В стране литературных героев

      А.А.: Нет, это не мы.
      Старик (б растерянности). То-то и оно, что голос идет будто не от вас...
      Камбала Не пугайся! Это я, твоя добыча!
      Старик (а ужасе). Господи боже! Рыба человечьим голосом заговорила!
      Камбала Прошу тебя, рыбак, отпусти меня в море! Не рыба я камбала, а очарованный принц. Ну какая тебе польза в том, что ты меня съешь? Не по вкусу придусь я тебе. Отпусти меня в море, чтобы снова мне плавать там на свободе!
      Старик Ну зачем тебе меня уговаривать? Такую камбалу, что умеет говорить человечьим голосом, я и сам отпущу на свободу. Плавай себе на здоровье! (С натугой подымает тяжеленную рыбину и кидает ее в море.)
      Камбала (голос ее удаляется). Спасибо тебе, рыбак! Я добра не забуду!
      Старик Ну и чудеса! Пойду расскажу жене... (Уходит по направлению к избушке)
      Гена: (кричит ему вдогонку). Только не слушайтесь ее, дедушка-а! Живите своим умом! А то хуже будет!
      А.А.: Опять ты, Геночка, ведешь себя так, словно тебе наперед известно, чем все это кончится.
      Гена: А чего ж тут неизвестного? Ведь пока что никакой разницы с Пушкиным нету! Ну, может, только что не в стихах. И потом, тут не золотая рыбка, а камбала какая-то. А остальное все сходится. Если уж началось, как у Пушкина, наверно, и кончится, как у него!
      А.А.: (примирительно). Может, ты и прав. Однако проверить все-таки не мешает.
      Гена: А как проверить? Что ж, мы так вот и будем сидеть и ждать, чем у них все кончится?
      А.А.: (с достоинством). Зачем же? Слава богу, машина моя достаточно совершенна. Ведь я же тебе показывал переключатель сюжетных скоростей. Стоит его переключить - и для нас с тобой промелькнет всего лишь доля секунды, а для героев сказки пройдет несколько недель, а то и месяцев. (Щелкает переключателем.) Вот и все!
      В самом деле: в то же мгновение возле наших героев появляется старик. Он заметно переменился: сразу видно, что его согнула нешуточная забота.
      Гена: Здравствуйте, дедушка! Ну как? Правду я вам тогда сказал?
      Старик (невесело). Сущую правду, молодой господин! Я уж даже подумал: может, вы тоже очарованный принц?
      Гена: Ну, какой я принц! Но если хотите, могу угадать, что с вами было после того, как вы рыбину отпустили!
      Старик Бьюсь об заклад, не угадаете! Еще и месяца с той поры не прошло, а тут столько всякого случилось - прямо голова кругом идет!
      Гена: Ну, тогда слушайте! Пришли вы домой, рассказали все жене. А она вам и говорит: "Эх, говорит, дурак ты, дурак! Не видишь, что ли, что наш домишко совсем развалился! Попросил бы ты у рыбы-камбалы, чтобы она нам выстроила новый!"
      Старик (он потрясен). Верно! Точно так она мне и сказала! Слово в слово!
      Гена: А потом вашей жене этого показалось мало. Она захотела, чтобы рыба-камбала выстроила ей каменный дом. Верно?
      Старик Да если бы дом, это бы еще куда ни шло! А ей; вишь, замок понадобился!
      Гена: А почему вы так недовольны? Плохо разве жить в замке?
      Старик В замке-то оно, конечно, не плохо. Так ведь не захотела она жить в замке! "Желаю, говорит, чтобы рыба-камбала сделала меня королем!" А потом ей и этого показалось мало: "Хочу, говорит, стать императором!" Только упросил я рыбу-камбалу, чтобы она сделала ее императором, а жена опять за свое, "Хочу, говорит, быть римским папой!"
      Гена: (он вынужден обратиться за помощью к профессору). Архип Архипыч, а что, римский папа разве главнее императора?
      А.А.: Римский папа, Геночка, считался ни больше ни меньше как наместником бога на земле...
      Гена: Ого! Ничего себе! У вашей жены, я вижу, губа не дура! Ну и как, стала она римским папой?
      Старик Да уж, наверно, стала! Рыба-камбала мне это твердо обещала. А еще ни разу не было, чтобы рыба-камбала обещания не сдержала.
      Гена: И куда ж вы теперь идете, дедушка?
      Старик А к ней и иду. К жене своей. (Испуганно оглянувшись.) К римскому папе то есть. Уж и не знаю, что она... то есть он... теперь придумает!.. (Махнув рукой, уходит.)
      А.А.: Ну, Геночка, поспешим и мы. Только вот что! На этот раз я тебя попрошу не вмешиваться в ход событий!
      Пышные палаты римского папы. На троне в золоченой мантии и драгоценной тиаре - старуха, жена рыбака. Перед ней - старик. Архип Архипович и Гена, стараясь остаться незамеченными, ловко смешиваются с толпой придворных.
      Старик Ну, жена, теперь-то ты, надеюсь, довольна! Выше уж никак нельзя подняться. Теперь тебе и желать нечего...
      Старуха (ворчливо). А вот я еще подумаю!
      Старик Да уж тут думай не думай, а выше-некуда! Все теперь в твоей власти.
      Старуха Как же! Все! Не видишь разве? Вон солнце заходит!
      Старик (простодушно). А чего же ему не заходить? Пора уже.
      Старуха То-то и оно, что пора... А я не хочу, чтобы оно заходило! Хочу, чтоб сейчас был день, а не вечер!.. Вот что! Ступай-ка ты к камбале-рыбе и скажи ей, что хочу я стать богом!
      Старик (в ужасе). Жена! Что ты такое говоришь?! Опомнись!
      Старуха (упрямо). Не успокоюсь я до той поры, пока не смогу повелевать и солнцем и луною. Мигом ступай к морю! Хочу стать богом!
      Старик Ох, жена, жена! Этого даже рыба-камбала никак не может сделать! Слыханное ли дело? Королем и папой - это еще куда ни шло, а уж богом... Прошу я тебя, образумься! Останься ты папой. Неужто тебе этого мало?
      Старуха Не смей мне перечить! Я этого терпеть не стану! Говори, пойдешь по доброй воле? А нет, так поведут!
      Старик Ох нет, жена! Не пойду! Боюсь я идти с такой просьбой! Боюсь я камбалы-рыбы!
      Старуха Ее боишься? А меня не боишься? (Дает ему пощечину.)
      Старик Ох! Не бей меня! Бегу, бегу...
      Он семенит к выходу. Старуха, соскочив с трона, нетерпеливо выпроваживает его, злобно колотя кулаками по спине. Профессор и Гена незаметно выходят вслед за стариком.
      Гена: Да, Архип Архипыч, вы опять правы оказались. Теперь я и сам вижу, что это не Пушкин!
      А.А.: А что тебя в этом убедило?
      Гена: Как что? Да ведь у Пушкина никакого римского папы нету!
      А.А.: Да? Ты в этом уверен? А вот послушай-ка: "Воротился старик к старухе, Перед ним монастырь латынский, На стенах латынские монахи Поют латынскую обедню. Перед ним вавилонская башня. На самой на верхней на макушке Сидит его старая старуха..."
      Что, Гена, узнаешь эти стихи?
      Гена: (в некоторой растерянности). Прямо даже не знаю, что сказать... Очень на Пушкина похоже. Только я точно помню, что у Пушкина такого нет...
      А.А.: Нет, говоришь? Ну, слушай дальше: "На старухе сарачинская шапка, На шапке венец латынский, На венце тонкая спица, На спице Строфилус-птица. Поклонился старик старухе, Закричал он голосом громким: - Здравствуй, ты, старая баба, Я чай, твоя душенька довольна? Отвечает глупая старуха: - Врешь ты, пустое городишь, Совсем душенька моя не довольна, Не хочу я быть римскою папой, А хочу быть владычицей морскою..."
      Теперь узнал, чьи это стихи?
      Гена: Узнал, конечно! Самая-то последняя строчка-точно Пушкин! А вот то, что перед ней, - это не Пушкин. Нету у него такого.
      А.А.: Представь себе, Геночка, это тоже Пушкин. Только эти строки в окончательный текст сказки не вошли. Они сохранились лишь в черновой редакции.
      Гена: (радостно). Архип Архипыч! Я все понял! Теперь я точно знаю, где мы с вами находимся!
      А.А.: Ну-ка, ну-ка? Где же?
      Гена: (уверенно). Это, наверно, и есть одна из черновых редакций пушкинской сказки. Я так думаю, что Пушкин сначала свою сказку прозой написал, а уж потом переложил на стихи... Ну что? Угадал я?
      А.А.: Нет, Геночка, не угадал. Но не огорчайся! Предположение твое, в сущности, не так уж далеко от истины... Однако мы с тобой заболтались. Вон как старик обогнал нас с тобой. Как бы не опоздать к развязке...
      Снова берег моря. Но теперь он выглядит куда более пустынным и мрачным. Может быть, потому, что вдали больше не виднеется хижина рыбака. А может быть, потому, что море штормит и небо покрыто тяжелыми свинцовыми тучами. На пустынном берегу-старик. Он зовет рыбу-камбалу, но голос его, заглушаемый ревом волн и воем ветра, еле слышен.
      Старик Человечек Тимпе-Те, Рыба-камбала в воде! Ильзебиль, жена моя, Против воли шлет меня!
      Камбала (в ее голосе уже слышно раздражение). Ну, чего еще она захотела?
      Старик Ох, не гневайся, рыба-камбала! Вымолвить и то страшно! Хочет она стать самим богом!..
      Камбала (грозно). Ступай домой! Твоя жена снова сидит на пороге своей старой избушки. И будет сидеть вечно!
      Раскат грома. На берегу возникает та же ветхая избушка. На пороге ее сидит старуха и прядет свою пряжу.
      Гена: Нет, Архип Архипыч! Вы, наверно, меня опять разыгрываете! Как тогда, с "Недорослем"! Не может быть, чтобы это было простое совпадение! Уж слишком похоже! Наверняка это все-таки Пушкин!
      А.А.: Нет, Геночка, это не Пушкин. Мы с тобой побывали в народной немецкой сказке, записанной братьями Гримм. Пушкин взял ее за основу, когда работал над своей "Сказкой о рыбаке и рыбке".
      Гена: А-а, ну так бы сразу и сказали... Теперь все понятно. Пушкин, значит, просто переложил её стихами...
      А.А.: И все?
      Гена: Почему-все? Он еще много чего изменил...
      А.А.: А что именно?
      Гена: Ну, во-первых, у Пушкина в сказке все русское. У него, например, старуха не королем захотела быть, а царем. Королей ведь в России не было... Наверно, поэтому он и про Римского папу выбросил. Папа же - он там, в Риме...
      А.А.: Молодец, Гена! Ты растешь! Ну, а других различий ты, значит, не заметил?
      Гена: Как это не заметил? Что я, слепой, что ли? В немецкой сказке старуха захотела стать богом, а у Пушкина - владычицей морскою. Только, честно говоря, я тут большой разницы не вижу...
      А.А.: Э-э, нет! Разница не такая уж пустяковая! Вспомни-ка, как там дальше у Пушкина? "Хочу быть владычицей морскою..."
      Гена: (подхватывает). "Чтобы жить мне в окияне-море, Чтоб служила мне рыбка золотая И была б у меня на посылках ".
      А.А.: Вот именно! В этом-то все и дело! Заметь, ведь быть царицей - ничуть не менее крупный пост, чем быть владычицей морскою. В конце концов, не все ли равно: властвовать на суше или на море? Почему же рыбка спокойно согласилась сделать старуху царицей, а сделать ее владычицей морскою отказалась?
      Гена: Потому что не по заслугам.
      А.А.: Ну, положим, царских почестей она тоже не заслужила. Однако рыбка почему-то это стерпела. Нет, тут все дело в том, что старуха посмела посягнуть на свободу самой золотой рыбки. Посмела потребовать, чтобы сама золотая рыбка служила ей и была бы у нее на посылках. Именно за это посягательство на чужую свободу она и наказана так строго! В эту сказку Пушкин вложил свои сокровенные мысли. Те, которые он вкладывал в самые серьезные, самые сложные свои произведения. Тут звучит и тема его "Цыган". Помнишь? "Ты для себя лишь хочешь воли!.." Здесь и его собственная тоска по свободе: "На свете счастья нет, но есть покой и воля..." Для Пушкина нет ценности более великой, чем воля, и нет греха более страшного, чем посягательство на чужую свободу! Об этом и написана его сказка.
      Гена: А немецкая сказка разве не про это?
      А.А.: Нет, в немецкой сказке старуха наказана не за то, что она посягнула на чужую свободу, а за непомерное властолюбие. Ей всего мало. Сперва она хочет быть королем, потом - императором, затем - папой, то есть наместником бога, а там и самим богом. Как говорится, все выше, и выше, и выше... Впрочем, нам с тобой сейчас не так уж важна разница между этими сказками. Гораздо важнее другое! То, что и у Пушкина и у братьев Гримм старуха терпит крах из-за своей нравственной неполноценности. Или, говоря проще, из-за того, что она - скверный человек.
      Гена: А-а, теперь я понимаю, куда вы клоните! А Иван-дурак-хороший человек! И поэтому он побеждает. Верно?
      А.А.: Конечно! А вовсе не потому, что ему "просто повезло".
      Гена: Теперь понятно... Только я вот чего все-таки не понимаю, Архип Архипыч! Ведь то, что старуха - плохой человек, это же очень скоро ясно стало. Так зачем же Пушкину надо было все ее желания исполнять? Наказал бы сразу - и дело с концом!
      А.А.: Видишь ли, Пушкин нарочно дал всем желаниям старухи осуществиться. Он хотел, чтобы злокачественность ее характера тем самым проявилась во всей полноте.
      Гена: А зачем? Ведь сразу же видно, что она - жадина!
      А.А.: Ну, так уж и сразу! Разве такой уж большой грех был пожелать новое корыто вместо разбитого? Нет, ты не прав. Характер старухи раскрывается постепенно, как это и бывает в жизни. Писатель в подобных случаях затем и испытывает своего героя, чтобы все тайное в нем стало явным. Он нарочно дает осуществиться всем затаенным желаниям героя. Слыхал такую пословицу-"Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты!".
      Гена: Конечно, слыхал!
      А.А.: Ну вот. С еще большим основанием можно сказать: "Скажи мне, какие у тебя желания, и я скажу тебе, что ты за человек!" Это очень коварная штука - исполнение желаний. Оно-самое лучшее, самое действенное испытание душевных качеств человека. Именно поэтому писатель, как правило, готов обеспечить своему герою исполнение его желаний любыми средствами...
      Гена: Что значит-любыми? Волшебными, что ли?
      А.А.: в том числе и волшебными. Но не только. Существуют и другие, еще более хитроумные способы.
      Гена: Ну, например, какие?
      А.А.: Изволь, я готов тебе показать. Только для этого нам с тобой придется покинуть территорию Тридевятого царства...
      Да, нет никакого сомнения, что наши герои уже не в сказке. Пустынная улица провинциального английского городка. Моросит унылый осенний дождь. Профессор и Гена подходят к подъезду старинного двухэтажного особняка.
      Гена: Архип Архипыч, давайте войдем сюда и постоим хоть немного в тепле. Я совсем промок.
      А.А.: Боюсь, Геночка, что этот дождь надолго. Нам его не переждать. Впрочем, давай постоим, если хочешь, тут, в вестибюле.
      Гена и профессор входят в подъезд, отряхиваются. Слышен негромкий скрип входной двери.
      Гена: Архип Архипыч! Смотрите, как странно! Дверь открылась и снова закрылась. А никто не вошел!
      А.А.: А по-моему, все-таки кто-то вошел. Я слышу чье-то дыхание и даже как будто шаги...
      Гена: Ой!.. (В ужасе.) Смотрите скорей сюда!
      А.А.: Что с тобой? У тебя такое лицо, как будто ты привидение увидел,
      Гена: Так и есть! Привидение!.. Смотрите, следы! Мокрые отпечатки чьих-то босых ног. А только что их не было... И вот еще... Еще!.. Все новые и новые следы появляются! Архип Архипыч, неужели вы не видите? Кто-то босиком убегает от нас вверх по лестнице!
      А.А.: Тебе, верно, просто померещилось.
      Гена: Ничего не померещилось! И я знаю, кто это! Ведь это же он!
      А.А.: (продолжает делать вид, что ничего не понимает). Кто-он?
      Гена: (торжествующе). Человек-невидимка, вот кто!
      Стремительно распахивается входная дверь, и в подъезд буквально врывается крайне возбужденный человек в сопровождении двух полицейских.
      Человек Простите, господа, вы не заметили? Сюда не входил Невидимка?.. Впрочем, что я говорю... Даже если он тут, вы все равно не могли его видеть... Умоляю вас, не считайте меня, пожалуйста, сумасшедшим! Клянусь вам, я вполне нормален...
      А.А.: Успокойтесь, сударь, мы вовсе не считаем вас ненормальным...
      Человек Благодарю вас! Мое имя - Кемп! Доктор Кемп!.. Да-да, я врач. У меня медицинское образование. Я не из числа легковерных олухов, и, если уж я вам говорю, что человек-невидимка существует, значит, так оно и есть!
      А.А.: в это действительно трудно поверить. Какая чертовщина может сделать человека невидимым?
      Кемп Никакой чертовщины! Он сам мне все объяснил. Это вполне логичный и не такой уж сложный процесс... Он нашел общий закон пигментов и преломлений света... Этот Гриффин, он - гений. Понимаете? Гений! И он дьявольски опасен! Покуда этот человек на свободе, страшная, неслыханная опасность угрожает всему роду человеческому... Его необходимо во что бы то ни стало найти, захватить и уничтожить!..
      Гена: (быстро). Его здесь нет! Мы тут уже давно стоим. У самой двери. Если б он вошел, мы бы обязательно заметили.
      Кемп Да? Вы в этом твердо уверены?
      Гена: Твердо!
      Кемп В таком случае извините, господа! Мы пойдем дальше. Я не успокоюсь, пока мы не обыщем подъезды всех домов! Всех до единого! (Уходит вместе с полицейскими.)
      А.А.: Объясни, Геночка, почему это ты вдруг так стремительно выпроводил отсюда Кемпа? Да еще обманул его так бесстыдно?
      Гена: Разве вы не слышали? Они же хотят его убить!
      А.А.: Но ведь Кемп прав. Этот Гриффин действительно очень опасен.
      Гена: Он не виноват! Они его заставили. (Презрительно.) Этот Кемп-тоже друг называется! Он же его предал!.. Если б хоть кто-нибудь отнесся к нему по-хорошему...
      А.А.: Насколько я понимаю, он все еще там, наверху. Попробуй, может быть, тебе удастся с ним сговориться!
      Гена: И попробую!
      Гена подымается по лестнице. Профессор следует за ним. Гена вглядывается в пустое пространство, стараясь определить, где именно находится человек-невидимка.
      Гена: (радостно). Мистер Гриффин! Я вас вижу! Вы, наверно, недавно поели, у вас пища просвечивает!
      Гриффин А?! Кто? Кто это?!
      Гена: (полузадушенно). Отпустите меня! Не бойтесь! Я за вас! Я хочу вам помочь!
      Гриффин Наконец-то у меня есть сообщник!.. Да, это была ошибка, огромная ошибка, что я взялся за это дело один... Напрасно потрачены силы, время, возможности... Ну ничего! Теперь все пойдет иначе!.. Ты в самом деле готов помогать мне, малыш?
      Гена: А что надо делать? Говорите!
      Гриффин Малыш, мы должны заняться убийством.
      Гена: (не веря своим ушам). Че-ем?
      Гриффин (твердо). Убийством.
      Гена: Каким убийством? Почему?
      Гриффин Не спорь со мной, я все обдумал и взвесил. Для подслушивания в том, что я невидим, мало пользы: меня ведь тоже слышно. Воровать невидимость помогает, но не стоит расходовать такие возможности по мелочам. Невидимость полезнее всего, когда надо прятаться или, наоборот, подкрадываться. Значит, она хороша при убийстве. Мы должны убивать.
      Гена: Кого убивать? За что?
      Гриффин Не бессмысленно убивать, а разумно отнимать жизнь. Мы с тобой установим царство террора.
      Гена: (заикаясь от ужаса). Те... террора?
      Гриффин Для начала мы захватим какой-нибудь город, терроризируем население и подчиним своей воле всех и каждого. Я буду издавать приказы, а ты будешь их распространять, скажем, подсовывая под двери листки бумаги. Кто дерзнет ослушаться меня, тот будет убит!
      Гена: Нет! Нет! Я вам не помощник!
      Гриффин Что-о? И ты тоже хочешь предать меня?! Ну берегись!
      Гена: (отчаянно). Архип Архипы-ыч!. Скоре-ей! Помогите-е!!!
      Конечно, профессор тут же пришел ему на помощь. И вот Архип Архипович и Гена: снова одни, дома у Архипа Архиповича.
      Гена: (он очень возбужден). Ну, еще секунда, и все! Если бы вы не успели включить дистанционное управление, он бы меня наверняка придушил!
      А.А.: А ведь ты, насколько я помню, осуждал Кемпа, который говорил, что этот человек очень опасен.
      Гена: Еще как опасен! Он просто псих, вот что!
      А.А.: Ты прав, он кончил тем, что стал настоящим маньяком. Только ведь он не всегда был таким. Некогда этот Гриффин был талантливым молодым ученым. Ну разве только чуть более честолюбивым, чуть более раздражительным, чем другие. И вдруг он получил реальную возможность возвыситься над другими людьми... Герберт Уэллс нарочно дал своему герою возможность осуществить все свои желания. Он устроил ему нечто вроде испытания...
      Гена: Как Пушкин - старухе?
      А.А.: Молодец, Гена! Совершенно верно! Как Пушкин-старухе в "Сказке о рыбаке и рыбке"... И Гриффин этого испытания не выдержал.
      Гена: Я все-таки не понимаю. Зачем Уэллсу понадобилось, чтобы его герой стал невидимкой? Если человек захочет стать убийцей, он им все равно станет. Для этого пистолета не надо. Можно обойтись простым ножом.
      А.А.: Это верно, если бы шла речь о самом заурядном преступнике. Но Гриффин ведь не такой. До того как он стал невидимым, ему даже и в голову не приходило, что он может кого-нибудь убить.
      Гена: А почему же потом пришло?
      А.А.: Потому, что он увидел, что его изобретение дает ему огромное преимущество над другими людьми. Он получил возможность убивать безнаказанно. Убивать, имея гарантию, что он останется непойманным. И вот эта открывшаяся внезапно возможность и свела его с ума. Вернее, обнаружила всю его человеческую, нравственную неполноценность.
      Гена: Выходит, если бы он не стал невидимкой, он бы, скорее всего, так и прожил свою жизнь самым обыкновенным человеком? И не стал бы преступником?
      А.А.: Да, скорее всего, именно так бы оно и было.
      Гена: Так зачем же тогда Уэллсу понадобилось устраивать ему такое необыкновенное испытание? Ведь в жизни с ним ничего такого все равно не могло бы случиться! Зачем вообще писать о том, чего в жизни не бывает?
      А.А.: Ты даже и сам не представляешь, какой интересный вопрос ты сейчас затронул. Давай сделаем так: следующее путешествие мы целиком посвятим выяснению этой проблемы. А ты пока подумай об этом на досуге и постарайся к следующей нашей встрече найти какое-нибудь свое объяснение. Договорились?
      Гена: Ладно, подумаю.
      Путешествие десятое
      Как Паганель чуть не стал Робинзоном
      Дикие тропические заросли. Сквозь листву вдали виднеется безоглядная ширь океана.
      Гена: Архип Архипыч, куда это нас с вами занесло?
      А.А.: Есть все основания предполагать, что мы с тобой находимся на необитаемом острове.
      Гена: Ур-ра-а!.. А как вы это узнали?
      А.А.: (таинственно). По некоторым признакам.
      Гена: Нет, вы точно скажите: по каким признакам?
      А.А.: Ну, так и быть, открою тебе эту маленькую тайну... Оглянись вокруг! Есть тут где-нибудь поблизости хоть одна консервная банка?
      Гена: (оглядывается). Нету ни одной.
      А.А.: А теперь взгляни на деревья. Может быть, хоть на одном из них ты найдешь какую-нибудь надпись?
      Гена: (обследует деревья). Нет! Никаких надписей тут нету.
      А.А.: Ну вот!.. А если б этот остров был обитаемый, уж наверняка здесь где-нибудь было бы вырезано перочинным ножом "Витя" или "Коля".
      Гена: (он поражен точностью этого замечания). Верно!.. (Вдруг его осеняет.) Архип Архипыч, а у вас есть с собой перочинный ножик?
      А.А.: Есть. А зачем тебе?
      Гена: Давайте вырежем вот на этом дереве: "Архип Архипович и Гена здесь были". И дату поставим...
      А.А.: Ну, Гена, вот этого я от тебя не ожидал! Да зачем же нам с тобой делать такую глупость?
      Гена: А чтоб все знали, что мы - первые! Если кто-нибудь после нас сюда попадет, он сразу увидит, что до него здесь были люди.
      А.А.: Оказывается, Геночка, ты не чужд тщеславия. А я и не знал, что ты мечтаешь о славе первопроходца.
      Гена: (он несколько смущен). Да ну вас, Архип Архипыч! Вы все издеваетесь! А я ведь до этого еще ни разу в жизни не был ни на одном необитаемом острове!
      А.А.: Еще бы! Да их ведь теперь уж и не осталось. В двадцатом веке настоящий необитаемый остров можно найти только здесь, в Стране Литературных Героев.
      Гена: И что же, мы здесь совсем одни? И больше никого нет? Ни одного человека?
      А.А.: Ну, один-то все-таки, я думаю, есть.
      Гена: Робинзон? Да?
      А.А.: От тебя, Геночка, ничего не скроешь. Ты угадал: Робинзон. Мы с тобой на его острове. А вон там, если я не ошибаюсь, виднеется его жилище...
      Гена: Где? Где? Я не вижу!
      А.А.: Да вот он - частокол...
      Гена: Ого, какие бревна толстенные! Прямо не верится, что это все сделал один человек!.. Архип Архипыч, а где же сам Робинзон?
      А.А.: Тес!.. Судя по всему, он только проснулся.
      Голос попугая Робин Крузо! Робин Крузо!
      Робинзон Д-да... Встаю, встаю... Ах ты, моя славная птица! Если бы не ты, мне совсем не с кем было бы перекинуться словом...
      Гена: (тихо). А теперь он с нами сможет поговорить! Верно, Архип Архипыч?
      А.А.: (так же тихо). Боюсь, что нет, Геночка... Нам с тобой нельзя с ним разговаривать.
      Попугай Бедный Робин Крузо! Бедный Робин Крузо!
      Робинзон Ты прав, я бедный Робин Крузо. Иначе меня и не назовешь. Во всем свете не найти человека, который был бы беднее меня. Чего бы только не отдал я сейчас за шестипенсовую пачку семян моркови или репы! За горсточку гороха! За маленькую бутылочку чернил!..
      Гена: (тихо). Архип Архипыч! Чернил у меня нету, но зато есть авторучка. Шариковая. Можно я ее Робинзону подарю?
      А.А.: Нет, Геночка, к сожалению, нельзя.
      Гена: Но почему?
      А.А.: Тес! Он может нас услышать.
      Робинзон А впрочем, что это я сегодня так расчувствовался?.. Солнце уже высоко... Какой же сегодня день? Посмотрим на вчерашнюю зарубку... Так... Сегодня четверг, четырнадцатое декабря... Ну что ж, пора приниматься за работу! (Самодельным долотом начинает долбить огромную деревянную колоду.) Пожалуй, к концу месяца я доделаю свою ступку. Как-никак, я долблю эту колоду уже восемнадцать дней...
      Гена: Восемнадцать дней?! Вот это да-а... И еще почти столько же долбить... Архип Архипыч, давайте ему поможем! (Громко.) Послушаюе! Робинзон Крузо!
      Робинзон Что это с моим попугаем! Как изменился его голос!
      Гена: Это не попугай! Это мы!,
      Робинзон (увидев Архипа Архиповича и Гену). Что я вижу?! Люди!!! На моем острове люди!!! Я спасен! Скорее ведите меня на ваш корабль!
      А.А.: (тихо). Ах, Гена, что ты наделал?
      Гена: А что?
      А.А.: Ведь сейчас ему придется испытать такое разочарование!..
      Робинзон Боже! Какое счастье! Я уже не смел надеяться!.. Но где же ваш корабль? Как я мог не заметить паруса?
      А.А.: Вы не могли его заметить, мистер Крузо... Мы прибыли сюда не на корабле.
      Робинзон А на чем же?
      А.А.: Боюсь, мы не сможем вам это объяснить. Вы все равно не поймете.
      Робинзон Не пойму? Почему?
      А.А.: Потому что это за пределами вашего понимания. Ведь вы - человек семнадцатого века...
      Робинзон За пределами?.. Значит, вы-призраки?
      А.А.: Вроде того...
      Гена: Какие мы призраки! Мы люди! Люди!
      Робинзон А-а, понимаю... Вы мне снитесь...
      А.А.: Пожалуй, вам лучше думать именно так.
      Робинзон Тогда пусть этот сон длится как можно дольше! Я так давно уже не видел человеческих лиц!.. Даже во сне.
      А.А.: Вы извините, но мы вынуждены вас покинуть. К сожалению, мы почти ничем не можем вам помочь. Единственное, что я могу сделать, - это чуть приоткрыть завесу, отделяющую вас от вашего будущего... Вы проживете на этом острове двадцать восемь лет...
      Робинзон (в отчаянии). Двадцать восемь?
      А.А.: Да... Вас ждет много испытаний. Но в конце концов вас обязательно спасут. Вы останетесь живы и вернетесь на родину. Прощайте!.. (Тихо.) Гена, пойдем!
      Гена: Я не хочу!
      А.А.: Поверь мне, это необходимо...
      Профессор и Гена исчезают. Робинзон остается один.
      Робинзон Двадцать восемь лет... Нет, быть того не может... Приснится же такое! Верно, я сильно устал за последние дни, если стал засыпать во время работы. А может быть, это от жары... Ну, да ничего не поделаешь! Где мое долото? Недаром было сказано: "В поте лица будешь ты добывать хлеб свой насущный..." (Снова начинает долбить свою колоду.)
      Попугай Бедный Робин Крузо! Бедный Робин Крузо!
      Архип Архипович и Гена в комнате профессора.
      Гена: Ну как же вы могли? Оставить человека в беде! Это же...
      А.А.: Что делать... Не могли же мы взять его с собой.
      Гена: Это я понимаю. Но ведь можно было ему помочь!... Сделать для него что-нибудь. Вы мне даже авторучку не дали ему оставить! А он жаловался, что у него чернил нет...
      А.А.: Если ты читал эту книгу, ты должен знать, что Робинзон найдет способ изготовить чернила.
      Гена: Ну, часы могли бы ему оставить.
      А.А.: Он сделает себе солнечные часы.
      Гена: Сделать-то сделает, я знаю. Но сколько у него сил на это уйдет, если одну ступку-и ту надо больше месяца долбить!
      А.А.: Ну, а если бы мы с тобой стали ему помогать, Робинзон перестал бы быть Робинзоном! Пропал бы весь смысл великой книги!
      Гена: Да, верно. Весь смысл ведь в том, что он один... (И тут вдруг Гене в голову приходит захватывающая идея.) Архип Архипыч, а вы не хотели бы оказаться на месте Робинзона?
      А.А.: Честно говоря, Геночка, нет.
      Гена: Почему?
      А.А.: Боюсь, я не справился бы с теми тяготами, которые выпали на его долю.
      Гена: Так ведь вы были бы не один, а со мной! И потом, я же не предлагаю вам прожить на острове двадцать восемь лет. Давайте поживем Робинзонами ну хоть немножко, хоть один день! Архип Архипыч, миленький, ну я вас прошу! Ведь это же так интересно!
      А.А.: Один день - это еще куда ни шло.
      Гена: (ликуя). Ура-а! Возвращаемся обратно на остров!
      А.А.: Нет уж, Геночка, если ты хочешь, чтобы мы с тобой стали настоящими Робинзонами, нам надо отправиться на какой-нибудь другой остров.
      Гена: Почему?
      А.А.: Так ведь на этом уже есть один Робинзон. А целых три Робинзона для одного острова-это, пожалуй, многовато.
      И вот Архип Архипович и Гена уже на другом, совсем необитаемом острове. Такие же дикие тропические заросли. И тоже ни малейших следов пребывания человека.
      Гена: Архип Архипыч, значит, этот остров даже еще более необитаемый, чем остров Робинзона?
      А.А.: Ну разумеется! Здесь ведь даже Робинзона и того нет.
      Гена: И на всем острове никого нет, кроме нас с вами?
      А.А.: Ни одной души.
      Гена: (в полном восторге). Потрясающе!
      Но только Гена успел выразить свой восторг. как "необитаемый остров" преподнес нашим героям свой первый сюрприз. Из кустов выглянул какой-то странный предмет и уставился прямо на Гену. Предмет этот при ближайшем рассмотрении оказался подзорной трубой. Вслед за трубой показалась физиономия ее владельца. Один его глаз прищурен, другой упирается в окуляр подзорной трубы. На незнакомце - тропический пробковый шлем. За плечами его болтается сачок для ловли бабочек. Поглядев на наших героев в подзорную трубу, незнакомец отводит ее в сторону и некоторое время созерцает профессора и Гену невооруженным глазом.