Большой словарь мата. Том 1

п. Грубо говоря, здесь присутствовали элементы и словаря энциклопедического, и двуязычного, и научного комментария, и словаря иностранных слов, и толкового словаря, и энциклопедии символов, и многое другое. Уже в XIII веке глоссарии бытуют в качестве отдельных самостоятельных текстов, то есть не прилагаются к рукописи, а включаются как отдельные тексты в сборники. В это время существовало множество типов глоссария, которые могли в большей или меньшей степени быть посвящены ономастике, топонимике, символам, церковнославянизмам, латинским наименованиям и др.

Ономастиконы включали библейские имена и топосы. К ним традиционно относят «Речь жидовьскаго языка», «А се имена жидовьская русьскы тълкована», «О именах глаголемых жидовьскым языком», «Речь жидовьскаго языка преложена на рускую неразумно на разум…» и др.

Уже в XIV веке был распространен славяно-русский глоссарий. К нему относятся «Пословки лествичные», «Протльк лествици о речех покрьвених». Существовало также множество двуязычных словариков: «Грецкий язык», «Се татарский язык», «Толкование языка половецкого», «Речи тонкословия греческого». Еще одни тип глоссария – приточник. К ним относятся «Толк о неразумных словесех», «Се же приточне речеся» и др. Приточник – собрание «тайных», символических значений слов, перечень символов. В приточнике также можно выделить элементы самых разных словарей: и толкового, и энциклопедического, и этимологического, но в целом эти тексты строились в виде авторского повествования, способного порождать собственные новые (не «языковые») смыслы, что характерно прежде всего для литературного текста. «Вокабулы» здесь – лишь повод для авторского повествования.

Позже появился так называемый азбуковник. Расцвет традиции средневековых азбуковников относится к XVI – началу XVIII века. В азбуковнике толковались не лексические значения, а «божественные сущности», то есть некие идеи, традиционнотак или иначе связанные сданным словом. Средневековый азбуковник – это нечто вроде символического толкователя Писания. Все слова и явления приобретали в нем тайный божественный подтекст. Так, слово «гора» имело целый ряд «значений», не свойственных современному языку. «Гора» – это и Святая Богородица, и Христианская Вера, и Православная Церковь. Итак, это словари поэтические, литературные. Символы, входящие в подобные азбуковники, потенциально могли приобретать любые значения. Цель азбуковника – в раскрытии этих тайных смыслов. С позиций академической лексикографии это есть процесс придумывания новых значений слов, своего рода омонимическая «неологизация» языка.

Фактом массовой литературы азбуковники стали уже в XVIII веке. Если читателями средневекового глоссария был узкий круг интеллектуалов, то читателями азбуковника XVIII века стали служилые люди, купцы, дьяки, священники, рядовые монахи и т. п. Кстати, азбуковники породили жанр симфонии, где семантические дефиниции вообще могли заменяться цитатами или ссылками на источник цитирования. Таким образом, разделение лексикографии на две традиции – народную и академическую произошло, видимо, в XVIII веке. Традиция академической лексикографии XVIII – XIX веков, восходящая прежде всего к «толковым» глоссариям и азбуковникам, была представлена словарями двух типов. К первому относится «Словарь Академии Российской» (СПб., 1789-1794) и «Словарь Академии Российской, по азбучному порядку расположенном» (Ч. 1-6. СПб., 1806-1822). Это кодификационные словари, фиксирующие нормативные языковые факты. Ко второму типу-«Словарь церковнославянского и русского языка» (СПб.: Второе отделение Академии наук, 1847). Это – «тезаурусный» словарь, включающий в себя «вообще слова, составляющие принадлежность языка» (Т. 1. С. XII). Именно традиция словарей тезаурусного типа породила на свет словарь В. И.Даля, наполненный словами неизвестного происхождения, словами, придуманными самим Далем, редкими, устаревшими, диалектными, иноязычными и другими типами лексем ограниченного употребления. Именно эта традиция «тезауризации» словаря привела к разрушению его границ и породила массовую традицию словарей «ни о чем», у которых вообще отсутствует объект описания. Это всевозможные словари жаргонов, состоящие не из жаргонизмов, а из любых слов (таковы словари Д. С. Балдаева и П. Ф. Алешкина); словари культуры, состоящие либо из эссе, либо вообще неизвестно из чего, поскольку культура – это «все» (таков словарь В. П. Руднева); словари авторских маргиналий (таковы словари И. Раскина и А. Щуплова); словари цитат, состоящие из одних иллюстраций и лишенные элементов толкования (словарь В. С. Елистратова); словари, состоящие из одних списков слов и лишенные и толкований, и иллюстраций (словарь А. И. Солженицына).

Словарь В. И. Даля – это продукт крайне вульгаризированной идеи тезауруса, включающего в себя «все», не ставящего себе целью толкование значения, приводящего множество контекстов, бесконечное количество примеров, пословиц, поговорок, системно неупорядоченного, не имеющего четких семантических дефиниций и предоставляющего полную свободу окончательного толкования смыслов слов читателю.

Так была провалена блестящая идея тезауруса. После катастрофической неудачи целого ряда тезаурусных словарей работа Даля знаменовала собой полный упадок этой традиции. Бесконечные его переиздания сделали на целое столетие невозможным продолжение лексикографической работы в данном направлении.

В XX столетии огромная работа в этом направлении была сделана специалистами-диалектологами. Именно они записывали и собирали «все подряд», не отвергая интересных языковых фактов ради сомнительной идеи жесткой кодификации и нормативизации языка. Исследователями и студентами был собран колоссальный диалектный материал. Уже издано несколько сотен томов словарей говоров, областных словарей, словарей отдельных населенных пунктов и т. п. Они содержат огромный наддиалектный (интердиалектный, просторечный) материал. Этот уникальный материал – еще один шаг к словарю-тезаурусу.

В советское время было «нежелательно» составлять словари жаргонов, просторечия, социолектов. Официальная идеология поощряла два «языка» – язык рабочих и язык крестьян, города и деревни. В университетах многих городов шел сбор диалектного материала, составлялись словари языка «деревни». В «институтах русского языка» прежде всего шла подготовка нормативных словарей городской речи. Таковы были словари Ушакова и Ожегова. Таковы были БАС[20] и MAC[21]. Это словари в определенном смысле репрессивные. Зафиксированная в них норма языка «объясняла», как говорить можно и как нельзя. Характерно, что как только С. И. Ожегов принялся за составление словаря к пьесам А. Н. Островского, то есть языка купеческого, тут же было получено указание сделать 20 оттисков для изучения в ЦК и в НКВД. Словарь, законченный в 1949 году, был запрещен и увидел свет лишь в 1993 году. Зато нормативный однотомный словарь Ожегова, сделанный фактически по заданию партии (указал на необходимость создания такого нормативного словаря еще В. И. Ленин), переиздавался до тех пор, пока Н. Ю. Шведова не привела его к уровню современной лексикографии. Впрочем, лучший однотомный словарь русского языка был сделан в Институте лингвистических исследований (бывший ИРЯ) в Санкт-Петербурге. Это Большой толковый словарь русского языка (Кузнецов С. А.[сост., ред.]. СПб.: Норинт, 2000).

Нет сомнения в том, что настоящий тезаурус должен создаваться поэтапно. Есть большое количество областей языка, куда лексикография до сих пор вообще на заглядывала. Пока эти области не будут обследованы профессиональными лексикографами, об идее тезауруса придется забыть. Так, например, до сих пор отсутствуют научные словари, эксплицирующие десятки жаргонов, социолектов, интердиалектов, некоторые пласты некодифицированной грубо-просторечной лексики и фразеологии, в частности обсценный материал. Начав публикацию базы данных, мы очень надеемся приблизить тот день, когда в России появится новый хороший словарь русского языка. Пока даже в 17-томном БАСе представлена едва ли половина лексики русского языка.

Что такое словарь

Словарь-текст с необычайно сложным культурным статусом. Это и инструмент понимания литературы, гиперлитературный текст, и, одновременно, сам он – литературный текст. Словарь сочетает в себе и «герменевтическую», и «художественную» функции.

Что же касается поэтики жанра словарной статьи, то здесь прежде всего нужно выделить, грубо говоря, четыре совершенно различных типа данного объекта. Существует развернутая статья, состоящая из вокабулы, описания структурных, системных особенностей вокабулы, семантических дефиниций и, наконец, иллюстративной части. И есть четыре типа редуцированных ее варианта. В крайнем случае они порождают четыре типа словарей. Словари, состоящие из одних вокабул, – это симфонии. Словари, состоящие из одних системных, структурных описаний вокабул, – это словари грамматические, так называемые лингвистические. Третий тип – энциклопедические словари, где гипертрофирована толковая часть словаря. И четвертый – это словари цитат, где в основу справочника кладется иллюстративная идея словаря. Все эти четыре типа словаря могут восприниматься читателем и как факт науки, и как факт словесности. За пределами этой примитивной классификации остается множество изданий, озаглавленных как словари, однако представляющих собой литературные произведения.

Литература всегда является частью словаря, одним из его компонентов. В то же время словарь в современной культуре стал неким метатекстом, аккумулирующим, поглощающим самые разные маргинальные жанры массовой литературы, которым нет места в консервативном мире нормативной высокой словесности. Он мутировал в некую формальную оболочку, способную интегрировать множества разрозненных текстов с неопределенным жанровым статусом. Алфавитное построение таких словарей – фиктивное, лексикографические признаки полностью отсутствуют. Конечно, «маска» словаря облегчает процесс опубликования подобных произведений и защищает их авторов от огня литературной критики, которая не в состоянии была бы принять все эти «полуфольклорные» маргиналии в качестве некоего события в мире словесности. Но и в научном академическом словаре литература присутствует в свернутом виде. Автор словаря волен подбирать те или иные источники для иллюстраций, проявляя личные пристрастия и как бы конструируя свой текст из чужих цитат. По общей структуре такой словарь имеет много общего с рядом текстов концептуализма. Кроме того, автор словаря формирует принципы отбора слов в словник. Один словарь эксплицирует воровской жаргон и насыщен примерами из Алешковского, другой посвящен мату и может сам восприниматься как акт печатной брани, третий посвящен творчеству Пушкина. Словарь же языка Пушкина в равной мере является фактом науки и фактом русской словесности. Академическое собрание сочинений Пушкина включает в себя множество комментариев, справочников, указателей и т. п. Тексты в нем расположены в строгом порядке. Такое собрание – родственник словаря языка Пушкина, где все те же тексты переструктурированы, разбиты на цитаты, но так же строго упорядочены. Именно эта жанровая пограничность словаря позволяет одним авторам создавать лингвистические словари (А. Е. Аникин, Ю. Д. Апресян, А. С. Герд, А. А. Зализняк, А. И. Федоров и др.), а другим – превращать его в жанр массовой развлекательной литературы (П. Ф. Алешкин, Д. С. Балдаев, В. С. Елистратов, А. И. Солженицын, А. Флегон, А. Н. Щуплов, И. 3. Раскин и др.). В этом смысле сделать хороший словарь невозможно. Язык не может уместиться ни на скромной раскладушке поэта, ни на многоярусных шконках лексикографа. Претендуя на описание всей вселенной и теряясь в ее бесконечности, словарь остается у пустого корыта собственного непонимания языка и мира.

Минимальные требования, точнее, необходимые и достаточные условия восприятия любого текста как словаря, – это наличие словника или иной жесткой системы упорядочивания материала, наличие специального объекта описания, отличающегося от кодифицированного литературного языка (и уж тем более от интердиалектных, социолектных и диалектных форм языка), наличие специального языка описания и четкая экспликация всех структурных принципов.

Позиция лексикографа

Данная работа выполнялась с точки зрения литературного языка, с позиции носителя литературных норм. Такая позиция концептуально определяет общую структуру базы данных, принципы графической подачи материала, принципы построения метаязыка определения значений и многое другое. Словарь мата может и должен делаться с позиций носителя кодифицированного литературного языка. Поскольку это не описание норм КЛЯ, а экспликация норм, находящихся за его пределами. Эта база данных содержит слова, которые не нужно произносить вслух. Таким образом, книга была задумана как отрицательный словарь, то есть словарь, противоположный нормативному «литературному», словарь, в котором представлены слова «запрещенные» в КЛЯ. Без подобных словарей говорить о культуре речи бесполезно. Только при наличии таких словарей изучающий язык сможет определить для себя допустимость употребления той или иной лексемы в конкретном контексте, иностранец сможет читать художественную литературу, филолог – получать необходимые справки. Такой словарь нормализует систему социальных запретов[22] . Такого рода словари открывают новые исследовательские перспективы при изучении языковых «периферий». А интерес к «пограничным» областям языка характерен как для литературоведов, так и для лингвистов всех специальностей (лексикологов, фразеологов, грамматистов, семасиологов и др.). Им в первую очередь и предназначена база словаря русского мата. Итак, основная задача представляемых материалов – дать специалистам источник для дальнейшего изучения аномалий русского языка. В соответствии с этими задачами и строилась работа: большое внимание уделялась разработке грамматических справок (которые по возможности полно иллюстрировались), исчерпывающе приводилась фразеология, иллюстрировалась сочетаемость, полно давались значения и их оттенки, в том числе и фразеологически связанные, вносились и иллюстрировались все зафиксированные в источниках варианты и т. д. При этом не производилось никакого критического отбора источников. Использовались любые источники, содержащие обсцен-ную лексику, вне зависимости от их художественных достоинств, семантической ясности и пр. Отсутствие ясных, четких и полных контекстов к некоторым словам или значениям, недостаточность или спорность материала (например, неполнота или незаконченность предложений контекста, расплывчатость значений) не служили достаточным основанием для изъятия их из базы данных. Материал давался в том виде, в котором он был зафиксирован в источниках. Как следствие, не ставилась задача сделать все словарные статьи однотипными и унифицированными. Естественно, что структура базы данных достаточно сложна и нуждается хотя бы в приблизительном описании.

Доля исследовательской реконструкции неизбежно присутствует при обработке такого материала, при формулировке значений в трудных случаях и при подаче грамматики. Мы старались не подходить с каким-либо предубеждением к материалу, не отсеивать и не выбирать те или иные контексты. В то же время случаи единичного или ограниченногоупотребления отдельныхзна-чений многократно зафиксированного слова в базу данных включаются. Данная книга не может претендовать на решение проблемных вопросов, так как является преимущественно результатом практической лексикографической работы. Только дальнейшее теоретическое изучение этого языкового пласта должно помочь разрешить ряд проблем, встающих перед лексикографией. Составитель базы данных пытался лишь предоставить в систематизированном виде с известной научной осторожностью наиболее важный, с его точки зрения, для решения этих вопросов материал, не избегая в то же время предварительных выводов и решений, без которых, конечно, лексикографическая работа невозможна. База данных является наиболее полным собранием сведений по русской обсценной лексике последних столетий. В ней, по возможности, дается многосторонняя семантическая и лексико-грамматическая характеристика слова.

Структура базы данных русского мата

1. Общие принципы

База данных русского мата была задумана как источник для толкового словаря обсценной («грубо-непристойной») интердиалектной (т. е. над-диалектной, просторечной) лексики. Основная задача базы данных – предоставить исследователям материал, ранее не представленный в словарях. Предпринимается попытка описания обсценной лексики, зафиксированной в источниках XVII-XX веков. Если в поздних источниках обнаруживался более ранний материал (до XVIII века), то он также давался в базе данных. Соответственно, использовались современные издания источников XI-XIX веков. Базы данных неизбежно отразила динамику языковых форм в установленных пределах, являя ряд диахронических изменений в некоторых частях системы. В ней оказались объединены отдельные языковые элементы, разнородные в плане диахроническом. В то же время здесь могли оказаться рядом слова, употребляемые разными социальными группами, слова, относящиеся к функционально различным проявлениям мата. Избежать подобных недостатков, вероятно, удалось далеко не во всех случаях. Особенно это касается разных значений одного и того же, казалось бы, общеупотребительного выражения. В действительности это могут быть не два значения одной идиомы, а две разные идиомы. Применительно к лексике обычно говорят о случаях так называемой областной или социальной омонимии.

Большая часть этих противоречий порождена особенностями самого объекта или ограниченностью сведений о данной области языка. Сложнейшая система табу, опутывающая сниженную экспрессивную часть языка, препятствует получению объективных данных даже применительно к современному материалу, который всегда в той или иной степени маркирован. К тому же просторечие попадает в письменные тексты зачастую лишь фрагментарно и строится в виде новой системы.

2. Источники

Были использованы источники как художественные, так и нехудожественные; как прозаические, так и поэтические; как опубликованные, так и неопубликованные; как литературные, так и фольклорные (см. список источников).

Культурные контексты бытования мата недостаточно прояснены. Мат в высокой литературе, в анонимной массовой литературе, в фольклоре, в русском роке, в устной речи и в переводных текстах представляет разные модификации подсистемы. Такая разнородность источников требует хотя бы краткой их типологии.

2.1. Типология источников

Материалы, на основе которых составлялась база данных, можно условно разделить на шесть основных групп: 1) устные источники; 2) фонограммы; 3) печатные источники; 4) переводные печатные источники; 5) рукописные источники; б) источники из Интернета. Устные источники делятся на записи анонимныхтекстов, сделанные автором, материалы, предоставленные информантами, и материалы, полученные в результате психолингвистического эксперимента. Фонограммы делятся на тиражированные и архивные записи. Печатные источники делятся на художественные и нехудожественные тексты, в частности словари. Рукописные источники делятся на архивные материалы и рукописи, предоставленные авторами. Среди рукописных источников обеих групп есть и словари, и художественные тексты и др. Словари всех типов (как рукописные, так и печатные, как собственно обсценные, так и жаргонные в широком смысле) анализируются отдельно в статье «Словарь русского мата как культурный феномен». Какявствуетиз сказанного, данная типология столь разнородных источников хотя и является условным исследовательским конструктом, но необходима в лексикографической работе.

2.1.1. Устные источники и их обработка

Фиксация устного материала производилась следующими способами. Во-первых, в словник базы данных включена лексика, зафиксированная автором в период с 1978 по 2000 год. в речи представителей различных социальных и возрастных групп. Материалы записывались в разных городах и населенных пунктах только от русскоязычных информантов[23] . Лексика, зафиксированная лишь в одном пункте, условно рассматривалась как диалектная и в словарь не включалась. Во-вторых, с информантами велась работа в виде опросов. Таким образом, факт функционирования лексики был зафиксирован в большинстве случаев трижды: 1) психолингвистическим экспериментом, 2) печатными источниками и 3) устными источниками. В словарь были включены все слова, факт существования которых подтверждался не менее чем двумя информантами, даже если они не были зафиксированы автором в устной речи и не встречались в письменных текстах.

Кроме записей устной речи в качестве источников использовались авторские записи анонимных текстов. Такие примеры условно снабжены не ссылкой на источник, а пометой «Фольк». Разумеется, среди текстов, условно рассматриваемых в качестве анонимных, могут встречаться малоизвестные авторские тексты, усвоенные фольклором. Автор не занимался проблемами атрибуции текстов и не несет ответственности за проникновение авторских текстов в фольклор.

Привлекались тексты самые разнообразные как в жанровом, так и в стилистическом отношении[24] . В список источников малые жанры из авторских записей, не имеющие заглавий, естественно, не выносились (паремии, другие языковые клише, загадки и частушки). В тексте базы данных они сопровождаются пометой «Фольк». Названия песен, басен, поэм и других крупных жанров вынесены в список источников.

2.1.2. Фонограммы

Обсценная лексика достаточно широко представлена в текстах отечественных рок-групп[25]. Иллюстративный материал был бы ущербным без использования этого материала. При цитировании мы приводили тексты в общепринятой орфографии и пунктуации. В тех случаях, когда альбомы были снабжены списками названий содержащихся в нихтекстов, ставилось сначала название группы, затем название альбома и уже потом название текста песни (например: АукцЫон. Птица. Спи, солдат). Если мы не располагали заглавиями текстов, то указы вались только название группы и альбома. Использовалисьтакже общеупотребительные сокращения названий групп. Например, «ГО» вместо «Гражданская оборона»: ГО. Молодежь. Для авторских альбомов сначала ставилось имя автора, затем сокращенное название альбома (например: Лаэртский. Зорька). Все сокращенные названия выносились в список источников. Рок-тексты цитировались по фонограммам из собрания автора.

2.1.3. Печатные источники

Важной группой печатных источников являются словари. Однако если оригинальность материалов, включенных, скажем, в Словарь московского арго (Елистратов), не может вызывает сомнений, то этого никак нельзя сказать о словаре Флегона и многих других. Следовательно, если наличие какого-либо языкового элемента в словаре Елистратова и одновременно в словаре Изнародова было достаточным подтверждением его существования, то, напротив, его наличие в словаре Флегона и одновременно в словаре Drummond-Perkins не было достаточным основанием для включения в нашу базу данных, поскольку составители последнего использовали некритически словарь Флегона в качестве источника (не говоря уже о словарях Н. Кабанова, А. Волкова, А. Н. и Н. Н. Кохтевых, которые попросту представляют собой плагиат). Если языковой элемент встретился в двух и более словарях, каждый из которых сделан на основе предыдущего, мы не включали его, при условии, что данный языковой элемент не был зафиксирован в других источниках. Таким образом, к использованию словарей в качестве источников мы подходили с известной осторожностью. Языковые элементы, встречающиеся в каком-нибудь одном из ранее вышедших словарей, но не найденные в других источниках (не зафиксированные хотя бы один раз в устной речи, не обнаруженные в литературных источниках, не подтвержденные информантами), в базу данных не вошли. Таким образом, в базу данных были включены материалы, зафиксированные как минимум дважды в устных и / или письменных источниках. Например: включавшиеся ранее хотя бы в один словарь и при этом зафиксированные хотя бы один раз в других источниках, или встречавшиеся не менее двух раз в независимо составленных словарях, или встречавшиеся не менее двух раз в письменных текстах. Цитаты из словарей вынесены в справочно-библио-графические разделы базы данных. В справочно-библиографических разделах были задействованы все словари, представляющие хоть какой-то научный интерес. Таким образом, данная база данных содержит в себе элементы справочно-библиографического словаря. Она включает в себя все наиболее интересные языковые факты, зафиксированные в ранее вышедших словарях, начиная с дополнений Бодуэна де Куртенэ к третьему изданию словаря В. И. Даля и заканчивая кратким и как бы шуточным, но тем не менее единственным научным словарем обсценностей, подготовленным А. Н. Барановым и Д. О. Добровольским (кстати, наша база данных была одним из источников словаря Баранова-Добровольского). Однако А. Н. Баранов и Д. О. Добровольский не ставили перед собой задачи максимального охвата материала. Их словарь содержал ограниченный набор фразеологизмов, но зато был сделан как экспериментально-лингвистический, снабжен научным аппаратом.

В базу данных также вошла лексика из опубликованных сборников частушек, анекдотов, пословиц и т. п. Все они приводятся в списке источников.

В текстах, опубликованных до 1992 года, обсценные слова печатались, как правило, с купюрами, отточиями, причем никакой единой системы цензурирования не существовало. Это распространялось даже на словари (Файн, Лурье 1991). Цитаты с купюрами использовались в качестве иллюстраций для словаря только в тех случаях, когда слово, несмотря на купюру, достаточно ясно реконструируемо. Купюры источников не расшифровываются.

2.1.4. Переводные печатные источники

Общепринятым является представление о том, что переводные тексты также представляют собой ценный языковой материал для всякого рода реконструкций. Вот что, к примеру, писал А. Н. Егунов применительно к переводам из Гомера: «Лексический… анализ переводов… может служить материалом по истории русского литературного языка»[26] . Не нуждается в аргументации представление о том, что «переводная литература органически входит в национальный литературный процесс»[27] . Конечно, не все уровни текста в равной степени автономны по отношению к оригиналу, однако лексический уровень, безусловно, представляется одним из наиболее независимых. Исходя из такого рода соображений, мы пытались представить в иллюстрациях по возможности и переводной обсценный материал. Однако к такого рода источникам мы подходили осторожно, используя переводные тексты только в качестве иллюстративного материала, не включая их в корпус письменных источников, используемых для составления словника нашей базы данных. Таким образом, обсценные материалы, встречающиеся только в переводных текстах и не подтвержденные другими источниками, в данную книгу не вошли. Названия всех переводных текстов, использованных для иллюстрирования значений, даны в списке источников.

2.1.5. Рукописные источники

Использованы рукописные источники двух последних столетий, содержащие как фольклорные, так и литературные тексты. Было обследовано несколько тысяч рукописных обсценных текстов XVIII – XX веков (в основном из собраний ГРБ и РНБ), и в числе прочих – «Словарь Еблематико-энциклопеди-ческий татарских матерных слов и фраз…» (1865), обнаруженный в 0Р РНБ. Этот текст дает уникальный материал для исторических реконструкций, поскольку почти все слова в нем приведены в контекстах. Анализ этого источника окончательно убеждает в том, что мат в его теперешнем виде сформировался, вероятнее всего, уже к первой половине XIX века. Цитаты из этой рукописи были использованы в качестве иллюстраций к данной базе данных. При составлении нашего словника данный словарь использовался как источник наравне с прочими словарями.

Алфавитный указатель обследованных обсценныхтекстовбарковианы приложен к базе данных. Второй указатель – материалов собрания графа Зава-довского, содержащего несколько тысяч текстов, – еще не закончен, а потому остался за пределами данной публикации. Однако те тексты, которые цитируются в базе данных, имеют указание на том собрания Завадовского, которое вынесено в общий список источников.

Были привлечены неопубликованные современные литературные тексты, предоставленные нам авторами: А. Бренером, Р. Кожухом, С. Левиным, И. Ма-левым, А. Машинным, Е. Мякишевым, Л. Рубинштейном, М. Чернолузским, В. Эрлем. Тексты Л. Аронзона любезно предоставил нам В. Эрль. Тексты В. Бобрецова, В. Васильева и В. Пугача были процитированы по спискам из архива Р. Кожуха. Свои книги любезно предоставил автору Т. Ю. Кибиров. Журнал «Мулета» автору подарил Толстый (Котляров). Сборник анекдотов 1857 года предоставлен А. Ф. Белоусовым. Уникальные обсценные материалы предоставлены А. И. Беликовым. Ценные источники предоставил автору А. К. Байбурин.

Цитаты из рукописного рок-журнала «Время топить» представляют собой самый разнородный материал. Помимо бытовых рабочих записей кочегаров (Александра Башлачева, Дмитрия Винниченко, Андрея Машнина, Евгения Титова, Сергея Фирсова, Виктора Цоя и др.), законченных литературных текстов (преимущественно экспромтов, как, например, поэма Олега Григорьева и Олега Котельникова «Про гибкость») здесь встречаются даже записи или переработки фольклорных текстов и многое другое. «Время топить» – известный журнал музыкального андеграунда[28] .

В качестве источника был также использован домашний рукописный альбом-альманах петербургского похабного поэта Е. Е. Мякишева[29].

2.2. Принципы иллюстрирования

Толкования значения слова, оттенки значения или значения и оттенки значения фразеологизма иллюстрируются примерами.

Разнородность иллюстративного материала создает трудности при построении словарной статьи. Мы старались сделать цитаты максимально полными, синтаксически развернуто и семантически исчерпывающе иллюстрирующими употребление слова, его семантику и синтаксические особенности употребления.