- Так же, как графские сыновья не женятся на цыганках? Твой отец был викарием, образованным человеком, дворянином, а твоя мать происходила из почтенного фермерского семейства. Уверяю тебя, многие бы сочли, что твоя родословная предпочтительнее моей. - Его омрачившееся было лицо снова повеселело. - Право же. Клер, ты должна выйти за меня замуж. Ты не можешь оставить нашего нерожденного ребенка без имени.
      Клер не сдержалась и фыркнула.
      - Я вовсе не уверена, что этот ребенок действительно существует.
      - И напрасно. - Он легко провел ладонью по её животу, и начал играть с мягкими завитками между её бедер. - Потому что сейчас мы с тобой удвоим вероятность его зачатия.
      - Перестань! - Она шлепнула его по руке. - Когда ты это делаешь, я не могу думать. Но он не перестал.
      - Тебе нет нужды много думать, чтобы сказать "да". Клер схватила его за руку и остановила её.
      - Я могу смириться с тем, - заговорила она серьезно, - что ты женишься на мне без любви, но не с тем, что потом ты, возможно, возненавидишь меня за то, что я вынудила тебя к браку, которого ты не желал.
      - Я никогда не возненавижу тебя. Клер, - сказал он с той же серьезностью, что и она. - Я знаю, что делаю, и никогда не стану упрекать тебя в том, за что несу ответственность я сам.
      Клер колебалась, не решаясь задать вопрос, который вертелся у нес на языке, - уж очень он был неприятен.
      - Есть... есть ещё кое-что, - начала она и опять замолчала.
      Он вопросительно поднял брови. Клер смущенно отвела глаза.
      - Говорили, что своей первой жене ты изменял. Это правда?
      Его лицо стало непроницаемым.
      - Правда.
      - Я знаю, что аристократы относятся к таким вещам иначе, но я не аристократка, - с усилием вымолвила она. - Я бы не вынесла, если бы у тебя были другие женщины.
      Никлас долго не отвечал, и лицо его оставалось по-прежнему напряженным. Когда он наконец заговорил, голос его звучал спокойно и бесстрастно.
      - Я предлагаю тебе новую сделку. Клер. Я буду верен тебе, пока ты будешь верна мне. Но если ты когда-нибудь ляжешь в постель к другому мужчине, обещаю тебе, что тоже начну развлекаться на стороне.
      Клер почувствовала несказанное облегчение.
      - Если мы заключим эту сделку, то вас, милорд, ждет скучная и однообразная жизнь, потому что я никогда не посмотрю на другого мужчину.
      - Скучная? Это с тобой-то? Ну это вряд ли. - Выражение его лица смягчилось. - Стало быть, ты принимаешь мое предложение?
      Она закрыла глаза, чтобы прислушаться к своему внутреннему голосу. И снова, как и прошедшей ночью, её охватила уверенность, глубокая, абсолютная: то. что она делала, было правильно, именно для этого она и родилась. Никласу едва ли понравится, если она признается ему в любви. Поэтому, открыв глаза, Клер просто сказала:
      - Да, Никлас. Принимаю всем сердцем и всей душой. Он стремительно встал с кровати, подошел к её письменному столу и начал рыться в одном из ящиков. Когда он вернулся, она увидела, что он держит в руке её перочинный нож. Под удивленным взглядом Клер он поднял другую руку и узким острым лезвием надрезал себе запястье. На смуглой коже выступила темно-вишневая капля, за ней тотчас же последовала вторая. Затем он взял руку Клер.
      Догадавшись, что он собирается сделать, она умудрилась не поморщиться, когда он сделал такой же надрез на её запястье. Прижав её запястье к своему, так что их кровь смешалась, он тихо сказал:
      - Кровь к крови. Дело сделано, жена.
      Она смотрела на их прижатые друг к другу руки, чувствуя, что теперь они соединены неразрывными узами. Кровь к крови, пока не разлучит их смерть.
      - Это цыганский обряд, да?
      - Один из многих. У цыган уйма таких брачных обрядов. - Он улыбнулся. Обычно свадьба начинается с притворного похищения. Считается неприличным, если невеста чересчур явно показывает, что рада оставить свою семью. Поскольку я вынудил тебя поселиться в Эбердэре, мы можем считать это похищением. - Он поднес её запястье к своим губам и слизнул кровь. От прикосновения его языка боль в ранке почти прошла. - А теперь пора приступить к исполнению супружеских обязанностей, не так ли? Она раскрыла ему объятия.
      - С радостью, муж мой.
      Когда Никлас поцеловал её, у него на мгновение мелькнула мысль: как же непредсказуема жизнь! Три дня назад шахта работала как обычно, Оуэн Моррис был жив, а сам он и не помышлял о женитьбе. Теперь же все изменилось, под прошлым была подведена жирная черта, а будущее стало таким, каким он никогда его не представлял. Он навсегда связал себя с женщиной, которую сейчас держит в своих объятиях. Его прежней жизни с се безграничной свободой и постоянными скитаниями пришел конец. Теперь он станет жить как все, у него будет дом и семья, и, с упоением целуя Клер в губы, он нисколько не жалел о такой перспективе.
      Они лежали, обнявшись, чувствуя пряный запах, который оставила на их телах страсть. Когда дыхание Клер наконец выровнялось, она прошептала:
      - Кажется, мне теперь понятно, почему церковь не очень-то одобряет половые сношения между мужчиной и женщиной. Некоторых это, пожалуй, может заставить забыть о Боге, ведь трудно себе представить, что в раю можно ощутить большее блаженство.
      Никлас издал короткий смешок.
      - По-моему, это явное богохульство.
      - Наверное, так оно и есть. - Ее пальцы ласково обхватили его затылок. - Я начинаю понимать, почему тебе так хотелось соблазнить меня. Страсть в самом деле прекрасна, ты согласен?
      - Да, хотя она не всегда так прекрасна, как была сейчас. - Он положил руку ей на живот, думая и том, не расцветает ли там в эту минуту новая жизнь. - Еще когда ты в первый раз появилась в Эбердэре, я сразу понял, что из тебя выйдет необыкновенно страстная возлюбленная.
      Теперь настала её очередь смеяться.
      - А я-то думала, что тебе не терпелось избавиться от моего присутствия.
      - Не без того, - согласился он. Она подняла его руку и поцеловала крошечный надрез от перочинного ножа.
      - Знаешь, хотя в церкви мы ещё не обвенчаны, я уже чувствую себя искушенной замужней женщиной.
      - Вот и отлично, потому что отныне я твердо намерен спать с тобой каждую ночь. - Вспомнив о несовершенстве мира, он со вздохом сел и добавил: - Однако ради сохранения остатков твоей репутации я буду приходить и уходить так, чтобы меня никто не видел. Сейчас ещё достаточно рано, так что мы скорее всего привлекли внимание только моего камердинера и твоей горничной, а им за то и платят, чтобы они не распускали языки.
      Клер невесело улыбнулась.
      - Спасибо. Конечно, и с моей стороны малодушно придавать значение пересудам, но - увы - я ничего не могу с собой поделать.
      - Поскольку мы будем жить в долине до конца наших дней, осторожность не помешает. - Он наклонился и поцеловал се. - Я нынче же утром пошлю письмо Люсьену в Лондон и попрошу его съездить в коллегию по гражданским делам за специальным разрешением на брак. Он умеет быстро проворачивать такие дела, так что мы сможем обвенчаться в церкви уже примерно через неделю.
      Клер кивнула, наблюдая, как Никлас натягивает на себя одежду и тихонько выскальзывает из комнаты. Все случилось так неожиданно, что она до сих нор не вполне верила в реальность происходящего. Никлас предложил ей стать его женой без особой охоты, однако при этом он вовсе не выглядел несчастным. И она поклялась себе, что он не пожалеет о своем решении.
      Поскольку в том, что касалось земных благ, все у неё теперь было в порядке. Клер решила, что пора заняться делами духовными. Она встала с кровати, надела халат, потом опустилась на колени в широкой полосе солнечного света, который лился из окна, и, сложив руки, очистила сознание от всех посторонних мыслей.
      И тотчас, словно струя ослепительного огня, сердце её наполнила вера. Это были те самые ощущения божественной радости и покоя, дарованные её отцу, которые он испытывал ежедневно и стремился разделить с другими. Сосредоточившись в себе ещё глубже, Клер вдруг смутно почувствовала, что душа отца где-то рядом. И с изумлением поняла, что он знал о её слабости и молился о её спасении. А теперь явился, чтобы разделить с ней духовное пробуждение...
      * * *
      Клер чуть заметно улыбнулась. Даже покинув этот свет, её отец не перестал усердно помогать тем, кому повезло меньше его, но теперь она больше не обижалась на него за это.
      Глаза её защипало от слез благоговения и смирения. Теперь, когда в ней наконец зажегся огонь, он уже никогда не погаснет - она была в этом уверена. И именно любовь указала ей путь.
      Глава 27
      Клер так глубоко погрузилась в свои мысли, что для неё стало полной неожиданностью, когда она вдруг заметила принесенный Полли чайник и дымящийся кувшин с горячей водой. Вспомнив, сколько всего ей необходимо сделать, она быстро вымылась и оделась, затем спустилась к завтраку. Перед этим Клер все же зашла в библиотеку.
      Устояв перед искушением посмотреть на ковер, на котором они занимались любовью. Клер опустилась на колени перед обломками арфы Никласа. Когда он вошел в библиотеку, девушка подняла взгляд и нерешительно сказала:
      - Многие колки сломаны, и рама разошлась, но, похоже, вес можно восстановить.
      Никлас поднял с пола обломки.
      - Ты права, - согласился он, оглядев их. - Нет ничего такого, чего нельзя было бы починить. - Он погладил гладкое, как атлас, дерево. - Я рад. Тэм был великий мастер - пытаться уничтожить его произведение было кощунством.
      - К счастью, арфа была сработана очень прочно. Она даже сделала порядочную вмятину в стене. - Клер опустилась на пятки. - Прошлой ночью, когда ты отшвырнул её, мне показалось, что ты пытаешься уничтожить не только арфу, но и музыку в твоей душе. Надеюсь, что это тебе не удалось. - Последняя фраза прозвучала скорее как вопрос, чем как утверждение.
      - Полагаю, именно таково и было мое намерение, хотя тогда я так не думал. - Он щипнул единственную уцелевшую струну, и раздался меланхоличный звук. Наверное, мне следует написать песню о взрыве на шахте. Ведь это древняя кельтская традиция - увековечивать в балладах наших благородных мертвых.
      Она накрыла его руку своей ладонью.
      - Да, сочини такую песню и спой её на ежегодном состязании бардов долины. Этим ты сделаешь большое дело для каждого жителя Пенрита.
      Лицо Никласа напряглось, и она догадалась, о чем он подумал: о том, что сделал бы для них куда больше, если бы смог вовремя изменить условия труда в шахте и предотвратить взрыв. Хотя теперь он уже мог сдерживать снос горе и чувство вины, они все же не отпустили его. Наверное, полностью он от них никогда не освободится.
      Тягостную тишину нарушило внезапное появление Уильямса. Вместе с ним в библиотеку вбежал запыхавшийся мальчик. Узнав в нем Тревора, старшего сына Маргед, Клер вскочила па ноги.
      - Я нужна твоей маме, Тревор? - спросила она. - Сейчас пойду. Я как раз собиралась в деревню. Мальчик покачал головой:
      - Нет, мисс Морган, это не то, о чем вы подумали. У меня очень хорошие новости - мой папа жив! Его нашли сегодня утром. Мама послала меня сказать вам об этом, как только его принесли домой.
      - Слава Богу! - проговорила Клер, но её тихое восклицание было заглушено ликующим криком Никласа:
      - Аллилуйя!
      То, что сообщил Тревор, было невероятно, но его счастливое личико было красноречивее любых доказательств, На лице Никласа сияла радость, и Клер поняла: весть о том, что Оуэн жив, исцелит его, как ничто другое.
      - Уильямс, вели приготовить двуколку, - приказал Никлас. - Тревор расскажет нам все по дороге в деревню.
      Через пять минут, они уже мчались к Пенриту на такой скорости, что Клер испугалась бы, если б лошадьми правил менее искусный возница, чем Никлас. Сидящий между ними Трсвор объяснял:
      - Взрывом папу отбросило в один из старых штреков. Папа долго лежал без сознания, потому что сломал ногу и сильно ударился, а когда очнулся, то вспомнил, что неподалеку находится одна из старых штолен, через которые откачивается вода. Он прорубился через завал, добрался до неё и увидел, что из-за взрыва уровень воды в ней упал, так что вверху был воздух. Ночью он выбрался наружу, и нынче утром его нашел пастух.
      - Это просто чудо, - тихо сказала Клер.
      - Вот и моя мама так говорит.
      Некоторое время вес трос молчали. Потом Никлас спросил:
      - А на что будут жить семьи тех, кто погиб?
      - У шахтеров есть два общества взаимопомощи, куда они каждую неделю делают небольшие взносы, - ответила Клер. - Так что сейчас имеется немного средств, чтобы помочь тем, кто остался без кормильца.
      - Погибших так много, что эти деньги скоро кончатся, - заметил Никлас. Как ты думаешь, валлийские упрямство и гордость не помешают этим обществам принять взнос и пожертвования и от меня?
      - Я уверена, что никто не станет возражать. Дверь коттеджа Моррисов открыла Маргед. Под глазами у нес были темные круги, но лицо освещала счастливая улыбка. Подруги крепко обнялись и расплакались. Когда они снова обрели способность связно разговаривать, Маргед пригласила гостей пойти и сказала, что они должны непременно выпить чаю и попробовать её булочек с изюмом.
      Тихо, чтобы не разбудить Оуэна, Маргед повторила то, что уже успел рассказать Тревор.
      - Но это не все, - добавила она. - Есть и другая добрая весть - нашли ещё двух живых шахтеров, они не задохнулись, потому что попали в воздушный карман. - Она назвала имена спасенных. Клер знала обоих, так как учила в школе их детей.
      - Говорят, на шахте грядут большие перемены, - продолжала Маргед. - Лорду Майклу Кеньону не понравилось, как велись дела, и теперь он решил управлять шахтой сам.
      - А как насчет Майдока? - спросил Никлас. Маргед довольно улыбнулась:
      - На людях его милость не сказал против Мэйдока ни слова, но все равно всем ясно - у бывшего управляющего больше нет власти, теперь он всего лишь мастер, чье дело выполнять приказы хозяина. Говорят, Мэйдок в бешенстве, но жаловаться не смеет, потому что боится потерять место.
      Проглотив кусочек булочки с изюмом, она добавила:
      - Лорд Майкл велел всем шахтерам заняться укреплением уцелевших выработок и не жалеет денег на рудничные стойки. Говорят, он приказал установить на шахте новый паровой насос Уатта и подъемный механизм с клетью, так что шахтерам больше не придется спускаться и подыматься на этом ужасном канате, подобно грозди винограда.
      - Слава Создателю! - с жаром воскликнула Клер. - Похоже, теперь все необходимые меры наконец будут приняты и в шахте больше не произойдет подобных катастроф.
      - Да, кажется, Майкл снова всерьез занялся делами, которые оставил четыре года назад, - согласился Никлас; потом он повернулся к хозяйке дома. - Маргед, можно я поговорю с Оуэном, когда он проснется?
      - Пойду посмотрю, может, он уже и не спит. Возвратившись, Маргед с улыбкой сообщила:
      - Он проснулся и хочет видеть вас, милорд.
      - Думаю, это будет уже слишком, если к нему приду ещё и я, - сказала Клер. - Маргед, давай вместе помолимся и поблагодарим Бога за спасение Оуэна.
      Они встали на колени. Но прежде чем начать молитву, Маргед удивленно посмотрела на подругу.
      - Я всегда считала, что ты непохожа на своего отца, но только что на мгновение ты стала... ну просто вылитый он. Спасибо, что напомнила мне о молитве, а то с тех пор, как принесли Оуэна, у меня голова идет кругом...
      * * *
      Никлас поднялся на второй этаж в крошечную спальню Оуэна и Маргед, где едва умещалась их обширная кровать. Оуэн был бледен, левая нога в лубке, но лицо его выражало покой. Увидев Никласа, он молча поднял руку.
      Никлас крепко пожал её и опустился на колени возле кровати.
      - Слава Богу, что ты остался жив! - с жаром воскликнул он. - Просто представить невозможно, как тебе удалось уцелеть при таком страшном взрыве, а потом так долго находиться под землей.
      - Думаю, мое время ещё не пришло, - хрипло проговорил Оуэн. - Чудо, что меня не убило сразу, а то, что я оказался достаточно близко от дренажной штольни и смог пробить ход наружу - ещё большее чудо.
      - Ну, надо сказать, ты и сам не оплошал, - заметил Никлас. - Найти дорогу в лабиринте штреков, в полной темноте, да ещё со сломанной ногой - это настоящий подвиг.
      - Мне было за что бороться. Никлас посмотрел Оуэну в лицо.
      - Почему ты заставил меня подняться первым? Ведь у тебя есть семья, значит, ты кому-то нужен, не то что я. Губы Оуэна тронула слабая улыбка.
      - Я знал, что если умру, то попаду прямиком в рай, а вот насчет тебя у меня были сильные сомнения.
      На мгновение Никлас подумал, что шахтер шутит, а когда понял, что Оуэн совершенно серьезен, расхохотался, прислонившись лбом к дубовому краю кровати. Но даже заливаясь смехом, Никлас, как ни странно, чувствовал, что стал свидетелем ошеломляющего проявления веры и это повлияет на многое в его жизни...
      Но он не мог сказать о своих ощущениях Оуэну и ограничился коротким ответом:
      - Ты был совершенно прав. Если рай и ад существуют, то я бы сейчас жарился, как яичница на сковородке.
      - Очень может быть, - согласился Оуэн с лукавым блеском в газах. - Но теперь у тебя будет время изменить свою грешную жизнь. Нельзя сказать, что Никлас Дайвис Эбердэр такой уж плохой человек, но вряд ли он когда-нибудь задумывался о том, в каком состоянии пребывает его душа.
      - И снова ты прав, приятель. Но Клер наверняка окажет на меня благотворное влияние. - Сделав короткую паузу, Никлас добавил: - Через неделю мы с ней поженимся. Ты первый, кому я об этом говорю.
      - Подумать только - наша Клер станет графиней, - с видимым удовольствием произнес Оуэн. - Ты не смог бы сделать лучшего выбора, тебе нужна именно такая жена - женщина, твердо стоящая на земле обеими ногами.
      Заметив, что Оуэна уже утомил разговор, Никлас встал.
      - Если и ты к тому времени встанешь на ноги, может, будешь на свадьбе посаженым отцом Клер? Думаю, ей это понравится.
      - Это как же? На костылях? - с сомнением в голосе спросил Оуэн.
      - Мы с удовольствием доставим тебя туда в кресле на колесиках.
      Чувствуя себя так, словно с сердца у него свалился огромный камень, Никлас спустился обратно на первый этаж. Проведать Оуэна пришли ещё несколько человек; Никлас и Клер попрощались с Маргед, чтобы освободить место для других посетителей.
      Когда они возвращались в Эбердэр, Клер сказала:
      - Если б ты знал, что Оуэн остался жив, то избежал бы того, что произошло прошлой ночью и теперь тебе не грозила бы перспектива провести остаток жизни в браке.
      Он пожал плечами.
      - Возможно, это судьба. Как бы там ни было, дело сделано и во всяких если бы да кабы уже нет смысла. - Уголки его губ приподнялись в улыбке. - Как ты уже, наверное, и сама догадалась, цыгане - большие фаталисты.
      - Мы можем не обсуждать эту тему, если ты... доволен. Он бросил на неё быстрый взгляд, гадая, не жалеет ли она о том, что выходит за него замуж, но лицо её было спокойно.
      - Думаю, Майкл серьезно воспринял то, что я сообщил ему в Лондоне. Теперь, когда он сам увидел, каково было положение дел на шахте, и предпринял шаги, чтобы его исправить, больше нет необходимости расторгать договор об аренде.
      - Должна признать, что майор меня приятно удивил, - заметила Клер. Похоже, когда он решает держать свой поров в узде, из него получается вполне здравомыслящий, разумный человек. Теперь, после того как дело с шахтой улажено, у тебя будет больше времени для шиферного карьера.
      - Как насчет того, чтобы провести наш медовый месяц в Пенрите, на тамошних карьерах? Только мы вдвоем, горы, нарциссы, романтические ночи под звездами.
      Клер подняла брови.
      - А если пойдет дождь?
      - Тогда нас ждут удобные, хотя и не такие романтические ночлеги в горных хижинах для путников.
      - Звучит заманчиво. - И она улыбнулась ему так, что Никласу захотелось привязать лошадей и затащить её в кусты. Немного подумав, он так и сделал.
      * * *
      Всю следующую неделю Клер была занята выше головы. Организация свадьбы не требовала больших усилий, поскольку решили ограничиться скромной церемонией в Эбердэре. Однако надо было многое сделать для семей шахтеров, погибших от взрыва. Клер приняла участие в дюжине похорон, держала в объятиях множество рыдающих женщин и помогла многим вдовам построить планы па будущее. Когда слухи о помолвке Клер с Никласом распространились, нашлись такие, кто стал смотреть на неё с неодобрением и неприязнью, однако в целом новость о её предстоящей свадьбе казалась людям не такой уж важной по сравнению с тем, что случилось в шахте. Вот уж поистине ирония судьбы - трагедия на шахте в Пенрите сделала её собственное положение значительно легче.
      Но больше всего Клер беспокоило не отношение к ней жителей деревни, а изменившееся поведение Никласа. Он был очень внимателен и, занимаясь с ней любовью, явно испытывал наслаждение. Но она чувствовала, что теперь, сделавшись любовниками, они стали менее близки друг к другу, чем тогда, когда были противниками, словно бы Никлас компенсировал возникшую физическую близость некоторым эмоциональным, отчуждением. Хотя эта его отстраненность и не поколебала уверенности Клер в том, что, выходя за него замуж, она поступает правильно, ей было очень горько от того, что он вдруг отдалился от нее. Правда, она надеялась, что когда они станут мужем и женой, отчуждение Никласа постепенно пройдет.
      На пятый день после их помолвки Клер вернулась в Эбердэр ближе к вечеру и была встречена Уильямсом. - Граф Стрэтмор ждет вас в гостиной, мисс. Он прибыл два часа назад, - доложил дворецкий.
      - О Господи, - уныло вздохнула Клер, снимая шляпу. - А Никлас ещё не вернулся из Суонси?
      - Нет, мисс.
      Войдя в гостиную, она увидела, что граф успел вполне освоиться: он с увлечением читал книгу и попивал чай.
      - Люсьен, вот это сюрприз! Никлас не говорил мне, что ждет твоего визита.
      Люсьен встал, взял обе руки Клер в свои и легонько поцеловал её в щеку.
      - Верно, Никлас меня не ждал, но ему следовало бы догадаться, что я ни за что не соглашусь пропустить эту свадьбу.
      Каждому жениху просто необходимо, чтобы во время церемонии рядом с ним был друг. Рэйф, к его величайшему сожалению, не сможет приехать. Он слишком занят в палате лордов - какой-то билль, над которым он работал, вот-вот будет поставлен па голосование. Однако он приказал мне непременно поцеловать невесту от его имени. - И Люсьен чмокнул её в другую щеку.
      - Но я ещё не невеста.
      - Тогда мне придется поцеловать тебя ещё раз, в день свадьбы, невозмутимо ответствовал Люсьен. - И притом дважды, если не последует возражений со стороны Никласа.
      - Извини, что тебе пришлось так долго ждать в гостиной.
      - Именно этого и заслуживает непрошеный гость.
      - Не хочешь ли прогуляться по саду? - предложила Клер. - Сегодня такой чудесный, действительно майский вечер.
      - Если мои воспоминания об Уэльсе верны, то нам лучше выйти как можно скорее, потому что пока мы доберемся до сада, вполне может пойти дождь.
      Клер скорчила гримасу.
      - Суждение невеселое, но не лишено истины. Когда они вышли в вымощенный каменными плитами внутренний дворик, солнце все ещё продолжало сиять. Важно ступая, к ним подошел павлин, распустил веером хвост, и солнечные лучи заиграли в волшебных сине-зеленых узорах, украшающих перья.
      - Прелестные существа, - заметил Люсьен, - но поразительно глупые. Вот наглядный пример того, что красота и ум несовместимы.
      Клер рассмеялась.
      - Но ты и другие "Падшие ангелы", твои друзья, очень красивы, при этом глупыми вас никак не назовешь.
      Люсьен взял её руку, положил на сгиб своего локтя. В его золотисто-зеленых глазах плясали веселые искорки.
      - Верно, но если хочешь знать, сблизились мы не только по этой причине. Видишь ли, обычно группы мальчиков по большей части состоят из лидера и нескольких его подчиненных, - задумчиво продолжал он. - Возможно, мы четверо подружились потому, что ни один из нас не любил подчиняться.
      - Полагаю, что все вы были прирожденными лидерами. Каждый из вас мог бы управлять кружком преданных подхалимов.
      - Но мы к этому не стремились. Рэйф презирает подлипал, а будучи наследником герцогства, он привлекает их, как лошадь оводов. Никласа ты и сама хорошо знаешь: заставить его сделать что-нибудь, чего он не хочет, - это все равно что пытаться приказать ветру дуть в другую сторону, однако он отнюдь не жаждет повелевать другими людьми. Должно быть, это в нем говорит цыганская кровь. А Майкл, по-моему, предпочитает мериться силами с равными, вместо того чтобы, не встречая достойного сопротивления, подчинять себе слабых и трусливых.
      - А что ты скажешь о себе? - спросила Клер, заинтересованная его анализом.
      - О себе? Как и Никлас, я не люблю подчиняться чужим приказам, но мне не по душе и роль лидера, потому что лидеры волей-неволей всегда оказываются на виду.
      - Иными словами, ты создан для того, чтобы быть тайным руководителем шпионской сети.
      - Боюсь, что да. - И Люсьен подчеркнуто подозрительно поглядел на павлина, важно расхаживающего перед павой, которая, похоже, не желала его замечать. Говори, пожалуйста, тише. Кто знает, может быть, эти павлины - французские агенты.
      Клер рассмеялась; они спустились но ступенькам к усыпанной гравием дорожке.
      - Хотя Никласа и невозможно принудить к тому, чего он не хочет, - заметила девушка, - но чувство ответственности может заставить его сделать нечто такое, чего он предпочел бы избежать.
      Люсьен бросил на нес проницательный взгляд.
      - Ты боишься, что он женится на тебе только из чувства ответственности?
      - Да, есть немного. - Не в силах устоять перед возможностью поделиться с кем-то своими сомнениями, она осторожно начала:
      - Когда мы с Никласом заключили сделку, я была для него чужой, и он довольно легко относился к тому, что моя репутация будет безвозвратно погублена. Но узнав меня ближе, он, я думаю, почувствовал себя виноватым, и в результате предложил мне стать его женой. Между тем раньше он не раз говорил мне, что твердо решил никогда больше не жениться.
      - Хотя чувство долга и в самом деле развито у него весьма и весьма сильно, одно только чувство ответственности ни за что не склонило бы его пойти к алтарю, если бы он сам этого не хотел, - возразил Люсьен. - Нет, я ни разу не слышал, чтобы Никлас сделал хоть что-нибудь против своего желания. Старому графу пришлось убедиться в этом на собственном горьком опыте. Из-за того, что Никлас никогда не допускал, чтобы им командовали, они с дедом большую часть времени пребывали в состоянии ссоры.
      Клер нагнулась и сорвала алый тюльпан.
      - А что за человек был старый граф?
      - В двух словах не объяснишь. Характер? Безусловно, очень нелегкий, чтобы не сказать скверный и неприятный. Что до его отношения к Никласу, то оно ещё сложнее, но вот чего в нем точно никогда не было, так это тепла. Думаю, они бы лучше ладили, если б Никлас ходил перед стариком на задних лапках. Но раболепство не в его натуре. Никлас неизменно проявлял учтивость к старому графу, но была в нем при этом некая отрешенность, отстраненность, что ли... Понимаешь? Как будто он здесь и в то же время отсутствует.
      - Я знаю, что ты имеешь в виду, - сказала Клер, подумав о том, каким был Никлас в последние несколько дней. - Эта его манера просто бесит.
      - А как она бесила его деда!
      Гуляя, они дошли до сада с декоративными каменными горками и когда неспешно двинулись по извилистой дорожке, с ближайшего дерева вдруг пронзительно закричала самка павлина.
      - Павлины хоть и украшают сад, но вот когда я слышу их вопли, меня так и подмывает приказать кухарке сделать из них фрикасе, - кровожадно заметила Клер. - До того, как я познакомилась с ними поближе, я всегда считала, что павлины - птицы элегантные и аристократичные, но теперь вижу, что это всего-навсего крикливые фазаны в ярких перьях. Это стало для меня большим разочарованием.
      - То же самое можно было бы сказать об аристократии с её мишурным блеском. - Люсьен улыбнулся. - Кстати, разговор о павлинах почему-то заставил меня вспомнить первую жену Никласа.
      Клер повертела в руках свой тюльпан.
      - И что же ты о ней думаешь?
      - Полагаю, мне не следовало бы о ней говорить, но я все-таки скажу. Второй жене всегда полезно узнать, что представляла из себя её предшественница. - Он на мгновение задумался. - Леди Кэролайн была очень красива и никогда об этом не забывала. Очень живая и веселая, она тем не менее никогда не вызывала во мне приязни. В основе её натуры чувствовалась холодность, это-то меня и отталкивало. - Он искоса взглянул на Клер. - Но имей в виду, я выражаю мнение меньшинства. Несравненной Кэролайн стоило только пожелать - и большинство мужчин с радостью бросились бы перед нею ниц, чтобы она могла пройти по ним, как по ковру.
      - Вряд ли мне понравилось бы ходить по ковру из человеческих тел, - сухо заметила Клер. - По-моему, это очень неудобно.
      - Вот поэтому-то ты и Никлас прекрасно уживетесь друг с другом. Хоть он и восхищался несомненными прелестями своей первой супруги, но совершенно не подходил на роль ковра.
      "Интересно, - подумала Клер, - не в этом ли причина того, что их брак не удался?"
      - Однако достаточно любил её, чтобы сделать своей женой, - напомнила она.
      - О любви здесь даже речи не шло - это был брак по расчету. - Люсьен наморщил лоб. - Очевидно, ты просто не знала. Все это, конечно, затеял старый граф - ему, видите ли, непременно хотелось ещё при жизни лицезреть правнука, который унаследует его титул. Никлас не знал, хочется ему жениться или нет, но согласился встретиться с леди Кэролайн и был приятно удивлен. Он-то боялся, что дед предложит ему в жены какую-нибудь породистую, уродину с лошадиным лицом и полным отсутствием ума. Однако старый граф был достаточно проницателен и понимал, что если девица, которую он выберет, окажется непривлекательной, Никлас ни за что не возьмет её замуж. В общем, в конце концов Никлас не только согласился связать себя узами брака, по даже сделал это весьма охотно.
      - И сразу же начались проблемы?
      - Нет. Для брака, заключенного не по любви, а по расчету, поначалу все шло довольно гладко. Никлас, похоже, был доволен сделкой. Но через несколько месяцев... - Люсьен пожал плечами. - Между ними что-то произошло, хотя я понятия не имею, что именно. Никлас отослал Кэролайн в Эбердэр, а сам остался в Лондоне один.