А Егор Сергеевич неожиданно предложил:
      – Маргарита, я купил для тебя антикварный салон у Инессы Евгеньевны, будь его директором! Мой младший брат, Егор Сергеевич, нашел золото нашего деда, мы купили магазин.
      Я согласилась быть директором и взяла к себе на работу продавцом Виталика Селедкина, зная, что его отец – столяр краснодеревщик…
      A-у, люди! – хотелось крикнуть мне, сидя в большой и пустой квартире. Когда женщина дома одна ей прислуга не нужна, она влачит полу амебное состояние. Я занималась тем, сем, потом мне это здорово надоело, я позвонила Нинель, хотела ее в гости пригласить, но та, сославшись на внезапную температуру, прийти отказалась.
      Одним словом – никого дома, надо же было мне придумать себе такой ленивый выходной день! Я, директор антикварного магазина, таким образом, отдыхала от людей и суеты. Я достала обруч, и стала крутить его вокруг своей талии в семьдесят сантиметров. У меня замечательные ногти. Великолепная грива толстых волос, украшает мою голову, которые я мою всегда раз в неделю, и они прекрасно лежали в прическе, и жирными не становятся.
      Бог меня не обидел.
      Иногда я считаю себя излишне худощавой, и по этой причине пляжи с прошлого года не посещаю, но с удовольствием загораю в солярии. И вот такая женщина, с огромными серыми глазами и миловидным лицом, сидела дома по собственной инициативе и страдала от безделья, ею же созданного!
      Инессу Евгеньевну вполне устраивало возращение сына из соседней квартиры, с ним она становилась более обеспеченной. Его деньги шли в общий карман семьи из двух человек, деньги мне он не давал.
      Я почувствовала нехватку денег с тех пор, как от меня ушел Валера, но просить деньги у него я не могла; вот и пошла на аферу со стулом, а стул и впрямь оказался родом из восемнадцатого века, можно сказать почтенной копией стула знаменитого писателя!
      Вот тебе и легенда, – подумала я, – и придумывать ничего не надо, это на самом деле копия стула великого писателя восемнадцатого века! Надо только каким-то коленом к этому писателю примазаться, как масло на хлеб. Я обошла домашнюю библиотеку, обнаружила одну книгу великого писателя, прочитала биографию. Все складывалось лучшим образом, мы жили почти рядом по меркам огромной страны. Так, что там бабка о своей бабке могла сказать? Это надо было придумать. Я окунулась в книгу писателя, бывшего владельца настоящего антикварного стула.
      На мое счастье или несчастье, Егор Сергеевич явился ко мне выговориться.
      Он посмотрел на меня, читающую книгу великого писателя и совсем забывшую про него, собрал со стола посуду после ужина, и стал ее мыть. Вот и вся любовь, – думал он, водя губкой в пене по тарелкам, и смывая с их боков пену водой.
      Валера шел с работы, задумался да и позвонил в дверь Маргарите, можно сказать по привычке. Дверь открыл Егор Сергеевич в переднике, пена на руках указывала на его домашний труд в квартире его бывшей жены, что Валере было хорошо знакомо.
      – Привет, – сказал Валера, – а Маргарита дома?
      – А, где ей еще быть? Книгу читает, – ответил Егор Сергеевич, полностью закрывая собой дорогу в квартиру.
      – Я по привычке нажал на звонок, домой иду, – сказал Валера и стал открывать соседнюю дверь ключом.
      Заказчиком стульев восемнадцатого века, был никто иной, как тот самый продавец из антикварного магазина. Звали его Селедка, простите, Виталик Селедкин. В магазине один покупатель забыл буклет с фотографиями усадьбы писателя. Виталику один стульчик на буклете очень приглянулся. Он его и заказал в фирме Валеры, а Валера ездил в усадьбу и снял размеры с оригинала. Еще Виталик был наслышан, что есть испытательные стенды, на которых можно провести процесс старения изделий, в том числе и мебели. Селедка хотел купить себе бочку, точнее машину с большим багажным отсеком, для перевозки мебели.
      Директором антикварного салона мебели в то время работала Инесса Евгеньевна, именно она обмолвилась Виталику о стендах, которые есть на фирме Валеры. О них она слышала от него. Виталик покаялся, что стульчики он заказал, она его пожурила и похвалила, так они сообща купили двенадцать стульев, и положили их на склад. Шесть стульев прошли несколько иной путь в доме Маргариты.
      Инесса Евгеньевна, сразу сообразила, что Маргарита пошла правильным путем по старению стульев, дальше они сами с Виталиком справились с двенадцатью стульями…
      Кстати, о старении, перед Инессой Евгеньевной лежал график ее личного старения, знакомая экстрасенс составила. Что было, что будет, да, именно, что будет, в плане ожидаемых болезней. А, что, очень похоже. Инесса Евгеньевна от кривой своей старости особо не отклонялась. Получается, что жизнь похожа на гладиолус, бутоны раскрываются снизу, и, постепенно подбираются к верхушке цветка.
      Гладиолусы бывают маленькие, с небольшим количеством цветков, а бывают породистые, ну очень большие. Каждый цветок что-то да обозначает, чтобы он не обозначал, а смысл один – больше цветков – длиннее жизнь. Инесса Евгеньевна претендовала на большую жизнь, то есть на большой гладиолус, вредных привычек у нее не было, а это сразу давало значительный довесок к возрасту.
      Инесса Евгеньевна, женщина от природы властная, но сыну подчинялась с полуслова.
      Ее мужа прибрал бог год назад. Она переживала первый кризис старости, костная система у нее стала выходить из подчинения. Она перечитала все статьи по поводу болезней ног, больше всего ей понравилась одна статья о том, как сохранить кальций в организме: и она бросила пить кофе, на этом она решила, что все рекомендации статьи выполнила, и кальций больше не должен мешать, ей жить. Она купила упаковку кальция из 20 таблеток, выпила четвертую часть таблеток, запила водой и отключилась. Выспавшись, она принялась за уборку квартиры. Иногда ее доставали боли, но она упорно двигалась, ведь недаром женщины пожилого возраста идут в уборщицы или помогают убирать квартиры своим продвинутым детям! Как ни странно, но это народный секрет женской живучести. Второй секрет: пожилые женщины гуляют с внуками или с чужими детьми, тем самым, приобщая себя к общественной жизни и сохраняя подвижность стареющих костей. Итак, Инесса выполнила пока два условия для счастливой старости пенсионерки, поэтому она и продала антикварный салон Егору Сергеевичу, а он отдал его мне!
      Меня проблемы старшего возраста особо не волновали, я лежала и читала книгу писателя восемнадцатого века, у которого еще при его жизни был антикварный стул восемнадцатого века, я изо всех клеточек своего серого вещества мозга, пыталась найти нечто общее между своими предками и великим писателем прошлого, пока мне это не удавалась. Внезапно я почувствовала, что строчки книги уходят в темноту…
      Я подняла голову от книги, посмотрела на источник света, но вместо, торшера у дивана, обнаружила огромную фигуру Егора Сергеевича.
      – Заметила, наконец, что я здесь! Маргарита, я к тебе пришел, а не к посуде, ее я уже вымыл.
      – Простите, Егор Сергеевич, я забыла, зачиталась, ушла в прошлое.
      Егор Сергеевич медленно опустился на колени, сложил свою огромную голову на мою грудь, слегка поводил волосами по платью, как гигантский кот. Я не выдержала и погладила большую голову мужчины, он медленно стал подниматься, и с необыкновенной прытью барса, перемахнул через меня, и оказался лежащим с другой стороны платья.
      Я повернулась к нему, он сжал мое платье со всех сторон своими огромными руками, я утонула в объятиях мужчины, продолжая держать в одной руке книгу великого писателя.
      – Да выкинь ты эту книгу! – в сердцах воскликнул Егор Сергеевич.
      Я разжала пальцы, книга выпала из руки, освободившейся рукой, я обняла Егора Сергеевича.
      – Так-то лучше, – проворчал Егор Сергеевич, невольно освобождая мои колени от домашнего платья.
      – Егор Сергеевич, может не надо сегодня.
      – Еще чего, лежит тут передо мной слегка платьем прикрытая, вся изогнутая по профилю, ножки свои голые демонстрирует, а потом, говорит не надо, Егор.
      Я поняла, что никто мои возражения не услышит, и откинулась на спину, выгнулась, как кошка, прощальным взглядом встретилась с торшером и выключила свет.
      – Свет-то чем тебе помешал? Или я тебе не по нраву пришелся? – спросил Егор Сергеевич и уверенным движением расстегнул молнию на платье.
      Я села и стянула с себя платье, мои ноги были в руках Егора Сергеевича, я и встать не могла, но подумала, что сама на стул стала похожа, с вытянутыми руками, как будто они спинка стула с чехлом из платья. Наконец платье опустилось на пол, тут же властные, мощные руки вцепились в мою скромную верхнюю полоску с двумя выступами, слегка подергали маленькую вещичку. Я еще раз села, изображая стул, сняла и эту одежку.
      Руки Егора Сергеевича довольные до безобразия взяли в свои руки по верхнему, чувствительному выступу на моем теле, сжали, потом нежно – нежно стали проводить местный массаж чувствительных участков тела, освобожденных от ткани. В какой-то момент времени, рукам Егора Сергеевича это надоело, и они бесцеремонно полезли к моим ногам.
      По этой дороге руки столкнулись с еще одной тоненькой одежкой. Руки нервно дергали несчастную тряпочку, я выкрутилась из последней одежки, оставив ее в руках мужчины. И, тут же огромная масса тела взлетела надо мной в порыве человеческих чувств, а мне очень захотелось выкрутиться из-под этой массы тела, но я элементарно подчинилась… 'Еще немного, еще чуть-чуть' и две массы тел объединились бы в одну, но как – будто кто свыше, сообщил об этом четырем людям сразу: некто позвонил в дверь, зазвонил телефон, запели на разные голоса два сотовых телефона. Пара распалась на две части, Егор Сергеевич поднял свое огромное тело и рванул к личному сотовому телефону. Я на три части разорваться не могла, стала собирать в кучу свои вещи, потом пошла за халатом, потом рванулась к телефону, а сотовый сам замолчал, оставив номер звонившего человека…
      У двери стояла Инесса Евгеньевна:
      – Маргарита, давай свой стул, я его продам, вроде есть покупатель на твой старый стул.
      – Я раздумала его продавать, Инесса Евгеньевна, мне на нем хорошо думается.
      – А кто там у тебя по телефону говорит? Валера дома сидит, ты чего такая лохматая, лицо красное…
      – Я вам потом объясню, – сказала я и попыталась бывшую свекровь отодвинуть от двери.
      – Ты чего, Маргарита, я тебе помешала?
      – Нет, стул я не продаю, тема исчерпана.
      – Маргарита, с кем ты там говоришь?! – прокричал Егор Сергеевич и в стрингах, высунулся в прихожую.
      – Маргарита, ты не одна! – вскричала Инесса Евгеньевна, – а как же мой Валера?!
      – Валера деньги отдает вам? Значит, и живет у вас, а я сама по себе.
      – Бабы, что за разборки, в такое время?! – зашумел недовольный ситуацией Егор Сергеевич, – что за ерунду вы говорите?
      Инесса Евгеньевна слабо, но стала соображать, видимо на ее гладиолусе очередной цветок распустился:
      – Ухожу, ухожу, – сказала женщина и резко прикрыла входную дверь.
      Валера сидел с двумя телефонами: сотовым и обычным, глаза у него были грустные, грустные, ему было очень плохо.
      – Валера, – сказала вошедшая в квартиру Инесса Евгеньевна и замолчала.
      – Мама, ты, что-то сказать хотела? Маргарита продала тебе старый стул?
      – Ей не до стула. Я так поняла ситуацию в ее доме. Она его не хочет продавать, а ты откуда про стул узнал?
      – Маргарита мне стул отдавала склеивать, а потом мы провели серию климатических испытаний с этим стулом по ее просьбе.
      – Понятно, а мне сказала, что стул ей от бабушки достался.
      – Валера, ты не мог бы еще двенадцать стульев подвергнуть этим самым испытаниям, которым подвергли первый стул?
      – Мать, ты чего? Маргарита просила шесть стульев провести через цикл испытаний, а ты уже двенадцать стульев предлагаешь, не много ли тебе?
      – Валера, а жить всем хочется, трудно помочь? Хочешь, я выступлю официальным заказчиком этих самых испытаний над стульями, только надо все сделать так, как было со стулом Маргариты? Стул замечательно смотрится.
      – Не понял…
      – Ты давно был у меня на работе, в антикварном магазине?
      – Я туда вообще не хожу.
      – Зайди, посмотри, чем я торгую. Где, мне на всех покупателей антиквара найти?
      Вот, сами и придумывает вар-антиквар. Маргарита оставила меня в салоне консультантом.
      – Прости, не сразу понял, ладно, испортим твои стулья по полной программе. У нас все записано. Кто-то у Маргариты есть? Она тебе говорила?
      – Нет, Валера, я у нее никого не видела и ничего про других мужчин не слышала.
      – А мне, показалась, что у нее вместо антикварного стула славянский шкаф завелся.
      – Валера, а шкаф в твою печь не влезет? Мы бы шкафчики сделали…
      Я словно очнулась ото сна, и внимательно посмотрела на Егора Сергеевича, так, словно холодным душем его облила:
      – Егор Сергеевич, шел бы ты домой, ну не люблю я тебя.
      – Чего глупость говоришь, на ночь глядя? Куда я пойду? Мне и тут нравиться.
      – Зачем ты ко мне банным листом прилип? Думала, Валера ушел, одна поживу.
      – Это его мать приходила? Красивая женщина!
      – Шел бы ты к ней что ли.
      – А возьму и пойду, вдруг не прогонит, – сказал Егор Сергеевич, надевая рубашку.
      – Егор Сергеевич, вы, что – всеядный? Вам все равно кто? – спросила я, застегивая молнию на халате и надевая тапочки на ноги.
      – Не знаю, меня бабы боятся, или боятся, что прокормить не смогут.
      – Скорее последнее, оделся? Счастливо!
      Егор Сергеевич вышел из квартиры Маргариты.
      В соседнюю квартиру решительно звонил Марк Денисович знакомый Инессы Евгеньевны.
      Дверь ему открыл Валера:
      – Вы к кому?
      – Я пришел к вашей маме, мне с ней поговорить надо, я для нее мебель делал, поговорить надо.
      – Что вы говорите! Только без меня, – сказал Валера и вышел из открытой для Марка Денисовича двери, и тут же позвонил в дверь Маргариты.
      Я посмотрела в глазок, увидев знакомый силуэт Валеры, открыла дверь.
      – Привет, Валера!
      – Да мы сегодня уже виделись. Просто день выдался длинный.
      – Ты прав. Проходи, садись.
      – Можно, но не на твои стулья восемнадцатого века.
      – Чай с лимоном пить будешь? У меня вафельный торт есть.
      – Давай, чай, если больше нечего делать.
      – Я спать хочу, день трудный был. Сам чай нальешь? Все на кухне.
      Валера пошел на кухню, походил, покрутился, вернулся в комнату. Я спала…
      В кресле тихо спал Валера, равномерное дыхание мужчины не нарушало общий покой комнаты. Я, проснувшись сквозь остатки сна, пыталась вспомнить, кто в ее комнате спит? Я чувствовала второе дыхание. За окном светлело. Я перевернулась на другой бок и увидела спящего в кресле бывшего мужа. Его не было пол года, и я успела от него отвыкнуть, но родные флюиды любимого человека вновь стали тревожить сонный покой.
      Валера открыл глаза:
      – Привет, Маргарита. Проснулась? Я тут, как твой сторож сижу, точнее охранник, от Егора Сергеевича стерегу.
      – Доброе утро, если не шутишь. Еще есть время поспать, ложись на постель.
      – Ты не прогонишь? От тебя все можно ожидать, устал жить гонимым мужем. Я еще не выяснил, что здесь делал Егор Сергеевич. Вы с ним спали? Вот на этой постели?
      – Валера, 'что было, то было, и нет ничего, люблю, как любила, тебя одного…' – Опять на песни перешла вместо слов, а я возьму и лягу, рядом с тобой.
      Я вся потянулась, перевернулась, укрылась одеялом. Валера прошел в ванну, пошумел водой, вернулся и скромно лег на спину, на краю широкой кровати, потом не выдержал, повернулся и нырнул под одеяло к бывшей жене.
      Мы обнялись порывисто и страстно.
      Марк Денисович зашел в квартиру к Инессе Евгеньевне:
      – Здравствуй, хозяйка! Не прогонишь? Мы одним миром с тобой помазаны, дерево любим.
      – Чего от меня хотите?
      – Любви.
      – Вы в своем уме? Пришли так поздно, и без стыда мне предлагаете, Бог знает, что! – от возмущения, у Инессы Евгеньевны голос стал прерывистым.
      – А чего уж я такого предложил? Просто я соскучился.
      – Вот, о чем и речь, у нас с вами связь крепче, значит, и любовь будет крепче.
      Инесса Евгеньевна задумалась, вспоминая, что там у нее по плану в ее жизни написано, но вспомнить слова астролога не смогла, или как ее там еще называют…
      Она внимательно посмотрела на Марка Денисовича:
      – Вам сколько лет, молодой человек?
      – Я Марк Денисович, мне много лет, я бобыль.
      – И я вдова.
      – Так чем мы не пара? Я знаю больше о вас, чем вы можете представить. Вы старше меня, но лет на семь не больше, а семь лет никогда не считаются…
      – Вам сорок лет? А мне сорок семь. Вроде и не старая.
      – А кто сказал, что вы старая? Кормить меня не надо сегодня.
      – Вы, где живете?
      – От вас в трех автобусных остановках, не бойтесь, у меня есть квартира.
      – Скажите честно, я смогу от вас сегодня избавиться? – спросила Инесса Евгеньевна со смутной тревогой в голосе.
      – Вряд ли. Не тянет меня сегодня домой, у вас уютней, хочется женского уюта, знаете ли, мне на севере жить надоело, домой вернулся.
      – Валера сейчас вернется от Маргариты.
      – Да ни за что от такой бабы он больше не уйдет, я ее видел в открытую дверь, а я ему буду здесь мешать.
      – А ведь вы правы, ради счастья Валеры можно вас ночь потерпеть в доме.
      – И на том спасибо, мне только диван большой нужен.
      – Кровать у меня огромная, ложитесь на нее, а я на диван Валеры лягу.
      В соседней квартире проснулась Инесса Евгеньевна. Спать на диване сына под пледом ей было неудобно. Она села на диван, засунула ноги в тапки, поправила халат, в котором так и спала из-за чужого для нее человека в квартире. На миг ей показалось, что медведь оказался медвежатником, вскрыл ее сейф и скрылся. Она почувствовала дуновение ветра и тревогу в душе. Набравшись храбрости, женщина вышла в прихожую, дверь в комнату, где спал Марк Денисович, была плотно прикрыта.
      На вешалке для гостей висела огромная куртка Марка Денисовича. На полу стояли гигантские кроссовки. Входная дверь светилась спокойствием от утренних лучей света, падающих на нее из кухни. Она бесшумно прошла по ковровой дорожке на кухню. Марк Денисович сидел за столом и смотрел в окно.
      – Марк Денисович, почему не спите?
      – Меня вчера сам черт попутал, к вам ворвался, стыдно, знаете ли, на утреннюю голову, а я ведь и не пил вчера. Простите, если можете, я сейчас уйду.
      – Я не отпущу, еще чего доброго к Маргарите пойдете стучать, звонить, уж лучше часок здесь посидите, так надежнее.
      – У меня ведь тоже есть сын, ему четырнадцать лет, я с его матерью развелся.
      – Так вы нормальный человек. У вас все есть. Чего не хватает?
      – Женской заботы, люблю я женское внимание, уход, домашний уют, чистоту.
      – Это всем нравиться, а чем можете оплатить женское внимание к своей особе?
      В куртке, весящей в прихожей, зазвонил сотовый телефон. Марк Денисович быстрым шагом подошел к куртке, достал из кармана телефон:
      – Маня, привет, чего рано звонишь? Что? Где он сейчас? Не знаешь?! Время пять утра!
      Ладно, еду домой, – прокричал с паузами в трубку Марк Денисович, и обратился к Инессе Евгеньевне, закрывая крышку телефона, – Инесса Евгеньевна, мне надо уйти, сын у меня сидит под дверью, от матери убежал, а я тут у вас.
      – Да, конечно, поезжайте, машина у вас есть? Транспорт еще не ходит.
      – Я бегом добегу, машины с некоторых пор у меня нет.
      – Могу вас подвезти, да мне и самой интересно, что там с вашим сыном.
      Вскоре Инесса Евгеньевна предстала перед глазами изумленного Марка Денисовича, в джинсах, белых кроссовках, бирюзовом джемпере, связанном поперек, а не вдоль, как обычно вяжут свитера, с ключами от машины и от квартиры, которые она быстро убрала в маленькую сумку, которую тут же повесила на плечо.
      Марк Денисовичу женщина в новом исполнении пришлась по душе. Они сели в золотистую машину Инессы Евгеньевны и поехали к его дому, по еще пустым улицам города.
      Крупный мальчик сидел на школьном рюкзаке и спал под дверью квартиры своего отца.
      Марк Денисович нежно поднял его, открыл дверь, ведя сонного сына, следом в берлогу зашла Инесса Евгеньевна.
      Однокомнатная квартира дышала запустением, легким налетом пыли. Сына Марк Денисович положил на диван и вышел к Инессе Евгеньевне.
      – Спит Паша, и просыпаться не хочет, – сказал шепотом Марк Динисович.
      – Пусть спит, выспится, все расскажет, матери позвоните, пусть не беспокоится.
      – Да ни за что ей звонить не буду! Еще чего, она позвонила мне и обо всем забыла.
      Пьет она, знаете ли, Инесса Евгеньевна.
      – Трудный случай, так ему лучше у вас жить, чем с матерью.
      – И я так думаю, вдруг получиться, теперь он большой сам пусть решает с кем жить.
      – Так я пойду, вы сами справитесь.
      – Останьтесь, простите, но комната одна, посидим на кухне, пока он спит.
      Инесса Евгеньевна прошла на кухню, звенящую пустотой холодильника, пылью на плите и мужской неприкаянностью.
      – Марк Денисович, из чего здесь можно приготовить? У вас ничего нет!
      – Я все куплю, как только магазины откроются.
      – Знаете ли, – сказала Инесса Евгеньевна, непроизвольно повторяя словечко Марка Денисовича, – не люблю готовить на чужой кухне. Сегодня воскресенье, жду вас с сыном на поздний завтрак, часам к двенадцати.
      – Будем, непременно придем, если Паша не заартачится.
      В девять часов утра в квартире Инессы Евгеньевны раздался звонок в дверь, на пороге стоял Валера:
      – Мама, у тебя все в порядке?
      – Да, проходи.
      – Где Марк Денисович? Маргарита спит. На кухне у нее нет никаких продуктов. Есть хочется.
      – Валера, вы с Маргаритой померились? Улыбаешься? Значит померились. Тогда поехали вместе в магазин за продуктами, по дороге расскажу, где я сегодня была.
      Они зашли в универсам, взяли корзину на колесиках и стали обходить магазин по зигзагу, собирая все на своем пути и сбрасывая в корзину.
      – Мама, чего так много покупаешь продуктов?
      – В двенадцать ко мне придет Марк Денисович со своим сыном, да и ты с Маргаритой приходи, в честь вашего примирения всех покормлю полным обедом.
      В двенадцать часов дом Инессы Евгеньевны был готов к приему гостей, не без помощи Валеры. Первой пришла Маргарита, принесла торт и бутылку марочного вина.
      Через пять минут появились Марк Денисович и Паша. Резко увеличившаяся семья хозяйки дома, села вокруг стола в гостиной, на стулья, изготовленные фирмой Марка Динисовича.
      Завтрак, переходящий в обед и ужин затянулся на весь день. Валера сидел с Пашей за компьютером. Маргарита мыла посуду после длительной трапезы. Инесса Евгеньевна с Марком Денисовичем разговаривали в гостиной, сидя в двух больших креслах, между ними стоял мраморный журнальный столик. На нем стояла ваза с фруктами. Они щипали виноград и ели его.
      – Да, у нас сегодня с Пашей прямо таки праздник жизни получился, – сказал Марк, отправляя в рот кисточку с виноградом, и вытаскивая через губы, пустую ветку.
      – Мне приятно вас всех покормить, редко собираю дома людей, некого особо к себе позвать, – сказала Инесса Евгеньевна, отрывая одну крупную виноградину от большой кисти, и отправляя ее в рот красивыми пальцами, с элегантным маникюром.
      – Рай у вас, просто рай, Инесса Евгеньевна! – сказал Марк, отрывая следующую веточку винограда.
      – Оставайтесь у меня с Пашей, – сказала женщина и испугалась собственных слов, но забирать их ей казалось не приличным.
      – А если мы согласимся, что делать-то с нами будите? Мы много едим, мы крупные мужики с моим сыном.
      – Что делать? Ездить с вами за продуктами и учить вас готовить, а посуду по слухам вы мыть умеете.
      – А, где мы все поместимся?
      – Марк, квартира трехкомнатная, Валера помирился с Маргаритой, у нее будет жить, а вы у меня.
      – Так давайте объявим о помолвке, я правильно вас понял? И перейдем на 'ты'?
      – Не торопитесь объявлять, это вызовет антагонистические толки в наших славных рядах. Пусть все будет так, как само получится.
      В этот момент входная дверь распахнулась, и на пороге возникли три мужчины в масках:
      – Всем внимание! – прокричал один мужчина, размахивая в воздухе пистолетом, – мы пришли раскулачивать бывшего директора антикварного магазина! Всем выйти в прихожую с поднятыми руками, а хозяйка пусть откроет добровольно свой сейф!
      Она продала магазин, у нее должны быть деньги!
      Марк Денисович открыл челюсть, потом сомкнул ее, посмотрел, что люди потянулись в прихожую, подгоняемые налетчиками, а Инесса Евгеньевна, не дрогнув, встала и пошла к одной стене в комнате.
      Огромный мужчина слегка сжался, и медленно вышел в прихожую, там он подмигнул своему сыну, тот резко выкинул вверх ногу и выбил пистолет у главаря банды налетчиков. Марк Денисович одновременно двумя руками, обезоружил двух мужчин, и скрутил им так руки, что те закричали от боли.
      Через минуту три человека в масках, были без масок, держали руки за спиной, и подобострастно заглядывали в глаза Марку Денисовичу. Одним из налетчиков оказался Селедка, это он навел грабителей в дом своего бывшего директора магазина. Милицию вызывать не стали, Селедка был сотрудником антикварного магазина, где Инесса Евгеньевна была некогда директором, до того, как он стал личным магазином Маргариты.
      Мать Паши, Маня, позвонила второй жене Марка Денисовича, Нинели, и сказала ей:
      – Нинель, подруга, по мужу, хочешь дочь на каникулы отправить?
      – Что, правда? Куда?
      – Темнота, Паша позвонил, они с отцом живут у бывшего директора антикварного магазина, живут, говорит, как у Христа за пазухой.
      – Эту девчонку не прокормить, вылитая дочка Марка!
      – Я тебе сказала, а ты думай, директорша, хоть и бывшая, и твою дочь прокормит…
      Нинель позвонила Марку Денисовичу:
      – Марк, где отдыхаешь? Возьми дочь отдохнуть к себе на неделю.
      – Ты, чего? Да я сам только пристроился!
      – Пашу взял, а Нину не берешь?!!
      – Что за люди, отдохнуть не дают, вези дочь ко мне домой.
      – Нет, ты не дома живешь, а у самой бывшей директорши антиквара.
      – Хорошо, привози на место встречи, буду через час.
      Через час Марк Денисович стоял рядом с дочкой лет восьми, и думал куда пойти, куда податься. Мимо него проехала Инесса Евгеньевна, она остановилась рядом с Марком Денисовичем:
      – Марк Денисович, что за красавица с тобой стоит?
      – Моя дочь, Нина.
      – Имя милое, куда путь держите? Ко мне?
      – Что, вы, мы гуляем, мать ее дала мне на свиданье.
      Нина во все глаза смотрела на красивую женщину в золотистой машине.
      – Папа, я хочу поехать с этой тетей, у нее машина красивая.
      Марк Денисович и Нина сели в машину.
      – Марк Денисович, скажи честно, сколько у тебя еще детей?
      – У меня всего двое детей.
      – Если только двое, бери с собой Нину на неделю, больше я не выдержу. Это в качестве премии, за спасение от грабителей.
      – Спасибо, Инесса Евгеньевна, век вам буду благодарен. У нее каникулы начались, она дома неделю у вас погостит.
      По квартире Инессы Евгеньевны Нина пронеслась вихрем, закончив обход помещений, она села в кресло и сказала:
      – Папа, мне здесь очень нравиться, я согласна прожить здесь недельку.
      Из соседней комнаты вышел Паша, он с трудом оторвался от очередной игры, которую ему установил Валера, но оставить без ответа слова сестры по отцу он не мог:
      – Нина, ты уверена, что тебя здесь оставят жить? Не жирно ли для тебя?
      – Здравствуй, Паша, а я буду так себя вести, что меня захотят оставить. Вот! – Она встала с кресла и подошла к Инессе Евгеньевне – Я не буду вам мешать, тетя Инесса, я буду помогать вам. Вот!
      – Деточка, а что ты умеешь делать, чтобы мне помочь? Раньше я без помощников обходилась, а сейчас бы от помощи не отказалась.
      – Я умею пыль стирать с мебели, могу пол протереть, могу посуду помыть.
      – Если ты такая трудолюбивая девочка, то я приму твою помощь, идем, стол накроем для ужина.
      Нина расплылась в довольной улыбке, вымыла руки и стала беспрекословно выполнять все команды Инессы Евгеньевны. Девочка сама пригласила всех к столу, затем на самом деле вымыла всю посуду. Хозяйка квартиры так была удивлена ее усердию, что помимо своей воли предложила ей занять диван в гостиной комнате, таким образом, отсекая путь к отступлению, для нее самой оставалось одно спальное место: одна на двоих кровать с Марком Денисовичем… Марк Денисович усмехнулся, но промолчал, он сразу понял, что следует из визита дочери в дом, с тремя спальными местами, честно говоря, он был доволен таким новым обстоятельствам в своей жизни.
      Паша прочно занял комнату Валеры, его диван, компьютер, потихоньку начинал носить его вещи. У Нины вещей не было, это Инесса Евгеньевна поняла сразу, поэтому после ужина она предложила девочке съездить в магазин, до его закрытия у них еще было время. Нина мгновенно оценила ситуацию и покорно пошла за своим спонсором. Они купили самые необходимые вещи для жизни в новых условиях в течение недели.
      Девочка светилась от счастья, нежно держала руку тети Инессы и подпрыгивала то на одной ноге, то на другой.
      Марк Денисович с удивлением заметил, что ему нравиться Инесса в роли матери его детей, он даже готов на главное, на то, чтобы она стала его женщиной; на это они еще не решались в присутствии Паши, а присутствие Нины, напротив, ускорила их решение быть вместе.
      Инесса Евгеньевна поймала себя на мысли, что играет в чужую жизнь, но эта жизнь все больше ее захватывала своей неожиданностью. Нина изображала из себя горничную и следила за порядком в квартире, ведь ее настоящая мать последнее время работала администратором в гостинице, так, что беспорядок в квартире полностью отсутствовал.