Пролог

Что-то, случилось.

Внезапное беспокойство, возникшее где-то внутри, окатило Ханну ледяной волной, вырвав из полудремотного состояния. Сердце немедленно забилось тяжело и гулко. Девушка выпрямилась на деревянной скамье, теребя пальцами кисти шерстяной шали. Повозка ехала медленно и утомительно.

Она покосилась на Джейси, сидевшую рядом.

– Ты ничего не говорила?

– Я? Когда?

– Вот только что.

– Нет. А что такое? – Сестра внимательно посмотрела на Ханну пронзительными черными глазами.

– Ничего… послышалось, должно быть. – Ханна перевела взгляд на Глорию, сидевшую на скамье напротив вместе со старой служанкой Бидди. Младшая сестра всю дорогу без перерыва болтала с ней, непрестанно хихикая и возясь на сиденье. Путешествие по пыльным равнинам казалось ей скучным, а потому девушка старалась, как могла, убить время.

Ничего необычного.

Долгая дорога, бесконечная прерия за окном, уходящая куда-то в бок узкая колея. Ханна пристально вглядывалась в даль, силясь заметить клубы пыли, поднятые лошадьми индейцев или других всадников, но не видела ничего подозрительного. Светло-голубое, почти белесое небо, высоко-высоко паривший в нем стервятник, да где-то почти на горизонте пестреющие проплешины выгоревшей травы. Сентябрь выдался жарким, и редкие деревья уже роняли жухлую листву, не вынеся борьбы с раскаленным светилом.

Солнце садилось. Ханна следила за его заходом не отрываясь. Сердце билось все чаще и тяжелее, и когда красный диск коснулся линии горизонта, окрасив прерию в багровые тона, у Ханны внезапно перехватило горло от предчувствия близкой беды.

Вновь повернувшись к сестре, она тронула ее за рукав платья.

– Джейси, мы должны остановиться. Происходит что-то плохое.

Сестра нахмурилась недоверчиво.

– Что-то плохое? – переспросила она. – В смысле… тебя укачивает?

– Дело не во мне, – мотнула головой Ханна. – Дома. Что-то случилось дома.

Джейси недоверчиво посмотрела на нее из-под полей шляпы.

– Дома? С чего ты взяла? Мы не были дома целые сутки.

– Прошу тебя, Джейси, давай остановимся и оглядимся. Просто поверь мне, и все.

Лошади продолжали свой неторопливый шаг. Джейси смотрела на сестру так, словно у той неожиданно вырос второй нос.

– Я серьезно! Останови повозку или это сделаю я!

– Хорошо. Успокойся. – Джейси приподнялась на скамье и потянула на себя вожжи. Лошади остановились, недовольно помахивая пегими хвостами. Глория и Бидди прекратили шушукаться и теперь озирались, не видя причины для остановки.

– Мы почти приехали! – возмутилась младшая сестра. – Что взбрело тебе в голову, Джес? Зачем ты остановила повозку?

Джейси обернулась к Глории:

– Ханне что-то почудилось, и она решила оглядеться. Я здесь ни при чем.

– И что же тебе почудилось? – В глазах Глории блеснуло любопытство. Бидди же забавно покачала головой и поджала губы – пухлая нянька и без того походила на наседку, сидя на скамейке, словно на жердочке, а теперь сходство только усилилось.

– Я хочу кое-что проверить, – махнула рукой Ханна. Встав во весь рост, она стала вглядываться в даль, приложив руку козырьком ко лбу. Дом уже виднелся за ближайшим холмом, но из повозки просматривалась только черепичная крыша. – Ну-ка, тронь чуток лошадей, Джес, – велела девушка. – Я хочу увидеть весь участок.

Недовольно хмыкнув, Джейси повиновалась. Лошади сделали несколько шагов вперед и снова замерли. Стоявшая Ханна качнулась и едва не упала на скамью.

– Джейси Лолес, тебя трудно назвать дочерью твоего отца! Кто же так правит лошадьми? – сделала сестре выговор Ханна, снова выпрямляясь.

Повозка застыла на некотором возвышении, и теперь участок семьи Лолес лежал перед Ханной, словно на ладони – уютный домик и огромный надел земли, все еще приятно-зеленого цвета, а вдалеке простирались пастбища для скота, уходящие за горизонт.

Однако гостеприимный вид родного дома не вызвал улыбки на губах Ханны. Она с тревогой изучала каждую мелочь, пытаясь найти объяснение своему беспокойству.

Ничего подозрительного. Совсем ничего.

Голубой дымок над трубой, ветви ивняка, перебираемые ветром. И ни души вокруг. Мертвая тишина – вот что не нравилось Ханне.

По коже девушки пробежал неприятный холодок. Захотелось схватить вожжи и начать стегать лошадей, чтобы как можно быстрее оказаться на пороге дома, где притаилась – Ханна всем нутром чувствовала – страшная опасность.

«Осторожность, предельная осторожность. Никаких поспешных движений. Тобой должно двигать звериное чутье, чутье дочери прерий. Нельзя бежать навстречу опасности, не изучив ее со всех сторон. Держи нос по ветру, словно койот, доверяй своим инстинктам – зачем иначе Всемогущий наделил тебя ими?»

Именно так всегда учил Ханну отец. Ей казалось, что она слышит его голос, спокойный и неторопливый. Она глубоко вздохнула, чтобы взять себя в руки, и снова вгляделась в силуэт дома в долине. Ни одна деталь не ускользнула от нее, и она поняла, почему увиденное внушило ей беспокойство.

В доме не горел свет. Ни в едином окне. А между тем мама всегда зажигала керосиновую лампу, прежде чем наступали сумерки. Мать с детства боялась темноты, и зажигание света в такое время стало для нее своеобразным ритуалом, к которому домашние относились с пониманием. А сейчас ни одно окно не светилось.

Как только Ханна сделала свое ужасное открытие, к ней на плечо легла рука, заставив ее подпрыгнуть на месте. Глория пискнула от неожиданности, отдернув ладонь.

– Ну и напугала ты меня, сестричка! – промолвила Ханна, оборачиваясь. – Я чуть не умерла от страха.

– Я заметила, – обиженно надув губки, протянула Глория. – Так что, ты «огляделась»? Мне кажется, нас давно заждались, а ты тратишь время на ерунду. Смотри, дома все в порядке. Смайли и его ребята еще не пригнали стадо из Канзаса, поэтому, кажется, что все вымерло. Только и всего!

Ханна постаралась, чтобы ее ответ прозвучал спокойно – для нее девятнадцатилетняя Глория по-прежнему оставалась маленькой избалованной девочкой, о которой нужно заботиться.

– Может, ты и права. Но где же старый Пит? Где его собаки? Кроме того, нигде в доме не зажжен свет.

Теперь Глория нахмурилась:

– Нет света? – На ее изящном, чистом личике, похожем на лицо фарфоровой китайской куколки, отразилось беспокойство. – Действительно, очень странно. Но может, старик Пит, загнал собак пораньше и отправился к себе? – Глория с надеждой посмотрела на Ханну, словно ее ответ мог все прояснить. – А родители могли поехать к Джессапам. Разве нет?

– Но ведь мама с папой должны ждать нас, – возразила Ханна.

Бидди, до сих пор сидевшая на скамье, негромко покашляла, привлекая к себе внимание.

– Не пугайте малышку, мисс, – она смотрела на Ханну с укоризной, хотя в глубине ее глаз тоже поселилась тревога, – возможно, ваши родители ужинают на заднем дворе. Погода нынче хорошая.

Ханна, прекрасно понимавшая, что мама и папа ни за что не сели бы за ужин, не дождавшись дочерей, все же кивнула:

– Надеюсь, ты права. Но лучше все проверить. Подождите меня в повозке, я скоро вернусь.

– Ну, уж нет! – Глория упрямо выставила подбородок. Всего секунду назад она начала нервно грызть ногти, но теперь выдернула пальцы изо рта, чтобы скрыть волнение. – Мы только вчера уехали из дома. Что могло случиться за одну ночь? Просто…

– Мама слишком тебя опекает, малышка, – оборвала младшую сестру Джейси. – Оглянись вокруг. Мы живем в пустых землях. На десятки миль вокруг ни одного поселка. Только прерия и индейцы, ждущие, когда мы потеряем бдительность. У нас много скота и отличная ферма, которая в здешних краях является настоящим сокровищем. На нее может позариться любой. Тебя ли, дочь Лолесов, учить осторожности?

Глория прикусила губу и села на место. Бидди, обнимая ее, бросила на двух сестер негодующий взгляд.

– Что вы накинулись на малышку? Она и без того перепугана. Вы же обе знаете, как она ранима!

– В ее возрасте я могла выстрелом сбить летящего стервятника и намять бока любому из дюжих мужиков, которых отец нанимает для перегонки стада, – пожала плечами Джейси.

Наступила тишина. Ханна оглядела женщин в повозке, молчаливых и испуганных. Джейси и так нервно теребила вожжи, хотя и пыталась скрыть тревогу за воинственным видом. Ханна наклонилась и без колебаний вытащила из-под скамьи «винчестер».

– Ждите меня.

Но прежде чем она соскочила с подножки, средняя сестра схватила ее за локоть.

– Мы пойдем все вместе.

Ханна стряхнула руку сестры и покачала головой:

– Одной проще подойти к дому незамеченной. Повозка издает слишком много шума, а четыре человека – отличная мишень для стрелка. Я пойду одна. Если мои подозрения беспочвенны, я махну вам рукой. – Ханна зарядила оружие. – Если услышите стрельбу, разворачивайте повозку и бегите.

Глория ахнула, Бидди уставилась на Ханну во все глаза, и только Джейси продолжала упрямо смотреть на сестру.

– Черта с два мы станем ждать тебя здесь, – наконец процедила она сквозь зубы. – Мы должны держаться вместе. Так нас учил папа. И только так поступают члены семьи Лолес!

Ханна обвела мрачным взглядом сестер и няньку. Спорить бесполезно, и Ханна испытала что-то вроде облегчения. Она перебросила «винчестер» из одной руки в другую и кивнула:

– Ладно. Вместе так вместе.

Когда Ханна вспоминала тот день, всякий раз ее охватывал ужас. Стремясь скорее оказаться под крышей отчего дома, она и сестры попали в настоящий ад.

Ад начинался прямо за воротами фермы, с которых сорвали замок. Из двери дома, открытой настежь, виднелся порог, обильно залитый темной, почти черной кровью. Прямо в гостиной лежал, раскинув руки в стороны, отец; его нелепо раздвинутые ноги смотрелись так, словно он пытался убежать от страшной пули, разорвавшей ему грудную клетку. Тело мамы лежало под ним – скрюченное, какое-то ненастоящее, похожее на тряпичную куклу.

Ханна слышала, как вскрикнула Джейси, как застонала младшая сестра и бросилась в объятия побледневшей няньки. Тошнота, накатившая на Ханну, заставила ее выбежать из гостиной прочь. Вцепившись руками в перила и устремив сухие, без единой слезинки, глаза на далекие холмы, она долго стояла на веранде. Холмы заливал багрянец заката, и они казались тоже испачканными кровью.

Лишь спустя некоторое время Ханне удалось вернуться в гостиную, чтобы осмотреть все подробнее. Именно тогда она и нашла среди каминной золы крошечный обрывок сожженного письма, но Ханна без труда узнала тисненую бумагу, которую использовали Уилтон-Хьюмсы, родственники по материнской линии. Ошибиться просто невозможно. Стараясь не думать о страшной смерти родителей, Ханна изучала обугленный обрывок письма. Кто такой Слейд Гаррет? Именно его подпись сохранилась на клочке бумаги. Похоже, он связан с Уилтон-Хьюмсами, иначе как объяснить, что он использовал для письма их бумагу? Но кто он? И почему его послание оказалось сожженным?

Ханна припоминала рассказы отца о том, как он познакомился с женой – совсем юной девушкой. За ним как за главарем банды охотилось не меньше половины Америки в надежде получить вознаграждение за его голову. Отец похитил свою будущую супругу, когда та путешествовала с семьей и друзьями по западному побережью. Единственная цель его похищения – желание получить выкуп за девушку – не сработала. Он понял, что влюблен в нее – и не без взаимности! Прекрасная пленница вскоре стала его женой, а щедрый выкуп они отправили обратно семье Уилтон-Хьюмс. Банда распалась, и постепенно о ней забыли – все, кроме семьи матери. Они объявили, что отказываются от собственной дочери, которая ослушалась их и предпочла выйти замуж за человека вне закона. С тех пор семья Лолес жила здесь, в диких и пустых землях, почти не поддерживая связи с внешним миром.

Что понадобилось Слейду Гаррету? Неужели семья матери как-то связана со смертью собственной дочери и ее мужа? Как вышло, что именно в страшный день их убийства в камине оказалось подозрительное письмо? Неужели совпадение? Ханна зажмурилась, пытаясь размышлять последовательно. Тупая боль в висках мешала сосредоточиться, но куда мучительнее была боль, засевшая в сердце.

Изо всех сил вцепившись пальцами в шершавые перила, Ханна почувствовала, как десятки тонких заноз впиваются в кожу. Физическая боль немного отрезвила ее.

Как поступил бы отец на ее месте?

Когда есть зацепки, напасть на след не так уж трудно.

Отец нашел бы виноватых и покарал их.

Правосудие слепо, нельзя спешить с выводами.

Так сказала бы мать. Ханна даже кивнула головой, словно с ней действительно говорили родители. Она уже приняла решение: нужно найти тех, кто причастен к убийству мамы и папы, и заставить виновных заплатить сполна.

Она подумала, что не стоит сразу же делиться находкой с сестрами. Пока несчастным нужно оплакать погибших. Позже, когда горе притупится, она покажет обрывок письма Джейси и Глории и расскажет о своих планах. Ханна вновь взглянула на обрывок с обугленным краем с ненавистью и презрением. Она ненавидела его так же сильно, как и всю семью Уилтон-Хьюмс.

«Они виновны, я знаю. Пусть даже не они нажимали на курок, но они причастны к убийству, и я докажу свою правоту!»

Откуда-то сзади раздались рыдания Глории, надрывные, горькие. Всхлипывающая Бидди шептала ей что-то на ухо и гладила по голове, утешая. Ханна даже не обернулась. Она оплакивала родителей безмолвно, поклявшись найти и безжалостно наказать их врагов. Ночь, опустившаяся внезапно и укутавшая ранчо спасительным полумраком, овеяла ее лицо прохладой.

«Я должна оставаться сильной. Ради сестер. Ради отца. Ради мамы».

Ханна расправила плечи и глубоко вдохнула. Груз ответственности, который лежал на ней, нелегок. Будучи самой старшей из сестер Лолес, она должна выполнить данное себе слово. И будто в ответ на ее мысли сердце заполнило ледяное спокойствие, вытеснив мучительную боль. Она оплачет родителей позже, когда отомстит за них.

А пока… пока нужно запомнить страшную картину, которая встретила их в отчем доме, запомнить до мельчайших деталей. Она будет подогревать желание наказать убийц. Итак, мама, папа, старый Пит и даже его собаки хладнокровно застрелены, один за другим. Домашние не ждали опасности, и враг застал их врасплох. Похоже, трагедия случилась совсем незадолго до того, как сестры вернулись из гостей. Угли еще тлели в камине, а кровь не успела свернуться.

Что, если убийцы все еще рядом? Затаились поблизости и выжидают момент, чтобы нанести новый удар?

Вздрогнув, Ханна вгляделась в полумрак. Никакого движения, никаких посторонних шорохов. Никого.

«Если бы нас тоже хотели убить, дождались бы нашего возвращения и напали из-за ворот, что гораздо проще».

Ханна кивнула, соглашаясь сама с собой. Она должна вернуться в гостиную к плачущим сестрам, не для того чтобы лить слезы – что-то доброе и светлое умерло сегодня внутри ее, – а для того чтобы поддержать и утешить.

Ханна повернулась и пошла в глубь дома. Сегодня весь ее мир перевернулся с ног на голову, и нечто темное, расчетливо-холодное поселилось в ее душе. Мрачный ангел мести уже раскрыл над ней свои черные крылья.

Несколько дней спустя состоялись похороны. Кэтрин и Джейси Лолес, а также Питера Энглина предали земле 21 сентября 1873 года. Несколько близких знакомых уже разъехались по домам, и теперь Ханна ждала сестер в библиотеке, любимой маминой комнате. Ханна тоже очень любила библиотеку – массивный шкаф с книгами, изящные кресла, старинное пианино. Казалось, ничто не изменилось и мама в любой момент может зайти сюда, задернуть тяжелые портьеры и зажечь керосиновую лампу.

Именно в библиотеке Кэтрин Лолес давала дочерям уроки игры на пианино и обучала их наукам. За стоявшим посередине комнаты столом девушки устраивали чаепития, оттачивая светские манеры. Вон там, возле окна, мама показывала, как должна двигаться и танцевать истинная леди.

– Мы здесь. О чем ты хотела поговорить? – раздался голос Джейси.

Ханна не слышала, как они вошли. Обернувшись, девушка указала сестрам на диванчик из розовой парчи, предлагая сесть. Младшая и средняя сестра повиновались молча и теперь сидели рядышком и грустно смотрели на Ханну. В свои двадцать один и девятнадцать (на два и четыре года младше Ханны соответственно) сейчас они больше напоминали двух несчастных воробышков, нежели юных леди.

Ханна взглянула на Джейси и вздохнула. Средняя сестра настолько напоминала отца (она даже носила его имя), что у Ханны сжалось сердце. Даже темный загар не мог скрыть бледности ее лица; черные волосы Джейси забрала в скромный пучок, дрожащие руки она положила на колени, теребя ткань траурного платья, темные заплаканные глаза с мукой смотрели на Ханну.

Глория выглядела совершенно по-другому. Изящная, как ивовый прутик, с тонкой, длинной шейкой, она шмыгала носом и терла глаза с покрасневшими веками. Густые, цвета соломы волосы, отливавшие рыжим, никак не хотели лежать в порядке, и на лоб и уши вывалилось несколько непослушных прядей. Зеленые глаза Глории как-то потускнели и смотрели вымученно, лицо осунулось.

Ханна обвела сестер взглядом и вздохнула. Сама она как две капли воды походила на мать, особенно когда садилась за пианино. От Кэтрин Лолес Ханне достались мягкие каштановые волосы и синие глаза. Когда она злилась или возмущалась, синий оттенок сменялся зеленым, как и у матери.

«Ты даже двигаешься, как она! Не идешь, а плывешь! Как тебе удается?» – весело восклицала когда-то Глория.

Теперь сходство казалось особенно мучительным, напоминая о недавней трагедии.

Ханна посмотрела на младшую сестру и улыбнулась ей ободряюще. Она не знала, с чего начать разговор. Решив отправиться в Бостон, она еще не посоветовалась с сестрами, и разговор предстоял нелегкий.

Как им сказать о своем плане? Неожиданная, страшная смерть выбила их из колеи. Джейси и Глория держались только благодаря своей уравновешенной старшей сестре. И в такой момент Ханна собиралась оставить их на ранчо вдвоем, без поддержки.

Немного поразмыслив, она просто достала из кармана небольшой сверток. Чуть раньше, опасаясь, что драгоценная находка рассыплется в прах, Ханна завернула клочок письма в кожу и свернула трубочкой. Сейчас она осторожно развязала тесемку и протянула ладонь с обрывком бумаги сестрам.

– Вы должны все знать, – начала она.

– А я вас ищу! – прервала ее Бидди, появляясь на порохе.

– Зайди, – велела Ханна. – Ты тоже имеешь право знать обо всем. Ты давно часть семьи Лолес.

– О чем ты говоришь, детка? – удивленно прокудахтала нянька. – Что за тайное сборище? После похорон нам всем стоит отдохнуть, разве нет? – Однако Бидди прикрыла дверь и прошлепала к дивану, чтобы устроиться рядом со своей любимицей Глорией.

– Я не стану никого задерживать. Мне необходимо поделиться с вами своей находкой. – Ханна чуть встряхнула ладонью, чтобы привлечь к ней внимание. – У меня есть важная улика, указывающая на тех, кто повинен в смерти родителей.

Несколько мгновений стояла полная тишина. Затем три женщины разом вскочили с мест и окружили Ханну.

– Что ты говоришь? Какая находка? Да объясни же, наконец!

– Вот обрывок письма. Я нашла его в камине в тот день, когда убили отца и мать. Клочок совсем маленький, но можно разобрать имя. К тому же бумага принадлежит Уилтон-Хьюмсам.

– И что это значит? – нетерпеливо спросила Глория. Ее зеленые глаза блестели от волнения. – Объясни же! – Но прежде чем Ханна успела ответить, она догадалась сама. – Не может быть! Мамина семья? Ты думаешь, они могли…

Глория зажала рот рукой и уставилась на старшую сестру. В ответ Ханна испытующе посмотрела на нее.

– Вы уже догадались, что я собираюсь сделать?

– Ничего себе! – возмутилась нянька. – Она уже что-то задумала. Малышка, разве тебе по зубам такое дело? Ты всего лишь юная девушка. – И Бидди всплеснула руками. Шея служанки от волнения пошла красными пятнами.

– Девушка? – переспросила Джейси. – Теперь мы одни на свете, Бидди. Мы – женщины Лолес, поэтому должны действовать вместе. – Она перевела хмурый взгляд на Ханну. – Мы все поедем в Бостон и накажем подлых людей. Мы убьем их!

Бидди издала тоненький писк, совершенно неподходящий для женщины столь массивной комплекции, и начала медленно оседать. Глория бросилась няньке на помощь и усадила ее в кресло. Между тем Ханна не отрываясь, смотрела на Джейси.

– Никаких «мы», сестричка, – покачала она головой. – Ты останешься с Глорией и Бидди. Я знаю, что делаю. Я – старшая сестра.

– Черта с два, Ханна! – как всегда, возмутилась Джейси. – Я тоже еду в Бостон.

– На сей раз – нет. Кто-то должен остаться с Глорией, – терпеливо объяснила Ханна. – Ей и няньке нужна поддержка. Взгляни на них! – Она кивнула на Бидди и Глорию, которая пыталась привести няньку в чувство. Упрямо вздернутый подбородок Джейси задрался еще выше. – Ты отлично стреляешь – лучше меня – и умеешь следить за ранчо. Никто, кроме тебя, не справится с такой задачей, – продолжала убеждать Ханна.

Джейси хмыкнула.

– Ты знаешь, что я права, – улыбнулась старшая сестра.

– Хорошо, пусть будет так. Но мы должны дать клятву, что отомстим, прежде чем очнется Бидди. Кровавую клятву.

Ханна поджала губы. Затея с клятвой не слишком пришлась ей по душе, но без таинственной церемонии Джейси вряд ли согласится остаться на ранчо. Ей необходимо чувствовать свою причастность к общему делу. Сестра частенько придумывала ритуалы, чтобы скрасить однообразную жизнь среди прерий.

Ханна кивнула:

– Глория, оставь на минутку Бидди и подойди сюда. – Она протянула руку к Джейси. – Где твой нож?

Глория вскочила и испуганно уставилась на сестер. Джейси же не колеблясь, задрала юбку и расстегнула расшитые бисером ножны, пристегнутые к бедру. Вынув из чехла тонкий нож с костяной ручкой, она протянула его Ханне.

– Значит, клятва на крови? – задумчиво протянула та, принимая нож. Быстрым движением она полоснула лезвием по ладони. Джейси сделала то же самое и передала нож Глории. Заметив, что младшая сестра медлит, она хмыкнула:

– Ну? Разве ты не одна из Лолес?

Ханна взглянула на Глорию с сочувствием. Джейси с самого детства втягивала младшую сестру в сомнительные игры, которые частенько кончались разбитыми коленками и слезами, но сейчас Ханна ее поддерживала:

– Давай же, малышка! Если Бидди очнется раньше, чем мы покончим с клятвой, то неприятного объяснения нам не избежать. Ее может хватить удар.

Глория сжала покрепче нож, словно он мог выскользнуть из дрожащих пальцев и убежать, и провела лезвием по ладони. Порез вышел не таким глубоким, как у старших сестер, но Джейси все равно похвалила Глорию за смелость, пряча нож под юбку.

Девушки вытянули руки вперед, давая крови смешаться в единый тоненький ручеек. Все три смотрели на собственные ладони как завороженные.

– Думаю, клятву должна придумать ты, – предложила Джейси Ханне. – Ведь это твоя идея – поехать в Бостон.

– К тому же ты самая старшая, – поддержала Глория.

Ханне вдруг показалось, что погибшие родители могут услышать их клятву и поддержать в нелегкой борьбе, поэтому она тщательно подбирала слова.

– Мы, женщины Лолес, – начала она, – клянемся на крови, что сделаем все возможное, дабы отомстить за жестокое убийство наших родителей, Джейси и Кэтрин Лолес, и нашего старого друга, Питера Энглина. Мы обязуемся найти виновных, чего бы нам ни стоило и сколько бы времени ни потребовалось. Мы клянемся, что никакая сила не заставит нас отказаться от мести. Пусть убийцы отправятся в ад, а души наших усопших близких упокоятся в мире. Да будет так.

– Клянемся. Да будет так, – эхом откликнулись Джейси и Глория.

Глава 1

Выбравшись из душного вагона на платформу, Ханна почувствовала, как ослабевает ее решимость. Даже мамины рассказы о величии и суете Бостона не могли подготовить ее к представшему глазам зрелищу. Измученная длинной дорогой, она готовилась размять затекшие мышцы и отправиться на поиски предполагаемых убийц, но станция портового города оказалась слишком шумной, слишком громадной, и Ханна всерьез испугалась, что ее закрутит людской водоворот и выплюнет где-нибудь на обочине, измятую и растерянную. Она боялась даже сделать шаг от кучи собственных сумок, чтобы не потерять их. Толпа текла мимо, толкаясь, покрикивая и грозя сбить с ног. Только однажды Ханне приходилось видеть столько людей – на выставке скота, куда Лолесы ездили всей семьей несколько лет назад.

Девушка обвела взглядом крыши домов в отдалении, дымящие трубы, серые, набухшие тучи и вздохнула. Всю дорогу до Бостона она провела у пыльного окна, разглядывая проплывавшие мимо городки, но ни один из них не мог сравниться с Бостоном. Гул голосов, запахи – от приятных ароматов свежей выпечки до кислой вони отбросов, – невиданные наряды, удивительные повозки наполняли город Бостон.

Как далеко он простирается? И как ей удастся найти в таком муравейнике, как Клостер-Пойнт, имение Уилтон-Хьюмсов?

Во все стороны от платформы тянулись улицы и улочки, прямые и извилистые, заполненные людьми и транспортом. Разбитые телеги вяло тащились мимо пестрых витрин, элегантные джентльмены садились в дорогие экипажи, возницы омнибусов покрикивали на зазевавшихся прохожих. Юные леди и простые крестьянки тащили за руки упирающихся детей, лавируя в толпе. Мальчишки тут и там размахивали свежими газетами и выкрикивали заголовки. Уличные торговцы зазывали покупателей, соблазняя приобрести зелень, выпечку или ночной улов. Немного ближе к Ханне встречающие обнимали прибывших поездом родственников и весело смеялись.

Никогда раньше Ханна не чувствовала себя такой маленькой и одинокой. Разговоры о мести и кровавой клятве хороши в стенах родного дома, где знаком каждый уголок. Но здесь, под начинающим накрапывать октябрьским дождем, среди чужого города, миссия Ханны казалась опасной и глупой.

Девушка сунула руку в кармашек, нащупывая деньги. Обернувшись на пыхтящий поезд, готовый отъехать от платформы, она подумала, что ей как раз хватит денег на обратный билет. Можно сказать сестрам, что найти Уилтон-Хьюмсов оказалось невозможно. Или что семья мамы невиновна в смерти Кэтрин и Джейси Лолес.

Где-то в подсознании тоненький голосок нехорошо рассмеялся над ее трусливыми мыслями. Сесть на поезд означало признать свое поражение, позорно бежать, так и не изведав трудностей. Вернуться на ранчо – все равно, что растоптать самые светлые воспоминания о родителях. Разве можно сдаться сейчас и предать маму с папой, сестер, которые верят в нее?

Ханна устыдилась собственной слабости. Джейси и Глория ждут новостей, в одиночку ведя хозяйство на огромном ранчо. Бог знает, какие опасности подстерегают двух юных женщин, оставшихся на пустых землях и доверивших ей, Ханне, важную миссию.

Ханна расправила плечи и упрямо вздернула подбородок.

«Я не подведу сестер! В конце концов, здесь всего лишь большой город и его жители, а не дикие индейцы, готовые снять со своей жертвы скальп».

В течение пути ее не раз посещала мысль, что Уилтон-Хьюмсы могут оказаться совершенно непричастными к смерти родителей. Возможно, они не самые благородные и добрые люди на земле, но не их жестокие убийцы. Стоит познакомиться с ними поближе, прежде чем вынести окончательный приговор.

– Думаю, вам требуется помощь, – раздалось прямо над ухом Ханны. Девушка вздрогнула и прижала руки к груди. Резко обернувшись, она едва не уткнулась в грудь незнакомому джентльмену.

Будучи высокой, Ханна не привыкла смотреть на мужчин снизу вверх, а потому немного опешила. Незнакомец смотрел на нее вопросительно и улыбался вполне дружелюбно. Встретившись с ней взглядом, он учтиво приподнял шляпу.

– Вы меня до смерти перепугали, – буркнула Ханна, пытаясь скрыть за неприветливым тоном свою растерянность.

Мужчина внимательно взирал на нее очень черными глазами. Гладко выбритое лицо, чуть презрительный изгиб узкого рта и хищный нос придавали ему сходство с ястребом. Даже улыбка не могла смягчить его, хотя и делала лицо по-своему привлекательным.

– Прошу прощения. Я не хотел вас напугать, – продолжал мужчина. – Я решил, что вам нужна моя помощь.

– Ваша помощь? – настороженно переспросила Ханна, разглядывая собеседника. Предложение ее обескуражило. Ханна путешествовала одна, и незнакомый мужчина мог вообразить на ее счет бог знает что.

Сильный и властный, подумала Ханна. Судя по одежде, весьма обеспеченный. Уверенный в себе. Привык отдавать приказания и требовать их немедленного выполнения. Пожалуй, и все для первичного впечатления.

Ханна хмыкнула:

– С какой стати богатому джентльмену вдруг помогать незнакомой девушке?

– Пожалуй, вскоре я и сам начну задаваться тем же вопросом, – нахмурился мужчина. – Я заметил ваше замешательство. Ведь город довольно опасный.

Опасный город! Уж если и говорить об опасности, то вот она, прямо перед ее носом – холеный, надменный джентльмен, всем видом излучающий желание помочь. Между тем достаточно одного взгляда на него, чтобы по спине пробежала дрожь. Опасный, как затаившаяся змея.

Ханна бессознательно поежилась, не отрывая глаз от незнакомца. Она чувствовала себя как в ловушке. Располагающая улыбка и внимательный взгляд черных глаз так и влекли к себе. Обаятельный хищник – вот как можно охарактеризовать его.

Ханна с усилием отвернулась и вгляделась в толпу. Она успела заметить несколько нескромных взглядов, обращенных на нее, прежде чем их обладатели затерялись в толпе. Какой-то толстый мужчина с бычьей шеей и красным лицом нахально подмигнул ей, проходя мимо. Худощавый хлыщ в модном костюме адресовал ей сальный взгляд. Раньше Ханна не замечала подобного.

Незнакомец прав. Она одна в чужом городе, где любой мог ее обидеть. Приезжие частенько становятся жертвами насилия или грабежа.

Ханна снова обернулась к джентльмену, терпеливо ожидавшему ее ответа. Несмотря на опасную внешность, он располагал к себе. Однако Ханна не могла поручиться, что деньги и, вероятно, даже титул мужчины гарантируют чистоту его намерений.

– Я вооружена, – на всякий случай заметила она.

Мужчина рассмеялся.

– Я тоже, – парировал он.

Взгляд Ханны мгновенно переместился на его бедра, где мужчины из ее краев обычно носили кобуру с пистолетом, однако ноги мужчины скрывали полы пальто.

– Ну что, увидели что-то интересное?

Когда до Ханны дошла двусмысленность замечания, она чуть не задохнулась от возмущения. Выпрямившись, она постаралась посмотреть на незнакомца как можно более холодно, хотя ее щеки так и пылали от стыда.

– Благодарю за участие, мистер, но вынуждена отказаться от вашей назойливой помощи. Я должна идти.

– Я так и знал! – Мужчина ухмыльнулся, обнажая ровные белые зубы. – Значит, вас никто не встречает?

Конечно, в нем есть что-то привлекательное. Но его наглость! Да что он о себе думает?

– Я проделала долгий путь в одиночестве. Думаю, еще пара миль мне вполне по плечу и без вашего участия, – процедила Ханна сквозь зубы.

Однако незнакомца только позабавил ее тон.

– Вы смелая юная леди, – кивнул он. – Однако позвольте найти для вас свободный экипаж и немного проводить. Видите ли, я буду плохо спать, если прочту в вечерней газете о безвременной кончине столь красивой юной девушки от рук каких-нибудь головорезов.

Ханна уставилась на него с любопытством.

– Вы всегда такой упорный?

– Только когда мне противоречат.

Мужчина кивнул кому-то в толпе, давая знак приблизиться. Ханна нахмурилась, оглядываясь туда, куда он смотрел. Ей даже в голову не приходило, что незнакомец может быть не один. Четверо хорошо, но незатейливо одетых мужчин отделились от толпы по зову ее случайного знакомого.

– Возьмите багаж леди и доставьте в Вудбридж-Понд. И подгоните приличный экипаж, мы сейчас подойдем.

Прежде чем Ханна успела возразить, молодчики подхватили ее чемоданы и сумки и исчезли. Незнакомец взял ее под локоть и повел за собой. Прежде ни один мужчина не тащил ее так бесцеремонно, но Ханна не стала протестовать. Он шел сквозь толпу уверенным, размашистым шагом, и, к удивлению девушки, люди расступались, давая дорогу. Те, кто еще несколько минут назад толкал и пихал ее на платформе, посылали ее спутнику неуверенные улыбки и здоровались. Мужчина небрежно кивал в ответ, ни на секунду не останавливаясь.

Быстро перебирая ногами, чтобы не запутаться в юбках, Ханна пробормотала негромко:

– Судя по тому, как к вам относятся люди, вы здесь большая шишка. Что-то не могу вспомнить вашего имени.

Незнакомец даже не замедлил шаг, двигаясь к шеренге пустых экипажей.

– Вы не можете его вспомнить, потому что я не представлялся, – бросил он небрежно.

Ханна не выдержала. Ее вспыльчивый характер, унаследованный от отца, не мог стерпеть подобного пренебрежения. Она резко остановилась у подножки экипажа, который подогнали услужливые помощники ее спутника, и вырвала локоть из цепкой хватки.

– Эй, мистер, я вам не навязывалась! Вы сами влезли не в свое дело, распорядившись забрать мои вещи. Вы тащили меня через весь вокзал, вцепившись в мой локоть как клещами. По-моему, после такого поведения с вашей стороны у меня есть право знать, кто вы такой.

Мужчина слушал Ханну и явно забавлялся. Недовольство на его лице сменилось интересом. Он даже не подозревал, как хотелось его случайной знакомой пнуть его ногой по коленке. Только хорошее воспитание, данное Ханне ее матерью, удержало девушку от соблазна.

– Да что вы улыбаетесь, в конце концов! – потеряла терпение девушка. – Я просила вас представиться. Или я должна узнать ваше имя у кого-нибудь из местных? Из тех, кто с таким обожанием заглядывает вам в рот?

– Думаю, местные еще долго будут обсуждать со знакомыми наш веселый диалог. Именно потому, что считают меня большой шишкой, как вы подметили. – Незнакомец учтиво кивнул и представился: – Мистер Слейд Гаррет, к вашим услугам.

Ханна отшатнулась от него, как от прокаженного. Слейд Гаррет? Тот самый человек, чьим именем подписано сожженное письмо! Ханна с ужасом смотрела на мужчину, не в силах произнести ни слова.

Она сошла с поезда только для того, чтобы попасть в руки собственному врагу! Неужели Господь наказывает ее за нечестивое желание мстить? За время дороги Ханна успела прочитать пару бостонских газет и теперь знала, кто такой Слейд Гаррет. Совсем недавно он унаследовал огромное состояние и генеральный пакет акций крупнейшей железнодорожной компании, чьи поезда бороздили всю Америку. Она, Ханна, даже приехала сюда на его поезде!

Страх, шок и ненависть сплелись в ней в один комок, который заполнил легкие, не давая вдохнуть. Вцепившись похолодевшими пальцами в ткань собственной юбки, Ханна с ужасом поняла, что вот-вот упадет в обморок. Не успела она так подумать, как мир затуманился, сузившись до одного крохотного окошка, в котором стояло лицо Слейда Гаррета, показавшееся ей теперь демоническим. Она успела услышать его встревоженный голос:

– Что с вами? Вам плохо?

Красные и черные круги поплыли перед глазами Ханны, и все исчезло.

Мелкий серый дождь мочил булыжники мостовой. Запряженный одной лошадью дорогой экипаж катился по набережной, все больше удаляясь от вокзала. Внутри сидел озадаченный Слейд Гаррет с бесчувственной девушкой на руках. Он придирчиво разглядывал свою ношу, недоумевая, как он мог попасть в такую неловкую ситуацию.

«Что на меня нашло, когда я предложил свою помощь растерянной девушке, мявшейся на перроне? Вот чем обернулось мое нечаянное благородство!»

В очередной раз, наградив себя эпитетом «непредусмотрительный болван», Слейд поправил кружевную шляпку, съехавшую девушке на лоб. Судя по простому крою зеленой кофты и юбки, незнакомка не относилась к высшему обществу. Да что там! Она едва ли принадлежала даже ко второму классу. Слейд тяжко вздохнул. Ну что его дернуло к ней подойти? Разве неясно, чем кончаются игры в доброго самаритянина?

Некоторое время назад Слейд Гаррет создал целую вокзальную службу, работники которой помогали вновь прибывшим разобраться в суматохе Бостона, найти кеб или гостиницу, подсказывали нужный адрес. Зачем он занялся незнакомой девчонкой сам? Почему не перепоручил ее заботам работников?

Все больше мрачнея от своих мыслей, Слейд почти враждебно взглянул в бледное лицо незнакомки и поудобнее устроил ее на коленях. Но что ему оставалось делать? Бросить ее на улице под дождем? Он едва успел подхватить несчастную под руки, когда она лишилась чувств. Можно себе представить, какие заголовки появятся в завтрашних газетах! «Слейд Гаррет спасает девушку из среднего класса и увозит в собственном экипаже…» Брр! Жителям Бостона будет интересно узнать, чем привлекла его провинциальная девица.

Впрочем, у юной леди неплохая фигурка.

Нахмурившись еще больше, Слейд обвел взглядом довольно аппетитные выпуклости, пользуясь тем, что незнакомка не видит, как ее рассматривают. Изящная шея, пухлые губы… она хороша собой!

Слейд почувствовал подозрительное стеснение в брюках. Так и есть, в нем проснулось желание!

Проклятие, как некстати!

Если бы девчонка принадлежала к его классу, он мог бы заинтересоваться ею.

«Что за черт! Куда меня несет? С чего я должен ею заинтересоваться? Все, что вызывает во мне незнакомка, – обычная похоть, вполне естественная для мужчины, на коленях которого лежит хорошенькая девушка. Как только я избавлюсь от нее, нужно посетить прелестную Франсин из салона мадам Шено. Если меня стало тянуть к провинциальным девицам, то просто необходимо снять напряжение с изощренной в любовных играх Франсин!»

Девушка чуть слышно застонала, но не очнулась. Ее стон вызвал очередной спазм между ног Слейда, и он неприязненно уставился в лицо незнакомки.

Когда же она придет в чувство? Долго еще ему мучиться желанием, не в силах его удовлетворить? Что за напасть – обыкновенная мужская похоть!

Или дело не только в похоти?

Ведь незнакомка привлекла его внимание, стоя на платформе. Тогда о похоти не шло и речи. Он случайно заметил ее в толпе, отвернулся и пошел прочь. Что заставило его переменить решение и подойти к ней? Чем она его зацепила? Слейд чуть приподнял девушку, чтобы лучше разглядеть ее лицо в полумраке экипажа. Недоумевая, он смотрел на прямой высокий лоб и темные брови, затем обвел взглядом темные густые локоны и маленькие изящные ушки, небольшой, какой-то дерзкий носик. Чуть позже он уставился на рот девушки, чуть приоткрытый, так и напрашивавшийся на поцелуй. Каждая деталь в отдельности не столь уж и интересна, но общее впечатление необычное и какое-то интригующее.

Да, верное слово, решил Слейд. Интригующее.

Его тянуло к незнакомке какой-то темной, недоброй силой, и Слейд в очередной раз обругал себя последними словами. Увлечение Слейда провинциальной девчонкой могло бы даже позабавить его, но оно представляло реальную опасность для его случайной спутницы. За ним давно закрепилась репутация повесы (и вполне заслуженная к тому же), поэтому юных дев на выданье частенько оберегали от опасного знакомства со Слейдом Гарретом.

Словно подслушав его непристойные мысли, девушка завозилась на его коленях. Ее лицо постепенно оживало, на него возвращались краски.

«Уж если одно мое имя произвело на несчастную такое впечатление, то какова же будет ее реакция, если она очнется в моих объятиях?»

Слейд не стал рисковать и немедленно усадил незнакомку напротив себя, придержав за плечи руками.

Голова девушки чуть запрокинулась, из узкого окошка на нее упал свет, и у Слейда перехватило дыхание. Волосы незнакомки растрепались, кружевная шляпка вновь сползла набок, но все же в ней чувствовалось что-то, что заставило ее спутника растеряться. И хотя Слейд Гаррет не относился к тому типу мужчин, которых легко смутить или заставить растеряться, однако в данный момент он именно растерялся. В лице незнакомки он находил что-то необыкновенное, неуловимо знакомое. Или ему только показалось?

Девушка открыла глаза, в темноте экипажа казавшиеся почти черными, и уставилась на Слейда.

– Где я? Что со мной?

– Вы потеряли сознание подле экипажа. Помните? – Видя, как сомнение отразилось на ее лице, Слейд добавил:– Вы хотя бы помните, как вас зовут?

Девушка задумалась, нахмурив брови. Через несколько мгновений лицо у нее сделалось несчастным, и ее спутник испугался, что вот-вот брызнут слезы, но вдруг девушка слабо улыбнулась и кивнула:

– Ах, да! Ханна! Меня зовут Ханна.

Что ж, простое имя для простой девушки. Девушки среднего класса, поправил себя Слейд.

Однако его спутница держалась как истинная леди, говорила она чисто, пусть и не слишком учтиво, а осанка могла дать сто очков вперед любой светской даме. Слейд снова почувствовал себя озадаченным.

– Значит, Ханна? Милое имя…

Ханна промолчала и, закрыв глаза, откинула голову на мягкую спинку сиденья. Слейд получил очередную возможность рассмотреть ее чистый лоб, полные губы и изящный подбородок.

Она очень женственна, неожиданно решил он.

Его беспокоила мысль, что он уже где-то видел ее лицо, и странное чувство узнавания не давало покоя. Нет-нет, он никогда не встречал ее раньше. У него отличная память.

Девушка открыла глаза и произнесла:

– А вы – Слейд Гаррет.

Она сказала это таким неприязненным тоном, словно он ее давний заклятый враг. Слейд помрачнел, ожидая продолжения. Где-то снаружи раздалось конское ржание и резкий окрик кучера. Экипаж дернулся, и Ханну бросило вперед, как раз в объятия мужчины. Почувствовав крепкие руки, удержавшие ее от падения, девушка резко отстранилась и села прямо. Казалось, любое прикосновение Слейда ей глубоко неприятно.

Ну и черт с ней!

Он откинулся на спинку сиденья, вытянув ноги. В конце концов, она сидит в его экипаже. Сложив руки на груди, Слейд адресовал спутнице такой же холодный взгляд, каким она смотрела на него. С чего он взял, что она привлекательна? Обычная провинциальная девица. Да еще и неблагодарная к тому же! И что его в ней привлекло?

– Вы произносите мое имя чрезвычайно нелюбезным тоном, – резко заметил он. – Разве я чем-то оскорбил или обидел вас?

Ханна посмотрела на него неприязненно. Некоторое время она молчала. Враждебность почти ощутимо повисла в воздухе.

– Именно это, сэр, мне и хотелось бы выяснить. Да что она себе думает, серая мышка!

– Выяснить? – повторил Слейд. – А-а, кажется, я понимаю, о чем вы. Вам кажется, что я мог воспользоваться вашим обмороком и позволить себе… некоторые вольности? Уверяю вас, я предпочитаю, когда все происходит по взаимному согласию.

Глаза Ханны сузились. Она застыла на сиденье, почти испуганно глядя на своего спутника, после чего взгляд ее снова стал ледяным и надменным. Слейд спросил себя, не померещился ли ему вообще затравленный вид невинной, чистой девы в лице красивой и холодной женщины, сидевшей напротив.

Они смотрели друг на друга не отрываясь, словно испытывая взаимное терпение. Неизвестно, сколько бы длилась дуэль взглядов, если бы экипаж не остановился. Слейд приподнял кожаную занавеску окошка и выглянул наружу. Они прибыли к его дому.

– Не беспокойтесь, – счел нужным успокоить свою попутчицу Гаррет. – Я не пытался посягнуть на вашу честь. И прошу вас не пугаться того, что я привез вас в свою резиденцию. Вы находились без сознания, поэтому я не знал, куда вас доставить. Можно нанять кеб, и он отвезет вас, куда вам требуется. – Слейду почему-то очень хотелось рассердиться на Ханну. Например, за то, что она вопреки его желанию казалась ему такой интересной и заставляла чувствовать свою ответственность за нее. – На полдень у меня назначена важная встреча, поэтому я должен спешить. Ваш багаж доставят, куда вы скажете. Сейчас я найму для вас кеб.

– Благодарю. Вы и так достаточно для меня сделали. Возможно, даже больше, чем следовало. – Поджав губы, Ханна оправила юбку, намекая, что не до конца уверена в благих помыслах своего спутника. – Я сама найму кеб. – Она подхватила сумочку и приготовилась выйти из экипажа.

– Постойте! – Слейд удивил сам себя, коснувшись ладонью руки девушки. Ханна взглянула на него вопросительно и не без некоторой заносчивости, и он позабыл, что собирался сказать. – Э… погодите, пока слуга откроет дверь. Помочь вам спуститься – его прямая обязанность.

И тут внезапно дверца резко распахнулась. Ханна потеряла равновесие, и лишь сильные руки Слейда удержали ее от падения – третий раз за день. Они уставились друг на друга, Ханна неловко охнула.

Слейд с самого начала отметил, что у нее глаза глубокого синего цвета, но сейчас они точно стали зелеными, странными, широко распахнутыми, и он почувствовал себя не в своей тарелке от их взгляда. В очередной раз его пронзило чувство смутного узнавания.

Ханна растерялась. Она смотрела прямо в лицо своему предполагаемому врагу и не могла себя заставить его ненавидеть. Она даже не выдернула у него своей руки, и слуга, так неожиданно открывший дверцу экипажа, изумленно взирал на своего хозяина и его спутницу.

– Извините, мистер Гаррет, – смущенно пробормотал Ригби, топчась у подножки. Дождь усилился, и снаружи было неуютно. – Должно быть, я слишком резко распахнул дверь.

Слейд, словно очнувшись, осторожно усадил Ханну обратно на сиденье. Повернувшись к слуге, он произнес:

– Не стой столбом, помоги леди спуститься.

Он дал слуге распоряжение таким спокойным тоном, словно ничего необычного не произошло.

– Да, сэр. – Ригби протянул Ханне руку, которую она приняла с достоинством истинной светской леди. – Ваша спутница останется в гостях? – Он повернул успевшую намокнуть голову к Слейду.

Прежде чем тот успел сообразить, что ответить, Ханна его опередила:

– Нет, его спутница вынуждена откланяться. – И, повернувшись спиной к экипажу, она небрежно добавила: – Благодарю вас, мистер Гаррет, за участие. Я вам очень обязана.

И Ханна заторопилась прочь под мелким дождем, расправив плечи и ступая с такой грацией, которая сделала бы честь и королеве. Слейд угрюмо смотрел ей вслед, ощущая сильнейшее разочарование. Зная, что Ханна уже не может его видеть и слышать, он все же приподнял шляпу и пробормотал:

– Вам спасибо, юная леди. Вы просто неподражаемы.

Что за место Клостер-Пойнт!

Особняк Уилтон-Хьюмсов в одном из лучших районов Бостона высился за массивной оградой. Ханне казалось, он смотрел на нее вопросительно, недоумевая, зачем она приехала. Она разглядывала его сквозь мокрое окошко наемного экипажа, пытаясь унять волнение.

Дом ее матери. Конечная цель, к которой Ханна стремилась. Огромный особняк из белого камня, похожий одновременно на пышный пирог и крепость! Он располагался среди зеленых лужаек и выглядел неожиданно элегантно. Витая железная ограда окружала имение, массивные ворота заперты.

Ханна почувствовала стеснение в горле и стерла со щеки непрошеную слезу. Еще не хватало расплакаться сейчас, когда ей может потребоваться вся ее сдержанность и решимость. Девушка закусила губу, откинувшись на сиденье. Путь к отступлению все еще открыт. Можно велеть кучеру развернуться и доставить ее обратно на вокзал.

Ханна одернула себя.

Разве можно забыть о своем дочернем долге? Забыть о сестрах и данной клятве? Нет и еще раз нет! Нужно встретиться с родителями матери, взглянуть им в глаза, нужно найти виновных. Или она не дочь своего отца?

Экипаж остановился. Послышались шаги извозчика, шлепающие по лужам. Крохотный смешной мужчина распахнул дверцу и сунул внутрь повозки удивительно крупный, мясистый нос.

– Не похоже, что вас ждут, мисс. Хотите, я позвоню в ворота и предупрежу о вашем визите? Возможно, в доме никого нет.

Ханна посмотрела на особняк. Он действительно выглядел пустым: шторы задернуты, ни в одном окне не горел свет. Неужели она проделала такой длинный путь напрасно?

– Да, прошу вас, проверьте, дома ли хозяева, – с благодарностью кивнула она извозчику.

Тот на секунду прикрыл дверцу, затем снова распахнул ее настежь.

– Как о вас доложить? Богатеи не любят неожиданных посетителей. – Мужчина неприязненно кивнул в сторону дома. Похоже, он решил, что Ханна – птица невысокого полета, а таких гостей впускают в богатые дома разве что через черный ход.

Ханна хмыкнула:

– Скажите, что приехала мисс Ханна… Уилтон Лолес. – Она впервые воспользовалась фамилией матери, отчего ей стало немного неловко.

Однако на извозчика ее слова оказали прямо-таки магическое действие. Он даже сдвинул чуть назад капюшон, оголяя лысый череп, чтобы внимательнее разглядеть свою пассажирку.

– Уилтон, говорите? Лолес? Э-э… простите, мисс, я вернусь через минуту. – Он торопливо засеменил к воротам.

Ханна сложила руки на коленях, ожидая. Пальцы в тонких перчатках дрожали от волнения. Сердце колотилось, как у загнанного зайца. Что делать? Какой у нее план?

Она так и не успела решить, что будет делать, когда встретится со своими родственниками. До сих пор она просто желала как можно быстрее добраться до места, но вот она здесь, а подходящий план так и не созрел. Конечно, она не станет сразу же бросать в лицо предполагаемым убийцам обвинения в надежде, что они тотчас расскажут ей о своей роли в смерти Кэтрин и Джейси Лолес. Будет лучше под благовидным предлогом остановиться в доме родственников и по крупицам собрать информацию, которая поможет в ее деле.

Но что, если именно Уилтон-Хьюмсы повинны в смерти дочери и ее мужа? Что тогда делать ей, Ханне? Обратиться к властям? Но разве полиции есть дело до убийства двух людей, совершенного в пустых землях, куда не простирается их юрисдикция? Кто захочет возбудить дело против могущественных Уилтон-Хьюмсов? Кто она такая, чтобы бросать обвинение в лицо одним из самых богатых и влиятельных людей Бостона?

Ханна помнила, как мать с иронией называла родителей снобами и браминами. Победить Уилтон-Хьюмсов в честном бою невозможно. Ее месть должна принять какую-то другую форму. Но что, если ее просто убьют, как и родителей? Никто даже не заподозрит людей из высшего общества в подобном злодеянии. Не ввязалась ли она в игру, в которой нельзя победить?

В безрадостные мысли Ханны ворвался голос кучера.

– Увы, мисс, похоже, дом пуст, – выдохнул мужчина, переведя дыхание. – Все заперто, на стук никто не открывает.

Ханна даже не предполагала, что ее планы разобьются о такое неожиданное препятствие. Что же теперь делать? Вдруг у богатых родственников не один, а несколько домов? Что, если их десятки? Где их теперь искать? И к кому обратиться за помощью в незнакомом городе?

В памяти всплыло хищное, насмешливое лицо Слейда Гаррета. Он-то должен знать, как найти людей из своего круга, тем более что обрывок письма указывает на его связь с родителями матери.

Решится ли она снова встретиться с ним? Ведь мистер Гаррет пока не знает ее фамилии. Что будет, когда он поймет, с кем имеет дело? А если он повинен в смерти родителей? Не решит ли он избавиться от докучливой Ханны радикальным методом? К примеру, велев придушить ее и бросить в одной из темных подворотен Бостона? На другое утро он прочтет ее некролог в газете, попивая утренний кофе и радуясь, что помеха в лице Ханны Лолес никогда больше не побеспокоит его…

– Простите, мисс, но уже довольно поздно, – снова прервал ее мысли кучер. – Мой дом расположен на другом конце города, жена и детишки ждут меня к ужину. Я вымок и продрог. Принимайте решение скорее.

Ханна с сочувствием посмотрела на несчастного мужчину. Он уже шмыгал носом и переминался с ноги на ногу.

– О, ради Бога, извините мою черствость. Еще минуточку, прошу вас.

Полная сомнений, Ханна погрузила руку в крохотную сумочку и нащупала пистолет. Как легко ей жилось в диких прериях, где все решала быстрота реакции и меткость стрелка. Здесь, во враждебном Бостоне, средоточии цивилизации, она ощущала себя неуверенной и слабой. Но разве у нее оставался выбор?

Придется действовать по обстоятельствам. Возможно, откровенный разговор со Слейдом Гарретом расставит все по своим местам. Она покажет этому притаившемуся хищнику, чего стоит женщина, в чьих венах течет кровь Лолесов!

– Отвезите меня обратно к дому мистера Гаррета, – приказала девушка.

Глава 2

– Дадли Эймс, неужели тебя совершенно не волнует паника на финансовом рынке? Просматривая документы, я прихожу к выводу, что пять лет, которые ты провел в Гарварде, – пустая трата времени. Твоя мать совершенно права: ты безнадежен. – Слейд со вкусом затянулся сигарой и отодвинул от себя бумаги.

Гаррет совершал свой привычный вечерний ритуал: бокал бренди и сигара. Поздний визит сына сенатора стал приятным пополнением к обычному времяпровождению.

Осторожный стук в дверь заставил Слейда недобро усмехнуться:

– Неужели опять Хаммондс?

Дадли притворно застонал и закатил глаза.

– Прекрати тиранить несчастного старика! Чем он тебе не угодил, Гаррет? Если бы не запретили дуэли, твой дворецкий наверняка вызвал бы тебя на поединок за твой дурной нрав. И поверь мне, я стал бы его – заметь, его, а не твоим – секундантом. – Дадли потянулся всем телом, сидя в кресле. Его массивные плечи хрустнули.

– О, как ты непостоянен в привязанностях, мой друг! – благодушно парировал Слейд. – В чем дело? – крикнул он в сторону двери.

Дверь бесшумно отворилась, впуская старого Хаммондса. Вдохнув прокуренного воздуха, он недовольно сморщил нос и демонстративно покашлял. В ответ на столь выразительный упрек Слейд поднял со стола стеклянную вазочку и выдул в нее дым. Отставив сосуд, заполненный сизыми клубами, он стал следить за тем, как дым неторопливо поднимается вверх. На его лице блуждала глумливая ухмылка. Дадли снова застонал и запустил пальцы в свою рыжую шевелюру.

– Ты неисправим, мой друг! – воскликнул он. – И после всего ты утверждаешь, что я безнадежен!

За пять лет, прошедших с тех пор, как Слейд унаследовал состояние отца и стал полноправным хозяином фамильного особняка, Хаммондс не переставал всячески выражать свое недовольство младшим Гарретом. Дворецкий словно считал воцарение Слейда в доме вопиющей несправедливостью, а его манеры – грубыми и недостойными истинного джентльмена. Похоже, беспорядочный образ жизни нового хозяина оскорблял беднягу до глубины души. Слейд же с удовольствием подтрунивал над стариком, впрочем, беззлобно.

– Зачем ты здесь, Хаммондс? – не выдержал Гаррет. – Тебе стало скучно, и ты решил составить нам компанию? Позволь мне развлечь тебя, старина! Давай я почитаю тебе книжку. У меня есть «Рассказы о плохом мальчике». Я специально взял их взаймы у Джеко и Эдгара. – Речь шла о детях прислуги. – Не хмурься, очень познавательное чтение для такого зануды, как ты. Верно же говорят: что стар, что млад.

Лицо Хаммондса побагровело. Он даже начал перетаптываться на пороге, чтобы не сказать лишнего.

– Возможно, отложим такое увлекательное занятие на потом, сэр, – буркнул он. – Я зашел доложить, что вас ждет юная леди. Она очень настаивала на разговоре с вами. Что ей передать?

– Юная леди? – заинтересованно переспросил Слейд. Что, если его посетила сегодняшняя случайная попутчица?

– Юная леди? – повторил и Дадли. – В такое время? Вот так сюрприз! – Он подмигнул Слейду. – Едва ли я знаком хоть с одной достойной леди Бостона, которая осмелилась бы явиться к тебе домой в столь поздний час. Да и в любой другой час тоже – разве что под ручку с маменькой и с вооруженной охраной.

– Ты прав, ты прав, – задумчиво протянул Слейд. – Вывод напрашивается сам собой: меня ждет не слишком достойная леди. Или она не подозревает, в чей дом стучится. – Бросив недокуренную сигару в вазочку (что заставило дворецкого насупиться), Слейд поднялся и приказал: – Проводи ее сюда, Хаммондс.

– Да-да! – засмеялся Дадли. – А если она вдруг опомнится и передумает насчет визита, тащи ее силком.

Хаммондс не шелохнулся. Подобрав губы куриной гузкой и раздув ноздри, он являл собой воплощенное недовольство. Он явно не собирался исполнять приказ.

Слейд сложил руки на груди и терпеливо спросил:

– Ну и что теперь? Разве наша гостья тебе чем-то не угодила? Или она слишком кривобока, чтобы предстать перед нашими очами?

Дворецкий метнул в него неодобрительный взгляд и тотчас уставился поверх его плеча на портрет, висевший над камином. Картина изображала некоего далекого предка Гарретов, благочестивого, сморщенного и очень маленького джентльмена, но взиравшего на мир с удивительным для своего роста достоинством. Личность загадочного предка входила в список одной из любимых тем для Слейда и Дадли.

– Я… не совсем уверен, что леди… э… – Хаммондс беспомощно буравил взглядом портрет. – Как бы сказать?..

– Не нашего сорта? – не выдержал Слейд.

– Именно так, сэр, – кивнул дворецкий, обращаясь к нарисованному предку. Судя по всему, он гораздо больше уважал неизвестного предка Гарретов, чем своего нынешнего хозяина.

– Ну и отлично! – обрадовался Слейд. – Прости, Дадли, я сейчас вернусь.

– Простить тебя? Ни за что! Я пойду с тобой.

По собственному опыту зная, что переубедить друга невозможно, Слейд кивнул. Мужчины прошли мимо застывшего Хаммондса в темную гостиную, затем в столовую с опущенными шторами, спустились по лестнице и оказались, наконец, в холле, где и ждала юная леди, о которой говорил дворецкий.

Окинув гостью и ее многочисленный багаж пытливым взглядом, Слейд обернулся к Дадли:

– Я угадал. Просто провидец какой-то!

Промокшая девушка, а вернее, та самая Ханна, которую он встретил днем на вокзале, обиженно вздернула подбородок, стараясь скрыть смущение, но неуверенность, плескавшаяся в глазах, выдавала ее.

– Что значит «угадал»? – с вызовом спросила Ханна. Слейд едва не рассмеялся над ее тоном.

Девчонка ведет себя так, словно перед ней должны немедленно рассыпаться в комплиментах. Тоже мне королева! Наверняка Хаммондс принял ее не лучшим образом, вот она и кипятится.

– Я угадал, что именно вы почтили меня визитом, – небрежно пояснил Слейд. От его взгляда не укрылось, как нервно пальцы девушки крутят ручки сумочки.

Да она вся дрожит! Продрогла на холодной улице, должно быть.

Однако вопреки сочувствию, которое пронзило его, Слейд не бросился предлагать Ханне горячего чаю. Он неторопливо сложил руки на груди и вопросительно поднял брови, ожидая, что гостья объяснит причину визита.

Видя его надменную позу, Ханна растеряла остатки уверенности. Она перевела затравленный взгляд со Слейда на его друга и обратно.

– Прошу прощения… за вторжение. Я приехала, просто чтобы задать вам пару вопросов, но извозчик, он… он выставил меня из экипажа. Он сказал, что уже поздно и… – Она покусала нижнюю губку и нахмурилась. – Понимаю, время для визитов неподходящее. Мне не стоило приезжать сюда. Извините. – Ханна повернулась к двери и взялась за ручку.

Слейд пересек холл в несколько шагов и придержал дверь. Взглянув вблизи на гостью, он заметил, что у нее покраснели глаза и крылья носа – верный признак переохлаждения. Мокрые пряди прилипли к вискам и к шее. Слейд испытал укол совести.

– Прекратите строить из себя оскорбленную добродетель! Вам все равно некуда пойти, – проворчал он. – Если бы не так, вы не притащились бы ко мне домой в такую погоду. Значит, придется позаботиться о вас, хочу я того или нет.

Ханна на секунду подняла глаза и вдруг расплакалась, закрыв лицо руками. Слейд вытаращился на нее, затем беспомощно посмотрел на Дадли. Приятель сделал определенный жест руками, показывая, что Слейду нужно обнять и пожалеть несчастную. Тот отрицательно затряс головой. Дадли упрямо повторил свой жест, на сей раз более энергично. Со стороны он походил на большого рыжего медведя, решившего вдруг сделать зарядку.

Слейд неуверенно взглянул на Ханну. Ее плечи ритмично вздрагивали. Вздохнув, он покорился неизбежному. В конце концов, бедняжка не заслужила грубого отношения, а он повел себя как обычный хам. Притянув девушку к себе, он прижал ее к груди. Через ее голову он видел, как довольно усмехается Дадли. Слейд одними губами произнес витиеватое проклятие в его адрес, что совершенно не смутило друга. Не переставая ухмыляться, тот подхватил свои пальто и шляпу и крадучись вышел через заднюю дверь.

Оставшись с Ханной наедине, Слейд осторожно погладил девушку по голове. Ее платье совершенно промокло, и теперь влага пропитывала и его рубашку. Изящные плечи, облепленные тканью, казались хрупкими. Он никогда раньше не утешал юных девушек, и ощущение, которое он теперь испытывал, ставило его в тупик. Он почувствовал, что ему приятно утешать. Правда, утешать именно Ханну.

Осторожное покашливание привлекло внимание Слейда.

– А, Хаммондс, хорошо, что ты спустился. Вели миссис Стэнли приготовить горячую ванну и протопить одну из гостевых комнат. Пусть туда отнесут чемоданы и приготовят что-нибудь поесть. – Он бессознательно погладил Ханну по мокрым волосам. – Наша гостья останется на ночь.

С закрученными на затылок волосами Ханна принимала свою первую в жизни ванну. Она чувствовала себя великолепно! Ей выделили чудесную спальню с туалетной комнатой, обещали принести поднос с ужином и немного красного вина. Дом Слейда Гаррета освещался газовыми лампами, вода подогревалась угольной печью, а обстановка была не просто богатая и изысканная, а очень роскошная. Раньше Ханна только читала или слышала рассказы о подобном богатстве, а теперь, пусть даже недолго, могла сама им насладиться. И где! В доме Слейда Гаррета!

Ханна намылила мочалку и провела ею по руке, оставляя пенный след. Вымывшись, она по самый подбородок погрузилась в ароматную воду и задумалась.

«Зачем он стал утешать меня, да еще прижал к себе, словно я ему небезразлична?»

Слейд Гаррет так восхитительно пах, такой уютной, надежной казалась его грудь, такими ласковыми – руки, гладящие ее по волосам!

«Мне понравилось в его объятиях.

Нет, что за глупость пришла мне в голову! Он просто вовремя утешил меня и тем самым заслужил мою признательность. На его месте мог находиться кто угодно!

Неправда, мне понравилось, как от него пахнет, мне понравились его объятия!

Что за дуреха! Испытывать подобные чувства в Слейду Гаррету – все равно, что плюнуть на свою клятву. Можно еще понять такое отношение к нему раньше, на вокзале, до тех пор, пока я не знала, с кем имею дело. Но теперь! Со мной происходит что-то странное. Меня обнимал мой потенциальный враг, а я испытываю сладкое ощущение от его объятий.

Бежать! Вот что мне нужно делать. Надо как можно скорее убираться из его дома. Даже одна ночь в особняке Слейда Гаррета способна ослабить мою волю.

Но куда я пойду? У меня нет знакомых в городе.

Что ж, значит, мне суждено остаться здесь на ночь. Но только на одну ночь! В конечном итоге никогда не помешает лучше изучить своего врага. Сегодня я слишком слаба и измучена. А завтра я снова почувствую себя сильной, способной ненавидеть и жаждать мести. Придется снять номер в гостинице или комнату в пансионе, что значительно дешевле.

Почему мне не пришла такая мысль в голову раньше? Зачем я ринулась сюда, вместо того чтобы подыскать себе жилье?

Потому что я хотела его увидеть…»

О нет!

Ханна резко встала, выдернула из стопки полотенец самое большое и завернулась в него. По ногам стекали блестящие струйки воды. Девушка принялась яростно растирать себя полотенцем.

Неужели ее блестящий план разобьется о такое нелепое препятствие, как тяготение к собственному врагу? Деревенскую курицу влечет к столичному петуху.

Ханна рассмеялась собственным мыслям. Пройдя в смежную спальню, она придирчиво оглядела обстановку. Мебель из красного дерева с золочеными ручками, резной столик у окна, мягкое, уютное покрывало. Дорого и элегантно.

Ханна радовалась одиночеству. Она сразу отказалась от служанки, которую обещала прислать миссис Стэнли. Ей хотелось немного прийти в себя и собраться с мыслями. К тому же она не нуждалась в прислуге, так как с юных лет привыкла сама одеваться и причесываться. Конечно, лет до пяти ей помогала Бидди, а иногда и мать, но жизнь среди прерий рано приучает к самостоятельности.

Ханна приблизилась к кровати и увидела разложенную на ней ночную рубашку. Почему-то ей пришло в голову, что дверь может открыться в любой момент. Вот будет потеха, если появится Слейд Гаррет и увидит ее неодетой! Девушка торопливо схватила ночнушку и прижала к себе.

Фу, что за глупости приходят порой ей в голову!

Ханна натянула рубашку через голову, все-таки порадовавшись, что у нее такой целомудренный покрой. Ее привела в восторг огромная кровать, застеленная чистым бельем, ароматным и немного хрустящим.

Неужели ей удастся поспать в настоящей постели? После нескольких ночей в поезде, где удалось всего пару раз подремать на неудобном сиденье, кровать казалась пределом мечтаний, тем более такая мягкая, с несколькими матрасами. Хотелось немедленно забраться под одеяло и уснуть, и только обещанный ужин, который должна принести миссис Стэнли, удержал Ханну пока ложиться.

Но до чего же хочется спать!

Ханне пришлось напомнить себе, что она вовсе не желанный гость в доме. Возможно, узнай Слейд Гаррет о том, кого приютил под собственной крышей, он уже заряжал бы пистолет и крался к ее комнате. Что, если ему стало известно, какую фамилию носит гостья? Вдруг он уже стоит за порогом?

Раздался негромкий стук в дверь. От неожиданности Ханна пискнула и зажала рот ладонью. Несколько долгих мгновений она не смела перевести дух.

«Что я за глупая гусыня! Принесли обещанный ужин. Разве можно так нервничать и подскакивать от каждого звука!»

Разозлившись на себя, Ханна взялась руками за костяной гребень, скреплявший волосы, поправила прическу и проговорила:

– Входите, миссис Стэнли.

Дверь открылась. Сначала из темноты коридора выступил большой поднос, и Ханна почти уже улыбнулась, но тут появился и сам стучавший – Слейд Гаррет собственной персоной. Ханна замерла на месте, уставившись на него почти с ужасом. Заколка выскользнула из непослушных пальцев. Волосы каскадом рассыпались по плечам.

Гаррет некоторое время тоже молчал, словно изучая увиденное.

– Я отпустил экономку. Ей предстоит укладывать малышей, – пояснил он, наконец. – Вот ваш ужин. Вы говорили, что у вас ко мне какие-то вопросы. Я подумал, мы можем поговорить, пока вы будете есть.

Ханна словно приросла к месту.

«С чем он говорит? Ах да! Вопросы! Что же теперь делать? Если затевать серьезный разговор, придется сказать свою фамилию. Кто может предсказать реакцию мистера Гаррета?

И что мне делать? Спросить его в лоб, как найти моих родственников, а заодно поинтересоваться, не причастен ли он к смерти моих родителей? Хороший получится разговор за поздним ужином!»

Раздумывая, что ответить нежданному гостю, Ханна заметила, что он смотрит на нее слишком пристально.

В чем дело? Он что, никогда не видел женщину в ночной рубашке?

Господь всемогущий! Да она же едва одета!

Ханна резко вздрогнула и схватила с кровати покрывало. Прикрывшись им, она повернулась к Слейду спиной.

– Я приняла вас за миссис Стэнли. Слейд ответил не сразу.

– Неудивительно, – вкрадчиво начал он. – Когда я надеваю передник и закручиваю волосы в пучок, то становлюсь удивительно на нее похож.

Ханна едва не рассмеялась, но подавила смех.

Нельзя подпадать под его обаяние. От него лучше держаться подальше.

Поэтому она поплотнее завернулась в покрывало и повернулась к Слейду.

– Зачем вы сразу вошли, мистер Гаррет? – хмуро спросила она. – Я признательна вам за заботу, но вы могли бы дать мне шанс подготовиться к вашему визиту. – Когда Слейд иронично приподнял одну бровь, она смущенно поправилась: – Я имела в виду – одеться…

Слейд улыбнулся вовсе не ласковой улыбкой, скорее хищной, очень ему подходящей. Ханна неожиданно разозлилась:

– С кем вы общаетесь, сэр, если для вас ничего не значат светские приличия? Или вы привыкли без спроса вторгаться в спальни к юным леди?

– Только когда выпадает шанс, моя дорогая Ханна, – продолжал глумиться Слейд.

Шокированная его поведением, девушка замолчала.

«Почему он позволяет себе такие вольности? Не потому ли что узнал, кто я такая? Вдруг он принес мне ужин, который может стать последним в моей жизни?»

Словно в подтверждение ее опасений, Слейд толчком ноги захлопнул дверь, поставил поднос на столик и, самодовольно ухмыляясь, уставился на нее.

«Так и есть! Он все знает! Он хочет убить меня! Или даже хуже того! Почему он так плотоядно смотрит своими черными глазищами? Можно подумать, что не я, а он собирается сытно поужинать».

– Любопытная у вас тога. – Палец Слейда указал на покрывало, в которое завернулась Ханна. – Веяние моды?

Ханна с трудом сдерживала себя. Ей казалось, что Слейд Гаррет высится над ней, словно статуя титана, пугающий, сильный и властный. Она даже не сразу поняла, что он шутит, а когда поняла, снова разозлилась.

– Девушка должна пользоваться тем, что у нее под рукой, – заявила она.

– Да? – Слейд уже откровенно веселился. – На что вы намекаете, юная Ханна? – Он сделал шаг вперед.

Ханна отступила, налетела на высокую кровать и едва не упала. Балансируя, она сделала несколько шагов вперед и уткнулась Слейду в грудь.

– Вижу, вы так и стремитесь оказаться в моих объятиях, – заметил тот, обнимая девушку.

Ханна замерла, чувствуя, как руки врага притягивают ее к нему. Тонкий аромат бренди и сигар смешался с запахом его тела, таким мужским и неожиданно приятным. Беспомощно подняв глаза, девушка увидела, как взгляд Слейда подернулся дымкой. Его рот приближался к ее губам, и Ханна поймала себя на том, что с готовностью приоткрыла губы, ожидая поцелуя. Тело заныло каждой клеточкой, желая прижаться к широкой груди. Чуть прикрыв глаза, Ханна поднялась на цыпочки, потянувшись навстречу его губам.

«Что? Ты хочешь, чтобы тебя поцеловал Слейд Гаррет? Опомнись!»

Сердце ухнуло вниз так резко, что перед глазами запрыгали черные мушки. Ханна, словно очнувшись от гипноза, повернула голову вбок, уклоняясь от поцелуя. Однако губы проклятого Гаррета все же коснулись ее кожи, где-то около уха, ничуть не смущаясь, скользнули по шее. Ханна ахнула чуть слышно, земля едва не ушла из-под ее ног. Из последних сил она уперлась ладонями в грудь Слейда и сделала попытку его оттолкнуть.

– Нет!

Она хотела, чтобы ответ прозвучал отчетливо и жестко, но тон получился каким-то жалобным, умоляющим. Слейд замер, внимательно глядя на нее. Похоже, он тоже только что очнулся и не совсем понимал, как получилось, что он целует почти незнакомую девушку.

– Вот дьявол! Простите меня, – смутился он, размыкая объятия. – Я забылся.

Покрывало, которое чудом держалось на Ханне, упало на пол. Она обхватила себя руками, словно защищаясь. Ей казалось, что поцелуй все еще пламенел на шее, бесстыжий, сладкий. Девушка закусила губу, не отрывая взгляда от Слейда. Тот явно чувствовал себя неловко. Не зная, что сказать, он покачал головой, отчего черная прядь упала на лоб, почти закрыв бровь. Слейд не привык чувствовать себя сбитым с толку, а именно сейчас он так чувствовал, поэтому предпочел ретироваться.

– Думаю, мне лучше уйти, – произнес он. – Что бы сейчас ни произошло, можете не волноваться за свою безопасность. У меня нет привычки к насилию. – И чтобы не начать снова извиняться, он резко повернулся к двери.

Ханна беспомощно отметила, какая широкая у него спина и какие крепкие ягодицы. Она уже даже не злилась на себя за свои невольные оценки. Когда рука Слейда легла на дверную ручку, он обернулся, встретив ее взгляд. Ханна уже знала, что он скажет.

– Кто ты такая, черт тебя возьми?

Слейд хмыкнул, вспоминая вчерашний вечер. Гостья так и не ответила на его вопрос. Она просто велела ему убираться из комнаты. Впрочем, это уже не важно. Он все равно выяснит всю подноготную загадочной Ханны. У него есть свои источники. Ребята из железнодорожной службы уже выясняют, откуда взяла билет юная мисс Ханна. В ожидании информации Слейд заехал домой для позднего завтрака и узнал, что его гостья исчезла.

Сейчас он стоял на пороге гостевой спальни, где вчера состоялся их странный диалог, окончившийся не менее странном поцелуем. Слейд снова припомнил все детали произошедшего. Длинные каштановые волосы, рассыпавшиеся по ее плечам, когда она увидела, кто стоит на пороге. Белая скромная ночная рубашка, отделанная ручным кружевом. Ханна даже не подозревала, что лампа, стоявшая у кровати позади нее, делает ткань почти прозрачной. На самом деле Слейд едва не выронил поднос с ужином, заметив ее идеальную фигуру, и пришел в себя, только когда девушка прикрылась покрывалом.

Он заехал домой не только ради завтрака. Он хотел извиниться перед гостьей за свое вчерашнее поведение. За то, что выставил ее в невыгодном свете перед приятелем, когда она рискнула приехать и постучаться в его дом. За то, что подтрунивал над ней с самого начала. За тот случайный поцелуй.

Слейд едва не сплюнул на мягкий ковер от досады. Что на него нашло? Узнай его друзья, к которым относились богатые избалованные повесы и солидные партнеры по бизнесу, о его минутной слабости, они бы подняли его на смех. Он едва не увлекся девицей из провинции! Девицей, стоявшей много ниже его на социальной лестнице!

Что он за дурак!

Что ж, она уехала. Пожалуй, все к лучшему. Однако куда она могла направиться? И почему так поспешно?

Слейд чуть не рассмеялся. Ну конечно, после того, что случилось накануне, Ханна торопилась как можно быстрее исчезнуть из его жизни. Так тому и быть.

Он задумчиво оглядел спальню. Сейчас в ней не осталось и намека на ее пребывание здесь. Постель убрана и аккуратно заправлена. Ни одной мелочи не лежало на столике или тумбе. Судя по всему, экономка уже успела убрать комнату.

Ничто не напоминало о Ханне.

Но что это там такое?

Слейд напряг глаза, рассматривая какой-то предмет под кроватью.

Похоже, миссис Стэнли не слишком усердствовала с уборкой. Быть может, там одна из вещей Ханны, забытая в спешке? Не даст ли она ключик к разгадке ее личности?

Проклиная собственное любопытство, Слейд быстро прошел к кровати и опустился на одно колено. Пошарив рукой по ковру, он извлек на свет кусочек тонкой кожи, свернутый трубочкой и перевязанный тесьмой. Интересно!

Сев на край кровати, он повертел сверток перед носом, но не увидел ничего особенного. Осторожно развязав шнурок, Слейд развернул свиток.

Что за черт? Что он может означать?

Нахмурив брови, он тщательно изучил содержимое свертка.

– Что за ерунда? – озадаченно протянул он.

– Простите, я не расслышала, мистер Гаррет.

Слейд поднял голову. За открытой дверью стояла экономка. В руках она держала ворох грязного белья, которое собиралась отдать прачке. Слейд осторожно завернул находку в лоскут кожи, перевязал тесьмой и уставился на миссис Стэнли.

– Вчерашняя гостья сообщила, куда направляется?

– Нет, сэр, – покачала головой экономка, поудобнее перехватывая белье. – По вашему распоряжению Хаммондс предложил ей остаться до вашего возвращения, но мисс Лолес очень спешила.

Слейда словно огрели по голове.

– Что? Ты сказала Лолес? – Он не слышал имени Лолес с тех пор, как отец, лежа на смертном одре, произносил его с проклятиями.

– Разве вы не знали, сэр? – изумилась экономка. – Забавно, что ваша гостья носит такую же фамилию, как бывший преступник с западного побережья. В юности я просто обожала рассказы о его подвигах. Такая таинственная личность этот Лолес! – Миссис Стэнли затаила дыхание. – Что, если мисс Ханна – его родственница?

– Скорее всего, так и есть, – мрачно ответил Слейд. На душе у него стало скверно. Теперь он знал, почему Ханна утаила от него свою фамилию. – Мисс Ханна сама призналась вам, кто она?

– Нет, сэр. Мне сказал Хаммондс. Сегодня утром, когда вы уже ушли, заезжал извозчик, что вчера доставил сюда мисс Лолес. Он привез забытый саквояж. Просил передать его мисс Лолес.

– Понятно. – Слейд сжал губы так плотно, что его рот теперь превратился в узкую полоску. – Что произошло затем?

Экономка, заметившая, наконец, перемену в настроении хозяина, перестала добродушно улыбаться.

– Я отнесла багаж вашей гостье. Она как раз завтракала. Я обратилась к ней как к мисс Лолес, что ее весьма взволновало. Она даже не доела! Мисс Ханна уехала очень поспешно, мы не знали, что и подумать.

Теперь Слейду многое стало ясно. Странный обморок мисс Лолес при упоминании его имени, ее нежелание представиться, загадочная находка, извлеченная им из-под кровати, – обрывок обгоревшего письма с его именем, тщательно завернутый в кожаный лоскут и бережно перевязанный тесьмой… Но что он означает? И почему так ценен для мисс Лолес?

– Сэр?

Слейд с трудом вспомнил, что он не один.

– В чем дело?

– У вас будут для меня какие-то указания?

– Нет, ступайте. Мне нужно побыть одному. Озадаченная экономка кивнула и удалилась. Ее шаги еще некоторое время раздавались в коридоре, потом стихли.

Оставшись один, Слейд подошел к окну и уставился на общественный парк, раскинувшийся внизу. Он смотрел на прогуливающихся людей и не видел их.

Он впустил в дом отродье Лолеса!

Он держал ее в объятиях. Он восхищался невинным взглядом ее глаз. Он даже целовал ее!

Слейд бессознательно потер пальцами губы, словно пытаясь стереть с них воспоминание о проклятом поцелуе. Теперь он знал, почему лицо Ханны показалось ему знакомым. Он никогда не встречал Кэтрин Уилтон-Хьюмс, но много раз видел ее улыбающееся изображение на портрете, висевшем в доме Ардис Уилтон-Хьюмс в Клостер-Пойнте.

Но даже если бы он не знал, как выглядела проклятая Кэтрин, само ее существование долгие годы отравляло жизнь ему и его несчастной матери, а позднее свело в могилу его отца.

Слейд снова припомнил события вчерашнего вечера. Только теперь они окрасились в мрачный черный цвет, и в каждой мелочи он видел дурное предзнаменование. Кем же он представлялся Ханне Лолес, если одно упоминание его имени лишило ее чувств? Однако она быстро пришла в себя и даже не побоялась приехать к нему домой. Конечно, девица рассчитывала остаться неузнанной. Мерзавка отлично лицемерила!

Она разыгрывала из себя святую невинность. Как ей удавалось выглядеть такой смущенной вчера, если каждую минуту она знала, кто перед ней? Какую цель преследует мисс Лолес? Что за игру она ведет? Слейд с ненавистью сжал кулаки. А ведь он едва не увлекся ею! Теперь же в его сердце жили лишь ненависть и презрение к Ханне Лолес.

Тогда почему сейчас он испытывает не что иное, как чувство потери?

Слейд обругал себя последними словами.

Неужели он просто наивный глупец? Всю жизнь он заочно ненавидел семью Лолес, мечтая, что судьба еще предоставит ему шанс поквитаться с теми, кто отравил существование Гарретам. Но теперь к ненависти примешивалось что-то новое – и все из-за проклятой Ханны Лолес.

Неужели если она юна и хороша собой, то подобное обстоятельство что-то меняет? Но разве его несчастная мать не была так же юна и хороша собой, когда Кэтрин Уилтон-Хьюмс походя разрушила ее жизнь и надежды на счастье?

Проклятые, проклятые Лолесы!

Ненависть с новой силой захватила Слейда. Он отомстит за свою мать, не будь он Слейд Гаррет. Он закончит то, что начала Кэтрин Уилтон-Хьюмс более двадцати пяти лет назад. Что бы ни задумала Ханна Лолес, он переиграет ее и выйдет из схватки победителем. Видит Бог, правда на его сторону.

Поразмыслив, Слейд внезапно успокоился. Вдалеке, почти на горизонте, разрасталась грозовая туча. Он усмехнулся. Теперь, когда он разгадал игру Ханны Лолес, он может составить собственный план. Девица явилась в Бостон очень вовремя, она явно знала, зачем приехала. Глупышка не предусмотрела только одного: ее враг сильнее и хитрее ее.

Что ж, она сама дала ему шанс отыграться.

Слейд признавал, что сопернице не занимать смелости, но для полной победы смелости мало. Он даже расхохотался от предвкушения увидеть, как вытянется ее хорошенькое личико, когда она поймет, что все козыри в руках ее врага.

Слейд нащупал пальцами свиток с обрывком письма, которое положил в карман. Благодаря поспешному бегству и рассеянности Ханны он теперь знает, где ее искать. Остается только надеяться, что Уилтон-Хьюмсы согласятся принять нежданную родственницу под свою крышу на долгий срок. Достаточно долгий, чтобы он, Слейд Гаррет, успел осуществить свой план.

Хищно ухмыляясь, он вышел из комнаты с намерением плотно позавтракать.

Глава 3

Затянутая в свое лучшее платье из атласа цвета бронзы, Ханна сидела в гостиной Клостер-Пойнта, ожидая, пока ее пожилая родственница разольет чай по чашкам. Руки девушка примерно сложила на коленях, лицо казалось спокойным, глаза скромно опущены в пол. Ничто не выдавало бури чувств, бушевавшей внутри Ханны. Сейчас она в очередной раз мысленно возблагодарила покойную мать за своевременно привитые ей и сестрам правила поведения в обществе. Нужно показать самодовольным богатеям, что даже в глухих местах Америки настоящие Лолес способны выучить светские манеры. Наверное, все Уилтон-Хьюмсы считают, что их дочь одичала, живя в браке с закоренелым преступником!

Осторожно подняв глаза на тетку своей матери и ее мужа, Ханна даже порадовалась, что они дают ей возможность прийти в себя. Девушка изо всех сил изображала скорбь по так рано почившим родителям матери. Только что обретенные родственники сообщили ей новость, едва пригласив ее в гостиную. На самом деле Ханна чувствовала в душе полное равнодушие к безвременной кончине практически посторонних ей людей, которые отвергли собственную дочь только из-за того, что она полюбила неподходящего ей человека.

У Ханны возник другой повод для волнений. Уже в экипаже она обнаружила пропажу своей главной улики. Сообразить, когда и где она обронила сверток с обрывком письма, совсем нетрудно. Словно сама судьба ставила ей одну подножку за другой. Наверняка Слейд Гаррет – воплощение коварства уже знает, кого приютил под своей крышей, и подозревает, что привело Ханну Лолес в Бостон. А раз так, то она в огромной опасности.

– Ты так бледна, дорогая! Может, стакан воды? Или все-таки чаю?

Ханна очнулась от размышлений. Сайрус, дядя ее матери, склонился над ней, протягивая тонкую фарфоровую чашечку. Он взирал на нее с беспокойством.

– Простите, дядя. Мне уже лучше. Узнать о смерти бабушки и дедушки так ужасно! Я надеялась застать их в добром здравии. – Ханна приняла чашечку и придвинула поближе сахарницу.

– Мы все скорбим об их неожиданной смерти, хотя прошло уже три месяца. Бедные Гамильтон и Эвелин! А ведь люди редко погибают в дорожных катастрофах. Крушение экипажа! Такая страшная смерть! Даже не верится, что моего любимого старшего брата больше нет, – вещал дядя Сайрус. Кончик его длинного носа смешно подергивался. – Однако странно, что ты ничего не знала. Мы посылали письмо твоим родителям. Когда мать отправила тебя в Бостон? Быть может, письмо немного запоздало? Возможно, ты уже находилась в пути.

– Возможно. Хотя я приехала в Бостон вчера, – осторожно ответила Ханна, вглядываясь в лицо Сайруса. Если он знает об убийстве, то заподозрит неладное. К примеру, удивится, почему Ханна скрыла факт смерти родителей. Однако лицо дяди оставалось спокойным.

Осторожно поднеся чашечку к губам, Ханна сделала вид, что собирается сделать глоток, но стоило Сайрусу на мгновение отвернуться, девушка немедленно отставила чашку. Если родители ее матери погибли три месяца назад, такой факт исключает их из списка подозреваемых, зато кидает еще большую тень на Сайруса и его жену Пейшенс. А значит, с ними надо держать ухо востро. Не то чтобы Ханна действительно считала, что ей могли подсыпать в чай отраву, но предпочла перестраховаться. Пусть сначала любимые родственнички сделают по глотку.

Ханна взглянула на тетку. Женщина расположилась на огромной софе, по форме напоминающей открытый медальон, ее глаза неотрывно буравили Ханну. Она пугала девушку даже больше, чем Сайрус. За все время тетка не сказала почти ни слова, но от нее явно не укрылось, что Ханна не попробовала чай. Пейшенс еле заметно пожала плечами и демонстративно сделала глоток из своей чашки, не отрывая взгляда от девушки.

Дядюшка покашлял, привлекая к себе внимание. Теперь он стоял у камина, прямо под семейным портретом своего погибшего брата и его жены. Ханна в очередной раз ужаснулась изображению. Двое пожилых людей с недовольными лицами смотрели с картины прямо на нее. Брезгливо поджатые губы, надменный поворот головы и холодный, оценивающий взгляд вызывали стойкую неприязнь к ним. Удивительно, как у подобных людей могла родиться такая милая и отзывчивая дочь, как Кэтрин.

– Прекрасная пара, не так ли? – спросил Сайрус, делая жест в сторону портрета, и, не дожидаясь ответа, продолжал: – Какая жалость, что твоя мать запрещала тебе бывать в нашем доме! – Он покачал головой, показывая, как он расстроен. – Думаю, мой брат и его жена удивились бы, до какой степени ты похожа на свою мать. Ужасное сходство… э-э… я имел в виду удивительное сходство, – поправился Сайрус.

Вот именно, ужасное сходство.

Ханна усмехнулась про себя.

– Да, какая жалость, что я не смогла воочию лицезреть своих бабушку и дедушку! – всплеснула руками девушка. – Но ведь моя мать мертва… – Ханна помедлила, наблюдая за реакцией родственников. Сайрус ахнул, его жена прижала ладонь к груди. – Я хотела сказать, она считалась мертвой для своих родителей. Они сами так заявили, когда она вышла замуж за моего отца.

– Э… да, все верно, – тотчас кивнул дядя, приходя в себя. – Ведь поступок твоей матери вызвал настоящий скандал в обществе. Семья так и не оправилась от потрясения. Сплетни и шушуканья долгие годы преследовали нас.

– Я понимаю, что вам пришлось нелегко. Но вас не коснулись нищета и презрение, не так ли? – Ханна обвела многозначительным взглядом огромную комнату. Одно кресло, в котором она сейчас сидела, стоило больше, чем весь скот семьи Лолес.

– Юная леди!

Тетка впервые подала голос, и Ханна вздрогнула от неожиданности.

– Да, мэм?

– Думаю, пришла пора вам объясниться. Зачем вы приехали в наш дом? Странно, что вы появились на пороге почти сразу после нашего возвращения из Наганта. Мне сложно поверить в то, что Кэтрин послала вас в Бостон. Она всегда ненавидела нас. Откройте нам вашу тайну.

Ханна бросила растерянный взгляд на Пейшенс. Провести старую гарпию (да-да, тетка напомнила ей именно гарпию!) будет не так просто. Что ж, пришло время для маленькой лжи, которую Ханна заготовила еще накануне.

– Вы правы, как всякая мудрая женщина, тетушка Пейшенс. Мне очень жаль, что мой визит стал для вас неожиданностью. – Ханна помолчала, вложив в свой взгляд максимум кротости. – У меня никогда не получалось лгать. Простите меня, что я сразу не рассказала вам все. Я действительно приехала сюда в надежде познакомиться с дедушкой и бабушкой. Такая жалость, что я опоздала!

Ханна снова сделала паузу, опустила глаза и потеребила подол юбки. Словно осознав, что руки выдают ее волнение, она сплела пальцы в замочек и взглянула на тетку.

– Я… я поругалась с родителями. Я давно понимала, что жизнь на Диком Западе не для меня. Мы ужасно поспорили с мамой, и я заявила, что отправлюсь сюда, в Бостон. По дороге я заехала к друзьям, где задержалась, но не переменила своего решения. И вот я здесь…

Девушка немного подождала, но ее родственники молчали, застыв, словно каменные истуканы. Она даже начала бояться, что ее попросту не слышат.

– Я заявила родителям, что во мне течет кровь Уилтон-Хьюмсов, что я часть их семьи. Я сказала, что не верю рассказам матери о расчетливости и жестоком характере родственников. Мать долгие годы учила меня и сестер ненавидеть вас, но я не такая, как она. Отец сказал, что в Бостоне я ничего не добьюсь, что Уилтон-Хьюмсы не примут меня. А еще он сказал, что если я постучусь в вашу дверь, то путь домой мне навсегда закрыт.

Ханна нарочно говорила сбивчиво, надеясь, что тетка и дядя начнут кивать в ответ, поощряя ее рассказ, но те по-прежнему хранили ледяное молчание и буравили ее глазами.

– В общем, я приехала в Бостон. – Она всхлипнула. – Я сделала свой выбор. И теперь в вашей власти прогнать меня за порог или принять в семью.

Сайрус и Пейшенс не шелохнулись.

Они что, впали в спячку?

Ханна пошевелилась в кресле, чувствуя, как капелька липкого пота поползла вниз по спине.

– Боже, только не говорите, что мои родители правы! – не выдержала девушка. – Неужели вы действительно просто бездушные, скупые, холодные люди, как и говорила моя…

– Все понятно, – четко произнесла Пейшенс, обрывая поток ее красноречия. – Просто непослушное дитя, – бросила она Сайрусу. – Как забавно, правда, дорогой? И пришла именно к нам! Ирония судьбы, не так ли? Великолепно.

– Действительно удача, согласен.

Ханна переводила взгляд с одной на другого, закусив губу. Они все-таки попались в ее ловушку! Теперь пришла пора немного помолчать. В ближайшие несколько минут они решат, оставить ее в доме или вышвырнуть за дверь.

Тетка повернулась к Ханне:

– Кстати, есть и еще одна неприятная новость. Я сожалею, что твоя ссора с родителями не произошла немного раньше. Тогда ты застала бы в живых свою прабабку – Ардис Макалистер Уилтон-Хьюмс. Она скончалась шесть недель назад.

– О, только не она! – воскликнула Ханна, вскакивая с места и снова в него падая. На сей раз ее реакция оказалась искренней. Старушка – единственная женщина из рода Уилтон-Хьюмсов, кого мать вспоминала с нежностью. Ханна мечтала познакомиться с прабабкой, но опоздала на полтора месяца.

Родственники снова замолчали, разглядывая Ханну. Они ждали, что она скажет.

– Столько смертей! Просто ужасно, – пролепетала девушка. – Отчего она умерла?

Пейшенс по-птичьи наклонила голову и поджала губы.

– Ты же понимаешь, что Ардис была очень старой. С годами зрение все чаще подводило несчастную. В ту ночь, встав с кровати, она отправилась на первый этаж и упала с лестницы, разбив себе голову. Несчастный случай, да еще такой жуткий!

Ханна опустила глаза. Ей хотелось ущипнуть себя, чтобы хоть немного отойти от потрясения. Новая капля пота, еще более липкая и противная, начала путь от затылка к копчику.

Перед ней сидели люди – чудовища! Два несчастных случая нельзя считать совпадением. Только убийства! Наверняка именно родственники и убили ее семью.

Неужели она сама просится под их крышу? Добровольно отдается на милость страшного врага?

– Мы до сих пор в трауре, – добавила тетка, когда пауза затянулась.

– Я понимаю, – кивнула Ханна. Никаких признаков траура она не заметила: ни в доме, ни в одежде тетки и дяди.

Отвратительное лицемерие!

И тут Сайрус громко хлопнул в ладоши. Ханна подскочила на месте, словно он выстрелил в нее из ружья.

– А теперь, когда с неприятными новостями покончено, – ничуть не смутившись, предложил он, – расскажи, как поживает твоя матушка.

Он уже второй раз задавал один и тот же вопрос.

Может ли такая настойчивость означать его неуверенность в том, что исполнитель, который нанят для убийства, завершил свое кровавое дело?

Ханна задумалась, уверенная в том, что именно тетя и дядя виновны в смерти родителей.

Лучше подготовиться к самому ужасному обороту событий, чем наивно верить, что в Клостер-Пойнте она в безопасности. Похоже, единственное, что может продлить ее жизнь (в случае виновности Пейшенс и Сайруса), – дать понять, что ей не известно о смерти родителей. По крайней мере тогда негодяи не станут спешить с ее убийством.

– Моя дорогая мать – не самый приятный предмет для обсуждения. Я до сих пор злюсь на нее. Прошу вас не считать меня жестокой.

– Прекрасно понимаю тебя, дорогая племянница. Нам тоже не доставит удовольствия разговор о Кэтрин. Мы просто отдаем долг вежливости, не более того. – Сайрус обменялся с женой многозначительным взглядом. Пейшенс едва заметно кивнула – Думаю, ты можешь остаться здесь на любой срок. Мы не против приютить свою родственницу. – На его лице возникло кривое подобие улыбки.

– Да, оставайся.

Итак, победа! Первая победа на ее нелегком пути! Теперь перед ней стоит новая задача – уберечь себя в их страшном доме от очередного «несчастного случая».

Если расчеты Ханны верны, она оказалась в самом центре паутины, липкой и смертельно опасной, где два огромных паука в любой момент могут лишить свою жертву жизни. Главное – не увязнуть лапками в цепких нитях, но она не трепетная бабочка. Главное – разработать надежный план.

Думая так, Ханна изобразила радость на своем лице.

– О, благодарю вас! – воскликнула она и бросилась к тетке. Она заставила себя пожать сухую лапку (и впрямь почти паучью), а затем, преодолевая отвращение, запечатлела на щеке Пейшенс поцелуй. – Для меня так много значит ваше доверие!

– А для нас – твое, – усмехнулась женщина и смерила девушку таким взглядом, словно собиралась ею подзакусить.

У Ханны похолодело внутри, но она решила не выходить из роли. Больше всего ей сейчас хотелось скрыться в одной из комнат дома, чтобы остаться одной и прийти в себя.

– Мне так не терпится увидеть свою комнату! – воскликнула она, нацепив наивную улыбку. – Наверняка она будет такой же чудесной, как и гостиная!

Она окинула восхищенным взглядом помещение неуютное и уж точно не «чудесное».

Тетя Пейшенс почти тепло улыбнулась:

– Да, у нас как раз есть комната, которая придется тебе по вкусу. Думаю, тебе должно понравиться. Когда-то в ней жила твоя мать.

Комната матери. Интересно, почему тетка выбрала именно ее?

Ханна лежала на кровати в стиле Луи XV и разглядывала задернутые плотные шторы. Они почти не пропускали света, и в спальне царил полумрак.

Скинув неудобное платье и оставшись в одной сорочке. Ханна облегченно вздохнула. Она таращила глаза в лепнину потолка и чувствовала себя совершенно измотанной. Ложь и напряжение вечера оставили ее без сил.

Что ж, она добилась своего – ее пригласили в Клостер-Пойнт. Однако если каждый разговор, каждая встреча с новоприобретенными тетей и дядей будут даваться ей столь же тяжело, к концу своей миссии она поседеет от напряжения и страха! Похоже, умение плести интриги требует много сил и терпения, которых ей, пожалуй, может не хватить, тем более ей никак не давала покоя мысль, что она может и ошибаться.

А вдруг эти люди ни в чем не виноваты? Если Слейд Гаррет не более чем повеса и нахальный тип? А тетка со своим мужем – просто не слишком приятная, но честная супружеская чета, которая в самом деле, расстроена смертью близких, пусть даже не слишком умеет выражать свою боль? Более того, родственники могли приютить ее из благородных чувств, а вовсе не для того, чтобы в скором времени отправить в могилу. Вдруг вина их не более чем плод ее разгоряченного воображения?

Очень мило.

Ханна повозилась в постели, устраиваясь поудобнее. Она сложила руки на животе и удобно расположила ноги, уставшие от блужданий по городу.

«Итак, я сомневаюсь в справедливости своих действий. Возможно, для меня уже готовят подходящий силок, а я лежу и проникаюсь к родственникам добрыми чувствами. Как своевременно меня посетили сомнения! А ведь сомнения – удел слабых. Они могут оказаться губительными для моего плана.

Как здорово, если бы рядом оказалась Джейси! Сестрице несвойственны колебания. Она всегда следует к единожды выбранной цели. Мне бы ее уверенность! С другой стороны, Джейси не место в Клостер-Пойнте. Она никогда не стала бы плести интриги и разбираться, кто прав, а кто виноват. Она ворвалась бы в имение и перестреляла бы всех раньше, чем задала хоть один вопрос».

Вообразив себе сестру с ружьем в руках, с воинственной физиономией, шагающую по одному из мрачных коридоров особняка, Ханна улыбнулась. Веки ее отяжелели, дремота навалилась нежданно. Девушка с трудом заставила себя очнуться и потерла глаза. Разве можно спать здесь, в доме тех, кто может прийти и убить ее?

Но она так мало спала в последние дни! Дорога в поезде, долгая и утомительная, сопровождалась сном на жестких досках вагона, а уж ночь в доме Слейда Гаррета Ханна вообще провела без сна, опасаясь его посещения. Теперь ее тело жаждало наверстать упущенное, и перед глазами почти мелькали цветные картинки снов. Бороться с ними стало просто невозможно.

Сколько прошло времени до того момента, как что-то разбудило ее – минуты или часы, Ханна не знала. Открыв глаза, девушка нахмурилась, вслушиваясь в темноту. Неясная тень метнулась от двери к кровати. Шаги глушил ковер, но Ханна знала, что ей не померещилось.

– Кто здесь? – Она хотела спросить строго и требовательно, а вышло тихо и жалко. – Что вам здесь нужно?

Вместо ответа ее схватили за щиколотки и рывком дернули. Ханна даже не смогла закричать, потому что от ужаса горло перехватил спазм. Вцепившись пальцами в одеяло, она пыталась немного притормозить на постели, но белье поползло вместе с ней, собираясь в безобразные складки.

Извиваясь, словно уж, девушка попробовала освободить ноги. Тиски, сжимавшие ее щиколотки, стали еще болезненнее. Ее снова дернули на себя, подняли, развернули и прижали спиной и затылком к твердой и широкой, будто стена, мужской груди. Ханна тоненько взвизгнула, и тотчас ее рот накрыла рука, больно придавив губы к зубам.

Неужели ее пришли убить? Так быстро? В день ее прибытия?

Ханна попыталась втянуть воздух одной свободной ноздрей, перед ее глазами заплясали зеленые мушки. Она не могла пошевелиться, не могла кричать и умолять о пощаде. Она так испугалась, что сразу обессилела и перестала биться.

– Если ты издашь хотя бы один звук, я сверну тебе шею. Ты поняла?

Хрипловатый шепот над ухом привел ее в себя. Она узнала его.

Слейд Гаррет!

Ханна попыталась кивнуть.

– Вот и хорошо. Сейчас я отпущу тебя, а ты сядешь неподвижно и будешь ждать, пока я зажгу лампу. Никаких глупостей, поняла?

Ханна судорожно закивала головой, опасаясь, что может лишиться сознания раньше, чем ее отпустят. Она смаргивала слезы и шмыгала носом. Утешало ее только одно – Слейд Гаррет не убил ее сразу. Значит, у нее оставался шанс.

– Ты будешь послушной, Ханна Лолес?

Это имя он почти выплюнул ей в ухо, а затем отшвырнул ее от себя, словно тряпичную куклу.

Ханна упала лицом в смятые простыни и замерла, прислушиваясь: осторожный звук шагов к окну – Слейд Гаррет собирался зажечь лампу. Вот он пошарил рукой на подоконнике, как будто что-то искал.

Последний шанс? Девушка сделала большой вдох и поползла по огромной кровати в противоположный конец, к трюмо, где спрятала свой револьвер. Если она доползет до оружия раньше, чем Слейд Гаррет доберется до нее, – она выиграла. Если она не успеет, он может ее убить.

Ханна шарила рукой по полированной поверхности трюмо, не решившись сползти с кровати, и искала нужный ящик.

Господи, где же все ручки? Такое ощущение, что они просто исчезли. Ага, вот одна! Та или не та? Проклятие!

Когда Ханна хотела уже распахнуть ящик и выхватить пистолет, зажглась маленькая лампочка. Слейд обернулся и в несколько шагов оказался рядом с Ханной, придержав ящик коленом. На его лице не отразилось ни тени беспокойства.

– Ты разочаровала меня, Ханна. Я же просил тебя не двигаться.

Он покачал головой, словно очень расстроился. Глаза его блеснули, напомнив Ханне глаза степных волков – весенний голод порой заставлял их подходить к территории ранчо, невзирая на ружья охраны и свору сторожевых собак. Сейчас таким взглядом он смотрел на Ханну, и та сжалась на кровати.

– Я очень просил тебя, Ханна. Почему же ты не послушалась?

Нет ничего хуже, чем показать хищнику свой страх.

– Любишь покорных овечек? Ну так я не из таких! – с вызовом ответила девушка.

Слейд рассмеялся, хотя глаза его оставались такими же злыми.

– Так уж и не из таких? Тебе не стоило приезжать в Бостон, Ханна Лолес. – И он начал осторожно наклоняться к ней, заставляя отодвигаться и отползать прочь.

«Он не отпустит меня живой! Он убьет меня!»

Ханна чуть слышно всхлипнула. Что ж, ей нечего терять.

Такая мысль неожиданно придала ей сил.

– Значит, убьешь меня? – спросила она, глядя в черные глаза врага.

– Ты заслужила, – с улыбкой протянул Слейд и потянул на себя один из ее локонов. Вид у него стал задумчивый. – Но я решил не совершать поспешных поступков. Поэтому я не буду тебя убивать. Я не желаю твоей смерти.

Ханна ненавидела Слейда Гаррета и его задумчивый вид. Он унижал ее, бесцеремонно трогал ее волосы, заставляя чувствовать себя абсолютно беспомощной.

– Твое милосердие может сыграть с тобой злую шутку, Гаррет! – бросила она.

– Вот и посмотрим, правда? – улыбнулся в ответ Слейд.

Ханна мотнула головой, локон выскользнул из его пальцев. Несколько секунд оба молчали, потом Ханна не выдержала:

– Ты приехал сюда в такой поздний час для того только, чтобы сказать, что не будешь меня убивать?

– Ты предпочла бы, чтобы я все же тебя убил? – процедил Гаррет, наклоняясь все ближе и ближе.

Ханна попыталась отодвинуться, но не успела. Слейд толкнул ее на постель, навалился сверху. Его темные глаза не отрываясь смотрели ей в лицо. Ханна не смогла ничего прочесть в его взгляде, поэтому закрыла глаза и отвернула голову.

Тяжесть, прижимавшая ее к постели, стала еще больше. Когда Слейд заговорил, его губы оказались так близко от лица Ханны, что она почувствовала его дыхание на своем виске.

– Не надо думать, что я совершил непоправимую ошибку, дорогая Ханна. Считай мой визит предупреждением. Ты жива, Ханна Лолес, только по моей милости и только потому, что у меня есть на твой счет кое-какие планы. – Он говорил негромко, даже вкрадчиво, но Ханна зажмурилась от страха. – Я хочу, чтобы ты прожила долгую жизнь и каждый день своей жизни жалела, что осмелилась перейти мне дорогу.

О чем он говорит? Что задумал этот ужасный человек? Какие еще страшные мысли блуждают в его голове?

Слейд схватил ее за подбородок и заставил повернуть голову.

– Посмотри на меня! – приказал он.

Когда Ханна открыла глаза, он не смотрел ей в лицо, он разглядывал ее грудь, полуоткрытую, часто поднимающуюся. На лице его она прочла заинтересованность. Казалось, Слейд Гаррет впервые заметил, что его жертва полуодета и что он практически подмял ее под себя.

Хмыкнув, он посмотрел ей в глаза.

– Я позволю тебе вести свою маленькую игру. Любопытно, что у тебя выйдет? И все время я буду знать, зачем ты приехала. Спасибо, что оставила в моем доме подсказку.

Ханна ужаснулась, вспомнив о клочке письма, который выронила в спешке. Она попыталась спихнуть Слейда с себя, едва не плача от досады, но тот перехватил ее руки.

– Я буду следить за тобой, детка. Я постоянно буду рядом. Тебе не скрыться от меня. И никто тебе не поможет.

Слезы застилали Ханне глаза. Она снова вспомнила распростертые тела убитых родителей на полу и то, какую роль мог сыграть в их смерти Слейд Гаррет.

– Зачем? Зачем ты так делаешь?

– Просто потому, что ты Лолес. Потому что ты дочь Кэтрин. Подобного вполне достаточно, – мрачно процедил Гаррет и замолчал, разглядывая Ханну. На секунду его взгляд смягчился, затем вспыхнул вновь. – Лолес! Будь проклята ваша семья! Когда я впервые тебя увидел, в моем сердце что-то встрепенулось. – Он стиснул зубы. – Никогда не прощу тебе такого. Не прощу, что застала меня врасплох. Однако у меня созрел великолепный план мести. Ты станешь моей, и я уничтожу тебя. Ханна Лолес станет Ханной Гаррет, как тебе? Унизительно, правда?

Слейд поднялся, смерил Ханну долгим взглядом и отвернулся. Погасив лампу, он направился к двери. Ковер заглушил звук шагов. Открылась и закрылась дверь.

Ханна лежала на постели, не смея шелохнуться, еще долго после того, как Слейд Гаррет ушел.

Два дня спустя двери Клостер-Пойнта открылись для гостей. В прохладный, несколько ветреный день был назначен пышный прием в честь мисс Ханны Уилтон Лолес. Прислуга сбилась с ног. На кухне царила суматоха: готовились супы и соусы, рыба и бифштексы, пеклись кексы и пирожные, укладывались в вазы фрукты.

Ханна готовилась к вечеру. Она не думала о том впечатлении, которое произведет на богатых и титулованных гостей, она все время хотела спать. После странного вечернего визита Слейда Гаррета она опасалась спать по ночам и теперь клевала носом.

Зачем он приходил? Что значит таинственная фраза о том, что она станет Ханной Гаррет? Не мог же он всерьез говорить о браке?

Ханна осторожно вышла из комнаты и направилась по коридору, постоянно оглядываясь. Она уже второй день блуждала по дому в надежде, что какая-нибудь находка даст ей ниточку в расследовании.

Девушка прошла мимо нескольких картин и остановилась возле портрета Ардис Макалистер Уилтон-Хьюмс, послав изображенной на ней прабабке воздушный поцелуй. Старушка имела доброе, спокойное лицо, серебристые локоны мягко обрамляли ее виски и лоб, губы чуть заметно улыбались. Ханна вздохнула и поспешила дальше.

Она уже успела побывать во многих комнатах. Спальни для гостей пустовали, находясь без единого предмета мебели – стула или зеркала. Мебель размещалась лишь в комнате, которую отвели для Ханны, а также, вероятно, в комнатах, которые занимали Сайрус и Пейшенс. Что это значило? Причуда богатых людей?

Ханна пожала плечами. Снова оглядевшись вокруг, она на цыпочках подошла к двери на подсобную лестницу, используемую слугами, и осторожно ее толкнула. Узкие, крутые ступеньки уходили вниз. Здесь тоже пусто, и Ханна обрадовалась.

Ступая как можно тише, она начала спускаться на первый этаж. Одной рукой держась за поручень, другой она сжимала пухлый конверт – ее первую весточку для Джейси и Глории. Огромный портрет Ардис, висевший в коридоре, натолкнул девушку кое на какие мысли, и она торопилась поделиться ими с сестрами.

Крохотная миниатюра, срисованная с портрета прабабки, хранилась на ранчо – единственная вещица, которую Кэтрин оставила себе от прошлой жизни. После смерти родителей миниатюра исчезла из ее комнаты. Кто мог ее забрать? И зачем? Какую роль может играть крохотная картинка? В своем первом письме Ханна просила сестер поискать картинку по всему дому и немедленно сообщить ей, если поиски не увенчаются успехом. Пусть сейчас исчезновение миниатюры кажется мелочью, вдруг позже подобный факт наведет ее на след убийц?

Ханна спустилась по лестнице и осторожно выглянула в коридор. Слева до нее доносились звуки кухни – постукивание ножа по разделочной доске, громыхание кастрюль, звон фарфора, слышались голоса. Запахи действовали просто одуряюще, и девушка рассеянно понюхала воздух, надеясь, что на праздничный ужин подадут порции большего размера, чем подавали последние дни. Возможно, в Клостер-Пойнте не привыкли есть много, поскольку основную часть дня проводили в безделье? Жизнь на ранчо требовала многих усилий, оттого Лолесы ели сытно и с удовольствием. Здесь же Ханна едва не голодала.

Убедившись, что проход справа тоже пуст, девушка зашагала по коридору. Она искала Оливию – молоденькую служанку, с которой познакомилась накануне, блуждая по дому. Девчонка оказалась болтливой, к тому же Ханна ей явно понравилась. Оливия с готовностью объяснила расположение комнат в особняке, и теперь Ханна надеялась передать с ней письмо. Наверняка служанке велели протереть пыль во всем доме и отполировать перила и ручки кресел, поэтому Ханна осторожно заглядывала в каждую комнату, надеясь застать Оливию в одиночестве.

Стараясь ступать бесшумно, она приоткрыла первую дверь справа и опасливо заглянула внутрь, попав в кабинет дяди Сайруса. Кожаное кресло с высокой спинкой пустовало. Ханна прошла к следующей двери и открыла ее. В светлой просторной комнате со множеством окон девушка заметила тетю Пейшенс. Испуганно вздрогнув, Ханна уже приготовилась пробормотать что-нибудь в свое оправдание, когда поняла, что женщина ее не видит. Преодолевая волнение, Ханна оглядела комнату.

Тетя Пейшенс сидела в кресле вполоборота к ней, утопая в мягких складках пледа. Склонив голову, она увлеченно читала с самым невинным видом какой-то журнал. На столе рядом с ней стоял поднос с чаем и булочками.

Ханна отступила назад и прислонилась спиной к стене. Какая нелепость! Выходит, она шарит по дому, шпионя за собственными родными, которые еще ни разу не повели себя подозрительно. Наоборот, Ханну приняли благосклонно. Зачем иначе дяде и тете брать ее с собой на прогулки, представлять своим знакомым, ужинать с ней за одним столом, даже устраивать ради нее званый вечер? Такое ощущение, что Сайрус и Пейшенс не просто смирились с ее присутствием в своем доме, но даже испытывали к ней определенную симпатию.

А может, под личиной добропорядочных господ скрываются расчетливые, хладнокровные убийцы? Два хитрых, жестоких человека, которые пытаются завоевать ее расположение, а затем нанести удар исподтишка, когда она расслабится и потеряет бдительность?

Ей нужно сохранять осторожность и приглядывать за дорогими родственничками, пока не случилось беды. Но как здесь замешан Слейд Гаррет? Какова его роль? И что он надеется выиграть?

Загадки, сплошные загадки.

При воспоминании о странном вторжении Гаррета в ее комнату на Ханну повеяло страхом. Как смел мерзавец вламываться к ней, бросать ей в лицо какие-то странные обвинения! Да еще его угроза жениться на ней против ее воли! Что за нелепость? В чем тут страшная месть, о которой он говорил? За что можно так мстить?

Ну, уж нет! Не на такую напал! Не видать Слейду Гаррету брака с Ханной Лолес как своих ушей.

Прижавшись затылком к стене, Ханна вздохнула. Если ей удастся выбраться из этой истории целой и невредимой, то только благодаря осмотрительности и недоверию к окружающим ее людям. Наивность может ей дорого обойтись. В Бостоне нет ни единого человека, на слова которого она может положиться, Но и она отплатит Бостону той же монетой: ни обретенные родственники, ни Слейд Гаррет не узнают, зачем она приехала в город. Скрытность и вранье давались Ханне нелегко. Она привыкла вести дела честно и прямолинейно, поэтому ей трудно было сохранять вид простодушной провинциалки. Куда проще бросить обвинение в лицо подозреваемым, ожидая, что виновные не выдержат и сознаются в содеянном зле!..

Вот оно что! Может, подобного от нее и ждут? Затаились и терпеливо ждут, пока она сделает первый шаг, раскрыв себя и свои планы!

Как сказал гадкий Гаррет? «Можешь играть в свои игры»? Или как-то иначе? Может, стоит попробовать? Но неужели она пойдет на подобный риск? Осмелится бросить обвинение в лицо врагам?

Если так, то лучшего момента, чем сегодняшний званый ужин, не придумать. Десятки гостей, богатых и известных людей Бостона, станут свидетелями скандала! Для Пейшенс и Сайруса такой выпад будет неожиданностью, они не смогут оставаться спокойными. Если они виновны, то выдадут себя.

А если они ни в чем не виноваты?

А если они все же виновны? Неужели публичный скандал спасет ее, маленькую провинциальную девушку, от мести властных родственников. У нее нет доказательств (поскольку обрывок письма попал в руки Гаррету), а значит, виновные выйдут сухими из воды, и ее выступление даст лишь повод для сплетен. За ее же жизнь нельзя будет дать ни цента. С другой стороны, подобное обвинение вызовет общественный резонанс, поэтому, покусившись на ее жизнь, Уилтон-Хьюмсы тем самым докажут свою виновность.

Если бы у нее были улики… пока же с обвинениями стоит повременить.

За размышлениями Ханна едва не забыла, зачем спустилась на первый этаж. Первым делом нужно найти Оливию и передать с ней письмо. А потом поискать более весомые доказательства связи родственников со смертью родителей. Вот бы найти какую-нибудь платежную ведомость, доказывающую, что Уилтон-Хьюмсы заплатили наемному убийце за выполненную работу!

Какая нелепость! Кто же станет хранить подобный документ? Впрочем, если в камине остался обгоревший краешек письма Уилтон-Хьюмсов, они могли допустить и другую ошибку. Но какую? И где ее искать?

Кабинет Сайруса! Если улика и существует, она наверняка находится там.

Ханна торопливо вернулась к первой двери, огляделась вокруг и вошла в кабинет, где остро пахло табаком и старыми книгами. Девушка прикрыла дверь и направилась к письменному столу, самому массивному предмету обстановки после книжного шкафа.

Она открывала ящик за ящиком, осторожно вытаскивая бумаги и письма, бегло проглядывая счета.

«Что конкретно я ищу?»

– Что же? Что? – вслух пробормотала Ханна.

И вдруг дверь распахнулась, сердце девушки ушло в пятки.

– Тетя Пейшенс! – испуганно ахнула она.

Глава 4

– Ханна, – только и сказала тетка.

Ханна едва не упала на пол без чувств. Она затравленно смотрела на Пейшенс, не зная, что делать. Женщина выглядела не менее растерянной, но во взгляде ее сквозило не столько изумление, сколько возмущение. Она рассматривала Ханну, открытые ящики письменного стола и разложенные на нем бумаги.

Осознав, что молчание только подтверждает ее появление в кабинете дяди с дурными намерениями, Ханна пробормотала:

– Я искала… э-э… письменные принадлежности.

– Да? – Тетка сделала жест в сторону бумаги и чернильницы с пером, стоявших на самом видном месте стола. – А чем тебе не подошли, к примеру, эти?

Ханна моргнула, уставившись на чернила. На щеках появился предательский румянец. Она попыталась изобразить растерянную улыбку, надеясь, что она выйдет не слишком жалкой.

– О, и, правда! Как я не заметила? Какая я рассеянная! Тетка, не мигая, смотрела на Ханну.

– Да уж, рассеянная… Ты собираешься писать письмо? Но кому? Неужели родителям?

Ханна мысленно застонала, вспомнив, какую легенду поведала Уилтон-Хьюмсам по приезде. Она же в ссоре со своей семьей!

– Нет. Конечно, нет. Я собиралась написать… э-э… своей подруге. Да, подруге, – пролепетала она.

– Подруге. Понятно, – повторила Пейшенс, не отрывая от Ханны пытливого взгляда. – Боюсь, тебе придется отложить свои намерения на другой день: сегодня вечером придут гости. Если помнишь, мы пригласили их ради тебя. Ты должна подготовиться, чтобы выглядеть лучше всех. Мы с мужем вынуждены идти на немалые траты, чтобы представить тебя высшему обществу. Надеюсь, ты не заставишь нас пожалеть о нашей доброте?

– Разумеется, нет, тетя! – всплеснула руками девушка, желая провалиться сквозь землю.

Пожилая женщина медленно кивнула:

– Что ж, надеюсь, что так. Не будем рассказывать Сайрусу о случившемся здесь инциденте. Не стоит беспокоить его по пустякам. Мы же не хотим, чтобы он расстроился, ведь так?

– Нет, тетя, не хотим. – Ханна покачала головой. Она сделала пару шагов из-за стола, с трудом сдерживая себя, чтобы не броситься вон из кабинета, оттолкнув Пейшенс от двери. – Прошу прощения, я должна идти. Как вы и сказали, тетя, мне нужно приготовиться к приему.

Женщина сделала шаг в сторону, освобождая Ханне проход.

– Иди. В твоей комнате тебя ждет сюрприз. Думаю, ты будешь довольна. Мы всячески старались тебе угодить, – проговорила она таким тоном, словно Ханна обворовала добрых самаритян.

Девушка скользнула в дверь, но в последнее мгновение тетка ухватила ее за локоть. Ханна вздрогнула всем телом и едва не забилась, как птичка в силке.

Пейшенс смотрела на нее испытующе, холодно.

– Ты ничего не забыла, дорогая? – скривила она губы.

– Что?

– Письменные принадлежности. Или они тебе больше не нужны?

Ханна бросилась вверх по лестнице (на сей раз парадной, а не черной), подобрав юбки. Желудок неприятно сжимался, вызывая тошноту. Внезапное появление тетки в кабинете Сайруса до того напугало ее, что охота рыться в чужих вещах пропала начисто.

Ханна почти бегом добежала до своей спальни. В руках она держала бесполезные принадлежности для письма – точно такие она предусмотрительно принесла в свою комнату в первый же день приезда. Тетка знала об этом, поэтому оправдания Ханны выглядели, мягко говоря, нелепыми.

Боже, как глупо она себя повела! Какая ужасная произошла сцена! Теперь тетка может подозревать ее в воровстве – в лучшем случае, а в худшем – что она поселилась в Клостер-Пойнте не случайно. Кроме того, предстоит написать письмо вымышленной подруге, чтобы ее ложь выглядела не столь явной. Но единственными, кому могла написать Ханна, оставались ее сестры. Послание, адресованное Джейси и Глории, никак не должно попасть на глаза тетке – она наверняка вскроет его и прочтет.

Ханна даже носом шмыгнула, заходя к себе. Ну, как ее угораздило так попасться?

Она собиралась упасть на кровать и полежать хотя бы полчаса, чтобы прийти в себя, однако в спальне ее действительно ждал сюрприз, как и говорила тетка. Ханна застыла в растерянности, стопка писчей бумаги выпала из ее рук.

Ее встретили распахнутые дверцы обоих шкафов. Их пустые внутренности мрачно таращились на девушку. Исчезли все ее платья и шляпки, пропала обувь. Их место, судя по всему, должны занять новые вещи, которыми завалили всю ее кровать. На полу стояли коробки с туфлями и шляпками, на трюмо стопочкой лежали перчатки и шарфики, высились флаконы с духами и пудрой.

Некоторые коробки открылись, тонкая полупрозрачная бумага порвалась, являя взгляду кружево и шелк. Великое множество брошенных на постель платьев по своему покрою соответствовало последней моде. Она понимала, что ее решили приодеть, но разве так поступает тот, кто вот-вот совершит очередное убийство? Зачем обновки той, кого, по расчетам Сайруса и Пейшенс, в любой момент может постигнуть «несчастный случай»? Тратить немыслимую сумму денег на гардероб, чтобы потом убить?

Ханна покачала головой. Она решительно запуталась. Неужели она так жестоко просчиталась? Неужели тетя и дядя не виновны, и она вторглась в их дом обманом, желая изобличить ложь, которой на самом деле не существовало?

На подушке лежал крохотный конвертик с карточкой. Ханна не сразу заметила его, а, заметив, не могла оторвать взгляда. Осторожно пройдя к столику, она положила на него чернильницу и бумагу, затем бочком приблизилась к кровати. Быстро схватив конверт, словно он мог неожиданно раствориться, девушка торопливо раскрыла его и вытащила небольшую визитную карточку.

«Моей дорогой провинциальной мышке. Слейд Гаррет».

Слейд Гаррет? Так вот чьих рук это дело! Зачем же ему понадобилось обновлять ее гардероб?

Интересно, так ли безупречен его вкус?

Осторожно вложив карточку обратно в конверт, а конверт бросив на подушку, Ханна придвинула к себе ближайшую коробку и, воровато оглянувшись, сняла с нее крышку.

«Боже, что я делаю? Я роюсь в вещах, которые прислал мне малознакомый мужчина! До чего же я испорчена!»

Но любопытство оказалось сильнее, и оно не остановило девушку.

«Я же собираюсь только посмотреть. Одним глазком. Раз – и сразу закрою коробку!»

Тонкая воздушная ткань, скользнувшая ей в руки, оказалась так восхитительна на ощупь, что Ханна не удержалась и потерлась о нее щекой. Махнув рукой на благоразумие, она начала открывать одну коробку за другой. Вскоре на кровати громоздились десятки бальных и домашних платьев, дорожных костюмов, накидок, платьев для выхода в оперу и для прогулок, белье и шарфики, изящные туфельки и ботиночки. С каждой последующей находкой восторг Ханны рос, она ахала в голос, подхватывая обновку, прикладывая к себе и кружась по комнате.

И лишь когда с последней шляпной коробки девушка сорвала крышку, Ханна уселась на краешек кровати и растерянно огляделась, словно неожиданно пришла в себя.

Взгляд ее поймал одинокую вешалку в шкафу– на ней висело еще одно платье. Присмотревшись, Ханна отметила, что оно скроено куда проще и дешевле, чем все остальные вещи. На груди булавкой приколота карточка.

«От любящих тети и дяди».

Ханна едва не расхохоталась, настолько бедно выглядел сюрприз родственников рядом с подарками Слейда Гаррета.

«Похоже, я не могу вернуть вещи обратно. Моя собственная одежда исчезла. Мне просто не оставили выбора».

Достав из кармашка записку, найденную в одной из упаковок (в ней лежало удивительное платье из струящейся синей ткани, простого, но невероятно элегантного покроя), Ханна развернула ее и тщательно изучила. Слейд писал, что платье потрясло его до глубины души. Оно так хорошо смотрелось в витрине, что он не удержался и купил его, несмотря на то, что уже сделал немало покупок. По его мнению, оно должно оттенить цвет глаз Ханны. Более того, Гаррет просил, чтобы девушка надела наряд на сегодняшний прием.

Ханна растерянно погладила синюю ткань пальцами. Разве она сможет отказаться, если ей и самой платье нравится до умопомрачения?

Вздохнув, девушка вернулась к записке и тщательно изучила почерк Слейда Гаррета. Он писал твердо, с нажимом, прямыми и строгими буквами. Никаких завитушек, никаких легкомысленных узелков.

Признаться, его почерк совершенно не походил на тот, каким написано обгоревшее письмо.

У Ханны перехватило дыхание от подобного открытия. Она не решилась признаться себе, что испытывает странное облегчение. Однако что же делать со Слейдом Гарретом? Как разгадать его игру? И что он все-таки за человек?

Пробравшись сквозь баррикаду пустых картонок, Ханна подошла к зеркалу, приложила к себе платье и придирчиво оглядела отражение. Повертевшись так и сяк, она мысленно признала, что наряд ей действительно к лицу. Платье, в самом деле, подчеркивало цвет ее глаз. Она даже сделала несколько па, имитируя танец, пока не осознала, что представляет своим партнером не кого иного, как Слейда Гаррета.

Ахнув, девушка выронила платье, и оно бесшумно опустилось к ее ногам, окутав щиколотки синей волной.

– Ну и ну, мисс! – раздался позади недовольный старушечий голос. – Что за деревенские манеры! Кто же так обращается с хорошей вещью?

Вздрогнув, Ханна обернулась и увидела стоящую в дверях миссис Уэллс, пожилую служанку с вечно поджатыми губами и длинным острым носом. Маленькие бесцветные глазки смотрели зло и осуждающе. В руках служанка держала черный бархатный футляр.

«Проклятая старая курица! Что ей тут понадобилось?!» Возмущение Ханны объяснялось тем, что миссис Уэллс, казалось, шпионила за ней все дни ее пребывания здесь, возникая ниоткуда и отпуская неодобрительные комментарии в ее адрес. Сразу становилось ясно, что служанка не в восторге от решения хозяев приютить у себя девицу столь низкого социального положения.

– Речь не о моих манерах, миссис Уэллс, – процедила Ханна сквозь зубы, подражая самой служанке, и точно так же свела глаза к переносице, как она. – Я возмущена поступком мистера Гаррета. – Подхватив платье с пола, девушка разложила его на кровати. – Что за мужчина накупит малознакомой женщине целый ворох одежды, забрав все ее личные вещи? Да что там одежда, взгляните сюда!

Ханна вытащила из кучи платьев тонкую шелковую сорочку – очень откровенную – и ткнула ее почти в нос служанке. Ну, теперь-то старая наседка зальется краской! Ничего подобного!

– Мистер Гаррет в таком случае – само благородство! – вскинулась миссис Уэллс. – Он оказал вам честь своими подарками, извольте быть благодарной, мисс Лолес. – Она особо подчеркнула последние слова, показывая свое отношение к семье Ханны. – Наверняка он потратил в магазинах целый день, а вы еще смеете возмущаться. Мистер Гаррет избавил Уилтон-Хьюмсов от необходимости становиться посмешищем в глазах света, если бы вы появились на людях в своих обносках.

– Посмешищем? – Ханна сжала кулаки, стараясь сдержать гнев. – Мои вещи не обноски, среди них есть достойные наряды. Ах, что я? – издевательски хмыкнула девушка – у меня же больше не осталось никаких обносков. Вы забрали их, старательная миссис Уэллс? Думаю, на вас они едва ли налезут!

Служанка возмущенно ахнула, почти бросив на столик футляр с открыткой, который принесла с собой.

– Вы что, обвиняете меня в воровстве?! – скрипуче пискнула она. – Я бы не покусилась на ваши лохмотья!

– Ну что вы! – фыркнула Ханна презрительно. – Вы никогда не позволите себе ничего лишнего. Вы делаете лишь то, что вам прикажут. Или вы станете отрицать, что именно вы в первый же день порылись в моих отвратительных вещах? Думаете, я ничего не заметила?

Рот миссис Уэллс судорожно дернулся. От неожиданности она замолчала, сверкая глазами. Придя в себя, она заговорила на тон тише:

– Я всего лишь отдала вашу одежду прачке. А вам, юная леди, я бы посоветовала больше времени проводить в своей комнате, вместо того чтобы шататься по дому и совать свой нос в чужие покои. Тогда вам не казалось бы, что кто-то тайком шарит в ваших жалких пожитках. Надеюсь, прачка сможет отстирать от них коровий помет, который вы привезли из деревни? – не удержалась она от унизительной шпильки.

– Вы сказали, коровий помет? – очень тихо переспросила Ханна. – Или мне послышалось? – Она неприятно улыбнулась старухе. – В ответ на ваше пожелание я также дам вам бесплатный совет: не смейте больше приближаться к моей спальне ни на шаг! А сейчас, – Ханна распахнула прикроватную тумбу и достала из нее «смит-и-вессон» тридцать второго калибра (она привезла с собой целых три пистолета), – сейчас я досчитаю до трех. Надеюсь, когда я скажу «три», вас уже здесь не будет. Раз… два…

Возмущенно фыркнув носом, служанка испарилась. Ханна довольно улыбнулась и, аккуратно положив револьвер обратно в ящик тумбы, села на кровать.

«Похоже, мне понадобится другая служанка…»

Вспомнив о письме, которое все еще лежало у нее в кармане, Ханна подумала об Оливии. Почему бы не попросить девушку выполнять обязанности ее горничной? Оливия хорошо ориентируется в доме, добродушна и к тому же явно симпатизирует ей. Лучшей кандидатуры не найти!

Ханна позвонила в колокольчик, стоявший на столике.

Интересно, кто явится на зов? Уж точно не старая карга! Теперь ее и калачом не заманишь в эту комнату.

Бархатный футляр привлек ее внимание. Первым делом Ханна развернула открытку. «Для тебя. Слейд».

Опять Гаррет! Что на сей раз?

Она со щелчком открыла тяжелый футляр и уставилась на драгоценности, уложенные в бархатных углублениях.

– Что за черт!

– Значит, ты недовольна? – послышался сзади знакомый голос.

Ханна выронила футляр, украшения рассыпались по ковру. Ахнув, она прижала руки к груди.

– Ты что, живешь в этом доме? – возмутилась девушка. – Как тебе удается появляться столь неожиданно?

– Еще скажи – в облаке из дыма и серы, – добродушно усмехнулся Гаррет. – У меня есть собственный дом. И можешь мне поверить, я просто постучал в парадную дверь, а не лез в окно по живой изгороди. – Он присел на корточки и стал собирать рассыпавшиеся украшения. Подняв с пола крупный сапфир в серебряной оправе, он поднес его к глазу и посмотрел сквозь него на Ханну. – Тебе действительно не понравилось?

– Нет, то есть да. Я хотела сказать, что все очень красиво, но… – Ханна вздохнула и призвала себя к спокойствию, – но мне не нужны твои подарки.

Она едва не подавилась собственными словами, когда Слейд в три стремительных шага очутился рядом с ней. Взяв ее руку в свою, он вложил в нее драгоценности: овальные серьги, браслет и ожерелье – роскошный и очень элегантный набор. Ханна хотела отдернуть руку, но Слейд перехватил ее и взглянул ей в глаза.

– Значит, понравились? Тогда зачем отказываться? – Он отступил назад.

Девушка опустила глаза, разглядывая украшения. Больше всего ей хотелось швырнуть их Слейду в лицо – самодовольное лицо! – но она, разумеется, не осмелилась, поэтому молча смотрела на переливы камней, обдумывая свой следующий шаг.

«Пусть пока думает, что я потрясена его щедростью.

Итак, одежда. Затем драгоценности. Любопытно, на что он рассчитывает? Быть может, стоит подыграть ему? Сам ни о чем не догадываясь, он поможет мне получить ответы на многие вопросы. О моей родне. О жажде мести, которой он якобы пылает. Рискнуть?»

Сознавая, что Слейд ждет ответа, Ханна демонстративно провела пальцем по четко ограненным камням.

«Да будет так! Пусть думает, что я в его власти. Он рассчитывает использовать меня в своих целях и даже не делает из своего желания секрета. Я же воспользуюсь им тайно, исподтишка. Пусть думает, что сумел меня купить».

Ханна позволила себе осторожную улыбку.

– Прошу простить меня за молчание. Я вижу, вы ждете ответа, мистер Гаррет. – Она подняла на него глаза. – Но ваш щедрый подарок… потряс меня.

– Зови меня Слейд.

– Да… Слейд. – Ханна изобразила легкое смущение. – Я не слишком доверчива по натуре, а потому нахожу странным, что такой мужчина, как вы, мог увлечься… такой девушкой, как я.

Слейд смотрел настороженно. Он даже отступил на шаг и сложил руки на груди, разглядывая ее. Лицо его не просветлело, как ожидала Ханна, а, наоборот, стало мрачным. Ханна попробовала улыбнуться как можно обворожительнее и поняла, что не смогла его обмануть.

– Ханна Лолес, я ожидал от тебя большего! – хмыкнул вдруг Слейд и неожиданно расхохотался. – Не думал, что ты выберешь такой нелепый способ, чтобы усыпить мою бдительность.

Улыбка Ханны померкла. У нее едва хватило силы воли, чтобы не скривиться от досады. Напоследок она попробовала наивно похлопать ресницами, изображая полнейшее непонимание его слов, но не слишком преуспела. От частого моргания зачесался левый глаз, а уж со стороны ее манипуляции выглядели, должно быть, еще и нелепо.

– О чем вы, мистер… я хотела сказать Слейд? – пропела Ханна, понимая уже, что ее игра бесполезна.

Гаррет усмехнулся. Он явно потешался над ней. Он даже потер лоб и отвернулся, чтобы не расхохотаться.

– Тебе говорили, что ты не умеешь кокетничать?

– Что-что?

– Не изображай из себя бестолковую дуру, Ханна. Флирт не относится к числу твоих талантов. Ты бы видела себя со стороны! Когда ты хлопала ресницами, я решил, что с тобой приключился нервный тик.

Ханна почувствовала сначала жгучий стыд, затем ее охватила ярость.

– От такого, как ты, с любой приличной девушкой может приключиться нервный тик! – воскликнула она. – Невыносимый, ужасный тип!

– Ты увидела только часть моих достоинств, – подхватил Слейд. – Кстати, подобное поведение подходит тебе больше. Не слишком элегантно, но, по крайней мере, естественно. Уверен, я самый интересный мужчина из всех, с кем ты сталкивалась, дорогая Ханна. – Он самодовольно ухмыльнулся, видя, как округлились глаза девушки. – И я нравлюсь тебе, несмотря на твой очевидный гнев.

Он слегка подался вперед, не переставая улыбаться, и у Ханны ослабели колени. Под нахальным взглядом Слейда она опустила глаза.

Неужели он на всех так смотрит? Вот так вызывающе?

Ханна заставила себя ответить на его взгляд.

– Я не позволяла тебе подобной вольности. С чего ты решил, что нравишься мне хоть каплю? Ведь ты уже в который раз вторгаешься в мою комнату, ты задариваешь меня подарками и смотришь на меня, как на птичку в силке. Ты просто смущаешь меня своей бесцеремонностью и мое смущение принимаешь за интерес к твоей персоне.

– Туше, дорогая Ханна. – Рот Слейда криво изогнулся. – Но ведь тебе нравятся подобные поединки. Уверен, что после моего ухода ты станешь придумывать разные гадости, которые могла бы бросить мне в лицо и которые доставят тебе определенное удовольствие.

Ханна втянула носом воздух и сжала кулаки. Схватив бархатный футляр, она впихнула в него украшения и отшвырнула коробочку прочь.

– Запомни навсегда, Гаррет, – прошипела она, наступая на Слейда и тыча пальцем ему в грудь, – я никогда не получаю удовольствия от общения с типами вроде тебя. Ты играешь роль обольстителя, ты упиваешься своей игрой, но мы оба знаем, что на уме у тебя совсем другое. Тебе наплевать на меня и на все мои достоинства. Ты возомнил себя богом, который вправе решать судьбы других. Ты хочешь использовать меня и тем самым удовлетворить свое больное воображение, которое нашептывает, что в прошлом кто-то из Лолесов перешел тебе дорогу…

Лицо Слейда превратилось в застывшую маску.

– Я ничего не выдумал, и у меня есть причины для ненависти! – процедил он сквозь зубы и рывком дернул Ханну на себя. – И перестань тыкать в меня пальцем, чертова Лолес! Твоя проклятая семейка…

Стук в дверь заставил его умолкнуть. За открывшейся дверью стояла Оливия. Сцена, которую она застала, напугала ее. Глаза девушки сделались круглыми от ужаса.

Слейд разжал пальцы, отпуская плечи Ханны. Он враждебно уставился на служанку.

– Уйди. Твоя хозяйка освободится через несколько минут.

– Да-да, мистер Гаррет. Я очень извиняюсь.

– Не нужно извинений, – вмешалась Ханна. – Останься. Мистер Гаррет все равно уже уходит. – Она холодно взглянула на Слейда.

Он адресовал ей ответный взгляд, словно послав в нее два острых кинжала.

– Как пожелаешь, дорогая, – подчеркнуто вежливо произнес он. – Надеюсь, одежда подойдет тебе. Конечно, я не знал твоих мерок, но не думаю, что ошибся. Ведь мне уже приходилось держать тебя в объятиях, и не раз. Думаю, я угадал с размером. Значит, до вечера?

Ханна подавила возмущение и молча указала глазами на дверь. Гаррет развернулся и вышел. Оливии пришлось прижаться к двери, чтобы он не задел ее плечом.

Едва он исчез из виду, Ханна обмякла, словно марионетка, у которой отпустили ниточки.

Итак, она проиграла первый раунд. Обмануть Слейда Гаррета оказалось сложнее, чем она думала. Он видел ее насквозь. Девушка села на кровать прямо поверх вороха платьев и сжала пальцами стучащие виски.

– Что с вами, мисс? Вам плохо?

Ханна вскинула голову, вспомнив, что она не одна. Служанка мялась у двери, дергая передник нервными пальцами.

– Все нормально. Войди, прошу тебя.

Глядя на неуверенные движения Оливии, Ханна продолжала напряженно думать.

Если бы не внезапное появление служанки, Слейд мог бы проболтаться о причинах своей ненависти к семье Лолес. Что ж, интересное наблюдение. Возможно, стоит избрать иную тактику, и вместо того чтобы очаровывать Гаррета, его нужно снова вывести из себя? В гневе он может сболтнуть лишнее.

Ханна довольно улыбнулась.

– Прикрой за собой дверь, Оливия.

– Да, мисс, – повиновалась служанка. Движения ее оставались все такими же скованными.

– Я рада, что на мой звонок явилась именно ты, – кивнула Ханна, пытаясь приободрить девушку.

– А я очень удивилась, мисс, когда меня отправили к вам. Я как раз начищала столовое серебро. И тут явилась старая перечница… э-э… прошу прощения, я хотела сказать, миссис Уэллс, – смутилась Оливия, чем вызвала улыбку Ханны. – Она сказала, что поднимется к вам не раньше, чем под ней разверзнется земля.

– Вот и славно. Оливия, ты не хотела бы стать моей горничной?

Глаза служанки округлились.

– Я, мисс? Вы уверены? Ведь я никогда раньше не исполняла обязанности горничной. Их выполняла миссис Уэллс.

– Я не хочу ее видеть. Разве что под ней разверзнется земля, – засмеялась Ханна. Пожалуй, девчонку стоит проверить. – Я угрожала ей револьвером, чтобы она не смела переступать порог моей спальни.

Оливия хихикнула, но тотчас одернула себя.

– Я слышала, мисс. Вы разговаривали при открытой двери. Все слышали. Вы же знаете, какой у прислуги слух.

Ханна кивнула.

– И как ты относишься к моему поступку?

– Не только я. Другие тоже надеялись, что миссис Уэллс таки задержится после слова «три». Она… ее не слишком любят за ее высокомерный нрав.

Ханна улыбнулась Оливии. Похоже, в девчонке она не ошиблась. А сообщник в стане врага ей пригодится. Возможно, новая горничная – единственный человек в Бостоне, кому можно доверять, пусть даже с оглядкой. Впервые за четыре дня, проведенных в незнакомом городе, Ханна почувствовала искреннюю радость.

– Что ж, у тебя еще есть время подумать над моим предложением. Не спеши с решением. Мое появление в доме сулит множество перемен… разного толка. Поэтому думай основательно, прежде чем принять на себя новые обязанности. Кстати, обещаю, что никогда не стану метиться в тебя из револьвера, – улыбнулась Ханна.

– Премного благодарна вам, мисс. – Оливия ответила на улыбку. – Думаю, в мрачном и чопорном доме давно пора навести шороху. Перемены будут только к лучшему. – Служанка помолчала и добавила: – Вы не спрашивали, но я все равно отвечу. Я могу хранить секреты. Думаю, для вас такое качество характера важно. Меня еще никто не просил исполнять обязанности личной горничной. Для меня ваше предложение большая честь.

Ханна почувствовала, как ее вновь наполняет уверенность в собственных силах.

– Что ж, большего я и не прошу. Я переговорю сегодня насчет тебя с тетей. Спасибо. Кстати, – Ханна сунула руку в карман, – у меня есть для тебя задание. Письмо мое нужно отправить как можно скорее. О нем никто не должен знать. А еще мне понадобится помощь в подготовке к званому вечеру. Справишься?

– Конечно, мисс! – восхищенно воскликнула Оливия. – Здорово! Вы будете самой красивой дамой на приеме.

– Приятель, ты, должно быть, шутишь! Неужели ты и вправду решил жениться на промокшей девице, которая осмелилась заявиться на твой порог? На какой-то несчастной провинциалке?

Слейд бросил задумчивый взгляд на Дадли Эймса сквозь бокал бренди. Золотистый напиток вытянул лицо друга в стороны, сделав еще более круглым и пухлощеким.

– Да будет тебе известно, что провинциалка не кто иная, как мисс Ханна Уилтон Лолес.

Дадли изумленно охнул, его грудная клетка заходила ходуном, как кузнечные мехи.

– Да быть того не может! – Рыжий здоровяк опустился в кресло и пристально уставился на Слейда. – Уилтон Лолес! Вот неожиданность. Послушай, Гаррет, значит, девчонка…

– Меня всегда поражал твой острый ум, дружище, – иронично покачал головой Слейд. Он повернулся к зеркалу и поправил воротничок – мужчины собирались на прием к Уилтон-Хьюмсам.

– А Ханна знает, кто ты такой? – Дадли даже вскочил с места и зашагал по комнате, заложив руки за спину. Со стороны он напоминал обвинителя в суде, даже вопрос он задал менторским тоном.

– Я почти уверен, что знает. Иначе, отчего ей терять сознание, едва услышав мое имя? – ответил Слейд, запахивая пальто.

– Зачем же она приехала? Как-то… неблагоразумно с ее стороны.

– Полагаю, у мисс Ханны имеется веская причина для прибытия в Бостон, мой друг. И, кажется, я догадываюсь какая. И она выбрала очень удачный момент.

– Ах да! – закивал Дадли. Его рыжие кудри заколыхались над головой. – Как же я раньше не смекнул? Но ведь наследство должна получить ее мать, почему же приехала дочь?

Слейд обернулся и пристально взглянул на друга.

– Может, ее мать…. не смогла? – осторожно предположил он.

– Ага, и тогда в Бостон отправилась мисс Ханна, так? Как считаешь, она знает, что ты догадываешься о цели ее визита?

– Наверняка она предусмотрела такую возможность.

– И все-таки ты отправляешься к Уилтон-Хьюмсам безоружным? – Дадли схватился за голову. – А сама мисс Ханна поселилась в Клостер-Пойнте? Невероятно! И как вы оба еще живы!

– Мой удивительный друг, – усмехнулся Слейд, – твоя подозрительность делает тебе честь. Ты во всем видишь повод для убийства. Твоя мать радовалась бы, узнав, что в тебе так сильна прокурорская жилка. Да и твой отец, наш благородный сенатор, гордился бы тобой. Но позволь тебя заверить: ни я, ни мисс Ханна до сих пор не пытались пристрелить друг друга или сбросить с лестницы.

– Погоди-ка, Гаррет, меня только что осенило! – Дадли пожевал большой палец правой руки и ткнул им в направлении друга. Слейд насмешливо приподнял брови. – Ты твердо решил жениться на мисс Ханне, хотя знаешь ее не более четырех дней. Я ни за что не поверю, что ты готов забыть свою ненависть к ее семье ради хорошенькой мордашки. Речь идет не о любви с первого взгляда, я прав?

Слейд громогласно расхохотался. Отсмеявшись, он похлопал Дадли по плечу.

– Любовь с первого взгляда? Да что за глупость пришла тебе в голову! Мои планы заключаются в том, чтобы влюбить дурочку в себя до умопомрачения, а затем жениться на ней. Брак будет не по взаимной любви, можешь мне поверить. Я никогда не смогу забыть то зло, которое причинили моей семье проклятые Лолесы, и уж тем более я никогда их не прощу.

Дадли исподлобья посмотрел на Слейда мрачным взглядом: – Теперь я понял, что ты задумал. Но мне здорово не нравится твой план. Ты не сможешь выиграть партию, не разрушив собственной души. Вспомни, какую судьбу уготовили твоей матери! Обманув и предав невинную девушку, ты не сумеешь изменить или исправить прошлое, а лишь возьмешь на душу большой грех. Месть не вернет твоих родителей и не сделает тебя счастливым.

Лицо Слейда окаменело. Он бросил на друга пронзительный взгляд, заставив отступить назад.

– Ты слишком далеко заходишь, Дадли, – процедил Слейд. – Наша дружба не дает тебе права выступать в роли моего судьи.

Дадли тяжело вздохнул и потеребил рыжую прядь, свисавшую за ухо.

– Приношу извинения, – подавленно промычал он. – Не мне судить тебя. Но поскольку мы давние друзья, я хочу предостеречь тебя от ошибки. Твой план жесток и несправедлив. Ты сам это знаешь, но почему-то не хочешь признаться себе в очевидном. – Поскольку Слейд хранил ледяное молчание, Дадли снова вздохнул и продолжал: – Ладно, я не стану больше поднимать разговор о морали. Надеюсь, ты получишь удовольствие от своей забавы. Вот будет потеха, если ты случайно влюбишься в свою жертву! Хмурься, сколько тебе будет угодно, все равно никто не застрахован от любви. Судьба любит подшутить над самоуверенными интриганами вроде тебя. Впрочем, такой поворот событий может пойти тебе на пользу.

– Да я лучше удавлюсь, чем проиграю в собственной же игре, – поддержал шутку Слейд, расслабляясь. Он снял с этажерки шляпу и обернулся к Дадли. – Пора отправляться. Кстати, ты все время забываешь, что меня называют бессердечным эгоистом, когда дело касается женского пола. Влюбиться мне точно не грозит, помяни мое слово.

– Что ж, раз так, пошли брать в осаду вражеский замок, – довольно усмехнулся Дадли.

Ханна сжала кулачки, чтобы не высказать человеку, сидевшему по соседству, все, что она о нем думает. Ну, уж нет! Она не станет посмешищем в глазах богатых гостей. Конечно, Слейд Гаррет сказал правду. Женщины, разодетые в шелка и сверкавшие бриллиантами со всех концов стола, выглядели роскошно. Если бы она явилась на прием в том платье, которое привезла с собой, ее бы просто осмеяли. И даже наряд, купленный ей родственниками, казался бы довольно жалким.

Между тем Слейд наклонил к ней голову.

– Ну же, Ханна, признай мою правоту. Твои собственные наряды не идут ни в какое сравнение с теми, что я тебе подарил. Я спас тебя от насмешек, разве нет? Неужели я не заслужил благодарности? – Он выпрямился, сделал глоток вина и отставил бокал.

– Наслаждаетесь игрой, мистер Гаррет? – произнесла Ханна чуть громче положенного. Взгляды сидевших поблизости обратились к ней. Не переставая улыбаться, девушка взглянула своему соседу прямо в глаза. – Отличная куропатка, не находите? – Она изо всех сил вонзила в несчастную птицу, лежавшую перед ней на блюде, нож и вилку.

Слейд с улыбкой кивнул, словно отвечая на первый вопрос. Всем своим видом он являл превосходство.

– Да, дичь, безусловно, удалась. Обычно я проглатываю ее не задумываясь, – похоже, он намекал на Ханну, – но сейчас у меня отчего-то пропал аппетит. – Слейд повысил голос: – Должно быть, из-за вас, моя дорогая!

Гости начали прислушиваться к разговору, все больше голов оборачивались к Ханне. Ей же оставалось лишь беспомощно улыбаться.

– Когда я увидел вас в таком наряде, – все громче продолжал ненавистный Гаррет, – то потерял дар речи. Я не ошибся, когда выбирал его. Цвет удивительно подходит к вашим глазам.

Улыбка Ханны поблекла. Теперь молодые люди, сидевшие за столом, смотрели на нее с любопытством. Женщины поджали губы с осуждением, их мужья отложили приборы. За дальним правым концом стола кто-то шикнул, призывая к тишине. Всех и каждого интересовал диалог, завязавшийся между Ханной и Слейдом. Тетя Пейшенс возмущенно ахнула.

Ханна не знала, куда девать глаза. Ясно как день, что думают о ней гости. Без сомнения, фривольные намеки Гаррета они истолковали против нее. Если джентльмен покупает девушке одежду, между ними существует запретная связь.

Дадли Эймс, сидевший напротив, вздохнул. Он единственный смотрел на Ханну с сочувствием. Подперев массивными кулаками подбородок, он перевел недовольный взгляд на Гаррета.

Ханна снова обернулась к Слейду и посмотрела на него с вызовом. Гаррет выставил ее посмешищем, публично унизил, и теперь все ждут ее ответа. В зале стояла гробовая тишина, гости вытягивали шеи, чтобы не пропустить ни слова.

Скрутив под столом салфетку с такой ненавистью, словно в ее руках была шея гнусного Гаррета, Ханна ответила:

– Я даже рада, мистер Гаррет, что вы прилюдно рассказали о происхождении наряда. Но боюсь вас разочаровать, потому что не собираюсь смущаться от вашего подарка. Дорогие гости должны знать, что сама я не слишком в восторге от покроя платья. Мне пришлось надеть его благодаря вашему настойчивому желанию выставить меня своей содержанкой. Ведь вы похитили всю мою одежду. В противном случае я никогда не примерила бы то, что купил такой недостойный человек, как вы. Вы даже не постеснялись войти ко мне в спальню!

Глава 5

«Господи, что я тут наговорила?! Как я могла?! Теперь они знают, что мистер Гаррет побывал в моей спальне, и истолкуют по-своему…»

Ханна в ужасе прикрыла рот ладонью, уставившись на Слейда. В зале повисла гробовая тишина, сменившаяся через несколько мгновений всеобщей возней, звоном приборов о фарфор, гулом голосов. Как будто каждый пытался как-то замять неловкую паузу, услышав то, что слышать не полагалось. Словно по приказу, из дверей появились слуги и замелькали то тут, то там, расставляя новые блюда и наполняя бокалы. Горячее сменялось десертом, взбитые сливки, сладкие соусы, фрукты появились на столе. Угощения заняли гостей как будто сильнее, чем недавняя перепалка Ханны и Слейда.

Однако девушка понимала, что поставила себя в неловкое положение, а более неприятно то, что еще один раунд выиграл Гаррет. Она мрачно покатала ножом по тарелке сочную виноградину, загнала ее в сироп и вздохнула, покосившись на Слейда.

Для чего он так придвинулся? Ему что, места мало?

Девушка неприязненно отодвинулась, бросив уничижительный взгляд на привлекательное (и оттого еще более раздражавшее ее) лицо Гаррета. Тот не замедлил наклониться к ней и прошептать на ухо:

– Неужели вы отплатите за мою щедрость такой черной неблагодарностью, дорогая Ханна?

Ханна заскрипела зубами от ненависти. До чего же хочется воткнуть вилку ему в локоть, чтобы не прижимался!

– Послушайте, вы публично меня унизили. Неужели вам мало? Я еще и поблагодарить вас должна за похищение моей одежды? Ведь только поэтому мне пришлось надеть принесенное вами. – Ханна недовольно повела плечами. – Мне противны ваши жалкие подачки!

– Жалкие подачки? – деланно изумился Слейд, коснувшись пальцами сапфирового ожерелья, украшавшего шею Ханны. – От такого подарка не отказалась бы и королева.

Ханна дернулась, словно он коснулся пальцами ее обнаженной кожи, и задышала чаще. Грудь, поднятая чашками лифа, соблазнительно приподнялась, не ускользнув от внимания Гаррета. Он перевел откровенный взгляд с ожерелья ниже.

– Неужели вы изволите гневаться, Ханна? – ухмыльнулся наглец.

Вот проклятый тип!

Желая отвлечь Слейда от созерцания своей груди, девушка неловко промокнула ее салфеткой, словно вытирая испарину, своим движением только подзадорив противника. Теперь он смотрел на нее почти оценивающе.

– Господи, да пропадите вы пропадом! Ваша взяла! – быстро и зло зашептала Ханна. – Я бесконечно признательна вам за ваши подач… подарки, спасибо. Так подойдет? Теперь вы оставите меня в покое?

– Нет. – Рука Слейда опустилась на спинку ее стула, как бы случайно коснувшись шеи и спины. – Я не оставлю вас в покое до тех пор, пока вы не станете моей. Я хотел сказать – моей женой.

От его многозначительного тона, от прикосновения руки Гаррета к ее коже у Ханны потемнело в глазах. Почему-то ею овладела такая паника, что захотелось вскочить с места и бежать прочь, в безопасность своей спальни. Но разве Гаррета хоть раз остановила дверь ее комнаты? Он без зазрения совести найдет ее и там!

– Прошу вас, – зашептала Ханна дрожащим голосом. – Я умоляю вас не делать из меня героиню сплетен!

Слейд улыбнулся и чуть сжал ее обнаженное плечо пальцами. Глаза у него сделались колючими.

– Дочь Джейси Лолеса, человека вне закона, опасается за свою репутацию? – насмешливо протянул он. – А я-то думал, вы привыкли, что вас обсуждают и осуждают. Для богатеев, дорогая Ханна, вы навсегда останетесь поводом для пересудов, как бы безупречно вы себя ни вели.

Ханна едва ли слышала последние слова Слейда. Как смеет мерзавец вспоминать светлое имя ее отца? Он провоцирует ее на резкость своим вызывающим тоном! Он нарочно упомянул имя отца, чтобы задеть ее! Жестокий, расчетливый змей, проклятый убийца!

Ханна сидела, выпрямившись и сжав губы. Глаза ее смотрели в одну точку где-то в центре стола. Жгучая ненависть переполняла девушку. Она даже не отшатнулась, когда Гаррет поправил локон, выпавший из ее прически.

– Милая дурочка, ты даже не представляешь, в какое змеиное гнездо угодила, – продолжал Слейд все тем же насмешливым тоном. – Здесь каждый ведет свою игру, и тебе ни за что не выиграть. Особенно если твоим соперником буду я, дорогая Ханна.

Игра? Что он несет? Значит, происходящее для него – простая забава?

Ханна медленно обернулась к Гаррету и почти с ужасом уставилась в его красивое и одновременно отталкивающее лицо. Все дни он издевался над ней, желая ужалить побольнее, не понимая, что главный свой удар нанес гораздо раньше – когда погибли ее родители.

Девушка с ненавистью разглядывала Слейда, не переставая удивляться: мужчина ухаживал за ней и дарил ей подарки с одной только целью, чтобы унизить и посмеяться над ней. Разве можно испытывать к нему что-то, кроме ненависти?

Почему же тогда от каждого прикосновения Гаррета у нее начинает кружиться голова? Почему так больно перехватывает горло? Неужели она увлеклась собственным врагом?

– Милая Ханна, у вас такой странный взгляд. Я бы назвал его потерянным, – заметил Слейд, покачав головой. – Только не говорите мне, что я уже выиграл. А то будет слишком скучно. – Он поднял брови, разглядывая ее. – Какое разочарование! От дочери Джейси Лолеса я ожидал большего.

Чего он добивается? Открытой конфронтации? Что ж, он ее получит!

Словно что-то взорвалось в голове у Ханны, что-то черное, огромное и липкое, затопившее ее целиком. В глазах потемнело от злости. Она вскочила с места, отшвырнув от себя стул и оттолкнув прочь тарелку, так что та проехала до графина с пуншем и жалобно звякнула. Бокал с вином опрокинулся, на белой скатерти растеклось безобразное темно-красное пятно, похожее на лужу крови. При виде его перед Ханной вновь возникла сцена убийства родителей, темные отвратительные пятна на полу, вспомнился сладковатый, тошнотворный запах свежей крови.

Лицо Ханны скривилось. Она обернулась к Слейду, ее глаза пылали бешенством.

– Проклятый ублюдок! Неужели для тебя то, что ты делаешь, – всего лишь игра? Ты убил моих родителей, я знаю все! Ты виноват! И они! – Ханна обернулась и ткнула пальцем в сторону дяди и тети. – Тебе понравилось убивать, Гаррет? Я до сих пор вижу брызги крови на ковре и распростертые тела родителей. Убийство для тебя тоже игра?

Горячие частые слезы катились по ее щекам, мир за их пеленой колыхался и плыл. Лицо Слейда приняло растерянное выражение.

– Как ты мог? – слабым голосом спросила Ханна в полной тишине. – За что? За что?

Выпрямившись, она обернулась к родственникам. Их лица превратились в застывшие маски, бледные, искаженные, полные ненависти и ужаса. Девушка устало вздохнула:

– Неужели вы думали, что мы ничего не узнаем? Вы решили, что мы просто забудем? Лолесы умеют мстить, и однажды вам придется за все расплатиться. – Голос Ханны слабел.

Слейд Гаррет вполне оправился от потрясения. Сложив салфетку, он небрежно бросил ее на стол и поднялся. Ухватив Ханну под локоть, он сказал:

– Хватит, Ханна. Больше ни слова.

Девушка попыталась вырвать руку, но силы покинули ее.

– Убери свои лапы, убийца, – бросила она.

– Я никого не убивал! – рявкнул Слейд. Сидевшие рядом с ним подпрыгнули от неожиданности. Слейд же со всей силы стукнул кулаком по столу. – Я не имею ничего общего со смертью твоих близких. Поэтому не смей меня обвинять!

Ханна неожиданно растерялась. Она подняла глаза на Гаррета в надежде прочитать правду в его лице, но он смотрел вовсе не на нее. Проследив, куда он смотрит, Ханна уперлась взглядом в Сайруса Уилтон-Хьюмса. Слейд буравил его глазами, взгляд его стал не просто неприятным – в нем заключалась смесь ледяного презрения и бешенства, способная смутить даже самого дьявола. Сайрус сидел молча, бледный, как покойник, на узком лбу выступили капли пота, руки судорожно вцепились в край стола. Он молчал.

Гости, один за другим, начали поворачивать головы к хозяину дома, недоуменно вытягивая шеи. Никаких перешептываний, все ждали продолжения.

– Я никак не связан с убийством, в котором меня только что обвинили, – отчеканил Слейд, продолжая смотреть на Сайруса. – Свою невиновность я могу доказать. А вот удастся ли ее доказать вам и вашей жене? Я даже могу предположить, какую выгоду несет вам смерть Кэтрин.

Ханна ахнула.

Значит, он знает причину смерти родителей! Но почему он молчал? И почему не предотвратил страшной трагедии? Что он за человек?

После долгой паузы Сайрус, наконец, тоже поднялся.

– Да как ты смеешь, щенок?! – хрипло прокаркал он. – Ты, у кого не меньше причин ненавидеть Лолесов и их щенков! Немедленно убирайтесь, оба! – Он указал пальцем в направлении двери. – Вы в моем доме, и никто здесь не смеет клеветать на меня! – Голос Сайруса сорвался на визг. – А ты, мерзкое отродье, дочь вора и убийцы, тебе место в аду! Ты явилась сюда с гадкими целями, а мы приняли тебя как родную. Ты ничуть не лучше своей матери! Мы не звали тебя, высший свет не любит ублюдков!

Ханна сделала рывок вперед, словно желая пролезть по столу и вцепиться Сайрусу в глаза, но хватка Слейда сделалась железной.

– Не трать понапрасну силы, Ханна. Ты сказала достаточно, – заявил он.

Девушка хотела возмутиться его приказному тону и уже открыла рот для протеста, но, посмотрев на него, поняла, что Слейд не приказывает, а просит. Кивнув, она опустила голову.

– Мы уходим, Уилтон-Хьюмсы, – оскалил зубы в ухмылке Гаррет. – Но не думайте, что за вами последнее слово. Девушка отныне под моей защитой, а вам известно, что это значит. Мои люди вернутся на рассвете за вещами мисс Ханны. Я очень рассчитываю, что ни одна мелочь не пропадет в стенах вашего мрачного дома. Не советую совершать поспешных поступков. – Он сделал эффектную паузу, прежде чем закончить. – Да, Сайрус, можешь быть уверен, я разберусь в этом деле.

Ханна смотрела на своего недавнего противника во все глаза. Он не переставал ее удивлять.

Она покорно последовала за Слейдом к выходу. Тот сделал жест Дадли Эймсу, приглашая его присоединиться. Рыжий здоровяк немедленно поднялся, довольно грациозно для своей комплекции отодвинув стул, и бросил на него салфетку.

– Леди и джентльмены! – насмешливо обратился Гаррет к замершим безмолвным гостям. – К сожалению, мы вынуждены откланяться. Боюсь, все самое интересное уже произошло, и ужин покажется вам скучным.

Все трое вышли из зала, мужчины шли с двух сторон от девушки, словно вели ее под конвоем. Ханна, опомнившись, забормотала:

– Боюсь, мистер Гаррет, я поступаю неосмотрительно, принимая вашу помощь. У меня есть основания считать, что вы сыграли не последнюю роль в произошедшем преступлении, даже если вы его отрицаете. Ваше деланное изумление не обмануло меня. – Разумеется, она бросила пробный камень, сделала попытку вызвать Гаррета на откровенность. – Если я верно поняла, ваше обещание взять меня под защиту означает, что я должна перебраться в ваш дом? Мне не по душе такое соседство. Под вашей крышей мне придется постоянно опасаться за свою жизнь.

– Опасаться за жизнь? – повторил Дадли, не понимая, о чем речь.

– Как я уже говорил, дорогая Ханна, если бы в мои намерения входила ваша смерть, вы давно были бы мертвы, – раздраженно бросил Слейд. – Зато, оставаясь в доме ваших тети и дяди, вы практически хороните себя заживо. Вне всяких сомнений!

– Разве я сказала, что останусь здесь? Я не такая дура! – Слейд взглянул на девушку с большим сомнением, что еще больше ее разозлило. – Я могу о себе позаботиться. Видите, я же до сих пор не пострадала.

– Да уж, благодаря воле Господа и моему непрестанному вниманию, – хмыкнул Гаррет. – Последние четыре дня я не сводил с вас глаз.

Ханна споткнулась, услышав его слова, и замедлила, шаг. Слейду пришлось чуть подтолкнуть ее в спину.

– Что я слышу, мистер Гаррет? Вы утверждаете, что ваша назойливость объяснялась желанием защитить меня от опасности?

– Вы догадливы. Не стану прикидываться, что делал так по благородству души. Просто вы нужны мне живой, Ханна Лолес.

– Ах, ну да, конечно! Ваша месть, что же еще! А можно чуть поподробнее? Кому и за что вы собираетесь мстить таким глупым способом, как брак со мной?

– Сейчас не время для признаний. Не здесь.

Ханна остановилась и упрямо взглянула на Слейда, которому пришлось обернуться.

– Нет, сейчас!

Слейд с Дадли обменялись непонятными взглядами. Ханна ждала, насупившись.

– Если я правильно понял, мисс Ханна, вы явились в Бостон, чтобы разобраться с Уилтон-Хьюмсами, а заодно и со мной. А основанием для подозрений послужил обрывок какого-то письма, ведь так? Не маловато ли для смертного приговора? – В голосе Слейда звучало раздражение. – Вы явились сюда, публично оскорбили меня, назвав убийцей. Вам все равно, что до вашего появления безупречная репутация моей семьи ни у кого не вызывала сомнений. Более того, своим нелепым выступлением вы поставили себя в опасное положение. Возможно, вы любите совершать необдуманные поступки, но зачем вы втянули в них меня? И после того как я даже не разозлился, а предложил свою помощь, вы, моя дорогая, выпучив глаза, твердите, что не можете мне доверять. Как вы считаете, не появится ли у меня искушение свернуть вашу нежную шею?

Ханна шмыгнула носом.

– Очень прошу вас не брыкаться, как дикая лошадь, а спокойно все взвесить и согласиться с моим планом. Что же касается ваших вопросов… я отвечу на них тогда, когда захочу, – ни минутой раньше. Кто вы такая, чтобы требовать от меня объяснений?

Возмущение вновь взяло в Ханне верх.

– В конце концов, вы собираетесь насильно склонить меня к браку! С чего вы взяли, что ваше намерение приведет меня в восторг? Да еще при вашей скрытности. Вы мне подозрительны, вот что. А ваша нелепая месть непонятна. По-моему, вы просто глупец, сэр, поэтому ваша защита не кажется мне слишком надежной.

Губы Слейда изогнулись от рвущегося наружу бешенства. Он схватил Ханну за локти и дернул на себя.

– Потише, дружище, – осуждающе проворчал Дадли. Ханна затравленно взглянула на него, затем в лицо Слейда, оказавшееся очень близко от ее собственного.

– Тебе нужно бояться совсем не меня, – взяв себя в руки, процедил Гаррет сквозь зубы. – Уилтон-Хьюмсы не только твои враги, но и мои. История вражды слишком долгая. Ты даже не представляешь, против кого решила бороться. Не важно, доверяешь ты мне или нет, но тебе нужен союзник. Я предлагаю тебе помощь, пусть и не самую бескорыстную.

Ханна так увлеклась разглядыванием его лица, что не сразу поняла смысл сказанных Слейдом слов.

– Э-э… понятно, – сказала она. – Значит, мне навязан союз. Пусть будет так. И куда вы меня забираете, неблагородный рыцарь?

– Так-то лучше, Ханна. И гораздо разумнее, поверь мне. – Хватка Гаррета ослабла. Не извинившись за свое поведение, он отпустил руки девушки. – Я отвезу вас, мисс Ханна, в фамильное гнездо своей семьи, к моей бабке. Там вы будете в безопасности. Изабель – единственный человек в Бостоне, с которым Уилтон-Хьюмсы побоятся связываться.

Он впервые упомянул о своих родных, и Ханна взглянула на него с любопытством. До того момента ей казалось, что у холодного, расчетливого Гаррета нет близких или дорогих людей. Дадли Эймса едва ли можно брать в расчет.

– Вы тоже остановитесь там, мистер Гаррет?

– Боюсь, что мне необходимо. Постараюсь не вторгаться в вашу спальню слишком часто, – усмехнулся Слейд. Его друг при словах Гаррета весело заухал.

Ханна, в очередной раз за вечер смущенная вольными словами Гаррета, покраснела и опустила глаза. Сколько еще раз он заставит ее чувствовать себя нелепо?

Они пересекли просторный холл. Трое слуг, маявшихся от безделья, тотчас выпрямились и придали своему виду величественность.

– Эй, вы! – громко окликнул их Гаррет. – Несите нашу с мистером Эймсом одежду. Да велите моему кучеру подать экипаж. И пусть принесут накидку мисс Лолес – черную с капюшоном.

– И позовите Оливию, – добавила Ханна торопливо. Один из слуг, готовый подняться наверх, остановился. Слейд и Дадли нахмурились. – Оливию О'Тул, мою горничную. В доме Уилтон-Хьюмсов ей нечего делать.

Слейд медленно выдохнул, словно призывая на помощь все свое терпение.

– Что ж, пусть позовут служанку, и побыстрее.

– Еще не все, – покачала головой Ханна, не решаясь взглянуть на Гаррета. – Пусть Оливия захватит с собой свои вещи, а также мою сумку, пристойную ночную рубашку для меня и мой пистолет. Он лежит в ящике стола.

Слуга, выслушав ее тираду, немного опешил. Если до него и дошли слухи о том, что у юной леди есть оружие, очевидно, он в сказанное не слишком поверил. Однако слуга быстро пришел в себя и заторопился вверх по лестнице.

– Она сказала «пистолет в ящике стола»? – недоверчиво переспросил Дадли у Слейда. – Я не ослышался?

– Она так и сказала: «Пистолет в ящике стола», – кивнул тот в ответ. Мужчины переговаривались через голову Ханны, отчего ей приходилось вертеть головой то в одну, то в другую сторону.

– Слушай, Гаррет, похоже, что юная дева по-прежнему тебе не доверяет.

– Она полагает, что у нее есть причины.

– А я-то думал, что ты можешь переубедить даже самую упрямую девицу на свете, – усмехнулся Дадли, качая рыжей головой. – Ты же объяснил, что хочешь ей помочь.

– Она поняла все так, как следовало, дружище. В первую очередь я помогаю самому себе.

У Ханны заломило шею. Она опустила голову и вдруг поняла, что смертельно устала. Пусть они спорят и издеваются над ней столько, сколько им вздумается. Сейчас ей хотелось оказаться в постели и уснуть.

В своей уютной постели где-то посреди бескрайних прерий. Постели с множеством теплых покрывал и мягкими подушками. Но, увы, такой возможности у нее нет. Придется довольствоваться тем, что предоставит ей мистер Гаррет.

Может быть, особняк Изабель не слишком далеко отсюда?

Вскоре экипаж завернул на узкую подъездную аллею. Ханна, готовившаяся немного вздремнуть, с тревогой взглянула в окошко.

– Вы шутите? – недоверчиво спросила она Слейда.

– Мисс Ханна, разве я похож на человека, который так нелепо шутит? Мы действительно уже приехали. Добро пожаловать в Вудбридж-Понд.

– Он говорит правду, – подтвердил Дадли с соседнего сиденья и добродушно закивал Оливии. – Здесь особняк Изабель.

– Я знаю, сэр, – ответила горничная, чуть улыбнувшись. Скорый отъезд несколько удивил ее, но она быстро взяла себя в руки.

– Но ведь мы едва выехали из Клостер-Пойнта! – изумилась Ханна. – Что все это значит, мистер Гаррет?

– Особняк моей бабки построен вплотную к Уилтон-Хьюмсам. Здорово, правда? – Слейд вытянул ноги в проход и чуть заметно улыбнулся. В полутьме экипажа улыбка вышла хищной.

– Что же тут хорошего? – недоуменно спросила девушка.

– До чего же она дотошная, а, Дадли? – вздохнул Слейд. – Какого ответа вы ждете, Ханна Лолес? Семья Гарретов и семья Уилтон-Хьюмсов имеют общие корни. Неужели ваша мать не рассказывала вам? Даже исказив события выгодным ей образом?

Ханна выпрямилась на сиденье, поджав губы. Ей не понравилось, в каком тоне Гаррет говорил о ее матери.

– Она рассказывала о своей семье. Но как-то не упоминала о соседях. Сейчас меня беспокоит другое, мистер Гаррет. О какой безопасности может идти речь, если мне придется жить всего в паре шагов от Клостер-Пойнта?

Слейд неожиданно наклонился вперед навстречу Ханне и взял ее руку в свои.

– Поверьте, дорогая мисс Лолес, – смеясь, ответил он. – Уилтон-Хьюмсов и Гарретов отделяет друг от друга расстояние, во много раз превышающее «пару шагов». Вы еще в этом убедитесь.

– Рад снова видеть тебя, Пембертон.

– Взаимно, сэр. Я вижу, на улице не только холодно, но и сыро. Вы успели промокнуть. Вот я, дряхлый старик, даже в доме продрог, – пожаловался дворецкий. Его седые волосы, словно клочки ваты, покрывали голову, которая чуть тряслась, пока он разглядывал двух женщин за спиной Слейда.

Гаррет обернулся и сделал жест в направлении Ханны.

– Удивительно, правда?

– Действительно, сэр, потрясающее сходство. Просто копия своей матери.

Ханна попыталась влезть в беседу и потребовать объяснений, но Слейд не дал ей вставить ни слова.

– У тебя все еще зоркий глаз, Пембертон, – засмеялся он. – В отличие от тебя я не столь наблюдателен. Мисс Ханна останется здесь на какое-то время. Думаю, Изабель понравится мой сюрприз.

– Остается надеяться, мистер Гаррет, что она не напрудит лужу на ковре после вашего сюрприза. Вы же знаете, как впечатлительна пожилая леди, – улыбнулся дворецкий, и его лицо собралось в складки, почти утопив в них прозрачные голубые глаза.

Ханна засопела носом, возмущенная столь глупым диалогом, но старик и Слейд Гаррет не обратили на нее никакого внимания.

– Да уж, мы с Дадли частенько подшучиваем над бедняжкой, – закивал Слейд, сдергивая с шеи платок. – Кстати, я только что велел ему ехать домой, чтобы не мозолить тебе глаза.

– Сочувствую его несчастной матушке, – проскрипел Пембертон, принимая пальто хозяина.

– Да, пожалуй, я испортил ей вечер, – согласился Слейд, подхватывая сумку Ханны и чемодан Оливии и передавая их слугам.

Дворецкий, утопая под ворохом одежды, отступил назад и чуть не упал на ступеньке. Слейд торопливо подхватил его под руку, выронив чемодан. В его жесте заключалось столько заботы, что Ханна отвернулась: ей не нравилось проникаться к Гаррету симпатией.

– Благодарю вас, сэр, – с достоинством кивнул Пембертон. – Ее светлость в зеленой гостиной вместе с Эсмеральдой. Обе делают вид, что греются у огня, но я подозреваю, что они обсуждают новые методы третирования слуг.

– Значит, мы прибыли вовремя. – Слейд обернулся к девушкам и небрежно пояснил: – Изабель и Эсмеральда постоянно мучаются от безделья. Думаю, ваше общество доставит им удовольствие.

– Да? – хмыкнула Ханна язвительно. – Надеюсь, мне не придется делать лужу на ковре, чтобы им понравиться?

– Скорее всего, придется, – ухмыльнулся Гаррет как можно нахальнее.

От него не укрылось, что резким тоном Ханна пытается завуалировать свою неуверенность. Лицо ее выглядело бледным и растерянным. Пожалуй, слишком много потрясений на нее свалилось за один вечер.

– Оливия, – обратился он к горничной, – Пембертон покажет тебе твою комнату. Пусть приготовят спальни для меня и мисс Лолес. Если старик будет командовать, не обращай на него внимания. Ему нравится делать вид, что он здесь главный.

– Вы правы, сэр, – покачал головой дворецкий и недовольно улыбнулся. – Если когда-нибудь местные слуги начнут меня слушаться, потрясение доведет меня до могилы.

Оливия ухватила старика под локоть.

– Тогда идемте скорее, Пембертон, – проворковала она старику на ухо. – Не терпится осмотреть особняк.

Дворецкий зашаркал вверх по лестнице. Казалось, не он ведет Оливию, а она его.

– Вы такая шустрая, мисс, – ворчал он, с трудом передвигая ноги. – За вами не поспеешь.

Лишь когда парочка скрылась из виду, Слейд соизволил взглянуть на Ханну, которая выглядела измученной, прическа ее развалилась, плечи уныло поникли, руки теребили подол платья. У Слейда сжалось сердце. Сейчас его гостья казалась ему трогательной и нежной. Он едва не протянул руку, чтобы погладить ее по щеке, но вовремя удержался.

– Что скажешь? – спросил он как можно небрежнее.

– Дворецкий кажется таким древним, – вздохнула девушка.

– Еще бы! Он прислуживает уже третьему поколению Гарретов. А почему ты так удивленно смотришь? – спросил он, когда Ханна округлила глаза. – У меня что, выросли копыта и хвост?

– Как раз такой факт меня бы не удивил, – сказала девушка. – Просто мне показалось, что Пембертон… в общем, не важно. – Она прошла в глубь холла, шелестя воздушными юбками (Слейду казалось, что она скользит по полу, словно плывет), остановилась у массивного стола, провела ладонью по гладкой полированной поверхности.

Слейд молча смотрел на нее, и у него появилось странное чувство, словно его гостья не могла быть его врагом. Такое изящное, эфемерное создание нельзя ненавидеть. Ее легкие, осторожные движения пленяли. Хотелось прижать Ханну к себе, чтобы убедиться в том, что она не плод его разгоряченного воображения. Прижать и гладить во всех запретных местах – нет, не гладить! – а мять и тискать, как послушную, безвольную игрушку.

Словно почувствовав его странный взгляд, Ханна вдруг замерла и медленно обернулась. Сапфиры в ее ушах и на шее заиграли в отблесках света и брызнули синими искрами. Лицо такое открытое и почти спокойное, что ей не требуются никакие украшения – ни драгоценности, ни роскошное платье, подаренное Слейдом, – Ханна сама по себе обладала, какой-то чистой, нетронутой красотой. Гаррета пронзило такое слепое желание прижать ее к себе, сдергивая лишнюю, нелепую одежду, касаться ее кожи, что он едва устоял на ногах. Даже сейчас, на расстоянии нескольких шагов, он почти чувствовал ее запах, вкус ее губ, ее дыхание.

Ханна качнула головой, и наваждение рассеялось, оставив лишь боль в напряженном теле.

– Вы другой здесь, – начала она, не подозревая, что с ним творится. – Я хочу сказать… совсем другой. Возможно, мне не стоит признаваться в своем впечатлении, но я в растерянности. Ваше поведение со слугами и со мной не укладывается в тот образ холеного, властного и жестокого человека, который я себе нарисовала. Вы… почти нравитесь мне.

– Почти? – У Слейда едва не потемнело в глазах от нового прилива желания. – Боюсь, знай ты мои мысли, Ханна, ты не сказала бы таких слов.

Девушка нахмурилась.

– Нет-нет, я все понимаю, – забормотала она смущенно, чем поставила Слейда в тупик. – То есть я сама виновата в том, что разозлила вас, мистер Гаррет. Ведь вы испытываете раздражение и злость сейчас, я права? – Слейд чуть слышно вздохнул. – Мне не стоило обвинять вас в убийстве, не имея веских доказательств.

Слейд едва не рассмеялся, сообразив, о чем она говорит.

– Мужчине, мисс Лолес, я не позволил бы бросить себе в лицо подобное обвинение, и он уже давно валялся бы в ближайшей канаве, считая выбитые зубы. Но вы не мужчина, а женщина, тем более такая привлекательная. Поэтому забудем о нашем разногласии. – Ханна, торопливо кивнула. – Пойдемте, я представлю вас старой драконихе, моей бабке Изабель. А потом мы отправимся спать. Постель наверняка уже ждет.

Ханна вздрогнула.

– Да не пугайтесь вы так каждого моего слова, – расхохотался Гаррет. – Я имел в виду две разные постели, а не одну на двоих. – И он сделал приглашающий жест, указывая направление.

Поколебавшись, Ханна шагнула навстречу. Когда она проходила мимо Слейда, в каком-нибудь шаге от него, до него донесся запах ее духов и волос. Легкая юбка, словно дразня, мимолетно обвилась вокруг его ноги. Стиснув зубы и кляня себя за слабость, он зашагал вслед за Ханной. Взгляд его уперся в изящную длинную шею, чуть наклоненную вперед. Мягкий каштановый локон трепетал на коже, словно предлагая коснуться пальцами. Ноздри Слейда раздулись, челюсть упрямо выпятилась. Он боролся с искушением, как мог, но не преуспел.

Не дав себе ни шанса передумать, он схватил Ханну за плечи, заставляя остановиться, затем повернул к себе. В глазах ее застыл немой вопрос, брови приподнялись, ресницы затрепетали. Не говоря ни слова, Слейд привлек Ханну к своей груди, прижимая, словно хрупкую статуэтку. Девушка не противилась. Ее теплая щека прижалась к его рубашке, руки безвольно повисли вдоль тела. Нежность затопила Слейда целиком. Нежность и желание защищать, куда более сильное, чем недавнее вожделение.

– Ты должна верить мне, Ханна, – зашептал он ей в волосы. – Я ничего не знал о смерти твоих родителей. Твое признание потрясло меня – просто жизнь научила меня принимать потрясения спокойно. Клянусь, я не виноват в произошедшем. Скажу больше: я хотел бы оказаться на месте убийства тем днем, чтобы защитить тебя от боли и, возможно, даже предотвратить трагедию.

Ханна вздрогнула в его объятиях. Слейд ждал, что она вот-вот вырвется, но девушка исступленно прижалась к нему. Дрожь прошла по ее спине. Она обвила руками Слейда и часто-часто задышала.

– Мама… папа, – всхлипывала она.

Слейд с трудом разбирал слова. Она бормотала что-то о пятнах крови, о каком-то старом Пите и его несчастных зверушках. Слейду нестерпимо захотелось поцеловать ее в макушку, прямо в мягкие волосы, что он и сделал, продолжая обнимать плачущую девушку. Ханна же плакала и плакала. От ее душераздирающих всхлипов у Слейда незнакомо щемило сердце. Звук открывающихся дверей заставил его обернуться.

Ну, конечно, вся прислуга Изабель выскочила в холл посмотреть, кто может так горько рыдать в объятиях молодого Гаррета. Ровена и Серафина, весьма пожилые сестры-двойняшки, сонно моргали бесцветными глазами, еще двое слуг появились на лестнице. Даже Оливия на пару с Пембертоном выскочили в холл и теперь молча таращились на странную пару – Слейда и Ханну. Миссис Эдгарс, старая кухарка с раздутыми артритом пальцами и взбитой, как сливки, шапкой волос недоуменно поджала губы – любопытство заставило ее покинуть постель и выйти в холл прямо в пижаме.

У двери в гостиную появилась и сама Изабель. Она держала за ошейник Эсмеральду, огромного мастифа со слюнявой пастью. Слейд кивнул Изабель, та, в свою очередь, жестом велела слугам удалиться. Она выпустила ошейник из руки, и собака сделала несколько шагов вперед, с любопытством наклонив голову. Нос Эсмеральды смешно задвигался, принюхиваясь к незнакомой девушке.

Ханна, прекратив шмыгать, осторожно подняла голову и обернулась. Массивный пес глухо гавкнул. Вздрогнув, девушка лишилась чувств, так что Слейд едва успел подхватить ее на руки.

Сопровождаемый любопытными взглядами, он поднялся по лестнице наверх, ступая как можно осторожнее. Не раздумывая ни секунды, он остановился у одной из дверей и распахнул ее толчком ноги, вошел внутрь и таким же бесцеремонным манером захлопнул ее прямо перед носом у потрясенных слуг.

Их потрясение имело вескую причину: Гаррет отнес бесчувственную ношу в свою спальню. Только Оливия не знала, почему поступок Гаррета заставил слуг перешептываться, а потому она оставалась спокойной.

Слейд прошел к кровати и бережно уложил на нее Ханну. Быстрым движением скинув пиджак, он начал осторожно устраивать свою гостью. Шнуровка платья поддавалась с трудом, и Слейду пришлось помучиться. Решив, что теперь Ханне будет легче дышать, он стянул с нее обувь, подложил ей под голову мягкую подушку и укрыл девушку одеялом.

Затем, стараясь производить как можно меньше шума, прилег рядом, на самый краешек, и уставился в потолок.

Забавная ситуация. Зачем ему понадобилось приносить ее сюда? И что скажет поутру Ханна, когда проснется в его постели?

Глава 6

Ханна с трудом разлепила глаза. Оказалось, что она лежит на животе, уткнувшись лицом в подушку и раскидав ноги и руки в стороны. Она со стоном пошарила ладонью по одеялу, пытаясь перевернуться. Глаза чесались, веки набрякли и опухли. Ноги путались в каких-то материях, шею кололо.

Да она же полностью одета! Вот почему ей так ужасно спалось. Колье, обрамлявшее шею, впивалось в кожу. Как странно! Неужели она свалилась на кровать и уснула, не удосужившись раздеться?

Голова гудела, и Ханна никак не могла сообразить, где находится. Приложив массу усилий, она перевернулась на спину и откинула одеяло. Повозив ногами, кое-как выпутала их из юбок. Волосы, закрутившись вокруг шеи, лезли в нос и в рот. Недовольно запыхтев, Ханна отбросила пряди в сторону, на подушку. Сев, она оглядела себя. Похоже, шнуровку она все-таки развязала, потому что корсет не сдавливал талию, а грудь почти выскочила из выреза.

Оглядевшись, Ханна нахмурилась.

«Да где же я? – подумала девушка. – Что за странная, незнакомая комната? К тому же скорее мужская, чем женская».

Бледный серый свет, пробивавшийся в спальню сквозь щелку в плотных шторах, позволил ей разглядеть массивный шкаф, тумбочку, картину на стене…

Дверь открылась, и вошла Оливия. Ханна заморгала, пока горничная отдергивала шторы.

– Вы проснулись, мисс, – щебетала служанка. – А мы уже начинали волноваться. На дворе полдень, а вы все спите. Сейчас я немного приберусь и займусь вашим туалетом. – Оливия просто сияла, и Ханна не смогла не улыбнуться ей в ответ. – А ведь я уже отправила ваше письмо. Правда, я молодец?

Ханна молчала, наблюдая за горничной. В голове у нее вертелся десяток вопросов, но она не знала, с какого начать. Оливия, казалось, даже не замечала, что ей не отвечают. Она быстро наводила порядок в спальне, подбирая с ковра какие-то вещи.

– Знаете, мисс, здесь так здорово! Все такие добрые, никто ни за кем не шпионит. Еда для слуг не хуже, чем для господ, представляете? В имении Уилтонов я постоянно недоедала. Кстати, мистер Гаррет сказал, что в выходные я свободна, если вы позволите. К тому же он обещал мне платить вдвое больше, чем я получала на предыдущем месте. Вот радость-то! Я так вам благодарна, мисс! – На мгновение лицо Оливии омрачилось. – Правда, Эсмеральда мне не слишком понравилась. Ну да ерунда. – Она снова сменила тему, не дав Ханне возможности даже задуматься над тем, кто такая Эсмеральда. – В особняке служат очень старые люди. Все до одного! Мне кажется, они работают в Вудбридж-Понде еще со времен всемирного потопа. Небось, сошли с Ноева ковчега и прямо здесь и размножились. – Горничная хихикнула.

Вудбридж-Понд! Вот оно что!

Ханна с облегчением вздохнула, и в голове всплыли события вчерашнего вечера. Ужасный прием, окончившийся почти катастрофой, поездка в экипаже, Гаррет, утешающий ее прямо посреди холла.

Неужели она вчера плакала в объятиях Слейда? Так вот почему чешутся глаза!

Ханна переваривала новости, наблюдая за горничной. Та сновала по комнате, прибираясь.

– Оливия, присядь рядом, – позвала Ханна.

– В чем дело, мисс? – Лицо служанки приняло озабоченное выражение. – Вам нездоровится? Вы так побледнели. – Она осторожно села рядом с Ханной, не выпуская из рук охапку белья.

– Кажется, со мной все в порядке, – неуверенно пробормотала Ханна. Она окинула взглядом горничную. На ней была надета форма на размер больше нужного, зато новая и отлично накрахмаленная. – Расскажи мне, что здесь происходит?

– Как что? Я собираю вещи, чтобы отнести прачке. Разве вы сами не видите, мисс? – изумилась Оливия и потрясла ворохом одежды.

Ханна взглянула на белье и с ужасом обнаружила в самом верху стопки мужскую сорочку. Белую. Огромную. И действительно мужскую. Она ткнула трясущимся пальцем в рубаху:

– Откуда она взялась?

– С пола. Прямо с ковра, – терпеливо пояснила горничная таким тоном, точно разговаривала с душевнобольной, которой противопоказаны волнения. – Вы же видели, как я ее поднимала. А до того, вероятно, сорочка прикрывала плечи и спину мистера Гаррета.

Ханна ахнула и уставилась на Оливию.

– Так это его комната?

– Конечно, мисс. Вчера вы так душераздирающе плакали, а потом ка-а-ак упадете в обморок! Ну, мистер Гаррет взял вас на руки и отнес к себе. Представляете, захлопнул дверь прямо у нас перед носом! Вот мы все удивились!

Ханна даже не нашла в себе сил спросить, кто такие загадочные «мы», перед носом которых захлопнулась дверь спальни Гаррета.

– А… потом что?

Оливия непонимающе замигала глазами.

– Да ничего. Мы отправились спать. Вы с мистером Гарретом тоже, как я поняла.

Ханна схватилась руками за грудь, словно пытаясь поймать готовое выскочить наружу сердце.

– Так мистер Гаррет ночевал здесь? Вместе со мной? Оливия не успела ответить, потому что ее опередил мужской голос:

– Да. Я ночевал здесь.

Оливия испуганно обернулась и выронила грязное белье, упавшее на ковер неопрятной кучей.

Сплетничать о хозяине в его присутствии! За это могут и наказать!

У Ханны же мгновенно вспотели ладони. Слейд Гаррет! Она хотела возмутиться, но проклятый Гаррет выглядел столь безупречно, что протест застрял у нее в горле.

Чисто выбритый, он надел костюм для верховой езды. Узкие бриджи обтягивали ноги, высокие сапоги начищены до блеска, свежая сорочка сияла белизной. Слейд перешагнул рассыпавшийся по полу ворох белья, оказавшись рядом с Ханной.

– Оливия, – небрежно бросил он, – оставь нас вдвоем. Твоя хозяйка позовет тебя через несколько минут.

– Да, мистер Гаррет, – пискнула горничная, торопливо подхватила белье и выскочила из спальни так быстро, как только могла. Слейд тщательно прикрыл за ней дверь.

Его обтянутые ягодицы привлекли внимание Ханны, совершенно выбив из колеи. Девушка напрочь забыла, что собиралась возмущаться. Однако стоило Слейду повернуться, и она испуганно сжалась в кровати, подобрав ноги.

В его кровати. В его спальне.

– Ваша горничная имеет большой опыт по мгновенному исчезновению из комнаты, – усмехнулся Гаррет. – Вероятно, осталось наследие от предыдущих хозяев.

– Думаю, дело вовсе не в бывших хозяевах, – пробормотала Ханна, не отрывая взгляда от безупречной фигуры Слейда. – Просто она вас боится.

Гаррет покачал головой:

– Не она меня боится, а вы, – добавил он мягко. – А горничная вообще никого не боится. Я имел возможность убедиться в ее храбрости. Разве что Эсмеральда немного ее пугает. – Он сделал шаг вперед.

Ханна попыталась прикрыться от его пристального взгляда. Натянув до самых плеч тонкую материю, она осознала, что держит в руках не что иное, как забытую Оливией рубашку Слейда.

– Ай! – пискнула она и в ужасе отбросила сорочку прочь. Та спланировала прямо к сапогам Гаррета. – И вовсе я вас не боюсь! – заявила девушка, натягивая на себя одеяло и придвигаясь к спинке кровати – подальше от Слейда. – Кстати, кто такая Эсмеральда?

– А вот и боитесь, – покачал головой Гаррет. Он наклонился, поднял сорочку и бросил ее Ханне. – Моя одежда вовсе не кусается в отличие от меня. – Тут он счел нелишним гнусно усмехнуться. – Наденьте пока рубашку. Я же вижу, в каком беспорядке ваше платье. Мне пришлось ослабить шнуровку, чтобы вам легче дышалось. Не думал, что вашу грудь удерживал внутри платья только корсет.

Ханна зарделась от смущения и принялась натягивать огромную сорочку.

– Кстати, неужели вы не запомнили Эсмеральду? – продолжал Гаррет. – Похоже, она напугала вас до обморока. Вам придется часто сталкиваться с Эсми в доме моей бабушки. – Он улыбнулся.

Ханна не сочла нужным вернуть улыбку.

Зачем он пришел? Просто поболтать? Заставить ее смущаться? Или в его визите какой-то иной умысел? Тогда чего он ждет?

– Вы хотели мне что-то сказать, мистер Гаррет? – спросила Ханна как можно холоднее. – Что-то невероятно важное? К примеру, что дом охвачен огнем? Иначе что дает вам право вторгаться ко мне, пока я еще не…

– Не вылезла из моей постели? Нет, я пришел просто так. Мне нравится смотреть на вас, когда вы натягиваете на плечи мое одеяло, когда ваши ягодицы устроены на моей подушке, – так же холодно ответил нахальный Гаррет.

Ханна опустила глаза.

– Прошу вас, не издевайтесь надо мной. Вы смущаете меня своими… откровенными высказываниями. – Ханна бросила на Слейда умоляющий взгляд.

– Если вам будет так угодно, – пожал он плечами. Ханна вновь опустила глаза, не в силах больше вымолвить ни слова, и заметила, что тонкая ткань сорочки обрисовала контур ее груди, окончательно выскочившей из съехавшего вниз корсета.

– Я… я, – забормотала девушка, надеясь, что ее собеседник не замечает ее напрягшихся от волнения сосков, просвечивающих сквозь ткань, – мистер Гаррет, я…

– Слейд, – поправил тот.

– Да… э… Слейд. Я понимаю, что веду себя неблагодарно. Вы дали мне кров и обещали помочь разобраться в моей нелегкой ситуации…

– Но?

– Да перестаньте меня постоянно перебивать! Так вот, я вам признательна, но дело в том, что мне не слишком удобно…

– В моей постели? В моей мягкой постели?! – деланно изумился Слейд, – Или в доме моей бабки вообще? Может, вы предпочли бы мой личный особняк? Я понимаю, вам не слишком понравился Пембертон, но вы еще не знаете Хаммондса, дорогая Ханна. Вот уж тиран так тиран. Мой дворецкий – настоящее исчадие ада. И он считает меня распутным негодяем.

– Думаю, он недалек от истины, – пробормотала Ханна чуть слышно. – Дайте в конце концов мне договорить. Я хотела сказать, что мое присутствие ставит жизнь ваших близких под угрозу. Тетка Пейшенс и дядя Сайрус…

– Уехали.

– Что?! Уехали?

– Да. Сегодня утром выносили вещи из Клостер-Пойнта. Уверен, что после вчерашних событий две старые гадюки захотели отсидеться где-нибудь за городом, чтобы разработать новый адский план. К тому же им необходимо зализать раны. Публичное обвинение едва ли пришлось им по вкусу. Их поспешное бегство нам на руку, вы не находите?

Ханна послушно кивнула. Новость, которую принес ей Гаррет, невероятно обрадовала ее. Проклятые Уилтон-Хьюмсы уехали! Теперь у нее есть возможность все обдумать и самой составить план действий. А пока можно отдохнуть и набраться сил. Какое облегчение!

Не раздумывая, Ханна соскочила с постели. В два прыжка оказавшись у окна, она выглянула наружу.

Дождь. Мелкий, серый и какой-то бесконечный дождь. Унылые лужи залили все вокруг, некогда пестрая листва утопала в грязной воде. Сердитый ветер трепал ветви деревьев. Ханна разочарованно вздохнула.

– Печальное зрелище, не так ли? – Слейд оказался рядом незаметно для нее. – Я как раз хотел покататься на лошади, когда зарядил дождь. Я успел одеться и собирался пригласить вас с собой на прогулку, и вдруг на улице стало накрапывать. Боюсь, дождь зарядил всерьез.

Ханна осторожно взглянула на Слейда.

«Неужели он действительно собирался позвать меня на прогулку? Разве я для него не просто пешка в большой игре? Не средство для достижения цели? Что за непредсказуемый человек! То он готов убить меня, то желает сочетаться со мной браком. Еще пару дней назад он обещал свернуть мне шею за неповиновение, а вчера утешал в объятиях. Кто из таких разных людей настоящий Слейд Гаррет? Или он – единство их противоположностей?»

Заметив ее взгляд, Слейд повернулся.

– Вижу, вы расстроены дурной погодой. Желали прокатиться верхом? Мы могли бы оседлать Эсмеральду и покатать вас по дому. Думаю, вам может понравиться, – вдруг засмеялся он.

– Оседлать Эсмеральду? Так она не человек?

– Нет. Только не говорите Изабель. Она считает свою любимицу настоящим человеком.

– Но… она и не лошадь, да? – осторожно спросила Ханна. – Вряд ли вы стали бы держать лошадь в доме…

– Нет, не лошадь, хотя размерами очень похожа. – Слейд вдруг рассмеялся. – Милая Ханна, неужели вы думаете, что я распоряжаюсь в доме бабки? Может быть, вы полагаете, что я распоряжаюсь всем?

– Я не думаю, я уверена. Человек вроде вас не может не распоряжаться. Думаю, если бы вам, мистер Гаррет, действительно пришло в голову оседлать Эсмеральду, которая и не человек, и не лошадь, вы бы так и сделали. И никакие протесты вашей бабушки вас не остановили бы.

Теперь Слейд уже смеялся во весь голос. Притянув девушку к себе, он запечатлел на ее макушке почти отеческий поцелуй, а затем быстро направился к двери.

– Я пришлю Оливию, – бросил он, выходя. – Кстати, ваша комната расположена рядом с моей. Видите, у них смежные двери? Вещи уже распакованы, так что ваши протесты останутся безответными. Одевайтесь и спускайтесь в гостиную. Первый этаж, первая дверь направо. Изабель желает узнать вас поближе. Кстати, я пошутил насчет Эсмеральды. Оседлать ее так же трудно, как и вас, дорогая Ханна. – И он вышел.

Девушка еще некоторое время смотрела на закрывшуюся за ним дверь.

«Что за странный человек! И какой безнравственной нужно считать меня, если от единственного прикосновения Слейда у меня до сих пор ноет грудь и дрожат колени!»

– Ну что, бедняжка Лолес до сих пор ни жива ни мертва от ужаса, что проснулась в твоей постели? – ворчливо спросила Изабель.

– Нет, она уже вполне пришла в себя и скоро спустится.

Слейд подошел поближе и смачно чмокнул бабку в морщинистую щеку. Старуха, как всегда, выбрала диванчик поближе к огню и теперь, как она сама любила выражаться, грела свои дряхлые кости. Поприветствовав Изабель, Слейд наклонился к мастифу и подергал собаку за мягкие уши, прекрасно зная, что Эсмеральда не выносит подобных фамильярностей. Собака приоткрыла один глаз, скучающе, взглянула на Слейда и снова погрузилась в дрему.

– Однажды она перекусит тебя на две части, лишь бы избавиться от твоего назойливого внимания, – осуждающе проговорила Изабель.

Слейд презрительно фыркнул:

– Вряд ли! Собака любит меня не меньше, чем ты. Могу поставить свой титул на то, что до такого никогда не дойдет. Уж скорее я стану торговцем рыбы, чем Эсмеральда оскалит на меня зубы.

– Торговцем рыбы? Ха! Тебе очень пойдет! – Смех Изабель походил на совиное уханье. – Может, стоит попробовать? А что, честный труд облагораживает.

– Только в том случае, если ты наймешься ко мне в помощницы, – мечтательно протянул Слейд. – Представляешь, как чудесно ты будешь смотреться с охапками форели в своем глупом красном платье.

Подобные перепалки давно превратились в традицию. Слейд и его бабка всегда с удовольствием подтрунивали друг над другом.

– Ты бы лучше следил за собой, – фыркнула Изабель, обидевшись за свое любимое платье. – Юные девицы в твоей постели доведут тебя до беды. Однажды тебе придется жениться на одной из красоток, дабы спасти ее от бесчестья.

– О, мы снова вернулись к обсуждению моего холостяцкого образа жизни! – Слейд воздел указательный палец к небу. Он устроился на диване напротив Изабель. – Я весь внимание.

– Я уже потеряла надежду, что увижу тебя женатым. Сказать по правде, жду не дождусь, чтобы одна из твоих девиц принесла в подоле. Тогда у тебя не останется выбора. Боюсь, в противном случае ветвь Гарретов навеки угаснет.

Слейд покачал головой.

– Ты даже готова породниться с Уилтонами и Лолесами, лишь бы покачать на руках наследника? – осторожно спросил он.

– Но ведь меня не покоробило, что ты привел в мой дом девчонку Лолеса! К тому же я не слепая. Я видела, как ты ее обнимал! Наверняка продолжил утешать и в постели, – брюзгливым тоном проворчала Изабель.

Слейд промолчал.

Пусть думает что хочет. Зачем отрицать? Так даже интереснее. Как бабка истолкует его молчание?

Похоже, Изабель истолковала его не в пользу внука.

– Так я и знала! Развратник! Ну и где теперь эта бедняжка? Уже полдень, а она все не спускается. Что ты с ней сделал?

– Какой полдень, бабуля? – деланно удивился Слейд. – На улице уже темнеет. Вы с Эсмеральдой, похоже, проспали обед.

– Эй, не пытайся меня провести. Думаешь, я стала такой старой, что могу забыть про обед? Ну и что, что я задремала? Я прекрасно знаю, что к чему, мой юный внук. – Изабель здорово разозлилась на последнюю шутку Слейда. – И прекрати так глупо ухмыляться. Ты становишься похожим на недоразвитого.

Слейд аж хрюкнул от смеха.

– Ничего не поделаешь – семейная черта, Изабель! Я унаследовал ее по отцовской линии, то есть от тебя. И давай постараемся не поддевать друг друга в присутствии гостьи. Боюсь, Ханна не поймет наших шуток. Кстати, я обещал девушке прокатить ее по дому на Эсмеральде. Не хочешь тоже совершить кружок по холлу?

Ноздри Изабель раздулись от возмущения. Добрых десять секунд она смотрела на внука, прежде чем ответить:

– Ну, еще бы! Конечно, хочу! Или ты думаешь, что я стала чересчур стара для верховых прогулок?

– Что ты! Конечно, я так не думаю. Кстати, раз уж ты хозяйка, то мы с Ханной позволим тебе прокатиться первой.

– Вот наглец!

– Весь в тебя.

– Насчет дома ты верно сказал. Он принадлежит мне, но однажды станет твоим, как и все, чем я владею. И я все еще лелею надежду подержать на руках своих правнуков. Законных правнуков, заметь!

– А незаконных у меня и нет. Я. всегда осторожен, – хмыкнул Слейд. Он помолчал, прежде чем попытаться прощупать почву. – А если я скажу… что собираюсь жениться на Ханне Уилтон Лолес и подарить тебе законных наследников?

– Пф-ф! Черта с два ты так скажешь! Ты же не выносишь Уилтонов, а про Лолесов я вообще молчу.

– Да уж. А Ханна носит сразу обе фамилии. Поэтому она мне и подходит.

– Подходит? В каком смысле?

– А ты подумай хорошенько, Изабель.

– Да что тут думать? Чушь какая-то! – возмутилась старуха, но все-таки задумалась. – Господи, только не говори, что ты действительно задумал жениться на ней, Слейд Франклин Гаррет!

Изабель очень редко называла внука его полным именем, и то только в тех случаях, когда речь шла о чем-то серьезном.

– Точно говорю. Я женюсь на ней. Считай мое решение местью.

Рот Изабель сжался в тоненькую ниточку.

– Местью за что?

– Дурацкий вопрос. – Слейд колюче взглянул на бабку. Ответный взгляд Изабель выглядел еще более колючим.

– За твою мать? Ха, это просто нелепо! Только она сама повинна в своем несчастье. Послушай меня, Слейд. Пусть твой отец и был моим сыном, но он не относился к идеальным людям. Он не смог стать Мариель хорошим мужем. Да и она сама приложила руку к тому, чтобы их брак стал несчастным. Она отказалась делить с ним постель, поняв, что не интересует его как женщина. Они оба оказались слабыми людьми, неспособными обращать обстоятельства себе на пользу, но сгубило их другое. Их сгубила гордость. Они стоили друг друга, и никто не повинен в их бедах, кроме них самих.

Слейд не сразу нашел, что ответить. Никогда прежде Изабель не отзывалась о его родителях в таком тоне. Удивление сменилось гневом.

– Значит, ты готова обвинять их в чрезмерной гордости. Ты готова простить Кэтрин Уилтон Лолес, но не готова простить моих родителей. Я верно истолковал твои слова?

Изабель совершенно не смутил грозный тон внука. Она спокойно продолжала:

– Конечно, Кэтрин сыграла не последнюю роль в их жизнях, Слейд. Но в том состояла ошибка твоего отца, а не ее. Тогда ты еще не появился на свет и не можешь судить о событиях тех лет. Твоя мать сумела удобно использовать легенду о сгубившей ее Кэтрин и передала тебе свою боль, отравив тем самым твою жизнь. – Изабель перевела дух. – Умоляю тебя, Слейд, не повторяй судьбу своих родителей. Забудь о той давней истории. Ты видишь ее чересчур субъективно, чтобы иметь право судить Кэтрин Лолес. Ты – лучшее, что осталось от брака твоих родителей. Ты сильный и властный, ты способен рассуждать здраво. И ты – последний родственник, который у меня остался. Я не хочу потерять тебя, как потеряла сына. Человек, ведомый местью, никогда не выигрывает, поверь моему опыту.

Слейд рассмеялся, сознавая, как неискренне звучит его смех.

– Ты не потеряешь меня, бабушка. Я знаю, что делаю. Изабель устало откинулась на диване, в ее взгляде скользили досада и грусть.

– Глупец! Яд мести отравляет того, кто мстит. Однажды ты образумишься, но будет поздно.

– Хочешь сказать, что я пострадаю от собственной мести больше, чем Ханна, которой я собираюсь мстить? – недоверчиво хмыкнул Слейд.

– Она не просто пострадает, друг мой. Ты уничтожишь ее. Ты растопчешь ее. Ты готов ответить за свою жестокость? Неужели ты действительно желаешь ей судьбы собственной матери?

– Именно! – Слейд вскочил на ноги. – Наконец до тебя дошло! Я желаю, чтобы Ханна страдала, как страдала моя мать. Таков мой план.

– Господи, помоги вам обоим, – вздохнула Изабель, сдаваясь. – Ты еще вспомнишь мои слова. Жаль, что будет слишком поздно.

Эсмеральда подняла голову, встала и отряхнулась. Звук получился такой, словно вытряхивали старое пыльное покрывало. Собака придирчиво оглядела спорщиков и смачно чихнула.

– Что, разбудили мы тебя, подружка? – почти виновато спросила Изабель мастифа. Эсмеральда лениво завиляла хвостом, смахивая со столика салфетки и чайную ложечку. – Прости нас, нелепых людей. Мы вечно ссоримся по пустякам. Тебе не понять наших глупых мотивов. Иди сюда, малышка.

«Малышка», напоминавшая размерами огромное кресло, лениво потянулась и подошла к хозяйке. Устроившись возле дивана, она положила свою квадратную голову на колени Изабель и выразительно взглянула на Слейда, как бы предлагая, последовать ее примеру.

– Эсми, не обращай на нас внимания, – предложила Изабель, почесывая мягкие уши собаки. – Мой внук и я готовы спорить до посинения, вместо того чтобы просто выпить по чашечке чая и посмотреть на огонь.

Слейд устыдился своих резких слов. Он бросил виноватый взгляд на бабку и вздохнул. Поднявшись с удобного дивана, он подошел к Изабель и присел рядом, немного потеснив крупный зад собаки.

– Дорогая моя Изабель, мне так неловко, что я заставил тебя нервничать, – извинился он, взяв морщинистую руку бабки в свою. – Я вовсе не хотел тебя расстраивать. Но ты должна понять меня: я добьюсь того, чтобы Ханна принадлежала мне.

Изабель вдруг прищурилась, на губах ее заиграла улыбка.

– Какой интересный выбор слов! Добьешься? Ага, ага, – закивала она, как бы что-то прикидывая, что очень не понравилось Слейду. Глядя в огонь, Изабель покачала головой и пробормотала: – Почему-то мне кажется, ты не так безнадежен, внук. Думаю, я даже готова немного поспособствовать общему делу.

– Поспособствовать? Боюсь, я не совсем понимаю… – Слейд вскочил. – Если ты задумала мне помешать, то даже не пытайся!

Изабель не обратила ни малейшего внимания на возражения внука. Она продолжала смотреть на огонь, улыбаясь своим мыслям и почесывая загривок мастифа.

– Мне не нравится выражение твоего лица. О чем ты думаешь?

Старая женщина перевела взгляд на Слейда, и на мгновение он заметил торжество, мелькнувшее в ее глазах. Она придирчиво оглядела внука с головы до ног, словно отличный кусок говядины в витрине мясника.

– Думаю, план превосходен, – медленно произнесла Изабель. – Если все будет по-твоему, круг замкнется. Пожалуй, мне нравится твое намерение, хотя я и смотрю на происходящее под иным углом зрения, чем ты. Я помогу тебе.

– Я не нуждаюсь в твоей помощи, – возразил Слейд, уже понимая, что протесты бесполезны. Если его бабка приняла решение, она не отказывалась от него ни при каких условиях, что считалось семейной чертой Гарретов.

– Откуда тебе знать, нуждаешься ты или нет? – хитро прищурилась Изабель. – Ты даже не знаешь, что за помощь.

– Зато я отлично знаю тебя. Наверняка я еще не раз пожалею, что раскрыл перед тобой свои карты.

Изабель хрипло рассмеялась. Эсмеральда, словно уловив ее настроение, подняла голову и посмотрела на Слейда, осклабившись. Казалось, она насмехается над незадачливым Гарретом.

– Не надо заранее бояться моих действий, дорогой. Ты и сам не знаешь, к чему тебя может привести твой план. Я старше и мудрее, поверь, и я не желаю тебе зла. Ты – кровь моя, и ты мой наследник. Неужели ты думаешь, что я могу тебе навредить?

– Я все равно против, – упрямо промолвил Слейд.

– Ха! А я готова поставить на кон твое наследство, что ты еще скажешь мне спасибо.

– Наследство? То, что достанется мне после тебя, или то, которое перейдет ко мне по линии Уилтон-Хьюмсов?

Не успел Слейд произнести последнюю фразу, как Эсмеральда вскочила, прислушиваясь, и в два скачка оказалась у двери, где замерла, почти превратившись в деталь обстановки – только уши напряженно приподнялись, и шерсть на загривке у нее стала дыбом. Слейд и Изабель мгновенно умолкли и уставились на дверь.

Дверь открылась, и появилась Ханна. Ее растерянный вид делал девушку какой-то особенно привлекательной. Простое серое платье из кашемира с бархатной отделкой подчеркивало темный цвет волос, забранных в обычный хвост. На лице Ханны застыла неуверенная улыбка, руки теребили завязки рукавов.

Слейд с трудом оторвал от гостьи взгляд, только для того чтобы выразительно посмотреть на бабку. Изабель тоже разглядывала Ханну. Лоб ее нахмурился, губы поджались.

И Слейд, и Изабель думали об одном и том же: как долго стояла Ханна за дверью и как много она могла услышать из их предыдущего диалога?

– Эсмеральда, иди сюда, плохая девчонка!

Ханна поморгала непонимающе и на всякий случай обернулась. Как она и думала, позади нее никого не оказалось. Старая женщина в ярко-красном шерстяном платье действительно смотрела на нее.

«Боже, неужели я попала из одного сумасшедшего дома в другой?»

Ханна взглянула на Слейда, надеясь получить поддержку, но тот, словно назло, отвел глаза, проигнорировав ее безмолвную просьбу о помощи.

Похоже, она появилась не вовремя. Они спорили. К тому же Гаррет произнес фамилию Уилтон-Хьюмсов. О чем же их спор? Быть может, миссис Гаррет возражала против присутствия родственницы Уилтонов под ее крышей?

Что ж, тогда ей лучше уехать. Ей нет места ни в одном из богатых особняков, никто ей не рад.

Ханна с вызовом посмотрела на седую женщину, развалившуюся на диване.

– Миссис Гаррет, прошу прощения, – постаралась она обратиться к ней как можно увереннее, – но вы обознались. Меня зовут Ханна, а не Эсмеральда.

Старуха засмеялась скрипучим смехом, захлопав в ладоши.

– Ну, конечно, ты не Эсмеральда, дорогая, потому что Эсмеральда – собака. – И она указала куда то вбок от Ханны.

– Собака? – переспросила девушка, тараща глаза на огромное, похожее на велюровое кресло существо, неподвижно застывшее неподалеку. Существо совсем не походило на собаку, скорее – на лошадь, если говорить о размерах. Раньше Ханне не доводилось видеть собак таких крупных пород, да еще таких… складчатых.

– Эсми, детка, иди ко мне, – опять позвала собаку женщина. – И вообще, бросай свою привычку пугать людей. Мне не хотелось бы, чтобы ты стала причиной смерти какого-нибудь впечатлительного гостя. – Собака неторопливо поднялась и подошла к хозяйке, позволив взять себя за ошейник. – Не бойся, юная леди, Эсмеральда абсолютно безопасна. Подойди сюда и позволь ей обнюхать твою ладонь.

Ханна попятилась.

– Что-то не хочется. Изабель Гаррет рассмеялась.

– Давай, давай, не бойся. Подойди же! Эсмеральда – всего лишь щенок.

– Щ-щенок? Такая здоровенная– и щенок? Вы, должно быть, шутите?

– Да нет же! Она действительно щенок мастифа. Однажды она вырастет до настоящей «здоровенной собаки», а пока ей всего… э… сколько ей, внучек?

Слейд ответил не сразу. По какой-то неизвестной Ханне причине он смотрел на нее не отрываясь, как будто впал в ступор.

– Слейд, ты оглох? Сколько нашей Эсми? – повторила вопрос Изабель.

Слейд вздрогнул.

– Десять. Десять месяцев, бабушка, – ответил он, встряхнувшись от своего странного состояния. Он сделал несколько шагов навстречу Ханне и взял ее под локоть. – Прошу простить мои манеры, я задумался. Изабель, позволь представить тебе Ханну.

– Я знаю, кого перед собой вижу. Ханна Уилтон Лолес. – Старуха снова придирчиво оглядела девушку. – Зови меня Изабель. В конце концов, скоро мы породнимся, и ты станешь моей внучкой.

– Изабель!

– Внучкой?!

Два крика слились в один.

Изабель отпустила ошейник собаки и скрестила руки на груди.

– Да, внучкой, – с вызовом ответила она. – Разве не ты, Слейд Гаррет, всего пять минут назад утверждал, что готов жениться на юной леди?

– Да, утверждал, – мрачно промычал Слейд. – Только в мои планы не входило, чтобы ты вот так запросто ляпнула про это при Ханне.

Он поделился своими планами с бабушкой? Ханну по-настоящему потрясло услышанное, и она не сразу заметила, что лицо Гаррета заливает краска.

– Да какая разница, внук? Чего откладывать?

– Вот что я тебе скажу, Изабель Уинфрид Гаррет, – медоточивым голосом пропел вдруг Слейд, сузив глаза. – Не лезь не в свое дело. Считай мои слова предупреждением.

– Вздор! – легкомысленно махнула рукой его бабка. Похоже, ее ничуть не напугал тон наследника. – Если бы ты не хотел меня посвящать в свои планы, ты бы не посвящал. Что, неприятно попадать в собственный капкан? Одно дело, когда ты управляешь обстоятельствами, и совсем другое – когда ими управляет кто-то посторонний. Разозлился? Заканчивай валять дурака и познакомь свою гостью с Эсмеральдой. Мы же не можем позволить собаке пугать твою невесту всякий раз, как девушка входит в гостиную. Они должны подружиться.

Невесту?

Ханна ужаснулась, почему-то уставившись на собаку. Эсмеральда добродушно вывалила язык из огромной пасти, чем довела девушку до состояния, близкого к обмороку. Ей казалось, что мастиф не прочь ею поужинать.

Ханна попятилась, увлекая за собой Слейда, по-прежнему державшего ее за локоть. Тот неожиданно выпустил ее руку и, угрожающе подбоченившись, направился к расположившейся на диване женщине. Но стоило ему открыть рот, как в коридоре раздались голоса и звон посуды. Все четверо, считая собаку, быстро взглянули в сторону двери.

– О, время чая! – преувеличенно радостно воскликнула Изабель. – Ханна, ты присоединишься к нам? Мы сможем спокойно обсудить предстоящую свадьбу.

Слейд задышал чаще, словно готовился придушить тщедушное создание в красном платье. Ханна, не выносившая ссор между близкими, поспешила вмешаться.

– Никакой свадьбы не будет, миссис Гаррет, – зачастила она, боясь, что появление слуг положит конец объяснениям. – Вы же сами понимаете, что я неподходящая партия для вашего внука. Взять хотя бы мое происхождение и фамилию, от которой его передергивает. Я не знаю, что подтолкнуло его к такой нелепой шутке. В общем, свадьбе не бывать, хотя бы потому, что я не давала Слейду своего согласия.

Изабель Гаррет тонко улыбнулась:

– Понятно. Значит, мисс Лолес, для вас ничего не значит, если мужчина несет вас на руках до собственной спальни и проводит с вами ночь? Если вы совершенно не опасаетесь за свою репутацию и не боитесь скандала, тогда все совершенно меняет дело. Тема закрыта, – хмыкнула она насмешливо и отвернулась к огню.

– Немедленно прекратите! – не выдержала Ханна, устав от издевок семейки Гарретов.

На беду, в гостиную вошли Ровена и Серафина. Услышав резкий окрик, обе застыли как вкопанные. Подносы в их руках дрогнули, кусочки сахара и приборы посыпались на пол. Эсмеральда глухо залаяла. Шум получился невообразимый.

Полная раскаяния, Ханна бросилась к пожилым служанкам. Слейд, мрачно насупившись, последовал за ней. Когда чайные принадлежности расставили на столе, Изабель Гаррет как ни в чем не бывало заявила:

– Что ж, Ханна, я ни капли не сомневалась в том, что ты не захочешь давать повода для сплетен. Ведь тень падет на всю твою семью. Так что давайте выпьем чаю и обсудим детали предстоящей церемонии.

Глава 7

Будь проклят нескончаемый дождь вместе с ветром! Пить чай и обсуждать свадьбу с ненавистным Гарретом было просто ужасно!

Кутаясь в теплую накидку, Ханна бормотала проклятия себе под нос. Она спустилась по центральной лестнице к парадной двери и потянула за медную ручку в виде головы огромной жабы. Вот гадость-то! Что за нелепая ручка! И весь дом! И старая Изабель, которая все решила за нее!

Такое впечатление, что люди, окружавшие Ханну, поставили себе целью указывать, как ей дальше жить и вести себя. Даже милая Оливия подозрительно благодушно отзывалась о своем новом хозяине. Подумать только, она посмела выспрашивать, куда направляется Ханна и когда она собирается вернуться!

И эти престарелые служанки – каждая пыталась указать ей, во что нужно одеться к чаю и как должна вести себя юная леди. Неужели теперь вся ее жизнь превратится в бесконечный кошмар, состоящий из чопорных бесед, крахмальных юбок и корсетов, вежливых поджиманий губ и неискренних улыбок?

Да живущие здесь благовоспитанные леди не смогли бы и дня прожить в суровых условиях Дикого Запада! Они стонали бы, натягивая самостоятельно одежду и причесывая волосы, а уж простые повседневные обязанности им оказались бы просто не под силу.

До чего же хорошо и вольготно жилось Ханне в дикой прерии! Работа от рассвета до заката, забота о близких, мелкие хозяйственные хлопоты – как быстро бежали дни, какой надежной и незыблемой представлялась жизнь.

Шаркающие шаги позади возвестили о появлении дворецкого. Ханна вздохнула и повернулась.

– Добрый день, Пембертон, – пропела она. Дворецкий взглянул на нее с подозрением. От него не укрылось, что гостья одета для прогулки.

– На улице ужасная погода, мисс Лолес. Тем не менее, и вам доброго дня. – Старик тряхнул белоснежной головой и сделал попытку поклониться. Ханне показалось, что он начал заваливаться вперед, на нее, и она уже протянула руки, чтобы подхватить несчастного, но Пембертон с усилием выпрямился и снова взглянул на Ханну с неодобрением.

– Что такое, Пембертон?

– Вы собираетесь на улицу? На вас плащ, мисс Лолес.

– Я знаю, – едва не рассмеялась Ханна. – Что с того?

– В общем-то ничего. С моим мнением в любом случае никто не считается, – обиженно ответил дворецкий, резко, как-то по-военному повернулся направо и зашаркал прочь, оставив девушку в недоумении. Она проводила старика задумчивым взглядом и снова повернулась к двери, за которой ее ждала свобода.

Разумеется, Ханне даже и в голову не приходило убегать, но на свежий воздух после странного чаепития с Изабель Гаррет, ее внуком и их жуткой собакой ей неудержимо захотелось выйти.

Ханна толкнула дверь наружу. Тяжелая створка приоткрылась всего на несколько сантиметров и вновь захлопнулась. Ханна повторила попытку, но безуспешно. В третий раз она приложила к двери плечо и толкнула так сильно, как только могла. Порыв ледяного ветра ударил ее, забрызгав мелкими каплями дождя, сорвав плащ, отлетевший назад, в дом, подальше от непогоды. Ханна подобрала его.

В следующий раз, прежде чем дверь снова захлопнулась, Ханна одним прыжком выскочила на улицу, сбежала по трем невысоким ступенькам и замерла, раскинув руки и зажмурив глаза.

Свобода! Сочный, почти сладкий ветер свободы!

Девушка закружилась на месте, топча коричневую траву, размокшую под дождем. Казалось, прошли годы с того момента, когда ее ноги касались настоящей земли, а не устланных коврами полов.

Ханна запахнула плащ и откинула волосы на спину. До чего же ей не хватало пологих холмов прерий, мелких диких цветов, бескрайнего неба до самого горизонта. Горло перехватило спазмом.

«Неужели меня посетил приступ ностальгии?»

Ханна рассмеялась и подняла лицо к небу. Мелкие капли падали сверху, затекая в уши и в нос. Порывы ветра налетали на нее.

Вздохнув, Ханна огляделась. Перед ней предстал унылый вид: голые деревья, остриженные и ободранные ветром кусты, каменные клумбы с остовами цветов. Девушка расстроено покачала головой и побрела вдоль аллеи. Завернув за угол, она обнаружила целую группу высоких деревьев незнакомого ей вида, еще не сбросивших листву и оттого не столь жалких. Тот, кто высаживал их много лет назад, решил придать будущей аллее дикий, неухоженный вид, растения рассаживались без очевидного порядка и казались частью естественной среды.

Именно такое место и искала Ханна. Она запрокинула голову вверх, к кронам деревьев. Ветер перебирал еще непожухлую листву, трепал ветви, и создавалось впечатление, что деревья переговариваются между собой. Крупные капли падали с листьев вниз, издавая монотонное «кап-кап». Палая листва, устилавшая землю и укрывавшая корневища, еще не успела сгнить и сохранила свежие желтые и багряные оттенки.

Побродив по тропинкам, Ханна наткнулась на небольшой одноэтажный домик, который видела раньше из окна спальни. Поначалу девушка бодро зашагала к незнакомому строению, но, заметив на его двери тяжелый замок, не смогла скрыть досаду.

Неужели дом заперт?

Приблизившись к двери, Ханна осторожно потрогала замок. Тяжелая дужка вывалилась из отверстия, словно приглашая войти. Девушка толкнула дверь, воровато оглянулась и скользнула внутрь. Стены комнатки, обшитые деревом, сохраняли остатки тепла, низкий маленький камин, отделанный камнем, тщательно вычищен, немногочисленную мебель укрывали чехлы.

Дом оказался крохотным убежищем с единственной комнатой и тремя резными окошками. Здесь было довольно холодно, и Ханна зябко потерла ладонью о ладонь. Оглядевшись, она задалась вопросами: «Зачем я сюда пришла? Разве здесь уютнее и теплее?»

У самого камина стопочкой лежали дрова и мелкие щепки, на каминной полке кто-то, словно ожидая ее прихода, выложил серные спички и трутницу.

«Разжечь огонь?» – подумала она.

Но она совсем не собиралась задерживаться в домике надолго. Вот будет смеху, если дымок, струящийся из трубы, заметят слуги Гарретов, а затем кто-нибудь постучит в дверь, напугав ее до полусмерти.

Воображение тотчас нарисовало ей образ возможного гостя: высокого, плечистого, в облегающих брюках для верховой езды и сапогах. С черными изучающими глазами, с ироничным изгибом узких губ…

Словно испугавшись, как бы ее мысли не воплотились в жизнь, Ханна оглянулась на дверь, а затем бросила взгляд в одно из окон, опасаясь увидеть поблизости фигуру Слейда Гаррета.

Мост?

Ханна ошеломленно смотрела в окно. Прямо перед ней раскинулась вода, покрытая рябью. У самого берега, всего в нескольких шагах от Ханны, о крутой землистый берег плескались волны, пучки прибрежной травы колыхались в воде, словно причудливые создания.

Оказывается, домик возвели прямо на берегу озера, скрытого от взгляда кустарником. Чуть левее его голых веток виднелся мост. Справа, там, где мелькал заросший камышом берег, начиналась высокая металлическая ограда Клостер-Пойнта.

Ханна смотрела на воду, словно завороженная, не в силах остановить воображение. А оно, как назло, то рисовало ей голые плечи Слейда Гаррета (видеть которые ей не доводилось), то его крепкие ягодицы в тот момент, когда он закрывал дверь спальни за Оливией.

«Почему я думаю о нем? Не потому ли, что он преследует меня последние дни, ни на секунду не оставляя в покое? Да, должно быть, именно поэтому».

Каким жестким становится его лицо, когда он в бешенстве, как искажаются его черты! А как он умеет смеяться! В такие редкие моменты, словно искры рассыпаются вокруг его глаз.

Ханне припомнилось, как Слейд навалился на нее на кровати, шипя что-то угрожающее. И как заботливо он обнимал ее плачущую. Странный, загадочный человек. Он проявляет доброту к слугам и резок с равными себе. Он умеет странно шутить и ненавидеть всем сердцем.

Ханна закрыла глаза. Да-да, Слейд Гаррет может быть нежным и заботливым. Он обещал ей защиту и искренне сочувствовал ее горю, прижимая ее к груди на глазах изумленных слуг. Что, если бы он…

Ханна качнулась, едва не потеряв равновесие, когда представила, как Слейд целует ее шею и плечи.

Хлопнувшая дверь заставила ее испуганно распахнуть глаза. Порыв ветра рванул на себя ее плащ и, танцуя по комнате, на мгновение задрал вверх чехлы мебели. Обернувшись, девушка застыла от неожиданности.

Слейд!

Она прижала руки к груди, не смея оторвать от него взгляда. Похоже, дождь снаружи усиливался, потому что Слейд весь вымок, влажные волосы свесились на лоб, закрывая один глаз.

Ханна молчала не в силах отвести глаза от своей воплотившейся фантазии. Слейд мрачно смотрел на нее несколько бесконечных мгновений, затем с шумом закрыл дверь, не двигаясь с места. Странное молчание затянулось. Слейд нервным движением откинул назад мокрую прядь и вперил в девушку очередной тяжелый взгляд. Ханна поняла его растерянность и не знала, что сказать. Ей с трудом удалось подавить сильное желание сделать шаг навстречу и коснуться его напряженного плеча.

Почему ей так жарко, словно кто-то растопил камин? Откуда взялось это странное оцепенение? Когда между ними успело возникнуть притяжение?

Слейд чуть качнулся вперед, как бы делая шаг к Ханне, словно зная, что она чувствует. Ханна задышала часто и неглубоко, пытаясь успокоиться.

– Что… что ты тут делаешь? Ты рискуешь до смерти простудиться, – наконец произнес он.

Чары разрушились, рассыпаясь мириадами искр, возвращая Ханну и Слейда к действительности.

– Я? А ты? Ты даже плаща не надел. – Понимая, что смотрит на Слейда как завороженная, Ханна как можно равнодушнее пожала плечами и отвернулась к окну. – Мне нужен был глоток свежего воздуха. Я хотела побыть в одиночестве.

– Кажется, я опять вторгся не на свою территорию, – насмешливо хмыкнул Слейд. – Надеюсь, я не получу за свою наглость пулю промеж глаз?

– Мой пистолет остался в спальне.

– Тем лучше. – Слейд появился слева от Ханны, внимательно заглянул ей в лицо и уселся на подоконник. Теперь он находился почти напротив нее. – Мне уйти?

Теперь, когда его лицо было так близко, Ханне стало еще труднее не смотреть на него. Она напряженно уставилась на холодную воду за окном поверх его широкого плеча. Ей почти удалось кивнуть, подтверждая, что появление Слейда неуместно, но его близкое присутствие, запах его влажных волос, должно быть, лишили ее благоразумия.

– Собственность ведь твоя, разве нет?

– Пожалуй, я тогда останусь, чтобы убедиться, что ты в порядке, – ответил Слейд и лениво потянулся всем телом.

Ханна заворожено проследила за его движением и тотчас снова отвела взгляд.

– Я в порядке, – сказала она. Казалось, невидимые сети, разбросанные Слейдом, словно трудолюбивым пауком, опутывают ее, лишая воли. Сердце стучало все чаще, заглушая прочие звуки. Ханна стиснула зубы, так что они скрипнули, и еще более мрачно уставилась на водяную рябь.

– Правда? – вкрадчиво спросил Слейд. – После нашего совместного чаепития даже я не совсем в порядке. Так что мне велели проследить, чтобы с тобой ничего не случилось.

– Кто велел? – удивилась Ханна и посмотрела прямо на Слейда.

– Изабель. А еще Пембертон. И Ровена с Серафиной. А также миссис, Эдгарс, повариха. Ты помнишь нашу повариху? Даже маленькая Оливия не побоялась прервать мое занятие – признаюсь, я читал увлекательную книгу – и велела найти свою госпожу.

– Господи! Неужто все они интересовались мной! По почему?

Слейд пожал плечами. Влажная рубашка облепила его грудь, обрисовав крепкие мышцы.

– Изабель представила тебя как будущую миссис Гаррет, вот они и беспокоятся. Когда ты ушла из дома, слуги начали волноваться. Они все принимают близко к сердцу, в их-то возрасте. В общем, меня практически обязали последовать за тобой.

– Понятно. Вы всегда делаете то, что вам велят, сэр?

Он улыбнулся и кивнул.

– А вы, дорогая Ханна? Поразмыслив, она улыбнулась в ответ:

– Выходит, я тоже.

По какой-то непонятной причине оба рассмеялись, и на душе у Ханны стало подозрительно уютно и легко.

Неужели они вот так запросто болтают на ничего не значащую тему?

Ханна осторожно посмотрела на сидящего напротив Слейда. Под намокшей тканью сорочки виднелись темные волоски и бугорки сосков. Девушка перевела взгляд ниже, но до того устыдилась своего поступка, что немедленно отвела глаза.

Затем она снова вызывающе взглянула на Слейда. Ответный взгляд был серьезным. Даже слишком серьезным: похоже, от него не укрылось ее смущение. Близкая к панике, Ханна забормотала первое, что пришло на ум:

– Я не знаю, что нашло на вашу бабушку. Я ожидала, что она велит выставить меня за дверь. Но породниться! Конечно, я не враг Изабель, но все-таки прихожусь родственницей вашим ужасным соседям.

– Как раз это совершенно не важно. – Слейд сплел руки на груди.

«А что же важно?» – подумалось ей.

Ханна сжалась под неподвижным взглядом Слейда. Тонкие извилистые струйки дождя бежали по стеклу все чаще и быстрее. Куцый кустик за окном резко дернулся под порывом ветра, торопливо погрозив Ханне одной из веток, словно указательным пальцем, как будто предупреждая ее… предупреждая о чем?

Чувствуя настоятельную потребность прервать паузу, Ханна проговорила:

– Хорошо хоть, что ваши домашние не заставили вас прихватить Эсмеральду в качестве поддержки.

Плечи Слейда затряслись от смеха.

– У нашей собаки хватило ума остаться дома в такую непогоду.

– Зато у вас не хватило ума даже накинуть плащ, – язвительно заметила Ханна и умолкла, испуганная собственной смелостью.

Однако ее собеседник ничуть не разозлился. Наоборот, он с усмешкой покачал головой:

– Моего ума хватило только на то, чтобы расстроиться из-за вашего отсутствия, дорогая Ханна. О себе я просто-напросто забыл.

– Бросьте, мистер Гаррет, мы оба знаем, что все не так!

– Правда? – Улыбка Слейда несколько померкла. – Кстати, я уже дважды просил называть меня по имени. Что мешает вам перейти на ты?

Ханна смутилась. Теперь, когда они вели такой легкий диалог, переход на ты казался естественным, но какая-то настороженность мешала Ханне.

– Я… не могу. Для меня… – Она умолкла. – Вам гораздо проще. Вы зовете меня Ханной с того самого момента, как… – Ее голос прервался.

– Да? – по-кошачьи мягко переспросил, почти мурлыкнул Слейд, наклоняя голову ближе к лицу Ханны.

Девушка отступила на шаг. Почему-то она испугалась, хотя больше всего на свете ей хотелось хихикнуть.

– Перестаньте, прошу вас. Мне не нравится, когда вы так себя ведете.

Слейд с сомнением приподнял брови:

– Неужели? А мне думается, что как раз наоборот, Ханна. Внезапно Ханна разозлилась. Ну почему он постоянно ставит ее в неловкое положение?

– Буду весьма признательна вам, сэр, если вы перестанете принимать решения за меня. Особенно относительно того, что мне нравится или не нравится.

– Сейчас ты похожа на маленькую дикую кошку, – огорошил ее Слейд неожиданным переходом.

Осознав, что стоит со сжатыми в кулаки руками, Ханна фыркнула и тряхнула волосами. Она не привыкла подолгу спорить, особенно если на нее смотрят в упор, как сейчас Слейд Гаррет, поэтому девушка поспешила сменить тему:

– А что за деревья растут вон там? Я никогда прежде таких не видела, – кивнула она в сторону окна, надеясь, что Слейд повернет голову и его пронзительные глаза хоть на мгновение оставят ее в покое.

Ничего подобного не произошло.

– «Что за деревья, Слейд», – поправил он. Ханна закатила глаза.

– Что за деревья, Слейд? Теперь доволен?

– Вязы, – коротко ответил тот, по-прежнему глядя на Ханну.

– Да ты даже не взглянул! – взмолилась она, ткнув пальцем в стекло за плечом Слейда.

– Мне незачем. В этой части парка растут только вязы. Они очень старые. Когда я родился, вязы уже были высокими.

– Ты здесь родился? В этом доме? И рос тоже тут? – Ханну почему-то невероятно удивило открытие, что Слейд Гаррет когда-то был маленьким мальчиком.

Лицо Слейда едва заметно помрачнело.

– Да. А почему ты спрашиваешь? – произнес он каким-то безжизненным тоном, и Ханна поняла, что затронула запретную тему.

Пытаясь исправить ошибку, она ответила как можно беспечнее:

– Просто так. Здесь удивительное озеро и очень красивый мост. Да и дом весьма элегантный. А уж вязы и того лучше! Наверняка весной и летом парк – великолепное место для игр, – тараторила она, с ужасом замечая, как меняется лицо Слейда. – Думаю, в таком доме здорово расти, – почти испуганно закончила она.

– Здорово? – Он смотрел на нее почти целую минуту. Глаза у него стали черными, злыми, ненавидящими. Рот изогнулся в презрительной усмешке. – Расти в таком доме было совсем не здорово. Здесь царил сущий ад.

– Ох уж эти чертовы Гарреты! Будь проклята вся их семейка! – с досадой воскликнул Сайрус Уилтон-Хьюмс, глядя на улицу сквозь стеклянные двери террасы. – Надеюсь, никто не заметит, как кредитор выходит из наших ворот, Пейшенс.

Снаружи, как раз там, куда он вглядывался, прыткий человечек садился в наемный экипаж. Сайрус мрачно следил за ним до тех пор, пока тот не скрылся внутри повозки.

– Ну почему все зло в моей жизни исходит от тех, с кем меня связывают родственные узы? – Сайрус обернулся к жене. – Публичные обвинения Ханны заставили нас на неделю покинуть родное имение. А сегодня, едва вернувшись домой, мы обнаруживаем у ворот какого-то жалкого торговца. Мне хотелось стереть его в порошок, между тем пришлось расшаркиваться перед ним, уверяя, что мы продадим последнюю мебель, чтобы немедленно с ним рассчитаться. За что нам такие муки, дорогая? Проклятая Ардис обманула меня и с того света!

– Выходит, зря мы так поторопились приблизить ее смерть.

– Представляю, как она хохотала, глядя на нас сверху, когда вскрыли ее завещание! Жалкий трастовый фонд! Мне, родному внуку! Самому близкому родственнику! – бесновался Сайрус, потрясая кулаками. – Вот награда за нашу заботу! Разве дурища Кэтрин хоть раз навестила Ардис? А Слейд Гаррет? Кто он ей? Седьмая вода на киселе! Старая карга просто выжила из ума, поместив их во главе списка наследников.

Пейшенс возлежала на круглом диване, продавать который она категорически отказывалась. Она реагировала на слова мужа с ледяным спокойствием, как если бы все, что он говорил, ее совершенно не касалось. Можно было подумать, что она вообще не слышит воплей Сайруса, если бы не чуть приподнятая бесцветная бровь.

– Я понимаю твою досаду, – раздраженно оборвала она мужа, – но кричать и возмущаться бесполезно. Нам не изменить текст завещания. Зато мы можем сделать так, чтобы оно не помешало нам завладеть деньгами Ардис.

– Меня пугает Гаррет. Он не так прост, как Кэтрин. Избавиться от девицы оказалось гораздо проще. Не говоря уже о Гамильтоне и Эвелин.

– Несчастные Гамильтон и Эвелин, – притворно вздохнула Пейшенс. – Порой я даже скучаю по ним. Твой брат виноват лишь в том, что ваш отец оставил Клостер-Пойнт вам обоим. Такой шаг предрешил его судьбу. А заодно и судьбу его жены. – Она обворожительно улыбнулась Сайрусу. – Ты лучший муж на свете! Кто еще смог бы доказать свою любовь, отправив в могилу собственного брата? И все ради того, чтобы я могла украсить собой Клостер-Пойнт!

Сайрус метнул быстрый взгляд в направлении двери, стремительно подошел к дивану и забормотал вполголоса:

– Говори тише, дорогая. Нас могут услышать. Представляешь, чем все может обернуться?

Пейшенс деланно ахнула и схватилась за грудь рукой, пальцы которой она унизала драгоценными кольцами.

– Боже, дорогой! Если о твоих проделках узнают власти, тебя немедленно повесят! Зато я останусь полноправной хозяйкой состояния Ардис. – И она захохотала, запрокинув назад голову.

Сайрус с ужасом смотрел на ее морщинистую шею, закусив губу.

– Если меня обвинят в убийстве, я сделаю так, чтобы ты тоже получила свою долю наказания, дорогая, – бросил он.

Смех Пейшенс оборвался. Некоторое время она пристально изучала мужа, словно пытаясь разгадать, способен ли он воплотить в жизнь свои угрозы, затем ее губы сжались в тонкую злую линию.

– Так давай подумаем, как нам избежать подобной ситуации. Если мы ничего не предпримем в ближайшее время, нам грозит нищета. У нас почти не осталось мебели, в доме всего несколько слуг, проданы оба нарядных экипажа. Мы должны что-то делать! Столько… несчастных случаев, а деньги по-прежнему не у нас!

Сайрус присел рядом с ней.

– Успокойся, дорогая, – пробормотал он, не глядя на жену. Его глаза неотрывно смотрели на стопку денег, разложенную на чайном столике. Некоторое время он просто разглядывал манящие купюры, потом не сдержался и потрогал их пальцами. – Все, что у нас осталось?

– Я не смогла отдать ему ожерелье, Сайрус. Это уж слишком! – плаксиво протянула его жена. – Ты же понимаешь, что я не могла отдать ему драгоценности?

Сайрус с трудом оторвал взгляд от денег.

– Конечно, дорогая. Я понимаю. Тебе и так пришлось продать часть украшений Эвелин. Такая утрата! – с готовностью закивал он, накрыв ладонь жены своей рукой. – Но ты не беспокойся. Как только мы получим деньги, мы выкупим все драгоценности. У тебя будут самые лучшие украшения во всем высшем свете!

– Я очень надеюсь, – хмыкнула Пейшенс, осторожно отняв руку. Поднявшись с дивана, она прошлась по комнате. – Если нам предъявят обвинения в убийствах, мое сердце не выдержит. Мы погрязли в долгах. Прием в честь Ханны потребовал немалых вложений, и что теперь? В ответ на нашу щедрость неблагодарная девица опозорила нас, оклеветала и оговорила! – Пейшенс театрально всплеснула руками. – Теперь о нас сплетничают наши соседи и друзья. За целую неделю ни одного приглашения на светские рауты! Хотя ноябрь – самый разгар сезона! Катастрофа!

Понимая, что жена разошлась не на шутку, Сайрус сказал то, что, как он знал, должно немедленно успокоить Пейшенс:

– Провинциальная дурочка подписала себе приговор. Как только мы избавимся от Гаррета, займемся ею.

Лицо Пейшенс озарила улыбка.

– Ты действительно готов ради меня на такие жертвы? О, мой дорогой!

Сайрус обреченно кивнул, чувствуя, как остро сжалось сердце. Он знал свою жену так, как не знал ее никто. Он ненавидел ее, боялся и вместе с тем восхищался. Порой же собственная жена внушала ему ужас: если сам он избавлялся от ненужных людей ради денег, то его благоверная находила в убийствах особое изощренное удовольствие.

– Итак, мы должны сохранять осторожность. Может, стоит проделать такую же штуку, как с Кэтрин? Однажды уже сработало. А потом… впрочем, избавиться от этих двоих не так просто, как кажется. Потребуется время.

– Ты уже продумываешь план? – На сей раз в голосе Пейшенс отчетливо слышалось восхищение.

– Да, моя кошечка, – улыбнулся Сайрус. Мысли его, однако, были совсем не веселыми. Он подозревал, что однажды жена решится отделаться и от него самого, а потому с каждым днем беспокоился все больше. – Мой план, как всегда, великолепен. Наше лучшее убийство станет достойным финалом для твоего дневника. Э-э… не хочешь почитать его? Я принесу, скажи лишь, где он.

Глаза Пейшенс холодно сузились.

– Пусть остается там, где лежит.

Проклятие! Сайрус разочарованно вздохнул. Его жена позаботилась о том, чтобы он знал о дневнике, который она ведет, но его местонахождение оставалось для него загадкой. Дневник стал гарантией того, что Сайрус висит на крючке, живет на пороховой бочке, которая может в любой момент взорваться.

– Что ж, как знаешь. Но ты, как обычно, поможешь мне?

– Разумеется, – проворковала Пейшенс. – Ты же мой любимый муж. Я не могу допустить, чтобы что-то пошло не так. Не дай Бог, с тобой случится неприятность!

Да она безумна! Как он позволил ей зайти так далеко? Сайрус почувствовал страх, ему показалось, что он сейчас задохнется. Судорожно вдохнув воздух, он размышлял, удивляясь, как он мог так ошибаться, думая, что столь холодная, расчетливая женщина любит его. Ради достижения собственных целей она способна на убийство. Даже убийство родного мужа.

А он сам? Разве он так сильно отличается от Пейшенс? Ведь он тоже мог избавиться от жены. В любой момент. Без колебаний. Без особого сожаления.

Осторожно погладив ладонью стопку купюр, он поднял голову и посмотрел жене в глаза.

«Сорок лет брака! Сорок лет потребовалось для того, чтобы принять единственно верное решение. Что ж, я буду милосердным и подарю ей легкую смерть, а затем тщательно обыщу ее спальню, в которую она уже много лет меня не допускает, и найду там ее дневник. Найду и уничтожу».

– Иди ко мне, дорогая. Мы разработаем план. – Сайрус постучал ладонью по дивану рядом с собой и улыбнулся.

Пейшенс покорно присела к нему и даже погладила его по плечу.

– Ты такой милый! – Она всегда становилась ласковой, когда думала о предстоящем убийстве. – У меня появилась идея. Нужно избавиться и от Оливии. Она прицепилась к Ханне, словно хвостик. А ведь служанка слишком много знает о наших делах. Не дай Бог, она начнет болтать языком!

Сайрус смотрел на жену, не веря собственным ушам.

Сколько еще смертей должно свершиться, чтобы она успокоилась? Впрочем, в словах Пейшенс есть смысл. Ему будет недоставать жены, когда она… трагически погибнет.

– Прекрасно, дорогая. А ведь я чуть не забыл о ней. Думаю, на новом месте она неплохо устроилась. Если ее приняли на работу, значит, доверяют. Никто не заподозрит в ней шпионку.

– Что? Какую шпионку? Разве мы ее не?..

– Погоди. Мы убьем ее позже. А для начала используем девчонку в наших целях.

– Каких? Я не понимаю… – Но прежде чем Сайрус ответил, Пейшенс догадалась сама. – Ага! Она будет докладывать нам обо всем, что творится у соседей. Неплохо! А как ты ее убедишь?

Сайрус рассмеялся:

– Проще простого. Помнишь, как она просилась к нам на службу около года назад? Никто не хотел брать ее в свой дом. В ее-то положении!

– Вот черт, я и забыла, – нахмурилась Пейшенс.

– Зато я не забыл, потому что знал: однажды грешок Оливии сыграет нам на руку. Если новые хозяева узнают о ее прошлом, они вышвырнут девчонку вон. Нам нужно всего лишь дождаться момента, когда служанка выйдет из дома, и перехватить ее по дороге. Какая-то пара слов, и она сама предложит нам свои услуги.

Глава 8

До чего же быстро они вернулись!

Стоило показаться солнцу, как Слейд решил прокатиться верхом. Совершая очередной вояж вокруг дома, он заметил странную активность возле Клостер-Пойнта. Ноябрьский ветер донес до него мужские голоса. Лошадь под ним нервно прядала ушами и косилась на соседний дом, теряющийся за кустами и оградой.

Чуть позднее Слейд постарался проехать ближе к воротам и заметил удаляющегося по дорожке от Клостер-Пойнта торговца.

Любопытно! Довольно необычные визитеры навещают соседей. Неужели кредитор? Уж лучше бы Ардис оставила все свое состояние Сайрусу. Тогда парочка наконец-то успокоилась бы, а значит, Ханне не угрожала бы опасность.

Слейду немедленно вспомнились взволнованные глаза девушки в тот дождливый день, когда он застал ее в домике у озера. Влажные волосы и тонкие нервные пальцы. Как трепетали ее ресницы, когда она смотрела в окно, избегая его взгляда. До чего же хотелось схватить ее в охапку и отправиться прямиком в спальню.

Слейду припомнилась и первая ночь на новом месте, проведенная с Ханной. Он спал едва ли больше двух часов, предпочтя нежно обнимать свою гостью, осторожно укрывая одеялом.

Почему он вел себя так… благоразумно? Ведь даже сейчас, когда Ханны нет рядом, он скучает по ней и желает ее!

Слейд придержал жеребца, ожидая, когда непрошеное возбуждение пройдет. Кататься верхом и думать о Ханне не самое мудрое, что могло прийти ему в голову.

– Мистер Гаррет! Где же вы? – раздалось в отдалении. – Давай, Эсмеральда, ищи! Мистер Гаррет!

Голос звучал взволнованно, почти испуганно. Слейд торопливо направил своего жеребца Чемпиона вдоль аллеи по направлению к дому. Мастиф выскочил из-за кустов так неожиданно, что лошадь резко остановилась и недовольно зафыркала. Эсмеральда глухо гавкнула, затем еще раз. Чемпион затанцевал на месте, мотая мордой.

Слейд спешился и потрепал собаку по холке.

– Тише, Эсми, ты пугаешь нашего красавца.

Вслед за собакой из-за жухлого кустарника появилась Оливия. Лицо у нее покрылось испариной от волнения, передник сбился набок. Она даже не набросила накидку, выскочив на улицу.

– Мис… мистер Гаррет! – даже не отдышавшись, залепетала горничная.

– В чем дело? Ты сама не своя.

– П-простите, я… я так быстро…

– Быстро бежала. Я заметил. – В голосе Слейда зазвучало настоящее беспокойство. – Да что случилось?

– Неприятности… дома.

– Дома? – Слейд бросил быстрый взгляд на особняк, затем снова на Оливию. – Подержи поводья, я сам разберусь.

– Нет-нет, вы не поняли, – замахала руками девушка. – Не у вас дома. У меня.

Теперь Слейд был озадачен. Ему как-то не приходилось думать над тем, что прислуга тоже может иметь семью, дом.

– У тебя дома? Э-э… а разве твой дом не здесь?

– Да-да, конечно, сэр, – залепетала Оливия. – По большей части я живу тут, но у меня есть и свой дом. Я… получила записку. – Она вынула из кармана смятый лист бумаги и протянула Слейду.

Почему-то вместо того, чтобы прочесть ее, он задумался об обрывке письма, привезенном Ханной из дому. Он нашел ее сокровище, но так и не вернул хозяйке. Более того, и Ханна не задала ему ни единого вопроса об утерянном письме. Занятно.

Слейд расправил смятый листок и пробежал его глазами. Речь шла о внезапной болезни кого-то по имени Колет.

– Твою мать зовут Колет?

Оливия покачала головой, забирая записку, и вся как-то сжалась, словно внезапно стала ниже ростом.

Испугавшись молчаливого ужаса, написанного на лице горничной, Слейд предложил:

– Я мог бы помочь. Скажи, что нужно сделать?

Глаза Оливии налились слезами. Похоже, она была готова согласиться, но, подумав, девушка медленно покачала головой:

– Нет, спасибо. Я хотела только получить разрешение ненадолго отлучиться.

Слейд взглянул на нее с подозрением. Почему она отвергает помощь? Видно же, что бедняжке здорово не по себе.

– Конечно, я даю тебе выходной. Можешь отсутствовать столько, сколько Колет потребуется для полного выздоровления. Ригби отвезет тебя.

– Его сейчас нет. Он повез миссис Гаррет и мисс Лолес за покупками. Не беспокойтесь, сэр, я доберусь до дома сама. – Оливия помолчала. – Мне очень неловко бросать свою работу.

Слейд, которого так и не оставили подозрения, ответил довольно резко:

– Твое место останется за тобой. Считай, что у тебя отпуск. Возвращайся, когда сможешь.

– О, сэр, вы так добры ко мне! – благодарно воскликнула Оливия. Она даже сделала движение навстречу Слейду, словно хотела броситься ему на шею. – Вы редкий человек! – Она подобрала юбку одной рукой, другой схватила собаку за ошейник и бросилась по аллее к дому.

Слейд задумчиво смотрел ей вслед.

– Редкий, значит? Весьма сомнительно.

Быстро вскочив на лошадь, он галопом направил ее к конюшне.

– Эй, Джонатан! – окликнул он одного из грумов. – Позаботься о Чемпионе. И вели Ригби немедленно явиться ко мне, как только он вернется. У меня к нему дело.

Ханна в сопровождении своей новой тени – Эсмеральды подошла к двери кабинета. Она только успела снять верхнюю одежду, шляпку и перчатки, как ей сообщили о спешном отъезде Оливии. Даже не передохнув, девушка бросилась за разъяснениями к Гаррету.

– Вот мы и пришли, Эсмеральда, – пробормотала Ханна, набираясь решимости.

Она резко постучала в дверь, из-за которой слышались мужские голоса. Почесав мастифа между ушей, Ханна негромко проворчала себе под нос:

– Готова сразиться с медведем на его территории, а, Эсми? Собака ткнулась мокрым носом ей в ладонь завиляв хвостом.

– Кто там еще? – раздался голос Слейда. Сердце Ханны забилось быстрее.

– Я что, должна докладывать, стоя под дверью? – как можно увереннее спросила она. – Не уделите мне минуту, сэр?

За дверью послышались шаги. Ханна расправила плечи, ожидая столкнуться с тем самым «медведем», о котором говорила собаке. Однако в дверном проеме появился вовсе не Слейд Гаррет, а Ригби, его извозчик.

Он учтиво поклонился:

– Пардон, мисс, я как раз уходил.

«Неужели он докладывал хозяину, куда мы ездили и что купили?»

У Ханны возникли черные подозрения.

– О, я не хотела мешать. И могу зайти попозже.

– Нет уж, заходи сейчас, раз пришла, – раздался властный голос Слейда. – Мы с Ригби уже закончили. Надеюсь, у тебя какое-нибудь пустячное дело, Ханна, потому что до обеда я буду занят с бумагами.

Ханна, чувствуя себя лишней и нежеланной, хмуро взглянула на извозчика.

– Вижу, Ригби, твой хозяин не в духе. Надеюсь, медведь не закусит мной свой ленч?

– Что? Медведь?

Ханна услышала, как что-то грохнуло в кабинете, словно некто недовольно бросил книгу или пустую чернильницу на стол. Ригби округлил на Ханну глаза.

– Поосторожнее, мисс. Вашему медведю еще даже ленча не подавали. – Он вдруг улыбнулся и быстро выскользнул в коридор.

Ханна подтолкнула собаку чуть вперед, словно верного стража, и пробормотала:

– Эсмеральда и не такого медведя перекусит пополам.

Однако, оказавшись в кабинете один на один с «медведем», Ханна побоялась развивать свою шутку. Слейд сидел за столом, обложившись бумагами, с сосредоточенным и серьезным видом. Девушка почувствовала себя лишней. В конце концов, в его доме она жила нахлебницей да еще осмеливалась дерзить тем, кто дал ей кров.

Ханна прошла внутрь и застыла посреди комнаты. Слейд придирчиво оглядел ее и заметил:

– С тобой Эсмеральда. Я думал, ты ее боишься.

– Поначалу боялась, но потом мы подружились. – Ханна смущенно улыбнулась. – Мне нравится, что она повсюду следует за мной. Разве что я не слишком довольна, когда она пытается залезть ко мне в постель. – Спохватившись, Ханна испуганно зажала рот ладонью. Она знала, что Слейд наверняка воспользуется ее промахом.

– Я прекрасно ее понимаю, – не упустил он случая. – Я бы тоже не прочь залезть в вашу постель. Каждый вечер, отходя ко сну, я слышу, как вы спорите с собакой, кто и где будет спать.

– Я… иногда я слышу, как вы смеетесь над нашими спорами. Мы с Эсмеральдой не мешаем вам уснуть?

– Твое присутствие в моем доме, Ханна, вообще лишило меня сна, – вкрадчиво пояснил Слейд, вставая из-за стола.

Он остановился напротив Ханны и принялся пристально изучать девушку.

Смутившись, она вцепилась в ошейник собаки, но и Эсмеральда не пришла ей на выручку. Наоборот, мастиф степенно поднялся и проследовал к хозяину. Неторопливо потоптавшись на месте, он улегся у ног Слейда, на единственном куске ковра, где еще можно было поймать последние лучи заходящего осеннего солнца.

– Вы так на меня смотрите, – залепетала Ханна. – Мне неловко. Что такое вы на мне увидели?

Слейд сложил руки на груди и одарил Ханну еще более нахальным взглядом.

– Вы очень соблазнительно выглядите. Особенно в этой блузке.

– В к-какой еще блузке? – пискнула девушка, заливаясь краской. Она напрочь позабыла о цели своего визита. Теперь ей больше всего хотелось броситься со всех нот наутек.

Слейд между тем присел на корточки и почесал ворсистое брюхо собаки. Эсмеральда зажмурилась от удовольствия и лениво заворочала хвостом.

– Как вам понравился поход по магазинам? Изабель не наскучила вам своими сплетнями?

Всю дорогу и во время примерок старая леди рассказывала Ханне о детстве Слейда не слишком веселые рассказы. Становилось ясно, почему Слейд вспоминал то время как «сущий ад».

– Нет-нет, Изабель– прелестная женщина! – торопливо возразила Ханна.

– И прекрасный источник информации, не так ли? Ханна, и глазом не моргнула, чтобы не выдать Изабель.

– Да, она мне столько рассказывала о Бостоне. О том страшном пожаре, который случился в прошлом году. Подумать только, так много жертв! Мы посетили столько чудесных мест, музей тоже…

– Да уж наверняка, – как-то безучастно произнес Слейд.

– По правде говоря, я пришла с вопросом. – Ханна, наконец, решилась. – Я встретила Серафину наверху, как только приехала. От нее я узнала, что Оливия получила какое-то письмо и вскоре уехала вся в слезах. Вы знаете, что произошло?

– Мне известно не так уж много, – пожал плечами Слейд, подергав Эсмеральду за уши. – Я видел ее письмо. Там шла речь о какой-то Колет, которая тяжело заболела. Твоя горничная очень расстроилась, и я отпустил ее домой. Я уверен, что ты не станешь возражать.

– Разумеется, нет. – Ханна задумалась, глядя на развалившуюся на ковре собаку. Она бездумно сделала шаг вперед, наклонилась почесать Эсмеральду за ухом, затем прошла мимо Слейда и уселась на ближайший к нему стул.

Подол ее платья коснулся руки Слейда, вызвав у него сильнейшее желание схватить легкую ткань и удержать девушку.

– Как-то очень странно, Слейд, – задумчиво произнесла Ханна, не отрывая взгляда от мягкого живота собаки. – Ты же знаешь, какая болтушка Оливия, но она ни разу не упомянула о своей семье или о своем доме.

Слейд выпрямился во весь рост, удивленно глядя на девушку.

– Что такое? Почему ты так смотришь?

– Похоже, что-то изменилось между нами, Ханна. Мы уже некоторое время живем под одной крышей, но ты впервые назвала меня по имени. Причем без всякого усилия.

Ханна изумленно приоткрыла рот. Она даже не заметила, как имя Слейда соскользнуло с ее языка.

– Неужели правда?

Слейд тепло улыбнулся.

– Вернемся к Оливии. Я вижу, ты быстро перенимаешь привычки высшего света, Ханна.

– О чем ты? – удивилась девушка.

– Мы, люди света, не слишком внимательны к проблемам нашей прислуги. Порой мы ничего не знаем о людях, которые живут в наших домах и обеспечивают нам уют и комфорт.

– Говори за себя! – Ханна даже вскочила с места, взмахнув руками. – Я никогда не видела разницы между людьми высокого положения и беднотой! Я сужу о человеке по его личным качествам, а не по количеству монет в его кармане. – Она помолчала и продолжала уже спокойнее: – Просто там, где я родилась, люди не лезут другим в душу, если их не просят. Чем меньше будешь знать о своих соседях, тем дольше проживешь – вот закон прерий.

– Ты не на Диком Западе, дорогуша. И если бы я руководствовался твоими принципами, то есть не совал бы свой нос в чужие дела, я бы сейчас не знал, что творится за моей спиной. Закон большого города: предупрежден – значит, вооружен. Советую пересмотреть свои взгляды, иначе не заметишь, когда тебе в спину уставится дуло пистолета.

Ханна испуганно смотрела на Слейда. Горло стеснило неожиданное предчувствие беды.

– Что случилось? Что произошло, пока я отсутствовала? Слейд переступил через задние лапы собаки и прошел к столу. Усевшись, он сплел пальцы в замок.

– Пока вы с Изабель катались по городу, в соседнем доме снова забурлила жизнь. Вернулись тетка и дядька твоей матери. Так что будь осторожнее, когда выходишь из дому.

– Я всегда ношу с собой оружие. Даже когда спускаюсь к ужину. – Сердце Ханны билось часто и тяжело. – Какую еще предосторожность я должна соблюдать?

Слейд посмотрел на нее, как на неразумное дитя.

– Ханна, я уже говорил тебе, что ты не на Диком Западе. Здесь совсем другие законы. В Бостоне враги никогда не встречаются в открытом поединке. Они действуют исподтишка. Лучше тебе хорошенько проникнуться мыслью, что твои родственники представляют для тебя опасность. Размахивать пистолетом глупо и нелепо. Сайрус и Пейшенс – страшные люди. Они давно перешли грань, за которой человеческая жизнь что-то значит. С каждым днем у них все меньше шансов получить желаемое, а отчаяние – плохой помощник для человека без принципов. Они на многое способны, Ханна.

– А ты? На что способен ты? Под видом защитника ты запер меня в своем доме. Ты лишил меня возможности самой разобраться во всем. Ты не менее страшный человек, чем Сайрус и Пейшенс.

Лицо Слейда помрачнело. Он медленно потер подбородок, буравя взглядом девушку.

– Что ж, я покажу тебе разницу. Думаю, тебе стоит побольше узнать о своих родственниках, – процедил он сквозь зубы. – Ты во многом права относительно Уилтон-Хьюмсов. К сожалению, у меня тоже нет доказательств…

– А как же обрывок письма? Ведь ты нашел его после моего отъезда? Он все еще у тебя?

– Да, он остался в моем доме. Ты хочешь, чтобы я вернул его тебе? Нет? Тогда пусть лежит там, где лежит. Поверь, твоя улика в безопасности. – Слейд усмехнулся. – Но она доказывает только, что Уилтон-Хьюмсы послали твоей матери письмо. Письмо еще не преступление!

– Письмо! Через двадцать пять лет! Да еще накануне убийства. Едва ли такой поступок можно считать совпадением. Ведь я нашла обрывок в камине в тот день, когда погибли родители. Я и сестры… – Ханна отвернулась, чтобы скрыть слезы.

– А еще на обрывке значится мое имя, – добавил Слейд. – Теперь ясно, почему ты подозревала меня. Ладно, оставим письмо в покое. У меня есть к тебе вопрос. – Он помолчал, барабаня пальцами по столешнице. – Ты готова ввязаться в расследование?

– Конечно, я потому и приехала, – вздернула подбородок Ханна.

– Что ж, на том и порешим. – Губы Слейда превратились в тонкую ниточку. – Твою мать убили только из-за завещания, других мыслей у меня нет. После смерти Ардис все деньги отходили ей. Двум сыновьям Ардис доставались лишь небольшие трастовые фонды. После кончины Гамильтона его фонд тоже отходил Сайрусу.

Ханна почувствовала, как сердце сжала ледяная рука страха.

– Так все дело в деньгах? Маму убили из-за наследства? А не потому, что она вышла замуж за папу? – Она с ужасом зажала рот рукой. – Господи! Бедный отец, он умер, защищая ее. Когда мы нашли родителей, они лежали друг на друге. Какой ужас!

– Мне очень жаль, Ханна, – не выдержал Слейд. – Я предполагал, что до убийства не дойдет. Какой я слепец!

– Откуда ты мог знать? Я не понимаю. И тогда, во время приема, ты сказал, что знаешь, кто виноват в смерти моих родителей. Но как ты мог знать? Или ты тоже участвовал в этом?

Она вновь обвинила его в причастности к смерти родителей. На сей раз он не вскочил, не вышел из себя. Он продолжал, не мигая, смотреть на Ханну.

– Я действительно имею отношение ко всей истории. Но совсем не в тот смысле, в каком ты думаешь.

Ханна вцепилась пальцами в подлокотники стула.

– Как тебя понимать?

– Я попытаюсь объяснить. Ардис оставила твоей матери огромное состояние. Миллионы, Ханна. Сайрус и Гамильтон ждали смерти Ардис, надеясь разделить деньги пополам.

Ханна, потрясенная размером суммы, ошеломленно молчала.

– Но Ардис поступила иначе.

– Почему же она лишила сыновей денег?

– Не совсем так. Трастовые фонды, которые она им оставила, весьма велики. На такие деньги можно жить всю жизнь, не беспокоясь о будущем. Но Сайрус привык ни в чем себе не отказывать. Он с легкостью тратит огромные суммы, влезая в долги. Ему нужно все состояние Ардис, а не жалкие крохи, которые достались в его распоряжение. Похоже, его мать понимала, что такой мот, как Сайрус, недостоин денег. А Гамильтону она так и не смогла простить жестокость, с какой он отказался от дочери. Быть может, Ардис пыталась загладить вину Уилтон-Хьюмсов перед твоей матерью, Ханна. Ведь она ее очень любила.

– Знаю. Бидди рассказывала нам. – Ханна шмыгнула носом.

– Кто такая Бидди? И что она вам рассказывала?

– Удивительная женщина. Когда-то она оставила Бостон, чтобы следовать за матерью туда, куда она поехала, – на Дикий Запад. Бидди – ее горничная, а позднее она стала нашей няней. Мы относимся к ней как к бабушке. Она рассказывала нам о Бостоне и об Ардис.

– Ясно. А Бидди никогда не упоминала о моей семье? Ханна удивленно взглянула на Слейда.

– Не знаю. Может, и упоминала в те годы, когда я была маленькой, но я не помню. Со временем мама и Бидди все реже вспоминали Бостон. Ты не веришь мне? Помнишь, как я удивилась, что дом Изабель находится рядом с поместьем Уилтон-Хьюмсов…

– Верно, – кивнул Слейд.

– Но маме не нужны были деньги Ардис. Она всегда говорила нам, что богатство заковывает душу в цепи. Думаю, она с легкостью отдала бы деньги Сайрусу. Ему не требовалось убивать ее!

Слейд нахмурился, словно подбирая слова для какого-то признания.

– Видишь ли, она не смогла бы передать деньги твоему дяде.

– Почему же?

Когда он не ответил, Ханна вдруг испугалась. От предчувствия, что Слейд вот-вот решится на новое страшное откровение, у нее взмокли ладони. Лицо его сделалось хмурым, черные глаза смотрели перед собой, тяжелый подбородок с тенью щетины упрямо выдвинулся вперед. Ханна ждала.

– В случае, если твоя мать отказалась бы от состояния или умерла бы к моменту выполнения воли Ардис, деньги отходили бы мне. Ардис назвала меня своим вторым наследником.

– Тебя?.. – уронила Ханна слабым голосом. Почему-то она не подпрыгнула на месте от неожиданности, ее не потрясла новость. Она просто ничего не чувствовала. В ушах странно зазвенело, голова закружилась, и Ханне пришлось застыть на стуле, словно изваяние, чтобы не лишиться чувств. – Значит, тебя…

Слейд хранил молчание. Он даже не попытался объяснить, почему Ардис выбрала именно его для наследования состояния Уилтон-Хьюмсов.

Ханна медленно повернула голову к окну.

Обрывок письма с именем Гаррета на нем. Вот все и разъяснилось!

– Думаю, ты замешан в убийстве не меньше, чем мои родственники, – безжизненным тоном произнесла она.

– Нет, Ханна, – тихо и так же ровно ответил Слейд. – Если бы я участвовал в убийстве, ты оказалась бы уже мертвой, как только сошла с поезда. Я на твоей стороне. Ты должна мне верить.

– Разве? На каких основаниях? – Она сплела ледяные пальцы на коленях, чтобы не так бросалась в глаза их дрожь.

– Подумай хорошенько, и ты увидишь, что основания есть. Стоило мне узнать, кто ты такая, я сразу начал присматривать за тобой в доме Уилтон-Хьюмсов.

Ханна невесело усмехнулась:

– Ты все еще утверждаешь, что пытался меня защитить? Мы оба знаем, что единственная цель твоих визитов к Уилтон-Хьюмсам – напугать меня и вывести из равновесия.

– Одно другому не мешало. Я не мог отказать себе в удовольствии помучить тебя, но к тому же я следил за твоей безопасностью. Я стал очень осторожным, после того как зачитали завещание Ардис. В Клостер-Пойнте произошли три подозрительные смерти, одна за другой. Я ждал возможности забрать тебя из их дома, чтобы обеспечить твою безопасность. Публично обвинив родственников во время приема, ты сама дала мне шанс.

– Ах, какое самопожертвование! – с сарказмом и горечью воскликнула девушка. – Ты никогда не стал бы рисковать своей шеей ради кого-то, кто носит фамилию Уилтон-Хьюмс, а тем более Лолес.

Глаза Слейда вспыхнули недобрым огнем. Несколько мгновений он сдерживался, чтобы не сказать лишнего, затем взял себя в руки.

– Думай что угодно. Всю последнюю неделю я занимался расследованием. Мои люди вынюхивали там и тут. Должен сказать, новости не слишком меня, обнадежили.

– Ха! С момента, как я появилась в Бостоне, новости бывают только плохими, – зло хмыкнула Ханна.

– Так и есть. И теперь тоже дурные вести, – терпеливо продолжал Слейд. – Думаю, ты не станешь отрицать, что Сайрус имел мотив для убийства Ардис и собственного брата с его женой.

Ханна кивнула:

– Я предполагала что-то подобное, но не могла придумать причину, по которой он мог решиться на убийства. Теперь я знаю его мотив – деньги. – Она произнесла последнее слово с отвращением. – Уж лучше бы Ардис оставила их Сайрусу, тем самым она спасла бы столько жизней!

Слейд наклонился вперед, чтобы поймать ее взгляд.

– Ты права. Но история все еще не окончилась. Ты ведь заметила, в каком бедственном положении находятся твои родственники? Они продали почти всю мебель и драгоценности.

– А ведь и правда! – озарило Ханну. – Я удивлялась, что в таком огромном доме мало слуг. Мне показалось, что хозяева отказывают себе в еде. Глядя на Клостер-Пойнт, невозможно предположить, что Уилтон-Хьюмсы нуждаются в деньгах. Такое огромное имение!

– Содержать его непросто. На него уходит половина доходов от трастовых фондов. Лишившись дома, Сайрус потерял бы положение в обществе. А вращаться в высшем свете для Уилтон-Хьюмсов очень важно. Общество отворачивается от неудачников. Ты и так подпортила своим родственникам репутацию, выступив с обвинением в убийстве, да еще в присутствии стольких гостей.

– Значит, они станут мне мстить? – Ханна закусила губу.

– Боюсь, что да. Кроме того, им необходимо избавиться от меня как от главного конкурента в дележе наследства.

Ханна оценивающе взглянула на Слейда. Верить ему или нет? Сердце подсказывает, что ее собеседник говорит правду, но ошибка может обойтись слишком дорого. У Гаррета нет никаких доказательств собственной невиновности.

Девушка уставилась в потолок, словно рассчитывая там найти ответ.

– Я не понимаю, зачем моим родственникам убивать тебя теперь, когда деньги уже принадлежат тебе. Как ты можешь объяснить их решение?

– Не все так просто. Деньги пока в трастовом фонде. Я смогу унаследовать их только тогда, когда женюсь и обзаведусь наследником. Если же я не смогу найти себе невесту или, к примеру, умру раньше собственной свадьбы, у Сайруса появится шанс поквитаться с Ардис, обделившей его деньгами. Все достанется твоему дражайшему дяде.

Ханна немедленно бросила изучать потолок и недоверчиво взглянула на Слейда.

– Что ты сказал? Что ты только что сказал?

– Ты все прекрасно слышала. Твоя прабабка решила как можно больше усложнить способ получения наследства. Она помешалась на предосторожностях так же, как и ее закадычная подружка Изабель. Две старушки дружили, сколько себя помнили, и я предполагаю, что Ардис решила подсобить своей приятельнице. Изабель давно молит Бога позволить ей понянчить на старости лет собственных внуков. – Слейд помолчал, что-то припоминая. – Когда меня уведомили, что я должен присутствовать при вскрытии завещания, я пришел в недоумение. Всю свою жизнь я пытался держаться подальше от Уилтон-Хьюмсов. А когда зачитали волю покойной, меня ошеломило ее решение не меньше Сайруса. Ардис оставила все свои деньги Кэтрин – женщине, даже имя которой произносилось в Клостер-Пойнте с неприязнью. Впрочем, я рад, что старуха обвела Сайруса вокруг пальца. Представляешь, до чего он тогда растерялся и взбесился? Если бы ты не появилась так вовремя и не просветила меня относительно смерти своих родителей, я бы до сих пор пребывал в уверенности, что Сайрус смирился с утратой денег. Теперь же я знаю, что он не остановится ни перед чем.

Слейд сложил руки на груди и вдруг улыбнулся:

– Выходит, ты спасла мне жизнь, Ханна. Я вел себя беспечно, не зная, что мне угрожает опасность. Теперь я предупрежден и вооружен. Ты, моя дорогая, лишила своего дядю фактора внезапности. Боюсь, он не простит тебе такого.

Подобная мысль не приходила Ханне в голову. И уж тем более она не помышляла о спасении жизни Слейда Гаррета.

– И все же мне кое-что неясно, – настойчиво продолжала она расспросы. – Почему Ардис попросту не назначила следующими в списке наследников меня и моих сестер? Такое решение оказалось бы более логичным, чем передавать деньги тебе, почти постороннему человеку…

– Не знаю, – пожал Слейд плечами. – Возможно, она просто не имела понятия о вашем существовании. Твоя мать ушла из дому и больше не возвращалась. О ее дальнейшей судьбе никто ничего не знал.

– В твоих словах есть рациональное зерно, – согласилась Ханна. Слейд закатил глаза, но промолчал. Ханна смотрела на него, вспоминая разные моменты, на которые раньше не обращала внимания. – Значит, маму убили до того, как она могла бы узнать об оставленном ей наследстве?

– Да. После нее под удар попадал я. Для Сайруса очень важно, чтобы я не женился и уж тем более не завел наследника. Тогда он беспрепятственно получит заветные деньги.

Ханна уставилась в его черные глаза с внезапным подозрением.

– Ладно, с Сайрусом все более или менее ясно. А как насчет тебя?

Слейд непонимающе наклонил голову.

– Я же тебе только что объяснил…

– Нет, ни черта ты не объяснил! Ты потратил немало времени, чтобы рассказать мне о моих родственниках, но я до сих пор ничего не знаю о тебе. Что тебе нужно от меня? Какие планы ты строишь на мой счет? Ведь я же понимаю, что ты никогда не пылал страстью к Уилтон-Хьюмсам. И в то же время ты помогаешь той, кто носит их фамилию! – Она несколько мгновений наблюдала за тем, как нахмурились брови Слейда, затем выпалила: – Или тебя больше волнует то, что во мне течет кровь Лолесов? Вижу, что попала в точку! И какова же причина твоей неприязни?

– Я не обязан тебе ничего объяснять. – Голос Слейда стал ровным и безразличным.

– Ах, не обязан? Ты собираешься спешно жениться на мне и не хочешь объясниться? Могу поспорить, предстоящая свадьба – которой не будет! – никак не связана с пунктом завещания Ардис. Или я не права и ты жаждешь наложить свои руки на денежки моей прабабки?

Ноздри Слейда раздулись от возмущения.

– Да на кой черт мне сдались ее деньги? Я что, просил вносить мое имя в завещание?

Тон его стал почти враждебным, но Ханна уже не могла остановиться.

– Так говоришь ты, но почему я должна верить твоим словам? Ведь так удобно жениться на одной из Уилтон-Хьюмсов, чтобы отобрать деньги у другого Уилтон-Хьюмса! Появляется шанс утереть всем нос! Такая забавная игра!

– Игра? – Слейд вскочил. – Между прочим, Уилтон-Хьюмс убил твоих родителей, Ханна. Твоих, а не моих! Я следующий в списке, и поверь, такая игра мне не по душе. – Он с досадой махнул рукой. – И потом, если бы я решил завести наследника ради получения денег, я бы завтра же мог жениться на любой женщине, которая мне только приглянется. Они бы выстроились в очередь, Ханна, потому что я богат и принадлежу к известной фамилии. Если же я женюсь на тебе, появится шанс, что деньги Ардис попадут в нужные руки. В твои. В конце концов, Кэтрин – твоя мать.

– Ах, сколько пафоса! – Ханна тоже вскочила со стула. – Да ты по уши завяз в своей интриге, а мне выдаешь информацию по крупинкам, считая, очевидно, за дуру! Я же понимаю, что у тебя есть и свой интерес в браке. И еще вот что: я не хочу ни единого цента из тех проклятых денег! Все, что мне нужно, – чтобы виновных наказали, чтобы они заплатили за совершенное злодеяние своими жизнями. А если ты – один из них, то ты будешь первым уже в моем списке. – Тяжело дыша, она оперлась о стол Гаррета, подавшись к нему навстречу. – Вот что значит перейти дорогу Лолесам!

Слейд не совладал с собой. Лицо его исказилось от гнева. Он перегнулся через стол к Ханне и схватил ее за плечи, дернув на себя с такой силой, словно пытался перетащить через столешницу.

– Никогда не смей бросать имя Лолесов мне в лицо! Хорошенько запомни, что я сказал, если тебе нужна моя помощь. Пятеро человек погибли один за другим, и ты вполне можешь оказаться шестой жертвой. Тебе стоит тщательно подумать, выбирая себе друзей. Не прогадай, Ханна. Я предлагаю тебе сотрудничество, потому что в опасности мы оба, а также еще два человека, о которых ты в своей подозрительности, должно быть, даже не вспомнила. Если мы не объединим усилия, Сайрус и Пейшенс уже могут праздновать победу.

Ханна уперлась руками в грудь Слейда, пытаясь его отпихнуть.

– Значит, нас уже четверо? Где же ты насчитал еще двоих, а, Гаррет?

– Дурочка, ты забыла о своих сестрах.

– Джейси и Глория! – Ханна ахнула, испуганно прикрыв рот ладонью.

Глава 9

Ханна застыла, затем резко вырвалась из хватки Слейда. Не зная, что возразить, она повернулась к нему спиной и прошла к окну, задев юбками спящую собаку. Где-то в глубине дома часы пробили пять. Звук показался Ханне мрачным и погребальным.

Эсмеральда тихо засопела носом во сне, затем как-то забавно, словно щенок, тявкнула тоненько и задергала лапами, будто спасаясь бегством. Ханна наблюдала за ней некоторое время. Ей тоже хотелось бежать. Бежать как можно дальше из Бостона, от опасной близости дяди Сайруса и от Гаррета, внушавшего ей миллион сомнений.

Наконец она взглянула на Слейда.

– Откуда тебе известны имена моих сестер? – спросила она с подозрением.

Губы Слейда дернулись.

– Ты снова меня в чем-то обвиняешь? – неприязненно бросил он. – Я же говорил тебе раньше, что проверял некоторые факты. Мой человек встретил в баре какого-то забулдыгу. Находясь в сильном опьянении, он много чего рассказывал, в том числе как следил за дочерью некоего преступника, приехавшей в Бостон. Вроде как ему неплохо заплатили за работу. – Глаза Слейда сузились. – Я позаботился, чтобы этот человек тебя больше не беспокоил.

– За мной следили? И… и ты убил его? – Ханна похолодела, но вовсе не от страха за судьбу своего соглядатая. – А мои сестры? За ними тоже следили?

– Да.

– Кто его нанял?

– Человек, он… м-м-м, он унес свой секрет в могилу, хотя его очень… упрашивали выдать своих заказчиков. Но думаю, догадаться несложно. Скорее всего, во всем виноват Сайрус. Хотя твой отец и без того имел немало врагов.

У Ханны сильно забилось сердце. Ее сестры остались на ранчо, посреди безлюдной прерии, в полном неведении относительно той опасности, что им угрожает.

– Странно, что я не заметила слежки, – произнесла девушка, пытаясь отвлечься от страшных мыслей. – Какой ужас! Сестры тоже могут не заметить наблюдателей. Боже, неужели их убьют? Моя весточка не поспеет вовремя, и их убьют! – Она схватилась за голову и застонала.

Слейд вышел из-за стола, перешагнул через спящего мастифа и прижал Ханну к себе.

– Послушай меня внимательно. Я уверен, что эти люди не получали приказа убивать тебя или твоих сестер. Если бы вы были настолько опасны для Сайруса, вас убили бы раньше, вместе с родителями. Очевидно, твои родственники сочли, что пока вы не представляете для них угрозы. Полагаю, что твои сестры живы и здоровы.

Ханна смотрела, как движутся его губы, но почти не разбирала слов. В голове у нее царил хаос.

Неожиданно она оттолкнула Слейда, затем быстро сунула руку в карман и вытащила «смит-и-вессон».

Слейд поперхнулся от неожиданности.

– Что за чертовщина! Зачем тебе пистолет?

– Я собираюсь навестить родственников, – сказала Ханна, поднимая дуло пистолета. – Эти чудовища заплатят за зло, которое причинили мне и моей семье! Я не стану ждать, пока они решат избавиться от меня или моих сестер. – Она развернулась, готовая выйти из кабинета. Слейд в два прыжка настиг ее и схватил за руку.

– Никуда ты не пойдешь! Дуло уткнулось ему в живот.

– Пойду, Слейд, пойду, – почти ласково возразила Ханна. – Не пытайся меня остановить. Или позволь мне уйти, или можешь прощаться с жизнью.

– Подумай: если Сайрус и Пейшенс действительно наняли кого-то для слежки, они могли распорядиться, чтобы в случае их неудачи от Джейси и Глории избавились. Кто отменит приказ, если твои родственники погибнут от твоей руки?

– Но ты же только что пытался убедить меня, что подобного приказа отдать наемникам не могли!

– Я сказал – пока не могли, но я только предполагаю. Кроме того, если Сайрус и его жена погибнут, наемники останутся без денег. Такие люди готовы на все, если их обманут.

Тогда судьбе Джейси и Глории не позавидуешь. – Поскольку Ханна молчала, Слейд решил, что его доводы на нее подействовали, и чуть ослабил хватку. – Нам до сих пор неизвестно, зачем вообще за вами следили.

– Я бы с радостью поверила в то, что ты говоришь, но ты до сих пор не дал мне оснований для подобного доверия. Как я могу удостовериться в том, что ты не врешь мне?

– Значит, такова твоя благодарность за мою заботу? – Слейд разжал руки, выпуская Ханну. – Ну, тогда делай, что тебе будет угодно. Я предупреждал тебя об опасности, но если тебе важнее, как много деталей из своей жизни я тебе рассказал и сколько скрыл, то поступай как знаешь. Ты собираешься пойти прямо в волчье логово, чтобы махать там пистолетом? Иди! Однако не забудь, что твои враги очень опасны. Иди и убедись во всем сама! Только боюсь, тогда ты даже посмертно не получишь ни цента.

– Да не нужны мне чертовы деньги! Можешь подавиться ими сам!

– Мне они тоже ни к чему. Я вполне обеспеченный человек, – пренебрежительно бросил Слейд. – Зато они могли бы пригодиться твоим сестрам, кто знает? А теперь убери свой дурацкий пистолет и успокойся. – Он повернулся к Ханне спиной, неторопливо прошел за стол и занял свое место с таким достоинством, словно на него не смотрело черное дуло оружия.

Подвинувшись ближе к столу, Слейд взял чистый лист бумаги, обмакнул перо в чернила и стал что-то писать ровным, торопливым почерком.

– Итак, Ханна Лолес, если ты до сих пор не доверяешь мне и предпочитаешь сама заниматься расследованием, можешь катиться к черту. Ты готова потерпеть поражение, лишь бы не работать в паре со мной? Да будет так! – Он написал еще пару строк, затем размашисто подписался и поднял глаза на Ханну.

Девушка так и не убрала пистолет, она совершенно забыла о том, что держит его в руке. Сказанное Слейдом начинало понемногу пробивать брешь в стене, которую она возвела между собой и им.

Слейд отложил перо и протянул бумагу Ханне.

– Возьми чек. Мой дом и мой экипаж – в твоем распоряжении. Я поживу здесь, у Изабель. Надеюсь, что, когда мы перестанем постоянно сталкиваться в коридорах одного дома, ты почувствуешь себя спокойнее. Занимайся своим расследованием. Ну как, мои условия честны?

Он чуть тряхнул протянутой рукой с чеком, снова предлагая его взять.

– Так что же ты? Или ты слишком горда, чтобы принять от меня деньги? Бери не колеблясь. Когда получишь наследство, можешь отдать мне долг. Так тебе будет спокойнее?

Ханна не двигалась. Она смотрела на Слейда с удивлением, граничащим с восхищением. Он оказался не только человеком слова, но и человеком дела. Как говорил ее отец, если человек готов подтвердить свою правоту, простившись с собственными деньгами, его слова чего-то да стоят.

Ханна опустила пистолет в карман и сделала осторожный шаг к столу. Заглянув Слейду в глаза – какими злыми она увидела их сейчас! – она бросила взгляд на чек. Сумма оказалась такой большой, что Ханне стало не по себе. Она осторожно вытянула бумагу из пальцев Слейда, затем быстрым движением порвала на мелкие клочки.

– Мне не нужны твои деньги, Слейд Гаррет. Мне нужен ты. Слейд прищурился, изучая Ханну, затем откинулся в кресле. Лицо его приняло задумчивое выражение.

– Прости, я не расслышал. Ты сказала, что я тебе нужен?

– Я решила, что буду верить тебе. Я хочу остаться с тобой в доме твоей бабушки. А более всего я хочу сделать вид, что выхожу за тебя замуж. Пусть Сайрус думает, что мы старательно пытаемся обзавестись наследником.

Слейд недоверчиво уставился на нее. Правый глаз нервно дернулся. Вскочив с места, он стукнул кулаком по столу.

– Что еще ты задумала?

От неожиданности Ханна подпрыгнула на месте. Безмятежно спавшая Эсмеральда проснулась, глухо гавкнула и снова закрыла глаза.

– Я поясню свою мысль, если ты успокоишься и выслушаешь, – вкрадчиво произнесла Ханна, присаживаясь на краешек стола рядом со Слейдом. – Только сядь и не нервируй меня резкими движениями. – Теперь, когда у нее появился план, она обрела решимость.

Слейд сел, откинулся на спинку кресла и сделал приглашающий жест рукой.

– Ну же, я весь внимание.

Ханна покачала ногой, глядя на свою туфельку, затем бросила осторожный взгляд на собеседника.

– Изабель планирует поженить нас, ведь так? – Слейд молча кивнул. – Пусть организует нашу помолвку и, возможно, даже свадьбу. Все должно выглядеть максимально правдоподобным.

По лицу Слейда она видела, что он не в восторге от ее плана.

– Понятно. Значит, обманем и используем мою бабку? Разумеется, чего проще!

– Не надо так на меня смотреть, Гаррет. И преждевременно осуждать тоже не торопись. Я не собираюсь обманывать Изабель. Можешь все ей рассказать. Вот и посмотрим, насколько она будет убедительной, созывая гостей. Помни, на карту поставлены наши жизни.

– Ах да, чуть не забыл! – притворно схватился за голову Гаррет. – Что ж, впервые за все время я вижу, что в тебе действительно течет кровь Уилтон-Хьюмсов. Сколько коварства! Или здесь проявляется кровь Лолесов? А может быть, гремучая смесь обоих родов?

Ханна прищурилась:

– У тебя есть идея получше?

– Да, есть. Я тебе уже говорил о ней.

– Настоящая свадьба? Чтобы ты наслаждался местью, о которой я не имею понятия? Забудь. Ни-ког-да!

Губы Слейда сжались в тонкую нитку, ноздри раздулись. Глаза продолжали неотрывно смотреть на Ханну, Затем он вдруг улыбнулся.

– Никогда? Какое сильное слово! Не зарекайся, Ханна. Впрочем, продолжай.

– Итак, мы обвенчаемся через две недели, не позже. Церемония не будет настоящей – просто фарс для нескольких зрителей, желательно тех, у кого длинный язык.

– Только в том случае, если Изабель будет знать о нашем плане. Кроме того, я не намерен тратить на всякую глупость много денег. Чем больше гостей мы пригласим, тем выше вероятность, что правда вскроется. Пусть состоится весьма скромное венчание. Дадли Эймс сыграет роль шафера. Его участие придаст твоему фарсу некоторую правдоподобность. – Слейд, поначалу весьма недовольный задумкой Ханны, постепенно увлекался. – Скромную церемонию и поспешность венчания объясним внезапной страстью, которая не позволила нам ждать дольше. Скандал получится громким. Надеюсь, ты будешь довольна.

– Эй, только не надо иронии. Я получаю от фарса не больше удовольствия, чем ты, – сказала Ханна. – В твоем постоянном присутствии вообще мало приятного!

Она даже не успела пискнуть, как Слейд дернул ее к себе за воротник, так что она оказалась прижатой к его груди.

– Так, значит, я тебе неприятен? Если ты не получаешь удовольствия от моего присутствия рядом с тобой, как ты собираешься убедить Сайруса в том, что мы страстно влюблены друг в друга? Тебе придется хотя бы сделать вид, Ханна, что ты обожаешь меня.

Ханна не осмеливалась даже моргнуть, не то, что отвечать. Она судорожно закивала головой.

– Умница, – почти ласково заметил Слейд. – Ты ведь не ждешь, что Сайрус ворвется в наш дом, едва лишь услышит о помолвке? Вместе с тем сюда начнут наведываться гости, дабы поздравить тебя и меня. Твой дядя выждет момент, пока все затихнет, а уж после, нанесет удар. – Он посмотрел на Ханну так плотоядно, словно собирался ею пообедать. – Так что у тебя еще есть время отрепетировать неземную страсть ко мне.

Ханна снова закивала. Все повернулось не совсем так, как она ожидала. Правда, Гаррет все-таки согласился с ее планом. Теперь у него появится оправдание, чтобы вваливаться к ней в спальню и сыпать двусмысленностями в присутствии слуг. Малейший промах может все испортить.

Ханна уперлась ладонями в горячую грудь Слейда.

– Немедленно отпусти меня!

Мгновение или чуть дольше он еще держал ее, а затем отпустил так резко, что Ханна едва не упала на пол.

– Когда все закончится, Ханна, – с расстановкой произнес он, – ты уберешься из Бостона туда, откуда вылезла. Надеюсь, после всего я никогда больше не увижу твоего лица.

Едва не плача от обиды, Ханна отвернулась и оправила одежду.

– Не беспокойся, Гаррет, – бросила она через плечо. – Именно так я и поступлю. Оставь себе свой проклятый город! Он слишком грязен и тесен для меня. Вся моя жизнь прошла на свободе. Вы, аристократы, думаете, что ваша судьба завидна. Мне просто жаль тебя, Слейд Гаррет. Я хочу поторопить события, чтобы Сайрус как можно скорее совершил промах. Чем раньше он случится, тем раньше я покину Бостон. Слава Богу, видеть твое лицо на Диком Западе мне не грозит.

– Быть может, Ханна, ты уже продумала, как поступишь, когда Сайрус сделает первый шаг? – с непередаваемой иронией спросил Слейд.

– Я убью его, – просто ответила Ханна. – И отомщу за своих близких.

– Боже правый, Слейд! Неужели ты все-таки говорил о свадьбе всерьез? – Дадли Эймс наклонился вперед, буравя друга взглядом. Кожаное кресло, в котором он утопал, жалобно скрипнуло. – О-го-го! – Заметив недоуменные взгляды приятелей по клубу «Соммерсби», он отставил бокал, помял в пальцах толстенную сигару и повторил чуть тише: – Неужели ты говорил всерьез? Ты задумал жениться на Ханне Лолес?

– Задумал, – кивнул Слейд и с усмешкой поднял бокал. – Благословляешь меня на брак?

– Да ты помешался! Я никогда не одобрю то, что претит моей совести, – сказал Дадли, отщипывая кончик сигары. – Только тебе могло прийти в голову столь дикое решение: извести невинную девушку и разрушить собственную жизнь.

Слейд накренил бокал и поймал губами кусочек льда, плававший в виски. С хрустом разжевав его, он ответил:

– Вообще-то на сей раз, идея принадлежит не мне. Теперь уже Ханна желает свадьбы, хотя и преследует несколько иные цели, чем я.

Дадли подавился ароматным дымом и почти минуту тяжело кашлял.

– Я не ослышался? Идея ее? И давно она посетила твою гостью?

– Два дня назад. Она молила жениться на ней и зачать ребенка.

– Какое непредсказуемое развитие событий. – Лицо Дадли приняло озадаченное выражение. – Кто бы мог подумать? А ты не вызвал к бедняжке семейного доктора? Нет? А напрасно. – Он смачно затянулся, после чего ткнул тлеющей сигарой в направлении Слейда. – Не держи меня за дурака, приятель. Я не вчера родился. С чего бы Ханне Лолес возжелать вашего брака?

Слейд засмеялся. Он чувствовал себя удивительно легко сейчас, в компании Дадли. Постоянное, навязчивое внимание престарелых слуг, общество хрупкой, но цепкой Изабель и уж тем более общение с Ханной, непредсказуемой и полной сюрпризов, порядком его измучили.

– Все очень просто, мой друг. Ханна влюбилась в меня, как кошка, и теперь жаждет захомутать.

– Что за бред? – взревел Дадли, но вовремя осекся – его мощный голос привлекал ненужное внимание. – Прошу прощения, джентльмены, – неловко извинился он. – Я не хотел нарушать ваш отдых; – И снова устремил пытливый взгляд на Слейда, словно пытаясь поймать его на вранье. – Ну, допустим, Ханна прониклась к тебе симпатией. Женский пол липнет к тебе, как стая назойливых мух, так что она не первая. Но еще ни одной из них не удавалось затащить тебя к алтарю. Тут что-то нечисто!

Слейд некоторое время смотрел на палец Дадли, назидательно указующий в потолок. Наклонившись вперед, он зашептал:

– Скажем, мне понравилась ее задумка, тем более что она мало отличается от моего первоначального плана. Придется внести кое-какие коррективы по ходу действия.

– Да что же за дела такие?! – снова взревел Дадли и стукнул кулаком по подлокотнику кресла. Если мягкая кожа смягчила и заглушила удар, то рев рыжего здоровяка, похожий на рев медведя, услышали все. – Еще раз извиняюсь, джентльмены, – бросил Дадли через плечо. – Давай рассказывай, велел он уже Слейду. – Чувствую, в твоей жизни что-то назревает.

– Какая проницательность! – недовольно проворчал Слейд. – Может, сразу и раскроешь секрет: что именно назревает?

– Малышка составила план, который мало отличается от твоего. Ты сам сказал. Так что за план? И вообще, когда вы успели стать сообщниками? – Дадли замолчал, осененный догадкой. – Так вот почему ты отсутствовал в клубе почти две недели! А на приемах, которые ты обделял своим вниманием, сколько юных леди горевали о твоем отсутствии! Юных леди из уважаемых семей и не только.

– Передай им мои соболезнования, особенно тем, которые «не только». А тем, что происходят из уважаемых семей, можешь сообщить, что отныне я несвободен. Пусть сворачивают свои силки, птичка упорхнула.

Лицо Дадли вытянулось. Он недоверчиво смотрел на друга.

– Что, правда? Не верю. Немедленно объясни, в чем дело, иначе я выколочу из тебя все! Ты же знаешь, на кулаках я сильнее!

Слейд, смеясь, наклонился вперед и похлопал Дадли по плечу. Его друг мог притворяться задирой, сколько пожелает, но о его добром, мягком нраве слагали едва ли не анекдоты.

– Прежде всего, Дадли, – начал Слейд, – взгляни на свою сигару. Еще чуть-чуть, и пепел засыплет твои колени. Что же касается плана Ханны Лолес… она желает соблазнить меня, понимаешь? У меня появится наследник, понимаешь? Ханна же сможет получить деньги своей прабабки, поквитаться со своим кровожадным дядюшкой, а затем отбыть домой на первом же поезде. Вот такой план.

Дадли снова забыл о сигаре, разглядывая Слейда. Лицо у него приняло такое удивленное выражение, что оно граничило с глупым.

– Как я люблю, когда ты так выглядишь! – похвалил Слейд. – Сразу понятно, на каком уровне развития остановился собеседник.

Пепел, который Дадли так и не стряхнул, упал ему на брюки, но он этого даже не заметил.

– Слушай, приятель, тебе следует отряхнуться, – воззвал к нему Слейд, начиная беспокоиться.

– Ничего себе заварушка! – вдруг вымолвил Дадли. Неожиданно он вскочил с кресла, отбросил недокуренную сигару и начал пританцовывать на месте, стуча кулаками по собственной груди. На него снова оборачивались, но Дадли не обращал внимания. Сдвинув с места неловким движением кресло (оно завалилось на бок), опрокинув бокал с виски на ковер и издав какой-то жуткий звук «Э-эх!» в конце, здоровяк остановился. – Экий я неловкий.

Он принялся отряхивать брюки, Слейд с усмешкой следил за ним. Давно ему не приходилось видеть друга в таком взволнованном состоянии. Справившись наконец с собой, Дадли подхватил Гаррета под локоть, и они вместе вывалились из клуба на улицу.

Вот тут Слейд не выдержал и расхохотался. Мальчишка-газетчик шарахнулся в сторону. На брюках взъерошенного Дадли, чуть выше колена, зияла дыра – все-таки он ухитрился прожечь ее угольком сигары. Красное лицо его имело очень озабоченный вид.

– Боже, ты только взгляни на себя! – продолжал хохотать Слейд. – Сегодня мы поставили рекорд, дружище. Просидели в клубе менее часа, а успели набедокурить.

– Вот угораздило! – Лицо Дадли просветлело. – Послушай, у меня идея. Давай безобразничать! Когда еще будет настрой? Отправимся в клуб моего отца за городом, наведем там порядок. – Он торопливо запахнул пальто и покачал головой при виде дыры на брюках. – Слушай, ведь я мог поджечь себе что-нибудь подороже брюк! К примеру, свое главное оружие. Вот была бы утрата!

– Ты осчастливил бы свою мать, оставшись бесплодным, и не завел бы наследников. Она же всегда считала, что такому болвану, как ты, не стоит иметь детей, – все еще смеясь, заметил Слейд. Он сделал знак извозчику, чтобы тот следовал за ними. – Могу понять твою мать. Она резка с тобой, потому что не чувствует твоей любви. Тебе следует почаще ее навещать.

– Ты видел ее на днях?

– Не совсем так. Она заезжала к Изабель и Ханне, когда я отсутствовал. Я столкнулся с ней на пороге.

– Бедные твои домашние! Наверняка мамаша заставила всех построиться шеренгами и отвечать на вопросы без запинки и с должным уважением.

– О, она даже собаку приструнила. Эсмеральда с уважением принесла ей дохлую мышь, пойманную накануне. Положила на колени, представляешь?

На губах Дадли мелькнула неуверенная улыбка.

– Ты шутишь?! Что, в самом деле? – Он согнулся от смеха. – Я все больше обожаю вашу собаку! Рад, что мы привезли ее из старой доброй Англии. – Помолчав, он вернулся к предыдущему разговору: – Значит, Ханна желает выйти замуж, подарить тебе наследника и уехать домой?

Слейд кивнул, становясь серьезным:

– Версия для публики.

– Для публики? Интересно. На все задуманное потребуется около года, если я еще не разучился считать. Сначала зачатие. – Дадли начал загибать пальцы. – Потом Ханна будет носить ребенка, родит, станет кормить малыша. Не меньше года. При условии, если… вам с Ханной удастся зачать малыша в очень короткие сроки. Но если юная леди так рвется домой, зачем ей ввязываться в столь длительное… – Дадли жестом обрисовал живот, изображая беременность. – Итак, убить своего дядюшку Ханна не может, чтобы не попасть в тюрьму. Значит, она додумалась лишить его желанных денег и тем самым уничтожить? Ага, ага. Вот только я не понимаю, что будет дальше? Ваш ребенок унаследует состояние Ардис, и Ханна заберет его в свои дурацкие прерии? Не верю, что ты позволишь ей уехать, Слейд! И также не способен поверить, что будущая мать сможет бросить младенца в Бостоне и без сожалений вернуться домой.

Слейд похлопал друга по спине.

– В том-то и дело, Дадли. Если бы ты так же тщательно разбирался в собственных делах, как в моих интригах, твои родители могли бы тобой гордиться. Смею заверить тебя, Ханна останется в городе.

Дадли охнул и беспомощно всплеснул руками.

– Как ты собираешься ее удержать? Не силком же?

– Почему силком? Я сделаю так, чтобы отбить у нее охоту к возвращению домой. Мы поженимся в рекордно короткие сроки, затем на свет появится мой наследник, а Ханна останется в Бостоне.

Дадли прищурил глаза.

– Так, так, продолжай. Ханна знает, что у тебя на уме?

– Сомневаюсь. Я готовлю сюрприз дражайшей жене. – Слейд довольно улыбнулся своим мыслям. – Слушай, Дадли, у меня появилась идея на сегодняшний вечер.

Дадли истово перекрестился и уставился на друга с подозрением.

– Господи упаси нас от твоих идей!

– Что, не желаешь немного поразвлечься? Ты же сам горел желанием продолжить веселье.

– Так то я! – назидательно подчеркнул Дадли. – А от твоих идей у нас всегда случаются неприятности. Вспомни, как однажды я очнулся с похмелья в лодке, плывущей в направлении Гарварда. Я даже не помню, как там оказался! Или как мы разнесли теннисный клуб! Твои затеи всегда чересчур… затейливы.

– Ты закончил причитать? Дадли покачал головой.

– Допустим.

– Вот и славно. Так ты желаешь немного поразвлечься?

– Разумеется! – фыркнул Дадли и расплылся в улыбке. Он хлопнул Слейда по плечу, отчего тот едва не распластался на мостовой. – Что ты задумал?

– Предлагаю для начала хорошенько выпить. А потом мы, словно два заговорщика, обсудим, как бы побыстрее женить меня на Ханне.

– Неужели ты не передумаешь?

– Нет. Свадьба и точка. Покуда смерть не разлучит, нас, кажется, так.

– Вот здесь, видишь? В следующем апреле здесь распустятся чудесные лилии. Конечно, сейчас клумба совершенно голая, но весной… О, Эсмеральда, ты не могла бы найти более подходящее место для захоронения своей мыши? Ты до смерти напугала слуг, меня, а затем и миссис Эймс! Бедняжка лежала на диване около получаса, приходя в себя, – покачала головой Изабель. – Да иди же отсюда, Эсми, глупая корова!

Неужели тебе ни чуточки не стыдно? – Пожилая леди обернулась к Ханне и виновато произнесла: – Ей не стыдно, представляешь?

– Это сразу бросается в глаза, – улыбнулась девушка в ответ. Она смотрела на огромного мастифа, развалившегося на клумбе, – Если представить, что Эсми здесь нет, а вместо нее растут цветы, выходит очень элегантно. Лилии, должно быть, умопомрачительно пахнут!

– О, лилии – удивительные цветы. Такие хрупкие и изящные. А запах! Упоительный, пьянящий. В апреле сама убедишься.

В апреле? Весной ее уже не будет в Бостоне.

Неожиданно Изабель махнула Ханне своей тонкой, какой-то детской ручкой, сделала пару шагов в сторону и спряталась за чахлым кустом. Ханна рассмеялась. С некоторых пор к ним приставили охранника – молчаливого типа с квадратной фигурой и невыразительным лицом. Изабель очень нравилось заставлять его волноваться.

– Джонс меня ужасно смешит. Он всегда так мучительно пытается сообразить, куда я пропала, – зашептала Изабель из-за веток. – Какой же он тугодум! Слейд всегда говорил, что мне нужен охранник, но я даже не представляла, что с ним будет так забавно. – Она появилась из-за своего укрытия и обратилась к Ханне: – Тебе тут нравится, девочка?

– Конечно, – откликнулась Ханна. – Меня приняли в Вудбридж-Понде так тепло! Думаю, я смогла бы полюбить этот дом.

– Вот и славно, – пробормотала Изабель, не отрывая взгляда от собаки на клумбе. – Эсми, ты очень живописна. И такая грязная, что почти сливаешься с землей. – Изабель выглядела такой рассеянной, даже смешной, что Ханна в очередной раз призвала себя к осторожности. За безобидной внешностью старой леди скрывался расчетливый, острый ум, который просчитывал каждую мелочь заранее.

Девушка зябко поежилась и поплотнее укуталась в теплую шаль. Изабель подхватила ее под руку, увлекая дальше по аллее. День выдался безветренный, но промозглый, воздух холодил кожу, забирался под воротник. Жухлую листву убрали, парк готовили к зиме. Только высокие вязы вдали еще не до конца, сбросили покровы, да по стенам особняка продолжали виться какие-то растения, уже желтые и бурые, но по-прежнему украшавшие каменную кладку.

Неужели она почти готова полюбить Вудбридж-Понд?

– Ты так молчалива, Ханна, – заметила Изабель. – Волнуешься об Оливии?

Девушка грустно кивнула:

– Да. Очень волнуюсь. Прошло уже три дня, а от нее ни весточки. Может, ей нужна помощь? Мне так не хватает ее веселой болтовни и суеты. Если бы я знала, где она сейчас, я бы тотчас отправилась за ней.

– Боюсь, нашему молчаливому стражу твое намерение не понравилось бы, – хмыкнула пожилая леди. – Да и моему внуку, вероятно, тоже.

Ханна презрительно фыркнула:

– Меня мало волнует их мнение. Я привыкла поступать, как считаю нужным.

– В своем поведении ты очень похожа на Слейда, милая. Из вас двоих получится прекрасная пара. Дом так пуст без детского смеха. Я уже и не рассчитывала понянчить младенцев. – Изабель с мягкой улыбкой взглянула на Ханну. – Даже удивительно, что подарит их мне дочь Лолеса и Уилтон-Хьюмсов!

Ханна выдавила жалкую улыбку. Ей очень хотелось рассказать Изабель, с которой она успела сдружиться, что никаких наследников не будет. Но Слейд прав, разрушать чужие иллюзии непросто. Ее признание расстроит старую леди. Она уверена, что свадьба не за горами и что Ханна со Слейдом жаждут соединиться в браке. Господи, да она уже пообещала матери Дадли прислать приглашение на помолвку!

Помрачнев, Ханна принялась разглядывать щебень дорожки.

– Изабель, расскажите мне о детстве Слейда, – попросила она, решив сменить тему. – Мне кажется, оно протекало не слишком радужным. Я многого о нем не знаю. К примеру, я до сих пор не понимаю, откуда в нем ненависть к моей семье.

– Неужели? – удивилась Изабель. – Твоя мать ничего не рассказывала?

Ханна взволнованно уставилась на нее.

– Моя мать? – Ей снова пришло в голову, что она не знает чего-то важного. Чего-то, что может изменить всю ее жизнь. – Что она могла рассказать мне?

Изабель устало вздохнула и повернулась к Ханне. Ей пришлось прикрыть ладонью глаза, чтобы осеннее солнце не слепило ее.

– Когда-то между нашими семьями существовала связь крепче, чем просто соседские отношения.

Сердце Ханны замерло от предчувствия беды.

– Неужели правда?

– Нам лучше присесть, дорогая. На мосту есть отличная скамейка. Солнце, вероятно, уже высушило ее. Пойдем к озеру. – Изабель, снова взяв Ханну под руку, направилась вдоль аллеи. – К тому же для собаки там больше места. Пусть побегает.

Они прошли до моста и поднялись по нему до скамьи, окруженной двумя мраморными статуями. Изабель села и неторопливо оправила одежду, словно не решаясь начать разговор. Ханна терпеливо ждала, наблюдая за мастифом. Эсмеральда носилась взад и вперед по берегу, дохлая мышь, зажатая за хвост между ее зубами, болталась из стороны в сторону. Ханна содрогнулась от отвращения.

Джонс, словно тень следовавший за ними, остановился на берегу, зорко оглядывая окрестности с совершенно безучастным видом.

– Эсми такая непоседливая, – пробормотала Изабель, привлекая внимание Ханны.

– Ничего, подрастет и немного успокоится, – заверила ее девушка, думая о другом.

– Все очень просто, – вдруг начала Изабель, очевидно, собравшись с силами. – Твоя мать дала согласие выйти замуж за моего сына. За Джона.

Ханна ахнула и схватилась за сердце. Ей показалось, что вот-вот небо озарится молнией и грянет гром. В ушах у нее зашумело.

– Ваш сын, отец Слейда, хотел жениться на моей матери? – потрясенно произнесла девушка.

Изабель кивнула, не глядя на нее.

– Какая ирония судьбы, не правда ли? – Теперь она обернулась к Ханне. – История повторяется. Ты выходишь за Слейда. Надеюсь, ваш союз будет счастливым. Ой, что я говорю! – Изабель схватилась руками за щеки. – Если бы твоя мать вышла за моего сына, я бы сейчас не готовила вашу свадьбу с моим внуком. До чего все запуталось!

Ханна беспомощно развела руками.

– Но моя мама ничего мне не рассказывала. Почему же они не поженились? Что произошло?

– Печальная история. – Изабель резко опустила голову, будто внезапно обессилев. Она схватила Ханну за руку, словно ища поддержки. – Ты так похожа на свою мать, девочка… думаю, она увидела в Джоне что-то такое, чего мы, его родители, не замечали еще много лет. Какую-то червоточину. Возможно, его слабость. Его жестокость. К тому же он был очень холодным человеком.

Ханна чуть сжала пальцы Изабель.

– У вас такая холодная рука! – забеспокоилась она. – Может, стоит вернуться в дом?

– Мне не холодно, Ханна. Однако воспоминания… они холодят сильнее осеннего воздуха. – Женщина помолчала. – Кэтрин и Джон дружили с детства, а потом обручились, после того как твоя мать впервые появилась на балу. Свадьбу назначили на следующий год. Тогда мы очень дружили с твоими родственниками, и они также одобряли союз детей. Но однажды все изменилась. Кэтрин разорвала помолвку, даже не объяснив причины. Для Джона ее отказ стал ударом, он начал пить. Видишь ли, детка, он отличался слабостью характера, а потому с легкостью прощал себе обильные возлияния и скверное поведение. Я и Герберт – мой второй муж – пытались помочь ему, но все напрасно. Мы хотели остановить его… особенно в ту ночь.

Глава 10

Холодок пробежал у Ханны по спине.

– В ту ночь? О чем вы, Изабель? Что значит «остановить»? Изабель вздрогнула.

– Я случайно сболтнула. Я не хотела рассказывать тебе всего, но, возможно, пришло время, чтобы кто-то узнал. Поклянись, что не расскажешь Слейду позорную страницу в жизни нашей семьи. Мой внук еще не появился на свет, и когда он родился, я решила ничего ему не говорить. Обещаешь? Ханна твердо кивнула, закусив губу.

– Обещаю.

Изабель дышала так часто, что Ханна начала беспокоиться за ее самочувствие. Между тем женщина подняла голову и посмотрела на нее беспомощным, жалким взглядом.

– В ту страшную ночь Джон пришел домой пьяным. Мы с Гербертом уже спали, а потому ни о чем не знали. Джон выпил еще и пришел в буйство. Он ворвался в дом твоих родственников, быстро поднялся на второй этаж в комнату Кэтрин. – Она шмыгнула носом. – Прости, так нелегко рассказывать…

– Что случилось потом? Что он с ней сделал? Неужели… – глухо спросила Ханна.

– Он хотел надругаться над ней, но не успел. К счастью твой дед Гамильтон услышал крики и бросился на помощь. Ворвавшись в спальню Кэтрин, он спустил Джона с лестницы, едва не переломав ему все кости. Он имел право защищать честь своей дочери, я понимаю. – Изабель беспомощно всхлипнула. – А потом появилась огромная изгородь, отделившая дом Уилтон-Хьюмсов от нашего.

Ханна смотрела на воду.

Бедная мама! Как нелегко ей пришлось! Неудивительно, что она никогда не рассказывала о прошлом.

– А затем начались пересуды, – торопливо продолжала Изабель, словно стремясь как можно скорее покончить с рассказом. – Сначала сплетни слуг, потом слухи просочились и в другие дома. Последовал ужасный, скандал. Кэтрин отослали из Бостона в сопровождении горничной. Бедняжка уехала из дома в длинное путешествие по западному побережью, чтобы вернуться не раньше, чем улягутся слухи. С тех пор никто ее не видел.

Изабель отвернулась в сторону. Теперь она смотрела на высокие вязы, стоявшие вдоль берега. Ее худые пальцы тискали материю платья.

– Ханна, все происшедшее так ужасно. Я чувствую свою вину.

Девушка вздохнула. Ей стало бесконечно жаль свою мать, себя, несчастную женщину рядом с собой, ее внука и даже его отца, слабого, жалкого и жестокого человека, по вине которого Кэтрин пришлось уехать из дома.

– Не нужно казнить себя или винить свою судьбу, – произнесла она как можно мягче, обнимая Изабель.

– Моя семья, так же как и твоя, до сих пор не оправилась от страшного потрясения. Мы все пожинаем последствия поступка Джона. Здесь есть и моя вина. Я не углядела как мать за поведением своего сына.

– Ради Бога, перестаньте! – Ханна прижалась лбом к мягким волосам Изабель. – Нельзя винить себя в поступках других. Похоже, ваш сын очень любил мою мать, любил до безумия, что нашло воплощение в столь страшном поступке. Уверена, он страдал потом и желал исправить ошибку.

«Что я говорю? Я пытаюсь оправдать человека, который обидел мою мать? А ведь то, что он натворил, изменило судьбы многих людей, и не в лучшую сторону! Возможно, Джон Гаррет замкнулся в себе, что повлияло и на судьбу его сына. Не случайно Слейд не любит вспоминать свое детство».

Словно в насмешку, перед внутренним взором явилось лицо Слейда, недоверчивые, колючие глаза, упрямо сжатый рот. Ханна помотала головой, чтобы избавиться от видения.

– Ты так великодушна, милая, – прошептала Изабель. – Но у меня до сих пор не укладывается в голове, что мой сын хотел совершить такую подлость, пусть даже в нем говорило спиртное. – Она осторожно отвела в стороны руки Ханны. – Мне уже лучше, дорогая, спасибо.

Пожилая леди некоторое время молчала, и девушка решила, что тема исчерпана, когда Изабель снова заговорила:

– Когда Кэтрин уехала, мы ждали, что Джон станет раскаиваться и корить себя. Мы считали, что он будет страдать. Но он продолжал пить и ужасно себя вел. И вдруг он женился, выбрав застенчивую, скромную девушку, Мариель Уитингтон, на которую раньше не обращал ни малейшего внимания. Ее семья перебралась в Нью-Йорк, а она осталась с ним. Спустя девять месяцев на свет появился Слейд. Их единственный сын.

Ханна улыбнулась:

– Вот видите! Добрый конец для всей истории!

– О нет! – покачала головой Изабель. – Джон так и не забыл Кэтрин. Он заставил Мариель страдать всю оставшуюся жизнь. Он унижал ее, смеялся над ее недостатками и постоянно сравнивал с Кэтрин. Несчастная пыталась во всем походить на незримую соперницу, но тщетно. Поначалу Мариель восхищалась твоей матерью, потом начала ее ненавидеть, а затем возненавидела и Джона. Она слегла в постель от придуманной болезни, чтобы заставить мужа ухаживать за собой и жалеть себя. Но и ее мнимая болезнь не изменила отношения Джона к жене. В конце концов, Мариель взаправду заболела от тоски и отчаяния и потихоньку сошла в могилу. Слейду исполнилось всего десять лет. Мальчик очень страдал от горя, а его отец, похоже, даже не заметил, что жены не стало.

Изабель вздохнула. Лицо ее исказила боль, словно она заново переживала те дни.

– Джон оказался плохим мужем и невнимательным отцом. Однако мой сын весьма преуспел в деловом плане. Герберт скончался вскоре после того, как умерла Мариель. Его делами стал управлять Джон. Вот тут-то он и показал, на что способен! В нем открылся скрытый талант: все, чего он касался, превращалось в золото. Он утроил состояние Гарретов, сделал массу успешных капиталовложений, его уважали партнеры и конкуренты. Однако ничто не помогало ему изгнать из сердца ненависть и досаду. Он ненавидел твоего отца, Ханна, считал его виновником своих бед. Джон перенес на Джейси Лолеса всю свою злость, не уставая поминал его недобрым словом. Он завидовал твоему отцу, потому что считал его разлучником и негодяем. Глупец!

Глаза Ханны наполнились слезами. Она сжала ледяные пальцы Изабель.

– Теперь мне многое стало ясно. Спасибо за то, что вы мне рассказали, Изабель. Ваш рассказ дался вам нелегко. Бедный Слейд! Как мрачно протекало его детство.

– Ты имела право знать, дорогая. Я растила внука как собственного ребенка. Я старалась вложить в него то, чего не смогла вложить в Джона. Мне так хотелось исправить ошибку!

Ханна обернулась к дрожащей фигурке, сидевшей рядом с ней. Ее сердце раскрылось навстречу Изабель, пытаясь ее поддержать.

– Вы отлично справились со своей ролью! – убежденно воскликнула она. – Слейд превратился в сильного, великодушного мужчину. Думаю, он достоин уважения и дружбы.

– Спасибо, милая. Надеюсь, мой внук заслуживает большего. К примеру, любви. Ты же любишь его, правда?

Тем же вечером Ханна сидела в своей спальне в одной сорочке из тонкого белого батиста и неторопливо расчесывала густые волосы у зеркала, не глядя в него. Собственное отражение ее не интересовало. Она задумалась.

«Люблю ли я Слейда Гаррета? – размышляла она. – Изабель права, он заслуживает любви. Но люблю ли я его?»

Ханна снова принялась водить серебряным гребнем по волосам. Днем ей повезло – отвечать на прямой вопрос Изабель не пришлось. Эсмеральда, вбежавшая на мост, так активно мотала мордой, что мертвая мышка, зажатая в зубах, вырвалась и упала в воду. От досады на собственную неловкость Эсмеральда принялась подвывать и метаться по мосту, отдавив Ханне и Изабель все ноги. До ответов ли тут!

Но теперь, наедине с самой собой, нет нужды притворяться.

«Как мне могло прийти в голову устроить ненастоящую свадьбу? – продолжала она думать. – Притворяться счастливой и влюбленной! Делать вид, что уединяешься с мужем в спальне, дабы зачать ребенка!»

Конечно, Ханна догадывалась об отношениях между мужем и женой. Выросшая на ферме, она видела, как спаривают животных, хотя и не находила подобное зрелище приятным. Как все происходит между людьми и что чувствует женщина, она не представляла. Мама рассказывала, что нет ничего прекраснее физических ласк двух влюбленных людей. Она надеялась, что дочери смогут выйти замуж по любви и будут счастливы в браке.

«Но разве я планирую заниматься со Слейдом любовью? Разве я люблю его?»

Ханна дернула себя за волосы, поморщилась и продолжала мысленные рассуждения.

«Если бы я любила Слейда, неужели в постели с ним я бы чувствовала себя по-настоящему хорошо? Покорно и жалко, как овца или корова на случке?

О чем я? Разве я собираюсь ложиться в постель Слейда Гаррета? Ведь я даже не планирую настоящей свадьбы, только некий фарс, призванный обмануть посторонних!

А Слейд? Что он думает по поводу моего плана? Что у него на уме? Вдруг он вовсе не считает, что необходимо ограничить себя притворством? Что, если он согласился с моим замыслом, чтобы по-настоящему овладеть мной? Ведь он сам говорил о таком желании раньше…»

Теперь Ханне стало плохо. Она повела себя беспечно и недальновидно, предлагая Слейду разыграть фарс со свадьбой! Мало того, что она могла разбить сердце Изабель, с которой успела подружиться, она также давала Гаррету шанс добиться того, к чему он стремился.

Девушка вспомнила насмешливый взгляд темных глаз и поежилась. Нет, она недооценила Слейда! Разве способен страстный, сильный мужчина прийти к ней в комнату просто для того, чтобы выпить чашечку чая?

«О Господи! Что я наделала! Несчастная Изабель! Она так надеется, что я люблю ее внука.

Люблю ее внука…»

Ханна повторила последние слова про себя, словно пробуя их на вкус. Ее тянуло к Слейду. Тянуло неудержимо, словно магнитом, что пугало девушку. Ей нравилось, что этот мужчина хорош собой и способен брать на себя ответственность за судьбы других людей. И что он умеет смеяться глазами или сверкать ими, как молния. И что у него такие сильные руки, такие…

Но любовь? Как угадать, что любовь уже раскинула над тобой свои сети? Раньше Ханне не приходилось ни в кого влюбляться.

Если Слейду случалось обнять ее или хотя бы прикоснуться к ней, ее чувства обострялись, словно подталкивая к нему навстречу. Когда Слейд сильным движением привлекал ее к себе, своим волевым взглядом приказывал сдаться, она слабела и отдавалась его власти. Но разве в том и состоит любовь?

Нет, скорее, так чувствуют себя овцы на случке!

Ханна презрительно фыркнула.

Что за глупые мысли лезут ей в голову!

В дверь осторожно поскреблись. Ханна испугалась, что войдет Слейд. Сердце неровно забилось. Однако тихое повизгивание на пороге явно не могло принадлежать Гаррету.

– Эсмеральда, глупая, как ты меня напугала, – с облегчением пробормотала Ханна, вставая и направляясь к двери. – То ты хочешь зайти, то ты хочешь выйти. Мне надоело открывать тебе. Если честно… Ты! – почти с ужасом остановила Ханна свой монолог, как только распахнула дверь.

Эсмеральда оказалась не одна. Позади нее возвышалось странное трио: Слейд и Дадли, обнявшиеся, как два брата, совершенно непохожие внешне, но до удивления схожие глупым выражением лица. Прямо перед ними стоял крохотный человечек в одежде священника. Его голова с трудом доходила здоровякам до плеч, хвост Эсмеральды лупил человечка по коленям, в его глазах застыла паника.

Что за представление они разыгрывают? Неужели два закадычных друга напились? Да они, похоже, с трудом держатся на ногах! И зачем им понадобился проповедник? Неужели им приспичило исповедаться?

– Что за глупая шутка? – шепотом возмутилась Ханна, опасаясь громким голосом перебудить весь дом.

– Мы п-пришли пож… пожениться, – невнятно пояснил Слейд, качнувшись вперед, чтобы подтолкнуть священника. Бедняга почти влетел в комнату вместе с довольной Эсмеральдой. Вслед за ним в спальню ввалились и двое друзей.

Ханна настороженно отступила назад.

– Да, мы… как его… – попытался внести ясность сын сенатора. – Мы решили жениться. Не друг с другом… это все Слейд…

Друзья с восторгом переглянулись и громогласно расхохотались. Недовольные полным молчанием священника, они по разу хлопнули его по спине, призывая присоединиться к веселью. Лицо человечка скорбно сморщилось. Казалось, его сейчас вырвет прямо на ковер. И неудивительно: от Слейда с Дадли так разило алкоголем, что Ханну уже начинало мутить.

Что же делать? Она никогда не общалась с пьяными мужчинами. Да еще с двумя сразу! Может, священник призовет их к порядку?

Однако несчастный сам смотрел на нее умоляюще, явно надеясь, что она поможет справиться с двумя нетрезвыми верзилами.

– Смат… смарчи… смотри, Ханна! – Слейд сделал пространный жест рукой, задев своего друга по уху. – Мы привели тебе свящ… свящника, во кого!

– Священника, – автоматически поправила Ханна.

– Будем жениться, – кивнул Слейд и начал одергивать перекошенную одежду. Дадли понаблюдал за ним и последовал его примеру. В результате оба запутались в рукавах и карманах.

– Прошу вас, мисс! – взмолился священник. – Давайте поскорее. Я хотел бы уйти.

– Но вы же знаете, что венчание ненастоящее, да? – спросила Ханна. – Он предупредил вас?

– Он предупредил, что вы именно так и скажете, мисс. – Человечек вынул Библию и помахал ею перед собой. – Прошу вас, не будем откладывать.

Ханна вздохнула с облегчением. Как бы ни напился Слейд, он помнил, что запланированная свадьба – всего лишь хитрая уловка против врагов. Он даже призвал в свидетели Дадли для пущей достоверности. Тем лучше.

– Ты гват… готова? Мы– да! – Слейд залихватски ухмыльнулся, улыбка вышла кривой и невероятно глупой.

Ханна едва не рассмеялась.

Священник, радуясь, что может поскорее покончить со своим делом, раскрыл томик Библии.

– Но, – вдруг воскликнула Ханна смущенно, – я в таком виде! Мне нужно переодеться.

– Ваше одеяние бле… белое, – возразил Дадли, смахивая рукавом с полки подсвечник и даже не замечая нанесенного урона. – Вы так очва-рвавательны, мисс! – Он хихикнул. – То есть умлы-милительны. Э… я… вы порва-трясаю…

– Хватит! – довольно внятно оборвал его Слейд.

– Вы очень красивы, – почти не запинаясь произнес Дадли, испугавшись колючего взгляда друга.

– Прошу вас, мисс, – опять взмолился священник, прижимая Библию к худощавой груди. – Двое дружков вытащили меня прямо из постели. Если бы вы только знали, по каким ужасным местам они меня таскали, прежде чем вспомнили цель своего визита! Меня вынудили посетить несколько злачных мест, что запрещено мне по сану. Прошу вас, мисс!

– Ни слова больше. Приступайте к церемонии, святой отец, – распорядилась Ханна. – И побыстрее, пока они не разошлись вконец.

– Они уже разошлись, – обреченно понурил голову священник. – Мы даже побывали на кладбище! После одного из… прошу меня простить, притонов! – И священник истово перекрестился, словно его душа уже проклята.

– Господи! – покачала головой Ханна. Она решительно сделала шаг к двум пьяным мужчинам и подхватила их под руки, морщась от неприязни. – Начинайте, святой отец. Чем раньше мы все закончим с… процедурой, тем быстрее окажемся в постели.

– О! – гаркнул Слейд, скосив туманный взгляд на Дадли поверх головы Ханны. – Я же тебе говорил: она меня вожделеет!

Звук громоподобного храпа вырвал Слейда из тяжелого сна. Храп раздавался сразу с двух сторон, чему он немного удивился. Он приоткрыл глаза, но светлее не стало.

Ага, он лежит на животе!

Почему-то от такого открытия ему стало чуть легче. Осторожно пошевелив плечами, Слейд сообразил, что с двух сторон от него тоже кто-то лежит. Душная подушка не давала обзора.

Приподняв голову, тяжелую, как чугунный котел, он поморгал и почмокал губами. Язык во рту распух и напоминал большую еловую шишку. Нестерпимо хотелось пить.

– Боже, как мне плохо, – слабо прошептал Слейд. Ноздри немедленно уловили запах застарелого алкоголя. – Бэ!

Желудок конвульсивно сжался, Слейд беспомощно дернулся и застонал. Перед глазами поплыли красные круги.

Он попытался осторожно перекатиться на спину, но двое других плотно подпирали его с боков. Желудок снова сжался и как-то подпрыгнул вверх, к горлу. Слейда замутило. С двух боков продолжал звучать молодецкий храп.

Звук распахнувшейся двери заставил Слейда снова приподнять голову и попытаться выбраться из душной подушки.

Оказалось, он лежит на кровати лицом к двери, там, где должны находиться ноги.

В дверях стояла Ханна. На ее лице играла приветливая улыбка. Она помахала Слейду рукой и, не прекращая улыбаться, дернула ближайшую штору в сторону.

– Доброе утро! – поздоровалась она очень громко. У Слейда в голове застучали крохотные молоточки. Он даже зажмурился от боли. – Как самочувствие?

Слейд высказал все, что думал о своем самочувствии, причем не в самых изящных выражениях.

Ханна осуждающе покачала тщательно причесанной головкой:

– Какие вульгарные слова! В первый день после свадьбы! Слейд осторожно прищурился, не понимая, почему над ним так жестоко издеваются.

– Какой, к черту, свадьбы? – хрипло гаркнул он.

– Нашей, разумеется, – лучезарно улыбнулась девушка. – Твоей и моей. О, только не говори, что не помнишь прекрасной церемонии и своих чудесных провожатых! – всплеснула она руками.

Слейд с трудом разлепил губы для следующего вопроса:

– Что ты городишь?

Ханна уперла руки в бока и чуть наклонила голову. Поза ее стала угрожающей.

– Неужели не помнишь? – Приветливая улыбка постепенно сменилась кривой усмешкой, глаза сузились. – Что ж, мой ненаглядный муж, позволь освежить твою память!

Девушка изо всех сил дернула на себя занавеску, впуская в комнату яркое солнце.

– Нет! Не надо! – Слейд беспомощно уткнулся носом в подушку. – Задерни штору, Ханна!

Снова звук отодвигаемых занавесок. Свет проникал даже туда, где прятал лицо Слейд. Похоже, его спутники тоже проснулись, поскольку храп смолк. Справа кто-то полузадушенно хрюкнул, словно раненое животное, слева раздалось недовольное сопение.

– Не прячь лицо, Слейд! – вдруг неожиданно громко крикнула Ханна. – Тебя ждет неприятный разговор.

– Только не разговор. Я умоляю тебя, – жалко простонал Слейд.

Ханна безжалостно сорвала с него одеяло. Он запоздало попытался ухватить его рукой, но поймал лишь воздух. По ногам замолотила подушка.

– Вставайте немедленно! – кричала Ханна. – Я хочу, чтобы ты встал, Слейд, потому что должен находиться в полном сознании, когда я придушу тебя от злости!

Слейд чувствовал себя настолько плохо, что даже обрадовался перспективе стать задушенным. Единственное, что его смущало, – причина, по которой Ханна пришла в такое бешенство и которой он не знал.

Он протянул девушке руку, словно умоляя о пощаде. Справа раздался стон.

Слейд собрал всю волю в кулак, зажмурился, перевернулся на спину и сел. Его взгляду предстали собственные обутые ноги, покоящиеся на чистой простыне. Рядом возился, также пытаясь встать, Дадли. Рыжие волосы здоровяка торчали в разные стороны, лицо выглядело помятым и серым, губы – сухими и белыми.

– Боже, дружище! – брезгливо хмыкнул Слейд. – Ты смотришься как здоровенный кусок навоза!

– А ты – так, как я себя чувствую, – скривился Дадли в ответ. – А чувствую я себя хуже, чем когда-либо в жизни. Что ты тут делаешь?

Слейд немного поразмыслил.

– Я тут живу. – Он обернулся к Ханне, рассчитывая на поддержку. Девушка стояла, подбоченившись. – Ведь я тут живу, да?

– Да, – процедила Ханна сквозь зубы. – Здесь же ты и умрешь.

Слейд недоуменно поморгал и перевел взгляд на Дадли.

– Видишь, я тут живу! – В его словах звучала гордость. – А вот ты явно не на своем месте.

– Да? Любопытно. И как я тут оказался? – Дадли задумчиво почесал голову и уставился на дыру в брюках. – Что за дыра, а, Слейд?

Слейд тоже уставился на дыру и тоже почесал голову.

– А ты как считаешь? Какая-то чертова дыра! Откуда она?

– Джентльмены, – не выдержала Ханна, – вы забыли, что здесь дама. Немедленно повернитесь ко мне!

Слейд застонал. Дадли схватился за голову и начал раскачиваться.

– Ради всего святого, Ханна, – взмолился Слейд, – я готов дать тебе тысячу долларов только за то, чтобы ты прекратила так вопить. А еще лучше, если ты задернешь шторы!

– Побереги деньги, Гаррет, – довольно резко ответила Ханна, – тем более что теперь они принадлежат и мне. И запомни, я тебе не девочка на побегушках. Лучше взгляни влево.

Слейд с Дадли обменялись озадаченными взглядами. Осторожно повернув голову, словно она сделана из хрусталя и могла разбиться от неловкого движения, Гаррет взглянул налево. Дадли, который сделал то же самое, вскочил с постели, словно его подбросили, и схватился за виски ладонями.

– Слейд, здесь собака! Собака спит с нами в одной постели!

Ханна швырнула подушкой в Эсмеральду. Мастиф приоткрыл глаза, потянулся и сладко зевнул. Подождав, что дальше сделает Ханна, но так ничего и не дождавшись, Эсмеральда вновь устроилась поудобнее и смежила веки.

– Нет, мистер Эймс, Эсмеральда спит не в вашей, а в моей постели. Спросите меня, как она здесь оказалась.

– Я не могу, – прошептал Дадли, нащупывая стену рукой, чтобы к ней прижаться. – Я нездоров.

Слейд так же вслепую нащупывал дверь смежной спальни.

– Мне нужно выйти, – заявила Ханна. – И настоятельно рекомендую всем вам убраться из моей спальни раньше, чем я вернусь. Любого, кто останется здесь, я просто пристрелю. И не забудьте проветрить! – брезгливо бросила она, выходя.

Ханна мрачно шла к музыкальной комнате. В душе ее царил сумбур, но раскаиваться теперь поздно.

Итак, она вышла замуж за Слейда Франклина Гаррета. Взаправду. Вчерашняя нелепая церемония оказалась такой же настоящей, как дикое опьянение Слейда и Дадли.

Она ничего не заподозрила даже тогда, когда испуганный священник появился рано утром, чтобы получить ее подпись на свидетельстве о браке. Ханна считала, что бумаги – просто фальшивки. И лишь когда проповедник вслух зачитал документы, которые она не удосужилась даже пробежать взглядом, ей открылась страшная правда.

Итак, Слейд заранее подготовил их свадьбу. Он оформил все необходимые бумаги и даже купил для нее кольцо.

Ханна с ненавистью посмотрела на тяжелый перстень с огромным бриллиантом, сверкавший на ее пальце. До чего же ей хотелось теперь выбросить его в окно, а лучше – прямо в озеро, в темную холодную осеннюю воду.

Слейд Гаррет провел ее, обманул ее, усыпил ее бдительность, а потом нанес свой удар. Разве она могла заподозрить, что нелепый вчерашний фарс – настоящая свадьба?

Ханна устало посмотрела на стенные часы. Маятник качался размеренно и неторопливо. Прошло уже три часа с момента, как она ворвалась в собственную спальню и разбудила негодяя! Спустя всего полчаса из дома осторожно выскользнул Дадли Эймс. Как побитая собака с поджатым хвостом! Он побоялся даже попрощаться, трус!

Осторожные шаги послышались за спиной и замерли.

Ханна обернулась. Серафина, пожилая служанка, испуганно смотрела на пистолет в руке девушки.

– Не бойся, Серафина. Пистолет предназначается не тебе, а Слейду, – устало пояснила Ханна. – Ты не слышала, он вышел из комнаты?

– Нет, мисс, уже целых три часа тишина, – пробормотала служанка.

– Ради Бога, зови меня Ханна, – раздраженно бросила девушка.

– Да, мисс… Ханна.

Ханна резко отвернулась и вошла в музыкальную комнату.

Проклятый Гаррет! Натворил дел, а теперь опасается столкнуться с ней в собственном доме!

Она прошла по мягкому ковру в розовых розах к пианино. Открыв крышку, осторожно коснулась клавиш, взяла несколько аккордов. Инструмент прекрасно настроен, но играть на нем совершенно не хотелось.

Ханна положила пистолет на крышку пианино и начала изо всех сил долбить по клавишам. Звуки раздавались громко и резко.

Она надеялась, что какофония выманит Гаррета из его убежища. Когда грохот достиг крещендо, руки Ханны застыли.

Кто-то стоял за ее спиной. Кто-то, чьи ноги и живот прижимались к ее спине. Не успела она схватить оружие, как мужская рука перехватила ее руку.

– На сей раз я готов заплатить две тысячи, если ты перестанешь терзать инструмент. Слуги попрятались по комнатам, лишь бы не слышать твой балаган. – Слейд умолк и продолжал с некоторым изумлением в голосе: – Неужели я превратил тебя в такое чудовище, девочка?

Ханна, которая знала, кто действительно достоин звания «чудовище», попыталась вырвать руку из железной хватки. Она выкручивала запястье, надеясь, что ладонь Слейда вспотеет и выпустит ее.

Так и не сумев вырваться, она вскочила, повернулась к Гаррету, гневно фыркнула в его гадкое… бледное и растерянное лицо. Темные глаза – единственный живой элемент на его лице – смотрели озадаченно. Слейд успел привести себя в порядок и переодеться. Теперь от него лучше пахло, да и вид уже не столь помятый, но все же еще так далек от элегантного, подтянутого Слейда Гаррета, которого Ханна привыкла видеть.

– Убери свои лапы! – воскликнула она.

– Нет. Сначала отдай пистолет.

– Значит, ты признаешь, что у меня есть серьезный повод пустить его в дело?

– Очень серьезный. Отдай пистолет.

– Ни за что!

– Ханна, я не расположен к долгим играм.

– Я тоже.

– Ты, в самом деле, готова пустить мне в лоб пулю?

– Нет, в твое лживое сердце!

Лицо Слейда потемнело, даже бледные губы чуть покраснели.

– Немедленно отдай оружие, и мы поговорим.

– Ха! Не поздновато ли для разговоров? Мы уже женаты.

– Именно так. К огромному удовольствию Изабель. Дадли тоже очень повеселился. Жаль, ты не разделяешь всеобщего ликования.

– Не разделяю? Да я готова придушить тебя голыми руками, Гаррет! Жаль, свободна лишь одна рука.

– Маловато.

– Смотря для чего! – И Ханна изо всех сил замолотила свободной рукой по клавишам пианино.

– Не смей! – взревел Слейд, перехватывая ее руку и морщась от боли в голове. Ханна дернулась и почти вывернулась, когда Слейд резко поднял ее в воздух.

Девушка начала пинаться ногами, задевая то живот Гаррета, то клавиши инструмента. Нечленораздельно вопя, она пыталась вцепиться Слейду в волосы. Тот взвалил ее на плечо.

– Кричи сколько угодно, миссис Гаррет! – вдруг захохотал он. – Ты сама распугала слуг. Никто не придет к тебе на помощь, тем более что мы теперь муж и жена.

На секунду Ханна замерла от ужаса. Из уст Слейда слова прозвучали для нее как приговор. Она стала лягаться с утроенной силой, дергая его за волосы, царапаясь и ругаясь всеми самыми грязными ругательствами, которые слышала от ковбоев Дикого Запада. Слейд только смеялся, тиская и прижимая ее к себе.

– Можешь драться сколько угодно, дорогая. Не знал, что ты можешь так виртуозно ругаться. Твоему лексикону позавидовал бы любой портовый грузчик! Ай! Мое ухо! – Он шлепнул Ханну по попе, вызвав очередной взрыв негодования. – Ты принадлежишь мне и будешь моей. Закон и церковь на моей стороне. Уй-я!

Ханна почувствовала, как ее швырнули на мягкий диван. Не успела она отдышаться, как Слейд навалился сверху, подминая ее под себя. Неторопливым движением руки, даже не обращая внимания на ее полузадушенный писк, он раздвинул ей ноги в стороны.

Ханна ахнула и укусила его за плечо.

– Ты не устала, дорогая?

Она едва не плакала от досады. Слейд сильнее и больше ее. Не успела Ханна оттолкнуть его руками, как он поймал оба ее запястья и прижал к изголовью дивана над ее головой.

– Убери свои лапы! – взвизгнула девушка почти испуганно. – Ты, грязная скотина, поганый…

– Поганый кобель, – закончил за нее Слейд. – Я уже слышал. Ты повторяешься.

– Да чтоб ты сдох!

– Ого, как грубо. Дорогая, я просто в восторге. Ругайся, ругайся. Твоя ругань придаст особую пикантность моменту, когда ты станешь, наконец, моей.

Ханна нахмурилась и перестала брыкаться.

– Как? Разве я до сих пор не твоя? Я же три часа назад подписала документы. И железяка на моем пальце свидетельствует о том же.

– Ты подписала бумаги? – удивился Слейд. – Как любопытно! Я ожидал от тебя большей прозорливости. – Он еще плотнее прижался к Ханне бедрами. – Да, ты принадлежишь мне. Формально, на бумаге. Но мне мало. – И Слейд улыбнулся своей дьявольской улыбкой, от которой у Ханны похолодело внутри.

– Я не понимаю. Что значит «мало»? – Она замерла, прищурившись. – О нет! – Понимание обрушилось на нее, словно кузнечный молот на наковальню. В голове застучало. – Никогда!

– Так уж и никогда? – вкрадчиво спросил Слейд. – Думаю, мы будем часто этим заниматься теперь, когда не существует никаких помех. – Он наклонил голову, коснувшись губами губ Ханны.

Поначалу она стала сопротивляться и отворачиваться от поцелуя, но силы оставили ее. Помимо воли ее губы приоткрылись, впуская язык Слейда внутрь. Сама того не замечая, Ханна чуть слышно застонала и подалась навстречу Слейду, стала осторожно тереться о его грудь и бедра.

«Что я делаю? Неужели я действительно хочу его? Неужели мне нравятся его поцелуи? Поцелуи, пропахшие алкоголем и кофе?

О, они такие нежные, властные! Разве можно сопротивляться его губам! И если мне неприятны прикосновения Слейда, почему так сладко заныла грудь? Почему между ног стало так горячо и тягуче?»

Ханна всегда оставалась честной с собой. Бешеный ритм сердца, частое дыхание подсказывали ей, что она не властна над собственным телом. Она все ритмичнее терлась о бедра Слейда, изнывая от жажды и не зная, как ее утолить.

«Я должна остановиться! Должна прекратить такое бесстыдство раньше, чем окончательно потеряю голову. Раньше, чем мое сопротивление будет сломлено и я с радостью отдамся на волю победителя».

– О, Слейд, если ты сделаешь это со мной, я тебя возненавижу!

Он невозмутимо разглядывал ее лицо.

– Ты и раньше говорила, что ненавидишь меня, разве нет? Давай заключим договор: когда ты почувствуешь, что тебе не нравится то, чем мы занимаемся, ты велишь мне остановиться. Хорошо?

Ханна чувствовала, как стена ее сопротивления рушится. В теле бродили странные ощущения, словно кто-то ласково, но настойчиво поглаживал ее изнутри. Странно и приятно одновременно! Гаррет, склонившийся над ней, напряженно ждал ответа.

Напряженно? Да нет же, этот дьявол совершенно уверен, что она примет его условия!

Ей хотелось сопротивляться, хотя она знала заранее, что не сможет ответить отказом. Она терялась в глазах Слейда, пугающе черных сейчас, сама того не замечая, тянулась к его губам.

«Я пропала. Я погибла! Неужели я влюблена в него?»

– Слейд, я… я не знаю, что нужно делать. Я же никогда прежде…

Он кивнул с облегчением и нежно провел пальцем по подбородку Ханны.

– Я покажу тебе.

Теперь поцелуй стал ласковым, заигрывающим. Ханна ловила губы Слейда, словно опасаясь, что ему надоест его игра и он ускользнет из ее объятий. Кровь бежала по жилам, словно стремительный горный поток, в глазах плыл туман, и Ханна зажмурилась. Ей не хватало воздуха, но почему-то ей нравилось задыхаться, мучиться страшной жаждой, терзавшей все тело.

Тихий скрип. Слейд соскользнул с нее, вставая с дивана.

Что случилось? Что она сделала не так?

Ханна почувствовала черное отчаяние, когда вдруг поняла, куда направился Слейд. Он неторопливо задергивал плотные шторы. Музыкальная комната погрузилась во мрак. Ханна приподнялась на локтях, ища Слейда взглядом.

Почему… почему ее блузка расстегнута? Неужели она настолько забылась, что не заметила, как пальцы Слейда расстегивают пуговицы?

Растерянная сверх меры, Ханна торопливо запахнула блузку. Слейд приблизился к ней в полумраке и присел рядом, чуть заметно улыбаясь. Осторожно убрав длинные локоны с ее плеч, он разжал ее пальцы, разводя руки в стороны. Девушка тихо ахнула, но не нашла в себе сил сопротивляться.

– Я не обижу тебя, Ханна, – низким голосом проворчал он, касаясь ладонями обнаженной груди. – Одежда тебе не понадобится, милая.

Ханна вцепилась в его рубашку.

– Слейд, я боюсь. Расскажи мне, что делать. Может, тогда мне не будет так страшно?

– Тебе страшно? Ханна кивнула:

– Я вся дрожу.

– Ты не боишься, милая. Ты поймешь позже. – Он пропустил прядь ее волос между пальцами. – Ты очень красивая, Ханна. Твои волосы – словно волшебные сети. А когда ты смотришь на меня своими огромными глазами, мое сердце замирает от нежности. Ты не должна бояться меня.

Не отрывая от него взгляда, Ханна кивнула. Осторожно взяв его руку в свою, она уставилась на его пальцы.

У него такие сильные руки. Такие красивые, мужественные ладони. Такие настороженные пальцы. Разве он может обидеть ее? Сильный, немного замкнутый мужчина, не чуждый благородства. Он сумеет сделать все осторожно.

Неужели она готова сказать «да»? Готова забыть обиды и осмотрительность?

А разве может быть по-другому?

Ханна протянула к Слейду руки и обняла его за шею, положив на плечо голову. Она готова довериться ему.

Слейд как-то осторожно выдохнул, прижимая ее к себе.

– Ханна… – прошептал он, зарываясь лицом в ее волосы.

Глава 11

Он поднял ее с дивана, не отпуская из объятий. Ханна прижималась к его груди, чувствуя себя защищенной. Когда ее ноги коснулись ковра, она продолжала обнимать Слейда.

– Ты так красива, Ханна, – тихо шепнул он ей на ухо. Ханна почувствовала, как вспыхнули щеки. Она потерлась носом о плечо Слейда.

– Ты тоже красив, Гаррет. Дьявольски красив. Он изумленно вглядывался в ее глаза.

– Ты действительно так думаешь? Или просто возвращаешь комплимент?

Ресницы Ханны смущенно затрепетали. Она опустила глаза.

– Я так считала с самого начала. Даже когда боялась и ненавидела тебя.

Он рассмеялся тихо и совершенно необидно.

– Когда ты сошла с поезда, я не мог оторвать от тебя взгляда. Мне казалось, что ты приворожила меня, маленькая колдунья. А еще я подумал, что никогда прежде не встречал такой удивительной девушки.

Ханна чуть слышно вздохнула. Сердце затрепетало в груди. Ей нестерпимо захотелось поцеловать его в губы, забыв о смущении.

«Почему же я так не делаю? Ведь он мой муж, и я имею на него право.

Нет, ни за что! Я не решусь. Мне страшно!

Страшно? Разве страшно делать то, чего хочешь больше всего на свете? Разве не этого ты хотела там, в кабинете, заключая со Слейдом союз? Разве не потому ты старалась задеть его плечом или юбкой, проходя мимо? Разве ты не желала почувствовать прикосновение его губ тогда, в спальне, когда он впервые пришел к тебе?»

– Я хочу поцеловать тебя! – выпалила Ханна раньше, чем успела подумать.

– Почему же не целуешь? Ведь я твой муж, и ты имеешь право.

Слейд произнес вслух те же слова, что пронеслись в ее голове. Словно он читал в ее сердце, видел ее насквозь.

– Не надо стесняться своих желаний, Ханна. Нет ничего естественнее того, когда мужчина и женщина желают друг друга. – Слейд прищурился чуть насмешливо. – Или мама тебе не говорила об этом?

И Слейд посмотрел на нее серьезно, перестав улыбаться.

– Мама говорила, что нет ничего прекраснее любви. Она рассказывала, что любовь может изменить весь мир, придав краски серой обыденности, тогда как отсутствие любви даже самый яркий день лишает красок. Она учила меня и сестер, что без любви жизнь человека теряет смысл. Век того, кто не изведал любви, пуст и полон скорби.

– Твоя мать была… истинной женщиной, – признал Слейд, немного помолчав. Он вспомнил своих родителей, которые так и не узнали взаимной любви, и ту боль, что отравила все их существование. Губы Слейда скривились в горькую усмешку, и сердце Ханны рванулось навстречу – поддержать и утешить.

Она уже не колеблясь обвила шею Слейда руками. Губы нашли его губы и прижались, стирая мрачную ухмылку. Она боялась, что он отстранится, не пустит ее в свой мир сейчас, когда его захватили тяжелые мысли, но она ошиблась. Слейд нежно обнял ее, отвечая на поцелуй.

Мир завертелся вокруг Ханны безумным водоворотом, сметая сомнения и страхи. Запах волос Слейда, аромат кофе, перемешавшийся со слабым ароматом алкоголя, кружили ей голову. Когда язык Слейда чуть коснулся ее собственного, колени задрожали.

«Господи, я люблю его, действительно люблю. К чему самообман, если сердце шепчет правду? Я люблю его и не откажусь от своей любви».

Ханна едва не произнесла свои мысли вслух и рассмеялась – легко и непринужденно. Ей не страшно поделиться своим открытием со Слейдом. Она уже собралась признаться ему во всем, но он заговорил первым:

– Я хочу, чтобы ты разделась, Ханна. Я хочу видеть тебя, какой сотворил тебя Господь.

Ханна смутилась своей минутной откровенности.

– Что, если тебе не понравится, какой он меня сотворил? Слейд рассмеялся так, словно услышал очевидную глупость.

– Мне понравится, не сомневайся.

– Надеюсь, ты уверен в своих словах, Слейд. – Ханна огляделась. – Ты хочешь, чтобы все случилось прямо здесь?

Он медленно кивнул.

– Чем плоха музыкальная комната? Где еще заниматься любовью, как не рядом с дорогим, отлично настроенным инструментом? Здесь приятный полумрак… и есть уютный диван – даже не один. Если захочешь, мы можем испробовать их все. – Слейд говорил с ленцой, словно убаюкивая бдительность Ханны.

«Заниматься любовью… такие странные слова. Что вкладывает в них Слейд? Он хочет заняться со мной любовью, но любит ли он меня? Он умеет смотреть мне в глаза с нежностью, ладони его, скользящие по моим волосам, легки и осторожны, но признаки ли это любви?»

Слейд вплел пальцы в ее волосы, расчесывая их и распуская густой волной на плечи. Отступив немного, он полюбовался Ханной и заговорил тихим, каким-то гипнотизирующим голосом:

– Когда я впервые увидел тебя тогда, на вокзале, ты потрясла меня, я не мог отвести от тебя глаз. Ты выглядела такой испуганной и в то же время такой независимой. Твои глаза выхватывали все новые детали города, и со стороны казалось, что ты ребенок, впервые попавший в магазин игрушек. Страх смешался в тебе с любопытством. Твое лицо так поразило меня, что мне захотелось немедленно схватить тебя в охапку и любить до потери сознания. – Слейд хрипло рассмеялся. – Твоя простая и неброская одежда сразу выдавала в тебе провинциалку. Но ни одна леди, вхожая в высший свет Бостона, не носила свои жемчуга и парчу с таким достоинством, с каким ты оправила свою простую юбку и подхватила сумку, спускаясь с подножки поезда. Ты смотрела на меня с недоверием и легким презрением, словно заранее определив во мне богатого самодура. И позже, когда я узнал, кто ты такая, Ханна Уилтон Лолес, ничего не изменилось. Я хотел презирать и ненавидеть тебя, но в то же время желал прикоснуться к тебе, прижаться губами к твоим губам. Как тебе удается такое, маленькая колдунья?

– Я… я не… – забормотала Ханна, не слыша собственного голоса и находясь словно в трансе.

– Конечно, ты не знаешь, – рассмеялся Слейд. – Это в твоей крови. Мне никогда не удастся насмотреться на тебя, Ханна. Я хочу прикасаться к тебе. Я желаю слиться с тобой воедино – может, я смогу хоть немного утолить мою жажду.

Ханна задышала чаще. Ее рот чуть приоткрылся, в глазах плыл туман. Зачем он уговаривает ее? Разве он не понимает, что уже завоевал ее, превратил в свою послушную марионетку?

Слейд прижал ладонь к ее часто вздымавшейся груди, потерся щекой о ее макушку, запустил пальцы в волосы. Его долгожданные осторожные прикосновения лишили Ханну сил. Она закрыла глаза, позволяя Слейду торопливо развязывать шнуровку платья, дергать за петельки, раздевать ее. Она слышала его шепот над ухом, невнятный, дурманящий.

Оставшись в одной сорочке, она почувствовала, как прикосновения Слейда стали настойчивее. Словно он терял терпение, стремясь как можно скорее овладеть ею. У Ханны дрожали колени. Губы Слейда нашли и сжали сосок ее груди сквозь тонкую ткань, и тело Ханны пронзило острое наслаждение, отдавшееся между ног и где-то в висках.

Слейд схватил Ханну в охапку, крепко целуя ее в губы. Едва не теряя сознание от невиданной слабости, девушка ответила на поцелуй почти яростно. Приподняв Ханну за ягодицы, Слейд усадил ее себе на талию. Пальцы путались в тонком батисте, вызывая в нем желание порвать ткань в клочья. Волосы Ханны задели листы с нотами, рассыпая их веером на пол и на ближайший диван. Слейд небрежным движением сбросил остальные ноты на ковер, бережно опуская Ханну на мягкий плюш покрывала. Его пальцы торопливо расстегивали ремень брюк.

– Позволь мне, – задыхаясь, попросила Ханна.

Слейд чуть заметно улыбнулся, высвобождая полы рубашки.

– Какая смелая юная леди! Что ж, попробуй. Только поспеши.

Ханна бросила испуганный взгляд на дверь и начала расстегивать пуговицы его рубахи.

– Сюда никто не войдет, – успокоил ее Слейд. – Не бойся… – Он замялся, и Ханна подняла на него удивленный взгляд.

Ей еще не приходилось видеть Слейда в замешательстве. – Не знаю, как объяснить… дай руку.

Ханна послушно протянула ладонь. Слейд потянул ее дрожащие пальцы на себя и опустил руку на выпуклость между своих ног. Девушка едва не отдернула ладонь и подняла испуганный взгляд на Слейда. От его прежнего замешательства не осталось и следа. Ему понравился испуг в глазах Ханны.

Перехватив ее руку, он прижался губами к ее пальцам, затем потерся щекой о запястье.

– Видишь теперь, почему мы должны поспешить? Я не смогу долго держаться. Боюсь, еще немного, и я просто завалю тебя на диван, задеру юбку и…

– Слейд! – Ханна распахнула глаза. – Я постараюсь поторопиться! – пообещала она, продолжая дергать его пуговицы.

Слейд рассмеялся ее неумелым попыткам раздеть его и рывком снял рубашку через голову, вырвав несколько застежек с корнем. Смуглая грудь, покрытая завитками темных волос, предстала взгляду Ханны. Мощные широкие плечи, крепкие мускулистые руки, гладкая кожа, которой так и хотелось коснуться…

Обувь последовала за рубашкой, за ними куда-то в темный угол отправился и ремень с тяжелой пряжкой. На Слейде остались только брюки, и Ханна, подтянув ноги к себе, с волнением ждала, когда же он снимет и их. Она смотрела, не отрываясь, на движущиеся пальцы, не замечая усмешки на лице Слейда.

Последняя пуговица, и ее глазам предстало…

Ханна ахнула и прикрыла рот ладонью. Где он прятал такую штуковину раньше? У него что, такой особый мужской секрет?

Слейд присел на корточки рядом с Ханной, едва заметно улыбаясь.

– Я напугал тебя?

– Вовсе нет, – возразила Ханна. Словно в подтверждение своих слов, она спустила ноги с диванчика, обвивая ими талию Слейда.

– О, Ханна! – застонал он, опрокидывая девушку на ковер, прямо на рассыпавшиеся нотные листы.

Он ласкал ее так долго, сколько мог терпеть. Поцелуи дурманили Ханну, ладони, скользящие по груди и животу, заставляли выгибаться навстречу. Несколько раз Ханна слышала низкие, хрипловатые стоны и с удивлением понимала, что она сама их издает.

Наконец Слейд рывком дернул ее сорочку вверх, оголяя ноги и бедра. Затем осторожным движением погладил ее напряженный живот, развел ноги шире в стороны и каким-то неожиданным, неповторимым образом коснулся пальцами самых сокровенных мест ее тела.

Ханна застонала, закусив губу. Она не могла себе представить такого. Словно каждая клеточка просила коснуться, помочь достичь… разрядки.

– Нет, Слейд, не надо, – жалобно пискнула Ханна, сжимая ногами его руку. – Я… мне…

– Тебе просто немного страшно. – Слейд наклонился над девушкой и нежно поцеловал ее в висок, потеребил губами мочку уха. От его шепота несколько волосков на виске шевельнулись, а по телу пробежала волна мурашек. – Неужели ты думаешь, что я могу обидеть тебя? Я стану делать только то, что ты попросишь, Ханна. Не словами – телом.

– Но как я сама пойму, чего хочу? – спросила Ханна. Слейд рассмеялся и пожал плечами:

– Ох уж эти девственницы! – Он тряхнул головой. Черная прядь упала ему на бровь. Ханна торопливо поправила локон, даже не задумываясь над тем, что делает. – Поверь мне на слово, ты поймешь.

Глаза Ханны сузились. Упоминание о «девственницах» не слишком ей понравилось.

– Ты не веришь ни единому моему слову, да? – снова засмеялся Слейд. – Дай руку. Да не бойся, я не стану снова класть туда твою ладонь. – И он опять рассмеялся, услышав возмущенный вздох Ханны. – Видишь, я кладу твою руку себе на сердце. Не бойся, дотронься. Слышишь, как часто оно стучит? Твое будет биться так же часто, если ты захочешь большего.

– Куда… оно так торопится? – удивилась Ханна, осторожно проводя ладонью по груди Слейда.

– Мое сердце бьется только для тебя, Ханна! – Он перехватил ее руку, поднес ее к губам и поцеловал осторожно каждый пальчик.

Ханна усмехнулась, высвободив ладонь.

– Ты, должно быть, смеешься надо мной, Гаррет.

– Я серьезен, как никогда, милая.

– Ты врешь! – Улыбнувшись, Ханна ткнула кулачком Слейду в грудь. Он шутливо опрокинулся на спину рядом с ней. Ханна, расхохотавшись от столь неожиданного перехода, перевернулась и уселась на Слейда верхом. Ее преимущество длилось недолго, и уже спустя секунду Слейд перекатился обратно, подминая ее под себя. Ханна сделала еще несколько забавных рывков, пытаясь вернуть себе свободу. Лицо Слейда стало серьезным, почти мрачным, взгляд потяжелел.

Девушка едва не испугалась, хотя сразу поняла, в чем дело. Ее неосторожные движения еще сильнее завели Слейда, и теперь ему было труднее сдерживать себя.

И вдруг Ханне стало невероятно легко. Каким-то чутьем она осознала, насколько просто женщина может управлять мужскими страстями. Она успокоилась и примирилась с происходящим. При всей своей силе Слейд находился сейчас в ее власти – во власти ее рук, губ и бедер. Во власти слабой, ранимой женщины! Женившись на ней, Слейд хотел подчинить ее себе, возможно, сломить ее волю, завладеть ее телом и душой, а на самом деле добровольно продал себя в рабство, даже не подозревая о просчете, который совершил.

Девушка осторожно провела ладонями по груди Слейда сверху вниз до самого живота, задержав их над темной дорожкой жестких волос, уходящих в пах. Чуть приподняв бедра, она потерлась ими о Слейда, заметив, как он вздрогнул от неожиданности.

Сморгнув непрошеные слезы, Ханна приподнялась и прижалась к груди Слейда всем телом, шепнув:

– Я люблю тебя, муж мой. Я люблю тебя и с радостью отдаюсь тебе.

Слейд смотрел на нее несколько бесконечно долгих секунд, потрясенный, растерянный, и вдруг сжал ее так сильно, что у Ханны остановилось дыхание. Он начал целовать ее и гладить везде, где только мог, торопливо, жадно, словно открылась какая-то плотина.

«Что за силы я в нем пробудила? Не совершила ли я ошибку?» – подумала Ханна. И тут же ее тело наполнилось сладкой негой и желанием отдавать и отдаваться. Руки Слейда ласкали ее, доводя до сумасшествия, сердце рвалось из груди, словно запертая в клетку птица. Она стонала и просила ласкать ее дальше, не останавливаться.

Если бы только Ханна могла видеть себя со стороны! Волосы растрепаны, глаза полузакрыты, изо рта вырываются хриплые стоны, тело выгибается вверх, навстречу ласкам.

Странная жажда нарастала в ней, требовательная, беспощадная. Слейд припал губами между ее разведенных ног, словно услышав мольбу, и Ханна почти захрипела от нестерпимого удовольствия, вцепившись пальцами в волосы Слейда. Она не замечала, что плачет. Слезы катились по щекам, попадая ей в уши. Она шептала имя своего мужа, словно молитву.

– О, прошу тебя, милый! – вдруг воскликнула она, не понимая, о чем просит. Но Слейд, давно ожидавший ее слов, истолковал их так, как требовалось.

Он поднялся чуть выше, приподнял запрокинутую голову Ханны, заставив ее смотреть на себя.

– Будет… немного больно, милая. В первый раз всегда так. После я никогда больше не обижу тебя.

О чем он говорит? И зачем? Зачем он тратит время на слова, когда внутри ее все пылает огнем?

– Ну же, Слейд! – взмолилась Ханна. – Войди в меня. Я не могу больше… терпеть.

Он улыбнулся и заставил ее обвить ногами его ягодицы. Что-то настойчиво ткнулось Ханне между ног, горячее и твердое. Она дернулась навстречу, чувствуя, как проникает в нее плоть Слейда.

– Осторожнее, Ханна, – сдавленным голосом предупредил ее Слейд. – Я держусь из последних сил. Позволь я сам все сделаю.

Ханна кивнула, чувствуя, как на короткое время закаменели мышцы Слейда. Он быстро дернулся ей навстречу, прикусив зубами ее губу. Короткая, странная боль резанула девушку между ног и быстро стихла. Вместо нее пришло незнакомое доселе чувство наполнения. Слейд замер.

– Скажи, когда боль уйдет, Ханна. Скажи, когда будешь готова.

От его голоса у Ханны побежали по спине мурашки. Она улыбнулась и приподняла бедра навстречу мужу, затем еще раз и еще. Слейд застонал.

– Ты убьешь меня, Ханна, – пожаловался он, стискивая ее руками. – Что означают твои движения? Ты готова продолжать?

Она молча обняла его, прижимаясь грудью к его груди, потерлась об него, словно кошка. Ей нравилась ее власть. Ей нравилось, что она может обнимать и целовать Слейда вот так, как сейчас, не испытывая стеснения, не спросив разрешения. Ее опьяняло, как часто начинает дышать ее муж от движения ее бедер.

Нет-нет, ее опьяняла не только его реакция! Словно мягкие тиски сжали ее изнутри, и тянущее, вязкое ощущение нарастало, пульсируя все сильнее с каждым толчком Слейда, пока все внутри вдруг не взорвалось мириадами искр, не разлилось сладкой, тягучей волной по всему телу.

Ханна запрокинула голову, хрипло застонав. Слейд задышал чаще, пульсация, которую Ханна чувствовала внутри, подсказала, что ее мужу так же хорошо, как и ей сейчас.

Раскинув слабые руки, Ханна пыталась восстановить дыхание, бессознательно вглядываясь в лепнину потолка. Два пухлых ангелочка метились в нее из луков.

Почему они попались на глаза? Знак свыше? И что она должна делать сейчас? Встать и одеться, велеть подать чаю? Или лежать тихо, пока не оденется муж?

Слейд осторожно перекатился на бок и некоторое время отдыхал рядом. Затем он поправил волосы Ханны, разбросанные по ковру.

– Тебе надо обмыться, – мягко подсказал он.

Ханна стрельнула в него глазами и смущенно отвернулась. Теперь собственная нагота стесняла девушку.

– В первый раз бывает кровь, – пояснил Слейд, взяв ее осторожно за подбородок и повернув лицо Ханны к себе. – Наверняка мы испачкали ковер. Придется прибрать за собой, чтобы не вызвать кривотолков.

Ханна, романтическое настроение которой вдруг сменилось скепсисом, немедленно представила, как оттирает щеткой ворс ковра прямо так, нагишом, под чутким руководством Слейда.

Она поднялась и посмотрела на смятые нотные листы, измазанные темно-красным.

Н-да, быть женщиной не так уж и удобно.

Нащупав в полумраке рубашку, Ханна принялась спешно вытирать ноги и ягодицы. Ее охватило чувство отвращения.

– Позволь мне, – попросил Слейд, отбирая у нее испачканную рубашку. Его движения оказались мягкими и заботливыми. Он улыбался Ханне, догадываясь, что она смущена. – Как ты себя чувствуешь?

– До тех пор пока ты не заговорил о крови, хорошо, – призналась девушка. Она бессознательно прикрыла грудь руками, скрестив их перед собой. – А ты? Как ты себя чувствуешь?

– Кто? Я? – Слейд расхохотался и откинулся на ковер, заложив руки за голову. В его позе сквозило столько вызывающего нахальства, что Ханна невольно улыбнулась. – Да мне никогда не бывало лучше! Ты задала странный вопрос. Ведь не я распростился сегодня с девственностью.

Ханна пихнула пяткой лодыжку Слейда.

– Глумишься, пещерный медведь? – возмутилась она.

– Ни капельки. – Он ущипнул Ханну за попу, отчего она ахнула, а затем поднялся с ковра. – Пора прибрать за собой. Бедные слуги сидят по комнатам и боятся высунуть нос. Я обещал Серафине, что успокою тебя и отберу пистолет. Вот во что вылились мои благие намерения. А между тем близится время обеда. Пора сообщить миссис Эдгарс, что уже можно безопасно пройти на кухню и приготовить ростбиф.

– Что, все слуги сидят по комнатам? Я думала, ты сильно преувеличиваешь! – изумилась Ханна, уставившись Слейду между ног. Почему-то ей хотелось поподробнее рассмотреть его мужское достоинство. Слейд заметил ее взгляд, но не подал виду; лениво потянувшись, он повернулся к Ханне животом.

– Ничего я не преувеличиваю, – фыркнул он.

Ханна, заметив, что за ней наблюдают, торопливо отвела взгляд в сторону.

– Тогда действительно стоит здесь прибраться. Помоги мне подняться. – Она схватилась за руку Слейда. Бриллиант на ее пальце коротко блеснул, рассыпав искры по ее лицу.

И Ханна, и Слейд уставились на кольцо.

– Вот все и свершилось, правда? – спросила Ханна.

– Правда, – эхом откликнулся Слейд. Он притянул девушку к себе и нежно поцеловал в висок. – Давай поступим так: я займусь пятном – в конце концов, моя рубаха все равно пришла в негодность, и ее можно использовать в качестве тряпки, – а ты иди к себе и переоденься. Волосы оставь распущенными, про корсет тоже забудь. Не хочу, чтобы моя жена мучила себя, сдавливая ребра. Кроме того, ты хороша и без корсета.

Ханна послушно кивнула, польщенная комплиментом. Она поискала глазами собственную сорочку, заметила ее на спинке дивана и протянула за ней руку, повернувшись к Слейду спиной. И вдруг сзади нее раздался громогласный хохот. Недоумевая, девушка обернулась. Слейд смеялся, тыча пальцем в направлении ее спины.

– Не подавись на радостях, – проворчала Ханна, не зная, чем вызвано веселье Слейда. – Что тебя так рассмешило, дорогой супруг?

– Подойди-ка ко мне, – отсмеявшись, попросил Слейд.

– Не подойду! – Ханна упрямо подняла подбородок. – Сначала скажи, что во мне смешного.

– Да подойди ты! Вот увидишь, тебе тоже станет забавно, – увещевал Слейд.

Ханна насупилась и уперла руки в бока.

– Если ты тотчас же не объяснишь мне, что происходит, я тебе задам!

Слейд быстро сдернул с ее ягодиц прилипший лист бумаги.

– Такой упрямице попробуй объясни. К твоей попе пристали ноты. – Он ухмыльнулся. – Знак свыше: наша песня сама нашла нас. – Он снова весело расхохотался, расправляя нотный лист. – Так, посмотрим, как она называется…

– Читай скорее! – велела Ханна, довольная затеей Слейда.

– Итак, наша песня называется… «И ждет меня несчастий череда». – Он нахмурился и отвернулся. – Ерунда какая! – И отбросил смятый лист в сторону.

Сэмюел Ригби старался двигаться беззвучно. Узкая улочка, ветхое двухэтажное здание с множеством жилых комнатушек даже в такой непоздний час казались заброшенными.

Ригби, извозчик Гарретов, а ныне шпион Слейда, следовавший за Оливией, быстро, как мышка, шмыгнул на второй этаж здания и затаился в темном уголке общего коридора. Достав из нагрудного кармашка блокнот и огрызок карандаша, он сделал несколько пометок для хозяина. За четыре дня слежки данных для отчета накопилось немало.

Этажом ниже хлопнула дверь. Судя по скрежету петель, который Ригби научился узнавать, дверь принадлежала Оливии. Он торопливо спрятал блокнот и засеменил по коридору. Достигнув лестничного пролета с изъеденными жучком перилами, он перегнулся вниз.

Ригби не ошибся. Этажом ниже по коридору шла Оливия, держа в руках крупный сверток одеял, над которым она что-то шептала, укачивая.

Ригби, опасаясь, что горничная заметит его, отступил на шаг назад. Драная кошка, прикорнувшая прямо на ступеньках, с воплем шарахнулась у него из-под ног и понеслась вниз по лестнице.

Оливия остановилась, запрокинула голову и прислушалась. Ригби испуганно прижался к стене, затаив дыхание.

– Вот глупая кошка! – в сердцах произнесла Оливия. – Так напугала! – И тотчас склонилась над свертком. – Ничего страшного, Колет, пробежала кошка. Спи, моя детка, не тревожься. Мама тебя покачает.

По мере того как удалялся голос горничной, Ригби приходил в себя. Он даже хотел, чтобы Оливия заметила его. Тогда бы он, не таясь, рассказал ей о слежке и подозрениях хозяина, а затем уговорил бы девушку вернуться в Вудбридж-Понд. Сэму Ригби не хватало веселой болтовни Оливии, тех легких, добрых улыбок, которыми она одаривала его при встрече.

Нахмурившись, Ригби покачал головой. Эк его занесло! Разве у него, простого извозчика, есть хоть единый шанс завоевать сердце горничной, которая прислуживает леди? Нет и еще раз нет! Между ними такая пропасть, перепрыгнуть которую ему не по силам.

Осторожно спустившись по скрипучим ступеням, Сэм выглянул из-за угла. Похоже, Оливия понесла дочку к врачу, жившему в соседней развалюхе. Значит, ее старая больная мать осталась дома одна.

Ригби поежился, представив, каково пожилой женщине ухаживать за крохотным младенцем, пока ее дочь работает в богатом доме. Несчастная Оливия не могла признаться хозяевам, что у нее есть ребенок, поскольку она не замужем, и за все четыре дня у дверей ее дома не появлялся ни один мужчина. У самой девушки отца скорее всего тоже не было, поэтому Оливии приходилось работать, чтобы содержать больную мать.

Ригби задумчиво почесал шею. Вот интересно, что скажет мистер Гаррет, когда прочтет его отчет? С сильными мира сего никогда не угадаешь – то ли они вышвырнут бедняжку вон, то ли окажут ей поддержку. Тем более сложно предсказать, как отнесется к новости мисс Лолес.

Впрочем, насчет реакции хозяина можно не беспокоиться. Мистер Гаррет слыл великодушным человеком, а его слежка за Оливией вызвана подозрением, что горничная поддерживает связь со старыми хозяевами из Клостер-Пойнта.

Ригби видел, как Оливия свернула за угол аллеи. Она точно направлялась к доктору, поэтому дальнейшая слежка не имела смысла.

Что же теперь делать? Доложить обо всем мистеру Гаррету? Пожалуй, это единственный вариант. Возможно, хозяин приютит маленькую Колет в своем доме, а сам Ригби заслужит тем самым признание Оливии. Кроме того, мисс Лолес, которой так увлечен мистер Гаррет, производит впечатление великодушной особы. Она даже забрала Оливию от прежних хозяев, чтобы уберечь ее от их гнева. Наверное, мисс Ханне тоже можно доверить секрет.

Да, именно так и стоит поступить! Воодушевленный своим решением, Сэм Ригби, уже не таясь, вышел из дома и, свернув за угол, направился туда, где оставил свой экипаж.

Однако ни лошади, ни повозки на месте не оказалось. Исчез и уличный мальчишка, которому Ригби поручил охранять экипаж.

Оливия пробиралась среди детей, бегавших по аллее друг за дружкой. Она бережно прижимала к груди сверток с малышкой, постоянно прислушиваясь к ее покашливанию. Казалось, что Колет поправляется, удушливый кашель сменился влажным, но Оливия не переставала беспокоиться.

Ей невероятно повезло, что доктор Роу дважды в неделю бесплатно принимал больных в соседнем здании. Он заверил Оливию, что ее дочь всего лишь слегка простыла и что при должном лечении ей не грозит воспаление легких, но Оливия продолжала волноваться. Малышка Колет и старенькая мать, едва передвигавшая ноги, – для нее самые близкие люди. Мать совсем стала слабой. У нее едва хватало сил на заботу о малышке.

Девушка покусала губу от волнения. Она обязана перевезти маму и Колет в другое место, не такое мрачное и сырое! Благодаря мисс Лолес и мистеру Гаррету у нее появилась возможность больше зарабатывать, за что Оливия не забывала благодарить Бога и новых хозяев.

Однако чтобы обеспечивать близких, нужно много работать, а значит, скоро придется вернуться в Вудбридж-Понд, оставив девятимесячную малышку на попечение больной матери.

Чуть не плача от отчаяния, Оливия прижала к себе дочь.

– Тише, Колет. Скоро тебя осмотрит доктор. Надеюсь, он порадует меня хорошими новостями, – бормотала она. – Мы справимся, Колет, непременно справимся.

Кто-то сильно толкнул ее в плечо, и Оливию почти развернуло на месте.

– Эй, осторожнее, у меня реб… – начала она и вдруг испуганно умолкла.

Прямо перед ней стоял человек, встречи с которым она меньше всего ожидала. Она посмотрела на него с ненавистью и страхом.

– Ты хотела сказать, что у тебя ребенок? – вкрадчиво заговорил мужчина. – Но меня почему-то не удивляет подобное обстоятельство. – Он протянул руку и похлопал по белому свертку. – Наверное, чудесная девчушка, да? Можно мне подержать малютку? Я тотчас отдам ее тебе, Оливия.

Девушка попятилась. Глаза ее расширились от ужаса. Оливия не знала, откуда взялся ее безотчетный страх, но она поклялась, что скорее умрет, чем позволит Сайрусу Уилтон-Хьюмсу взять Колет на руки.

Глава 12

«Поели бы Гарреты нашей степной еды! Ха, вот уж где не до изысков, так только на Диком Западе!»

Ханна демонстративно промокнула губы льняной салфеткой и повернулась к сидящей слева пожилой леди.

– Изабель, я начинаю думать, что мы со Слейдом ошиблись, сообщив тебе о наших планах. Проблемы, связанные с моими родственниками, никак тебя не касаются. Я не позволю тебе подвергать себя риску. Наш план слишком опасен!

– Пф-ф! – фыркнула Изабель презрительно. – Уж кто-кто, а я смогу о себе позаботиться, девочка. Мало того что вы со Слейдом лишили меня возможности устроить пышную свадьбу, так еще теперь просите не вмешиваться в ваши военные действия! Кстати, Ханна, если кому и нужно поберечь себя, то, прежде всего, тебе. После вашего со Слейдом… визита в музыкальную комнату ты могла забеременеть. Я не хочу, чтобы ты рисковала моим внуком или внучкой! Ты согласна со мной, Эсмеральда?

Собака дернула ушами и чуть слышно чихнула, соглашаясь. Затем она подползла поближе к ногам Изабель и затихла. Ханна сидела на стуле, выпрямившись, избегая взгляда Слейда и его бабки. Щеки ее пылали от смущения.

– Музыкальная комната никогда не станет прежней, – продолжала Изабель. – Она будет хранительницей ваших со Слейдом воспоминаний. Правда, Ровена? – На сей раз, она обратилась за поддержкой к пожилой служанке.

Ханна нервно обернулась и заметила, что Ровена степенно склонила голову.

О Господи! В доме Гарретов что, вообще нет ничего запретного? Изабель обсуждает ее первый опыт любви со служанкой!

Ханна поджала губы и бросила выразительный взгляд на Слейда. Муж молча поглощал обед, не встревая в разговор. Заметив уничижительный взгляд Ханны, он, наконец, заговорил:

– Изабель, не стоит смущать мою жену. Она всего несколько часов назад стала миссис Гаррет, а ты уже обсуждаешь тему ее материнства. Пусть пока пребывает в неведении.

Ханна возмущенно охнула. Слейд ухмыльнулся, довольный произведенным эффектом. Сдерживаясь изо всех сил, чтобы не пнуть мужа под столом ногой, девушка вернулась к предыдущей теме:

– Слейд, объясни своей бабушке, что, если она не перестанет вмешиваться в наши планы, может случиться непоправимое. Мы все здорово рискуем! Запрети ей, в конце концов!

Слейд так развеселился, будто она сказала что-то из ряда вон выходящее.

– Запретить Изабель? Дорогая моя, да все покойные родственники Гарретов не поленились бы встать из могил, чтобы поставить памятник тому, кто сможет что-то запретить нашей упрямой Изабель.

Ханна недоверчиво уставилась на Слейда, затем на Изабель.

Как такая хрупкая старая леди ухитряется держать домашних в ежовых рукавицах? Или в ней есть нечто такое, о чем Ханна пока и не догадывается?

Все же она решилась на упрек:

– Изабель, мне не слишком нравится, что мою личную жизнь обсуждают все, кому не лень. Как вы можете говорить о музыкальной комнате в присутствии…

– Кого? Ровены? Господь с тобой, детка! – всплеснула руками Изабель. – Да эта старая корова меняла Слейду пеленки! – Она подмигнула пожилой служанке. – Кроме того, о тебе и моем внуке все равно станут говорить уже завтра. Весть о вашей скорой свадьбе распространится по всему Бостону. Приготовься к визитам и подаркам, Ханна. Поверь, с завтрашнего дня тебя действительно будут обсуждать все, кому не лень. – Изабель обратилась к внуку: – Она такая наивная, правда, Слейд?

Прежде чем Ханна взглянула на него, ожидая получить поддержку, Слейд ответил:

– За что она мне и нравится.

Ханна фыркнула, выказывая тем самым свое отношение к предмету разговора.

– Послушай, девочка, – строго предупредила Изабель, – в этой истории замешаны не только вы со Слейдом. И расплата за ошибку падет не только на ваши головы. Я не собираюсь сидеть, как беспомощная старая курица на насесте. Я не позволю Сайрусу и Пейшенс причинить вред никому из Гарретов. – Она вдруг улыбнулась. – Ты не забыла, что теперь твоя фамилия тоже Гаррет?

Ханна не поддалась на уговоры.

– Никто не утверждал, что ты беспомощная старая курица, – возмущенно бросила она. – И уж тем более я! И тем более после того разговора о наших семьях в саду…

– О каком разговоре идет речь? – оборвал ее Слейд.

Не оборачиваясь к нему, Ханна испуганно посмотрела на Изабель. Понимая, что не может выдать пожилую леди, Ханна приготовилась соврать что-то невинное.

– Я говорила о нашей болтовне в саду. Я… э-э… рассказывала о своем детстве. Изабель говорила о твоем…

– И что именно она тебе поведала? – мрачно спросил Слейд.

Ровена, до того сидевшая молча, вмешалась в разговор.

– Да то же самое, что могла рассказать и я, – низким грудным голосом загудела она. – Про то, что вы плохо спали в мокрых пеленках, сэр. Что вы родились крупным ребенком и чуть не разорвали мамашу надвое во время родов.

Повисла пауза. Ханна с ужасом представила себе несчастную мать Слейда, раздираемую изнутри младенцем, и содрогнулась. Цыпленок, лежащий на огромном блюде посреди стола, с оторванной ножкой, усилил впечатление. Девушке стало нехорошо.

– Взгляни на нее, Слейд, – заговорила Изабель. – Юная леди побледнела от ужаса. Она, очевидно, думает, что участь матери не скоро ждет ее, но ошибается. Иные невесты беременели в первую же ночь. – Почесав Эсмеральде ухо, она добавила: – К примеру, так произошло со мной.

– Хватит, Изабель! – возмутился Слейд. – Вы с Ровеной пугаете мою жену своей непосредственностью.

Он с беспокойством следил за Ханной, готовый вскочить с места и поддержать ее. Ханна ощутила, как ее затопила волна благодарности. Все-таки ей достался заботливый муж.

– Изабель, – слабым голосом произнесла Ханна, – мы… мы так и не закончили обсуждать наш план. Я по-прежнему придерживаюсь мнения, что тебе надо остаться в стороне от всех событий. Кстати, возможно, что Сайрус и Пейшенс вообще никак не проявят себя, а значит, наши волнения и споры напрасны.

Изабель отковырнула от цыпленка крылышко и протянула собаке.

– Ты плохо знаешь своих родственников. Они обязательно что-нибудь предпримут. Помнишь, миссис Эймс сообщила, прежде чем Эсмеральда напугала ее дохлой мышью, что Хьюмсам за всю неделю не пришло ни одного приглашения. Для них забвение страшнее смерти, Ханна. – Изабель хитро прищурилась. – Если мы устроим вечер в честь вашей свадьбы и пригласим Сайруса и Пейшенс, то их приход будет выглядеть, словно мы прощаем друг друга. Прекрасное поле для действия открывается, правда?

Ханна, признав правоту старой леди, кивнула. Слейд хмыкнул:

– Вот ты и попалась. Изабель уже диктует тебе свои условия, а ты соглашаешься. А теперь спроси себя, как вышло, что старушка с такой легкостью тебя обыграла? Помнишь, Пембертон говорил как-то, что Изабель плетет интриги у камина? Такую хитрую женщину еще надо поискать!

Изабель кинула во внука куском хлеба.

– Вовсе я не плету интриги! Я всего лишь пытаюсь помочь вам справиться с ситуацией. Мне совершенно не нравится перспектива приглашать гадких родственников в свой дом, но я не вижу иного выхода. Так что чем скорее мы разберемся с завещанием Ардис, тем быстрее мы избавимся от отвратительных Уилтон-Хьюмсов. – Изабель осеклась, взглянув на Ханну. – Тебя, моя милая, я не причисляю к их семье, так что мои слова к тебе не относятся.

– О, спасибо! – рассмеялась Ханна. – Я тоже не причисляю себя к их семье. Зато я отношу себя к Лолесам. Надеюсь, вторая фамилия не создаст мне дополнительных проблем?

– Поздновато вы всполошились, миссис Гаррет, – хитро прищурилась Изабель. – Думаю, кровь знаменитого бродяги и кровь достойного домоседа уравновесят друг друга. Кстати, не торопись так легко открещиваться от Уилтон-Хьюмсов. Ардис и твоя мать слыли чудесными женщинами, хотя и принадлежали к ненавистной мне семье.

– Браво, Изабель! – воскликнул Слейд, внимательно следивший за диалогом. – Какая находчивость! И осудила недостойных, и похвалила тех, кого любила сама Ханна.

– Имейте хоть каплю уважения к престарелой леди, молодой человек, – пожурила внука Изабель. – Перейдем к делу. Итак, мы пригласим Пейшенс и Сайруса. Что дальше?

– Да пристрелить их – и дело с концом, – хмыкнула Ханна. – Хотя нет, не все так просто. – Она вспомнила, что родственники наняли человека для слежки за ней и ее сестрами, и ненависть снова обуяла ее. Бросив взгляд на Слейда, который осторожно покачал головой, призывая ее не делиться сведениями с Изабель, Ханна продолжала: – К сожалению, у нас еще нет никаких доказательств вины Уилтон-Хьюмсов. А мне не хотелось бы очередной безобразной сцены с пустыми обвинениями вроде той, что я устроила тогда на приеме.

– О, до меня дошли слухи о твоей горячности! – рассмеялась Изабель. В тоне ее слышалось одобрение. – Ты чересчур вспыльчива. Такое качество характера только повредит нашему делу. Однако я горжусь тобой и твоей смелостью.

– Изабель, я разгадала твою игру, – с улыбкой покачала головой девушка. – Ты делаешь мне комплименты в надежде, что я растаю и соглашусь на твое участие в наших «военных действиях». Я права?

Изабель только плечами пожала:

– Я вовсе не стремлюсь изменить твое мнение. По-моему, ты пытаешься изменить мое. А напрасно. – Эсмеральда, устав от лежания, поднялась и положила мощные лапы на подлокотник ее кресла. – Немедленно слезь, негодная девчонка! Скоро ты попросишь поставить тебе личное кресло за столом. И кто тебя так сильно избаловал?

Эсмеральда сняла лапы с подлокотника и тоскливо уставилась на Ханну.

– Изабель, – стараясь говорить убедительно, начала девушка, – ты загнала меня в угол. Если ты не откажешься от своей задумки, я просто уеду. И на бал тоже не останусь.

– Ни черта подобного! – Слейд рявкнул так громко, что Ханна подскочила на месте, а Изабель изумленно приподняла брови. Даже глуховатая Ровена вздрогнула, чуть не уронив на пол приборы. – Ты не покинешь дом без моего разрешения!

Ханна испуганно взглянула на мужа. Хотя Слейд не сдвинулся с места, у нее появилось ощущение, что он подскочил к ней и вот-вот вцепится в горло.

– Только не думай, что, надев мне на палец кольцо, ты превратил меня в свою куклу, – отчеканила она. – Я не твоя собственность! Если я захочу уйти, то уйду, и тебе меня не остановить.

– И куда же ты собралась? – очень тихо спросил Слейд. От его тона у Ханны по спине пробежали мурашки.

– Насколько я помню, у тебя есть своей собственный дом. Ты предлагал мне жить в нем. Так вот, если Изабель не откажется от своих затей, я перееду туда. Вот мое последнее слово.

Глаза Слейда сузились. Он наклонился над столом, глядя прямо на Ханну. На губах заиграла нехорошая улыбка.

– И как далеко тебе удастся уехать, если я привяжу тебя к своей постели?

Если до того момента слова Ханны относительно отъезда были простой угрозой, то теперь она больше не шутила. Кровь отца бурлила в венах, протестуя против насилия.

– Ты не посмеешь! – воскликнула она.

Слейд наклонил голову набок, верхняя губа вздернулась, оголяя белые клыки. Больше всего сейчас он походил на дикого кота.

– Попробуй только!

Изабель сочла своим долгом вмешаться:

– Ладно, забудьте о дурацком бале. Я просто предложила. В конце концов, старая женщина имеет право на ошибку.

Ни Ханна, ни Слейд не шелохнулись. Они смотрели друг на друга, не отрывая взгляда, и казалось, даже воздух между ними вибрировал от напряжения.

«Я не должна уступать ему! Во мне течет кровь Лолесов, кровь свободных людей, чуждых слабости и безволия. Отец говорил, что в схватке всегда становится побежденным тот, кто первым отведет взгляд. Он знал, о чем говорил! Джейси Лолес выиграл больше сотни схваток – с оружием или без него. Слейд Гаррет хоть и мой муж, но он не смеет мне указывать!»

Ханна медленно начала подниматься со стула, уперев ладони в стол. Слейд делал то же самое, его ноздри угрожающе раздувались.

Дверь позади Ханны открылась. Серафина велела Ровене потесниться и бодро прошла к столу. В руках у нее был поднос с дымящимся чайником.

Заметив странную позу Ханны и мрачное выражение лица Слейда, Серафина бросила беспомощный взгляд на Изабель. Сообразив, что можно вмешаться, она принялась расставлять чашки на столе и собирать грязную посуду. Служанка старалась как можно громче стучать тарелками и суетиться, видимо, рассчитывая, что молодожены отвлекутся и дело кончится мировой.

Однако противостояние Ханны и Слейда продолжалось. Они, почти не мигая, смотрели друг на друга. Теперь Ханна демонстративно уперла руки в бока, а ее муж сложил свои на груди.

Пембертон, явившийся с чистыми салфетками, мгновенно оценил ситуацию и тоже поспешил вмешаться. Краем глаза Ханна заметила, как он приблизился к столу, и успела подумать, что в доме Гарретов очень дружные слуги.

– Миссис Эдгарс передала, что главным блюдом на ужин будет телячья отбивная! – провозгласил Пембертон во весь голос, сделав широкий жест руками.

Ответом ему стала тишина.

– Телячья отбивная! – так же бодро повторил Пембертон и снова сделал нелепый жест руками.

Тишина повисла еще более гнетущая, почти осязаемая. Пембертон отступил на шаг и добавил чуть тише:

– Телячья отбивная для победителя турнира. – А через паузу, совсем шепотом: – Если хоть кто-то выживет.

Изабель вдруг хрипло расхохоталась и стукнула кулаком по столу.

– Ну, хватит противостояния! Я ужасно хочу чаю. В моем доме я не позволю, чтобы чьи-то ссоры лишали меня удовольствия выпить чашечку отличного свежего чая. А вы двое можете стоять и пялиться друг на друга столько, сколько пожелаете.

Ровена и Серафина мгновенно выросли с двух сторон от Изабель, наливая чай. Слейд и Ханна бросили друг в друга еще по одному уничижительному взгляду и сели, после чего девушка опустила голову и уставилась в чашку.

Она не прислушивалась к разговорам и даже не поднимала глаз, поэтому не знала, чем занят Слейд. И только под конец обеда, уже допивая чай, она с удивлением услышала, как Изабель отдает указания касательно предстоящего приема.

– Тебе не хватает помощи Оливии? – спросил Слейд вначале мягко, но уже через мгновение его тон изменился. – Черт, Ханна, да зачем тебе сдался твой дурацкий корсет?!

Ханна выпрямила плечи, но промолчала. Она стояла спиной к мужу, пока тот с раздражением развязывал шнуровку ее платья. От его прикосновений по шее и плечам бежали мурашки.

– Мне куда больше не хватает самой Оливии, чем ее помощи, – призналась Ханна со вздохом. – Она отсутствует уже четыре дня. Она точно не сообщила, куда отправилась?

– Нет, не сообщила, – твердо ответил Слейд. – Если хочешь, я расспрошу слуг. Может, она обмолвилась кому-нибудь из них, куда собирается.

Он распустил ленты корсета и расслабил жесткие косточки. Из груди Ханны вырвался вздох облегчения.

– Черт, да зачем ты его носишь? Ты бы видела свою спину! Вся кожа красная и в складку. Я не понимаю, как тебе удается дышать и уж тем более есть?

Он раздраженно сдернул с Ханны корсет и зашагал с ним к двери. Девушка обернулась, прикрыв груди ладонями, и испуганно залепетала:

– Куда ты его понес? Вернись немедленно, Слейд Франклин Гаррет!

– Не называй меня так! Ты напоминаешь мне Изабель, создавая не самую приятную ассоциацию для моей спальни. – Он остановился у порога и озадаченно уставился на корсет в своей руке, словно на живое существо. – И как меня угораздило его купить? Если бы не портниха, которая ужасно возмущалась отсутствием корсета среди покупок, я бы ни за что его не приобрел. – Распахнув дверь, он швырнул вещицу в коридор и вернулся к Ханне.

Девушка прикрылась пеньюаром, с ужасом думая о судьбе одного из слуг, которому суждено найти предмет ее нижнего белья в коридоре на полу. Беднягу наверняка хватит удар, кто бы он ни был – уж слишком они все старые и дряхлые в Вудбридж-Понде.

Ее мужа подобные мысли явно не занимали. Он отряхнул руки, словно корсет мог их испачкать.

– Туда ему и дорога, твоему корсету. Мне никогда не нравилось, если мои женщины заковывали себя в тиски… – Он резко осекся, сообразив, что сболтнул лишнее.

У него сделалось такое испуганное лицо, что Ханна с трудом подавила улыбку.

– Твои женщины? – переспросила она угрожающим тоном. Но Слейд заметил, что она борется со смехом, и ответил уже довольно невозмутимо:

– Я разве сказал «мои женщины»? Я сказал «моя женщина». Мне не нравится, что моя женщина заковывает себя в тиски… вот что я сказал. У тебя что-то со слухом, дорогая?

– Я тебе не дорогая. И со слухом у меня все отлично. А вот тебя бы я с радостью оттаскала за уши, наглый враль!

– Ханна, ты что, ревнуешь? – запоздало изумился Слейд. Ханна смущенно отвернулась. Когда она заговорила, в ее голосе слышалось напускное пренебрежение:

– Ничего я не ревную. Просто я не позволю тебе дурачить меня! Мне неприятно думать, что до меня в твоей постели побывало немало девиц.

Слейд рассмеялся и привлек Ханну к себе. На лице его играла торжествующая ухмылка. Ханну поразил его натиск: она еще не привыкла к таким проявлениям чувств со стороны мужа. Смешавшись, она выпуталась из его объятий и нахмурилась.

– Ведь ты же не станешь утверждать, что вел жизнь аскета? Слейд снова рассмеялся.

– Конечно, нет.

Ханна ахнула от возмущения.

– Вот негодяй! – Она зарделась, но упрямо продолжала расспросы: – И они… лучше? Лучше меня?

Так ты все-таки ревнуешь?

– А как ты думаешь? – спросила Ханна недовольно. – Конечно, я ревную. К тому же ты постоянно заставляешь меня злиться на тебя. Согласись, для недовольства у меня немало причин. Взять хотя бы твою оговорку насчет женщин. Или тот обед с Изабель: ты даже не попытался остановить свою упрямую бабулю! А уж когда ты заявил, что способен связать меня… – Ханна задохнулась от возмущения. – Ты постоянно ставишь меня в неловкое положение.

– Неужто я так плох? – Слейд потянулся, ухватил Ханну за локоть и потянул на себя. – Разве тебе не понравилось заниматься со мной любовью тогда, в музыкальной комнате?

– Ах, Слейд… – прошептала Ханна, отводя глаза. Она все еще хорошо помнила о тех странных новых ощущениях, нахлынувших на нее в объятиях Слейда. Правда, когда она покинула музыкальную комнату, ей пришлось долго отмокать в ванне – между ног все припухло и саднило, тело ныло, словно его сплошь покрывали синяки. Ханна закусила губу.

– Что случилось? – обеспокоено спросил Слейд, вглядываясь жене в лицо. – Тебе не понравилось? Неужели ты не испытала ничего, кроме боли?

Ханна смущенно отвела взгляд, она еще не научилась свободно говорить на подобные темы.

– О, бедная моя! – Слейд по-отечески чмокнул жену в лоб. – Бедная, бедная Ханна.

Ханна робко подняла на него глаза и подставила губы для поцелуя. Слейд жадно поцеловал ее, но почти сразу отстранился и отошел в противоположный угол комнаты. Ничего не понимая, Ханна растерянно смотрела на него. Муж стоял к ней спиной, сложив руки на груди. Он дышал тяжело и сбивчиво.

Через несколько минут Слейд перевел дух, но спокойствие далось ему с трудом. Ханна помялась на месте, потеребила пальцами распущенные волосы.

Что с ним?

Словно отвечая на ее немой вопрос, Слейд запрокинул голову и адресовал потолку несколько грубых слов, затем обернулся к Ханне. Его взгляд показался ей недобрым и смутно знакомым. Ханна настороженно отступила. Ей уже случалось видеть подобные взгляды. Когда на ранчо у одной из овчарок наступал период спаривания, самцы начинали сходить с ума. Они скулили и кругами ходили вокруг самки, словно выпрашивая подачку. Даже степные волки в такие дни вились вокруг ранчо, не опасаясь охотничьего ружья. Отвергнутые ухажеры смотрели на самку как раз таким взглядом, каким смотрел на нее Слейд.

– Я обидела тебя? – робко спросила Ханна.

– Обидела? – переспросил Слейд, словно не понимая смысла слова. Запустив пальцы в шевелюру, он задумчиво смотрел на Ханну.

Девушка шмыгнула носом и пожала плечами:

– Быть может, задавать мужчине подобные вопросы не совсем корректно, но я хотела бы знать причину твоего странного поведения. Что я сделала не так?

Слейд неожиданно расхохотался.

– Порой мне кажется, дорогая, что мы говорим с тобой на разных языках. Ты ни в чем не виновата. Но для меня мучительно твое присутствие в комнате.

– Что? Как тебя понимать? – Ханна прижала ладони к груди и заморгала часто-часто, пытаясь сдержать неожиданные слезы.

Неужели Слейд хотел ее обидеть? Что означают его слова? Слейд осторожно приблизился и взял руки жены в свои.

– Ты должна уйти к себе. Сегодня мы спим в разных постелях. – Он осторожно подтолкнул Ханну к двери.

По инерции она сделала еще несколько шагов и обернулась.

– Но я не понимаю, – растерянно залепетала девушка. – Мои родители всегда спали в одной постели. Я думала, мы тоже будем спать вместе. Почему ты прогоняешь меня? Неужели я чем-то тебя оскорбила?

Слейд вздохнул.

– Ханна, дорогая! – взмолился он. – Ты стоишь напротив меня, полураздетая, с распущенными волосами. Неужели ты думаешь, что нормальный мужчина из плоти и крови сможет устоять перед тобой? Но если я правильно понял, наша первая близость причинила тебе боль, и теперь требуется время, чтобы ты пришла в себя. Если же ты останешься здесь и будешь спать в моей постели, я не смогу держаться долго. Я просто сорву с тебя тонкую рубашку и буду любить тебя всю ночь до рассвета. А утром ты будешь проклинать меня за неосторожность. Именно поэтому нам не стоит спать вместе.

– Ах, вот оно что! – В голосе Ханны звучало облегчение. – В таком случае спокойной ночи, Слейд.

– Спокойной ночи, Ханна. – Девушка помедлила, и Слейд рявкнул: – Да уходи же ты! Считаю до пяти. Один, два, три…

Ханна бросилась вон из спальни Слейда, словно за ней гнались. Оказавшись в своей комнате, она торопливо закрыла дверь и прижалась к ней спиной, тяжело дыша.

– Запрись изнутри, – последовал совет из смежной спальни. Ханна взвизгнула и обернулась. Позабыв зажечь свет, она торопливо нашарила на тумбочке ключ и щелкнула замком.

Из-за двери раздался добродушный смех. Ханна на ощупь пробралась к кровати, сдернула с нее мягкое покрывало и, так и не потрудившись зажечь свет, быстро забралась под одеяло. Натянув его до подбородка, девушка замерла, прислушиваясь.

Грохот открывшейся двери в коридор заставил ее подпрыгнуть в постели и выпрямиться. Решительный вид Слейда, стоявшего в дверном проеме, на мгновение напугал Ханну. Девушка судорожно вцепилась в одеяло, словно ожидая, что он набросится на нее, как дикий зверь.

Страх быстро сменился напряженным ожиданием, а затем и желанием. Ханна чуть приподнялась в постели, вглядываясь в широкоплечий силуэт мужа на пороге. Сама того не сознавая, она слегка раздвинула ноги, словно приглашая его. Свет, проникавший из коридора, хорошо очерчивал фигуру Слейда. Он стоял в намеренно небрежной позе, сложив руки на груди. Ханна не видела его лица, но знала, какое на нем выражение. Муж пришел в ее спальню как завоеватель и теперь считает ее своей законной добычей.

– Четыре, пять, – размеренно произнес Слейд, заканчивая счет, и сделал шаг в комнату. – Прошу меня извинить, дорогая. – И он захлопнул за собой дверь.

Комната погрузилась в полную темноту.

– Извинить за что? – пискнула Ханна и закусила нижнюю губу. Ей показалось, что ее собственный голос напоминает блеяние напуганной овечки.

Слейд не ответил. Она не видела его во мраке спальни, пушистый толстый ковер глушил шаги. Не зная, с какой стороны ожидать нападения, Ханна почувствовала, как по плечам и спине побежали мурашки.

«Он пришел ко мне. Он пришел за мной. Он крадется к моей постели. Почему вместо страха я чувствую острое напряжение, почти удовольствие? Слейд найдет меня по запаху, словно дикий хищник, и никакая темнота не помешает ему».

Словно подтверждая ее мысли, на колено опустилась мужская рука и чуть сжала его. Ханна ахнула. Ладонь заскользила вверх по бедру. Девушка тихо застонала и откинулась на подушку.

– Ты спрашивала, за что я прошу прощения? За то, что не предупредил тебя закрыть вторую дверь.

Ханна вылезла из ванны. Теплая пенная вода ручейками стекала по коже. Завернувшись в полотенце, она придирчиво осмотрела себя в зеркале. Слейд предупреждал ее, что вторая ночь любви обойдется ей дорого. Он ничуть не преувеличивал – Ханна с трудом передвигала ноги.

Лениво промокая себя полотенцем, девушка погрузилась в воспоминания. Так же ласково, как и мягкая махровая ткань сейчас, ласкали ее руки Слейда. Она никогда даже не представляла себе, что мужчина может так целовать женщину в самых потаенных местах.

Девушка распустила волосы, и они рассыпались по плечам густым каскадом. У нее ломило все тело, тянуло каждую мышцу, чуть заметно дрожали колени.

«Но как же сладко находиться в объятиях Слейда! Я готова ночь за ночью заниматься этим, забыв обо всем остальном».

Она встряхнула полотенце и поймала в зеркале свое рассеянно улыбающееся отражение. Ханна замерла.

«Господи, во что я превратилась? Я с такой легкостью отказалась от своих замыслов и планов, ради того чтобы Слейд каждую ночь приходил в мою спальню! Неужели я столь быстро сдалась? Впрочем, есть ли у меня выбор? Человек, женой которого я стала, хорош собой, умен и очень вынослив. Вынослив…»

Ханна снова улыбнулась, вспомнив, как неутомим и ненасытен он в постели.

«Но что ждет меня потом, когда мой план будет приведен в исполнение, а Сайрус получит по заслугам? Останусь ли я со Слейдом? Ведь я хотела бежать домой, прочь из города!»

Ханна обреченно понурила голову.

«Я не смогу остаться. Я тоскую по диким прериям и свободе. Я обещала сестрам вернуться, как только исполню свой долг. Но ведь я не могу покинуть мужа…»

У Ханны защемило сердце. Вздохнув, она аккуратно пристроила полотенце на чугунную трубу. Придется написать Глории и Джейси второе письмо, как только с туалетом будет покончено.

«Но сколько всего произошло за последние недели! Что подумают сестры, узнав о моем браке со Слейдом Гарретом? И о том, что я, возможно, уже ношу его ребенка? Поймут ли они меня? Как расценят мой поступок? И отпустит ли Слейд меня домой, на ранчо? Ему так нужен наследник…»

Ханна погладила себя по животу.

«Нет, муж никогда не позволит мне забрать с собой ребенка, конечно, если дитя уже живет у меня под сердцем. А я никогда не смогу бросить младенца! Что же мне делать? Как меня угораздило влюбиться в Слейда Гаррета? В сына того самого человека, чей опрометчивый поступок навеки изменил жизнь моей матери! И если для судьбы матери такой поворот событий оказался только к лучшему, то жена и сын Джона Гаррета страдали безвинно. Мама и папа никогда не смогли бы встретиться, если бы отец Слейда не ворвался к отвергшей его возлюбленной и не опорочил ее репутацию. Боже, голова идет кругом от таких мыслей!»

Ханна собрала волосы в аккуратный пучок и заколола на затылке. Потянувшись всем телом, она вздохнула, подхватила легкий белый пеньюар и накинула его на плечи.

В дверь постучали. Ханна вздрогнула от неожиданности и едва не выронила тонкий кружевной поясок. Обругав себя за глупую пугливость, девушка рассмеялась. Поведение Слейда научило ее бояться неожиданных вторжений.

– Одну минуту!

Она быстро запахнула полы пеньюара и повязалась пояском.

Конечно, за дверью никак не может стоять Слейд. Он не стал бы стучать и уж тем более не стал бы терпеливо ждать ответа. К тому же около часа назад она лично проводила мужа до двери собственной спальни, потому что его ждали дела в городе. Слейд собирался навестить Дадли, прокатиться верхом и побывать в клубе, чтобы оповестить знакомых о состоявшейся свадьбе.

У Ханны настала маленькая передышка, время прийти в себя.

Отпирая дверь, она пропела веселым голосом:

– Серафина, ты? Принесла завтрак? Я как раз выхожу.

– Нет, мисс, это не Серафина, – раздалось из-за двери очень тихо. – Это Оливия.

Глава 13

Ханна, распахнула дверь и порывисто обняла девушку.

– Оливия! Я так по тебе скучала! И ужасно беспокоилась. – Отстранившись, она оглядела горничную с головы до ног. – А как поживает… э… Колет? Я верно произнесла? Как ее здоровье? Ей лучше? Я так рада тебя видеть! Слейд совершенно не справляется с обязанностями горничной. А ты знаешь, что мы поженились? Ты просто не могла выбрать лучшего дня для возвращения. Ты мне так сейчас нужна! Изабель говорит, что скоро будут гости. Она собирается устроить прием в честь свадьбы внука.

В глазах Оливии блеснули слезы, губы задрожали. Заметив ее состояние, Ханна растерялась:

– Что тебя беспокоит, милая?

Она подхватила девушку под локоть и усадила в одно из кресел возле весело пылавшего камина. Присев напротив, Ханна вгляделась в лицо Оливии, которая казалась еще более хрупкой и худенькой, чем прежде. На ее щеках лежала мертвенная бледность. Тускло-коричневые волосы уныло свисали вокруг лица. Горничная не успела переодеться в форму, придя в выцветшей шерстяной юбке и линялой блузке, на ее ногах болтались разношенные ботинки. Весь вид Оливии говорил о невероятной усталости и страданиях. Она сидела в кресле, аккуратно сложив руки на коленях, не отрывая взгляда от них.

Сердце Ханны сжалось от сочувствия. Она накрыла ледяные руки Оливии своими ладонями.

– Посмотри на меня, детка.

Горничная быстро подняла глаза и так же быстро отвела их в сторону.

– Что бы с тобой ни случилось, – увещевала Ханна, – знай, ты можешь рассчитывать на нашу поддержку и помощь. Доверься мне. Что происходит?

– Ничего не происходит, мисс, просто я очень вымоталась… и в самом деле рада вернуться к вам в дом.

Похоже, Оливия не расположена к разговорам, что так на нее не похоже! Возможно, позднее, отдохнув, девушка разговорится с кем-нибудь из слуг и объяснит причину своего состояния.

– Я так тебе рада! Мне не хватало твоей помощи и нашей болтовни. Ты очень близка мне, и я доверяю тебе, не забывай.

Пальцы Оливии судорожно вцепились в шерстяную ткань юбки. Она посмотрела на Ханну почти испуганно.

– Нет, мисс, то есть мадам! Вы совершенно не обязаны рассказывать мне о своей личной жизни! У вас теперь совсем иной статус; вы замужняя дама! – Она поднялась. – Если у вас не будет никаких приказаний, я пойду к себе и переоденусь. Чуть позже я вернусь и помогу вам уложить волосы.

Понимая, что большего не добьется, Ханна кивнула:

– Хорошо, Оливия.

Горничная направилась к выходу. У самой двери она поколебалась и бросила на Ханну осторожный взгляд. Казалось, она едва не решилась на исповедь, но передумала. Понурив голову, Оливия вышла.

Едва за горничной закрылась дверь, Ханна вскочила с кресла и заходила по комнате. Остановившись у камина, она уставилась на огонь. Оливия ушла от всех ее вопросов, так ничего толком о себе не рассказав. Что бы значило ее поведение?

Не нужно было оставлять ее одну!

С бешено стучащим сердцем Слейд распахнул дверь экипажа и в несколько шагов преодолел расстояние до двери дома, подойдя к ней даже раньше, чем Ригби дернул поводья.

– Отправь Джонатана в клуб «Соммерсби», пусть приведет Чемпиона, – обратился Слейд на ходу к смущенному извозчику.

Не обращая внимания на Дадли, который неловко вылезал из экипажа, Слейд взлетел по ступенькам и взялся за ручку двери. На его удивление, она не распахнулась. Тогда он приложился к ней плечом, но его усилия не принесли результата. От боли Слейд взвыл и схватился за плечо рукой.

– Мне кажется, тебе больно, – участливо заметил Дадли, приближаясь сзади. – Ты явно очень торопился домой, иначе не заставил бы Ригби так нахлестывать породистых лошадей.

Слейд мрачно посмотрел на Дадли и стал молотить в дверь ногой. Сын сенатора неторопливо стянул перчатки и начал похлопывать ими по ладони. На лице его играла довольная улыбка.

– Вижу, тебе весело, Эймс, – заметил Слейд неодобрительно.

Дадли промолчал. Он с умилением разглядывал друга. Ему всегда нравилось подлавливать Слейда в моменты его слабости (каковые случались очень редко), особенно если слабость касалась женщин.

– Конечно-конечно, приятель, можешь совершенно мне не помогать. Стой поодаль и любуйся моими жалкими попытками открыть собственную дверь. Я же вижу, ты наслаждаешься.

– Как скажешь. А я как раз хотел помочь, – с напускной досадой протянул Дадли и отошел в сторонку.

Слейд продолжал упорно молотить ногой в дверь. Соскучившись от его однообразного поведения, Дадли стянул с головы шляпу, и его волосы ярко-морковного цвета пышной копной свалились ему на лоб и виски.

– Надень обратно, – сказал Слейд. – Иначе через минуту здесь будут все пожарные Бостона, чтобы полить твою огненную шевелюру водой. – Дадли только улыбался. – Вот смотрю я на тебя, Дадли, и приходит мне в голову, что ты вовсе не сын своего отца. Иначе нельзя объяснить твое жестокосердие.

Дадли радостно закивал головой.

Вконец разозлившись, Слейд прислонился к двери спиной и стал стучать в нее пяткой. Шаркающие шаги в глубине дома возвестили о появлении Пембертона. Слейд, готовый ворваться в дом, с нетерпением ожидал, пока дворецкий отпирал замки. Слышался щелчок за щелчком, а дверь все не открывалась. С каждым новым поворотом замка Слейд все больше мрачнел, а Дадли все больше веселился.

Наконец дверь распахнулась. На пороге возникла сухощавая фигурка Пембертона. Полный достоинства дворецкий чопорно поджал губы. Он подслеповато щурился на солнце, явно не понимая, кто стоит на пороге.

– Простите, господа, но не будете ли вы любезны нанести визит в несколько иной момент? Сейчас Гарреты не принимают гостей. На часах время завтрака. Думаю, ваш визит может нарушить спокойное течение утра.

Ошарашенный Слейд разинул рот и схватился за голову. Он замер на пороге собственного дома, не зная, что сказать. Обменявшись с Дадли долгим взглядом, он выдавил:

– Пембертон, старый болван, ты совсем ослеп! Перед тобой Слейд Франклин Гаррет.

Пембертон прищурился, вытянув голову вперед и поднеся сухощавую ладонь ко лбу. Его водянистые голубые глаза зашарили по Слейду. Некоторое время он продолжал осмотр, затем с достоинством выпрямился и произнес:

– Да, сэр, вы абсолютно правы. Передо мной мой хозяин. Но я уверен, что Гарреты не любят принимать гостей за завтраком. А с вами явно гость. – И Пембертон начал закрывать дверь прямо перед носом Слейда.

– Да ты из ума выжил! – Гаррет потряс головой. Он успел вставить ногу между порогом и закрывающейся дверью. – Черт возьми, старик, я же тут живу, в конце концов! – Отпихнув Пембертона, Слейд ворвался в холл. – Где миссис Гаррет?

– Которая из двух, сэр? Теперь не так просто разобраться, – невозмутимо ответствовал дворецкий.

Слейд закатил глаза. Дадли продолжал веселиться.

– Да ладно же тебе, Гаррет! – произнес он сквозь смех. – Прекрати мучить беднягу. Неужели ты сам не отыщешь свою женушку?

Слейд не успел ничего ответить. Сзади раздались легкие женские шаги и шуршание юбки.

– Пембертон, что за грохот? – спросила Ханна, появляясь в холле. – А, прибыл мой супруг со своим лучшим другом! Вы теперь всегда, джентльмены, будете возвещать о своем прибытии непристойным поведением? – Она деловито оглядела мужа с головы до ног. – Где вас носило, сэр?

Слейд, в очередной раз шокированный неожиданным приемом, исподлобья смотрел на жену. Она до того хороша, что от нее просто не оторвать глаз. Как наивно с его стороны было думать, что можно будет жениться на Ханне и в дальнейшем попросту не замечать ее, тем самым обижая и унижая! Разве ее можно не заметить?

Что ж, Лолесы в очередной раз посмеялись над Гарретами!

Насупившись, Слейд обернулся за поддержкой к Дадли, но наткнулся взглядом на Пембертона, взиравшего на хозяина с явным пренебрежением. Грязно выругавшись, Слейд рявкнул, обращаясь к жене:

– Где меня носило, так? Да я примчался по первому же вашему зову, мадам, получив злополучную записку. Я наивно полагал, что у вас стряслась беда и что вы как минимум сломали обе ноги, свалившись с лестницы! И что я вижу? Вы неторопливо завтракаете, тогда как я чуть не в кровь разбил пятку, молотя ею в дверь!

– Неторопливо завтракаю, сэр? – Ханна повысила голос. – Да вы хотя бы взглянули на часы? По-вашему, сейчас подходящее время для завтрака? Как вы думаете, почему я так поздно трапезничаю? – Она обвиняюще ткнула пальцем в направлении Слейда. – Да я с самого утра только тем и занимаюсь, что разбираюсь с нескончаемым потоком посланий от многочисленных друзей вашей семьи, в то время как вы, мистер Гаррет, торчите в клубе вместе с вашим невоспитанным другом… – очаровательная улыбка в адрес Дадли, – и сплетничаете обо всем на свете. Я сбилась с ног, отвечая на письма и принимая гостей. Каждый хочет знать подробности нашей стремительной свадьбы! А ведь по вашей вине я провела утомительную ночь и совершенно не выспалась!

– Ты не выспалась? Бедняжка! – воскликнул Слейд с притворной заботой в голосе. Он немедленно привлек Ханну к себе, заставив ее покраснеть от смущения. – От слишком утомительной ночи?

Ханна опустила глаза, не найдясь с ответом. Она ужасно злилась на мужа за то, что ему с легкостью удается сбить ее с толку, но ничего не могла с собой поделать. В поисках поддержки она уставилась на Дадли и Пембертона. Слейд, отстранившись, чтобы взглянуть ей в глаза, проследил за ее взглядом и едва не расхохотался.

Пембертон и Эймс представляли собой живописную пару. Захваченные разыгравшейся на их глазах сценой, они стояли рядышком, почти соприкасаясь плечами. Рыжие волосы Дадли топорщились во все стороны, светлые брови приподняты. Дворецкий застыл на месте, приоткрыв рот (кажется, так он мог лучше слышать). В руках он держал пыльную метелку.

– Вижу, Слейд, что твой дорогой друг прямо-таки излучает довольство, – язвительно заметила Ханна. – Мистер Эймс, рада видеть вас трезвым. С последней нашей встречи я стала настороженно относиться к пьяным людям.

Щеки и лоб Дадли запылали.

– О, прошу прощения за мое невежливое молчание, миссис Гаррет, – сконфуженно пробормотал он. – Дело в том, что я просто ослеплен вашей красотой. Смею ли я заметить, что вам чрезвычайно идет муаровое платье?

Слейд закатил глаза:

– Нет, не смеешь, идиот! – И он потряс кулаком за спиной Ханны, упреждая друга от дальнейших комплиментов в адрес своей жены. – Стой и таращи глаза вместе с Пембертоном, а рот держи на замке!

– О, не будь так груб по отношению к своему другу, Слейд! – вступилась Ханна, польщенная комплиментом.

– Поверь, дорогая, иной раз приходится осаживать Дадли выражениями и покрепче. Так что же произошло, пока я отсутствовал? Что означала твоя записка?

Ханна осторожно кивнула на двоих лишних свидетелей.

– Мы можем поговорить наедине?

Слейд инстинктивно напрягся. Он уже убедился в том, что его жена в безопасности, но нехорошее предчувствие все равно не покидало его.

– Разумеется, дорогая. Пембертон, проводи мистера Эймса в столовую и скажи Ровене, чтобы поставила для него тарелку и приборы. Полагаю, бабуля все еще завтракает?

Дворецкий степенно поклонился почти до пола. Дадли с трудом сдержался, чтобы не подхватить беднягу под локоть, испугавшись, что старик вот-вот упадет.

– Будет исполнено, сэр. Что же касается пожилой миссис Гаррет, то никогда нельзя с уверенностью сказать, где она находится и что делает. Особа очень непредсказуемая. – Он повернулся к Дадли и опять опасно поклонился. – Прошу следовать за мной, мистер Эймс.

Дадли поспешил за дворецким, несколько раз, однако, едва не наступив ему на пятку.

– Что сегодня приготовила кухарка, а, старикан? – весело говорил он на ходу.

– Полагаю, остов животного и трупики овощей, – меланхолично ответил Пембертон, распахивая дверь столовой. Судя по всему, так своеобразно проявлялось его чувство юмора.

– Какая удача! Мое любимое блюдо! Надеюсь, в качестве животного не Эсмеральда? – в тон ему шутил Эймс. – А что на десерт? – послышалось уже из-за двери.

Слейд и Ханна с интересом прислушивались к их живому диалогу. Затем Слейд сосредоточился на жене. Ее волосы были уложены в сложную прическу, в которой каждая прядь крепилась на затылке отдельно, а несколько локонов спадали до самых плеч. Открытая шея казалась нежной и беззащитной, и Слейду немедленно захотелось покрыть ее поцелуями.

Ханна поймала его взгляд и поежилась, ощутив возбуждение. Слейд по-своему истолковал ее движение и отступил назад.

– Ну? – сложил он руки на груди. – Теперь я жду объяснений. Для начала ты вытолкала меня из супружеской постели на второй день после свадьбы, а затем и из дому, желая побыть в одиночестве. Довольно странное поведение, смею заметить! И все же я пошел у тебя на поводу. Однако стоило мне расслабиться в компании приятелей, как я получаю от тебя записку с требованием немедленно вернуться домой. У Ригби было такое взволнованное лицо, что меня успели посетить сотни кошмарных предположений! Я даже оставил возле клуба свою лошадь, стоившую мне когда-то немалых денег, без присмотра! Поэтому я жажду объяснений, дорогая женушка.

– Высказал все свои претензии? – Ханна выпятила нижнюю губку, в которую Слейд с радостью впился бы поцелуем.

– Я еще не закончил, – нахмурился он. В данный момент ему в красках представлялось, как он хватает Ханну в охапку и опрокидывает на крышку стола, с тем, чтобы взять ее прямо тут, в холле. Возможно, однажды его мечте суждено сбыться. – Я собирался сказать еще кое-что: мой рыжеволосый друг прав – тебе чрезвычайно идет твое муаровое платье. Отделка цвета каштана подчеркивает цвет твоих волос, а открытые плечи выглядят так… соблазнительно.

Ханна глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями, не зная, что ее грудь обольстительно приподнялась, еще сильнее возбуждая Слейда.

– Я просто… я хотела… – забормотала она и умолкла. – Ты сбиваешь меня с мысли, Слейд! У меня новость. Просто я не знаю… – Ханна снова замолчала. Лицо ее стало взволнованным, на щеках играл лихорадочный румянец. Слейд забеспокоился не на шутку.

– Не волнуйся, я обо всем позабочусь, – заботливо шепнул он Ханне на ухо, обнимая ее за плечи. – Просто расскажи толком.

– Ах, Слейд, ты так великодушен. Я рада, что ты вернулся. Я не знала, что делать, – торопливо залепетала Ханна. – Оливия вернулась.

– Оливия вернулась, – сказал Слейд. – Что за повод для волнений? Я что-то не понимаю, – хмыкнул он.

Конечно, ради спокойствия жены Слейд готов был сразиться с целым полчищем врагов. Один. Голыми руками. Да даже с завязанными глазами – он нашел бы их по запаху, как хищник жертву. Драться куда проще и доступнее, чем понять маленькое беззащитное создание по имени Ханна Лолес. Нет, теперь Ханна Гаррет.

– Ничего не понимаю, – повторил Слейд. – Разве ты не рада, что твоя горничная вернулась?

– Да, я ужасно обрадовалась, – закивала Ханна. – Поначалу. Но Оливия очень изменилась. Похоже, она больше мне не симпатизирует. Раньше она постоянно болтала и сплетничала, ни минуты не сидела на месте. Но сегодня утром в дом вернулась лишь бледная тень былой Оливии. Она похудела и осунулась. Кстати, сегодня я общалась с Ригби. Ты ведь видел, его кто-то избил! Что происходит? Я беспокоюсь.

Слейд растерянно покачал головой. Неужели Ханна волновалась по таким пустяковым поводам?

– Я разговаривал с Ригби. Бедняга упал с лошади прямо на людной улице и разбил себе лицо. Гордость парня пострадала куда больше его тела, можешь мне поверить. – Слейд улыбнулся, радуясь, что причина беспокойства Ханны такая пустячная. Сам-то он знал, что на Ригби напали неизвестные, укравшие к тому же экипаж, но лишний раз волновать жену не хотел. Он приятно удивился, что на сей раз, жена обратилась за помощью к нему, а не стала размахивать своим пистолетом, распугивая слуг, переложив, таким образом, на его плечи решение всех проблем, даже ерундовых.

Означает ли подобный факт, что Ханна ему доверяет? Любит и доверяет? Чем он заслужил такой бесценный дар?

– Хорошо, ты успокоил меня насчет Ригби. А как быть с Оливией?

Слейд едва не улыбнулся, но вовремя остановился. Он должен показать Ханне, что принимает ее проблемы всерьез, а не потешается над ними. Она доверилась ему и ждала ответного уважения.

– Не волнуйся, дорогая, скоро я во всем разберусь. Ничего не бойся, как только я узнаю что-то новое, я тотчас поделюсь с тобой.

– Ты не понимаешь! – всплеснула руками Ханна. – Все гораздо серьезнее, чем ты думаешь. Для того чтобы настолько изменить человека, нужны очень важные обстоятельства, а Оливия не хочет поделиться со мной своей бедой. Она не доверяет мне, понимаешь? Как это странно! И я написала письмо Глории…

– Глории?

– Моей младшей сестре, помнишь? Я написала письмо Глории и Джейси…

– Ах да, теперь вспомнил.

– Ты прекратишь меня перебивать? То, что я говорю, очень важно. – Ханна вцепилась Слейду в рукав и потащила его к двери, ведущей в одну из семейных гостиных. Небольшое помещение оказалось сплошь заваленным свертками с бантами.

– Боже, все подарки прислали утром? – ужаснулся Слейд. – Так много!

Ханна закрыла за ними дверь и уперла руки в бока. Страх и волнение исчезли с ее лица, сменившись упрямой решительностью.

– И это еще не все. Половина столовой забита подобной ерундой. Экипажи подъезжали один за другим. – Она понизила голос: – А теперь вернемся к Оливии. Утром я написала сестрам письмо и попросила горничную его отправить. Оливия ушла, а я спустилась к Изабель, чтобы помочь ей все распланировать для приема.

– Ага, я так и знал, ты с радостью включилась в ее суету! – торжествующе воскликнул Слейд. – А ведь как возмущалась планом Изабель! И что же, теперь ты ей помогаешь?

– У меня нет особого выбора, – терпеливо вздохнула Ханна. – Будешь ты меня слушать, наконец? Итак, я и Изабель обсуждали в столовой меню на вечер. В какой-то момент я почувствовала, что продрогла. Оливия ушла с письмом, а беспокоить старушек Серафину с Ровеной я не решилась. К тому же забота обо мне не входит в их обязанности…

Боже, почему женщины считают необходимым рассказывать о делах во всех подробностях? Неужели подобную чепуху нельзя опустить? Или они полагают, что без деталей их рассказ станет скучным и пресным? Или лишится достоверности?

Слейд чуть заметно улыбнулся. По крайней мере, он может наблюдать за тем, как обольстительно движется ее рот.

Он кивал в нужных местах, а в нужных хмурился.

Ханну так легко поймать на лжи. Бедняжка, у нее все эмоции отражаются на лице!

– Так вот, выйдя из столовой в коридор, я шла через холл к лестнице, когда услышала, как Эсмеральда звонко фыркает снаружи дома, взвизгивая от восторга. Я забеспокоилась, что она снова забралась в клумбу, чтобы выкопать последние клубни пионов, а потому решила выглянуть в окно. И знаешь, что предстало моим глазам?

Господи, как он раньше не замечал крохотной родинки у нее на виске, прямо у самой линии волос… Какая она изящная и трогательная!

– Да ты слышишь ли меня? – пихнула Ханна его в плечо.

– Ну, еще бы! – с готовностью закивал Слейд, пытаясь вспомнить, о чем она говорила, – Я же на тебя смотрю, а значит, слушаю.

– Тогда ответь на вопрос! – прищурилась Ханна. Слейд обвел комнату растерянным взглядом, осмотрел кучу подарков на диване и кучу поменьше – на ковре. Одна из коробочек валялась чуть поодаль, ее бантик безнадежно попортили зубы Эсмеральды.

– Эсмеральда! – воскликнул Слейд, продираясь сквозь дебри воспоминаний. – Ты говорила о собаке.

– Ну, разумеется, глупый, я о ней говорила. Она действительно носилась по аллеям. – Ханна засмеялась, затем вдруг, без перехода, посерьезнела. – Знаешь, с кем она находилась?

Слейд насторожился. Где-то в душе заворочались нехорошие предчувствия.

– С кем же?

Ханна приблизила к Слейду лицо и прошептала страшным шепотом:

– С Оливией! – и зажала ладонью рот.

Слейд замер от неожиданности, неотрывно глядя Ханне в лицо. Затем он посмотрел на гору подарков, на штору, на люстру, свисавшую с потолка, – словно ожидая подсказки.

– С ней гуляла Оливия, – повторил он тупо и уставился на Ханну. – И… э-э… Ты же отправила ее с письмом?

Ханна медленно кивнула, на лице ее оставалось загадочное выражение.

– Именно так! Я знала, что ты поймешь. Поэтому и послала тебе записку.

Теперь Слейд вообще ничего не понимал. Ну, ничегошеньки! Итак, Ханна доверилась ему, сочла его достаточно мудрым, а он вообще не знал, о чем она говорит.

Слейд так сильно нахмурился, что брови почти сошлись на переносице.

– Ханна, я ни черта не понимаю, – терпеливо объяснил он. – Ни черта! Я вообще не понимаю, что тебя беспокоит. Причем с того момента, как вернулся домой!

Ханна закатила глаза:

– Тупица! – Слейд проглотил оскорбление, ожидая, когда ему все объяснят. – Да ты хотя бы пробовал думать, дорогой? Оливия гуляла с Эсмеральдой по аллеям. Как ты думаешь, где она собиралась опустить письмо? В маленьком коттедже? На мосту? Может быть, в облезших кустах акации?

Наконец Слейд уловил ее мысль. Он вздохнул с таким облегчением, словно сдал сложнейший экзамен.

– Хочешь, чтобы я сделал ей выговор за то, что она не опустила письмо? Сию минуту, надо только ее позвать, – кивнул Слейд.

Ханна так безнадежно застонала, что Слейду стало не по себе. Обхватив голову руками, Ханна пробормотала что-то насчет «болвана» и «фамильной тупости Гарретов», но даже на такие слова он постарался не разозлиться.

– Забудь о письме! – воскликнула Ханна. – Просто забудь о нем! Ты хотя бы представляешь, где находится клумба с пионами? – Слейд медленно кивнул. – Прямо у железной изгороди, вдали от дорожки к воротам. Неужели и такая деталь тебе ничего не говорит? О Боже! В общем, я видела, как Оливия протиснулась сквозь прутья изгороди, почесала собаку за ухом и припустилась к дому, чтобы никто не видел, с какой стороны она появилась. Слейд, да она же возвращалась из Клостер-Пойнта!

У Слейда распахнулся рот от изумления. Через мгновение его кулаки сжались.

– Вот сукин сын!

Ханна радостно взвизгнула и повисла у него на шее.

– Наконец ты прозрел! Что будем делать?

Ее бурная радость не понравилась Слейду. Положение куда серьезнее, чем он мог себе представить. Отодвинув жену, он мрачно спросил:

– Где она сейчас?

– Я отправила ее… – Ханна вновь закатила глаза. – Слейд, да ты до сих пор ничего не понял!

– Все я понял! – взревел Слейд, хватая жену в охапку. – Даже больше, чем ты, полагаю. Ты защищаешь свою горничную и тем самым ставишь наши жизни под угрозу! Даже не пытайся меня переубедить, Ханна. Где Оливия? Немедленно отвечай! Где предательница? Я разорву ее на кусочки!

– Предательница? Слейд! Не нужно, прошу тебя… Он встряхнул Ханну за плечи.

– Где она? Спрашиваю в последний раз.

– Не скажу! Она не изменница, поверь!

– Уилтоны шпионят за нами с помощью Оливии, понимаешь ты или нет? Они уже убили нескольких человек и не собираются останавливаться на достигнутом! Я не дам им достать нас! И сам найду твою Оливию. Ох, как я ей не завидую! – Слейд чуть пихнул Ханну в сторону дивана, заваленного коробками и свертками. – Сиди здесь.

Ханна растерянно развела руками и тряхнула головой.

– Я говорю серьезно, – предупредил Слейд. – Ты вызвала меня и просила моей помощи. Так что теперь я сам решу, что нужно делать.

Наподдав ногой по одному из нарядных свертков, Слейд вышел из гостиной.

Ханна почти упала на край дивана, подминая под себя коробки. Сердце ее сжималось от страха за горничную.

Что она наделала? Надо было совсем не так подать новость мужу! Бедная Оливия! Что теперь ее ждет? Слейд в гневе может натворить дел.

А что, если он просто убьет несчастную девушку?

Ужасная мысль придала Ханне сил. Она вскочила с дивана и метнулась к двери.

Как же остановить Слейда?

Рука сама собой нашарила в кармане пистолет – Ханна и теперь не расставалась с любимой игрушкой. Но наставить пистолет на мужа? Нет, ни за что! Впрочем, она же не собирается стрелять. А вот чтобы привлечь внимание Слейда, пистолет вполне сгодится.

Ханна осторожно открыла дверь и успела увидеть мужа, взбегающего по ступеням наверх.

Что же теперь делать?

Ханна нервно сжала рукоять пистолета в кармане.

Ах да, Слейд пришел с Дадли! Вот у кого можно искать помощи!

Девушка на цыпочках побежала в сторону столовой. Дверь оказалась не заперта, слышался звон посуды и добродушный смех Дадли. Изабель, сидевшая лицом к двери, первая заметила Ханну и испуганно схватилась за горло.

– В чем дело, милая?! – взволнованно воскликнула старая леди.

Дадли обернулся и вскочил со стула. Ханна вцепилась ему в рукав и дернула на себя.

– Пошли, быстро… Слейд… он хочет… убить Оливию. Там, наверху! Скорее!

– Убить? Но за что?! – изумленно воскликнула Изабель. Ханна не стала терять время на ответ. Она снова дернула Дадли за рукав. Тому понадобилось не более двух секунд, чтобы оценить серьезность ситуации. Он легко отстранил Ханну и ринулся в холл со стремительностью огромного паровоза.

– Оставайся в столовой, – успел он бросить Ханне через плечо.

Ханна упала на его стул и сжала виски руками. Она слышала тяжеленные шаги Дадли на лестнице.

Только бы он успел!

Ей хотелось броситься вслед за рыжим здоровяком, но она никак не могла отдышаться.

Проклятый корсет! Лучше бы она оставила его за дверью, куда Слейд его вышвырнул!

Изабель подошла почти беззвучно, и Ханна заметила ее только тогда, когда женщина погладила ее по голове.

– Расскажи, что случилось, Ханна.

– Сначала его… надо остановить, – судорожно хватая воздух, прохрипела девушка.

– Но что такого сделала твоя горничная?

– Она… похоже, она ходила в Клостер-Пойнт. Я видела, как она пробиралась сквозь ограду.

Изабель даже глазом не моргнула. Ее лицо оставалось абсолютно безмятежным.

– Думаю, Слейду стоит немедленно уволить изменницу. Ханна подняла глаза и долго смотрела на Изабель, прежде чем ответить:

– А что, если она ни в чем не виновата?

– Ты сама сказала, что она ходила к нашим соседям. Да еще тайком. Ее поведение может означать только одно – предательство. Ты же не станешь утверждать, что Оливия просто заходила к Пейшенс на чай? И ты тоже подозревала ее, иначе не послала бы за Слейдом.

Ханна обреченно кивнула.

– Думаю, все ясно, – подвела итог Изабель. – Твоя горничная в сговоре с нашими врагами.

– Неужели нет иного объяснения? – почти взмолилась Ханна.

– По крайней мере, мне оно не известно. Ханна вцепилась в руку Изабель.

– Но ведь Оливия совсем не такая. Я думаю, Уилтон-Хьюмсы как-то принудили ее к предательству. Возможно, шантажом. Я не поверю, что моя горничная сама, по собственному желанию, стала с ними сотрудничать.

– Шантажом, говоришь? – задумалась Изабель. – Вполне в стиле Сайруса.

– Ведь ты же не думаешь, что Оливия согласилась на предательство за деньги?

– Все возможно, моя милая. Деньги меняют людей и, как правило, не в лучшую сторону. Сайрус и Пейшенс тому лучший пример.

Ханна понимала, что Изабель права, но не могла смириться с ее утверждением. Ей не верилось, что Оливия могла предать так подло.

– Я надеюсь, что ты ошибаешься, Изабель, – вздохнула она, встав и направившись к двери.

– Ханна!

Она обернулась. Изабель, стоявшая у стола, показалась ей маленькой и несчастной.

– Если мы обвиняем Оливию несправедливо, мы делаем так ради нашей собственной безопасности. На кону стоит жизнь, а не только наследство Ардис. Мы не можем оставаться слишком доверчивыми, потому что ведем опасную игру.

– Да-да, – печально кивнула Ханна. – Я все понимаю. Я знаю, что вы со Слейдом руководствуетесь соображениями безопасности, в том числе моей… но я уверена, что Оливия не польстилась бы на деньги!

– Но она все-таки предала тебя, чем бы ее предательство ни объяснялось. Ты помнишь, зачем приехала в Бостон, детка? Ты хотела мстить за убитых родителей и нашла единомышленника в лице моего внука. Он беспокоится за тебя. Тебе стоит поступать внимательнее и осторожнее, Ханна.

Ханна вздохнула:

– Вы правы.

– Я скажу больше, – продолжала Изабель чуть мягче. – Слейд любит тебя. И я тоже люблю тебя, детка.

Глаза Ханны наполнились слезами.

– Я понимаю. И я тоже люблю вас обоих. Но прерия научила меня справедливости. Даже если Оливия виновна, я не позволю Слейду ее обидеть.

– Он не обидит твою горничную. Мой внук горяч, но его нельзя назвать жестоким. Иди и убедись сама, – улыбнулась Изабель.

Ханна выскочила из столовой и понеслась на второй этаж. Подобрав юбки, она буквально взлетела по лестнице. Корсет немилосердно впился в ребра, легкие обожгло огнем.

Вот проклятая штука!

На втором этаже было совсем тихо. Ханна заторопилась на третий, где располагались комнаты слуг. Коридор пуст. Не слышалось ни единого звука.

Тишина, накрывшая дом, казалась почти мертвой.

Что-то случилось. Наверняка произошло что-то страшное!

Ханна сжала пистолет в руке и направилась вдоль коридора. Одинаковые двери с абсолютно одинаковыми ручками. Все они заперты, и за каждой – тихо.

Которая же из них комната Оливии? Ханна напряженно прислушивалась, надеясь различить хоть какой-то звук. К примеру, шаги или отзвуки разговора.

И вдруг, нарушая безмолвие, раздался пронзительный крик, который подействовал на Ханну как удар грома среди ясного неба.

Глава 14

Ханна бросилась по коридору туда, откуда, по ее мнению, послышался крик. Дважды она споткнулась и едва не растянулась на полу. Добежав до двери, она замерла и прислушалась. В комнате раздавались голоса. Оба принадлежали мужчинам, оба разговаривали спокойно. На фоне их неразборчивого диалога слышались душераздирающие женские всхлипывания.

Оливия жива! Она все еще жива!

Сердце забилось, грозя вырваться наружу. Ханна решительно толкнула дверь, вытянув перед собой пистолет. Она упрямо сжала губы и нахмурилась, чтобы у мужчин в комнате не осталось никаких сомнений в серьезности ее намерений.

– Только не надо пальбы! – воскликнул неожиданным фальцетом Дадли, подскакивая к ней. За его широкой грудью Ханна никак не могла разглядеть, что происходит в комнате.

– Какого дьявола?.. – Слейд, расслабленно развалившийся в кресле, вскочил на ноги, задев головой книжную полку. От боли он охнул и согнулся пополам. – Немедленно опусти пистолет! – По его позе можно было подумать, что он обращается к одному из своих ботинок. Потерев затылок, Слейд поднял голову, и Ханна невольно испугалась, увидев его взбешенные глаза.

– Не убивайте меня, мисс Ханна! – пискнула Оливия откуда-то из-за спины Дадли. Тот сделал шаг в сторону, и Ханна наконец увидела горничную.

Оливия сидела на узкой кровати, с залитым слезами лицом и растрепанными волосами. Девушка шмыгала носом и вытирала глаза рукавом платья.

– Умоляю вас, не стреляйте! Я не хотела предавать вас! Они вынудили меня!

Они? Слейд и Дадли?

Ханна озадаченно оглядела комнату. Никакой перевернутой мебели. На лице и руках Оливии не было крови или синяков. Как же тогда объяснить давешний истошный крик?

– Тебя не обижали, Оливия? – уточнила она у горничной. Слейд, уже усевшийся обратно в кресло, принялся изучать половик под ногами.

– Да кто, по-твоему, может ее обидеть? – спросил он. – Мы просто поговорили. Затем я зашел к Джонатану и велел ему сбегать за Ригби. Разве мальчишка не встретился тебе по пути?

– Я вообще не знаю никакого Джонатана. И мне никто не встретился.

Слейд поднял на нее свои темные глаза и чуть прищурился.

– Значит, он спустился вниз раньше, чем ты надумала притащиться сюда со своей чертовой игрушкой. – Он кивнул на пистолет. – Немедленно убери его в карман. А лучше отдай мне. – Поскольку Ханна не шелохнулась и даже не опустила пистолет, голос Слейда стал угрожающим: – Значит, ты по-прежнему не доверяешь мне, так? Что ж, теперь я убедился. Если ты могла подумать обо мне так плохо… – Во взгляде его появилось презрение, и у Ханны внутри все сжалось.

Девушка почувствовала, каким невыносимо тяжелым стал пистолет в ее руке. Она растерянно обвела комнату взглядом. Оливия, хотя заплаканная и испуганная, явно не пострадала. Дадли смотрел на нее с сочувствием и легким неодобрением. Уж он бы точно не допустил насилия над беззащитной служанкой!

Руки Ханны задрожали. Она снова встретилась взглядом со Слейдом, опуская пистолет, но поняла, что приняла решение слишком поздно: муж демонстративно отвернулся. Он откинулся на спинку кресла и сплел руки на груди.

– Ты сама вырыла себе могилу, Ханна, – бесцветным голосом бросил он.

– Что? Прости, но я не… – залепетала девушка.

– Глупая курица! – с досадой произнес Слейд. – Что, по твоему мнению, я мог сделать с Оливией?

– Ты сказал, что убьешь ее, вот я и подумала, что ее жизнь в опасности, – пыталась оправдаться Ханна.

Оливия вздрогнула и снова заревела.

– Да помолчи ты! – раздраженно приказал Слейд. – Никто не собирался тебя убивать. – Рыдания тотчас прекратились, сменившись шмыганьем. – Значит, ты всерьез полагала, что я могу убить беззащитную девчонку? Да, порой я бываю груб и прямолинеен, а после твоего признания хотел придушить Оливию голыми руками, но это совсем не значит, что я действительно придушил бы ее! А, поднявшись на третий этаж, я вообще растерял остатки гнева и обрел возможность рассуждать трезво. – Слейд с издевкой кивнул на пистолет в руке Ханны. – Вижу, с тобой того же не произошло.

Ханна смутилась. Ей стало стыдно, что она не доверяла Слейду. Разве он не доказал своими поступками, что способен на великодушие и щедрость? Как она могла уверить себя в том, что он поступит с Оливией беспощадно, словно перед ним Сайрус или Пейшенс Уилтон-Хьюмс? Тем более прежде чем не попытается для начала разобраться в ситуации? Какая чудовищная, нелепая ошибка с ее стороны!

Ну вот, теперь Слейд смотрит на нее с обидой и неприязнью. И что ей сделать, чтобы исправить свой промах?

Оливия икнула. В тишине звук прозвучал так громко, что все повернулись к ней. Горничная смутилась и шмыгнула носом.

– Что скажешь, Дадли? – спросил Слейд.

– Да все, что угодно, лишь бы твоя жена меня не пристрелила, – покосился здоровяк на Ханну.

– Она целится лишь в тех, кто встает на мою сторону, – пояснил Слейд, и Ханна покраснела от стыда.

– Тогда я перехожу на сторону твоих врагов, – закивал головой Дадли. – Кого из врагов посоветуешь?

– Хотя бы мою жену, – процедил Слейд и бросил на Ханну взгляд, который напоминал холодный прицел пистолета. – Как видишь, она готова убить меня без суда и следствия.

– Нет, мисс, не убивайте мистера Гаррета! – вдруг воскликнула Оливия, подскакивая на кровати. – Мистер Уилтон-Хьюмс ужасно со мной обошелся. Он угрожал мне расправой с моей матерью и с Колет, моей дочерью! А ваш муж обещал мне поддержку и защиту. Умоляю, не убивайте его! Он хороший и благородный человек!

Ханна с изумлением смотрела на горничную. Она издала вздох облегчения от мысли, что Оливию соблазнили вовсе не деньгами. И только потом сообразила, кто такая Колет.

– Так у тебя есть дочь? – спросила она.

Горничная поникла и уныло кивнула. Ханна торопливо убрала пистолет в карман и присела на краешек кровати Оливии.

– Но ведь ты такая молоденькая. Ты сама еще ребенок!

– В прошлом месяце мне исполнилось шестнадцать, – пробормотала Оливия и подняла на Ханну умоляющие глаза. – Не дайте им причинить вред моей малышке!

– Разумеется, милая, разумеется. О, проклятые родственнички! – Ханна сжала кулаки, затем порывисто обняла Оливию. – А как получилось, что ты стала матерью в таком юном возрасте?

Подбородок горничной задрожал, на ресницах вновь повисли слезы.

– Отец Колет был моряк. Его звали Джек. Я думала, он любит меня и готов на мне жениться. Мисс, он говорил такие слова! – Слезы заструились по щекам. – Когда он узнал, что я беременна, он тотчас охладел ко мне. Оказалось, что Джек давно женат, а я совсем ему не нужна. Он ушел в море, и больше я его не видела.

– Так ты растишь Колет одна? Только ты и твоя мать?

– Мой отец умер много лет назад, а других родных у меня не осталось. А у несчастной матери уже давно болят ноги, и она еле ходит.

– Еле ходит? Но как же она справляется с ребенком, пока тебя нет? – ужаснулась Ханна.

– Ей тяжело, – призналась Оливия. – Я постоянно беспокоюсь. Мне кажется, что однажды может случиться непоправимое, а меня не будет рядом.

Ханна потрясенно посмотрела на Слейда. Тот окинул ее и Оливию мрачным взглядом и отвернулся, упрямо выпятив подбородок. Однако Ханна, возмущенная несправедливостью судьбы, не смутилась.

– Слейд! – попыталась она привлечь внимание мужа. – Что нам делать с такими ужасными людьми?

– Я сам все решу, – небрежно бросил Слейд, не оборачиваясь.

От его тона Ханне стало тоскливо. Он словно удалялся от нее с каждой минутой, и его отношение к ней казалось страшной несправедливостью.

Господи, ну почему она не доверяла ему? Она заслужила его холодность! Какой нелепый просчет!

– Сколько твоей дочери? – спросила она Оливию.

– Девять месяцев, мисс.

– Уже девять? – Ханна вытаращилась сначала на горничную, затем на мужчин. – Да вы хотя бы представляете, как рано она забеременела?

Слейд молча покачал головой. Дадли же, казалось, всерьез призадумался над вопросом.

– Ну-ка, подсчитаем, – пробормотал он. – Девять месяцев от рождения да еще девять в чреве матери… э-э… получается восемнадцать, то бишь полтора года. – Он почесал рыжую голову. – Выходит, малышка забеременела…

– Эй! – оборвал его расчеты Слейд и отвесил другу оплеуху. – Тебя не просили подсчитывать! Что ты копаешься в числах?

Дадли насупился и замолчал, обиженно взглянув на Слейда, а затем на Ханну.

– Вычислять не требовалось? – спросил он. – Ну, тогда прошу извинить мою бестактность. – Великан чуть заметно поклонился Оливии, затем нагнулся к уху Слейда и громко зашептал: – Она забеременела в четырнадцать с половиной. И возможно, до того уже была не… э…

Оливия ахнула и опустила глаза. Слейд отвесил Дадли очередную оплеуху.

– Да помолчи ты, болван!

– Мужчины редко бывают наделены чувством такта, – заметила Ханна, гладя горничную по волосам. – Они с такой легкостью могут обидеть несчастную женщину, и большинство из них даже не заметят нанесенного ущерба.

– Так поступают не только мужчины, – хмыкнул Слейд, и Ханна пристыжено замолчала.

Дадли вновь глубоко задумался.

– То есть, мисс Ханна, вы хотите сказать, что мы, мужчины, крайне толстокожие существа? И что наши мелкие проступки ранят вас, женщин, куда сильнее, чем мы можем представить? – Он почесал затылок. – Гаррет, а ведь, возможно, она права. Ты знал такое о нас? Знал? А почему же не поделился своим знанием со мной?

Слейд усмехнулся и махнул рукой.

– Замолчи, Эймс. Слушая тебя, я начинаю жалеть твою несчастную мать.

– Мою мать? – Дадли обернулся к Ханне. – Как вы полагаете, Ханна, мужчины часто обижают своих матерей?

Оливия криво улыбнулась. Ханна покачала головой и тоже улыбнулась:

– Дадли, мать дает жизнь своему ребенку. Разве тебе этого мало для уважения и любви?

– Дает жизнь, ха, хорошее определение! – воскликнул Дадли отчего-то очень радостно. Слейд смотрел на него во все глаза, силясь понять, валяет ли друг дурака или тема всерьез его задела. – Интересно, сколько я весил, когда родился? – продолжал Дадли. – При моем нынешнем весе я мог быть весьма крупным ребенком. Что, если, производя меня на свет, моя мать страдала?

Все молчали, ошеломленные. Ханна переглянулась с Оливией и Слейдом.

– Пожалуй, стоит попросить у матери прощения за все те неприятности, которые я ей доставил, – подвел итог Дадли. У Слейда раскрылся рот. – Прошу меня извинить, друзья, я принял решение и должен откланяться. Слейд буквально взвился.

– Ты хорошо подумал, приятель? – дернул он Дадли за рукав. – Неуклюжие извинения могут свести твою несчастную мать в могилу. Она заподозрит в твоих словах жестокую шутку.

– Вот! – назидательно воздел палец к потолку Дадли. – Вот! Ты абсолютно прав, мой друг. Моя бедная мать не ждет от меня ничего хорошего. Я должен все изменить. – Он заходил по комнате, заложив руки за спину. – Для начала я попрошу прощения за свои выходки. А потом… потом я нанесу визит мисс Уоннмейкер. Мать часто умоляла меня обратить внимание на эту девицу. А ведь малышка недурна собой и так ест меня глазами! – Дадли самодовольно ухмыльнулся. – Что, если мне жениться, а, Слейд? Последовать твоему примеру? Статус женатого мужчины откроет для меня двери в сенат. – Он горделиво взглянул на друга. – Сенатор Дадли Эймс собственной персоной. Недурная мысль, да?

Слейд в ужасе взглянул на Ханну. Не успел он ничего ответить, как рыжий здоровяк степенно покинул комнату и зашагал по коридору.

Несколько минут стояла напряженная тишина.

– Что ж, Ханна, – наконец заявил Слейд, – можешь собой гордиться.

– С какой стати?

– Ты только что, в течение каких-то пяти минут, наставила Дадли на путь истинный. Ты сделала то, что долгие годы безуспешно пыталась сделать его мать. Теперь ей остается поставить за тебя свечку и молиться каждый день за твое здравие. – Слейд раздраженно дернул плечом. – Но не жди признательности и от меня. Я только что потерял доброго друга. Еще неизвестно, что за супруг и любящий сын из него получится, но что касается места в сенате, я уже предвижу реакцию горожан. Узнав, благодаря кому прозрел Эймс, они попросту линчуют тебя на рассвете после выборов.

– Почему? – непонимающе спросила Ханна. Слейд окинул ее мрачным взглядом.

– Когда нам с Дадли исполнилось по двенадцать лет, мы пытались наловить певчих птиц. Дадли лазал по деревьям с солонкой в руке и старался насыпать птицам соли на хвост. Однажды я пошутил, что после данных процедур птица не сможет летать и поймать ее будет проще простого. – Он усмехнулся. – Самое забавное, что Дадли до сих пор верит в такую чушь. И этот человек может запросто стать сенатором!

Оливия схватила Ханну за руку:

– Не бойтесь, мисс, я укрою вас от гнева горожан!

Прошло три дня. С тех пор Ханна не раз вспоминала слова Оливии. Ей хотелось укрыться где-нибудь в безопасности, подальше от холодного, непроницаемого взгляда мужа.

Она открыла дверь его спальни. Пальцы нервно комкали кисти шали, подбородок едва не дрожал, и тонкое перышко, свисавшее со шляпки на лицо, чуть заметно трепетало.

Слейд торопливо надел шляпу, даже не оборачиваясь к жене. В последние дни он не приближался к Ханне, обходя ее, словно зачумленную. Ее недоверие ранило и оттолкнуло его, и Ханна тщетно пыталась пробиться через стену, которую Слейд воздвиг между ними. Постепенно чувство вины сменилось грустью, а затем и глухим отчаянием.

Теперь она стояла в дверном проеме, сжимая в руках сумочку и не решаясь окликнуть мужа. В коридоре позади нее слышались голоса Ригби и еще пары слуг – они переносили ее вещи в экипаж. Ханна беззвучно вздохнула и с мольбой уставилась в спину Слейду, но стоило тому обернуться, ее лицо стало таким же непроницаемым и холодным, как у него.

Слейд направился к выходу, приостановился, пропуская вперед жену. Он взглянул на нее коротко, словно она служанка, впавшая в немилость.

– Ты готова?

«Прошу тебя, Слейд, прости меня! Я не доверяла тебе, но ты уже вполне наказал меня за глупость. Не отсылай меня прочь, умоляю!»

Ханна упрямо вздернула подбородок.

– Я ждала все три дня.

– Не сомневаюсь. – Слейд смерил ее взглядом. Его губы сжались в одну узкую злую линию, тонкие ноздри упрямо раздувались. Ханна ответила таким же вызывающим взглядом, наслаждаясь одним видом любимых черт. – Ты со всеми попрощалась?

– Не стоит напоминать мне о хороших манерах, сэр. Я простилась с каждым. – Ей вновь вспомнились растерянные лица прислуги, боль в глазах Изабель. Всех потрясла новость о ее отъезде в особняк Слейда.

– Значит, ты ничего не забыла, – кивнул Слейд. Его губы зло изогнулись. – Что ж, тем лучше.

«Я люблю тебя. Я так люблю тебя! Неужели мы так глупо расстанемся?»

– Думаю, можно ехать.

Слейд медленно кивнул. Некоторое время он изучал ее, словно диковинную игрушку, и в этот момент Ханне хотелось броситься ему на грудь, шептать, захлебываясь, заветные слова, умолять простить. И только гордость Лолесов не давала ей переступить через себя. Разве мало она унижалась последние дни? Разве мало натыкалась на стену его равнодушия?

У Ханны шумело в голове, и когда Слейд заговорил, она услышала его как сквозь слой ваты.

– Ты хотела в одиночку разобраться во всем, с того дня как приехала в Бостон. Что ж, теперь у тебя будет такой шанс. Я лишь мешал тебе и связывал по рукам и ногам, если я правильно истолковал твои слова. Ты так и не научилась доверять мне, хотя моей единственной целью стала твоя безопасность. Теперь ты останешься сама по себе, без моего навязчивого внимания. Ты сможешь пойти по тому пути, который я мешал тебе выбрать.

– Тебе ли решать, что для меня лучше? – не выдержала Ханна. – Слейд Гаррет, напыщенность твоих слов неуместна. В тебе говорит обида, а не правота. Выходит, ты совсем меня не знаешь. Если бы ты разобрался во мне, то понял бы, что никто, ни один человек на свете не может связать меня по рукам и ногам. – Она возмущенно фыркнула. – И если бы я хотела уехать, я давно бы уехала из вашего дома. Я оставалась здесь только потому, что сама того желала, а вовсе не потому, что такова твоя воля. Сейчас ты снова пытаешься навязать мне свое мнение, но твоя попытка так же нелепа, как все твое поведение. Не надо делать вид, что опекаешь меня, Слейд! Ты мне не отец. Слава Богу, у меня есть свой собственный…

Ханна осеклась и зажмурила глаза.

«О, бедные родители! До чего я докатилась! Я почти позабыла о своей клятве, о мести, ради которой приехала сюда.

Меня так захватили любовные переживания, что они похоронили под собой мои истинные цели. Я растеряна и не знаю, что мне делать дальше…»

Открыв глаза, Ханна обнаружила, что Слейд по-прежнему стоит напротив и разглядывает ее лицо. В его взгляде она увидела только равнодушие, которое стало для нее последней каплей.

Она потеряла родителей, бросила сестер, а теперь теряла его, Слейда, ставшего для нее самым важным человеком на свете. И если бы не гордость, помогавшая держаться на ногах, Ханна давно бы рыдала и умоляла Слейда о прощении.

Он сделал жест в направлении лестницы. Ханна надменно подняла голову и быстро зашагала по ступеням. Оказавшись в холле раньше мужа, она раздраженно сдернула с руки перчатку, стянула с пальца обручальное кольцо и небрежно бросила его в карман. Позднее, оставшись одна, она передаст его с ювелиром Слейду. Пусть знает, что между ними все кончено.

Обернувшись, она увидела спускающегося Слейда. Лицо его перекосилось, очевидно, он заметил, как она снимала кольцо. Затем оно снова стало непроницаемым.

Будь он проклят! Будь он проклят, бесчувственный чурбан!

– Я не хочу, чтобы ты провожал меня! – зло бросила она, с отчаянием сжав кольцо в кармане. – Уверена, Ригби справится и без тебя, тем более что адрес твоего особняка ему прекрасно известен.

– Твоего особняка, – поправил Слейд. – Сегодня утром я переписал его на твое имя.

Ханна от удивления раскрыла глаза, но быстро пришла в себя.

– Мне он не нужен. Я не собираюсь задерживаться в Бостоне. После приема Изабель я отправлюсь домой. Я бы уехала и раньше, но твоя бабушка взяла с меня клятву.

На лице Слейда появилось что-то сродни интересу.

– Так, значит, ты покидаешь Бостон? – презрительно бросил он. – А как же твоя месть?

Ханна распахнула входную дверь.

– А твоя?

Черные глаза Слейда сузились.

– А я уже отомщен! – Он резко повернулся на месте и стремительно зашагал к лестнице.

Ханна смотрела ему вслед как завороженная.

– Ты такой же, как твой отец.

Слейд остановился так резко, словно наткнулся на невидимую преграду. Обернулся он не сразу, очевидно, пытался справиться с нахлынувшим гневом, но Ханна терпеливо ждала.

Когда же Слейд повернулся, в глазах его пылал черный огонь.

– А ты такая же, как твоя мать! – почти выплюнул он.

Ханна почувствовала, как затрепетало ее сердце. Она понимала, что пришло время для финальной схватки, для последнего признания. Она добилась, чтобы Изабель сняла с нее клятву не рассказывать Слейду об истории минувших лет, и теперь решила использовать свой последний козырь.

– Ты сделал мне комплимент, тогда как я бросила тебе в лицо оскорбление, – сказала Ханна.

От Слейда исходила такая волна ненависти, что Ханна едва не прижалась спиной к двери. Он медленно снял шляпу и смял ее пальцами. Так же медленно он надвинулся на Ханну.

– Повтори. То. Что. Ты. Сказала. – Каждое слово падало, словно пудовая гиря.

У Ханны от страха перехватило дыхание, но она не отвела взгляда.

– Я сказала, что ты сделал мне комплимент, сравнив меня с моей матерью.

– Дальше.

– Когда же я сравнила тебя с твоим отцом, я бросила тебе в лицо оскорбление.

Она ждала, что Слейд взорвется от гнева, что он начнет кричать, но ничего подобного не произошло.

– Что ты вообще знаешь о моем отце? – холодно спросил он.

– Я знаю, почему моя мать покинула Бостон. В ее отъезде виноват твой отец.

– Ну-ка, поделись своими домыслами. – Губы Слейда презрительно кривились.

– У меня не домыслы: Я знаю правду из достоверного источника.

– Так расскажи любимому мужу известные тебе факты. – Глаза Слейда превратились в узкие злые щелки.

«Если я расскажу ему все, то моя жизнь изменится. Кто знает, чего я добьюсь своим признанием? Но если я смолчу, то такой вариант может стоить мне моей любви».

– Твой отец в пьяном угаре напал на мою мать в доме Уилтон-Хьюмсов. Только вмешательство моего деда спасло ее от изнасилования.

Лицо Слейда исказилось и стало малиновым, на виске выступила темная вена.

– Ты лжешь! – крикнул он.

Сама от себя, не ожидая, Ханна вскинула руку и отвесила ему пощечину. Звук пощечины показался Ханне оглушительным. Удар вышел тяжелым, и ладонь тотчас загорелась. Слейд повернул голову не сразу, и девушка видела, как на его щеке проступает красный отпечаток руки.

Слезы застилали Ханне глаза, и она видела словно через пелену, как Слейд медленно повернул голову и посмотрел на нее.

– Держи пистолет всегда наготове, – предупредил он. – Оружие тебе понадобится.

И Гаррет быстро направился к лестнице.

«Неужели он просто так уйдет? Я сделала страшное признание впустую? Он не поверил ни единому моему слову!»

Чувствуя себя так, будто ледяная рука сжимает горло, Ханна произнесла слабым голосом:

– Спроси у Изабель. Она подтвердит, что я говорю правду.

Глава 15

– Ты ничего не забыла? Письмо у тебя? А записка для миссис Уэллс? Отлично. И прошу тебя, будь осторожна.

– Не беспокойтесь, мисс, я уже пять дней подряд передаю миссис Уэллс отчеты, и до сих пор со мной ничего не случилось. Кроме того, со мной отправится Сэм… э… я хотела сказать, Ригби. Я доверяю ему.

Оливия смутилась и потупила глаза. Ханна смотрела на нее с умилением. Лицо горничной округлилось и обрело краски, глаза вновь блестели, особенно в те моменты, когда она упоминала имя извозчика Гарретов.

– Я рада, что он за тобой приглядывает. Но все равно буду волноваться. Понимаю, что идея передавать Сайрусу ложную информацию весьма удачна, но никак не могу избавиться от страха за твою жизнь. Ты всего лишь ребенок.

– С тех пор как я стала матерью, я уже не ребенок, мисс. К тому же мне невероятно нравится обманывать миссис Уэллс и ее хозяев. Пусть думают, что получают верные сведения.

– Что ж, тогда иди, – напутствовала Ханна. Оливия поколебалась. – Да не беспокойся за меня. Ты же знаешь, что у меня надежная охрана.

Оливия кивнула, соглашаясь. Но прежде чем она успела выйти в коридор, Ханна охнула:

– Как я могла забыть? Вот голова дырявая!

Она поспешила к комоду и выдвинула верхний ящик. Когда Ханна повернулась к горничной, в руке она зажала небольшой сверток.

– Держи, это тебе! – Ханна вложила сверток в ладонь Оливии. – Миссис Гаррет, я и Ригби вчера ездили за покупками и решили сделать небольшой подарок для твоей малышки – погремушку.

Оливия, не веря своим глазам, с минуту смотрела на сверток, разукрашенный веселыми зелеными мишками. Затем из глаз ее брызнули слезы. Маленькая легкая погремушка с резными узорами радовала глаз.

– О, благодарю вас, мисс! Я так счастлива! Ханна улыбнулась:

– Как же легко тебя осчастливить, малышка. Ведь подарок совсем маленький, ничего особенного. То ли дело дар, который я, сама того не желая, поднесла миссис Эймс. С тех пор как Дадли и мисс Уоннмейкер объявили о помолвке, она прямо молится на меня. – Она протянула горничной кружевной платочек. – Не плачь. У тебя впереди целый день, который ты проведешь с Колет. Кстати, как здоровье твоей мамы?

Лицо Оливии помрачнело.

– Боюсь, долго она не протянет.

– О, мне так жаль. Я знаю, каково терять родителей. Может, я могу чем-то помочь?

Оливия торопливо помотала головой:

– Не стоит, мисс. Иначе Уилтон-Хьюмсы получат лишний повод для подозрений. Мистер Гаррет и без того немало для меня сделал.

Упоминание о Слейде почти испугало Ханну. Она схватилась за сердце и уставилась на Оливию. Горничная замолчала.

– Мистер Гаррет? – наконец вымолвила Ханна. – А что именно он сделал?

– Он вам не говорил? О, я не знала. Я бы рассказала.

У Ханны пресеклось дыхание. Уже пять дней она ничего не слышала о Слейде, и случайный разговор о нем взволновал ее донельзя.

– Ничего страшного. Ты можешь рассказать сейчас.

– За то, что я продолжаю играть роль предательницы, мистер Гаррет нанял чудесную пару по фамилии Хилл и поселил их как раз над моей квартиркой. Они ухаживают за мамой и Колет. К тому же дом охраняют несколько мужчин, которых также нанял мистер Гаррет. – Оливия помолчала, глядя на Ханну с вызовом. – Думаю, мистер Гаррет очень хороший человек.

Ханна с трудом рассмеялась.

– Я согласна с тобой. Но тебе пора идти на встречу. Смотри не опоздай.

– Да, мисс, – послушно кивнула Оливия, спрятала сверток с погремушкой в карман и направилась к двери. Взявшись за ручку, она обернулась. – Еще раз спасибо за подарок, мисс. Я люблю вас. – И Оливия выскользнула из комнаты.

Стоило ей исчезнуть, как улыбка исчезла с лица Ханны. Она изо всех сил впилась ногтями себе в ладони, чтобы боль не вырвалась наружу. Ей хотелось выть в голос, кататься по ковру и рвать на себе волосы.

Ханна не могла позволить себе слез, она до боли закусила губу. Если хоть одна слезинка прольется из ее глаз, она погибнет, будет раздавлена, сломлена.

Сделав три глубоких вдоха, девушка немного пришла в себя. Странный звон, стоявший в ушах, стих, сердце чуть замедлило свой бешеный галоп.

«Мне необходимо выбраться из дома! Выйти на свежий воздух, туда, где гуляет разнородная толпа, лишь бы ничто не напоминало мне о моем поражении».

Ханна решила побродить по общественному парку. Конечно, цветы давно отцвели, да и деревья сбросили листву, но в парке есть множество извилистых дорожек и изящных скамеек. Там много людей, с которыми можно слиться и бродить по аллеям часами, забыв, кто ты такая.

«Хотя нет, полностью забыться не удастся. Трое охранников, нанятых Слейдом, будут повсюду следовать за мной. И зачем он их ко мне приставил? Неужели он думает, что кто-то нападет на меня белым днем? Кстати, нужно предупредить о своем уходе Хаммондса, иначе этот странный дворецкий поднимет панику, что я покинула дом, не спросясь у него.

Однако что за человек этот Хаммондс! У него удивительная привычка смотреть мимо собеседника, буравя взглядом портрет кого-нибудь из давно почивших хозяев…»

Побродив по первому этажу, Ханна так и не нашла дворецкого. Она заглянула в гостиную и на кухню, но и там Хаммондса не оказалось. Вздохнув, девушка выглянула в окно, чтобы убедиться, что на улице не идет дождь.

– А вот и мой молчаливый страж, – пробормотала Ханна себе под нос, заметив мерзнувшего снаружи охранника. – И еще один. Небось, холодно вам? На улице так ветрено, – с каким-то удовлетворением констатировала девушка. – Джонс читает газету. Ха, да у тебя уже пальцы посинели, дружок!

– Вы что-то сказали, миссис Гаррет? – раздалось откуда-то слева. Ханна вскрикнула от испуга и обернулась так резко, что едва не оборвала штору. В дверях столовой стоял Хаммондс со своим неизменным взглядом, устремленным на очередной портрет.

– Я сказала… не важно. Где ты пропадал, я искала тебя? Хаммондс не удостоил ее ответом.

– Вы решили, что я вышел погулять, мадам? Ханна принужденно рассмеялась.

– Нет-нет, я смотрела в окно, потому, что опасалась дождя. Я собираюсь пройтись.

– Погулять, мадам?

– Да, и мне понадобится плащ поплотнее, снаружи ветрено. Распорядись принести, я уже выхожу.

– Погулять, мадам?

Господи, он что, других слов не знает, что ли?

– Да-да, именно погулять.

Хаммондс поджал губы и взглянул на портрет неодобрительно.

– Не думаю, что мистеру Гаррету понравилась бы ваша затея.

– Значит, не надо ему о ней сообщать. Мой плащ, пожалуйста.

– Сию минуту, мадам. – Хаммондс степенно поклонился портрету и вышел.

Ханна снова повернулась к окну. Где-то вдалеке неторопливо катились экипажи, по тротуару прогуливались люди, о чем-то беззаботно беседуя.

«Когда моя жизнь вернется в спокойное русло? Когда, наконец, я стану свободна? Я замужем, но безумно одинока. Я потеряла родителей, покинула сестер, выставлена вон собственным мужем, моя жизнь в опасности, а все, чего мне сейчас не хватает, – прогулки на свежем воздухе! Какая ирония!»

Вернулся Хаммондс. Он принес Ханне плотный плащ с капюшоном.

– Я счел необходимым предупредить джентльменов, что находятся снаружи, о ваших планах. Они забеспокоились.

Джентльменов, как же! Он хотел сказать – стражей?

– Вероятно, джентльмены ужасно замерзли?

– Вы правы, мадам.

Ханна протянула руку за плащом, но Хаммондс даже не заметил ее жеста. Он по-прежнему сурово взирал на портрет. Недоумевая, Ханна проследила за его взглядом, вздохнула и выдернула плащ из рук дворецкого.

– Можешь идти.

Хаммондс поклонился и, пятясь, вышел за дверь.

Завернувшись в плащ, Ханна подумала о том, чтобы выбраться из особняка черным ходом, но не решилась. Ей пришлось бы лезть через высокий забор, чтобы уйти незамеченной.

Что, если выскочить наружу, как пробка из бутылки, и стремительно побежать к воротам? Вдруг охрана опешит от неожиданности и упустит ее из виду?

Не успела она обдумать такую соблазнительную идею, как входная дверь открылась, впуская внутрь троих крепких мужчин. Один из них распахнул перед девушкой дверь. Ханна молча кивнула и вышла на порог. Обернувшись, она вдруг задорно выкрикнула:

– Кто последний добежит до ворот, тот жалкий янки! – и бросилась вперед по дорожке.

Достигнув ворот, девушка обернулась и тотчас наткнулась взглядом на троих охранников, маячивших прямо у нее за спиной. Она разочарованно вздохнула, заметив, какими бесстрастными и очень похожими остались лица ее спутников.

Да у них даже дыхание не сбилось!

Ханна шагнула за ворота и остановилась на тротуаре, собираясь перейти улицу. Один из охранников в несколько шагов пересек проезжую часть, жестом руки останавливая повозки и экипажи. Два других немедленно подхватили девушку под локти и перевели на противоположную сторону улицы.

Ханна и охнуть не успела, как они снова перегруппировались: один занял место чуть позади нее, двое – по бокам. Их огромные, широкоплечие фигуры вызывали невольное уважение.

«Приятно все-таки, что таких здоровяков наняли охранять меня, а не покушаться на мою жизнь!»

Впереди раскинулся парк. Голые деревья и кусты недружелюбно помахивали ветками, жухлая бурая трава неуютными проплешинами покрывала газоны. И все-таки здесь Ханне сразу стало легче, чем в пустом доме, где ее душило одиночество.

На некоторых скамейках сидели парочки, кто-то прогуливался по дорожкам, по самой широкой аллее катились экипажи, возле группы из двух мраморных фигур копошились голуби, которым детишки крошили хлеб.

Дети…

Лицо Ханны омрачилось. Она остановилась, разглядывая девчонок и мальчишек. Они весело смеялись и поддразнивали друг друга.

Что бы сказал Слейд, если бы узнал о будущем ребенке?

Удивленно ахнув, Пейшенс Уилтон-Хьюмс наклонилась к окошку экипажа. Не отрывая взгляда от аллеи, она на ощупь нашла рукав мужа и дернула изо всех сил.

– Сайрус, ты только взгляни! Ханна! Вон там, возле детей. Да присмотрись хорошенько! – возбужденно шептала женщина. – И, похоже, она здесь одна.

Сайрус отпихнул жену от окошка и ткнулся в него носом.

– Ты уверена, что это Ханна? Не может быть, чтобы ее не сопровождали! Ханна никуда не ходит без охраны.

– Да она это, она! – закивала Пейшенс, мысленно обозвав мужа слепым кротом. – Охранники наверняка где-то рядом, но что из того? Ну-ка подвинься! Вели Хенкинсу притормозить. Я не хочу упустить такой шанс. Миссис Уэллс подождет, тем более что дура Оливия наверняка опоздает на встречу.

Сайрус, невзирая на болезненный тычок под ребра, продолжал вглядываться в аллею.

– Ну же, дорогой! Нам выпал великолепный шанс. Несчастный случай, упряжка, потерявшая управление… когда еще представится возможность? Давай же, вели Хенкинсу остановиться.

Сайрус поднялся и постучал кулаком в крохотное оконце под потолком экипажа. Оконце открылось, и спустя десять секунд повозка остановилась. Пейшенс вглядывалась в окно экипажа, не веря в удачу. Подобное стечение обстоятельств она находила пророческим.

Обернувшись к мужу, она увидела, как торжество на его лице несколько погасло.

– Эй, ты что, боишься?

Адамово яблоко Сайруса нервно прыгнуло вверх.

– Не совсем так. Просто стоит убедиться, что за Ханной не следует охрана. Ее стражники немедленно узнают наш экипаж, если мы решимся наехать на племянницу.

Пейшенс закатила глаза и потерла переносицу указательным пальцем.

– Сайрус, Сайрус, что ты за глупец! – покачала она головой. – Порой ты меня удивляешь. Мы не будем наезжать на племянницу. За нас наедет на нее какой-нибудь бродяга, которому мы заплатим. А если охранники окажутся слишком близко к Ханне… что ж, пусть лошади переедут и их.

– А как же наш человек? Его ты тоже готова задавить?

– Джонса? – Пейшенс всплеснула руками, словно муж только что сказал несусветную глупость. – Если его покалечат или убьют, значит, такова его судьба. Возможно, такой исход устроит нас больше. Нам не нужны лишние свидетели, правда, дорогой? К тому же Джонс слишком много требует за информацию. – Она поправила прическу. – Кстати, если Оливия нас не обманывает, мы больше не нуждаемся в услугах Джонса. Правда, с девчонкой тоже придется разобраться, но несколько позднее.

Пейшенс пошарила в кармане и вынула три монеты.

– Думаю, вполне достаточно. Видишь тех попрошаек, что сидят у арки? За деньги они сделают все, что попросишь.

Заметно успокоенный, Сайрус бережно переложил монетки в свой карман.

– Давай велим Хенкинсу нанять кого-нибудь. Не нужно, чтобы наши лица запомнили. Хенкинс уже один раз послужил нам, подпилив оси в экипаже Гамильтона, думаю, и сейчас он не откажет нам в содействии.

Пейшенс взглянула на мужа с почти материнской гордостью.

– Сайрус, стоит мне задуматься, а не идиот ли ты, как тебе в голову тотчас приходит блестящая идея. – Она поджала губы. – Правда, от Хенкинса также придется избавиться. Но как-нибудь потом.

– Что? Нам нельзя от него избавляться! Взгляд Пейшенс стал жестче.

– Что такое? Неужели тебя замучила совесть?

– Да какая совесть, дорогая? Если мы убьем Хенкинса, нам придется нанять нового возницу. Нынешний умеет держать язык за зубами, а новый может оказаться болтуном.

Пейшенс улыбнулась:

– Да, порой ты меня удивляешь своей предусмотрительностью.

– Иногда на меня находит вдохновение, – хмыкнул Сайрус и постучал в верхнее окошко.

Появилось помятое лицо Хенкинса.

– Да, ваша милость?

– У меня к тебе небольшая просьба, дружок… – Сайрус протянул извозчику монетки.

Согнувшись вдвое в тесном старом экипаже Изабель, Слейд непрестанно ругался. Кто только не заслужил его брани! И запруженная повозками мостовая, и Изабель вместе с ее прислугой – за то, что бросали на него обвиняющие взгляды, и Эсмеральда, съевшая за одно утро его ботинок и перчатку, и Дадли – за то, что стал слишком степенным и благопристойным, чтобы напиться в его компании. И конечно, Ханна. Хотя, бы за то, что она… такая.

Слейд направлялся к себе в особняк.

Не к себе, а к Ханне в особняк. Теперь это ее дом.

Слейд снова смачно выругался.

«Зачем я еду? Ах да, важные документы… м-м-м, бумаги, запертые в столе. Да-да, именно бумаги, запертые в столе, вот что мне так срочно понадобилось в моем бывшем доме!»

Экипаж притормозил так резко, что Слейд едва не ткнулся лбом в стену напротив. Через мостовую пробежала стайка детей. Слейд в очередной раз выругался.

«Такими темпами я доберусь до дома жены лишь к вечеру! Куда быстрее я преодолел бы такое расстояние пешком!»

– Седжвик! – Слейд бухнул кулаком по потолку экипажа.

Наверху приоткрылось оконце, в котором показалось сморщенное лицо извозчика Изабель – старого, трясущегося Седжвика.

– Да, сэр?

– Останови здесь. Я пойду пешком.

– Пешком, сэр?

– Да, да, пешком, – бросил Слейд. – Топ-топ, ногами. А ты езжай за мной к дому миссис Гаррет.

– Как скажете, сэр.

Экипаж начал медленно разворачиваться к обочине мостовой, пытаясь выбраться из потока транспорта. Едва повозка притормозила у тротуара, как Слейд рванул на себя дверцу и выскочил наружу. Он не стал ждать, пока Седжвик со стонами слезет с облучка и поможет ему спуститься. Выйдя из кареты, Слейд махнул ему рукой.

– Сиди, сиди, – добродушно сказал он. – Подъезжай к особняку и можешь немного отдохнуть. Кстати, тебя не затруднит узнать у Хаммондса, почему он никогда не смотрит хозяевам в лицо, предпочитая разговаривать с портретами усопших?

Извозчик кивнул (или у него постоянно от старости тряслась голова?):

– Разумеется, сэр.

Кнут Седжвика взвился в воздух и со свистом щелкнул по крупам лошадей. Издав короткое недовольное ржание, кони дернулись вперед. Слейд даже испугался, видя, как неловко пристраивается экипаж Изабель в поток городского транспорта.

Да старик Седжвик просто лихач!

Слейд усмехнулся и размашистыми шагами пошел по тротуару. Мягкое осеннее солнышко почти не грело, но приятно ласкало кожу, ветер дул совсем слабый, и по улицам ходило множество людей. На душе вдруг стало так тепло и безмятежно, что Слейд свернул в парк, приняв решение немного погулять перед мучительной встречей с женой.

Он рассеянно улыбался встречным дамам, приподнимая шляпу, здоровался со знакомыми, с одобрением смотрел на детвору, игравшую в догонялки.

Почему он так давно не ходил пешком? Ведь так здорово гулять по улице, смешавшись с пестрой толпой, особенно когда ласково пригревает солнце и пахнет прелой листвой…

И вдруг Слейд встал как вкопанный.

Ханна! Одна! Посреди улицы!

Он замер, сложив руки на груди и разглядывая жену издалека. Ханна вовсе не прогуливалась. Она стояла недалеко от группы молодых мам и нянек с крохотными детишками, едва начинающими ходить. На лице у нее застыло умиление.

Слейд зорко оглядел толпу.

Ага, вот и его парни: Темпл, Харди и Кейтс. Джонс наверняка остался в особняке приглядывать за порядком.

Слейд вздохнул с облегчением. Охранники хотя и держатся на расстоянии от своей подопечной, но следят за каждым ее движением, держа наготове оружие. Впрочем, как и Ханна.

«Так же, как и я. Что я за дурак! Даже простившись с Ханной, я продолжаю искать предлог для встречи. И вот теперь стою посреди улицы, словно столб, и сердце нервно скачет».

Улыбнувшись напоследок мамашам рассеянной улыбкой, Ханна продолжила путь навстречу Слейду. Тот замер, словно гончая, взявшая след.

Ханна гуляет по городу, хотя он строго-настрого запретил ей покидать территорию особняка, до тех пор, пока не минует опасность! Что ж, она сама напросилась! Своенравную девицу стоит проучить.

Слейд поймал настороженные взгляды охранников и жестом велел им не выдавать его присутствия. Затем осторожно, прячась за спинами прохожих, двинулся навстречу жене. При мысли, что сейчас он схватит ее за локоть, заставив взвизгнуть от неожиданности, Слейд заулыбался.

«Я оскалился, как последний идиот?» – подумал он, схватил Ханну за руку (она таки взвизгнула, чем невероятно его порадовала) и увлек с дорожки в сторону.

Трое охранников немедленно последовали за ними, окружив пару треугольником.

– Слейд Франклин Гаррет! – прошипела Ханна сквозь зубы, пытаясь освободить руку. – Ты напугал меня до смерти. Какого дьявола тебе понадобилось тащить меня в кусты? Ты что, сидел в засаде?

Слейд слушал ее возмущенные слова с невероятным наслаждением. Каждая клеточка его тела повелевала ему сжать жену в объятиях, покрыть ее поцелуями с макушки до пальчиков ног и больше никогда от себя не отпускать. Чтобы справиться с собой, Слейду пришлось сильно прикусить себе зубами щеку.

– В засаде? Тоже мне, великая добыча, Ханна Гаррет на прогулке! – буркнул он недовольно.

– Называй как хочешь, но ты сидел в засаде! – фыркнула Ханна, тряхнула волосами и поправила капюшон. – Что ты тут делаешь?

– Ты задала вопрос, который вертелся у меня на языке. Что ты делаешь здесь, в общественном месте, где тебе может угрожать опасность? – Чем сильнее возникало у Слейда желание затискать жену, тем больше он распалялся.

– Что я здесь делаю? Ха! Разве ты не видишь, я выгуливаю трех собачек.

– Кого? – опешил Слейд и почти с ужасом уставился на молчаливых стражей жены. Сам он ни при каких обстоятельствах не решился бы назвать приставленных к ней громил «собачками».

– Моих псов. Мальчики плохо себя вели, – посетовала Ханна шутливо. Слейд ошалело смотрел на нее, не перебивая. – Рекс укусил Принца за заднюю лапу, а Джека гонял по всем комнатам, пока тот не налил лужу на ковре. Пришлось всех троих отшлепать газетой и вывести в парк. – Она очень натурально вздохнула.

Тут даже мрачные взгляды охранников не помешали Слейду расхохотаться.

Черт, ну разве можно не любить такую плутовку! Такие ясные лукавые глаза, живой рот, нежную шелковую кожу! И того чертенка, что прячется внутри ее!

Он хохотал так заливисто, что на него стали обращать внимание прохожие. Рекс, Принц и… то есть Темпл, Кейтс и Харди смотрели на него с укором. Заметив их взгляды, Слейд захохотал еще громче и посмотрел на Ханну. Как ни странно, в ее глазах читался укор.

И как он прожил долгих пять дней без своей затейницы-жены? Без ее чудесного запаха, без легкой походки, без неизменного пистолета в кармане?

Последние дни у Слейда все валилось из рук. Он потерял жену и лучшего друга, Изабель осуждала его, а ее верные старые слуги тотчас приняли сторону хозяйки. Слейд чувствовал себя одиноко и неуютно. Он ни разу за пять дней не улыбнулся, а теперь хохотал, как ненормальный, проведя рядом с Ханной лишь несколько минут.

«Я не смогу жить в Вудбридж-Понде без Ханны! Просто не смогу, и все. Я должен вернуть свою жену».

Смех Слейда неожиданно оборвался. Он бесцеремонно схватил Ханну за локоть и потащил за собой. Миссис Гаррет что-то возмущенно шипела себе под нос, но он не обращал на ее реакцию никакого внимания. Он боялся растерять всю свою решимость.

– Да что ты делаешь? – возмутилась Ханна, торопливо оглянувшись на приотставших охранников.

– Я забираю тебя домой, – коротко ответил Слейд.

– В Вудбридж-Понд?

– Нет. У тебя есть свой собственный дом.

– О! – пискнула Ханна и смутилась. – Но я не хочу. Мне нравится в парке.

– Не надо капризничать, как малое дитя, детка.

– Я тебе не детка.

Слейд взглянул на ее упрямо выпяченную губу.

– А вот и детка.

– Черта с два!

Слейд так резко затормозил, что охранники едва не наткнулись на него и Ханну.

– Я бы попросил тебя не выражаться в общественном месте. «О, что я наделал! Зачем я так сказал!»

Слейд беспомощно наблюдал, как торжествующе блеснули глаза жены.

«И почему я не слушал Изабель и не женился много лет назад на какой-нибудь скромной, воспитанной девице? Меня же угораздило связать себя браком с нахальной, упрямой Ханной, которая к тому же умеет ругаться, как последний портовый грузчик».

– Убери от меня руки, Гаррет, – терпеливо произнесла Ханна. – Иначе сейчас весь парк узнает, на ком ты женился! Ты же знаешь, я умею выражаться очень убедительно.

Слейд схватил ее и за вторую руку, затем демонстративно оглядел прохожих, призывая Ханну последовать его примеру. Наклонившись к лицу жены, к самому кончику ее носа, он прошептал:

– Кричи. Я разрешаю.

Ханна мигнула, скосив глаза на нос. На секунду она растерялась, но потом ноздри ее раздулись, грудь поднялась, и Ханна открыла рот с явным намерением громко выругаться.

– Но если ты начнешь выражаться, – торопливо перебил ее Слейд, – я тебя поцелую. Твой рот будет занят, и тебе придется замолчать.

Ханна закрыла рот, с возмущением глядя на него.

– Так-то лучше, – кивнул Слейд, отпуская ее руки.

– Да иди ты к черту, Слейд Гаррет!

Он ухмыльнулся, радуясь своей маленькой победе: еще бы, вместо того чтобы огласить улицу руганью, Ханна чуть слышно прошептала одно-единственное проклятие в его адрес.

– Думаю, черт с большим удовольствием запасет серы и для тебя. Уверен, в аду мы встретимся, дорогая.

Ханна едва не ответила что-то колкое, но, вспомнив об угрозе Слейда, неожиданно расплакалась. Ее глаза стали огромными и такими несчастными, что у Слейда сжалось сердце. Прохожие оборачивались, удивленные столь публичным выяснением отношений между двумя солидными людьми. Охранники Ханны деликатно отошли: они привыкли к жестокости и насилию, но совершенно не знали, как нужно себя вести с плачущей женщиной.

Слейд чувствовал себя полнейшим болваном. На первых порах ему в душу закралось подозрение, что Ханна только притворяется плачущей, но покрасневший нос и дрожащие губы убедили его в обратном.

– Какая неловкость, плачущая леди! – осуждающе произнесла какая-то дама позади Слейда.

– Всего лишь новобрачная. Нервы, понимаете ли, – смущенно пробормотал он, обернувшись.

Женщина понимающе закивала и поспешила по своим делам. Толпа зевак, успевшая собраться вокруг, начала рассасываться. Слейд протянул руку жене, чтобы дать ей возможность опереться на него, но Ханна неожиданно отпрыгнула прочь и что есть духу припустилась бежать по аллее.

Прохожие уже успели обступить Слейда и теперь ожидали, что он предпримет. Трое охранников Ханны оказались отрезанными от своей подопечной. Торопливо расталкивая зевак руками, они пытались догнать беглянку.

– Скорее за ней! – крикнул Слейд.

Какой-то старичок в поношенном, но все еще добротном костюме и распахнутом плаще взял его под руку и похлопал ладонью по плечу.

– У вас довольно нервная жена, молодой человек, – заметил он.

Слейд рассеянно кивнул в ответ, надеясь побыстрее отделаться от назойливой помощи.

– Вы бы видели, какая она нервная, когда держит в руке пистолет.

Старичок весело засмеялся, выпуская локоть Слейда. Окружающие подхватили смех, сочтя последнюю реплику шуткой. Слейд тотчас заспешил вслед за «верными псами» жены (теперь он, пожалуй, уже не сможет называть их иначе). Плащ Ханны мелькал на аллее впереди, и Слейд старался не потерять его из виду.

Что он такого сказал? Почему она заплакала?

А плащ Ханны уже мелькал у самого входа в парк. Еще мгновение, и Ханна пересечет улицу и окажется возле особняка.

Если она очутится дома раньше, чем он ее настигнет, и закроет за собой дверь, достучаться до нее будет невозможно. Нужно остановить ее сейчас!

Плащ Ханны мелькнул у самой ограды.

Проклятие!

Слейд ускорил бег. И вдруг подол накидки Ханны зацепился за один из завитков чугунной ограды, дернув ее на себя. Девушка вскрикнула, так что все обернулись, и распласталась на дорожке. Слейд злорадно улыбнулся, заметив, как она неловко вскочила и начала судорожно рвать ткань на себя.

«Ну, теперь я ей задам! Перекину через коленку и надаю по крепким ягодицам!»

Слейд чуть замедлил бег. То же самое сделали и трое других преследователей Ханны.

Эта женщина носится быстрее хорошей гончей! Вот что значит родиться в прериях!

Слейд почти остановился, пытаясь отдышаться. Ханна все так же дергала плащ, стараясь освободиться из ловушки.

– Осторожно! Посторонись! Лошади понесли! – раздался крик где-то в начале аллеи. Раздался истошный женский визг.

Грохот колес, ржание лошадей, вопли прохожих – все слилось для Слейда в безумную какофонию. Он успел увидеть выпученные глаза коней под шорами, пену, летящую с их морд, и спокойный, расчетливый взгляд возницы, держащего поводья. Его глаза смотрели прямо на Ханну.

– Ханна! Быстрее, Ханна! Прыгай за ограду! – закричал Слейд что есть мочи, срываясь с места.

Девушка быстро обернулась. Лицо ее исказилось от страха. Страх же и придал ей сил. Она дернула плащ с такой силой, что оторвала кусок материи. Резкий рывок отбросил ее назад, прямо на мостовую. Упряжка с обезумевшими лошадьми неслась прямо на нее.

Слейду показалось, что мир замер сразу после того, как один из охранников – тот, что оказался ближе всего к Ханне, – прыгнул вперед, будто дикий хищник, подминая молодую женщину под себя и пытаясь откатиться с проезжей части… после чего над ними пронесся дьявольский экипаж.

Крики, аханье, кто-то закрыл лицо руками, кто-то застыл на месте, потрясенный жуткой сценой. Слейд все видел словно во сне, звуки слышались как-то приглушенно и мягко.

Всего миг – и мир вернулся. Вернулся только для того, чтобы у Слейда что-то взорвалось в груди, заставив закричать истошно, словно раненое животное:

– Ханна!!!

Глава 16

– Все произошло так стремительно! Мы никак не могли ей помочь!

– Какая ужасная смерть! У погибшей не оставалось ни единого шанса.

– Бедняжка! Прямо под копыта!

Слейд слышал голоса, он даже разбирал слова, но не понимал смысла. Открыв глаза, он поморгал. Почему-то светило солнце, а вокруг мелькали сочувствующие лица незнакомых людей. Кажется, кто-то даже хлопал его по щекам. С трудом сглотнув, Слейд снова закрыл глаза, потому что незнакомые лица замелькали в пестром хороводе, который грозил засосать его в свою воронку.

«Что со мной? Почему я лежу на земле, окруженный зеваками? Где Ханна?»

– Эй, вы, потише! Мистер Гаррет приходит в себя!

Голос принадлежал Хаммондсу. Слейд снова открыл глаза, изумленный подобным фактом. Да, он действительно лежал на земле, затылок ныл, перед глазами плыли круги. Чьи-то руки заботливо помогли ему сесть, поддерживая под спину.

Джонс. А что он-то здесь делает? Что вообще случилось?

Кто-то справа от Слейда шмыгнул носом, и он растерянно повернул голову на звук.

Миссис Стэнли. Да что такое? И почему у них у всех такие погребальные лица?

– Джонс, помоги мне подняться.

Господи, неужели его голос звучит так сипло и неуверенно?

Крепкий охранник подхватил Слейда под локти и помог подняться. Качнувшись, Слейд едва не упал и обвел взглядом аллею. Память вернулась к нему неожиданно, почти свалив с ног своей неумолимостью.

Лошади. Ханна. Крики.

– Я хочу видеть жену, – просипел Слейд, оборачиваясь к Джонсу. Тот кивнул и, подставив Слейду плечо, указал на особняк через улицу. Миссис Стэнли за спиной принялась громко и протяжно стенать. Она бормотала что-то себе под нос, и Слейд отчетливо расслышал «столько крови» и «бедная хозяйка», отчего у него неприятно задрожали колени. Хаммондс шикнул на женщину, призывая к молчанию.

– Пойдемте, сэр. – Он тоже показал на особняк. – Мы перенесли тел… э-э… внесли миссис Гаррет в дом. Следуйте за мной, я постараюсь разогнать зевак, что стоят у нас на пути.

«Он чуть не сказал „тело“! Мне не послышалось».

Слейд в панике заторопился и растянулся бы на мостовой, запутавшись в собственных ногах, если бы не помощь охранника. Впереди он заметил столпотворение. Оттолкнув Джонса, он сумел пролезть среди зевак и остановился прямо над покалеченным телом Кейтса. Его руки и ноги раскинулись в стороны под странными неестественными углами, лицо, залитое кровью, неузнаваемо запрокинулось, грудная клетка была проломлена и представляла собой кровавую кашу. Охранник умер, пытаясь защитить Ханну.

– Немедленно уберите его, – приказал Слейд Джонсу. – Похороните со всеми почестями. И разыщите его родных.

Джонс, бледный, но внешне спокойный, кивнул. Жестом подозвав Харди, он принялся за работу.

Несчастный охранник!

Слейд прикрыл глаза.

Уж если крепкого, ширококостного мужчину так покалечило, то как выглядит Ханна?

Ужас пронзил его. Он растерянно вглядывался в окна своего особняка, не в силах сделать ни шагу навстречу. Он видел миссис Стэнли, почти вошедшую в дверь, и двоих ее сыновей, дергавших мать за юбку.

«Я просто не смогу взглянуть на нее! Я не хочу идти туда! Идти, чтобы обнять искалеченное, безжизненное тело, тряпичную куклу, в которую превратилась моя жена. Я рано потерял родителей, деда, а теперь и единственную женщину, которую любил. Почему, почему я не признался ей в своих чувствах? Из-за глупой мести я заставил Ханну страдать в последние дни ее жизни, вместо того чтобы превратить их в наслаждение. Глупец!» Кто-то тронул его за плечо.

– Пойдемте, сэр, – позвал его Хаммондс. Впервые на памяти Слейда он смотрел в глаза своему собеседнику. – Мы должны вернуться в дом.

Слейд не шелохнулся.

– Я не смогу.

– Конечно, сможете, – закивал Хаммондс, поддерживая хозяина под локоть. – Вы должны. Ради Ханны.

– Ради Ханны? – Ничего не сознавая, Слейд переставлял ноги, совсем не замечая, что делает. Он вообще не мог понять, как оказался дома. – Где она? – хрипло спросил он, уставившись на заплаканную миссис Стэнли.

– Мы перенесли несчастную в гостиную. Она на диване, – давясь рыданиями, ответила женщина, непрерывно гладя детей по кудрявым головкам.

Слейд посмотрел на дворецкого.

– Я хочу побыть с ней наедине. Прошу меня… не сопровождать.

Миссис Стэнли и Хаммондс торопливо закивали и покинули холл. Когда Слейд остался один, до него вдруг стали доноситься разные звуки. Где-то в парке смеялись и кричали детишки… детишки, которых у них с Ханной уже не будет. По мостовой стучали колеса экипажей – опасных, тяжелых экипажей, которые в считанные минуты превращают человека в бесформенную груду плоти. В гостиной громко тикали часы, отсчитывая время его одиночества.

Не в силах больше выносить мучения, Слейд деревянно повернулся в сторону гостиной и зашагал к двери на негнущихся ногах.

В гостиной царил сумрак, шторы задернули, и лишь на одной стене играли солнечные зайчики. Словно в насмешку над его утратой.

Слейд обвел безумным взглядом гостиную и заметил худую фигурку, вытянувшуюся на светлом диване.

Ханна. Такая спокойная! Какое у нее бледное лицо, словно маска! Пятна крови на покрывале и на рукаве платья, порванный подол. Господи, как странно лежит ее рука! Должно быть, она сломала ее под колесами экипажа…

Застонав, Слейд опустился в кресло, придвинутое к дивану. Глаза выхватывали все новые и новые детали: порезы на щеках, ссадина на виске и спутанные, пропитанные кровью волосы.

Не сдержавшись, Слейд схватил податливое тело и исступленно прижал его к себе.

Она до сих пор теплая, Господи…

В груди больно сдавило. Слейд застонал, падая на колени возле дивана и притягивая к себе тело Ханны. И вдруг он зарыдал, некрасиво вздрагивая и судорожно прижимаясь лбом к волосам жены.

«Не уходи от меня, Ханна. Прошу тебя, не уходи! Я так мало успел. Я столько тебе не сказал!» – думал он.

– Я люблю тебя, Ханна… – произнес он вслух.

– Я тоже люблю тебя, Слейд, – услышал он.

Слейд замолчал и резко выпрямился, не выпуская тело жены из рук, и взволнованно вгляделся в бледные черты ее лица. Никаких красок в щеках, ни дрожания ресниц – ничего. Должно быть, страшная потеря лишила его рассудка!

– Я люблю тебя, Ханна, – повторил Слейд, не решаясь признаться себе, что в душе зародилась надежда.

– Я тоже люблю тебя.

Глаза Ханны раскрылись и уставились на Слейда.

– Матерь Божья! – Он выпустил Ханну из объятий и шарахнулся назад, сшибая кресло, в котором сидел. Оказавшись на полу, он потрясенно уставился на жену. – Так ты жива! Чертовы слуги, они вели себя так, словно тебе пора в гроб! Как ты меня напугала, Ханна!

Ханна нахмурилась, приподнимаясь на локтях.

– Я жива, правда.

Она жива!

Слейд помотал головой, пытаясь прийти в себя. Глаза его застилали слезы.

– Хаммондс сказал… «тело миссис Гаррет». Я не знал, что и думать!

Ханна улыбнулась, садясь и морщась от боли.

– Ты даже подумал, что любишь меня. Я слышала.

Ну, если Ханну волнуют лишь его слова, значит, с ней все в порядке.

Лицо Слейда смягчилось. Ему захотелось расхохотаться от облегчения, запрокинув голову и повалившись на ковер. Зайчики на стене весело подмигивали ему, и он, не удержавшись, подмигнул им в ответ. Еще Слейду хотелось прижать жену к себе и больше никуда не отпускать. Возможно, не будь он Гарретом, он именно так бы и поступил.

Нахмурившись, Слейд сказал:

– Я ничего подобного не говорил. Тебе почудилось.

Ханна снова улыбнулась.

– Говорил. Признайся же! Ты сказал, что любишь меня. Дважды. Я слышала.

Слейд улыбнулся в ответ, поднимаясь с пола. Он присел рядом с Ханной на диван и снова прижал ее к себе, как можно бережнее. Ему хотелось говорить нежные глупости и во всем потакать Ханне, так счастливо, так удивительно оставшейся в живых.

Слейд заставил себя нахально ухмыльнуться:

– Я не говорил, что люблю. Тебе точно послышалось.

– Слейд, ну прекрати же! Отпусти меня! Я вполне сама спуститься с лестницы. Я понимаю, что ты дал Оливии очередной выходной, но я могла одеться и без ее помощи. Я здорова. И я не могу принимать гостей неодетая.

– Ни за что! Смотри, какие крутые ступеньки. Бьюсь об заклад, ты свалишься с них и сломаешь себе шею. Бедная Изабель собирает гостей для приема, а ты хочешь умереть в расцвете сил. Прекрати дергать ногами!

Ханна радостно засмеялась, прижимаясь к груди мужа. На самом деле она чувствовала себя счастливой, ведь муж носит ее на руках.

Какой у него красивый профиль. И его черные волосы тоже так дьявольски красивы!

Не сдержавшись, Ханна поцеловала Слейда в шею.

Охнув, Слейд оступился и прислонился спиной к перилам.

– Мало того что ты хочешь погибнуть, упав с лестницы, ты еще хочешь забрать и меня с собой! – возмутился он.

– Тебе не понравился мой поцелуй? – Ханна сделала огорченное лицо. – Что ж, больше не стану целовать тебя в шею.

Глаза Слейда недобро блеснули.

– Ханна, с момента нападения прошло всего два дня. Ты еще не до конца здорова. Я уже целую неделю схожу с ума без твоих ласк. Не дразни меня!

Ханна осторожно облизнула губы, привлекая к ним внимание мужа.

– Ну… а что случится, если я буду тебя дразнить? – Она еще раз медленно облизнула губы.

– Вот ведьма! – воскликнул Слейд, спуская Ханну с рук. – Ты доиграешься! – Прижав жену к перилам, он начал ее целовать. Его руки зашарили по телу Ханны настороженно, опасаясь задеть одну из многочисленных ссадин. Ханна вела себя куда менее осмотрительно. Она прильнула к Слейду всем телом, обвила руками шею и со всей страстностью ответила на поцелуй.

– Кхм, кхм, – раздалось откуда-то снизу.

Рука Слейда как раз скользнула в вырез сорочки жены, чуть сжимая грудь.

– Эй, двое Гарретов! Кхм, кхм! – снова кашлянули снизу.

Ханна и Слейд оторвались друг от друга, изумленные вторжением. На несколько ступеней ниже стояли дворецкий и Дадли Эймс под руку с незнакомой Ханне девушкой. Рыжий здоровяк одобрительно улыбался, на лице его спутницы застыло изумление. Лицо Хаммондса представляло самое живописное зрелище из всех трех – его глаза округлились, рот приоткрылся, да и весь он подался вперед.

– Вот видишь, дорогая! – пропел Дадли, собственническим жестом прижимая спутницу к себе. – Я же говорил, что миссис Гаррет отлично себя чувствует.

Смутившись, Ханна торопливо одернула сорочку, которая слишком выбилась из пеньюара. Слейд же повернулся к гостям спиной и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Понимая, что возбуждение мужа имеет довольно очевидные проявления, Ханна предпочла отвлечь внимание гостей на себя.

Она спустилась ниже – неторопливо и с достоинством, словно уже одета для приема и словно ее только что не застали в неловкой ситуации. Дадли с готовностью подал ей руку.

– Рада видеть вас, мистер Эймс, – кивнула Ханна, мысленно уговаривая себя не краснеть.

Дадли, одетый непривычно неброско и элегантно, учтиво склонился в полупоклоне, приложившись губами к ее руке.

– Я счастлив видеть вас, миссис Гаррет, в добром здравии. Я очень волновался за ваше здоровье после того несчастного случая. – Выпрямившись, он подал руку своей спутнице. – Позвольте представить вам мою невесту, мисс Констанс Холмс Уоннмейкер.

Ханна взглянула на гостью, протягивая руку, и едва не ахнула. Тонкие, изящные черты лица, белоснежная, словно фарфоровая кожа, яркие глаза мисс Уоннмейкер тотчас напомнили ей о Глории, ее младшей сестренке. Тепло улыбнувшись, Ханна кивнула девушке:

– Мисс Уоннмейкер, вы так хороши собой, что я невольно залюбовалась вами. Рада, что вы удостоили Дадли вниманием. Поздравляю с помолвкой.

Слейд, пришедший, наконец, в себя, стремительно сбежал по ступенькам, направляясь в гостиную.

– Я тоже за вас рад. Думаю, такое событие следует отметить. Как насчет стаканчика, Дадли? – Он, походя, хлопнул друга по плечу. – Хаммондс, распорядись, чтобы принесли напитки.

Дворецкий поклонился и, преисполненный достоинства, покинул гостиную.

– Эй, Дадли, если бы не твоя невеста, я бы задал тебе взбучку за несвоевременный визит, – с досадой покачал головой Слейд.

– За что? Что я такого сделал? – изумился здоровяк. – Мы находились в холле, когда услышали на лестнице странные звуки. Мне показалось, что кто-то застонал. Я думал, случилась беда, и поспешил на помощь. Констанс и твой дворецкий составили мне компанию. – Дадли почесал лоб и застенчиво спросил: – А кто стонал?

Ханна бросила испуганный взгляд на девушку. Что она обо всем этом подумает?

Однако юное создание совершенно не собиралось падать в обморок или потрясенно ахать. Констанс хихикнула, прикрыв рот ладошкой. На пальце у нее красовалось кольцо с таким огромным бриллиантом, что Ханна поперхнулась. Камень размером со сливу переливался и отбрасывал искры, словно живой.

– Какой ты все-таки медведь, – протянула Констанс, глядя на Дадли. – Твои вопросы кого угодно поставят в тупик. – Она посмотрела на Ханну своими васильковыми глазами, в которых плясали чертенята. – Думаю, наш визит будет коротким. Наверняка у вас куча дел, не так ли, Ханна? Надеюсь, вы не будете против, если я стану звать вас по имени?

– Я буду только рада, – улыбнулась Ханна. – А как мне звать вас?

– Констанс, разумеется, – тряхнула головой девушка. – Так меня зовут все мои друзья. Кстати, я хотела вас поблагодарить за ту роль, которую вы сыграли в моей судьбе.

Ханна смущенно покачала головой:

– Совершенно не за что. Дадли сам пришел к выводу, что в его жизни не хватает такой чудесной девушки, как вы.

– О нет! Если бы он принял решение сам, без посторонней помощи, то наверняка к тому времени я давно перешла бы в разряд старых дев или даже успела бы состариться и умереть. Так что именно вы, Ханна, помогли мне. Вы… приструнили Дадли.

Ханна развела руками и засмеялась. Затем она наклонилась к самому уху Констанс и прошептала так, чтобы слышали все:

– Если бы кто-нибудь приструнил так же моего мужа!

– Дадли уверен, что вы сами справитесь с ним, и довольно скоро, – убежденно шепнула в ответ Констанс.

Слейд мгновенно возник между ними, подхватил обеих под руки и увлек в гостиную.

– Вижу, вы нашли общий язык. Ваши несчастные мужчины совершенно обделены вниманием, пока вы шепчетесь. Бедняжка Дадли, ослепленный любовью, изнывает без вашего общества, Констанс.

– Кто здесь ослепленный любовью? – вопросительно выгнул бровь Дадли.

– Помолчи, Дадли, – проворчал Слейд небрежно и подвинул кресло для Констанс поближе к Эймсу. Затем он вернулся к жене, проводил ее до дивана, соорудил там гнездо из подушек и устроил в нем Ханну. Затем пододвинул скамеечку, чтобы жена могла вытянуть на нее ноги. Ханна едва не расплакалась от умиления.

– Так кто здесь ослеплен любовью? – ехидно подал голос Дадли, тыча пальцем в Слейда.

Слейд обернулся и вновь бросил беззлобно:

– Помолчи, Дадли.

Все четверо рассмеялись. Слейд устроился подле Ханны, сжав ее руку в своих ладонях. На душе у Ханны царили полный покой и безмятежность.

Наверное, так выглядит счастье.

Появился Хаммондс с подносом. Когда он начал расставлять на столе чашки и бисквиты, Дадли покачал головой. Никаких крепких напитков дворецкий не принес. Разлив по чашкам чай, Хаммондс выпрямился и посмотрел на хозяина.

– Думаю, для горячительного слишком рано, сэр. Быть может, чуть позже. – Он степенно развернулся и вышел из комнаты.

Дадли вытаращил глаза и едва не свернул шею, глядя ему вслед.

– Дружище, он смотрел тебе прямо в глаза! – воскликнул Эймс. – Что произошло? Я потрясен!

– Впервые подобное случилось позавчера, – ответил Гаррет. – Как раз в день несчастного случая. И заметь, прежде он так мной не командовал.

Все четверо принялись обсуждать удивительную новость, предварительно объяснив Констанс, в чем причина всеобщего восторга. Девушка вызвалась помочь с чаем, чтобы Ханне не пришлось вставать с дивана, и теперь подавала чашки. Незаметно разговор перешел на недавнюю трагедию, стали обсуждать детали произошедшего.

– Ханна, так ты едва не погибла! – испуганно воскликнула Констанс.

– Меня спас Кейтс, – кивнула Ханна, заметив, как окаменело лицо Слейда. – Если бы не он, сейчас вы пили бы чай втроем. – Слейд осторожно погладил ее руку. – Охранник буквально отшвырнул меня прочь, и я упала в кусты, вся ободралась. Сам же Кейтс попал под колеса…

– Какой самоотверженный мужчина! Должно быть, ты переживаешь?

Ханна виновато кивнула. Она постоянно ругала себя, что поддалась приступу меланхолии и покинула особняк в тот злосчастный день.

– Помню, как подползла к нему, пыталась приподнять его голову, но поздно. Когда я посмотрела на свои руки, они перепачкались в его крови. И я потеряла сознание. Позже Слейд узнал, что у Кейтса не было родственников, поэтому вчера мы сами похоронили несчастного…

Слейд внезапно вскочил, запустил пятерню в волосы и задумался. Ни на кого не глядя, он прошел к окну и уставился в него. От неожиданности Констанс подавилась чаем, а Дадли уронил блюдце прямо на поднос с тарталетками, смяв сразу три штуки. Ханна даже не вздрогнула, а только с беспокойством проследила за мужем.

Она знала причину его тревоги. Слейд подозревал, что случившееся два дня назад не было несчастным случаем. Он решил разобраться в ситуации и клялся не спускать с жены глаз до тех пор, пока все не выяснится. Уже не первый раз он погружался в раздумья или смотрел на Ханну странным взглядом, словно почти сложил головоломку и лишь Ханна могла добавить в нее конечный штрих.

Последние два дня Слейд даже спал с ней в одной постели, опасаясь за ее безопасность. Бог знает, каких усилий ему стоило просто обнимать ее ночь напролет. Возможно, он чувствовал себя виноватым, что сослал жену в пустой дом. Слейд отказался обсуждать давнюю историю со своим отцом и матерью Ханны, хотя она явно его мучила. Похоже, он взялся разобраться сначала с внешней угрозой и уж потом перейти к внутренним конфликтам.

Заметив, какая напряженная тишина повисла в гостиной, Ханна решила оживить сникший разговор:

– Кстати, Констанс, вы придете с Дадли на прием, который дает миссис Гаррет в мою честь? Он состоится на следующей неделе. – Она вымученно улыбнулась.

Констанс ответила такой же неестественной улыбкой.

– О, разумеется. Я не могу дождаться столь радостного события. Масса народу приглашено. Бабуля Гаррет нечасто устраивает приемы, но каждый из них просто роскошен!

Опять повисла пауза. Ханна лихорадочно придумывала очередную тему для разговора, мысленно ругая мужа. На выручку ей неожиданно пришел Дадли:

– А мы с Констанс назначили дату свадьбы. Она состоится тринадцатого июля. Надеюсь, вы со Слейдом почтете нас визитом?

Лицо Ханны стало растерянным.

– В июле? Как мило. – Она знала, что летом ее уже здесь не будет. Она планировала вернуться домой, на Дикий Запад, к сестрам на ранчо.

Ханна случайно поймала взгляд мужа. Слейд отвернулся от окна и смотрел на нее предупреждающе. Он не собирался отпускать жену, и Ханна знала его намерение.

Она перевела взгляд на гостей, которые показались ей растерянными. Разговор не клеился.

Констанс осторожно наклонилась к Ханне.

– Думаю, у вас с мужем есть некоторые вопросы, которые вы желали бы обсудить без свидетелей. Мы с Дадли, пожалуй, пойдем…

– Сукин сын! – вдруг взревел Слейд. – Я понял, черт его возьми!

Дадли и его невеста подскочили, Ханна охнула. Слейд, неожиданно вышедший из транса, торопливо подошел к ней и присел рядом на одно колено, взяв ее руки в свои. Он принял такую позу, словно собирался сделать Ханне предложение, которого она не услышала перед свадьбой.

– Что такое, дорогой? – дрожащим голосом спросила Ханна.

– Все дело в Джонсе, Ханна! Вспомни, где он находился в тот день?

Ханна нахмурилась:

– Я не уверена… А в чем дело?

– Ты должна вспомнить. Ну же, милая, напряги мозги. Где он находился? – Слейд так сильно сжал ладони Ханны, словно подобное действие могло освежить ее память.

Гаррет обернулся к застывшему другу.

– Не уходите! Вы тоже должны все слышать.

– Да что такое? – Дадли потряс рыжей головой. – Кто такой Джонс?

– Один из четверых «янки» моей жены, – пояснил Слейд, чем еще больше запутал друга.

– А разве мы не все здесь янки? Мы же живем в Массачусетсе, – недоуменно уточнил Дадли.

– Так Ханна прозвала своих телохранителей. – Слейд снова пытливо взглянул на жену. – Так, где находился Джонс?

Ханна вздохнула и задумалась.

– Он сидел на скамейке. Сначала около дома, а потом, когда я пошла в парк, он пересел на скамейку ближе к выходу, почти возле улицы. – Ханна закивала, радуясь, что вспомнила. – Точно! Я помню, как охранники перевели меня через мостовую, и я обернулась. Джонс сидел и смотрел прямо на меня.

– Я так и знал! Гениально!

Дадли торопливо поднялся и прошел к окну, словно вид на улицу мог прояснить для него ситуацию.

– Я вижу ту скамью, – прокомментировал он. – И что в ней такого гениального?

– Ты не знаешь главного, – пояснил Слейд. – Произошедшее два дня назад не несчастный случай. На Ханну совершили покушение.

– Боже, ты хочешь сказать, в экипаже сидел Сайрус? – испуганно прошептал Дадли.

– Что ты! Сайрус не такой дурак. Наверняка он нанял какого-нибудь проходимца. – Гаррет потер нос, словно собираясь с мыслями. – Видишь ли, Дадли, меня уже два дня что-то терзало, какая-то смутная догадка. Я никак не мог забыть лицо возницы. Он смотрел прямо на Ханну, а в руке держал поводья. Лошади вовсе не понесли экипаж. Извозчик специально несся на Ханну.

Констанс с ужасом посмотрела на Ханну.

– Дорогая, тебе нельзя оставаться одной. Ни на минуту!

– Знаю. Я и не остаюсь теперь. Но жизнь Слейда в не меньшей опасности, чем моя.

– Дадли мне все рассказал, – призналась Констанс. – Надеюсь, вы не против?

– Наоборот, даже хорошо. Коль скоро ты станешь его женой, мы будем часто видеться. Ты имеешь право знать, что бывать у нас дома небезопасно. Если ты решишь поберечь себя, мы поймем.

– Да что ты такое говоришь? – возмутилась девушка. – Я ни капельки не боюсь Сайруса Уилтон-Хьюмса. Правда, его жена внушает мне трепет. Мне кажется, она страшный человек.

Ханна замерла.

«Не то же ли самое чувство я испытала, когда познакомилась с Пейшенс? Когда тетка смотрела мне в глаза, меня пронизывал ужас».

– Я так и не понял, что там с Джонсом, – вмешался Дадли. – Как он связан с историей покушения?

– Взгляни на ту скамью! – указал Слейд, подходя к окну. – В обязанность Джонса входит присмотр за домом, поэтому он не присоединился к трем янки, когда Ханна решила прогуляться.

– Пока твоя мысль мне ясна, – кивнул Дадли.

– Вот и славно. Слушай дальше. Джонс выбрал скамью, с которой отлично проглядывается парк. Более того, от места, где он сидел, до ограды, за которую зацепился плащ Ханны, – всего десяток метров. Значит, он мог броситься Ханне наперерез, когда она бежала от охранников. Он мог помочь ей отцепить от ограды плащ. И конечно, он мог вытащить Ханну из-под колес экипажа раньше, чем Кейтс бросился спасать ее, рискуя жизнью.

По спине у Ханны прокатилась ледяная капля пота. Дадли обвел взглядом всех присутствующих и подвел итог:

– Значит, Джонса на скамейке не было.

– Точно! – кивнул Слейд. – Однако он находился поблизости, потому что оказался первым, кто помог мне подняться.

– Помог подняться? А с тобой-то что случилось? – испугался Дадли.

Слейд выпятил подбородок, медленно заливаясь краской.

– Я упал в обморок, увидев, как лошади несутся прямо на Ханну, – мрачно ответил он. В его взгляде читался вызов.

Ханна закусила губу, понимая, как нелегко мужчине признаться в подобной слабости. Она украдкой посмотрела на Констанс – на лице у девушки отразилось восхищение.

Дадли не рассмеялся вопреки всеобщим опасениям. Он заложил руки за спину, поджал губы и сделал несколько шагов взад и вперед. Остановившись напротив Слейда, он ткнул ему пальцем в грудь.

– А скажи-ка мне вот что, – начал он, и Ханна закатила глаза, уже догадываясь, какая последует реплика. – Я не решался задать такой вопрос трепетным барышням, которые падают в обморок при малейшем поводе для волнения. Так вот, поскольку ты единственный известный мне мужчина, упавший в обморок, я хочу уточнить одну деталь. Надеюсь, мой грубый вопрос не потрясет тебя до глубины души и ты не лишишься чувств. – Глаза Слейда угрожающе заблестели. – Так вот, что ты чувствовал, когда упал в обморок на людях да еще шмякнулся прямо на землю? Очень больно? Или в тот момент уже ничего не чувствуешь?

– Помолчи, Дадли! – воскликнули одновременно Слейд, Ханна и Констанс.

Глава 17

Проводив Дадли и Констанс, Ханна вернулась в гостиную, где села в кресло, подогнув под себя ноги. Она прислушивалась к разговору, доносившемуся из холла, где Слейд поучал охранников. Мрачные парни молча кивали в ответ.

– Харди, ты продолжаешь охранять Оливию. Докладывай мне обо всех ее перемещениях. Темпл, твоя задача – осторожно следить за Джонсом. Сегодня у него выходной, неплохо бы выяснить, как и где он его проводит.

Слейд отдавал распоряжения властно, и все его поведение говорило о решимости. Ханна видела, как он отпустил охранников, закрыл за ними дверь и выглянул в окно. Его задумчивый вид навеял на Ханну грусть.

«Сумею ли я уехать и бросить такого красивого, сильного и благородного мужчину? Смогу ли я вернуться домой? И почему всякий раз при слове „дом“ мне представляются вязы и аллеи Вудбридж-Понда, а вовсе не бескрайние прерии вокруг ранчо?»

Ханна вздохнула и чуть слышно шмыгнула носом.

«Наверное, отныне дом без Слейда не дом для меня. Я знаю, что мне суждено вернуться к сестрам и привычным повседневным хлопотам. Мое место там, где живут мои родные, где похоронены мои родители. Но почему мысль о ранчо вызывает почти боль? Может, меня мучает совесть? Мне стыдно, что в объятиях Слейда я позабыла о цели своей поездки, забыла о Джейси и Глории, о старенькой Бидди и клятве, которую им дала?»

Глаза Ханны заблестели от слез.

«Но разве можно жить рядом с таким решительным, смелым мужчиной и не забыть обо всем на свете? Особенно, после того как он произнес: „Я люблю тебя!“ Ведь я тоже люблю его всем сердцем, всей душой. Как, в какой момент так случилось? Когда я поняла, что жизнь, без Слейда уже не будет счастливой?»

Слезы собрались в крохотные озерца и, выплеснувшись из глаз, побежали по щекам горячими струйками.

«Я недостойна Слейда. Я заставляю его беспокоиться, переживать, бороться с собой и со всем миром. Я чересчур вольнолюбива. Бескрайняя прерия научила меня ценить свободу и независимость, а потому я не могу целиком отдаться во власть мужчине. Даже мужчине, которого так сильно люблю. Я не смогу осчастливить Слейда. Жизнь со мной станет для него пыткой, каждодневной борьбой за свои права, бесконечной, изматывающей битвой. Он будет любить меня и ненавидеть одинаково сильно, пока однажды ненависть не сожжет любовь дотла… Я должна уехать. Я должна…»

– Ты слышала мой разговор с Харди и Темплом? – спросил Слейд, присоединяясь к жене в гостиной.

Ханна торопливо вытерла слезы и улыбнулась:

– Частично. Неужели ты думаешь, что Джонс – предатель? Может, в тот день он просто решил прогуляться и пренебречь своими обязанностями. Он же не мог знать, что все обернется нападением.

Слейд нахмурился, недовольно глядя на Ханну.

– Сначала ты защищала Оливию, теперь – Джонса. Ты готова вступаться, даже прикрывать грудью кого угодно, но когда речь заходит обо мне, ты можешь заподозрить меня в излишней жестокости. Неужели твое мнение обо мне ниже, чем о ком бы то ни было?

Ханна прикусила язык и мысленно выругала себя за поспешные слова. Она заслужила отповедь Слейда. Выходит, ничего не изменилось, если она все еще боится, что ее муж проявит несправедливость.

Ханна хотела как-то оправдаться, но на ум ничего не шло. Она беспомощно взирала на Слейда, словно ожидая, что он придет ей на помощь. Собственно, именно так и произошло.

– Однако справедливости ради надо сказать, что ты не ошиблась, защищая Оливию. Возможно, у тебя есть внутреннее чутье на людей. Прости меня за резкие слова. Я слишком устал все время подозревать и не доверять даже близким людям. Джонс работает на меня пять лет, а его репутация всегда оставалась безупречной.

– Да-да, – залепетала девушка. – Вот и я всегда с ним чувствовала себя спокойно. Он оставался бесстрастным, даже когда Изабель пыталась довести беднягу.

– Ха, моя бабуля способна взбесить и голубенка. И как Джонсу удается держать себя в руках?

– Из тебя вышел ужасный, неблагодарный внук, – рассмеялась Ханна, радуясь смене разговора. – Так отзываться о бабушке!

– О том, что я плохой внук, тебе сказала Изабель? Ты много с ней общалась, как я погляжу.

Слейд явно намекал на задушевный разговор, в котором Изабель поведала Ханне историю его семьи. Ханна смутилась и опустила глаза. Взгляд ее уперся в кружево ночной сорочки.

«В ней же я сочеталась со Слейдом браком! Вот смехота! До сих пор помню его глупое пьяное лицо. Да и Дадли хорош! Здорово, что он сделал Констанс предложение и остепенился».

– Как тебе Констанс? – словно прочел ее мысли Слейд.

– О, она чудесна! Я представляла ее совсем другой. Простушкой, пожалуй. Но чтобы такая красавица предпочла нескладного Дадли!

Слейд рассмеялся.

– Я так и знал! В эту юную девицу влюблялось немало нашего брата. Больше того: даже я пытался за ней ухлестнуть, хотя и без серьезных намерений. Однако как же удивился весь Бостон, когда из всех ухажеров Констанс выбрала недотепу Дадли и поклялась добиться его расположения!

– Так что же получается? Ты ухаживал за Констанс?! – воскликнула Ханна ревниво.

– Между нами ничего не было. Разве что пару раз протанцевали на каком-то приеме. Девушка не совсем… в моем вкусе. – Слейд озабоченно наклонил голову и поинтересовался:– Ты не ревнуешь, случайно?

Ханна громко фыркнула и отвернулась.

– Вовсе нет, – сказала она. На самом деле в груди все жгло огнем.

– Хорошо, что Дадли и Констанс уже ушли, – вдруг вкрадчиво начал Слейд, подходя к дивану. – Всему свое время.

Не успела Ханна ничего заподозрить, как он со всего мaxу запрыгнул на диван и вытянулся рядом с ней. Притянув жену за талию к себе, он удовлетворенно хмыкнул.

Ханна хотела для начала отпихнуть от себя нахала, но пальцы сами стали ворошить и перебирать черные пряди его волос.

– Ты говоришь ужасные вещи, – мурлыкнула она мужу на ухо. – Дадли и его невеста – чудесные люди.

– Полностью с тобой согласен. Но даже для визитов чудесных людей необходимо свое время. – Рука Слейда нашла ягодицы жены и слегка их сжала. – Я предпочитаю побыть с тобой. Наедине.

Ханна смущенно молчала. Ее пальцы по-прежнему скользили по волосам Слейда, но теперь они мелко дрожали.

«Какой ужас! Неужели я смогу от него уехать? Неужели сумею его бросить?»

Миссис Гаррет тяжело вздохнула.

– Что такое? Разве тебе не нравится то, что я сказал? У Ханны стало тяжело на сердце.

– Нет, мне нравится. Очень нравится.

Слейд зарылся носом Ханне между грудей и пробормотал:

– Приятно слышать. Особенно после того как ты заставила меня страдать там, на лестнице.

– Что-о? Ты возбудился сам! Я ничего не делала! – притворно возмутилась Ханна и даже попыталась пихнуть Слейда под ребра. Попав локтем по одному из собственных саднящих порезов, она охнула.

– Что такое? Я сделал тебе больно? – взволнованно спросил Слейд.

– Нет-нет. Просто я пока не совсем в форме. Думаю, мне нужно отдохнуть. – Ханна усмехнулась, заметив, как помрачнел муж. – Я хотела сказать– в твоей постели. Она… э-э… мягче.

– Вот и славно! – тотчас воспрянул духом Слейд и вскочил с дивана. Подхватив жену на руки, он немедленно направился к двери. Глаза его торжествующе блестели, на губах играла довольная усмешка.

– Ты уверена, что сможешь отдохнуть, в моей постели? – задал он вопрос на ходу.

– Если мне не удастся с первого раза, можно будет попытаться во второй, – хихикнула Ханна.

Им повезло, что ни один из слуг не выскочил в коридор или на лестницу, пока они поднимались в спальню Слейда. Весь недолгий путь он тискал жену, а Ханна то постанывала, то принималась целовать его в губы и в шею.

Слейд усадил жену на постель и начал неспешно раздеваться: расстегнул пуговицы на манжетах, снял рубашку, вытянул из брюк ремень… В продолжение всего времени Ханна жадно смотрела на него, теребя воротник сорочки. Ей нравилось наблюдать за размеренными действиями мужа, за игрой мускулов, движением пальцев.

Когда Слейд расстегнул и снял брюки, его член, словно вставший на дыбы жеребец, рванулся к Ханне, дыхание которой участилось. Она начала торопливо дергать пуговки сорочки, стремясь побыстрее от нее избавиться. Она попыталась, стянуть ее через голову, но только запуталась.

Не дожидаясь, Слейд прильнул к ней всем телом, горячий, обнаженный, и девушка замерла от неожиданности. Одним движением сдернув сорочку с жены, он отбросил ее куда-то в угол спальни.

Ханна тотчас опрокинулась на спину, раздвигая ноги. Ей хотелось, чтобы Слейд как можно быстрее овладел ею, но тот почему-то не спешил.

– Иди же ко мне, – простонала она.

– Еще не время, малышка, – усмехнулся Слейд, прильнув к ее губам поцелуем.

– Я… я задыхаюсь… возьми меня, – умоляла Ханна. Перед глазами плыли темные круги.

Однако Слейд, не слушая ее, осторожно коснулся губами ее груди. Ханна изогнулась вверх. Между ног ее стало горячо-горячо, грудь сладко ныла от ласк.

Слейд осторожно спустился ниже, оставляя на животе Ханны языком влажную полоску. Губы ласкали ее тело, не пропуская ни единой ссадины, ни одного синяка. Когда его губы оказались у нее между ног, девушка хрипло вскрикнула, подаваясь навстречу. Сладкая, удушливая волна накрыла ее, в висках замолотили крохотные молоточки, и мучительная жажда охватила все тело, лишая рассудка.

И только когда Ханна стала стонать в голос, извиваясь в его руках, Слейд прекратил ласку и поднялся выше. Он вошел в нее осторожно и на мгновение замер, застонав, а затем начал двигаться все быстрее и яростнее.

Ханна запрокинула голову, закрыв глаза. Ее постанывания казались еле слышными.

– Быстрее, Слейд, быстрее! Прижми меня к себе.

Слейд прильнул к ней всем телом, влажный, разгоряченный, расплющивая под собой мягкие груди, касаясь губами виска Ханны.

Руки девушки скользили по его спине, ягодицам, чуть сдавливая и порой впиваясь ногтями. Дыхание Слейда становилось все более хриплым. Если бы не муж, прижавшийся к ней так плотно, то казалось, что сердце Ханны наверняка выскочит из груди, прорвав клетку ребер.

– Вместе, только вместе, Ханна, – сипловато шепнул Слейд ей на ухо.

– Боюсь, я не дождусь тебя, – простонала Ханна и вскрикнула. Сжатая пружина внутри ее распрямилась, отдавшись во всем теле, и накатила волна сладости, накрывшая Ханну с головой. Почувствовав ее разрядку, Слейд едва не зарычал и извергся в нее, на несколько секунд ослепнув от наслаждения…

Когда их влажные тела прекратили вздрагивать, Слейд осторожно отодвинулся от жены, опасаясь раздавить ее под собой.

– Ты чуть не убила меня, – признался он. – Как тебе удается довести меня до такого состояния? Должно быть, я веду себя как животное.

– Да, мой зверь, – шепнула Ханна, довольно улыбаясь.

– А ты – дикая кошка!

Ханна хихикнула и пихнула Слейда в плечо. Сделав вид, что тычок слишком сильный, он охнул, перекатился на другой бок и затих.

Некоторое время Ханна смотрела в потолок, улыбаясь своим мыслям, затем повернулась к мужу и осторожно потрясла его за плечо. Слейд не пошевелился.

– Вот так! Бедный слабый мужчина! Так устал, что уснул молодецким сном.

Она пощекотала Слейду шею, затем живот, но реакции не добилась.

«Что ж, попробую разбудить тебя по-другому. Надеюсь, более интимная ласка быстро восстановит твои силы…»

Ханна провела ладонью по голому бедру мужа, пробежалась пальцами по животу, потом…

– Мистер Гаррет! – раздалось из-за двери вместе с настойчивым стуком.

Ханна подпрыгнула в постели. Ей показалось, что говорили прямо у нее над ухом.

– Вы здесь, мистер Гаррет? – Голос принадлежал Хаммондсу.

«Боже, а если дворецкий войдет и застанет меня в постели Слейда раздетой? Что делать?»

Ханна опять потрясла Слейда за плечо, затем еще раз посильнее. Подождав некоторое время, она сильно ущипнула мужа за ягодицу. Слейд подскочил, как ужаленный и скатился с кровати на пол.

– Что за черт! – выругался он, поднимаясь и устремляя на жену недоуменный взгляд.

Ханна приложила палец к губам и зашептала:

– Там Хаммондс. Ему что-то нужно.

Слейд закатил глаза, словно услышал ужасную нелепость, но ответил тоже шепотом:

– Ты вцепилась в мой зад только потому, что под дверью стоит Хаммондс? Что за ерунда, Ханна? Мы женаты и имеем право проводить время наедине, занимаясь любовью. – Он повернулся к двери и недовольно спросил: – В чем дело, Хаммондс?

– Мне неудобно отвлекать вас, мистер Гаррет и… миссис Гаррет…

Ханна покрылась пунцовым румянцем. Слейд между тем быстро натянул брюки.

– Так что тебе нужно?

– О, сэр, вас ждут. Миссис Изабель Гаррет и почти все ее слуги пришли вас навестить. Все, понимаете? И они сейчас в гостиной.

Слейд закатил глаза. Ханна опустила голову в надежде, что волосы скроют ее усмешку.

Под дверью раздалось короткое низкое гавканье.

– Правда, Эсмеральда не пожелала оставаться в гостиной, мистер Гаррет. Она сейчас со мной, сэр, хочет вас видеть. – Хаммондс смущенно покашлял. – Так что передать вашей бабушке?

Слейд посмотрел на Ханну и хитро ухмыльнулся.

– Даже не вздумай! – пригрозила Ханна. Вышло неубедительно, потому что ее голос дрогнул.

– Передай, пожалуйста, Изабель и ее спутникам, что мы с миссис Гаррет в данный момент…

Ханна взвизгнула и бросилась на Слейда. Он поймал ее на лету, прижимая к себе и принимаясь тискать. Ханна, нацелившаяся вцепиться нахальному мужу зубами в ухо, растерялась, а когда рука Слейда оказалась у нее между ног, ахнула и застонала.

– Хм, я понял, сэр, – раздалось из-за двери. – Пошли, Эсмеральда, собачка моя, – меланхолично продолжал Хаммондс, которого, судя по всему, вполне устраивало, что его собеседница не может ему ответить. – Как тебе понравилась поездка в экипаже? Тебя не укачало?

Его шаги и голос постепенно стихали, так же как и постукивание собачьих когтей по полу.

Едва дворецкий ушел, Ханна возмущенно прошипела Слейду в лицо:

– Ты собирался пояснить Хаммондсу, чем мы заняты! И наверняка в подробностях. У тебя совсем нет стыда! – Она потрясла кулачками.

– И вовсе не собирался, – замахал руками Слейд, отступая. – Я хотел сказать, что мы вместе принимаем ванну.

– О нет! – простонала Ханна. – Это же еще непристойнее!

– Ты не хочешь посидеть со мной в ванне? Ханна смущенно улыбнулась:

– Хочу. До безумия.

– Ну, наконец-то! – воскликнула Изабель, заметив, как Слейд неторопливо идет через холл в гостиную. – Вы всегда держите гостей по целому часу, прежде чем уделить им минуту своего драгоценного времени? Да еще потом встречаете их такой радушной и легкомысленной улыбкой?

– Прости, бабуля, но Ханна так хотела одеться, узнав, что ты здесь. О, не то чтобы она еще не оделась, просто на ней была… домашняя одежда, – пробормотал Слейд, чмокая Изабель в щеку.

Старая леди обвела его недоумевающим взглядом. Одну штанину Слейд заправил в сапог, второй – позволил свободно свисать по голенищу, воротничок его рубашки отсутствовал, влажные и взъерошенные волосы он даже не пригладил.

– Хаммондс пояснил, что мы… заняты? – Слейд замялся под пытливым взглядом Изабель.

– Пояснил? Что именно? И что вы такое делали? Изабель обвела взглядом и подоспевшую Ханну в криво застегнутой блузке, косо сидевшей на ней юбке, с волосами, в беспорядке рассыпавшимися по плечам. Но очевиднее всего о случившемся говорили ее губы – припухшие, алые.

– Что молчите? – Изабель усмехнулась. – Вы даже не знаете, что нам сказал Хаммондс? Забавно!.. Да не ищи его глазами, – бросила она Слейду. – Он тебе не поможет. Я отправила дворецкого прогулять Эсмеральду, чтобы малышка не описала ваш роскошный ковер.

Слейд и Ханна молчали, понурив головы, как нашкодившие дети.

– Да хватит сверлить взглядом пол! Только полный дурак не сообразил бы, чем заняты молодожены в спальне. Что, уже делаете мне правнуков?

– Изабель! – воскликнула Ханна, заливаясь краской стыда.

– А что такого? – удивилась Изабель. – Кого тут стесняться?

Ханна выразительно указала глазами на многочисленных слуг, рассевшихся в гостиной там и тут. Они старательно делали вид, что не слышали предыдущего диалога. Кухарка с преувеличенным вниманием разглядывала лежащие на подносе воздушные булочки, служанки с презрением морщились, водя пальцами по полкам, очевидно, считая их чрезмерно пыльными.

– Не стоит смущаться моих слуг, – продолжала Изабель. – Они тоже знают, что такое дети и как их делают. Правда, дорогие мои?

Несколько седых голов склонились, кивая.

– Что она спросила? – шепотом поинтересовалась Ровена у Серафины.

– Я повторю! – торопливо воскликнул Пембертон. – Миссис Изабель Гаррет спросила нас, знаем ли мы, как делаются дети. Кто знает, пусть поднимет руку. – Кое-кто поднял ладони. – Итак, на вопрос ответит…

– Да замолчи ты, старый осел! – фыркнула Изабель. «Старый осел» тотчас сел и обиженно пробормотал:

– Мы никогда не доберемся до истины, если вы будете меня так грубо обрывать, миссис Гаррет.

Изабель закатила глаза и обернулась к внуку.

– Сядьте вы, оба, – не выдержала она. – Я просто пришла в гости, а не вызвала вас на отчет. Ваши напряженные позы меня нервируют.

Слейд тотчас опустился на диван, увлекая за собой Ханну и обнимая ее за плечи. Изабель улыбнулась про себя. От нее не укрылось, какие нежные взгляды бросал ее внук на жену и с какой готовностью Ханна прильнула к груди мужа.

Дети любят друг друга, это очевидно.

– Значит, ты пришла в гости? – начал Слейд деловито. – У тебя огромная свита. – Он обвел рукой слуг. – Что значит твой визит?

– Понадобилось четыре экипажа, чтобы доехать сюда, – влез с объяснениями Пембертон. – Вот так-то!

– Пей чай и молчи! – возмутилась Изабель.

– Как скажете, мадам. – Он положил в чашку пару кусочков сахара и принялся ожесточенно болтать в ней крохотной ложечкой, раздражающе звякая. – Я просто хотел внести ясность. Для общего блага. Я вовсе не хотел никому мешать. Или раздражать. Или выводить из себя.

Изабель только тяжело вздохнула.

– Я приехала просто вас проведать. Разве дурная причина для визита? Кроме того, я хотела попросить вас вернуться в Вудбридж-Понд.

Слейд и Ханна обменялись долгими взглядами, затем улыбнулись друг другу.

– Ты скучала по нам, Изабель? – спросил Слейд. – Неужели старушке стало одиноко?

– Пф-ф! – фыркнула Изабель. – Вот еще! Я даже не заметила, как ты уехал, дорогой внук. Просто я предпочитаю, чтобы события разворачивались под моей крышей, а не здесь. Я должна находиться в курсе происходящего. Погиб человек, едва не убили твою жену. Дураку ясно, что наезд спланирован, а ты изволишь смеяться над своей бабкой. – Она деловито поджала губы. – Твоим охранникам сложно следить за вами двумя, а также за мной и моим домом. Как я поняла, они приглядывают еще и за Оливией. Если бы мы все жили в одном доме, задача для них существенно облегчилась бы. Объединимся под крышей Вудбридж-Понда!

– Так и скажи, что тебе страшно одной, – глумливо усмехнулся Слейд.

Изабель возмущенно выпрямилась.

– Что за нелепости ты говоришь? Когда я боялась Сайруса и Пейшенс? Но ведь мы устраиваем прием, к которому нужно готовиться. Не хочешь же ты сказать, что перекладываешь подготовку на мои хрупкие дряхлые плечи?

– Прекрати притворяться беспомощной старухой. – Слейд осуждающе покачал головой. – Признай, что боишься, если не за себя, так за нас. И не отрицай, что соскучилась – у тебя все на лице написано. Ну же, хотя бы на сей раз признай мою правоту, и мы с Ханной вернемся в Вудбридж-Понд. – Он обернулся к жене: – Ты согласна, дорогая?

Ханна с улыбкой кивнула.

Сердце Изабель возликовало. Конечно, ей претила мысль пойти на поводу у внука, но цель оправдывала средства. У нее еще будет шанс отплатить Слейду той же монетой.

– Разумеется, я соскучилась и переживаю за вас, – послушно закивала она. – Мои старички и старушки тоже по вам скучают. – Слуги дружелюбно заулыбались. – А уж что делается с несчастной собакой! Вы бы видели, как она рыщет по дому в поисках, мои дорогие! Бедная Эсмеральда постоянно сидит под твоей, Ханна, дверью и без перерыва подвывает. У нас уже сил нет выносить ее стоны.

Как по заказу, распахнулась входная дверь и появились Хаммондс с Эсмеральдой. Мастиф сделал круг по холлу, что-то тщательно вынюхивая и оставляя на полу следы влажных лап, затем радостно гавкнул и рванулся в гостиную. Увидев Ханну и Слейда, Эсмеральда пришла в неистовство: припадала на передние лапы, мотала ушами и оглушительно лаяла, пытаясь забраться на колени к Ханне. Пембертон и остальная прислуга закрыли уши руками.

– Вот о чем я говорила, – ворчливо пояснила Изабель. Не успела собака выразить свой восторг, как в гостиной появился Хаммондс. Тяжело дыша, он прислонился к двери спиной и сипло прошептал:

– Скорее, сэр! Нужна ваша помощь… я бежал… я… – Дворецкий схватился за сердце. – Там экипаж. Оливия и Ригби… что-то случилось… с ними ребенок.

Все толпой выскочили из дома. Ригби как раз помогал горничной выйти из экипажа. Девушка горько плакала, младенец на ее руках заливался ревом.

Ханна бросилась к Оливии. От девушки исходил отчетливый запах гари.

– Господи, что произошло? Почему ты плачешь?

Оливия зарыдала пуще прежнего и уткнулась Ханне в плечо. Прислуга Изабель осторожно забрала у нее ребенка и передала хозяйке. Младенца принялись качать и тетешкать, и постепенно он затих. Несколько седых голов склонились над Колет, что-то воркуя и умиляясь. Эсмеральда попыталась понюхать сверток, но ее отогнали. Тогда она стала носиться по аллее.

Между тем Слейд отвел Ригби и двух охранников, приехавших вместе с Оливией, в сторонку и жестом поманил к себе еще двоих крепких мужчин – дополнительных стражей, нанятых накануне. Все шестеро принялись совещаться.

Ханна заметила, как напряглись плечи охранников, как зло поджались губы Слейда, когда он слушал рассказ Ригби. Она погладила по голове плачущую горничную. На улице было холодно, и ветер продувал тонкую блузку Ханны. Она поежилась.

Заметив ее движение, Оливия подняла голову:

– Случился пожар. Мама погибла. – По щекам ее текли все новые и новые слезы.

– Пожар? Мама погибла? О, Оливия, мне так жаль, так жаль… – Ханна закусила губу, не зная, как поддержать Оливию. – Постой, очень подозрительно! Пожар всего два дня спустя после покушения…

– Все внутрь, немедленно, – распорядился Слейд.

Толпа потянулась к двери. Сам Слейд обнял Ханну, пытаясь согреть. Ригби тотчас сменил Ханну и осторожно обнял Оливию за плечи.

В холле Слейд повернулся ко всем собравшимся.

– Произошел пожар. Дом загорелся совсем не случайно, – коротко объяснял он. – Огонь развел Джонс. Бекинс и Смит утверждают, что почувствовали запах гари, идущий с улицы. Они решили все проверить и обнаружили горящую свалку за углом здания. Как позже выяснилось, тем самым Джонс хотел выманить охрану из дома. – Слейд сделал паузу и обвел всех присутствующих долгим взглядом. – Единственная причина, по которой Оливия и ее ребенок живы, – своевременная помощь Ригби. Он видел, как Джонс расправился с матерью Оливии, и потом, когда он поджигал шторы, Ригби напал на него сзади. Парню удалось оглушить противника и вывести девушку из горящего здания. Семья Хилл, которую я нанял для присмотра за матерью Оливии, также погибла от руки Джонса.

– О, Слейд, неужели те чудесные люди погибли?! – воскликнула Ханна с ужасом. – Невинные люди! Мы… мы должны остановить Сайруса и его жену! Ведь злодеяния – их рук дело, не так ли?

Слейд мрачно кивнул:

– Перед смертью Джонс признался Бекинсу и Смиту в убийствах, а также в том, что работал на Сайруса и Пейшенс. Уилтоны заплатили ему, чтобы он расправился с Оливией и ее окружением.

– Боже, да когда же кончится эта ужасная вакханалия? – простонала Ханна, едва не плача.

– Прямо сейчас, дорогая, – заявил Слейд. – Больше я не допущу убийств. Мы вернемся в Вудбридж-Понд. – Он яростно сжал кулаки. – Я с самого начала действовал ошибочно. Мы сопоставляли факты и искали доказательства вины, тогда как наши враги творили что хотели. Я пытался поступать как цивилизованный человек. Мои действия стоили жизни нескольким людям. Теперь я буду использовать их же оружие. Отныне я выбираю открытое столкновение.

Глава 18

Не только Слейд чувствовал себя виновным в смерти нескольких людей. Ханна мучилась не меньше, чем он.

Поднявшись к себе, она опустилась возле кровати на ковер, пошарила под ней рукой и вытащила на свет небольшой, но очень увесистый саквояж. Набрав секретный код, Ханна щелкнула замками и распахнула крышку саквояжа. Вынув из бархатного нутра два тяжелых «кольта», девушка взвесила их на ладонях. Оружие холодило руки.

Ханна вспомнила, как однажды отец вернулся с ярмарки с покупками. Он и его люди удачно продали скот и приобрели кучу вещей. Два новеньких «кольта» он сразу показал жене и дочерям. Джейси, юная упрямица, считала, что научилась стрелять лучше отца, и потому они вдвоем отправились на задний двор, чтобы поупражняться в меткости на пустых банках. Разумеется, отец дал дочке возможность почти обогнать его по очкам, но под конец сбил все оставшиеся банки одну за одной, тем самым дав Джейси понять, кто из них настоящий ас.

Ханна почувствовала, как от воспоминаний перехватило горло, быстро зарядила пистолеты, спрятала их вновь в саквояж и резко захлопнула крышку. Теперь у нее целых три пистолета. Затем она проверила сверток одежды, который тайком украла у Ригби, и удовлетворенно вздохнула.

Стоило девушке подняться с пола, как в комнату вошел Слейд. Сердце Ханны испуганно забилось: муж едва не помешал ее сборам. Лицо Слейда приняло странное выражение: словно маска цивилизованного человека постепенно таяла, уступая место холодному, расчетливому мстителю. Даже улыбался он иначе, как будто прикидывал, сколько сегодня снимет свежих скальпов.

– А я-то думал, куда ты пропала! – протянул Слейд.

– Э… беспокоился? – улыбнулась Ханна в ответ и обругала себя за неуверенность. – Когда ты вернулся?

– Только что. – Улыбка Слейда померкла. – Я и ребята сделали заявление в полиции по поводу пожара и наших подозрений, но и только. Дальше я буду действовать сам. – Слейд пожевал губу. – Кстати, завтра хороним мать Оливии. – И он неловко снял шляпу.

– Я знаю… – Ханна едва не подавилась от неожиданности. Только сейчас она поняла, что так сильно удивило ее, когда муж появился в комнате. У него на голове красовалась настоящая ковбойская шляпа. Ханна давно привыкла видеть людей в таких головных уборах, поэтому не сразу обратила на нее внимание, а теперь изумленно смотрела на шляпу. Слейд держал ее в руке и нервно постукивал ею себе по бедру.

Откуда у него такая шляпа? И почему он ее надел? Разве в Бостоне такие носят?

– Ты почему не внизу? – поинтересовался Слейд.

Ханна пожала плечами:

– Я только пять минут назад вошла к себе. Просто внизу слишком шумно. Слуги из двух домов пытаются разместиться в одном. Пембертон и Хаммондс едва не вызвали друг друга на дуэль, после того как чуть не подрались, решая, кто должен исполнять обязанности дворецкого. Миссис Стэнли и миссис Эдгарс воюют на кухне. Каждая ужасно ругает стряпню другой. Боюсь, как бы нас не отравили. – Ханна нервно хихикнула. – Остальные тоже не лучше, а Эсмеральда в восторге от их перепалок. Носится кругами по дому и лает.

– Похоже, я многое пропустил, – признался Слейд и смерил жену подозрительным взглядом. – Но мне кажется странным, что ты бросила Оливию и Колет. Наверное, тебе очень понадобилось уединение. Что ты тут делала?

– Ничего особенного.

– Я не верю тебе.

– Просто ты упрямый осел!

– Выбирай выражения, курица! – рассвирепел Слейд.

– Ты тоже болван!

Несколько секунд они сверлили друг друга взглядами, потом Слейд устало вздохнул:

– Ладно, допустим, ты не делала здесь ничего особенного. Но ты собираешься спуститься к ужину?

– Да.

– Хорошо. Тогда спускайся. – Слейд сделал жест в сторону двери. Полы его пальто разошлись, и под мышкой мелькнула кобура пистолета. Ханна поняла, что сразу после ее ухода Слейд обыщет ее комнату и, разумеется, найдет мужскую одежду.

– Разве ты не спустишься со мной? – робко спросила она мужа.

– Тебе так важно, чтобы я спустился одновременно с тобой? Даже не переодевшись? – Ханна кивнула. – Почему?

Отлично! Теперь нужно придумать отговорку, а на ум, как назло, ничего не идет.

– Потому что я… – Ханна лихорадочно облизала губы.

Неужели она готова соврать ему? Соврать в таком серьезном деле? Конечно, ее слова еще могут оказаться правдой, но какова вероятность? И есть ли у нее иной выход?

– Я хотела объявить за ужином важную новость.

– Да-а? – Слейд с интересом поднял брови. Он продолжал постукивать ковбойской шляпой себе по бедру. – И что же ты хотела объявить?

– Что я… что у меня…

– Так-так, у тебя… что же у тебя? – Слейд явно забавлялся.

– Что у меня будет ребенок. – Ханна скрестила за спиной пальцы и даже зажмурилась от ужаса.

Ковбойская шляпа вывалилась из разжавшихся пальцев Слейда. Он вытаращился на Ханну так, словно она только что рассказала непристойный анекдот, а не сообщила о беременности.

– Что? Чего?

Ханна мысленно застонала. Повторить то, что могло оказаться ложью, она просто не могла. Скрестив пальцы обеих рук за спиной, она пискнула:

– Ребенок… будет…

– У нас? У тебя и у меня?

– Нет, у тебя и Дадли! – не выдержала Ханна подобной тупости. – Конечно, у тебя и у меня.

– Ребенок? – продолжал недоумевать Слейд. – Вроде Колет, да? Такой ребенок?

– Да, такой, черт тебя возьми! Такой или немножечко другой, к примеру, мальчик. Эй, Слейд, – неожиданно забеспокоилась Ханна, – что с тобой?

Слейд вдруг закивал головой, причем так энергично и долго, словно у него случился припадок. Неловко согнувшись, он подобрал шляпу и пятясь вышел из комнаты.

Вот и хорошо. Он ушел. Все прошло великолепно.

В тот же момент дверь снова распахнулась, и Слейд буквально ворвался внутрь. Он схватил жену в охапку и закружил по комнате, улюлюкая и смеясь. Потом, очевидно, заподозрив, что может повредить младенцу, бережно опустил Ханну на пол.

На душе у Ханны стало гадко. А когда Слейд покрыл ее лицо поцелуями, а потом подхватил на руки и спустился в столовую, ее даже замутило от собственной нечестности. Слейд сам объявил новость Изабель, а затем и всем слугам, подтянувшимся в столовую. Старички так радовались за своего хозяина, так искренне поздравляли девушку, что она едва не расплакалась от досады.

«И почему я не придумала какой-нибудь другой причины, чтобы отвлечь Слейда от его подозрений? Зачем поставила себя в такое ужасное положение? Я даже не знаю, как должна вести себя будущая мать. И что я буду делать, когда вскроется мой обман? Как я взгляну в глаза мужу и Изабель?»

Мать Ханны родила вторую дочь, когда ей исполнилось всего два года, а третью – когда четыре. Ханна помнила, как папа уезжал за много миль, чтобы привезти маме врача, а потом отправил дочку со старым Питом на пикник. Когда Ханна вернулась домой, ей показали крохотную новорожденную Глорию. О появлении на свет Джейси Ханна вообще ничего не помнила.

Быть может, она должна чувствовать себя слабой? Или с трудом ходить? Как ведет себя беременная женщина?

Взгляд Ханны упал на Оливию.

Что ж, можно спросить совета у горничной. Например, поинтересоваться, как чувствует себя и что делает будущая мать.

С нелегким сердцем Ханна приступила к ужину. Вечером, вернее ночью, ее ждало одно незаконченное дело.

Она твердо вознамерилась наведаться в Клостер-Пойнт.

Казалось, Ханна даже не дышала до тех пор, пока за ней не закрылась дверь особняка. Пока что ей невероятно везло.

Первую удачу она ощутила, когда не повстречала на пути ни одного из охранников.

Второе чудо можно отнести к тому, что ей удалось не разбудить Слейда. Конечно, Слейд и сам немало облегчил ей задачу: когда Ханна пожаловалась на усталость, он тотчас проводил ее в спальню и даже не попытался остаться с ней. Больше того, он даже уговорил Изабель запереть собаку в ее комнате, дабы она не разбудила Ханну цоканьем когтей по полу.

Третьим чудом стало то, что, пробираясь мимо спальни Изабель, Ханна ухитрилась ступать так беззвучно, что Эсмеральда не проснулась и не залаяла на весь дом.

На улице было туманно и очень зябко. Ханна поежилась. Крохотные женские сапожки смотрелись смешно на фоне мужского наряда, но выбирать не приходилось. Сейчас бы она дорого дала за свою теплую шерстяную юбку и кофту на овечьем меху, которые так согревали ее в далеких прериях. К сожалению, Слейд не оставил ей выбора, избавившись от всех ее старых вещей.

Ханна обернулась и посмотрела на особняк. Она долго лежала в постели, напряженно прислушиваясь и выжидая, пока слуги и их хозяева отойдут ко сну. Теперь же дом казался нелюдимым и тонул во мгле.

Нащупав два пистолета, висевшие на поясе, Ханна подтянула мешковатые штаны и поправила фетровую шляпу (головной убор Ригби оказался ей великоват, зато под ним она легко спрятала волосы). Ханна осторожно ступала по траве сбоку от дорожки, опасаясь, что хруст гравия привлечет внимание охранников.

Торопливо миновав поворот, Ханна на цыпочках пробежала вдоль аллеи до густых кустов к ограде, разделявшей Вудбридж-Понд и Клостер-Пойнт. Обливаясь потом, несмотря на ночной холод, Ханна убедилась, что никто ее не преследует. Коротко помолившись, она пролезла через кусты и попыталась протиснуться между двух прутьев ограды, как когда-то делала Оливия.

Ей пришлось не так-то просто: сначала с головы свалилась шляпа и волосы зацепились за ближайшую ветку, потом выяснилось, что лаз несколько узковат. Пока Ханна боролась с оградой, позади кустов хрустнул гравий.

Девушка испуганно присела, нахлобучив шляпу на голову, и прислушалась. Выпавшая прядь снова намоталась на ветку и, когда Ханна попробовала выглянуть из-за кустов, пребольно дернула ее обратно. Девушка охнула и испуганно зажала рот ладонью. Однако никто не окликнул ее и даже не шелохнулся за кустами.

Сообразив, что хруст гравия мог просто послышаться ей со страха, Ханна распутала волосы и постаралась успокоить бешено стучащее сердце. Приподнявшись, она оглядела аллею, но никого не приметила. Полная луна отлично освещала парк, избушку на берегу озерца и многочисленные заросли акации, оставив темные пятна лишь в кустах.

Окончательно успокоившись, Ханна выпрямилась в полный рост и уже почти повернулась к ограде, когда краем глаза отметила движение. Едва не взвизгнув от неожиданности, девушка снова нырнула за кусты. Сквозь переплетения веток она смогла разглядеть мужчину, медленно двигавшегося от задней части особняка по аллее с ружьем наперевес. Он озирался по сторонам, поигрывая оружием, и направлялся прямо в ее сторону.

Капля ледяного пота побежала у Ханны по спине. Она следила за мужчиной, который прошел совсем близко от нее, направляясь в глубь парка. Через несколько томительных минут он свернул за угол, и все стихло. Ханна еще немножко посидела на корточках, опасаясь возвращения охранника, затем решила, что настало время пробраться в Клостер-Пойнт.

Но стоило ей взяться руками за ледяные прутья ограды, как до нее донесся мужской голос.

Неужели он принадлежал Слейду?

Девушка испуганно прислушалась, и ветер снова донес до нее голос мужа.

«Что он здесь делает среди ночи? Неужели ищет меня? Впрочем, чему я удивляюсь: Слейд подозрителен и очень осторожен.

Его сегодняшняя покладистость могла объясняться очень просто – он решил затаиться и проследить ночью за мной. Значит, муж мне не доверяет. Надо признать, не без основания.

А что, если Слейд просто проверяет надежность новых охранников? Ведь голос явно доносится из домика на берегу озера. Нет, что за глупость! Я просто надеюсь, что мне повезло».

Медленно отодвинув колючую ветку от лица, Ханна оглядела дорожку. Никого. Девушка облегченно вздохнула.

И вдруг почувствовала, как в шею ей уперлось что-то влажное и холодное. Пискнув от неожиданности, Ханна подпрыгнула на месте и стала заваливаться прямо в заросли, которые царапали ей щеки и нос. Пытаясь сохранить равновесие, девушка хваталась за ветки, обдирая руки.

Выбравшись наконец из цепких ветвей, Ханна нос к носу столкнулась с Эсмеральдой. Едва не застонав от досады и облегчения, она схватила собаку за ошейник.

– Что ты тут делаешь, глупая? – шепотом спросила она. Эсмеральда взглянула на нее с такой обидой, словно хотела задать тот же самый вопрос.

«О нет! Эсми совершает, последнюю прогулку перед сном! Видимо, сейчас кто-то из слуг прохаживается по парку и может наткнуться на меня. Особенно если собака меня выдаст».

– Кыш! Уходи скорее. Фу, прочь! – шептала в отчаянии Ханна.

Заинтересовавшись, Эсмеральда наклонила голову и села.

– Уходи, Эсми, – взмолилась Ханна.

Собака даже не шелохнулась, ожидая продолжения.

– Ну что мне, пристрелить тебя? – закатила глаза Ханна. Эсмеральда подалась вперед и смачно облизала ей лицо.

Мохнатая морда ткнулась Ханне под шляпу, поддевая ее и сталкивая с головы.

– Да уйди же ты, несносное животное! – уже почти в голос возмутилась миссис Гаррет. – Тебе осталось только гавкнуть, чтобы выдать меня. Уходи, нашла время лезть с нежностями. Я тебе не игрушка. Ты… ты вообще мне не нравишься. Уходи, глупая псина!

Эсмеральда не обратила на увещевания ни малейшего внимания. Наоборот, она удобно улеглась рядом с Ханной, словно решила охранять ее всю ночь.

– Ладно, ладно, я люблю тебя, бестолковое животное. Только оставь меня в покое. Иди… иди ловить мышей. Да, иди поймай мышку. Иди! – Пошарив за спиной, Ханна нащупала небольшой камешек и осторожно запустила его в сторону. – Слышишь, там мышка.

Уши Эсми, как по заказу, вздернулись и пошевелились. Затем собака снова замерла как истукан.

«Боже, да я так до завтра буду ее уговаривать!» Смирившись с неизбежным, Ханна оглядела ограду.

– Что ж, придется взять тебя с собой. Может, ты и пролезешь, если постараешься.

Эсмеральда глухо, но очень тихо гавкнула, словно соглашаясь с таким решением.

Ханна пошарила рукой в траве, нащупала шляпу и натянула ее поглубже на голову. Эсмеральда с готовностью поднялась и слегка прижалась к ней теплым боком.

– Ну что, пошли?

Собака облизнулась и фыркнула носом. Ее темные глаза поблескивали в темноте.

– Здесь очень узкий лаз. Боюсь, нам тут не протиснуться. Давай пройдем вдоль изгороди, вдруг найдется дырка пошире. Тогда бы мы… Господи, я разговариваю с собакой! – ужаснулась Ханна и замолчала.

Она осторожно пробиралась через заросли, ощупывая забор. Опасаясь, что Эсмеральда будет ломиться через кусты напролом, Ханна двигалась как можно медленнее, каждый раз тихо подзывая собаку. Добравшись до имения, она повернула в обратную сторону, дошла до угла и вновь пошла вдоль изгороди. Казалось, время остановилось, и Ханна двигалась, почти уже не таясь. Только свернув во второй раз, она испуганно замерла.

Прямо перед ней раскинулось озерцо. Лунный свет серебрил его поверхность и ветви высоких вязов на берегу. Крыша маленького домика сверкала пятнышками черепицы. В одном из окошек горел слабый свет и двигались какие-то тени.

Сегодня вечером Слейд объявил, что охрана поселится в домике.

Значит, стража не спит.

Теперь Ханна двигалась с максимальной осторожностью: ощупывала прутья ограды заледеневшими руками, постоянно шикала на собаку и бросала испуганные взгляды на домик охраны.

Слейд? Или ей показалось? Неужели он действительно решил навестить стражей?

В низком оконце около стола с разложенными на нем бумагами стоял Слейд и что-то показывал пальцем своему собеседнику, а тот кивал или делал комментарии.

Что они изучают? Карту? Но карту чего? Вудбридж-Понда или Клостер-Пойнта? И зачем?

Теперь уже Ханна выглядывала из-за кустов, нахмурив лоб и прищурив глаза. Оказалось, что охранников больше, чем ей показалось вначале. У всех – одинаковые выражения лиц. Так же как и Слейд, они были одеты в черное и вооружены. Похоже, в ночное время планировалось что-то тайное и опасное. Что-то, в чем Слейд решил принять непосредственное участие.

«Возможно, у меня будет от тебя ребенок, а ты собираешься рисковать!»

Ханна возмущенно насупилась, но, вспомнив, что и сама не лежит сейчас в мягкой постели, едва не рассмеялась.

«А что, если его убьют? Не дай Бог! В конце концов, отомстить Сайрусу и Пейшенс – мой долг и моя задача. А значит, я должна действовать, а не подглядывать за мужем, собирающимся на войну. Я давала клятву перед лицом сестер, клялась погибшим родителям отомстить, и я должна исполнить обещание. Я отомщу своим врагам и вернусь к сестрам, на Дикий Запад. Такова моя судьба».

Теперь Ханна понимала, что так долго удерживало ее от решительных действий. Как только с ее делом будет покончено, придется покинуть Слейда, единственного мужчину, которого она любит. Именно поэтому она так долго оттягивала момент расплаты.

Перед глазами возникли лица сестер.

«Прости, Слейд. Моя любовь к тебе заслонила от меня все самое важное. Я позабыла о Джейси и Глории, я позволила Уилтон-Хьюмсам оборвать жизнь нескольких невинных людей. Пора сомнений прошла. Я должна действовать, чтобы мстить по законам Дикого Запада».

Девушка снова зашарила руками по стальным прутьям изгороди. На фоне темного неба хорошо просматривалась крыша Клостер-Пойнта. Эсмеральда ткнулась носом Ханне в ладонь и чихнула.

– Нам надо туда. – Девушка показала на соседний дом, хотя и сомневалась, что собака ее поймет.

– Эсмеральда! – раздалось где-то позади кустов, и Ханна застыла в ужасе.

Сквозь ветви она разглядела фигуру Хаммондса, приближающегося к ней со стороны особняка. Наверняка старику было очень холодно в пижаме и вытертом пальто, поэтому он ковылял довольно быстро.

Ханна обернулась к собаке.

– Иди же, тебя зовут. Ну! Иди, глупая! – зашептала она, подпихивая Эсмеральду под зад. Мастиф радостно вильнул хвостом, но не шелохнулся.

– Эсмеральда, да где же тебя носит? – Голос дворецкого стал ближе.

Сейчас или никогда!

Ханна прижалась к ограде и начала протискиваться между прутьями. Какая-то ветка едва не выколола ей глаз. Девушка извивалась, пытаясь очутиться по другую сторону забора, но все тщетно.

Как раз в тот момент, когда она чуть не заплакала от отчаяния, за оградой раздался шелест и появилась Эсмеральда с торжествующим видом. Она усердно виляла всем задом.

– Боже, да как тебе удалось? – прошептала Ханна и замолчала, услышав хруст гравия под ногами Хаммондса.

Эсмеральда не только крупнее Оливии, но и крупнее Ханны, однако с легкостью пробралась на территорию Клостер-Пойнта.

Быть может, собака нашла какой-то лаз?

Ханна отказалась от попытки протиснуться между прутьями и быстро зашарила руками по земле, двигаясь вдоль изгороди.

– Эсмеральда, собачка, да где же ты? – Казалось, голос дворецкого прозвучал прямо над ухом Ханны.

Вот же он! Какая удача!

Рука утонула в ледяных прелых листьях, юркнув в пустоту.

Ханна торжествующе улыбнулась, плюхнулась на живот и начала подлезать под забор, в неглубокий лаз, поросший по краям бурой травой. Близость Хаммондса придала девушке сил поэтому уже через несколько секунд она стояла по другую сторону изгороди и отряхивала штаны.

Эсмеральда глухо гавкнула, выражая радость от встречи.

– Эсми, малышка! – взволнованно воскликнул дворецкий. – Ты там, в кустах? – Похоже, Хаммондс мялся на дорожке, опасаясь продираться через заросли в поисках собаки.

Эсмеральда галопом понеслась прочь, к темнеющему массиву особняка, который высился горой посреди луга. Ханне оставалось лишь вздохнуть и припуститься за ней.

Слейд развернул на столе карту Вудбридж-Понда.

– Значит, так. Я разделил вас на несколько смен, что позволит следить за домом и его обитателями круглые сутки. Темпл, Харди, Бекинс и я заступаем на смену, остальные могут отправляться спать до семи утра. Надеюсь, все будет в порядке.

Охранники закивали.

– Эсмеральда! – раздалось снаружи домика. – Вот непоседа!

Мужчины тотчас потянулись за оружием.

– Это Хаммондс, дворецкий. Он выгуливает собаку по имени Эсмеральда. Здоровенный такой мастиф, в темноте можно спутать с теленком. – Слейд усмехнулся, довольный тем, как настороженно отреагировали охранники на неожиданный звук. – Те, кто не дежурит, могут идти спать. С Хаммондсом я разберусь.

Мужчины покинули домик: кто-то шел отдыхать, остальные собирались делать обход территории. Слейд остался один, и тотчас его плечи поникли.

«Я обещал Оливии, что ее мать будет в безопасности. Я обещал ей защиту в обмен на сотрудничество и не сдержал обещания. Теперь всякий раз, как я стану давать обещание, передо мной будет вставать ее лицо, бледное, беспомощное, с огромными от горя глазами. Проклятый Сайрус! Проклятая Пейшенс! Больше никто не падет от вашей руки. Я позабочусь, чтобы наказать вас за ваши злодеяния».

Перед мысленным взором возникло лицо Ханны, взволнованное, нежное – такое, каким оно предстало сегодняшним вечером.

«Моя жена носит моего ребенка! Разве я мог предположить, что такая новость почти собьет меня с ног, лишит дара речи, что я почувствую себя самым счастливым мужчиной на свете?

А если бы экипаж задавил Ханну? Если бы она погибла под копытами лошадей? Как я пережил бы страшную утрату?»

Слейд тихо вышел из домика и направился к пруду.

Он понимал, что наемные охранники тоже чувствуют вину за произошедшее. Предательство Джонса бросило тень и на их репутацию, а потому они старались изо всех сил реабилитироваться. Изменник Джонс погиб от их рук, и, возможно, вполне справедливо.

– Мистер Гаррет! Сэр! – раздался за спиной голос Хаммондса.

Слейд резко обернулся, отругав себя за рассеянность. Он даже не слышал шагов дворецкого! Хорош же из него охранник!

– Я здесь, Хаммондс, в чем дело? Эсмеральда еще не набегалась? Полагаю, она успела тебя загонять.

– О да, сэр. Прошу меня извинить, но я считаю Эсмеральду ужасно избалованной собакой. – Даже в темноте ощущалось смущение дворецкого собственной откровенностью.

– И ты совершенно прав. – Слейд оглядел дворецкого, отметив, как зябко тот ежится, и его сердце дрогнуло от жалости. – Да ты совсем продрог! Где же носит глупую собаку?

– Понимаете, сэр, в последний раз я видел Эсмеральду за оградой.

– За оградой? – Слейд еще не успел осознать новость, как сердце его уже взволнованно забилось. – Ты говоришь о Клостер-Пойнте? А ты не ошибаешься?

– Сложно сказать, мистер Гаррет. Мои глаза уже не так остры, как когда-то. Я поделился своими наблюдениями с Бекинсом. Он осмотрел ограду и пролез в кусты, но Эсмеральды там не оказалось.

– Ясно.

Слейд задумался. Он понимал, что собака слишком крупна, чтобы пролезть между прутьев ограды, однако какое-то шестое чувство не давало ему просто отмахнуться от рассказа дворецкого.

Но тогда каким образом Эсмеральда могла попасть на территорию Клостер-Пойнта?

Слейд застонал и хлопнул себя ладонью по лбу.

– Она же могла прорыть лаз! Вот хитрая бестия!

Итак, Эсмеральда оказалась на территории Уилтонов. Что с того? Побегает немного, проголодается и вернется домой, разве нет?

– Отправляйся спать, Хаммондс, – посоветовал Слейд дворецкому. – Я сам поищу нашу проказницу.

– Еще не все, сэр.

– Да?

– Могу поклясться, что с Эсмеральдой кто-то был.

Глава 19

– Что значит «кто-то был»? – Слейд почувствовал, как сердце забилось в бешеном ритме.

– Ну, возможно, собака просто бегала, но… но я уверен, что кто-то следовал за ней. Прямо за ней, сэр.

Теперь Слейд понял, что Хаммондсу не привиделось. Слишком много странных событий происходило в последние дни, чтобы не придать значения рассказу дворецкого. Выходит, кто-то проследовал за Эсмеральдой на территорию Уилтон-Хьюмсов. Факт малоприятный. Однако если бы кто-то, наоборот, проследовал за собакой из Клостер-Пойнта на территорию Вудбридж-Понда, было бы значительно хуже.

Но что за таинственный «кто-то»? Оливия? Да нет, после последних событий она боится выйти из дома. Тогда кто? Очередной предатель? Возможно ли?

– Хаммондс, а как выглядел тот человек, что следовал за мастифом?

– О, разве я мог разглядеть? Я могу описать только весьма общие детали. Но ведь и тут глаза могли меня подвести.

– Опиши человека как сможешь. Уверен, у тебя все еще острое зрение, Хаммондс, – подбодрил его Слейд.

– Мальчишка. Э… нет, скорее, юноша. Субтильный, в мешковатой одежде. Я бы подумал, что это худой молодой человек, вероятно, хрупкий и слабый. Однако за Эсмеральдой юноша припустил, как породистая гончая. Только я его и видел!

«Хрупкий, но стремительный юноша в мешковатой одежде? Руку даю на отсечение – проделки Ханны! Дьявол и вся преисподняя!»

– Что с вами, сэр? У вас такое странное лицо! Вам нехорошо?

– Боюсь, все очень плохо, Хаммондс.

Слейд задумался. От напряжения его челюсти ходили ходуном, словно он с ненавистью пережевывал собственные мрачные мысли.

Дворецкий не вмешивался, а лишь с тревогой вглядывался в лицо хозяина, кутаясь в пальто.

«Конечно, Ханна! Только она, моя упрямая жена! Я убью ее, как только найду. Убедившись, что она не пострадала от рук наших врагов, я придушу ее собственными руками! Упрямая, как бык. Нет, не как бык, как Изабель».

Слейд нахмурился, вспомнив о бабке.

– Скажи-ка, Хаммондс, – вдруг спросил он с подозрением, – кто разрешил выпустить собаку из дома? Помнится, я строго-настрого запретил выгуливать Эсмеральду перед сном. Пусть лучше бы сделала лужу в коридоре!

Хаммондс развел руками.

– Я помню, сэр. Но стоило вам выйти из дома, как миссис Гаррет, ваша бабушка, вытолкала меня за дверь вместе с собакой. Похоже, ее планы несколько… не совпадают с вашими.

– Несколько не совпадают с моими? – медленно и очень мрачно повторил Слейд.

Дворецкий на всякий случай отступил назад.

– Да, сэр. Увы. Я очень сожалею, сэр.

– Тогда какие же планы вынашивает моя бабка? – Ноздри Слейда угрожающе раздулись.

– Клянусь, она не ставила меня в известность, – залепетал Хаммондс.

«Очень хорошо. Случайным образом я узнаю, что стоит мне сделать шаг за порог, как мои домашние тотчас нарушают все мои запреты и делают глупость за глупостью, тем самым перечеркивая результаты всех моих усилий по обороне особняка. Господи, неужели я не хозяин в собственном доме? Похоже, что нет, ибо могу поклясться: Ханна Уилтон Лолес Гаррет и Изабель Гаррет точно не спят сейчас в своих уютных постелях».

– Вот мерзавки!

– Прошу прощения, сэр? – опешил Хаммондс.

Не ответив, Слейд прошагал мимо него. Дворецкий засеменил вслед за хозяином.

– Я могу показать, где видел собаку, – торопливо забормотал он.

– Показывай!

Наверняка Изабель, так же как и Ханна, по-своему решила разобраться с Уилтонами. Господи, что стар, что млад, ни капли мозгов в голове!

– Хаммондс, найди Бекинса, – велел Слейд, ныряя в кусты. – Скажи, что я отправился в Клостер-Пойнт. Пусть вместе с остальными усилит охрану дома. Я пойду один. Чехарда может оказаться ловушкой, поэтому дом нельзя оставлять без охраны. Ты понял меня?

– Да, сэр, я прекрасно понял. Я уже бегу к Бекинсу. Можете на меня рассчитывать.

Шаги дворецкого стихли. Слейд шарил ногой в прелой листве у самой ограды до тех пор, пока сапог не провалился в пустоту.

– Я так и знал! Вот вислоухая бестия!

Лаз достаточно широкий для Эсмеральды и тем более для хрупкой девушки, но уж никак не для него. Слейд с досадой выругался.

«Я точно убью их всех, когда найду! За что мне такое?»

Слейд с ненавистью оглядел прутья ограды. Они слишком толстые, чтобы согнуть их, и достаточно высокие, чтобы перелезть. Каждый прут венчали острая шишечка и несколько тонких шипов. Несчастного, чья нога или рука случайно соскользнула бы с ограды, ждала ужасная травма.

Слейд бессильно потряс прутья изгороди, затем пошел вдоль забора, надеясь найти прореху. Разумеется, все прутья стояли на месте.

И от кого только Уилтоны пытались отгородиться?

Слейд и сам знал ответ на вопрос.

«Они боялись моего отца. Пьяного, разъяренного отца, который однажды уже пробрался в чужой дом, чтобы напасть на беззащитную девушку. Девушку, которую, казалось бы, любил.

Неужели я так похож на отца? Ведь я точно так же, как и он, проник в спальню к девушке, жившей тогда в Клостер-Пойнте. Проник, чтобы смутить и запугать. И теперь мое сердце полно злобы. Я готов найти непослушную жену и наказать ее, даже любя всем сердцем. Неужели насилие в крови у каждого Гаррета?»

Застонав, Слейд прижался лбом к ледяным прутьям забора. Изо рта вырывались клубы пара.

«Смогу ли я когда-нибудь простить собственного отца? Кому, как не мне, понять, каково любить и бояться потерять любимую женщину? Страх утраты пробуждает в душе темные, незнакомые доселе эмоции, почти ненависть, почти жестокость».

Слейд угрюмо смотрел сквозь прутья ограды на темнеющий в отдалении особняк.

«Я сумею проникнуть в Клостер-Пойнт, и никакой забор не удержит меня. В отличие от отца я не желаю мучить любимую женщину. Я всем сердцем хочу ее спасти».

Взревев, Слейд сделал стремительный рывок вверх, ухватился за шишечки ограды и подтянулся. Не прошло и пары мгновений, как он уже беззвучно спрыгивал с ограды на жухлую траву Клостер-Пойнта. Начинающий клубиться у самой земли туман протестующе плеснулся в стороны от его ног.

Выхватив из кармана пистолет, Слейд быстро побежал к особняку. В одном из окон дома горел свет. Угловая гостиная Уилтон-Хьюмсов, догадался Слейд.

«Я убью Сайруса и его жену, если они хоть пальцем тронули моих близких. Только бы успеть вовремя!»

Слейд не заметил, как произнес про себя молитву. Он боялся опоздать. Он безумно боялся опоздать.

Глаза заслезились от порыва ледяного ветра. Слейд рысцой пересек лужайку, поднялся на небольшой пригорок и подобрался к освещенному окну. Свет лился наружу, высвечивая квадрат у стены. Словно по заказу, шторы оказались не задернуты.

Ступая теперь как можно тише, Слейд осторожно заглянул в окно, заранее зная, что увидит в комнате Ханну и Изабель, и опасаясь лишь, что его близкие уже мертвы.

Замерев у стены, Слейд прикинул, не выбить ли окно, ввалившись в комнату, но побоялся, что его действия могут ускорить ужасную развязку.

«Что, если к горлу Ханны прижато лезвие ножа? Или на Изабель наставлен пистолет? Мое неожиданное вторжение может подтолкнуть врагов к активным действиям. Проклятие! Неужели я лишь сегодня утром клял собственную медлительность и неспособность мгновенно принимать решение? И вот сейчас я снова топчусь на месте, опасаясь совершить ошибку! Подобная нерасторопность может стоить жизни любимой женщине и упрямице Изабель. Неужели мне мало того, что за последние месяцы погибло уже девять человек?»

Слейд подобрался поближе к окну и прислушался. Тишина стояла полная. Никаких криков, никаких подозрительных шумов.

Неужели он опоздал и все напрасно?

Быстро достав второй пистолет, Слейд взвел курки и, наклонившись, заглянул в комнату.

Чай. Изабель пьет чай с Сайрусом и Пейшенс!

Ошеломленный, Слейд сделал шаг вперед, оказавшись прямо у окна. Изабель, которая сидела лицом к стеклу, округлила глаза, увидев его с пистолетами наготове. Испугавшись, очевидно, что незадачливого внука заметят остальные, она быстрым движением локтя спихнула на пол чашку с чаем. Сайрус и Пейшенс дернулись, словно от удара, и уставились на ковер.

«Настал мой шанс! Я могу ворваться в комнату, застав врагов врасплох!»

И вдруг кто-то толкнул Слейда сзади. Совершенно неготовый к нападению, он повалился на землю и уткнулся лицом в холодную траву.

Кто-то огромный и очень тяжелый насел Слейду на спину, подминая под себя. Чтобы высвободиться, Слейд скатился с пригорка, пытаясь нанести нападавшему удар. Стрелять в подобной ситуации означало выдать себя. Незнакомец, словно огромный мешок, скатился с пригорка вместе с ним.

Скрипя зубами от натуги, Слейд выпустил из рук пистолеты и, выскочив из-под неприятеля, вцепился ему в… мохнатое горло.

– Эсмеральда! Черт тебя забери! – тихо выругался Слейд, нащупывая собачий ошейник. – Ты зачем меня повалила?

Мастиф весело потряс мохнатой головой.

Вот напасть! Как не вовремя Эсмеральде. приспичило поиграть.

– Эсми, дурища, не время для игр. Немедленно возьми себя в… в лапы!

Слейд поднялся и начал искать упавшие пистолеты, когда собака глухо зарычала. Шерсть на ее загривке встала дыбом.

Слейд с тревогой следил за поведением Эсмеральды. Ему еще не приходилось слышать от нее столь угрожающих звуков. Собака смотрела прямо на освещенное окно.

Неужели там что-то случилось? Или он напрасно наделяет Эсмеральду способностью рассуждать и делать выводы? Понимает ли животное, что ее хозяйкам грозит опасность?

Между тем собака сорвалась с места и исчезла за углом дома. Слейд растерянно приблизился к окну. Поймав взгляд Изабель – на сей раз старая леди не стала округлять глаза и ронять на пол чашку, – он жестом спросил, что происходит. Изабель сделала вид, что поправляет прическу, указав пальцем куда-то вправо от себя.

Слейд попытался разглядеть, на что она указывает, но, к сожалению, вид закрывал массивный сервант.

Сайруса в комнате он не заметил. Или тот попросту не попадал в поле его зрения.

Где, черт возьми, он может быть? Куда он ушел? И куда запропастилась Ханна?

Где-то в глубине дома раздался глухой крик. Голос казался женским, но вполне мог принадлежать и мужчине.

Понимая, что времени на раздумья нет, Слейд рванулся туда же, где некоторое время назад исчезла Эсмеральда. Завернув за угол, он едва не упал, наткнувшись на тушу собаки. Эсмеральда стояла, положив лапы на подоконник окна, в котором просматривалась комната, где сидели Изабель и Ханна. Глаза собаки напряженно следили за происходящим там. С нее слетела вся игривость и дурашливость, уши стояли напряженно, поза выражала ожидание. Она лишь коротко посмотрела на Слейда, словно спрашивая, почему он так долго не приходил.

Увидев двух женщин, Слейд почувствовал слабость в коленях. Горло словно сжала костлявая рука.

Он почти опоздал. И теперь у него нет ни единого шанса спасти обеих. Ему придется выбирать между Ханной и Изабель.

Сидя спиной к узкому окну, Ханна покрутила запястьями, привязанными к ручкам кресла. Сайрус завязал узлы довольно крепко!

Ханна попыталась потянуть руки на себя в надежде, что витые подлокотники кресла не так прочны и под резким рывком могут сломаться.

Запястья саднило, веревка нещадно врезалась в кожу. Закусив губу, Ханна продолжала попытки освободиться. Она уже некоторое время не слышала сопения Эсмеральды за спиной. Похоже, собака выскользнула из дома незамеченной, что давало слабую надежду на спасение.

Что, если Эсми приведет с собой охранников?

Но разве собака сможет рассказать, что ее хозяева в опасности? Стоило Ханне войти в темный особняк, как она наткнулась на Сайруса. Ее родственник, удивленный вторжением племянницы, быстро пришел в себя и проявил недюжинную силу, скрутив ей руки и ноги и стукнув по голове чем-то тяжелым. Для своих лет Сайрус оказался весьма крепким в драке.

Придя в себя, она обнаружила, что сидит в кресле, связанная и безоружная. В затылке пульсировало, и Ханна поморщилась. Похоже, Сайрус (или его жена) не удержался и стукнул ей по лицу, потому что губа тоже кровоточила, а во рту она чувствовала металлический привкус.

Сайрус сидел напротив Ханны, поигрывая ее собственным пистолетом.

– Можешь убить меня, подлец! – бросила она презрительно. – Только не думай, что еще одно преступление сойдет тебе с рук. Слейд придет за тобой и выпустит тебе кишки!

Сайрус замахнулся и влепил Ханне тяжелую пощечину. Голова Ханны запрокинулась, в глазах заплясали пестрые точки.

– Заткнись, отродье Лолеса! – прошипел Сайрус, ткнув дуло пистолета Ханне в ребра.

– Оставь ее, подлец! – воскликнула Изабель, сидевшая напротив. – Мой внук разберется с тобой! Вот увидишь, твои дни сочтены. И убери свои грязные лапы от моей внучки!

Сайрус обернулся к ней.

– Маленькая сучка отняла у нас все!

– Не смей ее так называть, жалкий трус! – В голосе Изабель зазвучала сталь. Она обернулась к Пейшенс, которая направила ей в грудь второй пистолет Ханны. – Что касается тебя, дорогуша, то лучше не маши передо мной оружием. Если ты думаешь, что оно заставит меня унижаться, то ты здорово ошиблась. – Изабель демонстративно подняла чашечку и сделала глоток чая.

– Взгляни на старуху, дорогой! – пропела Пейшенс, махнув пистолетом. – Уже труха сыплется, а все хорохорится! Как приятно будет убить ее из пистолета Ханны. – Она капризно взглянула на Сайруса. – Дорогой, почему ты позволяешь ей говорить со мной в таком тоне? Что ты за муж, в конце концов?

Сайрус неожиданно покраснел, и Ханна почувствовала злобное удовлетворение при мысли, что ее дядя прочно сидит у жены под каблуком. Он пересел в кресло поближе к Изабель и произнес таким тоном, каким говорит только трус с оружием в руке:

– Ты просто выжила из ума, Изабель! – Он наклонился вперед и вкрадчиво зашептал: – Я застал Ханну в своем кабинете. Она копалась в моих бумагах. Уверен, она хотела меня ограбить. Я имел полное право застрелить поганку! Внучка моего брата оказалась червивым яблочком.

– Какой бред! – искренне удивилась Изабель. – Надо же такое придумать!

– Не смей так говорить! – взвизгнул Сайрус, брызжа слюной. – Кстати, Пейшенс и я приготовили для тебя сюрприз, дорогая Изабель. У нас есть доказательства, что твой внук виновен в нескольких убийствах. Когда ты поймешь, на что способен Слейд, ты сама примешь нашу помощь. Мы просто желаем защитить тебя и себя от сумасшедшего, помешавшегося на деньгах! Ты можешь стать следующей жертвой, Изабель. Ведь ты богата, а Слейд жаждет денег. Он даже женился на женщине, которую ненавидит, лишь бы получить все и сразу.

– Что вы несете! – возмутилась Ханна, рывком приподнимаясь в кресле. Веревки впились в запястья, в голове застучало. Если бы ручки проклятого кресла не выдержали, она смогла бы дотянуться до третьего пистолета, пристегнутого к внутренней стороне бедра, который не нашел Сайрус.

– Так ты думаешь, я заблуждаюсь? – Сайрус неожиданно улыбнулся улыбкой безумца, и Ханна отшатнулась. – Слейд обманул вас всех. Ты защищаешь мерзавца, убившего Кэтрин, твою мать.

– Не смей произносить имя моей матери! – выкрикнула Ханна.

– Мы знаем, что Слейд невиновен, – устало покачала головой Изабель. – Не понимаю, чего вы добиваетесь.

– Ты уверена, старушка? – засмеялся Сайрус, довольно потирая ладони. – Но ведь ты даже не видела наших доказательств. Мы не блефуем, поверь. Кстати, Ханна тоже под ударом. Как только в ней отпадет нужда, Слейд избавится от женушки. Вслед за вами настанет наша очередь. А с тех пор как Ханна навела на нас напраслину в присутствии гостей, от нас отвернулись все друзья. У нас нет ни цента, нас не принимают в достойных домах. И если что, общественность встанет на сторону твоего мерзавца, Слейда Гаррета. Нам всем грозит опасность.

– Да-да, – подхватила Пейшенс. – Мы нищие! Благодаря этой стерве, которая оставила нас без денег! – Она брезгливо скривилась. – Почему наследство принадлежит Кэтрин и Слейду? Разве это справедливо!

– Видишь, у нас нет иного выхода, кроме как избавиться от твоего внука, – снова заулыбался Сайрус. – Переходи на нашу сторону, Изабель, пока Слейд не придушил тебя в твоей собственной постели. Прости, что предупреждаем тебя в такой… грубой форме, но у нас нет иного выхода.

Изабель, чашка чая которой уже некоторое время назад замерла на полпути от стола ко рту, изумленно разглядывала Сайруса и Пейшенс.

– Да вы просто безумны. Вы сошли с ума! Глазки Сайруса маслено заблестели.

– Правда? А может, я просто умнее тебя? В любом случае я очень опасен, не так ли? Поэтому на твоем месте, Изабель, я бы не лез с комментариями, а хлебал бы чаек и поджидал появления юного Гаррета. Полагаю, он скоро будет здесь.

Изабель раздраженно бросила на пол салфетку.

– Какая чушь!

– Немедленно подними! – прошипела Пейшенс. – Подними, иначе я выпущу пулю в живот твоей дорогой Ханне! – Дуло пистолета угрожающе вздернулось.

– А с чего вы взяли, что Слейд должен явиться вслед за нами? – Изабель сделала невинное лицо. – Когда я уходила, мой внук спал. Следуя вашей инструкции, я никому не сказала о нашей встрече, поэтому Слейд пребывает в блаженном неведении относительно нашего местонахождения. Мой экипаж стоит у ворот Клостер-Пойнта, так что стук его колес никого в Вудбридж-Понде не разбудит.

– Ты уверена, что Седжвик все еще ждет тебя? – издевательски подмигнул ей Сайрус. – А если я скажу, что отправил твой экипаж домой с запиской для Слейда? Я велел твоему внуку появиться здесь в ближайшие полчаса. Иначе твоя кровь будет на его совести! Кстати, я пообещал ему Ханну в качестве награды, если он подоспеет вовремя.

Изабель округлила глаза и торопливо спихнула чашку на пол.

Ханна даже не обратила внимания на протестующий звон фарфора.

Слейда заманили в ловушку. Господи, что же теперь будет?

Она еще отчаяннее принялась крутить запястьями.

Неужели веревки немного ослабли или ей только кажется?

Дверь комнаты распахнулась, впуская миссис Уэллс. Та явилась вытереть пятно на ковре так быстро, словно стояла под дверью и подслушивала. Ханна следила за ее движениями с раздражением и неприязнью. Миссис Уэллс прибиралась с таким лицом, словно не видела в происходящем ничего странного. Взгляд Ханны следовал за полной служанкой до тех пор, пока за ней не закрылась дверь, а затем она с утроенной силой принялась выворачивать запястья.

Сайрус взглянул на нее с умилением.

– Дуреха, – почему-то даже ласково произнес он, приближаясь.

– Что, дядюшка, чувствуете непреодолимое желание снова ударить женщину? – скривилась Ханна.

– Не сейчас! – отмахнулся Сайрус. Глаза его стали колючими. – Вот только не надо думать, что я не вижу твоих махинаций с веревками. Дай-ка я проверю, насколько они ослабли.

Сайрус наклонился и изо всех сил дернул концы веревок, затягивая очередной узел вокруг запястий Ханны. Затем с помощью другой веревки он связал ей щиколотки. Девушка едва не заплакала от досады, особенно когда Сайрус удовлетворенно кивнул, заметив кровавые полосы на ее руках.

– О, какая у нас чувствительная кожа! – издевательски пропел он.

Ханна взглянула на Изабель и заметила, что старая леди напряженно вглядывается в окно. Вот она поправила волосы, незаметно указав пальцем… на Ханну.

Что происходит? Кому Изабель подает сигналы? Едва ли она общается с убежавшей Эсмеральдой. Скорее, ее собеседник… Слейд? Господи, ну конечно! Слейд пришел спасти своих близких! Ну, держись, Сайрус, теперь тебе не поздоровится. Как здорово, что Слейд решил оценить обстановку, заглянув в окно. Теперь он и его люди, которых он, конечно, привел с собой, разработают план их с Изабель спасения. Молись, дядюшка! Прибыл ангел мести.

Сайрус снова опробовал веревки, удовлетворенно хмыкнув. Ханна вопросительно посмотрела на Изабель, а та утвердительно кивнула в ответ, словно подтверждая, что скоро их спасут.

Интересно, какую участь уготовил Слейд своим врагам? Передаст Сайруса и Пейшенс в руки полиции? Или устроит им самосуд? Пожалуй, если он выберет первое, Ханна сама пристрелит своих ненавистных родственников. Рука у нее не дрогнет, потому что ею двигает кровная месть.

Ханна коротко и зло улыбнулась. Сайрус выпрямился, оказавшись напротив второго окна, лицо его перекосилось от увиденного. Дернувшись, как от удара, он вскрикнул и попятился назад.

Пейшенс вскочила и ткнула пистолетом в сторону мужа.

– Да что там такое? Привидение? Или тебя так испугало глупое лицо твоей племянницы?

– За окном стоит какое-то животное, – пролепетал Сайрус, доставая из кармана пистолет. – Может, волк?

Волк? Боже, он говорит об Эсмеральде! Сайрус взвел курок.

– Нет! – вскрикнула Ханна, дернувшись всем телом вперед. Веревки впились в руки и ноги и отбросили ее обратно.

В тот же момент раздался выстрел и звон разбитого стекла. За окном кто-то коротко взвыл. Сайрус удовлетворенно кивнул и приблизился к окну. Ублюдок застрелил Эсми!

Переполненная ненавистью, Ханна рванулась в сторону, заваливаясь на пол вместе с креслом, изо всех сил напрягая руки в надежде вырвать подлокотники кресла. Раздался хруст, но не успела девушка разобраться, что именно хрустнуло – древесина кресла или ее кости, как начался настоящий хаос. Крики, грохот от падения стульев, треск деревянной рамы – все слилось воедино.

Ханна, занятая борьбой с креслом, не могла поднять головы. Она чувствовала, что подлокотники поддаются под ее рывками, и наконец с торжеством оторвала их от сиденья. Освободившись от кресла, Ханна перекатилась на спину, засовывая руку под широкую штанину и нащупывая пристегнутый к бедру пистолет.

Вновь раздался звон стекла – похоже, разбилась крышка чайного столика. Затем снова крики, удары. Подняв голову, Ханна успела увидеть открывающуюся дверь и миссис Уэллс с тяжелой вазой в руке. Изабель и Пейшенс сцепились в схватке, пытаясь завладеть пистолетом.

Сообразив, что толстая служанка собирается стукнуть вазой миссис Гаррет, Ханна взвизгнула:

– Изабель! Сзади!

И тут раздался выстрел. Изабель и Пейшенс замерли, с ужасом глядя друг на друга. Ханна со страхом ждала, которая из женщин упадет, но ничего подобного не происходило. Изабель обернулась и увидела лежащую в неловкой позе миссис Уэллс. На груди служанки расплывалось темное пятно, ваза откатилась куда-то к дивану, так и не разбившись.

Значит, стреляли из другого пистолета.

Ханна отпихнула от себя покосившееся кресло без ручек и села, озираясь. Пейшенс и Изабель, замерев, смотрели в сторону окна. Ханна проследила за их взглядами.

– Брось пистолет, Пейшенс. Одно неверное движение, и я пристрелю твоего муженька.

Ахнув, Ханна уставилась на Слейда. Радость затопила ее теплой волной. Девушка быстро развязала узел, стягивавший ее щиколотки, и поднялась. Сердце ее пело.

Наверняка сейчас сюда ворвутся люди Слейда. Все кончено! Она добилась того, ради чего приехала в Бостон. Неужели через несколько минут с кошмаром будет покончено?

– Хочешь убить Сайруса? – раздался спокойный ответ Пейшенс, и Ханна растерянно обернулась. – Убей, если сможешь, слюнтяй. Мой дорогой супруг все равно должен умереть, чтобы освободить для меня свою часть денег. Поверь, Слейд, ты только облегчишь мне задачу. – Она поудобнее перехватила пистолет, завоеванный в схватке с Изабель. – Что, решимости не хватает, а, мистер Гаррет?

Дуло ее пистолета уставилось на Сайруса.

– Нет, Пейшенс, дорогая! Я умоляю тебя!

Выстрел оборвал его жалкие мольбы. Сайрус кулем повалился на пол.

– Ты убила собственного мужа?.. – не веря своим глазам произнес Слейд. Он шагнул к упавшему мужчине и наклонился, чтобы пощупать его пульс. Перевернув Сайруса на спину, он покачал головой. Мертвые глаза укоризненно смотрели в потолок.

Щелчок взводимого курка.

Боже, что она хочет сделать?

Ханне показалось, что время замедлилось. Не дыша, она взвела курок своего пистолета, обернувшись к Пейшенс, которая метила в Слейда, и нажала на спуск.

Она успела заметить, как рванулась к Пейшенс Изабель с растопыренными пальцами, искаженным лицом, уже понимающая, что не успеет дотянуться до оружия. Краем глаза она видела, как быстро выпрямился Слейд, вскидывая свой пистолет.

Три выстрела прозвучали практически одновременно. Вслед за этим Ханна увидела удивление, проступающее на лице Пейшенс. Тетка медленно схватилась за грудь и начала заваливаться на бок. Изабель, успевшая вцепиться ногтями ей в плечо, также оседала на ковер. Оборачиваясь, Ханна заметила, как медленно, словно во сне, падает Слейд.

– Не-ет! – отчаянно закричала Ханна.

Неужели ей суждено терять всех, кого она любит? Сначала мама и папа, теперь Изабель и Слейд. Даже Эсмеральда, непоседливое, уютное создание, которое доводило ее своими выходками!

– Нет, Слейд, только не ты! Прошу тебя, Боже, прошу тебя, верни его к жизни! – Великая слабость охватила Ханну, и она, не сумев удержаться на ногах, опустилась на колени и поползла к мужу.

Слейд лежал лицом вниз, прямо возле поверженного Сайруса, с головой, повернутой к Ханне, рот приоткрылся, щеку и нос припорошил порох.

Перевалившись через мертвого Сайруса, обратив на него не больше внимания, чем на предмет обстановки, Ханна принялась трясти мужа.

– Очнись, умоляю…

Сзади раздался шорох. Скосив глаза, девушка увидела, как приподнялся на локтях окровавленный Сайрус. На его лице блуждала дикая усмешка, воздух с хрипом вырывался из пробитых легких.

– Думала, меня уже можно сбросить со счетов? – прошипел Сайрус, поднимая пистолет. – Все трое мертвы, ха-ха! – Он закашлялся, бледность разлилась по лицу. – Какая ирония судьбы! Что ж, остались только ты и я, Ханна. Думаю, тебе пора присоединиться к своему мужу. Вижу, он стал тебе очень близок. А денежки… денежки будут моими. – Сайрус снова закашлялся, изо рта у него потекла струйка крови.

Притворившись испуганной, Ханна покрепче сжала пистолет. На самом деле ненависть переполняла ее, заглушая страх. Сайрус сжимал свое оружие обеими руками, но ствол пистолета все равно ходил ходуном. Он еле держал его, потеряв много крови и сил.

– Я рад, что ты страдаешь, дорогая, – хмыкнул он. – Лишить тебя родителей и любимого муженька! Что может быть приятнее? Думаю…

Не дослушав, Ханна вскинула свой пистолет и выстрелила ненавистному врагу прямо в лицо. Пуля прошила лобную кость Сайруса, почти разнеся ее в клочья. Кровь брызнула во все стороны, и убитый с грохотом откинулся назад.

– Тебе привет от Джейси и Кэтрин Лолес. Добро пожаловать в ад! – бросила Ханна и равнодушно отвернулась.

Ее долг исполнен. Все кончено.

Она размахнулась и вышвырнула пистолет за разбитое окно. Склонившись над Слейдом, она осторожно потрясла его за плечо. Надежда по капле утекала из нее, пустота заполнялась болью. Только сейчас она заметила, что ковер под Слейдом пропитан кровью, а на виске, прямо под влажной прядью волос, запекается жуткая рана. Понять, вошла ли пуля в череп или просто сорвала кусок мяса, было совершенно невозможно.

Ханна погладила ладонью голову Слейда. Пальцы стали липкими и окрасились в алый цвет. Она чувствовала, как с каждой секундой жизнь покидает тело Слейда, но не могла остановить ход времени.

– Остановись, остановись, ради Бога, – шептала Ханна, исступленно гладя мужа по голове. Безумие затопляло ее сердце, С невесть откуда взявшейся силой она перевернула Слейда на спину и подняла ему голову. Прижавшись к еще теплой груди, она глухо, по-звериному заревела. – Нет, нет! Не оставляй меня. Я люблю тебя, люблю. Ничто не важно, если нет тебя!..

Тишина, наступившая в ответ, казалась удушающей.

– Слышишь меня, Слейд! – закричала Ханна и принялась трясти мужа за плечи. – Не смей умирать, не смей. Я никогда не прощу тебе этого! – Она упала на него, прижавшись как можно плотнее, словно надеясь удержать хоть каплю тепла, покидавшую его тело.

– Ханна? Что ты?

Глава 20

Ханна подняла голову, озираясь. Голос явно принадлежал Изабель. Чувствуя слабое облегчение от того, что Господь не отнял у нее всех, Ханна поднялась и, шатаясь, направилась к двери, где лежали две женщины.

Только сейчас она увидела, как много вокруг крови.

Столько же крови было дома, на ранчо, когда погибли родители. Сколько крови! Неужели никогда не кончится кровавая вакханалия?

– Ханна! Ты жива? Помоги… мне… спихнуть старую… корову… она почти раздавила… меня, – задыхаясь, прохрипела Изабель.

Ее голос словно влил в Ханну новые силы. Безумие не ушло, но как-то отступило и затаилось. Пропасть, на краю которой балансировала девушка, отдалилась, выжидая.

– Сейчас, Изабель. Иду.

Комната напоминала сцену битвы: мебель перевернута, всюду валялись осколки стекла, диванные подушки и чайные принадлежности, кровь виднелась всюду, и даже стены были забрызганы малиновыми пятнами. Запах пороха перемешался со сладковатым запахом смерти. Холодный воздух, врывавшийся в разбитое окно, похожее на черный оскаленный зев, не мог перебороть их дурного сочетания.

Перешагнув через мертвого Сайруса, Ханна бросила взгляд на распростертую у двери миссис Уэллс. На лице толстухи застыло неподдельное удивление, с одной ноги слетела домашняя туфля, чулок на пятке оказался рваным.

Изабель лежала на полу, прямо под Пейшенс, и пыталась сдвинуть с себя ее тело. Ханна наклонилась, чтобы помочь, когда кто-то сбил ее с ног. Ткнувшись лицом в край дивана, девушка попробовала нащупать в кармане пистолет.

«Черт, я же выкинула его в окно! Что делать? Если в доме остались враги, я уничтожу их всех. Изабель должна выжить!»

Вскакивая, Ханна увидела, что возле поверженной Изабель крутится Эсмеральда. Собака пыталась отпихнуть носом тело Пейшенс, а когда ей не удалось, потащила ее за рукав зубами.

«Так вот кто сбил меня с ног! Эсмеральда жива, жива, чертова псина!»

Ханна подползла поближе и присоединилась к собаке. Вдвоем они стащили Пейшенс, ставшую невероятно тяжелой, с несчастной Изабель. Когда старая леди села и чуть пригладила волосы, Ханна протянула руку к Эсмеральде. На плече у собаки зияла рваная рана, но кровотечение уже практически остановилось.

– Бедняжка Эсми, – прошептала Ханна. Слезы подкатили к глазам, горло перехватило. – Ты зализывала рану, пока мы боролись, а теперь пришла на помощь. Умная, самая умная собака!

Она порывисто прижалась к мохнатому боку Эсмеральды и задышала часто-часто, пытаясь справиться со слезами. Собака не сделала попытки вырваться и унестись, как поступила бы еще накануне. Наоборот, она ткнулась влажным носом Ханне в затылок, словно утешая. Теперь Ханна разревелась по-настоящему.

Изабель опустила ей на плечо руку.

– Все уже кончилось, детка, – мягко пробормотала она. Подняв голову, Ханна увидела, что женщина растерянно улыбается. – Глупая курица думала всех перехитрить, но мы оказались умнее. Теперь ты и Слейд спокойно поженитесь и сможете растить детей, не опасаясь за их благополучие.

Ханна зажала рот руками, не в силах произнести вслух правду о Слейде. На лице Изабель появилось легкое недоумение, сменившееся мертвенной бледностью.

– Так на тебе не твоя кровь, да? – дрожащим голосом спросила она, касаясь испачканных пальцев Ханны.

Девушка отрицательно покачала головой.

– Боже мой! Я не… – Голос Изабель прервался. Ханна зажмурилась, не в силах посмотреть ей в глаза и увидеть в них отражение своей боли. – Слейд! Мальчик мой!

Ханна понимала, что должна утешать Изабель, говорить какие-то особенные слова, но с трудом смогла заставить себя открыть глаза. Мир перед ней плыл и качался, и она не сразу поняла, что Изабель улыбается, глядя куда-то поверх ее головы.

Ладони Изабель опустились на плечи, поворачивая Ханну…

– Слейд?! – Мир завращался с безумной скоростью. Закрутились стены и потолок, и только одно лицо, такое знакомое и родное, оставалось неподвижным. – Ты жив? Господи, Слейд! Так ты жив! Ты жив, черт тебя возьми! – Ханна ревела, размазывая по лицу слезы, и пожирала мужа глазами. Его бледное лицо, выпачканное кровью, слабо улыбалось. Ханна принялась щупать мужа, пытаясь удостовериться, не сошла ли она с ума.

– Жив я, жив! Твои рыдания разбудят и мертвого. И прекрати меня тормошить, а то я, чего доброго, скончаюсь раньше, чем придушу тебя за твое неповиновение. Какого черта ты потащилась в дом Сайруса и Пейшенс?

Ханна начала смеяться – сначала тихо, а потом во весь голос. Черная пропасть, только что разверзшаяся перед ней, лениво зевнула во весь рот и исчезла.

Гости парами кружились по залу, кто-то продолжал поглощать воздушные пирожные, кто-то сплетничал, кто-то флиртовал – обычный бал в честь женитьбы богатого и родовитого бостонца.

Прошла почти неделя с той жуткой ночи, когда Ханна находилась на грани безумия, думая, что потеряла Слейда. Сейчас она смеялась и болтала с Дадли и Констанс. На ее шее блестело дорогое изумрудное ожерелье, роскошное серебристое платье в изящных черных завитках, подаренное мужем, выгодно подчеркивало грудь и плечи, на лице сияла безмятежная улыбка.

– Ну же, Слейд, прекрати находить отговорки! – ворчал Дадли. – Ты уже третий раз обещаешь рассказать подробности схватки с Уилтон-Хьюмсами, но продолжаешь держать язык за зубами. Изабель всю неделю не пускала нас в дом под предлогом, что вы должны отдохнуть от пережитого.

– Кое-что я все-таки рассказал, – возразил Слейд, притягивая к себе за талию жену.

– Ты остановился на том, что спросил Ханну, какого черта она потащилась в Клостер-Пойнт. А дальше?

Ханна, прильнув к Слейду, вопросительно взглянула на него. Заметив согласный кивок, она повернулась к Дадли и Констанс.

– Я расскажу. Как только выяснилось, что наши враги мертвы и никто из нас особо не пострадал, в дом ворвались наши охранники, вооруженные до зубов. Как вовремя! – Она рассмеялась, хотя на сердце тоскливо скребло. – В общем, им пришлось лишь доставить нас домой.

– Ты такая смелая женщина! – восхитилась Констанс. – А вот я никогда не держала в руках оружия. На твоем месте я бы ужасно перепугалась.

Улыбнувшись девушке, Ханна с нежностью посмотрела на мужа.

– Я тоже испугалась. Только совсем не тогда, когда Сайрус ткнул мне в бок пистолет. Я перепугалась до смерти, когда подумала, что Слейд погиб. Такого страха я не испытывала никогда в жизни! – Она вздохнула. – На Диком Западе женщины привыкли к оружию, а мужчины спокойно смотрят в глаза смерти. Но прежде мне не приходилось бояться за любимого мужчину. К такому нельзя подготовиться. Позже выяснилось, что Изабель немного сбила прицел Пейшенс, поэтому пуля только задела висок Слейда – видите шрам? – он потерял сознание и упал. А Изабель при падении ударилась головой и не сразу пришла в себя. Поэтому я и решила, что все погибли.

– Даже бедняжка Эсмеральда, – улыбнулся Дадли. Ханна кивнула, вспомнив теплый бок собаки, к которому она прижималась лицом, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. Рука Слейда мягко привлекла ее ближе, и девушка благодарно уткнулась мужу в грудь.

– Ладно. Здесь все понятно, – подвел черту Дадли. – Но что произошло потом? Как Уилтонам удалось совершить столько злодеяний и остаться безнаказанными?

Ханна жадно вдыхала запах Слейда. Кольцо на ее пальце переливалось и бросало во все стороны искры.

«Неужели я хотела вернуть его „проклятому Гаррету“? Как здорово, что не вернула! Оно останется у меня на память о чудесных мгновениях, проведенных в объятиях Слейда. Глядя на кольцо, я буду вспоминать Бостон и рассказывать сестрам о жизни в большом городе. А по ночам, лежа в одинокой постели, я стану плакать, всем сердцем желая прижаться к груди Слейда. Если бы только мне не нужно было уезжать!»

– …а потом мы обыскали дом, – донесся до Ханны голос мужа. – Представляете, Темпл обнаружил дневник Пейшенс в потайном кармане ее подушки! В дневнике она подробно описывала те убийства, которые они с Сайрусом совершили, только все сведения исказила таким образом, будто в преступлениях повинен я. Если прочесть дневник, ничего не подозревая о роли Сайруса и его жены в последних событиях, можно прийти к выводу, что я – злой гений, избавившийся ради наследства от Гамильтона, Эвелин, Ардис и Кэтрин, не говоря уже о супругах Хилл, нанятых мной для ухода за матерью Оливии! Оказывается, я избавился и от них, после того как они заподозрили, что я собираюсь убить семью горничной. Из ее дневника следует, что не кто иной, как я, нанял экипаж, который наехал на Кейтса и едва не стоил жизни моей жене! – Слейд покачал головой. – Экий я кровожадный…

Неожиданно Ханну замутило. На нее накатила такая волна слабости, что она едва не рухнула на пол. Последнюю неделю недомогания стали ее постоянным спутником, заставая в самый неподходящий момент.

Ханна поняла, что носит ребенка, на следующий день после того, как призналась мужу в обмане насчет беременности. Если Слейд и разозлился на нее, то не подал виду, однако Ханна почувствовала, что он разочарован и расстроен.

Возможно, даже хорошо, что он не знает о ребенке. Если бы он хотя бы заподозрил неладное, он ни за что бы не отпустил ее домой…

Но на душе все равно кошки скребли от необходимости врать любимому человеку.

– Слейд! – Ханна дернула мужа за рукав. – Мне нужен глоток свежего воздуха. Я хочу прилечь.

Слейд тотчас оборвал свой рассказ и, сделав жест друзьям следовать за ним, вывел Ханну из зала. Все четверо прошли в пустую музыкальную комнату, где Слейд уложил жену на диван и распахнул окно, впуская свежий воздух.

Констанс заботливо подложила Ханне под голову подушку.

– Ты столько пережила, дорогая, – покачала она головой. – Да еще нынешний бал. Тебе нужно восстановить силы, а не принимать гостей. Неудивительно, что тебе стало дурно. – Она обернулась к Дадли. – Да еще ты со своими расспросами!

– В чем я опять виноват? – смешно поднял брови здоровяк.

– Мне уже лучше, Констанс, – заверила Ханна подругу. – Я совсем не возражаю против рассказа о наших злоключениях. На самом деле я… – Ханна приподнялась.

– Ну-ка немедленно ляг! – возмутился Слейд и присел рядом. – Возьмите себе стулья, друзья. – Он махнул рукой в сторону пианино. – Садитесь рядом.

– Вот раскомандовался! – недовольно пробурчал Дадли, придвигая два стула для себя и Констанс. – Ради интересного рассказа приходится терпеть его душевную сухость.

Ханна едва не рассмеялась, но Слейд принял такой озабоченный вид, что девушке захотелось прикинуться смертельно больной, лишь бы он по-прежнему держал ее за руку.

– Тебе точно лучше, дорогая?

– Да, мне лучше. – Ханна, которая уже совершенно оправилась, изобразила вялую улыбку.

– Тогда я продолжу рассказ. На чем я остановился?

– Ты говорил, что вы нашли дневник, где Пейшенс описала, как они с мужем убивали невинных людей, включая, прости меня, Ханна, Джейси и Кэтрин Лолес. – Дадли виновато покосился на лежащую на диване миссис Гаррет.

Слейд и Ханна обменялись долгими взглядами, словно решая, можно ли довериться Дадли и его невесте.

– Видишь ли, дружище, моя жена уверена, что Сайрус и Пейшенс не убивали ее отца. Им требовалась только смерть Кэтрин Лолес.

– Не может быть! Прости меня, Ханна, но разве ты не нашла отца, лежащим на твоей убитой матери?

Ханна отвела глаза, пытаясь избавиться от навязчивой картинки, всплывшей в голове, – родители в луже собственной крови.

– Да, именно так, Дадли. Но Пейшенс в своем дневнике пишет, что собирается убить мою мать, оставив отца в живых. Она подчеркивает, что запретила наемникам лишать Джейси Лолеса жизни.

– Очень странно! – воскликнула Констанс. – Таким людям несвойственно великодушие.

– Речь вовсе не о великодушии, – вздохнула Ханна. – Просто Пейшенс и Сайрус отвели моему отцу особую роль в своем спектакле. Они знали, что смерть мамы приведет отца сюда, в Бостон, и подкинули в наш дом улики. Когда мой отец явился бы в Клостер-Пойнт, Уилтон-Хьюмсы навели бы его на след Гарретов, а точнее – Слейда. Папа привык жить по законам прерий, он наверняка пристрелил бы «убийцу» жены, а потом они сдали бы его властям. Таким образом, Уилтоны без помех получили бы деньги Ардис.

Дадли и его невеста молчали, потрясенные услышанным.

– Дьявольский план, – наконец произнес Дадли. – Я бы сказал, блестящий план, прошу меня простить. Я не понимаю одного, как они бы доказали вину Слейда?

– Завещание Ардис – мотив. Потом обрывок письма с подписью Слейда. Разъяренному, ослепленному горем отцу хватило бы улик.

– Блестящий план, – повторил Дадли. – Ужас!

– Ты прав, – подтвердил Слейд и вновь обменялся с Ханной взглядами. – Есть и еще одна важная деталь.

– У нас в доме хранилась копия портрета Ардис. Крохотная миниатюра, – пояснила Ханна. – Настоящий портрет висит в Клостер-Пойнте, а копию мама взяла с собой, отправляясь в изгнание. Я уверена, что миниатюра пропала. Она всегда стояла на каминной полке, но после убийства исчезла. Я написала сестрам письмо, в котором просила разыскать портрет Ардис. Уверена, они его не найдут.

– И что означает его исчезновение? – затаив дыхание, спросила Констанс.

– Думаю, тот, у кого окажется миниатюра, и есть убийца моего отца, который все еще не наказан за свое преступление. И я найду его, чтобы отомстить. Лишь тогда все будет кончено. – Ханна прямо взглянула на мужа. Его лицо казалось каменной маской. Накануне он согласился с ее выводами, но до сих пор не желал отпускать ее от себя.

– Ты считаешь, что убийца твоего отца забрал портрет Ардис? – спросила Констанс недоверчиво. – Что, если портрет взяли люди Пейшенс?

– Вряд ли. Она запретила убивать моего отца, и если бы наемники ее ослушались, то вообще не получили бы денег.

Значит, они могли убить Джейси Лолес только случайно и, понимая, что остались без денег, унесли бы с ранчо все ценное. Едва ли они ограничились бы миниатюрой незнакомой женщины. Поскольку дом не разграблен, смерть отца – дело рук кого-то третьего.

Слейд вскочил и принялся ходить вдоль дивана.

– Согласитесь, здесь есть определенная логика, – бормотал он. – Неясен еще один момент: почему наемники Сайруса не вернулись за деньгами, если смерть Джейси Лолеса не на их совести?

– А они не вернулись? – удивился Дадли.

– Пейшенс пишет, что больше их не встречала, что удивило Уилтонов, но еще больше обрадовало, потому что отпадала необходимость им платить. К тому же в Бостон заявилась Ханна, создав очередную проблему, так что деньги могли понадобиться на ее убийство.

Констанс покачала аккуратной головкой:

– Я же говорила, что Пейшенс всегда внушала мне ужас. Я привыкла доверять своему внутреннему голосу. Убить собственного мужа! Надо же! Просто не верится.

Наступившая тишина длилась несколько минут. Не выдержав, Дадли хлопнул в ладоши и преувеличенно бодро воскликнул:

– Довольно о грустном! Есть и другие темы для разговоров. – Он повернулся к Ханне и хитро прищурился. – Могу поспорить, что сразу после того, как ты оправишься, вы со Слейдом займетесь производством наследников, чтобы твои сестры и ты могли получить наследство. Я прав?

Констанс дернула Дадли за руку и недовольно нахмурилась. Слейд отвернулся к окну. Ханна закусила губу, разглядывая его затылок.

Дадли, который совершенно не заметил эффекта от своей реплики, продолжал:

– По моим соображениям, Клостер-Пойнт в ближайшем будущем отойдет вам. Пусть с ним и связаны не лучшие воспоминания, но на самом деле имение великолепное. Мы с Констанс подумываем выкупить у вас особняк и стать вашими соседями. Тогда наши дети смогут играть вместе при условии, что мы снесем ужасную ограду.

Ханна и Слейд посмотрели друг на друга и тотчас отвели глаза. Понимая, что Дадли ждет ответа, Ханна натянуто улыбнулась и произнесла:

– Мы… будем рады такому соседству. Уверена, Изабель также будет в восторге.

Констанс восхищенно всплеснула руками, глядя на Ханну огромными глазами.

– Как здорово! Просто отлично. Пейшенс и Сайрус мертвы, мы с Дадли влюблены и с нетерпением ждем свадьбы, вы со Слейдом нашли друг друга и совершенно счастливы. Да и твои сестры в безопасности. Чего еще желать?

– Ты во многом ошибаешься, – мрачно проговорил Слейд. – А самое главное, что ты заблуждаешься относительно сестер Ханны. Помнишь, я упоминал о наемниках, что следят за ними?

Дадли насторожился:

– А разве их послали не Уилтоны?

– Нет, не они. О слежке за сестрами Лолес Пейшенс вообще не упоминает в своем дневнике – только о короткой вылазке наемника в прерии, дабы узнать о родственниках Кэтрин Лолес. Посланный ею человек вернулся в Бостон с отчетом на том же поезде, что и Ханна, и предупредил нанимателей о ее приезде. Позднее я нашел его и допросил. Но больше ни о каких наемниках речи нет: Пейшенс подробно описывает каждую деталь убийств – не могла же она попросту забыть о слежке? Вывод один – люди, которые следят за Джейси и Глорией, не имеют никакого отношения к Уилтон-Хьюмсам. Я мог бы, конечно, избавиться от наемников, которые крутятся вокруг ранчо, но они крепкие парни и вряд ли выдадут своего хозяина. Ханна права, полагая, что смерть Джейси Лолеса – дело рук кого-то третьего.

– Боже! – воскликнула Констанс. – Ханна, надеюсь, твои сестры смогут о себе позаботиться? Пусть вышибут мозги из негодяев!

– Дорогая! – изумился Дадли. – Никогда не замечал за тобой подобной кровожадности.

– О, ты еще многого обо мне не знаешь, – улыбнулась девушка, смущенно опуская глаза.

Дадли весело расхохотался, хватая невесту за руки.

– Проказница!

Ханна с грустной улыбкой следила за друзьями. Смотреть на то, как воркуют Дадли и Констанс, было почти невыносимо. Мысль о скором отъезде все время крутилась в голове, не отступая ни на минуту. Ей еще предстояло рассказать о своем отъезде Изабель. Слейд просил Ханну не волновать старую леди заранее, дав ей возможность насладиться приемом. Но время истекало, и оттягивать разговор дольше уже нельзя.

Господи, сможет ли она пережить ближайшие два дня?

Рука Слейда опустилась Ханне на колено. Он наклонился к жене, мягко улыбаясь:

– Взгляни на голубков. Они воркуют, совершенно забыв о нашем присутствии, строят планы обустройства Клостер-Пойнта и своего светлого будущего. Неужели тебя не умиляет такое зрелище? – Слейд грустно усмехнулся. – Ну же, найди для меня теплую улыбку.

– Я не уверена, что нам… что мы…

– Мы же любим друг друга. Обними меня, я должен знать, что в твоем сердце все еще осталась капля нежности.

– Боюсь, нам обоим станет только хуже. – Ханна закусила губу, не отрывая взгляда от лица Слейда.

– Разве может быть еще хуже? – глухо спросил он и пересел в кресло, подальше от нее. Если бы поблизости не находились друзья, Ханна бы расплакалась. Или бросилась бы мужу на шею, зарываясь носом в его плечо.

«Неужели он не понимает, что значит долг крови? Я дала обещание сестрам, я клялась своим родителям, что отомщу. Как я могу нарушить свой обет и бросить расследование на полпути? А если что-то случится с сестрами? Неужели Слейд ждет, что я останусь в Бостоне в тепле и покое, бросив Джейси и Глорию на произвол судьбы?

Господи, он заслуживает лучшей доли, чем брак со мной! Ему нужна женщина, которая никогда не сумела бы солгать ради достижения собственной цели.

Я научилась доверять Слейду. Я люблю его так, как не любил никто до меня. Но я ворвалась в его спокойную жизнь, превратив ее в кошмар, и поэтому мне не место рядом с ним. Я должна уехать туда, где нужна моя помощь, унося с собой частичку Слейда. Со мной будет его ребенок, который станет моим счастьем и моим наказанием: всякий раз глядя в его глаза, я буду видеть глаза Слейда».

Слезы закипали в глазах Ханны, но она боролась с ними, как могла. У нее еще будет время выплакаться.

Она поймала взгляд Слейда, полный неожиданного понимания.

– Ханна, – зашептал он, надеясь, что его не слышат друзья, – я знаю, что ты должна уехать. Остановить тебя не в моих силах. Просто знай, что ты нужна мне и что без тебя моя жизнь превратится в бесконечную череду безрадостных дней. Так не отворачивайся от меня сегодня. Пусть предстоящая ночь будет последней, зато она будет моей и навсегда останется в моем сердце. Я отпускаю тебя, потому что удержать вольную птицу не сможет даже самый изощренный охотник.

Сердце Ханны словно разломилось надвое. Приподнявшись, она протянула к мужу руки.

– Я люблю тебя, Слейд. Я люблю тебя так сильно, как только способна женщина полюбить мужчину.

Когда занялся бледный рассвет, Ханна, обессиленная, лежала на постели, уронив голову Слейду на плечо. Его рука нежно сжимала ее бедро, словно опасаясь выпустить и тотчас потерять навеки.

«Завтра утренний поезд унесет меня на самый край Вселенной, туда, где одиночество станет моей участью. Так скоро. Так безнадежно скоро…»

По частому, неглубокому дыханию Слейда Ханна поняла, что он тоже не спит. Приподняв голову, она заглянула мужу в лицо.

До чего же красивый у него профиль! Какой прямой нос! Какая упрямая линия скул!

Тоска вновь сжала Ханне сердце.

«Я не заслужила любви такого мужчины. Он открылся мне, он полюбил меня и спас от рук врагов, а я отплатила ему страшной жестокой ложью».

Ханна самой себе казалась змеей, пригревшейся на груди доверчивого человека. Она пыталась остановить себя, но признание само собой рвалось с ее губ.

– Слейд, я должна тебе сказать…

– Ханна, я…

Они заговорили одновременно и одновременно умолкли.

– Я слушаю, – испуганно пробормотала Ханна. Ей казалось, что Слейд прочитал ее мысли.

– Я хотел сказать, что не виню тебя за то, что ты уезжаешь. – Ханна изо всех сил закусила губу, чтобы не разрыдаться. – Ты должна ехать, я знаю.

– Не винишь? Совсем?

– Видишь ли, мы, Гарреты, исключая разве что Изабель, – не самый удачный выигрыш. Едва ли мы можем кого-то осчастливить.

– Что ты такое говоришь? Да ты лучший на свете мужчина!

Слейд покачал головой:

– Пойми, я вовсе не пытаюсь оправдаться. Не стоит меня защищать. Я пытаюсь оставаться честным с тобой и с собой. Я уже некоторое время взвешиваю все «за» и «против». Мне кажется, ты приняла верное решение. Тебе нужно уехать.

– Ты, правда, так думаешь? – с отчаянием прошептала Ханна.

– Да. Я вспоминаю все, что между нами произошло, и понимаю, что далек от совершенства. Я вел себя грубо, издевался над тобой. Да и теперь единственное, чего мне хочется, – запереть тебя в доме и никуда не отпускать ни на шаг. Любовь к тебе ничуть меня не изменила. – Слейд прикрыл глаза. – Знаешь, чего я добивался с самого начала? Я хотел воспользоваться тобой, чтобы успокоить свое больное самолюбие. Самоуверенный глупец!

– Нет! Не говори так о себе!

– Я хотел жениться на тебе, соблазнить тебя, влюбить тебя в себя, а потом просто позабыть о тебе, чтобы заставить страдать. Я хотел поступить с тобой так же, как когда-то мой отец поступил с моей матерью. Достойная семейная черта, правда? – Он горько усмехнулся. – Мы, Гарреты, слишком жестоки к своим женщинам. Знаешь, я ведь поговорил с Изабель, после того как ты переехала, нет, после того как я заставил тебя переехать. Она рассказала мне грустную историю о твоей матери и моем отце… – Губы Слейда сжались в упрямую тонкую линию. – Тебе лучше уехать. И… я рад, что ребенка не будет. Не думаю, что из меня вышел бы хороший отец, а наш ребенок наверняка страдал бы от одиночества, так же как когда-то страдал я.

Слейд повернулся лицом к Ханне и погладил ее по щеке.

– Вчера я говорил с адвокатом.

– Ты хочешь развестись? – Сердце Ханны заныло так сильно, словно вот-вот разорвется.

– Нет, что ты! Только не оспаривай мое решение, прошу. Я создал трастовый фонд на твое имя. Сумма фонда примерно равна той сумме, которую Ардис оставила твоей матери. Поскольку у нас не будет ребенка, я считаю справедливым компенсировать тебе и твоим сестрам утрату наследства. – Когда Ханна попыталась протестовать, Слейд оборвал ее жестом руки. – Не возражай, уже поздно. Подумай лучше о сестрах. Если деньги не нужны тебе, они могут пригодиться Джейси и Глории.

«Я не заслужила такой любви и такого самопожертвования! Если бы он уговаривал меня остаться, если бы он требовал, я бы не так переживала».

– Назови хотя бы одну причину, чтобы я осталась. Слейд помолчал. Ханна ждала с замиранием сердца.

– Все, что я скажу, не имеет значения. Не нужно жалеть меня, Ханна. Так ты причинишь мне меньше боли.

– Но если ты не попросишь меня остаться, я сойду с ума! – не выдержала Ханна.

– Ты же знаешь, как тяжело мне тебя отпускать. Но я знаю, что ты права. Если бы не так, я бы не позволил тебе собрать чемоданы. Твои цели куда благороднее моих, Ханна.

Ханна прижалась лбом к плечу Слейда, проклиная данную сестрам клятву и тех людей, по чьей вине погибли родители.

– Ханна…

– Что?

– Ты хотела мне что-то сказать. Я слушаю.

Горячие, жгучие слезы просочились сквозь плотно сжатые веки. Ханна зарылась лицом в подушку, чтобы Слейд не видел, как она плачет.

– Уже не важно. Совершенно не важно после твоих слов. Несколько минут она молчала, а потом повернулась к Слейду.

– Я хочу тебя снова, Слейд. А ты? Ты хочешь меня? Он прерывисто вздохнул.

– Да, Ханна. Я всегда буду хотеть и любить тебя, – ответил Слейд странным, незнакомым голосом.

Если бы Ханна не видела его лица, она могла бы поклясться, что он плачет.

– Ты ничего не забыла?

– Я все взяла, Изабель. Ты уже три раза проверяла. И Оливия проверяла. И Ровена с Серафиной тоже. Я ничего не забыла.

Кроме собственного сердца.

– Ну, если ты уверена…

Ханна порывисто обняла старую леди.

– Я люблю тебя, дорогая, – пробормотала Изабель, прижимаясь к Ханне.

– О, я тоже люблю тебя!

Ханна резко отстранилась и взглянула вниз с лестницы. В холле беспорядочной толпой теснились слуги.

– Поезжай. Тебе надо поторопиться, иначе опоздаешь на поезд. Кондукторы совершенно не считаются с опоздавшими, даже если речь идет о владельце железной дороги. – Изабель постаралась улыбнуться.

– Я буду ужасно скучать, – шмыгнула носом Ханна, и Изабель расплакалась. Она трогательно терла глаза платочком и часто моргала.

– Да уезжай, наконец! Иначе я велю запереть входную дверь и никуда тебя не отпущу!

Где-то за спиной Изабель распахнулась одна из дверей, грохнув ручкой о стену. Из комнаты выскочила Эсмеральда, нетерпеливо махая хвостом, Подбежав к Ханне, она ткнулась носом ей в ладонь. Девушка присела, чтобы потрепать собаку по холке. Эсмеральда спрятала огромную морду ей под мышку.

Вздохнув, Ханна поднялась и взглянула вниз, в холл.

– Эсми, ты проводишь меня?

Собака неодобрительно засвистела носом и побежала вниз по лестнице. Скрепя сердце Ханна спустилась за ней.

Смотреть в глаза слугам оказалось нелегко. Они провожали ее грустными, полными сожаления взглядами, и у Ханны в очередной раз сжалось сердце.

«Почему я должна уезжать? Почему должна прощаться с теми, кто стал мне близок и дорог? Всю свою жизнь я училась быть самостоятельной, привыкала к тому, что только моя семья может любить и принимать меня такой, какова я есть. А теперь я узнала, что бывают узы не менее крепкие, чем родственные, и чувства, которые способны поселиться в сердце за короткий срок – навсегда».

У входной двери она заметила Констанс и Дадли, за ними стоял Слейд с небритым, мрачным и решительным лицом.

Значит, он все-таки пришел…

А ведь та ночь после бала стала их последней ночью. Ранним утром Слейд переехал в свой особняк, словно больше не мог вынести близости жены.

Сейчас он казался неподвижным изваянием, застывшим у двери. Рука его лежала на дверной ручке. Он готовился повернуть ее, выпуская Ханну на свободу. Слейд осунулся, под глазами залегли тени, словно после бессонной ночи, но Ханне, украдкой посмотревшей на него, он показался воплощением элегантности и красоты.

Она должна попрощаться с каждым.

Девушка приблизилась к Ровене и Серафине. Две сестры вытирали рукавами морщинистые щеки, мокрые от слез. Ханна обняла служанок, пробормотав каждой на ухо добрые слова.

Миссис Эдгарс громко высморкалась в белый передник и зарыдала. Пожав ее пухлую руку, Ханна призналась, что никогда не забудет ее воздушных пирожных.

– О, Ханна! – пуще прежнего заревела кухарка.

Пришла очередь Хаммондса. Дворецкий степенно поклонился и устремил взгляд куда-то поверх плеча Ханны. Скорее всего, на противоположной стене висел очередной фамильный портрет.

– Мадам, прислуживать вам – сплошное удовольствие. Желаю вам… – Его голос прервался, но Хаммондс тотчас продолжил: – Желаю вам всего доброго.

– И тебе того же, Хаммондс. Ты очень милый человек. Ханна подошла к Пембертону. Тот немедленно согнулся пополам, изображая поклон, и упал бы, если бы Ханна не придержала его за локоть.

– Мне будет вас не хватать, юная леди. – Водянистые глаза дворецкого смотрели на Ханну с нежностью. – Вы так оживили наш дом. Боюсь, без вас здесь станет очень тихо.

– Что ты, Пембертон! – Ханна прижала ладони к груди. – Здесь останутся Изабель и ее собака, а с ними не затоскуешь. Приглядывай за ними, ладно?

Пембертон часто закивал головой, и Ханна быстро перешла к миссис Стэнли, опасаясь, что дворецкий может расплакаться. Такого зрелища она бы не вынесла.

– Миссис Гаррет, как жаль, что вы уезжаете, – вздохнула миссис Стэнли. Один из сыновей, стоявший рядом с ней, дернул ее за юбку и получил подзатыльник.

– Эй, Эдгар, – засмеялась Ханна, – слушайся маму и вырастешь отличным парнем.

– А я? – высунулся Джеко, младшенький миссис Стэнли.

– Обязательно, – Девушка потрепала мальчишку по вихрастой голове.

Наконец она подошла к Оливии, державшей на руках ребенка. За ее спиной маячил Ригби. Он смотрел на горничную со смешанным выражением гордости и нежности.

– Я хотела бы поехать с вами, – просительно протянула Оливия. Ее большие глаза наполнились слезами.

– Я бы тоже хотела, милая. Но там, куда я еду, не место крохотным детишкам вроде твоей Колет, – вздохнула Ханна.

«А как же твой собственный ребенок? Разве ему место в далеких прериях Дикого Запада?»

– Сэм, – сглотнув комок, стоявший в горле, заявила Ханна, – я так рада за тебя и Оливию. Береги ее, она мне очень дорога.

– Мне тоже, – смущенно усмехнулся Ригби.

Он одарил Оливию таким взглядом, что у Ханны сжалось сердце.

«У Ригби и Оливии впереди чудесное будущее. А у меня?» Добравшись до Констанс и Дадли, Ханна немного помолчала.

– Друзья мои, я не знаю, что сказать, – всхлипнула она.

– Мы любим тебя, Ханна. – Дадли порывисто прижал ее к себе, едва не раздавив в объятиях. – Ты наделена прекрасным даром менять людей к лучшему. Спасибо, что проделала такое и со мной.

– Какая глупость, – забормотала Ханна. – Ты всегда остаешься собой, и у меня нет нужды менять тебя, Дадли. Если ты выбрал свой путь, здесь нет моей заслуги. – Она быстро вытерла слезы. – Прощайте, будущий сенатор Дадли Эймс.

Констанс ничего не сказала, а просто обняла Ханну и отступила назад. Она едва не плакала.

Ханна вздохнула.

«Я должна повернуться к нему. Я должна… но не могу».

Окинув провожающих долгим взглядом, Ханна набрала в грудь побольше воздуха и повернулась к Слейду. Она не знала, чего от него ожидать, поэтому молчала. Слейд казался отлитым из гранита. Ни одна мышца не дрогнула в лице, взгляд оставался совершенно бесстрастным. Медленным движением он распахнул дверь.

Экипаж уже ждал. Седжвик махнул Ханне рукой, словно приглашая совершить поездку по городу, и у Ханны потемнело в глазах. Она не могла заставить себя сделать шаг вперед. Ей казалось, что стоит перешагнуть порог дома, и она упадет.

Словно в поисках поддержки, Ханна беспомощно взглянула на мужа.

– Нужно ехать. До отправления поезда осталось совсем мало времени, – почти бесстрастно произнес он.

Почти бесстрастно. Уже перенося ногу через порог, Ханна заметила, как задергалась скула Слейда.

– Устроившись на мягком плюшевом диванчике, обрамленном золотой вышивкой, Ханна молча смотрела в окно. Небо Бостона казалось ей серой овсянкой в перевернутом вверх дном котле. Голые деревья лениво покачивали ветвями под ноябрьским ветром. Люди, двигавшиеся вдоль платформы, склоняли головы и придерживали головные уборы. Да когда же проклятый поезд тронется? Прошла целая вечность с того момента, как кондуктор проводил ее в отдельный вагон и пообещал, что состав скоро отправится из Бостона. Томительные минуты ожидания растягивались в часы, словно испытывая ее на прочность. Как будто кто-то незримый давал ей последний шанс передумать и остаться.

«Я хочу, хочу остаться, но не могу! Если я сойду с поезда сейчас, то остаток своих дней я проведу в страхе за сестер, а может, и в сожалениях, что не смогла им помочь. Я обещала Джейси, Глории и Бидди вернуться домой. Они в опасности, но даже не подозревают о ней. Я нужна им.

А как же Слейд? Разве ему я не нужна? А как же ребенок? А я? Что нужно мне?»

Поезд издал долгий свисток и дернулся. Плавно покатились вагоны вдоль платформы. Люди на перроне торопливо прощались с провожавшими и заскакивали в вагоны.

«Наконец я уезжаю из Бостона. Точно так же, как и приехала сюда – одна. Или нет? Почему я постоянно забываю, что увожу с собой драгоценный подарок Слейда?»

Ханна положила руку на живот, прислушиваясь к внутренним ощущениям.

Не в силах смотреть в окно на проплывающие мимо бостонские улицы, Ханна стала разглядывать вагон. Все здесь было роскошно и очень дорого. Слейд позаботился, чтобы Ханна всю дорогу путешествовала одна первым классом, как пристало жене владельца железнодорожной сети. Поначалу Ханна обрадовалась тому, что не придется толкаться локтями и слушать чужую болтовню, но сейчас бы с радостью променяла свое одиночество на суету общего вагона. Возможно, общество посторонних людей отвлекло бы ее от нелегких мыслей.

Слейд даже не посадил ее в вагон, перепоручив заботам кондуктора. Он едва подал ей руку, помогая спуститься из экипажа, позволил попрощаться с Седжвиком и довел до поезда. Уже уходя, он небрежно бросил через плечо:

– Ты такая же упрямая и гордая, как я. Что, черт возьми, он имел в виду?

Ханна слепо уставилась в окно, не сознавая, что плачет.

Лишь когда слезы закапали на руки, сложенные на коленях, она устыдилась собственной слабости.

«Прекрати реветь, дурочка! Ты сама приняла решение!» Она расстегнула небольшую сумочку и вынула кружевной платок. Промокнув глаза, Ханна вздохнула:

– Прощай, Бостон!

За окном городские улицы постепенно сменялись сельскими видами.

В начале вагона открылась дверь. Выглянув в коридор, Ханна увидела мужчину средних лет из обслуги поезда – краснолицего ирландца, который заносил в вагон ее багаж.

Мужчина вежливо склонил голову и извинился за вторжение.

– Мне очень неприятно вам сообщать, миссис Гаррет, но возникли некоторые… э-э… сложности.

Ханна нахмурилась:

– Сложности? Какого рода? Разве мой муж не побеспокоился обо всем?

Мужчина закивал:

– Конечно-конечно, мадам. Но дело в том, что на рейс раскупили слишком много билетов, а вагон для вас освободили в последнюю минуту. – Ирландец смутился. – Некоторым людям не хватило мест. Могу ли я просить вас разделить с ними ваш вагон? Всего лишь до ближайшей остановки, мадам!

Ханна задумалась.

«Возможно, Бог услышал мои мольбы и послал мне спутников? Присутствие посторонних отвлечет меня от воспоминаний».

– Конечно, мистер?..

– О'Малли, мадам.

– …мистер О'Малли. Проводите этих людей в вагон.

– Вы так добры, мадам. Путешествующие первым классом редко соглашаются разделить вагон с простыми крестьянами, – забормотал мужчина, пятясь назад. – Сейчас я приведу их. Сейчас…

– Не стоит благодарности, мистер О'Малли. Мужчина вылетел из вагона быстрее пушечного ядра, и Ханна заподозрила неладное.

Что, если ее попутчики окажутся грубиянами или разбойниками? С чего вдруг мистер О'Малли так раскланивался?

Дверь снова распахнулась, и Ханна взвизгнула от неожиданности. На нее неслось огромное мохнатое существо, виляя задом и размахивая ушами.

– Эсмеральда?!

Собака без промедления запрыгнула на мягкий диван и устроила голову у Ханны на коленях.

– Как ты здесь оказалась, глупая псина?

– Пожалуй, она приехала во втором экипаже, мадам, – раздалось от двери. – Я прав, Хаммондс? Или в третьем экипаже?

Ханна зажала рот ладонью, уставившись в проход.

Вся свита Гарретов гуськом просачивалась в вагон. Слуги хитро улыбались и пихались локтями. Оказавшиеся впереди всех Хаммондс и Пембертон лениво препирались.

– Думаю, Эсмеральда прибыла с последней коляской. А может, Ригби засунул собаку в чемодан, чтобы ее никто не видел? А, молодой человек?

Ригби, протиснувшись поближе к Ханне, помог Оливии присесть на одно из кресел.

– Скорее всего, Эсми приехала с миссис Гаррет. Надо спросить у нее.

– Посторонитесь, раззявы! – возмущенно пропела Изабель, изо всех сил пихаясь локтями. – Вот наглецы! Лезут вперед хозяйки! – Она милостиво улыбнулась Ригби. – Так что ты хотел спросить?

– Мисс Ханна интересовалась, как сюда попала Эсмеральда, – в один голос поведали ей Ровена и Серафина.

– Ах, вот что! – Изабель бросила на Ханну озорной взгляд. – Закрой рот, детка, пока в него не влетела муха. Если мой внук так глуп, чтобы отпустить тебя домой, то я-то буду поумнее его! – Она поманила к себе Эсмеральду, но та не послушалась. – Смотри-ка, никто не воспринимает меня всерьез, – хмыкнула Изабель. – Думаю, собаку привезли мистер Эймс с невестой. Надо у них уточнить.

Между тем слуги кое-как рассредоточились по вагону, освободив проход, где немедленно возникли Дадли и Констанс.

– Сюрпри-и-из! – воскликнули они в один голос.

– Ой, кажется, нас обогнали, – расстроился здоровяк. Только теперь Ханна пришла в себя. Издав радостный вопль, она вскочила с места и принялась обнимать всех подряд: сначала Дадли и Констанс, потом Оливию, потом Хаммондса, потом Слейда, потом Пембертона…

– Слейд?

Замерев на месте, девушка оглянулась на мужа. Слейд развел руки в стороны и улыбнулся, демонстрируя такой же радостный вид, как у осла, ухитрившегося стащить с воза морковку. Даже брови стояли домиком.

Ханна уперла руки в бока. Улыбка тотчас сползла с лица Слейда.

– Я ни в чем не виноват! Спрашивай с них!

Слуги засмеялись как-то нервозно, словно сообразив, что пришла пора для объяснений. Ханна смотрела на мужа, и сердце ее затопляло чувство покоя и довольства.

– А что ты-то тут делаешь? – наконец выдохнула она. Стало очень тихо.

Слейд шагнул к Ханне и взял ее под локоть.

– Отойдем поговорить. – Он увлек ее в укромный уголок. Усадив жену, Слейд присел рядом. – Ты скучала по нас?

– Я еще не успела от вас избавиться, – отшутилась Ханна. – Когда тут скучать! – Она с трудом удерживалась, чтобы не броситься Слейду в объятия.

Он нахмурился и прищурил глаза.

– Конечно же, скучала. Если честно, я как раз начала реветь, когда появилась Эсмеральда. Я чувствовала себя так плохо, так одиноко! – Плюнув на все свои принципы, Ханна прижалась к мужу, слушая биение его сердца. – Я сидела и жалела себя.

– Тогда благодари их. – Слейд махнул рукой в сторону слуг. – Идея Изабель и ее свиты – свалиться тебе на голову.

– Ты что же, не хотел ехать с ними? – с подозрением спросила Ханна.

– Я? Да я сел на поезд сразу после тебя! Я говорил, что идея притащиться сюда всем скопом принадлежала Изабель. Лично я предпочел бы оказаться с тобой наедине, появившись после отправления поезда. Так сказать, сделать тебе сюрприз.

– Сюрприз удался. – Ханна помолчала. – Значит, ты едешь со мной на ранчо Лолесов? – Слейд кивнул. – А они? Неужели тоже?

– Нет, конечно. Я вышвырну их на первой же станции. Пусть садятся на поезд до Бостона и возвращаются домой.

– Погоди, ты действительно едешь со мной на Дикий Запад? – все еще не веря в чудо, спросила Ханна.

– Эй, ты уже задавала этот вопрос. Или беременность делает женщин глупее, чем они есть на самом деле?

Ханна раскрыла рот от изумления.

– Ты… ты…

– Хотела скрыть, что у нас будет ребенок, да? – нахмурился Слейд. – И как я должен отнестись к твоему поведению?

Ханна попыталась улыбнуться, но улыбка вышла виноватой.

– Когда я первый раз сказала, что беременна, я не знала, что беременна, а вышло, что я солгала. А когда я поняла, что все-таки беременна, то скрыла, боясь, что ты меня не отпустишь, а когда ты отпустил, радуясь, что я не беременна, я хотела сказать, что у нас будет ребенок, но передумала, а потом…

– Да, беременность определенно делает женщин глупее, – подвел итог Слейд. – Когда я говорил, что рад, что у тебя не будет ребенка, я думал, ты не хочешь оставаться и иметь от меня детей, поэтому и решил, что все к лучшему, а на самом деле я очень хотел, чтобы ты была беременна, потому что я… – Слейд закатил глаза. – Кажется, глупость весьма заразна! В общем, понять, что у тебя будет ребенок, не составляло сложности. Тебя тошнило, у тебя пропал аппетит, по утрам тебя рвало. Я все понял сам.

– Сам? – с сомнением переспросила Ханна.

Слейд виновато вздохнул:

– Ну ладно, не сам. Меня просветила Оливия. И Изабель. И миссис Стэнли.

Ханна изумленно оглядела перечисленных, о чем-то деловито беседовавших в коридоре.

Они знали? Но откуда? Она ведь ничего им не говорила!

– И когда они просветили тебя?

Слейд почесал затылок.

– Только что. Ханна расхохоталась.

– Так, значит, ты даже не догадывался?

– Разумеется, нет! – Слейд насупился. – Я же не так опытен, как мои советники! Я полагал, что ты еще не отошла от происшествия в Клостер-Пойнте. До того момента я не общался с… женщинами в положении.

– Ты едешь со мной лишь потому, что у меня будет ребенок? – вдруг испугалась Ханна.

– Вовсе нет, – серьезно ответил Слейд. – Я принял решение следовать за тобой еще два дня назад. Я собирался сопровождать тебя, даже если ты будешь против.

– Но ведь ты велел мне уезжать. Ты сам!

– Я не велел тебе уезжать. Я согласился с твоим решением. Я понял и принял твою точку зрения. Разве я мог удерживать тебя, когда твои близкие в опасности? Я подумал, что смогу защищать тебя, если буду рядом, поэтому отправился вслед за тобой. У меня нет права останавливать тебя, хотя ты и являешься моей женой, Ханна. И без того я причинил тебе немало боли и страданий. И прошу за все прощения.

– Я тоже приехала в Бостон с недобрыми намерениями. Я даже хотела застрелить тебя! Выходит, тебе не за что просить прощения.

– Тогда пришла пора забыть о прошлом и подумать о будущем. Я не знаю, согласна ли ты разделить со мной свою судьбу, и твой ответ очень важен для меня.

– Я согласна, Слейд. Я счастлива только тогда, когда могу смотреть в твои глаза и видеть в них свое отражение.

Слейд осторожно улыбнулся:

– И ты научилась доверять мне?

– В полной мере, – расхохоталась Ханна. – И никогда больше я не стану тебе лгать.

Они не замечали, что склонились друг к другу близко-близко и не могут оторвать друг от друга взгляда.

– Знаешь, Слейд, тогда, после бала, ты говорил о своем отце и обо всех Гарретах…

– Мне хватило двух дней, чтобы понять, какую чушь я сказал. Я – не мой отец, Ханна. Я сильнее его, и я счастливее его, потому что люблю женщину, на которой женат. Я никогда не повторю его судьбу.

– Я тоже изменилась, – призналась Ханна, помолчав. – Всю свою жизнь я чувствовала ответственность за других, потому что в семье считалась старшей из трех сестер. И только теперь я поняла, как прекрасно отдаться на волю сильного мужчины, стать слабой и беззащитной. Я хочу, чтобы обо мне заботились и любили. Наверное, я кажусь тебе смешной? Я просто трусиха, да?

– Наоборот, ты самая смелая и решительная женщина из всех, кто встречался мне на пути. Я люблю тебя.

– И я люблю тебя всем сердцем. Ты действительно поедешь со мной до конца?

– А зачем, по-твоему, я освободил для тебя целый вагон? – Слейд подмигнул жене. – Я хотел, чтобы всю дорогу нам никто не мешал. А Изабель и ее спутникам придется сойти на ближайшей станции. – Он взял ее ладони в свои.

– А если бы мне не понравилась твоя идея ехать со мной? – игриво спросила Ханна.

– Боюсь, тогда мне пришлось бы действовать против твоей воли, – с притворным вздохом ответил Слейд. – Ведь поезд мой, и никто не посмел бы мне мешать.

Ханна охнула.

– Вот наглец! Да я бы пристрелила тебя!

– Все угрожаешь! – усмехнулся Слейд. – А я подкрался бы, пока ты спишь, и связал тебе руки.

– Как?

– Я покажу тебе позже. Ханна улыбнулась.

– Я люблю тебя, муж мой.

– Я тоже люблю тебя, жена.

Ханна почувствовала себя спокойно и безмятежно впервые с тех пор, как погибли ее родители. Нежность переполняла ее сердце и выплескивалась из глаз, когда она смотрела на Слейда.

– Я не знаю, что ждет нас на ранчо, понимаешь?

– Понимаю. Но что бы нас ни ждало, мы справимся. Главное, что мы вместе. – И ответная нежность появилась в его глазах.