| понимают, что вы хотите заплатить, и снимают со

| счета. Не с вашего, конечно, Боб.

| В. Бог не любит слишком язвительных учителей.

| Доктор Азменион. Не обижайтесь, Боб. Метан -

| это типичная подпись. Он свидетельствует о

| присутствии теплокровных млекопитающих или

| чего-нибудь подобного.

| В. Я считал, что метан образуется при гниении

| растений и прочего.

| Доктор Азменион. Конечно. Но в основном он из

| кишок живых существ. Большая часть метана в

| атмосфере Земли – это коровий пук.

В комнате для сообщений собралось больше десяти старателей; почти всех я знал: Сесс Форхенд, Шики, Мечников и несколько других, с кем я выпивал или переспал когда-нибудь. Эммы еще не было, и я сумел перехватить ее на входе.

– Я хочу в этот рейс, – сказал я.

Она удивилась.

«Вы? Я думала...» – тут она смолкла, так и не сказав, что думала.

Я продолжал:

«У меня не меньше прав, чем у Мечникова».

– У вас совсем не такой послужной список, как у него, Боб. – Она тщательно осмотрела меня и сказала:

– Вот что я вам скажу, Броудхед. Это специальный рейс, и отчасти вы его причина. Ваш последний рейс оказался интересным. Я не имею в виду уничтожение корабля: это глупость, и если во вселенной существует справедливость, вы за это заплатите. Но удача почти так же хороша, как мозги.

– Вы получили отчет с Врат-Два?

Она покачала головой. «Еще нет. Но это не важно. Как обычно, мы ввели данные вашего полета в компьютер, и он нашел некоторые интересные соответствия. Курсовой набор, который привел вас на Врата-Два... О, дьявол, – сказала она. – Пошли внутрь. Можете пока послушать сообщение. Там все объяснено, а потом... посмотрим».

Она взяла меня за локоть и втолкнула перед собой в комнату, ту самую, которую мы использовали для занятий – как давно это было? Кажется, миллионы лет. Я сел между Сессом и Шики и стал ждать, что она скажет.

– Большинство из вас, – начала она, – пришли сюда по приглашению, за одним или двумя исключениями. Одно из исключений – наш достойный друг мистер Броудхед. Как вы знаете, ему удалось вывести из строя корабль вблизи Врат-Два. По справедливости его следовало бы отдать под суд, но случайно перед этим он натолкнулся на очень интересные факты. Цвета его курсового указателя не обычны для курса на Врата-Два, и когда компьютер сравнил их с другими данными, он выработал совершенно новую концепцию выбора курса. Очевидно, только пять цветовых полос обязательны для указания курса – это были те пять, что входят в стандартный указатель курса на Врата-Два. Для Броудхеда это был новый курс, но он попал на Врата-Два. Мы не знаем, что означают остальные полосы, но обязательно узнаем.

| Дорогой Голос Врат.

|

| В прошлом месяце я заплатил 58.50 фунтов из

| моей с таким трудом добываемой зарплаты, чтобы

| вместе с женой и сыном побывать на «лекции» одного

| из ваших вернувшихся «героев», который оказал

| Ливерпулю сомнительную честь своим посещением (за

| что ему, конечно, заплатили такие, как я).

| Неважно, что он оказался не очень интересным

| оратором. Важно то, что он говорил. А говорил он,

| что мы, бедные земляне, даже не представляем себе,

| как рискуют такие благородные искатели

| приключений.

| Что ж, приятель, сегодня я снял со счета

| последние фунты, чтобы подлатать легкие жены

| (добрый легочный асбестоз, знаете ли). На этой

| неделе надо платить за учебу сына, и я понятия не

| имею, где взять для этого деньги. И после того как

| я сегодня с восьми до четырех прождал в порту в

| поисках выгрузки (работы не оказалось), десятник

| заявил мне, что я уволен, так что завтра мне можно

| и не беспокоиться идти туда. Хочет ли какой-нибудь

| из ваших героев получить запасные части? Могу

| предложить почки, печень, все прочее. Все в

| хорошем состоянии, насколько можно ожидать после

| девятнадцати лет работы в порту, кроме слезных

| желез: они сильно истощены от постоянного

| оплакивания тяжелой жизни.

|

| Х. Делакросс,

| «Вершины волн»

| Квартира В бис 17, 41 этаж

| Мерсисайд L77PR 14 JE6

Она наклонилась вперед и сложила руки. «Предстоит многоцелевой рейс. Мы собираемся сделать нечто новое. Для начала мы пошлем два корабля с одной и той же целью».

Сесс Форхенд поднял руку. «Какой в этом смысл?»

– Ну, частично, чтобы проверить, действительно ли это одна цель. Мы слегка изменим необязательные установки... те, что мы считаем необязательными для указания курса. И корабли стартуют с интервалом в тридцать секунд. Это означает, что корабли вынырнут на расстоянии друг от друга, которое проходят за тридцать секунд Врата.

Форхенд наморщил лоб. «Относительно чего?»

– Хороший вопрос, – она кивнула. – Мы считаем, что относительно Солнца. Движением звезд относительно всей Галактики, мы считаем, можно пренебречь. По крайней мере в том случае, если ваша цель окажется в пределах Галактики или не настолько далеко, чтобы фактор движения самой Галактики стал заметен. Я хочу сказать, что, если вы вынырнете за ее пределами, это будет расстояние в семьдесят километров относительно центра Галактики. Но не думаем, что это скажется. Мы ожидаем лишь небольших различий в скорости и направлении... скорее всего, вы окажетесь друг от друга на расстоянии от двух до двух с половиной километров.

– Конечно, – продолжала она, весело улыбаясь, – это только теория. Может, относительное движение кораблей вообще не будет иметь значения. В таком случае проблема заключается в том, чтобы они не столкнулись друг с другом. Но мы уверены – совершенно уверены, – что по крайней мере небольшой разброс будет. Вам нужно всего лишь расстояние в пятнадцать метров – диаметр пятиместника.

– Насколько уверены в этом «совершенно»? – спросила одна из девушек.

– Ну, – согласилась Эмма, – относительно уверены. Откуда нам знать, пока не испробовали?

– Кажется опасным, – заметил Сесс. Похоже, его это не удерживало. Он просто высказывал мнение. В этом он на меня не похож: я старался подавить все чувства внутри, думать только о технических подробностях сообщения.

Эмма удивилась. «Эта часть? Послушайте, к опасной части я даже еще не приступила. Цель рейса недоступна для всех одноместных, большей части трехместных и некоторых пятиместных кораблей».

– Почему? – спросил кто-то.

– Это вы и должны определить, – терпеливо сказала она. – Это как раз тот курсовой набор, который компьютер счел наиболее подходящим для испытания корреляции между курсовыми наборами. У вас два бронированных пятиместника, и оба получают один и тот же курсовой набор. Это тот набор, который выбрали для вас хичи, верно?

– Это было очень давно, – возразил я.

– О, конечно. Я никогда не говорила другого. Это опасно... до определенного предела. Отсюда и миллион.

Она смолкла, серьезно разглядывая нас, пока кто-то не спросил: «Какой миллион?»

– Премия в миллион долларов для каждого участника, – сказала она. – На это из фонда Корпорации отведены десять миллионов долларов. Равные доли. Конечно, есть хорошие шансы, что участники получат больше миллиона. Если найдете что-нибудь интересное, премия определяется обычным порядком. Компьютер считает, что перспективы неплохие.

– Почему назначены десять миллионов? – спросил я.

– Не я принимала решение, – терпеливо сказала она. Потом посмотрела на меня, как на личность, а не часть группы, и добавила:

– Кстати, Броудхед. Ущерб за уничтожение корабля с вас списан. Все, что найдете, ваше. Миллион долларов. Неплохо? Сможете отправиться домой, купить небольшое дело, жить все оставшиеся годы на этом.

Мы смотрели друг на друга, а Эмма сидела, улыбалась и терпеливо ждала. Не знаю, о чем думали остальные. Я вспоминал Врата-Два, вспоминал первый полет, когда мы не отрывали глаза от приборов, надеясь увидеть то, чего нет. Вероятно, у каждого нашлось что вспомнить.

– Старт, – сказала она наконец, – послезавтра. Те, кто хочет участвовать, должны зайти ко мне в кабинет.

Меня приняли. Шики отвергли.

Но было нелегко: именно я виноват в том, что Шики не полетел. Первый корабль заполнили быстро: Сесс Форхенд, две девушки из Сьерра-Леоне, французская пара – все говорят по-английски, все прошли собеседование, все уже побывали в полетах. Экипаж второго корабля набирал Мечников. Он сразу включил свою пару: Дэнни А, и Дэнни Р. Потом неохотно согласился взять меня. Оставалось одно место.

– Мы можем взять вашего друга Бакина, – сказала Эмма. – Или вы предпочитаете подругу?

| ОТЧЕТ О ПОЛЕТЕ

|

| Корабль 3-184, рейс 019В140. Экипаж С. Костис,

| А. Маккарти, К. Мацуоко.

|

| Время до цели 615 дней 9 часов. Доклад экипажа

| отсутствует. Определить местонахождение цели не

| удалось. Нет ни одной надежно идентифицируемой

| детали.

| Никакого резюме.

| Извлечение из журнала: "281 день полета.

| Мацуоко проиграл при выборе жребия и покончил

| самоубийством. Алисия добровольно покончила с

| собой сорок дней спустя. Мы еще не достигли

| поворотного пункта, так что все равно. Остающихся

| продуктов недостаточно для меня, даже если включу

| в них Алисию и Кенни, которые лежат в

| холодильнике. Так что я ставлю все на автоматику и

| принимаю таблетки. Мы все оставили письма.

| Пожалуйста, отправьте их по адресам, если этот

| проклятый корабль когда-нибудь вернется"

| Отдел планирования полетов высказал

| предложение, чтобы пятиместник с двойным рационом

| и одним членом экипажа был послан по тому же

| курсу. Возможно, он завершит полет и успешно

| вернется. От предложения отказались, так как нет

| очевидных выгод от его повторения.

– Какую подругу?

– У нас есть просьба от артиллериста третьего класса с бразильского крейсера Сузанны Эрейра. У нее есть разрешение капитана крейсера на участие в полете.

– Сузи! Я не знал, что она хочет участвовать!

Эмма внимательно изучала карточку. «У нее прекрасная подготовка, – заметила она. – И у нее все на месте. Я имею в виду, – сладко добавила она, – ее ноги, хотя понимаю, что вас интересуют другие ее части. Или вы ограничитесь парнями в этом рейсе?»

Я почувствовал приступ нерационального гнева. Я не ханжа: мысль об интимном контакте с мужчиной сама по себе меня не отталкивает. Но – с Дэйном Мечниковым? Или с одним из его любовников?

– Эрейра может быть тут завтра, – заметила Эмма. – Бразильский крейсер будет в доке сразу вслед за пассажирским кораблем.

– Почему вы спрашиваете меня? – огрызнулся я. – Старший экипажа Мечников.

– Он считает, что решать должны вы. Так кто же?

– Мне все равно! – выкрикнул я и ушел. Но избегать решения было невозможно. Не принимать решения означало не допустить Шики к полету. Если бы я высказался за него, его бы взяли; я промолчал – очевидным выбором была Сузи.

Весь следующий день я избегал Шики. Подобрал новую девушку в «Голубом Аду», только что окончившую курс, и провел ночь в ее комнате. Даже не приходил к себе переодеваться. Сбросил все и купил новое. Я хорошо знал места, где меня будет искать Шики: «Голубой Ад», Центральный парк, музей – и оставался в стороне от этих мест; бродил по пустынным туннелям, никого не встречая, до ночи.

Потом решил рискнуть и пошел на прощальную вечеринку. Вероятно, Шики там будет, но будут и другие.

Он был. И Луиза Форхенд тоже. Она даже была в центре внимания; я не знал, что она вернулась.

Она увидела меня и помахала рукой. «Мне повезло, Боб! Выпей, я плачу!»

Кто-то сунул мне в одну руку стакан, в другую – сигарету с травкой, и, прежде чем затянуться, я спросил ее, что она нашла.

– Оружие, Боб! Замечательное оружие хичи, несколько сотен штук. Сесс говорит, что премия будет не меньше пяти миллионов. Плюс проценты... конечно, если удастся это вооружение воспроизвести.

Я выпустил дым и запил глотком белого огня. «Что за оружие?»

– Как туннелекопатели, только портативные. Проделывают отверстие во всем. При высадке мы потеряли Сарру Аллафанта: одно такое оружие проделало дыру в ее костюме. Мы с Тимом делим ее долю, так что это еще два с половиной миллиона.

– Поздравляю, – сказал я. – Последнее, в чем люди нуждаются, это новый способ убивать друг друга... но все равно поздравляю. – Мне нужно было ощущение морального превосходства: когда я отвернулся, прямо передо мной висел Шики и смотрел на меня.

– Хочешь затянуться? – спросил я, протягивая ему сигарету.

Он покачал головой.

Я сказал: «Шики, не я решал. Я им сказал... Я не говорил им, чтобы тебя не брали».

– А сказал, чтобы взяли?

– Не мне было решать. Эй, послушай! – неожиданно мне пришла в голову мысль. – Ведь Луизе повезло. Вероятно, Сесс не полетит. Почему бы тебе не занять его место?

Он попятился, не отрывая от меня глаз, выражение лица его изменилось.

«Ты не знаешь? – спросил он. – Да, Сесс отказался от полета, но его место уже занято».

– Кем?

– Тем, кто рядом с тобой, – сказал Шики, я повернулся, и она стояла рядом, глядя на меня, со стаканом в руке и с выражением, которого я не мог понять.

– Привет, Боб, – сказала Клара.

Я подготовился к вечеринке, выпив несколько порций заранее – на девяносто процентов я был пьян и на десять ожесточен, но все улетучилось, как только я взглянул на нее. Я поставил стакан, кому-то сунул сигарету, взял ее за руку и отвел в туннель.

– Клара, – сказал я, – ты получила мои письма?

Она удивилась. «Письма? – Покачала головой. – Ты, наверно, послал их на Венеру? А я там не была. Долетела до встречного корабля, пересела и вернулась сегодня на пассажирском».

– Ox, Клара.

– Ox, Боб, – передразнила она меня, улыбаясь: весело мне не было, потому что, когда она улыбалась, я видел дыру на месте выбитого зуба. – Что же еще нам сказать друг другу?

Я обнял ее за плечи. "Я могу сказать, что люблю тебя, и мне жаль, и что я хочу тебя, и хочу жениться и иметь детей и...

– Боже, Боб, – сказала она, мягко отталкивая меня от себя, – когда ты что-нибудь говоришь, то говоришь уж очень основательно. Подожди немного. Это не убежит.

– Но ведь прошли месяцы!

Она рассмеялась. «Не глупи. Боб. Сегодня у Стрельца неподходящий день для принятия решения, особенно о любви. Поговорим в другой раз».

– Вздор! Послушай, я в это не верю!

– А я верю, Боб.

Меня охватило вдохновение. «Эй! Я могу поменяться с кем-нибудь на первом корабле. Или, минутку, может, Сузи поменяется с тобой...»

Она покачала головой, по-прежнему улыбаясь. «Не думаю, чтобы Сузи это понравилось, – сказала она. – Ну, и никто не разрешит меняться. Особенно в последний момент».

– Неважно, Клара!

– Боб, – сказала она, – не подталкивай меня. Я много думала о нас с тобой. Мне кажется, у нас есть, чего добиваться. Но не могу сказать, что все уже решила, и не хочу, чтобы меня подталкивали.

– Но, Клара...

– Закончим на этом, Боб. Я полечу в первом корабле, ты во втором. Там, может, поговорим. Может, даже поменяемся на обратный путь. А пока у нас есть возможность подумать, чего мы хотим на самом деле.

Единственные слова, которые я мог повторять снова и снова, были: «Но, Клара...»

Она поцеловала меня и оттолкнула от себя. «Боб, – сказала она, – не торопись. У нас впереди много времени».

Глава 27

Скажи мне, Зигфрид, – говорю я, – насколько я нервный.

На этот раз он принял голографическое изображение Зигмунда Фрейда, свирепый взгляд венца, ничуть не gemutlith (добродушный, нем. – Прим, перев.). Но голос его – все тот же мягкий печальный баритон: «Если вы спрашиваете, о чем свидетельствуют мои сенсоры, Боб, то да, вы весьма возбуждены».

– Я так и думал, – говорю я, подпрыгивая на матраце.

– Можете мне сказать почему?

– Нет. – Вся неделя была такой: прекрасный секс с Дорин и С.Я., а потом поток слез в душе, фантастические выигрыши, и игра на турнире в бридж, и абсолютное отчаяние на пути домой. Я чувствую себя флюгером. «Я чувствую себя флюгером, – кричу я. – Ты вытащил что-то такое, с чем я не могу справиться».

– Мне кажется, вы недооцениваете своей способности справиться с болью, – заверяет он меня.

– Будь ты проклят, Зигфрид! Что ты знаешь о человеческих способностях?

Он почти вздыхает. «Мы снова за то же. Боб?»

– Да, черт возьми! – Странно, теперь я меньше нервничаю; я снова втянул его в спор, и опасность отступила.

– Правда, Боб, я машина. Но я машина, созданная, чтобы понимать, что такое человек, и поверьте мне, Боб, я хорошо сделан.

– Сделан! Зигфрид, – говорю я рассудительно, – ты не человек. Ты можешь знать, но не можешь чувствовать. Ты себе не представляешь, каково это принимать человеческие решения и нести груз человеческих эмоций. Ты не представляешь, каково это связывать друга, чтобы не дать ему совершить самоубийство. Каково, когда умирает тот, кого ты любишь. Знать, что это твоя вина. Испугаться до потери рассудка.

– Я все это знаю, Боб, – мягко отвечает он. – Правда, знаю. И хочу выяснить, почему вы испытываете такие бурные чувства. Не поможете ли вы мне?

– Нет!

– Но ваше возбуждение, Боб, доказывает, что мы приближаемся к основной боли...

– Убери свое проклятое сверло с моего нерва! – Но эта аналогия ни на секунду не сбивает его: его цепи сегодня хорошо настроены.

– Я не ваш дантист, Боб, я ваш аналитик, и я говорю вам...

– Перестань! – Я знаю, что должен увести его от того места, где боль. С того первого дня я не пользовался формулой С.Я., но теперь хочу снова воспользоваться ею. Я произношу слова и превращаю его из тигра в котенка: он ложится на спину и позволяет мне чесать ему брюшко, и я приказываю ему воспроизвести отрывки его сеансов с привлекательными и очень изворотливыми женщинами. И остальная часть часа проводится у замочной скважины. И я в очередной раз благополучно покидаю его кабинет.

Или почти благополучно.

Глава 28

Из нор, в которых спрятались хичи, из звездных пещер, сквозь туннели, которые они прорубили, залечивая нанесенные ими шрамы... Боже, как в лагере бойскаутов: мы пели и резвились все девятнадцать дней после поворотного пункта. Никогда в жизни я себя лучше не чувствовал. Частично это было освобождение от страха: когда достигаешь поворотного пункта, начинаешь легче дышать, так всегда бывает. Частично потому, что первая часть пути оказалась тяжелой. Мечников и два его любовника большую часть времени уединялись, оставляя меня с Сузи, которая проявляла ко мне гораздо меньше интереса, чем за одну ночь недели, проведенной на Вратах. Но, главным образом, для меня это объяснялось тем, что я становился все ближе и ближе к Кларе. Дэнни А, помогал мне с расчетами: он преподавал на курсах на Вратах, и, возможно, он ошибался, но лучшего источника у меня не было, поэтому я верил ему на слово; он рассчитал, что после поворотного пункта мы должны пройти еще около трехсот световых лет – предположение, разумеется, но достаточно близкое. Первый корабль, на котором находилась Клара, на пути к поворотному пункту все дальше и дальше уходил от нас: в этом пункте мы делали около десяти световых лет в сутки (так утверждал Дэнни). Пятиместник Клары вылетел на тридцать секунд раньше нас, так что все сводилось к простой арифметике; примерно один световой день. 3 на 10 в десятой степени сантиметров на 60 секунд на 60 минут на 24 часа... на поворотном пункте Клара опережала нас на добрых семнадцать с половиной миллиардов километров. Казалось, это очень далеко, да так оно и было. Но после поворотного пункта мы с каждым днем становились все ближе, следуя за ней по тому же отверстию в пространстве, которое просверлили для нас хичи. Где проходил мой корабль, ее уже прошел. Я чувствовал, что мы их догоняем: иногда мне казалось, что я ощущаю ее запах.

Когда я сказал что-то подобное Дэнни А., он странно посмотрел на меня. «Ты представляешь себе, что такое семнадцать с половиной миллиардов километров? Целую солнечную систему можно поместить между нами и ими. Почти точно: большая полуось орбиты Плутона – 39 с небольшим астрономических единиц».

Я рассмеялся, чуть смущенный. «Это просто фантазия».

– Тогда поспи, – ответил он, – и пусть тебе приснится сон об этом. – Он знал, что я испытываю к Кларе; весь корабль знал, даже Мечников, даже Сузи, и, может, это тоже фантазия, но мне казалось, что все желают нам добра. Мы все друг другу желали добра и строили сложные планы, как собираемся использовать свои премии. У меня и Клары, по миллиону у каждого, получалось очень неплохо. Может, недостаточно для Полной медицины, но много еще всякого хорошего. По крайней мере Большая медицина, что означало по-настоящему хорошее здоровье, если не произойдет чего-нибудь чрезвычайного, на тридцать-сорок лет. А на оставшееся можно хорошо прожить: путешествия, дети! Отличный дом в приличном районе... минутку, останавливал я себя, дом в каком месте? Не на пищевых шахтах. Может быть, вообще не на Земле. Захочет ли Клара вернуться на Венеру? Но я не мог себе представить, что веду жизнь туннельной крысы. И не мог также представить себе Клару в Далласе или Нью-Йорке. Конечно, думал я, желания далеко опережают реальность. Если мы действительно что-нибудь найдем, несчастный миллион на человека будет только началом. Тогда у нас будут любые дома, какие пожелаем, и в любом месте; и Полная медицина, и трансплантанты, которые сохранят нам молодость, и здоровье, и красоту, и сексуальную мощь, и...

| ОБЪЯВЛЕНИЯ

|

| Интересующиеся клавесином. Групповой секс.

| Ищем старателей аналогичных взглядов для создания

| экипажа. Джерриман, 78-109.

|

| Туннельная торговля. Продаются голодиски,

| одежда, сексуальные приспособления, книги, все,

| что угодно. Уровень Бейб, туннель двенадцать,

| спросить Де'Витторио, 11-00 часов до полной

| распродажи.

– Тебе действительно пора уснуть, – сказал с соседнего гамака Дэнни А. – Ты сильно бьешься в гамаке, это предупреждение.

Но мне не хотелось спать. Я был голоден, и не было причины, почему бы не поесть. Девятнадцать дней мы придерживались строгой дисциплины в еде: так всегда поступают в первой части пути. Но как только достигнут поворотный пункт, вы знаете, сколько можно съесть за оставшуюся часть пути: вот почему некоторые старатели возвращаются растолстевшими. Я выбрался из шлюпки, где лежали Сузи и оба Дэнни, и тут понял, почему хочу есть. Дэйн Мечников готовил жаркое.

– На двоих хватит?

Он задумчиво посмотрел на меня. "Вероятно. – Открыл плотно пригнанную крышку, заглянул внутрь, добавил воды и сказал:

– Еще десять минут. Я вначале собирался выпить".

Я принял приглашение, и мы передавали друг другу фляжку вина. Пока он помешивал жаркое, добавляя соли, я произвел за него наблюдения звезд. Мы были так близко к максимальной скорости, что на экране не было ничего похожего на созвездия или даже на звезды: но мне все это казалось приветливым и правильным. Всем нам казалось. Я никогда не видел Дэйна таким веселым и спокойным. «Я все думаю, – сказал он. – Миллиона достаточно. После этого я вернусь в Сиракузы, к своей докторантуре, потом подыщу работу. Должны быть школы, которым потребуется поэт и преподаватель литературы, побывавший в семи вылетах. Мне будут кое-что платить, а эти деньги будут мне служить всю жизнь».

Я по-настоящему расслышал среди всего этого только одно слово, и оно меня очень удивило. «Поэт?»

Он улыбнулся. «Ты не знал? Так я попал на Врата: дорогу оплатил Фонд Гугенхейма». Он снял кастрюлю с плиты, разложил жаркое на две тарелки, и мы поели.

И это тот самый человек, который два дня назад злобно кричал целый час на двух Дэнни, а мы с Сузи, сердитые и изолированные, лежали в шлюпке и прислушивались. Это все поворотный пункт. Теперь мы свободны; в полете припасы у нас не кончатся, и нам не нужно беспокоиться из-за находок, потому что премия нам гарантирована. Я спросил его о его поэзии. Он не стал читать, но обещал показать стихи, которые отправлял в фонд Гугенхейма. Когда вернемся на Врата.

Когда мы кончили есть, вытерли тарелки и кастрюлю и убрали их, Дэйн взглянул на часы. «Слишком рано будить остальных, – сказал он, – а делать совершенно нечего».

Он посмотрел на меня, улыбаясь. Настоящая улыбка, не усмешка. Я придвинулся к нему и сидел в тепле и приветливости его объятий.

| ОТНОСИТЕЛЬНО ПЬЕЗОЭЛЕКТРИЧЕСТВА

|

| Профессор Хеграмет. Единственное, что мы

| установили относительно кровавых алмазов, это то,

| что у них поразительная способность к

| пьезоэлектричеству. Кто-нибудь знает, что это

| означает?

| В. Они расширяются и сокращаются, когда по ним

| пропускают ток?

| Профессор Хеграмет. Да. И наоборот. Сожмите

| их, и они произведут электрический ток. Очень

| быстро, если нужно. Это основа пьезофонов и

| пьезовидения. Пятидесятимиллиардная

| промышленность.

| В. А кто получает проценты от всего этого?

| Профессор Хеграмет. Знаете, я так и думал, что

| кто-нибудь спросит об этом. Кровавые алмазы

| найдены очень давно, в туннелях хичи на Венере.

| Задолго до Врат. Лаборатории Белла установили, как

| их использовать. На самом деле используют нечто

| другое – изобретенное ими синтетическое вещество.

| Создана обширная коммуникационная сеть, и Белл не

| должна платить никому, только себе.

| В. Хичи тоже использовали их для этого?

| Профессор Хеграмет. Мое личное мнение, что,

| вероятно, да, но я не знаю, каким образом. Вы

| подумайте, если они их оставили повсюду, то должны

| были бы оставить и приемники и передатчики. Но

| если они их и оставили, я об этом не знаю.

И девятнадцать дней пролетели, как час, и часы сказали нам, что мы почти прибыли. Мы все не спали, теснились в капсуле, оживленные, как дети на Рождество, которые ждут игрушек. Это был самый мой счастливый рейс и, может, вообще один из самых счастливых. «Знаете, – задумчиво сказал Дэнни Р., – мне почти жаль, что мы прилетаем». А Сузи, которая едва начала понимать наш английский, сказала:

– Sim, ja sei, – и затем:

– Мне тоже. – Она сжала мою руку, а я ее: но на самом деле я думал о Кларе. Мы несколько раз пробовали связаться по радио, но в отверстиях в пространстве, которые проделывают корабли хичи, радио не работает. Зато уж когда мы вынырнем в обычное пространство, я смогу поговорить с ней! Мне было все равно, что остальные смогут услышать. Я знал, что хочу ей сказать. Я даже знал, что она ответит. В этом не могло быть сомнения: на их корабле та же эйфория, что на нашем, и по той же причине, а со всей этой любовью и радостью в ответе не было сомнения.

– Мы останавливаемся! – закричал Дэнни Р. – Чувствуете?

– Да! – подтвердил Мечников, подпрыгивая на маленьких колебаниях псевдогравитации, которые означали, что мы в нормальном пространстве. Был и еще один признак: золотая спираль в центре каюты начала светиться все ярче с каждым мгновением.

– Мне кажется, у нас получилось, – сказал Дэнни Р., сияя от радости, и я был так же счастлив, как и он.

– Начну сферическое сканирование, – сказал я, уверенный, что знаю, что нужно делать. Сузи открыла люк шлюпки: они с Дэнни А, должны были наблюдать за звездами.

Но Дэнни А, не присоединился к ней. Он смотрел на экран. Я тоже посмотрел туда. Корабль повернулся, и я увидел звезды. Выглядели они нормально: ничего в них не было особенного, разве что они немного расплывались почему-то.

Я споткнулся и чуть не упал. Вращение корабля не было ровным, как должно быть.

| ДОПОЛНЕНИЕ К НАВИГАЦИОННОМУ РУКОВОДСТВУ 104

|

| Пожалуйста, добавьте в ваше Навигационное

| руководство следующее дополнение:

|

| Курсовой набор, в котором содержатся линии и

| цвета, указываемые на прилагаемой схеме, как будто

| имеют определенное отношение к количеству топлива

| или другой энергии, необходимой для движения

| корабля.

|

| Все старатели предупреждаются, что три яркие

| оранжевые линии (схема два) как будто обозначают

| почти полное отсутствие горючего. Ни один корабль,

| в наборе которого были такие линии, не вернулся,

| даже из уже проверенных маршрутов.

– Радио, – сказал Дэнни, и Мечников, нахмурившись, посмотрел на вспыхнувшую лампу.