- Выходит, устроим здесь перестрелку?! - вызывающе спросил Намазгулу.
      Зюльмат презрительно скривился:
      - Ах ты, старый хрыч!.. А стрелять-то ты умеешь?
      - Умею, Зюльмат, не разучился... Не раз отбивал у кочевников отары. Сам это знаешь. Или думаешь, Намазгулу постарел, лишился сил?.. Нет, племянник, я не из пугливых. И ты не покрикивай на меня - не боюсь!
      Похоже было, что разбойнику стало неловко.
      - Не верю я никому, Намазгулу,- угрюмо произнес он.- Человек - что зверь, сырым молоком вскормлен... Правда, мы делили с тобой хлеб-соль...- Зюльмат не договорил.
      - Но мне-то ты должен верить!.. Ведь я не какой-нибудь там мальчишка, я старик!.. И если я пришел к тебе, значит, иного выхода у меня не было. Не по мне колхозная жизнь!.. Не мог я смириться!.. Остался без семьи, без дома, но головы я перед ними не склоню!.. Лучше умру в этих горах, под вольным небом... Пусть мое тело сгниет здесь, когда я околею, но я не желаю, чтобы сердце мое гнило при жизни там, в ихнем колхозе... Потому я и подался к тебе. Думал: пусть дни наши сочтены, но мы встанем спиной к спине и будем защищать друг друга. Но раз ты, Зюльмат, не веришь мне, я ухожу!.. Даже не оглянусь!.. Можешь стрелять мне в спину!
      Намазгулу повернулся и медленно заковылял меж валунов вниз по тропе. Услышал, как позади щелкнул затвор.
      - Эй, остановись! - крикнул Зюльмат.- Стой, тебе говорят!..
      Старик продолжал идти. Сзади опять послышалось:
      - Стой!..
      Намазгулу не повиновался.
      - Ах, так?! Тогда получай!..- крикнул в ярости Зюльмат.
      "Все! - подумал Намазгулу.- Конец!.. Сейчас Зюльмат выстрелит..." Тем не менее он продолжал идти.
      Секунды бежали, однако выстрела не последовало. Снова раздался голос разбойника:
      - Погоди, вернись!.. Эй, Намазгулу, вернись, я пошутил!..
      Старик не остановился.
      Зюльмат быстро пошел следом за ним, догнал его уже на лесной тропе, преградил дорогу:
      - Не осуждай меня, Намазгулу... Чувствую я, настали наши последние деньки... Потому я и сделался такой... Сам себя не узнаю...
      Намазгулу вздохнул сочувственно:
      - Будь проклята такая жизнь!
      - Да, будь она трижды проклята! - сказал тоскливо Зюльмат.
      ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
      На Красные скалы опускалась ночь.
      Зюльмат роздал своим людям остатки черствого хлеба и, памятуя о том, что ему сказал Намазгулу об отряде Гиясэддинова, направляющемся в этот район, велел им быть крайне бдительными.
      - Разбейтесь на пары! - приказал атаман.- Один спит - другой караулит, затем меняйтесь!
      Старика Намазгулу, которому он по-прежнему втайне не доверял, отправил в дозор к скале пониже того места, где находился сам вместе с Хейбаром. Решил: "Пусть старый шакал будет у меня на глазах!"
      До полуночи Зюльмат бодрствовал, стерег сон сына, который спал под буркой на большом плоском, поросшем толстым мохом камне.
      В последние дни Зюльмат не отпускал от себя Хейбара ни на шаг. Хейбар, он считал, охраняет его, он - Хейбара, свою "последнюю опору в жизни", единственного человека, которого он любил сам и который любил его.
      Бежали часы...
      Зюльмату очень хотелось спать, но он не будил сына, жалел.
      Хейбар, уже приученный к невзгодам и особенностям их скитальческой жизни, сам вскоре проснулся, заворочался под буркой, затем сел. Взял в руки лежавшую рядом винтовку. Пригляделся к темному человеческому силуэту на соседнем камне, негромко позвал:
      - Ага! - Так он обычно обращался к отцу.
      - Да, сынок!..- отозвался тихо Зюльмат.- Ты почему не спишь?.. Ляг, подремли еще немного, сыночек.
      Хейбар, подавляя зевоту, сказал:
      - Я выспался, ага. Хорошо спал, крепко. Когда ты охраняешь мой сон, я сплю спокойно!
      Зюльмат приблизился к камню, на котором сидел Хейбар.
      - Так значит, не хочешь больше спать, сынок?
      - Нет, ага, теперь твой черед. Ляг, отдохни, я постерегу...
      Зюльмат шепнул сыну:
      - Смотри, вон на той скале, что пониже нас, лежит тот старый кабан...
      - Кто такой?
      - Да этот... Намазгулу из Эзгилли. Ты же видел его днем, сынок. Так вот, не спускай с него глаз!.. Помнишь того гада Мидхата, предателя?.. Боюсь, что и этот окажется такой же...
      Хейбар предложил:
      - Хочешь, ага, я подползу незаметно и всажу ему пулю в бок...
      - Нет, сейчас ни к чему поднимать стрельбу. Я лишь подозреваю его, но не уверен точно, что он изменник...
      - Мне кажется, ты ошибаешься, ага...- Хейбар зевнул.- Я даже убежден в этом...- Снова зевота не дала ему докончить фразу.
      Внезапно Зюльмат рассердился:
      - Меньше зевай! Ведь ты не заяц, который только и делает, что спит!.. Не забывай поговорку: уснул - умер!.. Имей в виду: уснешь - можем оба проснуться со связанными руками. Не смерть страшна, страшен позор... Знай это!
      Хейбар уступил отцу место на камне.
      Зюльмат закутался в бурку, винтовку положил рядом. Он сразу же заснул.
      Юноша, посидев с полчаса рядышком, отполз неслышно в сторону, где меж скал прикорнули несколько человек из банды. Начал прислушиваться к их негромкому разговору,
      Бандиты говорили меж собой:
      - Что же думает делать наш Зюльмат?
      - Он считает, надо уходить за Аракс.
      - А жить как будем там?
      - Придется батрачить на беков.
      - Уж лучше подохнуть, чем это!.. Да накажет аллах того, кто довел нас до такой жизни!
      - Не теряй надежды на лучшие дни! Быстро же ты пал духом!..
      Хейбар, послушав еще немного, пополз назад.
      Отец спал неспокойно, стонал во сне, бредил.
      Под утро, когда небо начало светлеть и сделалось довольно свежо, он заворочался, затем сел, прислонясь спиной к соседнему камню; достал кисет, начал сворачивать солидную самокрутку. Закурил, сказал угрюмо, сипло:
      - Предчувствует мое сердце, плохи наши дела, сынок... В окружении мы. Кажется, правду сказал старик Намазгулу... Я вначале не поверил ему, думал: врет, выдумывает, хочет втереться в доверие. Подумал, его специально подослали...
      Хейбар сел рядом с ним.
      - Ничего, ага, прорвемся! - Однако в голосе юноши не было уверенности.
      - Прорвемся, говоришь?..- Зюльмат несколько раз жадно затянулся.- Это будет трудно сделать, сынок... Сон мне нехороший приснился, будто нас окружили, мы начали отстреливаться, и у нас кончились патроны...- Помолчав немного, он спросил: - Сколько у тебя осталось патронов?
      - Более двух десятков. Зюльмат вздохнул:
      - Очень мало!
      - Ведь мы не будем сидеть на одном месте, раз нас окружат. Будем прорываться!.. Для этого патронов вполне хватит... Зюльмат рассеянно отозвался:
      - Да, сынок, сон я видел нехороший... Значит, окружили нас, патроны у нас кончились, вижу - ход потайной, ведет под землю... Мы спускаемся в дыру по одному, лезем, а проход все сужается... Вот уже и ползти невозможно, земля давит на нас со всех сторон, мы начинаем задыхаться... Да, проклятый сон! - Он опять тяжко вздохнул, промолвил с горечью: - Напрасно я потянул тебя, сынок, за собой в горы! Будь проклят тот день, когда я это сделал!
      - Не переживай, ага! - твердо сказал юноша.- Я же - твой сын! Мой долг быть рядом с тобой!.. Ведь должен и я что-то сделать для тебя!..
      - Мне не следовало пускать тебя в это пекло! - сокрушался Зюльмат.
      Сделалось уже довольно светло. Зюльмат поднялся, встал во весь рост на камне. Он смотрел в ту сторону, где находился Намазгулу из Эзгилли.
      Хейбар сказал:
      - Я всю ночь следил за ним, ага.
      - И сейчас не спускай с него глаз. Не верю я этому хищнику! Зубы у него уже выпали, но укусить он может больно. Следи за ним, сынок, следи!
      Подозрительность отца была непонятна Хейбару, даже путала его. Что с отцом?.. Уж не заболел ли?.. Столько лет отец провел в этих горах и лесах, град пуль не раз осыпал его, и неизменно он выходил из огня невредимым, поражая окружающих своим бесстрашием... А тут вдруг боится этого старикашки!..
      Зюльмат продолжал сокрушаться:
      - Ах, напрасно я потащил тебя за собой, сынок!.. Зачем я сделал это?.. Зачем?!
      - Лучше быть здесь с тобой, чем гнить за решеткой, ага!
      - Тебя пожалели бы, сынок, не тронули бы, ведь ты еще совсем ребенок. Тебе не пришлось бы отвечать за меня...
      - Не думай сейчас об этом, ага! Ни о чем не жалей!.. Уж так получилось...
      - Не могу не думать, сынок Хейбар! Жалко мне тебя! Ведь я своими руками швырнул тебя в огонь. Я должен был уже давно сдаться властям, пойти на расстрел... Тогда беда миновала бы тебя!.. Но я думал о другом - о деньгах, о золоте! Мечтал вернуть себе прежнее богатство... Мысли о нем, как черные змеи, обвились вокруг моей шеи, сдавили ее. Я надеялся вернуть потерянные, стада овец, табуны лошадей... Зачем?.. И вот мои прежние слуги стали теперь моими господами!.. Всюду обман, обман, обман!.. Меня надули хозяева и на той стороне, и на этой!.. Они объявили, что советская власть должна скоро пасть... Они подстроили пришествие святого имама... Сукины сыны англичане организовали в Битдили спектакль: явился пророк и начал вещать!.. Но это был обман!.. Ясно тебе, сынок?..
      Хейбар кивнул:
      - Да, ага. Но что же теперь будет?
      Зюльмат приблизил лицо к сыну, зашептал:
      - Плохо нам придется, очень плохо, сынок... И ты должен знать: более всех меня обманул этот собачий сын, Гашем!.. Помолчали.
      Юноша снова повторил вопрос:
      - Так что же теперь будет с нами, отец?
      Зюльмат будто не слышал Хейбара, думал о своем. Сказал наконец:
      - Однако я не должен пугать своих людей! Понял, сынок?.. И ты не подавай виду!.. Держись так, словно у нас все хорошо... Эх, нет рядом со мной Кемюра-оглу!.. Отнял его у меня проклятый пес Гиясэддинов, отгрыз мою правую руку!.. А что делать?.. Что я должен делать?.. Сдаться Гиясэддинову?.. Нет!.. Оставаться в горах?.. Нет, это тоже невозможно... Теперь, сынок, я понял: мир и в самом деле переменился, по-другому стали жить люди... А колесо нашей судьбы катится вниз в бездонную пропасть, и уже никто не сможет остановить его. Именно поэтому, сынок, мы должны стоять до конца!.. Иного пути у нас нет!.. Мы должны биться до последнего вздоха! Одно только меня страшит - твоя судьба, сынок!.. Только бы ты остался жив!.. Только бы мне не видеть твоей гибели!.. О, это будет страшная пытка для меня!.. Ведь ты еще совсем ребенок!..
      Зюльмата бил озноб. Хейбар со страхом смотрел в лицо отца, спросил:
      - Может, ты заболел, ага?
      Зюльмат поднес ладони к голове, стиснул виски:
      - Мозг мой пылает, Хейбар!.. Голова раскалывается от мыслей, сынок!.. Пойми, ведь потух очаг в нашем доме! - Вдруг Зюльмат схватил винтовку, щелкнул затвором, крикнул, глядя туда, где находился Намазгулу: - Эй ты, старая гиена!
      Старик откликнулся неохотно:
      - Да чего тебе, Зюльмат?
      - Иди сюда, предатель!
      Намазгулу не спеша поднялся наверх, приблизился к камню, у которого стояли Зюльмат и Хейбар. Атаман сказал зло:
      - Ну, старый хрыч, рассказывай, что тебе снилось?
      - Что-то снилось, да я уже не помню,- ответил сумрачно Намазгулу.
      Зюльмат спросил:
      - Как думаешь, Намазгулу, если я убью тебя и явлюсь к властям с повинной, зачтут они мне это?..
      - Могут и зачесть,- хладнокровно сказал старик.- Возможно, зачтут, Зюльмат! Убей!..
      - Нет, не могу!..- прохрипел разбойник.- Рука не поднимается!.. Лучше уж я сам околею... Не хочу быть бесчестным перед своей кончиной!..
      Хейбар тихо сказал старику:
      - Отец стал очень подозрительный, дядя Намазгулу. Не сердитесь на него.
      - Но почему он не верит мне? - Обида прозвучала в голосе старика.
      Зюльмат забормотал:
      - Никому я не верю, никому!.. Даже Хейбару!..- Он порывисто обнял сына, покрыл его лицо поцелуями, затем оттолкнул от себя. Обращаясь к Намазгулу, добавил: - Ребенок он еще совсем, ребенок!.. Ведь так, старик, а?!
      Намазгулу вздохнул:
      - У меня тоже такой... Оруджгулу...
      - Это тот, что привозил нам хлеб?
      - Он самый, мальчик, подросток...
      - У тебя - иное дело, старик! Твой Оруджгулу еще разожжет очаг в твоем доме, потянется из трубы дымок...
      - Какой там дымок!.. Кто даст?.. Никакого дымка не будет... Эх, все пошло прахом!.. Будь проклята такая жизнь!.. Рухнул мой дом!..
      - Я же сказал тебе, старик,- напрасно ты пришел к нам! Жил бы себе спокойно в своем доме... За ту жизнь, которой ты жил и от которой отказался, я бы многое отдал сейчас!.. Эх, глупость ты сделал, Намазгулу!
      Старик молча стоял перед ним.
      Всеми троими владело уныние.
      Было раннее утро - серое, холодное. С гор дул ледяной, пронизывающий ветер.
      ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
      Коммунистический боевой отряд, возглавляемый Алешей Гиясэддиновым, прибыл в район Красных скал во второй половине дня.
      Уже точно было известно, что бандиты укрылись именно здесь.
      Накануне днем Гиясэддинов отправил Хосрова напрямик через горы к Красным скалам, дав ему задание - под покровом ночи разведать: там ли зюльматовцы? Утром Хосров вернулся в отряд и подтвердил: да, бандиты находятся на Красных скалах.
      Тотчас по прибытии на место Гиясэддинов разбил весь отряд на четыре группы, которые были возглавлены: одна - Балаханом, вторая - Годжой-оглу, третья - Хосровом, четвертая - начальником милиции Теймуром Хангельдиевым.
      Гиясэддииов вызвал к себе командиров групп и отдал приказ:
      - Немедленно окружить Красные скалы плотным кольцом, так, чтобы зюльматовцы не смогли ускользнуть незаметно - как ночью, так и днем!.. Расположите бойцов за деревьями по кромке леса, который подступает к Красным скалам!.. Объявите людям о состоянии боевой готовности уже сейчас, ибо никто из нас не знает, что Зюльмат может предпринять в любую минуту!
      В глубине леса разбили несколько палаток. В одной из них спустя час после прибытия собрался "военный совет".
      - Жаль, мы не можем атаковать Зюльмата прямо сейчас!- сокрушался Гиясэддинов.
      - А давай попробуем, Алеша?.. - предложил Хангельдиев.
      Гиясэддинов развел руками:
      - Увы Теймур, это исключено! Сам знаешь, вьючные лошади отстали, на них все наши боеприпасы. Их пригонят не раньше, чем через три часа, то есть к вечеру. А бой обещает быть горячим. Наличного запаса патронов, которыми располагают бойцы, может не хватить. Нам же надо действовать наверняка. Пусть пока люди отдохнут, освоятся. Необходимо организовать хороший обед. Гиясэддинов обернулся к Балахану: - Где Нейматуллаев? Ведь продовольственными делами занимается он...
      - Он, он! - подтвердил Балахан. - Нейматуллаев уже позаботился об обеде. Я сам видел: в овражке зарезали пять баранов, шашлык уже жарится.
      Гиясэддинов усмехнулся, покачал головой:
      - Это неплохо! Я и сам проголодался так, что, кажется, быка съел бы!
      - Во сколько завтра начнем наступление? - поинтересовался Хосров.
      Гиясэддинов подумал.
      - Я считаю, людей поднимем в атаку, когда полностью рассветет. Зюльматовцы в более выгодном положении, чем мы, они наверху, хорошо укрыты за скалами. Но их меньше, чем нас. Кроме того, они вынуждены будут занять круговую оборону. Это значит, плотность их огня будет не так уж велика. Надо каждую из наших четырех групп разбить на отделения, примерно по пять человек в каждом. Во главе каждого отделения поставьте старшего. На мой взгляд, тактика наступления должна быть такова: каждое отделение взаимодействует с другим. Мы атакуем... Что это значит?.. Допустим, отделение "а" ведет усиленный огонь по бандитам на своем участке, а отделение "б", прикрытое этим огнем, делает бросок вперед, занимает удобную позицию за камнями и начинает прикрывать в свою очередь отделение "а", которое подтягивается. И так далее... Ясно?
      - Ясно,- отозвался Годжа-оглу.- Очень верная тактика!
      - Главное - не давать зюльматовцам перевести дух! Не давать им высовываться из-за камней! Прижать их к земле! Вот тут-то и должно сыграть свою роль наше численное превосходство!- Обведя взглядом лица своих командиров, Гиясэддинов добавил: - Разъясните бойцам, как надо действовать. И еще... Зюльмата необходимо во что бы то ни стало взять живым! Таков приказ! Передайте эти мои слова бойцам, опишите приметы бандита. Его легко узнать по отвислым рыжим усам. Конечно, в бою всякое может случиться, не зря говорят: пуля - дура, но наши люди тем не менее должны знать: Зюльмат нам нужен живым!..
      Под вечер Хосров заглянул в палатку "медицинской службы" отряда.
      Рухсара сидела на складном походном стульчике перед грубо сколоченным из толстых осиновых сучьев и застланным белой клеенкой столом, на котором были расставлены различные склянки, банки, пузырьки с медикаментами, лежали вата, бинты и прочее. Девушка укладывала в никелированный стерилизатор шприцы, намереваясь прокипятить их на небольшом мангале, который стоял снаружи у входа в палатку.
      - Добрый вечер, Рухсара! С прибытием! Как устроились? - приветствовал девушку Хосров.
      - Как видите! - Она улыбнулась устало, кивнула на разложенные носилки, поверх которых лежал тюфяк, предложила:- Присаживайтесь, Хосров. Что у вас хорошего? Ночью вас, кажется, не было в отряде. А ведь вы вчера утром пообещали мне, что дорасскажете во время вечернего привала конец той книги турецкого писателя - про девушку-учительницу!..
      Хосров, присев на носилки, поведал Рухсаре о своем ночном путешествии к Красным скалам, рассказал о предстоящем бое наутро.
      - Книгу я вам дорасскажу, когда мы будем с победой возвращаться домой, по дороге,- пообещал молодой человек.- Конечно, можно было бы сделать это и сейчас, но я не хочу торопиться, не хочу комкать свой рассказ.
      Они поболтали немного о том о сем.
      Вскоре Хосров собрался уходить.
      Рухсара, не скрывая своего огорчения, попросила:
      - Посидите еще, Хосров! Мне так хорошо, когда вы рядом!..
      Молодой человек ликовал в душе. Признался:
      - Мне тоже, Рухсара. Знаете, в тот вечер, когда мы покидали город, я попросил маму, чтобы она наутро заглянула к вашей маме...
      Рухсара потупилась, ощутила, как забилось ее сердце, загорелись щеки. Тихо спросила:
      - А зачем это, Хосров? - Осмелев, подняла на него глаза, улыбнулась.
      Он влюбленно, не таясь, смотрел на нее. И ей это было приятно.
      Хосров ответил:
      - Чтобы вашей маме не было тоскливо одной. Я подумал, пусть женщины поговорят, поближе познакомятся...
      Она, не отводя своих глаз от его, кивнула:
      - Спасибо, Хосров!
      - Я уверен, у них найдутся темы для беседы... Когда мы вернулись с вами из Чанахчи, я рассказал маме про вас...
      - Я - тоже!
      - Я рассказал ей, как мне интересно было с вами разговаривать, как вы натерли ногу, как спали у меня на руке, как вы спасли жизнь Азизе и новорожденному, моему тезке, затем как вы спасли жизнь косуле... Словом, я рассказал маме о вас все-все...
      - Ну, а она что? - тихо спросила Рухсара.- Что сказала ваша мама, Хосров?
      - Мама призналась мне, говорит: эта девушка давно мне нравится. Говорит: весь город уважает Рухсару.
      - Честное слово, Хосров, вы меня перехвалите! - Рухсара улыбнулась смущенно.- Вот увидите, я скоро зазнаюсь!
      - Это на вас не похоже! - Хосров вздохнул и добавил: - Мне очень не хочется уходить от вас, Рухсара, но я должен... Пойду проведаю бойцов моей группы. В эту ночь нам придется померзнуть, костры разжигать нельзя. Я не прощаюсь с вами, еще забегу.
      - Буду ждать вас, Хосров!
      Глаза Рухсары ласково светились.
      Однако в этот день они больше не увиделись.
      С наступлением темноты Хосров опять был послан Гиясэддиновым на разведку.
      Ему удалось, как и в предыдущую ночь, подобраться близко к тому месту, где находились бандиты. Когда кто-нибудь из них закуривал, Хосров отчетливо различал черты лица.
      Эти огоньки цигарок сослужили ему немалую службу. Хосров убедился в том, что, как и предполагал Гиясэддинов, зюльматовцы, сосредоточившись на самой верхней точке Красных скал, создали там нечто вроде круговой обороны с интервалом между людьми примерно в пять - семь метров.
      "Не густо,- отметил про себя Хосров.- Похоже, что Зюльмат попал в ловушку. Очевидно, не предполагал, что мы обнаружим его здесь..."
      Из отдельных фраз, долетавших до него, он сделал вывод, что бандиты решили принять наутро бой.
      Вернувшись в лагерь, Хосров доложил Гиясэддинову обо всем, что ему удалось разведать. В конце он спросил:
      - На что Зюльмат надеется, товарищ начальник? Неужели не понимает, что его песенка спета?
      - На что-то, значит, надеется,- ответил Гиясэддинов, морща лоб.
      Они сидели в палатке Гиясэддинова. Кроме них здесь находились Годжа-оглу и Балахан. На столике горела свеча.
      - Ясно, Зюльмат не ожидал нашего появления у Красных скал,- вставил Балахан.
      Гиясэддинов согласно кивнул:
      - Это бесспорно. Если бы ожидал, ушел бы... Куда угодно! Зюльмат - не дурак, понимает, что потерять подвижность для него - это значит потерять все! Чутье изменило старому волку, он начал допускать грубые ошибки!
      Заговорил Годжа-оглу:
      - Удивляюсь, почему Зюльмат не сделал попытки уйти от нас сегодня днем, когда мы только подошли к Красным скалам. Ведь не мог же он не заметить нас!
      - Конечно, не мог,- отозвался Гиясэддинов.- Очевидно, растерялся, упустил момент. А сейчас он знает, что мы обложили его, как зверя в логове.
      - Однако на что он все-таки рассчитывает? - снова спросил Хосров.- Мы должны предугадать его возможный ход!
      Гиясэддинов улыбнулся:
      - Я вижу, Хосров, в тебе и здесь говорит шахматист! Что ж, ты прав... Наверное, есть у Зюльмата в запасе какой-то ход - свой план боя. Впрочем, эта партия складывается явно не в его пользу. Мне кажется, Зюльмат сейчас размышляет так: "Да, я просчитался, хотел спрятаться, отсидеться, а попал в кольцо... Как это кольцо прорвать? Как выбраться из окружения?.. Приму бой. Люди этого Гиясэддинова будут атаковать, растянувшись цепью вокруг Красных скал. Выйдут из-за деревьев, двинутся наверх. Мы их встретим дружным огнем, перебьем частично, затем в наиболее слабом месте прорвем их кольцо и уйдем в лес..."
      - Да, так он и попытается сделать! - сказал Годжа-оглу.- Надо предусмотреть этот его возможный маневр.
      - Что ты предлагаешь? - спросил Гиясэддинов. Годжа-оглу, откашлявшись, заговорил:
      - Мне кажется, нам надо держать в лесу в резерве группу человек в десять пятнадцать, которая в нужный момент встретит зюльматовцев, если они пойдут на прорыв. Во время боя сразу станет ясно, в каком месте Зюльмат намеревается это сделать.
      - Да, надо создать резервную группу, - согласился Гиясэддинов.- Кто возглавит ее? Предлагайте кандидатуры, товарищи!
      Хосров, как на уроке в школе, поднял руку. Гиясэддинов кивнул ему:
      - Ну, говори!
      - Мне кажется, во главе резервной группы можно поставить Илдырымзаде!
      - Комсомольского вожака?
      - Да. Я его хорошо знаю. Боевой парень!
      Балахан поддержал:
      - Верно, Илдырымзаде не подведет!
      - Решено,- сказал Гиясэддянов. - Зовите Илдырымзаде сюда, объясним ему задачу его группы! - Обернулся к Хосрову: - Хосров, разыщи Илдырымзаде! Быстро! Кстати, пригласи сюда и Хангельдиева, он, как командир группы, тоже должен быть в курсе дела!
      Хосров вышел из палатки.
      "Военный совет" продолжался далеко за полночь.
      Когда наконец Гиясэддинов распустил своих командиров и Хосров заглянул в палатку Рухсары, девушка уже спала. Он долго не отходил от входа, вслушивался в ее тихое, ровное дыхание.
      Хосрову казалось, он может так простоять всю ночь до утра.
      ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
      К утру еще больше похолодало. Было пасмурно. Кусты и деревья на открытых местах стояли в инее. В воздухе кружились редкие снежинки.
      Лишь часам к восьми ветер прогнал с Красных скал остатки тумана. К этому времени все уже было готово к наступлению на банду. Бойцы и командиры групп ждали сигнала.
      И вот наконец в небо взвилась ракета.
      Живое кольцо вокруг Красных скал начало медленно сужаться. Где ползком, где короткими перебежками, прячась за камни и валуны, которыми были густо покрыты склоны горы, образующей как бы подножье Красных скал, бойцы коммунистического отряда продвигались вперед.
      Еще не было сделано ни единого выстрела. Зюльматовцы упорно молчали.
      Рано утром, готовясь к бою, атаман строго-настрого наказал своим людям:
      - Стрелять начнете только по моей команде!.. Надо подпустить их как можно ближе, а затем расстрелять в упор!.. Раньше времени себя не обнаруживайте!.. Это может нас погубить... Мы должны ударить неожиданно! Отобьем атаку, затем кинемся вниз и вырвемся из кольца!.. Отсюда махнем прямо к границе, а завтра мы уже будем за Араксом!.. Словом, ребята, имейте в виду: пока не дам знака не стрелять!..
      Однако наказ атамана не был соблюден. Вскоре после начала атаки, когда цепь бойцов коммунистического отряда была еще сравнительно далеко, у кого-то из бандитов сдали нервы, он не выдержал и выстрелил. За ним начали беспорядочно стрелять и другие.
      Зюльмат был в бешенстве. На внезапность рассчитывать уже не приходилось.
      Снизу тоже грянули залпы - дружные, мощные. Бандиты вынуждены были попрятаться. Пули сыпались на них градом, свистели, визжали, дробили камни, рикошетили от скал...
      Зюльмат услышал панические возгласы:
      - Убили Кривого Али!..
      - Медведь Гасан ранен в грудь!..
      - Они не дают нам высунуться!..
      - Эй, Зюльмат, что нам делать?!
      - Так они нас всех перебьют!..
      Зюльмату сделалось страшно. Он тоже начал стрелять в наступающих. Руки его тряслись.
      Неподалеку от него за скалой лежал Намазгулу. Старик стрелял не торопясь, тщательно целился.
      Хейбара не было рядом с отцом. На рассвете, тайком от своих людей, Зюльмат приказал сыну спрятаться в медвежьей берлоге чуть пониже того места, где залег за камнями он сам. Берлога находилась под огромной, выступающей вперед и нависшей над самой землей скалой, вокруг которой стеной стояли густые заросли бурьяна. Обнаружить берлогу непосвященному было почти невозможно.
      Зюльмат наказал сыну:
      - Сиди, не высовывайся! Не вздумай стрелять, этим ты только обнаружишь себя. Если мы пойдем на прорыв, я, пробегая мимо берлоги, крикну тебе. Тогда ты вылезешь и побежишь вместе с нами...
      Вскоре после начала наступления на банду Зюльмата Хосров, руководивший действиями бойцов своей группы, оглянулся и увидел Рухсару, которая неумело ползла следом за ним, волоча по земле санитарную сумку. Девушка находилась метрах в десяти от него. Он замахал ей рукой, крикнул:
      - Возвращайтесь назад, к лесу, Рухсара! Девушка продолжала ползти. Вскоре она была возле Хосрова.
      - Вам не место здесь! - строго сказал он.- Ползите назад, Рухсара! Сейчас тут будет жарко!
      - Именно поэтому я и должна быть здесь. А вдруг кого ранят?..
      - Раненого доставят к вашей палатке. Уходите, Рухсара! - Хосров был сердит не на шутку. - Ах, зачем вы поползли за нами?!
      Как раз в этот момент зюльматовцы открыли стрельбу.
      Хосров крикнул своим:
      - Командиры отделений, руководите огнем!.. Подавайте команды к залпам!..
      Раздались команды:
      - Первое отделение!.. Огонь!.. Громыхнул залп.
      - Второе отделение!.. Огонь!..
      Залпы следовали один за другим. Хосров скомандовал:
      - Короткими перебежками - вперед!.. Первое отделение!.. Прикрывайте их, ребята!..
      Бой разгорался.
      Хосров опять обернулся к Рухсаре. Подумал: "Что же делать?.. Назад теперь тоже ползти опасно..."
      Не удержавшись, снова промолвил с досадой:
      - Почему вы не остались в лесу?! Ах, Рухсара!..
      Неожиданно девушка сказала, впервые обратившись к нему на "ты":
      - Не прогоняй меня, ну, пожалуйста!..
      И столько искренности, столько чувства прозвучало в ее голосе!
      Он улыбнулся ей, ответил:
      - Ну, хорошо, хорошо!.. Тогда поползли вперед, вон к той каменной гряде!.. Только ниже держи голову, прижимайся к земле!..- Он тоже машинально перешел на "ты".- Ползи за мной, Рухсара!..
      Они начали ползком продвигаться вперед. У девушки звенело в ушах.
      Воздух сотрясался от непрерывных залпов. Командиры отделений зычно подавали команды.
      Наступление на вершину Красных скал успешно развивалось.
      Наконец Хосров и Рухсара добрались до гряды камней. Огромные глыбы в беспорядке лежали одна на другой. Вся группа Хосрова была уже здесь.
      Хосров и Рухсара сели за скалой, переводя дух. Затем Хосров поднялся, сбросил телогрейку и, положив винтовку на уступ скалы, начал стрелять.
      Слева, метрах в пяти от него, стоя на одном камне за большим круглым камнем, вел огонь Ярмамед.
      Зюльматовцы были уже совсем близко.
      Улучив момент, Ярмамед крикнул Хосрову:
      - Зюльмат как раз перед нами!.. Я видел его рожу!.. Чуть правее от него Намазгулу из Эзгилли!.. Я узнал старика!..
      Хосров отозвался между выстрелами:
      - Я видел их обоих!.. Помни, Ярмамед, Зюльмата будем брать живым!
      - Знаю! - бросил Ярмамед.- Не уйдет от нас, сволочь!.. Мы их уже почти всех пере...
      Конца фразы Хосров не услышал. Обернувшись, увидел, что Ярмамед лежит навзничь за камнем, раскинув в стороны огромные руки: рядом валяется винтовка, остроконечная папаха слетела с его головы и откатилась к кустам чертополоха, застряла в них.
      - Рухсара, смотри! - крикнул не своим голосом Хосров, кивнул головой на поверженного бойца и тотчас опять припал щекой к прикладу, расстрелял целую обойму.
      Девушка, пригнувшись, подбежала к Ярмамеду. Тот был мертв. Пуля угодила ему прямо в лоб над левой бровью.
      - Что с ним? - спросил Хосров, продолжая вести огонь.
      Рухсара не отозвалась. Он посмотрел в ее сторону и увидел: девушка стоит на одном колене за камнем, как только что стоял Ярмамед, и старательно целится. Вот выстрелила, перезарядила. Опять выстрелила.
      Ему сделалось страшно за нее. "Убьют!" - мелькнуло в голове. Он перестал стрелять, крикнул ей:
      - Рухсара, не надо!.. Спрячься!.. Это - не твое дело!.. Ползи ко мне!.. Здесь безопаснее!..