они продолжали целоваться. Наконец, задыхаясь и трепеща, Хелен оторвалась от губ Курта и склонила голову на его крепкое плечо. Она вся дрожала, но теперь уже от страсти.
Курт прижался губами к ее волосам. Сердце бешено колотилось, кровь стремительно неслась по жилам, грудь бурно вздымалась. У него перехватило дыхание, когда Хелен расстегнула его рубашку.
– Боже… детка, – выдохнул он.
Чувствуя, что сердце его вот-вот разорвется, Курт шепотом повторял ее имя. Ему казалось, что все это сон. И если ему суждено сейчас умереть, то умрет он счастливым.
Курт нетерпеливо расстегнул лиф ее платья, затем сорочку и обхватил губами ее сосок.
– Курт… о, Курт, – простонала она, закрыв глаза.
– Хелен, милая Хелен, – прошептал Курт. Он поднял голову и приник к ее жаждущим губам.
В этом долгом обжигающем поцелуе выразилась вся его тоска, страсть, любовь. Когда их губы наконец разомкнулись, оба начали раздевать друг друга, нетерпеливо срывая одежду с влажных от испарины тел. И через считанные секунды остались в чем мать родила.
Обнаженные, они снова слились в поцелуе.
Курт так желал эту прекрасную златовласую женщину, что боялся взорваться от одного лишь прикосновения к ее обнаженному телу. И чтобы этого не случилось, уложил Хелен на ковер, лег рядом и снова прильнул к ее губам. Он хотел продлить наслаждение, но это было выше его сил. Хелен пылала от страсти, и Курт перестал себя контролировать.
Глядя в ее сияющие глаза, он скользнул рукой по ее плоскому животу к золотистым завиткам на стыке бедер и коснулся пальцами чувствительной плоти. Она была горячей и влажной.
Хелен выгнулась, губы ее приоткрылись, она издала стон наслаждения и в следующий момент почувствовала, что Курт входит в нее.
Снаружи ревел шторм.
Разрушительные ветры хлестали восточное побережье залива, обрушивая мощные струи дождя на черепичную крышу и стены дома.
Но златовласая женщина ничего не замечала. Ураган страсти возлюбленного уносил ее к вершинам блаженства.
– Курт… о, Курт, – прошептала Хелен. – Я больше не могу… Курт… я хочу… – Из ее груди вырвался крик, на секунду заглушивший рев урагана.
– Да, милая, да, – шептал Курт, жаждавший высвобождения. – Еще чуть-чуть… Ну же, детка. Давай!
Наконец все закончилось, и они медленно спустились с небес на землю. Курт обессиленно рухнул на пол, увлекая за собой Хелен.
Все еще тяжело дыша, он умиротворенно улыбнулся и произнес:
– Ах, детка, детка. Я люблю тебя. Я люблю тебя, Хелен.
– Я тоже тебя люблю, – выдохнула она.
Курт коснулся губами ее влажного, разгоряченного виска.
– Господи, милая, это было чудесно. Тебе не кажется, что ураган прошел стороной?
Хелен, теснее прижавшись к нему, счастливо улыбнулась:
– Какой ураган? Я ничего не слышала, а ты?
Глава 41
Шторм продолжал бушевать. Уже перевалило за полночь. Дождь и град грозили уничтожить все, что встречалось на их пути.
Хелен оказалась на редкость изобретательной в любовной игре. Она сидела верхом на Курте с распущенными волосами и так ласкала своего смуглого возлюбленного, что у того дух захватывало. Хелен это нравилось.
С чувственной улыбкой на губах она медленно приподнималась, а затем, глядя в его сверкающие зеленые глаза, так же медленно скользила вниз.
Курт лежал неподвижно, положив руки под голову, давая Хелен возможность извлекать максимум удовольствия из занятий любовью. Сам же он едва сдерживал страсть. Это была сладкая пытка.
В сиянии свечей ее распущенные волосы казались жидким золотом. Небольшие, но безупречной формы груди соблазнительно покачивались, вторя круговым движениям бедер. Розовые соски напряглись.
Неожиданно Хелен откинула назад свои длинные волосы. И Курт невольно перевел взгляд с ее обольстительной груди на обнаженный живот и бедра, затем ниже, к тому месту, где их тела сливались.
Хелен слегка приподнялась, и он увидел ее розовое лоно, скользящее по его пульсирующей плоти.
Это было так эротично, что Курт не выдержал. Подхватив Хелен под мышки, он привлек ее к себе и страстно поцеловал, затем усадил и в считанные секунды довел до экстаза.
Она вскрикнула. В ее широко распахнутых глазах отразились и восторг, и страх.
Никогда прежде Хелен не испытывала такого наслаждения. Оно граничило с болью. Она задыхалась от рвущихся из груди рыданий.
Курт крепко обнял ее. Заливаясь слезами, Хелен прильнула к нему. Курт все еще двигался в ней, стремясь к собственному высвобождению, но она была не в силах ему помочь. Лежала обессиленная, полностью отдав себя в его власть, прислушиваясь к гулким ударам его сердца.
Когда Курт взлетел на вершину блаженства, Хелен ощутила хлынувшую в ее лоно обжигающую струю.
– Мой дорогой, – шепнула она, коснувшись губами его губ, когда судорога пробежала по его телу и он затих. – Отдохни, любовь моя. – Она стала осыпать его поцелуями.
Курт обнял ее, Хелен склонила голову ему на плечо.
Утомленные бурными ласками, они лежали так несколько долгих минут. Хелен прислушивалась к завыванию ветра и стуку тяжелых капель по крыше. Ураган не обошел стороной восточное побережье и мог причинить огромный урон. Но в данный момент не это заботило Хелен. Она с грустью думала о том, что ночь, проведенная в объятиях этого красивого страстного мужчины, никогда больше не повторится. И она не хотела терять ни минуты.
– Курт, – шепнула она ему на ухо.
Тот что-то пробормотал, не открывая глаз.
– Я тебя не отпущу, пока ты не захочешь меня снова, – заявила Хелен.
– Милая, боюсь, тебе придется долго ждать, – признался он, совершенно обессиленный.
– Не думаю, – уверенно возразила она.
Курту и в голову не могло прийти, что строгая, неопытная в любви Хелен окажется такой пылкой, умелой любовницей. И такой ненасытной. Она добилась своего. Через короткое время Курт снова был полон сил и готов к любовному поединку.
– Ты колдунья, – сказал он, – жестокая, прекрасная колдунья, заворожила меня своими чарами.
Хелен запрокинула голову и звонко рассмеялась.
– Я просто женщина, жаждущая твоей любви.
– Ну нет, – сказал Курт, наматывая на кисть ее густые волосы. – Обыкновенная женщина не могла бы меня околдовать. Что прикажешь делать с тобой?
– Заняться любовью, – последовал ответ.
– Как скажешь, моя сладкая.
Одним стремительным движением он уложил ее на спину, Хелен только ахнула.
Овладев ею, Курт точно знал, чего она хочет на этот раз. Хелен выгибалась навстречу и стонала от наслаждения.
Не прошло и минуты, как ее захлестнули волны блаженства и унесли в заоблачные дали.
Открыв глаза и вновь обретя дар речи, Хелен промолвила:
– Если я колдунья, то ты дьявол.
– Разве я был с тобой груб, дорогая?
Хелен счастливо улыбнулась.
– Я люблю тебя, милый, – шепнула она.
– Я люблю тебя, Хелен, – произнес он, заключив ее в объятия.
Наступило молчание. Оба понимали: что бы ни случилось, этого мгновения им не забыть никогда.
Глава 42
Мощный ураган, безжалостно пронесшийся над заливом, не утихал всю ночь. Лишь к восходу солнца разгулявшаяся стихия наконец исчерпала свою силу и на истерзанное восточное побережье снизошли тишина и покой.
Все свечи догорели, кроме одной, последней, стоявшей на каминной полке. Пламя больше не колебалось и не потрескивало. Крохотный огонек горел ровно, и его бледное сияние отбрасывало мягкий золотистый свет на Хелен и Курта. В полном изнеможении они лежали на ковре в гостиной и не заметили, как уснули.
Проснулись, когда уже близился вечер, и снова занялись любовью.
Курт старался продлить наслаждение, оттягивая момент, когда придется взглянуть в лицо реальности. Прошло более часа с момента их пробуждения.
Быстро одевшись, они прежде всего занялись поисками кота. Чувствуя себя виноватой, что так долго игнорировала Доминика, Хелен обнаружила его на голубой бархатной кушетке, где он пережидал ураган. Прижав к себе кота, она извинилась за проявленное к нему невнимание.
Покормив животное, Курт и Хелен, тоже изрядно проголодавшиеся, наскоро перекусили.
Наконец Курт поднялся.
– Милая, оставайся здесь. Я выйду, попробую оценить ущерб, нанесенный ураганом.
– Я пойду с тобой.
Их ожидало душераздирающее зрелище.
Хелен глазам своим не верила. Все хозяйственные постройки были разрушены.
Взявшись за руки, Курт и Хелен осторожно пересекли усыпанный мусором задний двор. Белая скамейка дедушки Берка исчезла, как и качели Чарли. Но, к радости Хелен, огромный дуб выстоял. Хотя лишился листвы и ветви его были сломаны.
Выпустив руку Курта, Хелен подошла к дереву и ласково коснулась его шершавой коры, словно приветствуя старого друга.
Мысленно подготовившись к тому, что еще они могут обнаружить, Хелен распрямила плечи, снова взяла Курта за руку, и они обошли всю ферму. Она с трудом сдерживала слезы, видя, во что превратились поля, где еще вчера зрел урожай.
То, что не уничтожили дождь и ветер, побил град.
Хелен с болью смотрела на кукурузное поле.
Ничего не осталось. Долгие изнурительные часы пахоты и сева, окучивания и прополки на палящем солнце – все пошло прахом. Не будет урожая – не будет и денег.
А без денег не удастся сохранить ферму.
Курт видел выражение лица Хелен, и сердце его разрывалось от жалости. Он знал, что творится у нее в душе.
Он обнял ее, привлек к себе.
– Успокойся, милая. – Он поцеловал ее в висок. – Мы что-нибудь придумаем… – Он вздохнул. – Все образуется, вот увидишь.
Хелен нашла в себе силы улыбнуться и кивнула:
– Конечно.
Но как? – спрашивала она себя, глядя на царившее вокруг запустение. Везде, насколько хватало глаз, валялись обломки досок и битого камня, вырванные с корнем дубы, сосны и другие деревья.
Стоя среди руин, Курт и Хелен – каждый по отдельности – прикидывали, что можно сделать. Втайне друг от друга разрабатывали план действий.
Когда, потрясенные, они повернули к дому, Хелен, вдруг отпустив руку Курта, направилась через передний двор к обрыву. Остановившись у самого края, она посмотрела вниз, и слабая улыбка тронула ее губы.
Деревянная лестница чудом уцелела во время шторма!
– Курт, иди сюда, – позвала она. Он мигом оказался рядом. – Посмотри, ступеньки уцелели. Все до единой!
– Естественно, милая, – невозмутимо отозвался Курт, хотя на самом деле удивился ничуть не меньше. – Я соорудил их на века. Как и твой дед, построивший этот дом навечно.
– И я очень благодарна ему за это, – улыбнулась Хелен.
– Мы должны быть за многое благодарны, – задумчиво произнес Курт. – Джолли и Чарли в безопасности. Мы с тобой пережили ураган и остались невредимыми. Дом устоял.
Повернувшись к нему, Хелен устало прислонилась лбом к его груди.
– Я благодарна. И больше всего за то, что ты здесь, со мной. – Она взглянула на него.
Курт прижал ее к себе.
– Хочешь знать, за что я больше всего благодарен?
– Да.
– За это драгоценное время, когда ты принадлежишь только мне. Вряд ли кто-нибудь сможет добраться до фермы в ближайшие дни.
– Да, едва ли это возможно. Все дороги затоплены, – согласилась Хелен. – Потребуется по меньшей мере пара дней, чтобы сошла вода. Тогда, возможно, появятся визитеры. Но не раньше.
– А до тех пор никто не нарушит нашего уединения. Мы здесь одни. Ты и я.
Хелен обвила его шею руками.
– Я об этом не подумала. – Она попыталась улыбнуться, но в глазах ее была боль.
Курт мягко сказал:
– Не печалься, любимая. Давай ненадолго забудем о шторме. Когда еще нам представится случай побыть наедине, как сейчас?
Он прильнул к ее губам.
И они предались ни с чем не сравнимому блаженству любви, забыв о жестокой реальности и страшных последствиях урагана.
Спустя двое суток после урагана появился Рейдер.
Когда солнце уже клонилось к закату, он возвестил о своем приближении заливистым ржанием.
Курт и Хелен сидели на передней веранде, когда увидели красавца коня, скакавшего к дому.
– Рейдер, – негромко произнес Курт.
– Да! Ты был прав! – воскликнула Хелен, вскакивая с кресла-качалки. – Он вернулся!
Хелен с улыбкой наблюдала за встречей Курта с его любимцем. Курт обнимал коня, похлопывая его по крутой шее и произнося ласковые слова, а гнедой тыкался в него носом, ржал и игриво покусывал. Курт объяснил Рейдеру, словно тот понимал человеческую речь, что загон снесло ураганом.
– Но тебе не о чем беспокоиться, дружище, – он погладил животное по голове, – мы припрятали достаточно овса и кукурузы в доме. Пойдем с нами. – Курт повернулся к Хелен и взял ее за руку.
Рейдер последовал за ними к заднему крыльцу, где его накормили и напоили. Пока жеребец насыщался, Курт и Хелен сидели на ступеньках крыльца, наблюдая за закатом солнца.
– Уровень воды в реках снижается, – задумчиво произнес Курт. – Скоро откроются дороги, и Джолли с Чарли смогут вернуться. – Он помолчал, глядя на нее, затем добавил: – Они могут появиться здесь уже завтра.
Хелен кивнула.
– Скорее всего так и будет. Я знаю Джолли Граббса. Чарли он ничего не сказал, а сам наверняка извелся от беспокойства. Он примчится сюда, как только появится возможность.
– В таком случае надо быть начеку. – Хелен покраснела. – Хватит расхаживать голыми и заниматься любовью средь бела дня. – Она взяла Курта под руку.
– Проклятие. – Курт скорчил недовольную гримасу. – Мне нравилось смотреть, как ты бродишь обнаженная, словно лесная нимфа. Жаль, что мы лишились нашей свободы.
– Ничего не поделаешь, – вздохнула Хелен.
В зеленых глазах Курта зажглись озорные искорки.
– Но пока мы еще свободны, не правда ли?
– Несомненно. По крайней мере до середины завтрашнего дня. – Хелен улыбнулась, догадавшись, что у него на уме.
– В таком случае, – произнес он, коснувшись ее волос, – почему бы тебе не сделать меня счастливейшим из мужчин прямо сейчас?
Очарованная его улыбкой, Хелен улыбнулась:
– С радостью, любовь моя.
– В таком случае разденься.
Хелен вскочила на ноги и начала раздеваться. Курт остался сидеть на ступеньках, наслаждаясь зрелищем. Избавившись от одежды, она вытащила шпильки из волос и тряхнула головой, позволив им рассыпаться по плечам.
– Теперь ты счастлив? – поинтересовалась она.
Закатные лучи падали на ее золотистые волосы и стройную фигуру. Ни один мужчина не устоял бы перед такой красотой. Прекрасная, чувственная, необузданная. И она принадлежала ему.
По крайней мере грядущей ночью.
– Пожалуй, мне не следует позволять тебе одеваться, – заявил он с глубокомысленным видом. – Обнаженная, ты услаждаешь мой взгляд.
– Ну а ты? – осведомилась Хелен. – Ты не хочешь раздеться, чтобы я могла любоваться тобой?
Курт поднялся и стал расстегивать рубашку. Спустя считанные секунды он побросал одежду на крыльцо и выпрямился на фоне алого закатного неба – высокий, смуглый, мускулистый.
– Любуйся, – сказал он, усмехаясь. – А если будешь себя хорошо вести, можешь даже потрогать.
– Мой смуглый сатир, – проворковала она. – Иди ко мне.
Курт шагнул к ней и нежно сжал ладонями ее плечи.
– У нас осталось не так уж много времени, – сказал он. – Скажи, чего бы ты сейчас больше всего хотела? – Его губы изогнулись в лукавой усмешке.
Он удивился, когда она спросила:
– Как ты думаешь, Рейдер очень устал?
Курт озадаченно вскинул брови.
– Да нет, – отозвался он, взглянув на жеребца, с довольным видом жевавшего овес. – Не думаю. А почему ты спрашиваешь?
– Помнишь то весеннее утро, когда мы с тобой словно безумные скакали на Рейдере?
– Ту скачку я никогда не забуду.
– Мы не могли бы снова проделать это сегодня? – Она положила руку ему на грудь. – Пока не зашло солнце?
Курт склонил голову набок.
– А я надеялся, что ты останешься обнаженной, пока…
– Останусь, – перебила она его с озорной усмешкой.
Не сказав больше ни слова, Курт поднял рубашку и набросил на Рейдера. Затем легко вскочил на жеребца и кивнул Хелен. Она поспешила вниз по ступенькам, восторженно взвизгнув, когда Курт легко подхватил ее на руки и усадил перед собой. Затем намотал на кисть длинную прядь из густой гривы Рейдера и слегка потянул. Послушное животное оторвалось от ведра с овсом и пустилось вскачь в лучах заходящего солнца.
Курт сознательно пустил жеребца во весь опор. Тот несся по кромке северного поля так быстро, что земля стремительно пролетала мимо, не позволяя рассмотреть следы разрушений, оставленных ураганом.
После опьяняющей скачки влюбленные искупались, поужинали и снова расположились на переднем крыльце, так и не удосужившись одеться. А когда в небе зажглись звезды, занялись любовью прямо на веранде, расположившись в кресле-качалке.
