Холодная ярость

Четвертая часть того, что заработаете, — моя, — сказал Мишка, когда плачущая Даша разогнулась. — Это — моя доля. Я вас сюда привел. Вопросы есть?

А поскольку рыдающая от боли и обиды девушка ничего не ответила, ладонью хлестко ударил ее по лицу, отчего по всей комнате раздался звонкий шлепок пощечины.

— Я спрашиваю — вопросы есть? — угрожающе прорычал Мишка.

— Нет, — прошептала Даша, опустив глаза и облизывая разбитые губы. По ее щекам катились крупные слезы.

Марина, с ужасом наблюдавшая избиение подруги, дрожала всем телом.

— А ты что молчишь? — на всякий случай повернулся к ней Трофимов. — Что ты там застыла? Подними юбку, быстро. Спусти колготки. Иди сюда!

Двигаясь как автомат, ничего не соображая, Марина нагнулась и стащила с себя колготки до колен. Потом медленно, сминая ткань дрожащими руками, послушно задрала юбку. Заголившись так, она, путаясь ногами в колготках, приблизилась к Мишке.

Правой рукой он цепко взялся за низ ее живота — натруженный, болезненно ноющий и оттого ставший особенно возбудимым. Марина ахнула и обмякла на этой руке, слабо извиваясь и полузакрыв глаза.

— А ты согласна? — спросил Мишка.

Она не помнила, что ответила в ту минуту. Нет, совсем не помнила.

Постаралась забыть навсегда, потому что для самой себя Марина с тех пор именно эту сцену считала главной в истории своего падения.

Полученные в тот вечер тридцать долларов подруги разделили поровну, и Марина вдруг с изумлением обнаружила, что проблема лекарств для Артемки оказалась решена одним махом. По крайней мере на время.

Не нужно больше ничего выпрашивать у родственников, не нужно экономить на каждом куске хлеба и не нужно больше отказываться от масла и Фруктов. Конечно, пятнадцати долларов не может хватить надолго, но ведь ей недвусмысленно сказали, что ждут ее в казино «Черный корсар» ежедневно с трех часов дня.

Противно? Мерзко? Стыдно и отвратительно?

Но ко всему можно привыкнуть, в особенности если знаешь, что все это — временное, только для того, чтобы поправить дела. И если нет иного выхода. А двадцать — тридцать долларов в день означает простое и быстрое решение многих проблем для студентки, имеющей больного ребенка и мужа-бездельника…

Девушки в казино делились на дневных и ночных. Ночной тариф был выше — проститутка получала за одного клиента пятнадцать долларов, а не десять, как дневная, но тут Даша с Мариной не могли поступиться принципами — вечером нужно быть дома. А для Марины отсутствовать ночью вообще было невозможно: что скажет муж и как быть с ребенком? В конечном счете ведь именно ради Ар-темки, его лечения и питания она вообще пошла на все это…

Когда заканчивалась последняя лекция или семинар, они с Дашей срывались с места в аудитории и мчались в казино, чтобы успеть к трем часам. После этого у них было еще три часа на то, чтобы «поработать» с клиентами. Обслужить за это время каждая успевала двух человек и, таким образом заработав двадцать долларов, могла ехать домой. Иногда везло, и девушку брали одновременно двое клиентов: в этом случае оплата увеличивалась в полтора раза — пятнадцать долларов за двоих сразу. Хотя и обслуживать двоих сразу гораздо тяжелее, чем одного…

На самом деле клиенты платили гораздо больше — по сто долларов за один час с девушкой, но девяносто процентов этой суммы уходило казино, тому же самому Сергею Валерьевичу, так что самой проститутке от клиента доставалась лишь десятка. Да и из этой небольшой суммы четвертую часть нужно было отдавать Мишке Трофимову, который был тут главным по этой части. Бог знает, как на-зывалась его должность в казино официально: видимо, что-нибудь вроде «менеджер по работе с посетителями» или что-то в этом духе. Он заведовал проститутками, которых все тут называли телками, и не иначе.

Условия труда тут были жесткими, без послаблений. И дисциплина, заведенная Сергеем Валерьевичем и неустанно поддерживаемая Мишкой, напоминала военную муштру.

Пришедшие на работу телки сидели все в одном определенном месте, возле барной стойки казино, чтобы клиенты могли сразу обнаружить их. Когда желающих не было, девушки могли пить кофе, курить и болтать о чем угодно. Но стоило любому мужчине приблизиться к одной из них, ей следовало немедленно погасить сигарету и с любезной улыбкой встать перед ним.

Это касалось любого мужчины, что неоднократно подчеркивалось Мишкой, который строго следил тут за дисциплиной. Любого: начиная от уборщика помещений, официанта, охранника до каждого пьяного посетителя, пусть даже он еле держался на ногах.

— Каждый из них — ваш потенциальный клиент, — говорил Мишка назидательно.

— Если даже сейчас у него другое настроение или нет денег, то он может подойти в другой раз и тогда станет вашим клиентом. Вы должны это помнить и так себя и вести.

В первые дни Марине было странно и дико это ощущение того, что стоит ей переступить порог казино «Черный корсар» — и любой человек имеет право взять ее, купить как вещь. Каждый может просто подойти и помять руками твою грудь или просто шлепнуть по попе…

Пока ты сидишь на лекции, едешь в троллейбусе по городу, идешь по улице — ты нормальная молодая женщина, и никто не посмеет обращаться с тобой неуважительно. Да ты и сама этого не позволишь. Но вот ты оказываешься здесь: в баре или в отдельной комнате, и ты уже никто — ты должна вставать перед каждым мужчиной, крутиться перед ним, если он желает тебя рассмотреть, призывно улыбаться ему. А потом идти с ним и делать все, что он захочет.

Это было очень странное ощущение, которое так до конца и не прошло никогда.

Конечно, Марине не нравилось ее новое ремесло, не нравилось быть «дневной красавицей». Но тут главным оказалось приучить себя относиться к этому именно как к временному ремеслу — противному, тяжелому, но необходимому в ее нынешней жизни.

А сама по себе идея двойной жизни, которую она теперь вела, даже завораживала Марину.

Они с Дашей приезжали в казино из института, быстренько переодевались в специальной комнате и садились у барной стойки в главном зале. Там они поджидали подвыпивших клиентов, с которыми и уходили в приготовленные помещения, в которых стояли кровати и было все необходимое. Деньги они с мужчин не брали: те расплачивались с неизменно подскакивавшим в нужную минуту Мишкой Трофимовым.

Мужчины были разные. Чаще всего — совсем мерзкие, наглые, с липкими жадными руками. Или пьяные, воняющие потом и немытым телом. Обслуживать их приходилось стиснув зубы и отрешившись от всего. Просто терпеть и думать только о деньгах, которые за все это потом получишь. Которые так нужны.

Многие издевались над беззащитной проституткой кто как умел и мог.

Почему-то многим доставляет удовольствие издеваться над тем, кто не может ответить: наверное, в эти минуты каждый мелкий негодяй чувствует себя королем и властителем. Хуже всего, когда девушку брали сразу несколько человек, в складчину — это хоть и приносило ей больше денег, но почти всегда было связано с дополнительными унижениями, потому что в таких случаях клиенты зачастую соревнуются друг с другом в придумывании всяких гадких штучек и в том, кто более цинично обращается с купленной телкой. После подобных вещей Марина часто плакала, не в силах преодолеть в себе человеческую обиду. И пожаловаться некому: ни Даше, ни другим девочкам, с которыми познакомилась у стойки: среди проституток не принято рассказывать друг дружке о том, что недавно вытворяли с тобой пьяные мужики. Это как бы нарушение профессиональной этики.

Встречались и приятные клиенты — красивые, обаятельные мужчины, от ласк которых она невольно приходила в возбуждение. Человек ведь не камень, и молодая женщина не всегда способна контролировать себя. Тогда Марина кричала от страсти и, не в силах ничего с собой поделать, исступленно обнимала чужого ей человека.

Потом всегда бывало ужасно стыдно: она все еще пылала от желания, а он чаще всего уходил, даже не спросив ее имени…

Эту жизнь Марина вела несколько месяцев, до самой весны, когда внезапно наступил конец.

«Через два месяца получу диплом, устроюсь на работу и забуду обо всем, как о страшном сне, — говорила себе она. — Ведь можно забыть, можно. Тем более, я не втянулась в это дело, как многие другие».

Догадывался ли Вадим о том, чем занимается его жена? Наверное, да, хотя они ни разу не говорили об этом. Наверное, да, потому что Вадим ни разу не спросил у Марины: «Почему от тебя пахнет алкоголем? Где ты бываешь?»

Нет, Вадим не спросил ни разу. Не хотел получать ответа, не желал знать правду. На том этапе жизни происходящее его устраивало. Затем жизнь изменилась, и Вадим ушел от Марины, но это было уже потом.

В тот день она уехала из института раньше обычного: был преддипломный семинар, и профессор заявил, что хочет остаться побеседовать с теми студентами, у кого проблемы, а отличники могут идти. Даша осталась, а Марина собрала портфель и побежала на троллейбус: если она приедет в казино пораньше, то, может быть, успеет и домой пораньше.

Апрель в том году выдался ужасно холодный. Уже в конце марта потеплело, и казалось, что весна полностью взяла свое, вступила в свои права, но наступившие вдруг в апреле нежданные морозы разрушили иллюзию. Уже вторую неделю было ниже нуля, с Унчи дул ледяной пронизывающий ветер. В новостройках это ощущалось особенно, потому что ветер свободно гулял в огромных пространствах между домами. А вокруг казино «Черный корсар» вообще кружилась настоящая вьюга из мелких снежинок и поднятой с площади пыли.

Продрогшая Марина промчалась по улице, ощущая, как немеет лицо от мороза, и влетела в служебный вестибюль, где сразу столкнулась с Мишкой, словно поджидавшим ее.

— Что это ты сегодня пораньше явилась? — ухмыльнувшись, поинтересовался он. — Не терпится, что ли? Ничего, завтра у тебя «субботник» — натра-хаешься всласть.

Мишка засмеялся, и Марина обреченно промолчала. Примерно каждый месяц для проститутки устраивался «субботник», то есть она работала бесплатно, обслуживая нужных для казино и для Мишки Трофимова лично мужчин. Избежать этой работы не могла ни одна девушка — Мишка назначал их на «субботники» по очереди парами.

В комнате для переодевания Марина быстро разделась догола и достала из пакета принесенную с собой «рабочую» одежду, специально купленную еще в первые дни. Прозрачную блузку, через которую просвечивают крупные темные соски, черные чулки с подвязками и узкую юбку, такую короткую, что стоит в ней забраться на стул, как тотчас вылезают наружу голые ляжки.

Она заняла свое место у стойки бара, заказала себе чашечку кофе — уж в такой малости она не могла себе отказать. Отлично знавшая Марину барменша постаралась сварить для нее покрепче: знала, что девушка с утра в институте и сюда приезжает уже порядком уставшая.

— А ты что одна сегодня? — поинтересовалась барменша безучастно. — Дашка-то заболела, что ли?

— Скоро подъедет, — коротко бросила Марина, не пожелав распространяться о том, что сама освободилась раньше, потому что отличница и «тянет» на красный диплом. Слишком уж это глупо звучит: проститутка — отличница учебы…

В этот момент двери зала распахнулись, и на пороге появились двое. Высокие молодые люди с короткими стрижками и в дорогих костюмах прошли и уселись за столик у широкого окна. Во всем они выглядели совсем как джентльмены — «новые русские», образ которых так старательно лепит современное телевидение в рекламных роликах. Лишь Давно не чищенные ботинки говорили о том, что оба являются обыкновенными отморозками, по какому-то случаю приодевшимися. Впрочем, в казино такое совсем не редкость — это едва ли не половина здешних посетителей.

Грязные ботинки и давно не мытые машины — их отличительная черта. Впрочем, это только внешние признаки. Стоит заговорить с кем-нибудь из них, и иллюзии пропадают мгновенно — речь вперемешку с матом, блатные словечки, зековская шепелявость. Скольких подобных пришлось Марине перевидать тут за прошедшие полгода.

Однажды они уже были тут и в тот раз выбрали Дашу. Подозвали к своему столику обеих подруг и довольно долго рассматривали. Потом спросили цену и почти сразу же заявили, что берут Дашу на двоих, после чего увели ее в комнату на втором этаже. Даша вернулась через полтора часа, слегка усталая и в помятом платье. Но выглядела она довольной и даже сказала, что эти двое оказались вполне приличными клиентами…

А сейчас они снова пришли сюда. Несколько раз Марина выглянула из-за колонны в баре, надеясь, что посетители ее заметят. Потом встала, прошлась как будто в туалет, вернулась на место. Один раз ей показалось, что парни как будто глядят в ее сторону, и она приветливо помахала рукой. Но нет, все тщетно.

Марине очень хотелось, чтобы эти парни взяли ее. За двоих — сразу пятнадцать долларов. А кроме того, она знала обоих. Знала, что ничего плохого от них не будет, а это ведь немаловажно.

— Маришка замельтешила, — заметила ее старания сидевшая рядом девица — дылда по имени Катя. — Мальчики ей понравились.

Она хихикнула и, положив ногу на ногу, достала сигарету. Юбку она при этом нарочно слегка подтянула кверху, чтобы бедра были открыты.

— У тебя ноги худые, — сказала Катя, окидывая взглядом фигуру Марины. — А мужики любят полные ноги, особенно ляжки. Это замечено.

Когда-то Катя закончила два курса института культуры и с тех пор среди здешних девочек слыла знатоком искусства и вообще держалась надменно.

И вдруг оба парня поднялись из-за своего столика и направились прямо к бару. Среди нескольких сидевших рядышком девиц произошло оживление: днем клиентов вообще гораздо меньше, чем вечером, а тут сразу двое…

Сначала показалось, что парни выбрали Катю, и она уже слезла со своего стула, поспешно загасив сигарету. Но не успела она обрадоваться, как парни равнодушно шагнули мимо нее и остановились перед Мариной.

— Привет, детка, — сказал один из них. — Как она, жисть-жистянка?

— Привет, молодые люди, — весело отозвалась Марина, спрыгивая с высокого стула. Она невольно покосилась в сторону обиженно стоящей рядом Кати. Так ей и надо, высокомерной стерве. Пусть не задирается. Подумаешь, толстые ляжки!

— Поедем с нами, — произнес второй парень. — Тут недалеко. Заплатим за три часа, а потом доставим сюда обратно. Идет?

— А зачем ехать? — отозвалась Марина, надевая на лицо дежурную улыбку. — У нас отличные комнаты на втором этаже, да вы сами знаете. И ехать никуда не надо. Пошли наверх?

Она видела, что нравится этим ребятам, и, чтобы окончательно закрепить успех, состроила лукавую мордочку и сладострастно облизнула накрашенные блеском губы. Этим нехитрым вещам она уже успела хорошо научиться. Теперь нужно сделать вид, что случайно оступилась, плотно прижаться грудью к одному и как бы невзначай задеть бедром другого…

— Нет, — произнес первый парень. — Нам здесь не надо. Мы хотим товарища одного угостить. Ну, это, как бы, в натуре, подарок сделать… Секешь?

Вот этого Марине совсем не хотелось. Конечно, за последние полгода она ко многому привыкла и научилась обслуживать любых и всяких мужчин, без разбора. Но все же уезжать куда-то на сторону она боялась. Клиенты бывали разные, в том числе скандалисты и драчуны, но в помещении казино они все-таки вынуждены были сдерживаться, вести себя более или менее прилично. Потому что в случае чего имелся Мишка Трофимов, имелись охранники, и гости это прекрасно понимали…

А на выезде — другое дело. Там несчастная проститутка оказывается абсолютно беззащитной. Сколько уже пришлось Марине выслушать страшных историй о том, что вытворяют с бедными девочками!

— Нам нельзя отсюда уходить, — сделала Марина слабую попытку отказаться. — Мы все работаем здесь, в кабинетах, вы же знаете. И потом, это вам дорого будет стоить.

Парни ухмыльнулись, перестав обращать внимание на слова Марины.

— Все под контролем, — прошепелявил первый. — Где тут твой шеф?

А Мишка Трофимов уже стоял за спинами гостей, ожидая, пока к нему обратятся.

— Сто баксов в час, — сказал он. — За три часа это будет триста зеленых.

Вам только одну телку надо?

— Одной хватит, — подтвердил второй парень, кивая набыченной головой с низким лбом и выпуклыми светло-голубыми глазами:

— Нам для товарища надо. Типа, подарок сделать.

— А через три часа привезете ее обратно? — кивнул Трофимов в сторону Марины.

— Шеф, о чем базар? — возмутился первый «бычок» и даже притопнул ногой от нетерпения. — Бери бабки, и мы понеслись.

— Сейчас я вызову машину, — произнес Мишка, намереваясь сообщить охране о том, что для клиентов нужен автомобиль. Так было принято в тех случаях, когда гости хотели забрать девочку с собой. Но парни запротестовали.

— Нет, — замотал стриженой головой старший из них. — Так не катит, шеф.

Говорю привезем твою шлюху через три часа. Это не тема. А тачка у нас есть, твоей не надо. Давай отойдем на пару слов.

Пока парни о чем-то беседовали с Мишкой, Марина переминалась с ноги на ногу, и в сердце ее все больше заползало сомнение. Вернее, страх. Почему клиенты не хотят воспользоваться машиной казино? Не потому ли, что собираются сделать с ней, с Мариной, что-то плохое и не желают свидетелей? А что, такие случаи бывали. Очень страшно ехать с незнакомыми людьми неизвестно куда и понимать, что, случись что-нибудь, никто не узнает, куда тебя повезли.

— Слушай, Миша, — обратилась она к Трофимову, когда все трое вернулись к стойке бара. — Можно тебя на минутку?

И, оттащив его за локоть в сторону, Марина торопливо заговорила. Она пыталась упросить Мишку не отправлять ее с этими подозрительными людьми.

— Мишенька, ты же знаешь, здесь в казино я никогда не отказываюсь, — бормотала она, хватая сутенера за руки и заглядывая ему в глаза. — Но только здесь, а не на выезде! Мне же страшно ехать, пойми! Мало ли что…

— Дура! — прошипел в ответ Мишка. — Ничего не понимаешь! Они тысячу баксов дали. Ничего с тобой не случится. За три часа сто баксов заработаешь, мало тебе, что ли?

— Сто баксов? — протянула Марина, становясь задумчивой. Сто долларов за три часа пусть даже неприятной работы — это неплохо.

А риск? Он сопровождает профессию проститутки — это аксиома…

— Садись назад, — скомандовали парни на стоянке, когда они втроем приблизились к припаркованному джипу с грязным, наверное, уже год не мытым кузовом.

Ехали довольно долго, миновав городскую застройку и углубившись по шоссе в сторону дачных поселков. Метель усилилась, снежинки кружились вокруг и разлетались красивыми вихрями перед ветровым стеклом. Негромко играла музыка из автомагнитолы, но Марина не слушала ее: она не любила рок. Мимо проносились покрытые еще снегом поля, редкие строения с кое-где освещенными окнами, какие-то склады, бетонные заборы.

В машине было тепло: печка работала на полную мощность. Один раз они остановились: парни решили перекурить и потребовали, чтобы шлюха сделала им по очереди минет.

Марина уже расстегнула пальто и блузку и принялась вытаскивать грудь, чтобы парни могли во время минета позабавиться с ней, но ее остановили.

— Совсем раздевайся, — велел старший. — Голая поедешь, в машине тепло.

Давай не тяни, скидывай шмотки.

Спорить она не стала, тем более что печка и в самом деле нагрела салон основательно. Да и тянуть время не хотелось, скорее бы приехать, сделать работу и вернуться обратно.

Когда Марина разделась догола, парни по очереди перебрались к ней на заднее сиденье, где она, пристроившись у них в ногах на полу, обслужила обоих.

Пока она делала это, парни обменивались шуточками-прибауточками, изредка роняя пепел от сигарет ей на склоненную спину. Музыка продолжала тихо играть, изредка нарушаемая пыхтением Марины.

— Голову подними, — смеясь, сказал клиент и держал ее за волосы. — В глаза смотри.

Когда ее отпустили и машина тронулась, Марина достала из сумочки помаду и накрасила губки снова.

— Можно закурить? — спросила она на всякий случай, хотя в салоне было жутко накурено. И правильно сделала, потому что немедленно получила резкий отказ. Сидевший за рулем парень обозвал ее нецензурно и велел сидеть на своем месте тихо. Вздохнув, Марина спрятала сигареты обратно в сумочку и затихла.

— А вот и приехали, — почти сразу сообщил парень, круто выруливая вправо на проселок и тотчас останавливаясь.

Дом был небольшой, но видно, что очень богатый. Высокий забор из досок, железные кованые ворота с завитушками, а внутри, во дворе, несколько навороченных иномарок — правда, все грязные, с мутными пятнами на стеклах и на боках. Бандитские машины…

Одежду и сумочку пришлось оставить в джипе. Все еще мокрая от пота и разгоряченная после «развлечения» с парнями, Марина, ежась от холода, пробежала через двор и оказалась в доме. После чего уже в следующую секунду с ужасом поняла, что страхи ее были не напрасны. И что свои сто долларов ей придется отрабатывать очень тяжело…

— Мужики! — громогласно крикнул один из ее спутников. — Идите все сюда. Мы шлюху привезли!

* * *

Оперативная информация поступила в областной уголовный розыск только накануне. Осведомитель, официально именуемый в милицейских документах «источником», сообщил, что в Унчанск прибыл вор в законе по кличке Бык.

Преступника на самом деле звали гражданином Коровиным, но, видимо, именно поэтому он добился, чтобы все именовали его Быком — грозно и страшно.

Несмотря на свою кличку, был он человечком маленького роста, телом довольно хлипок, а на голове после двадцати лет, в общей сложности проведенных Быком за решеткой, осталось ровно три выцветшие вол осины.

Несмотря на свою жалкую внешность, Бык в свои пятьдесят лет имел репутацию гнилого и безжалостного типа.

За убийства его ни разу не удалось привлечь к суду, хотя ни у кого не было сомнений в том, что эти мутные желтоватые, как у тигра, зрачки и ублюдочное бледное лицо отразились не в одной паре предсмертно расширившихся глаз.

На этот раз Бык со своими людьми совершил зверское ограбление пункта обмена валюты в Самаре и в очередной раз был объявлен в розыск. Ограбление было действительно зверским, потому что для начала бандиты застрелили охранника пункта и девушку-кассира, что, в общем-то, по криминальным правилам, без крайней нужды делать не полагается. Профессиональные бандиты тем и отличаются от придурков-любителей, что всегда стараются соблюдать принцип «разумной достаточности» — не убивать без нужды, не лить лишней крови. Если можно только припугнуть жертву или дать человеку палкой по голове, то на этом и останавливаются. Не из гуманизма, конечно, и не по милосердию, а из элементарного соображения: незачем вешать на себя еще одно преступление.

Именно этим воры в законе отличаются от современной генерации преступников — так называемых отморозков — истериков и психопатов, которые в основном охотятся не за деньгами, а за самоутверждением.

Зачем Бык пошел на двойное убийство, хотя, судя по всему, вполне мог сделать все чисто и уйти с награбленным, не проливая при этом кровь? Что там произошло? У кого из его людей не выдержали нервы?

Чтобы получить ответы на эти вопросы и наконец уж точно «закатать» Быка на пожизненное заключение, его для начала нужно было поймать. В Ун-чанске его вообще не ждали, а тут неожиданно информатор сообщил о том, что Бык в городе и скрывается на одной из дач у местного авторитета по кличке Баклан.

Предстоящая операция выглядела очень заманчиво: имелась реальная возможность схватить Быка, а заодно еще и самого местного Баклана, на которого тоже имелась куча материала, да все не было конкретного повода для ареста. Вот и повод подвернулся.

Когда начальник областного угро собрал совещание оперов, которым предстояло принять участие в задержании преступников, его лицо сияло.

— Правильно в Индии говорят, товарищи офицеры, — торжественно сказал он. — Там говорят: «Нужно спокойно сидеть на пороге своего дома, ожидая, пока мимо тебя пронесут труп твоего врага». Вот как йоги рассуждают! Мы с вами в данном случае поступили по индийской методике. Сидели себе, ждали, а вот Бык в наших краях и объявился.

Все дружно засмеялись, а старший лейтенант Вербин тогда подумал о том, что унчанский уголовный розыск уже давно работает по индийской методике: сидит и ждет на пороге своего дома. Правда, чаще всего трупы врагов мимо так и не проносят…

Но сейчас дело обещало выгореть.

Для Вербина это была первая серьезная операция. Шел девяносто пятый год — первый год его работы в областном угрозыске. До этого он служил в РУВД, а там вечно приходится заниматься всякой мелочевкой — украденным в магазине ящиком водки и взломанной квартирой бабушки-пенсионерки, из которой вынесли поломанный телевизор «Заря» и швейную машинку тысяча девятьсот шестого года выпуска.

Но телевизор Вербин находил, как и швейную машинку. Он торжественно вручал этот хлам бабушке обратно, а местных балбесов, размазывавших слезы по щекам, увозил из зала райсуда в дальние края суровый конвой. Потому и взяли его работать сюда — в областной уголовный розыск. По этому случаю они с женой Риммой закатили шикарный ужин при свечах в ресторане «Океан» на главной улице, считавшемся тогда самым роскошным. Почему ресторан назывался так, никто не мог объяснить: от Унчанска до ближайшего моря, как писал Гоголь, «три года скачи — не доскачешь»…

Римма подарила мужу в тот вечер дорогой одеколон из своего магазина, объявив при этом, что только так должно пахнуть от сотрудника областного УВД.

— На даче будет человек пять-шесть, — пояснил полковник. — А нас с вами — двенадцать. Начальник УВД разрешил при задержании использовать автоматы. А сейчас смотрите сюда — вот план дачи и всего прилегающего участка. Глядите внимательно и запоминайте каждый свое место. Когда приедем, будет темно и некогда станет разбираться. Если хоть кого с той дачи упустим, пеняйте на себя.

А про Быка я уж не говорю.

Лицо полковника было угрожающим, он поминутно дергал себя за короткие усики. Кто-то когда-то надоумил его отпустить эти усы, уверив, что они придадут облику начальника угро более благородный, этакий гвардейский вид. Гвардейца из него все равно не получилось, но благодаря этим усикам все за глаза теперь называли его Котом в сапогах.

Обстановка среди оперативной группы была в тот вечер тревожная. Все знали, что бандиты всерьез будут обороняться. Задерживать таких орлов — это не бабулек с рынка гонять: запросто можно получить пулю.

К восьми вечера дачу оцепили. Было уже совершенно темно, когда все участники операции приблизились к забору. Машины пришлось оставить далеко, а сюда идти пешком, чертыхаясь в темноте и наталкиваясь на кочки, бугры и полуразвалившиеся заборы.

— Рациями пользоваться нельзя, — напоследок напутствовал своих подчиненных полковник. — Об этом даже забудьте. У Баклана тоже есть рация, и нашу милицейскую волну он отлично знает. У нас есть информатор среди его людей, а у него — среди наших. Сами понимаете, короче говоря. Стрелять желательно по ногам.

Вместе с напарником Вербин перемахнул через забор, и их никто не заметил.

Во дворе стояло несколько машин, что свидетельствовало о том, что все в сборе, но изнутри дома не доносилось ни звука.

Довольно странно для бандитской гулянки, но, может быть, основное веселье уже закончилось?

Дача была большая, из белого силикатного кирпича, выстроенная в два этажа.

Рядом с домом находились еще два тоже кирпичных строения: гараж на две машины и двухэтажная сауна с комнатой отдыха наверху.

В окне сауны горел свет, так что двое оперативников занялись ею: встали один у двери, а другой у окна. Остальные рассредоточились вокруг дома, чтобы окружить его и блокировать все возможные : ста отхода. ; Кто знает, сколько людей находится внутри?

Судя по донесению группы, дежурившей всю вторую половину дня на дороге, ведущей сюда, на дачу прибыли три машины с затемненными стеклами, а затем еще одна. Таким образом, теоретически в доме и в сауне могло находиться больше двадцати человек. На этот случай в полукилометре от дачи стоял автобус с задернутыми наглухо занавесками, в котором уже второй час сидели, стараясь не шуметь, двадцать бойцов спецотряда милиции. Использовать их не планировалось — они сидели тут на всякий случай, если завяжется серьезный бой. Вот тогда их помощь окажется неоценимой, но не ранее того. Идеально, если задержание проводят специально подготовленные оперативники, а не бойцы спецотряда, которые могут невзначай просто покрошить в лапшу всех тех, кого следует арестовать…

Когда командовавший операцией полковник убедился в том, что все офицеры заняли свои места, он выстрелил в воздух, давая тем самым сигнал к штурму.

В подобных случаях, когда идет задержание группы особо опасных преступников, бессмысленно затевать нелепую игру в прятки. Бессмысленно тихонько звонить в дверь и говорить старушечьим голосом: «Откройте, вам телеграмма». Такие «прибамбасы» хороши при задержании обычных людей, а не бандитов, знающих, что их разыскивают, и каждую минуту готовых к вооруженному отпору. Никто не откроет дверь на слова о телеграмме…

Пока выламывалась входная дверь в дом, оперативники, стоявшие у окон, разбили стекла и ринулись внутрь, стреляя в воздух и устрашающе выкри кивая:

— Ложись, ложись!

В течение нескольких мгновений все изменилось: фары подъехавших милицейских машин осветили дачу со всех сторон, отовсюду слышались крики и выстрелы.

Вербину с напарником выпало «брать» сауну, в которой, по предположениям, тоже могли быть люди. Кто знает: а вдруг именно там сейчас сидит знаменитый Бык?

Пока напарник рукой, специально обмотанной тряпкой, разбивал окно и лез в него, Вербин навалился на дверь, и она, оказавшись незапертой, внезапно распахнулась. Это было довольно неожиданно, и Владимир просто влетел внутрь, в ярко освещенное помещение, отчего в первую секунду ослеп. Но уже в следующий миг, преодолев резь в глазах, он увидел, что комната пуста. Здесь стоял деревянный стол из некрашеного дерева, на нем — несколько бутылок и стаканов, и повсюду валялась разбросанная одежда.

Судя по всему, люди были либо в парилке, либо в комнате отдыха наверху, куда вела деревянная узкая лестница с перилами.

Устремившись туда, Вербин увидел голые мужские ноги — это человек, услышав шум во дворе и в комнате внизу, спускался полюбопытствовать. Но не стрелять же сразу по голым ногам…