– Успокойся, – останавливая его, Сийалан лениво подняла руку. – Все просто… Я просматривала записи так называемой "самостоятельной" работы нашей подружки и обнаружила, что и она, и сам ноль тринадцатый нестабильны, что он хочет и пытается вернуть себя прежнего, а она помогает ему в этом. Кроме того, она, похоже, о чем-то догадывается… Я доложила об этих выводах начальству, но наверху всегда так долго принимают решения, в этом уж я не виновата.
      – Так что?..
      – Что делать с этой парочкой, сообщили нам уже после того, как LP-12835 стартовал от Железной Луны. Увы, пока корабль в подпространстве, связаться с ним невозможно, но как только он вернется в реальный космос, туда поступит шифрованный сигнал… Ты слышал, что такое пункт пятьдесят восемь?
      – Да, – глухо сказал молодой человек. – Команда на самоуничтожение… активация микрогранаты в системе жизнеобеспечения Интеллекта.
      – Ты умница, Дэсси. Так вот, поскольку возвращать этих двоих уже слишком поздно – и в любом случае перепрограммировать ноль тринадцатого во второй раз не удастся, – наверху принято решение: как только "Разящий" вынырнет в зону приема, передать туда приказ о задействовании пункта пятьдесят восемь. Чтобы не подвергать опасности и этот линкор, и исход всех маневров.
      – А Ясна?
      – Мой дорогой, если пилоты в шлемах нейроконтроля лишаются разума при разрушении сознания их корабля, что будет с нашей юной подружкой, когда она доверчиво наденет свой шлем и отдаст системе команду, которая убьет ноль тринадцатого физически?
      – Ты – воплощенное Зло Вселенной, – словно бы впервые глядя на офицера Сийалан, пробормотал Дэсс.
      – Ты мне льстишь, – засмеялась субмайор, закидывая руки за голову. – Я просто подчищаю свои – и твои – ошибки.
      – Не знаю, что опаснее, – пробормотал, по-прежнему не касаясь ее, Дэсс, – то, что ты сделала, или то, что ты делаешь сейчас.
      – А что я делаю?
      – Рассказываешь мне о своей работе.
      – Что ж, ты думаешь меня выдать? И погубить себя при этом?
      – А "красную медь" с их ментоскопами ты уже не считаешь?
      Сийалан улыбнулась:
      – Я сама "красная медь"… Брось, личные дела их не интересуют. Так что все останется строго между нами… разве уж случилось бы что-нибудь и вовсе из ряда вон выходящее. Тогда, конечно, не помиловали бы никого. Но что может случиться? "Разящий" уже двенадцать "галов" в подпространстве, и с кораблями там еще никогда ничего не случалось. А как только он вынырнет в реальный космос, оператору Ладовой тут же пришлют для Арвиса сигнал. Heт, все будет в порядке. Или ты веришь той безумной старухе-предсказательнице? "Чем слаще удовольствия, тем горше расплата"?
      – "Долгое наслаждение в начале, короткое раскаяние в конце", язвительно закончил Дэсс. – В руках твоих коллег, мой Страж Крови, раскаяние действительно было бы коротким. Но я еще не получил всех удовольствий, которых хотел. Значит, безопасность?
      – Разумеется, дурачок, – промурлыкала офицер Сийалан и приникла к губам любовника.
 
      Лестри Йат, вахтенный пилот 12835 патрульного линкора "Разящий", испытывал легкое презрение к ученым. С одной стороны, конечно, они придумали все, что было вокруг: технику, связь, оружие, сам космолет-Астро, почти разумный и стопроцентно надежный. Но, с другой стороны, ни один из "яйце-головых" так до сих пор и не сумел толком объяснить, что же такое это подпространство, через которое ежедневно, ежечасно проходили звездные корабли. А Йат знал ответ точно Абсолютная, единственная в своем роде пустота. Даже в вакууме космоса есть "что-то": частицы, пыль, мелкие обломки – и звезды, солнца,планеты. А в подпространстве нет НИЧЕГО. И не может быть.
      Но наблюдать эту пустоту, скользить сквозь нее, став одним целым с кораблем, было сродни наркотику. Продолжая удерживать заданный курс и скорость, Лестри Йат широко раскрыл глаза-датчики, поры-сенсоры в завораживающую, засасывающую черноту, хоть и знал, что ничего не уловит. Все, кто уходит из реального космоса, как бы на время исключают себя из бытия. В подпространстве звездолет – и человек – глухи, слепы и немы.
      Но внезапно Йат-корабль почувствовал приближение опасности. НЕЧТО надвигалось на него из бездны за бортом, налетало со страшной скоростью. Пилот дернулся, напрягся, чтобы избежать губительной встречи (линкор при этом развернуло и занесло, везде посыпались незакрепленные предметы); нечто, больше всего похожее на необъятный сгусток мрака с щупальцами, обвило бока-борта, приникло, присосалось, вклинилось во все нейросистемы корабля, вступая с ними в резонанс и подавляя все человеческие биоизлучения. Лестри Йат закричал (внутри Астро отозвались многоголосые сирены), не в силах больше сделать ровным счетом ничего для своей защиты. Мгновение спустя пилот "Разящего" был стерт из мира мыслящих существ – как остальные вахтенные, как все на борту, чей мозг в момент атаки был по обязанности или случайно включен в сети и системы корабля.
      Инзер Ал-Ниар находился в рубке, в двух шагах от пилотской выгородки, когда его, как бичом, хлестнул раздавшийся оттуда вскрик и повторивший его вой сирены. Вахтенный пилот – Ал-Ниар не мог узнать его, лицо пилота было закрыто нейрошлемом и дыхательной маской – забился в судорогах, а потом обмяк и замер. Мгновенный взгляд на приборы, доклад дежурного офицера – и субфлагман понял, что то же самое происходит сейчас во всех отсеках линкора. Надежнейшие, сто раз проверенные нейроприводы Астро вдруг взбесились и враз стерли рассудок всех до единого операторов корабля.
      Неудачливого пилота выдернули из метаморф-кресла, его место занял любимец Ал-Ниара Кан; но едва контакты шлема коснулись висков лейтенанта, как он издал тот же придушенный вскрик.
      – Эта тварь там, снаружи!… Живая… огромное полотнище… присосалась к кораблю… какие-то колебания… излучает… Помогите!
      Это было последнее осмысленное слово лейтенанта. С уголка его приоткрывшегося рта потянулась тонкая ниточка слюны, кресло пилота-оператора во второй раз перешло в режим реанимационной установки.
      – Сканеры! – бешено крикнул субфлагман Ал-Ниар.
      – Бессмыслица, мой субфлагман… – доложил перепуганный вахтенный. Биоактивность нулевая, но датчики нейроволн будто сошли с ума! Мы словно… попали внутрь какого-то мозга…
      – Премьер-лейтенант, что с вами?!
      – Не знаю, мой субфлагман… – Вахтенный качался, едва удерживаясь на ногах. Стерео показывало безжизненные тела командиров истребительных эскадрилий, с которыми перед тревогой разговаривал Ал-Ниар. Сам субфлагман тоже чувствовал себя так, будто в его черепе, как в котле, варили суп из его собственных мозгов.
      – Силовые установки и ходовую – под контроль командира! – прохрипел приказ Ал-Ниар. Не было времени разбираться, уцелел ли кто-нибудь в нужных ему отсеках, пусть все делает безотказная автоматика. – Командую: всю наличную энергию – на силовые щиты! Всю энергию… на щиты… разом…
      Старый астролетчик, Ал-Ниар знал, что означает отобрать в подпространстве энергию у ходовой. Но другой возможности защититься от неизвестного врага не было.
      Упав грудью на главный контрольный терминал и сползая по нему на пол, Ал-Ниар словно бы слышал, как натужно гудят генераторы щита, накапливая энергию… А потом вдруг будто полыхнуло планетарное орудие. Силовые щиты тоже могли быть своего рода вооружением, следовало только знать, как им правильно воспользоваться.
      НЕЧТО снаружи издало дикий вопль и распалось на составные. Ал-Ниар мог быть уверен в этом – боль твари пробилась даже сквозь щиты и поразила субфлагмана в самое сердце. "Я убил тебя, погань… – удовлетворенно подумал Ал-Ниар. – Я тебя убил… хоть и ты меня тоже".
      А потом сквозь подступающую смертную тьму вспомнил, что, возможно, он последний на "Разящем" остался в сознании, что с его гибелью некому будет вывести линкор в реальный космос и предупредить имперские базы о том, какая опасность подстерегала в подпространстве его корабль – и, пожалуй, многие другие тоже.
      – Ладно, железяка… – почти беззвучно пробормотал он, – можно считать, что я делаю тебя своим преемником. Инзер Дорм ан: код ноль, устройство системы "Морт". Командуй тут без меня… если еще осталось чем.
 
      Гал Юргель, старший медтехник первого класса, покосился на стоящую у выхода из отсека боевую машину с ее солидным арсеналом и, насвистывая под нос песенку, выдвинул из нижней части вороненого контейнера все приборы и материалы для ежедневной профилактики его "спящего" обитателя. Мысли Юргеля были заняты девицей-соседкой. Красотка эта оператор Ладова, рассказать кому, не поверят, что они были заперты в одном отсеке и до сих пор не пообщались теснее… Представить в лицах сцену "тесного общения" Юргель не успел. Линкор содрогнулся, как настигнутое выстрелом животное. Техника метнуло к двери его псевдокаюты, он услышал, как трещат кости, и закричал – но не от боли, а от ужаса. Многотонную махину робота-охранника опрокинуло и тоже бросило через весь отсек. Катясь кубарем, боевая машина ухватилась было за драгоценный вороненый контейнер, стронула его с места, порвав почти все линии связи, изогнула и распорола одну из стенок – из разреза тут же начал пузырями выдавливаться синеватый гель. С плеча боевой башни сорвало главный калибр, змеи разрядов потекли из обломанных контактов, дезориентированная машина попыталась дать залп, и все взорвалось Обе псевдокаюты превратились в груду обломков, робот с пораженными управляющими центрами еще несколько раз дернулся, разбросал в стороны массивные конечности, став похожим на раздавленного паука, и затих. Гал Юргель умер гораздо раньше – манипулятор агонизирующей машины оторвал ему голову.
 
      ЕГО разбудили судороги, вопль собственных перегруженных, беспорядочно сокращающихся мышц. Рот и нос у него были зажаты, верхнюю часть лица нестерпимо давило что-то тяжелое, черное. В висках бился под шлемом сигнал тревоги. "Дорм ан", "Дорм ан": корабль в опасности, капитан, бери управление на себя! Но управляющие узлы не отвечали, линии нейросвязи с ними были порваны.
      Судорога бросила его на твердую стену, странно онемевшая рука нащупала в ней пустоту. Он ударился о преграду всем телом, раздался скрежет, морозный хруст обламывающихся информканалов, стена подалась, и он выкатился на палубу голый, скользкий от синего медицинского геля, весь в обрывках тонких проводков, подведенных под кожу, к основанию каждой из мышц. То, что душило его, тянулось кишкой из распоротого металлического ящика. Он сорвал помеху с лица – это оказалась стандартная дыхательная маска. Сознание выхватывало отдельные, сюрреалистические детали окружающего – оплавленная вмятина в переборке, боевая машина, искореженная взрывом собственной лучевик-пушки, нелепый изгиб обезглавленного человеческого тела. Но разобраться в происшедшем можно было и потом, сейчас главным был сигнал тревоги. "Дорм ан", корабль в опасности.
      Скорее привычка, чем разум, бросила его к пульту управления, и причина опасности сразу стала очевидной. Линкор терял ход, резко и неуклонно: вся энергия корабля была для чего-то брошена на силовые щиты. Руки сами поскакали по сенсорам, рассылая приказы всем отсекам. Но никто не спешил откликаться в ответ…
      Времени не было, скорость корабля падала. "Здесь капитан. Требую полного подчинения мне всей корабельной сети… переход на ручное управление… командую: снижение мощности силовых щитов, вся энергия – в двигатели. Аварийный пробой, выброс из подпространства, немедленно! Выполнять!"
      Кто бы ни услышал этот приказ – операторы-люди или безотказный искусственный разум Астро, – он подчинился мгновенно. Все вокруг чуть заметно завибрировало; уши заложило, по коже будто побежали электрические искры, волоски на ней встали дыбом. К горлу подступила тошнота. Компенсаторы линкора должны были бы погасить большую часть напряжения, но не справлялись с задачей наверняка были как-то повреждены.
      Беззвучный гул накатывался со всех сторон, на какой-то миг вибрация стала невыносимой… и вдруг прекратилась в один миг. Линкор прорвался в реальный космос.
      Значки на терминале успокаивающе подмигивали: "До возврата в прежний режим ноль шесть… ноль три… ноль одна… ВЫПОЛНЕНО, каковы будут дальнейшие указания, командир?"
      Он шевельнул губами, но разучившиеся работать связки, издали только хриплый отрывистый звук. Он протянул руку к терминалу.
      "Здесь капитан", – и приложил ладонь к сканеру.
      "Подтверждение принято, 69 127 013", – тихо вздохнула система.
      Эти цифры пробудили в нем странное ощущение чего-то смутного, того, что было с ним прежде… Оно перерастало в напряжение, тревогой сдавливало виски.
      "Здесь капитан. – Руки действовали автоматически. – "Красный код".
      Память услужливо вынесла значение активированного его рукой символа: "Пожарная, радиационная, химическая тревога. Начать аварийные работы. Оказать помощь пострадавшим. Подсчитать ущерб и потери. Определить координаты, расстояние до ближайших населенных территорий. Доложить".
      Кажется, он выполнил свое главное предназначение… Его внезапно настигла реакция. Мышцы снова свело, он стиснул челюсти, обхватил ладонями липкие голые плечи – и тут его словно накрыла волна. Ощущения… осязание…тело в мелких капельках крови там, где напряжение пробоя выдавило из-под кожи иголочки-крепления проводов… ОН ВЕДЬ ДОЛЖЕН БЫЛ БЫТЬ МЕРТВ! ОН БЫЛ МЕРТВ! ОТЧЕГО ЖЕ ОН СНОВА ЧУВСТВОВАЛ СЕБЯ ЖИВЫМ?!
      Темнота отступила. Пилотское кресло могло при необходимости служить и медустановкой. Анализ, инъекция, вторая – и тело с рассудком начали медленно возвращаться к норме. Во рту был едкий привкус желчи, саднящую кожу прохватывал озноб. Человек перед пультом не помнил, что случилось. Но он не отдавал себе в этом отчета – для него не было прошлого, только настоящий момент, в котором нужно было действовать.
      "Состояние корабля?"
      "аварийно-восстановительные работы ведутся по расписанию"
      "Соединить меня со старшими корабельными офицерами".
      "управляющие посты недоступны, все старшие корабельные офицеры мертвы"
      "Кто остался в живых после катастрофы?"
      "операторы отсеков, весь личный состав находится в пассивном режиме медицинский диагноз – кома"
      "Можно ли вывести их из этого состояния?"
      "ответ отрицательный, ресурсов корабельных реанимационных приборов недостаточно"
      Капитан устало откинул голову на спинку кресла.
      "Навигатор", – окликнул он.
      "недоступен"
      "Вывести на дисплей сигнал внешних видеодатчиков".
      Маленький, с яйцо, сгусток холодного белого пламени виднелся невдалеке за бортом, чуть поодаль плыли на фоне усеянной дальними звездами бархатной черноты два или три разноцветных кругляша – солнце и планеты, его спутники. Вверху и внизу были созвездия, но бывший флагман со всем своим опытом астролетчика не мог опознать ни одно из них.
      Линкор был вне зоны исследованного пространства.
      "Командую: перевести все цепи управления линкором на автоматический режим".
      "переход на автоматический режим всех доступных цепей управления подтверждаю" Он не сразу осознал разницу в формулировке. А потом…
      "Здесь капитан. Какие управляющие цепи недоступны?"
      "отдел навигации, цепи управления огнем, штурмовые подразделения, палубы истребителей, контроль жилых отсеков, ремонтные бригады, матобеспечение"
      Перечисление все длилось и длилось; капитан почувствовал, как от каждого нового слова у него на лбу выступает холодный пот. Недоступным было все, кроме ходовой и генераторов силовых щитов. Корабельную сеть словно постигло небывалых размеров короткое замыкание.
      "Причины неисправности!"
      "неисправности нет, все перечисленные узлы функциональны"
      "Причина отсутствия доступа?!"
      "перечисленные узлы находятся под контролем операторов, операторы не дают ответа на запросы, подчиненные им узлы недоступны"
      Капитана знобило, синеватый медгель комками застывал на теле.
      "Внутренний видеоконтроль".
      "командирский доступ принят"
      "Показать навигатора… пилота".
      Экран стерео разделился на две части. Слева рубка, справа ложе-кресло в отгороженном закутке. Голова навигатора закрыта нейрошлемом и дыхательной маской, тело неподвижно, руки в захватах реанимационных приборов. Место пилота занимает юноша с нашивками лейтенанта. Приборы его кресла неактивны: он мертв. На полу рубки у его ног еще несколько человек. Лицо субфлагмана со значками старшего корабельного офицера застыло в усмешке мрачного торжества. Или это просто предсмертная судорога? Прикосновение к значку "Архив" принесло капитану имя погибшего: субфлагман Инзер Ал-Ниар, исполняющий обязанности командира "Разящего"
      "Видеоконтроль: подготовить анализ всех повреждений. Указать имена и звания уцелевших".
      "выполняю"
      "Ходовая: снизить скорость до одной десятой от походной. Силовые щиты поднять. Всем системам внешнего наблюдения – высшая степень готовности".
      "выполняю"
      "Дублирующий автонавигатор!"
      "недоступен"
      "Архив!"
      "открыт"
      "Подготовить отчет о причинах и ходе катастрофы… приоритет номер два. Приоритет номер один – открыть атлас звездных карт, сравнить с показаниями внешних датчиков. Определить район местонахождения "Разящего", примерные координаты".
      "выполняю"
      Остатки медгеля испарились от тепла, сделались упругой пленкой, до боли стягивавшей кожу. Это мешало сосредоточиться, отвлекало от дела.
      Переступая через нагромождения обломков, Капитан добрался до останков робота и изуродованного тела техника. Тот был мертв и остыл еще до того, как линкор покинул подпространство. Других пострадавших видно не было.
      Душ, чудом уцелевший в развороченной взрывом боевой машины псевдокаюте, как ни странно, работал. Горячие струи легко удалили с тела Капитана грязь, кровь и пот – они оживили его лучше всяких стимуляторов. В ящике отыскался зеленоватый комбинезон техника со значками старшего рядового. Капитан шевельнул губами – в прошлом, которое он помнил плохо, это называлось улыбкой. Символы ранга в теперешней обстановке не имели значения. Комбинезон оказался великоват, но выбирать не приходилось. Капитан повыше подвернул рукава и пошел назад к терминалу.
 
      Очнувшись, Ясна Ладова долго не могла вспомнить, что произошло. Вокруг было темно, включить свет оказалось невозможно.
      Подняв руку, Ясна нащупала над собой какой-то перевернутый лоток. Не сразу ей удалось сообразить, что это сорванная с креплений опрокинутая койка. Воспоминания полыхнули разом, как молния. Она принимала душ, собираясь лечь спать, как вдруг корабль потряс страшный удар, на миг показалось, что на борту воцарилась невесомость, потом девушку швырнуло через всю каюту – по счастью, антигравы койки смягчили падение, но в голове все равно вспыхнули звезды. Снаружи, из отсека-рубки, раздался дикий короткий вопль, лязг и грохот, выстрел, затем треск и скрежет ломающегося металла. "Арвис!" – еще мелькнула у Ясны мысль, прежде чем девушка потеряла сознание.
      И вот теперь она лежала среди обломков, в которые явно превратилась каюта. Сколько прошло времени, неизвестно. Уцелел ли кто-нибудь еще? Что вообще случилось? Как выбраться? Ясна нащупала с одной стороны корпус опрокинутого утилизатора, который застрял между краем койки и полом, не давая им соприкоснуться; в щель удалось просунуть руку, потом девушка попыталась, обдирая кожу, протиснуть туда плечо и бедро. Это тоже получилось, но ни грудь, ни голова в щель уже не проходили. Ладова поняла, что застряла. Кромка металлического лотка сдавливала ей ребра, сдвинуться не удавалось ни вперед, ни назад. Ясна напрягла все мускулы, пытаясь хоть немного приподнять койку, содрала кожу на ладонях, ахнула от острой боли.
      – Вытащите меня отсюда! Пожалуйста! Помогите! – не надеясь особенно, что кто-нибудь ее услышит, закричала она.
 
      Среди обломков псевдокаюты Капитану почудились движение и шорох. Мог ли там быть кто-нибудь уцелевший? Капитан прислушался. Звук повторился: без сомнения, это был слабый, едва внятный крик о помощи.
      – Техническое звено сюда! И медустановку! – велел Капитан искусственному интеллекту корабля.
      "контроль данных отделов недоступен, автоматика выполняет заданную программу, ждите"
      Капитан оглянулся в сторону терминала. Сделано все, что он мог пока сделать; приказы, отданные им искусственному разуму линкора, будут выполняться долго, а с текущим управлением и контролем автоматика несколько сотых в состоянии справиться сама.
      Склонившись над грудой мусора, Капитан увидел: из-под корытца перевернутой, изуродованной койки торчала вытянутая далеко в сторону исцарапанная девичья рука.
      – Помогите…
      – Вы целы? – напрягая голос, крикнул Капитан. Вопрос прозвучал невнятно и хрипло, горло и связки совсем разучились издавать звуки.
      – Кажется… Я застряла, когда хотела выбраться!…
      – Постарайтесь… больше не двигаться!
      – Вытащите меня отсюда!
      – Да… Сейчас я освобожу вас.
      В голову ему пришла еще одна мысль. Вернувшись к терминалу, он вскрыл на пилотском кресле подлокотник, выдернул оттуда набор первой помощи и вернулся к раненой.
      Девушка вскрикнула от прикосновения анализатора аптечки, но после инъекции ей, по-видимому, стало легче.
      – Спасибо… – неуверенно раздалось из-под обломков.
      Какое-то время Капитан молча разгребал руками обломки. Наружу показались чуть прикрытая полотенцем нога и плечо – прочее оставалось под лотком койки, на который навалилась сверху тяжелая пластина переборки. Миг командир прикидывал, как подступиться к новой задаче.
      Эта девушка – единственная, кто еще остался живой и в сознании на всем громадном могучем линкоре.
      "Пленница" беспокойно шевельнулась:
      – Вы здесь?..
      – Да.
      – Кто вы?..
      – Капитан, – не раздумывая, откликнулся он. Девушка смешалась:
      – Мой субфлагман, вы?.. Что с кораблем?
      – Он вырвался.
      На глаза попалась неизвестно для чего служившая ранее длинная труба. То, что нужно.
      – Ваше имя? – снова окликнул он девушку.
      – Ясна Ладова, мой субфлагман, я… то есть техник. Ясна.
      – Я слышал это раньше… Вам подходит.
      Он сам не знал, почему сказал ей это.
      – Спасибо, мой субфлагман… – снизу донесся приглушенный вздох.
      Похоже, она все еще в шоке.
      – Я сейчас… – он откашлялся, – я освобожу вас. Подниму то, что вас держит. Вы должны вынырнуть, выползти оттуда.
      – Я поняла…
      – По моей команде, ясно?
      – Да.
      Подставив трубу под верхнюю часть койки и пользуясь инструментом как рычагом, Капитан с силой потянул его наверх:
      – Вперед!
      Девушка ужом выскользнула наружу. Труба изогнулась, Капитан едва удержал всю тяжесть от падения.
      Отсек был освещен слабо – лишь тусклым красноватым накалом аварийных ламп да синими дисплеями терминала, – но на отвыкшие от всякого света глаза Ясны навернулись радужные слезы, девушка заслонила лицо ладонью. Темная тень склонилась над нею, Ясна почувствовала, как ее подхватывают под плечи и колени, свободно, без труда поднимают и относят в сторону. Запястья снова коснулся иньектор аптечки. Ясна часто заморгала, медленно, осторожно раздвинула пальцы и посмотрела на своего спасителя.
      – Вы?!… – изумленным стоном вырвалось из ее груди.
      Должно быть, ее ударило по голове гораздо сильнее, чем она думала. То, что она видела, – это бред.
      Человек накрыл ладонью руку Ясны.
      – Поговорим позже. Вам нужен покой.
      – Нет, пожалуйста! – Она оторвала пальцы от лица, но галлюцинация не исчезла. – Вы ведь были мертвы, флагман Эвинд, Двенадцать Созвездий оплакивают вас уже больше года!
      – Эвинд? – эхом повторил он.
      – Флагман Эвинд, Шад Эвинд, теллариец, полковник Астрофлота, командир LP-12578, ударного линкора "Шквал"! – перечислила она все, что знала о нем. Разве я могу ошибиться?
      Потом все поплыло вокруг, воздух словно превратился в вату.
      – Мой флагман! – обреченно прошептала Ясна своему готовому рассеяться видению. – "…теллариец, полковник Астрофлота, командир LP-12578, ударного линкора "Шквал"!"
      Задыхаясь, он упал на колени рядом с телом девушки.
      Эвкнд. Эвинд. Эвинд.
      – Вечные боги!
      В голове будто что-то взорвалось, преграды, сдерживающие его чувства и память, смело. Золотая цепь Империи, мелодия "Зеленых Холмов", ТаджДэмлин, Дон Аньо, мая Тиетар-Интали, детство среди можжевеловых высот, пьянящая свобода межзвездных рейдов. "Шквал"… Он вспомнил: "Шквал" попал в переделку! Отчего же он здесь – ему нужно быть в кресле командира, слиться с линкором, вытащить его из беды… Он начал уже подниматься, чтобы броситься к терминалу, когда от этого движения, от физических усилий все поплыло вокруг и подлинная реальность проступила сквозь мнимую. Это не "Шквал", а "Разящий", и сам он давно уже не Эвинд.
      ВЕТВИСТЫЕ МОЛНИИ, ВЫРЫВАЮЩИЕСЯ ИЗ СИНИХ СТВОЛОВ… Долгие дни условного, несознаваемого бытия. Имя "Арвис".
      Капитан, шатаясь, встал на ноги. Он обрел свободу – но какой ценой? Капля крови потекла по подбородку из прокушенной насквозь губы.
      Астро пришлось раз или два повторить короткую трель вызова, чтобы привлечь к терминалу внимание своего командира.
      "доклад видеоконтроля: анализ всех повреждений доклад отдела внутреннего сканирования и доклад медслужбы: состояние экипажа, доклад архива: отчет о причинах и ходе катастрофы"
      Сводки обрушивались лавиной. Управление кораблем почти полностью вышло из строя. В диагнозе не было оптимизма: чтобы вернуть единый контроль над всеми заблокированными узлами, требовалось деактивировать и перезагрузить всю сеть нейросвязей линкора. Но такая процедура считалась небезопасной, удаление и восстановление "личности" Астро проводилось обычно в порту, под контролем десятков квалифицированных специалистов, и попытка сделать это посреди открытого космоса почти наверняка не увенчалась бы успехом. Но главное принудительная перезагрузка разорвала бы контакты "Разящего" с его все еще живыми операторами, а медслужба докладывала, что те уцелели среди всех положенных линкору по штату "биологических единиц" только за счет реанимационных приборов, встроенных в их пульты-кресла. Отключить корабельную сеть, обесточить корабль означало бы то же самое, что в упор выстрелить в этих людей из лучевика.
      Ниже строка за строкой тянулся список механических поломок. Пробитые переборки отсеков, подвижка плохо закрепленного истребителя, взрыв остальной эскадрильи, разгерметизация целой палубы и подсобных технических помещений. Вместо бронеплит ангаров в борту "Разящего" под силовыми щитами зияла гигантская дыра.
      Последнее сообщение было достойно "черного кода": из трех систем регенерации воздуха восстановление одной исключалось полностью, вторая работала вполсилы и тоже должна была вот-вот отказать. Остающаяся была не в состоянии обеспечить нужды всех отсеков и палуб корабля.
      "Доступ к разведывательным планетарным зондам?"
      "отсутствует"
      Самое черное проклятие, только известное астролетчикам, само пришло на ум.
      Пульт управления ходовой стоял рядом с командирским терминалом. Капитан придвинулся к нему, прикосновением ладони подтвердил активацию приборов – после всех несчастий, уже постигших линкор, следовало быть готовым в любой миг переключить управление двигателями на ручное.
      – Астро: открыть бортовой журнал, "командирский доступ подтвержден, бортовой журнал открыт"
      – Как капитан LP-12835, патрульного линкора "Разящий" Имперского Звездного флота, отдаю приказ: изменить курс. Назначение – планеты безымянного светила Глубокого Космоса. Цель изменения курса: поиск условий, пригодных для существования человека.
      Все еще чувствуя несильную боль и стеснение там, где на грудь давило жесткое ребро металлического лотка, Ясна очнулась от забытья лекарственного сна. Она не сразу смогла понять, где находится: стены и тихое жужжание приборов гасили долетающие извне звуки. Хотелось верить, будто все подробности катастрофы попросту приснились, никогда не существовали наяву.
      "Арвис!" – Все существо Ясны охватила тревога. Ее пост пустовал слишком долго, а уж если посчитать то время, что она провела в плену разрушенной каюты… И сам 27 013 -как он перенес все эти потрясения?.. Девушка поспешно приподнялась на локтях и посмотрела по сторонам.
      Знакомый вороненый ящик стоял посреди все того же полуразрушенного контрольного отсека; ячейка для ежедневной профилактики оторвалась, обрывки проводов торчали спереди беспомощно и жалко… Толстая броня боковой стенки была вскрыта точно огромной фрезой, на ярко блестящих затесах металла под застывшими комьями полупрозрачного медицинского геля виднелись мазки чего-то бурого, похожего на кровь. Сердце Ясны словно пронизала длинная игла.
      – Арвис! – в муке вскрикнула она.
      Капитану не хотелось, чтобы при нем вообще называли это имя. Оно влекло за собой отвратительные ощущения. Капитан хотел сам забыть его побыстрей и сделать так, чтобы забыли другие.
      – Арвиса здесь больше нет, – сказал он, еще раз бросив взгляд на приборы.
      – Арвиса здесь больше нет, – услышала Ясна надорванный хриплый голос. Человек, работавший за терминалом, был освещен призрачным, но ярким красно-синим светом стерео, девушка достаточно хорошо могла разглядеть его. Ей внезапно стало страшно. Это было похоже на галлюцинацию, на жестокий кошмар. Командир "Шквала" был мертв больше года, он давно покоился в Пантеоне Героев… Так кто тогда находился сейчас перед Ясной? Более худое, осунувшееся лицо без следов густо-темного загара астро-летчика, на скуле синяк, вместо копны вечно отрастающих сверх уставной длины непокорных, будто проволочных волос коротенький, в полпальца, желтый ежик; но все остальное в точности как на стерео, на любимом портрете, который Ясна повсюду таскала с собой.
      – Мой флагман!… Вы? Здесь, на "Разящем"?.. Что происходит? И где Арвис?
      "Мой флагман!… Вы?.."
      Из открывшейся как-то Арвису памяти оператора Ладовой Капитан знал об отношении девушки к человеку, которым он когда-то давно являлся. Не было ничего странного, что она сразу же узнала лицо, изображения которого мелькали повсюду так часто. Но она видела в Капитане Эвинда, и в этом хорошего было не больше, чем в ее воспоминаниях о номере 27 013
      "… Вы? Здесь, на "Разящем"?.. Что происходит? И где Арвис?"