Глава 15

Ужин для Мэри Джо был сплошным мучением.

Ее тело разбудили, как и ее сердце, и она теперь не знала, что с этим делать.

Оба помощника испарились сразу после ужина, прошедшего в молчании. Ничего, только лучше запомнят, что ели, подумала она с насмешкой. Эд и Такер, и даже Джефф уплетали за обе щеки, сметая все с тарелок. Уэйд, напротив, был тих и насторожен.

Покончив с едой, работники поспешили уйти из дома, где им было явно не по себе. Уэйд тоже хотел ретироваться, но Джефф остановил его.

— В городе говорили об индейцах, что им следует убраться в Юту.

Уэйд сощурился и слегка сжал губы.

— А ты что думаешь? Джефф посмотрел на него.

— Не знаю, — честно признался он, пожав худенькими плечиками, — Тебе они, кажется, нравятся?

Мэри Джо было ясно: все, что нравилось Уэйду, обретало для Джеффа значение, хотя ее сын знал о техасских войнах с индейцами.

— Да, — просто ответил Уэйд.

— Почему?

Любимый вопрос Джеффа заставил Уэйда немного расслабиться. Уэйд взглянул на Мэри Джо, словно ожидал, что она возразит. Он прекрасно знал, что она думает по этому поводу. Но Мэри Джо хранила молчание.

— Мой сын, — медленно произнес он, — не так уж сильно отличался от тебя. Он тоже всегда спрашивал «почему?». Ему нравилось ловить рыбу, играть, он хотел знать, как происходят разные вещи, почему небо голубое, а трава зеленая.

Пока он говорил, его глаз коснулась печаль. Глубокая, болезненная печаль никогда его не покидала, но теперь она вышла наружу, чего не случалось с той ночи, когда он метался в бреду. Мэри Джо подозревала, что в тот раз он впервые позволил себе по-настоящему ощутить потерю. Наверное, он потому и отказывался говорить об этом, признать свое горе, что потеря оставалась для него гноящейся раной, которая никогда не заживет. И Мэри Джо поняла, что теперь эта рана кровоточит.

— Он был наполовину ютом, — тихо продолжал Уэйд так, словно в комнате он один. — Его мать была самым кротким человеком, какой только может быть, а его дядя, Манчес, души в нем не чаял. — Он снова запнулся, потом взглянул прямо в глаза Мэри Джо, словно бросая ей вызов, и добавил: — Манчес — мой брат.

Джефф вытаращил глаза:

— Твой настоящий брат?

— Мой кровный брат, а кроме того, шурин, — произнес Уэйд изменившимся голосом в ответ на внезапное оживление Джеффа, вновь подавляя свое горе. — Он скачет на коне, как ветер. Ездит без седла и на полном скаку может наклониться и поднять с земли какой-нибудь предмет.

— Вот бы посмотреть, — сказал Джефф.

По спине Мэри Джо пробежала дрожь. Сама не понимая почему, она почувствовала страх. Ее заколотил озноб. Мэри Джо поднялась из-за стола.

— Тебе пора спать, Джефф, день был трудный.

— Но…

Уэйд тоже поднялся. Во время разговора он несколько оттаял, но теперь снова замкнулся. Его серые глаза вновь смотрели холодно, не допуская никакого постороннего вмешательства, и сердце Мэри Джо внезапно защемило от чувства потери. Но она не хотела, чтобы Джеффа увлекли рассказы об индейцах. Это было как с той рекой. Джефф был бесстрашным и чересчур любопытным, его влекла любая опасность.

— Я пойду, — сказал Уэйд. — Уже поздно, а завтра предстоит важное дело.

Но Джеффа не так-то легко было успокоить.

— Ты возьмешь меня с собой? Я хочу увидеть Манчеса, — сказал он.

Мэри Джо замерла в ожидании ответа. Она не хотела первой говорить «нет».

— Ты нужен здесь, — сурово произнес Уэйд. — С молодняком много работы.

— Но…

Мэри Джо захотелось встряхнуть сына как следует. После слова «почему» его вторым любимым словом было «но».

— Ты ведь хотел, кажется, держать веревку? — подколол его Уэйд.

На этот аргумент Джеффу было нечего возразить. Он мрачно кивнул, явно сомневаясь, что его помощь настолько необходима.

Уэйд улыбнулся мальчику, что случалось очень редко.

— Да, стать взрослым нелегко, — сказал он.

После такого мужского откровения от хмурости Джеффа не осталось и следа. Он неохотно пожелал всем спокойной ночи и под пристальным взглядом Мэри Джо наконец ушел в свою комнату, сопровождаемый Джейком.

Мэри Джо проводила Уэйда до дверей.

— Спасибо, — сказала она.

Он спокойно посмотрел ей в глаза.

— Это твой сын, — бесстрастно произнес он, глаза его снова заволокло пеленой.

Он как будто жалел о сегодняшнем дне, жалел о тех нескольких фразах, произнесенных за столом. Он снова отстранялся, и она почувствовала, как в сердце у нее открывается глубокая рана. Она хотела, чтобы он дотронулся до нее, сказал что-то, все равно что.

Но он просто поднес руку ко лбу, как бы прощаясь неизвестно с кем, повернулся и ушел. Она прикусила губу и поклялась себе, что не расплачется. Впрочем, она могла бы и не клясться. Боль оказалась слишком глубокой, чтобы плакать, а потеря гораздо больше, чем она ожидала.

Мэри Джо опасливо наблюдала за тем, как шло клеймение животных. Джеффу доверили поддерживать огонь, а Такер и Эд отлавливали и валили на землю телят. Сразу выяснилось, что для этого нужны два человека, и тогда Уэйду поручили прикладывать клеймо — работу, которую он смог выполнять левой рукой, хотя действовал и не очень ловко.

Мэри Джо получила еще одну возможность полюбоваться, как Уэйд умело управляет лошадью. Кинг Артур не был обучен отсекать скот, но Уэйд с помощью коленей и одной руки умело правил им в загоне, врезаясь в стадо. Нужно было отобрать приплод коров, доставшихся от Каллауэйев, а также молодняк, пригнанный от Эбботов. Телята получат первое клеймо, а скот Эбботов — второе, новое тавро «Круг Д».

Солнце вовсю припекало, воздух был неподвижен, запах и треск горящей шкуры вызывали тошноту, рев скота раздирал душу. Но трое мужчин и мальчик работали в слаженном единстве. Рубашки прилипли к их телам. Они почти совсем не говорили, объяснялись по большей части жестом или взглядом.

Мэри Джо глаз не сводила с Уэйда. Влажная одежда подчеркивала каждый мускул на его теле. Он попросил Джеффа закатать ему левый рукав, открыв загорелую руку до кожаной перчатки, которую он надел для такой работы. Он то и дело поднимал эту руку и вытирал лоб, отбрасывая непокорный завиток светлых волос.

При воспоминании о вчерашнем вечере сердце ее застучало, по телу прошла трепетная дрожь, когда она смотрела на него.

Даже с одной рукой на перевязи он все равно работал удивительно проворно и толково. Он был одним из тех редких людей, которым удается все, за что бы они ни взялись. Несмотря на его собственное убеждение в обратном — вызванное, как ей казалось, неподвластными обстоятельствами, — он обладал природной уверенностью и способностями, которым нельзя научиться. Было очевидно, что с каждым днем он завоевывает все больший авторитет у обоих новых работников. Стоило ему предложить что-нибудь, как они тотчас бросались выполнять.

И Джефф тоже. Каждый раз, как он смотрел на Уэйда, его глаза буквально светились обожанием. Так было и вчера вечером, когда он спросил Уэйда о горах за дальним выгоном.

Неужели она теряет сына?

Она понимала, что Уэйда ей не потерять, раз он никогда ей не принадлежал, у нее осталось ощущение чего-то чудесного, не больше. Она пыталась убедить себя, что ей ничего не нужно, что с нее довольно и этого ощущения. Она пыталась убедить себя, что ей в жизни не нужен еще один мужчина, которого она скорее всего потеряет, как потеряла остальных. Она пыталась убедить себя во всем этом, но безуспешно. Он был ей нужен. Навсегда. Ей надоели минуты. Крохи.

«Женская доля», — произнесла одна женщина на похоронах Тая. Если так, то она от нее устала.

Солнце палило немилосердно. Мари Джо ушла в дом приготовить перекусить в полдень. Что-нибудь холодное. Разрезала на куски сваренного заранее цыпленка. Налила холодной родниковой воды. Лишь бы заниматься делом. Перестать думать. О сегодняшнем и о завтрашнем дне, когда он уедет.

В ту ночь Джефф готовился последовать за Уэйдом. Никогда прежде он так не уставал, но чувствовал себя превосходно. Сегодня он трудился наравне со взрослыми мужчина и несколько раз замечал, что Уэйд кидает в его сторону одобрительные взгляды.

Джейк печально поглядывал на него с пола, словно чувствовал, что хозяин собирается убежать, и оставляет его дома. Джеффу самому было жаль. Еще три недели назад он взял бы с собой Джейка для охраны и компании, но пес до сих пор выздоравливал, его лапа была пока перевязана, и он никак не сумел бы свободно передвигаться.

Сегодняшний день вселил в Джеффа уверенность. Мальчик понял, что ему по плечу любое дело. Почти любое. А выследить Уэйда будет легче легкого. В городе все только и говорили о ютах и о том, что они поселились в горах. Найти их по следам будет не трудно, даже если он потеряет Уэйда. Но он не потеряет. От отца и Тая он кое-чему научился, они даже брали его с собой и учили распознавать разные следы и определять по пеплу, как давно горел костер. А еще он прочитал в одной книжонке об индейце-следопыте. Задача не представлялась ему трудной, тем более, что Уэйд говорил, юты миролюбивы. Они его друзья.

Уэйд не стал бы водить дружбу с теми, кому он не доверяет. А если Уэйд доверяет им, значит и Джефф может. Кровные братья, говорил Уэйд. От этих слов кровь начинала бежать быстрее.

Джефф видел индейцев в Техасе. Главным образом, разведчиков апачей, так как команчи никогда близко к лагерю рейнджеров не подъезжали. Укрощенные индейцы, как называли их рейнджеры. Они часто сопровождали армию в карательных экспедициях, а различные армейские части то и дело останавливались в поселке рейнджеров — иногда» чтобы добыть какие-то сведения, иногда, чтобы пополнить свои ряды. Об индейцах Джефф знал только плохое. Но потом он встретил Уэйда.

Джефф слышал истории об ужасах, особенно о массовых убийствах, творимых команчами. Он знал, как пропала его тетя, и о других набегах тоже. Все это обсуждалось за закрытыми дверьми, чтобы он не слышал, но он всегда подслушивал у замочной скважины. У него здорово это выходило, раз взрослые считали, что есть такое, о чем ему знать не полагается. Кроме того, он читал о генерале Кастере. Теперь все это казалось таким далеким, не более чем обычный рассказ.

Уэйд говорил об индейцах с уважением и симпатией, и Джеффу захотелось узнать больше. И не только это, ему захотелось быть с Уэйдом, понимая, что их новый управляющий не задержится здесь надолго. Он сам так сказал. Но может быть… он останется, если у него будет… причина. Такая, как сын. Не родной, разумеется. Джефф понимал, что никогда не сможет заменить его, точно так, как Уэйд никогда не займет место отца, но…

Это «но» повисло в воздухе. Мальчик не знал, чего ожидать. Он просто не хотел, чтобы Уэйд покидал их. И его мама тоже не хотела. Он знал это, хотя она ни словом не обмолвилась.

Решение оставалось за ним. Джефф понимал, что мама никогда не отпустит его к ютам, не позволит ему доказать Уэйду, что он достоин его дружбы. А Уэйду понадобится помощь, если он погонит на ранчо лошадей. Джефф покажет ему, каким полезным он может быть, почти как сын. Он будет и дальше во всем ему помогать, если Уэйд останется с ними. Но мама чересчур опекает его. Она не понимает, что он уже достаточно взрослый, чтобы позаботиться о себе. Хотя, конечно, не всегда, подумал мальчик с горечью, вспомнив, как недавно чуть не утонул. Впрочем, сейчас совсем другое дело. Сейчас ему предстояло просто догнать Уэйда.

Что бы там Уэйд ни говорил, Джефф понимал, что вовсе здесь не нужен. С важной работой — клеймением — было покончено, и Такеру с Эдом осталось перегнать на выгон всего лишь несколько коров.

Джефф закончил собирать вещи, которые, как он думал, могли понадобиться. Запасная рубашка и брюки. Ножик. Спички. Три банки консервированных фруктов, немного хлеба. А еще вяленая говядина, которую мать приготовила для работников, если те уходили на весь день. Все это он завернул в одеяло, из которого собирался сделать скатку.

Он все продумал. Уэйд наверняка отправится в путь на рассвете. Он всегда уезжал на рассвете. Джефф придумает себе какое-нибудь занятие, чтобы не сопровождать Такера и Эда, когда они погонят недавно клейменный скот на пастбища. Покончив со своим делом, он скажет маме, что поедет встречать их. Это даст ему форы в полдня, прежде чем его хватятся. Он будет гнать коня и попытается догнать Уэйда. Он знал, какой дорогой поедет его друг, и надеялся заметить его прежде, чем Уэйд начнет подниматься в гору. Джефф уже написал записку, чтобы мать не волновалась, в которой сообщил, что будет с Уэйдом. Он знал, что она доверяет управляющему.

Джефф смотрел в окно, не в силах заснуть от волнения. Подумал на секунду о несчастье, случившемся на реке Симаррон, и тут же забыл о нем. Он не собирается пересекать никаких рек или ручьев, к тому же он будет рядом с человеком, который мог сделать все, мог защитить кого угодно, даже с такой раной. Он был почти так же хорош, как его отец. А отец был лучшим. Самым лучшим.

Мальчик услышал, как в соседней комнате ходит мать. Каждый вечер она заглядывала к нему пожелать спокойной ночи и поправить одеяло. Ему это нравилось, хотя он пытался изобразить недовольство. Телячьи нежности. Джефф проверил, хорошо ли спрятана скатка, и нырнул под простыню, прежде чем мать открыла дверь. Она вошла, присела на край кровати и слегка наклонила голову. Джефф подумал, какой красавицей должны считать ее взрослые. Глаза ее сияли, чего он уже давно не видел. Она разгладила простыню и поднесла ладонь к его щеке. Прохладную, мягкую ладонь. Джефф подавил внезапно нахлынувшее на него чувство вины. Она будет скучать по нему. Но ведь он уедет из дома всего лишь на несколько дней, и она будет знать, что он с Уэйдом. Она доверяет Уэйду не меньше его.

Она положила ладонь на его щеку. Большего он теперь не позволял: все остальное — для девчонок. Мать печально улыбнулась.

— Ты растешь, Джефф. Я сегодня наблюдала за тобой. Ты прекрасно работал.

Чувство вины захлестнуло Джеффа, и он слегка ощетинился.

— Я же говорил тебе, что уже вырос.

— Да, конечно, — сказала она. — Просто я не очень к этому готова.

Джефф сменил тактику.

— Тебе ведь нравится Уэйд?

— Когда ты начал называть его Уэйдом?

— Он сам мне велел, — гордо ответил Джефф. — Сегодня. Ну так что, нравится? — упорствовал он, не услышав от нее ответа.

— Да, — сказала она. — Но после этой поездки, думаю, он покинет нас навсегда. Помни об этом, родной.

— Я помню, — сказал Джефф притворно зевая. — Не хочу, чтобы он уезжал.

— Знаю. Я тоже не хочу. Но его дом в горах, как наш дом — здесь. Думаю, Такер и Эд останутся.

Джеффу хотелось попросить у матери разрешения поехать вместе с Уэйдом. Помочь ему управиться с лошадьми, которых тот собирался пригнать. Но он знал, что мать скажет «нет». Он знал, что она не любит индейцев, пусть даже миролюбивых, хотя она никогда не говорила о своей нелюбви. Он догадывался об этом по страху на ее лице, который в других случаях не появлялся. Индейцы, думал Джефф, вероятно, единственное, чего она боялась. Джефф видел, как мать стреляла в гремучих змей, объезжала полудиких лошадей, помогала тушить пожар в прерии, близко подошедший к поселку рейнджеров. Он по-настоящему гордился ею. Но стоило кому-нибудь упомянуть индейцев…

— Спокойно ночи, — неохотно произнесла она, словно ей не хотелось уходить.

В ответ он кивнул, снова зевая.

Мать подошла к двери, открыла ее и замерла.

— Я люблю тебя, Джефф, — тихо произнесла она и вышла из комнаты, притворив за собой дверь.

На душе у него стало совсем скверно.

Все получилось как нельзя лучше, думал Джефф почти с отчаянием, вынуждая коня бежать быстрее.

Уже в пути его начали мучить сомнения, но повернуть назад он не мог. Все вышло так легко, что это даже пугало, и, отъехав от дома, он понял: где-то в глубине у него жила надежда, что кто-то или что-то его остановит.

Если начал дело, закончи его. Так говорил ему Тай. Так говорил отец. Никогда не оставляй незаконченным полдела. Он не бросит начатого, даже если окажется, что конь не очень послушен, быстр или…

Джефф вновь подстегнул животное, сжав колени, и старый Сет послушался, но только слегка. С такой скоростью Уэйда ему никогда не догнать.

Джефф посмотрел на солнце. День был в самом разгаре. Мать начнет ждать его гораздо позже, так как он сказал ей, что поедет навстречу Такеру и Эду. Радость от предстоящего приключения притупилась, уступив место опасениям. Что если он не догонит Уэйда?

Джеффа до сих пор приводило в изумление, как легко сработал его план. Уэйд уехал рано, Такер и Эд тоже. Джефф отказался поехать вместе с ними, сказав, что сначала должен закончить свои дела. Он плотно позавтракал, припрятав в карман несколько печеньев и свалив вину за их исчезновение на Джейка. Покормив цыплят, подоив единственную молочную корову и вычистив стойла, Джефф совершил свой побег, сказав, что поедет навстречу работникам. Мать в это время занималась стиркой, и ему удалось потихоньку забрать скатку, выбросив ее из окна. Еще он захватил с собой ружье.

Он всадил каблуки в бока старого Сета, жалея, что под ним не Кинг Артур, которого забрал Уэйд. Но старик Сет был лучшим из двух лошадей, что запрягали в повозку. Конь неохотно перешел на галоп.

Шло время, и беспокойство Джеффа постепенно усиливалось. Изрытая колеями пыльная лента дороги, проходившей по Черному Каньону до гор Сан-Хуан, была пуста, сколько глазу видно. День, два дня, три? Он не знал. Городок Ласт-Чане остался на севере, дорога вела на юг.

Ближе к вечеру Джефф начал подъем в гору. Дорога сузилась до тропки. Мальчик увидел свежие лошадиные лепешки и воспрял духом. Значит, все-таки Уэйд не так далеко. Ему даже в голову не пришло, что этим всадником мог оказаться вовсе не Уэйд. Не могло прийти.

Джефф остановился у реки, чтобы напоить коня и наполнить флягу. Он полагал, что ему придется ехать до темноты, прежде чем он догонит своего друга. Но затем тропинка раздвоилась, и он понятия не имел, какую выбрать.

Солнце теперь уже быстро садилось. Он выбрал левую тропку и стал искать признаки, что здесь недавно проехал всадник, но ничего не нашел — ни следа на каменистой почве, ни сломанной ветки. Тропа снова разошлась на две, тогда Джефф оторвал лоскут от рубашки и привязал его к ветке, снова выбрав направление наугад.

Темнота и деревья сомкнулись над ним почти одновременно. Мальчик остановился и спешился, когда заметил небольшой просвет между деревьев, над которыми нависла скала. Хоть какое-то укрытие. Ухнула сова, издалека донеслось завывание волка. У Джеффа сдавило горло. Он не решался ехать дальше из боязни совсем потеряться.

Вот его отец не боялся бы. И Тай. И Уэйд.

Джефф развел костер и устроился поближе к нему для безопасности. Рядом мирно посапывал старый Сет, и это как-то успокаивало мальчика. По крайней мере, он был не один. Утром он обязательно выйдет на след Уэйда.

Он пожевал печенье, но оно было сухое, безвкусное, застревало в горле. Еще раз прокричала сова, а другая ей ответила, ночь была полна звуков, которые с каждой минутой становились все страшнее.

Джефф боялся заснуть, боялся, что погаснет костер, боялся ночных призраков.

Ему захотелось оказаться дома, в своей кровати. В эту минуту он все бы отдал, лишь бы услышать, как отворяется дверь и в комнату входит мать. Он даже не возражал бы против поцелуя.

Мэри Джо пришла в отчаяние, когда Эд и Такер вернулись без Джеффа. Она обыскала комнату сына и нашла записку.

«Я ухожу в горы вместе с Уэйдом. Нужно помочь ему управиться с лошадьми. Обо мне не беспокойся. Со мной все будет в порядке».

Если этой запиской Джефф хотел успокоить ее, то его попытка бесславно провалилась.

Как мог Уэйд так поступить? Это была ее первая мысль. А потом она поняла, что он никогда бы этого не сделал, во всяком случае, тот Уэйд, которого она знала. Если только Джефф не сослался на ее разрешение. Он на такое способен.

Но даже в этом случае…

Уэйд знал, как она относится к ютам. Он догадался бы, что она не могла согласиться. А что если не догадался? Так ли хорошо она его знает?

Страх сковал ее сердце. Она велела себе не паниковать, обдумать все как следует. Такер и Эд в полном недоумении стояли у загона, не зная, что делать.

— Вы вообще не видели Джеффа? Такер пожал плечами:

— Нет, мэм. Не видели с самого утра. Хотите, чтобы мы пошли поискать?

Она задумалась. Их поиск, вероятно, ни к чему не приведет. Джефф сейчас сопровождает Уэйда или следует за ним. Придется ей поехать за сыном, а мужчинам остаться здесь присматривать за животными. Ей не очень хотелось рассказывать двум новым работникам, что их управляющий дружит с ютами — это могло привести к лишним вопросам, могло заставить их задуматься. Она не хотела так рисковать. Такеру и Эду было известно только то, что Уэйд собирается пригнать нескольких лошадей.

Нет, ехать нужно ей. Она знает имя: Манчес. Из городских пересудов ей было известно, что юты иногда разбивают лагерь на берегу реки Анкомпагр, а еще она слышала о человеке, который живет в горах неподалеку от них. Он сможет отвести ее к ютам. Она подавила собственный страх. Теперь ничего не имело значения, кроме Джеффа.

Мэри Джо хотела уехать в тот же вечер, но вот-вот должна была наступить темнота; стояло новолуние, светил лишь тонкий серп, и все вечернее небо было затянуто облаками, словно паутиной. Ночь обещала быть очень темной, и ехать в горы сейчас было глупо. Покалечив кобылу, она не поможет Джеффу. Но она отправится в дорогу с первыми лучами солнца. Кобылка у нее быстрая, а у Джеффа старый и дряхлый конь. А пока ей оставалось только надеяться, что Джефф каким-то образом догнал Уэйда и она встретит их обоих, когда они будут возвращаться домой. При мысли о том, что возможен другой исход, женщина цепенела от ужаса. Она не могла потерять сына. Эту потерю она бы пережить не смогла.

Она подумывала, не отправиться ли ей за помощью в Ласт-Чане к Мэтту Синклеру, но для этого пришлось бы ехать на север, тогда как Уэйд, а следовательно, и Джефф, направлялись на юг. Она потеряет слишком много времени.

Мэри Джо не понимала, почему так сильно доверяет Уэйду, верит, что он способен совершить невозможное. Но ему уже удалось это однажды, когда он спас ее сына. Пришлось верить, что удастся еще раз.

С первыми лучами солнца Джефф сел на старого Сета и повернул назад, чтобы ехать по своим следам. Он пытался быть внимательным, но сказывалась усталость после бессонной ночи. Глаза то и дело закрывались, потом он вздрагивал и просыпался.

Джефф искал глазами лоскут рубашки. Не нашел. Удивительно, как он мог пропустить его? Он не помнил, чтобы так долго ехал после развилки. Потом тропинка снова повела его вверх, и Джефф понял, что все-таки придерживается направления, в котором ехал Уэйд. Тропинка в конце концов должна была вывести куда-то.

Мальчик отхлебнул из фляжки и побрызгал в лицо водой, чтобы отогнать сон. Конь с трудом тащился по тропе, которая становилась с каждым шагом все круче. Сосны росли вперемешку с осинами, ветви которых затеняли тропу. Чем дальше ехал Джефф, тем уже становилась тропинка, почти совсем засыпанная иголками. Мальчик оглянулся и уже не увидел тропу позади себя. Лес сомкнулся вокруг него.

С одного дерева на другое перепрыгнула белка, и Джефф вздрогнул, прежде чем понял, что это просто игра. Он подавил растущий страх и вытер пот, градом кативший по лицу, несмотря на прохладный горный воздух. Что бы сделал отец на его месте? Как поступил бы Уэйд?

Найдя достаточно широкое место, он развернулся и чуть ослабил поводья в руке. Может, старик Сет снова отыщет тропу, может, хоть он знает дорогу домой. Конь фыркнул, явно недовольный тем, что не жует в своем стойле овес.

— Поехали домой, — сказал Джефф, готовый отказаться от своей попытки догнать Уэйда.

Все, что ему сейчас было нужно, — это «Круг Д». Дом.

Старик Сет заковылял обратно, роняя изо рта пену. Он дышал хрипло, и Джефф еще больше почувствовал себя виноватым. Он погладил шею коня.

— Все хорошо, старина, — сказал он. — Мы едем домой, ты и я.

Джефф надеялся, что в его тоне прозвучало больше уверенности, чем он чувствовал.

Мэри Джо отбросила со лба прядь волос, подъезжая к верхней хижине. Она ехала много часов по дороге, которая затем перешла в горную тропу. У нее был с собой мешок с припасами — еда, спички, овес для лошади, два одеяла, винтовка и пистолет.

Когда от главной тропы разошлось несколько тропинок, она задумалась, пытаясь решить, какую выбрать, чтобы в конце концов не оказаться в городе. Но потом ей повстречался в пути старатель-одиночка, ехавший на муле. Он не видел ни мальчика, ни мужчины с перевязанной рукой, но зато подсказал, где найти Тома Берри, горного отшельника, который, как она надеялась, мог ей помочь. Он был известен в этих краях как человек, который когда-то вместе с Китом Карсоном открывал новые территории. Мэри Джо, выслушав туманные объяснения, направилась к Тому Берри.

После нескольких часов поисков она оказалась на еле заметной тропке, которая вывела ее на небольшую поляну, где стояла хижина. Шелудивый с виду мул злобно взглянул на нее и тряхнул поводьями, обмотанными вокруг шеи.

Мэри Джо постучала в дверь, выждала немного и снова постучала. Внутри послышался шум, но ответа не последовало. Она опять постучала, на этот раз громче.

— Проклятие! — проревел кто-то в хижине. — Неужели нельзя оставить человека в покое?

Мэри Джо застучала еще громче.

Дверь с грохотом распахнулась, и перед ней предстал необычный тип. Том Берри был высокий здоровый мужчина, он стоял перед ней в грязных теплых подштанниках. Черная борода длиной в несколько дюймов была слегка тронута сединой. Определить его возраст было невозможно. Хотя его тело казалось крепким, лицо напоминало заезженную дорогу, испещренную колеями, выбоинами и десятками следов. Светло-голубые таза враждебно уставились на нее.

Если бы не Джефф, она могла бы струсить.

— Мистер Берри? Он прищурился.

— Я не в том настроении, чтобы принимать женщин. Она догадалась, что он имеет в виду, и лицо ее залилось краской.

— Мне нужен проводник. Мой мальчик, мой сын ушел, и…

— Я вам не пастух. — Он начал закрывать дверь.

— Я ищу одного человека, — с отчаянием проговорила она. — Уэйда Фостера. Кажется, он ушел в горы, в лагерь ютов.

Дверь так и не закрылась. Мужчина, казалось, испытывал замешательство.

— Фостер? Зачем он вам?

— Он жил у нас… Кажется, он отправился к ютам раздобыть несколько лошадей, а мой сын… решил последовать за ним.

— У Фостера есть собственная семья. — Он внимательно присмотрелся к ней. — Хотя он мог и не рассказать вам об этом.

Она застыла, выслушав замечание, оскорблявшее и ее, и Уэйда.

— Разумеется рассказал. Они… мертвы, — добавила Мэри Джо, оборвав себя на полуслове.

А вдруг она допустила ужасный промах? Но ей был ненавистен грязный намек.

— Чивита? Мальчик?

Она готова была откусить себе язык. Неужели она невольно предала Уэйда? Отвечать не стала.

— Когда это произошло? — спросил Берри.

— Точно не знаю.

— Как?

Она продолжала молчать. Это дело Уэйда, рассказывать или нет, а не ее. Глаза Тома Берри, казалось, сверлили ее насквозь.

— Фостер души не чаял в этом мальчонке. — Он замолчал и снова прищурился. — Так, говорите, он жил у вас? Не думал, что он когда-нибудь спустится с гор.

Мэри Джо хотела ответить, объяснить, что Уэйд был ранен. От этого могла зависеть жизнь Джеффа. Но она не знала, кто этот человек Уэйду — друг или враг.

Берри внезапно улыбнулся, обнажив кривые желтоватые зубы.

— Да, вы действительно его знаете, — сказал он. — Думаю, вы сгодитесь. Впервые встречаю женщину, которая держит рот на замке, когда следует. Когда пропал ваш парнишка?

— Со вчерашнего утра.

— Вы говорите, он с Фостером. Значит, все будет в порядке. — Берри снова начал закрывать дверь. — Фостер любит ребятишек. Я — нет.

— Вы не понимаете, — в отчаянии произнесла Мэри Джо. — Уэйд… мистер Фостер не брал его. Мой сын сам поехал за ним. Мне кажется… мистер Фостер привез бы сына домой, если бы Джефф нагнал его. Он знает, как я отношусь к…

Эти проклятые голубые глаза снова пронзили ее.

— Так вы, значит, тоже из тех, кто индейцев на дух не переносит?