Она выглядела до того соблазнительно, что не пожелать ее в тот момент мог только явно выраженный педофил или законченный дегенерат с катастрофическим недостатком половых гормонов. Типа того бородача, что сидел с ней за столиком и махал перед прекрасным ликом потной дланью. Несколько позже, кстати, я прекрасно понял, почему бородач так вел себя, – когда сам побывал в его шкуре. Но в тот момент, увы, я еще ничего не знал, а потому завороженно смотрел на это секс-чудо и думал только об одном:

как было бы здорово заполучить хоть на пять минут сей комплекс эротических ухищрений.

В самом разгаре вещания своего спутника Оксана вдруг вскочила и, приблизившись к бандитам, с кошачьей грацией запрыгнула на их столик.

Зал замер. Была отчетливо слышна каждая нотка выдаваемой стереоколонками музыки. Распинав со стола посуду, красотка артистично станцевала нечто среднее между канканом и ламбадой, высоко вскидывая ноги. Затем она спрыгнула на колени одного из бандитов, обняла его за шею одной рукой и, тыча пальцем в сторону своего бородача, задорно крикнула:

– Мужчины! Скажите же наконец этому зануде, что я просто цаца! Что я – настоящее сокровище и он понятия не имеет, чем обладает!

Зал дружно зааплодировал, и обычный шум возобновился: ситуация не из ряда вон, всего-то лишь экстравагантная шутка подвыпившей соблазняшки. Победно вскинув кулачок, Оксана встала и, поклонившись троице, направилась было к своему спутнику, который угрюмо мял подбородок.

Однако не тут-то было! Я не даю гарантии, что после ее перепляса на столе с демонстрацией шелковых черных трусиков, вызывающе просвечивающих сквозь паутину колготок, нормальные мужики повели бы себя адекватно, а здесь… Здесь были поддатые «быки», что называется, без тормозов, которые привыкли властвовать в этом районе, в этом кабаке и делать все, что душа пожелает.

Они вскочили, как по команде, сноровисто ухватили Оксану за руки, за ноги и шустро потащили к выходу, возбужденно сопя и сверкая глазенками.

Зал вторично замер: такие штуковины здесь случались нечасто. Люди сюда приходили солидные, желая хорошо поесть и расслабиться, а не гудеть ночь напролет с боем посуды и метанием стульев в голову соседей.

Сообразив, что угодила в передрягу, Оксана истошно завизжала. Бородатый парниша – ее спутник – вскочил и бросился наперерез бандитам. Тот «бык», что двигался спереди, с размаху пнул его в пах: бородач с криком рухнул на колени, скрючился кренделем и стал елозить ногами по паркету. Двое секьюрити у входа деликатно исчезли за портьерами – не пожелали постоять за честь заведения.

Я неоднократно давал себе слово не вмешиваться в аналогичные переделки, поскольку знаю по горькому опыту, что ничего хорошего из этого не выходит. Этот самый опыт однозначно диктует: защити себя и того, кто тебе близок, остальное тебе должно быть глубоко по тулумбacy. He лезь не в свое дело.

В тот раз я опустил было глаза, спрятал кулаки и начал дышать по системе, отсчитывая ступени вниз, к точке нулевого спокойствия. Раз, два, три: а не мое это дело, меня это не касается. Четыре, пять, шесть, семь: с братвой лучше не конфликтовать. С этой публикой вообще завязываться не стоит – похоронят. Не сейчас, так чуть погодя… Восемь, девять, десять…

На счете «десять» направляющий захватнической колонны поравнялся с моим столиком – в этот момент Оксана с болью в голосе крикнула:

– Господи! Да помогите же кто-нибудь, люди!!! – И тут я встретился с ее взглядом, полным отчаяния. Все во мне перевернулось. Вспомнил вдруг Милку, гоблинов, свою жену - с хачеком и так далее. В голове кто-то суматошно заорал: «Влип!!! Опять ты влип, Бакланов!»

Выскочив из-за стола, я застопорился на пути движения «быков» и очень дружелюбно посоветовал:

– Мужики! Оставьте ее – она пошутила!

Тот, что двигался направляющим, повел себя очень бесцеремонно: он ухватил меня свободной рукой за отворот пиджака и грубо оттолкнул в сторону, не сочтя нужным сконцентрировать внимание на таком малозначительном препятствии.

– А! Не хотим, значит, по-хорошему! – горько воскликнул я, предпринимая последнюю попытку разрешить конфликт в устной форме. – А вот Феликсу пожалуюсь – будет вам!

– Пшел отсюда, чмо! – рыкнул направляющий, здоровенный рыжий квадрат с бритой башкой, и вдруг попытался лягнуть меня в пах. Как давеча несчастного бородатика – спутника Оксаны.

Ну, это он зря так. Тут уж я не волен был управлять стихиями. Потому что, когда общение из устной формы трансформируется в рукоприкладство (или ногоприкладство – без разницы), мое логическое мышление самопроизвольно сходит на нет, а вместо него включаются автоматизмы многофункциональной боевой машины со Старой, но вполне надежной программой, ключевым файлом которой является одно коротенькое понятие «УБЕЙ!».

Резко дернув тазом назад, я встретил агрессорову голень мощным рубящим ударом. Проигнорировав крик боли, разогнался на полкорпуса и прыгнул левым плечом вперед, сшибая направляющего с курса.

Ребята, естественно, были крепкие и имели определенный опыт в области единоборства – иначе бы их не держали в Центральной группировке. Но когда в узком проходе на вас стремительно падает стокилограммовая туша впереди стоящего соратника, вам, сколь бы крутым рукопашником вы ни были, не остается ничего другого, как столь же стремительно пятиться, поддерживая эту тушу. Пока во что-нибудь не упретесь.

Роль локомотива у меня получилась замечательно. Разогнав до предельной скорости колонну стремительно ретирующихся «быков», которые по ходу действия обронили визжащую Оксану на какой-то накрытый стол, я финишировал у витрины, в последний момент успев затормозить и прикрыть лицо руками.

Витрина лопнула с оглушительным звоном, взорвавшись сотнями осколков. «Состав» задом наперед вывалился на улицу. Выпрыгнув следом, я обнаружил, что у всех «быков» присутствуют явные признаки жизненной активности, несмотря на обильные порезы и сильные ушибы. Быстро аннулировав эти признаки несколькими точными ударами, я круто развернулся и неторопливо пошел прочь от ресторана – будто и не имел никакого отношения ко всей этой катавасии. Сами понимаете – общаться с приятелями этих громил, которые могли оказаться в разных местах огромного зала, мне вовсе не улыбалось.

В ресторане между тем включили верхний свет. Чуть погодя возбужденные голоса закричали мне вслед:

– Вон он! Вон – идет, сука!

«Нехорошо! – подумал я. – Надо бы убираться отсюда поскорее, пока не прибили!»

Сзади тяжело забухал топот нескольких пар ног.

– Стой, козел! – надсадно заорал кто-то противным голосом. – Стой, я сказал!!!

Тут я искренне порадовался, что окончил Новосибирское высшее военное командное училище МВД. Потому что негласный рекламный лозунг для абитуриентов сего достопочтенного заведения и поныне тот же, что и 15 лет назад: «Хочешь стрелять, как ковбой, и бегать, как его лошадь,– поступай в НВВКУ!»

– А хер вы меня поймаете, уроды! – злорадно буркнул я и приготовился наддать во все лопатки.

В этот момент наперерез мне из ворот ресторанной стоянки выскочил «СААБ-9000», заскрипел надсадно тормозами и распахнул правую переднюю дверцу.

«Ну, теперь точно влип! – подумал я. – Теперь я получу премию за мужество. Посмертно».

– Прыгай, герой! – крикнул из салона возбужденный женский голос. – Теперь моя очередь!

Раздумывать было некогда – сзади явственно доносилось хриплое дыхание преследователей. Юркнув в салон, я с удивлением обнаружил за рулем незадачливую канканщицу настольного типа. «СЛАБ» метнулся вперед, едва не сшибив успевших в последний момент отскочить догоняльщиков, и умчался в ночную мглу.

Спустя пять минут мы остановились в каком-то темном переулке, чтобы разобраться в ситуации. И не разобрались. Стоило водительнице «СААБа» произнести несколько слов, как я вдруг ощутил исходившие от нее мощные эротические флюиды и, потеряв голову, бросился на штурм неисследованной твердыни.

Не знаю, что на меня нашло: я рычал, как раненый ягуар, и в каждой конечной точке поступательного движения с размаху бился башкой в мягкий потолок машины.

Моя вновь обретенная сотрудница по сексу тоже верещала дай боже – это меня изрядно вдохновляло и одухотворяло. Позже выяснилось, что верещала она из-за того, что угодила попой на торчавший меж сидений рычаг коробки передач, но в тот момент я этого не знал – я вообще не знал, где у «СААБа» этот идиотский рычаг, – и в целом вышло все просто потрясающе!

В процессе общения моя дама всеми силами пыталась изменить положение, я активно препятствовал ей в этом, и мы умудрились перевалиться на заднее сиденье, где вершили мероприятие серией мощных вскриков и поперечным разрывом потолочной обшивки (а все проклятые туфли на шпильках!).

Затем моя секс-партнерша включила свет и принялась искать свои трусики.

– Ну ты и звереныш! – укоризненно констатировала она спустя две минуты. – Ты ж их в клочья изодрал! – И тут же махнула рукой, как само собой разумеющееся, добавив: – А, ладно! Давай поедем куда-нибудь, продолжим знакомство в более цивилизованных условиях. И кстати – меня зовут Оксана…

Чуть позже я узнал, что сердитый бородач, которого в кабаке лягнули в пах, муж Оксаны, преуспевающий торговец оргтехникой. Как он терпел ее выкрутасы – ума не приложу! Если б она, будучи моей женой, бросила меня в кабаке и укатила бы с первым встречным на всю ночь, я б ее… а впрочем, не надо! Черт его знает, как бы я поступил на месте бородатого парниши, имея такую супругу. Потому что Оксана – это нечто. Аналогов нет.

В ходе второй нашей встречи ко мне домой очень некстати приперся мой патрон. Он иногда навещает меня, чтобы проверить соответствие образа жизни подчиненного его начальственным установкам на добропорядочность и лояльность. Как правило, эти посещения завершаются ужиранием вдрезину и философскими беседами ночь напролет об абстрактных материях.

Вообще-то я категорически приветствую такие наезды: Дон потрясающий собеседник и вообще феномен интеллектуального плана, каких в наше время встречается по паре на три с половиной миллиона жителей. Но в тот раз, сами понимаете, этот визит был очень и очень нежелателен.

Дон, старый половой разбойник, моментально расправил плечи, замаслел глазенками и очень скоро нашел с Оксаной массу точек соприкосновения. Я, увы, рядом с этими витийствующими светилами интеллектуального фронта почувствовал себя недоразвитым дегенератом, удравшим из приюта для умственно отсталых подростков и попавшим по воле случая на заседание Совета Академии наук.

Узнав, что Оксана валяет дурака на содержании мужа и умирает от скуки, Дон моментально предложил ей работать психоаналитиком в нашей фирме. Он якобы давно хотел ввести такую должность (я чуть фужер не проглотил от злости: никогда раньше не слышал, чтобы этот старый маразматик помышлял ввести нечто подобное!). Оксана не раздумывая согласилась.

Вот, собственно, и все. Уже почти пять месяцев предмет моей нездоровой страсти пашет у нас психоаналитиком и I частенько – по моей просьбе – проводит сеансы с Милкой. Только не надо думать, что каждый этот сеанс завершается жарким сплетением наших тел где-нибудь на ковре в гостиной. Отнюдь! Я уже говорил, как эта… эта… короче, как она ведет себя по отношению ко мне. Когда я ей говорю, что мучаюсь от избыточной эрекции, общаясь с ней и не будучи в 1 состоянии ее заполучить, эта мегера снисходительно советует: «А ты мастурбируй, мальчик мой. Во всех отношениях i полезная процедура! Или женись – ты уже большой…»

Ух, зараза!!! Когда-нибудь я ее…

На улице послышался автосигнал. Я резво Метнулся к выходу: вот она, моя радость долгожданная, моя раскрасавица!

Увы, это был всего-навсего посыльный «Курьера», который привез заказ.

Без особого энтузиазма разложив на столе в гостиной все аксессуары торжественного ужина, я аккуратно установил хризантемы в вазу (эта фурия обожает хризантемы), запихал шампанское в морозилку и накрутил номер объекта ожидания.

С той стороны мне тем же эротическим голосом сообщили: пока есть кое-какие дела, не позволяющие отлучиться; томительное ожидание только раскаляет страсть и придает остроту интимным отношениям, и вообще – учитесь властвовать собой, парниша! Короче, будет лишь через пару часов!

Тудыт твою налево! Взвыв от досады, я слегка попрыгал, чтобы восстановить кровообращение и душевное равновесие, ритмично подышал и пошел посмотреть, чем там занимается Милка.

Милка была в порядке. Она сидела в моей импровизированной студии, задумчиво улыбаясь, и рисовала. И рисовала то, что положено, – никаких отклонений.

Вернувшись в гостиную, я принялся гулять из угла в угол, с нетерпением поглядывая на ходики и подгоняя минуты. Кстати, пока я тут расхаживаю без дела, давайте расскажу вам о некоторых особенностях моей личной жизни. Боюсь, без этого вам может кое-что показаться не вполне понятным в процессе нашего последующего общения. А если вы прочли «Профессия – киллер», можете следующие странички смело перелистнуть – ничего нового вы там не обнаружите.

Итак, зовут меня Эммануил Всеволодович Бакланов (о чем думали мои родители?!). Имечко, сами понимаете, еще то, а потому для своих я – Бак. Рост – 174 см, вес – 85 кг, зимой догоняю до 90 – толстею от безделья. Всю свою сознательную жизнь увлекался ушу и старательно постигал учение даосов, которое так и не сумел осилить по причине чрезмерной лености и излишней чувственности, превратно трактуемой близкими людьми не иначе как склонность к сдвигу на сексуальной почве. Имею большую и, смею надеяться, неглупую голову, а также предрасположенность к маразматическим измышлениям философского плана, которая в зависимости от влияния сезонных факторов может обостряться до чрезвычайности.

Сейчас мне тридцать лет. Шесть из них я служил в спецназе внутренних войск, откуда в 93-м году меня благополучно выперли за скверные манеры. Непосредственно перед выпиранием (а может, задолго до того – точно не знаю) я благодаря своей красавице жене успел обзавестись мощными ветвистыми рогами. Если бы они действительно росли, я скорее всего был бы похож на пятнистого оленя в зрелом возрасте.

С рогосозидательницей я счел целесообразным скоропостижно развестись после небольшого скандала и умотал в свой родной город, оставив ее с непонятно чьим сыном (на хачека здорово похож) на попечении многомудрых родителей.

Чуть позже мои родители погибли в автокатастрофе при смутно прослеживающихся обстоятельствах (сумерки имели место). От горя и безысходной тоски я ушел в долговременный запой, в процессе которого только чудом не угорел от алкоголя и не продал дом своих родителей каким-нибудь ханыгам.

Из запоя меня вытащил славный парень Дон. Донотаи Резоевич Чанкветадзе. Обаятельный грузин, которого несведущий наблюдатель ни в коем случае не заподозрит в том, что он в этом году отпраздновал свое шестидесятилетие. Так хорошо этот парниша выглядит – следит за собой. Дон – светлое пятно на фоне всеобщего российского упадка, ходячий аналитический центр и вообще – президент огромной фирмы, которая занимается всем, что входит в понятие «сельскохозяйственная продукция»: производством, обработкой и сбытом оной.

Когда-то давно, до моего рождения, Дон беззаветно любил мою мать. А потом его кореш – мой папанька – эту любовь у него отбил и женился на ней. Обычное дело, прошу заметить, – такие случаи сплошь и рядом имеют место в системе человечьих отношений. Детей у Дона нет, и, возможно, в память о любви к моей матери он относится ко мне несколько иначе, чем к обычному сотруднику фирмы. Правда, для наших необычных отношений есть и другие причины, но вот эта, на мой взгляд, является превалирующей.

В настоящий момент должность, мною занимаемая, именуется солидно и звучно – секретарь-референт-телохранитель. Во как! Близкие люди – Слава Завалеев и Серега Айдашин, соответственно, начальник СБ фирмы и его зам – дразнят меня НППР (не пришей к одному прелестному месту рукав!). Как ни прискорбно, это соответствует действительности. В обычное время я просто изображаю мебель в головном офисе. Могу целыми днями сидеть в своем уютном кабинете и гонять на компьютере танки. Или пойти в «Динамо» лупить по грушам и качаться. Там меня принимают в память об отце, который был заместителем прокурора области. Но это только в обычное время.

Дон, светский лев и гранд, король многоходовых комбинаций в деловом мире, когда ситуация закручивается в штопор и имеют ценность только хорошо наработанные автоматизмы воина, теряет голову и становится совершенно беспомощным. Вот тут выступаю я: взваливаю все его проблемы на свои крепкие плечи и начинаю отрабатывать свой хлеб с красной икрой. Так было уже несколько раз, и, как мне кажется, я с лихвой окупил затраченные на меня средства и отеческую заботу патрона. В противном случае Дон не держал бы меня: он не альтруист и все свои деяния сообразует с рациональным расчетом.

По роду деятельности наша фирма полукриминальная, как, впрочем, и все солидные образования аналогичного типа. Иначе они давненько бы повылетали в трубу под траурный марш Шопена. Государство грабит предпринимателей стократ круче, чем самые отъявленные бандиты. Поэтому предприниматели предпочитают иметь дело с бандитами. Наша фирма в этом плане не составляет исключения, хотя она и занимает ведущее место в области по объему выпускаемой продукции и инвестиционным вложениям. Без бандитов в нашем деле далеко не уедешь. Хотя бы уже потому, что все торговые точки, которые реализуют продукцию нашей фирмы, располагаются на чьей-то земле и территориально принадлежат той или иной бригаде. А помимо этого, существует еще целый ряд обстоятельств, которые однозначно предписывают нам вовсю сотрудничать с братвой сразу по нескольким направлениям, и порвать этот порочный круг до сих пор никому еще не удавалось.

Волей случая вышло так, что два года назад мой бывший ротный, боевой брат и наставник Бо стал главой бандитской группировки сразу аж четырех районов периферии Новотопчинска. Может быть, именно в связи с этим, а может, просто из-за того, что более явно выраженного бездельника в фирме не нашлось, с некоторых пор в мои функции входит решение всех вопросов, так или иначе связанных с периферийной братвой. С этой группировкой у нас вообще нет проблем: стоит мне навертеть номер ротного… (Пардон – бывшего ротного! Теперь в миру его именуют не иначе как Бо.) Так вот, стоит мне навертеть номер Бо, как все проблемы моментально отпадают. Это в значительной степени добавляет мне весу в глазах руководящего состава фирмы – они понятия не имеют, что такое боевое братство, и полагают, что я сам по себе такой изощренный организатор: кручу дела с целой группировкой, которая, между прочим, держит под «крышей» практически все наши производственные мощности. Ну и пусть себе полагают – мне от этого не хуже. А рядовые «быки» всех четырех бригад периферии вообще считают, что я – правая рука Бо, поскольку мы частенько общаемся и проворачиваем кое-какие совместные дела.

С городскими группировками также трудностей не возникает. Они все в кабале у Дона и помнят об этом. Кроме того, все дела с городской братвой ведет страшный пройдоха и буквоед, наш юрисконсульт – Гнилов Ник. Ник., который так много знает, что его пора убивать. При общении с ним у каждого возникает мощный комплекс профессиональной неполноценности – если вы сантехник, к примеру, через три минуты беседы с Гниловым, который ни разу в жизни не закрутил гайки, вам покажется, что вы имеете счастье разговаривать с чемпионом мира по монтажу санузлов. Он переспорит и переубедит кого угодно – исключений пока не зарегистрировано.

Итак, с бандитским руководством Новотопчинска у нас проблем нет. На нижнем уровне, правда, периодически случаются небольшие неувязочки – типа той, что я описал выше, в случае с ресторанной потасовкой. Но это мелочи. У нас в Новотопчинске вообще будь ты хоть трижды Терминатор, но без «спины» мимо братвы изволь ходить строевым шагом. А я могу любому «быку» без разговоров зарядить в пятачину. Потом, в ходе разборки, выяснится, что «спина» у меня – выше «крыши»!

Кто-то может усомниться: да кто ты такой вообще, парень?! Отчего это президент могущественной фирмы так терпеливо сносит все твои выкрутасы? Ведь есть же вещи, которые не прощают даже самым близким людям! Ну конечно, конечно, есть… Но не для меня. Почему? Извольте: два года назад я по своей инициативе завалил одного «черного банкира», который отмывал левые бабки местной братвы. Макс Беркович, упокой господь его грешную душу. Может быть, вы об этом в газетах читали.

Этот Беркович был гений: так все организовал, что являлся ключевой фигурой в сложной системе обработки «черного нала». Когда его не стало, братва вынуждена была пойти на поклон к Дону. С этого, собственно, все и началось. Очень скоро наступил небывалый расцвет нашей фирмы, продукцию которой в настоящее время вы имеете в ежедневном обиходе до десятка наименований. Вот откуда особое отношение Дона – президента огромной процветающей фирмы – к моей скромной персоне. Своим могуществом он обязан мне.

История с Берковичем имеет продолжение. В процессе ликвидации этого товарища меня в буквальном смысле поймали на месте преступления и насильственно завербовали (шантажировали, сволочи, ой как шантажировали!) люди из весьма странной и непонятной организации. Вот уже два года я на нее работаю, а до сих пор не могу точно утверждать, политическое ли это общество по типу «красных бригад» или частное образование, обильно субсидируемое нашими высокопоставленными лицами, действительными хозяевами России.

Организация эта готовит высокопрофессиональных убийц разнообразной ориентации и, используя их, осуществляет различные акции, направленные на достижение ей одной ведомых целей (подробнее – в «Профессия – киллер»). Не буду распинаться: скажу только, что эта организация может, как мне представляется, рулить ситуацией в стране как ей вздумается. Устраивать мини-перевороты, менять, как перчатки, политиков и солидных делокрутов, пачками отстреливать депутатов. И не только отстреливать. Я не удивлюсь, если в один прекрасный день окажется, что треть верхней палаты парламента одномоментно объелась грибов и от этого сдвинула лыжи или померла в страшных муках от лучевой болезни. Потому что помимо убойных категорий: снайперов, бойцов и саперов – исполнительское звено этой организации имеет в своем составе натуралистов. Чем эти товарищи занимаются, вы уже знаете. Могу лишь добавить: гордиться, конечно, нечем, но без ложной скромности заявляю, что нас не много (мой порядковый номер – 4) и каждый специалист экстра-класса. Управление организации проводит тщательную селекцию среди наиболее талантливых мерзавцев типа меня и самых перспективных готовит по специализации в Школе, делая из них совершенные орудия уничтожения. Я, например, за последние два года, помимо выпускного экзамена, исполнил восемь акций… пардон – со Снеговым уже девять. Рекламаций со стороны работодателей не было.

Для удобства в общении организация именуется ПРОФСОЮЗОМ. Я считаю, что это объективно. Судите сами: профессиональный союз, сборище профессионалов. Дилетантам там места нет. Непрофессионал (не усвоивший в совершенстве все аспекты и нюансы работы) в ПРОФСОЮЗЕ очень быстро умирает. Для этого существуют специализированные бригады ликвидаторов. Очень, хочу заметить, нехорошие и пасмурные дядьки – разок пришлось пообщаться, до сих пор, как вспомню, мурашки…

Сейчас, после наработки определенного стажа, я чувствую, что имею в этом синдикате убийц закрытого типа определенный вес. Мне позволяют спорить и возмущаться условиями работы, оказывают поддержку во всем, что касается специализации, и вообще я чувствую за своей спиной могучую силу, страшную своей неизведанностью и непредсказуемостью. Меня уже не обзывают по порядковому номеру, теперь я – Капитан. Это удобно во всех отношениях. Обычно Диспетчер ПРОФСОЮЗА звонит и говорит: «Капитан, ПРОФСОЮЗ решил (или – ПРОФСОЮЗ хочет)…» – то-то и то-то. Я уволен из войск и лишен последнего на момент состояния в должности звания – капитан. Так что, если у кого-то и достанет ума подключиться к моему аппарату, он ничего особенного не услышит. Просто кто-то из бывших коллег обращается к сослуживцу.

Вот в общих чертах вторая сторона моего существования. И последнее, что нуждается в пояснении: Милка. Моя извечная боль и постоянный укор.

Когда-то, еще служа Родине во внутренних войсках, я имел неосторожность убить одного неловкого бородатого мужика кавказской национальности. В принципе он сам виноват: нe научился толком обращаться с ножом, а туда же – приспичило ему, видишь ли, завалить офицера спецназа! Развлекался бы несколько иначе, глядишь, еще бы жил да жил. Так вот, у этого парниши остался брательник – Тимур. Его в тот раз я добить не догадался, а надо было. Понимание этого пришло несколько позже, с опытом. Когда убиваешь кавказца, надо вырезать весь его род. В противном случае через некоторое время кто-то из этого рода обязательно придет за твоей жизнью.

Тимур поклялся отомстить мне – даже расписку прислал, чтобы я проникся до глубины души. Эту угрозу я воспринял очень серьезно, но прошло много времени, острота ситуации постепенно сгладилась, и я потерял бдительность.

Потом я встретил Милку, влюбился в нее безоглядно и… и был жестоко наказан. Тимур со своей бандой выкрал мою женщину, чтобы заполучить меня для расчета. Их было четверо, и за те несколько часов, что Милка находилась в их власти, они делали с ней все, что хотели. Прошло уже два года, но каждый раз, как вспоминаю об этом, сердце кровью обливается…

Да, в тот раз Тимур получил расчет – но по моему раскладу Мне помог ПРОФСОЮЗ. Воспользовавшись его услугами я нашел похитителей и убил без малейшего содрогания. Стер с лица земли. Я надеялся, что, покарав этих нелюдей, тем самым уничтожил и память о том, что испытала моя женщина, но просчитался. Милка испытала сильнейший психоэмоциональный стресс, в результате ее пришлось поместить в элитарную психиатрическую клинику и почти год платить бешеные бабки за лечение. Спасибо Дону – фирма взвалила все расходы на свои плечи.

Затем дело вроде бы пошло на поправку: Милку разрешили содержать дома под присмотром приходящего врача. А чуть позже я совершил чудовищное злодеяние, оправдания которому нет и не будет. Легкомысленно решив, что моя маленькая женщина оправилась от потрясения, я, будучи изрядно подшофе, в один прекрасный вечер забрался к ней в постель и моментально реализовал свою похоть.

Милка была как каменная – ни разу не шевельнулась и широко раскрытыми глазами безотрывно смотрела в потолок. Издергавшись в свое удовольствие, я заметил наконец, что дело неладно, но было уже поздно. Женщина моя что-то шептала помертвевшими губами и вздрагивала от малейшего прикосновения. Когда же я попытался привести ее в чувство, с ней случился ужасный припадок.

Затем последовал реабилитационный курс – три долгих месяца в клинике, которые, увы, положительного результата не принесли. Мне пришлось оформлять опекунство, чтобы забрать Милку, потому что она была признана невменяемой и неспособной к самостоятельной жизни.

Теперь моя женщина вроде бы снова идет на поправку. Немаловажную роль в прогрессирующем улучшении сыграли сеансы, которые с ней проводит Оксана. Однако, памятуя об особенностях ее состояния, я прибегаю к услугам квалифицированной няни, которая безотлучно находится с Милкой, когда меня нет дома. И еще… после того как я соорудил себе «художественное алиби», переоборудовав кабинет отца в изостудию, Милка увлеклась рисованием. Она может теперь целыми днями сидеть у окна и, мурлыкая какую-нибудь мелодию, малевать на холсте. В ней явно чувствуется талант: иногда ее портреты получаются так, словно их выполнил настоящий художник. Оксана говорит, что это очень полезно. Якобы живопись благотворно влияет на психику. Я, разумеется, доверяю ей – она специалист в этой области. Только вот… Иногда – обычно это случается при перепадах атмосферного давления или во время магнитных бурь – Милка начинает сосредоточенно выписывать один и тот же портрет. При этом она не мурлычет, и глаза ее тревожно расширены. Это портрет Тимура. Сходство просто потрясающее…

Я всегда рву эти холсты и стараюсь в такие моменты отвлечь свою маленькую женщину от живописи. Оксана говорит, что это отголосок потрясения, которое Милка испытала, и со временем это пройдет. И я ей доверяю – надеюсь, так и будет. Только одно меня тревожит. Рисуя портрет Тимура, Милка всегда наделяет его лицо одной характерной деталью – криминалисты называют это особой приметой. Милка старательно пририсовывает Тимуру V-образный шрам над правой бровью – след ножевого ранения. Но я могу вам поклясться чем угодно, что лоб Тимура – упокой Аллах его скверную душу – был чист, как задница новорожденного ребенка! Не было у него этого шрама!

Такой шрам есть у меня… И это в буквальном смысле убивает меня, повергая в состояние безысходной тоски. Моя женщина старательно метит моим шрамом лоб своего насильника…

Бип-бип!!! – звонко тявкнул у ворот автосигнал. Уф-ф-ф! Ну наконец-то. А то нагнал тут меланхолии – впору стреляться!

Метнувшись на улицу, я уже спустя двадцать секунд влек в пенаты психоаналитичку с евродипломом и, плотоядно облизываясь, оценивал ее настроение. Оксана испускала почти ощутимые физически эротические флюиды, которые моментально выбили из моей головы тягостные размышления на тему «как жизнь уныла и безотрадна». Судя по всему, на сегодня намечалось мощнейшее психореабилитационное мероприятие, при соответствующей отдаче моего могучего организма чреватое многократной редупликацией во всех мыслимых позициях…