- Да, пожалуй, никто, - кивнула Рида.
      Ни один человек, которому посчастливилось прочитать хоть один из многочисленных романов брата и сестры Гравейнов (где лица героев напоминали ювелирный прилавок: сапфировые, изумрудные, аквамариновые глаза, коралловые и рубиновые губы, золотые, медные, бронзовые волосы) не дал бы авторам IQ выше 80 на двоих.
      - Это не преступление, но и не повод давать ему визу. Разве старые добрые законы Дреймура не распространяются на эвристиков?
      Консул посмотрел на нее почти зло.
      - Представьте себе, мы посылаем официальный запрос в Нефеллу, от имени Совета, зачем им понадобился мистер Гравейн, и не могли бы они без него обойтись. А они, в лучших традициях нейтральной страны, заявляют, что мы вмешиваемся во внутренние дела, в их культурную жизнь, и грозят устроить скандал.
      Рида хорошо его понимала. Представительский Совет Конфедераций Дреймура, якобы верховный орган управления планеты, на деле имел власть весьма условную, и обычно служил мячиком для игры между конфедерациями и Землей. Но не так же откровенно пинают верховное правительство!
      - Вы хотите, чтобы я поверила, что вас остановил протест Нефеллы?
      - Не знаю, остановил бы он нас, или нет, но когда ваш близкий друг Баязид дал понять моему руководству, что он заинтересован в приезде мистера Граве, мне осталось только развести руками. Вы прекрасно знаете, какова доля Аржента, а значит и Баязида, в финансировании Совета.
      - Мне ничего не известно о теперешних планах Баязида.
      - Охотно верю. Однако, обдумайте ситуацию еще раз и хорошенько, мисс Ларсен-Хейл. И вспомните, что на Дреймуре никогда еще не было эвристиков.
      - Ну, не совсем. Не было после Доменика Дреймина. Вы на это намекаете?
      Консул кивнул.
      - Теперь вы понимаете, какая крупная ведется игра? И мы даже не знаем толком, кто ее ведет и ради чего.
      - И тогда вы порекомендовали мистеру Граве меня? - спросила Рида.
      - Именно так. Мы решили, что будет лучше, если в свои игры вы будете играть сами.
      Рида вздохнула с облегчением. Все это время она опасалась, что это ее собственные родственники пытаются вернуть таким способом блудное чадо. В каких бы отношениях они ни были, а пребывание Риды на Земле бросало тень на всю семью.
      - Хорошо,- сказала она консулу, - вы в чем-то правы. Единственный способ узнать, что нужно айсу на Дреймуре, это отправиться туда вместе с ним.
      - Я уже говорил, что у нас, к сожалению, нет ни малейшего повода отказывать вам в визе, - ответил тот.
      Возвращаясь из консульства, Рида посидела еще в кафе на Platz der Akademi, съела мороженое, полюбовалась невесомым Французским собором, построенным из серого камня и прозрачного осеннего воздуха. В ХVIII веке беглецы-гугеноты отблагодарили немецкую столицу за приют и ласку.
      Она ясно сознавала, что сидит здесь в последний раз. Земля не избавит ее от темной сосущей пустоты, которую оставило на память прежнее, и в самом деле странное, ремесло. Колыбель человечества, усталая метрополия, сама слишком долго и безуспешно борется с собственной пустотой. Придется возвращаться на Дреймур и превращаться в живой мемориал. Рида взглядом попрощалась с собором и поехала домой.
      Оставалась еще проблема Альфа.
      Рида объяснила, что ей предложили выгодную работу, но нужно будет на несколько месяцев уехать из Берлина. Альф отнесся к такому повороту спокойно. Он не даром изучал в университете философию, и по большому счету ему было все равно: одна девушка, другая...
      29.10.2...
      Рида появилась в номере у Майкла после традиционно долгого похода по магазинам на Kurfurstendamm5. Она стала обладательницей непромокаемой куртки, сапог и новой винтовки, что несколько примирило ее с "обществом потребления". (Ружье, подаренное Конраду, было, конечно, на три порядка выше - штучная работа на заказ. Ну, да что теперь вспоминать!)
      - Я собираюсь посмотреть ваши чемоданы и раскрыть вам одну великую тайну Дреймура, - сообщила она рыжему землянину.
      - Великолепно! - обрадовался он. - А в каком порядке?
      - В вышеобозначенном. Сначала чемоданы, а потом тайна.
      По достоинству оценив скромный, но изысканный гардероб русского писателя, Рида подытожила:
      - Так я и думала. Все это никуда не годится. Дело в том, что наши космодромы обычно расположены посреди леса, километрах в десяти от ближайшего жилья. А если еще учесть, что генераторы антигравитации на Дреймуре не работают, то надеяться придется только на свой горб. Поэтому все костюмы лучше оставить здесь. В городах вполне цивилизованно, и вы сможете все себе заказать. Я составлю список обязательных вещей...
      - Постойте, постойте, не глушите меня информацией! - землянин умоляюще воздел руки. - Почему не работают генераторы? И почему так странно расположен космодром?
      - А это и есть обещанная тайна. Вы знаете, что Дреймур дважды пытались колонизировать и дважды закрывали?
      - Ну, еще бы!
      Рида, попросив разрешения, скинула туфли и забралась в кресло с ногами.
      - Дреймурская привычка, - объяснила она. - Нужно всегда давать максимальный отдых мышцам, потому что никогда не знаешь, как долго сможешь отдыхать.
      - Мудро, - согласился Майкл.
      - Так вот, когда планету открыли, первые отряды, сделав пробные бурения, обнаружили в месторождениях 106-ой и 107-ой элементы - "серебро" и "золото" Дреймура. Представляете, какая началась эйфория? Дреймур (тогда, кстати, он назывался по-другому) едва не вытоптали орды предприимчивых авантюристов и военных инженеров, едва не разобрали по камешку. А потом наткнулись на местную вредоносную фауну.
      Оказалось, что хищники планеты испытывают к людям прямо-таки маниакальную ненависть. Не то, чтобы они включили людей в свой пищевой рацион, нет. Человек стал предпочтительным объектом охоты. И не только хищники объявили людям войну. Огромные быки скидывали в пропасть вездеходы, птицы таранили авиашлюпки. А еще были стайные ящеры южного континента. Орды всеядных тварей размером с буйвола, с повадками бродячих термитов. Базы отрядов быстро стали напоминать лагеря заключенных. И планету закрыли.
      "Черт, с каким восторгом она все это рассказывает! " - подумал Майкл.
      - Все это мне известно, - сказал он. - Недра Дреймура были слишком лакомым кусочком, чтобы отказаться от планеты. Колонизация продолжалась нелегально. И, кажется, эти нарушители научились, в конце концов, бороться с местной фауной.
      Рида улыбнулась, как ребенок, придумавший какую-то крупную каверзу.
      - Нашли, и довольно оригинальный. Выяснилось, что зверье Дреймура страдает поголовной электрофобией. Разумеется, на естественные электрические поля они не реагируют бурно: это привычный, ежедневный фон. Но любое необычное поле провоцирует панику.
      Есть две основные группы гипотез, объясняющих эту аномалию. Первая связывает ее с неустойчивой атмосферой планеты. В экваториальной зоне часто бушуют колоссальной силы грозы. Тамошняя живность должна их предчувствовать и заблаговременно спасаться.
      - А степень электрофобии зависит от широты? На экваторе она сильнее, чем в приполярных областях?
      - Нет, - Рида развела руками. - В том-то и дело, что нет.
      - А почему тогда ваше зверье не убегает от поселков а атакует их
      - Тайна сия велика Но вы правы: с гипотезой электрофобии это никак не согласуется Поэтому многие считают, что агрессия - защитная реакция планеты на вторжение человека. Но, так или иначе, ясно одно: если люди хотят жить на Дреймуре, им придется отказаться от электричества.
      - И что же, удалось? Впрочем, я, кажется, говорю глупости. Конечно, удалось, если вы сидите передо мной. Но, Бога ради, как?
      - А это уже вторая тайна, - улыбнулась Рида. - Прилетите - увидите. А пока я прекращаю дозволенные речи.
      "И даю тебе блестящую возможность пошевелить мозгами", - добавила она мысленно.
      - Значит, я не смогу взять с собой видеокамеру?
      - Сожалею, но нет. И фотоаппарат тоже. Он ведь у вас с электроникой? А вот что нужно приобрести - так это ружье. Я поищу для вас что-нибудь полегче, а на корабле мы потренируемся. Попадать в цель не обязательно. Зверье у нас пуганное, и звука выстрела ему, обычно, бывает достаточно. Кроме того, с ружьем за плечами вы будете выглядеть достойнее в глазах любого дреймурца.
      - Слушайте, Рида, у вас большие способности к профессии проводника. Вы меня замечательно заинтриговали.
      Рида прищурилась.
      - Да, вот еще. Когда будете покупать куртку, выбирайте не на молнии, а на пуговицах. На корабле я сама их пришью некрепко, на живую нитку. Если вы за что-нибудь зацепитесь, они оборвутся, и вы легко освободитесь.
      - За что же я могу зацепиться?
      - Мало ли за что... Еще не раздумали лететь?
      Майкл энергично затряс головой.
      - Нет, что вы! Мария будет просто в восторге от моего путешествия.
      ИНТЕРМЕДИЯ
      Двадцать шесть лет назад. Тул6.
      Рида была, наверно, самым долгожданным ребенком во всем Туле.
      Ее мать, Ноэми Дреймин, Черный Лебедь, до встречи с Ларсеном успела сменить уже трех мужей. Вернее, они сами сменились, пришли и ушли так же незаметно, как три десятилетия жизни. Ноэми, казалось, была навек заколдована своей древней кровью (ее семья происходила от маранов, испанских евреев) и вневременной красотой.
      Живи она во времена Веласкеса, он, несомненно, именно с нее написал бы свою Венеру, и Ноэми так бы и плыла сквозь века, мимо тысяч восхищенных взглядов, безучастная ко всему, не отрывая глаз от зеркала.
      Наверно, она очень изумилась, когда узнала, что новый супруг намерен задержаться надолго, и, более того, во что бы то ни стало, сделать ее матерью.
      Пьер Ларсен был из совсем другой легенды. Человек, который сумел из тысячного состояния, оставленного предком-рейдером, сделать миллионное.
      Он, благодаря невероятной интуиции, обнаружил и скупил все патенты на производство искусственной кожи, меха, и самоочищающейся бумаги. На Дреймуре, планете фанатично охранявшей экосистему, это было золотым дном. Он предугадывал действия конкурентов на пять ходов вперед. И даже объединившись, предприниматели Туле и Нефеллы не смогли свалить Непотопляемого Ларсена.
      Пьеру было пятьдесят, Ноэми за тридцать, когда "золотая беременность" наконец наступила. И тут оказалось, что природа не зря отказывала Ноэми в материнстве. Тошнота не отпускала ее ни на секунду. Она похудела, утратила всю свою красоту, а потом начала отекать. Беременность вынашивали целым госпиталем, но на седьмом месяце врачи настояли на операции. И Пьер Ларсен уступил. Первый раз в жизни.
      Полуторакилограммовая наследница состояния Ларсенов перекочевала в пластиковую кювезу для глубоко недоношенных младенцев. И впервые узнала, что такое Танец Смерти.
      "Ты очень долго раздумывала, стоит ли жить дальше, - рассказывал потом Клод, ее учитель. - Но мы тебя, все же, уговорили".
      "Мы" - это был, собственно говоря, он сам. Ноэми оправилась нескоро, а кошмар последних месяцев не давал проснуться материнскому инстинкту. Ей хотелось одного - покоя. Пьер же пришел в такой ужас от самовластия природы, от бессмысленных и несправедливых мучений жены и дочери и от собственного бессилия, что предпочел держаться в стороне. Так что безвылазно сидел в госпитале и, забросив все дела, нянчился с маленькой принцессой только Клод Аро - "консультант по психологии".
      Сам Клод был личностью незаурядной. Смуглый красавец с манерами гранда, доверенное лицо и тайный советник Пьера, воспитатель его дочери, и, если верить упорным слухам, любовник Ноэми Ларсен.
      Так это было, или нет, Рида не ведала даже сейчас, хотя дорого отдала бы за то, чтоб узнать правду. Даже Кэвин, сын Клода, уехавший много позже в Аржент вместе с Ридой, и тот почти ничего не знал об отце.
      Прозрачный колпак, под которым она провела первые месяцы жизни, никуда потом не делся. К всеобщему изумлению, слабоумной она не стала и даже болела не чаще прочих детей. Но вот общаться с людьми она так и не научилась. Играла всегда одна, слушала потихоньку разговоры взрослых, но сама рта не открывала. И к лучшему - если бы она попробовала рассказать все, что приходило ей в голову, переполошила бы многочисленных нянек и учителей.
      Мир был заколдован. Весь - от капли воды на стекле, до огромной башни на горизонте, которая называлась "мойофис", куда каждый день торжественно уезжал отец, несомненно для того, чтоб получше рассмотреть солнце.
      Огромную магию таили в себе все предметы в доме: шкафы с тяжелыми дверцами, мамина пудреница с маленьким снежно-бледным букетом цветов, запаянным в стекло крышки щели между плитками на садовых дорожках - из них вырастала трава, выползали маленькие рыжие муравьи. Резные завитки на деревянных скамьях в церкви жили своей тихой жизнью. А что говорить о деревьях, когда в одних щелях и складках коры пряталось столько тайн, что от одного взгляда на них становилось горячо в животе!
      И если целый день смотреть на это, затаив дыхание, в сладком столбняке, то разве найдешь время говорить с людьми? Просто поскорее отвечаешь на их вопросы, чтобы тебя оставили в покое.
      Родители казались Риде двумя диковинными зверями. Позднее, когда она научилась разбираться в искусстве, она научилась восхищаться и ими, ибо оба были в своем роде шедеврами. Но, все равно, это было не похоже на нормальную любовь.
      Ноэми Дреймин принесла в семью Ларсенов не только горячую еврейско-латиноамериканскую кровь, но и какое-то совершенно особое достоинство, вековую привычку чувствовать в себе эту кровь и гордиться ею. Одного поворота ее головы, неторопливого, с чуть приподнятым подбородком, было достаточно для того, чтоб мужское сердце замерло, пропустив удар.
      Инстинктивно мать умела уничтожать время, умещая века между двумя словами. "Мы сами пасем свой скот", - говорила Ноэми, когда хотела напомнить, что не любит непрошеных советчиков. И Рида сразу же видела мексиканцев, сотни лет назад гнавших по степям мустангов, чуяла запах конского пота и жар от скользящего в ладони лассо. А потом она проваливалась еще глубже, к черноглазому народу в пестрых одеждах с завитыми бородами и к их тучным стадам овец, что блеяли у заваленного камнем колодца. Другим любимым словечком Ноэми было халоймес - на иврите "пустяки, ерунда" или "сны". Спустя много лет, "халоймес" стали ремеслом и судьбой Риды.
      Отец был совсем другой: вес здешний, сегодняшний, но невероятно надежный. Веселый собутыльник, любитель хорошей компании, но жестокий и безжалостный, едва речь заходила о делах. И все же Риде удавалось иногда увидеть его лихим викингом, ценившим лишь добытое в набегах золото, собственную удаль, да песни о славных деяниях его предков. Он и в бизнесе держался так, будто удерживал равновесие на палубе драккара.
      И все же, как ни тянуло ее к родителям, как ни кричала ей каждая частица мира о своем совершенстве, Рида никогда не переступала границы магического круга. И никогда не чувствовала себя одинокой и несчастной. Единственной связью между ней и всеми остальными людьми был Клод, и этого было достаточно. Но даже с ним она никогда не говорила о волшебстве. Не сомневалась, что он и так знает.
      ГЛАВА ВТОРАЯ
      ВНИЗ ПО ВОЛШЕБНОЙ РЕКЕ
      28.06. Аржент
      Лес ахнул, обожженный до самого нутра огнем насекомого-монстра, спускавшегося с неба. Вслед за голубым пламенем на лесных тварей, затаившихся между корнями, в листве, в пещерках, обрушились грохот, ослепительный свет, запах горящей земли и иные невидимые волны, что проникали повсюду и нагоняли тошнотворный страх.
      Насекомое опустилось на раненую землю, родило двух человеческих существ и понеслось вверх, туда, где кружилась его матка - огромная оса-наездник, заражающая планеты людьми.
      Чужаки стояли, прижавшись спинами к стволам деревьев, зажмурив глаза, заткнув уши. Наконец женщина выпрямилась и окликнула своего спутника.
      Майкл стряхнул оцепенение, вскинул на плечи рюкзак. Минуту назад он сам был этим ослепленным, оглушенным, перепуганным лесом и теперь медленно приходил в себя.
      Вокруг было темно, хоть глаз выколи (угольно-черные кроны деревьев на аспидно-черном небе, белая россыпь звезд) и как-то неестественно тихо. Рида достала фонарь, и его зыбкий свет вырвал для них кружок обитаемого пространства - трава, низкие кусты, упавшие деревья. Сразу стало спокойней и надежней. Фонарик был необычный - вместо лампочки на дне отражающей воронки лежал маленький светящийся камень.
      Рида шла без дороги, петляла, держалась поближе к зарослям, чтобы, как объяснила она еще на корабле, не попасться под ноги зверью, которое ринется к месту посадки. Лямки все немилосерднее впивались Майклу в плечи, он стал самым позорным образом пыхтеть, и, чтобы выровнять дыхание заставлял себя думать о чем-нибудь постороннем. О том, какова может быть психология людей, живущих в мире, где, как в древние времена, граница между знакомым и чужим, обжитым и необжитым, человеческим и нечеловеческим так четко обозначена.
      Наконец Рида сбросила рюкзак на землю и взглянула на компас.
      - Отошли мы достаточно,- сообщила она. - Сейчас передохнем и поищем дорогу.
      Майкл огляделся. Он и сам не заметил, как они выбрались из окружавшего космодром чернолесья, и вокруг стало светлее. Здесь уже не было ни кустов, ни подлеска - только ровное тусклое море травы, да огромные гладкие поблескивающие в темноте стволы деревьев. Над лесом стоял теплый горьковатый туман. Было так тихо, что когда от ветра какое-то дерево скрипнуло, Майкл поневоле вздрогнул. "Волшебный лес, - подумал он, сбывшийся кошмар Гумилева".
      Дорога отыскалась быстро - узкая, идти пришлось друг за другом, заросшая травой и колючками. Вскоре Рида сдалась и, достав из-за пояса нож, стала прорубать себе путь. И тут Майкл впервые подал голос.
      - Что-то не так?
      - Майкл, я была здесь один раз - два года назад, но, по-моему, ориентируюсь неплохо. На дорогу мы вышли, это несомненно, а другой дороги здесь просто нет.
      - Тогда почему вы волнуетесь?
      - Да с чего вы взяли?!
      Ответить Майкл не успел. Небо прорезала ослепительная белая трещина, и, спустя несколько секунд шарахнул гром.
      Рида осталась совершенно спокойна.
      - Последствия нашего прилета,- объяснила она, врубаясь в высокую траву.
      - Тогда надо поторопиться, чтобы не вымокнуть?
      - Дождя не будет, - ответила Рида.
      Фонарь был больше не нужен. Дальнейший путь им освещали вспышки молний. Канонада громовых ударов не умолкала ни на секунду.
      Потом трава поредела, и Майкл стал ускорять шаг. Рида следила за ним с неудовольствием - верный признак усталости, того и гляди сорвется. "Ну, ничего, в поселке отдохнем". При очередной вспышке ей вроде бы удалось заметить коньки крыш. Недалеко - метров двести.
      Лес по бокам расступился, и вдруг Майкл резко остановился и сбросил наземь рюкзак. Рида сделала еще несколько шагов и увидела то же, что и он: заколоченные ставни, распахнутые двери, провалившиеся крыши.
      И - ни души.
      Они отдыхали в пустом доме. Проглотили по таблетке белкового концентрата, по очереди отхлебнули из фляжки. Все это в бело-красном свете молний. Разговаривали в промежутках между раскатами.
      - Похоже, что люди отсюда просто ушли, - осторожно заметил Майкл. - Не торопясь, ничего не оставляя. Я, признаться, боялся наткнуться на трупы.
      - Трупы! - Рида презрительно дернула плечом, уничтожая тем самым такую возможность в зародыше.
      Затем, однако, снизошла до объяснений.
      - Война на Дреймуре в настоящее время, чаще всего война нервов. Эти земли находятся вблизи от границы Аржента и Туле. Для того, чтобы выселить людей из поселка Туле не обязательно было применять силу - достаточно просто намекнуть, что она может быть применена. С государством, которое больше твоего в шесть раз, не очень-то поспоришь.
      - Но почему космодром построили так близко от границы?
      Рида улыбнулась так, что все лицо осветилось.
      - Когда его строили, никто и предположить не мог, что Аржент осмелится претендовать на эти земли...
      (С огромным удовольствием она вспомнила бело-зеленую плесень, наползавшую на пограничные гарнизоны Туле. Она затягивала все: стены, оружие, одежду, продукты, и от нее не было никакого избавления. С иллюзией, сотканной мастером, тоже не очень-то поспоришь. Гарнизоны держались два месяца. Потом Туле уступила зараженную территорию соседям. Разумеется, плесень тут же исчезла)
      Рида тряхнула головой.
      - Ладно, все это прекрасно, но не избавляет нас от вопроса "Что делать дальше?". Посидите здесь, а я пойду на разведку.
      Вернулась она нескоро и принесла с собой запахи пыли и сырой штукатурки.
      - Все не так уж плохо,- сообщила она, отряхивая ладони. - Они очень любезно оставили нам целую лодку с веслами и запас факелов. Можно конечно попробовать переночевать здесь, но это почти нереально.
      - Отчего же? - спросил Майкл.
      - Из-за сегодняшней бури. Когда здесь жили люди, поселок в дни прилета кораблей накрывался силовым полем, но генераторы они, разумеется, взяли с собой. Если зверье захочет нанести нам ночью визиты, придется рассчитывать только на ружья. А я - не первоклассный стрелок, да и вы тоже.
      - Но вы так уверены, что здесь есть хищники? Я всю дорогу ничего не слышал.
      - А зачем им шуметь? - удивилась Рида. - Ночь продлится еще часов десять, и если к утру сюда заявится семейка медведей, мы будем иметь очень бледный вид.
      - Ну, хорошо, что вы предлагаете?
      - Спустить лодку к реке и плыть вниз, в Аржент. Нам все равно придется это сделать, другого пути в Геспериду нет. Гроза через час, примерно, утихнет. К утру будем в цивилизованной части Аржента - у меня там дом недалеко от реки. Отдохнем пару дней перед путешествием в Геспериду.
      - Ну, если вы так считаете, - Майкл с сомнением глянул в разбитое окно. - В конце концов я вас для того и нанимал.
      - Бросьте, Майкл, не воспринимайте все так трагически! - махнула рукой Рида. - Подумайте, как рада будет Мария, когда вы ей все это расскажете!
      Лодка отдаленно напоминала пирогу, но была шире и устойчивей. Вместо уключин - просто две кожаных петли. Майкл с Ридой без труда дотащили ее до реки.
      Уже у самой воды, в камышах, они кого-то спугнули. Захрустела трава, Рида выстрелила, не целясь, и белесый клок тумана с жалобным воем поднялся из ближайших кустов и короткими галсами полетел против ветра на другую сторону реки.
      - Vagabund noctus - ночной бродяга. Оружие они еще уважают, - заметила Рида удовлетворенно.
      Вторым рейсом, без всяких приключений они доставили рюкзаки. Рида зажгла два факела и укрепила их на носу и на корме. Майкл столкнул лодку с мели и, как ему показалось, довольно ловко в нее вскочил. Вскоре заброшенный поселок исчез за поворотом реки.
      Гром утих, снова стало темно, и лишь на горизонте сверкали алые зарницы. Иногда Рида тихонько чертыхалась, увидев в воде упавшее дерево или корягу, но пока ей удавалось обходить все препятствия. Майкл незаметно задремал.
      Разбудил его тихий голос Риды
      - Проклятье, только этого мне еще не хватало!
      Майкл поднял голову, но тут мимо него что-то свистнуло, обдало волной горячего воздуха и с пронзительным криком: "Ха!" - довольно ощутимо ударило его по щеке.
      Землянин отпрянул и увидел над собой крылатую тень, которая медленно набирала высоту, готовясь к новой атаке.
      - Расчехлите-ка ружье, Майкл! - велела Рида, налегая на весла. Попасть не пытайтесь, достаточно просто их отпугнуть.
      Повторять ей не пришлось. Едва черная тень появилась снова, а за ней из темноты вынырнула вторая, Майкл схватил ружье и выпалил. С перепугу он дернул сразу за оба курка, и отдача сбросила его со скамьи на дно. Лодка угрожающе закачалась, птицы рванулись в разные стороны. Майкл послал Дреймур ко всем чертям, и тут же проклятая тварь пронеслась над самой головой Риды и, похоже, успела цапнуть ее за плечо.
      Майкл охнул от испуга, пожалуй в первый раз за многие годы, и тут же разозлился на собственный страх, неумелость, и на эту чертову планету, которая слишком много от него требовала.
      Собрав в кулак волю и фантазию, он представил, будто все еще находится в корабельном тире, сел, перезарядил ружье и вскинул его навстречу летящей птице. В это мгновение он вдруг ясно увидел ее: поблескивающие синим крылья (размах метра полтора), длинное, гибкое, полузвериное тело, покрытое шерстью, серые когти, короткая шея, большие тусклые глаза, увесистый клюв.
      Он ждал терпеливо, позволяя птице падать прямо ему на голову, и когда она увидела-таки в последний момент ружье и повернула, он выстрелил.
      Отдача снова его подвела, и он попал не в подставленный бок, а куда-то в сгиб крыла. Птица крикнула, отчаянно забилась и свалилась в воду, а Майклу в голову ударила горячая волна восторга.
      - Есть! - крикнул он, гордо повернулся к Риде и застыл.
      Метрах в десяти перед носом их лодки вода бурлила, вскидывая белую пену, и с ревом прорывалась сквозь каменный заслон. Об эти камни через несколько секунд разобьет их лодку.
      - Рида, берегитесь! - закричал Майкл и схватился за борт.
      Он видел, что избежать крушения невозможно, и единственный выход сейчас - прыгать в воду и пытаться выплыть на берег.
      - Сидеть! - рявкнула Рида. - Не двигайся! Не смотри туда! Зажмурь глаза!
      Сам не понимая, почему, он подчинился. В голову пришла дурацкая мысль: "От голоса Ричарда-I приседали кони. Я их понимаю." Он почувствовал, как Рида дважды взмахнула веслами потом сложила их, и лодка понеслась прямо в пасть порогу. "Она сумасшедшая," - понял он, но глаза не открыл и только крепче вцепился в борта. Лодка трещала, раскачивалась вокруг гудела, выла, будто живая, вода. Каждую секунду он ждал последнего удара.
      А потом вдруг все кончилось. Снова было тихо. Снова они скользили по темной реке Снова горели над ними холодным огнем звезды. Он оглянулся, но страшные камни уже скрыла темнота.
      Рида сидела, не шевелясь, смотрела на сложенные на коленях руки.
      - Господи, Рида, вы это сделали! Вы прошли через камни! Как вам, черт возьми, это удалось?!
      Она медленно покачала головой.
      - Н-не знаю. Потом расскажу, - и снова взялась за весла.
      Час спустя, она попросила:
      - Майкл, подмените меня ненадолго.
      И остаток ночи они так и плыли - меняясь через каждый час.
      Звезды заметно потускнели, то и дело по кронам деревьев проносился ветер. На рассвете лес зашевелился, словно довольная, наигравшаяся кошка, и выпустил из своих когтей лодку.
      Из розового тумана стали возникать поселки, а может, маленькие городки - церковь, несколько магазинов на площади, дома, окруженные садами, а кое-где огородами. Между поселками, по берегам реки тянулись темные террасы виноградников.
      На улицах стали появляться первые прохожие. Они останавливались, удивленно провожая глазами путешественников.
      Когда солнце выскочило наконец из-за горизонта, Рида направила лодку к берегу и с размаху крепко посадила ее на песок.
      - Умираю, спать хочу, - объяснила она, - а до дома еще часа четыре. Что будем делать - подремлем прямо здесь, или пойдем проситься на ночлег?
      По голосу, по ее напряженным плечам Майкл без труда прочел, что она не хочет уходить, более того - чего-то опасается.
      - Ладно, остаемся, - легко согласился он, чувствуя себя эдаким лихим парнем, которому все едино - хоть спать на досках, хоть сражаться всю ночь с птицами-людоедами.
      Рида соскочила на песок и, присев на корточки, принялась изучать нос лодки.
      - Что-то еще случилось? - поинтересовался Майкл.
      - Нет, халоймес. Ерунда. Я просто ищу следы от ударов о камни, и не нахожу.
      Майкл не поленился - вылез, убедился, и, пожав плечами, отправился на корму - спать. Не с дурной же головой решать неразрешимые загадки!
      Рида заснуть так и не смогла, барахталась где-то на границе, то проваливаясь неглубоко, то от самого чувства провала, просыпаясь. Наконец она сдалась, перевернулась на спину и отпустила на волю тревожащие ее мысли.
      "Если Туле забыла про "плесневую осаду" и снова попыталась отвоевать космодром, значит Юзеф не слишком прочно сидит в кресле мастера.
      Поэтому не стоит торопиться и всенародно объявлять о своем прибытии.
      С другой стороны, когда они доберутся до дома, придется, похоже. скинуть этого рыжего симпатягу Майкла на чьи-нибудь широкие плечи (Конрада, например) а самой заняться делами.
      Потому что пороги не возникают из ничего, особенно в тех местах, где их отродясь не было.
      Только теперь никакого джокерства, никакой Темной Завесы.
      Потому что во второй раз оттуда можно и не вернуться."
      И с этой мыслью она поплыла наконец к темному берегу сна без сновидений.
      ИНТЕРМЕДИЯ
      Четырнадцать лет назад. Купол Лоренца.
      Впервые Рида поняла, что любит Клода, когда ее (двенадцати лет отроду) отправили "приобретать лоск" в колледж для юных леди. Было это в одном из крупнейших "закрытых" городов Туле, под куполом Лоренца.
      Считалось, что она получает образование почти на самой земле, хотя верней было бы сказать: "под землей"
      Город был весьма благоустроенный, с парками, городками аттракционов, бассейнами, видеотеатрами, но Риде он казался сущим адом.
      Ее вырвали из милого сердцу заколдованного мира и засунули сюда. Ни в здешних предметах, ни в людях, она не видела ни капли жизни - сплошной эрзац и ощущение жеваной бумаги во рту. (Потом, когда она попала на Землю, все повторилось.)
      Ни отец, ни мать в колледже не появлялись, им вполне хватало каникул. Рида в глубине души была этому рада. При них она могла разреветься, напугать всех вокруг, а помочь ей они все равно не смогли бы. Только Клод знал, как с ней надо говорить. Только его визиты и посылки помогли ей тогда выжить.
      - Я не знаю, как доживу до каникул, - жаловалась она Клоду. - У меня все время все внутри болит, словно перекрученное. Я тут сама как мертвая.
      - Эй, подожди, не все сразу! - говорил он и трепал ее по волосам. - У мертвых внутри не болит. Ты уж выбирай. Или - или.
      - Ну, может я живая, а с другой стороны немножко мертвая, как Прозерпина.
      - Вот это уже лучше. Идея интересная. Я тебе, Прозерпина пяток книжек подберу на эту тему, чтоб ты не грустила, а если и грустила, так с толком. Кстати, скоро твой день рождения, если я не ошибаюсь. Не придумала еще, что тебе подарить?