К сожалению, этот изнеженный аристократишка - хозяин компании, и какое-то время Мэйдоку волей-неволей придется исполнять роль послушного слуги. Но ничего, если повезет, Кеньону скоро станет скучно, и тогда он уедет из долины, и все опять пойдет по-старому. Но если он останется...
      Мэйдок не стал додумывать эту мысль до конца: вновь наполнив стакан, он принялся размышлять о том, что можно сделать, чтобы улучшить свое положение. Первая его идея имела одно несомненное достоинство - она была до крайности проста, однако не давала стопроцентной гарантии успеха. Если она не сработает, то он испробует более сложную комбинацию, для осуществления которой придется нанять ещё несколько человек. Это, конечно, было рискованно, но он знал, где найти подонков, которые сделают все, что он им прикажет, а потом будут немы, как могила.
      Мэйдок допил виски, и на лице его заиграла хищная улыбка. Хотя первой его реакцией на возвращение лорда Майкла была ярость, чем больше он размышлял, тем яснее ему становилось, что это возвращение дает ему как раз тот шанс, которого он заслуживает. Он, Мэйдок, умнее, чем Эбердэр или Кеньон. и в отличие от них трудился, не покладая рук. Поскольку эти двое - всего лишь слабые глупцы, пришло его время, время Джорджа Мэйдока. Он станет самым могущественным человеком в долине.
      * * *
      Когда маленькая Олвин Ллойд бросилась в погоню за пингвином, Клер схватила девчушку за руку.
      - Не пугай бедное животное, Олвин. Подумай, как ему и его товарищам должно быть неприятно оттого, что к ним вдруг явилось столько людей, которых они никогда прежде не видели.
      По правде сказать, пингвины реагировали на вторжение достаточно спокойно. Когда пингвин, за которым хотела погнаться Олвин, увидел, что девочка остановилась, он тоже перестал торопливо ковылять прочь и как ни в чем не бывало начал щипать траву. Олвин наклонилась и подобрала с земли белое перо, потом посмотрела на пингвина оценивающим взглядом.
      - Я не буду его обижать, мисс Морган. - пообещала она.
      Заметив, что Олвин уже сжимает в кулачке горсть черных и белых перьев. Клер спросила:
      - Ты хочешь отнести их домой, чтобы показать твоему младшему братику?
      - Если я соберу достаточно перьев, то, может быть, сделаю своего собственного пингвинчика, - важно ответила девочка.
      Клер улыбнулась.
      - У тебя может получиться кукла-пингвин, но настоящего птенчика-пингвина могут сделать только его папа и мама. Олвин фыркнула и сказала:
      - Посмотрим.
      Поглядев вслед малышке, отправившейся на поиски новых перьев. Клер рассмеялась и с удовлетворением стала наблюдать за толпой резвящихся ребятишек. Пикник с пингвинами прошел очень успешно.
      На следующий день после собрания кружка Клер договорилась с Маргед, чтобы та привезла детей посмотреть на удивительных черно-белых существ. Ее подруга сказала, что уже почти май - самое лучшее время для пикника.
      Организовать прогулку оказалось совсем нетрудно, чему Клер была весьма рада, поскольку для подготовки у них оставалось всего два дня. Три повозки из усадьбы Эбердэр, доверху наполненные соломой, подкатили к школе, и в них погрузили улыбающихся от радостного предвкушения детей, которых сопровождали несколько мамаш, чья миссия состояла в том, чтобы не дать чересчур расшалившимся ребятишкам свалиться на землю. Затем повозки, громыхая, проехали через все поместье Эбердэр и покатили по дороге, ведущей к пруду.
      Даже славящаяся своей переменчивостью валлийская погода на сей раз не подкачала, и день выдался солнечный и теплый. Правда, если бы шел дождь, прогулку бы все равно не отложили: валлийцы - выносливый народ, все, даже дети. Однако голубое небо и теплый ветерок были, конечно, предпочтительнее, чем тучи и дождь.
      Клер не захотела ехать в повозке и вместо этого села на Ронду, кроткого валлийского пони. Никлас тоже ехал верхом. Ома удивилась, когда он добровольно вызвался отправиться с нею, но Никлас, глядя па пес веселыми глазами, сказал, что хочет защитить пингвинов, а то детишки, чего доброго, заласкают их до смерти.
      Каковы бы ни были его побуждения, он явно наслаждался прогулкой не меньше детей. Наблюдая за ним, Клер вдруг осознала, что он способен жить мгновением, как её юные подопечные. Эта черта редко встречается среди взрослых. Она позавидовала Никласу, ведь сама она не помнила, когда в последний раз испытывала то безграничное удовольствие, которое было написано на его лице, когда он кормил пингвинов рыбой из привезенного им бочонка.
      Но она познала другого рода радость, ту, которую чувствовала в его объятиях...
      Она увидела, как он ловко выудил из пруда насквозь промокшего малыша, и отвернулась, чувствуя, что у нес горят щеки. Хотя теперь они жили как брат с сестрой, её непослушная память не давала ей забыть, как все было раньше.
      "Так лучше", - сказала она себе и, прежде чем се разум успел возразить, присоединилась к остальным женщинам - они раздавали детям пироги с бараниной и изюмом, которые испекла кухарка Эбердэра. Хорошо, что пирогов было много, потому что изрядную их долю получили пингвины.
      Небо начали затягивать тучи, и когда все поели, было решено ехать обратно.
      Никлас стал брать младших детей на руки и сажать их в повозки, где большинство из них вскоре свернулись калачиком и заснули, как сытые щенята. Когда все погрузились, повозки тронулись в путь.
      Никлас и Клер ехали последними. Поскольку черный жеребец Никласа был слишком горяч, чтобы без риска находиться рядом с детьми, сегодня граф Эбердэр велел оседлать для себя спокойного гнедого гунтера<Охотничья лошадь>. Получилось очень весело, - сказал Никлас. - Надо будет это повторить.
      Клер улыбнулась, пуская Ронду вслед за повозками.
      - Я рада, что вы так думаете, потому что вам так или иначе придется это сделать. Когда дети вернутся домой и расскажут обо всем в своих семьях, все захотят непременно увидеть пингвинов, и вам не останется ничего иного, как устроить здесь ещё один пикник, на который явится вся деревня. Лучше всего для этого подойдет суббота.
      Никлас рассмеялся.
      - Согласен. Как насчет Иванова дня<24 июня>? Если придет вся деревня, то пикник, пожалуй, лучше будет провести на другой поляне, той, что подальше от берега, и водить гостей к пингвинам меньшими группами. Я не хочу, чтобы эти обжоры приучились есть пироги с изюмом и отказывались бы потом от рыбы.
      Какое-то время они ехали молча. Впереди Маргед звонко запела песню, вскоре се подхватили чистые голоса тех детей, которые ещё не заснули. Клер ехала и радовалась; жизнь была так прекрасна...
      Они проделали уже около трети пути вниз по склону холма, когда Никлас заговорил снова.
      - Возможно, Вы ещё об этом не слышали, - небрежно сказал он, - но вчера в долину возвратился Майкл Кеньон. Говорят, он поселился в Брин-Мэнор и изучает положение дел на шахте.
      Клер резко повернулась к Никласу:
      - Что? Он здесь?
      - Так говорят. - Губы Никласа тронула улыбка. - Чему вы ужасаетесь, Клариссима! Брин-Мэнор - единственный дом, который есть у Майкла, и вполне естественно, что он приехал и стал в нем жить.
      - Нет ничего естественного в том, что он решил последовать за вами, чтобы продолжить ссору. - Она с беспокойством оглядела окрестные холмы. - Он опасный человек, Никлас.
      - Да, опасный, но также и умный. Едва ли он решится убить меня, не дав мне возможности защищаться: ведь подозрение сразу же падет на пего, - спокойно заметил Никлас. - Так что я думаю, он приехал сюда не за этим. Полагаю, что, остыв после нашей дуэли, он вспомнил, что я говорил ему про шахту, и решил все проверить сам.
      - Надеюсь, вы правы, - с сомнением пробормотала Клер. Впереди па несколько секунд воцарилась тишина: одна песня закончилась, и певцы выбирали следующую.
      Теперь уже все небо было серым, и где-то вдали рокотал гром. Мгновение спустя он загремел опять, уже гораздо ближе. Пони Клер испуганно шарахнулся в сторону, а гунтер Никласа с жалобным ржанием встал на дыбы.
      Никлас сердито выругался, стараясь удержаться в седле.
      Успокоив своего копя, он наклонился и хлопнул Ронду по крупу.
      - Скачите к повороту! - скомандовал он. - Скорее! Пони помчался во всю прыть, за ним поскакал гунтер. Клер чуть не упала, но все-таки умудрилась усидеть в седле. Они неслись вниз по склону холма, а потом, когда за скальным выступом дорога резко повернула, Никлас закричал:
      - Теперь можно сбавить ход! Здесь нам уже ничто не грозит.
      Клер натянула поводья и оглянулась на Никласа. Она хотела было спросить его, зачем они скакали так быстро, но вдруг заметила, что по шее его коня стекает струйка крови.
      - Боже мой, да ведь это был не гром, а ружейный выстрел, - изумленно произнесла Клер. - С вами ничего не случилось?
      - Нет, в меня не попали, а вот Цезаря пуля задела. - Он наклонился, чтобы осмотреть рану гнедого. - Это всего лишь царапина. Останется шрам, но в общем ничего страшного.
      - Ничего страшного! - воскликнула Клер. - Да ведь вас чуть не убили!
      - Это какой-то браконьер. Иногда они промахиваются и случайно попадают не в оленей, а в людей. Нам повезло. - Никлас погладил потную шею гнедого, неразборчиво бормоча ему в ухо успокоительные слова.
      Клер захотелось ударить его за бестолковость.
      - Неужели вы в самом деле думаете, что это простое совпадение: лорд Майкл возвращается в Пенрит, и на следующий же день вас пытаются застрелить?
      На лице Никласа не отразилось и тени беспокойства.
      - Разумеется, это совпадение. Клер. Откуда Майклу было знать, где я буду сегодня?
      - Все в долине знали о сегодняшней поездке, - негодуя на его непонятливость, ответила девушка.
      Молчаливо признав, что в этом она права, Никлас заметил:
      - И все же, если б Майкл захотел пристрелить меня, он бы не стал делать этого в таком месте, где шальная пуля может угодить в женщину или в повозку с детьми. - Никлас прижал к шее гнедого носовой платок, чтобы остановить кровотечение, и, немного помолчав, добавил. - И он бы не промахнулся.
      Понимая, что истерикой она от него ничего не добьется, Клер сделала над собой усилие и спокойно сказала:
      - Не лучше ли все же предположить - в целях безопасности, - что из ружья стрелял именно лорд Майкл? Несколько простых предосторожностей могли бы спасти нам жизнь.
      - И что же вы мне посоветуете? - Никлас пустил своего коня шагом. - Кто бы ни был стрелявший, он уже давно убрался подальше от этого места. Если я пойду к мировому судье и обвиню Майкла в покушении на мою жизнь, меня тут же выставят вон, поскольку я не имею никаких доказательств. И если даже та пуля действительно предназначалась мне, я не собираюсь провести остаток жизни, прячась в четырех стенах и не подходя к окнам из страха, что меня подстрелят. Уж лучше умереть.
      Он искоса посмотрел на нее.
      - Я говорю все это вовсе не для того, чтобы успокоить вас, Клер, я в самом деле считаю, что это был случайный выстрел браконьера. Если Майкл попытается прикончить меня, то только в честном поединке, лицом к лицу.
      - И долго вы собираетесь придумывать для него оправдания? Хотя я и восхищаюсь вашей преданностью, но совершенно не могу понять, почему вы настолько уверены насчет того, на что Майкл способен, а на что нет. Вы не виделись с ним довольно долго, а за эти годы он сильно изменился.
      Некоторое время Никлас ехал молча. Наконец он сказал:
      - Людей, чьи поступки всегда можно было бы предвидеть, просто не существует, однако один человек может знать другого достаточно хорошо, чтобы понимать, на что тот способен, а на что нет. Майкл как раз из той горстки людей, которых я знаю именно в такой степени. Меня не удивляет, что он одержим злобой и жаждой разрушения - семена этого были а нем всегда. Но в то же время он прежде всего человек чести; чувство чести - это такая же неотъемлемая часть его существа, как кости и кровь. Да, он опасен. Но я никогда не поверю, что он подлец.
      - Вчера вы побывали в хижине, которая стоит на земле Кеньона, и обнаружили свидетельства того, что там выплавлялось серебро, - сказала Клер. - Завтра вы и Оуэн собираетесь спуститься в шахту за доказательствами незаконной добычи этого металла. Неужели вы думаете, что когда вы их найдете, лорд Майкл будет стоять в стороне и ничего не предпримет, чтобы помешать вам уничтожить его компанию?
      - Я не испытываю большого желания уничтожить его компанию. Чтобы сохранить её, ему достаточно сделать шахту более безопасной. Но поскольку он уперся и не желает ничего слушать, что ж... - Никлас пожал плечами, - мне придется пойти против него.
      Клер продолжала гнуть свое.
      - Я вовсе не прошу вас провести остаток жизни, прячась в четырех стенах, но не могли бы вы по крайней мере вести себя впредь более осторожно?
      - Не беспокойтесь: пока мы были в Лондоне, я изменил свое завещание. Если со мною что-нибудь случится, вы станете руководительницей фонда, которому я отписал достаточно денег, чтобы обеспечить благоденствие вашего дорогого Пенрита. А вы будете получать щедрое жалованье, которое вознаградит вас за потраченное время и усилия. - Он иронически улыбнулся. - Так что вам надо молиться, чтобы Майклу удалось отправить меня на тот свет, - ведь и вы, и ваша деревня получите выгоду от моей смерти.
      На сей раз Клер не выдержала и ударила его, вернее, попыталась ударить, целясь ладонью в щеку.
      Никлас легко перехватил её руку и, крепко держа её, остановил своего копя. Когда её пони тоже остановился, он спросил:
      - За что вы хотели дать мне пощечину?
      - Как вы смеете говорить мне, чтобы я молилась о вашей смерти! - По её лицу текли слезы. - Есть вещи, над которыми нельзя шутить.
      - Жизнь - это шутка, Клариссима. - Он коснулся губами кончиков пальцев Клер и отпустил её запястье. - И прожить её можно, только смеясь. Не тратьте время на беспокойство обо мне.
      - У меня нет выбора, - прошептала она. - И вы это знаете.
      Его лицо окаменело, он отвернулся и, отпустив поводья, двинулся дальше.
      Дальше они ехали молча. Клер знала, что Никлас понял, о чем говорил ему её взгляд. Но он, как и она, не желал этого признавать.
      Глава 24
      Проснувшись, Никлас обнаружил, что пейзаж за окном окутан плотной пеленой тумана. Он удовлетворенно улыбнулся: такая погода была просто идеальной для тайного посещения шахты.
      Облачившись в поношенною шахтерскую робу, он спустился на первый этаж и пошел в столовую, чтобы позавтракать на скорую руку. Клер уже была на ногах.
      Встав из-за стола, чтобы налить Никласу кофе, она устремила на него серьезный взгляд.
      - Пожалуйста, будьте осторожны.
      - Конечно, - Никлас глотнул обжигающего кофе и намазал ломтик хлеба джемом. - Вечером победа уже будет в наших руках. - Жуя хлеб, он вышел из дома и зашагал к конюшне.
      Из-за причудливо клубящегося тумана дорога до Пенрита выглядела ещё красивее, чем обычно. Пробираясь сквозь влажную дымку, Никлас чуть не пел от приятного возбуждения. Чего он так артачился, когда Клер впервые предложила ему заняться делами деревни? Ведь это оказалось чертовски увлекательно - он уже много лет не чувствовал такой энергии и интереса к жизни. Вот если бы ещё удалось соблазнить Клер...
      Эта мысль несколько испортила ему настроение. С каждым днем Никласу становилось все труднее жить с него как брат с сестрой. Образ Клер преследовал его и днем, и ночью.
      Наверное, теперь он никогда уже не сможет спокойно смотреть па бильярдный стол.
      Когда он подумал об этом, вся его веселость мгновенно улетучилась. Нынешняя ситуация была почти невыносимой, а дальше станет ещё хуже - ведь Клер твердо намерена оставить его, как только истечет оговоренный в их сделке трехмесячный срок. Несомненно, из этого положения есть какой-то выход, но как его найти?
      Никлас почувствовал облегчение, когда наконец подъехал к месту встречи купе деревьев, растущих невдалеке от шахты. Оуэн уже ждал его вместе с незнакомым стариком на деревянной ноге. Когда Никлас спешился, Оуэн представил ему своего спутника.
      - Это Джеймс Харки. Он будет управлять спуском и подъемом бадьи.
      Они молча направились к устью ствола Бичен. Густой туман приглушал и немного искажал шум, доносящийся с главной территории шахты. Они находились в самой низкой части долины, где туман был особенно плотен, так что приходилось идти медленно, чтобы не заблудиться. Никлас только радовался такой погоде главный ствол шахты расположен довольно близко, и в ясный день оттуда могли бы заметить подозрительную возню около устья ствола Бичен, по сегодня все было скрыто завесой тумана.
      Когда они приблизились к устью, Никлас привязал своего копя к колесу лебедки, с помощью которой опускалась и поднималась бадья. Для этой работы он выбрал в конюшне сильного и спокойного гнедого мерина. Оуэн ещё раз осмотрел лебедку и канат, на котором была подвешена бадья, ч одобрительно кивнул.
      - Я спущусь первым; Джейми, мы будем подавать тебе сигнал к подъему, дергая за вот эту веревку, которая прикреплена к колокольчику.
      Продемонстрировав старику сигнал, он залез в бадью. Харки повел гнедого мерина в поводу по кругу, колесо лебедки, скрипя, закрутилось, и Оуэн исчез в узком черном провале. Когда зазвенел сигнальный колокольчик, Джейми Харки повернул мерина, и колесо завертелось в обратную сторону, вытягивая бадью па поверхность.
      Настала очередь Никласа. Свою свечу он зажег заранее и теперь молча ступил в бадью и кивнул Джейми. Спускаясь, Никлас подумал, что бадья - это несколько лучше, чем веревочная петля, сидя в которой, он спускался в шахту в первый раз. Однако ствол Бичен был так узок, что у Никласа вскоре появилось неприятное чувство, будто он упал в кроличью нору. Воздух свистел у Никласа в ушах, бадья с грохотом ударялась о стены шахты. За несколько мгновений до того, как она достигла дна, свеча Никласа погасла. К счастью, к его услугам была горящая свеча Оуэна.
      Никлас вылез из бадьи и снова зажег огонь.
      - Куда идти?
      - Сюда. - И Оуэн двинулся направо. - До того места, о котором я говорил, отсюда недалеко, но я пойду кружным путем, так больше шансов, что нас не заметят.
      Они находились в одной из самых старых частей шахты, где крепежных стоек было совсем мало. Идя вслед за Оуэном, Никлас вспомнил свое первое посещение шахты, и те восхитительные минуты, которые он провел с Клер во время наводнения. В тот день она сделала заметные успехи в искусстве целоваться.
      Никлас тут же поспешно отогнал эти мысли: он уже убедился на собственном опыте, что в шахте нельзя отвлекаться и надо постоянно смотреть в оба.
      Они прошли мимо одной из штолен, по которым из шахты выкачивалась вода, затем спрятались в выработанном забое, чтобы их не заметили шестеро подростков, которые катили по главной галерее тележки. Когда громыхание колес затихло, Никлас и Оуэн продолжили путь.
      Вскоре они миновали вход в штрек, откуда доносился металлический стук кайл; Оуэн нахмурился.
      - Это туда ребята катили тележки. Некоторые парни решили рубить здесь уголь. Мне это не нравится - в той части шахты слишком много рудничного газа, поэтому здесь не работали уже много лет. Но в том штреке залегает хороший пласт, вот некоторые и захотели рискнуть. Особенно после того, как Мэйдок недавно срезал расценки, так что теперь надо нарубить больше угля, чтобы заработать те же деньги.
      Через несколько минут они дошли до выработки, вход в которую был перегорожен рудничной стойкой, горизонтально приколоченной гвоздями.
      Оуэн встал на четвереньки и прополз над ней, Никлас последовал за ним. При этом он с интересом отметил про себя, что следов в пыли па полу выработки очень много и они явно свежие.
      Когда Никлас с Оуэном добрались до конца штрека, цвет породы, из которой состояли его стены, изменился. Оуэн начал ощупывать стены, проводя но ним ладонями.
      - Если мы найдем то, о чем я думаю... Никлас тоже начал ощупывать стены.
      - А что мы ищем? - спросил он.
      - Рубя породу, мы время от времени натыкаемся на воздушные карманы. Они бывают разной величины: от грецкого ореха до большой комнаты. Вот в таких местах и встречается проволочное серебро. Когда в этой лаве ещё работали, среди забойщиков был и Уилкинс. Думаю, тогда он и нашел крупный карман, а когда понял, что в нем есть серебро, скрыл свою находку. Поскольку угольный пласт вскоре сошел на нет и работы в забое прекратились, никто ничего не заметил.
      Рука Никласа внезапно провалилась в дыру, находящуюся примерно на уровне его колен. Он нагнулся и увидел, что в стене есть лаз высотой примерно два фута.
      - Кажется, я нашел, - тихо сказал он. Оуэн подошел к нему и встал на колени. Никлас лег на живот и заполз в лаз.
      - Давай посмотрим, что там есть. Лаз повернул влево, потом вывел их в более просторную пещеру. Никлас поднял свечу и охнул от удивления, когда её свет отразился от тысячи заискрившихся поверхностей Пещера была неправильной формы, приблизительно восемь футов в длину и в ширину и шесть футов в высоту. Необычной её делали выступы из сверкающих кристаллов кварца, которые усеивали стены и потолок. Двигаясь очень осторожно, чтобы не разбить голову об один из таких выступов, Никлас поднялся и крикнул:
      - Ползи сюда! Здесь невероятно красиво. Через несколько мгновений Оуэн тоже присоединился к нему. Встав на ноги, он потрясение оглядел пещеру.
      - Хрустальный грот. В старину люди считали такие пещеры волшебными и, может быть, они были правы. Я и раньше видел хрустальные гроты, но такого большого никогда.
      Никлас показал на разбитую гроздь кристаллов.
      - Это и есть то, что мы ищем?
      Оуэн стряхнул с кварца осколки и поднес к нему свою свечу. В середине кварцевого образования сверкнула тонкая серебряная ниточка.
      - Именно! - торжествуя, подтвердил Оуэн. - Это остатки отбитого куска той породы, которую мы называем проволочным серебром. Давай посмотрим, много ли таких кусков здесь было отбито.
      Они исследовали стены и потолок пещеры и обнаружили почти сорок мест, где кварц был разбит. В некоторых из них виднелись серебряные прожилки. Еще они отыскали второй лаз. Оуэн сказал:
      - Наверное, добыв все серебро из этой пещеры, Уилкинс решил проверить, нет ли по соседству ещё одной такой же.
      Они один за другим нырнули в лаз и оказались в меньшей по размерам пещере, стены которой также были усеяны кристалликами кварца. Должно быта, её открыли недавно, так как мест, где куски кварца были отбиты, здесь оказалось немного.
      Когда Никлас поднял свечу, чтобы оглядеть потолок, её свет упал на острый выступ кварца, словно бы обернутый многочисленными серебряными нитями.
      - Эврика, - тихо произнес он. - Вот мы и нашли нетронутый кусок проволочного серебра.
      Оуэн подошел и тоже посмотрел па сверкающие кристаллы.
      - Красивая штука. Даже жалко её ломать, правда?
      - Правда, по мы должны взять се с собой в качестве образца. Мы покажем это мировому судье, который наверняка никогда не видел проволочного серебра. Отличное доказательство в пашу пользу!
      Оуэн принес с собой несколько небольших инструментов. Вынув их из кармана, он начал осторожно отбивать кварцевый выступ от потолка пещеры.
      - Это непростая работа и требует времени, - заметил он. - К тому же проволочное серебро, наверное, нередко скрывается в середине такого вот пучка кристаллов, а не снаружи, как в нашем случае, и его не так-то легко заметить. Думаю, Уилкинс работает здесь уже не один месяц, каждый раз выкраивая для этого всего по нескольку часов, чтобы никто не заподозрил, чем он занимается.
      Наконец Оуэн выломал кусок проволочного серебра вместе с кристаллами кварца и протянул его Никласу.
      - Это принадлежит тебе.
      Сверкающий обломок был размером с яблоко, только значительно тяжелее. Чтобы хрупкие кварцево-серебряные шипы не обломились, Никлас завернул его в носовой платок и только потом засунул в один из глубоких карманов своей куртки.
      - После того, как мы выберемся отсюда, ты поедешь со мной в Суонси, и мы оба пойдем к судье и дадим письменные показания под присягой. У моего стряпчего уже все готово, чтобы потребовать судебного предписания о расторжении договора об аренде. К завтрашнему утру шахта уже будет закрыта.
      Оуэн наморщил лоб.
      - Погоди. Я не для того тебе помогал, чтобы все шахтеры остались без средств к существованию.
      - Конечно, - успокоил его Никлас. - Я сразу же найму их всех за ту же плату. Они смогут работать и в шиферном карьере, и на прокладке рельсового пути. Без работы никто не останется.
      Оуэн кивнул, потом лег и молча заполз обратно в лаз. Никлас автоматически последовал за ним, поглощенный мыслями о своих проектах. Вскоре они уже добрались до главной галереи и двинулись в обратный путь. Проходя мимо входа в штрек, который вел в новый забой, они услышали приближающиеся шаги - по штреку шла группа шахтеров.
      - Я всегда хорошо чуял рудничный газ, - заметил Оуэн, - и сейчас могу точно сказать: в воздухе его стало больше, чем когда мы только что спустились. Еще немного - и нам пришлось бы гасить свечи и пробираться к выходу в темноте. Должно быть, кто-то из ребят почуял неладное и уговорил остальных уйти из забоя.
      - Может, и так. А может, кто-то из ребят попросил остальных выйти, чтобы применить старый шахтерский способ - зажечь газ, а самому лечь на землю, чтобы огонь прошел над ним.
      - Иногда так делают, но надеюсь, что у парней хватит ума не применять этого способа здесь. Из-за жадности Мэйдока рудничных стоек тут раз-два и обчелся - большую их часть убрали, чтобы использовать в новых лавах. Совсем немного надо, чтобы потолок здесь обрушился. Да ещё угольная пыль может изорваться.
      Никлас сказал себе, чти опытные шахтеры, конечно же, не станут рисковать в таком опасном месте, однако невольно зашагал быстрее. Он знал по собственному опыту, что дураки есть везде. И когда они с Оуэном наконец дошли до дна шахтного ствола, где их ожидала бадья, вздохнул с облегчением.
      В это мгновение где-то в штреках за их спинами прогремел взрыв. Они оцепенели. И тут до их олуха донесся истошный вопль, а затем по штрекам прокатился ужасающий гул. Потом землю под их ногами потряс ещё один взрыв. Смертельно побледневший Оуэн воскликнул:
      - Господи, помоги нам! Это обвал!
      Никлас посмотрел на бадью и попытался найти способ, как подняться на ней вдвоем. Однако уже через секунду понял, что это невозможно. Схватив Оуэна за руку, он подтолкнул его к бадье.
      - Сначала ты, ведь у тебя есть семья. Оуэн, мгновение поколебавшись, вырвал руку.
      - Нет!
      Никлас хотел сказать, что взрывы, может быть, до них и не дойдут, но не успел. Не теряя времени на разговоры, Оуэн взмахнул своим мощным шахтерским кулаком и ударил Никласа в челюсть.
      Этот неожиданный удар застал того врасплох. Хотя Никлас и не лишился чувств, в глазах у него потемнело, а колени подогнулись. Он попытался было протестовать, когда Оуэн впихнул его в бадью и сжал его пальцы вокруг каната, по все было тщетно.
      Погрузив Никласа в бадью, Оуэн дернул за сигнальную веревку. Сверху донесся неясный звон колокольчика, и Никлас стал подниматься, отчаянно ругаясь от чувства собственного бессилия. Снизу слышались взрывы, они гремели все ближе и ближе. Что-то очень похожее на сильный порыв ветра обрушилось на бадью, и она заплясала, ударяясь о стены шахты.
      Едва оказавшись на поверхности, Никлас соскочил на землю, крича:
      - Быстро спускай эту штуку обратно! Там был взрыв! Надо достать оттуда Оуэна.
      Джейми тут же бросился выполнять приказ. Чтобы ускорить спуск, Никлас подбежал к гнедому мерину и использовал все приемы из своего цыганского арсенала, чтобы тот двигался быстрее. Но было уже слишком поздно. Из глубины шахты донесся оглушительный грохот, и повалил удушливый черный дым.
      Силой взрыва бадью выбросило из шахты, она взмыла в воздух и, оторвавшись от канатов, на которых была подвешена, рухнула на землю в пятидесяти футах от устья шахты. Тотчас же Никлас с ужасом увидел, как стены шахты обвалились и дым перестал идти.
      Катастрофа, о которой говорили Оуэн и Клер, наконец произошла.
      Глава 25
      Взрыв был слышен во всех уголках долины, и мужчины со всей округи устремились к шахте, чтобы помочь в спасательных работах. Поскольку спуститься туда по стволу Бичен было теперь невозможно, Никлас бросился бежать к главной территории шахты и присоединился к первой же группе спасателей. Хотя два или три человека, знавших, кто он такой, встретили его удивленными взглядами, никто ничего не сказал. Сейчас он был для них не графом Дэйвисом, а просто-напросто обладателем ещё одной пары сильных рук, которые требовались для разборки завалов.
      Много часов Никлас работал как одержимый, поднимая и перетаскивая обломки породы, пока не содрал кожу на руках и не почувствовал, что у него дрожат все мышцы. Один раз он заполз в дыру в грозящем вот-вот обрушиться нагромождении камней и вытащил оттуда паренька, который ещё дышал. Но чаще всего откопанные из-под завалов шахтеры были уже мертвы.
      В конце концов кто-то из новой партии спасателей взял Никласа за руку и увел к подъемному устройству, сказав, что ему нужен отдых, потому что в его нынешнем состоянии от него будет больше вреда, чем пользы. Поднявшись из шахты на поверхность, Никлас увидел, что от тумана не осталось и следа и солнце уже заходит, заливая долину кроваво-красным светом. Где-то неподалеку чей-то повелительный голос громко отдавал приказы, но Никлас так устал, что не обратил внимания ни на голос, ни на слова.
      Он стоял, щурясь от солнечных лучей, когда ещё один добрый самаритянин подвел его к с юлу с бутербродами и чаем. При мысли о еде Никласа затошнило, однако он принял кружку, которую кто-то сунул ему в руки. Чай был обжигающе горячим и очень сладким, и когда он выпил его, в голове у него немного прояснилось. Несмотря на все свои многочисленные ссадины и синяки, он совершенно не чувствовал боли. Он вообще ничего не чувствовал. На территории шахты толпилось множество людей. Были среди них и недавно прибывшие спасатели, направляющиеся к устью шахты, но большинство составляли члены семей пропавших под землей шахтеров, надеющиеся узнать что-нибудь о своих близких. Некоторые плакали, другие просто молча ждали, смирившись с судьбой. Никлас знал, что до конца жизни не забудет их лиц.