Озадаченная поведением Веста, Элизабет стала подозревать, что Квотернайта гнетет какая-то скрытая тоска, мучает старая душевная рана. Вновь и вновь она вспоминала мельчайшие подробности разговоров, которые они вели между собой, прежде чем их отношения так неожиданно прервались. Она вспомнила вечер в саду на ранчо Кабалло, когда он сказал, что лучшие парни полегли на войне, а те, что все-таки выжили и вернулись домой, никому не нужны. Она припомнила, что на ее вопрос, а есть ли у него сердце, он ответил, что есть, но он намерен хранить его на своем месте.
Однажды, когда они ехали к ранчо Кабалло, Элизабет поинтересовалась:
– Может быть, ваша жестокость и эгоизм – это лишь маска, под которой кроются некие заветные идеалы? – В ответ в его насмешливых глазах вдруг появилось какое-то странное выражение, и тогда она продолжила: – Ваша вера в людей пошатнулась?
– Я мало доверяю мужчинам, – быстро ответил Вест, – а уж женщинам и подавно.
Тогда Элизабет не обратила внимания на эти слова, но теперь, вспоминая тот разговор, она задавалась вопросом: действительно ли он так думает о людях? Или она придает слишком много значения его словам?
Не отрывая глаз от Веста, который все еще стоял на скале, Элизабет нахмурилась, внезапно почувствовав какую-то неловкость. Что ей за дело, о чем Вест думает? Или она придает слишком много значения его словам? Но почему Грейди сказал, что Вест no 1е hace? И что это значит по-испански?
Впрочем, это не важно.
* * *
В полдень экспедиция спустилась к подножию Оскураса. Там ей предстояло пройти самый тяжелый участок пути. Вокруг простиралась черная пустынная земля, рожденная извергнувшейся лавой. Их путь лежал через черные базальтовые скалы, извилистые уступы, горные кряжи.
Элизабет вдруг представилось, что когда-то эта черная как сажа земля была густой жидкостью, разогретой на огромном подземном костре. Но однажды эта кипучая черная смола забурлила и выплеснулась из берегов, уничтожая вокруг все живое.
Элизабет была не так уж далека от истины.
Когда они с Эдмундом, ошеломленные представшей перед их глазами картиной, остановились, боясь ступить на эту землю, подошел Грейди и сказал, что это место называется Долиной Огней. А причудливые каменные изваяния образовались после извержения вулкана, которое произошло тысячелетие тому назад и после которого под лавой оказалось более сотни квадратных миль земли.
Элизабет как завороженная смотрела на огромную, чернеющую впереди Долину Огней, а Грейди, рассказывая все, что знал, шел и шел вперед, увлекая за собой Эдмунда и Таоса.
Элизабет стояла как вкопанная. Она была так поражена увиденным, что не заметила, как подошел Вест. Она не слышала, но почувствовала его присутствие. У Элизабет перехватило дыхание. Она разозлилась.
Вест безжалостно преследовал ее до тех пор, пока не овладел ею. А теперь он охладел и мучает ее своим презрением. Как будто только она безнравственна.
Элизабет резко повернулась к Весту и злобно проговорила:
– В чем дело? Что вам нужно?
Не отрывая глаз от далекого горизонта, Вест спокойно ответил:
– Ничего. Совсем ничего не нужно. А вам?
– Мне? Я не… У меня есть все! Я… О-о! Черт знает что! Приносить несчастье – это цель вашей жизни, Квотернайт?
Наконец он повернулся к Элизабет и посмотрел ей в глаза. Его взгляд был холоден и равнодушен.
– Леди, у меня только одна цель: сопровождать вас и Эдмунда туда, где застрял ваш любимый муж, а потом забрать свои деньги и уйти.
В ответ на его дерзость Элизабет выпалила:
– Вы бесчувственный чурбан, Квотернайт!
– Sin dula, – спокойно ответил Вест. И сразу перевел: – Несомненно.
Экспедиция продолжала двигаться на юго-восток.
Элизабет решила постараться забыть о существовании Веста Квотернайта. Она будет вести себя весело и беззаботно, будто его и нет рядом.
Когда они достигли Белых Песков, о которых так много рассказывал Грейди, Вест строго предупредил всех, что лишних остановок, дабы не терять времени даром, не будет.
Если бы не этот командирский тон, Элизабет, быть может, и не стала бы пренебрегать его приказанием. Но… Она сняла шляпу, повесила ее на луку седла и спрыгнула с жеребца. Посмотрев по сторонам, опустилась на колени и стала набирать белый как снег песок в ладони.
Она резвилась и играла с песком как ребенок, околдованная необъятными пространствами волнообразных дюн, которые напоминали сугробы чистого снега. Бескрайний океан сверкающих кристаллов был похож на безбрежные россыпи бриллиантов, сияние которых слепило глаза.
Опьяненная красотой песчаного царства, Элизабет бросилась в этот океан, не обращая внимания на неодобрительные возгласы мужчин и на суровый взгляд Веста, следившего за каждым ее движением.
Вслед за Элизабет спешились все остальные. Зажав сигару в зубах, Вест угрюмо наблюдал за смеющейся, резвящейся женщиной. Когда она, визжа и дрыгая ногами, каталась по песку, Вест почувствовал, что кровь ударила ему в голову.
Элизабет лежала на спине, широко раскинув руки и ноги. Она крикнула Эдмунду, что изображает песчаного ангела, как когда-то делала снежного. Ее длинные рыжие волосы веером рассыпались по песку, миллионы крохотных сверкающих кристаллов облепили ее брюки и рубашку. Ее смех разносился эхом по всему песчаному царству.
Вест чувствовал, как с каждой секундой в нем нарастает раздражение и каждый нерв напрягается тугой струной. Сжав зубы от злости, он чуть не перекусил сигару. Он засунул ноги в стремена и, сделав небольшой круг на своей лошади, крикнул через плечо:
– Ну все, миссис Кертэн, мы отправляемся!
На следующий день Вест был не менее раздражителен. Когда экспедиция подъезжала к подножию горного массива Сакраментос, Элизабет настояла на том, чтобы сделать остановку и рассмотреть наскальные надписи и рисунки.
– Что тебя беспокоит, сынок? – озабоченно спросил Грейди Веста. – Что случится, если мы проведем здесь лишние четверть часа? Я обещал Кертэнам, что покажу им наскальные рисунки в пещере.
– Делай как знаешь, – буркнул Вест. Он спрыгнул с лошади и уселся на валун.
Гордый тем, что ему выпала роль всезнающего гида, Грейди повел всех к скалам и рассказал, что эти рисунки нанесли на камень сотни лет назад древние анасази. Элизабет переходила от скалы к скале, рассматривая рисунки и задавая Грейди все новые вопросы. Прошло не менее двух часов, прежде чем они вернулись к тому месту, где оставили Квотернайта. Достаточно было взглянуть на его застывшее лицо, чтобы понять – Вест взбешен.
На следующий день, когда экспедиция подошла к одной из брошенных шахт у подножия Сакраментос, Элизабет захотела войти внутрь и осмотреть ее. Вест был против.
– Нет, миссис Кертэн, – спокойно проговорил он. – Об этом не может быть и речи. Я не позволю.
Все путешественники, которые уже давно заметили, что между Элизабет и Вестом растет напряжение, тотчас посмотрели на Элизабет. Они с любопытством ожидали ее реакции на запрет и полагали, что ей непременно придется подчиниться.
Однако Элизабет не отступила.
Устав от бесконечных стычек с этим грубым, грозным мужчиной, который вечно портил все и вся, она и на сей раз решила дать ему отпор.
Элизабет смело взглянула прямо в глаза сидевшему на лошади Весту, бросила поводья и, лихо перекинув правую ногу через седло так же, как это обычно делал Вест, спрыгнула с коня.
Эдмунд, Грейди и Таос с волнением следили за этим странным поединком.
Вест тяжело вздохнул.
Так же как и она, он медленно снял с себя шляпу, повесил ее на седло и слез с лошади.
Они стояли друг против друга подобно двум вооруженным стражникам, выставленным на пыльной улице при въезде в город. Остальные члены экспедиции, оставаясь в седлах, наблюдали за развитием событий.
Гордо вскинув подбородок, Элизабет сделала несколько шагов навстречу своему обидчику. Казалось, это секундное шествие продолжалось вечность. Теперь они стояли лицом к лицу, так близко друг к другу, что Элизабет могла видеть, как легонько дергается уголок его рта. А Вест видел, как пульсирует голубая жилка на ее белой шее.
У Элизабет пересохло в горле.
В жизни она не встречала мужчины, который бы выглядел столь грозно. Она чувствовала, как все тело Веста напряглось, словно гигантская тугая пружина. На его щеках заходили желваки. Взгляд его холодных глаз был убийственно суров.
Однако Элизабет вовсе не собиралась сдаваться. Она намеревалась заявить ему, что будет делать все, что захочет. Как вдруг Вест проговорил тихо, почти шепотом:
– Не делайте этого. Прошу вас, не ходите в эту шахту. Это опасно.
На какие-то доли секунды его грозный взгляд смягчился, и Элизабет могла бы поклясться, что в глубине его глаз мелькнул страх. Опешив, Элизабет минуту колебалась, но потом все-таки решила произнести давно заготовленную речь.
Подбоченившись и смело подняв на Веста глаза, она заговорила:
– Квотернайт, вы не можете мне указывать, что позволено, а что – нет. – Она увидела, что его глаза тотчас вспыхнули гневом, но все же была уверена в себе, уверена, что не проиграет. – Я пойду в эту шахту, я хочу ее осмотреть. И вы не сможете меня остановить. – Элизабет вдруг показалось, что Вест собирается ее ударить. Она почувствовала, что ему хочется это сделать. Однако Вест тотчас отвернулся и направился к лошади. Элизабет увидела, как он едва заметно кивнул Таосу.
Спустя несколько минут, входя в темную пасть пещеры, Элизабет украдкой бросила взгляд на Веста. Он сидел на земле, прислонившись к высокому валуну. Элизабет казалось, что своим неприступным видом Вест бросает ей вызов, и, как всегда, это одновременно и раздражало и притягивало ее. Было очевидно, что его предостережение об опасности не имело никаких оснований. Гордо подняв голову, она поспешила в шахту в сопровождении Грейди, Таоса и Эдмунда.
Когда огненно-рыжие локоны скрылись в пещере, Вест наклонился и опустил голову. Удары сердца отдавались у него в ушах.
Из-под упавших на глаза волос стекали струйки пота. Вест пытался выровнять дыхание и успокоиться. Все было напрасно. Он чувствовал себя разбитым. Во рту появился горький привкус страха. Его била лихорадочная дрожь.
Вест понял, что к нему возвращаются ночные кошмары, только на этот раз среди бела дня, среди залитых солнцем просторов Нью-Мексико.
Он вновь ощутил себя истощенным двадцатичетырехлетним узником чертовой дыры, которую южане называли Андерсонвилле. А рядом – его лучший друг капитан Дэрин Брукс, таких у него никогда больше не было.
Изможденные, лишенные последней надежды на освобождение, они думали только об одном: как убежать из тюрьмы. Или побег, или смерть – третьего не дано. В течение многих недель они рыли подкоп под тюремной камерой. И вот настал долгожданный день, все было готово, им осталось лишь выбраться через узкий темный туннель на свободу.
И когда от свободы их отделяло всего-навсего несколько футов, туннель вдруг начал рушиться. На них посыпались тяжелые комья земли, забивая глаза и рот, лишая возможности дышать и двигаться, заживо погребая под собой.
Вест сидел под палящими лучами солнца не в силах избавиться от тяжелых воспоминаний. Обхватив голову руками, он жадно глотал воздух, дрожал и обливался потом. Вест чувствовал боль, нестерпимую боль оттого, что в ту ночь должен был погибнуть он, а не Брукс. Бруксу было ради чего жить. Жена и двое детей ждали его возвращения в Огайо. Он был слишком хорошим человеком, чтобы умереть молодым.
Дрожа всем телом, Квотернайт то и дело поглядывал на вход в пещеру, ожидая возвращения Элизабет. Когда же золотая прядь волос сверкнула у стены, подобно маяку в ночи, вздох облегчения вырвался из его груди, и он быстро вскочил на ноги. Но тут же уселся, с безразличным видом прислонился к камню и сложил руки на груди. Он был уверен, что никто из членов экспедиции не подозревал, что он может так панически бояться шахт, туннелей и пещер. Одна мысль о том, что ему надо туда войти, вызывала в Весте ужас.
Интересно, как ему быть, если они и впрямь обнаружат те самые легендарные пещеры?
Глава 37
– Интересно, мы уже десять дней в пути, а с нами еще ничего не случилось, – сказал Грейди ехавшему рядом с ним Весту.
– Смотри не сглазь, – ответил ему Вест, окидывая взором возвышавшиеся слева горные вершины.
Грейди улыбнулся.
– Ба! Да он, оказывается, умеет говорить. А я-то было решил, что ты нем, как Таос.
Весту удалось-таки улыбнуться, но тотчас его лицо вновь стало холодным и непроницаемым. Это просто бесило Грейди.
Грейди ничего не мог с собой поделать. Ему необходимо было задать этот вопрос.
– Почему ты так чертовски резок с Элизабет Кертэн?
– Кто сказал, что я с ней резок?
– Да это бросается в глаза. Скажи, что между вами произошло? Я устал повторять свой вопрос.
– Так и не надо его повторять, – решительно ответил Вест и, взглянув на Грейди, добавил: – Все в порядке, nada.
Вест лгал. Он был зол на Элизабет. Что бы она ни делала, его все раздражало, все приводило в бешенство. Вест не мог дождаться той минуты, когда он вручит ее мужу и тем самым распрощается с ней раз и навсегда. Как говорят мексиканцы, она просто la bruja – ведьма. Элизабет Кертэн – рыжая ведьма-искусительница, которая сведет его с ума. К черту эту красавицу bruja!
Экспедиции удалось благополучно обогнуть западные вершины массива Сакраментос и, оставив позади заросли шалфея, начать подъем к подножию горы через гряды острых горных кряжей и каньонов.
– Вот он! Да, сынок? – взволнованно спросил Грейди, указывая на видневшееся впереди ущелье. – Ведь это вход в ущелье?
– Да, – ответил Вест, – как раз за тем крутым откосом мы и повернем к каньону. Если ничего не случится, мы пройдем его к четырем-пяти часам дня.
– Да, я тоже так думаю, – согласился Грейди. – А помнишь, сынок, как мы ехали через это ущелье и на нас прямо спрыгнули апачи со скал…
Вест кивнул Грейди. Сегодня Вест не опасался апачей, но что-то было не так, его мучили дурные предчувствия. Он не мог избавиться от мысли, что что-то обязательно должно произойти.
Вест ни слова не сказал о своих предчувствиях Грейди и решил быть предельно осторожным, когда поведет экспедицию через лабиринт скал и кратеров по глубокому каньону к вершине Гвадалупеса. Он вновь ругал себя за то, что не смог отказать Элизабет Кертэн, когда встал вопрос об ее участии в экспедиции. Если бы ее не было на этом маршруте, который под силу лишь мужчинам, он бы сейчас так не волновался. Тогда и он, и все остальные могли бы заботиться каждый о себе. Даже Эдмунд уже мог позаботиться о себе: он привык к тяготам похода.
Вест оглянулся. Эдмунд, ехавший в нескольких ярдах позади него, уже не был тем пижоном, с которым Вест познакомился в Санта-Фе. Ушли в прошлое его замшевая куртка с бахромой, кожаные ковбойские манжеты, узкие брюки, красная рубашка, галстук и широкий пояс с огромной серебряной пряжкой.
Сейчас на Эдмунде были выгоревший на солнце пуловер, рубашка без воротника и мягкие кожаные штаны. Его фетровая шляпа была изрядно помята и пропитана потом, коричневые кожаные ботинки с большими мексиканскими шпорами поцарапаны. Ссутулившись в седле на резвом индейском пони, с надвинутой на глаза шляпой, Эдмунд Кертэн выглядел своим в доску парнем, вовсе не похожим на холеного горожанина с Востока. Никто больше не присматривал за ним, он в этом уже не нуждался, и, как полагал Вест, Эдмунд не побоялся бы спуститься в глубокое подземелье пещеры.
– Куда, черт тебя побери, ты едешь? – крикнул Грейди, оторвав Веста от его грустных мыслей.
Резко осадив лошадь, Вест понял, что проехал мимо каменного монолита, служившего опознавательным знаком для въезда в ущелье. Грейди тоже потянул своего жеребца за узду, и конь, тряся головой, загарцевал на месте.
Вест чертыхнулся и, повернув свою лошадь назад, поскакал к Грейди. Не говоря ни слова, он остановился возле узкого входа в горное ущелье.
Покачивая головой, что-то бормоча и причитая, Грейди отправился вслед за Вестом. Остальные члены экспедиции последовали за ними.
Проводники знали этот горный лабиринт как свои пять пальцев и верили, что подъем пройдет спокойно, без происшествий. Эта часть маршрута была не более опасна, чем та, которую они уже благополучно миновали.
После изнурительного зноя тень от высоких скал и стремительный ветер, проносящийся со свистом по ущелью, обещали приятную прохладу. Все поснимали свои шляпы и наконец перестали щуриться от слепящих солнечных лучей. Войдя в ущелье, все с облегчением вздохнули. Вздох Элизабет прозвучал особенно громко, она тоже сняла шляпу и распустила свои длинные золотистые волосы.
Был час пополудни, и все шло точно по плану. Караван продвигался по высокогорному ущелью вдоль поросших травой лугов все выше и выше, минуя скалистые преграды, сухие песчаные наносы, глубокие впадины, источники с чистой прозрачной водой. Наконец-то появилась возможность наполнить почти опустевшие фляги. Порой им приходилось пробираться по плоским гладким скалам, и лошади скользили копытами, с трудом удерживаясь на этих камнях и оглашая безмолвное царство гор тревожным храпом.
Зачастую их путь преграждали обломки рухнувших с высоты скал, превратившиеся в россыпи камней величиной от мелких осколков до громадин весом в десять – двадцать тонн.
Въезжая в каньон Кайита, Вест огляделся и, держась за луку седла, запрокинул вверх голову, изучая небо. Слегка пришпорив кобылу, он сделал небольшой круг, продолжая поглядывать вверх.
Убедившись в том, что в небе нет ни единого признака надвигающегося дождя, Вест спокойно въехал в каньон. Каньон Кайита был длиной в три с половиной мили и всего в полмили шириной. Его крутые, почти отвесные склоны, изрезанные глубокими расщелинами, в высоту достигали пятисот футов.
Не успели они проехать и мили, как высоко, за уступом стены, появилась маленькая тучка. Воздух сразу стал зловещ и тяжел. Рыжая кобыла Веста забеспокоилась, повела ушами и заржала. Белка метнулась в заросли полыни. Орел взвился в небо и полетел к входу в каньон.
Поворачивать назад было поздно. Вест развернул лошадь и, объезжая караван, отдал распоряжение всем спешиться и ослабить подпруги. Эдмунд, беспрекословно подчинившись приказу, тотчас соскочил с коня.
Элизабет нахмурилась и, оставаясь в седле, заявила:
– Зачем ослаблять подпругу? Я хочу…
– Слезайте с коня и делайте, что я говорю, – сердито бросил Вест и поехал дальше. Возле Элизабет тотчас появился Грейди.
– Чтобы можно было плыть, – проговорил он, быстро ослабляя подпругу пегого коня Элизабет.
– Плыть с лошадьми? – с удивлением посмотрела на него Элизабет. – Дождь еще даже не начался. А если начнется, вряд ли он сможет затопить весь каньон.
– Вот, теперь все в порядке, – сказал Грейди. – А теперь достаньте свой плащ и наденьте на себя. Он вам понадобится, мисси!
Проводники поспешно помогали отвязывать груженных скарбом пони и ослов. Хорошо зная, что в этих местах может произойти с караваном в летнюю грозу, Вест и Таос тревожно переглянулись. Вест отправился во главу колонны, а Таос поскакал в конец.
Вскоре маленькое серое облачко превратилось в огромную грозовую тучу, которая мгновенно заполнила все небо. Внезапно каньон наполнился странным серебристо-голубым светом. В темном небе ослепительно сверкнула молния, а вслед за ней тотчас раздались зловещие раскаты грома.
Начиналась буря.
Всматриваясь вперед сквозь обрушившуюся стену дождя, Элизабет старалась не упускать Веста из виду. Она видела, что дождь ручьями стекал с полей шляпы ему на плечи.
Внезапно ливень припустил с такой силой, что Элизабет уже больше ничего не могла разглядеть. Стало трудно дышать, дождь заливал ей лицо, а ветер с силой обрушивал на нее все новые потоки воды, колотя по плащу и по голове.
Держа своего испуганного коня за поводья, она искала глазами Таоса, надеясь, что тот, как всегда, придет ей на помощь. Обернувшись, Элизабет все-таки удалось сквозь сплошную стену дождя разглядеть огромную фигуру Большого Индейца: он ехал далеко позади, пытаясь тянуть за собой упиравшегося пони.
Элизабет хотела было позвать Таоса на помощь, как вдруг, неизвестно откуда, возникла огромная волна и с ревом понеслась вниз по каньону. Новая волна накрыла Элизабет с головой, но ей все-таки удалось удержаться в седле. Напор воды был слишком сильным, и Элизабет почувствовала, как ее ноги высвободились из стремян. Одной рукой она держалась за луку седла, а другой вцепилась в поводья. Жеребец упирался, пытаясь удержаться на ногах, но недолго – вскоре он уже плыл по бурлящей, ревущей воде.
Все вокруг превратилось в хаос. Вытаращив огромные от ужаса глаза, лошади ржали. Навьюченные поклажей мулы отчаянно пытались удержаться на поверхности: они то исчезали под водой, то вдруг вновь выныривали из темной пучины волн. Привязанный к мулам груз сорвало течением: оружие, продовольствие и медикаменты поглотила вода.
Элизабет увидела, как очередной волной смыло одного из мексиканских рабочих. Он отчаянно кричал, и его жуткий крик эхом разносился по всему каньону. Дождь продолжал хлестать с прежней силой, и каньон быстро заполнялся бурлящей, несущейся с бешеной скоростью водой. Сорвавшимся со скалы камнем Элизабет сильно ударило по спине, другим – поранило ее коня. Обезумевшего от страха жеребца несло по течению, вместе с ним уносило и Элизабет.
Словно ребенок, ищущий спасения у родителей, Элизабет тщетно звала на помощь Большого Индейца. А Таос по-прежнему оставался где-то позади, вместе с Эдмундом. Бросив своего коня, Грейди подплыл к склону каньона и начал карабкаться вверх по скале.
Вдруг Элизабет почувствовала, как из ее пальцев вырвало кожаные поводья и жеребца понесло вперед. Элизабет пыталась уцепиться за что-нибудь, но набежавшая волна накрыла ее и увлекла за собой. Она поняла, что тонет. Тонет по вине Веста Квотернайта. Это он завел их в этот каньон, на эту тропу смерти, и теперь ей суждено погибнуть!
В этот момент кто-то схватил Элизабет за воротник плаща и поднял над водой. Она с благодарностью подчинилась чьим-то огромным сильным рукам, но никак не могла понять, кто же ее спаситель. Элизабет сообразила, что ее тащат по темной ревущей воде к стене каньона.
Задыхаясь от усталости и дрожа от холода, Вест, а это был он, тянул Элизабет одной рукой за воротник, а другой хватался за уступы стены, пытаясь хоть как-то зацепиться. Наконец ему удалось найти подходящий уступ, и он всем своим весом прижал Элизабет к скале.
– С вами все в порядке? – крикнул Вест сквозь раскаты грома и рев взбесившейся воды.
– Вы? – закричала Элизабет, разглядев наконец своего спасителя, и стала вырываться из его рук. – Отпустите меня.
– Не глупите, – рявкнул Вест. – Или мы выберемся отсюда, или – отправимся на дно. Лезьте наверх!
– Нет! Только не с вами!
– Да, черт возьми! И только со мной!
– Нет! Я не могу!
Крепкая рука Веста инстинктивно прижала Элизабет еще сильнее, так что она едва могла дышать. Элизабет поняла: если бы эта рука была свободна, он бы просто ударил ее.
– Лезьте, я вам говорю! И не оборачивайтесь назад! И не спорьте со мной! – Он нащупал ногой более глубокий уступ и с силой подтолкнул ее вверх.
Плача и дрожа от страха, Элизабет цеплялась руками за уступы стены. Она карабкалась вверх, порой срываясь, и тогда Вест подставлял свою руку под ее ягодицы и вновь толкал ее вверх.
– Да двигайтесь вы, черт вас возьми! Я не собираюсь погибать тут из-за вас. И вы не должны умереть. Не мешайте мне спасать вас! – Элизабет старалась изо всех сил, но не могла подниматься так быстро, как того требовал Вест. А он все поторапливал ее: – Да лезьте же вы, маленькая сучка! От вас с самого начала одни неприятности. Поднимайте же свой зад, не то я поддам так, что вы сесть на него не сможете!
Подгоняемая его немыслимой бранью, Элизабет находила в себе силы, о которых раньше и не подозревала. Она ревела в голос. Ее слезы смешивались со струями дождя, бьющими ей прямо в поднятое к небу лицо. Но тем не менее она цеплялась руками и ногами за уступы почти отвесной скалы и медленно поднималась вверх. Несколько раз ее ноги соскальзывали, и, теряя равновесие, она уже совсем было падала вниз. Но в эти моменты Вест подставлял свою сильную руку и резким толчком возвращал ее на прежнее место.
Ослепленная слезами и дождем, ослабев от страха и гнева, Элизабет продолжала ползти вверх по скользкой гранитной скале, то и дело подталкиваемая грубым бородатым проводником.
Карабкаясь по стене, Вест думал лишь о том, как доставить чужую жену в укрытие на высоте ста футов от дна каньона. Продолжая внимательно следить за Элизабет, он обогнал ее и первым влез в расщелину.
Очутившись в безопасности, Вест уперся ногами в каменный выступ и наклонился к Элизабет.
Схватив ее за руки, он втащил ее внутрь пещеры. Они были спасены.
Тяжело дыша, Вест лежал на спине. Элизабет лежала на нем, всхлипывая и дрожа от страха.
Глава 38
Вест перевернулся на бок, спросил, как она себя чувствует, и, не дожидаясь ответа, поднялся на ноги. Элизабет оставалась лежать на каменной площадке, жалкая, всхлипывающая, обессиленная тяжелым подъемом. Вест высунул голову наружу и сквозь отвесную стену дождя стал всматриваться в глубину каньона.
Ему удалось разглядеть всех членов экспедиции. Радуясь, что они живы, Вест помахал им рукой и бросил через плечо:
– Они спаслись. Эдмунд вместе с Таосом укрылись под скалой ближе к входу в каньон. – Он повернулся к Элизабет и продолжал: – Грейди и другие забрались в расщелину. Они в безопасности. – Вест пригладил свои мокрые волосы, затем стянул с себя плащ и бросил его под ноги.
– Похоже, что мы… – Он взглянул на Элизабет, и фраза оборвалась на полуслове. Элизабет стояла, высоко подняв голову. С дикими от гнева глазами она быстро шагнула к Весту и с размаху ударила его по лицу так, что у него в ушах зазвенело. – Боже милостивый, – опешив, пробормотал Вест. – За что?
– Так, значит, я сучка! Ты увидишь, что я с тобой сделаю! Я покажу тебе сучку! – Элизабет снова ударила его. У нее заломило руку от боли, но, стиснув зубы, она залепила ему третью пощечину.
– Вы уже показали, – спокойно проговорил Вест. – И хватит.
– Нет не хватит, подлая тварь, – заливаясь горючими слезами, кричала Элизабет. – Если для тебя я всего лишь неприятность, почему ты не дал мне утонуть?
– Боже, да я не дал…
Она снова ударила его.
– Лучше бы ты дал мне утонуть! И нечего было меня спасать! Лучше умереть, чем застрять здесь с тобой!
Следующий удар пришелся на его левый висок. Глаза Веста сузились от гнева, а руки сжались в кулаки. Голубая жилка напряглась на мокром лбу. Он с трудом сдержал себя.
Элизабет охватила такая ярость, что она не замечала ничего. Всю боль, злость и обиду, которые она накопила начиная с первого вечера, когда ей пришлось идти к Весту в номер отеля «Ла Фонда», она сейчас обрушила на него.
– Подлец! – кричала она, не переставая лупить его куда попало. Одни удары достигали цели, другие – лишь задевали его плечи или грудь. – Я ненавижу тебя! – кричала она, задыхаясь от гнева и хлюпая носом. Длинные мокрые волосы залепили ей все лицо. – Ты назвал меня сучкой, ты, мерзавец! А сам-то – тот еще сукин сын! Ты – развратный, гнусный бабник!
Элизабет продолжала обзывать Веста всеми бранными словами, какие только могла припомнить, выкрикивая их так громко, что они заглушали бушевавшую бурю. Потеряв контроль над собой, она била его до тех пор, пока уже не могла пошевелить руками. Задыхаясь, она смотрела на него покрасневшими от слез глазами, не в силах продолжать атаку.
Элизабет почувствовала, как у нее подкосились ноги. Чтобы не упасть, она ухватилась рукой за рубашку Веста, но не удержалась и упала на колени. Обхватив голову руками, она расплакалась еще сильнее.
Вест как вкопанный стоял возле нее. За все это время он не сделал ни единого движения, чтобы как-то защититься, прикрыть лицо руками.
Он тоже был в ярости. Подобной ярости Вест не испытывал никогда в жизни, а если и испытывал, то всегда мстил. Но перед ним была женщина, а женщин он и пальцем не смел тронуть.
Стараясь овладеть собой, он сжал кулаки так, что ногти впились в ладони, и крепко стиснул зубы.
Но Боже! Она сводила его с ума!
Не выдержав, Вест схватил Элизабет за волосы и потянул к себе. Она подняла на него глаза и обхватила запястья его жилистых рук.
– Отпустите! – проговорила Элизабет и обнаружила, что стоит на ногах. – Мне больно!
– Хорошо, – сказал Вест, продолжая держать ее за волосы. – Хорошо, – повторил он, откинул ее голову назад и прижал ее тело к себе.
– Отпустите мои волосы, – грозно повторила Элизабет, впиваясь длинными ногтями в его руки.
– Черт вас побери! – проговорил он сквозь зубы, и Элизабет почувствовала через одежду, как напряглось его мощное тело. – Я не знаю, как поступить с вами, – сердито проговорил он. Какое-то время они стояли молча, напряженно вглядываясь друг другу в глаза. Затем его свирепый взгляд остановился на влажных дрожащих губах Элизабет. – Я не знаю, убить вас или поцеловать, – признался он.
Собравшись с последними силами, Элизабет толкнула его обеими руками в грудь и с ненавистью бросила:
– Лучше убейте!
Не успела она произнести эту фразу, как дерзкие губы крепко прижались к ее губам. Его длинные пальцы по-прежнему сжимали ее волосы, не давая ей возможности пошевелить головой и отвернуться. Она словно попала в тиски. Элизабет ничего не оставалось делать, как из последних сил колотить Веста по спине.
Он вложил в этот поцелуй всю свою страсть, все страдания, пережитые им за эти дни из-за нее. В его поцелуе не было ни деликатности, ни сомнений, ни приглашения к взаимности и наслаждению. Это был поцелуй голодного, безжалостного зверя. Он ненасытно ласкал языком ее рот, отыскивая ее язык и проникая в глубину нежной плоти.
