Одно ее смущало: Диана подозревала, что Джерваз вряд ли захочет видеть ее после всего, что произошло между ними. Виконт должен ненавидеть ее за то, что она вынудила его признаться в вещах, которые он тщательно скрывал. Ах, как хотелось Диане, чтобы ее муж стал относиться к ней по-прежнему, чтобы любил ее! Да, она сердилась на него, но у нее было на это право: насилие нельзя оправдать ничем. Однако самая большая вина лежала на ее отце — это он устроил нелепую женитьбу, а затем бросил ее в гостинице, хотя прекрасно знал, что муж не провел с ней и часа, уехав.

Впрочем, и сама Диана была не без греха. Будь она хоть наполовину такой кроткой и чистой, какой ее все считали, она бы никогда и мысли не допустила о том, что Джерваз должен заплатить за содеянное. Если бы не ее трусость и скрытность, виконт не дошел бы до своего нынешнего состояния.

Забыв о шитье, Диана опустила руки на колени и в который раз принялась обдумывать сложившуюся ситуацию. К счастью, обедала она в детской вместе с Джеффри. И когда мальчуган предложил ей прогуляться, женщина с радостью приняла его предложение, надеясь, что веселая болтовня сына развеет ее мрачное настроение.

После целого дня, проведенного в доме, свежий вечерний ветер показался Диане необычайно приятным. Гости Джерваза как раз собирались в гостиной, чтобы выпить хереса перед обедом, так что, к великому облегчению Дианы, ей не надо было ни с кем любезничать. Едва ли она смогла бы вести бессмысленную светскую беседу в этот момент.

Из окна особняка за ней наблюдали горящие темные глаза. Граф де Везель не заметил Джеффри; все его внимание было поглощено грациозной женственной Дианой. В это время в садах никого не было, так что леди Сент-Обен на этот раз не ускользнуть от него. Надо торопиться, чтобы успеть присоединиться к остальным гостям, пока его отсутствие никто не заметил.

Также он должен будет убедиться. Что женщина не сможет сообщить об изнасиловании. Может, Сент-Обен и в ссоре с женой, но он не допустит, чтобы кто-то посягал на его собственность. Везель задумчиво погладил набалдашник трости в виде змеиной головки. Да, он все хорошо рассчитал. Сначала он овладеет женой Сент-Обена и разделается с ней, а затем направится в Лондон, чтобы покончить с героем виконта — сэром Уэлсли. И Сент-Обен не сможет ни предотвратить его деяний, ни отомстить за них.

Джеффри, как щенок, носился вокруг Дианы, то и дело указывая на что-то, привлекающее его внимание. Сады в Обенвуде создавались веками; здесь были и цветы, и кустарники, и диковинные деревья. Был даже лабиринт, и именно в него Джеффри потащил Диану.

— Знаешь, — тараторил мальчик. — Чеслоу, главный садовник, говорит, что наш лабиринт — лучший в Европе. — В его голосе звучала нескрываемая гордость. — Даже лучше, чем в Гемптон-Корте.

Диана оторопела на мгновение, когда услышала, что ее сын называет лабиринт «нашим», но потом успокоилась: ведь все здесь, и лабиринт в том числе, принадлежало виконту, стало быть, в один прекрасный день Джеффри станет хозяином этого поместья. Вот только ей не найдется места в Обенвуде.

Но Диана твердо решила не думать о грустном.

— Скажи-ка, Джеффри, — весело обратилась она к сыну, — а Чеслоу не говорил, когда был создан лабиринт?

— Кустарник посадили в годы правления королевы Елизаветы. Снаружи лабиринт кажется квадратным, но внутри — сплошные повороты. К центру есть только одна дорожка, довольно длинная, а другая — покороче — ведет к выходу. А ты знаешь, что из лабиринта можно выбраться, если все время держаться левой рукой за стену и поворачивать налево? Или направо, — добавил ребенок неуверенно. — Во всяком случае, надо всегда сворачивать в одну сторону.

— Да-а? — с интересом переспросила мать Джеффри. — Понятно. Так, значит, можно заходить во все тупики, и все равно не потеряешься? Здорово.

Разговаривая, они подошли к главному входу в лабиринт, представляющий из себя прекрасное зрелище. Тисовые заросли, посаженные с геометрической точностью, немного возвышались над головой взрослого человека. У входа по обеим сторонам дорожки стояли фигуры греческого бога и богини. Вид у скульптур был загадочный.

— А ты уже бывал в лабиринте? — поинтересовалась Диана у сына.

— Да, много раз, — ответил Джеффри. Глаза его горели. — Хочешь попробовать поймать меня там?

— Ты просто хочешь воспользоваться тем, что я растеряюсь в лабиринте, — усмехнулась Диана.

Джеффри озорно улыбнулся, понимая, что вовсе не обязательно соглашаться с мамой.

— Ну да ладно, — согласилась женщина. — Посмейся надо мной. Но если я не найду выхода, тебе придется вернуться и спасти меня.

— Не беспокойся, мамочка, я подожду тебя в центре, а потом выведу из лабиринта, — великодушно предложил мальчик.

Сказав это, Джеффри бросился в лабиринт. Диана решила дать сыну минуту, чтобы он успел убежать подальше, и принялась громко считать, разглядывая статуи. Похоже, это были оригинальные работы древних мастеров — еще парочка игрушек из бесценных сокровищ Обенвуда. Поглощенная своими мыслями, она не услышала тихих шагов за спиной и не заметила, что кто-то подошел к ней. Вдруг сильная мужская рука схватила ее за шею. Длинные пальцы крепко держали ее. Диана сразу поняла, что это не Джерваз.

Медленно обернувшись, женщина оказалась лицом к лицу с графом де Везелем. Одетый во все черное, граф имел столь устрашающий вид, что Диана задрожала от страха, однако пыталась взять себя в руки, надеясь, что француз не посмеет тронуть ее теперь, когда она стала хозяйкой Обенвуда, а не куртизанкой.

— Добрый вечер, господин граф, — светским тоном промолвила женщина. — Вы не пошли обедать , с остальными?

— Присоединюсь к ним позднее, — лениво проговорил Везель. — Я увидел, что вы пошли в сторону лабиринта и решил прогуляться с вами. К сожалению, дела зовут и утром мне придется уехать.

— Как жаль. Надеюсь, вам здесь понравилось. — Француз стоял слишком близко от Дианы, и она отступила назад.

— Нет, то, что мне больше всего понравится, еще должно произойти, — многозначительно произнес граф, проводя набалдашником трости по щеке Дианы.

Отпрянув назад, Диана воскликнула:

— Месье, вы слишком много себе позволяете! Не делайте этого больше.

— Я буду делать то, что мне нравится. — Граф засмеялся, но глаза его были холодными. — Я наконец возьму то, чего хотел с того самого раза, как увидел тебя в театре. Ты — произведение искусства, моя крошка, и в этом качестве ты просто не имеешь права принадлежать лишь одному мужчине.

Диана все отступала назад, ее охватывала паника.

— Мой муж не одобрит вашей дерзости, — резко сказала женщина. — Если вы немедленно не оставите меня в покое, я расскажу ему о вашем недостойном поведении. Умный человек не рискнет оскорбить Сент-Обена.

— Ты ничего ему не скажешь, моя крошка. — Маска притворной вежливости начала сползать с лица графа. — Я сумею насладиться тобой, а после этого с тобой уже никто не сможет иметь дела.

Везель шагнул ближе к Диане и, положив руку на шею женщины, принялся поглаживать ее, нажимая пальцами на нежную кожу Дианы все сильнее. Другой рукой он угрожающе приподнял трость. Зловещая суть его натуры стала очевидна, теперь Диана не сомневалась, что граф способен изнасиловать и даже убить ее, а потом преспокойно отправиться к гостям. И тут женщине пришло в голову, что если Джеффри сейчас вернется, то Везель, ни секунды не сомневаясь, убьет и мальчика.

Овладев собой, Диана умудрилась вырваться от Везеля, пока он не успел крепче схватить ее. Мысли Дианы понеслись вскачь. Она понимала, что ей не скрыться от француза, если она побежит по траве. Можно, конечно, было достать кинжал, но он успеет отнять его, прежде чем Диана замахнется. Подхватив юбки, женщина крикнула, надеясь, что кто-то может оказаться рядом. Ответом ей была мрачная тишина, и Диана бросилась в лабиринт.

Исполняя обязанности хозяина дома, Джерваз ходил среди гостей, но избегал долгих разговоров. Виконт заметил, что среди приглашенных не было Везеля — граф прислал записку с извинениями, сообщая, что не сможет выйти к обеду, так как должен наутро уехать. Джерваз был даже рад этому, хотя до сих пор не нашел никаких подтверждений своим подозрениям о Везеле. В последнее время француз вел себя безупречно, словно догадывался, что его подозревают. В такие минуты виконт сожалел, что живет не во Франции, которая была в то время полицейским государством. Там Везеля лишь по одному подозрению можно было бы бросить в тюрьму. В Британии это было невозможно, тем более что подозреваемый был богат и имел хорошие связи.

Сент-Обен автоматически улыбнулся миссис Олифант, которая говорила, что она сожалеет об отсутствии леди Сент-Обен. Пробормотав в ответ что-то незначительное, Джерваз постарался побыстрее отделаться от болтливой дамы. Он был рад, что Диана не выходила к гостям. Виконт твердо принял решение добиться аннулирования их брака, но опасался, что если увидит Диану еще раз, то решимость его станет не такой твердой.

Итак, с женой все было решено. Теперь Джервазу предстояло извиниться перед Франсисом, и он направился к нему, пробираясь через толпу гостей. Заметив кузена, Франсис сжал губы, намеренно отвернулся и продолжил беседу со служащим министерства иностранных дел. Виконт нетерпеливо дожидался окончания их разговора-, а когда мужчины замолчали, быстро сказал:

— Ты можешь выйти со мной на несколько минут? Франсис наградил его взглядом, который мог бы растопить лед:

— Боишься, я окажу плохое влияние на твоих гостей?

— Нет! Пожалуйста, пойдем со мной, мне надо кое-что тебе сказать. — Джервазу нелегко было извиниться, но он понимал, что сделать это необходимо.

Минуту спустя братья уже выходили из гостиной.

Дорожка, ведущая к лабиринту, была совсем короткой. Внутри лабиринта она поворачивала направо и разделялась надвое. Ни на секунду не останавливаясь, Диана побежала по левой дорожке, надеясь, что успеет скрыться из виду до того, как Везель поймает ее. Один перекресток, второй, поворот налево… Диана забежала в тупик и лихорадочно метнулась назад. Она думала, что Джефсрри мог услышать ее крик и прибежать к ней. Тогда бы им удалось убежать от француза, прежде чем он заметит, что в лабиринте есть третий человек…

Когда Диана пробежала половину очередной дорожки, в конце ее показался Джеффри. Мальчик радостно бросился к матери. Он уже хотел было крикнуть что-то, но Диана испуганно приложила палец к губам, призывая сына к молчанию. Он удивился, но послушался. В одно мгновение женщина оказалась рядом с ребенком, опустилась перед ним на колени и прошептала мальчику в самое ухо:

— Джеффри, за мной по лабиринту бежит плохой дядя. Ты сможешь не мешкая найти выход?

Мальчик задумался, а затем прошептал в ответ:

— Нет. — Ему было интересно и совсем не страшно.

Диана быстро думала. Если они с Джеффри останутся вместе и Везель найдет их, ни одному из них не убежать от него. Тяжелые ветви тиса кустились почти с самого низа, но у земли между ветками было небольшое пространство. Взрослому там было не пролезть, но для ребенка места достаточно. Помолившись, женщина торопливо произнесла:

— Ты сможешь пролезть под кустами и быстро выбраться из лабиринта?

Взглянув вниз, ребенок кивнул:

— Да, но я испорчу мой костюмчик.

— Это не важно! — истерично выкрикнула Диана. — Беги как можно быстрей и постарайся, чтобы Везель не увидел тебя. Он очень-очень плохой человек. Если он схватит тебя, кричи, и я прибегу. Как только доберешься до дома, позови кого-нибудь на помощь. Ты все понял?

Джеффри кивнул. Осознав наконец, что речь идет о серьезной опасности, мальчик крепко обнял мать, прежде чем заползти под кусты.

Помешкав одно мгновение и благословив сына, Диана подобрала юбки и легко побежала по мягкой траве. У следующего перекрестка она вновь повернула налево. Небо было голубым и солнечным, но здесь, в лабиринте, уже почти стемнело — приближались сумерки. Француза все еще не было видно, но Диана слышала его шаги в дальнем конце соседней дорожки. Граф двигался лениво, со спокойной уверенностью, не сомневаясь, что птичке от него не улететь.

Чтобы Везель не услышал шагов Джеффри, Диана чуть слышно кашлянула, привлекая к себе внимание, а затем быстро повернула направо. Ответом ей был громкий злобный смешок.

— Я рад, что ты убегаешь от меня, моя крошка. Мне так больше нравится. — Его голос звучал угрожающе. — Но у тебя ничего не получится, крошка. Еще немного — и ты сама прибежишь в мои объятия.

Диана задрожала. Удалось ли Джеффри выбраться? Дай Бог, чтобы он не вздумал вернуться сюда. Еще один тупик — перед Дианой внезапно выросла густая поросль тиса. Повернув, она побежала назад.

У следующего поворота женщина остановилась, прислушиваясь. Она слышала тяжелое дыхание своего преследователя, слышала, как он продирается сквозь кусты, но не могла понять, где он находится. Везель мог быть повсюду. Он был способен обогнать ее и залечь в траве, чтобы неожиданно наброситься на нее. Неуверенность пугала ее больше, чем его присутствие.

Диана пробежала еще один кусок лабиринта, который изнутри казался гораздо больше, чем снаружи. Воздух был напоен благоуханным ароматом летнего сада, но женщина не замечала его, убегая от преследующего ее кошмара. Господи, когда же она доберется до центра и сможет выбраться из лабиринта? Забеги она в лабиринт минутой раньше, ей бы удалось убежать от графа.

Диана остановилась, тяжело переводя дыхание. И вдруг рука в черном проскользнула через густые заросли и с силой схватила ее за плечо. Диана закричала что было сил.

Джеффри выбрался из тисовых зарослей, оставив в них, свою курточку, которая зацепилась за ветки. Вскочив на ноги, мальчик услышал устрашающий крик матери и рванулся было ко входу в лабиринт, но тут же остановился. Ему не справиться с плохим дядей, поэтому надо бежать за помощью, как сказала мама.

Джеффри еще в жизни не бегал так быстро, он умудрился сократить дорогу, завернув в розовый сад. Но все равно — сады были слишком большими, и дом, казалось, был ужасно далеко. Руку ему пропороло розовым шипом, дыхание ребенка прерывалось, но он продолжал бежать. Когда Джеффри уже почти миновал сады, его голову словно перехватили веревкой, в висках застучало — это были признаки начинавшегося припадка.

Француз крепко сжимал плечо Дианы. Его вторая рука тоже проскользнула сквозь густые ветви, и он стал лихорадочно шарить ею по телу женщины, пока не вцепился ей в грудь. Везель держал Диану железной хваткой, но все же не мог пробраться к ней сквозь кусты. Впрочем, он мог сделать так, чтобы она лишилась сознания, а потом разыскать ее, бездыханную, на дорожке лабиринта. Подумав об этом, Диана начала яростно сопротивляться.

Везель произносил свои угрозы тихим, свистящим шепотом:

— Сначала я сорву с тебя одежду, чтобы убедиться, что все твое тело так же прекрасно, как и те части, что открыты взору. А потом я возьму тебя, проникну глубоко в твои самые сокровенные уголки, а ты будешь сопротивляться. — Воображение извращенца рисовало ему столь соблазнительные, с его точки зрения, картины, что он начал терять хладнокровие. — Как удачно, что в это время здесь никого нет — мне не придется заглушать твои крики.

Тут Диана сумела вывернуться и укусить графа в руку. От боли француз выпустил ее, и Диана бросилась бежать.

— Тебе не следовало делать этого, — прошипел он ей вслед.

Казалось, хриплое дыхание Везеля заполняло собою весь лабиринт, женщина слышала его тяжелые шаги — теперь он почти бежал.

Еще один перекресток, еще Один поворот налево, еще один тупик… Диане казалось, что она сумела далеко убежать от своего преследователя, как вдруг он показался на дорожке в каких-нибудь двадцати футах от нее. На его лице расползлась злобная, похотливая улыбка, глаза загорелись безумным огнем. Диана заметалась как загнанный зверек, как вдруг заметила в одном месте между кустарником и землей довольно большое пространство. Упав на траву, женщина поползла под кусты. Ветви больно царапали ей спину, в клочья изорвали тонкое муслиновое платье, она потеряла одну туфельку. Зато теперь Диана могла перевести дыхание — человеку с комплекцией Везеля было не пролезть под кустами. Сквозь густую листву послышались грозные проклятия обезумевшего извращенца.

Диана снова помчалась по дорожке, заворачивая налево, сердце ее готово было выскочить из груди. Ее силы были на исходе, вместе с ними таяла надежда убежать от француза. Ей было пришла в голову мысль подождать его с кинжалом в руке, но даже сейчас женщина сомневалась, что сможет убить человека, пусть и для спасения собственной жизни. И Диана не посмела рискнуть.

Джеффри всем своим существом боролся с приближающимся припадком.

— Нет! — вскричал он, сгибаясь пополам и прижимая пальцы к вискам, словно хотел удержать теряющееся сознание. — Нет!

Отчаяние и сила воли сделали свое дело — мальчик сумел задержать наступление припадка. Дергающая боль в голове отступила. Но когда Джеффри уже был на дорожке, ведущей к дому, он почувствовал, что неизбежное все-таки случится. У него оставалось всего несколько минут.

Везель спешил вслед за Дианой. Воздух сотрясали французские проклятия, и Диана была рада, что не знала этого языка. Еще один поворот — и перед Дианой оказалась круглая лужайка — центр лабиринта. Она пробежала половину круга, как услышала за спиной шипящий окрик:

— Ну вот, теперь-то я догнал тебя, маленькая потаскушка!

Не успела женщина повернуться, как сильный удар в спину свалил ее с ног. Диана упала на колени, хватая ртом воздух. Везель метнул в нее свою тяжелую трость, и краем глаза Диана увидела, как на яркой зеленой траве поблескивает золотая змеиная головка. На мгновение она оцепенела, не в силах двинуться с места, но затем быстро вскочила на ноги.

Однако не успела Диана сделать и шага, не успела выхватить свой кинжал, как граф де Везель, успевший в два прыжка преодолеть лужайку, схватил ее.