— А чем ты занимаешься в Уайтхолле? — поинтересовалась Диана.

Пожав плечами, виконт отломил кусочек хлеба:

— В основном, перекладываю бумажки с одного места на другое.

— Не скажешь, что это очень интересно.

— Так и есть, — согласился Сент-Обен. И вдруг, побуждаемая любопытством, девушка спросила:

— А ты правда шеф тайных агентов британского правительства? — Если бы Диана не наблюдала за виконтом столь пристально, она, возможно, и не заметила бы, как едва заметно дрогнула его рука, подносившая вилку с омлетом ко рту.

— Господи, кто тебе об этом сказал? — удивился виконт, покончив с едой.

— Мадлен. Когда она расспрашивала своих знакомых о тебе, ей тут же это сообщили. Похоже, это всем известно.

Джерваз посмотрел на нее холодными глазами.

— Очень многое, о чем все говорят, не правда. Но с чего ты заинтересовалась такими вещами?

— Я интересуюсь вовсе не твоими занятиями, — пожала плечами девушка, — а тобой.

Сент-Обен устало посмотрел на нее.

— Я просто занимаюсь бумагами, а люди придумывают всякую ерунду. А скажи, что еще Мадлен рассказала тебе обо мне?

Прищурив глаза, словно с трудом припоминая, Диана нерешительно заговорила:

— Ну-у-у… Говорят, что ты очень богат. Что ты держишься особняком, хотя вхож в самые лучшие дома Лондона. Что у тебя сумасшедшая жена в Шотландии. — Она перечисляла все факты равнодушным тоном, будто они все были ей одинаково неинтересны.

Джерваз иронично приподнял брови.

— Ничего себе, — не отвечая прямо Диане, промолвил он. — Как можно обвинять в шпионаже меня, имея столь действенную разведывательную сеть?!

— Мадлен ни в чем тебя не обвиняет, — покачала головой девушка. — Мы, как и все хорошие торговцы, старались разузнать побольше о товаре, который собирались купить, — чтобы принять окончательное решение.

— Ах какие вы предусмотрительные!

— Да нет, не совсем, — улыбнулась Диана. — Как бы мы ни старались руководствоваться рассудком, в конце концов я приняла решение лишь под действием эмоций. Видишь ли, я совсем нерасчетливая женщина.

— Вот и хорошо, — промолвил Джерваз, вставая и подходя к хозяйке дома. — По странному совпадению, мне тоже не хочется сейчас быть расчетливым.

Диана вздрогнула, когда виконт нежно поцеловал ее в шею:

— Вы хотите закончить трапезу десертом, милорд? — спросила она с улыбкой.

— Именно так, — подтвердил он.

Подставив губы для поцелуя, девушка подумала о том, что, наверное, очень быстро привыкнет к таким ласкам. Эта мысль так вскружила ей голову, что Диана на мгновение даже забыла о тех чудных ощущениях, которые дарит людям любовь. Впрочем, собственное тело быстро вернуло ее к действительности, и их с Джервазом быстро подхватил бурный поток страсти. Сомнения и подозрения придут позднее.

Было очень поздно, когда виконт ушел. Диана заснула, а Джерваз бережно подоткнул ее стеганое одеяло и долго не мог оторвать от девушки глаз. Ему ни разу в жизни не доводилось встречать прекрасную женщину, абсолютно лишенную тщеславия и высокомерия, столь свойственных красивым дамам. В любви она была щедра, подчинялась его желаниям с таким рвением, о котором мог лишь мечтать любой мужчина, и один вид ее роскошного тела возбуждал его желание.

Спустившись вниз, Джерваз вернулся из мира грез в реальность, где его поджидала Мадлен Гейнфорд. Она шила, но, завидев виконта, отложила корзинку с рукоделием и направилась по коридору к нему. Заметив темную фигуру, Джерваз вздрогнул от неожиданности, но тут же успокоился, узнав в ней приятельницу Дианы. Какого черта ей надо от него в четыре часа утра?!

Если Мадлен и заметила его раздражение, то не подала виду.

— Не могли бы вы уделить мне несколько минут, милорд?

— Конечно, — ответил Сент-Обен, направляясь за Мэдди в гостиную.

Усевшись, Джерваз устало вытянул ноги. Когда Диана знакомила их, он не обратил внимания на Мадлен Гейнфорд, но сейчас заметил, что она была очень привлекательной женщиной со спокойным лицом, по которому, впрочем, можно было определить, что ей доводилось встречаться и с лучшими, и с худшими проявлениями жизни. Не заведи он себе любовницы, Мадлен имела бы неплохие шансы стать содержанкой Сент-Обена, но… сейчас мысли его были заняты одной Дианой.

— Не хочу показаться нетерпеливым, но о чем вы хотели поговорить со мной? А то уже довольно поздно, — промолвил виконт, заметив, что Мадлен внимательно изучает его своими карими глазами.

Вытащив из корзинки пяльцы с вышиванием, женщина подняла голову.

— Меня интересует бизнес, а не пустая болтовня, милорд, — заявила она. — Диана сообщила мне, что отказалась от вашего содержания, попросив лишь изредка делать ей подарки.

— Да, но какое вы имеете к этому отношение? — едва сдерживая раздражение спросил виконт.

— Диана и есть мой бизнес, лорд Сент-Обен, И если вы не против, я бы хотела обговорить деловую сторону вопроса.

Опустив глаза, женщина сделала маленький, аккуратный стежок и, кажется, собралась сказать еще что-то, как Джерваз перебил ее:

— Ага, так, значит, вы занимаетесь сводничеством и постараетесь выколотить из Дианы все до последнего фартинга! Чудесно!

Женщина со спокойствием выдержала паузу:

— Вы ошибаетесь. Я хочу поговорить с вами не из-за того, что занимаюсь сводничеством, а потому, что люблю Диану.

Еще хуже. Джервазу было известно, что некоторые куртизанки предпочитали иметь дело лишь с женщинами. Мужчинам иногда такие вещи нравились, но одна лишь мысль о том, что Диана и эта женщина — любовницы, приводила виконта в ужас.

— Ясно. Мало того, что вы хотите получить с меня деньги, вы еще и предупреждаете меня, чтобы я был поосторожней, потому что вы ревнивы.

Мадлен рассмеялась.

— Видимо, я плохо выражаю свои мысли. Я люблю Диану как дочь, которой у меня никогда не было, и как человека, спасшего мне жизнь. И вовсе не так, — ее глаза загорелись, — как вы себе вообразили. — Она выразительно пожала плечами. — Диана слишком неопытна, чтобы понять, в какую историю ввязывается. Конечно, прекрасно быть романтичной и не думать о мирских делах, но лет через двадцать она будет рада, что сумела скопить кое-что на старость. — Она сделала еще один стежок. — Для куртизанки банковский счет — нечто вроде чаши Грааля. Диана может и не думать об этом сейчас, но меня деньги волнуют. Я хочу видеть, что она зарабатывает на безбедное существование.

Прикрыв глаза виконт молчал, сожалея о том, что ведет подобный разговор не с ясной головой. Правда ли, что Мадлен пеклась о своей молодой подруге или ее интересовала лишь собственная выгода? Может, и последнее, если только сама Диана не поручила женщине выколотить из Сент-Обена побольше денег. Открыв глаза, виконт промолвил:

— Пока Диана будет моей любовницей, на ее счет каждый месяц будет поступать две сотни фунтов. Можете сказать ей об этом, а можете и не говорить — как хотите, но вы сами не сможете взять ни пенни из этих денег Это вас устроит?

Сент-Обен ожидал, что Мадлен рассвирепеет, но женщина лишь улыбнулась.

— Абсолютно, милорд. Вы ведете себя как настоящий джентльмен.

Поднявшись, Джерваз иронично поинтересовался:

— Что-нибудь еще, мисс Гейнфорд?

— Да. Пожалуйста, не говорите о нашем разговоре Диане.

— Вы и правда думаете, что я вам поверил, будто она не знает о вашей просьбе? — опешил виконт.

Мадлен грациозно махнула рукой, отчего иголка блеснула в свете свечей.

— Вы должны мне поверить, милорд. Потому что это — правда.

— Ах да, — промолвил молодой человек с горечью в голосе, вспомнив безмятежное лицо спящей Дианы. Хорошая она актриса! — Всем известно, до чего шлюхи правдивы.

Сент-Обен получил некоторое удовлетворение, увидев, что щеки Мадлен покрылись легким румянцем, но настроение его от этого не улучшилось, и он мрачно направился домой.

На следующее утро Джерваз собирался уличить Диану в двойственности: он был уверен, что она запросит еще денег. Нет сомнений, что новая любовница виконта в полной мере проявит чисто женскую непоследовательность. И несмотря на то что вчера отказалась от постоянного содержания, сегодня заявит, что, пожалуй, согласится на него. Но виконт решил быть наготове: он не даст ни больше ни меньше, чем пообещал накануне мисс Гейнфорд.

Диана поджидала его в гостиной. Когда Джерваз вошел, она приветствовала его легким поцелуем; на ее каштановых волосах играло солнце. Господи, неужели она всегда так соблазнительна?! Склонившись к ее затянутой в перчатку руке, виконт протянул ей крохотную золотую вещицу.

Диана удивленно посмотрела на подарок, а затем улыбнулась Джервазу сводящей с ума улыбкой, которая шла из самой глубины ее лазурных глаз.

— Что это? — недоуменно спросила девушка. — Может, еще слишком рано, и я плохо соображаю?

Глядя на ее улыбку, Сент-Обен почувствовал, как все его сомнения постепенно рассеиваются, и ему уже не казалось, что она станет вымогать у него деньги.

— Этим я начинаю свои выплаты тебе, — объяснил молодой человек, но, похоже, Диана по-прежнему ничего не понимала.

— Ты хочешь сказать, что будешь платить мне такими крохотными кусочками обработанного золота? — с интересом спросила Диана.

— Это застежка жемчужного ожерелья, — объяснил Джерваз. — От прекрасного ожерелья из двух ниток. Я попросил ювелира разобрать его. — Он выудил из внутреннего кармана крохотный бархатный сверток. — Приходя к тебе, я буду каждый раз приносить с собой жемчужину. А когда ты соберешь все жемчужины, я прикажу ювелиру вновь собрать ожерелье.

Девушка внимательно осмотрела жемчуг: сразу было видно, что камень очень дорогой. Девушка была и восхищена, и удивлена одновременно.

— Милорд, какое у вас воображение! Вы и вправду смогли удивить меня, и теперь вам долго не придется раздумывать о том, какой бы сюрприз мне преподнести.

Лицо виконта обрело безучастное выражение, но он не уловил в голосе Дианы и намека на иронию. Положив ручку ему в ладонь, девушка приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку своими нежными бархатными губами.

— Спасибо тебе, Джерваз. Ты очень добр. Даже легкий поцелуй мгновенно воспламенил Джерваза, и он бы с удовольствием направился с Дианой в спальню, но уж больно хорош был день — таких осталось совсем немного до зимы. Они направились в конюшню, где теперь постоянно жила Федра. Поскольку Диана стала хозяйкой кобылы, то лошадь, взятая на время, превратилась в дареную.

Когда они ехали в Гайд-парк, виконт вдруг с сожалением подумал о жемчужном ожерелье. Результатом ночной беседы с Мадлен стало приказание перечислять каждый месяц на счет Дианы две сотни фунтов. Подсчитав стоимость жемчужин и прикинув, что если он будет приходить к любовнице примерно трижды в неделю, Диана получит дополнительную сотню фунтов в месяц. Стало быть, всего он будет давать ей триста фунтов ежемесячно. Виконт с гордостью подумал о своей расчетливости, но девушка с такой радостью приняла его подарок, что Сент-Обену стало стыдно за то, что он так скрупулезно все просчитал. Раз уж она была так мила с ним, то не стоило жадничать и считать каждый пенни.

Джерваз с наслаждением вдыхал полной грудью прохладный осенний воздух и с удовольствием болтал со своей прекрасной любовницей. Диана на удивление много читала, и они очень мило побеседовали о драматургии времен Реставрации. Они трижды объехали парк и уже направлялись назад, к Чарльз-стрит, как вдруг Диана замерла на полуслове, судорожно вцепившись в поводья и остановив Федру. Девушка побледнела и с ужасом смотрела на одну из маленьких улочек, пересекающих их путь.

— Что случилось? — встревожился Джерваз. Девушка с трудом сглотнула и с явным усилием пришпорила Федру.

— Ничего. Просто я увидела человека, который… — она замялась на мгновение, не зная, что сказать, а затем продолжила:

— ..который был однажды очень нелюбезен со мной.

Джерваз нахмурился. Итак, она увидела бывшего любовника. Собственно говоря, можно было не сомневаться, что весь Лондон полон ее любовниками.

— Если бы ты полностью перешла под мое покровительство, — ледяным тоном проговорил виконт, — я бы мог разобраться с человеком, осмелившимся оскорбить тебя, но наши нынешние отношения таковы, что я не могу вмешиваться.

Щеки Дианы залились румянцем:

— Я не просила вас о помощи, милорд.

— Можно не сомневаться, что дракон, охраняющий тебя, разгонит всех обидчиков, — с сарказмом в голосе вымолвил Сент-Обен.

— Дракон? Какой дракон?

— Твоя приятельница. Мисс Гейнфорд.

— Никогда не думала, что она похожа на дракона, — рассмеялась девушка. — Но раз уж ты так назвал ее, то признайся, что она очень элегантный дракон. Точнее, драконша.

Джерваз улыбнулся ей в ответ, мгновенно забыв о своем раздражении. У Дианы была удивительная способность обезоруживать его своей улыбкой, и пока они, болтая, ехали к ее дому, виконт лихорадочно подсчитывал в уме, сколько времени сможет провести с нею перед тем, как идти в Уайтхолл.

Но когда они въехали в конюшню и виконт взял девушку за хрупкое запястье, помогая ей слезть с Федры, он внезапно решил, что черт с ним, с этим Уайтхоллом!

Графу де Везелю не составило большого труда проследить за Дианой Линдсей и лордом Сент-Обеном. Он проехал вслед за ними несколько кварталов и увидел, что они направились на Чарльз-стрит. Он чисто случайно встретил ее, хотя с той самой ночи, как они виделись в опере, он пытался разыскать девушку.

Везеля уже начинало раздражать, что он не может нигде встретить ее, как вдруг удача привела к нему Диану. Впрочем… Что и говорить, ему всегда везло. Граф был весьма рад, заметив, что девушка сразу узнала его, а узнав, побледнела. Страх не портил ее красоты. Наоборот.

Стало быть, Сент-Обен был ее фаворитом. Граф немало знал о Сент-Обене и уважал холодный, аналитический ум англичанина. Пожалуй, лишь один Сент-Обен мог разоблачить Везеля, и это пугало его, поэтому француз был рад видеть, что виконт прогуливается с красивой куртизанкой. Сейчас Везель испытывал странное удовлетворение, узнав, что англичанин падок на женщин — значит, и ему не чужды слабости.

Когда знакомая парочка скрылась за дверью элегантного особняка, граф де Везель направился на противоположную сторону улочки и стал наблюдать за домом, представляя себе живо, что они делают. Его возбуждало, когда он воображал, как другой мужчина занимается любовью с красивой женщиной, а уж при одной мысли о том, что этим мужчиной был английский шеф тайных агентов, граф едва не дрожал от наслаждения. Скоро он будет обладать Дианой Линдсей!

Везель вернулся в свой большой многоквартирный дом довольно поздно. Он специально выбрал себе такое неприметное жилье, чтобы никто не знал, когда он приходит и когда уходит ночами из дома.

Везеля с нетерпением поджидал его помощник Бирон — человек незапоминающейся внешности, с лицом хорька.

Обсудив все дела, граф вынул из ящика сигару, отрезал у нее кончик и небрежно промолвил:

— Я хочу, чтобы ты послал кого-нибудь в дом семнадцать по Чарльз-стрит.

Бирон с подозрением взглянул на Везеля:

— За кем это надо так пристально следить? Ведь, как я понял, вы хотите, чтобы наш человек поселился в этом доме? Наши ресурсы небезграничны.

Француз разжег сигару и задумчиво посмотрел на Бирона сквозь клубы табачного дыма.

— Следить надо за одной потаскушкой, у которой бывают интересные гости. Человек, которого ты туда пошлешь, должен быть наблюдательным, надежным и абсолютно преданным.

Бирон заподозрил, что граф имеет в этом деле собственный интерес, но тем не менее он послушно кивнул:

— Все будет сделано.

Бирон был преданным революционером, и его раздражало, что приходится подчиняться аристократу старого режима. Везель был неприятно удивлен, узнав, что, по мнению Бирона, его надо было отправить на гильотину в годы террора. У человека с лицом хорька был куриный, неизобретательный мозг и, несмотря на весь свой революционный пыл, он сделал для Франции еще меньше, чем аристократы, которых Бирон так презирал.

Когда Бирон ушел, француз с удовольствием подумал о том, как сеть, раскинутая им, постепенно опутает Диану, и что она до последнего не будет об этом знать. Граф был не таким, как другие мужчины: он умел ждать, от этого его страсть только больше разгоралась. Он живо представил, как привяжет Диану к кровати и как ее лицо исказится от страха, потому что она будет знать, что спасения нет.

Через некоторое время граф очнулся от грязных размышлений. Надо срочно составить отчет по сообщениям Бирона, зашифровать и переписать полученные данные.

Когда дело было сделано, граф де Везель в несколько раз свернул листок и достал медную печать с гербом Везелей. Под крышечкой его фамильной печати была другая, тайная, поменьше, с изображением птицы, возрождающейся из пламени, — феникса.