"На этот вопрос я отвечу не раньше, чем будет доказано, что я действительно нелюдь".
      "Ну а если... За доказательствами далеко ходить не придется. Наши биоэнергетические параметры временами чудовищно отличаются от тех же параметров нормальных людей. Разве этого не достаточно для юридической аттестации понятия "нелюдь"? И чего в таком случае стоит вся твоя казуистика?"
      "А твоя? "Чудовищно" - сильное, конечно, слово, но это еще не критерий. Грамотная аттестация понятия - дело сложное, тонкое и трудоемкое".
      "Что ж, применят критерии посолиднее".
      "Но их пока нет. И вопреки твоему убеждению, Тим, за ними придется ходить далеко. А главное - долго".
      "Я думаю, дождемся. Мы очень медленно стареем, Дэв. Внешне мы выглядим почти точно так, как десять лет назад. Никто не верит, что мне сорок шесть. Люди уже начинают обращать на это внимание".
      "А мне каково? Жена на три года моложе меня, а выглядит старше. Кое-кто уже начинает себе позволять неуместные, шутки по этому поводу".
      "Долгожители... Будь оно проклято! И если бы не мальчишки, которых у меня две сотни... Устал я, Дэв. Странно как-то устал. Хотелось бы знать, сколько мне там отпущено... щедрой рукой Внеземелья".
      "Может быть, много, Тим. А может быть, и с воробьиный нос. Так что не суетись. В отличие от нормальных людей мы ничего не ведаем ни о будущей жизни своей, ни о будущем своем конце. Вот это, видимо, серьезный критерий для аттестации понятия "нелюдь"... Вполне может случиться, что завтра мы протянем ноги из-за какой-нибудь ерунды. Скажем, во время магнитной бури. Или от слишком холодной воды..."
      "Или от жгучего любопытства своих соплеменников. Н-да... Хорошо угадать бы ровно в тот день, когда юридически мне запретят называть себя человеком".
      "Если так, жить тебе долго. Потому что, когда наконец нас раскроют, мы войдем в полосу чертовой уймы юридических казусов. Правоведы будут здесь разбираться сто лет... И знаешь, чем это может закончиться, Тим? Парадоксальным на первый взгляд и очень для нас любопытным определением!.."
      "Оставят за нами Права Человека, признав, что мы безопасны для общества?"
      "Мало того! Признают, что общество опасно для нас!.. Ведь если отбросить предвзятость, то, по сути дела, так оно и есть!"
      "Ах, черт побери! Да не все ли равно, как нам будет предложено выйти вон из рядов человечества - шагом назад или шагом впереди! Кто мы такие без общества? Вне его? Нули. Экскременты Дальнего Внеземелья..."
      "Ну хорошо... Впрочем, хорошего мало. Каковы твои намерения?"
      "Еще не знаю. Вся беда в том, что ж ничего еще не знаю... Одно бесспорно: жить так дальше нельзя. Я уже ощущаю потребность сделать попытку установить с обществом обоюдочестный контакт. Я плохо себе представляю, когда и с чего тут можно начать, но я подумаю... и попытаюсь".
      "Попытайся. Тебя грызет ностальгия определенного рода... Полагаешь, меня она не грызет? Но между нами та разница, что ты питаешь надежду как-то избавиться от нее, а я - нет. Я вижу: тут уже ничего не поделать.. Согласно каким-то законам развития общество периодически плавится, как металл, и в переплавке, естественно, отторгается шлак. Тимур, хочешь ты того или нет, но мы с тобой отработанный шлак нашего общества. Слово "тимур" на языке одной из ветвей твоих предков, кажется, означает "железо"? Теперь твое имя звучит как насмешка..."
      "Оставь мое имя в покое. Моя надежда - это все-таки надежда. А что остается тебе?"
      "Я буду противиться ненужным, на мой взгляд, контактам. Независимо от того, какие общественные институты попытаются мне их навязать. Не хочу... Не верю в обоюдочестный контакт. Он просто не может быть обоюдочестным. Несложно представить себе, до какой степени здесь неравно соотношение интересов... К сожалению".
      "Я хотел бы надеяться, что абсолютное тождество нравственных качеств нашей четверки и общества в целом не исключает возможности компромисса".
      "Компромисс? То есть расскажешь о мелочах типа церебролюбительской связи, электромигрени и "черных следов", утаив остальное? И при этом отчаянно попытаешься убедить сограждан планеты, что твоя откровенность по поводу неприятностей Дальнего Внеземелья в принципе бесполезна для общества, но была бы очень вредна для тебя самого? Полагаешь, это твое заявление даст тебе право остаться в рядах человечества? Черта с два, как сказал бы один мой приятель. И в конце концов, соблюдая свои интересы, общество непременно вернет тебя в Дальнее Внеземелье и вновь заставит барахтаться в жуткой трясине того состояния, выбраться из которого тебе в свое время стояло... сам знаешь чего. И когда ты там превратишься в объект бесконечных, неимоверно болезненных для тебя я, как потом выяснятся, бессмысленных, никому не нужных экспериментов..."
      "Поймешь наконец, что условия для обоюдочестных контактов самой природой нашего гнусного положения просто не предусмотрены. Тот редкостный случай, когда смирение равносильно сопротивлению".
      "Ты думаешь, я не ломал над этим голову дни и ночи? Однако альтернативы не вижу.".
      "Как там записана твоя вилла в адресной книге Копсфорта? Вилла "Эдвенчер"? [приключение (англ.)]
      "Да. Ну и что?"
      "Ничего... Назовите ее: вилла "Элиэнейшн". [отчуждение (англ.)]
      Нортон опоздал к завтраку на полтора часа.
      Он кивнул, здороваясь с Фрэнком, я ничего ему не сказал. Извинялся перед Сильвией за опоздание и сказал ей, что она сегодня выглядит великолепно. Ушел в душевую, быстро вымылся, переоделся. Сел к столу.
      За столом говорили мало, и почти весь завтрак прошел в молчании. Нортон похвалил еду, заметив, что на этот раз Сильвия превзошла сама себя. Ел он по своему обыкновению размеренно, как автомат, и по отсутствующему выражению его лица невозможно было понять, что же он при этом чувствует на самом деле. От него разило холодноватым запахом одеколона. "Антарктида"?" - подумал Фрэнк. Надо было что-то говорить, и он спросил о программе Большого родео. Нортон ничего об этом не знал. Видимо, пытаясь поддержать разговор, Сильвия спросила брата, на чем он приехал.
      - На элекаре, - ответил Фрэнк.
      - Тогда откуда у тебя мопед?
      - Я бросил свой элекар на станции техобслуживания. Была очередь на подзарядку, ждать не хотелось. Прокатный парк элекаров пуст - мне объяснили это большим притоком туристов я предложили взять хотя бы два колеса... Передай мне, пожалуйста, перец. Благодарю... Конечно, смешно гарцевать на мопеде в этом костюме, однако иного выхода не было.
      - Ты можешь взять мою машину. Она, правда, женской модели... Сильвия посмотрела на мужа. - Дэв, а что случилось с твоим элекаром?
      Нортон промокнул губы салфеткой. Ответил:
      - Надоел он мне. Заведу, пожалуй, другой. Джэга ты покормила?
      - Ну разумеется. Почему не видно нигде Голиафа?
      - Я оставил его там... у Берта.
      - Оставил обнюхивать поломанный элекар?
      - Берт жаловался, что ему на дежурстве тоскливо. Места себе не наводит от злости. Такому страстному болельщику, как Берт, наблюдать родео только на экране... Да, его можно понять.
      - Да, - ровным голосом сказала Сильвия. - Его понять можно.
      Фрэнк и Нортон одновременно взглянули друг другу в глаза. Фрэнк перевел взгляд на сестру. Она сыпала, сыпала, сыпала перец себе в тарелку. Фрэнк опустил глаза. В голову ударила волна слепящего бешенства, я несколько секунд он ничего не видел. Первым желанием было швырнуть нож я вилку на стол, подняться, уйти. "Да, Полинг, - сказал шеф, - в таком состоянии вам лучше встать я уйти". - "Не доводите дело до крайностей, посоветовал Никольский. - Вам действительно... гм... лучше встать и спокойно уйти". Фрэнк медленно отодвинул тарелку. Машинально взял "фафлик" и с хрустом откусил половину. Пожевав, Нортон крутил в руках салфетку и смотрел на него.
      Кое-как покончив с завтраком, Фрэнк надел шляпу и побрел в парк. Надо было взять себя в руки, привести в порядок эмоции. Нортон что-то учуял... Ну разумеется. Ведь этот монстр по какому-то там живозапаху ощущает человеческую к нему неприязнь.
      Фрэнк постоял у вольера, глядя сквозь прутья решетки на кугуара. Джэг спал под навесом, вытянув лапы. Умаялся за ночь, бедняга. Живая игрушка для этого дьявола...
      Мимо прошел Нортон в купальном халате.
      - Остановись, Дэвид.
      Нортон остановился. Бросил через плечо:
      - Ну?..
      - Нам необходимо поговорить.
      - О чем?
      - О чем получится. Но хотелось бы - о смысле жизни.
      - Модная тема... Что ж, начинай.
      - Не здесь. Не нужно, чтобы это видела Сильвия.
      - Хорошо. Тогда через час. Встретимся в моем кабинете.
      Нортон ушел.
      Фрэнк поднялся на верхнюю террасу дома, посмотрел на едва видимую за кронами деревьев верхушку башни телевизионного ретранслятора. Сзади прошелестел подъемник.
      Голос Сильвии:
      - Беби, та обратил внимание, как расцвела наша красавица?
      Фрэнк взглянул на синюю розу. Спросил:
      - Ты давно никуда не ездила, мом. Хотелось бы тебе побывать... скажем, в Австралии?
      - Да? А почему тебе пришла в голову мысль именно об Австралии?
      - Недавно оттуда вернулся один мой приятель. Австралия произвела на него сильное впечатление Он просто в восторге...
      Сильвия задумчиво ощупывала розовый куст.
      - Мне одно непонятно, - сказала она. - Если Давиду и тебе зачем-то нужно отправить меня куда-нибудь подальше, то почему не пришла вам в голову мысль об Антарктиде?
      - При чем здесь Дэвид? - удивился Фрэнк. - То есть... я хочу сказать...
      - Не надо, беби, я понимаю, что ты хочешь сказать А Дэвид при том, что буквально несколько минут назад, отправляясь в бассейн, предложил мне увлекательный круиз вокруг Европы. Континент другой, но идея, видимо, та же... Беби, все это мне очень не нравится. Я чувствую, от меня что-то скрывают.
      - Мом!.. - озабоченно произнес Фрэнк. - Тогда тебе просто необходимо принять предложение Дэвида Вероятно, Дэвид знает, о чем говорит.
      - Вероятно, знаешь я ты. Одна я ничего не знаю.
      - Мне известно слишком мало, чтобы мы с тобой могли отчетливо поговорить на эту тему. Однако, мом, тебе не следует пренебрегать предложением Дэвида: И моим советом уехать отсюда на время. Плохих советов я никогда тебе не давал.
      - Спасибо, мой мальчик, но твой совет напоминает мне кота в мешке. То же самое можно сказать о предложении Дэвида... - Сильвия вздохнула. Только что я разговаривала со своей подругой Эллен, и она зачем-то просила меня побывать у нее. Я ненадолго... Надеюсь, за это время вы с Дэвом поссориться не успеете?
      - Что за вопрос. Делить нам с Дэвидом, в сущности, нечего...
      - Кроме забот о моем увлекательном отдыхе. Ладно... Прошу вас, будьте благоразумны.
      Сильвия ушла. Через минуту Фрэнк увидел, как, сверкнув на солнце, нырнул в аллею золотистый элекар. Фрэнк еще раз взглянул на башню телевизионного ретранслятора, спустился с террасы. Он не знал, куда себя девать.
      В назначенный час он вошел в кабинет Нортона и застал в нем стереотелевизионный ландшафт не то Гренландии, не то Антарктиды. Вздымая огромные волны, куски ледника бесшумно падали в воду. Хозяин сидел за столом. Выпростав руки из-под наброшенного на голые плечи халата, он указал визитеру на кресло, неуютно стоящее метрах в двух от стола, сухо проговорил:
      - Прошу. И к делу. Я очень не расположен к долгой беседе. Нет, нет, ближе не придвигайся! Прости, разумеется, но ты сегодня невыносимо... Нортон поморщился, - как никогда...
      Фрэнк-принял в кресле удобную позу, подумал, стоят ли соблюдать этикет - снимать перед хозяином шляпу, и, решив, что не стоит, сказал:
      - С обонянием у тебя полный порядок.
      - Ничего, - сказал Нортон, - жить тошно, но можно. Полюбопытствовал: - А у вас там... как с обонянием?
      - У нас наоборот: жить можно, но тошно. Обоняние наше, естественно, другого класса, во гораздо шире по человековедческому диапазону...
      - Что еще ты мог бы в этому добавить?
      - А надо ли что-то еще добавлять, уж раз я здесь... с полуофициальным визитом?
      Собеседники долго смотрели друг другу в глаза. Нортон выглядел совершенно спокойным. Его спокойствие озадачило Фрэнка.
      - Полу... - проговорил Нортон. - Это как понимать?
      - Понимать так, что к тебе и твоей жене относятся бережно.
      На мгновение глаза Нортона неприятно сузились.
      Фрэнк мысленно похвалил себя и добавил:
      - Кстати... ты верно решил, Дэвид: на какое-то время Сильвию надо отправить подальше. Похоже, ей не очень-то улыбается вояжировать вокруг Европы, но ты обязан настоять.
      - Еще что я обязан?
      - Еще ты обязан понять, что круг замкнулся. Ты и твои товарищи знаешь, о ком идет речь, - нами полностью расшифрованы, я с этим надо считаться.
      - Так уж я расшифрованы?
      - Каким-то образом вам удалось обойти рогатки спецкарантина, и вы решили, что можно разыгрывать эту партию дальше. Нет, Дэвид.
      - Позиция в этой партии такова, что на месте администрации вашего Управления я согласился бы на ничью.
      - Ничейного результата не будет.
      - Как знать...
      - Не будет, Дэвид. Просто потому, что этого не может быть по всем параметрам современной жизни. В прошлом веке подобный фокус тебе, вероятно, удался бы. Но теперь общественно-политическая тактика иная.
      - Многозначительная фраза.
      - Но ведь по меньшей мере наивно рассчитывать, что общество равнодушно пройдет мимо такого экстравагантного факта, каким представляется ваша четверка.
      - Четверка? - переспросил Нортон.
      - Да. Золтан Симич погиб, а Меф Аганн для нас пока под вопросом...
      - Как давно погиб Симич?
      - Около шестидесяти часов назад.
      - Тело найти удалось?
      - Нет.
      - Плохо... - пробормотал Нортон.
      - Почему? - спросил Фрэнк с любопытством.
      - Если бы в вашем распоряжении оказалось мертвое тело, может быть, вы оставили бы в покое живых.
      - Не думаю...
      - В этой ситуации меня как-то мало интересует, что думаешь ты, заметил Нортон рассеянно. - Уж лучше придерживайся официальных рамок своей миссии. Кстати, в чем она состоит конкретно?
      - Я должен предложить тебе войти с нами в контакт немедленно и на добровольных началах.
      - И это все?
      - Администрация считает, пока достаточно.
      - Пока... Ты думаешь, такая миссия может иметь хоть какой-то шанс на успех?
      - Ты уже дал мне понять, как мало интересует тебя то, о чем думаю я. Моя задача: информировать тебя о нашем открытии и сделать соответствующее предложение. Свой отрезок пути я прошел.
      - Ну, положим, я согласился на добровольный контакт. Что за этим последует?
      - Очевидно, здесь возможен только оптимальный вариант: тобой займется наука.
      - Но ведь я не какой-нибудь механизм, чтобы меня можно было запросто разобрать на мелкие части, обследовать до молекул и собрать обратно.
      - Вряд ли это будет выглядеть настолько драматически. Существуют методы иного... - Фрэнк не договорил. Подумал: "Здесь логика на его стороне..."
      - Я вижу, ты в затруднении? - сказал Нортон. - Не потому ли, что администрация вашего Управления внимательно изучила акты медикологической экспертизы и ничего примечательного в них не нашла? Н-да... В итоге ни ты, ни твоя администрация не вправе предвосхищать благополучные выходы из моего положения, а тем более выдавать мне успокоительные авансы.
      - Тем самым, Дэвид, ты заводишь беседу в тупик. Но именно тебе предстоят из него выбираться.
      - Конечно. Ведь именно надо мной нависла угроза быть разобранным на молекулы... Я намерен сделать вам контрпредложение - Нортон посмотрел куда-то мимо собеседника. - Предлагаю джентльменский договор. Вы не досаждаете мне при жизни, а я завещаю вам свое бренное тело. Вот тогда я копайтесь в нем как хотите и чем хотите... Завещаю вместе с дневником наблюдений, в котором обязуюсь отразить все особенности своего... гм... странного бытия.
      Помолчали. Нортон спокойно спросил:
      - Ты не слишком разочарован?
      - Дело не во мне, - ответил Фрэнк. - Я подумал о разочаровании, которое постигнет тебя.
      - Когда мое предложение будет отвергнуто? Ты за меня не волнуйся.
      - Я за тебя не волнуюсь.
      - За Сильвию?
      - Кроме Сильвии, есть планета Земля...
      - Для планеты я неопасен.
      - Готов поверить. Но ты почему-то не хочешь этого доказать.
      - Право что-либо доказывать предоставлено вам. В конце концов это ваша служебная обязанность.
      - Здесь надо добавить: и человеческий долг. Именно в этом плане я был намерен говорить с тобой. Как личность с личностью.
      - Такая дискуссия заведет нас в тупик. Ситуация, в которой оказались мы с тобой и распорядительные органы твоего Управления, выходит за рамки ныне существующей морали. Это нас удручает, но не должно удивлять. Предусматривать такого рода ситуации разуму человека было пока несвойственно.
      - Верно, - согласился Фрэнк - Однако разуму человека также несвойственна и бездеятельность в любых ситуациях.
      Нортон угрюмо взглянул на него. Процедил:
      - Во всяком случае, на вашу бездеятельность мне рассчитывать не приходятся.
      - Вот поэтому твое контрпредложение не имеет практической ценности. И если каждый из вашей феноменальной четверки изберет для себя ту же позицию... Что получится, Дэвид?
      - За каждого из четверки я не ручаюсь. Контрпредложение я сделал только от своего имени.
      - Одного себя пытаешься противопоставить всему человечеству? Надеешься выстоять в этой борьбе?
      - Я предлагаю мир, а ты говоришь о борьбе... Кстати, само человечество не готово к этой, с позволения сказать, борьбе.
      - Даже так?.. А на чем основан этот твой, с позволения сказать, оптимизм?
      - Для борьбы нужен повод. Общество не может бороться со мной без всякого повода. Я полноправный член общества, уважаю его законы и обоснованно считаю, что законы должны меня, полноправного, защищать. Я выражаюсь достаточно ясно?
      "Полноправного... - подумал Фрэнк. - Вот в чем тут соль!.."
      - Твое юридическое полноправие ни у кого не вызывает сомнений, ответил он. - Но вот биологическое...
      - О юридическом праве я знаю, - перебил Нортон, - а вот о биологическом впервые слышу. Я рожден на Земле и от земных отца и матери. Так что катитесь вы от меня со своими сомнениями...
      - А если вдруг выяснится, что твоя природная сущность не адекватна биологической сущности человека? Допустим. И что тогда?..
      - Тогда мне ничего другого не останется, как предъявить обществу свои претензии по самому большому счету! - подхватил Нортон. - Ведь это оно послало меня за пределы родной планеты. Ведь это для его благополучия мне приходилось трудиться во Внеземелье, рискуя собственной головой. Вдобавок ваше Управление как общественный институт не сумело обеспечить мне космическую безопасность. Так кто же будет в конце концов виноват, если обнаружится моя биологическая неадекватность?!
      - Никто, естественно. Однако все мы будем виноваты, если не сумеем оградить людей от угрозы изменения природной сущности человека.
      - Ограждайте. Разве я против? Но лично себя я не позволю считать нелюдью. Независимо от того, нравится вам такая моя позиция или не нравится. Для человечества и для планеты в целом я абсолютно безопасен. Не будь у меня такой уверенности, я никогда не решился бы вернуться на Землю. То же самое можно сказать и о каждом из нашей четверки. И в этом смысле я готов поручиться за каждого хоть головой. Впрочем, довольно. Я тебя честно предупреждал: дискуссия заведет нас в тупик. Нет, нет, довольно! К тому же ты интервьюируешь меня, в сущности, не имея на это права.
      - То есть как?.. - Фрэнк слегка растерялся.
      - А вот так. Сначала нужно предъявить мне свидетельства моей биологической неадекватности, а уж потом затевать разговор.
      - Они у нас есть.
      - Палочка, которую вам удалось выманить у мальчишки?
      - Хотя бы. Она побывала у тебя в руках, и отсюда ее совершенно необъяснимые свойства.
      - Опасные для человечества?
      - Вероятность этого исключать мы не вправе..
      Нортон демонстративно перевел взгляд на телевизионный стереоландшафт. Почти у самого стола неслышно суетились передние ряды колонии пингвинов. "Первый раунд закончился с преимуществом Нортона", - мысленно прикинул Фрэнк.
      - Я вижу, - сказал он, - ты не равнодушен к зрелищам на экране? Но не вижу, как это можно было бы совместить с дикой вспышкой твоего экраноненавистничества во Внеземелье...
      - О чем речь? - спросил Нортон, не повернув головы.
      - Хочешь сказать, что об этом ты не имеешь понятия.. Ладно. А о "черных следах" ты имеешь понятие?
      - "Черные следы"? - Нортон искоса взглянул на Фрэнка. - Это что за диковина?
      - Это такая диковина, которая... В общем, да, ты можешь отвертеться от любых улик. В том числе от поющей деревяшки. Но есть, по крайней мере, одно свидетельство твоей биологической неадекватности, от которого тебе не уйти, сам знаешь. Я имею в виду "черный след".
      Обратив лицо в собеседнику, Нортон сурово спросил:
      - Где ты видел "черные следы"?
      - Я их не видел.
      - Тогда о чем разговор?
      - Все о том же.
      - Тема нашего разговора исчерпана. - Нортон поднялся.
      Фрэнк, продолжая сидеть, кивнул на заснеженный берег с пингвиньей компанией:
      - Экран менять приходилось?
      - Нет, - прошипел Нортон. - Не приходилось.
      - А если пощупаешь этот берег руками - придется?..
      В глазах Нортона - где-то в самых зрачках - застыло холодное пламя.
      - Я доставлю тебе удовольствие, - тихо сказал он, - пощупаю этот берег руками. Но потом уходи.
      Нортон вышел из-за стола я, погрузившись в толпу пингвинов по грудь, подступил к телевизионной стене вплотную. Халат, соскользнув у него с одного плеча, остался висеть на другом, и сквозь призрачно-трепетный слой розового с голубым ореолом свечения, порожденного потревоженным стереоэффектом, Фрэнк мог разглядеть левую половину мускулистого загорелого тела и пестрые плавки. Было слышно, как Нортон демонстративно похлопал но стене ладонью. "До чего же часто подводят людей излишняя самоуверенность", - подумал Фрэнк.
      Оставляя за собой тающий шлейф розово-голубых ореолов, Нортон выплыл из зоны действия стереоэффекта. Натянул на плечи сползший халат, резко спросил:
      - Ну и что?
      Фрэнк молча смотрел на заснеженный берег, на белые купола антарктических гор.
      - Я спрашиваю: что?
      - Ничего, - вяло отозвался Фрэнк. - По-видимому, ошибка...
      - Если вы приходите ко мне с ошибками, то я не слишком высокого мнения о работе вашей организации.
      - Я тоже, правда, по другому поводу.
      - Желаю тебе приятного времяпрепровождения. - Нортон вернулся за стол. - Говорят, Большое родео в этом году будет на редкость помпезным, не пропусти чего-нибудь интересного.
      - Постараюсь.. Будь добр, запроси станцию техобслуживания. Прошел ли там подзарядку мой элекар?
      - Запрашивай сам. - Нортон переключил клавиши.
      С потолка бесшумно опустилась изогнутая штанга и повернулась конусным наконечником в сторону Фрэнка. По штанге соскользнула сверху коробка видеотектора. Фрэнк набрал индекс, и на экранчике появилась смуглая женщина с оранжевыми волосами и сильно накрашенными оранжевой помадой губами.
      Блеснув белками глаз, женщина неожиданно произнесла густым баритоном:
      - Справочный пункт. Слушаю вас.
      - Добрый день, - сказал Фрэнк - Я оставил нам на подзарядку свой элекар.
      - Пожалуйста, назовите номер машины, серию.
      Фрэнк назвал.
      - Даю диспетчера сектора подзарядки.
      На экране возникла потная физиономия Лангера.
      - Элекар модели "Юпитер"? - осведомился "диспетчер".
      - Да.
      - Великолепная у вас машина! - рявкнул Лангер. - Предлагаю обмен на "Кентавра". Соглашайтесь!
      - Нет, - сказал Фрэнк и подумал: "Ну артист!.."
      - Что ж, забирайте, готов ваш "Юпитер".
      - Прошу прислать машину по адресу: Дубовая роща, первая линия, вилла "Эдвенчер"... Впрочем, этот маршрут есть в блоке памяти элекара. Нажмите пятый клавиш, я все дела.
      - Пятый? Сделаем. Встречайте машину.
      - Благодарю вас.
      Откинувшись в кресле, Фрэнк наблюдал, как штанга втягивается в потолочный люк, я живо представлял себе, как действует в эту минуту Лангер. Вот он отправляет "Юпитер" на виллу. Вот связывается по видеотектору с операторским постом местного телетранслятора, и на экранчике появляется физиономия Кьюсака со следами неудачного визита к Йонге. Лангер коротко бросает напарнику: "Раздевай!.." Кьюсак едва уловимо кивает, подает команду диспетчеру телетранслятора убрать стереоэффект, и теперь в любое мгновение...
      С телевизионной стеной что-то произошло. Фрэнк вскочил. Нортон тоже вскочил, халат слетел с плеч. Стереоизображение словно бы съежилось, утратило глубину, экран превратился в стеклянную плоскость, и на белом от снега антарктическом берегу точно в том месте, где Нортон хлопал ладонью, контрастно выступили угольно-черные отпечатки левой пятерни...
      - Любопытно, - сказал Фрэнк, встретившись глазами с Нортоном. Знаешь, я ведь впервые вижу "черные следы" в натуре.
      Нортон молча выпрыгнул из-за стола. Оттолкнул Фрэнка, схватил кресло и, размахнувшись, с силой всадил его в экран. Посыпалось стеклянное крошево.
      - На "Лунной радуге" ты разбивал экраны деликатнее, - заметил Фрэнк.
      - Вон! - яростно прошептал Нортон и сделал руками что-то вроде отталкивающего жеста. - И чтоб никогда!.. Ни ногой!..
      Фрэнк обомлел: под мышками у Нортона непонятно блеснуло. И во рту тоже почудился металлический блеск. Искаженное гневом и блеском лицо... Фрэнк невольно попятился.
      На нетвердых ногах он сошел в летний холл. Непослушными пальцами набросал для Сильвии записку какого-то душераздирающего содержания. Скомкал, сунул в карман. Кое-как взял себя в руки и торопливо написал другую. Умолял сестру немедленно покинуть Копсфорт, приглашал к себе. Сунул записку под вазу с гладиолусами. Вышел из дома, сел на мопед и, не разбирая дороги, покатил на выезд. У ворот наткнулся на длинный, оливкового цвета элекар и не сразу сообразил, что это "Юпитер". Завалил мопед в заднее отделение кузова, опустился в кресло водителя, тронул машину с места.
      Зеленый коридор шоссе. Ветер с шорохом обтекал ветровое стекло, монотонно шелестели скаты.
      Промелькнул мимо памятный щит с рекламой о прелестях отдыха на Бизоньих озерах. Фрэнк резко затормозил, дал задний ход. Не открывая дверцу, выпрыгнул из машины, полез в кусты. Под кустами было сумрачно, грязно от размокшей земли. Он весь перепачкался, пока нашел коробку "Видеомонитора".
      Лангер и Кьюсак ждали его, как и было условлено, у видеотекторного павильона станции техобслуживания. Ждали порознь. Кьюсак любезничал с двумя дамами под белым тентом кафетерия. Лангер стоял на тротуаре под солнцем, я в руках у него поблескивали бутылки. Заметив подъезжающий "Юпитер", он поставил бутылки у ног и подпер кулаками бока. В пестрой рубахе навыпуск и в светлых шортах он выглядел как боксер тяжелого веса, напяливший на себя одежду подростка; пот лил с него в три ручья.
      - Жарища!.. - сказал он Фрэнку. - Ну... как дела?
      Фрэнк молча перебросил "Видеомонитор" Лангеру, закрыл глаза и обессиленно откинулся на сиденье.
      - Эта "корзина" с уловом? - тихо поинтересовался Лангер.
      - Спрячь в карман, - не открывая глаз, пробормотал Фрэнк, - я не отдавай мне эту штуку, даже если я захочу отобрать ее у тебя.
      - Понято. Значит, не зря...
      Фрэнк слышал, как Лангер выволок из кузова мопед и сказал Кьюсаку: "Отведи коня нашего чемпиона в стойло". Потом услышал, как забулькала вода. Усилием воли он открыл дверцу, вышел из элекара. В ногах не было привычной твердости.
      Лангер, запрокинув голову, опоражнивал бутылку из горлышка. Взглянул на товарища, поперхнулся.
      - Ах, чтоб мне лопнуть!.. - проговорил он. - Хаста спустили с лестницы, а тебя, похоже, прямо через мусоропровод!..
      - Что у тебя в бутылке? - спросил Фрэнк.
      - Холодная минеральная.
      - Полей мне на руки.
      Лангер взял вторую бутылку, полил. Остаток вылил себе за пазуху, рыча от удовольствия. Фрэнк стряхнул воду с рук вялым движением и вдруг замер, уставясь на них, словно впервые видел. Лангер внимательно посмотрел на него. Фрэнк пошел в обход элекара. Машинально обогнул распахнутую дверцу, сел на край проема в кабине - между культом я сиденьем водителя, нажатием кнопки вскрыл дохнувшую холодом полость походного бара, вынул салфетку. Вытирая испачканные на коленях джинсы, он слышал, как вернувшийся Кьюсак сказал что-то Лангеру тихо и неразборчиво. Но ответ Лангера он разобрал:
      - Оставь его в покое. Ему не до этого. Кстати, нам тоже... Ты, красавчик, и так слишком заметен в среде мирных граждан Копсфорта.
      - Не остри, - отозвался Кьюсак. - В этот раз работа проделана, я бы сказал, на редкость элегантно... Ладно, поехали. Кто за рулем?
      - Я за рулем. Чемпион сядет рядом со мной, ты сзади... Сели? Поехали!
      Элекар набрал скорость, нырнул в тенистый радиус городского шоссе. По ветровому стеклу побежали отблески.
      На окраине Копсфорта Лангер круто взял вправо, лихо прошел поворот. Мелькнул указатель: "Аэропорт 15 км".
      "Юпитер" помирал шоссейное полотно со скоростью авиетки.
      "Работа была элегантной, - сжав зубы, думал Фрэнк. - На редкость".
      - Ты чего приуныл? - Лангер подмигнул Фрэнку. - Взгляни на своего коллегу... - Он указал кивком на Кьюсака. - Шар земной катится в новую эру, а для этого субъекта жизнь продолжается в старом темпе.
      Тронув несколько клавишей в нужной последовательности, Лангер выхватил из-под пульта зажим с бородавками ларингофонов, нацепил себе на шею. Перед ветровым стеклом вырос блестящий стержень антенны и, покачиваясь, засвистел в потоке встречного воздуха.
      - Улей, улей, я пчела! Как прием?
      - Как у невропатолога, - недовольно ответил голос Гейнца из пультового чрева. - Раздевайся быстрее!