– Да и пиво скоро закончится, а Изя еще собирался с тобой вместе новый сорт, персонально для Берендея, придумать.

Феофан уже был готов согласиться, но возможная кровавая месть старого черта за кассу «Дружины специального назначения» не позволяла сделать последний шаг.

– К тому же это наши общие деньги, – продолжал гнуть свое Илюха. – И мои, и Любавины, и даже Мотины.

Пауза, колебания продолжаются, Илюха продолжает:

– А я тебе, ко всему прочему, куплю новую белую душегрейку на меху, с яркой вышивкой. Недавно на базаре такую видел.

Последний довод доконал домового, и он решился, резко махнув маленькой рукой.

– Эх, была не была, ежели что, прикроешь! Ладно, дам тебе наводку.

– Конечно, прикрою, мое слово крепче алмаза!

– Но только на основную казну, – уточнил Феофан, – личную заначку черта я сдавать не буду.

– Интересно, откуда у него «личная» заначка, ему что, всех наших денег не хватает? – удивился Солнцевский, следуя за домовым, но тут же поправил сам себя: – Хотя о чем это я? Он же черт, да к тому же еще и Изя.

Между тем старый, но от этого не менее шустрый домовой залез под старую кровать, долго там кряхтел, еще больше чихал, но в конце концов вытащил на свет божий кожаный мешок впечатляющего размера.

– Ну Изя и жук! – констатировал Солнцевский, прикинув мешочек на вес.

– Судьба у него такая, – заметил Феофан, – но смотри, ты обещал.

– Да, да, конечно. Я сам знал, где бабки спрятаны, а ты тут ни при чем.

– А давай еще скажем, что я защищал деньги?

– Ага, до последней капли крови, – отмахнулся Солнцевский. – Не надо палку перегибать.

На том и порешили, Феофан сладко зевнул и отправился на дневной отдых, а Илюха потащил мешок к представителям правящей династии.

– Вот! – в своей манере выдал Солнцевский, грохнув мешок на стол перед князем и княгиней.

– Что? – не поняли ни он, ни она.

– Говорю, вот вам европейский путь развития!

Агриппина и Берендей переглянулись и, судя по их взглядам, опять ничего не поняли. Пришлось Илюхе брать на себя непривычную роль и в образе адвоката доводить до власти свою позицию.

– Это называется освобождение под залог. Вы получаете эти деньги, а мои друзья, Изя и Любава, освобождаются под подписку о невыезде за пределы княжества. А Мотя выходит из подполья и возвращается к нормальной жизни и домашнему питанию. В случае осуждения нашей команды или попытки сбежать от вашего справедливого правосудия деньги поступают в доход государства, то есть вам.. А в случае оправдательного приговора возвращаются своим законным владельцам. Между прочим, ваша хваленая Европа уже давно живет по такому принципу.

– Ведь можешь же, когда захочешь! – не скрывая своей радости, заметила Агриппина Иоанновна.

– Э-э-э... – протянул Берендей, развязав мешок.

– Это касса всей нашей команды, нажитая потом и кровью, – охотно пояснил Илюха, – все, что у нас есть.

– Э-э-э... – заклинило князя.

– Думаю, бояре поддержат этот передовой европейский опыт и утвердят положительное решение князя, – внесла свой вклад Агриппина.

– А... – сменил букву Берендей.

– А иноземцам возразить будет нечего, – отрезала супруга. – Ладно, это все процессуальные мелочи, их можно будет утрясти позже, и этим займешься ты, Берендей. А ты, Илюха, быстро отправляйся в темницу и поскорее вызволяй узников, скажешь, князь приказал.

Присутствующие мужчины с уважением посмотрели на княгиню, тут же с ней согласились и, пропустив на посошок по паре кубков, отправились выполнять намеченное ее железной рукой.

Оставим на некоторое время Солнцевского в покое и посмотрим, как провели это время остальные члены «Дружины специального назначения». Начнем, пожалуй, с самого молодого его члена.

Трехголовый проглот Мотя, как и опасался Илюха, не смог совладать с собой и в первый же день обожрался. Ну не мог спокойно смотреть Гореныш на подвешенные к потолку вяленые бараньи туши, которые по замыслу Соловейки и Солнцевского должны были скрасить его одиночество минимум на неделю. Поэтому, несмотря на все наставления хозяина, харчи были уничтожены за один присест. После был длительный спокойный сон, а потом костлявая рука голода протянулась к тонким шейкам Змея.

Ну денек он еще продержался, обнаружив в погребе пару недогрызенных мослов, а потом стало реально голодно. Вот и пришлось трехголовому недорослю самостоятельно заняться добычей пропитания. Возможность перекусить галками и воронами была Мотей решительно отметена. Погонять их в воздухе, испугать до полусмерти зазевавшуюся каркушу, подкравшись к ней на ноль-высоте, это святое. А вот глотать этих говоруний, это явный перебор, противоречащий жизненным принципам Гореныша.

И тогда Мотя решил заняться рыбной ловлей. Небольшая, но полноводная речка, протекающая неподалеку, для этого подходила как нельзя лучше. Это несложное с первого взгляда действие давалось ему с большим трудом.

Змей располагался на отмели и в шесть глаз следил за проплывающими мимо рыбами. Подразумевалось, что, как только на расстоянии броска появляется рыбина, она хватается зубами и выбрасывается на берег. Ха, не тут-то было! Голов-то три, и они никак не могли прийти к взаимопониманию. То все разом бросаются за одной рыбешкой и соответственно смачно стукаются лбами под водой. А то, наоборот, при виде добычи каждая из голов считает, что ее поймает соседняя, и спокойно наблюдает, как рыба уходит из зоны поражения. Дальше, конечно, следует разбор полетов и бурная, но незлобная ругань с самим собой.

А тут еще белки, раскачиваясь на ветках, начинали обсуждать его действия, при этом хохоча на весь лес. Приходилось отвлекаться от рыбалки, гонять хохотушек по всему лесу, а потом еще битый час объяснять им правила поведения культурного животного. А за это время весь скромный улов оказывался давно утащен шустрой лисицей. В общем, сплошные расстройства и неприятности выпали на бедные головы Моти.

И только во сне он мог улыбаться и быть абсолютно счастливым. Ведь там ему снилась Любава, выставляющая три тазика аппетитно пахнущей каши с мясом, и любимый хозяин, предлагающий три копченых говяжьих ноги. Конечно, ему снились и игры с Илюхой, и привычное ворчание Изи, но неизменно все сводилось к тазикам и дивно закопченному мясу. Однако наступало утро, сны исчезали, а вместе с ними и чувство сытости. Оставалось только разочарование и обида на тяжелую судьбу.

«Домой хочу!» – трижды говорил сам себе Мотя, и опять-таки с троекратным вздохом, несчастный и всеми брошенный, отправлялся на очередную рыбную ловлю.

За свою долгую и весьма бурную жизнь Изю сажали пятьдесят три раза. Это старый черт знал абсолютно точно, так как вел подробный учет. И это не считая банальных приводов и прочих недоразумений, которые, как правило, длились совсем недолго. Основной статьей, по которой проходил Изя из века в век, было конечно же мошенничество. К этой статье он относился с особым трепетом, так как за ней стояли виртуозно обтяпанные делишки в особо крупных размерах. Но каждый раз обвинение неизменно рассыпалось, свидетели меняли показания и рогатый оказывался на свободе.

За свою судьбу Изя ни капли не волновался. Ну во-первых, на воле оставались друзья, а во-вторых, в арсенале старого черта было большое количество способов незаметно покинуть любое помещение. Но этими чрезвычайными мерами он пользоваться пока не собирался.

К тому же, в свете своей влюбленности, Изя был хронически романтично настроен. А где еще найти такие исключительные условия, дабы предаться грезам о любимой, как не в темнице? Тем более что условия ему были созданы и вправду приличные. Узники срочно расселены, между тремя камерами прорублен проход, произведен срочный, но вполне приличный ремонт. Мебель также была доставлена самая лучшая, а уж о еде и говорить было нечего. Берендей, не в силах официально вывести своих любимцев из-под удара, приказал своему личному повару временно взять «узника № 1» на довольствие.

Так что Изя валялся на диване, вкушал яства с княжеского стола и грезил. Несравненная Газель приходила к нему в мечтах в виде удивительно красивой восточной царевны. Тонкий стан, пышные формы, черные как смоль волосы, бархатный голос, помноженный на богатство будущего тестя, делали эти мечты сладостными и желанными.

Под влиянием таких мыслей он неожиданно ощутил тягу к стихосложению и вытребовал отборного пергамена, который был молниеносно изведен кошмарными стихами.

«Но ведь дело не в таланте, а в чувствах!» – заявил сам себе Изя и тут же старательно накарябал на стене: «Здесь томился от любовного пыла и несправедливых обвинений поэт-романтик Изя».

Оставшись довольным своим действием, черт решил немного поразмяться и обыграл стражу в наперстки. Причем среди выигранных денег и прочих предметов оказались и ключи от его собственной камеры. Этого ему показалось мало, и он лично занялся подготовкой еще одной камеры-люкс для будущего соседа. Основываясь на своем богатом опыте, он не без оснований полагал, что ее займет кто-то из своих.

Как вы знаете, интуиция его не подвела, и его соседкой вскоре стала Соловейка. По этому поводу они закатили небольшой пир и, справедливо рассудив, что Солнцевский их сегодня все равно спасти не успеет, решили хорошенько выспаться перед завтрашним, несомненно, тяжелым днем. А что он именно таким и окажется, они почему-то не сомневались.

Ну а Соловейка провела в темнице всего лишь сутки. За это время она успела перекусить с Изей, от души отоспаться и хорошенько обдумать свое житье-бытье. Раньше на это как-то не было времени. Сами посудите: служба, тренировки, спецзадания и банальная готовка, которая отнимала больше всего времени. Хорошо еще, что готовить она умела и любила, а то этот момент мог испортить удивительную жизнь бывшей купеческой дочки. Ведь накормить надо было не только двух реальных богатырей, но и милого, но вечно голодного троглодита по имени Мотя.

«Удивительная у меня все-таки жизнь! – лежа на нарах на пуховой перине, думала Соловейка. – Вместо того чтобы выйти замуж за сосватанного батюшкой жениха, сбежала из дому, потом от бессильной обиды шалила на большой дороге, а после встретила их. Странного бритого молодца, с увесистой золотой цепью на шее в малиновом пиджаке, черта с обломанным рогом и маленького Змея-Горыныча. Это, несомненно, самое важное событие в моей жизни. Да, они очень странные, но с ними удивительно интересно и спокойно».

Вот даже сейчас, находясь в темнице, она ничуть не сомневалась, что вскорости окажется на воле и они с друзьями разрешат и эту, казалось бы, совсем неразрешимую проблему. Главное им опять собраться вместе!

А потом Любава переключилась на совсем даже небогатырские думы. Не забывайте, помимо того, что перед нами была повидавшая виды бывшая Злодейка-Соловейка, а ныне младший богатырь, она была прежде всего юной девушкой. А девушкам в этом возрасте просто положено влюбляться, вздыхать и мечтать. Так что не будем подглядывать за ее грезами и оставим девушку в покое, лежащей с мечтательным выражением лица на пуховой перине в двухкомнатной камере-люкс спецкрыла княжеской темницы.

– Ты чего, совсем тут обалдел без меня? – словно раненый слон в предрассветный час ревел Изя, мечась по «Чумным палатам». – Да это же трибунал, не меньше!

– Изя, дай мне хоть слово сказать! – попытался Солнцевский на секунду прервать стенания черта.

– Какие могут быть слова, ежели все, что нажито непосильным трудом, вылетело в трубу! – не унимался Изя. – Ты вообще о чем думал, когда такие деньжищи к Берендею потащил?

– О тебе, – совершенно искренне признался Илюха. – Ну и, конечно, о Любаве и Моте.

Услышав это, Любава улыбнулась уголками губ, а Мотя радостно хрюкнул. Он просто не мог оторваться от горы всяческой снеди, которую ему навалила сердобольная Соловейка.

– Это не оправдание для таких немыслимых трат! Ты хоть знаешь, сколько там было? Да за эти деньги можно было взять Урюпинск со всеми потрохами в аренду лет на двести!

– Иначе было нельзя, это был первый опыт по освобождению под залог в истории Киевской Руси, – резонно заметил Илюха, – к тому же твою персональную заначку я не тронул.

– Ч-чего? – даже начав заикаться от неожиданности, молвил черт.

– Говорю, личную твою заначку я не трогал, – охотно пояснил Солнцевский.

– А ты откуда про нее знаешь? – осторожно поинтересовался Изя.

– Изя, братан, да какие могут быть секреты между своими?

– Ребята, а что такое заначка? – влезла Соловейка.

– Э-э-э... – протянул черт, – я тебе как-нибудь потом расскажу. А пока ты, Илюха, успокой мое старое дряблое сердечко. Скажи, ты договорился с Берендеем, что в случае нашей реабилитации вся обозначенная сумма возвращается назад до последней копейки?

– Да какие копейки? У тебя там не то что меди, даже серебра нет!

– У меня с серебром отношения не складываются, а в золоте хранить капиталы как-то привычнее. Ты не ответил на мой вопрос!

– Да, конечно, договорился, – отмахнулся Солнцевский.

– А свидетели при этом были? – не отставал черт.

– Княжна Агриппина подойдет?

– Вполне, – тут же согласился повеселевший Изя, радостно потирая ладошки. – Значит, надо срочно вывести на чистую воду супостатов, устроить им зачистку под корень и вернуть наши денежки. Ну что, какой у тебя план?

– У меня? – удивился Солнцевский.

– Ну да, не у меня же! – пожал плечами черт. – Надеюсь, ты не забыл, что я влюблен и ни на какие пакости совершенно не способен. Ну чего тянешь, излагай!

Теперь настало время не удивляться, а возмущаться.

– Да ты чего, рогатый! Это же ты у нас специалист по интригам, ловушкам и прочим составляющим настоящего контрразведчика!

– Это так, можно сказать для души, а на самом деле я специалист по финансам и снабжению, – с гордостью поведал Изя. – Но сейчас это совершенно неважно, потому что я исключительно романтично настроен. А романтика никоим боком не сочетается ни с контрразведкой, ни с финансами.

– Кстати о романтике, – спохватился Солнцевский, – ты должен мне дать честное слово, что до конца всей этой истории завяжешь со своей любовью.

– Что я сделаю? – хмыкнул черт. – И с чем?

Илюха зарычал, про себя выматерился, но отставать от компаньона не спешил.

– Дай мне слово, что не будешь искать свиданий со своей козой, тем более пытаться ее умыкнуть.

– Во-первых, не с козой, а с Газелью, – обиженным голосом заметил Изя.

– Один черт, обе рогатые и с копытами, – парировал Илюха.

– Я тоже рогатый и с копытами! – взревел обиженный в лучших чувствах средний богатырь.

– Вот и не лезь к ней! Вот закончится вся эта история, и мы все вместе покумекаем, как ей под паранджу заглянуть.

– Ребята, вы в своем уме? – встряла в разговор Соловейка. – Вроде приличные богатыри, а собираетесь девице под паранджу лезть.

– Да это не то, о чем ты подумала, – отмахнулся Солнцевский и обратился уже к Изе: – Ну так что, по рукам?

Думал старый черт долго, минут пять, не меньше. И поверьте, для его сумасшедшего темперамента это было очень много. Наконец он на что-то решился и махнул рукой.

– А, ладно, согласен! На какие только жертвы не пойдешь ради блага концессии. Но только уговор, моей личной жизнью займемся сразу же после нашей реабилитации и возвращения казны. Кстати, а ты что, веришь честному слову черта?

– Тебе верю, своих кидать ты не будешь, – пожал плечами Солнцевский, немного подумал и добавил, – во всяком случае по-крупному.

– Да, я такой, – довольно заметил Изя и погладил себя по голове, – я вообще с вами распустился и стал до неприличия положительным. Ну ладно, давайте скрипеть мозгами вместе, надо же эту воинствующую хунту к ответу призвать!

На том и порешили. Сели все вместе за стол, для стимулирования умственного процесса разлили себе по кубкам пиво (мужчинам «Изю темного», а Соловейке «Мотю безалкогольного») и принялись коллективно скрипеть. Скрипели, скрипели, но так ничего и не выскрипели.

– Изя, ну соберись, а? – искренне попросила черта Соловейка. – Ты только приличную идейку выдай, а мы уж с Илюхой подсобим!

– Ты что, думаешь, я не хочу вернуть деньги? – удивился черт. – Ну не лезет мне ничего в голову! Только глаза закрою, так она, моя несравненная, передо мной встает.

– Кто тебе мешает думать с открытыми глазами? – буркнул очень недовольный Илюха.

– С открытыми еще хуже, хочется стихи писать.

– Ну так пиши.

– Не могу, они получаются просто мерзкими, но все равно хочется.

Солнцевский с крайним интересом взглянул на друга, но ничего не сказал.

Так промучились до вечера, а уже когда стемнело, на Изю было просто страшно смотреть. Он аж весь извелся, пытаясь придумать план по выявлению скрытого врага. Но, увы, все было напрасно, никаких коварных мыслей в голове черта не появилось. Сплошные лютики, цветочки и элегантные Газели. Наконец Солнцевский не выдержал, взял со стола бутыль пива и отправился отмокать в джакузи. Соловейка также вышла из-за стола и, сладко потянувшись, отправилась спать.

А Изя все сидел за столом и пытался выдавить из себя хоть одну удобоваримую идейку. Одно дело, когда отвечаешь сам за себя, а вот когда на тебя рассчитывают друзья, это уже совсем другая песня. Наконец старый черт на что-то решился и вскочил со скамьи.

– Скажи мне год назад, что я ради друзей буду способен на такое, копытом в глаз бы получил, – в пустоту выдал Изя.

Далее он достал кусок пергамента и накарябал там пару строк. После он зачем-то потрогал свои рога, скорбно вздохнул, потрепал задремавшего Мотю по головам и отправился прочь.

«Нужна консультация, я скоро вернусь.

P. S. Илюха, не ори и не буянь, Любава, наверное, уже спит. Лучше хлопни стаканчик, оно и для здоровья полезнее, и нервы сбережешь.

P. P. S. Я помню про подписку о невыезде. Если что, постарайся меня отмазать».

Вот такую записку обнаружил Солнцевский на столе, когда расслабленный выбрался из джакузи. А рядом с письмом стоял наполненный заботливой Изиной рукой стакан самогона. По совету друга он не орал и не буянил. Илюха просто принял предложенное лекарство и озадаченный опустился на лавку.

Что бы это могло значить? Куда мог слинять черт на ночь глядя? У кого он собрался консультироваться? Это только некоторые из вопросов, которые крутились в стриженой голове Солнцевского.

– Во дает старый черт! – даже с некоторым уважением наконец выдал Илюха. – Ладно, не маленький, небось не пропадет.

Объявился Изя через два дня, ближе к вечеру. Он ввалился в «Чумные» и заставил замереть в оцепенении не только Соловейку и Мотю, но даже Солнцевского. Вместо привычной форменной косухи или повседневного кафтана он был одет в шикарный кремовый костюм, на его голове красовалась ковбойская шляпа, на ногах сверкали фирменные казаки из крокодиловой кожи, а в зубах дымилась огромная сигара. Ну а дивный аромат, который распространился в горнице, был явно французского производства.

– Здорово, ребята! Ну как, скучали по дядюшке Изе? А я вам подарочки привез.

С этими словами он бухнул в центр стола сумку и принялся извлекать на свет божий всевозможные предметы. Для начала, словно фокусник в цирке, он вытащил необычайно длинную связку сарделек и торжественно накинул ее на шею ошалевшему Моте. Гореныш терялся не больше мгновения, и тут же в три глотки принялся уничтожать это до сих пор невиданное блюдо.

Далее на столе появились две бутылки Hennessy, бутылка Baileys, три батона сырокопченой колбасы, оковалок сыра с благородной плесенью, банка оливок с анчоусами, две банки шпрот и одна банка килек в томатном соусе. Появление последней Изя охотно прокомментировал:

– Ностальгия.

После этого он вытряхнул остатки на стол в виде нескольких флаконов духов, одеколонов и дезодорантов. Всю парфюмерию он решительно отодвинул в сторону, коротко бросив оцепеневшим друзьям:

– Завтра поделим.

Пока попыхивающий сигарой Изя ловкими движениями кромсал закуску, разливал по рюмкам коньяк себе и Илюхе, а Соловейке ликер, мужчины так и не проронили ни слова. Первым отошел Солнцевский.

– Это все откуда?

– Да какая разница? – хмыкнул черт, привычно отвечая вопросом на вопрос– Чего встали как неродные? Садитесь, угощайтесь. Любава, попробуй эту штучку, уверяю, тебе понравится.

– Ты не ответил на вопрос, – буркнул Солнцевский, залпом осушая свою рюмку и наливая по новой.

– Просто он поставлен неверно, – хмыкнул черт. – Главное – не откуда все это, а есть ли у меня теперь мысли по поводу той странной истории, в которую мы попали.

– Ты мне зубы не заговаривай, – сурово заметил Илюха. – Откуда?

– Я дико извиняюсь, но таки вам что, не угодил старый Изя? Али коньячок не уважаем? Так это я мигом за первачом метнусь!

Черт хотел было еще что-то выдать в своем стиле, но наткнулся на суровый взгляд Илюхи и передумал.

– Ну скажем, в прошлый раз, когда я вернулся, прихватил с собой парочку сувениров из нашего времени. Тогда тащить до города было лень, а вот сейчас решил заглянуть в свой тайничок.

– У тебя что, тайник с холодильником? – вскинул брови Солнцевский и навис над Изей.

– А вкусно! – раздалось сзади.

Друзья дружно обернулись на звук – перед ними предстала озадаченная, но счастливая Соловейка с пустой рюмкой в руках.

– Вкусно, говорю, – повторилась она и решительно прервала надвигающийся конфликт. – Изя прав, сейчас не это главное. Так что предлагаю вопрос происхождения этих вкусностей временно снять с повестки дня и выслушать Изю. Тем более, как я поняла, у него теперь есть план наших дальнейших действий.

Черт был полностью с ней согласен, Мотя, уже прикончивший сардельки и присматривающийся к салями, тоже был готов поддержать хозяйку. Ну а Солнцевскому ничего не оставалось, как подчиниться большинству. Однако перед тем как осушить еще рюмку коньяка и закусить ее куском ароматно пахнущей колбаски, он предупредил друга:

– Мы еще вернемся к этому вопросу.

– Ой, да боже ж мой, таки в любой момент! – хмыкнул Изя. – А теперь, друга мои, слушайте, что мне посоветовал один старый и мудрый черт...

Несмотря на то, что формально Илюха Солнцевский был отстранен от своей должности, а действие его дружины приостановлено до судебного разбирательства, стоящие на страже богатыри пропустили его в терем Берендея без каких-либо проблем. Вопрос об аудиенции также был решен положительно и, спустя несколько минут старший богатырь в отставке толкнул дверь в малые княжеские покои.

Картина, представшая перед его глазами, была достойна умиления. За небольшим круглым столом дулись в карты Берендей, Агриппина и Вилорий. Судя по растрепанной шевелюре князя, фортуна была не на его стороне. Его зять, князь Галицкий Вилорий, наоборот, сиял, словно начищенный самовар, с трудом сдерживая счастливую улыбку. Гора золотых монет перед ним была, несомненно, весомой причиной для этого. Ну а Агриппина, судя по всему, была при своих.

– Здравствуй, богатырь. Проходи, садись, – поприветствовала она вошедшего.

Илюха тоже поприветствовал хозяев и занял место за столом.

– С чем пожаловал? – теребя бороду и не отрывая глаз от карт, поинтересовался Берендей. – Али опять какая беда с твоими ребятами приключилась?

– Да нет, – хмыкнул Илюха, – пока все нормально. Готовимся к суду, собираем свидетельские показания.

– Разумно, – буркнул Берендей, загребая гору карт со стола и бросая на Вилория недобрые взгляды. – Сыграешь с нами?

– Да нет, – пожал плечами Солнцевский. – Вот думаю затеять завтра турнир по армрестлингу на кубок князя. Вы как, не против?

– Откуда шестерка?! – взревел Берендей. – Не было никаких шестерок!

– Было! – не остался в долгу Вилорий и принялся резво рыться в картах. – А это что?

– Ну да, – проскрипел князь, обреченно бросая карты на стол.

Было видно, что и на этот раз ему ничего не светило.

– А какого князя-то?

– Так вас.

– Ну давай, проводи, – согласился Берендей и предпринял последнюю попытку сбросить супруге хоть часть своих карт.

Агриппина была на высоте, и эта попытка с треском провалилась.

– Я могу принять участие? – поинтересовался Вилорий, уже не скрывая своих эмоций и посматривая на тестя взглядом победителя.

– Конечно, это придаст вес нашему мероприятию, – согласился Илюха. – Я тоже приму участие.

Тут старший богатырь удостоился первого за встречу взгляда Берендея. Взгляд этот был полон неприкрытого удивления. Весь город знал, что равного в этом виде силового противоборства Солнцевскому не было. Именно поэтому он давно перестал тягаться силою с богатырями.

– А где будешь проводить-то? – уже не таким равнодушным тоном поинтересовался князь.

– Так ведь турнир-то на ваш кубок, так что тут, во дворце.

– Все, я закончил, – торжественно объявил Вилорий, выкладывая последнюю карту на стол.

Ответом ему послужил сдавленный стон тестя.

– И я, – скромно заметила Агриппина.

Правителю Киева оставалось только скрипеть зубами и вывалить кучу монет перед победителями. Конечно, дело было не в деньгах, слава богу, казна была полнехонька, дело было в принципе. Не пристало, знаете ли, самодержцу проигрывать. А карты это или, скажем, война, это уже не принципиально. Но, как ни крути, князья замешены из другого теста, нежели остальные люди, и Берендей быстро взял себя в руки и даже не потребовал дать возможность отыграться. Такой силе воли можно было только позавидовать.

– Так говоришь, во дворце? – переспросил Берендей, когда окончательно успокоился.

– Да, – скромно согласился Илюха. – И вообще, можно сделать этот турнир ежегодным. Глядишь, через пару лет он вообще станет международным.

– А что, хорошее дело! – впервые высказала свое мнение княгиня. – А то спортивный зал уже который день не работает, ребятам пар выпустить негде.

– Точно, – поддакнул Вилорий, поигрывая бицепсами, – можно гусляров да скоморохов позвать, чтобы народ веселили между раундами.

Если бы вы увидели молодого князя всего год назад, то с трудом узнали в субтильном, жеманном молодом человеке того статного молодца, готовящегося выступить на турнире. Именно благодаря тренировкам под руководством Солнцевского он набрал вес в обществе, причем как в прямом, так и в переносном смысле.

– Столы накроем, чтобы зрители не скучали, – добавил масла в огонь Илюха.

– Чего вы меня уговариваете? – удивился Берендей. – Нешто я когда был против развлечений? Проводи свой турнир, разрешаю.

Илюха охотно кивнул головой, но уходить не торопился. Наоборот, он выжидающе уставился на князя.

– Что? – не понял тот.

– Ну так турнир на кубок князя, – напомнил Илюха.

– И что? – опять не понял Берендей.

– Кубок, – подсказала более сообразительная супруга.

Еще некоторое время князь поскрипел мозгами, а потом хлопнул себя по лбу и рассмеялся:

– Ай да богатырь, ай да ухарь! Ладно, чего не сделаешь для развития спорта в государстве.

С этими словами он поднялся из-за стола, пошарил в шкафу и с гордостью поставил перед Солнцевским золотой кубок, сплошь усыпанный самоцветами.

– Все равно мне уже не пригодится, так хоть делу оздоровления нации послужит, – торжественно огласил Берендей и подмигнул Илюхе.

Причина игривого настроения князя была проста и покоилась в нагрудном кармане княжеского кафтана. Судя по всему, отдавать заветную фляжку своему хозяину Берендей не собирался. Впрочем, Илюха уже смирился с ее потерей, как ни крути, в данный момент она была нужнее князю.

Далее бывший борец оговорил некоторые детали предстоящего турнира и в приподнятом настроении покинул дворец.

Этот день Мотя провел просто великолепно. После того как Илюха принес весть, что турнир состоится, вся команда переместилась в княжеский терем и развила там бурную деятельность. Его, правда, поначалу брать не хотели, но он корректно, но вместе с тем твердо напомнил, что является полноправным членом дружины. Такие аргументы оппонентам крыть было нечем, и Гореныш отправился вместе со всеми.

Перво-наперво он вместе с хозяином вылавливал княжеских глашатаев и пояснял необходимость немедленно отправиться в город и торжественно объявить о турнире с обязательным упоминанием об участии в нем Солнцевского и князя Вилория. Правда, сперва они сопротивлялись, мотивируя это тем, что никаких личных указаний от Берендея не получали. Пришлось немного подмогнуть хозяину и подпалить полы кафтана одного из них, дабы ускорить его перемещение в пространстве. Намек был понят правильно, и спустя совсем немного времени весь город знал о турнире по армрестлингу на кубок князя.

Далее змейчик вместе с Любавой утверждал на княжеской кухне меню для предстоящего праздника. И опять пришлось немного применить его врожденную силу убеждения. Повара вдруг заартачились и сообщили, что не могут приготовить столько еды в такой короткий срок. Но Мотя был начеку и с выражением глубокой задумчивости на лице (а точнее, на лицах) сжевал новые сапоги шеф-повара, которые он опрометчиво оставил на виду. Предупреждение было принято, работа закипела.

После этого он вместе с Изей переоборудовал большой тронный зал для проведения турнира. Конечно, столы и скамьи двигали другие, а на их долю выпал строгий контроль за происходящим. На этот раз помощники двигались расторопно, так что стимулировать процесс Моте не пришлось.

В этот день удача явно благоволила Змею, так что он буквально нос к носу столкнулся с Микишкой. Дьячок как раз бежал на доклад к князю, чтобы лично поведать, какие беспорядки учинили во дворце члены «Дружины специального назначения». Правда, после их встречи ему пришлось срочно возвращаться домой, чтобы переодеть прожженную в нескольких местах рясу. Да и пергаментов в его вечной стопке сильно поубавилось. Но что касается их, то тут Мотя, конечно, переусердствовал и весь остаток дня страдал от изжоги.