Пропавшая буква

— Не плачь, — ласково сказал Ёжик, — не плачь, пожалуйста. Ой, какая ты худая!.. Ну, ничего! Теперь ты не одна. Мы с тобой — Саа, Алеа и я! А мы думали, что ты совсем пропала. Ведь уже два дня, как мы тебя ищем…

— А я в плену…

— В плену?!

— Да. И вы тоже в плену. Разве вы не знаете, где вы?

— Не-ет, — неуверенно сказал Ёжик.

— Так знайте: вы в Стране буквоедов! Отсюда никто не возвращается.

— В Стране буквоедов, — повторил Ёжик.

— Каких еще буквоедов! — отмахнулся Саша. — Да перестань ты хныкать! Вытри нос и расскажи по порядку, что с тобой случилось.

— Это все Кривпоч, — сказала буква Ш. — Он обманул меня, обещал, что я здесь быстро поправлюсь. И я… Я ему поверила… и убежала из Буквограда… Я бы, наверное, умерла от жажды, если бы не сделала люка…

Глава восьмая,

о тайне загадочной надписи и о том, что получается, если буква становится больной

— Люка? — спросил Саша. — Какого люка?

— Поклянитесь, что никому не скажете, — сказала буква Ш.

— Клянемся, — ответили Саша, Алеша и Ёжик.

— Тогда идите за мной. Ох!..

— Что с тобой?

— Я совсем больная. У меня дрожат ноги…

Буква Ш взяла у Саши фонарь и, с трудом передвигаясь, пошла в глубину пещеры. У противоположной стены она остановилась. Здесь пол пещеры был покрыт полусгнившими ветками деревьев. Буква Ш подняла несколько веток, и ребята увидели черное отверстие шириной в полметра. Из отверстия доносилось урчание воды.

— Вот, — сказала буква Ш. — Я копала его целый день.

— А как ты узнала, что здесь есть вода? — спросил Ёжик.

— Я услыхала, как она плещется. И тогда взяла толстую палку и начала копать землю. И сделала дырку. Сначала она была маленькая, но я все время увеличивала ее, пока она не стала такой.

— Здорово! — сказал Саша.

— Через этот люк я даже послала письмо, — с гордостью продолжала буква Ш.

— Какое письмо? — насторожился Саша.

— Тайное. Если бы оно попало в руки буквоедов, они все равно бы ничего в нем не поняли. Потому что, — буква Ш понизила голос, — потому что письмо было написано цифрами!

— Цифрами?! — закричал Ёжик. — На дереве?

— Тихо! — сказал Саша. — Вот твое письмо.

И он протянул букве Ш листок бумаги, на котором были записаны цифры.

Пораженная буква Ш посмотрела на первую строчку — 19 17 6 26 — и воскликнула:

— Это оно! Мое письмо!.. Как оно к вам попало?

— Мы выловили его в реке, — ответил Ёжик.

— Я выжигала цифры увеличительным стеклом, пока в люк светило солнце. Но оно заглядывало сюда редко, и поэтому работа продвигалась очень медленно. Я даже подписываться не стала, чтобы не тратить время. А когда закончила, столкнула дерево в воду. Знаете, как было трудно? Теперь я все понимаю: вы прочли письмо и явились ко мне на помощь!..

— Не кричи, — сказал Саша и показал наверх.

— Ну и пусть! — крикнула буква Ш. — Теперь-то они уж ничего мне не сделают! Правда, Ёжик?

Но Ёжик ничего не ответил. Саша и Алеша тоже молчали, опустив головы.

Наконец Саша сказал:

— Мы не прочли твое письмо. Не сумели.

— Как?! — поразилась буква Ш. — Вы не прочли письмо? Но ведь это так просто! — в ее голосе послышались слезы. — Эх, да что говорить!.. Если бы вы прочли письмо, то вернулись бы в Буквоград и взяли с собой на подмогу целый Алфавит!..

— Не горюй, — сказал Алеша. — Еще не все потеряно. Дерево с твоим письмом осталось на плоту. А плот каждый заметит. Но и мы здесь не будем сидеть просто так.

— Правильно! — подхватил Саша. — Мы сами, как разведчики в тылу врага! Мы еще не такое придумаем!..

— Только держись! — крикнул Ёжик.

— А пока расскажи, что было в письме? — попросил Алеша.

— Это очень просто, — буква Ш шмыгнула носом. — Каждая цифра обозначает номер буквы в алфавитном порядке.

— Мы так и думали!

— Но у нас ничего не получилось, — прибавил Саша. — И потом ты там написала ненужную цифру.

— Какую? Там ненужных цифр не было.

— Нет, была, — сказал Саша. — Тридцать третья — вот какая!

— Какая же она ненужная? — обиделась буква Ш. — Это буква Я!

— Вот и неправильно! Буква Я тридцать вторая!

— Нет, тридцать третья! Смотрите!

Она взяла свое письмо и под каждой цифрой написала букву. Только под одной цифрой она, как ни старалась, ничего написать не могла.

— Что, не получается? — ехидно спросил Саша. — Вот тебе и тридцать три!

— Да, не тридцать три, — растерянно сказала буква Ш. — Ой, что со мной? Не могу написать… Не могу написать сама себя! Ой, и выговорить не могу!.. Наверное, я начинаю неметь! — И она заплакала.

И в этот же миг Саша вздрогнул от страшной догадки.

— Ты извини нас, пожалуйста, — глухо сказал он. — Это мы с Алеой во всем виноваты…

— Вы? — всхлипнула пораженная буква.

— Ага, мы… Мы не хотели тебя писать, и вот что получилось…

— И поэтому мы не разгадали твое письмо. Мы тебя не считали и неправильно подставляли буквы к цифрам.

— Так, значит, это из-за вас я попала в плен, — грустно сказала буква Ш, — какие вы нехоро… нехоро…

— Извини, пожалуйста, — сказал Саша.

— Мы болье не будем, — прибавил Алеша.

— Мы тебя спасем, — заключил Ёжик.

— Правда? — буква Ш слабо улыбнулась. — Тогда смотрите. Видите?

19 17 6 26

С П Е Ш

10 20 6 15

И Т Е Н

1 17 16 14

А П О М

16 27 30 33

О Щ Ь Я

3 17 13 6

В П Л Е

15 21 21 2

Н У У Б

21 12 3 16

У К В О

6 5 16 3

Е Д О В

— СПЕШИТЕ НА ПОМОЩЬ. Я В ПЛЕНУ У БУКВОЕДОВ.

Саша и Алеша молчали. Они думали о том, что одна буква, всего одна буква вышла из строя — и вот что получилось. Если бы они прочитали письмо там, на реке! Они стали бы действовать совсем по-другому и наверняка бы спасли букву Ш! А теперь…

— Эх, была бы у нас апка-невидимка! — мечтательно сказал Ёжик.

— Да, такая апка нам бы пригодилась, — Саша почесал затылок. — А что же нам теперь делать?

— По-моему, надо поесть и ложиться спать, — сказал Алеша. — А утром подумаем.

И ребята сразу почувствовали, как они устали. Саша закрыл люк ветками, и все вернулись на прежнее место.

Ёжик развязал рюкзак и достал свои запасы: четыре печенья и три баранки. Буква Ш увидела еду, и глаза ее заблестели.

— Можно? — спросила она и взяла баранку.

— Мне что-то есть не хочется, — вдруг сказал Алеша. — Я лягу спать.

Саша удивленно посмотрел на брата.

— Неужели?! Ты же сам говорил…

— Мало ли что я говорил. А теперь расхотелось.

— И мне тоже расхотелось, — проговорил Ёжик.

— Ну, тогда и мне, — сказал Саша. И, обращаясь к букве Ш, прибавил: — Давай, давай, питайся! А мы пока поспим. В случае чего разбуди.

…Саша и Алеша долго не могли уснуть. Они вспомнили слова буквы Ш о том, что отсюда не возвращаются, и им по-настоящему стало страшно. Если бы они прочитали письмо, все было бы иначе! Всего одна буква, одна-единственная буква!

Глава девятая,

о том, что такое Пара Граф

Если бы кто-нибудь заглянул на следующее утро в пещеру, он увидел бы несколько необычную картину: три пленника — Ёжик, Алеша и Саша — делали зарядку.

Дома у мамы и папы Саша и Алеша относились к утренней зарядке без особого интереса. Правда, каждый раз, когда папа заводил о ней речь, Саша и Алеша давали торжественное обещание, что с 1-го числа (марта, апреля, мая, июня и так далее) обязательно начнут ее делать. Последний раз они дали такое обещание в августе.

— Первого сентября мы пойдем в школу, — сказали Саша с Алешей. — И обязательно-обязательно начнем делать утреннюю гимнастику! Мы будем делать ее по радио. Теперь уже точно!..

Каждое утро ровно в 7 часов 20 минут из приемника раздавался голос: “Внимание! Начинаем урок утренней гимнастики!” — и каждое утро в эту самую минуту Саша и Алеша поворачивались на другой бок и еще глубже забирались под одеяла. Можно было подумать, что по радио говорили: “Внимание! Повернитесь на другой бок! Натяните на голову одеяло! Продолжайте спать!”

И поэтому, честно говоря, будь мальчики одни, им бы в голову не пришло заниматься физкультурой в пещере. Но зато Ёжик привык делать зарядку ежедневно. И вот под его руководством Саша и Алеша прыгали, приседали, сгибались и разгибались…

Неожиданно сверху раздался скрипучий голос:

— Доброе утро, дорогие гости!.. Как изволили отдыхать?

Ребята замерли. В неровном свете коптилки виднелась голова Пара Графа. Его вытянутые, как у крота, нос и подбородок казались еще длиннее, чем накануне.

— Издевается! — прошептал Саша.

— Милости просим подняться к нам, — продолжал Пара Граф.

И перед ребятами повис конец веревочной лестницы.

— Не надо, — зашептал Ёжик. — От этого Пара Графа всего можно ждать!

— А что нам его бояться? — ответил Саша. — Зато мы произведем разведку.

— Правильно, — поддержал брата Алеша. — Может, нам дадут поесть?

— Как же, жди, — ответил Саша и ухватился за конец лестницы.

— Я не могу подняться, — простонала буква Ш.

— Оставайся здесь, — сказал Саша. — Мы скоро вернемся.

— Не бросайте меня, — заплакала буква Ш, — я боюсь…

— Не бросим, — сказал Саша. — Честное слово, не бросим! — Он сделал знак Алеше и Ёжику: — Полезли!

— Милости просим, — повторил Пара Граф, когда пленники поднялись по лестнице. — Милости просим. Ну-с, как вам спалось? Вид у вас не блестящий. Впрочем, сами виноваты. Я не злодей. Только завистники считают буквоедов злодеями, а меня отжившим Пара Графом. Но разве я хотел кого-нибудь из вас съесть? Скажи, Ёжик, я тебя ел?

— Н-нет, — неуверенно ответил Ёжик.

— Вот видите! Я хочу сделать из тебя благовоспитанную букву, даже заглавную. Мне так нужны буквы! Но ты намерен отказаться от своего счастья. Почему? Не понимаю.

— Почему? — машинально спросил Ёжик.

— Ага! Тебе тоже непонятно. А ведь стать благовоспитанной буквой весьма несложно. Для этого нужно знать свое дело, и ничего более. Н-и-ч-е-г-о! Все остальное — вред и бред! Буква есть буква, и ничего другого от нее не требуется. Таков порядок.

— А если я люблю петь? — спросил Ёжик.

— Любовь — это слово. В нем имеются следующие буквы: Л, Ю, Б, О, В и Мягкий Знак. И все. Я ничего другого в этом слове не нахожу.

— Неправда! — сказал Саша. — Любовь… это… это…

— Это значит — любовь! — уточнил Алеша.

— Я, например, люблю кататься на велосипеде и играть в хоккей с айбой! — сказал Ёжик.

— А я люблю собирать марки и еще ловить рыбу, и еще…

— “Неправда” — слово из восьми букв, “марки” — из пяти, “рыба” — из четырех. И только. Это говорю я вам, Пара Граф!

— А что такое “Пара Граф”? — спросил Саша. — Всего восемь букв: П, А, Р, А, Г, Р, А, Ф. И только. В запятой и то семь букв! Что, съели!

И тут Пара Граф заморгал своими глазками, потом сердито закашлялся и заскрипел:

— Вред и бред! Вы грубые и невоспитанные личности! Идемте со мной, я вам покажу образцы поведения.

Он подошел к стене, притронулся к ней, и открылась дверь в коридор.

Саша толкнул Алешу в бок.

— Надо запомнить это место, — шепнул он.

Глава десятая,

в которой рассказывается о дисциплинированных детях Отсихе и Досихе

Очутившись в коридоре, Пара Граф немедленно закрыл нос и рот шерстяным платком.

— Как здесь свежо! — бормотал он. — Ах, как свежо!.. Этот воздух когда-нибудь меня погубит…

Но вот Пара Граф остановился, опять дотронулся до стены, и в ней открылась узкая дверь.

— Милости просим, — произнес он.

В большом полутемном зале два мальчика сосредоточенно прыгали, уставившись в потолок.

— Вот они, — сказал Пара Граф. — Это мои племянники. Их зовут Отсих и Досих. Смотрите и учитесь.

— А почему они прыгают только на левой ноге? — спросил Ёжик.

— Отсих и Досих — очень дисциплинированные дети. Сегодня они начали изучать прыжки. Пять дней они будут прыгать на левой ноге, потом пять дней — на правой, потом еще пять дней — на двух ногах вместе.

— А почему они молчат?

— Разговоры во время прыжков отвлекают. Во время прыжков они должны думать только о своих ногах. Таков порядок.

И действительно, у Отсиха и Досиха были такие печальные лица, как будто они не прыгали, а ели манную кашу.

— А вообще-то они умеют смеяться? — опять спросил Ёжик.

— А как же! Если они смотрят кинокомедию, то обязательно смеются в течение всего сеанса.

— А если не хочется? — спросил Саша.

— Вред и бред! — строго сказал Пара Граф. — Раз написано, что это комедия, значит, это комедия. Поэтому следует смеяться. И никакие отговорки не помогут. Таков порядок. Но лично я принципиально против смеха. От смеха у меня начинает болеть голова, и мне приходится принимать три таблетки пирамидона. Посему мои племянники смотрят комедии раз в год, и то для общего развития.

В это время Отсих и Досих перестали прыгать, сели на трехногие табуретки и стали считать вслух.

— Сейчас у них двухминутный перерыв, — пояснил Пара Граф. — Они досчитают до ста двадцати и вновь приступят к прыжкам. Впрочем, сегодня в виде исключения я продлю перерыв до десяти минут.

И Пара Граф подошел к племянникам.

Но Отсих и Досих смотрели в потолок и продолжали считать.

— Девяносто два! — говорил Отсих.

— Девяносто три, — говорил Досих.

— Девяносто четыре, — говорил Отсих.

— Девяносто пять, — говорил Досих.

— Остановитесь, милые дети, — сказал Пара Граф. — К вам пришли гости.

Но Отсих и Досих продолжали считать, как будто и не слышали голоса своего дяди.

— Не очень-то они дисциплинированные, — хмыкнул Саша.

— Вред и бред! — покосился на него Пара Граф. — Отсих и Досих — самые дисциплинированные дети!

— Тогда почему же они не останавливаются?

— Потому что не имеют моего письменного указания о прекращении счета. Таков порядок.

Он извлек из кармана железную трубку с чернилами, лист бумаги и что-то на нем нацарапал. Потом он расстегнул воротник своей куртки и достал из-за пазухи медную коробку, которая висела у него на шее на цепочке. Ключом он открыл коробку, вынул из нее печать и приложил ее к бумаге. Проделав все это, Пара Граф спрятал печать в коробку, запер ее на ключ, затем спрятал ключ и коробку за пазуху, застегнулся на все пуговицы и протянул бумагу Отсиху и Досиху, которые к этому времени опять прыгали на левой ноге. Прыгая, Отсих и Досих прочитали бумагу и наконец остановились.

— Вот видите, они прекратили прыжки, — с достоинством изрек Пара Граф.

Отсих и Досих расписались на бумаге и вложили ее в большую серую папку.

Отсих остался стоять, а Досих сел на трехногую табуретку и начал считать.

— Зачем он считает? — спросил Саша у Отсиха. — Пускай идет к нам.

— А как мы узнаем, когда кончится перерыв? — ответил Отсих.

— Видите, какие они дисциплинированные! — гордо проскрипел Пара Граф. — Ну, беседуйте, я не буду вас отвлекать.

— У тебя марки есть? — спросил Саша.

— Марки? — удивился Отсих. — А что это?

— Видали! — засмеялся Саша. — Он не знает, что такое марки!

— Брось ты свои марки! — сказал Алеша. — Давайте сыграем в футбол. Будем бить по воротам!

— В какой футбол? — еще больше удивился Отсих. — Мы этого не проходили…

Тут уж засмеялись все.

— Почему вы смеетесь? — недоуменно спросил Отсих.

— Отсихочек и Досихочек знают только то, что им задают, — вмешался Пара Граф. — Марок и футбола в программе нет. А раз их нет, значит, они — вред и бред! Они отвлекают от учебы. Вот так случилось с вами, Саа и Алеа!

— Неправда! — сказал Саша. — Просто мы сами…

— Ах, просто вы сами? — насмешливо перебил Пара Граф. — Может быть, вы сами останетесь на второй год? А?

Саша хотел сказать, что на второй год они никогда не останутся, но тут Отсих подбежал к Досиху и стал считать вместо него, а Досих подошел к ребятам.

— А какие бывают марки? — робко спросил он.

— Разных стран, — сказал Саша.

— Разных стран, — мечтательно повторил Досих.

— Нам пора, — неожиданно заявил Пара Граф. — Через полчаса у детей начнется урок крючкотворства. Я весьма рад, что вы с пользой провели время.

И он направился к выходу.

В это время к Пара Графу приблизился Досих. В руке он держал конверт.

— Позвольте вручить заявление, — сказал он, извлекая из конверта лист бумаги, — о выдаче к обеду в течение следующего месяца клюквенного киселя.

Пара Граф внимательно просмотрел заявление и даже понюхал.

— Подписи, печати…— забормотал он. — Подписи заверяющие… печати удостоверяющие… так… все в порядке… Заявление будет рассмотрено, и вы своевременно получите ответ. Примерно через две недели. Но думаю, что ответ будет отрицательным.

— Отрицательным, — как эхо, повторил Досих.

— Отрицательным? — спросил Отсих и перестал считать. — Но почему?

— Вопросы?! — прошипел Пара Граф и его глазки злобно блеснули. — Впрочем, объясню. Во-первых, Досих, считая вслух, слуал посторонние разговоры. Иначе он не спросил бы о марках. Во-вторых, Отсих прекратил считать и тем самым потерял представление о времени. Понятно? А теперь продолжайте заниматься.

— Я тоже хочу марки, — неожиданно сказал Досих и побледнел от волнения.

— И я, — прошептал Отсих.

На мгновенье Пара Граф онемел.

— Что?! Вы “хотите”?! Без моего указания?! Вот кого я воспитал! Стоило появиться двум второгодникам…

— Мы не второгодники! — воскликнул Саша.

— Молчать!! Стоило появиться двум крайне невоспитанным субъектам, которые буквально не дают сказать слова благовоспитанным людям, как вы сбиваетесь с того благородного пути, на который я вас направил! Запомните: марки собирают бездельники! В футбол играют глупцы и лентяи! Молчать! Не возражать! Понятно?!

— Понятно, — в страхе сказал Отсих.

— А тебе понятно? — Пара Граф засверлил своими глазками Досиха.

Досих молчал.

— Понятно или не понятно?!

Досих втянул голову в плечи и молчал.

— Ах, так! Ты перестал меня понимать! Меня, своего единственного дядю Пара Графа! Сейчас я помогу тебе!

В руках Пара Графа оказалась длинная деревянная линейка, и в то же мгновенье он ударил ею Досиха по голове.

Досих охнул и закрыл голову руками.

— Вы не имеете права драться! — хмуро сказал Алеша.

— Я не намерен драться, мой милый, я намерен бить моего негодного племянника! Двадцать ударов будет подходящей порцией. Один был, осталось девятнадцать.

Пара Граф снова поднял линейку, но тут Саша подпрыгнул и выхватил линейку из его рук. Пара Граф так и застыл с поднятой рукой.

— Ты!.. Ты!.. Меня!.. Пара Графа!!! Меня! Ты!.. Вон отсюда!.. А с вами, дорогие племянники, я побеседую позже! Сейчас же извольте продолжать прыжки!..

Отсих и Досих снова начали прыгать на левой ноге, не отрывая глаз от двери, которая закрылась за Пара Графом, Сашей и Алешей. Потом Досих стал прыгать все медленней и медленней и, наконец, остановился.

— Почему ты остановился? — спросил Отсих, пыхтя от напряжения.

— Потому что не хочу, — заявил Досих.

— Как это “не хочу”? — поразился Отсих.

— Очень просто — не хочу, и все! Да перестань ты прыгать!

— Но еще не наступил перерыв, — возразил Отсих.

— Сейчас я тебе его устрою, — пообещал Досих и подставил Отсиху ножку.

— Ой! — вскрикнул Отсих и упал. — Я сообщу дяде Пара Графу о твоем поведении… Сообщу…

— Сообщай, — бесстрашно сказал Досих. — Я все равно буду собирать марки и играть в этот… в футбол!

— Марки и футбол — вред и бред, — захныкал Отсих.

— Это ты — вред и бред. Только и способен, что хныкать и кланяться. Кланяться и хныкать.

— Ну и ладно, — сказал Отсих, — сам-то еще в футбол играть не научился.

— Научусь! Я буду изо всех сил бить по воротам, и они откроются.

— А чем надо бить? — неуверенно спросил Отсих.

— Наверное, какой-нибудь палкой или молотком. Саа и Алеа нам покажут.

— Саа и Алеа? Так ведь они у нас в плену.

— А почему? — спросил Досих.

— Не знаю, — признался Отсих.

— Они хотели спасти одну букву и сами попали в плен. Но мы им поможем.

— Кто — мы?

— Ты и я.

— Ты ничего не говорил, я ничего не знаю, — сказал Отсих. — И, пожалуйста, не отвлекай и меня от прыжков.

Отсих поджал правую ногу и приготовился прыгать на левой. Но тут Досих сказал:

— Между прочим, сидеть на стуле с тремя ножками неудобно.

С этими словами Досих достал спрятанную четвертую ножку, прикрепил ее к стулу и сел.

— Вот так куда удобнее! — проговорил он.

— Что? — прошептал Отсих и в изумлении опустился на пол.

Глава одиннадцатая,

в которой рассказывается об одном условии Пара Графа

Когда Саша и Алеша вернулись в комнату Пара Графа, они заметили, что там кто-то есть.

— Привет, приятели! — раздался знакомый голос. — Узнаете?

Это был Кривпоч. Он сидел на полу, а рядом с ним на носилках лежала принцесса Лень.

От удивления никто из пленников не мог произнести ни слова.

— Как счастливы эти бедные дети, — томным голосом сказала принцесса. — От радости они не находят слов.

— Еще бы! — заявил Кривпоч. — Всегда приятно встретить старого друга!

— Это вы-то друг? — спросил Ёжик дрожащим голосом.

— А, Ёжик! — ничуть не смущаясь, воскликнул Кривпоч. — И ты здесь? Как ты меня огорчил!.. Ты мог стать заглавной буквой и не пожелал! И твоя приятельница, которая там, внизу, тоже не желает. Ай-ай-ай!..

— Здесь такой воздух, — продолжал Кривпоч, — что стоит вдохнуть его несколько раз и… Но вы неисправимы! Вы отравлены воздухом улицы Разума!

— Ужасный воздух! — сказал Пара Граф. — Он чувствуется даже здесь. Даже здесь становится трудно дыать!..

— Да, да, бедный Ёжик, — произнесла принцесса, — ты отравлен! И вы тоже отравлены!.. Это ужасно!.. Ах, как я устала, как устала! — и она в изнеможении откинулась на подушку.

— Впрочем, я благороден! — сказал Кривпоч. — И поэтому я обратился к моему другу Пара Графу с просьбой, чтобы вас отпустили домой.

— Да, да, подтверждаю, что такая просьба была мною получена. И я был готов вас отпустить. Но теперь я категорически возражаю!

— Но почему, мой друг? — удивился Кривпоч.

— Почему? — переспросил Пара Граф. Он наклонился к Кривпочу и, поблескивая маленькими злыми глазками, что-то зашептал ему на ухо.

— Да, — сказал Кривпоч, — набрасываться на взрослых — это ужасно.

— А бить маленьких? — спросил Саша.

— Тоже не следует, — примирительно сказал Кривпоч. — Я думаю, что вам надо помириться. Тем более что скоро вы вернетесь домой. Не так ли, друг мой, Пара Граф?

— Гм… Что ж… Пожалуй. Но при одном маленьком условии.

— Каком условии? — быстро спросил Ёжик.

— Условие очень простое. За то короткое время, что вы находитесь здесь, я, несмотря ни на что, привязался к вам. Очень привязался. А сегодня я убедился, что и мои дорогие дети Отсих и Досих тоже полюбили вас всем сердцем. Поэтому обещайте мне, что придете сюда еще раз и приведете с собой всех своих друзей из Буквограда. Мы устроим прощальный пир. А чтобы мне не было грустно без вас и чтобы вы не забыли меня, известная вам буква побудет здесь. Разумеется, недолго, только до того момента, пока не придут все остальные. Таков порядок.

— Вы и так не имеете права нас здесь держать! — крикнул Саша. — Нет такого порядка.

— Да вас никто и не держит, — сказал Кривпоч. — К вам просто обращаются с просьбой. Если хотите, я дам вам свое обещание.

— Нет у вас обещания, — сказал Ёжик, — оно в больнице.

— Ничего, найду другое.

— Хи-хи-хи, — заскрипел Пара Граф. — Какая милая утка!.. Как вы считаете, высокочтимая принцесса?

В ответ раздался храп. Утомленная разговором, принцесса Лень уснула.

— Мы подумаем, — сказал Ёжик, которому очень уж хотелось снова оказаться в Буквограде.

— Нечего нам думать! — оборвал Ёжика Саша. — Вы хотите оставить заложника и заманить все буквы в плен!

— Вред и бред! — сказал Пара Граф. — В какой плен? В конце концов, это даже интересно — провести ночь в подземелье. Будет что рассказать своим кольным приятелям. Впрочем, если ты намерен сидеть еще — сиди на здоровье! Надеюсь, что твои товарищи окажутся умнее тебя и уже сегодня будут обедать в Буквограде.

— Не окажутся! — ответил Алеша, глотая слюну.

— Милые ребята, — ласково заговорил Кривпоч, — я желаю вам добра. Разве плохо было бы сейчас заняться марками? Или сыграть в футбол?.. И все это зависит только от вас! Кстати, Ёжик, где ты оставил свой велосипед?

Последний вопрос Кривпоч задал небрежным тоном, словно его совсем это не интересовало, но глаза его так заблестели, что стало ясно — вопрос задан неспроста.

Ёжик почувствовал, что надо быть осторожным, и сказал первое, что пришло ему в голову:

— А я не помню… Кажется, он утонул в реке.

Это было настолько неправдоподобно, что Саша и Алеша дружно рассмеялись.

— Ну, ладно же! — сквозь зубы процедил Кривпоч. — Я вижу — вы сговорились!

— Боюсь, что вам придется пожалеть о своем поведении, — проскрипел Пара Граф. — Впрочем, если вы одумаетесь, вы сможете исправить свое положение. Веревочная лестница останется висеть. Даю на размыление ровно три дня. Через три дня лестница будет поднята, а вы — хи-хи-хи — забыты.

Пара Граф отвратительно захихикал, сделал ногой какое-то движение, и Саша, Алеша и Ёжик полетели в подземелье.

Глава двенадцатая,

из которой становится ясно, отчего выздоровела буква Ш

— А может быть, согласиться? — неуверенно сказал Ёжик. — Ведь мы приведем сюда помощь.

— Пока приведем, буквоеды убьют ее, — ответил Саша и показал на спящую букву Ш.

Но буква Ш не спала.

— Не бросайте меня, — заплакала она. — Без вас я умру.

— Не плачь, — сказал Саша. — Мы никуда не уйдем. С буквоедами надо бороться здесь!

— А что, если все время смеяться? — спросил Ёжик и всхлипнул. — Ведь Пара Граф сказал, что от смеха у него болит голова.

— Придумал! — воскликнул Саша. — Пара Граф не выносит свежего воздуха! Он сам говорил, что когда-нибудь свежий воздух погубит его.

— Верно! — подхватил Ёжик. — Недаром там задохнуться можно!

— Это потому, что воздух ядовитый, — сказал Саша. — Кто им долго дыит, становится таким, как Отсих и Досих.

— Эх, — мечтательно проговорил Ёжик. — Вот если бы…

— Тсс! — Саша приложил палец к губам. — Мы увеличим люк, и в подземелье войдет сразу много свежего воздуха! А отсюда он проникнет в комнату Пара Графа!

— Угу! — подтвердил Алеша. — И потом еще нам надо написать письма. Одно не дойдет — дойдет другое!

— А я предлагаю, — заявил Ёжик, — написать протест Пара Графу и всем буквоедам, потому что они не имеют никакого права держать нас в плену!

— Протест — это здорово! — согласился Саша. — Пусть тогда двое начнут писать, а один копает.

Все захотели копать, поэтому Саша сказал:

— Ладно, писать мы будем с Алеой.

— Давай, — без всякой охоты отозвался Алеша.

Так как Ёжик, начав расширять люк, загородил собой солнечный свет, выжигать буквы с помощью увеличительного стекла стало невозможно. Решили, что Саша вырежет письмо на дереве перочинным ножом, а Алеша напишет на бумаге протест Пара Графу.

Саша выбрал толстый сук, очистил его от веток и медленно кончиком ножа стал вырезать цифры:

3 19 6 14 3 19 6 14 3 19 6 14

что означало:

В С Е М В С Е М В С Е М

Саша даже вспотел от напряжения.

— Послуай, — сказал он Алеше. — Пока там будут разбирать цифры, пройдет много времени. Может, сразу вырезать буквы, а? Все равно Пара Граф письма не увидит — ведь он не выходит на свежий воздух.

— По-моему, можно.

Нелегкая это работа — вырезать буквы на дереве! Вот когда вспомнил Саша палочки и кружочки, которые еще совсем недавно он так не любил! Эх, дали бы ему сейчас письменный стол, тетрадку с линейками и хорошую ручку!.. Но в подземелье ничего этого не было. Были только дерево и ножик. И Саша продолжал терпеливо работать:

МЫ В ПЛЕНУ У БУКВОЕДОВ ОНИ БОЯТСЯ СВЕЖЕГО ВОЗДУХА НА ПОМОЩЬ СПЕ…

— Ой, что это? — застонала буква Ш. — Мне показалось, что до меня кто-то дотронулся!..

Саша хотел написать слово “спешите”, но буква Ш никак не выходила. Она получалась такой кривой, что совсем не была похожа на себя. Ее можно было принять за букву Т, за букву И и даже за букву Ю… Саша несколько раз состругивал ножом это место и начинал вырезать букву Ш сначала.

Со лба у него катился пот, рубашка давно прилипла к спине, но письмо надо было закончить и как можно скорее.

Наконец, после долгих усилий, буква Ш получилась. Правда, кривая, некрасивая, но все-таки это была она!

— ЗДЕСЬ, — продолжал вырезать Саша, — БУКВА…

— Ой! — опять застонала буква Ш.

— …Ш, — закончил Саша и начал вырезать имена своих друзей. — ЕЖИК, АЛЕ…

И опять буква Ш! И опять Саша несколько раз состругивал одно и то же место, пока буква не получилась.

А когда он стал вырезать свое имя, буква Ш получилась чуть-чуть лучше и чуть-чуть быстрее.

— Ах! — вскрикнула буква Ш. — Какой свежий воздух!..

Пока Саша трудился над своим письмом, Алеша писал протест Пара Графу. Как пишут протесты, он не знал, ему даже писем никогда не приходилось писать. А тут еще, как назло, все время попадается буква Ш! Из-за нее пришлось пятнадцать раз переписывать одно и то же слово, и все равно ничего не получалось!

Алеша не на шутку рассердился, взял чистый листок бумаги и пятьдесят раз написал: Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш Ш…

— Что со мной? — громко сказала буква Ш. — Мне как будто стало легче!..