"И-хха! – выдохнул где-то лейтенант Тадж. – Кажется, наши девочки получат-таки от своих парней в подарок сапожки из крокодиловой кожи! Сканер-оператор?"
      "Биоактивность еще есть, но я не пойму где – эти механизмы впереди сводят приборы с ума!"
      "Ищите! – распорядился командир десантников. – Ищите королеву! Она должна быть где-то здесь!"
      – Пи-Ри, рра ир аа-гкх! – пролетел над пещерой странно усиленный эхом голос какого-то раана. – Имперцы, положите оружие!
      Еще один враг поднялся навстречу Черным Шлемам из-за странной платформы в конце пещеры. Эвинд и двое десантников оказались ближе всего к нему. Вернее, к ней.
      Эвинд-истребитель уничтожил немало раан за свою военную карьеру, но до сих пор представлял внешность своих противников только по фильмам, которые показывали во время его учебы. Несколько убитых посреди пещеры самцов почти полностью соответствовали тем учебным кадрам – крепкие мускулистые фигуры, роговые маски, иссеченные ритуальными узорами… Но Шад никогда в жизни не думал, что женщина-раан может быть так прекрасна.
      Выпрямившись, вытянувшись всем своим тоненьким гибким телом и чуть покачиваясь из стороны в сторону, раанская королева что-то напевала негромким мелодичным голоском, и то же странное эхо разносило это пение по всей пещере, гипнотизируя, заглушая все чувства, кроме одного – необузданного желания. Эвинд понял, что раанка – воплощение его самой сокровенной мечты о женщине.
      Роговые щитки на теле королевы были серебристо-голубоватыми и напоминали облегающий костюм от самого дорогого модельера, чешуя на лице была изящной, как изысканный макияж. Огромные черные глаза, продолговатые и немигающие, светились изнутри каким-то завораживающим огнем. Ни почти отсутствующий, как у всех раан, нос, ни маленький безгубый рот не портили впечатления: королева была совершенством, единственной и неповторимой в своем роде.
      Пение раанки становилось все громче и громче, эхо отражало ее голос и наполняло им зал. Секунд-лейтенант почувствовал, что пульс у него зашкаливает, глаза заволакивает красная муть.
      Штурмовик рядом с Эвиндом сдернул с головы шлем и шагнул вперед, трясущимися руками нащупывая застежки панциря. Второй десантник, тоже без шлема и оружия, нагнал его, ударил в незащищенный затылок, повалил в жидкую грязь. По всему залу Черные Шлемы с рычанием срывали броню, оборачивались один к другому, готовясь в рукопашной отстоять свое право на обладание раанской красавицей. А королева продолжала беззаботно петь, будто ее не касалась кровавая усобица, которая должна была вот-вот разразиться в зале. Женщина должна ждать, пока мужчины сводят из-за нее счеты; ее плоть будет наградой только единственному победителю.
      Эвинд тоже огляделся в поисках противника, готовый убить любого, кто посмеет встать между ним и королевой. Но такого не нашлось – штурмовики были слишком заняты друг другом. Повсюду текла мерцающая в красноватом свете пещеры кровь.
      Словно ища защиты от всеобщего безумия, раанская королева наклонилась к Эвинду и протянула ему тонкую девичью ладонь.
      Двое дерущихся десантников подкатились прямо к королеве, едва не сбив ее наземь, и ей пришлось увернуться гибким гадючьим движением. На миг она повернулась к Эвинду боком, и секунд-лейтенант увидел, что тонкий торс богини-девственницы был насажен на волочащееся по грязи бесформенное основание, похожее на короткий, чудовищно раздутый змеиный хвост. "В своем убежище она зачинает от лучших воинов, – всплыли в памяти слова Дона Аньо, – и возвращается в свой клан готовая производить солдат более совершенных, чем все предыдущее поколение".
      Великая Мать по-прежнему протягивала свою серебристую руку, и пробужденное ею желание не угасало даже сейчас. Эвинд закричал и качнулся вперед, понимая, что уже не в силах остановиться, что отвращение, ужас и страсть должны выплеснуться из него теперь же… Разрядник у него на плече ожил, пухлый шар огня ударил прямо в лицо королеве. Она отлетела назад и впечаталась в стену, извиваясь в судорогах, а Эвинд все стрелял и стрелял, пока от прекрасного торса Великой Матери и его уродливого продолжения не осталось ничего – только глубокая, сочащаяся струйками расплавленного камня выемка в стене. Секунд-лейтенант сорвал с головы шлем и упал на колени в грязь. Руки предательски тряслись, ткань одежды в паху была влажной. Эвинда тошнило.
      Пошатываясь на неверных ногах, подошел командир штурмовиков. В темноте его лицо казалось бледным пятном, одна рука, по-видимому, была сломана.
      – Отряд, смирно! – рявкнул его аудиоусилитель. – Слушать мою команду! Заложить мины в этом вертепе. Командирам звеньев доложить о потерях. Связь-оператору сообщить на бот, что задание выполнено. Пусть пилот передаст это "Непобедимому". Связь-оператор, в чем дело?
      Все еще заторможенный, чудом уцелевший связист дрожащими руками настраивал свои приборы.
      – Мой лейтенант, я боюсь, что… Связи с поверхностью нет. Здесь какое-то экранирующее покрытие, наш сигнал не проходит!
      – Что?! – рявкнул Тадж. – До дестабилизационного удара осталось меньше пяти сотых "гала"! Делай что хочешь, но обеспечь мне связь, ты, рркмаах!
      – Отставить, – оборвал Эвинд. – Даже если мы выберемся из этого лабиринта, мы все равно не успеем ни погрузиться в бот, ни вынырнуть из атмосферы. Должен быть другой выход.
      – Какой?! – крикнул лейтенант. – Какой?!
      Эвинд лихорадочно размышлял. Теперь он понял, что смущало его в обороне раан. Почему они избрали для своего убежища естественные пещеры, тогда как во всех прочих местах предпочитали для этого свои звездолеты? Почему так мало внимания уделили обороне горы? И для чего им была нужна эта платформа с бессмысленным для бегства сквозь подземные ходы малым скоростным челноком?
      А это, кажется, и есть ответ.
      Тадж с проклятием ухватил Эвинда за грудки:
      – Сукин сын! Ты загнал нас в эту ловушку! Мы все тут поджаримся, как крысы в норе!
      – Спокойно… – прохрипел Эвинд. – Мы выберемся и, может, даже успеем предотвратить удар по планете… если только твои техники смогут запустить вон ту платформу.
      – Ту платформу? – Мерт Дэмлин оглянулся. – А что это такое?
      – Пробойник пространства, – отозвался Эвинд. – Как на наших десантных ботах, только помощнее.
      – Вы слышали? – крикнул Тадж. – А ну, Бел, Эзак! Скорее, парни, скорее!
      Техники побежали к контрольным консолям.
      – Загружайтесь в челнок, парни! – командовал лейтенант. – И плотнее там занимайте места! И плотнее там!
      – Мы не поместимся здесь, мой лейтенант!
      Тадж отреагировал мгновенно:
      – Снимайте броню! Из оружия оставить только карманное!
      – Мой лейтенант, – доложил испуганный техник, – через тридцать тысячных после активации пробойника все здесь взлетит на воздух. Гора нашпигована взрывчаткой…
      – Нас это как колышет?! – рявкнул Тадж и, подтянувшись на одной руке, заглянул в кабину челнока: – Ну, истребитель, вытащишь нас отсюда?
      Эвинд ответил оскалом улыбки:
      – А мне остается что-то другое?..
      В учебный курс пилотов входило экстренное управление вражескими аппаратами. Стиснув зубы, Эвинд включил вибронож. Раанская машина казалась живой; перерезать несколько логических цепей и закоротить их, чтобы добиться полного подчинения челнока, – все это больше напоминало хирургическую операцию, чем работу с механизмом. Руки у Эвинда были по локоть в липкой сероватой жидкости, то, что он сделал с челноком, отняло у кораблика зрение и слух, превратило из почти разумного существа в летающую консервную банку… Но, дадут боги, свою задачу она выполнит.
      Последние штурмовики со скрипом втиснулись в чрево челнока. Контрольные консоли пробойника налились светляковым зеленовато-желтым сиянием.
      – Пошла! – закричал Эвинд, сдвигая контакты.
      Двигатели загудели… Пробойник пространства Пришел в действие, густая удушливая мгла захлестнула раанский челнок.
      – Мой коммодор, "Непобедимый" и "День возмездия" вышли на дистанцию принятия решения, – доложил артиллерийский офицер штаб-крейсера.
      Глесс Грамеан глубоко вздохнул.
      – Орудийным командам "Непобедимого" и "Дня возмездия", – сказал он ровным голосом, – приготовиться…
      И в этот миг внизу, на планете, возник упругий шар направленного взрыва.
      – Что это? – спросил командующий эскадрой. Ему не успели ответить. В командной рубке раздался вызов старшего офицера связи:
      – Мой коммодор, двадцать тысячных назад нами зарегистрирован пробой пространства в границах нашей орбиты. Неопознанный раанский челнок обращается с сообщением лично к вам!
      – Соедините! – приказал Грамеан.
      – Мой коммодор, – зазвучал под потолком замершей рубки смертельно усталый голос, – докладывает секунд-лейтенант Шад Эвинд. Ваше задание выполнено успешно. Гнездо раан уничтожено. Уцелевших нет.
      Грамеан обвел взглядом своих офицеров. Мнение Императора в таких случаях было им известно так же, как и ему.
      – Что ж, – медленно проговорил он. – Похоже, разрушение планеты Тьерс потеряло смысл, господа. Транспорты для сбора пострадавших – на орбиту. На планету – десантные части для проверки сообщения секунд-лейтенанта, к местным жителям – конвой с объявлением, что Тьерс освобождена от раан космическими силами Империи. Чтоб они там внизу все поняли… И включите втягивающий луч, чтобы принять на борт бот лейтенанта Дэмлина.
      Медотсек "Непобедимого" был полон раненых – как обычно после большого сражения. Эвинд шел среди их крови, мук и стонов, стараясь не смотреть по сторонам – в такие минуты ему всегда было нестерпимо стыдно, что сам он сумел уцелеть.
      Ал Дэрк был в сознании.
      – Здорово, командир, – хрипло выдохнул он с улыбкой.
      Старый вояка обморозился и чуть не задохнулся в пораженном миной истребителе, к тому же сильно повредил обе руки, запуская дублирующую систему жизнеобеспечения, но прогноз его выздоровления был оптимистичен.
      – И тебе того же, – отозвался Эвинд, приложив ладонь к прозрачной стенке силового кокона, за которым плавал старый пилот. – Медкомплекс утверждает, что к возвращению на Зианд поставит тебя на ноги – мог бы и быстрее, но у него перегрузка.
      – А я и не возражаю, – Дэрк закашлялся. – Давно пора было отдохнуть, знаешь ли. Жаль только, я так и не повеселился вместе с тобой. Парни из штурмовой команды говорят, там было жарко.
      – Это была не та жара, которая бы тебе понравилась, – пробормотал секунд-лейтенант. Прекрасное лицо раанской королевы все еще стояло у него перед глазами.
      – Э, мальчик, – просипел Дэрк, – я вижу, ты загрустил. Такое настроение никуда не годится. Ты ведь теперь герой, комэск, на Зеленой Звезде тебя ждет встреча с музыкой. Не забудь только старого Дэрка, когда словишь пару созвездий на грудь.
      – Пара созвездий, как же! – хмыкнул Эвинд. – Хорошо еще, если Великий Дом сдержит слово и меня не станут потрошить за все мои… подвиги.
      – Это же Великий Дом! – Дэрк словно вбил гвоздь в титул Императора. – Если он сказал, значит, все.
      – Эвинд? Я так и знала, что найду вас здесь.
      Он обернулся. Перед ним стояла премьер-лейтенант безопасности Орна Сардкойн с огромным синяком на скуле, а за ней – двое Стражей Крови, и в руках у них были шокеры на изготовку.
      – Взять! – отрывисто приказала премьер-лейтенант.
      Силовые наручники сковали запястья Эвинда за спиной. Орна отстегнула от медного пояса маленький приборчик и стерла символы звания с полетного комбинезона телларийца, разом превратив его в тюремную робу.
      – Эй, что вы делаете?! – завопил Дэрк из своего прозрачного кокона. Какое вы имеете право?
      Страж Крови даже не повернула головы к раненому ПИЛОТУ.
      – Шад Эвинд, окончательное обвинение будет предъявлено вам после допроса, – объявила она и кивнула охранникам: – Увести его. Блок задержания, зона особого режима.
      Все оставшиеся до возвращения на Зеленую Звезду галачасы Эвинд пролежал на узкой жесткой койке, уткнувшись лицом в согнутый локоть. Ему было безразлично все, даже собственная судьба. Накатила и прошла тошнота и боль в ушах, свидетельствуя, что "Непобедимый" вынырнул из подпространства в границах системы Зианд, но секунд-лейтенант – бывший секунд-лейтенант! – даже не пошевельнулся.
      Двигатели смолкли, осталось только чуть слышное жужжание гравикомпенсаторов: штаб-крейсер вышел на стабильную орбиту. Эвинд знал, что делается сейчас на корабле. В юркие катера-планетарники грузят раненых и криогенные камеры с теми, кого еще можно вернуть к жизни, а в отсеках для команды царит лихорадочное, возбужденное веселье. Кто прежде всех отправится в увольнительную? Кому первому доведется выпить за победу в местном баре, радуясь жизни, и плеснуть глоток спиртного на пол в память о погибших друзьях?
      Дверь наконец открылась, на пороге Эвинда ждали двое стражей в тяжелой броне. Снова наручники, охранное поле вокруг, короткий марш к лифту и тускло освещенный трюм планетарника. Один миг ярчайшего бело-желтого солнца при переходе в закрытый геликар, остановка, отделанный абсорбирующим пластиком коридор… Еще одно, так хорошо знакомое полое яйцо камеры для допросов.
      На сей раз Эвинду даже не позволили увидеть лица тех, кто должен был просматривать содержимое его памяти. Запах газа-галлюциногена оказался неприятным и едким, как состав для дезинфекции в казармах новобранцев – от одного воспоминания о нем Эвинда едва не вывернуло наизнанку Однако сознания он не потерял, только больно искусал губы, заново переживая первую встречу с челноком Аньо и все прочие события последующих тридцати гала-часов.
      Когда Эвинд непроизвольно дернулся, очнувшись, на стене развернулся широкий экран. Эдвин медленно поднялся, подавляя бессмысленный при стертых нашивках импульс отдать честь, под портретом Императора за длинным столом виднелись темно-синяя форма полного адмирала космических сил, серо-стальная полковника имперской безопасности, светло-голубая со значками отдела разведки и малиновый мундир, перепоясанный полоской яркого золота, – один из личных телохранителей Императора, его представитель-Голос. Эвинду и не снилось, что выносить ему приговор будут подобные персоны, да еще столько сразу. По его разумению, для этого хватило бы и какого-нибудь субмайора армейских Стражей Крови.
      Полковник имперской безопасности поднялся:
      – Секунд-лейтенант Шад Эвинд, бывший командир эскадрильи девять четыре нуля "гамма" два-восемь, приписанной к зоне безопасности базы Кризи. Обвинения по статьям "Нарушение субординации", "Несанкционированное пользование закрытыми информационными сетями", "Неподчинение старшему по чину", "Вооруженное нападение на высшего офицера" считать доказанными, обвиняемого признать виновным по всем данным пунктам. Приговор, пожизненное заключение с отбытием каторжных работ.
      Вот оно, слово Императора!
      – Исполнение приговора… – Полковник затянул паузу. Золотой Пояс глянул на Эвинда и отвернулся. Лицо его было равнодушным, взгляд – пустым, будто ему было нестерпимо скучно там, где он находился. – …отложить на неопределенный срок.
      Разведчик переглянулся с эсбэшником и адмиралом.
      – Надеюсь, Эвинд, вас не надо предупреждать, что все сведения, относящиеся к данному делу, являются строго секретными? – вкрадчиво осведомился он. – Разглашение вещей такого характера – в особенности тех, что последовали до начала сражения при Тьерс… вы знаете, чем оно карается?
      – Так точно, – автоматически ответил Эвинд. "Где и кому, по их мнению, он будет способен разгласить эти сведения?"
      – Дело закрыто, – густым басом объявил адмирал. – Шад Эвинд, сопровождающий ждет вас у входа. Вас отведут по назначению и выделят все необходимое.
      Теллариец проглотил вставший в горле ледяной комок.
      – Слушаюсь, мой адмирал, – каким-то чужим голосом отозвался он.
      К изумлению Эвинда, сопровождающим оказался не тяжеловооруженный тюремный конвой, а юная девушка в форме координатора с какими-то незнакомыми нашивками.
      – Я офицер по особым поручениям отдела имперской пропаганды Лива Карсел, – представилась она. – Прошу вас, следуйте за мной!
      Она козырнула, улыбнулась и двинулась вперед по коридору, ничуть не сомневаясь, что Эвинд последует за ней. Он так и сделал, ничего не понимая, издеваясь про себя над идиотской ситуацией, но стараясь получить от нее удовольствие.
      Другой конвоир, постарше и построже, шел навстречу, сопровождая рослого сухопарого человека. Тот печатал шаг до того отчаянно, что даже абсорбирующий пластик не поглощал стука каблуков. Эвинд посторонился, чтобы дать встречным дорогу, и вдруг узнал в высоком коммодора Глесса Грамеана – сосредоточенного, бледного, с пятнами гневного румянца на скулах. А он-то что делает в блоке задержания, хотелось бы знать? Ведь его эскадра победила в сражении…
      Лифт вынес Эвинда и Ливу Карсел в какой-то широкий переход, больше всего похожий на коридор штаба. Открывалось множество дверей, люди в форме проходили мимо; некоторые пристально поглядывали на странную пару.
      Добравшись до соседнего крыла, координатор приблизилась к одной из дверей и сделала приглашающий жест. Эвинд заглянул в комнату. Большая, просторная, светлая. Портрет Императора на стене исполнен настоящим художником. Похоже на номер в гостинице для высших офицеров, а не… а не на…
      – Ваша комната, мой лейтенант, – сказала координатор. – Располагайтесь, отдыхайте. Я зайду за вами вечером.
      – Лейтенант?! – переспросил Эвинд. Он был сбит с толку, ошеломлен, ошарашен.
      – Разве вам ничего не объяснили?
      Шагнув вперед, Карсел приказала включиться информу.
      – …сообщает о крупнейшем за последние годы военном успехе имперских армий. Одна из наиболее агрессивных и жестоких раанских группировок – так называемый клан Эр-Рхааг – совершенно неожиданно свернула массированное наступление на позиции союзных сил. Как утверждают источники, близкие к средствам военной разведки, причиной такой стремительной перемены послужила новая стратегия Императора, в рамках которой восемь галачасов назад эскадра коммодора Глесса Грамеана наголову разгромила раанские формирования в районе Гаммы Дракона. Массовый героизм, проявленный рядовым и офицерским составом во время Тьерсианской операции, еще неоднократно будет предметом репортажей нашего канала. Тем не менее некоторые имена можно назвать уже теперь. Сегодня вечером в Интерпланетном комплексе Галлеанд объявлено пышное чествование героев сражения при Тьерс. Как нам стало известно, высокие награды Империи будут вручены командиру эскадры коммодору Глессу Грамеану, лично руководившему битвой, капитанам его кораблей, а также премьер-лейтенанту штурмовиков Мерту Дэмлину и лейтенанту Астрофлота Шаду Эвинду, во главе группы десанта осуществившим вылазку в тыл врага и в переломный момент битвы разгромившим сердце раанской обороны. Не отключайте наш канал! В течение дня мы будем в подробностях сообщать своим абонентам о биографиях и боевом пути мужественных защитников Империи, героев Тьерс, а вечером, в первый сумеречный час, мы представим вашему вниманию прямой репортаж из Интерпланетного комплекса Галлеанд – церемонию награждения славных воинов. Следите за нашими передачами!
      Эвинд даже не заметил, как Лива Карсел тактично ретировалась.
      Истерия царила на каждом канале. Кто-то умудрился раскопать хронику Теллары – родного мира Эвинда, кто-то давал интервью его "близких друзей". И повсюду мелькали изображения самого Эвинда, Таджа и коммодора Грамеана.
      Секунд-лейтенант – нет, сразу лейтенант! – окриком отключил новости и стиснул виски руками. Еще куда ни шло проснуться героем наутро после битвы, но вознестись на вершину славы прямо из тюремной камеры – это уже слишком!
      Коммуникатор издал резкий сигнал вызова и больше не умолкал ни на миг. Звонили какие-то журналисты, неизвестно как пробившиеся на канал офицерской штабной гостиницы, делали снимки прямо с экрана, умоляли об интервью, сулили бешеные деньги за прямую ментосъемку воспоминаний о битве… Первым Эвинд попытался вежливо улыбаться, отделываясь односложными ответами, остальных писак послал в Глубокий Космос и закрыл комм для всех вызовов, кроме штабных. Простоял под холодным душем до тех пор, пока посиневшая кожа не покрылась пупырышками, затем прошлепал обратно в комнату, чтобы переодеться. В прозрачной стойке шкафа покоилась новенькая парадная форма с яркими офицерскими значками.
      Координатор Лива Карсел – личный ангел-хранитель – явилась за Эвиндом за галачас до начала церемонии. Новоиспеченный лейтенант встретил ее на пороге чисто выбритый, причесанный, затянутый в темно-синий мундир.
      Интерпланетный комплекс сиял огнями За все двадцать прожитых лет Эвинду не приходилось еще видеть такого блестящего общества. Его поздравляли советники и министры, необычайной красоты женщины подходили знакомиться с ним И повсюду были журналисты, журналисты…
      Наконец торжественно и величаво вздрогнула медь гонга – в ритуалах тысяч планет императорские церемониймейстеры не нашли более значительного звука, чем у этого древнего инструмента. Открылись двери гранд-зала, и публика хлынула внутрь, заполняя отведенные для нее секторы.
      Эвинд сам не помнил, как оказался на конце длинной сине-черной дорожки цвета имперского герба, в других проходах, отделенных от публики силовой стеной, стояли прочие герои дня. Под пение каких-то архаичных инструментов все пятеро медленно двинулись к центру зала, похожего на гигантскую вогнутую тарелку. По пути Эвинду показалось, что он видит Дэрка и кого-то в знакомой форме пилотов, но скорее всего он обознался – как было попасть рядовым в толпу блестящей аристократии Двенадцати Созвездий?
      Сцены все пятеро героев достигли одновременно. Глесс Грамеан держался прямо, словно в позвоночник ему воткнули стальной стержень, Тан Найрамдал и Уээии – командиры "Молота" и "Дня возмездия" – казались чуть утомленными, но счастливыми, премьер-лейтенант Тадж, несмотря на кое-как залеченный перелом руки и рубцы поперек лица, сиял ярче, чем его новенькие нашивки.
      Вышедший навстречу в традиционных одеждах чиновник начал неторопливо зачитывать историю "бессмертного подвига": "Новая стратегия Великого Дома… блестяще организованная коммодором Грамеаном оперативная разведка и его сотрудничество с имперской службой безопасности… получение высокоточных разведданных… дальновидность и военный талант командиров Найрамдала и Уээии… упорство и мужество штурмового отряда премьер-лейтенанта Дэмлина… выдержка, твердость, целеустремленность лейтенанта Эвинда, проявленные им в условиях чрезвычайного положения…"
      Ни слова об отложенных на неопределенный срок приговорах, висящих над Эвиндом и коммодором. Ни единого упоминания имени Дона Аньо. А ведь, по правде, приемный сын раанского клана должен был бы стоять рядом с остальными отличившимися или, по крайней мере, должен был быть назван, если смерть или ранения помешали ему присутствовать на церемонии лично.
      Под яростные звуки фанфар по лазорево-черным проходам понесли награды не достигшие совершеннолетия дети: символ чистоты помыслов и беспристрастности, с которой Родина героев, Империя, вручает своим сыновьям знаки высокого достоинства.
      На проплывающих вдоль зала подушках лежали Имперский крест, два созвездия Пегаса, одно – Дракона… и ажурный сверкающий шнур: Золотая цепь Империи. Эвинд не мог понять, кому она предназначается. Золотая цепь не приравнивалась ни к орденам, ни к медалям – собственно, она вообще не входила в список официальных знаков отличия. Это был слмвол милости Императора, его личный, особый дар.
      Светловолосая девочка в длинном белом платье остановилась перед Эвиндом и, подняв точеные руки, прикрепила тяжелый, словно сделанный из настоящего золота, шнур к его левому плечу.
      Воздух впереди чуть заметно задрожал, как от столба активированной стереосвязи. Изображения не было, но невозможно было не узнать волну поистине галактической мощи, которая могла исходить только от Императора. Показалось это награжденным, было запланированным спецэффектом или случилось на самом деле?
      Зал всколыхнулся, горя ликованием сродни священному безумию.
      – Слава Империи! Слава Империи! Слава Великому Дому!
      Эвинд снова вспомнил высокую фигуру со звездами, застрявшими в густых темных волосах, неясный шепот коснулся его слуха: "Не важно, что провозглашает толпа Империя. Только Император есть знание и конечная истина".
      Улизнуть с празднования оказалось невозможно – Эвинда обступили гораздо теснее, чем прочих виновников торжества. Как неоднократно провозглашали в зале, Тьерсианская победа знаменовала новую – победоносную – стадию войны с "проклятыми раанами". Эвинд неловким извинением избавился наконец от желающих узнать, как ему удалось из рядовых выпрыгнуть сразу в офицеры, и в самом раздерганном состоянии духа укрылся от чужих глаз в нижнем баре Интеркомплекса.
      Обширный зал был темен, как раанская пещера, только изредка красноватый луч пробегал по липам гостей; музыка играла достаточно громко, чтобы можно было слышать разговоры только за своим столом – идеальное место для уединения среди толпы. Бармен – белые рукава рубашки, единственно видимые в темноте, наполнил стакан Эвинда. Но лейтенант не успел толком осушить его, как две крепкие руки легли ему на плечи.
      – Командир? – проворчал слева Ал Дэрк.
      – Мо-о-й лейтена-а-нт? – пропел справа до безумия знакомый голос с лейрианским акцентом.
      – Дэрк? Ллеаа? – В очередной вспышке света Эвинд убедился, что это действительно его пилоты. – Как вы сюда попали?
      – Для поощрения в виде вознаграждения! – фыркнул Дэрк. – Нет, правда, мы получили приглашение на чествование своего командира. И, кстати, явились тоже вроде как с наградами…
      – С на-а-шивками за ра-а-нение, – пояснила Ллеаа, – и по-о-вышением жалованья по-о это-о-му случаю.
      – Погоди, Ллеаа! Как тебе вообще удалось уцелеть? Мы были уверены, что ты погибла!
      Лейри пожала плечами.
      – По-о-гибнуть глупо. То-о-нкий расчет. Вращение катера бро-о-сает торпеду вперед, истребитель уухо-о-дит с направления взрыва. Обгорела только обшивка катера, но-о я еще сражалась. В ко-о-нце меня подо-о-брали спасатели с "Ао".
      – С "Дня возмездия", она хочет сказать, – поддел Дэрк.
      Ллеаа флегматично пожала плечами:
      – Лейри-и-анский ли-и-нкор должен иметь лей-ри-и-анское на-а-звание.
      – Кажется, не все в Астрофлоте с тобой согласны. – хмыкнул Дэрк и, обняв Эвинда за плечо, заговорщическим шепотом спросил: – Слушай, командир, ты тут самый осведомленный. Я насчет этой стратегии Императора, о которой все кричат. Правда, что нашелся способ извести крокодилов раз и навсегда?
      Эвинд допил свой стакан и подставил его бармену под новую порцию.
      – Так правда или нет? – настаивал Дэрк. – Ну, если правда!… После того, что мы сделали на Тьерс, после того, как доказали, что можем бить этих тварей и они будут наконец дохнуть от наших ударов… Теперь нас уже не остановишь. Теперь война начинается заново, – только война до победного, и никак иначе!
      – Вернее, война на истребление, так точнее, – перебил холодный ровный голос.
      – Это еще кто? – поинтересовался Дэрк, подозрительно глядя в темноту.
      Эвинд запнулся, узнав при вспышке света узкое юношеское лицо в обрамлении длинных темных волос. Дон Аньо! Человек-раан.
      – Так что ты имеешь против истребления крокодилов? – подбоченившись, переспросил слегка захмелевший Дэрк.
      – То же, что имел бы ты против полного истребления своей расы, бледнея, проговорил Аньо.
      – Сравнил тоже – "их" и нас! – зло рассмеялся Дэрк. – Или ты из этих юродивых-миротворцев? Пьяным на смех! Не-ет, пораженцы и соглашатели были в моде, пока нас били, но теперь – теперь нас уж не остановишь Вырубить тварей всех под корень, выжечь их Дома Кланов! Новая стратегия Императора, слышал?
      Не в состоянии больше сдерживаться, Аньо протянул свою узкую белую руку и с такой силой схватил пилота за ворот, что Дэрк едва не слетел с табурета.
      – Эту "стратегию" вам подсказали мои братья Эр-Нуат, – процедил он. – Я был против этого, я знал, что такая откровенность может стоить жизни всей расе раан. Но, погубив нас, Империя и сама погибнет!
      Аньо выпустил Дэрка и зашагал прочь из бара. Эвинд оттолкнулся от стойки и поспешил за разведчиком.
      Догнать Аньо удалось только у самого выхода.
      – Постой! – окликнул Эвинд. Немигающие, как у раана, светло-серые глаза Аньо обратились к нему.
      – Что ты хочешь сказать мне, офицер? Что не разделяешь мнение своего друга? И нас не следует вырубать под корень?
      Серебристая песня раанской королевы снова всколыхнула лейтенанту сердце.
      – Я не буду говорить, что понимаю или люблю раан, – прямо глядя в глаза Аньо, с ожесточением бросил он. – Слишком много они такого, что нельзя простить разумной – или хотя бы поторазумной – расе.
      – Если бы ты мог узнать их поближе!…
      – Нет. Спасибо. Благодарю. И мне не нравится мысль, что для достижения мира придется отдать им на откуп какие-то, пусть и далекие, планеты. Но если драка может все же прекратиться… не хочу зря хоронить своих друзей.
      Черты Аньо остались неподвижными – и при этом Эвинд ясно уловил отразившееся на его лице невыносимое страдание.
      – Большинство раан думает так, как ты, лейтенант. Неужели, пытаясь прекратить бесчинства одного клана, я – и Эр-Нуат – предали весь наш народ?.. Уничтожать Матерей – страшный способ останавливать войну…
      – Ты сделал то, что сделал.
      – Да, – едва слышно протянул Дон Аньо. – И бремя проклятия и славы за этот подвиг никогда не покинет нас с тобой. – Разведчик накрыл ладонью Имперский крест на груди своего полувоенного костюма и отвернулся.
      – Подожди, – еще раз окликнул его Эвинд. – Убив раан, Империя погибнет что ты имел в виду, когда сказал это?
      Лицо Аньо стало усталым и печальным.
      – Оба наших государства существуют, только борясь против внешнего врага. Не станет его, не станет и их.
      – Почему?..
      – Ты тактик, а не стратег. Посмотри, сколько новых миров вошли в Империю за время войны, – ты ведь сам родом с такой планеты. Это воссоединение было принято только потому, что в одиночку труднее защититься от внешней угрозы. А если ее не станет, как ты думаешь, сколько таких миров пожелает выйти из состава Империи? И Великому Дому придется поискать нового врага. Вот только где – снаружи или внутри?