Сочинения

Вот до какой степени предоставляли римляне всякое дело на усмотрение богов и даже при самых больших удачах не допускали ни малейшего пренебрежения к прорицаниям и другим обычаям, считая более полезным и важным для государства, чтобы их полководцы чтили религию, нежели побеждали врага. 5. Так Тиберий Семпроний, которого горячо любили в Риме за храбрость и безукоризненную честность, будучи консулом, назвал своими преемниками Сципиона Назику и Гая Марция, и те, приняв командование войсками, уже прибыли в свои провинции, как вдруг Тиберий, просматривая священные книги, случайно открыл старинный обычай, прежде ему не знакомый. Обычай этот состоял в следующем. Если должностное лицо наблюдает за полетом птиц в специально для этого нанятом за пределами города доме или шатре и, не получив надежных замечаний, вынуждено по какой-либо причине вернуться в город, надлежит отказаться от нанятого прежде помещения, выбрать другое и произвести наблюдения еще раз, с самого начала. Тиберий, как видно, об этом не знал и объявил упомянутых выше Сципиона и Марция консулами, дважды воспользовавшись одним и тем же шатром. Позже, обнаружив свою ошибку, он доложил обо всем сенату, который не пренебрег столь, казалось бы, незначительным упущением и написал новым консулам, а те, оставив свои провинции, быстро вернулись в Рим и сложили с себя власть. Но это случилось позднее, а почти в то же время, о котором рассказывается здесь, двое жрецов из числа самых известных лишились жреческого сана: Корнелий Цетег – за то, что, передавая внутренности жертвенного животного, нарушил должную очередность, Квинт Сульпиций – за то, что у него во время жертвоприношения упала с головы шапка, которую носят так называемые фламины. А когда диктатор Минуций назначил начальником конницы Гая Фламиния и вслед за этим раздался писк мыши, которую называют «сорика» [sorex][658], римляне отвергли и самого диктатора и его начальника конницы и выбрали на их место других. Но, соблюдая строжайшую точность в таких мелочах, они остаются совершенно свободны от предрассудков, ибо ничего не меняют в своих старинных обычаях и никогда их не преступают.

6. Итак, Фламиний и его коллега клятвенно отказываются от должности, после чего интеррексы[659] объявляют консулом Марцелла; вступив в должность, он избирает себе в коллеги Гнея Корнелия. Есть сведения, что галлы неоднократно предлагали римлянам заключить договор и что мира желал сенат, а Марцелл убеждал народ продолжать войну. Тем не менее мир был заключен, и тут, по-видимому, военные действия возобновили гезаты, которые перевалили через Альпы, присоединились к гораздо более многочисленным инсубрам (гезатов было всего тридцать тысяч) и, подстрекнув их к мятежу, уверенные в успехе, немедленно двинулись на город Ацерры, расположенный за рекою Пад, а царь гезатов Бритомарт с десятью тысячами своих воинов принялся опустошать земли, лежащие вдоль Пада.

Узнав о действиях Бритомарта, Марцелл оставил при Ацеррах своего коллегу со всею тяжелой пехотой и третьей частью конницы, а сам с остальными всадниками и примерно шестьюстами легко вооруженных пехотинцев бросился по следам десяти тысяч гезатов, не останавливаясь ни днем, ни ночью, пока не настиг их подле Кластидия, галльского поселения, незадолго перед тем покорившегося римлянам. Ему не пришлось дать своим людям хоть немного передохнуть: противник вскоре заметил его появление, но отнесся к этому с полным пренебрежением, потому что пехотинцев у Марцелла было очень мало, а конницу варвары вовсе в расчет не принимали. Ведь они и вообще были отличными всадниками и более всего полагались на свое искусство в конном сражении, а тут еще вдобавок намного превосходили римлян числом. И вот, не медля ни мгновения, они со страшными угрозами стремительно ринулись на неприятеля, словно решившись истребить всех до одного; впереди скакал сам царь. Опасаясь, как бы гезаты не обошли и не окружили его маленький отряд, Марцелл приказал илам[660] всадников разомкнуться и вытягивал свой фланг до тех пор, пока боевая линия римлян, потеряв в глубине, длиною почти что сравнялась с вражеской. Он был уже готов броситься вперед, как вдруг его конь, встревоженный неистовыми криками врагов, круто повернул и понес его назад. Испугавшись, как бы это не внушило римлянам суеверного страха и не вызвало смятения, Марцелл быстро рванул поводья и, снова обратив лошадь к неприятелю, стал молиться Солнцу, словно круг этот он описал не случайно, а умышленно. (Дело в том, что у римлян принято, вознося молитву богам, поворачиваться на месте). А позже, когда бой уже начался, он дал обет Юпитеру-Феретрию принести ему в дар самый красивый из вражеских доспехов.

7. В это время царь галлов заметил его и, по знакам достоинства узнав в нем полководца, выехал далеко вперед, ему навстречу, громким голосом вызывая на бой; то был человек огромного роста, выше любого из своих людей, и среди прочих выделялся горевшими как жар доспехами, отделанными золотом, серебром и всевозможными украшениями. Окинув взглядом вражеский строй, Марцелл решил, что это вооружение – самое красивое и что именно оно было им обещано в дар богу, а потому пустил коня во весь опор и первым же ударом копья пробил панцирь Бритомарта; сила столкновения была такова, что галл рухнул на землю, и Марцелл вторым или третьим ударом сразу его прикончил. Затем, соскочив с коня и возложив обе руки на оружие убитого, он сказал, обращаясь к небесам: «О Юпитер-Феретрий, взирающий на славные подвиги военачальников и полководцев в сражениях и битвах, призываю тебя в свидетели, что я – третий из римских предводителей, собственной рукою сразивший вражеского предводителя и царя, и что, одолев его, я посвящаю тебе первую и самую прекрасную часть добычи. А ты и впредь даруй нам, молящимся тебе, такую же добрую удачу». После этого конница начала бой – не только с вражескими всадниками, но и с пехотинцами (те и другие стояли вперемешку) и одержала удивительнейшую, беспримерную победу: ни до того, ни после – никогда, как говорят, не случалось, чтобы столь малое число всадников победило столь многочисленную конницу и пехоту.

Перебив большую часть потерпевших поражение галлов и захватив их оружие и прочее имущество, Марцелл вернулся к своему товарищу по должности, который очень неудачно действовал против кельтов близ самого большого и густо населенного из галльских городов. Город этот назывался Медиолан, тамошние кельты считали его своей столицей, а потому защищались очень храбро и, в свою очередь, осадили лагерь Корнелия. Но когда прибыл Марцелл, гезаты, узнав о поражении и гибели своего царя, ушли, и Медиолан был взят, а прочие города кельты сами не стали удерживать, полностью сдавшись на милость римлян, которые и даровали им мир на условиях умеренных и справедливых.

8. Сенат назначил триумф одному Марцеллу, и лишь немногие из триумфальных шествий вызывали столько восхищения своей пышностью, богатством, обилием добычи и могучим сложением пленных, однако особенно радостное и совершенно новое зрелище явил собою сам полководец, несущий в дар богу доспех убитого галла. Свалив высокий, прямой и легко поддающийся топору дуб, он обтесал нижнюю часть ствола в форме трофея, а потом привязал и подвесил к нему захваченное в поединке оружие, расположив и приладив все части в должном порядке. Когда шествие двинулось, он, подняв трофей, взошел на запряженную четверкой колесницу и сам провез через город прекраснейшее и достойнейшее из украшений своего триумфа. За ним следовали воины в самом лучшем вооружении, распевая песни и победные гимны, сочиненные ими в честь бога и своего полководца. Когда процессия достигла храма Юпитера-Феретрия, Марцелл вошел в храм и поставил обещанный дар – третий и вплоть до наших дней последний из таких даров. Первым Ромул[661] принес в храм оружие Акрона, царя Ценинского, вторым был Корнелий Косс, убивший этруска Толумния, за ним следует Марцелл, победитель галльского царя Бритомарта, после Марцелла же не было никого.

Бог, которому приносят эти дары, называется Юпитером-Феретрием; иные производят это имя от греческого слова «феретреуомай» [pheretreuomai, «быть носимым в торжестве»] (в ту пору латинский язык был еще сильно смешан с греческим), другие считают, что это прозвище Зевса-громовержца («поражать» – по-латыни «ферире» [ferire]). Третьи говорят, что имя Феретрий произошло от ударов, которые наносят в бою: ведь и теперь еще, преследуя врага, римляне то и дело кричат друг другу: «Фери!» [feri] – что значит «Бей!». Вообще снятые с убитого неприятеля доспехи называются по-латыни «сполиа», те же, о которых идет речь у нас, имеют особое название «опимиа». Сообщают, правда, что Нума Помпилий в своих заметках упоминал о трех различных видах «опимиа» и предписывал первые из них посвящать Юпитеру-Феретрию, вторые – Марсу, а третьи – Квирину, назначая в награду за первые триста ассов, за вторые – двести, а за третьи – сто. Но преобладающим, общепринятым является мнение, что лишь те доспехи следует называть «опимиа», которые захвачены в бою первыми и сняты с полководца полководцем, сразившим своего противника в поединке. Впрочем, достаточно об этом.

Римляне так радовались победе и счастливому исходу войны, что отправили в Дельфы благодарственный дар Аполлону Пифийскому – золотой кратер весом в… [* Текст в оригинале испорчен] фунтов, щедро поделились добычей с союзными городами и послали богатые подарки сиракузскому царю Гиерону, своему другу и союзнику.

9. Когда Ганнибал вторгся в Италию, Марцелл с флотом отправился к берегам Сицилии. После тяжелой неудачи при Каннах, когда десятки тысяч римлян пали, а немногие уцелевшие от гибели бежали в Канузий и все ожидали, что Ганнибал немедленно двинется на Рим, поскольку главные и лучшие силы римлян уничтожены, Марцелл сначала отправил полторы тысячи своих моряков для защиты города, а затем, получив постановление сената, прибыл в Канузий и, приняв командование над собравшимися там остатками войска, вывел их из-за лагерных укреплений, исполненный решимости не оставлять страну на произвол неприятеля.

Многие из опытных римских полководцев к тому времени погибли в битвах; среди оставшихся славою наиболее надежного и благоразумного пользовался Фабий Максим, но его чрезмерную осмотрительность, происходившую из страха перед поражением, римляне осуждали, приписывая ее робости и непредприимчивости. Видя в нем полководца, вполне пригодного для того, чтобы обеспечить их безопасность, но не способного изгнать врага, они обратили свои взоры к Марцеллу и, объединяя и сочетая отвагу и решительность второго с осторожностью и дальновидностью первого, то выбирали консулами обоих, то, попеременно, одного посылали к войскам консулом, а другого – командующим в ранге консула. Посидоний рассказывает, что Фабия прозвали «Щитом», а Марцелла – «Мечом». Сам Ганнибал говорил, что Фабия боится, как наставника, а Марцелла, как соперника: один препятствовал ему причинять вред, другой – вредил сам.

10. Прежде всего Марцелл стал истреблять вражеских солдат, которые покидали свой лагерь и рыскали по стране (после побед Ганнибала они до крайности распустились и обнаглели), и тем исподволь ослаблял карфагенян. Затем он пришел на помощь Неаполю и Ноле, и неаполитанцев, которые и без того хранили верность римлянам, еще более укрепил в их намерениях, а в Ноле застал мятеж, потому что тамошний сенат был не в силах обуздать и утихомирить народ, державший сторону Ганнибала. Жил в Ноле некий Бандий, человек очень знатный и храбрый. Он доблестно сражался при Каннах и уложил множество карфагенян, а после битвы был найден живым среди трупов – все тело его было утыкано стрелами и дротиками; подивившись его мужеству, Ганнибал не только отпустил его без всякого выкупа, но даже сам одарил и сделал своим гостем и другом. В благодарность за это Бандий стал одним из наиболее горячих приверженцев Ганнибала и, пользуясь влиянием в народе, склонял сограждан к отпадению от Рима. Казнить человека столь славной судьбы, разделявшего с римлянами опасности в самых великих битвах, Марцелл считал бесчестным; человеколюбивый от природы, он умел вдобавок силою слова привлечь к себе всякую честолюбивую натуру, и вот однажды в ответ на приветствие Бандия спросил его, кто он такой, – давно уже отлично его зная, но ища предлога завязать разговор. Тот ответил: «Луций Бандий», – и тогда Марцелл, изобразив на лице радость и изумление, воскликнул: «Так значит ты тот самый Бандий, о котором сражавшиеся при Каннах без конца рассказывают в Риме, что-де ты единственный не покинул консула Эмилия Павла, но заслонил его своим телом, и большая часть пущенных в него стрел попала в тебя?» «Да, это я», – ответил Бандий и показал ему некоторые из своих ран. «Но почему же, нося на себе столько доказательства своей к нам дружбы, ты не пришел ко мне сразу? – продолжал Марцелл. – Неужели ты полагаешь, что мы не способны по достоинству оценить доблесть друзей, которым оказывают уважение даже враги!» После таких ласковых слов он пожал Бандию руку и подарил ему боевого коня и пятьдесят драхм серебром.

11. С тех пор Бандий сделался верным помощником и союзником Марцелла и грозным обличителем противной партии. Она была многочисленна и замышляла, как только римляне выступят на врага, разграбить их обоз. Поэтому Марцелл выстроил своих людей в боевом порядке внутри города, обоз поставил у ворот и через глашатая запретил ноланцам приближаться к стенам. Так как нигде не было видно ни одного вооруженного воина, Ганнибал решил, что в городе волнения, и карфагеняне подступили к Ноле, совсем не соблюдая строя. Тогда Марцелл приказал распахнуть ближайшие ворота и во главе отборных всадников напал на неприятеля, ударив ему прямо в лоб. Немного спустя через другие ворота с криком хлынули пехотинцы. Чтобы встретить их натиск, Ганнибал вынужден был разделить свои силы, но тут отворились третьи ворота, из-за стены выбежали остальные римляне и со всех сторон бросились на противника, который был испуган неожиданностью этой вылазки и ослабил сопротивление, видя подходящие на помощь врагу свежие отряды. В тот день войско Ганнибала впервые отступило перед римлянами и поспешно укрылось в своем лагере, оставив на поле боя много убитых и раненых. Говорят, что карфагенян погибло свыше пяти тысяч, а римлян – меньше пятисот. Правда, Ливий[662] не считает поражение карфагенян особо значительным, а их потери такими многочисленными, но, по его мнению, Марцеллу эта битва принесла великую славу, римлянам же, после стольких бедствий, – поразительную бодрость и отвагу, ибо они разуверились в том, что враг их неодолим и неуязвим, увидев, что и он, в свою очередь, способен терпеть неудачи.

ПРИМЕЧАНИЯ

1

1. С подобным мужем… Кто с ним сравнится силой? – Эсхил, Семеро против Фив, 435, 395, 396 (контаминация).

2

2. Оба – славнейшие воины… – Гомер, Илиада, VII, 281, о Гекторе и Аяксе.

3

3. Эрехтей… – Пелоп… – Эрехтей, сын Земли, считался одним из древнейших афинских царей; его сыном был Кекроп, внуком Пандион, правнуком Эгей, отец Тесея. Пелоп, по которому назван Пелопоннес, считался предком большинства ахейских царей, в том числе дедом Агамемнона и Менелая.

4

4. Другу всегда… – Гесиод, Труды и дни, 370 (пер. В. Вересаева).

5

5. Эврипид называя Ипполита «питомцем непорочного Питфея»… – Эврипид, Ипполит, 11.

6

6. Паллант – брат Эгея; сыновья Палланта, думая, что Эгей бездетен, считали себя наследниками его царства и потому, узнав о сопернике, могли бы убить и Эгея, и Тесея.

7

7. Назван Тесеем – натянутые этимологии от thesis (клад) и от thesthai paida (усыновить ребенка).

8

8. Тесеи справлялись в июле, в 8 день афинского нового года, когда Тесей прибыл в Афины (ниже, гл. 12), и через три месяца в октябре, в день, когда Тесей вернулся с Крита (ниже, гл. 36).

9

9. По словам Гомера – «Илиада», II, 542. Абанты – древние жители острова Эвбеи.

10

10. Архилох – пер. В. Вересаева (фр. 3 по Дилю).

11

11. Ифит – друг Геракла, сброшенный им в припадке безумия с городской стены.

12

12. Трофей – у древних греков памятник, оставлявшийся на поле сражения в знак победы: столб с навешанным на него неприятельским оружием. «Трофей Мильтиада» – при Марафоне, см. Фем., 3.

13

13. …тем же самым способом, каким Синид погубил многих путников… – Синид привязывал прохожих к верхушкам двух согнутых сосен, и они, выпрямляясь, разрывали жертву.

14

14. Кроммионская свинья – Кроммион – городок на полпути от коринфского Истма до Мегар, близ приморских Скироновых скал.

15

15. Эак, справедливейший греческий царь, и его сыновья Пелей, отец Ахилла, и Теламон, отец Аякса, были местными героями Эгины, а Кихрей, отец Харикло – героем соседнего Саламина (ср. Сол., 9); в Афинах их чтили за доброе знамение в Саламинском бою 480 г.

16

16. Растягатель – по-гречески, Prokroustes. Отсюда – знаменитое «Прокрустово ложе», на котором Дамаст слишком коротких гостей растягивал, а слишком длинным отрубал ноги.

17

17. Термер – карийский богатырь, местный герой города Термеры близ Галикарнаса.

18

18. Фиталиды – потомки элевсинца Фитала, принявшего в дом богиню Деметру в ее скитаниях. Жертвенник Зевсу, где Тесей принял очищение от совершенных им убийств, стоял над Кефисом еще при Плутархе.

19

19. Вытащил нож… – «По-видимому, нож у Тесея висел рядом с мечом. Извлекая нож, Тесей привлек внимание отца к рукояти меча» (примеч. СИ. Соболевского). Возможен и более простой перевод: «вытащил меч, чтобы им разрезать мясо, и показал его Эгею».

20

20. В пределах Дельфиния… – храма Аполлона в восточной части Афин; ср, ниже, гл. 14 и 18.

21

21. Усыновленный Пандионом… – Стараясь опорочить Эгея, паллантиды утверждали, что Пандион не был его родным отцом.

22

22. Сфетт – деревня к юго-востоку, Гаргетт, Паллена и Агнунт – к востоку от Афин. «Леой» – фантастическая этимология возгласа глашатая «akouete leo» («слушайте, люди!»).

23

23. Четырёхградие – Марафон и три менее значительных города к северо-востоку от Афин.

24

24. … предание о Гекале… – Предание о старушке из одноименного села, в хижине которой ночевал Тесей перед расправой с марафонским быком, было пересказано в знаменитом стихотворении Каллимаха, сохранившемся лишь в отрывках (III в.).

25

25. Андрогей – сын Миноса, критского царя, погибший в Аттике.

26

26. У Эврипида – фрагменты из несохранившейся трагедии.

27

27. Боттия (Боттиэя) – область в Македонии вокруг ее столицы Пеллы. Из очерков Аристотеля о государственном устройстве 159 государств дошел только один – «Афинская полития».

28

28. Ни Гесиод, ни Гомер – Гесиод, фр. 103; Гомер, Одиссея, XIX, 179.

29

29. С проскения и скены – «скеной» в античном театре называлась палатка с расписным передом, где переодевались актеры; а играли они на «проскении», узкой площадке перед этой скеной.

30

30. Кибернесии – праздник кормчих, справлялся в апреле-мае (в мунихионе, в день отплытия Тесея) или в октябре, т. е. при начале или при конце мореходного сезона.

31

31. Пританей – общественное здание в Афинах, где за государственный счет обедали дежурные должностные лица, послы, а также особо заслуженные граждане – полководцы, победители на состязаниях и др.

32

32. Маслинная ветвь – символ мольбы (ср. ниже, гл. 22 об иресионе).

33

33. Пасифая – супруга Миноса.

34

34. Текст в оригинале испорчен.

35

35. Текст в оригинале испорчен.

36

36. Славных, богами… – «Одиссея», XI, 631 («Заклинание мертвых» – традиционное название этой книги о спуске Одиссея в аид).

37

37. …рогового жертвенника… – По преданию (Каллимах, «Гимн к Аполлону»), этот жертвенник был сделан самим Аполлоном из рогов диких коз, убитых Артемидой, и считался одним из Семи чудес света.

38

38. Осхофории – «приношение гроздьев», праздник, справлявшийся в октябре (седьмой день пианепсиона) в благодарность богам за сбор винограда и маслин; в этот день Тесей и вернулся с Крита.

39

39. Гераклидов… воспитывали афиняне… – После смерти Геракла, когда их преследовали.

40

40. …до времен Деметрия Фалерского… – Т. е. до 318–307 гг., в течение почти 1000 лет.

41

41. Дипнофоры – «приносящие обед», знатные гражданки, угощавшие детей, участников бега с виноградными ветвями на Осхофориях.

42

42. Метэкии – (или Синойкии) – праздник в честь Афины в память «синойкизма» – соединения Тесеем двенадцати аттических общин в одно государство. Справлялись в первый месяц афинского нового года (в августе), за 12 дней до «всеафинских» Панафиней.

43

43. Гомер – «Илиада», II, 547.

44

44. …«стоимостью в сто быков» – выражение, встречающееся у Гомера (напр., «Илиада», XXI, 79) и отражающее быт до изобретения монеты, когда мерилом богатства был скот. Обычно греки так это и понимали, относя введение монеты к более позднему времени (VIII в., при аргосском царе Фидоне).

45

45. Меликерту – младенцу-сыну Афаманта, утонувшему здесь и ставшему морским божеством. Истмийские игры были расширением и преобразованием этих погребальных игр.

46

46. Феорида – священный корабль, возивший государственных послов и паломников.

47

47. …рядом с Пниксом и Мусеем… – К западу и юго-западу от афинского акрополя: все перечисляемые ниже афинские места находятся там.

48

48. …принес жертву Ужасу… (Богу войны, спутнику Ареса) ибо он мешал афинянам начать сражение с амазонками.

49

49. Горкомосий – место заключения и оформления торжественных договоров в Афинах.

50

50. Ромбоид – какое-то круглое здание («ромб» по-гречески означает всякое круглое тело). «Памятник ее [Ипполиты на мегарском акрополе] имеет форму амазонского щита», – пишет Павсаний (I, 41, 7).

51

51. В жизнеописании Демосфена – Дем., 19.

52

52. Тесеида – поэма (ближе неизвестна), упоминаемая еще Аристотелем в «Поэтике», 8.

53

53. …другие предания о браках Тесея. – Обычно они вводят Тесея в родство с другими героями – Аяксом, Гераклом (Ификл – брат Геракла), Диоскурами с Еленою. Ср. Афиней, XIII, 557 ав.

54

54. …павших под Кадмеей… – (фиванской крепостью-акрополем) – в походе Семерых против Фив, послужившем сюжетом для многих трагедий, в том числе для «Просительниц» Эврипида (сохр.) и «Элевсинцев» Эсхила (не сохр.).

55

55. …нашу книгу о нем… – Это сочинение не сохранилось.

56

56. Деидамия – (у всех других авторов жена Пирифоя называется Гипподамией) была царевной легендарного фессалийского племени лапифов; бой лапифов с кентаврами был одной из любимых тем греческого искусства.

57

57. …от невольных грехов… – Совершенного в безумии убийства своих детей и пр.; без этого очищения Геракл не мог принять посвящение.

58

58. Тиндар – спартанский царь, отец Елены и Диоскуров (Кастора и Полидевка; они же названы ниже «Тиндаридами»); братом его был мессенский Афарей, отец «мессенских Диоскуров» Идаса и Линкея; а двоюродным братом – мятежный Гиппокоонт, отец Энарефора.

59

59. Аидоней – форма имени подземного бога Аида; это – такое же рационалистическое переосмысление мифа о схождении Тесея в царство мертвых, как выше, гл. 16–19 – мифа о Минотавре.

60

60. Академия – посвященная Академу роща к северу от Афин; в ней учил Платон, отсюда – значение этого слова в новых языках.

61

61. Анаков – все предлагаемые этимологии фантастичны.

62

62. Этра, Питфеева дочь… – «Илиада», III, 144.

63

63. Mуних – чтился как герой, по которому назывался Мунихий, гавань в Пирее. Лаодика – дочь Приама, Демофонт – сын Тесея.

64

64. Сперхей – река в южной Фессалии (в царстве Ахилла), недалеко от Фермопил. Это остатки мифа о том, что троянская война была не походом греков на Трою, а походом троянцев на Грецию.

65

65. Аратерий – «место проклятий».

66

66. В Афинах царствовал Менесфей… – У Гомера («Илиада», II, 552) он назван вождем афинян под Троей, Элефенор начальствует эвбейскими абантами (ср. выше, гл. 5), а сыновья Тесея Акамант и Демофонт не упоминаются совсем.

67

67. …в его жизнеописании… – Ким., 8.

68

68. Гимнасий – общественное место для телесных упражнений и бесед. Тесей был погребен на городской площади, чтобы стать героем культа: обычно же покойников хоронили за городскими воротами. Гимнасий рядом с его могилой был построен уже в III в. Птолемеем Филадельфом.

69

1. …силы своего оружия. – Rhome по-гречески значит «сила», «мощь». И эта и все последующие этимологии подбирают произвольные имена, созвучные с названием Рима, и по возможности связывают их с греческим мифом о бегстве Энея из Трои в Италию.

70

2. Паллантий – легендарное поселение на месте будущего Рима, еще за 60 лет до прихода троянцев основанное Эвандром, сыном Гермеса, царем одноименного города в Аркадии; это предание использовано Вергилием в «Энеиде», VIII.