7

Китиара лежала, подложив руки под голову, и мрачно разглядывала плывущую в небе красную луну. Луна злобно смеялась над ней, и воительнице было прекрасно известно почему. «Охота, – шипела она сквозь зубы, – охота на снипа!»

– Будьте вы прокляты! – наконец заорала Китиара во тьму, сбросила промокшие насквозь одеяла, вскочила и нервно заходила вокруг костра. Устав метаться, она отхлебнула ледяной воды из меха и рухнула обратно – смотреть на горящие дрова. Решив, что они пылают недостаточно ярко, Китиара поворошила кочергой прогорающие ветки, послав в небо целый сноп искр – маленьких красных огоньков, растаявших во тьме.

Воительница прекрасно помнила детство и розыгрыш со снипом, когда она подшутила над легковерным Карамоном.

Все вокруг знали о её замысле, с удовольствием помогая, – за исключением Стурма Светлый Меч. Проговорись кто-нибудь юному рыцарю – спасения от его нравоучений и лекций не было бы. Он выпустил их снипа из ловушки, если можно так выразиться. Каждый раз, когда они собирались все вместе: Китиара, Танис, Рейстлин, Тассельхоф и Флинт, то сразу начинали болтать о красоте снипа, которого так трудно поймать, о невероятной вкусноте его нежного мяса, по сравнению с которым цыплёнок – жёсткая подошва. Карамон слушал их рассказы с круглыми глазами, раскрытым ртом и бурчащим желудком.

– Поймать снипа можно только тогда, когда светит Солинари. – авторитетно утверждал Танис.

– Ты должен пойти в лес один, бесшумно, как эльф-лунатик, с мешком в руках, – советовал Флинт. – И начинай звать: «Снип, иди ко мне в мешок, снип, иди ко мне в мешок!»

– Вот увидишь, Карамон. – говорила Китиара брату, – снипы настолько легковерны, что едва услышат эти слова, как сразу побегут к тебе в руки.

Рейстлин тщательно наставлял со своей стороны:

– И вот в этот миг ты должен мгновенно завязать мешок, потому что, как только снип поймёт, что его обманули, он попытается освободиться.

– Они очень большие? – боязливо спрашивал Карамон.

– Да нет, не больше белки, – заверял Тассельхоф. – Но у него зубы острые, как у волка, когти, как у упыря, и на хвосте жало, как у скорпиона.

– Поэтому, парень, убедись, что взял мешок покрепче, – сурово говорил Флинт, быстро зажимая Тассельхофу рот, когда тот уже хотел захихикать.

– Так, разве вы мне не поможете? – удивлялся Карамон.

– Снипы священны для эльфов, – торжественно заявил Танис. – Мне запрещено убивать их.

– А я слишком стар для них, – вздохнул Флинт. – Лучшие денёчки для охоты уже миновали. Это тебе надо проявить своё мастерство.

– Я убила первого снипа, когда мне было двенадцать, – гордо заявила Китиара.

– Э-эх, – горько вздохнул Карамон. Ему уже было почти восемнадцать, а он услышал про снипа совсем недавно.

– Я знаю, брат, ты сможешь с честью поймать своего первого снипа, – уверил Рейстлин, кладя руку близнецу на плечо…

Как же они бились в конвульсиях от смеха, когда той ночью Карамон отправился в лес, а они, сидя в уютном доме, представляли, как он, бледный от страха, взывает к снипам: «Снип, иди ко мне в мешок!»

И ещё сильнее они смеялись утром, когда Карамон, затаив дыхание от волнения, притащил домой огромный мешок с пойманным неуловимым снипом, который вдруг принялся яростно извиваться и хихикать.

– Тут кто-то хихикает, – опасливо сказал Карамон, таращась на мешок.

– Это такой специальный звук, который издаёт пойманный снип, – простонал Рейстлин, едва способный говорить от смеха. – Братец, расскажи нам подробности своей охоты!

Карамон уверенно начал рассказывать, как он отправился в лес и как на его зов примчался снип, попавшийся прямо в ловушку. Тогда он мгновенно связал мешок и после тяжёлой борьбы усмирил проклятого снипа.

– А теперь давайте размозжим ему голову, прежде чем развяжем, – заявил Карамон и притащил огромную кочергу от камина.

– Нет! – отчаянно запищал снип из мешка.

– Да! – заорал Карамон, замахиваясь.

Флинт попытался выхватить у силача кочергу, но безрезультатно. Тогда Танис, видя, что розыгрыш зашёл слишком далеко, кинулся к мешку и дёрнул завязки. Вылезший снип оказался поразительно похожим на Тассельхофа Непоседу.

Карамон смеялся громче всех, когда ему объяснили смысл шутки, а все наперебой рассказывали, что и сами в своё время попадались на неё. Кроме Китиары, которая сразу заявила, что никогда не была настолько глупа, чтобы отправиться на охоту за дурацким несуществующим снипом.

До сих пор. Теперь она могла смело встать посреди этих проклятых гор с мешком и начать вопить: «Дракон, иди ко мне в мешок!» Она с раздражением пнула горелое бревно, задаваясь вопросом, который мучил её уже целых семь дней, с тех пор как она покинула Оплот, – неужели она так глупа? Почему Лорд Ариакас послал её с этим смешным заданием?

Китиара верила в драконов так же, как и в снипов.

«Драконы! – Она снова фыркнула с раздражением. – Люди в Оплоте беспрерывно болтают про них и поклоняются им. Храм Тёмной Королевы построен в форме дракона. Балиф как-то спросил, сильно ли я испугаюсь, если встречу дракона…»

Несмотря на это, Китиара до сих пор ещё не встретила никого, кто видел бы дракона своими глазами. Реального огнедышащего и воняющего серой дракона, а не только в камне, мозаиках и настенной росписи. Когда Ариакас сказал, что ей надо ехать к дракону, она сначала долго смеялась.

– Это не шутка, Ут-Матар. – произнёс Лорд, и глаза его гневно сверкнули.

Все ещё уверенная, что это какой-то тонкий розыгрыш, Китиара решила подыграть ему и покорно согласилась. Гнев исчез из холодных и пустых глаз Ариакаса.

– Я дал задание, Ут-Матар, – произнёс он тоном таким же холодным, как и глаза. – Выполняйте или убирайтесь вон.

Что ей оставалось делать? Она попросила эскорт солдат, но Ариакас резко отказал: «Я не могу больше терять людей на пустом месте. Или новобранец Ут-Матар не чувствует себя подготовленной к путешествию в одиночку? Тогда, может, мне стоит поискать другого кандидата для этого задания?»

Китиара сдалась, ибо выбора у неё не было. Ей надлежало углубиться в Халькистовы горы, где, как предполагалось, обитал дракон Иммолатус. Он жил там уже столетия и должен был ощутить пробуждение Тёмной Королевы. Первые три дня на пути от Оплота Китиара не спала, постоянно ожидая нападения из засады. Она была уверена, что Ариакас все подстроил, чтоб проверить её навыки и боевые способности. Но всё было спокойно, никто не прыгал на неё из темноты, никто не шуршал в кустах, кроме голодных бурундуков. Ариакас даже дал ей карту, как он пояснил, полученную от жрецов Храма Луэркхизис и указывающую точное нахождение пещеры дракона.

Чем ближе Китиара приближалась к точке, отмеченной на карте, тем пустынней становилась местность вокруг, она уже с трудом пробиралась среди огромных камней. Конечно, если уж верить в дракона, то он просто обязан жить в таких местах. На четвёртый день Китиара прошла перевал, и даже стервятники, с надеждой кружившие над ней от самого Оплота, пропали с неба – больше не чувствовалось их голодных взглядов, не слышалось хриплого клёкота,

На пятый день ни одна муха не закружилась над её куском сушёной говядины, ни один муравей не приполз к крошкам хлеба от её трапезы. Теперь Китиаре уже трудно было определить, где находится Оплот, – со всех сторон её окружали мрачные пики Властителей Судеб, скрытые в вечно клубящихся облаках. Время от времени земля сотрясалась под её ногами от глухих толчков. Китиаре даже показалось, что это где-то в глубинах тверди пошевелился во сне гигантский червь, грезя о несметных сокровищах.

На шестой день Китиара начала уже всерьёз беспокоиться. Земля, по которой она шла, стала абсолютно бесплодна. Китиара уже забралась достаточно высоко в горы, чтоб не ощущать влияния весны вокруг, но никаких следов снега не увидела, лишь изредка в глубоких нишах под скалами замечая его следы. Не было ни одного деревца иди кустарника.

Потом долгое время воительница шла по камням, опалённым огнём, словно волна пламени залила пустынный склон. «Откуда взяться огню, если нечему гореть?» – изумилась Китиара, но, поразмыслив, решила, что здесь бушевала гроза и молнии выжгли все вокруг. Все ещё находясь в сомнении, она обогнула громадный гранитный валун и наткнулась на труп.

От неожиданности женщина даже сбилась с ровного шага. Она видела достаточно много трупов за свою жизнь, но такого ещё не встречала. Тело было обожжено пламенем настолько горячим, что уцелели только самые крупные кости скелета и череп. Вся плоть и мелкие кости были превращены в пепел. Тело лежало лицом вниз, было видно, что человек убегал со всех ног, когда пламя испепелило его. Ковырнув гарь со шлема, Китиара опознала эмблему. Тот же герб был и на мече, который валялся в десятке шагов позади. Она подумала, что, если перевернуть труп, на панцире будет ещё один знак, везде один и тот же – распростёрший крылья орёл Лорда Ариакаса.

Именно в это мгновение Китиара наконец поверила.

– Ты мог бы сейчас посмеяться, Карамон. С полным правом, – произнесла она печально.

Прищурив глаза от сверкания горных льдов, воительница осмотрелась по сторонам. Она ничего не увидела, кроме синего неба, но внезапно почувствовала себя очень маленькой и уязвимой. Китиара присела у подножия гранитной скалы, прислонившись к ней спиной. Прямо перед ней была другая скала, которую опалило пламя, с одной стороны расплавив, как масло.

– Чтоб мне провалиться до самой Бездны и вылететь обратно! – обругала она себя, наслаждаясь компанией горелого скелета. – Дракон. Настоящий живой дракон! – Она всхлипнула. – Стоп, прекрати истерику. Кит, это просто невозможно! Так ты скоро начнёшь верить в упырей! Беднягу ударило молнией, и все!

Но она лгала себе и знала об этом. Прямо перед ней был труп человека, в ужасе убегавшего от кого-то и бросившего бесполезный меч как игрушку.

Китиара потянулась к кожаному мешочку на поясе, отмеченному черным орлом, и вытянула тонкий пергамент, туго скрученный и зажатый перстнем. Хмуро посмотрев на него, она пожевала нижнюю губу. Ариакас, давая свиток, сказал, чтобы она любой ценой доставила его к Иммолатусу.

Разъярённая глупыми шутками полководца, Китиара схватила его тогда не глядя и запихала в карман. Она делала вид, что выслушивает речи Ариакаса о драконах, но на самом деле пропускала все его слова мимо ушей: с тем же успехом Карамон мог рассказывать ей о повадках снипов.

Теперь Китиара внимательно осмотрела перстень. На широкой печатке был вытеснен знак пятиглавого дракона.

– Вот оно что… – прошептала она себе под нос, вытирая пот со лба. – Пятиглавый дракон, древний символ Такхизис, Королевы Тьмы.

Поколебавшись всего одно мгновение, воительница сорвала перстень и аккуратно развернула свиток.

«Иммолатус, я приказываю подчиниться моему приказу, который доставит этот посланец. Четыре раза ты пренебрегал им, пятый будет последним. Я теряю терпение, немедленно прими человеческий облик и прибудь в Оплот вместе с подателем сею письма. Ты обязан явиться на службу Лорда Ариакаса, в скором будущем Повелителя Драконов, и моей армии.

Этот приказ составлен и записан Вирлишем, Верховным жрецом и магом Ложи Чёрных Мантий, от имени Такхизис, Королевы Тьмы, Королевы Пяти Драконов, Королевы Бездны и в скором будущем Королевы Кринна».

– Будь все проклято… Все вместе и каждое в отдельности, – прошептала Китиара, уронив голову на руки. – Какая я идиотка! Тупая как пробка! Как я влипла в это дело?

Она замолчала и какое-то время просто смотрела в пустоту, потом искра жизни вновь забилась в ней.

– Как много… – пробормотала воительница, поднимаясь на ноги. – Много надежд, амбиций и желаний. И всем им суждено найти конец здесь, – Она кисло улыбнулась. – Вплавленным вместе со мной в гранит. Но кто мог подумать, что Ариакас говорит правду? Дракон. И я иду к нему посыльным.

Китиара снова присела на камни и задрала голову, глядя в небо. Воздух здесь был удивительно прозрачен, и если заглядеться в синеву, можно представить себе, что паришь в восходящих потоках воздуха.

День клонился к закату, холодало. Китиара зябко поёжилась – открытые части тела быстро покрылись гусиной кожей. В сумке у неё был толстый шерстяной плащ, но она ещё ни разу не доставала его. «Сейчас согреемся», – подумала воительница, отгоняя сонливость, потянулась к сумке и достала плащ. Закутавшись в тёплую ткань, она сразу почувствовала себя уютнее.

Немного успокоившись, Китиара достала карту, выданную Ариакасом, и начала изучать её. Она быстро нашла все основные ориентиры: пик горы, раздвоенный на верхушке, как змеиный язык, огромный выступ скалы, нависавший над долиной, как крючковатый нос старухи. С их помощью Китиара без труда определила место, где должен был находиться вход в пещеру. Надо было обогнуть длинный выступ породы совсем невдалеке от неё.

Женщина поднялась и подошла к краю одной из скал, что обрывалась прямо под её ногами. «Выход есть… Один шаг, и все быстро кончится… – зазвенело у неё в голове. – Выход есть… – Китиара резко тряхнула головой. – Этот выход только для труса!» – оборвала она себя. «Ложь, обман, кража – все бывает в этом мире, – говорил ей как-то отец. – Но помни, мир никогда не прощает трусов!»

– Может, это и будет мой последний бой, но я смело приму его… – сказала Китиара вслух.

Она огляделась по сторонам и заметила, как быстро сгущается тьма. У воительницы не было никакого плана: всё, что приходило ей в голову, через миг казалось глупым и невыполнимым. Оставалось только пойти и постучать в парадную дверь драконьей пещеры. Положив руку на рукоять эфеса, Китиара двинулась в путь…

Огромная тень появилась на фоне темнеющего неба и понеслась вдоль отрогов Властителей Судеб, поднимаясь всё выше и выше. Размах мощных крыльев был огромен, огненно-красная чешуя сверкала в последних лучах заходящего солнца – блики вспыхивали и гасли, подобно искрам растревоженного костра. Поэт сравнил бы их с гранями рубинов на шее красавицы, играющими на свету, или каплями алой крови, упавшей на землю. Туша с длинной мордой и мясистым хвостом казалась невероятно тяжёлой, и не верилось, что какие бы то ни было крылья способны поднять эту громаду в полёт. Острые шипы хребта против света выглядели чёрными, мощные лапы с саблевидными когтями были поджаты, зоркие пламенные глаза оглядывали скалы внизу.

Впервые за двадцать восемь лет своей жизни Китиара испугалась до смерти: в животе похолодело, судорожно сжавшийся желудок комом подкатил к горлу, слюна приобрела металлический привкус, руки и ноги ослабели – женщина не могла сдвинуться с места, меч бесполезно болтался на боку. В голове билась единственная мысль:

«Бежать! Бежать! Скрыться! Исчезнуть!» Если бы поблизости была хоть маленькая щель, Китиара забилась бы в неё, как ящерица. Сейчас желание прыгнуть со скалы казалось ей мудрым и продуманным.

Упав за ближайшим валуном, Китиара дрожала как осиновый лист, от страха она почти не могла дышать. Спрятаться было негде. Женщина упорно глядела в землю, не в силах поднять глаза на приближающегося дракона – он был слишком прекрасен и ужасен одновременно. Не меньше сорока футов в длину, чудовище заняло бы весь плац, на котором тренировались солдаты Ариакаса, а хвост бы наверняка заполз в Храм. Больше всего она боялась того, что дракон заметил её.

Иммолатус понятия не имел, что внизу есть кто-то живой. Он размышлял о других, более важных сейчас вещах. Дракон летел охотиться. Не так давно он насытился посыльными и, пока полностью не переварил их, ленился вылетать на поиски пищи. Но сегодня к ночи втянувшийся живот напомнил о себе, пробудив его из сладостной дремоты. Дракон немного полежал в приятных мечтаниях о том, чтобы еда снова сама пришла к входу в пещеру. Но никто не появился.

Тяжело вздохнув, Иммолатус пожалел, что последнего посыльного он использовал в качестве игрушки, загоняв того по скалам и, в конце концов, метко накрыв огненным плевком. «Из него получился красивый бегущий факел. А сейчас придётся лететь охотиться. Если бы я сначала подумал, то оставил бы посланника в живых, пока снова не проголодаюсь…» Иммолатус любил поворчать.

Он кружил вокруг своего пика, осматривая окрестности и убеждаясь, что все вокруг в порядке. Китиара продолжала лежать неподвижно, заворожённая, словно кролик, увидевший стаю собак. Ей казалось, что сердце бьётся так громко, что по всей долине гуляет многоголосое эхо, и хотелось только одного – чтобы дракон улетел как можно дальше.

Между тем дракон парил вокруг двойного пика, нащупывая тёплые потоки воздуха и забираясь все выше. Китиара хотела кричать, но горло было стиснуто удавкой ужаса, и она лишь тихо хрипела. Дракон беспокойно ворочал головой с огненными глазами и все чаще посматривал в её сторону. Его ноздри широко раздувались, он явно ощущал знакомый аппетитный запах. Вдруг из пасти его закапала слюна, и одновременно Китиару пронзила страшная мысль: «Овцы! Проклятый новенький плащ из овечьей шерсти пахнет сейчас для дракона лучше всего на свете! А найдя под шкурой овцы человека, дракон не сильно расстроится».

Огромная голова повернулась к ней, и Китиара ясно различила громадные зубы в распахнувшейся пасти.

«Королева Тьмы! – взмолилась Китиара первый раз в жизни. – Я здесь по твоему приказу, я твоя верная слуга. И если ты хочешь, чтобы приказ был выполнен, сделай же что-нибудь!» Крылья приближающегося дракона уже закрывали звезды на небе. И чем гуще становилась тьма, тем ярче горели кровавые, мрачные глаза. Беспомощная, неспособная даже пошевелить рукой, воительница молча наблюдала, как к ней приближается смерть. Ветер от крыльев метался над валуном, за которым она притаилась, невдалеке раздался ужасный скрип когтей по камням. Сильный хвост чудовища возбуждённо хлестал по сторонам, расшвыривая камни. Внезапно в стороне раздалось испуганное козлиное блеяние, а вслед за ним резкий удар – и всё стихло.

Капли свежей крови брызнули с небес на Китиару, и дракон рванулся вверх. Приподняв голову, она различила жирного козла, безжизненно висящего в страшных когтях.

Иммолатус был вполне доволен быстрой охотой. Раньше он никогда не замечал, чтоб козлы отваживались так близко подходить к его логову. Он понёс пищу в пещеру, где мог не спеша заняться ею. Правда, дракон различил ещё один запах, странный, смесь овечьего и человеческого, но здраво рассудил, что лучше козлятина в когтях, чем баранина, которая бегает где-то по склонам. Кроме того, съесть овцу он может в любой день, а на человеке не так уж много мяса, да ещё в последнее время оно упаковано в железо, замучаешься выковыривать. Вкус металла держится потом во рту неделями. Влетев в пещеру, Иммолатус бросил тушу на огромный камень, который, к большому сожалению, заменял дракону груды сокровищ, и начал потрошить её.

Китиара была спасена. Некоторое время она ничего не могла понять, каждый миг ожидая последнего удара. Тело свела судорога. С огромным усилием воительница взяла себя в руки, выровняла дыхание и осторожно пошевелила пальцами. Первым делом необходимо было поблагодарить Тёмную Королеву.

– Королева Такхизис! – кротко сказала Китиара в тёмное небо. – Благодарю тебя! Ты не покинула меня в трудную минуту, и я буду всегда тебе верна.

Закончив краткую молитву, она натянула злосчастный плащ и начала слово за словом вспоминать разговор с Лордом Ариакасом, всё то, что он говорил ей о драконах…

8

Козёл был жирным и необычайно вкусным, возможно, ещё и потому, что так быстро попался охотнику в когти. Разморённый сытной пищей, Иммолатус довольно растянулся на своём каменистом ложе и, представляя, что лежит на груде сокровищ, погрузился в сои, в котором ему было значительно приятней, чем в жизни. Большинство других драконов, служащих Такхизис, были довольны, когда она пробудила их от векового сна, но не Иммолатус.

Он грезил о прошлом, когда горели огни пожаров и метались в ужасе перед ним сотни эльфов, кендеров и гномов; когда он разрывал мужчин и женщин пополам и пожирал их детей у них на глазах. Дракон вспоминал рушащиеся города и замки, крики Соламнийских Рыцарей, извивающихся у него в когтях, пробивающих самую крепкую броню, как хрупкий пергамент…

Все это кружилось перед его внутренним взором и превращалось в золотые украшения и утварь, магические артефакты и оружие, грудами сваленные перед ним, фургоны сокровищ, тянущиеся к нему в логово… Пещера была так набита, что Иммолатусу едва удавалось заползти в неё…

Проклятый Богами Хума и его мерзкий друг Магиус положили конец счастью Иммолатуса. Они едва не прикончили его самого, пожри Тёмная Королева его сердце! Владычица Тьмы призвала его для того, чтоб начать последнюю из войн – войну с проклятыми соламнийцами, которая сотрёт их род с лица измученной земли. И сейчас драконы неуязвимы, словно защищены невидимой завесой. Так сказала Такхизис.

Иммолатус вспомнил, как хорошо всё начиналось. Он был тогда ещё совсем молодым драконом…

Он оставил на время сокровища и ушёл к своим братьям – синим и красным, зелёным и белым с заснеженных южных гор. Там были даже мглистые драконы… Но всё пошло не так, как планировалось! Хитрые люди изобрели новое оружие – Копья, металл которых был так же неприятен для глаз драконов, как и смертелен для их сердец.

Битва была ужасной. Иммолатус и его братья бились до последнего, но, в конце концов, Хума и его Копья вынудили Такхизис отступить, заключив позорный договор. Её драконы не будут казнены, но проспят столетия, сохранив равновесие с серебряными и золотыми драконами Паладайна.