После ожесточенного спора папаша все же согласился на Америку, но не на Северную, а на Южную. Сыну пришлось согласиться, потому как папаша пригрозил улететь вообще на Баффиннову землю…
      Перелетев океан, Ирокезовы опустились на океанские пляжи Бразилии.
      Несколько дней они отдыхали, принимая на кожу солнечные ванны, а внутрь — пальмовое вино. Отдых, однако, не затянулся. В десяти километрах от берега Ирокезов старший углядел телеграфные провода, и они полетели дальше, в глубину сельвы. На третьем часу полета, когда желудок, в который уже раз напомнил, что ему нечем заняться, Ирокезов младший углядел проплешину в зеленой шкуре тропического леса и человеческое мельтешение на ней.
      — Папаша! — заорал он, привлекая внимание. — Заходи на посадку!
      — Сам вижу, — ответил все понимающий отец. — Сперва посмотрим как у них там с газетами…
      На этой поляне они не были первыми — там уже были когда-то люди, которые ушли неизвестно куда, оставив после себя развалины некогда огромного города. Герои снизились и, прячась за кронами деревьев, подлетели поближе. Надо отметить, что хорошо отрегулированный пороховой двигатель издает очень мало шума, а уж всю технику Ирокезов младший перед полетом перебрал своими собственными руками, так что приближались они совершенно бесшумно.
      В развалинах шла своя жизнь.
      Вокруг обломков пышных дворцов стояли шалаши из веток и листьев. Жители города ходили почти что нагишом, но объяснялось это не падением нравов, а пожалуй наоборот, неразвращенностью и жарким климатом.
      — Дикие люди! — восторженно прошептал Ирокезов младший. — Вон та молоденькая шоколадка — совсем дикая!
      Да. Это действительно были дикие люди.
      Ирокезову-старшему ни о чем другом и не мечталось. Он смутно представлял себе образ их жизни, однако знал твердо (в этом его еще в прошлом веке убедил сам Дидро) — там где нет ни письменности, нет ни газет, ни журналистов.
      Зоркий глаз сына, дававший сто очков вперед любому Зоркому Соколу, углядел в чаще не только красивых женщин, но и парочку пьяных туземцев. Торопя события, он льстиво сказал в отцовскую спину.
      — Ну, что, папенька, прибыли в царствие небесное?
      — Эх, жтитя святых с перегородками, — неопределенно сказал папаша.
      Постороннему эти слова ничего бы не сказали, но сын расценил это как одобрение.
      По стволу дерева они спустились вниз. Сын первый. Уже снизу, притопывая ногами от нетерпения, он позвал отца.
      — Слезай, папаша! Пойдем-ка контакты завязывать…
      — Контакты, — назидательно произнес папаша, — нужно обмывать спиртом! Особенно в таком в таком влажном климате.
      Сын в ответ на это не сказал ничего. Да и что можно было сказать в ответ на это?
      Они спрятали двигатели под кучей в дупло приметного дерева. Вместе с двигателем они спрятали и одежду — Ирокезов-младший захотел на время стать таки же диким человеком.
      Выйдя на поляну, они были окружены толпой дикарей. Их бесцеремонно разглядывали.
      — Ух, глазастенькие, — ласково сказал Ирокезов старший также присоединившийся к сыну. В своей бесстыдной наготе на цивилизованного человека Ирокезов-старший мог произвести шокирующее впечатление, однако дикарям все было нипочем. Они разглядывали Ирокезовых без особенного любопытства, а те в ответ улыбались.
      А зря…
      Расталкивая толпу к подошел дородного вида нестарый мужчина. За птичьими перьями, которыми он украсил себя, возраст трудно было рассмотреть, но двигался он бодро, как молодой.
      — Вот они, — закричал он с ясно видимым облегчением. Видно было, что Ирокезовы прибыли очень кстати. — Вот они, духи, сведенные сюда силой моего волшебства. Плоть у них не плоть, а кровь — не кровь!
      Понятно, что никого эта реплика не напугала. Удивление — и только мелькнуло на мужественных лицах. В другое бы время Ирокезов старший просто убил бы наглеца за такие слова, но обстановка, что царила вокруг, действовала на него умиротворяюще: тонкий запах азалий, процеженный сквозь кроны солнечный свет, обилие цветов и вон та грудастая индианочка…
      Все это подействовало на Ирокезова старшего как масло на бурное море.
      — Так это твое волшебство, несчастный, свело нас на землю? — спросил он жреца, решив под настроение поиграть с ним в старинную игру «убей друга».
      — Да! — торжественно и нагло сказал толстяк. — Вот так вот.
      — Ну ты и нахал. Морда твоя наглая… А ты знаешь перед кем стоишь?
      Отвечать на прямо поставленный вопрос толстяк не стал, а начал приплясывать вокруг низ, что-то подвывая в такт. Публика опасливо раздалась в стороны.
      — Так ведь он не в себе! — сказал Ирокезов младший, и, обращаясь к толпе, заорал: — Под умалишенным ходите!
      Услышать его, конечно, услышали, но предостережению не вняли. Толстяк продолжал прыгать вокруг них, разводя руками, а когда позволяло положение, то и ногами. Глядя на его нелепые прыжки Ирокезов старший расхохотался. Он смеялся от души, обхватив себя за бока, неприлично взвизгивая, когда дыхание сбивалось, всхлипывая, вдыхал снова и хохотал, хохотал, хохотал…
      Толстяк сперва растерялся (себе-то он наверняка казался страшным и исполненным могущества), но быстро оправился. Он победоносно оглядел притихших дикарей.
      — Смертельные колики одолели злого духа, — сообщил он окружавшим его соплеменниками. — Это все мое волшебство.
      Увидев, что облюбованная им индианочка побледнела, когда его назвали злым духом, Ирокезов-страший смеяться перестал, зато засмеялся Ирокезов-младший.
      Здешний колдун был из той категории представителей этой профессии, которые всерьез верили в свои силы. Любой благоприятное стечение обстоятельств ими принималось как безусловное доказательство их силы..
      Смеясь, Ирокезов-младший спросил.
      — Ну, как он тебе, папенька?
      — Наглец!
      — И мне он тоже нравится… Может подарим ему один из наших двигателей?
      — Да делай ты с ним, с обормотом, что хочешь…
      Ирокезов-младший величественным жестом остановил пляшущего человечка.
      — Я вижу, что ты сильный колдун, — серьезно сказал он, — но ты ошибаешься, считая нас слабее себя. Я вижу тебя насквозь. Тебе нужна слава, почет и уважение, но, стакиваясь со мной, ты найдешь только насильственную смерть…. Смирись и проваливай отсюда.
      Теперь рассмеялся толстяк, а вместе с ним и остальные дикари.
      — Нет тут силы сильнее моей, — сказал колдун, — и умирая вы узнаете это!
      На это мог быть только один достойный ответ и Ирокезов младший нашел его.
      — А это ты видел?
      После мгновенного замешательства (те, кто в это момент моргнул, мог бы и вовсе его не заметить) толстяк оповестил окружающих.
      — Он показал нам свой зад. На языке злых духов это признание собственного бессилия. Они сдаются на мою милость.
      Это уже переходило всякие границы. Ирокезов старший прекратил обмениваться улыбками с индианками.
      — Нельзя, чтоб подобные мерзавцы обманывали столько доверчивых людей. Идеалы справедливости и доброты просто требуют, чтоб мы изолировали этого типа от общества. Думаю, что двигатель ему подарить все-таки придется.
      Он указал пальцем на колдуна, чтоб то, что он собирался сказать, упаси Бог, никто другой не принял на свой счет.
      — Ты мне надоел, какашкин сын. Поэтому предлагаю тебе помериться силами. Покажи-ка, на что ты способен. Только сам. Один на один…
      Но колдун был не так глуп.
      — Моя сила в этих людях.
      — Ты морочишь им головы.
      Колдун улыбнулся от сознания собственного превосходства. Ирокезов старший понял, что спорить дальше с ним бесполезно. Жизнь требовала решительных мер.
      — Люди! — закричал он, обращаясь к дикарям. — Мы сильнее вашего колдуна и сейчас докажем вам это!
      Он подмигнул сыну. Тот все понял мгновенно. Схватив колдуна под руку, Ирокезов старший крикнул:
      — Сейчас мы отправим его на небо. Несли он сильнее нас, то спустится оттуда целым и невредимым…
      Колдун заверещал, но Ирокезовы не дали ему возможности высказаться. С криком — «Лишаю слова!» — ирокезов младший навьючил двигатель на плечи колдуна и рванул стартер.
      Вопль колдуна слился с ревом мотора. На самой начальной стадии полета, когда двигатель еще не давал полной мощности было видно, как колдун рвется из лямок, но секунду спустя он уже скрылся из виду. Оглянувшись, Ирокезовы увидели лежащих вокруг людей.
      — Ну, что? Чья взяла?
      Едва слышное, уже затихающее тарахтение двигателя констатировало то факт, что «взяла» все-таки Ирокезовых и избавляло дикарей от необходимости отвечать на этот вопрос.
      — Чтоб через десять минут тут вот, на этом самом месте стояла бочка с ананасами! Всем понятно?
      — Да! — хором ответили жители и побежали за ананасами….
      А полтора часа спустя, раскалившийся от трения о воздух двигатель взорвался над Сибирью в районе реки Тунгуски, подарив ученым загадку Тунгусского метеорита.
 

Девяносто шестая история. Космос