– Ты ему ничего не скажешь?
      – Нет, не скажу.
      – Спасибо, Элизабет, – пробормотал Эдмунд и с благодарностью посмотрел на нее. – Я чувствую себя последним глупцом. Я не хочу, чтобы он узнал, что я…
      – Он не узнает. Лежи спокойно, не вставай, пока тебе не станет легче.
      – Хорошо, – согласился бледный как полотно Эдмунд и отвел от Элизабет страдальческий взгляд.
      Когда все покупки у братьев Руиз были сделаны, Эдмунд ни с того ни с сего заторопился в отель. Когда же Вест предложил им отправиться на ранчо к Хорхе Акоста – в двух милях от Санта-Фе, – чтобы выбрать пони и вьючных ослов, Эдмунд мягко, но решительно отказался и заявил Весту, что полностью ему доверяет. Он предложил Квотернайту взять с собой Элизабет, если она пожелает.
      Элизабет тоже отказалась ехать на ранчо и вернулась в отель вместе с Эдмундом. Вест пообещал отправиться к Хорхе Акоста сразу же после ленча.
      Вернувшись в свой уютный гостиничный номер, Эдмунд поведал Элизабет всю правду. Он занемог.
      Пряная острая мексиканская кухня незамедлительно дала о себе знать. Вкусный сытный завтрак стоил Эдмунду резей в животе. Однако вместо упрека «Я же тебе говорила», Элизабет заставила себя посочувствовать деверю, проводила его в спальню и уложила в постель. Эдмунд не сопротивлялся.
      Как только он улегся в кровать, Элизабет налила в чашку холодной воды, намочила салфетку и, как следует выжав ее, осторожно вытерла Эдмунду вспотевший лоб. Затем она задернула тяжелые занавеси, чтобы яркие солнечные лучи не мешали больному.
      Эдмунд пробормотал слова благодарности, и Элизабет вышла, закрыв за собой дверь. Бедный Эдмунд! Похоже, ему придется провести остаток дня в номере. Не желая встречаться с Вестом за ленчем, Элизабет заказала еду в номер. И так как Эдмунду было не до говяжьего бульона, она съела свой ленч в полном одиночестве. После этого Элизабет приняла прохладную ванну и улеглась в постель. Она немного почитала, но чтение быстро наскучило ей.
      Элизабет встала с кровати, надела светлую полосатую блузку с круглым воротничком и короткими пышными рукавами и широкую белую юбку. Она заглянула к Эдмунду, увидев, что он мирно спит, улыбнулась и закрыла за собой дверь. Элизабет вышла на балкон и стала смотреть на площадь. Город словно вымер. На площади почти никого не было. В магазинах закрывали ставни и двери.
      В Санта-Фе наступила сиеста.
      Прекрасный белый город окутала звенящая тишина. Воцарились покой и безмятежность.
      Элизабет распустила свои длинные волосы по плечам и подставила лицо ласковым лучам весеннего солнца. Вновь взглянув на опустевшую площадь, она почувствовала в душе нарастающую тревогу и волнение.
      Со всех сторон долину окружали величественные горы.
      Порывистый ветер гнул макушки высоких сосен и раскачивал пушистый можжевельник. Над горизонтом собирались кучевые облака. Кое-где на склонах гор белели неровные полоски снега.
      Могучие, поросшие дремучим лесом горы, казалось, таили какую-то опасность. А внизу, в изумрудной долине, среди цветущих лугов виднелась маленькая деревушка, которая словно бросала вызов нависшей над ней устрашающей громаде.
      Пока Элизабет любовалась красотами дикой природы: зелеными склонами, опаленными жарким солнцем плато и остроконечными вершинами гор, – ей в голову пришло странное сравнение.
      Ее муж, Дэйн Кертэн, напоминал тихую, безмятежную долину. Вест Квотернайт – демонически-прекрасные горы.
      Белокурый красавец Дэйн был добросердечен, спокоен, учтив и надежен. Жгучий брюнет Квотернайт, отличавшийся редкой мужской притягательностью, – бессердечен, напорист и опасен.
      Озноб пробежал по спине Элизабет. Боже, она готова признать ужасную правду!
      Элизабет закрыла балконную дверь и ринулась в гостиную. Стоя в уютной комнате, она размышляла о том, что у нее нет серьезных причин для беспокойства. Почему бы не посмотреть правде в глаза, как взрослый здравомыслящий человек? Вест Квотернайт, безусловно, привлекателен. Он обладает грубой мужской красотой, чувственностью и при этом крайне самоуверен. С одной стороны, все это пугает, а с другой – притягивает к нему женщин. И она, Элизабет, не исключение.
      С чего это она взяла, будто именно для нее он не представляет никакой опасности? Элизабет знала, что об этом мужчине мечтает буквально каждая женщина. Он дикий, грубый самец, умелый и изощренный любовник, способный, вслед за одеждой, лишить любую из женщин каких бы то ни было нравственных устоев. Если бы он не был столь искусным обольстителем, разве она позволила бы ему любить себя прямо на полу тюремной камеры, да еще чуть ли не в присутствии охранника?
      Конечно, нет. Даже тогда, перед расстрелом, Вест Квотернайт обладал потрясающей уверенностью в себе и дерзкой напористостью.
      Почему же она должна стать исключением из общего правила? Разве она не видела, как красавица донна Хоуп сбежала в постель к Квотернайту прямо с губернаторского бала? А мексиканская официантка? Та и вовсе не делала секрета из того, что готова отдаться ему в любой момент, когда он только пожелает.
      Что ж, следует признать, что и она, Элизабет Монтбло-Кертэн, однажды, помимо собственной воли, уже испытала на себе чары этого сильного, властного красавца мужчины.
      Однако этот факт не может поставить ее в один ряд с донной Хоуп и кокетливой официанткой. Она больше не попадется на удочку ни одного обольстителя, и уж тем более Веста Квотернайта.
      Пусть женщинам, жаждущим опасности и приключений, достаются неприступные горы. Ей же сполна хватило в жизни несчастий и боли. И теперь до конца дней своих она согласна довольствоваться умиротворенными лугами тихой долины.
      Элизабет взяла книгу и уселась читать. Однако через несколько минут вновь отложила ее в сторону. Почувствовав, что ей не усидеть в четырех стенах весь день, она пошла к Эдмунду посмотреть, не проснулся ли он. Эдмунд крепко спал. Плотно закрыв дверь спальни, Элизабет направилась к письменному столу.
      Она достала из среднего ящика лист бумаги, вытащила из чернильницы ручку и написала Эдмунду записку, в которой сообщала, что намерена пройтись по магазинам, чтобы купить разные мелочи для поездки.
      Спустившись в фойе отеля, она вдруг вспомнила, что еще сиеста и что все магазины закрыты до четырех часов.
      Элизабет подумала было вернуться в номер, но затем все-таки решила, что ей необходимо развеяться, прогуляться по городу и присмотреть себе подходящую шляпку для завтрашней службы по случаю закладки нового собора Святого Франциска.
      Она вздохнула и вышла на безлюдную площадь. Сделав круг и постояв возле витрин закрытых магазинов, она вдруг почувствовала, что она одна и вокруг ни души. Стояла мертвая тишина. Даже кошки и собаки тихо дремали на солнышке. Улыбаясь, Элизабет подошла к холеному черному коту, который спал на каменном крыльце губернаторского дворца.
      Внезапно черный, похожий на пантеру кот издал пронзительный вопль. Элизабет в испуге отскочила в сторону, но кот, лениво потянувшись, медленно поднял голову и вытаращил золотисто-желтые глаза. Затем он снова улегся, напоминая неподвижного сфинкса, и сурово посмотрел на Элизабет. Не отваживаясь его погладить, Элизабет присела, положила руки на колени и громко сказала:
      – Если ты думаешь, что я тебя боюсь, то очень ошибаешься. Я могу заставить тебя заурчать в один момент.
      Желтые глаза кота вспыхнули огнем, и он вновь огласил площадь диким утробным воем. Элизабет встала и тихонько попятилась. Отойдя футов на десять, она наконец повернулась к коту спиной и, улыбаясь, продолжила свой путь.
      В дальнем конце площади Элизабет заметила Микому. Старая индианка сидела на широком крыльце и, казалось, спала. Элизабет бесшумно прошла мимо, боясь потревожить ее сон. Однако Микома вдруг повернула голову к Элизабет, одарила ее беззубой улыбкой и приветственно подняла свою худую костлявую руку.
      – Микома, – заулыбалась Элизабет и поспешно подошла к ней. Пожав тощую руку старухи, Элизабет радостно проговорила: – Похоже, только мы с вами и не спим. Можно мне немного побыть с вами?
      Влажные глаза Микомы оживились.
      – Я ждала, что ты придешь раньше, – проговорила она.
      Элизабет, как маленькая девочка, уселась прямо на крыльцо, поджала под себя ноги и аккуратно расправила юбку.
      – Раньше? – удивилась она. – Микома, я даже не думала приходить сюда, пока…
      – Знаю, – прервала ее индианка. – Я сказала, чтоб ты шла. Ты не слышала? Ты вышла из дома, когда другие спали?
      – Да. Я была в гостинице, и вдруг мне захотелось тотчас выйти на улицу. Я больше ни минуты не могла оставаться в номере. – Элизабет улыбнулась Микоме. – Так это ваших рук дело?
      Черные, как агат, глаза старухи навахо исчезли в глубоких морщинах, в ответ она лишь кивнула. По всему было видно, что индианка довольна собой.
      – Микома сделала это, – подтвердила старуха. – Никогда не видела таких волос. Подвинься поближе, чтобы Микома получше рассмотрела.
      Обрадовавшись возможности хоть чем-то услужить Микоме, Элизабет кончиками пальцев взяла прядь своих волос и приблизила ее к лицу индианки.
      Пока старуха с восхищением рассматривала «волосы – огонь», этим захватывающим зрелищем любовался еще один человек, устроившийся неподалеку от губернаторского дворца.
      Надвинув на глаза шляпу, Вест Квотернайт сидел, вальяжно развалившись на стуле, возле опустевшего салуна «Рэд Дауг» на Линкольн-авеню и покуривал сигару.
      Слегка прищурившись, он пристально смотрел на сияние золотистых волос.
      Элизабет словно развернула малиново-красный флаг перед быком.
      Вест увидел Элизабет еще в тот момент, когда она выходила из отеля. Он проследил взглядом за тем, как она обошла площадь, останавливаясь у витрин магазинов. Наблюдал, как она заигрывала со свирепым котом, и от души повеселился, когда она отпрянула, испугавшись этого грозного «хищника». Вест видел, как Элизабет шла вдоль длинного фасада дворца и как обрадовалась Микоме. Он улыбнулся, когда Элизабет, поджав ноги как ребенок, уселась возле индианки.
      Все это время Вест, не двигаясь с места, издали наблюдал за Элизабет. В этот теплый летний день он решил дать ей возможность свободно побродить по городу в полном одиночестве.
      Если бы они не зашли так далеко…
      Смотреть спокойно на пламенеющие на солнце локоны Элизабет было выше его сил.
      Вест медленно встал, вытащил изо рта сигару и бросил ее на тротуар. Затем снял светло-серую шляпу, пригладил волосы и вновь надвинул шляпу на глаза.
      Сойдя с тротуара, он бесшумно, как индеец, пошел по направлению к мерцающему сиянию манящих своим великолепием рыжих волос.
      Вест, словно хищник, подкрадывающийся к своей добыче, шаг за шагом приближался к желанной цели.
      Элизабет даже не подозревала, что Вест где-то рядом. А Микома знала о том, что он придет, еще раньше, чем Вест встал со своего стула.
      Старуха навахо знала не только об этом. Она знала, что этому высокому брюнету в скором времени придется расстаться с этой ролью, которую сейчас он играл с такой легкостью. И что не за горами тот день, когда из хищника он превратится в несчастную жертву, из охотника – в добычу. И возможно, если будет слишком неосторожен, станет не победителем, а побежденным.
      Но это будет позже.
      А пока в этот тихий теплый день власть была в его руках. Он медленно шел к своей цели: он шел за рыжеволосой женщиной. Он попытается завладеть ее чувствами. Женщина будет сопротивляться его чарам, будет бороться с ним так, как не делала этого еще ни одна из женщин. Но ее попытки противостоять ему, ее нежелание уступить и сдаться, ее сильный, непреклонный дух лишь разожгут его страсть.
      В один прекрасный день ее чудесные манящие волосы зажгут в нем не только огонь желания – они зажгут огонь любви.
      Микома встревожилась: не ее ли сын тот высокий мужчина, что направляется к ним? Эта девушка с невинным лицом и огненными волосами замужем! Это нехорошо. Они не смогут быть вместе. Она не должна позволить этой женщине разбить сердце собственного сына.
      Микома наклонилась к Элизабет, схватила ее за руку и твердо произнесла:
      – Сюда идет мой сын. Ты не должна с ним встречаться. Я отошлю его прочь.
      – Но почему? – удивилась Элизабет и оглянулась.
      На каменном крыльце прямо за ее спиной, загораживая солнце, тихо стоял Вест Квотернайт. Сняв шляпу, он сказал:
      – Добрый день, Микома, добрый день, миссис Кертэн.
      В черных глазах индианки мелькнуло смятение. Микома предупредила:
      – Уходи! Не бери с собой эту женщину!
      Вест подошел ближе и застыл на месте. Его смуглые пальцы сжали поля шляпы.
      – В чем дело? – спросил он мягко, глядя в глаза старухе. – Что я сделал не так?
      – Пока не сделал не так, – выпалила Микома. – И лучше тебе не делать не так.
      Элизабет молча наблюдала за ними. Она была ошеломлена поведением старой навахо. Кроме того, она испытывала неловкость оттого, что Вест стоял так близко. Его бедра и длинные ноги, обтянутые мягкими кожаными брюками, были всего в нескольких дюймах от ее лица.
      Элизабет услышала спокойный голос Веста:
      – Я ухожу, Микома. Я провожу миссис Кертэн в отель. – Он взял Элизабет под локоть и без малейшего усилия поднял ее на ноги.
      – Нет, – неуверенно запротестовала Элизабет и взглянула на Микому, ища поддержки.
      Поддержки не последовало. Старуха, только что гнавшая Веста прочь, благодушно улыбалась и одобрительно кивала, начисто забыв о причинах, побудивших ее просить Веста оставить Элизабет в покое.
      Теперь навахо видела в этом мужчине лишь своего старого друга, отважного проводника Веста Квотернайта, стоявшего возле ее новой знакомой, красавицы с огненными волосами. Было видно, что старуха любуется этой парой.
      Вест не мог знать наверняка, о чем думала старуха, но тут же поспешил использовать перемену в ее настроении. Не разжимая пальцев, стальным кольцом обхвативших нежную руку Элизабет чуть выше локтя, Вест стоял с видом победителя и широко улыбался.
      – Микома, скажи женщине Огненные Волосы, что она должна пойти со мной, – сказал Вест и улыбнулся старухе.
      Обезоруженная его чарующей улыбкой и уверенная в том, что эти двое созданы друг для друга, Микома уверенно проговорила:
      – Теперь ты идешь с ним.
      – Но, Микома…
      – Слушай старую Микому, Огненные Волосы.
      – Вы слышали, что сказала Микома, – твердо произнес Вест, – скажите ей «до свидания».
      – До свидания, Микома. Еще увидимся, – послушно повторила Элизабет.
      – Счастливо, Микома. – Вест дотронулся пальцем до полей шляпы, медленно развернул Элизабет и, продолжая держать ее под локоть, повел прочь с крыльца.
      – Это всего лишь искусно подготовленный трюк, мистер Квотернайт, и он не сработал.
      Не сводя глаз с пышной копны рыжих волос, заманивших его на площадь, Вест мягко ответил:
      – Надеюсь, миссис Кертэн, что сработал. Ведь вы со мной, не так ли?
      – Я никогда не буду с вами, Квотернайт.

      Вест не сразу ответил на решительное заявление Элизабет. Он вел ее вдоль длинного фасада губернаторского дворца по направлению к отелю.
      Однако, дойдя до конца квартала, Вест быстро завернул за угол и повел Элизабет в противоположную сторону. Она нахмурилась, резко остановилась и попыталась высвободить руку.
      Решительно, почти грубо, Вест подтолкнул Элизабет к двери какого-то дома и, приблизившись почти вплотную, сказал:
      – Вы говорите «никогда»? Никогда не будете со мной? – спрашивал Вест, сверкая глазами и заталкивая ее в открывшуюся дверь. – Вы, наверное, забыли Шривпорт!
      Элизабет, более возмущенная, чем напуганная происходящим, обеими руками с силой уперлась ему в грудь. Смерив Веста презрительным взглядом, она смело и откровенно призналась:
      – Я вспоминаю Шривпорт каждый день, Квотернайт. И эти воспоминания вызывают во мне лишь стыд и негодование.
      – Дорогая моя, забудьте и стыд и гнев. – Он протянул руку к волосам Элизабет и, осторожно взяв одну прядь, поднес ее к своим губам. – Лучше вспоминайте то, как мы любили друг друга.
      – Оставьте мои волосы! – приказала Элизабет. – Пустите меня! Если нас увидят…
      – Никто нас не увидит. Сейчас сиеста. Все в постели. – Его взгляд переместился на ее губы. – Где и нам следовало бы находиться. Пойдемте, дорогая.
      – Вы не смеете говорить со мной в таком тоне!
      Элизабет изо всех сил ударила Веста по лицу, но ее рука соскользнула вниз и коснулась его груди. Она невольно остановила взгляд на курчавых черных волосках, выбившихся наружу из-под расстегнутого ворота рубашки. Опомнившись, Элизабет тотчас попыталась убрать руку, но Вест молниеносно накрыл ее своей рукой, прижав ладонь женщины к своему сердцу.
      – Подождите, почувствуйте, как часто бьется мое сердце, когда вы рядом, – пробормотал Вест.
      Каждым своим пальцем Элизабет ощущала гулкие неистовые удары его сердца. Она была поражена тем, какой прилив страсти она вызвала в этом человеке. Элизабет как зачарованная смотрела на свою руку.
      Вест почувствовал, что ее сопротивление слабеет, и усилил наступление на нее. Выставив вперед колено, он пытался раздвинуть ослабевшие ноги Элизабет.
      – Поцелуйте меня, – проговорил он, медленно склоняя голову к ее лицу. – Поцелуйте и не отнимайте руку от моего сердца.
      Загипнотизированная страстными словами, Элизабет была почти готова выполнить эту просьбу, но, овладев собой, покачала головой и пробормотала:
      – Нет, я… не могу…
      – Можете, дорогая моя, я знаю. – Помедлив немного в надежде получить поцелуй, Вест решил изменить тактику и проговорил: – Тогда я поцелую вас, положив руку на ваше сердце.
      – Никогда! – вскрикнула Элизабет, отдернула руку и вновь стала сопротивляться.
      – Ну что вы, не надо…
      – Я сказала, отпустите меня, Квотернайт! – кричала Элизабет, отталкивая его изо всех сил.
      – Не пущу, пока не поцелуете.
      – Вы с ума сошли, если подумали, что я буду вас целовать. Дайте пройти, я не шучу. Пустите же…
      Вдруг прямо возле них кто-то раскатисто рыкнул. В ту же секунду огромная рука оттянула Веста назад за воротник рубашки. В мгновение ока силач Вест был отброшен в сторону с такой легкостью, будто это был не Вест, а беспомощный ребенок.
      Элизабет замерла от ужаса. Верзила-индеец повалил Веста на спину и прижал к полу своим мощным телом. Придя в себя, Элизабет кинулась защищать Веста.
      – Нет! – закричала она, набросившись на индейца. Она изо всех сил била его кулаками по спине и истошно кричала: – Отпустите! Не смейте! Не бейте его! Он ничего не сделал! Сейчас же отпустите его!
      Удивленная тем, что громила-индеец тотчас послушал ее и отпустил свою жертву, Элизабет кинулась к Весту и обняла его за плечи.
      – С вами все в порядке, Вест? Он вас больно ударил? – почти плача, спросила Элизабет.
      – Со мной все в порядке, дорогая моя, – прижимая ее к себе, заверил Вест.
      Элизабет дрожала от страха, не решаясь открыть глаза. Вдруг за ее спиной раздался громкий мужской смех.
      Продолжая обнимать ее за талию и покровительственно поглаживать по спине, Вест тоже начал смеяться. Удивившись, Элизабет открыла глаза и бросила на него вопрошающий взгляд. Он осторожно разомкнул ее руки и медленно развернул от себя.
      Элизабет вновь увидела гиганта индейца, столь высокого, что ремень, опоясывающий его широкую талию, находился почти на уровне ее глаз. Элизабет отстранилась от Веста, подняла голову и посмотрела индейцу в лицо.
      Казалось, оно было вырезано из красного дерева. Массивные плечи и руки обтягивала ярко-бирюзовая рубаха. Такого же цвета повязка стягивала его прямые иссиня-черные волосы. Мягкие замшевые брюки обрисовывали каждый мускул его мощных ног. Индеец был обут в невероятных размеров мокасины, искусно расшитые бисером. На широком запястье правой руки поблескивал серебряный браслет, а на пальцах – серебряные перстни с бирюзой.
      Устрашающие размеры его тела и пристальный взгляд черных суровых глаз произвели на Элизабет столь сильное впечатление, что она вновь инстинктивно прижалась к Весту.
      Квотернайт обнял ее за плечи.
      Элизабет перевела взгляд с индейца на мужчину, стоявшего рядом с ним. Его голова едва доходила до плеча навахо. У мужчины было обветренное лицо, длинные белые волосы, окладистая белая борода и усы. На алых губах играла улыбка. Из-под белесых бровей на Элизабет пристально смотрели ясные голубые глаза.
      Прямо над ухом Элизабет Вест проговорил:
      – Миссис Кертэн, разрешите представить вам моих партнеров. Этот высокий парень – Таос. – Большой Индеец кивнул, приветливо улыбнулся, но не сказал ни слова. – А этот белобрысый негодяй, который так громко гоготал, – Грейди Даунс.
      Грейди поспешно сделал шаг вперед, вытер о штаны правую руку и с готовностью протянул ее даме.
      – Рад познакомиться с вами, мэм, – проговорил он, переведя взгляд с Элизабет на Веста, а затем вновь на нее. – Похоже, мы прибыли сюда вовремя. – Грейди криво усмехнулся. Индеец и Вест тоже улыбались.
      Элизабет недоумевала.
      Она начинала понимать, что ни один из партнеров Квотернайта в действительности не был возмущен недостойным диким поведением Веста. Напротив, казалось, они полностью одобряли его дерзость и воспринимали случившееся не иначе как забаву. Теперь Элизабет стало ясно, что они хотели не столько спасти даму, сколько разыграть Веста. Происшедшее было для них всего-навсего шуткой, над которой можно вдоволь посмеяться. Однако Элизабет не находила в этом ничего смешного.
      – Мистер Даунс, Таос, – холодно проговорила она, – простите, но я должна вернуться в отель.
      – Я доставлю вас туда в целости и сохранности, – предложил Вест.
      – Пожалуй, это единственная опасность, которая мне по-настоящему угрожает, – в бешенстве бросила Элизабет и быстро пошла прочь. Вест, Таос и Грейди, улыбаясь, смотрели ей вслед.
      Не сводя глаз с ее огненно-рыжих локонов, Вест обратился к Грейди:
      – И почему моя мама не купила мне такую же?
      Тряхнув своей белой как снег головой, Грейди ответил:
      – Да потому, сынок, что эта рыжеволосая в сто раз более женщина, чем те, с которыми тебе доводилось иметь дело. – Горец залился смехом и принялся толкать индейца пальцем в грудь. Индеец тоже засмеялся, а вместе с ними расхохотался и Вест.
      – Черт возьми, Грейди, может, ты и прав, – согласился Вест. – Ее нрав полностью соответствует ее огненным волосам.
      – Ты сказал, ее зовут Кертэн… – начал было Грейди.
      – Да, та самая. – Не сводя глаз с удаляющейся фигурки Элизабет, Вест полез в нагрудный карман за сигарой. – Она жена того самого Дэйна Кертэна, которого мы должны отыскать. И наш работодатель. Всего-навсего.
      Грейди нахмурился.
      – Она что, собирается ехать с нами, сынок? Женщина на маршруте… – Он с сожалением покачал головой.
      – Говорит, что собирается.
      – Что за черт! – бубнил Грейди. – Слышь, сынок, кончай шутить. Оставь ее лучше в покое.
      – Ладно, – пообещал Вест, с улыбкой повернулся к Грейди и сдвинул ему шляпу набок. – Оставлю, compadre, оставлю.
      Раздраженно поправив свою шляпу, Грейди заметил:
      – А мне кажется, что ты вовсе не собираешься оставить леди в покое. Если судить по тому, что мы с Таосом только что здесь видели.
      – Насколько я помню, Грейди, ты сам любишь говорить, что зачастую на самом деле все совсем не так, как кажется.
      – Вестон Дейл! И ты мне будешь говорить, что не пытался сорвать поцелуй у этой рыжеволосой красотки? – Грейди взглянул на безмолвного индейца в поисках поддержки. – Ты слышал, Таос? Я в жизни не слыхивал такой откровенной лжи, а ты?
      Индеец утвердительно кивнул.
      – Ради Бога, Таос, не позволяй ему начинать все сначала, – обратился Вест к Большому Индейцу.
      Однако было уже поздно.
      Грейди никак не мог остановиться. Он размахивал руками, бранился и грозил Весту пальцем. Не обращая на него никакого внимания, Вест достал из нагрудного кармана сигару, закурил и пошел прочь.
      – …Бог накажет тебя за то, что ты путаешься с чужой женой. И тогда… – Грейди замолчал, тряхнул головой и крикнул вслед Весту: – Куда ты, сынок?
      Не думая останавливаться и даже не повернув головы, Вест крикнул через плечо:
      – Пойду к Хорхе Акосте, поговорю насчет лошадей и мулов.
      Грейди взглянул на Таоса и, схватив Большого Индейца за рукав, потащил его вслед за Вестом.
      – Сынок, неужто ты не хочешь, чтобы мы с Таосом помогли тебе выбрать лошадей? Никто лучше меня не разбирается в этом!
      Наконец Вест остановился, вынул изо рта сигару и взглянул на догонявших его Таоса и Грейди.
      – Пошли, если хочешь, но запомни: ни единого слова о миссис Кертэн! Понял?
      Грейди посмотрел на Таоса.
      – Ты понял? – Индеец кивнул.
      – Мы поняли, сынок, – смирился Грейди.
      Глядя поверх головы Грейди, Таос понимающе улыбнулся Весту, поднял руку, сжал пальцы в кулак, а затем широко растопырил их. Таос быстро повторил этот жест несколько раз, имитируя неумолчную болтовню Грейди. Вест без труда понял безмолвное послание индейца, в довершение которого Таос воздел глаза к небу.
      – О’кей, решено, идем вместе, – согласился Вест.
      – Вот еще что, сынок, – сказал Грейди, стоя в двух шагах от Веста. – Что ты собираешся покупать? Может, дюжину пони? Да, кстати, белых лошадей не возьмем, белых хорошо видно при лунном свете. Нас могут заметить. Гнедым я, правда, тоже не доверяю, хотя… Тебе уже удалось найти мексиканцев для экспедиции? Ой, они, черти, такие суеверные, ну прямо как индейцы. А какой он из себя, этот Кертэн, который приехал искать брата? Он что, такой же, как все восточные, сынок? Небось считает нас всех, западных, неграмотными и неотесанными? Они меня просто бесят, сынок. А тебя не бесят? Вечно вырядятся как пугала! Хвастуны! Так и норовят помыкать нами, как будто мы… Ты слушаешь, сынок? Таос, он слушает меня?