- Так выглядит снаружи защитное поле. Там, за горой, городок, рудник и несколько подземных фабрик. Ткацкая, чайная, дары моря, оргпластики.
      - Они рядом, а мы их не видим? Забавно. Кстати, Рида, меня мучает еще один не очень тактичный вопрос. Можете не отвечать, если сочтете меня излишне любопытным.
      - Попробую. Какой же?
      - Откуда взялись джокеры?
      Вместо ответа, Рида расхохоталась.
      - А вы думаете, я знаю? Нет, к сожалению. У мастеров иллюзий нет ни цехов, ни школ, ни тайного храма. Джокер занятие для одиночки. Я знала только Клода, а кто был его учителем - уже нет. А о происхождении джокеров Клод мне когда-то рассказывал сказку, и мне было этого достаточно. Ту же сказку я потом пересказала Юзефу. Вот и все.
      - Не удивительно. Ваше магическое мышление должно было проявить себя. "Ребенку ничего не нужно объяснять, ребенка нужно заклясть", говорили умные люди уже пару сотен лет назад. Ну а эту сказку вы можете мне поведать? Пока я не пойму, кто такие джокеры, боюсь, ни одной толковой мысли родить не смогу.
      - Конечно, какой разговор. Это не эзотерика,- Рида устроилась поудобнее, прищурилась, вспоминая. - Итак, в давние-давние времена некую земную колонию захватили инопланетяне. Неизвестно, почему этот возмутительный факт остался неизвестен Земле. Может быть, колония была нелегальной может быть, это был потерянный Корабль-Поколение.
      - Корабль Потерянного Поколения?
      - Может быть. В четырнадцать лет меня такие подробности не интересовали.
      - А как выглядели инопланетяне тоже неизвестно?
      - Нет, отчего же. Инопланетяне были человекоподобными, во всяком случае, когда разговаривали с людьми. Были они крупными, массивными и как бы грубо сделанными. Кожа с сероватым оттенком, глаза узкие, взгляд неподвижный. Говорили они на земных языках, но голос у всех был глухой, без интонаций. И, что мне особенно нравилось, тела их излучали не тепло, а холод. Людей, находившихся рядом с ними, все время пробирал озноб.
      - Статуи с острова Пасхи, - догадался Майкл.
      - Наверно. Итак, они захватили колонию, поселили людей на своей планете, и обратили их в рабство.
      - Межзвездные перелеты и рабский труд?
      - Рабство было особенное. Инопланетянам, неизвестно почему, требовалось земное искусство. Каждый, кто мог хоть что-то сотворить: картину, статую, мелодию, поэму попадал в элиту рабов. Получал дворец, штат прислуги, гарем и далее по потребностям. Остальные же, лишенные способностей, как раз и составляли эту прислугу.
      - Неплохо. Сразу захотелось что-нибудь сочинить.
      - Ну, вы с Марией там бы царствовали. Так вот, на планете были и повстанцы.
      - В основном из числа прислуги?
      - Не уверена. Прислуга тоже не бедствовала. Так что знамя борьбы поднимали идеалисты. А где их больше, в элите или в низах, неизвестно.
      - В низах, в низах. Люди искусства все насквозь циники и прагматики.
      - Вы скромны. Повстанцы прятались в горах и мечтали построить достаточно мощный передатчик, сообщить Земле о постигшем их несчастье и призвать землян на помощь.
      - Неблагодарные.
      - Инопланетяне тоже так считали, поэтому они охотились на повстанцев. Но, захватив какой-нибудь поселок, людей не убивали, а просто стирали им память. После чего менее опасных преступников забирали в города, а прочих оставляли в горах, где они, лишенные памяти быстро погибали. И война эта длилась много-много лет.
      - Но потом...
      - Но потом появился Подкидыш. Когда сказку рассказывал Клод, по вполне понятным причинам Подкидышем была девочка. Когда я пересказывала ее Юзефу, девочка, естественно, превратилась в мальчика. Вам какой вариант?
      - Все равно. Можно оба.
      - Хорошо. Так вот, однажды, когда инопланетяне (а люди называли их "серокожими") захватили базу повстанцев, среди пленников оказался ребенок. Детей серокожие всегда щадили. Вот и на этот раз они сохранили ему (или ей) жизнь и память, и хотели отправить в город вместе с лишенными памяти повстанцами. Но ребенок ни за что не хотел приближаться к своим людям и, казалось, боялся их не меньше, чем инопланетян. Наверно с ним (с ней) жестоко обращались. И тогда один из серокожих пожалел его (ее).
      - И взял с собой.
      - Нет. Не так все просто. По их законам он мог взять ребенка только вместо себя. Он так и поступил. Отдал мальчику (девочке) свою память (не спрашивайте как, инопланетные штучки), а сам остался в горах.
      - И погиб?
      - Да. А Подкидыш вырос (выросла), будучи наполовину человеком, наполовину инопланетянином, и в нем (в ней) проснулись способности мастера иллюзий. Он (она) стал (стала) первым джокером.
      - А потом, он (она) встретил (встретила) прекрасного (прекрасную) юношу (девушку)?
      - Ни про каких юношей Клод мне не рассказывал. Всех их я потом придумала сама. Просто Подкидыш понял (поняла), что должен (должна) вернуться к людям своей крови.
      - Синдром Маугли-Тарзана. И они ее (его) приняли? Не разорвали тут же на тысячу кусков как чужака и перебежчика?
      - Не усложняйте. Мне было всего четырнадцать, и это была сказка. Приняли. Не разорвали. Кроме того, джокера не так-то легко разорвать на тысячу кусков, как вы могли заметить. И когда подкидыш увидел (увидела), какие бедствие терпит его (ее) народ, он (она) решил (решила) им помочь.
      - Сойди, Моисей. Let my pеоplе go18. Все приемыши чудовищно неблагодарны по отношению к своим приемным родителям. Вы не замечали?
      - Зов крови. Так вот, отряд повстанцев под его (ее) командованием и под прикрытием его (ее) иллюзий прорвался к межзвездному передатчику инопланетян и послал сигнал на Землю.
      - Прилетели земные корабли и распылили инопланетян на атомы?
      - Нет. Когда серокожие увидели, что люди тоже способны видеть реальность, творить иллюзии, и управлять силами, формирующими лицо мира, они признали землян равными себе и достойными свободы. Happi end19.
      - Что ж, если эта сказка и ложь, то намек ее вполне понятен.
      Море, пока за ним никто не следил, пыталось тайком выбраться на берег. Каждая волна вырастала на мелководье, обламывалась, выпускала перламутровые когти, царапала песок и, не удержавшись, бессильно откатывалась назад. Вода была светлая, белесая. "Белобрысое море" - подумал Майкл.
      Обманчиво близко от берега в белой дымке парил небольшой остров.
      - Форт Хайра, - сказала Рида.
      Крепость повернулась к морю - четырьмя бастионами, к дороге каменными стенами, окружавшими сады. В глубине, в тени деревьев, прятались дома.
      Поиски привели путешественников в старый квартал, где одноэтажные каменные домики чередовались с деревянными, изгороди были сплетены из прутьев, а на перекрестках к немалому удовольствию Майкла то и дело попадались колодцы.
      Над домом художника поскрипывал, раскинув крылья, белый аист - флюгер.
      Рида потерла руки, предвкушая так давно желанную встречу, и толкнула калитку.
      Хозяин очень обрадовался их приезду.
      Мейнхееру Крашевски Майкл дал на вид лет сорок. Белокурые, поредевшие уже волосы все еще светились венчиком (а, может, точнее было бы "веночком") надо лбом. Лицо было худощавое, строгое, в противовес начавшей уже расплываться фигуре, голос мягкий, глуховатый.
      - Вот и увидел я вас, йонгфру Рида. Долго я в вашем доме гостил, а теперь вы ко мне в гости приехали. И вам добро пожаловать, мейнхеер. Я и сам беспокоиться начал - дал обещание мейнхееру Юзефу, а как его теперь исполнишь?
      Жена художника, молчаливая, рыжеволосая, пригласила их к столу, но с гостями не осталась: ушла в соседнюю комнату, откуда тут же донесся негромкий стук швейной машинки.
      Рида понимающе улыбнулась, стены дома были увешаны ковриками, сшитыми из маленьких кусочков ткани и меха. За стеной, по видимому, изготовлялся сейчас очередной шедевр.
      - Стараемся жить в красоте, - пояснил художник, перехватив ее взгляд. - Среди красоты и душа чище делается. Я ведь почему от мейнхеера Юзефа уехал? Не мог там свою работу закончить. Душа, она глупая, привыкла к родному дому, как птица к гнезду. Хорошо у вас было, только чувствую, писать там не могу, халтура выйдет. А я человек честный, если мы обо всем уговорились, и задаток мне заплатили, умру, а все будет как надо. И здесь все картины разом написал. Вам их сейчас с собой упаковать, или потом заберете?
      Картины также висели на стенах вперемешку с ковриками и букетами засушенных цветов. На них вздымали мечи воины с пронзительно-синими глазами, вились, падая из-под шлема, золотые кудри дев-воительниц, изгибали кольцами тускло-стальные тела синеглазые драконы.
      - Юзеф остался вам должен что-то? - спросила Рида.
      - Как вам сказать, йонгфру? Мы об окончательной цене не договаривались. Как можно, не увидев работы?!
      Рида молча выписала чек. Судя по умилению, разлившемуся по лицу художника, сумма была немаленькая.
      - Память-то вам какая будет о мейнхеере Юзефе, - говорил он, провожая гостей, (картины Рида пообещала забрать позже). - Все, как он хотел...
      И, спохватившись, что мало уделял внимания Майклу, добавил:
      - А с вас бы я портрет написал обязательно. У вас лицо библейское.
      - Интересно, кого он имел в виду? - спросил Майкл, когда они оказались за воротами, - Рыжим был, если я не ошибаюсь, только Иуда.
      - Не трожьте чужих лавров! - буркнула Рида. - Иуда в этой истории - я. Бедный Юзек...
      - Да, несколько неожиданно.
      - Неожиданно? Да это провал, полный провал! И этот человек злоумышленник, которого мы ищем? Джокер, видящий истину? Только мои ленивые, ожиревшие мозги могли вообразить такое.
      - А если все это лишь камуфляж?
      - Бросьте, не утешайте меня. Такую глупость не подделаешь. Во всем Арженте тупее его лишь один человек, и это я. Не говоря обо всем прочем, у него попросту нет денег, чтобы купить сфиксиду и засунуть в мою комнату. Гм... Не было до сегодняшнего вечера.
      Майкл понял, что тему разговора нужно срочно менять.
      - Скажите, Рида, а эти сказочные города-невидимки закрыты для простых смертных?
      - То есть?
      - Туда сложно попасть?
      - А что, хотите взглянуть на Дреймур "с другой стороны". Думаю, это можно устроить. Придется только задержаться на денек.
      - Если вы не торопитесь?
      - А куда теперь торопиться?
      Они сняли две комнаты в здешней гостинице. Рида, не откладывая далее в долгий ящик, связалась с администрацией городка, носившего странное, но гордое имя Дреймин-4.
      (Майкл дорого дал бы за то, чтоб узнать, как устроены аппараты, позволявшие переговариваться через силовое поле, но у Дреймура были свои секреты.)
      В администрации быстро нашлась женщина, обожавшая романы Гравейнов, и приглашение для Майкла было получено спустя пять минут.
      Рида застала землянина за раскладыванием странной мозаики. Он вырвал из записной книжки несколько страниц и, написав на них что-то, тасовал на столе.
      - Я вдруг подумал, - объяснил Майкл со смущенной улыбкой, - что шевелить мозгами в общем-то моя обязанность. Вот и решил попробовать.
      - И что, получается?
      - Пока не слишком.
      Встав за его спиной, Рида прочла записи:
      Отъезд К. Новый жезл. Порванная одежда.
      Отъезд Ю. Отлучка К. ночью. Темная завеса. Причина?
      Ссора К. и Ю. Ошейник. Посвящение? Причина?
      Пороги на Гелии.
      Сфиксида.
      - Слишком много улик, - сказал Майкл. - Человеческий мозг не в силах удержать столько разом. Семь - еще куда ни шло.
      - Может быть, и много, - отозвалась она,. - только все равно недостаточно. Одной точно не хватает.
      - Недостающее звено?
      - Как сказать... Меня, например, оно сильно достало.
      Рида взяла со стола листок и написала на нем:
      Пустой дом.
      - Что сие означает?
      Рида поведала ему о своих находках у охотничьего павильона.
      - И вы промолчали?! - возмутился Майкл.
      - Я просто не знала, что думать. Одной загадкой больше - что толку?
      - Мы могли бы сэкономить день и не ездить сюда. Ваш рассказ снимает с нашего приятеля живописца последние подозрения.
      - Почему же?
      - Даже если он и встречался тайно с Юзефом, какой смысл ему заметать следы? Он бывал в Доме Ламме, мог заходить и в павильон. В этом нет ничего предосудительного. Нет, мебель приказал вынести совсем другой человек. Кто-то, кто ни в коем случае не мог открыто появиться в вашем доме. Кто-то, кто изо всех сил стремился скрыть свое присутствие от вас, Рида. Кто-то, кого вы знали, но не желали видеть. Кто это был, Рида?
      Она покачала головой:
      - Н-не знаю. Не Клод же, в самом деле... У меня не было никакого черного списка. Хотя, с другой стороны, мало ли у меня врагов? - и поспешно сказала. - А почему здесь вопросительные знаки? Вам что-то неясно?
      - Да, конечно. И, прежде всего: вы говорили, что Юзеф в тот вечер уходил за Темную Завесу, чтобы посвятить своего ученика в мастера иллюзий. Что это за посвящение, и как оно могло стать причиной смерти.
      - Вы не точно поняли. Посвящение происходит здесь, а не за Темной Завесой. Оно как раз должно предшествовать проникновению на "ту сторону".
      - Такая же проформа, как и жезл?
      - Не совсем. Простите, но... Я не хочу рассказывать вам подробностей.
      - Пожалуйста. Только так мы никуда не сдвинемся.
      - Ну, хорошо. Но давайте - завтра. Сегодня и так слишком много неожиданностей. С утра - этот фигляр-художник, потом вы объявляете, что я должна знать убийцу. Мне нужно хоть немного собраться с мыслями.
      - Ладно. Тогда вот вам еще один вопрос - на завтра. Что могли искать Юзеф и этот Мистер Х за Темной Завесой? Или вернее так: будь вы на месте Юзефа, что бы вы искали?
      - А на это я могу ответить и сейчас. Я уже об этом думала. Понимаете... - она закусила губу, потом сказала решительно, - джокер сам по себе может очень немного. Его сила в том, что он использует фантазию других людей. Что-то вроде виндсерфинга, только вместо волны - чужие мысли. Мы ведь не зря зовемся мастерами иллюзий: все, что мы создаем - лишь иллюзии. Но у джокеров есть легенда... Да ее и не могло не быть.
      Есть такое место за Темной Завесой. Называется оно Безымянная Дорога. Те, кто не так романтичен, зовут ее попросту Тоннелем. Конечно, это не дорога и не тоннель в прямом смысле слова.
      Так вот, джокеры передают от учителя к ученику, что тот, кто пройдет Безымянную Дорогу до конца, приобретет власть и над реальностью. Только пройти ее до конца еще никому не удавалось. Потому она и не носит еще ничьего имени. И, скорее всего - это лишь сказка, уж больно красиво.
      - А вы пытались?
      - Нет. Никогда. Для моих игрушек в Арженте хватало и той силы, которая у меня была. Я прекрасно знала, что мне еще учиться и учиться владеть ею. Зачем же рисковать неизвестно ради чего?
      - Вы - мудрая женщина, Рида.
      - Была.
      Городок был маленьким, чистым. (И неудивительно: много ли пыли под силовым куполом?) Длинные галереи магазинов, растрескавшийся асфальт, цветы на балконах (все - земные). Крошечный музей, театр, кафе.
      Спутница Майкла - блондинка не первой молодости еще не разучилась щебетать и округлять глаза. И она, и городок были словно дерево, увиденное из окна поезда - запомнится именно своей безликостью, мгновенностью, бесследным исчезновением.
      От экскурсий по фабрикам Майкл отказался: поверил на слово, что техника там на самом современном уровне. С дамой они поболтали о земных новостях он скормил ей несколько сентиментальных историй о детстве Марии, она жадно их проглотила. Похоже, никакого мира за куполом для нее не существовало.
      И все же, толк от поездки был. Получилось все совершенно неожиданно. Дама, вспоминая местные достопримечательности сказала вдруг, что в городке находится единственная в Арженте станция межзвездной связи.
      - Может быть, вы хотите передать привет сестре?
      Майкл посмеялся и стал отказываться. Но тут ему вспомнилось, как Рида сказала: "Прежде всего, Конрад попытался бы вызвать меня". И они отправились на радиостанцию.
      Риду и ее приближенных в городке знали, но не слишком чтили - дальнее начальство. Но землянину были рады помочь. Радисты посовещались с сослуживцами (еще одна невероятная роскошь на Дреймуре - телефон), покопались в памяти своих компьютеров и подтвердили: да, в тот день сюда приезжали оба. Сначала Конрад - послать сообщение на Землю, затем - Юзеф Бринкер. Он успел до сеанса связи с ближайшим рейсовым кораблем и отменил отправку. Спорить с ним не стали хоть и дальнее, но начальство.
      Майкл вздохнул с облегчением. Хотя бы часть мозаики начала складываться.
      Возвращаясь в Хирон, он вдруг понял, что вспоминает маленький городок с нежностью. Если где и можно было заметить облагораживающее влияние реформ Доменика Дреймина, то не там. Рукотворная простота и ясность, вместо буйства красок дреймурской природы. Люди, чувствующие себя частицей человечества, а не здешние "самипосебейчики".
      "Ксенофобия... - подумал Майкл грустно. - Ксенофобия"
      Теперь Рида раскладывала с самого утра карточки так и эдак, но всегда безрезультатно. Она находилась уже в той стадии самоуничижения, когда ничто путное просто не может прийти в голову. И тут появился Майкл - рыжий вестник надежды. Он сгреб со стола три листочка разом: "Отъезд К.", "Отъезд Ю.", "Ссора К. и Ю." и запустил в корзину.
      - Здесь теперь все ясно. Один хотел отправить вам радиограмму, другой - любой ценой это предотвратить. Ну, как, молодец я?
      - Отвратительно, - сказала Рида. - Я прохлаждалась на вашей мерзкой планете, пока они здесь ломали друг другу шеи. Хорош мастер, нечего сказать. Небось, когда мне было нужно что-то от Кона, он всегда был на месте.
      - Бросьте немедленно, - приказал Майкл. - Потерзаться еще успеете. Сейчас нужно развязывать узел дальше, если уж он начал поддаваться. Что у нас еще осталось? Ах да, посвящение! Рассказывайте.
      - Вы бы потише... - пробормотала Рида, ошеломленная таким натиском. Думаете, это просто? Я еще никому никогда не рассказывала. Не слишком-то приятные воспоминания.
      Майкл молчал, с интересом глядя на нее.
      "И кто только тебя пригласил на мою голову?! - подумала она сердито. Уж я напишу хвалебное письмо Баязиду, то-то ты попрыгаешь!".
      - Ну ладно, - она смирилась с неизбежным, - придется рассказывать. Мне тогда было четырнадцать лет...
      ...Она замолчала и перевела дух. Мокрая вся, небось, смотреть противно.
      До сих пор ее не отпускало. Нет, не страх - обида на Клода.
      "Как же ты мог?!
      Нет, прав, конечно, был: не доверяйся!
      Не верь ни Богу, ни Судьбе.
      Не считай ничто неколебимым, вечным, само собой разумеющимся.
      И все же ты... Как же ты?!"
      С тех пор она боялась как огня лишь одного:
      вот так же, с самыми благими целями, предать кого-то из
      друзей.
      Подвести, обмануть, ударить в спину.
      И все же вот, не убереглась.
      - Ты - счастливый человек, Рида, - сказал Майкл задумчиво. - Но, к сожалению, глупый. Почему ты молчала раньше? Это же меняет все дело.
      - Что, прямо так и меняет?
      - Да уж не криво! Понимаешь, существует много способов убийства. Такая экзотика, как камни в реке или сфиксида на ложе, вовсе не обязательна. Тем более, нашему Мистеру Х следовало бы скрывать, что он джокер, а он так засвечивается.
      И, обрати внимание, оба его покушения по структуре очень напоминают твое посвящение. Он тебя подначивает, золотая моя мастерица, ждет, что ты, как и подобает джокеру, будешь бороться с ним за Темной Завесой. А ты этого делать категорически не хочешь. Почему, я еще разберусь.
      А пока скажи вот что: посвящение для всех джокеров одинаково?
      - Нет, конечно. Каждый мастер сам что-нибудь придумывает для своего ученика.
      - А Юзеф знал, как проходило твое посвящение?
      - Нет. Я не хотела... Не смогла быть такой жестокой, как Клод. Юзеф просто должен был сутки просидеть в пустой темной комнате. Тоже нелегко, но без подвохов. Ну, и рассказывать ему ничего о своем посвящении я не стала. Зачем пугать?
      "Может быть, как раз пугнуть и стоило? - подумал Майкл. - Если бы не выдержал, понял бы, что не по своей дороге идет, и отступил. А если б выдержал - сильнее бы в себя верил и не стал связываться с кем попало".
      - Значит, Юзеф ничего знать не мог. Тогда кто же мог?
      - Не знаю. Только Клод. Но Клод, убивающий Юзефа? Невероятно. Кроме того, Клод давно отошел от дел, а джокеры назад не возвращаются. Это слишком опасно.
      Джокер уходит, когда чувствует, что из человека он превращается в машину со сверхреакцией и сверхконтролем над собой. И если ему дорога его душа, он не вернется.
      Так что, не Клод. Кто еще? Те ребята с винтовками теоретически могли кому-то, что-то рассказать, но пойди их найди теперь!
      Рида вздохнула и вдруг увидела свои потные ладони в чернильных пятнах - результат безуспешных утренних дедукций. И долгожданный повод прервать тяжелый разговор.
      - Ох, измазалась-то я как! Надо хоть руки вымыть. Подожди минутку, ладно?
      Майкл проводил ее насмешливым взглядом.
      Хлопнула дверь ванной. Потекла вода. Потом Рида воскликнула: "О черт!" и появилась в дверях.
      - Я, наконец, сообразила откуда взялся новый жезл. Я спрашивала Ламме, о чем спорили тогда Конрад и Юзеф, и он ответил только: "Он ему что-то сломал." Я догадалась, наконец, что именно. Юзеф пригрозил Конраду, что выгонит его. Сказал, наверно что-то вроде: "Ты больше не мой советник" А Конрад ответил: "Тогда и ты не мастер" и переломил жезл. Вот Юзефу и пришлось заказать себе новый.
      - И такой, который невозможно сломать. Логично, - кивнул Майкл, отправляя карточки "Новый жезл" и "Посвящение" в мусорную корзину.
      Рида снова исчезла в ванной.
      Майкл с удовольствием посмотрел на мозаику. Она теперь выглядела так:
      Пустой дом.
      Отлучка К. ночью.
      Ошейник.
      Если подумать, то последние две карточки тоже можно объединить в одну.
      Порванная одежда.
      Можно выкинуть. С этим вроде тоже все ясно.
      Пороги на Гелии.
      Сфиксида.
      Объединим. Назовем простенько: "Провокация".
      Темная Завеса. Причина?
      Выкинем. Напишем так:
      Тоннель.
      Итого, осталось четыре карточки. И за каждой - солидное объяснение. Неплохо.
      Тут его посетила еще одна идея. Детский ход, конечно, но чем черт не шутит? Она уже достаточно на взводе, может и сдетонировать.
      - Рида! - крикнул он. - Кто хочет твоей смерти?!
      - Кэвин, - донеслось сквозь шум воды.
      И тишина.
      - Что ты сказал?
      - Это ты сказала. Вылезай, обсудим. Кто он, этот Кэвин?
      Рида послушно вышла.
      - Кэвин Аро, сын Клода. Возможно, мой единокровный брат. Он тоже должен был стать джокером. Клод начал его учить, но потом почему-то прекратил.
      Когда я сбежала из Туле в Аржент, Кэвин поехал вслед за мной. Долго работал у меня, был очень неплохим юристом. Но потом он потребовал, чтобы я его учила. Я отказалась. Он стал настаивать. Тогда я прогнала его из дома Ламме.
      У него есть все основания меня ненавидеть.
      - Почему ты это сделала?
      - Не мне изменять решения Клода. А выгнала я его просто, чтобы он был подальше от соблазна.
      Рида прислонилась к стене:
      - Господи! Что случилось с моей головой?! Я должна была прежде всего подумать о нем.
      Майкл предостерегающе поднял палец:
      - Это всего лишь гипотеза, не забывай!
      - Не важно. Мы возвращаемся в Дом Ламме и завтра же начнем розыски.
      - Хорошо. Только будь осторожна. Кто бы это ни был, он все еще не добился своего. Если его планы не переменились, нужно ждать третьей провокации.
      Они спустились вниз, к обеду, и тут выяснилось, что на стойке портье Риду поджидает письмо. Она разорвала конверт, прочла короткую записку и помрачнела:
      - Накаркали. Это Пикколо. Он просит меня приехать.
      - Кто?
      - Пикколо, друг Конрада. И если он пишет "срочно", значит это действительно срочно. Вот что, я возьму лошадь в здешней конюшне и поскачу прямиком в монастырь. А вы поезжайте в Дом Ламме и ждите меня. Надеюсь, не случилось ничего непоправимого, но лучше мне поторопиться. До встречи!
      И она исчезла прежде, чем Майкл успел сказать хоть слово.
      ИНТЕРМЕДИЯ
      Три года назад. Аржент.
      Джокеры редко видят "свои" сны, слишком часто они лепят чужие. То ли это защитная реакция, то ли затаенная месть тела.
      Когда Рида впервые, после своего четырнадцатилетия, увидела сон, он поразил ее почти нереальной ясностью.
      Ей было уже двадцать три, и она прекрасно знала всю символику "той стороны", зыбкий язык иносказаний. Однако ее Vorbewust заговорило с ней четко и недвусмысленно.
      Ей снилось, что она гуляет летним днем в огромном парке. Почему-то это была Земля. Глянцево-зеленые кроны деревьев, воркующие голуби, старушки с вязанием, молодые дамы с колясками. Молодой крапчатый пес носился за палкой, то и дело подскальзывался на прошлогодней листве.
      Детишки лет семи-восьми шли парами за своей учительницей. Рида зачем-то пошла следом. Из разговоров она поняла, что они идут на экскурсию в последнюю тюрьму на Земле.
      Тюрьмой оказался ветхий садовый домик, прячущийся среди кустов шиповника. В домик вела потрескавшаяся мраморная лестница в три ступени, четыре колонны поддерживали фронтон. Но экскурсии впускали сбоку - через черный ход.
      Сквозной короткий коридор, в конце дверь, также ведущая на улицу. И еще одна дверь: темная, массивная, с запорами и глазком. Ребята цепочкой шли по коридору, каждый на несколько секунд заглядывал в глазок и снова выходил под ясное майское солнце.
      У выхода, за маленькой конторкой сидела старушка с недовязанным носком в руках.
      Каждого ребенка она останавливала и просила:
      - Скажи, сколько там заключенных?
      - Один, - отвечал спрошенный.
      Старушка гладила ребенка по голове и отпускала.
      Рида боялась смотреть в глазок. Ей казалось, она узнает узника, ведь не случайно она сюда пришла.
      Но она ошиблась. Человек, сидящий у зарешеченного окошка спиной к двери, был ей незнаком.
      Когда она выходила, старушка взяла ее за руку и спросила, ласково улыбаясь:
      - Ну, девочка, сколько же там заключенных?
      И Рида, неожиданно для себя самой, сказала:
      - Много.
      Старушка отложила вязание, подалась вперед.
      - Кто же там? - теперь в ее голосе ясно слышалось нетерпение.
      И Рида ответила:
      - Человек и его мысли.
      Сновидение можно было, как сказано выше, растолковать и так, и эдак. По Фрейду, Юнгу, Гроффу, мадемуазель Хассэ или Мартыну Задеке.
      Но Рида вместо этого, вызвала Юзефа и спросила:
      - Что ты скажешь, если я подарю тебе этот дом?
      - Спасибо, - ответил Юзеф, краснея.
      - Я говорила с адвокатами. Тут есть одна сложность. Мне придется тебя усыновить, а при живых родителях это трудновато. Но иначе мои родичи в Туле попробуют наложить на дом свою лапу. Ладно, это проблемы юристов. В принципе, ты согласен?
      - Вы хотите переехать, хелла Рида?
      - Да, но это пока тайна. Я хочу передать тебе все мои дела. Переезд будет... несколько необычный. Я улетаю на Землю.
      - Почему?
      Она пожала плечами.
      - Потом сам поймешь. Это чувство края. Пора.
      ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
      В ЗАПАДНЕ
      34.06 - 35.06 Аржент.
      Два часа спустя Рида сползла с седла, привязала коня к монастырским воротам, и вразвалочку побрела к дому Конрада. Ноги, отвыкшие от подобных скачек, теперь сладко ныли.
      На пороге ее уже поджидал Пикколо.
      - Спасибо, что поторопилась, - сказал он. - Тебя никто не видел?
      - Думаю, нет.
      - Ты удачно попала. Все сейчас в церкви, на службе. Кон хочет поговорить с тобой.
      - Поговорить?
      - Да-да, он тебе сам все объяснит. Ты проходи в дом, а я его позову.
      - Что тут случилось? - Пикколо был как-то необычно суетлив, и Риде стало тревожно.
      - Ты проходи. Иди во вторую комнату, ладно? Я все же не хочу, чтоб тебя кто-нибудь заметил.
      Он указал ей на дверь в глубине, которую Рида в первый приезд не заметила. Она вошла.
      Похоже, раньше здесь была какая-то кладовая. Под потолком еще висели пучки трав, отгоняющих насекомых. Одно маленькое окошко, сбитая из досок кровать, усланная сеном, стол.
      - Я тут ночую иногда, - пояснил Пикколо. - Подожди здесь.
      - Там, у ограды осталась моя лошадь, - сказала Рида ему вдогонку. - Ее бы надо поводить. Да и спрятать, если уж ты не хочешь, чтобы отец Андрей знал о моем приезде.
      - Хорошо, хорошо. Я о ней позабочусь. А чуть позже отведу в дом Ламме.
      Оставшись одна, Рида не торопясь, с удовольствием потянулась. Потом неспокойные мысли снова захлестнули ее.
      "Почему Кэвин снял ошейник? Жаль, что Майкл далеко, не посоветуешься. Эвристик - конечно не гений, и не ясновидящий, просто всякий раз, когда я собираюсь упасть, он подстилает соломку".
      И тут щелкнул засов на двери. Рида не поверила своим ушам. Подскочила, дернула за ручку. Заперто.
      - Пикколо, ты здесь? - крикнула она. - Что случилось?!
      - Ты уж прости, Рида Светлая, - отозвался он, - но придется тебе здесь немного посидеть.
      - Ричард, что за шутки? Где Конрад?
      - Конрад со мной согласился. Я побывал в Доме Ламме, узнал подробности про сфиксиду и про твои поиски. Это очень опасно, Рида. Мы не можем позволить тебе так рисковать. Надежнее будет, если ты посидишь под замком.
      - Ты это серьезно?
      - Конечно. А ты чего ждала? Ты ищешь своей смерти, а мы должны спокойно на это смотреть? Да меня Конрад сам убьет, если я тебя не сберегу.
      - И долго ты меня здесь собираешься держать?
      - Пока не придумаю, как отправить тебя на Землю.
      Рида чертыхнулась. Знай она Пикколо чуть хуже, она, может, и стала бы спорить. Ладно, пусть поиграет. Этот проходимец, как всегда, все рассчитал.
      В окно не пролезешь, дверь с петель не снимешь. Из монастырских здесь никто не появится - отец Андрей свято блюдет право гостя на уединение. А если и появится - караул кричать, что ли? Надолго она здесь, конечно, не задержится, но ночь переночевать, похоже, придется.