Палач (№6) - Наступление на Сохо

— Чушь собачья, — непоколебимо стоял на своем Арни. — Но если за нее проголосуют все, то я присоединюсь, несмотря на то, что имею на этот счет собственное мнение. Только запомните: я снимаю с себя всякую ответственность за действия Джо и "Котенка" Лео. Мы просто помешаем друг другу. Мои парни сначала будут стрелять, а уж потом задавать вопросы.

— Так чем тебе не нравится наша идея, Арни? — спросил Стаччио.

— Если этот Лео может приблизиться к Болану, он тотчас так же может сделать это и с пистолетом в кармане... не понимаю, почему...

— Ты упорно не хочешь понимать, что Болан вовсе не дешевый убийца-дилетант. Он обладает шестым чувством. Я наблюдаю за ним с тех пор, как он устроил погром в Майами. Я снова думаю о братьях Талиферо. И потом, я никак не могу забыть, что он сотворил с Диджем и его людьми в Палм-Спрингсе. В нем есть нечто необычайное. Не забывайте: как и мы, его разыскивают все фараоны мира, а он уходит от них так же легко, как и от нас. Его ведет шестое чувство, это точно. Он чует подвох за два дня до того, как ты соберешься устроить ему ловушку. Он...

Капо из Нью-Джерси хихикнул и перебил его.

— Уж не занимается ли он черной магией, Джо? Стоит ему надеть черный комбинезон, и он превращается в демона или еще кого...

Кто-то подал голос с другого конца стола:

— Кончай, не стоит говорить о таких вещах.

— Я хотел только, — мрачно продолжил Стаччио, — чтобы вы поняли одно: я должен отнестись к делу абсолютно серьезно и играть с Боланом в открытую. Никаких подвохов, никакого мошенничества. И, как только мне удастся установить с ним контакт, бег наперегонки со смертью закончится. С этим уже сегодня должны согласиться все. Сделка, которую я заключу с Боланом, должна быть одобрена большим советом. Она должна стать законом, как контракт: все семьи должны подчиниться. Я говорю о всех, а не только о тех, кто сегодня присутствует здесь, в том числе и об Арни Кастильоне.

Пока Стаччио говорил, Маринелло наблюдал за Кастильоне. Он кивнул, по-прежнему не спуская глаз с капо из Вирджинии.

— Наше слово — это наша честь, Джо, — произнес он. — Так было всегда, так будет и впредь.

— Отлично, значит, мы договорились. Если у меня возникнут сомнения, Болан заметит это, и я окажусь в дурацком положении.

Кастильоне иронически усмехнулся.

— Сдается мне, что Джо стал суеверным.

— Нет, но он прав, — сказал Маринелло. — Я согласен с тобой, Джо. Если мы договоримся здесь, то тогда сможем организовать селекторное совещание с другими семьями, чтобы убедить их присоединиться к нам. Ну, что мы решаем? Попробуем?

— Надо бы разобраться во всех деталях, Оджи, — подал голос капо из Пенсильвании.

— Для этого у нас еще ночь впереди, — ответил Маринелло.

— Давайте поговорим сначала о моих проблемах, — предложил Кастильоне. — Болан перебил кучу моих людей, поэтому мне бы хотелось, чтоб каждая семья выделила несколько человек и обеспечила их путешествие за свой счет.

— Я дам тебе Джимми "Картошку" и его людей, — заявил пенсильванец.

— А я пошлю с тобой Томми Томпсона и его компанию, — пообещал Маринелло.

— "Скутер" Риццо, — сказал другой нью-йоркский капо.

— Отлично, — кивнул Кастильоне. — Когда ты начнешь совещание по телефону, не забудь сказать, чтобы другие семьи тоже выделили мне своих людей.

Маринелло не стал спорить.

— Хорошо. Мы продвигаемся вперед. Теперь поговорим о другом: чем мы можем помочь тебе, Джо?

— Сначала давайте обсудим, с чем мне идти к Болану, что я могу ему предложить. Только не надо мелочиться, предложение должно заинтересовать его. Не просто мир, но нечто такое, что покажется ему крайне привлекательным. Место с хорошими перспективами, высокую должность в Организации. Поскольку братья Талиферо вышли из строя, нам понадобится исполнитель для "Коммиссионе". Я думаю, что...

— Черт! Скажи, что ты шутишь! — ужаснувшись, вскричал Кастильоне.

— Погоди секунду, Арни, — посоветовал Маринелло, подмигивая своему давнему соратнику. — Пусть Джо говорит. Продолжай, Джо, мы слушаем тебя.

— О'кей, — ответил Стаччио, — это все, что я хотел сказать.

Обсуждение продолжалось всю ночь. Оживленный разговор сменялся угрюмым молчанием или яростной перебранкой. К утру нервы у всех были взвинчены до предела. Окончательно результат этот чрезвычайного ночного совещания должен был самым решительным образом сказаться на судьбе Мака Болана, которому, вопреки своей воле, предстояло вступить в жесточайшую схватку с преступным миром. Долгая ночь Болана не окончилась, она еще только начиналась.

Глава 8

Мак проснулся в кромешной темноте. Он инстинктивно нащупал рукоять "беретты" и замер, затаив дыхание, пока, наконец, не вспомнил, где находится. На память пришло непередаваемое ощущение прикосновения к бархатистой коже красивой девушки, тесно прижавшейся к нему. На мгновение Болану показалось, будто ему приснился прекрасный цветной сон... Рядом с ним в постели никого не было, в чем он сразу же убедился, пошарив вокруг себя руками. Выскользнув из-под одеяла, Болан быстро обошел всю квартиру и с удивлением убедился, что он — единственный ее обитатель. Вернувшись в спальню, он зажег свет и взглянул на часы. Стрелки бесстрастно сообщили ему, что он появился в "Куинз Хаузе" четырнадцать часов назад, а сосущая боль в желудке свидетельствовала о проснувшемся чувстве голода. Отопление было включено. Болан не ощущал холода, хотя в поисках одежды бродил по квартире нагишом. Он натянул черный комбинезон, застегнул ремни снаряжения и пошел на кухню. В холодильнике Мак нашел яйца, бекон и бутылку молока. Он разбил два яйца в стакан с молоком, сделал гоголь-моголь и, поставив на газ воду для кофе, вернулся в спальню.

Только теперь он нашел записку, оставленную Энн Франклин на пачке денег: "Вы найдете меня в "Духе Сохо" в одиннадцать вечера". Рядом с запиской лежала коробка спичек с яркой рекламной этикеткой, утверждавшей, что "Дух Сохо" — самый модный ночной клуб Лондона. Тут же был указан и адрес заведения.

Поверх комбинезона Болан надел солидный твидовый костюм, немного подумал и сунул большую часть денег в один из карманов комбинезона. В бумажник он положил только мелкие банкноты: две по пятьдесят долларов и пять купюр по десять фунтов.

В девять часов вечера он плотно поужинал яичницей с беконом, выпил бутылку молока и, покуривая сигарету, спокойно допил кофе. Пора было идти на встречу. Болан спустился в гараж, открыл багажник "линкольна" и осмотрел свой арсенал. Маленький "узи" с несколькими запасными магазинами он сунул под переднее сиденье. Ему очень нравился этот превосходный пистолет-пулемет, к которому подходил стандартный натовский 9-миллиметровый патрон. Приклад "узи" складывался, и в таком положении его длина не превышала 35 сантиметров. Немного подумав, Болан вытащил из багажника "уэзерби", пояс с боекомплектом к нему и, поднявшись в квартиру, спрятал карабин в платяном шкафу. Вернувшись в гараж, Мак завел машину и поехал в Сохо...

Найти место для стоянки было не просто, но Болану повезло: он припарковал машину в небольшом переулке, неподалеку от знаменитого джаз-клуба "Ронни Скотс". Отсюда до места встречи было рукой подать.

Маку показалось, что по мановению волшебной палочки он перенесся в другой мир. Лондон открыл ему свое второе лицо: его ночная жизнь предстала перед ним во всем своем блеске, великолепии... и грязи. Гринвич Вилледж, Рыбацкая Пристань и Пигаль — все смешалось здесь в один сверкающий, искрящийся, праздничный круговорот ночных клубов, притонов и стриптиз-баров, дешевых кабачков и шикарных, всемирно известных ресторанов, бесчисленных кафе, оформленных, как дворцы, и непременных дискотек. Мак неторопливо шел по неоновым джунглям, невольно подстраиваясь под ритм джазовых аккордов и вспышек ослепительной световой рекламы, не забывая при этом фиксировать в памяти все, мимо чего он проходил.

"Дух Сохо" находился в том месте, которое было указано на спичечной коробке: "на Фрит Стрит, возле сквера". С одной стороны к клубу примыкал пакистанский ресторан, с другой — обветшалый театр, красочные афиши которого приглашали полюбоваться на "самые красивые задницы в Лондоне".

Из предосторожности Болан приехал на встречу на час раньше. Он прошелся перед клубом, на перекрестке перешел на противоположную сторону улицы и неторопливо вернулся обратно. Напротив входа в клуб располагалось кафе самообслуживания, и Мак заглянул туда. Он плотно поел на квартире у Энн, но несмотря на это, набрал целый поднос еды и собрался устроиться за свободным столиком у окна.

Кассирша подала ему чек.

— С вас шесть и шесть, сэр.

— Шесть и шесть чего? — переспросил Болан, вытаскивая из кармана бумажник.

— Вы американец?

Мак молча кивнул и достал банкноту в десять фунтов.

Кассирша улыбнулась и объяснила:

— Вы должны заплатить всего шесть шиллингов и шесть пенсов.

Ее очаровательная улыбка погасла, когда она увидела десятифунтовую бумажку.

— У вас нет денег помельче, сэр?

— К сожалению, нет, — смущенно пробормотал Болан.

Что-то сердито бурча себе под нос, кассирша дала ему сдачу и неодобрительно покачала головой, увидев, как он небрежно бросил деньги на поднос и пошел к своему столику.

Следующие сорок минут Мак посвятил дегустации пирога с телячьими почками, жареных помидоров и других блюд британской кухни. Сидя перед окном, он видел всю улицу и без помех наблюдал за всеми посетителями "Духа Сохо".

Без десяти одиннадцать перед клубом остановилось такси, и из него вышла Энн Франклин. Болан видел, как она нагнулась ко второму пассажиру, который остался в салоне машины и должен был, вероятно, держать такси до ее возвращения. Они обменялись несколькими словами, потом машина тронулась, а девушка вошла в клуб. Болан подождал еще и не напрасно: через несколько минут подъехало еще одно такси — может быть, то же самое, — и из него вышел полный мужчина, тот самый здоровяк, который вез их из Дувра в Лондон. Мак вспомнил, что девушка называла его Гарри Парксом.

Краем глаза Болан заметил еще одну автомашину — на этот раз небольшой седан английского производства, который медленно подъехал к тротуару и остановился в нескольких метрах позади такси. Из машины вышли два человека и следом за Гарри Парксом скрылись за дверью клуба. Машина тут же отъехала, а еще один подозрительный тип вышел из заведения и перешел на другую сторону улицы. Болан видел, как он прислонился к фонарному столбу и закурил сигарету, словно ожидал кого-то.

Мак без труда догадался, кого ждал этот человек. Он вздохнул, незаметно расстегнул рубашку и вытащил из кобуры "беретту". Болан положил пистолет на колени и, спрятав руки под скатертью, начал навинчивать на ствол глушитель. Покончив с этим, он сунул пистолет за пояс. На мгновение Маку показалось, будто он в театре: вот-вот поднимется занавес и объявят его выход.

Болан покинул свой наблюдательный пункт и вышел на улицу. Он на мгновение остановился, высматривая другие подозрительные личности, но больше никого не увидел. Однако тип, что стоял у фонаря, заметно напрягся и далеко выплюнул изо рта горящую сигарету. Мак сообразил, что на улице в ожидании этого сигнала должен быть еще кто-то, и намеренно стал топтаться на месте, чтобы заставить противника окончательно раскрыться. Долго ждать не пришлось: со стороны сквера Сохо появился человек, который торопливо перешел улицу и занял позицию слева от Болана.

Мак чуть заметно улыбнулся и решительно направился к клубу. Он терпеть не мог интриг и пришел к выводу, что настал момент, когда нужно провести черту между друзьями и врагами, а также выяснить, наконец, на чьей стороне Энн Франклин и ее приятели из "Музея де Сада". После этого можно будет приступать к активным действиям.

Не успел Мак переступить порог клуба, как оба типа, следивших за ним, также перешли на другую сторону улицы.

Рядом со входом за небольшой стойкой находился пожилой, но очень элегантный портье.

Скромная табличка на стене сообщала, что право доступа в клуб имеют только его члены. Болан направился к стойке.

— Я должен встретить здесь одну молодую особу, — сказал он. — Может быть, вы...

— В любом случае вы обязаны приобрести карточку члена клуба, сэр, — прервал его портье. — Таковы правила. Это обойдется вам в три соверена[1] и десять шиллингов.

Болан вытащил бумажник.

— Сколько это в фунтах и граммах?

Портье рассмеялся.

— Для вас, американцев, сэр, наши традиции должны казаться по меньшей мере странными, если не сказать больше. Но мы скоро переходим на десятичную систему и станем такими же скучными, как и вы.

Оба субъекта с улицы вошли в холл и теперь, топчась у входа, изо всех сил делали вид, будто их не интересует разговор у стойки.

Болан взялся за деньги.

— Так сколько? — спросил он.

Взгляд портье упал на записку, лежавшую на журнале регистрации посетителей клуба.

— У вас назначено свидание с мисс Франклин, сэр?

— Именно с ней.

— Тогда прошу простить меня. Вы можете проходить, у вас все в порядке. Я только что заступил на дежурство, сэр, и еще не успел просмотреть все записи.

— Значит, я могу войти?

— Конечно, сэр. Вам нужно пройти через бар, спуститься вниз, в танцевальный зал, а уж оттуда вы подниметесь в мезонин. Комната номер 3, сэр.

Болан уронил десятифунтовую купюру на стойку.

— Забудьте о моем визите. О'кей?

Деньги молниеносно исчезли под ладонью портье.

— Я само молчание, сэр. Скажите, а те два господина, что стоят у двери, они вас сопровождают?

— Конечно, нет.

— Боже мой, как это неприятно, сэр. Должен вам сказать, что эти люди из Скотланд-Ярда.

Болан удивленно приподнял бровь.

— Да ну? Ладно, благодарю вас, старина.

Он толкнул дверь, ведущую в бар, и вошел в большой, шумный зал.

События принимали любопытный оборот, но отступать уже было поздно.

Глава 9

"Дух Сохо" был типичным лондонским клубом, подобный сотням таких же заведений, разбросанных по всему городу. Однако его отличала удивительная стабильность, в то время как другие клубы появлялись и исчезали очень быстро, словно лед под жарким летним солнцем. Популярность "Сохо" оставалась неизменной на протяжении нескольких сезонов и с завидным постоянством привлекала туристов и лондонцев, невзирая на периодические колебания моды, потрясавшие лондонскую субкультуру. Этот клуб стал излюбленной концертной площадкой лондонских рок-групп, а также иностранных музыкантов, приезжающих на гастроли. Здесь же постоянно толклись фанаты обоего пола, не дающие прохода своим кумирам.

В баре не было никаких развлечений, если не считать голых девок в стеклянных цилиндрах, расставленных по всему залу. В глазах у Болана зарябило от пестрой шумной толпы, гул которой наверняка заглушил бы шум прибоя на каменистом пляже. Бар освещался прозрачными трубами с живыми манекенами, менявшими позы при каждом изменении цвета загоравшихся ламп. Мак остановился перед неподвижно застывшей блондинкой, прикурил сигарету и стал размышлять, почему полицейские не попытались перехватить его у входа в зал. Возможно, они получили приказ ничего не предпринимать, а может быть, Болан застал их врасплох и они не успели подготовить засаду. В таком случае, нужно быть настороже, чтобы не попасть на крючок полиции.

Мак прошелся вокруг цилиндра с блондинкой, не желая уходить далеко от двери. Его интересовало — пойдут ли агенты Скотланд-Ярда за ним либо останутся у входа. Из любопытства, а может, из озорства, он попытался смутить девушку в трубе и пристально уставился на нее, но она сохраняла каменное выражение лица и, казалось, не замечала его присутствия. Свет из ярко-красного стал сдержанным фиолетовым, и девушка изменила позу: из лесной нимфы она превратилась в сладострастную чародейку — голова запрокинута, колени согнуты, бедра широко раскрыты. Болан улыбнулся ей и пошел к лестнице. Несомненно, Лондон мог предложить немало развлечений одинокому мужчине, имеющему время и деньги, чего, к сожалению, нельзя было сказать о Болане, так как парни из Скотланд-Ярда все же вошли в бар.

Болан спустился в главный зал, где, на первый взгляд, негде было яблоку упасть — настолько плотно его заполняла покачивающаяся и орущая людская масса, подстегиваемая пронзительными звуками музыки и психоделическими световыми эффектами. В центре зала на эстраде бесновалась какая-то рок-группа, музыканты которой, казалось, вели отчаянную борьбу с певцами, пытаясь перекрыть ревом гитар их голоса.

Мак буквально продавил себя сквозь плотную, неподатливую массу танцующей молодежи и увидел в другом конце зала лестницу. Он обернулся, чтобы посмотреть, где полицейские. Те стояли на ступеньках лестницы, ведущей в бар, и с беспокойством разглядывали непроходимую пеструю толпу. Болан поднялся в роскошный мезонин и в конце небольшого коридорчика нашел небольшой отдельный кабинет с цифрой "три" на двери.

Кабинет показался Маку чуть больше тюремной камеры. Освещался он живым трепещущим пламенем свечей. Возле неплотно зашторенного окна во всю стену, выходившего в танцевальный зал, стоял небольшой круглый столик, накрытый на двоих, а у стены располагался маленький диван. Разноцветные подушки и пуфики, разбросанные по полу, дополняли убранство кабинета. Звукоизоляция отсекала многодецибельную какофонию главного зала, и шум едва просачивался в уютный полумрак комнаты.

Энн Франклин сидела за столом и обеими руками держала стакан воды, наблюдая за танцующей публикой через щель в шторах, закрывавших витраж. При стуке двери девушка вздрогнула и обернулась навстречу входящему Болану. На ее губах засветилась улыбка, но тут же погасла, едва она увидела выражение его лица. Она быстро обернулась и взглянула в окно.

Гарри Паркс поднялся с дивана.

— Вы опоздали! Мы уж подумали, что...

— Здесь полиция. Они следили за вами. Их по меньшей мере, четверо.

Паркс согласно кивнул головой.

— Да, я говорил Энни, что за нами тянется хвост. Мы надеялись, что вы не придете. Слава Богу, они вас не видели.

— Увы, видели, — поправил его Болан. — И легко могли меня взять, но почему-то этого не сделали. Почему? Вот в чем вопрос. Они что-то затевают, и мне хотелось бы знать, что именно.

Паркс шагнул к двери.

— Попробую разузнать, — сказал он.

— Только незаметно, — предупредил его Болан.

— Я свое дело знаю, старина, — пробормотал Паркс, выходя за дверь.

Болан уселся напротив Энн Франклин. Их колени под столом соприкоснулись, и девушка быстро поджала ноги, смущенно взглянула на Болана и опустила глаза.

— Я хотел поблагодарить вас за то, что вы согрели мою постель, — сказал он.

— Я вас умоляю, — смущенно ответила Энн.

— Спасибо за все, — торжественно добавил Мак.

Серьезность ситуации заставила Энн преодолеть скованность. Она положила свою тонкую ладонь на его твердую руку.

— Вам надо бежать. Здесь вы будете подвергаться опасности.

— Мне это известно. Но я хотел бы знать, зачем вы организовали эту встречу.

— Об этом меня попросил майор Стоун. Он уже должен был быть здесь. Его отсутствие беспокоит меня.

Интуиция подсказывала Болану, что произошло что-то непредвиденное.

— Но почему здесь, а не в музее?

— На это есть несколько причин. У меня нет времени объяснять вам подробности. Умоляю вас, уходите.

— Об этом не может быть и речи, пока я не разберусь во всем сам.

— Но в чем же?

— По вашей милости я оказался замешанным в какие-то темные дела. Мне это очень не нравится, Энн. Так что рассказывайте все, что вам известно, и быстро.

— Я очень сожалею, что так получилось, — ответила она.

— Ну что ж, — негромко сказал Болан. — Тогда прощайте.

Он уже взялся за ручку двери, когда раздался ее голос.

— Подождите!

Болан резко повернулся. Тяжело дыша, словно после долгого бега, Энн стояла перед ним, и в ее больших глазах Мак видел страх и тревогу. Он обнял ее и жадным поцелуем впился в ее полураскрытые губы. Захваченная врасплох, она начала отбиваться, потом сама прижалась к нему и отдалась пьянящему, сладкому поцелую. Когда Мак разжал объятия, Энн чуть слышно простонала и еще плотнее приникла к его широкой груди.

— Расскажите мне про музей, — внезапно сказал Болан. — Почему его директоров так интересует моя особа?

Находясь еще в плену своих чувств, Энн медленно приходила в себя.

— Я не знаю, — прошептала она. — Я не знаю всего.

— Расскажите то, что знаете.

Она выскользнула из его объятий и прижалась спиной к двери, пытаясь успокоиться.

— Мак... Я сожалею, я вела себя как... как...

— Какое это имеет значение? — возразил он. — Давайте выкладывайте, что известно, у меня мало времени.

Она глубоко вздохнула, словно собралась нырять в омут.

— Лондон заполонила американская мафия. Но вы знаете это и без меня. Насколько я понимаю, она стремится взять под свой контроль различные сферы экономики и бизнеса. Ставка невероятно высока, учитывая влияние на политику, финансовую деятельность, промышленность... Но до сих пор мафии не удавалось добиться больших успехов.

— Что дальше?

Она отвела глаза.

— Не знаю как, но мафиози смогли вмешаться в дела клуба майора Стоуна и получить компрометирующие документы на ряд видных политических деятелей.

— Я мог бы и сам догадаться, — вздохнул Болан. — Полагаю, что посетители вашего "музея" — весьма высокопоставленные особы.

— Да, — признала Энн. — И теперь они оказались в крайне неприятной ситуации.

— Это так опасно?

— Дальше некуда. Вы слышали о скандале с компанией "Профюмо"?

— Конечно, пару лет тому назад все только об этом и говорили, — ответил Болан.

— То, что готовится теперь, может иметь в десять раз более серьезные последствия. В руках у гангстеров находятся документы, которые, в случае их обнародования, приведут к падению правительства.

— Майор замешан в этом деле?

— Косвенно, но он чувствовал свою ответственность за все, что сейчас происходит. Ведь систему безопасности создавал он.

— Скажите ему, что я думаю, — произнес Болан.

— Это какой-то кошмар, — прошептала Энн.

Некоторое время он холодно наблюдал за ней, потом улыбнулся.

— Ну, не волнуйтесь вы так. Мы найдем решение вашей проблемы.

Болан взялся за ручку двери.

— Где я могу найти майора?

— Не знаю, — ответила девушка, недоуменно покачивая головой. — И даже не представляю, что могло его задержать. Если вам удастся отсюда выбраться, срочно возвращайтесь в "Куинз Хауз". Мы попытаемся там присоединиться к вам.

Болан одобряюще улыбнулся ей.

— Теперь, мне кажется, мы оба можем сделать кое-какие выводы.

Энн выдержала его взгляд.

— Да, вы правы, — прошептала она.

Мак нежно погладил ее по руке, приоткрыл дверь и, убедившись, что в коридоре никого нет, выскользнул из кабинета.

На лестнице он встретил запыхавшегося Гарри Паркса.

— Вы были правы, старина, полиция там кишмя кишит, — возбужденно произнес он.

Болан показал на лестницу в другом конце коридора.

— А куда ведет эта лестница?

— В номера на верхнем этаже, — объяснил Паркс. — Там спальни для тех, у кого не хватает терпения.

— А выше?

— Не знаю, — пожал плечами Паркс. — Хотите попробовать уйти через крышу?

— Постараюсь.

— Тогда я спущусь вниз и устрою там маленький кавардак.

— Это было бы очень кстати, — сказал Болан.

Толстяк добродушно усмехнулся.

— Это одна из моих специальностей, — заявил он и стал спускаться в танцевальный зал.

Не теряя ни секунды, Болан бросился в дальний конец коридора и, добравшись до лестницы, увидел, что она ведет не только вверх, но и вниз. На мгновение он остановился, размышляя, куда пойти, как вдруг услышал топот ног. "Беретта" мгновенно появилась в руке Болана, но в следующую секунду он заметил майора Стоуна, бегущего вверх по лестнице. При виде Болана на лице майора мелькнуло выражение досады, и, остановившись, он крикнул:

— Уходите через зал, Болан! Дорога каждая секунда.

— Не могу. В клубе полно полиции.

Нахмурившись, Стоун поднялся на площадку лестничной клетки.

— Извините, Болан, я втянул вас в опасную авантюру. Целых двадцать минут я пытался сбросить с хвоста Николаса Вудса. В конце концов, я бросил машину за несколько кварталов отсюда и остаток пути продолжал пешком. Но я не убежден, что мне удалось полностью избавиться от слежки.

— Кто такой Николас Вудс? — спросил Болан.

— Местный гангстер. Меня удивляет, что вы его не знаете. Если я не ошибаюсь, то его зовут еще Ник Триггер.

— А-а, знаю, — ответил Болан. — Теперь скажите мне, сколько их.

Майор пожал плечами.

— Как минимум, пятеро, но, скорее всего, больше. Сейчас они должны быть где-то возле клуба.

Болан прикинул в уме различные варианты отхода. Можно было бы блефануть и попробовать прорваться через ряды полиции, но шансов на успех очень мало. Мак никогда не стрелял в полицейских. А тот путь, которым пришел майор, неизбежно выведет его прямо на превосходящие силы другого, еще более опасного противника.

— Я пойду через крышу, — решительно заявил он Стоуну. — Энн ожидает вас в номере 3.

Дальнейшее промедление грозило большими неприятностями, и Мак, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, помчался наверх. У входа в коридор на стуле сидел невысокий старик-швейцар с грубыми, словно рубленными топором, чертами лица. Он сразу же заметил пистолет в руке Болана.

— Эй! — крикнул он. — В чем дело?

Имитируя акцент Паркса, Мак крикнул:

— Облава, старик! Пусть все выходят из номеров!

Швейцар нажал кнопку, скрытую в плинтусе за стулом, и Болан услышал дребезжание звонков в комнатах, расположенных по обе стороны коридора. Старик со своего стула собрался было спускаться по лестнице, но Мак удержал его за руку.

— Не сюда! — крикнул он, рассчитывая, что старик покажет ему другой путь.

— Здесь нет другого выхода, — пискнул в ответ швейцар, вырвался из рук Болана и резко помчался вниз.

В мгновение ока коридор затопила волна растерянных и полуодетых мужчин и женщин, оторопело выскакивающих из своих комнат. Мимо Мака пронесся сердитый молодой человек, пытаясь на бегу натянуть брюки. В зубах он держал рубашку, а под мышкой пару туфель. От него не отставала разъяренная красотка, застегивая, как получалось, пуговицы на блузке, которая с трудом вмещала ее пышную грудь. Пунцовая от ярости, она едва поспевала за своим кавалером, осыпая его руганью и проклятиями.

Как неприятно было Болану нарушать идиллию этого этажа, он точно знал, что потревоженные любовники, в конечном итоге, решат свои проблемы, а вот он рискует собственной шкурой. Бросив быстрый взгляд на тех, кому не повезло, Мак принялся осматривать последний этаж клуба. Здесь было шесть небольших комнат — по три с каждой стороны коридора, все они располагались в задней части здания. Меньше чем за минуту Болан осмотрел весь этаж и убедился, что у него практически нет никаких шансов выбраться из здания. Ни пожарной лестницы, ни других средств, которые позволили бы ему выбраться на крышу, не было.

Мак уже хотел отказаться от своей затеи, но ему все же повезло: он нашел путь к спасению. В потолке встроенного шкафа последней комнаты он увидел люк, который, судя по всему, вел на чердак. Болан с трудом протиснулся сквозь узкое отверстие и, закрыв за собой крышку люка, щелкнул зажигалкой, чтобы сориентироваться в кромешной тьме, обступившей его. Чердак оказался общим для всего здания, без каких бы то ни было препятствий в виде стен и перегородок. Чердачный потолок с выступами мансардного типа был очень низок, и Болан подумал, что это хороший признак, где-то обязательно должны быть слуховые окна. Он погасил зажигалку и пополз по балкам в поисках отверстия в крыше. Несколько раз путь Болану с писком перебегали здоровенные крысы, заставляя его скрипеть зубами от отвращения. Когда с последнего этажа донесся громкий шум, топот и многочисленные голоса, прямо перед Боланом забрезжил свет с улицы. Он пополз быстрее, понимая, что дорога каждая секунда.

Свет проникал на чердак через вентиляционное отверстие, забранное прогнившей деревянной решеткой. Отверстие оказалось достаточно большим, чтобы в него прошли плечи.

Решетка не выдержала даже легкого нажима. Рейки сломались с негромким сухим треском, и Мак отбросил их в сторону, расчищая себе проход. Просунув наружу голову, он увидел крохотный плоский участок крыши и далеко внизу огни Фрит Стрит.

Болан перевернулся и, цепляясь руками за гнилые доски, вылез на крышу ногами вперед. На улице перед клубом что-то происходило, но то положение, в котором он находился, не позволяло ему заглянуть вниз. Собственно говоря, события, происходившие там, не очень-то волновали Болана — он осторожно двигался к краю крыши.

Мак с облегчением убедился, что крыши всех зданий квартала смыкались друг с другом. Ночные прогулки осложнялись лишь разным уровнем крыш да кое-где большой крутизной скатов.

Перейдя на ту сторону крыши, которая выходила во двор здания, Болан заметил старую пожарную лестницу, вмурованную в кирпичную кладку стены. Он быстро спустился по ней и оказался во дворе, в двух шагах от аллеи, ведущей к улице.

Едва Болан поставил ногу на землю, как совсем рядом раздался голос:

— Что происходит? Кто тут?

От стены здания отделился силуэт коренастого широкоплечего человека. По голосу Мак безошибочно определил, что перед ним американец, а револьвер, угрожающе блеснувший в его руке, продиктовал дальнейшее поведение Болана.

Нырнув в сторону, он выхватил из-за пояса "беретту" и, едва коснувшись земли, нажал на курок. Небольшой пистолет бесшумно, словно кобра, выплюнул через глушитель свой яд, и мафиози, захрипев, рухнул наземь.