Глава 11

Ему удалось добежать до задворков храма, не встречая ни малейшего сопротивления. И тогда он увидел то, чего никак не мог заметить в бинокль с берега реки: под прямым углом к двум боковым крыльям было пристроено еще одноэтажное здание.

В его конце находился ангар, а прямо перед ним — разгрузочная площадка, где могли разместиться сразу два грузовика.

Сейчас здесь стоял только один огромный четырехтонный ЗИЛ-157, подогнанный задним бортом к открытым воротам ангара. Явно для погрузки.

На площадке Болан заметил двух человек. Водитель в военной форме торопливо подписывал какие-то бумаги. Рядом стоял часовой. Оба они, похоже, спешили и очень нервничали. Судя по всему, вой сирены действовал на них, как красная тряпка на быка.

Наконец водитель протянул бумаги часовому и быстро направился к грузовику.

Солнце медленно выплывало из-за горизонта, окрашивая все вокруг в красноватый цвет. Туман рассеялся, и только горы вдали были одеты в легкую серую дымку.

Палач бесшумно прокрался вдоль стены и остановился в нескольких метрах от разгрузочной площадки. Увлеченные делом, вьетнамцы не заметили его.

Водитель забрался в кабину и уже собирался тронуться с места, однако, словно спохватившись, высунулся из окошка и что-то прокричал часовому. В этот момент он и заметил Болана.

«Беретта» тихо выплюнула струйку огня, и водитель застыл, опершись на руль, а затем медленно повалился на сиденье.

Не обращая внимание на часового, Болан устремился к грузовику. Часовой громко вскрикнул, и тотчас из ангара выскочили трое солдат, вооруженные АК-47.

Болану пришлось чуть задержаться, чтобы открыть по ним огонь.

Один из солдат рухнул на землю, широко раскинув руки, и под ним стала расплываться лужа крови. Второго резко отбросило к стене ангара. Девятимиллиметровая пуля переломила его, будто тростинку, и он мягко сполз на бетонный пол.

Уцелевшие спешно отступили и укрылись в ангаре.

Болан одним прыжком вскочил на подножку грузовика и, оттолкнув ногой труп водителя, сел за руль.

Он завел двигатель, включил первую передачу, и грузовик, сорвавшись с места, вылетел на гравийку, по которой патрулировали часовые.

Если он хотел унести отсюда ноги, другого выхода у него просто не оставалось. Нужно обогнуть храм, проехать перед ним со стороны фасада и выскочить на дорожку, что вела в сторону пагод и, стало быть, реки.

Завидев удалявшийся грузовик, часовые выскочили из ангара и ударили вдогонку из автоматов. Болан слышал, как пули стучат по обшивке машины, но скорости не сбавил.

Он пронесся вдоль крыла, где содержались заключенные, круто повернул направо и вылетел на площадку перед храмом... Но там дело приняло совсем скверный оборот.

Из караульного помещения выбежало около дюжины вооруженных автоматами солдат. Шестеро устремились по дорожке вдоль административного здания, а шестеро других — в сторону крыла с камерами заключенных... прямо на мчавшийся на них грузовик.

Болан до упора вдавил педаль газа.

У двух солдат хватило ума отскочить в сторону.

Остальные остались на месте, продолжая стрелять по грузовику.

Лобовое стекло разлетелось вдребезги, и Болан почувствовал, как острый осколок рассек ему правую щеку.

Но большая трехосная машина, не сбавляя скорость, со всего маху врезалась во вьетнамцев, подминая под себя, ломая и размазывая по земле хрупкие человеческие тела.

Не снимая ноги с педали газа, Болан заложил крутой вираж влево: теперь ему предстояло проехать по открытому пространству между тюрьмой и пагодами, чтобы выбраться на участок склона, ведший к ограждению.

Двигатель грузовика оглушительно взревел, и тяжелая громадина устремилась по кочковатому полю.

Позади Болана снова поднялась стрельба. Вьетнамцы строчили из автоматов, не жалея патронов.

Но грузовик уже миновал пагоды и был в каких-то трехстах метрах от ограды. На спидометре стрелка билась у отметки 90 километров в час. У Болана были неплохие шансы уйти от преследования...

И тут боковым зрением он заметил еще два ЗИЛа поменьше, выскочившие из-за дальнего угла тюрьмы и помчавшиеся наперерез. Похоже, они намеревались взять грузовик в клещи и перекрыть ему дорогу у самой ограды. А до нее Болану оставалось без малого двести пятьдесят метров.

Болан быстро огляделся по сторонам. В каждом грузовике сидели по три человека: водитель и рядом с ним двое солдат, вооруженных чем-то похожим на РПК, черные стволы которых были повернуты в сторону беглеца.

Оба ЗИЛа преследователей были гораздо легче Болановского грузовика, соответственно и скорость они имели побольше. Машины уже миновали пагоды, и расстояние между ними и Палачом быстро сокращалось.

Когда первый грузовик приблизился на расстояние всего в пятнадцать метров, солдаты открыли огонь. Пули снова забарабанили по обшивке ЗИЛа. Солдаты стремились в первую очередь поразить двигатель и колеса.

Пригнувшись к рулю и не оглядываясь по сторонам, Болан упрямо мчался к цели. Пули разнесли боковое стекло и просвистели всего в нескольких сантиметрах от его головы.

Огонь ненадолго стих. Солдаты, наверное, перезаряжали оружие. Не выпуская руль из левой руки, Болан правой вытащил из кобуры огромный «отомаг», выставил ствол в окно и спустил курок.

Водитель ближнего грузовика первым схлопотал то, что ему причиталось. Крупнокалиберная пуля разворотила ему грудь, и оба стрелка, сидевшие рядом с ним, оказались с ног до головы в крови.

Следующие два выстрела слились в сплошной грохот, и головы обоих солдат словно косой срезало. Неуправляемая машина запрыгала по колдобистому полю.

Еще несколько выстрелов из «отомага» довершили дело: мотор грузовика взорвался, разбрасывая во все стороны куски искореженного железа и окровавленные человеческие тела.

Однако другой грузовик и не думал отступать. Если он будет мчаться с прежней скоростью, то явно перехватит Болана метров за тридцать до ограждения. К тому же, как и из первого грузовика, в сторону Болана угрожающе смотрели стволы двух ручных пулеметов.

Можно, конечно, изменить направление движения, дезориентируя преследователей и не давая им открыть прицельный огонь из пулеметов. Но Болан применил иную тактику.

Он сбросил газ и, мгновенно переключившись на низшую передачу, затормозил двигателем. При этом он слегка повернул руль сначала в одну сторону, а затем резко в другую, одновременно изо всех сил надавив педаль тормоза.

Водитель полуторки ждал чего угодно, только не этого. В каких-то нескольких метрах огромный грузовик Болана неожиданно перекрыл ему дорогу.

До Палача донесся крик, полный ужаса.

Не в силах обойти препятствие, преследователь со всего маху врезался в четырехтонную махину. Раздался адский скрежет сминаемого и рвущегося металла.

Удар получился настолько сильным, что грузовик Болана, качнувшись, встал на два боковых колеса, грозя вот-вот опрокинуться. Но еще до того, как грузовик накренился, Болан выпустил руль, открыл дверцу со стороны пассажира и выскочил из кабины. Секунду спустя его грузовик тяжело завалился на бок в нескольких метрах от ограждения. От удара груз посыпался на землю: большие, довольно тяжелые картонные коробки, с виду совершенно безобидные.

Болан бросил быстрый взгляд на машину преследователей — груду бесформенного, дымящегося железа, годного теперь разве что в утиль. Голова водителя высовывалась, неестественно болтаясь, по центру разбитого лобового стекла, перерезавшего несчастному шею. Солдаты погибли моментально, неистовой силой выброшенные из кабины. Их окровавленные, изуродованные тела валялись в нескольких метрах от обломков грузовика.

Поскольку шум перестрелки стих, до Болана снова донесся рев сирены. Оглянувшись, Болан заметил, что на этот раз от храма к реке бежит целый взвод вооруженных солдат. Они уже миновали пагоды, но до ограды им еще оставалось метров двести пятьдесят. Так что у Болана были все шансы благополучно достигнуть берега.

Однако, прежде чем броситься в высокую траву, Палачу захотелось удовлетворить свое любопытство.

Он присел на корточки возле одного из картонных ящиков, спрашивая себя, с какой стати его загрузили среди ночи... Может, в нем пытались что-то спрятать?

Это предположение быстро подтвердилось.

В первом же ящике оказались комплекты тщательно выстиранной и отутюженной формы вьетнамской армии. Но среди одежды был запрятан довольно объемистый пластиковый пакет весом не менее килограмма. Болан вскрыл его и увидел, что он содержит очень мелкий белый порошок...

Палач послюнил палец, обмакнул его в порошок и затем осторожно лизнул. Это был чистый героин. После того как его доставят куда следует и смешают с нужными веществами, этот килограмм наркотиков в любой стране мира будет стоить миллионы долларов...

Не теряя времени, Палач перепрыгнул через ограду и устремился по склону, заросшему высокой травой, к берегу реки. Позади снова застрочили автоматы. Но вьетконговцы были все еще далеко, чтобы вести прицельный огонь.

Выбежав на берег, Болан быстро разделся, сложил черный комбинезон и оружие в непромокаемый мешок и нырнул в темные воды Красной Реки. Превосходный ныряльщик, он всплыл уже на почтительном расстоянии от того места, где погрузился в воду.

В этот ранний утренний час на реке никого не было. И слава Богу, ибо счет теперь шел на секунды. Через несколько минут патрульные катера начнут прочесывать весь этот участок Сонг Хонга в поисках беглеца. Не оборачиваясь, Болан плыл изо всех сил, одновременно обдумывая создавшееся положение.

Выходит, генерал Транг занимался контрабандой наркотиков. И, по всей видимости, занимался этой преступной деятельностью с огромным размахом. Без особого риска можно было поспорить, что в каждом из картонных ящиков был спрятан пакет с килограммом белого порошка. Ничего себе навар!

К заданию, которое сегодня предстояло выполнить, добавился новый, весьма неожиданный нюанс...

Мысли Палача вновь вернулись к полковнику. Да, чтобы извлечь его живым из тюрьмы, действовать следовало без промедления. Ибо и для Макфи теперь счет пошел на минуты. Учитывая его жалкое состояние, одному Богу было известно, сколько бедняга сумеет протянуть на этом свете...

Глава 12

— Прошу прощения, сэр, вас вызывают в центр связи.

Голос посыльного отвлек Джека Гримальди от мрачных мыслей. Пилот уже долгое время сидел перед пустой чашкой кофе, уставясь на нее невидящим взглядом: судьба Болана, его лучшего друга, не давала ему покоя.

— Который час, старик? — рассеянно поинтересовался Гримальди.

— Половина шестого, сэр.

Пилот тяжело поднялся со стула.

— Веди меня, — сказал он посыльному. — Интересно, что им от меня надо.

Он вышел из маленького бунгало, служившего столовой на сверхсекретной американской базе, которая притулилась высоко в горах недалеко от лаосско-таиландской границы.

За исключением взлетно-посадочной полосы, все вокруг находилось во власти буйной тропической растительности. Так что маленькие бараки и ангары, расположенные на территории базы, были практически не видны.

На взлетной полосе стоял готовый к полету «Харриер». Как и Джек Гримальди, самолет, казалось, тоже ждал приказ Болана.

Жизнедеятельность секретной базы обеспечивали всего двенадцать человек, которые посменно дежурили круглые сутки. Все эти люди были американцами, служившими во время войны в спецназе. Сегодня же бывшие военные официально числились служащими таиландского правительства. Но это являлось для них только прикрытием. В действительности же они были тайными агентами ЦРУ и обеспечивали поддержку операций, проводимых совместно американскими и таиландскими спецслужбами. В основном эти люди снабжали продовольствием и оружием антикоммунистические силы, разбросанные по всей Юго-Восточной Азии.

С того момента, как Гримальди сбросил Болана над вьетнамскими джунглями, прошло около двух часов, показавшихся пилоту вечностью.

Он ждал, что Болан с минуты на минуту выйдет на связь и попросит либо прикрыть с воздуха его отход со спасенным Макфи, либо, на худой конец, забрать его в условленном месте.

Но время шло, а от Болана не поступало никаких сигналов. Поэтому Гримальди не на шутку начал опасаться, как бы там, в районе дельты, дело не приняло плохой оборот.

Для Джека Гримальди нынешний полковник Феникс был не просто начальником. Он был для него братом. Братом по оружию. Родственной душой.

Гримальди бесконечно уважал и любил этого великолепного солдата и исключительного человека и без колебаний отдал бы за него жизнь.

Мир нуждался в целой армии людей такой закалки, как Болан. А раз уж Палач был единственным в своем роде, то как не прийти на помощь человеку, чьи немыслимые операции всякий раз приводили его на самый край адской бездны!

Посыльный привел Гримальди к сборному домику, над которым возвышалась огромная антенна. Занимавшаяся на востоке заря постепенно окрашивала небо в розоватый цвет.

Гримальди на мгновение бросил взгляд на окутанные серой дымкой горы. Мысли его неотступно возвращались к Болану. Бывший пилот мафии знал Палача лучше, чем кто-либо другой. Ведь оба столько раз смертельно рисковали, вступая в кровавые схватки со страшной и беспощадной Организацией! И если бы не взаимовыручка, не полное взаимопонимание...

Гримальди вдруг припомнил свои первые встречи с тем, кого кое-кто прозвал тогда Маком-сволочью.

Джек в то время жил довольно странной жизнью, и это еще мягко сказано. Но Мак, сразу разобравшийся в нем, предложил ему наполнить эту «странную» жизнь новым смыслом.

История Гримальди была довольно простой и похожей на историю тысяч ему подобных. До 1970 года все складывалось как нельзя лучше для летчика-истребителя, откомандированного во Вьетнам. Он совершил сто тридцать семь боевых вылетов, сопряженных с огромной опасностью, и дослужился до майорских погон. За храбрость и исключительное летное мастерство его наградили медалью, специально учрежденной для летчиков военно-морской авиации.

Но по возвращении в Соединенные Штаты — после официального окончания военных действий — он столкнулся со множеством проблем. Навыки, приобретенные в качестве военного летчика, оказались никому не нужны в стране, живущей по законам мирной жизни.

Найти хорошую работу, жениться, создать семью — вот о чем мечтал Гримальди, вернувшись из Вьетнама. Однако все пошло совсем не так, как он надеялся. Работу в то время искали многие, а способный летчик-истребитель тем более пришелся не ко двору...

Перед носом Гримальди захлопнулось столько дверей, что он поневоле решил: слишком долгое пребывание во Вьетнаме навсегда лишило его шансов найти себе место на гражданке.

Он уже совсем было отчаялся, и вдруг ему повстречались люди, готовые платить за его летное мастерство. К тому же мастерство поистине уникальное: Гримальди мог летать на чем угодно и в любых условиях.

Люди, к которым пилот поступил на службу, все чаще и чаще стали поручать ему задания явно незаконного характера. Гримальди отлично понимал: такая работа лишь обогащает главарей преступного мира, нанося остальному обществу непоправимый ущерб.

Но эти люди платили... да и сами задания, полные опасности, приятно щекотали нервы...

Странное было времечко, ничего не скажешь!

Но теперь все это осталось в далеком прошлом, словно порождение какого-то дурного сна...

В ходе выполнения одного из подобных заданий пути Джека Гримальди и Мака Болана пересеклись. Палач раскусил Гримальди с первой же встречи. Да, Мак Болан сразу понял, что перед ним человек с кровоточащей раной в душе.

Они сделались точно родные братья... Болан вернул Джеку тот идеал, во имя которого стоило жить. Отныне пилот твердо знал: где-то в мире в любой момент может вспыхнуть несправедливая война, и его помощь страждущим необходима.

Так Гримальди стал сражаться бок о бок со своим «братом», каждый день рискуя жизнью в этой бесконечной битве с чудовищной гидрой мафии.

В результате планомерных атак, проводимых Палачом, эта преступная Организация была почти уничтожена. Вот тогда-то Болан, ставший полковником Джоном Маклином Фениксом, и пригласил своего друга в команду, базировавшуюся на ферме «Каменный человек». Теперь перед Боланом стояла новая задача: борьба с международным терроризмом.

Нет слов, до чего был горд Гримальди, войдя в состав столь замечательной команды!

Но сейчас у него на душе скребли кошки...

Посыльный открыл дверь барака и посторонился, пропуская его вперед.

Техник, сидевший перед огромной панелью с множеством кнопок и светящихся огоньков, протянул ему телефонную трубку.

— Вас вызывают из Штатов, мистер Гримальди. Можете не волноваться, линия защищена от прослушивания.

Пилот что-то пробурчал в знак благодарности и схватил трубку. Техник тотчас же вышел из маленькой комнаты.

— Гримальди на проводе. Слушаю вас.

— Джек? Это Гарольд. Ну как там у вас?

Голос Гарольда Броньолы — человека, осуществлявшего связь команды «Каменный человек» с Белым домом, — был слышен так, словно доносился из соседней комнаты, и Гримальди в очередной раз подивился совершенству современных средств связи.

Броньола тоже безоговорочно поддерживал Болана в его борьбе. Их дружба началась в те давние времена, когда Мак еще только начинал войну против мафии, а Броньола, бывший тогда высокопоставленным чиновником в Министерстве юстиции, возглавлял официальную борьбу с организованной преступностью. Неукротимая ненависть к общему врагу навсегда связала этих людей прочными узами дружбы. «Новая война» сблизила их еще больше, поскольку именно Броньола передавал Болану приказы о проведении очередных операций, исходившие непосредственно из Белого дома.

В голосе главы федеральной полиции сквозила отчетливая тревога.

— Я сбросил нашего человека два часа назад, — пояснил летчик. — Ровно в половине четвертого. Теперь жду новых распоряжений, как только он свяжется с базой.

— В полете не было осложнений?

— Абсолютно. Пока от него не поступало никаких вестей, но беспокоиться еще рано.

— А как у вас с погодой?

— Полный порядок. Жаль, что вы не с нами. Когда я сбросил Страйкера, облачность была довольно низкая, а теперь подул юго-восточный ветер, и небо очистилось. Идеальные условия, чтобы забрать его.

— Желаю удачи. Позвоните мне, когда появятся новости.

— Непременно, Гарольд. Спасибо.

Броньола повесил трубку где-то там, на другом краю земли, и в трубке раздался гудок.

Выйдя из барака, Гримальди направился в караульное помещение выпить чашечку кофе.

Боже, как он мечтал, чтобы Болан вышел, наконец, на связь! Тогда он мигом помчится на выручку своему другу, которому понадобится надежное прикрытие с воздуха, когда придется удирать из этой чертовой тюрьмы!

Он нервно закурил сигарету, и губы, выпуская струйку дыма, едва заметно шевельнулись:

— Ну же, Мак, давай скорее!

Глава 13

Генерал Транг швырнул на рычаг телефонную трубку и резко встал. На его багровом от ярости лице читалось теперь огромное облегчение. Из-за сидящего в кабинете Нгуен Виня ему пришлось говорить по телефону сплошными намеками, так что посланник из Ханоя даже не понял, о чем речь.

Подручный генерала, лейтенант Хан, сообщил своему шефу, что содержимое грузовика, угнанного американским суперменом, в целости и сохранности обнаружено возле ограждения базы.

В целости! Вот почему у генерала сразу полегчало на душе... Но лучше, разумеется, не выдавать своих эмоций в присутствии постороннего. Поэтому, повернувшись к Нгуен Виню, Транг тотчас сделал расстроенное лицо — тем более, что остальные сведения, которые сообщил ему лейтенант Хан, на радостные мысли не наводили.

— Нападавшему удалось скрыться! — яростно пролаял он. — Негодяй нырнул в реку прежде, чем появились наши вертолеты. И никто не видел, чтобы он выходил на противоположный берег.

— Думаете, он утонул? — спросил Винь.

— Я был бы очень удивлен! — осклабился Транг. — Этот парень настоящий профессионал. Вы же видели его в деле: он уничтожил всех, кто встал на его пути.

Винь зябко передернул плечами:

— По правде я ничего не видел, поскольку сидел в вашем кабинете, пока вы охотились за этим человеком. Полагаете, он еще вернется?

Лицо Транга зловеще потемнело.

— Очень на это надеюсь! — усмехнулся он. — Ибо намерен жестоко отомстить за все, что он натворил утром. И смерть его ждет долгая и мучительная!

— По-вашему, его вторжение как-то связано с американским пленником? — поинтересовался Винь.

— Почти убежден. Вот почему он должен предпринять еще одну попытку.

— В таком случае он, вероятно, возьмет с собой подкрепление, — задумчиво предположил чиновник из Ханоя.

— Пусть он вернется хоть с целой армией, ему будет оказан достойный прием! — злобно огрызнулся Транг, направляясь к двери. — А сейчас я вас оставлю. Надо проверить, как мои ребята готовятся к предстоящей встрече. Кроме того, военная база высылает нам подмогу. Так что враг получит сокрушительный отпор.

— Я пойду с вами, — поспешно вскочил Нгуен Винь.

— Об этом не может быть и речи, — жестко возразил генерал. — Ситуация слишком опасная. Еще не хватало цацкаться с теми, кто не нюхал пороха. Дел и так невпроворот.

Посланец из Ханоя побледнел от гнева, однако сдержался и, бросив испепеляющий взгляд на генерала, заявил ледяным тоном:

— Генерал Транг, правительство поручило мне проверить администрацию этого учреждения на всех уровнях и при любых обстоятельствах. И прошу вас не забывать об этом.

Лицо генерала побагровело так, словно у того случилось кровоизлияние в мозг. Ярость и тревога, во власти которых он пребывал с момента нападения на тюрьму, вдруг перехлестнули через край, лишив его всякой способности трезво мыслить.

Он вцепился в горло ханойского чиновника и завалил того спиной на стол. В правой руке генерала вновь мелькнул нож с перламутровой рукояткой, лезвие которого сверкнуло в опасной близости от лица Нгуен Виня.

— Товарищ, — сдавленным голосом произнес Транг, — за эту тюрьму отвечаю я, и охрана подчиняется только мне. И я намерен действовать по своему усмотрению и не позволю, чтобы какой-то посторонний, даже присланный из Ханоя, путался у меня под ногами!

Нгуен Винь невероятным усилием воли сконцентрировался, чтобы не выказать панический страх, внушаемый ему безумным генералом, и с трудом выговорил:

— Уберите руки, генерал! Вы забываетесь! Я обо всем доложу правительству и...

Виню не пришлось ничего добавлять. Генерал выпустил его и спрятал нож, как будто слова Виня внезапно привели его в чувство.

— Забудем об этом недоразумении, товарищ Винь, — нарочито смущенным тоном пробормотал он. — Я и впрямь потерял самообладание, но вы должны понять, что в сложившихся обстоятельствах это простительно.

Говоря все это, генерал судорожно обдумывал возможные последствия столь опрометчивого поступка. И тут его осенило. Конечно же, был отличный способ избавиться от этого занудного ханойского эмиссара. И никакого риска при том...

Винь встал и трясущейся рукой потер шею.

— Что вы собираетесь делать с заключенным Макфи? — чуть погодя спросил он.

— Он останется в карцере под надежной охраной, пока мы не сможем возобновить его допрос, — ответил Транг. — Но прежде всего я должен обеспечить сейчас надлежащую охрану тюрьмы. Повторяю вам, товарищ Винь: положение крайне сложное! Я не сомневаюсь: человек, который проник сюда сегодня утром, не собирался похитить Макфи. Он всего лишь проводил разведку. Зато теперь он и его люди наверняка попытаются предпринять штурм, и мне хотелось бы как следует подготовиться к нему. Поэтому я вынужден вновь просить вас не покидать этот кабинет, товарищ Винь. Я не вправе понапрасну рисковать жизнью представителя ханойского правительства. Если с вами что-нибудь случится, вся вина падет на меня. Сами понимаете... Так что позвольте откланяться.

Не дожидаясь ответа, Транг вышел из кабинета. Винь даже не попытался последовать за ним.

Генерал поспешил в караулку. На губах его играла злая ухмылка.

Теперь нужно действовать, не теряя времени, если он, конечно, хочет избавиться от Нгуен Виня. Ясное дело, чиновник из Ханоя отнюдь не отличался храбростью профессионального военного, но в хитрости, проницательности и упрямстве ему никак не откажешь. Больше всего Транга беспокоили любопытство и неподкупность Нгуен Виня. Генерал был глубоко убежден, что Виня ни за что не подкупить, как это удавалось сделать с двумя его предшественниками... Этот ханойский посланник и не думал скрывать своего презрительного отношения к коррупции, разъедавшей нынешнее, правительство, и неоднократно говорил о том в присутствии Транга. Винь был честным служакой, а генерал всегда опасался подобных людей.

Стало быть, его необходимо ликвидировать раньше, чем он из-за своей проклятой чиновничьей въедливости заинтересуется тем, что его абсолютно не касалось...

Поэтому Транг очень рассчитывал на скорое возвращение проклятого американца. Это даст прекрасную возможность навсегда убрать Виня.

В том-то и весь фокус: генерал был не только директором самой большой тюрьмы в стране, но и являлся признанным главарем целой армии торговцев, промышляющих контрабандой наркотиков в районе дельты Красной Реки. Причем дело велось с исключительным размахом...

А официальная должность начальника тюрьмы служила Трангу идеальным прикрытием.

Исправительное учреждение служило прачечной и химчисткой для военной базы и многих разбросанных в округе объектов. Каждый день грузовики выкатывались с территории тюрьмы и объезжали район дельты, собирая грязное белье в военных частях. Но по дороге не забывали заглянуть к крестьянам, занимавшимся выращиванием опиумного мака, после чего возвращались в тюрьму, где производилась стирка белья и формы. Одновременно в тайной лаборатории, расположенной в подвалах храма, перерабатывали мак. На следующий день грузовики покидали тюрьму с грузом картонных коробок, в которых были искусно спрятаны пакеты с чистым героином.

Пакеты тайно доставлялись множеству торговцев, лично отобранных генералом среди тех, кого он знал еще со времен войны, когда его часть была расквартирована в этом районе.

Ну а подкупить водителей и таких людей, как лейтенант Хан, особого труда не составляло. Ворочая огромными деньгами, Транг всегда предпочитал щедро оплачивать молчание и услуги своих подручных. В этом деле скупость могла стоить головы.

Но Нгуен Винь был человеком другой закалки, и генерал Транг это отлично понимал. Хуже всего то, что чиновник оказался страшно любопытным, так что рано или поздно он наверняка обнаружил бы, чем тут занимаются. И потому иного выхода, кроме как ликвидировать Виня, у генерала не оставалось. Главное — все организовать так, чтобы не вызвать подозрения в Ханое.

Транг стремительно ворвался в караульное помещение. Ему не терпелось узнать, сколько солдат прислали с базы в качестве подкрепления. И еще его интересовало, смогут ли эти люди противостоять проклятому американцу, который в одиночку перебил уже стольких охранников. Искусство неведомого гиганта в черном комбинезоне произвело на Транга неизгладимое впечатление. Нет! Это был не простой солдат. Это был настоящий профессионал, мастер высочайшего класса... Воистину — адская машина, способная в одиночку истребить целую армию.