Если Маргед наберется опыта, она станет прекрасной учительницей, в чем-то даже лучше, чем Клер. Ведь хотя Маргед менее образованна, у неё куда больше терпения...
      Покончив с делами, Маргед откинулась на спинку своего стула и начала мелкими глотками пить чай, который приготовила Клер.
      - А как он выглядит? Клер не поняла вопроса.
      - Кто? - недоуменно спросила она.
      - Трегар, или, вернее, граф Эбердэр, как его теперь называют. - Маргед лукаво покосилась на Клер. - Наш Никлас. Ему нечасто удавалось улизнуть от своих сторожей и прибежать в деревню, чтобы поиграть со здешними ребятишками, но я его не забыла - такого, как он, невозможно забыть. Ты тогда, конечно, была маленькая, младше меня, так что вряд ли хорошо его помнишь. Он был проказник и сорванец, но без малейшей вредности или чванства. И по-валлийски он говорил не хуже нашего. Не то что старый граф.
      - А я и не подозревала, что он знает валлийский, - удивленно протянула Клер. Представители уэльской знати обычно говорили только по-английски, а в манерах и быте старались быть ещё большими англичанами, чем сами англичане, так что Никлас Дэйвис волей-неволей вырос во мнении Клер. - Во время своего визита я беседовала с ним по-английски.
      - Мне вспоминается то время, когда он только что вернулся из Оксфорда вместе со своими тремя друзьями, - задумчиво проговорила Маргед. - Кто-то рассказал мне, что в Лондоне их называли "Падшими ангелами". Никлас, такой же смуглый и красивый, как сам дьявол. Люсьен, белокурый и прекрасный, как Люцифер. Еще Рэйфиел, ставший теперь герцогом, и лорд Майкл, от которого потом пошли все беды Пенрита. Пожалуй, все они были немного шальные, но зато как хороши собой! Других таких красавцев я в жизни не видела. - Она усмехнулась. Кроме моего Оуэна, конечно. Хорошо, что как раз в ту пору он за мною ухаживал, иначе я бы, пожалуй, могла и не устоять и сделаться падшей женщиной.
      - Уверена, что ты преувеличиваешь.
      - Ну разве что самую малость. - Маргед допила свой чай. - Стало быть, теперь Никлас стал графом и снова поселился дома, после того как столько лет мотался по всяким языческим странам. Интересно, он все так же красив, как и раньше?
      - Да, - сухо произнесла Клер. Маргед с надеждой ждала новых подробностей и, не дождавшись, спросила:
      - А ты видела в поместье каких-нибудь диковинных зверей? Говорят, что из своих путешествий нынешний граф прислал сюда каких-то странных тварей и они теперь бегают по усадьбе. Я едва удерживаю детей, которые все время рвутся проникнуть туда и разведать, что к чему.
      - Я не видела в Эбердэре никого более экзотического, чем павлины, а они были там и раньше. - Сложив все бумаги в аккуратную стопку. Клер отдала её подруге.
      Поняв, что пора уходить, Маргед встала.
      - Ты ведь будешь приходить на собрание нашей группы, правда?
      - Конечно. - Сказав это, Клер вдруг заколебалась. - Во всяком случае, когда смогу. Лорд Эбердэр говорил, что собирается взять меня с собой в Лондон.
      Брови её подруги взлетели вверх.
      - Правда? Экономку он бы с собой не взял, - шутливо заметила она.
      - А личного секретаря мог бы и взять, - возразила Клер, чувствуя себя весьма неуютно, оттого что ответ её не вполне правдив. - В общем, я ещё не решила, чем буду заниматься.
      - Ты все-таки будь поосторожнее со Старым Ником, Клер. Он человек опасный, - серьезно сказала Маргед.
      - Не думаю. Лорд Эбердэр слишком высокого о себе мнения, чтобы взять женщину, которая этого не желает.
      - Меня сей факт нисколько не беспокоит, - мрачно изрекла Маргед. Опасность состоит как раз в том, что ты можешь этого пожелать.
      Закончив разговор этим зловещим предсказанием, она ушла. Клер вздохнула с облегчением.
      Она очень быстро собрала немногочисленные пожитки, которые собиралась взять с собою в Эбердэр. Других дел как будто не было, сон не приходил, и Клер принялась бесцельно бродить из комнаты в комнату, время от времени касаясь руками знакомых предметов Она родилась в этом скромном доме и никогда не жила под чужой крышей Самая маленькая комната в Эбердэре куда просторнее любой из здешних комнатушек, но ей все равно будет не хватать побеленных известью стен и прочной незатейливой мебели.
      Клер легонько погладила кончиками пальцев потемневшую от времени крышку резного дубового сундука, с сожалением подумав о том, что вряд ли у нес когда-нибудь появится дочь, которой она смогла бы оставить в наследство этот сундук, передававшийся в семье из поколения в поколение от матери к дочери. На внутренней крышке сундука вырезана надпись: "Энгерхад, 1579 год". Иногда Клер думала об этой Энгерхад, чья кровь текла и в ней. Наверное, та давняя владелица сундука - дочь небогатых фермеров, которые трудились в поте лица, обрабатывая свой клочок земли. Но за кого она вышла замуж? Сколько у неё было детей? И даровал ли ей Господь счастье?..
      Единственной роскошной вещью в доме был доверху набитый книгами шкаф, стоявший в углу гостиной. Томас Морган происходил из валлийского дворянского рода; закончив Оксфорд, он удостоился посвящения в сан пастора англиканской церкви. Однако, услышав однажды проповедь Джона Уэсли<Джон Уэсли (1703-1791) британский религиозный деятель, основатель методизма.>, преподобный Морган испытал глубокое духовное просветление и сам стал проповедником учения методистов. Хотя после этого его семья, строго придерживавшаяся традиционных церковных канонов, отреклась от него, он ни разу не пожалел о сделанном выборе. Отказавшись от своей прежней жизни, он женился на дочке мелкого фермера и поселился в Пенрите, проповедуя и разъясняя истину, которая осветила его собственную жизнь.
      Он не утратил своей любви к знаниям и передал её единственной дочери. Всякий раз, уезжая для чтения проповедей в других местах - а таких поездок было немало, - он старался купить там хотя бы одну недорогую подержанную книгу. Клер прочитала их все, причем многие - по нескольку раз.
      Мать Клер умерла двенадцать лет назад, угаснув так же тихо, как и жила. После смерти жены преподобный Моргам предложил своей четырнадцатилетней дочери жить в других методистских семьях, пока он будет в разъездах, однако Клер наотрез отказалась покидать свой коттедж - единственный раз, когда она ослушалась отца. В конце концов преподобный Томас Морган уступил желанию дочери - при условии, что во время его отлучек члены общины будут присматривать за ней.
      * * *
      Когда Клер было всего шестнадцать, она организовала свой первый небольшой класс и начала учить грамоте взрослых женщин деревни. Четыре года спустя Эмили, вторая жена старого графа, пожертвовала Пенриту деньги на учреждение школы. Десятки жителей деревни вышли на работу, чтобы отремонтировать давно заброшенный сарай, в котором когда-то хранилась собранная десятина. Обыкновенно преподавателями бывали только мужчины, но поскольку Клер уже накопила достаточно опыта, новую школу доверили именно ей, и с тех пор она работала там учительницей. За это время в учениках у неё перебывала по меньшей мере половина жителей Пенрита. Клер зарабатывала двадцать фунтов стерлингов в год, этих денег было недостаточно, чтобы сделать её богатой, но вполне хватало на пристойное существование.
      Только Никласу Дэйвису удалось заставить её покинуть отчий дом и отказаться от привычного упорядоченного образа жизни. Посмотрев на свой ещё не засаженный огород. Клер вдруг задрожала, не в силах отогнать предчувствие, что она видит все это в последний раз. Может быть, и не в буквальном смысле слова, но... Как бы то ни было, девушка была уверена, что нынешняя фаза её бытия подходит к концу. Что бы ни случилось в Эбердэре, это изменит её навсегда. И хотя Клер сомневалась, что перемены будут к лучшему, её решимость исполнить задуманное была непоколебима.
      В конце концов, отчаявшись обрести душевный покой, Клер встала на колени и начала молиться, но молитвы её остались без ответа. Ответа на них она не получала никогда.
      Завтра ей придется сойтись лицом к лицу со сноси судьбой. Как всегда, в одиночку.
      Глава 3
      Никлас проснулся с тяжкой головной болью, вполне естественной после вчерашнего. Неподвижно лежа с закрытыми глазами, он попытался вспомнить все, что с ним произошло. По-видимому, вечером камердинер Барнес уложил его в постель, предварительно надев на него ночную рубашку. Обычно Никлас предпочитал спать нагишом, но при данных обстоятельствах он вряд ли имел право на какие-либо претензии.
      Он начал было поворачивать голову, по тут же остановился, почувствовав, что ещё чуть-чуть - и она, пожалуй, отвалится. Да, вчера она перепил как последний дурак, и вот неминуемая расплата. Но все-таки жаль, что количество бренди оказалось недостаточным Для того, чтобы полностью стереть из памяти события вчерашнего дня. Вспоминая ту задиристую девицу, которая явилась к нему и неожиданно приняла его сумасшедший вызов, Никлас не знал, плакать ему или смеяться. Однако предвидя, что как рыдания, так и смех будут иметь самые печальные последствия для его бедной головы, предусмотрительно воздержался и от того, и от другого. Он не понимал, как мог ляпнуть вчера такую несусветную глупость, однако отрицать, что он и впрямь нагородил массу нелепостей, было невозможно - он слишком ясно помнил вчерашнюю беседу. Ему ещё повезло, что мисс Клер Морган пришла без оружия: после всего, что он ей наговорил, она вполне могла бы решить, что её долг доброй методистки состоит в том, чтобы избавить мир от такого ужасного аристократического паразита. При этой мысли Никлас едва не улыбнулся. В общем-то перепалка с Клер даже пришлась ему по вкусу, хотя он искренне надеялся, что по зрелом размышлении девушка почтет за лучшее остаться дома и их вчерашняя сделка потеряет силу. Право же, такая особа, как мисс Морган, может любого мужчину напрочь лишить душевного спокойствия.
      Дверь спальни распахнулась, и возле кровати послышались чьи-то осторожные шаги. Наверняка это Барнес пришел проверить, проснулся уже хозяин или нет. Предпочитая, чтобы его оставили в покос, Никлас продолжал лежать с закрытыми Глазами, и вскоре шаги стихли.
      Но ненадолго. Не прошло и пяти секунд, как на голову Никласа хлынула струя ледяной воды.
      - Черт возьми! - завопил он, рывком садясь на кровати. Сейчас он убьет этого урода Барнеса, прикончит его на месте!
      Но это был не камердинер. Открыв затуманенные похмельем глаза, Никлас узрел в своей спальне Клер Морган, которая стояла на безопасном от него расстоянии, держа в руке пустой фарфоровый кувшин.
      Поначалу он подумал, что ему, должно быть, снится кошмарный сои, правда, необычайно ясный для сновидения, но потом до пего дошло, что ему никак не могли пригрезиться ни эта сладко-высокомерная усмешка на маленьком личике Клер Морган, ни холодная вода, пропитавшая его ночную рубашку.
      - Какого черта вы это сделали? - грубо спросил Никлас.
      - Ваше "завтра утром" превратилось в "завтра днем", - спокойно ответила она. - Я нахожусь в доме уже три часа, ожидая вашего пробуждения. За это время я успела выпить чашку чая, составить список всего необходимого для Пенрита и произвести предварительный осмотр дома с целью определить, что нужно предпринять, чтобы сделать его пригодным для проживания. Оказалось, довольно многое, как вы, надо полагать, и сами заметили. А может, и не заметили мужчины нередко способны совсем не замечать то, что их окружает. Потом, чтобы хоть как-то разогнать скуку, я решила вас разбудить. Насколько я могу судить, именно так порой поступают любовницы, вот я и старалась по мере сил как можно убедительнее сыграть роль, которую вы мне отвели.
      Она говорила с чуть заметным мелодичным валлийским акцептом, и голос, глубокий, грудной и чуть хрипловатый, чем-то напоминал хорошо выдержанное виски. Услышать такой голос у чопорной старой девы!.. Черт побери, эффект получился потрясающе эротическим. Желая привести се в замешательство, он сказал:
      - Любовницы всегда будят меня с помощью более интересных способов. Хотите, я опишу вам некоторые из них?
      - Нет, не хочу. - Она взяла с умывальника полотенце и подала ему.
      Никлас вытер, как мог, мокрые волосы и лицо и промокнул рубашку. После чего, почувствовав, что обрел более пристойный вид, бросил полотенце Клер..
      - И часто вы так напиваетесь? - поинтересовалась она.
      - Очень редко, - брюзгливо ответил он. - Теперь я вижу, какую ошибку совершил, напившись именно вчера. Если б я тогда был трезв, мне не пришлось бы терпеть ваше общество на протяжении ближайших трех месяцев.
      - Если вы решите отказаться от всей этой затеи, я не стану думать о вас хуже, - ответила Клер с деланно-застенчивым видом, в котором, однако, сквозило нескрываемое злорадство.
      Никлас Невольно моргнул, услышав, как она бросила ему в лицо его же собственные снисходительные слова.
      - Ну и острый же у вас язык. - Он начал пристально разглядывать её и, удостоверившись, что от этого разглядывания Клер стало явно не по себе, докончил: - Это как раз то, что мне всегда нравилось в женщинах.
      К его восторгу, она покраснела. Оскорбления, похоже, нисколько её не обескураживали; однако комплименты и знаки мужского внимания явно выбивали из колеи. Приободрившись, он сказал:
      - Разыщите моего камердинера и велите ему явиться ко мне с горячей водой для бритья. Потом распорядитесь на кухне, чтобы мне приготовили большой кофейник с очень горячим кофе. Через полчаса я спущусь к столу. - С этими словами он откинул одеяло и сел на край кровати.
      Отведя взгляд, Клер проговорила: "Хорошо, Никлас", - и поспешно удалилась.
      Когда дверь за нею закрылась, он довольно фыркнул. Если сила её страсти окажется под стать силе характера, то в постели она будет просто превосходна!
      Ступив босыми ногами па холодный пол, он задумался: а удастся ли ему соблазнить ее? Весьма вероятно, что нет; можно предположить, что её неумолимая добродетель продержится дольше, нежели его терпение.
      Однако попробовать, безусловно, стоит: игра предстоит весьма увлекательная. Негромко насвистывая, Никлас стянул с себя насквозь промокшую ночную рубашку и принялся обдумывать, когда и где он сорвет свой первый поцелуй.
      * * *
      Когда ровно тридцать минут спустя лорд Эбердэр появился в утренней гостиной, все следы его вчерашних чрезмерных возлияний уже совершенно исчезли. Если не считать его необычно смуглой кожи и чересчур длинных волос, он был полнейшим воплощением щеголеватого лондонского джентльмена. Взглянув на него, Клер решила, что предпочла бы видеть Никласа в прежнем затрапезном обличье; при виде его нынешнего одеяния ей стало неуютно: уж слишком зримо оно подчеркивало огромное различие в их социальном положении - одной стороны сиятельный граф Эбердэр, а с другой - скромная деревенская учительница.
      Но тут она вспомнила, как он выглядел в ночной сорочке, с полуобнаженной грудью и облепленными мокрой тканью мускулистыми плечами. Нет уж, избави её Бог от такого откровенного неглиже!
      Не произнеся ни слова, она встала и налила ему чашку горячего кофе. Он, так же не нарушая молчания, осушил её в три глотка и снова протянул ей. Вторая чашка была выпита почти так же быстро, как и первая. Третью он налил себе сам, после чего сел на стул, стоящий напротив Клер.
      - Итак, вы можете начать свое изложение несчастий Пенрита, а также тех мер по их ликвидации, которые я должен предпринять.
      Его нарочитая деловитость несколько озадачила девушку.
      - Проблемы носят экономический характер и вызваны несколькими причинами, радуясь, что приготовилась заранее, начала Клер. - Положение стало ухудшаться пять лет назад, когда ваш дед добился, чтобы парламент принял новый закон об огораживании. После того как общинные земли огородили, чтобы граф Эбердэр мог пасти там своих овец, множеству мелких фермеров пришлось переселиться в деревню, потому что они больше не могли кормить свои семьи, обрабатывая землю.
      Рабочих мест в Пенрите немного, и почти все они сосредоточены на шахте. При таком наплыве дешевой рабочей силы её управляющий тут же снизил заработную плату; кроме того, теперь он не считает нужным покупать новое оборудование и платить даже за самые элементарные меры по охране труда.
      Прежде чем она смогла приступить к деталям, граф поднял руку, прерывая ее:
      - Сколько людей погибло в шахте?
      - За последние четыре года различные аварии отняли жизнь у шестнадцати взрослых мужчин и четырех мальчиков.
      - Это весьма печально, однако разве такое положение дел не является естественным? Количество жертв не кажется мне чрезмерным. Работа в шахте всегда считалась опасной, и шахтеры, которых мне доводилось знать, гордились тем, что их труд требует большой силы и мужества.
      - О да, они гордятся, - согласилась Клер, - но гордость не затмила их разум и не сделала их слепыми дураками. Условия труда в шахте Пенрита намного, намного опаснее, чем в других рудниках: все, кто там работает, считают просто чудом то, что в шахте до сих пор не произошла катастрофа. Но раньше или позже полоса везения кончится, и тогда погибнут десятки, может быть, даже сотни людей. - Хотя она пыталась говорить бесстрастно, голос её дрогнул.
      Пока она пыталась снова взять себя в руки, граф тихо сказал:
      - Полагаю, в этой шахте погибли ваши друзья?
      - Не только друзья, - Клер вскинула голову, и лицо се застыло. - Именно там погиб мой отец. Никлас был потрясен.
      - Но какого черта преподобный Морган делал в шахте?
      - Он делал там то же, что всегда, - свою работу. В тот день в одном из забоев обрушилась порода. Два человека погибли сразу, а третьего, члена нашей общины, завалило камнями, раздавив нижнюю часть его тела. Но он был жив и оставался в сознании. Он попросил позвать к нему моего отца, и пока другие шахтеры пытались освободить его из-под завала, отец держал его за руку и молился вместе с ним. - С трудом переведя дыхание, Клер закончила: - Потом произошел ещё один обвал. Мой отец, шахтер, которого пытались вызволить, и один из спасателей погибли.
      - Ваш отец до конца был верен себе, - мягко сказал Никлас. - Находите ли вы утешение в том, что его смерть была такой же, как и его жизнь, мужественной и самоотверженной?
      - Если это и утешение, то очень слабое.
      Какое-то время он не знал, что сказать, потом спросил:
      - Но почему вы обратились за помощью ко мне? Хотя земля, на которой находится шахта, и является моей собственностью, она отдана в аренду горнорудной компании.
      Изменить положение вещей могут только владелец компании и его управляющий.
      Губы Клер плотно сжались.
      - Управляющий, Джордж Мэйдок, и слушать ничего не хочет. Поскольку он получает процент с прибыли, ему доставляет удовольствие класть в свой карман каждый лишний пенс, даже если из-за этого гибнут люди.
      - А как же лорд Майкл Кеньон? Ведь шахта все ещё принадлежит ему? Насколько я его знаю, он не из тех, кто остается глух к разумным просьбам.
      - Мы не раз пытались связаться с лордом Майклом, но он не отвечает на наши письма и петиции. А поговорить с ним лично никому из нас не удалось, так как за последние четыре года он так ни разу и не приехал в нашу долину.
      - Четыре года, - повторил Никлас, и на лице его промелькнуло странное выражение. - Интересный срок. Однако если ни Мэйдок, ни лорд Майкл не желают ничего менять в шахте, то что, по-вашему, могу сделать я?
      - Вы можете поговорить с лордом Майклом, - убежденно сказала Клер. - Ведь он же ваш друг. Если вам удастся уговорить его сделать шахту более безопасной, одного этого, наверное, уже будет довольно.
      - Майкл был моим другом, но за последние четыре года я ни разу не видел его. Более того, сказать по правде... - Никлас вдруг умолк и начал рассеянно крошить ломтик поджаренного хлеба. - В общем, я не имею ни малейшего представления, где он сейчас находится, и не знаю, смогу ли я на него повлиять. Возможно, его вполне устраивает теперешнее положение дел.
      - Это и мне приходило в голову. - Понимая, что именно теперь наступил решающий момент, когда она наконец точно узнает, насколько далеко готов зайти граф Эбердэр, чтобы исполнить свою часть договора, Клер нервно вытерла взмокшие ладони о свою серую шерстяную юбку и сказала: - Если окажется, что с шахтой ничего нельзя поделать, то выход один - создать другие рабочие места. И вы вполне можете сделать это, причем без особого труда.
      - Я так и знал, что у вас уже есть наготове план, - пробормотал Никлас, и, небрежно развалившись на стуле, скрестил руки на груди. - Продолжайте, мисс Морган.
      - Начнем с того, что именно вы, милорд, являетесь самым крупным землевладельцем в долине, однако вы ничего не делаете для того, чтобы поощрить внедрение более передовых методов ведения сельского хозяйства. Ваши арендаторы до сих пор работают так же, как и во времена Тюдоров<Тюдоры - королевская династия в Англии в 1485-1603 гг>. А между тем новейшие достижения в области племенного животноводства и обработки почвы могли бы повысить благосостояние долины и создать много новых рабочих мест. - Она взяла со стола пачку бумаг и протянула её Никласу. - Сама я не знаток сельского хозяйства, но внимательно изучала статьи по научной агрокультуре, применяемой в Англии, и отметила те методы, которые могли бы дать хорошие результаты в наших местах.
      - Стало быть, на свете все же существует что-то, в чем вы не являетесь знатоком. - Бросив беглый взгляд на бумаги, граф опять положил их на стол. Вывести местное сельское хозяйство из тьмы средневековья - тут работы хватит лет на десять или двадцать. У вас имеются ещё какие-нибудь просьбы - на тот случай, если после всех этих трудов у меня все-таки останется немного свободного времени?
      - Да, есть один крупный проект, который вы могли бы осуществить и который почти сразу же принес бы свои плоды, - пропустив его сарказм мимо ушей, спокойно ответила Клер.
      - В самом деле? Продолжайте, мисс Морган. Я с нетерпением ловлю каждое ваше слово.
      - Возможно, вы об этом запамятовали, по вам принадлежит старая шиферная каменоломня в дальнем конце долины. Хотя она уже много лет как заброшена, там вполне можно было бы опять начать добычу. - Она наклонилась вперед и постаралась придать своему голосу как можно большую убедительность. Возобновление добычи шифера не только принесло бы вам прибыль, но и обеспечило бы работой тех, кто её сейчас не имеет. В каменоломнях Пенрин, что в графстве Флинтшир, работает более пятисот человек, и их труд куда менее опасен, чем работа в шахтах. К тому же, если вы откроете каменоломню, Мэйдок вынужден будет улучшить условия труда в шахте Пенрита, чтобы не потерять своих лучших работников.
      - Я хорошо помню эту каменоломню, - задумчиво проговорил Никлас. - Думаю, что добытым в пей шифером покрыта каждая крыша в долине. Однако достаточно ли шифера там ещё осталось, чтобы разработки могли принести коммерческую выгоду?
      - Все признаки указывают на то, что месторождение очень велико, а что до качества вашего шифера, то оно всегда было превосходным.
      - Все признаки? - переспросил граф. - Полагаю, сие означает, что ради оценки запасов этого минерала вы незаконно вторгались в мои владения?
      Клер неловко заерзала.
      - Каменоломня находится очень близко от пролегающей через ваши земли общественной дороги.
      - Надеюсь, вы не распугали моих овец. - Он в раздумье сдвинул брови. Когда имеешь дело с шифером, самое главное - найти способ доставить его туда, где он нужен, не понеся при этом чрезмерных затрат. Если я возобновлю добычу, придется построить рельсовый путь от каменоломни до реки, чтобы можно было доставлять шифер до побережья на баржах.
      - Рельсовый путь? А что это такое?
      - Это такая дорога, состоящая из параллельных деревянных или стальных брусков, скрепленных друг с другом. Эти бруски называются рельсами, и лошади тянут по ним вагонетки с грузом. Строительство рельсовых путей обходится дорого, наверное, именно поэтому на пенритской шахте таких путей нет, однако по ним тяжелые грузы можно перевозить гораздо быстрее, чем по обычным дорогам. - Он снова задумался. - Вероятно, на побережье придется построить ещё один причал.
      - Но после того, как вы его построите, вы сможете доставлять ваш шифер куда угодно: и по каналу в Бристоль, и на север, в Мерсисайд. Возможно, вы даже сумеете возместить часть своих издержек, взимая плату с угледобывающей компании за использование вашего причала. Компания будет вынуждена ею использовать, потому что её собственный причал слишком мал. Это предприятие может принести вам большую прибыль, лорд Эбердэр.
      - Перестаньте использовать прибыль в качестве наживки, - раздраженно бросил граф. - Эта тема меня мало волнует. - Он побарабанил пальцами по столу красного дерева. - Кстати, вы представляете хотя бы приблизительно, сколько тысяч фунтов потребуется, чтобы вновь открыть каменоломню?
      - Нет, - честно призналась она. - Я не умею оперировать подобными суммами. А что, расходы настолько велики, что вы не можете себе этого позволить?
      - Этого я не говорил, - сказал он, вставая. - Вы умеете ездить верхом?
      Сбитая с толку столь резкой переменой темы, Клер недоуменно заморгала.
      - Немного умею, но в последней время мне не приходилось кататься - после смерти отца я продала его лошадь.
      Она была старая и спокойная, так что мой опыт верховой езды весьма ограничен.
      - В конюшнях наверняка найдете лошадь, которая вам подойдет. Наденьте амазонку и ждите меня там через пятнадцать минут. Мы поедем осматривать эту вашу каменоломню. - Он повернулся и с величавым видом удалился.
      Клер сидела ошеломленная, как будто над нею только что прогремела сокрушительная гроза. По крайней мере одного она добилась - Никлас отнесся к её идеям серьезно.
      Однако он не дал ей времени сказать, что никакой амазонки у неё нет. Чуть заметно улыбаясь, она встала из-за стола и поднялась на второй этаж, в отведенную ей комнату. Что ж, придется скакать верхом в той одежде, в которой она каталась прежде. Возможно, ей даже удастся шокировать графа. Во всяком случае, она на это надеялась.
      * * *
      Войдя в конюшню, Клер обнаружила, что Никлас уже опередил её и теперь поглощен разговором с одним из обитателей просторных дощатых стойл. Стук каблуков старых сапог Клер наставил его повернуться. Ее вид так поразил его, что он не сразу нашел что сказать.
      - Неужели в Пенрите амазонкой называют мужские бриджи?
      - Лишь очень немногие из жителей долины ездят верхом, а тех, кто может позволить себе иметь дорогостоящее платье, предназначенное только для конных прогулок, и того меньше, - твердо сказала Клер. - Мне очень жаль, если вы не одобряете мой наряд, но я всегда ездила верхом именно в нем, и другого у меня нет.
      Никлас посмотрел на нес с ленивой плотоядной улыбкой.
      - Разве я сказал, что не одобряю? Советую вам надеть эти бриджи, когда будете кататься верхом в Лондоне, и, возможно, вы станете родоначальницей новой моды. Или же спровоцируете общественные беспорядки.
      Прежде Клер никогда не волновало отсутствие в её верховом костюме юбки, однако она совершенно не ожидала, что почувствует себя такой... голой под тем изучающим взглядом, который граф устремил на её ноги, обтянутые панталонами из оленьей кожи. Лицо её вспыхнуло; и она с негодованием подумала о том, что за прошедшие с момента их встречи сутки ей приходилось краснеть чаще, чем за последние десять лет. Посмотрев в сторону стойла. Клер спросила:
      - Здесь стоит та самая лошадь, которую вы для меня выбрали?
      - Да. Ронда - чистокровный валлийский пони. - Его длинные изящные пальцы нежно гладили серую в яблоках морду Маленькой кобылке явно нравилась эта ласка: она издала довольное ржание. - Она спокойная, смирная и послушная. И намного умнее, чем большинство лошадей. Для меня она слишком низкоросла, но вам подойдет как нельзя лучше.
      Пока он открывал дверцу стойла и выводил Ронду, из помещения, где хранилась сбруя, вышел конюх с дамским седлом в руках.
      - Это нам не понадобится, - сказал граф. - Принеси мисс Морган обычное седло.
      Бросив на Клер любопытный взгляд, конюх сделал, как ему было велено, и оседлал кобылу. Граф между тем вывел из другого стойла крупного вороного жеребца, того самого, на котором он скакал вчера, когда Клер наблюдала за ним.
      Резвый конь горячился, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Клер опасливо попятилась, граф же смело шагнул вперед и дунул жеребцу в ноздри.
      Конь сразу успокоился. Увидев изумление Клер, Никлас весело улыбнулся, сверкнув крепкими белыми зубами.
      - Это старый цыганский способ успокоить лошадь. Особенно он бывает полезен, когда хочешь эту лошадь украсть.
      - Не сомневаюсь, что в этом деле у вас был весьма богатый опыт, - сухо заметила Клер.
      Седлая своего жеребца, он с видимым сожалением покачал головой.
      - Увы, боюсь, что нет. Одно из печальных следствий богатства - это то, что воровство утрачивает для тебя всякий смысл. А между тем за всю свою жизнь я ни разу не ел ничего вкуснее, чем поджаренные на костре ворованные курица и картошка, которыми меня как-то угостили в детстве! Это было великолепно.
      Понимая, что он нарочно дразнит её. Клер повернулась к Ронде и сама проверила, хороню ли затянута седельная подпруга. Краешком глаза она заметила. что наблюдавший за нею граф одобрительно кивнул. Он направился было к ней, и она, чтобы уклониться от помощи, которую он явно намеревался ей предложить, сама забралась в седло.
      Пока они отъезжали от конюшен, Клер нервничала, но Ронда действительно оказалась смирной и послушной лошадкой, и вскоре девушка успокоилась и даже начала испытывать от езды удовольствие, хотя знала, что потом у неё наверняка заболят мышцы, давно отвыкшие от подобных упражнений.
      Никлас ехал впереди, направляясь к тропе, которая пролегала вдоль высокого края долины. Для ранней весны день выдался необычайно теплым, а воздух был так прозрачен, что Клер могла ясно разглядеть деревья, растущие на противоположной стороне долины.
      До старой каменоломни было несколько миль; поначалу всадники ехали в полном молчании. Клер поймала себя на том, что её взгляд то и дело невольно обращается к Никласу. Он двигался, как кентавр, настолько слитый со своим конем, что смотреть на него было истинным наслаждением. Но в очередной раз осознав, что восхищение её уж чересчур сильно. Клер заставляла себя вновь направить внимание на окрестности.