Киллер - Чистильщик

– Мне нужна помощь, – без обиняков заявил я Диспетчеру. – Я хорошо поработал в свое время – теперь давайте впрягайтесь в мои проблемы.

У нас сейчас свои проблемы, – неласково буркнул Диспетчер. – А что касается твоих заморочек… короче – пока сам. Велено передать: если нащупаешь стоящую информацию по своему делу, обратись к Сухову – зампрокурора области. Знаешь такого?

Сухова я знал. В свое время он служил под началом моего отца, в бытность последнего зампрокурора области. Ходили слухи, что сейчас Сухов единственный претендент на пост областного прокурора, буде вдруг с этим выжившим из ума маразматиком брежневской школы что-нибудь случится. Но наряду с этими слухами существовала перспектива безболезненного убытия Сухова на пенсию: нынешний прокурор был крепок, блюл диету и, что самое главное, прочно сидел в замкнутом кругу региональной мафии, в которую входили губернатор, мэр Новотопчинска, начальник УВД и ряд других престижных физиономий, частенько мелькавших по каналам местного ТВ.

– Ну и что – надыбав информацию, я попрусь к этому Сухову? – удивился я. – Так он меня сдаст с потрохами! Или укокошит из персонального пистолета и получит сто штук баксов от кировской бригады… Что-то вы там намудрили!

– Не гони волну, – неприязненно осадил меня Диспетчер. – У Сухова в этом деле свой интерес. Ничего другого пока тебе сказать не могу. И еще – ты пока нас не беспокой. Мы тебя сами найдем, если сумеешь выкрутиться из этой передряги. Ну а не сумеешь – будем тогда думать, что с тобой делать… – И отключился.

Затем я позвонил Милке и пообщался со Стасом. Выслушав длинное повествование о проблемах насущных, я пообещал переслать энную сумму на харчи и посоветовал потерпеть – до лучших времен. Сообщив, что в ближайшее время навестить их не смогу, я дал Стасу номер Крутикова и посоветовал напомнить этому маразматику, что Дон обещал оплачивать няньку для Милки минимум в течение года. Воля покойного, так сказать. Стае сообщил под занавес, что меня ищут. Везде якобы висят мои ксерокопии, которые снабжены пояснительной текстовкой: сволочь, маньяк и насильник. Поболтав с «родственником» еще пару минут, я порадовался, что мамеды и братва не догадались побеспокоить моих подопечных, и позвонил Славе Завалееву.

Начальник СБ фирмы с ходу поинтересовался, отчего это на его определителе нет моего номера, и сказал, что есть архиважная информация по поводу этой подставы и надо бы немедля переговорить – но не по телефону. В связи с этим он четвертого сентября (а я звонил первого) будет прогуливаться по улице Пушкина, между рестораном «Айс» и кафе «Мария». И если я – совершенно случайно, естественно, – буду между часом и двумя пополудни проезжать мимо, он, так уж и быть, сядет ко мне в машину. Только лучше бы ему меня не узнать при встрече – место больно людное. Я поблагодарил его, распрощался и пошлепал к Бо – требовать, чтобы в мою внешность произвели кое-какое оперативное вмешательство не очень болезненного характера.

После небольшой дискуссии Бо обрил меня наголо (я стал чрезвычайно похож на бракованный бильярдный шар, увы!), велел загорать с утра до вечера, чтобы изжить неестественную бледность, возникшую вследствие двухнедельной отсидки, и тем же вечером облил мою голову какой-то гадостью. Проснувшись утром, я обнаружил, что мой бритый череп и физиономию покрывают хаотично разбросанные и чрезвычайно уродливые пигментные пятна желтовато-коричневого цвета, которые делают меня похожим на двоюродного брата Фредди Крюгера с улицы Вязов, и страшно возмутился, заявив, что с таким уродом ни одна приличная женщина не захочет спать.

– А не хер спать, – сообщил свое мнение Бо, любуясь моим пятнистым черепом. – Тебе бы щас в живых остаться… А так ты совсем на себя непохож – можешь мне поверить! Да и пройдет это скоро – через пару недель…

В течение трех суток я пытался выяснить отношения с Бо. Он и слышать не хотел о том, что мне придется побывать в городе.

– Здесь ты можешь до глубокой старости сидеть, – резонно заметил он. – Ни одна скотина сюда ко мне не сунется – это я тебе гарантирую. А что в городе там с тобой будет – хер знает…

С точки зрения Бо, все было верно. Периферия находилась под жестким контролем его диктаторского режима, и я мог разгуливать по улицам любого из городков периферии и раскланиваться с участковыми – никому из них в голову не пришло бы повязать приближенного Бо или дать о нем какую-нибудь информацию. А в Новотопчинске Бо чувствовал себя, мягко говоря, не в своей тарелке.

В конце концов мне удалось уговорить Бо оказать мне помощь.

– Получится – хорошо, – резюмировал он. – Не получится – значит, будем воевать. Все равно в этой игре гнить до старости – может, напоследок удастся устроить заварушку, чтобы весело было…

Рано утром – часов в шесть – четвертого сентября я сидел в будане (так новотопчинские менты именуют отсек в патрульной машине) раздолбанной патрульной машины, которая медленно двигалась по шоссе к городу под управлением участкового инспектора Верхнего Яшкуля Валеры Базырова, недавно получившего лейтенанта за задержание двух интуристовских шлюх, обгопстопивших какого-то негритянского вождя с дипломатической неприкосновенностью. Валера нервничал – через каждые три секунды смотрел назад, чтобы удостовериться в моей невредимости.

– Да куда я денусь! – не выдержал я. – Езжай спокойно – радуйся жизни!

– Ага – радуйся! – мрачно буркнул Валера. – Вот бляха-муха! А как хорошо жизнь начиналась! Только летеху получил, дом достроил… Эх!

Валеру можно было понять. Вчера вечером его вызвал Бо и велел завезти меня в город на патрульной машине. Валера моментально загрустил самым серьезным образом.

– Повезешь его в будане, – сказал Бо. – С ним будет три ствола. За вами поедут мои люди – без оружия. Если начнут по дороге досматривать, он всех расстреляет и уйдет. В общем – твоя задача: провезти его через два поста ГАИ и обратно. Если с ним что случится, я тебе жопу на части разорву, – в заключение сообщил Бо и как решающий аргумент присовокупил: – Или мы не одно дело делаем? Не охраняем вместе с тобой общественный порядок?

Опасения Валеры оказались напрасными. Мы благополучно проехали через оба поста ГАИ: усиленный наряд ОМОНа у шлагбаума только сделал нам ручкой. Кому могло прийти в голову, что беглый преступник разъезжает на милицейской машине?!

В пригороде нас догнал «Ниссан» с Коржиком и Сашей Шрамом – я пересел к ним, раздал пистолеты и распрощался с участковым.

– Встречаемся здесь же в 18.00, – бросил мне Валера и попытался реабилитироваться за только что перенесенные треволнения: – И смотрите у меня – чтобы без глупостей там!

Глупости в наши планы не входили. Первым делом мы посетили мою родную улицу и минут пять стояли возле родового подворья, изучая обстановку. В принципе Слава Завалеев сказал, что активный розыск будет продолжаться трое суток, после чего усиление снимут, но, сами понимаете, подстраховаться никогда не вредно. Не обнаружив признаков засады, я послал на разведку Сашу Шрама, который, вернувшись, сообщил, что во дворе он обнаружил какого-то здорового мужика, пьющего на веранде чай. На мента мужик непохож, но, на всякий пожарный, Саша – простая душа – вырубил его и связал бельевой веревкой. Оказавшись во дворе, я сразу же узнал одного из наших телохранителей – Серегу Татарикова. Когда мы привели бедолагу в чувство, он сообщил, что Слава Завалеев выставил в моей хате круглосуточный пост – чтобы не разграбили в отсутствие владельца. Еще он сообщил, что здесь сидела засада, которую сняли вчера вечером.

В доме все было прибрано и аккуратно расставлено по местам – входная дверь, скрипя новыми навесами, демонстрировала торцом свеженький замок в смазке. Растроганный столь трепетным участием в сохранении моего имущества, я поблагодарил Серегу и велел передать Славику, что за мной не заржавеет.

До срока, обозначенного Славой Завалеевым, было еще достаточно много времени, и я не видел причин, могущих помешать мне навестить Милку и ее братца.

Припарковав «Ниссан» во дворе Милкиного дома, бойцы рассредоточились возле подъезда, а я поднялся на третий этаж и открыл дверь своим ключом. И только по той простой причине, что вот уже в течение двух лет еженедельно наведывался сюда, чтобы проверить, не грабанул ли кто пустующую квартиру. Я отвык звонить в эту дверь…

Они лежали на Милкиной кровати в спальне и занимались утренним сексом. Именно утренним: неторопливо, томно и нежно, как проснувшиеся в выходной день молодые супруги, накануне хорошо отдохнувшие и по пробуждении ощутившие наличие качественной эрекции у мужской половины тандема. Стае неторопливо наддавал тазом, глубоко проникая в Милку, а она, обхватив его спину ногами, сонно постанывала и хихикала звонко шлепая ладошками по мощным плечам братца…

Нет, этого не могло быть… Я зажмурился и помотал головой, затем вновь открыл глаза – видение не проходило. Волосатая задница Стаса – надо вам сказать, довольно симпатичная задница, мускулистая и пропорциональная – ритмично дергалась меж максимально разведенных в стороны бедер сестрички. И сестричка вела себя при этом совсем как любая нормальная женщина, которой данное занятие ничего, кроме удовольствия, не доставляет. Окно было закрыто, вокруг валялись скомканные простыни, какие-то вещи и стоял характерный специфический запах, дающий конкретное представление о том, чем эта парочка занималась накануне.

Мне стало дурно. Господи, за что ты так со мной? Почему всех моих женщин в конечном итоге трахают какие-то посторонние мужики? Или мне так на роду написано? Или я какой-то неполноценный? А тут еще вот такой изврат – братец сестричку пользует потихонечку… Причем сестричка, судя по всему, ничего против не имеет – скорее наоборот! А когда я – был грех – в последний раз с ней проделал такую штуку, ее потом три месяца откачивали от истерики. Что это?!

Растерянность моя длилась несколько секунд – до тех пор, пока левый локоть не ощутил торчавшую из-за пояса ребристую рукоять револьвера, которым меня снабдил Бо. Выдернув оружие, я на цыпочках прокрался в спальню и вставил ствол между ягодицами Стаса, который, ощутив прикосновение холодного металла, перестал работать тазом и застыл, как мумия. Это меня несколько смутило: так на прикосновение металла реагируют профессионалы, которым в жизни неоднократно доводилось бывать под прицелом – в силу специфики работы, так сказать. Однако в данном случае разбираться с этой странностью я пока не собирался.

– Сестричку, значитца, пое…ваем? – поинтересовался я, взводя курок. Стасова попа напряглась, крепче обхватив ягодицами срез револьверного ствола. Милкины ноги быстро убрались с мощной спины братца и спрятались – залезли под бедра Стаса. Глаз ее я пока что не видел – этот здоровый мужик полностью накрывал мою маленькую женщину.

– Вставай, урод, – скомандовал я, вынимая ствол из положения № 1 и приставляя его к голове Стаса. – Только побыстрее – мне некогда тут с вами…

– Что ты собираешься делать? – хриплым шепотом поинтересовался Стае, медленно поднимаясь с кровати и по-хозяйски прикрывая Милку измятой простыней – как обычно делают все мужики, маскируя тело своей подружки от посторонних глаз. Жест этот меня добил окончательно. Это я-то посторонний?!

– Выведу на кухню и пристрелю, как собаку, – сквозь зубы прошипел я. – А что еще можно делать с извращенцем, который надругался над родной сестрой?

В этот момент Стае полностью распрямился, и я увидел Милкины глаза. Ничего особенного – то же отрешенное выражение, к которому я привык за два года. Смотрит будто бы на тебя, а видит что-то другое – свое. Будто бы нет тебя в ее жизни, или она пытается изо всех сил внушить себе, что нет…

– Ладно придуряться, – неуверенно буркнул я, адресуясь к Милке. – Уж признайся, что на поправку пошла! Я ж слышал, как ты минуту назад хихикала…

Бац! Рука с пистолетом подпрыгнула вверх от размашистого удара ногой снизу и выпустила ребристую рукоятку. На секунду я выпустил Стаса из поля зрения, сосредоточив все внимание на Милке, – а зря. Недооценил противника, не подумал, что вчерашний зечара может вот так… Бац! Мощная плюха раскрытой ладонью обожгла правую щеку и отбросила меня к стене. Ударившись головой о бетон, я слегка поймал кайф и не успел увернуться от основного удара – стопой в диафрагму, только сумел резко выдохнуть и чуть присесть. Стасова стопа припечатала меня к стене весьма и весьма профессионально – возьми он на пять сантиметров ниже, наверняка вышиб бы дух намертво. Я сполз на пол и застыл без движения, от души надеясь, что Стае даст мне полторы секунды передышки, допустив «ошибку стрелка», в противном случае – прощай здоровье. Стае допустил. Отпрыгнув назад, он присел на корточки и сунулся в угол за оброненным мной револьвером. И хотя действовал он крайне проворно, этих полутора секунд мне хватило, чтобы прийти в себя. Кувыркнувшись из приседа вперед, я на выходе из оборота со всей дури жахнул Стаса кулаком по голове – как раз в тот момент, когда он ухватил пистолет и начал оборачиваться ко мне. Рухнув на пол, Стае болезненно застонал и обмяк. Забрав пистолет, я ухватил «родственника» за ногу и поволок на кухню.

– Молодец, родной ты мой! – пробормотал я, затаскивая Стаса в кухню и усаживая его в угол. – Че ж тогда на перроне придурялся? Вон как машешься – профи! Однако «ошибку стрелка» все же допустил – и на том тебе спасибо. Молоток… – пробормотал я, упирая ствол револьвера в висок «родственнику». – Ей-богу, мне тебя нисколько не жаль, скотина! Знал я, что на зоне человек звереет, но не настолько же. – Краем глаза я уловил движение в дверях кухни и замолк, потрясенный немой сценой, представшей моему взору.

В дверях стояла Милка. Ее нагое тело застыло в неописуемом порыве отчаяния: руки протянуты ко мне, в глазах – страшная скорбь и мольба.

– Не надо! – тихо прошептала она. – Пожалуйста – не надо! Убей лучше меня!

– Вот так новость! – озадаченно пробормотал я. – Ты говоришь? Вразумительно и осознанно?! И эмоции проявляешь…

– Не надо, – повторила Милка, падая на колени и простирая ко мне крепко сжатые кулачки. – Я не смогу без него жить…

– Я не брат ей, – внезапно прохрипел Стае, окончательно очнувшись. – Я не брат – че уж теперь! Не стреляй…

Глупо хмыкнув, я почесал затылок стволом револьвера и растерянно развел руками. Что было сказать? Моя маленькая женщина, в течение двух лет пребывавшая практически в невменяемом состоянии, за последние две недели резко пошла на поправку, резко залюбила своего братца, который, при ближайшем рассмотрении, оказался вовсе и не братцем…

– Ну, не буду, – согласился я и засунул пистолет за пояс, предварительно аккуратно спустив курок. – Может, кто-нибудь объяснит, что тут у вас происходит?

– Сейчас объясню, – пообещал Стае, болезненно морщась и держась за голову. – Мне можно одеться?

– Можно. – Я кивнул на Милку, застывшую в дверях кухни. – И ей, очевидно, тоже. Кто-то из нас явно не подходит на роль непредвзятого созерцателя обнаженной натуры… хм… даже и затрудняюсь определенно сказать – кто…

Стае поднялся со стула, все так же держась за голову, обнял Милку за плечи – она доверчиво прижалась к нему, – и они проследовали в спальню. Сердце мое болезненно сжалось, когда две обнаженные фигуры скрылись за дверью. Вот и еще одна женщина уходит из моей жизни – моя лучшая половинка, дороже которой ничего на этом свете не было у меня…

Через две минуты Стае вновь сидел на кухне и неторопливо рассказывал подробности, от которых неподготовленный человек хлопнулся бы в обморок. Я – подготовленный, а потому в обморок падать не стал, а просто закуклился в чехол непроницаемого спокойствия и периодически задавал односложные вопросы.

Итак, оказалось, что Стае – координатор ПРОФСОЮЗА, приставленный ко мне для организации взаимодействия с сотрудницей управления этой уважаемой конторы по кличке Лиля, которую в миру я знал и ощущал как свою своенравную подружку – Оксану. Приставлена ко мне Оксана для того, чтобы организовать цепь событий по сценарию ПРОФСОЮЗА, а именно: окончательно и бесповоротно рассорить меня с центральной братвой и мамедами, пристроить в объятия губернаторши и… и уморить Дона своей пылкой любовью. Так все просто… Я быстро проанализировал события последнего полугодия и поинтересовался:

– Случай на вокзале – при нашей встрече… Это что – тоже задумка ПРОФСОЮЗА?

– Это экспромт, – пояснил Стае. – Просто была установка на качественный раздор – я воспользовался ситуацией, подыграл – получилось…

Выяснилось также, что насчет акций по ликвидации Снегова, Гнилова и Феликса Стае тоже в курсе. Более того, это именно он запустил утку в кировскую бригаду о странной резиновой женщине и подстроил так, чтобы кировцы нащупали ту самую ушастую бабусю. Без этого тупоголовый Протас ни за что в жизни не догадался бы увязать вместе все странности катастрофы, в которой пострадал Снегов-старший.

Помимо личного участия и взаимодействия с Оксаной – Лилией, Стае должен был зорко следить за ходом событий и поправлять оные, буде вдруг что-нибудь пошло бы наперекосяк. Но пока что надобности в этом не возникало – все шло как надо…

– Куда шло? – в отчаянии спросил я. – Для чего ПРОФСОЮЗУ это нужно? Они там что – совсем навернулись от безделья?

– А вот это я не знаю, старик, – тихо ответил Стае. – У меня есть жесткая установка на определенный порядок действий – более я ничего не могу тебе сказать.

– Постой, постой, – вспомнил я. – Насчет акций, мамедов и братвы – это еще как-то объяснимо… А что по поводу губернаторши? Она каким боком в профсоюзный расклад попала?

– Тебе сказали, чтобы обратился к облпрокурору Сухову, если что-нибудь откопаешь? – уточнил Стае.

– Сказали, – подтвердил я. – Сказали, что у него в этом деле какой-то интерес.

– Ну так вот – откапывай, – резюмировал Стае. – Когда откопаешь, тогда все и узнаешь… И это не потому, что я тебе не хочу раскрыть подлинную суть акции, которую задумал ПРОФСОЮЗ, – я просто сам пользуюсь одними догадками. В нашей конторе – сам знаешь – за любопытство карают безжалостно. Есть свое дело – работай помаленьку, не спрашивай что попало…

– Ничего не понимаю, – беспомощно пробормотал я. – Ну-ка, расскажи еще что-нибудь. Может, удастся хоть какую-то целостную картинку составить.

Стае на некоторое время задумался:

– Да, вот еще что: по поводу губернаторши… Супруга мэра – упокой господи ее душу – имела скверную привычку: снимать свои и подружкины постельные баталии на видеокамеру. Эту пленку очень ловко подбросили губернатору – и ты там тоже фигурируешь… ммм… в очень даже эротическом ракурсе…

– Кто подбросил? – живо поинтересовался я. – И откуда ты про это знаешь? Это что – тоже дело рук ПРОФСОЮЗА?

– Подбросила Оксана, – поспешно заявил Стае. – Я не вхож в резиденцию мэра в отличие от нее… А пленку мы вместе с ней смотрели – у нее дома, так что… Ну, естественно, все это сделано по профсоюзному графику – никакой отсебятины.

Я надолго задумался. Имелось огромное желание свернуть Стасу шею, одолжить у Бо какой-нибудь здоровенный пулемет с безразмерной лентой, ворваться в региональную штаб-квартиру ПРОФСОЮЗА и изрешетить там всех подряд, а в заключение поджечь к чертовой матери, чтобы другим неповадно было… Только где она – эта штаб-квартира? И что потом – после? Всю жизнь сидеть в Верхнем Яшкуле, слушать пение петухов и вздрагивать во сне?

– Где штаб-квартира? – напористо поинтересовался я, решив проверить первый пункт предполагаемого плана ответных действий.

– Какая штаб-квартира? – удивленно вытаращился Стае.

– ПРОФСОЮЗА, естественно, – спокойно ответил я, внимательно глядя собеседнику в глаза – сейчас соврет и сразу будет видно!

– А, вон что! – не соврал, паршивец, ни один мускул на лице не дрогнул! Или до умопомрачения натренирован? – Связь с управлением через Диспетчера – как и у тебя. В нашей конторе никто никогда не слышал ни про какие штаб-квартиры.

– А Оксана? Она же член? Значит, она должна знать! – утвердительно воскликнул я. – Прав я?

– Связь между членами управления – через Диспетчера, – невозмутимо выдал Стае. – Или личным контактом в заранее обусловленном месте – по крайней мере здесь, в регионе.

– Да уж… А половая связь у вас ни того? Не через Диспетчера? – съязвил я в сердцах. – По телефону брякнул – в ответ оргазм по проводам!

– Что ты собираешься делать? – поинтересовался Стае, проигнорировав мой выпад. В глазах его я прочел явную тревогу и озабоченность.

– А кто ты, Стае? – спросил я, спохватившись, что этот вопрос следовало задать в самом начале беседы. – И где настоящий Стае?

– Завалили его месяц назад – при попытке к побегу, – сумрачно сообщил Стае. – А меня… меня так и зови – По легенде я Стае, большего не требуй. Когда все закончится, разбежимся и никогда друг друга не увидим… Ты лучше скажи, как будешь дальше жить.

– Почему тебя это интересует? – возмутился я. – Жизнь – моя, как хочу, так и живу… А что тебе будет за утечку информации? Я, между прочим, собираюсь потребовать, чтобы ПРОФСОЮЗ оказал мне помощь в раскручивании этой ситуации – уж коль скоро они меня затащили в этакое дерьмо, так пусть расхлебывают.

– За утечку информации меня аннулируют – сам прекрасно знаешь, – невозмутимо ответил Стае. – Помощь тебе ПРОФСОЮЗ оказывать не будет ни под каким соусом – это я тебе клятвенно обещаю. Вся схема построена именно на том, чтобы загнать тебя в угол и дать возможность самостоятельно выкарабкаться. ПРОФСОЮЗ интересует побочный эффект твоего выкарабкивания – то есть те события, которые последуют за каждым твоим шагом в поисках выхода… В лучшем случае ты можешь получить какую-нибудь скудную информацию – направление движения. Но ты пока в таковой не нуждаешься – так что…

– Значит, тебе дали такую установку – загнать меня в угол? – удивился я. – А для чего вообще все это? Какова конечная цель?

– Мне никто такую установку не давал, – опроверг мои домыслы Стае. – Я ж тебе сказал, какое задание я получил. Насчет побочного эффекта – это моя версия. Знаешь, работаю я давненько в этой структуре, навидался всякого… Вот и соображаю – расклад должен быть именно такой.

– А сколько тебе лет, Стасик? – перебил я собеседника. – На вид ты не моложе меня.

– Мне сорок, – ответил Стае и слегка поклонился. – Знаешь – не очень легко играть в таком возрасте двадцатидвухлетнего пацана. Получилось?

– Не очень, – я отрицательно помотал головой. – Если бы я не был твердо уверен, что ты брат Милки, – ни за что бы не поверил, что тебе меньше тридцатника.

Ну вот – видишь: ты все же ни на секунду не усомнился, что я – это Стае, – резюмировал Стае. – Внушение – великая вещь… А насчет Милки – ты меня, конечно, извини, но… в общем, она никогда не сможет вновь стать твоей женщиной – как ни прискорбно.

Я мрачно глянул на собеседника и отвел глаза в сторону. Вспомнил, что по этому поводу говорила мне Оксана. Значит, сходится все… Две недели моя маленькая женщина провела без меня – и этого ей хватило, чтобы полностью оправиться от недуга, преследовавшего ее два года. Значит, права Оксана – это я, именно я был мощнейшим негативным фактором, постоянным напоминанием о случившейся трагедии. Не зря она пририсовывала мой шрам своему насильнику – именно я в ее помраченном сознании ассоциировался со всеми насильниками мира, вместе взятыми… Господи – как обидно! А этому чужому мужику понадобилось всего две недели, чтобы реабилитировать Милку и, помимо всего прочего, влюбить ее в себя… Меня она боится – там, в спальне, при виде меня Милка сразу же ушла в глухую защиту… А этого – любит, умереть за него готова… Как обидно-то!

– Ты что – тоже психолог? – неприязненно поинтересовался я, не глядя на Стаса. – Или сексопатолог? Душевнобольных секс-терапией лечишь?!

– Не обязательно похабничать, – веско произнес Стае после небольшой паузы. – Я действительно психолог, но профиль у меня несколько иной, нежели у Оксаны… У нее уровень на пару порядков выше. А я специализировался в свое время на различных патологиях в экстремальных условиях… Ну, это к предмету разговора отношения не имеет.

– Значит, с Милкой ты… не по профсоюзной разнарядке – так? – уточнил я. – И ты ее не любишь?

– Естественно, ни о какой разнарядке не может быть и речи, – нахмурился Стае. – Так получилось. Дело было вечером, делать было нечего… короче, мы с Оксаной на эту тему говорили неоднократно – по поводу Милкиного недуга и твоего места в оном… Я решил попробовать – получилось. Тебя не было – и я сумел внушить ей, что все случившееся с ней – не более чем больная фантазия. Она поверила мне. Она почувствовала во мне защиту и поддержку… Вот, собственно, и все – остальное ты знаешь.

– Значит, насчет меня – полная безнадега? – тоскливо спросил я. – Мне теперь с ней того… никак?

Никак, – подтвердил Стае. – Никак, малыш… Я еще побуду с ней некоторое время – пока события разворачиваются, – добьюсь окончательного закрепления результата – и привет. Она сможет без чьей-либо помощи жить и трудиться. Вот только г тобой ей встречаться категорически противопоказано…

Некоторое время помолчали. Я переваривал услышанное, Стае мрачно размышлял – наверняка прикидывал, как будут его аннулировать коллеги по «работе».

– Ой, как обидно! – горько вымолвил я после затянувшейся паузы. – Господи – и так у меня все плохо, так еще и это…

– Ничего – выкарабкаешься, – бесцветным голосом произнес Стае. – Люди – они живучие твари, отовсюду выкарабкиваются… Жаль умирать в расцвете сил. ПРОФСОЮЗ мне такой прокол не простит.

– Не надо умирать, – великодушно разрешил я. – Живи себе… Все, о чем мы говорили, останется между нами – слово даю… Если я наору на Диспетчера, ничего от этого не изменится – верно?

– Верно, – слегка приободрился Стае. – Ничего не изменится… Ну, не будет меня – и только, остальное как шло, так и будет идти – по профсоюзному сценарию.

– И чего это я так понравился ПРОФСОЮЗУ? – досадливо воскликнул я. – Они там, когда все это прогнозировали, не брали в расчет, что на каком-то этапе их мерзкого плана могу дать дуба? Меня, между прочим, двадцать раз могли в расход вывести! На мне что – свет клином сошелся?

– Ну, ты наслышан о роли личности в истории, – мудро заметил Стае. – Ты и есть та самая личность, с которой приключаются всякие истории и которая сама может творить эту самую историю… Наверняка ПРОФСОЮЗ все это учел.

– И что мне сейчас делать? – задал я риторический вопрос.

– Делай что хочешь, – Стае неопределенно пожал плечами. – Все, что бы ты ни сделал, уже просчитано… Ну, найди тех, кто тебя подставил, потом разберись с мамедами и братвой, потом… потом уж видно будет.

– А что бы ты делал на моем месте? – хитро прищурился я на Стаса. – А, психолог?

Да то же самое, – невозмутимо ответил Стае. – Куда бы я, на хер, делся! Человек предполагает, а ПРОФСОЮЗ располагает… Только не пори горячку. Не надо, например, прямо отсюда мчаться к Оксане, с тем чтобы покарать ее за злодеяние.

– С чего ты взял, что я помчусь к Оксане? – удивился я.

– А у тебя нет желания расквитаться за смерть Дона? – вкрадчиво спросил Стае.

– Хм… Действительно, – после некоторого размышления признался я.

– Ну, в таком случае – прикончи и меня, – предложил Стае. – Я тоже играю во всем этом не последнюю роль.

– Не ты утрахал Дона до смерти, – жестко отрезал я. – Хрен с ними – братва, мамеды, губернаторша… Кстати – значит, при поисках организаторов подставы мне надо ориентироваться на губернатора?

– По всей видимости, – согласился Стае. – И на мэра – тоже. А насчет Оксаны – она, как и ты, всего лишь выполняла приказы ПРОФСОЮЗА. Ты угрохал кучу народа по приказу конторы – она в этом плане ничем не хуже тебя. И она – женщина. Помни об этом.

– Ну, посмотрим, – уклончиво проворчал я. – Значит, ПРОФСОЮЗ затевает в нашем городе что-то грандиозное?

– Обязательно, – согласился Стае. – ПРОФСОЮЗ просто так никогда ничего не выдумывает.

Спустя три минуты я присоединился к Коржику и Саше Шраму, которые за это время успели пообщаться с местными бабусями и узнать кучу свежих сплетен. Сплетни эти гласили, что Мила Васильева – что на третьем этаже в первом блоке – вышла замуж (!) за симпатичного и порядочного мужчину, который за две недели пару раз разогнал местную шпану, повадившуюся бухать в подъезде вечерами и смущать общественный покой дикими криками… А еще эти сплетни сообщали, что симпатичный мужчина ходит на работу с утра, возвращается вечерами и вообще ведет себя минимум как сэр Ланселот из королевства Артура. Интересно – куда это Стае ходит?

Поскучав пару часов неподалеку от Нового Арбата, мы подобрали между кафе «Мария» и рестораном «Айс» пунктуального Славу Завалеева. «Ниссан» подкрался к начальнику СБ неожиданно – как коварный киллер ПРОФСОЮЗА (тьфу, тьфу, тьфу – не к ночи будь сказано!): когда Коржик по моему указанию открыл правую заднюю дверцу и хлопнул ею прогуливающегося Славу по попе, Завалеев испуганно дернулся и чуть не вскрикнул.

– Падай, – великодушно разрешил я, воспользовавшись словечком из лексикона Бо, – да не глазей по сторонам – «хвоста» нет, проверяли.

– Так вот ты какой, пятнистый олень, – удивленно протянул Слава, рассмотрев меня, – сразу и не узнать! Это что теперь – пожизненно?

– Это посмертно, – огрызнулся я. – Трупные пятна… Обещали, что через пару недель сойдет.

– Кто обещал? – живо заинтересовался Слава.

– Бо, – нехотя признался я.

В ответ Слава захихикал: Бо пользовался репутацией патологического приколиста.

Я не стал реагировать – самому было неприятно созерцать столь не располагающую к девичьим поцелуям пятнистую личину.

– Давай по делу, – хмуро предложил я. – Время идет… Завалеев оглянулся, посмотрел на моих бойцов и выразительно крякнул.

– Понял, – догадался я. – Сейчас заедем в парк, прогуляемся…

В парке было тихо. Алкаши и бичи, в свое время облюбовавшие городские парки и скверы, отсутствовали. Выбрав скамейку почище, мы присели, и в течение пятнадцати минут Славик ввел меня в курс последних событий.