Нежно влюбленные

Тело ее изгибалось, с покрытых пеной губ срывались хриплые, животные крики. Упав на землю, она выронила яйца и теперь билась в желтой массе, перепачкавшей ее простое серое платье. Другой торговец отгонял зевак.

— Идите-идите, — покрикивал он. — Скоро с ней все будет в порядке.

Кто-то из зевак смотрел на женщину с любопытством, кто-то — с жалостью, кто-то хихикал…

Бросив мимолетный взгляд на женщину, Диана посмотрела на сына. Губы мальчика дрожали, лицо побелело, выражение ужаса сковало его черты. Внезапно он резко повернулся и бросился бежать вниз по улице. Диана ожидала чего-то в этом роде, поэтому помчалась вслед за ним, но догнала Джеффри лишь через пару кварталов, да и то лишь потому, что мальчик задыхался от рыданий. Ребенок остановился у кондитерской, по лицу его текли крупные слезы. Уронив корзину на землю, Диана опустилась на колени и прижала к себе Джеффри, словно он был трехлетним малышом.

— Со мной… — прерывающимся от рыданий голосом заговорил Джеффри, — со мной то же самое… происходит?..

— Да, — подумав, призналась Диана. Яростно замотав головой, мальчик прошептал ей на ухо:

— Но это ужасно, омерзительно… Она была похожа на животное, а не на человека… Неудивительно, что они все глазели… — Он старался сдержать слезы и уткнулся лицом в шею матери. — Это несправедливо! Что я сделал Богу?! За что он меня так наказал?!

Диана крепко прижимала ребенка к себе, понимая, что не может сделать больше. Увидеть человека, переживающего эпилептический припадок, было ужасно, но еще хуже было осознавать, что такие же припадки происходят с тобой. Не обращая внимания на прохожих, Диана укачивала Джеффри, тихонько повторяя ему на ухо:

— Все хорошо, мой дорогой, все в порядке, все не так плохо…

Дрожать мальчик перестал, но еще не успокоился.

— Нет, мама, все плохо, и тебе это известно, — совсем по-взрослому проговорил он. — Со мной не все в порядке, я — не такой, как все. И всегда буду отличаться от других людей.

Диана поглядела на залитое слезами личико сына.

— Да, дорогой, ты не такой, как все. Может, это и несправедливо, но нам не понять помыслов Божьих. Каждый человек не похож на других, кто-то очень сильно отличается от остальных людей, но именно эти различия и делают нас теми, кто мы есть.

Мальчик утер рукавом слезы, пытаясь успокоиться.

— Я… не уверен, что понимаю тебя… — прошептал он.

Диана лихорадочно обдумывала, какими словами облегчить боль и страдания сына.

— Знаешь, твой учитель, мистер Харди, говорил мне, что ты замечаешь такие вещи, на которые другие мальчишки и внимания не обращают, ты всегда добр с новичками и с теми, у кого нет друзей. Разве это не так?

— Д-да… — нерешительно отвечал мальчик.

— Я горжусь тем, что ты так себя ведешь, — тихо промолвила Диана. — А скажи, стал бы ты считаться с другими, если бы не осознавал, что ты тоже чем-то отличаешься от обычных ребят?

— Я… я не знаю. Наверное, нет.

— Ну вот, видишь. Может, твое отличие от других людей и огорчает тебя, но разве это отличие не помогло тебе стать лучше?

Джеффри серьезно задумался.

— Понятно, — наконец сказал он. — Да. Может, так оно и есть. Однако означает ли это, что я должен радоваться тому, что у меня бывают припадки?

Улыбнувшись, Диана вытащила из кармана носовой платок.

— Ну, радоваться, конечно, не стоит, но и печалиться особо — тоже. Сердиться на Бога за то, что он несправедлив к тебе, нелепо.

Высморкавшись и вытерев глаза, Джеффри с любопытством поглядел на мать.

— А ты когда-нибудь сердилась на Господа? Вопрос сына застал Диану врасплох, но она решила не уходить от ответа.

— Да, — неуверенным голосом заговорила она. — И мне это не принесло пользы. Я не стала счастливее от этой злости и ничего не изменилось в лучшую сторону. Зато, когда я заставила себя перемениться, жить мне стало легче.

Диана поняла, что Джеффри собирается расспросить ее обо всем подробнее, поэтому поспешила перевести разговор на другую тему. Поднявшись на ноги, она весело предложила:

— Давай-ка, заглянем в кондитерскую, посмотрим, что там продается! Мне кажется, сейчас нам обоим нужно сладенькое лекарство.

Личико ребенка просветлело, и, вскрикнув от восторга, он побежал в лавку. Диана отправилась вслед за ним. Она всегда знала, что в один прекрасный день ее сын узнает, как выглядит человек, у которого случается эпилептический припадок. Надо сказать, она была даже довольна тем, что это произошло при ней, и Джеффри, похоже, все понял. Она даже пришла к выводу, что Джеффри легче относится к разным жизненным передрягам, чем она сама.

Сойдя на землю в Нидерландах, Джерваз скоро напоролся на соединение французских войск и решил, что фортуна оставила его. Впервые он спросил дорогу у какого-то человека, показав ему фальшивые бумаги и говоря с аристократическим французским акцентом, но в следующий раз, когда надо было узнать путь, виконту не повезло. Он попал в руки к стражникам, которые уже получили описание его внешности и, убедившись, что перед ними — лорд Сент-Обен, известный британский шпион, арестовали его. Джервазу удалось бежать из маленькой местной тюрьмы. При попытке к бегству его ранили в руку.

После этого на лорда началась настоящая охота, и ему бы не выбраться из этой переделки, не повстречай он небольшой цыганский табор. Джервазу доводилось прежде работать с цыганами, поэтому он немного говорил на их языке. Бродяги ненавидели Наполеона из-за того, что тот лишил их возможности свободно передвигаться по Европе, поэтому, за некоторое вознаграждение, разумеется, они с радостью взяли англичанина к себе и отправились с ним в Данию. Что и говорить, Джерваз путешествовал гораздо медленнее, чем предполагал, зато его шансы добраться до генерала Романа возросли. Д по пути он мог хорошенько подумать о том, кто из тех людей, которым было известно о его поездке на континент, мог предать его.

Чем больше проходило времени, тем дольше оно тянулось. Джерваз мог бы уже и вернуться, и чувство постоянной тревоги снедало Диану. Теперь она чаще, чем прежде, уходила в комнату для метания ножей и подолгу предавалась там этому занятию — не из-за того, что нуждалась в постоянной практике, а потому, что могла хоть там немного забыться.

Одним скучным июльским утром Диана в который уже раз занималась метанием кинжалов. Тигр, умудрившийся проникнуть в комнату вместе с нею, с любопытством наблюдал за девушкой Вдруг в комнату вошла Мадлен. Понаблюдав некоторое время за Дианой, женщина спросила:

— От этого тебе становится легче?

— Метание ножей помогает расслабиться, — усмехнулась Диана.

Пройдя по узкой комнате к мишеням, она собрала оружие.

— Послушай, ведь не в Сент-Обене дело, не так ли? Точнее, не в его отсутствии, — задумчиво произнесла Мадлен. — Ты не в себе с тех пор, как мы гостили в Обенвуде. Вы поссорились? Или… мне лучше не спрашивать?

Диана вырвала из доски застрявший там нож. Обычно, когда дело касалось ее чувств, Диана предпочитала помалкивать и не рассказывать ничего даже лучшей подруге, но в этом случае она решила объяснить Мэдди, в чем дело.

— В Обенвуде все было хорошо — до самого конца, — тихо заговорила она. — А потом он захотел, чтобы я пообещала ему, что буду встречаться только с ним, а я отказалась и, сказала ему о любви. Джерваз разозлился… — Диана подошла к Мадлен. — Как тебе известно, он вернулся, но с февраля он смотрел на меня в точности так же, как Тигр смотрит на птиц в саду. Несколько месяцев я ждала и думала: что-то случится. Но… А потом он уехал, — договорила она.

Держа в руках веером несколько ножей, Диана покачала головой.

— Не знаю, Мэдди, что и думать. Знаю, что он хочет меня, знаю, что это не просто страсть, но я не понимаю его, не понимаю, что между нами происходит.

— Временами мне кажется, — усмехнувшись, промолвила Мадлен, — что мужчины и женщины существуют лишь для того, чтобы спариваться и плодить себе подобных.

Диана невесело улыбнулась.

— Кто знает, — тихо промолвила она, — может, ты и права. — Диана метнула нож и промахнулась.

Мадлен вздохнула. Диана страдала, и даже она, ее лучшая подруга, ничем не могла помочь ей. Ну разве развлечь немного…

— А ты когда-нибудь слышала о куртизанском бале?

— О чем? — изумленно переспросила Диана.

— Видно, я никогда не говорила о нем. Но и из названия ясно, что это бал, который куртизанки дают своим любимым клиентам Скоро завершится сессия парламента, и все общество направится в Брайтон или за город, так что бал — отличный способ напомнить господам, чего они на время лишатся.

Заинтригованная, Диана спросила — Стало быть, это будет сборище известных мужчин и неизвестных женщин?

— Совершенно верно, — с улыбкой согласилась Мадлен. — Бал будет завтра вечером, и я очень хочу пойти туда. Я ведь так долго не показывалась на людях. Пойдешь со мной?

— Чего будут ждать от меня мужчины? — задумчиво спросила Диана.

— О! Тебе не придется делать ничего против воли, — уверяла ее Мадлен. — Впрочем, надо бы уйти оттуда пораньше, пока мужчины не перепились. — Она с надеждой смотрела на Диану. — Так ты пойдешь? Мне очень хочется там побывать, но идти одной нет желания, а Эдит, боюсь, не уговорить.

— Конечно, если ты хочешь, я пойду, — произнесла в ответ Диана.

Занятая мыслями о Джервазе, она и не подумала, как грустно и одиноко ее приятельнице. Бал развлечет ее, и она сможет отвлечься от грустных мыслей… до следующего вечера.

"Арджил-Румз», где намечался бал, был роскошным и весьма приличным заведением. Однако этим вечером порядочные дамы предпочитали держаться от него подальше не только потому, что опасались появляться в компании особ сомнительной репутации, но и потому, что ужасно боялись увидеть в гостях у «модных распутниц» своих отцов, мужей и сыновей.

Мадлен была в роскошном платье бронзового цвета. Платье было скромного покроя — женщина решила, что в ее годы не пристало одеваться легкомысленно. Диане хотелось, чтобы ею восхищались, поэтому она надела голубое шелковое платье, которое, впрочем, отличалось от одеяний куртизанок тем, что прикрывало грудь.

На бал явилось много молодых холостяков, бывших «лучшими клиентами» куртизанок. Все женщины были привлекательными и куда более веселыми, чем светские дамы. Танцы на балу были весьма вольными, а в некоторых уголках происходило такое, что Диана стыдливо отворачивалась.

Однако Мэдди была права: Диане стало легче среди людей. Беспокойство за Джерваза камнем висело на ее сердце, но веселая музыка, шутки и танцы немного отвлекли ее от грустных мыслей. Вокруг них с Мэдди быстро собралась группа поклонников, многих из которых Диана видела прежде. Разумеется, на балу не обошлось без Гарриет Уилсон, и оттуда, где она сидела, окруженная кавалерами, то и дело раздавались взрывы смеха.

Диана отдыхала, разговаривая и веселясь; она даже танцевала с каким-то застенчивым молодым человеком, который не рискнул бы приставать к ней. Убедившись, что с ее протеже все в порядке, Мадлен в середине вечера отправилась поболтать со старыми друзьями.

Бал был в полном разгаре, когда Диана отошла в уголок, чтобы отдышаться и поглазеть на танцующих. Вскоре недалеко от нее остановилась группа молодых повес. Даже издалека было видно, что они перебрали вина, и девушка поспешила отойти подальше, чтобы не привлекать их внимания. Тут в нескольких футах от себя она заметила элегантного молодого человека со светло-русыми волосами. Он показался ей знакомым и, вглядевшись внимательнее, Диана признала в нем Франсиса Брэнделина, кузена Джерваза, которого видела мельком на вечере в салоне Гарриет. Как и Диана, Франсис наблюдал за танцующими и не обращал ни на кого внимания.

Тут один из подвыпивших повес произнес, перекрикивая музыку:

— Смотрите-ка! Кто бы мог подумать, что сюда заявится Брэнделин? Насколько я помню, в Итоне он избегал общества женщин.

Ответом на это замечание был громкий хохот. Диана заметила, как сжались губы Франсиса, лицо его побелело. Внезапно другой пьяный голос заявил:

— Ну и что? Он такой хорошенький, может, вздумал потягаться с самой Гарриет!

У Дианы от гнева перехватило дыхание. Порок, на который намекала пьяная компания, карался смертью. У объекта их издевок был нерешительный вид, словно он не знал, что делать — наброситься на своих обидчиков, не обращать на них внимания или попросту уйти.

Тут Франсис сконфуженно посмотрел на Диану. Девушка шагнула к нему, взяла его за руку и сказала:

— Франсис, дорогой, как я рада, что ты здесь. Я везде ищу тебя.

Молодой человек недоуменно воззрился на нее. Когда смешки подвыпивших молодых людей стихли, девушка обвила шею Франсиса руками и громко прошептала:

— Дорогой, ты целых три дня не приходишь ко мне! — Вздохнув, она торопливо добавила:

— Ох! Последний раз у нас была такая ночь!

Встав на цыпочки, Диана поцеловала Франсиса в губы и быстро проговорила:

— Смените свое удивленное выражение наконец. Улыбнитесь мне, и мы уйдем отсюда.

Блеснув глазами, Франсис улыбнулся и взял Диану под руку.

— Это было та-ак давно, моя птичка! Надеюсь, эту ночь ты проведешь со мной?

Диана кокетливо прижалась к нему:

— Конечно, дорогой! И эту, и любую другую ночь — только попроси!

В наступившей мертвой тишине они удалились. Когда они прошли полкомнаты, Франсис толкнул Диану в небольшую нишу в стене.

— Вы, кажется, Диана Линдсей, не так ли? Та самая Прекрасная Луна, что мелькнула у всех на глазах лишь однажды, а затем исчезла?

— Да. — Диана отпустила его руку. — Простите. Я не хотела ставить вас в неловкое положение.

— Да нет, напротив, вы помогли мне выйти из неприятной ситуации. Но почему? — недоумевал Франсис.

Взглянув на него, Диана опустилась на небольшую кушетку. Проще было увести его от обидчиков, чем объяснить, зачем она это сделала.

— Ну-у-у… Наверное, потому, что я не люблю дурацких ситуаций… А тут еще шестеро на одного набросились.

С горечью в голосе Франсис произнес:

— А вы… вы помогли бы мне, если бы знали, что они говорят правду и я действительно виновен во всяких мерзостях?

Диана изумленно посмотрела ему в глаза. Мадлен как-то раз говорила, что некоторые мужчины предпочитают иметь дело не с женщинами, а с особами своего пола. Диана до этого ничего не знала о таких вещах, поэтому не представляла, как на это реагировать.

— Женщине моего ремесла, — заговорила она, тщательно подбирая слова, — не пристало судачить о том, чем занимаются другие. Предпочитаю жить сама по себе и не мешать другим.

Облегченно вздохнув, Франсис уселся рядом с ней. — Значит, вы — необыкновенная женщина. Когда вы появились у Гарриет, мой кузен Сент-Обен, увидев вас… — молодой человек замялся, — чуть не бросился на вас. Как-то раз я спросил его, не встречается ли он с вами, но он так посмотрел на меня, что я предпочел оставить все вопросы и сменить тему разговора.

В его голосе звучал вопрос, и Диана едва не расхохоталась. Уж она-то знала, как Джерваз может посмотреть. Ей было даже легче при мысли о том, что ее любовник так же обращался со своим близким родственником.

— И вы полагаете, — покачала головой девушка, — что я буду более болтлива, чем ваш кузен?

— Нет, думаю, что нет, — с сожалением молвил он. — Я-то надеялся, что он положил на вас глаз. Джерваз так много работает. Мне было бы приятно знать, что он выкроил время и на развлечения.

— Вы близки с вашим кузеном? — поинтересовалась миссис Линдсей.

— Думаю, ближе меня у него нет человека, — выразительно пожал плечами Франсис. — Когда мы учились в Итоне, он всегда защищал меня от других мальчишек. Когда мой отец умер, Сент-Обен заботился обо мне до тех пор, пока я не подрос.

— Похоже, вы любите его, — промолвила Диана. Она понимала, что надо бы прекратить этот разговор, но не находила в себе сил, до того ей было приятно говорить о Джервазе.

— Да, он — чудесный человек, — горячо ответил Франсис.

Затем его лицо вновь помрачнело и, опустив глаза, он проговорил:

— Но если вы встречаетесь с ним, пожалуйста, не говорите ни слова о том, что произошло этим вечером, а то что он обо мне подумает!

Диана почувствовала жалость к нему. Если этот молодой человек и впрямь имеет необычные пристрастия, то, должно быть, ужасно думать, что его кузен узнает об этом и, возможно, проклянет. Положив ладонь на руку Франсиса, Диана проговорила успокаивающим тоном:

— Разумеется, я ничего не скажу, не беспокойтесь. Да и кого заинтересует пьяная болтовня каких-то подонков?

Лицо Брэнделина посветлело. Он немного походил на Джерваза, однако был более тонким и привлекательным, чем его старший кузен, к тому же у Франсиса было какое-то беззащитное выражение, напомнившее Диане ее сына.

— Вы — замечательная женщина. Можно… я зайду к вам как-нибудь? Поболтать?

Диане показалось, что ему хочется что-то сказать ей.

— Конечно, заходите. Я живу на Чарльз-стрит, 17. Лучше всего приходить рано утром или поздно вечером. — Улыбнувшись, она встала. — Думаю, если мы хотим продолжить игру, то нам лучше уйти вместе, но сначала мне надо разыскать мою приятельницу Мадлен.

Франсис поднялся вслед за ней.

— Уходить не с одной, а с двумя прекрасными дамами!.. Моей репутации конец!

Диана быстро нашла Мэдди, и та тут же собралась уходить, с радостью взяв предложенную Франсисом руку. Представив их друг другу, Диана извинилась, сказав, что ей надо освежиться, и направилась в дамскую комнату внизу.

На лестнице и в коридоре было темно и пусто, лишь кое-где в подсвечниках горели одинокие свечи. Возвращаясь в бальный зал, Диана завернула за большую лестницу и уже собралась было подняться, как неожиданно налетела на человека, поджидавшего ее в тени.

Точнее, она лишь почувствовала, как сильные мужские руки подхватили ее и затолкнули под лестницу. Не успела она и закричать, как чья-то ладонь зажала ей рот. Нападающий был высоким и сильным человеком. Диана поняла, кто ее схватил, еще до того, как услышала его голос.

— Какой приятный сюрприз, дорогая! Не ждал я, что вы появитесь на публике.

Диана чувствовала на себе горячее дыхание графа де Везеля, было что-то в его голосе, что пугало ее еще больше, чем его грубость. Тут он больно прикусил зубами ее ухо. Девушка пыталась вырваться или хотя бы немного высвободить руки, но ей не удавалось это — граф был слишком силен.

— Смотри-ка, какая ты шустрая потаскушка, — хрипло проговорил Везель. Потом дыхание его участилось. — Господи, должно быть, у всех мужчин от тебя кровь закипает. Пойдем же, пойдем со мной, я покажу тебе, как французы занимаются любовью.

Диана сквозь одежду чувствовала, как он трется о ее ягодицы восставшей плотью. Его рука проворно скользнула в вырез платья, и он схватил ее грудь.

Девушка наклонилась и изо всех сил вцепилась зубами в его пальцы: на губах появился солоноватый привкус крови. Везель выругался. Пальцы его все крепче сжимали нежную грудь Дианы.

— Знай, что твой любовник не вернется. Сент-Обену не уйти с континента живым. Возможно, он уже мертв, — зло бросил он.

Француз принялся выкручивать сосок Дианы, но физическая боль не шла в сравнение с охватившим ее ужасом. На мгновение девушка застыла. И вдруг она услышала, как кто-то спускается по лестнице. Улучив мгновение, когда хватка Везеля немного ослабла, Диана вырвалась от него и бросилась к спускающимся вниз куртизанкам.

— Пожалуйста! — вскричала она. — Пожалуйста, помогите мне!

Одна из женщин глуповато ухмыльнулась — она была пьянее других.

— В чем дело, красавица, слишком большой для тебя мужчина?

Не в силах говорить, Диана яростно замотала головой и побежала, не оглядываясь, вверх по лестнице. У бального зала она остановилась, чтобы привести в порядок платье и поправить волосы.

Мог ли французский граф знать, что случилось с Джервазом? Диана не хотела, не могла поверить этому. Если бы что-то случилось с ее любимым, она обязательно узнала бы об этом, ведь их эмоциональная связь была очень сильна. Просто Везель знал, что Джерваза не было в Лондоне, вот и попытался вывести ее из себя. Но она уже не была такой невинной пташкой, как в тот первый раз. Теперь ему не запугать ее.

Мэдди и Франсис оторопело посмотрели на раскрасневшееся лицо Дианы, но ни слова не сказали. Брэнделин молча предложил дамам руки и повел их к поджидавшему внизу экипажу.

Никто из них не обратил внимание на старика, поздно пришедшего на бал. Пожилой господин остановился, чтобы пропустить мимо себя уходящую троицу; они прошли так близко от него, что он был уверен, что не ошибается. На балу он долго не задержался, а вернувшись домой, перед тем как лечь спать, написал записку. Она была короткой и начиналась словами: «Черная Роза из бархата вернулась».

Взбешенный граф де Везель ушел из «Арджил-Румз» и направился в один дорогой бордель, куда частенько захаживал. Хоть он и понял, едва увидев Диану в первый раз, что хочет обладать этой женщиной, француз не осознавал, насколько его желание будет сильным.

В публичном доме он потребовал, чтобы мадам показала ему всех свободных девушек. Конечно, такой красивой и свежей, как Диана, здесь не было, но одна, по имени Мэгги, была того же роста, у нее были каштановые волосы и голубые глаза, так что, решил граф, в полутьме сойдет.

Он выбрал ее, коротко махнув в сторону Мэгги рукой. Наверху, в роскошной спальне, залитой светом свечей, он приказал девушке раздеться и лечь на кровать. Заперев дверь, француз снял с себя галстук и привязал руки Мэгги к изголовью. Девушка не удивилась, лишь молвила:

— Это будет стоить дороже, милорд.

У нее был хриплый и грубый голос — это не голос Дианы.

Невыразительно глядя на Мэгги, Везель поднял свою трость с набалдашником в виде головы змеи и стал водить ею по телу проститутки. Зная, как надо себя вести с мужчинами, Мэгги принялась сладостно стонать, словно ждала всю жизнь, чтобы мужчина овладел ею с помощью трости.

Однако не это нужно было графу. Он жаждал страха в ее глазах. Выругавшись, Везель сорвал с трости золотой набалдашник, под которым оказалось острое, тонкое лезвие шпаги.

— А это тебе понравится, маленькая шлюшка?

Глаза у Мэгги были серо-голубыми, не то что лазурные глаза миссис Линдсей. Теперь, когда тонкое лезвие прижалось к ее груди, глаза проститутки широко открылись от ужаса. Острие было таким острым, что лишь легкого нажатия оказалось довольно для того, чтобы вспороть кожу. Француз воткнул шпагу в матрас в дюйме от ее шеи. Девушка истошно закричала. Этого страха Везель и ждал. Не спеша, граф расстегнул штаны и лег на Мэгги. В это время в дверь забарабанили. Везель заставил себя поверить, что искаженное ужасом лицо девушки, бьющейся под ним, принадлежит Диане Линдсей. Сделав несколько быстрых движений, он с рычанием изверг в нее свое семя, шаря руками по ее окровавленной груди. Затем он встал, взял свою шпагу и вновь превратил ее в трость. Злодей уже застегивал рубашку, когда дверь с треском распахнулась и в комнату ворвался огромный слуга, за которым следовала мадам с пистолетом в руке.

Под истеричные вопли Мэгги Везель спокойно произнес:

— Ваша шлюха ранена несерьезно; она не стоит того, чтобы долго с ней "возиться. — Не обращая внимания на пистолет, направленный прямо в его сердце, граф высыпал на столик несколько золотых монет. — Это ей за труды и за временную потерю трудоспособности.

Мадам сердито прищурила глаза — знатные господа всегда немало себе позволяли, но всему есть предел, даже в борделе. Пока лакей отвязывал проститутку, мадам собрала золото и махнула на дверь пистолетом:

— Убирайтесь и больше не приходите сюда. Нам такие, как вы, не нужны.

Пожав плечами, француз вышел из спальни. Небольшое происшествие вернуло его в хорошее расположение духа. Ему приятно было представлять, что он сделает с Дианой Линдсей, когда она наконец попадет к нему в руки.

Глава 17

Прошла еще одна неделя, от Джерваза по-прежнему не было известий. Стараясь успокоиться, Диана уговаривала себя, что француз просто хотел напугать ее. Мадлен вроде бы согласилась с ней, но предупредила Диану, чтобы та опасалась графа де Везеля. Впрочем, в подобном предупреждении не было нужды.

К Диане стал часто захаживать Франсис Брэнделин. Девушка видела, что кузен Джерваза никак не решит, можно ли ей доверять. Впрочем, что бы он ни думал, Диана была рада его компании. Франсис был веселым и умным, у него была чувствительная душа, что большая редкость для мужчин. К тому же, хоть он и не был похож на своего кузена, Диана чувствовала себя ближе к Джервазу.

Эта ночь была необычно холодной для июля, по окнам барабанил противный дождик. Внезапно Диана услышала звук шагов.

— Джеффри, это ты? — сонным голосом спросила она.

— Нет, черт возьми, это не Джеффри. Это был сердитый, резкий мужской голос. Испугавшись, Диана села в кровати. Она вспомнила Везеля, его угрожающие черные глаза и набрала в грудь побольше воздуха, чтобы закричать. Но не успела она издать и звука, как незнакомец зажал ей рот ладонью и яростно выкрикнул:

— Нет, это всего лишь я! Тот самый человек, который купил тебе этот дом! Или ты забыла об этом?!

Неужели это сумасшедший? От этой мысли Диане стало еще страшнее, девушка принялась вырываться.

— Сейчас я зажгу свечу, — продолжал мужчина. — Только не ори, когда я отпущу тебя. Если у тебя в кровати кто-то есть, пусть немедленно убирается отсюда, а то, клянусь, я сверну ему шею, даже если он вдвое моложе меня!

Как только незнакомец отпустил ее, Диана отпрянула в сторону, дрожа от страха. Мужчине потребовалось меньше минуты, чтобы зажечь свечу, и он тут же вернулся к кровати. Это был высокий, худой человек, которому, судя по его внешности, было около пятидесяти лет. Его длинное пальто вымокло насквозь, с седых волос стекали ручейки воды.

Диана завернулась в одеяло, а незнакомец недоуменно спросил:

— Черт возьми, кто вы такая?

Может, он и был разозленным, но не сумасшедшим.

— Полагаю, это я должна у вас спросить, — отвечала ему Диана.

— Где Мадлен?

— Здесь, Николас. Я больше не сплю в этой комнате. — Холодный голос Мэдди раздался от дверей. В полумраке ее силуэт был едва различим.

— Диана, я слышала твой крик, — продолжала Мадлен. — С тобой все в порядке?

— Да, — с деланным спокойствием ответила Диана.

Мадлен перевела взгляд на незнакомца, в комнате повисло напряженное молчание. Он неуверенно шагнул к ней и прошептал:

— Так вот ты где…

Мэдди предостерегающе подняла руку:

— Если хочешь поговорить со мной, то только не здесь.

— Если хочу поговорить с тобой! — Он в несколько шагов преодолел расстояние между ними. Мадлен посмотрела на Диану:

— Спи, моя дорогая. Бояться нечего. — С этими словами она увела мужчину из спальни Дианы.

Обхватив колени руками, девушка смотрела, как дверь за ними затворилась. «Куртизанка не должна влюбляться в своего покровителя», — в который раз припомнились ей слова Мадлен. Ее старшая подруга никогда не говорила, кто заставил ее прийти к такому выводу, но, вытягиваясь в постели и пытаясь успокоиться, Диана поняла, что бывший покровитель вернулся в жизнь своей любовницы.

До покоев Мадлен было рукой подать. Когда они вошли в ее комнату, женщина взяла из рук Николаев подсвечник, зажгла лампу, а затем опустилась на колени перед камином, чтобы разжечь тлеющие угли. Пока она размешивала их, Николас взорвался:

— Черт возьми, Мадлен, посмотри на меня! Не вставая с колен, Мэдди посмотрела Николасу в глаза. На его лице была написана дикая ярость. Ярость и желание. Так всегда было у них. Женщине едва удалось совладать с собою.

— Как ты нашел меня?

— Мелтон видел тебя на балу и написал мне. Он сказал, ты уходила с мальчишкой, который тебе в сыновья годится. Я приехал в Лондон, как только получил его письмо, у меня все еще есть ключ от дома. — Помолчав, он горько добавил:

— Этот ключ — все, что осталось от тебя.

— Ты напугал Диану.

Подойдя к Мадлен, Николас взял ее за руку и поднял.

— Черт с ней, с этой Дианой! Где ты была последние три года?

Три долгих, одиноких года… Мадлен попыталась вырваться, чувствуя, как ее тело загорается от его прикосновения, но Николас крепко держал ее обеими руками. Избегая его взгляда, Мэдди спокойно сказала:

— Я уехала из Лондона. И ни за что не приехала бы прошлой осенью, если бы знала, что ты живешь в Лондоне.

Он заставил Мэдди посмотреть ему в глаза:

— Говорят, что в проституток нельзя влюбляться, но я всегда знал, что ты не такая, как все. Я верил в это.

Она не могла больше отворачиваться от него. Сердце Мэдди затрепетало от боли.

— Так где же ты была? — грубо выкрикнул он. — С кем? Или у тебя было столько мужчин, что не сосчитать?

— Нет, Николас, не было других мужчин, — спокойно ответила женщина.

Николас посмотрел на Мадлен недоверчиво, но отпустил ее. Снял вымокшее пальто и швырнул его на стул. Видно, нелегко последние годы жилось Николасу, лорду Фарнсворту. Он сильно высох и поседел с тех пор, как Мадлен видела его в последний раз, лицо его было изможденным.

Мэдди знала, что он не уйдет, не овладев ею, и ей, признаться, хотелось этого, хоть прежние проблемы между ними и не были решены, и затянувшиеся было раны в душе женщины закровоточили вновь. Она стояла очень спокойно, пытаясь собраться с мыслями. Мадлен была настолько уверена, что Николас ушел из ее жизни, что никогда даже не представляла себе ситуации, в которой сейчас оказалась. Она не знала, как себя вести.

Не сводя с нее горящих глаз, Николас медленно проговорил:

— Не могу поверить, что ты живешь здесь, и я… я ничего не знал об этом. Я вернулся из Хазелдауна — тебя нет, мебель зачехлена, слуги ничего не знают… Твой поверенный тоже молчит, хотя именно я свел тебя с ним. — Гнев так и рвался из него. — Почему, Мэдди?!

Николас не мог и предположить, что случилось, но теперь уже не было нужды скрывать правду. Мадлен усадила бывшего любовника на диван, а сама села на почтительном расстоянии от него.

— Николас, я уехала, потому что умирала и не хотела видеть тебя.