Карательная медицина

Это уже вопрос нарушения не только медицинской этики, но и уголовно-процессуальных норм. Правда, существует мнение, что на психически здоровых людей метод амитал-кофеинового растормаживания не действует. "Отметим особо, что у здоровых испытуемых, которые намеренно и упорно желают скрыть какие-либо обстоятельства или переживания, интересующие экспериментатора, вливание амитал-натрия не дает эффекта," - пишет Н. Трауготт. Такого же мнения придерживаются В. Буковский и С. Глузман**. Но у нас имеется, например, свидетельство вполне здорового человека М. Нарицы об амитал-кофеиновом растормаживании ("растормозки", как говорят в спецах): "Мне такой укол делали. Когда я пришел в сознание, смотрю - у нее (т.е. врача - А.П.) целая страница написана. И не помню, что спрашивала и что я отвечал"***. Вопрос о действии амитал-кофеинового растормаживания на здоровых людей представляется нам в некоторой степени спорным. Состояние пациентов под амитал-натрием напоминает состояние хирургических больных в поверхностной стадии наркоза. Излишне напоминать о повышенной речевой активности в поверхностной стадии наркоза у психически здорового человека. Показания М. Нарицы и некоторых других бывших узников спецпсихбольниц и ЦНИИСП им. проф. Сербского убеждают нас, что метод амитал-кофеинового растормаживания применяется к здоровым людям не зря.
      * Н.Н. Трауготт. Очерки психофармакологии человека. Л., изд-во "Наука", 1968.
      ** В. Буковский, С. Глузман. Пособие по психиатрии для инакомыслящих. Самиздат.
      *** Казнимые сумасшествием. Изд-во "Посев", Франкфурт-на-Майне, 1971.
      Надо также учитывать, что под маркой амитал-кофеинового растормаживания может применяться любой другой метод, может быть, не опубликованный в открытой печати, но подходящий для целей карательной медицины. Некоторые факты свидетельствуют в пользу этого предположения. Известно, что после амитал-кофеинового растормаживания не наступает амнезии, как, например, в случае Нарицы. Этот и ряд других фактов, а также воспоминания перенесших "растормозку" заставляют предположить, что под видом амитал-кофеинового растормаживания применяются иные средства, возможно, психотомиметики типа производных лизергиновой кислоты. И хотя такие препараты как ЛСД-25, псилобицин, мескалин официально для применения на людях в СССР запрещены, они поступают к нам для экспериментальных целей. Возможно, они синтезируются и в лабораториях наших научно-исследовательских институтов. Безусловно, от недостатка их психиатры-каратели не страдают. Сочетание психотомиметиков с последующим введением нейролептиков и снотворных может вызвать конечное состояние, подобное тому, которое испытал Нарица и некоторые другие. Что на экспертизе многих здоровых подследственных заставляют "говорить", представляется нам безусловным. Что для этого применяют, выяснить пока трудно.
      Не исключена и такая возможность применения амитал-кофеинового растормаживания. Находясь на экспертном обследовании, подследственный, несомненно, пребывает в состоянии некоторого нервно-психического напряжения. Ожидание решения экспертной комиссии, ход предварительного следствия с одиночным заключением, общение с настоящими душевноболь-ными во время стационарной экспертизы, безусловно, накладывают определенный отпечаток на психику здорового человека. Справедливое желание скрыть от следствия те или иные сведения, боязнь выдать товарищей при одновременном сознании того, что полное раскаяние смягчило бы его участь, концентрирует внимание подследственного на этих проблемах. Сведения о мощном, безотказном действии растормозки еще больше усугубляет боязнь "расколоться". Находясь длительно в таком состоянии, он уже не может считаться совершенно здоровым человеком, хотя органических поражений не имеет. Такое состояние можно расценить как функциональное неврогенное расстройство, т. е. невроз. Учитывая индивидуальность психической конституции и специфику психогенной травмы, надо заметить, что подследственные в разной степени подвер-жены невротическим расстройствам; неврозы протекают с различной степенью динамичности клинической картины. Подследственный с той или иной глубиной функционального психичес-кого расстройства, с определенной степенью амбивалентности к даче показаний под амитал-кофеиновым растормаживанием подсознательно может рассказать как раз то, чего в нормальном состоянии он бы никогда своему следователю не рассказал.
      Применение амитал-кофеинового растормаживания к стойким невротикам тоже противоза-конно, так как невротическое состояние не является, как правило, основанием для вынесения заключения о невменяемости. (А сведения, полученные при растормозке, тем не менее подшиваются к следственному делу.)
      Как видим, вариантов насильственного получения сведений, интересующих следствие, с помощью психотропных средств много. Это может быть успешное применение амитал-кофеинового растормаживания и к здоровым людям, и к стойким невротикам, и к людям, доведенным до реактивного невротического состояния в ходе следствия и экспертизы. Это может быть применение галлюциногенов типа ЛСД с последующим введением средств, вызывающих антероградную амнезию и сон. Это может быть применение не известных нам широко не апробированных новых лекарственных препаратов.
      По свидетельству С-на, растормозка применялась в Ленинградской тюремно-психиатричес-кой больнице еще в 1952 году. По другим сведениям, еще во время войны применялось растормаживание ингаляцией закисью азота.
      Производные фенотиазина (класс нейролептиков по предложенной в 1966 году научной группой Всемирной Организации Здравоохранения классификации психотропных препаратов)*.
      * Исследования в области психофармакологии. ВОЗ, серия технических докладов. Женева, 1967, № 371.
      Оказывают седативное (нейролептическое) действие при аффективных расстройствах и состояниях возбуждения. Оказывают антипсихотическое действие, снимают или уменьшают бред, галлюцинации, психические автоматизмы и другую психопатологическую симптоматику. Различные производные фенотиазина оказывают большее или меньшее нейролептическое или антипсихотическое действие. Одним из самых распространенных в практике карательной медицины из группы производных фенотиазина является аминазин.
      Основное действие - седативное. Потенциирует действие снотворных, анапгетиков, наркотиков, местно-анестезирующих и противосудорожных средств. Оказывает гипотермичес-кое, центральное адренолитическое, слабое антигистаминное действия. Снижает артериальное давление, особенно резко при парентеральном поведении. В психиатрической практике показан при состоянии психомоторного возбуждения у больных шизофренией (галлюцинаторно-бредовом, гебефреническом, кататоническом синдромах), при хронических параноидных и галлюцинаторно-параноидных состояниях, маниакальном возбуждении у больных маниакально-депрессивным психозом, расстройствах сознания и настроения у больных эпилепсией, при ажитированной депрессии у больных пресенильным, маниакально-депрессивным психозом, при психических заболеваниях и неврозах, сопровождающихся возбуждением, страхом, напряжени-ем, бессонницей. Карательная медицина рекомендует аминазин при инакомыслии, нарушении режима и неподчинении властям СПБ.
      Аминазин имеет много противопоказаний к применению, но это не останавливает врачей СПБ. Так, например, его получали Р. Фин (Орловская СПБ), страдающий язвенной болезнью желудка, Н. Горбаневская (Казанская СПБ), страдающая выраженной гипотонией... При лечении аминазином необходимо периодически контролировать картину крови, включая определение протромбинового индекса, исследовать функции печени и желудка, однако никаких анализов в спецпсихбольницах по этому поводу не проводится.
      Гипотензивное действие аминазина должно было бы насторожить врачей, Применяющих его. При лечении аминазином необходимо предпринять меры профилактики коллапса. Но не таковы врачи спецпсихбольниц. Резкое снижение артериального давления, ортостатические коллапсы и смерть от этого больных или здоровых мало беспокоит врачей СПБ. Если заключенный до прихода врача еще не умер от остановки кровообращения, то ему проводится реанимация... кордиамином! (часто подкожно). После инъекций аминазина заключенным не только не запрещают вставать, но даже выводят на прогулки или вызывают к врачам (В. Борисов - Ленинградская СПБ, П. Старчик - Казанская СПБ). П. Старчик свидетельствует о смерти в VI отделении Казанской СПБ заключенного Радченко, умершего от коллапса после инъекции аминазина (зав. отделением врач Звездочкина).
      Многочисленные случаи коллапсов и смерть заключенного Радченко становятся понятными при сопоставлении получаемых в СПБ доз аминазина с максимально допустимыми. П. Старчик получал внутримышечно разовую дозу аминазина 0,25 г, т. е. 10 мл 2,5% раствора, в то время как высшая разовая доза - 0,15 г, т. е. 6,0 мл 2,5% раствора*. Высшая разовая доза превышена почти вдвое! Помимо острых осложнений (обморок, коллапс) такие недопустимо огромные дозы аминазина ведут к другим тяжелым заболеваниям. Может развиться привыкание к аминазину по типу наркомании. В. Борисов (председатель Союза независимой молодежи г. Владимира), длительное время получавший аминазин и переставший его получать, повесился в камере Бутырской тюрьмы. Другой з/к, Артемьев (Орловская СПБ), наоборот, страдал повышенной непереносимостью к аминазину. Чтобы прекратить мучения, 4-го апреля 1971 года он удушился в своей больничной кровати.
      * М.Д. Машковский. Лекарственные средства, ч. 1, 1972, стр. 43.
      Аминазин - препарат широкого спектра действия, и применение его, особенно длительное, может повлечь за собой самые разнообразные осложнения. Но на жалобы непсихиатрического характера врачи почти никакого внимания не обращают, консультаций специалистов не назначают, а ведь лечение аминазином грозит такими осложнениями как дерматиты, помутнение роговицы и хрусталика, аллергические реакции с отеками лица и ног, фотосенсибилизация кожи, диспепсические расстройства, токсический гепатит. Более редким, но грозным осложнением лечения аминазином является агранулоцитоз, с частотой случаев до 0,3%, из них в одной трети летальных*. Статистически из 1000 человек, леченных аминазином, один умирает от агрануло-цитоза. А так как количество узников совести, побывавших в "спецах", по нашим подсчетам, давно перевалило за тысячу, то, возможно, аминазин уже отправил на тот свет кое-кого из политических противников советского режима.
      Среди других нейролептиков производных фенотиазина в практике карательной медицины применяются тизерцин, санапакс, этаперазин, френолон, трифтазин (стелазин), мажептил. Применение этих препаратов иногда приводит к тромбофлебитам вен конечностей, тромбоэмбо-лиям и смерти. В отношении мажептила необходимо заметить, что применение его влечет за собой суицидальную настроенность. Известны случаи самоубийства после приема мажептила (Казанская СПБ). Из остальных препаратов чаще всего применяется стелазин.
      Вот как описывает ощущения от приема не известного ему производного фенотиазина один бывший узник: "Специальное снотворное типа аминазина дают по шести таблеток, что просто убийственно. У всех, кого заставляют принимать эти лекарства, полость рта становится совершенно белой, так же и язык. Одновременно у них тускнеют зрачки. У них все время ужасный вкус во рту, они беспрерывно должны полоскать рот. Лекарства эти приходится принимать в обязательном порядке. Кто отказывается, тех переводят в отделение буйных, где их связывают и насильственно дают уже не таблетки, а делают вливания..."
      Такова наша гуманная медицина! Таковы отдаленные последствия талантливых работ Шарпантье, Делея и Деникера!**
      Пожалуй, самым распространенным в карательной медицине лекарственным средством является все-таки производное бутерофенона, нейролептик галоперидол. Потенциирует действие наркотиков, снотворных, анальгетиков, купирует разного рода возбуждения. Оказывает противорвотное действие. Применяется в медицине при шизофренических, олигофренических, эпилептиформных психозах, при маниакальных и параноидных бредовых состояниях, при ажитированной депрессии, психомоторных возбуждениях***. При применении галоперидола возможны кожные реакции и фотосенсибилизация (повышенная чувствительность кожи к солнечному облучению). Однако самым характерным и существенным осложнением при лечении галоперидолом являются экстрапирамидные расстройства. Симптоматика экстрапира-мидных расстройств до деталей сходна с постэнцефалическим паркинсонизмом, поэтому их называют лекарственным (токсическим) паркинсонизмом. Клинику экстрапирамидных расстройств можно разделить на три основных синдрома.
      * А.А. Портнов, Д.Д. Федотов. Психиатрия. М., изд-во "Медицина", 1971.
      ** Шарпантье в 1950 г. впервые синтезировал хлорпромазин (аминазин). Делей и Деникер в 1952 г. впервые применили его в клинике.
      *** М.Д. Машковский. Лекарственные средства, ч. 1, М., "Медицина", 1972. стр. 58-59.
      Акинетико-гипертонический синдром характеризуется амиостатическими расстройствами в виде общей скованности, бедности и замедленности моторики, амимии, отсутствии содружест-венного движения рук при ходьбе и пр., а также вегетативными расстройствами (гиперсаливация, себорея, потливость, тахикардия).
      При гиперкинетико-гипертоническом синдроме помимо мышечной ригидности отмечаются различные гиперкинезы, тремор, акатизия (чувство моторного беспокойства со стремлением менять положение тела, "неусидчивость". По поводу этого состояния у заключенных спецпсих-больниц есть песня, начинающаяся словами "Не сидится, не лежится, не гуляется...").
      При дискинетическом синдроме наблюдаются (особенно в первые дни) тонические судороги, чаще мышц языка, шеи, дна рта, жевательной мускулатуры. Отмечаются судороги в виде торсионного атетоза, судороги взора (по типу синдрома Куленкампфа-Тарнова). Возможны эксимоторные кризы, судорожные сведения конечностей, эпилептотонус*.
      * А.А. Портнов, Д.Д. Федотов. Психиатрия. М., изд-во "Медицина", 1971; В.Ф. Матвеев. Учебное пособие по психиатрии. М., изд-во "Медицина", 1975; М.Д. Машковский. Лекарственные средства. М., изд-во "Медицина", 1972.
      Политические заключенные СПБ, подвергшиеся лечению галоперидолом, в основном предъявляют жалобы на постоянное желание менять позу, двигаться (акатазия). Это состояние их физически изматывает, потому что удобной позы найти невозможно, остается ждать прекращения действия лекарства. "Такое впечатление, будто ты налит внутри свинцом, думать тяжело, ходить тяжело, сидеть тяжело, лежать невозможно," - вспоминает один бывший заключенный СПБ. Многие рассказывают об ужасном состоянии невообразимой тревоги, беспочвенного страха, бессоннице.
      Экстрапирамидные расстройства снимаются специальными средствами корректорами. В спецпсихбольницах применяется в качестве корректора циклодол (синонимы - ромпаркин, паркопан, артан и др.). Корректоры способствуют уменьшению или даже исчезновению экстрапирамидных расстройств у больных, получающих лечение нейролептиками. Однако на психически здоровых людей циклодол оказывает очень незначительное действие, и экстрапира-мидные расстройства уменьшаются в малой степени. К тому же некоторые заключенные не получают корректоров. Наталье Горбаневской (Казанская СПБ) циклодол присылали из Москвы друзья, потому что в IX отделении больницы (заведующая - заслуженный врач республики М. Волкова) его не было. Владимир Борисов (Ленинградская СПБ) получал галоперидол в инъекциях, но в корректорах, несмотря на сильно выраженные экстрапирамидные расстройства, ему было отказано. О том же свидетельствует и Ирина Кристи (психиатрическая больница общего типа № 1 им. Кащенко в Москве).
      Назначая заключенным в СПБ галоперидол, тюремно-больничные власти преследуют цель причинить мучения своим жертвам, добиться от них таким образом в дальнейшем беспрекослов-ного подчинения. И действительно, сила воздействия галоперидола такова, что многих смелых и
      мужественных на воле людей в СПБ одолевает перед галоперидолом такой страх, что они соглашаются признать себя больными, раскаяться в совершенном "преступлении", лишь бы снова не подвергнуться ужасному "лечению". Галоперидол и назначается часто не как курс лечения, а как карательная мера за нарушение режима или стойкое бескомпромиссное поведение. У тех, кто пережил галоперидол и не сдался своим палачам, на всю жизнь остаются кошмарные воспоминания о пережитом в СПБ.
      Страх перед галоперидолом испытывают не только з/к психбольниц, но и люди, находящи-еся на воле. Нам известно про одного диссидента, побывавшего в спецу в те благодатные времена, когда галоперидол еще не применялся. Наслышавшись об ужасах галоперидола, этот человек, опасаясь нового ареста и заключения в психбольницу, заранее принимает этот препарат, стараясь привыкнуть к нему, чтобы потом не испытывать таких сильных мучений.
      Лечение нейролептиками отрицательно сказывается не только на здоровых людях, но и на многих психически больных. Злоупотребления нейролептиками приводят зачастую к тому, что для многих душевнобольных пребывание в СПБ становится трагедией их жизни.
      Вот что вспоминает бывший политзаключенный Сычевской СПБ М.И. Кукобака:
      "Не помню случая (за 32 месяца), чтобы здоровье какого-либо больного улучшилось, чаще наоборот. Характерен пример некоего Ованесяна - ассирийца, откуда-то из Причерноморья. Он сидел за убийство своей матери. Старожилы рассказывают, что, когда его привезли в больницу, это был уверенный в себе человек. Импозантная внешность, золотые коронки, хорошо одет. Он работал чистильщиком обуви в каком-то городке, видимо курортном, на побережье. Психичес-кие нарушения у него были незаметны для неспециалиста, или почти незаметны. Через некото-рое время санитары содрали у него коронки, потом выбили передние зубы. От бесчисленных побоев и лошадиных доз разных таблеток он постоянно страдал расстройством желудка, почти не ходил, а если и ходил, то держась за стенку. Он безропотно выполнял любое требование санитаров: будь то проглотить лягушку, жука или же терпеливо переносил со слезами на глазах, пока санитары приспосабливали ему на нос или губы пчел, потешаясь над обезображенным от укусов лицом. Интересно, что когда разговариваешь с этим Ованесяном, то поражают осмыслен-ность, логичность его речи и в то же время абсолютное равнодушие к себе, к своему положению.
      Когда его наконец выписали, признав "социально не опасным", и повели к автобусу - это была удручающая картина. Бесформенная туша, едва похожая на человека, с трудом плетется, еле переставляя ноги, поддерживаемая с двух сторон медсестрами.
      Когда я с врачом пытался осторожно заводить разговор о режиме в больнице, он только пожимал плечами и - встречный вопрос: Зачем это все тебе надо, Кукобака? Ты думай больше о себе".
      Добиваясь своего, врачи СПБ не считаются ни с общечеловеческой моралью, ни с медицинскими показаниями. Максимальная суточная доза галоперидола 4 мл 0,5% раствора*. П. Старчик (Казанская СПБ) получал в сутки 5 мл этого раствора и свидетельствует, что другие заключенные получали еще больше. У тех, кто длительное время подвергался действию нейролептиков (в частности галоперидола), иногда возникает хронический экстрапирамидный синдром. Он проявляется в виде избыточных судорожных движений (гиперкинез) и остается на долгое время после отмены препарата, причем не поддается лечению. Хроническим экстрапи-рамидным нарушением в той или иной степени страдают некоторые бывшие политические заключенные спецпсихбольниц. При применении галоперидола возможно появление симптомов несахарного диабета**.
      * Справочник по оказанию скорой и неотложной помощи. М., изд-во "Медицина", 1971, стр. 560.
      ** М.Г. Рындина, В.П. Новиков. Журнал невропатологии и психиатрии, 1970, т. 70, № 9, стр. 1382.
      Инсулино-шоковая терапия, от которой в основном отказалась западная психиатрия*, еще применяется в советских психбольнидах. Методика инсулино-шоковой терапии была предложе-на М. Закилем для лечения шизофрении. Механизм действия до сих пор не выяснен. Начиная с 4-8 единиц инсулина в день, дозу ежедневно увеличивают на 4 единицы, вызывая снижение сахара в крови ниже нормальной концентрации (гипогликемия) . При 50-100 единицах в день обычно наступает потеря сознания (гипогликемическая кома) и шок. Из шока выводят внутри-венным вливанием 40 мл 40% глюкозы. Курс инсулино-шоковой терапии состоит обычно из 25-30 шоков. Противопоказанием для проведения лечения инсулином являются тяжелые болезни сердца (сердечно-сосудистая декомпенсация), заболевания почек, тяжелая форма диабета. Перед проведением курса лечения необходимо тщательное соматическое обследование, в частности состояния сердечно-сосудистой и мочевыделительной системы, исследование углеводного обмена (как минимум - сахарная кривая)**. Но никогда этого не проводят в СПБ.
      * Проф. Карлос А. Леон. Новые достижения. Журнал "Здоровье мира" (издание ВОЗ), январь 1975 (русское издание).
      ** В.Ф. Матвеев. Учебное пособие по психиатрии, стр. 290.
      Инсулин вызывает гипогликемические состояния, сопровождающиеся угнетением функции мозга. Картина нарастания гипогликемии может быть условно разделена на 4 фазы.
      Первая фаза обычно наступает в течение первых двух часов после введения инсулина. У человека отмечается потливость, слюнотечение, неравномерность пульса, снижение артериаль-ного давления, чувство голода и жажды, слабость, недомогание, головные боли, одеревенение губ, языка, мускулатуры лица.
      Вторая фаза начинается на втором-третьем часу после введения инсулина. Характеризуется легкой оглушенностью, падением мышечного тонуса, слабой реакцией на внешние раздражите-ли, сонливостью. Усиливаются симптомы первой фазы, снижается температура тела.
      Третья фаза наступает в конце третьего, начале четвертого часа после введения инсулина. Отмечаются выраженные явления оглушения. На оклик по имени человек не отвечает, реагирует лишь мимически или поворотом головы. Речь смазанная, человек произносит лишь отдельные слова, выкрикивает названия окружающих предметов, несвязные обрывки фраз, издает нечлено-раздельные звуки. Тонус мускулатуры повышен, движения не координированы, возможны подергивания мускулатуры лица, верхних и нижних конечностей. Глаза выступают из орбит, зрачки расширены. Кровяное давление повышено. Пульс учащен. Потоотделение усилено. Дыхание прерывистое, частое.
      Четвертая фаза наступает четыре часа спустя после инъекции инсулина. Характеризуется полной утратой сознания. Человек не реагирует на окружающее, на свет, звуки, прикосновение. Болевые раздражения вызывают нецеленаправленные движения, не устраняющие источника боли. Мигательный рефлекс постепенно угасает. Лицо бледное, мимика отсутствует. Обильное слюноотделение. Дыхание иногда сопровождается храпом. Возможна атония или, наоборот, тоническое напряжение мускулатуры. Руки и ноги вытянуты, голова запрокинута, челюсти сжаты. Дыхание поверхностное, с частыми задержками. Падает пульс, исчезают рефлексы. Состояние, угрожающее жизни*.
      О применении инсулино-шоковой терапии в советских спецпсихбольницах свидетельствует С-н (Ленинградская тюремно-психиатрическая больница, 1952 г.), Р. Фин (Орловская СПБ, 1973 г.), П. Старчик (Казанская СПБ, 1974 г.).
      Сульфозин применяется в психиатрической практике для лечения шизофрении, прогрессив-ного паралича, депрессивно-параноидных и кататонических состояний. Инъекции 1% раствора очищенной серы в масле сульфозин - делаются внутримышечно, в ягодицу. Инъекция сульфозина вызывает резкую гипертермическую реакцию, подъем температуры до 38-40°С. (В связи с чем этот метод относится к пирогенной терапии - лечению повышенной температурой.) Инъекции делают через два дня на третий, начиная с 2 мл и доводя дозу до 6-8 мл. Механизм действия не выяснен. Противопоказан при туберкулезе и тиреотоксизе (заболевание, связанное с увеличением функции щитовидной железы)**.
      * В.Ф. Матвеев. Учебное пособие по психиатрии, стр. 290.
      ** Там же, стр. 291; М.Д. Машковский. Лекарственные средства, ч. 2, стр. 247.
      В практике карательной медицины сульфозин, как и галоперидол, назначается в качестве наказания. Инъекция сульфозина вызывает острую и продолжительную болезненность в месте укола. Перед инъекцией ампулу положено встряхнуть и подогреть до полного растворения осадка, однако этого обычно не делается, ибо задача врачей здесь - причинить заключенным максимум мучений. После нескольких инъекций на ягодицах образуются болезненные инфильтраты, из-за чего заключенные не могут сидеть, спать на спине, с трудом ходят. В сочетании с гипертермией достигается тот эффект, которого ожидают врачи, добиваясь ухудшения самочувствия своих пациентов. Вот что вспоминает один бывший политзаключен-ный спецпсихбольницы о сульфозине: "Эти вливания действуют, естественно, еще интенсивнее (чем таблетки аминазина - А.П.), причем вызывают невероятные боли. Как правило, эти вливания делают в ягодицу, в результате чего, как я сам наблюдал, люди месяцами не могли сидеть. Им приходилось обедать стоя, а ночью лежать на животе. Они не могли спать, задыхались, во рту жгло. Вот так и лежали, держась за спинки кроватей, чтобы не задохнуться. Это была такая невыносимая боль, что они не в состоянии были ни сидеть, ни лежать как нормальные люди."
      О широком применении пирогенной терапии сульфозином в спецпсихбольницах свидетельствуют Р. Фин, В. Борисов, С-н, П. Старчик.
      Имеются сведения применения к политзаключенным в спецпсихбольницах мепробамата, элениума, тазепама, триоксазина, раунатина (и других алкалоидов раувольфии).
      В. Гусаров свидетельствует о применении метода электрошоковой терапии в Ленинградской ТПБ в 1953 году. Других свидетельств у нас нет, что заставляет предположить об отсутствии этого метода лечения в современных СПБ (во всяком случае, в отношении политических заключенных.) .
      По свидетельствам В. Гусарова и С-на, в 50-х годах был весьма распространен метод лечения сном. Б/з/к давались большие дозы снотворных, и они спали по нескольку дней (до недели), просыпаясь только для приема пищи и оправки.
      Очень распространены в СПБ методы насильственного удержания, которые были популярны в психиатрической практике XVI-XVIII веков. В. Гусаров вспоминает, что в 1951 (1952?) году в Казанской СПБ заключенных заворачивали в "камзол" (смирительная или "горяченная" рубашка)*. В теперешнее время "камзол" в СПБ как будто не применяется, (хотя в тюрьмах и лагерях смирительные рубашки в ходу)**.
      * В. Гусаров. При Сталине было лучше... Самиздат, 1976.
      ** См. Исправительно-трудовой кодекс РСФСР, ст. 35.
      К методам насильственного удержания относится и фиксация, заключающаяся в том, что заключенного привязывают за руки и за ноги к кровати и оставляют в таком положении на столько, на сколько заблагорассудится начальству, - на несколько часов, на день, на два, на неделю.
      Появился новый, по-видимому, неизвестный нашим далеким предкам метод "лечения" - влажная укрутка. Для того чтобы применить такой современный и результативный метод "лечения", необходимо заключенного плотно запеленать хорошо замоченной в воде простыней. Суть метода заключается в том, что простыня, по мере того как высыхает, сдавливает жертву, причиняя ей невыносимую боль. Этот метод получил большое распространение в СПБ еще и потому, что обладает целебным свойством на расстоянии - услышав крики одного истязуемого заключенного, остальные начинают раздумывать: стоит ли им проявлять свои "психопатологи-ческие черты характера" и поддаваться новой психологической вспышке.
      Наконец, предложенный на рубеже XIX века Эскиролем метод трудотерапии. Стремление к физическому труду расценивается в СПБ как признак улучшения здоровья, появления социальной адаптации. Трудолюбие кажется нам очень относительным критерием психического здоровья, особенно если учесть характер выполняемых в СПБ работ. Заключенные работают в переплетных, ткацких, портняжных, картонажных, швейных мастерских, на уборке территории, на кухне. И если человек, привыкший работать головой, а не руками, отказывается от физичес-кого труда, то это не кажется нам признаком психической неполноценности.
      В большинстве спецпсихбольниц труд не вменяется в обязанность, хотя в некоторых (например, в III и IV отделениях Казанской СПБ) к нему принуждают насильственно. Поощрение труда или принуждение к нему объясняется, на наш взгляд, не столько причинами медицинского, сколько экономического характера. Заключенный получает нищенскую заработную плату за свой труд, и администрация СПБ, сбывая готовую продукцию, получает немалый доход.
      И, наконец, последний, доселе неизвестный широким кругам психиатров метод лечения, выработанный и опробированный в советских спецпсихбольницах, - стенотерапия. Метод этот самый дешевый и простой из всех, перечисленных выше. Он заключается просто в длительной изоляции в СПБ или в угрозе такой изоляцией. В 40-50-х годах этот метод был самым популярным в советской спецпсихиатрии. Иногда в чистом виде применяется он и сейчас, но чаще в сочетании с другими методами "лечения". Врачи СПБ не стесняются своего метода и не держат его в секрете. В. Борисову (из Ленинграда) было прямо сказано: "Мы лечим Вас стенами!" В той же ЛСПБ не лишенный чувства юмора врач заявил одному заключенному: "Мы будем держать тебя до второго коммунизма".
      Наибольшее распространение этот метод получил в Сычевской СПБ. Здесь заключенные не получают почти никаких психофармакологических средств и находятся в изоляции по много лет. Юрий Белов, например, сидел там с 1972 по 1976 гг. От него требовалось только признание своей психической неполноценности и раскаяние в содеянном. Тогда с первой же комиссией выписка и затем свобода. Да только не смогли вырвать у него раскаяние...
      Мы перечислили, кажется, все медицинские и медициноподобные методы воздействия на здоровых людей в спецпсихбольницах. Впрочем, может быть, и не все. Научный прогресс не стоит на месте. Психофармакология успешно развивается. Появляются новые лекарства. Может быть, уже есть что-нибудь новое и в СПБ...
      Врачи психбольниц подвергают цензуре не только письма, адресованные "больным", но и их собственные.
      На фотографии письмо политзаключенного Ленинградской психиатрической больницы общего типа № 3 Владимира Евгеньевича Борисова к своей матери. Письмо подвергнуто цензуре врачом этой больницы Арнольдом Ильичом Тобаком.