ГЛАВА 6

Пробуждение после величайшего триумфа в его карьере было… м-мм….

Маги называли это «откатом» или «последействием магических энергий».

Все остальные – похмельем.

Зверским.

Тэйон по-настоящему напивался только один раз в жизни. Было это в далекой-далекой молодости, когда юный лэрд впервые прибыл в столицу горного царства и, разумеется, не мог не удрать из-под чуткого надзора старших и не посетить инкогнито «самую настоящую» таверну.

Воспоминания о том вечере у него остались весьма смутные, хотя Тэйон еще не один раз краснел, встречая над стояками во всех питейных заведениях Халиссы надпись: «Хозяину ветров не наливаем». Благо пробуждение под развалинами злосчастной таверны, разнесенной налетевшим на нее из ниоткуда тайфуном, врезалось в память более чем отчетливо.

И сейчас ощущения казались подозрительно схожими – Спальня была погружена в блаженный полумрак, но даже слабого мерцания едва тлеющего светильника хватило, чтобы заставить мага зажмуриться, оберегая глаза. Голова нет, «раскалывалась» – слишком слабое слово для описания этого неповторимого ощущения.

Победа. Вершина. Триумф.

Угу.

Так точно.

– Чтоб я еще раз… Чтоб еще хоть один проклятый стилями раз… – простонал магистр Алория.

На придвинутом к краю кровати табурете стоял стакан с водой и свернутый из вощеной бумаги пакетик с каким-то порошком. Подтягиваясь на руках, добрался до вожделенного лекарства, растворил, выпил. Откинулся на подушки, желая лишь одного: умереть.

Постепенно, по мере того как целебная взвесь начала действовать, к нему стала возвращаться способность анализировать ситуацию.

Прежде всего маг попытался собрать факты. Первое: над ним явно поработал мастер Ри, и поработал серьезно. Без спешного и кардинального вмешательства целителя самого высокого класса последствия такого растворения в стихии были бы куда опаснее просто головной боли. Даже если в данный момент ему казалось, что ничего хуже быть уже не может.

Второе: он раздет, вымыт и уложен в постель в своей собственной спальне. Сделать все это могла только Таш, никто другой не посмел бы сюда войти. Значит, после того, как он потерял сознание, госпожа д'Алория как-то нашла способ не только принести (употребление этого глагола, даже мысленно, заставило его поморщиться) мужа домой, но и выкроила время, чтобы позаботиться о нем. Косвенно это также свидетельствовало о том, что самочувствие самой госпожи д'Алория находится в пределах нормы. Сумасшедшая ночь прошла для нее сравнительно безболезненно. Третье: он все еще жив, а особняк Алория не разрушен до основания. Что, опять-таки косвенно, говорило о том, то политическая ситуация в городе если не стабилизировалась, то по крайней мере находится в состоянии шаткого равновесия.

Из всего вышеперечисленного можно было сделать следующий вывод: похоже, у них получилось.

Магистр воздуха лениво обдумал возможность того, что он не только вызвал, а затем и укротил величайший шторм в истории Лаэссэ, но и умудрился попутно захватить власть в великом городе. То есть помог Таш и Шаэтанне получить власть, которой, по закону, они были наделены изначально… Тэйон отбросил эти мысли как не имеющие особо значения.

Тэйон осторожно, стараясь не шевелить лишний раз головой, запустил руку под подушку, нащупал кинжал. Ощущение идеально слившегося с линиями ладони изгиба рукояти оказало привычное успокаивающее действие. Настолько успокаивающее, что уже через минуту магистр Алория, вопреки здравому смыслу и даже зная, что ничем хорошим это не кончится, попытался коснуться пролетавшего за стеной воздушного потока.

Новый приступ боли швырнул его на подушки, погасил окружающий мир острым, ранящим водоворотом битого стекла. Когда Тэйон пришел в себя достаточно, чтобы начать осознавать собственную личность, он лежал на скомканных простынях, обхватив голову руками.

«Никакой высшей магии на ближайшие несколько дней, – сделал очевидный вывод магистр воздуха. – И не высшей тоже», – поправил он себя, ощущая, как перекатываются внутри черепа резкие стеклянные осколки.

Все-таки вчерашний «подвиг» был по сути своей неумным пьяным демаршем. Магистр Алория мрачно подумал, что в более адекватном состоянии ни за что не решился бы на подобный идиотизм. Даже не потому, что шансы пережить столь опрометчивую выходку были удручающе низкими, а потому, что именно сейчас он никак не мог позволить себе бездействие. Ситуация в городе, что бы там ни делали приведенные Таш войска, далека от стабильности и…

Что-то отвлекло его от сосредоточенного обдумывания созданной собственной неосторожностью угрозы. Позабыв даже о боли, магистр Алория поднял голову, пытаясь понять… Вот оно. Звук. Как будто разбили что-то хрупкое.

И звук этот донесся из его личного кабинета.

Недоумевая, зачем Таш понадобилось громить коллекцию древнекейлонгского фарфора, мастер воздуха осторожно сел на кровати. Опутывающие комнату заклинания были специально созданы так, чтобы повиноваться хозяину, пусть он и находится не в лучшей форме, поэтому несколько произнесенных хриплым шепотом слов заставили одежду выпорхнуть из шкафа и упасть прямо в руки магистру.

Процедуру одевания Тэйон ненавидел, даже когда его разум бывал гораздо лучше, чем сейчас. Ничто так не напоминало о неполноценности, как неспособность самому поднять ногу и сунуть ее в штанину. Тем не менее практика двух десятилетий не прошла даром: вскоре магистр Алория, же полностью одетый, ухватился за специально для этого натянутый через всю комнату энергетический шнур, подтянулся на руках и усадил свое тело в кресло. Головная боль притупилась до почти терпимого уровня, но перед глазами все еще расплывались темные круги. Однако странное шуршание, раздающееся из-за двери, вызывало слишком острое замешательство, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

О том, чтобы управлять креслом мысленно, не могло быть и речи. Тэйон опустил руку на подлокотник, коснулся гладкого, врезанного в деревянную поверхность камня, активируя ручной контроль. Повел указательным пальцем вправо, заставляя кресло мягко скользнуть в ту же сторону, потратил несколько секунд на то, чтобы плеснуть в лицо ледяной водой и прополоскать рот. И лишь после этого направил кресло к двери, намереваясь выяснить, что его уважаемая лэри забыла в кабинете мужа.

Личные покои магистра Алория были запечатаны таким количеством разнообразных степеней защиты, что ворваться туда без спроса мог лишь самоубийца. Единственным способом переступить порог этих комнат было получить соответствующую степень доступа, а единственной, кому ее предоставили, была адмирал леди Таш д'Алория. Поэтому Тэйону и в голову не пришло усомниться, что, открыв дверь, он найдет именно ее.

Дверь открылась. Какое-то время магистр воздуха еще привыкал к льющемуся из широких окон яркому свету и вращающимся перед глазами дурманящим и болезненным кругам. И лишь затем происходящее начало регистрироваться его оглушенным магией сознанием.

Кабинет был, как всегда, завален книгами, артефактами с каждым днем умножающимся в геометрической прогрессии мусором. Здесь было мало мебели, поскольку она лишь мешала бы движению кресла магистра. Тяжелый стол да массивные полки от пола до потолка. К одной из таких полок было приставлено кресло. На кресло был поставлен притащенный откуда-то с чердака стул. На стуле – небольшая скамеечка. На скамеечке – стопка толстых, явно магического содержания книг. На книгах, привстав на цыпочки, стоял человеческий детеныш лет пяти-шести, отчаянно тянувшийся к покоящейся на верхней полке таолинской ритуальной маске. Внизу, задрав темноволосую голову, стоял второй детеныш, точная копия первого. На полу вокруг кресла валялись осколки фарфора, ставшего жертвой исследовательских импульсов подрастающего поколения.

Полное и абсолютное нахальство происходящего на мгновение привело мастера ветров в ступор. Тот факт, что бесстыжие нарушители являлись ненаследными принцессами города, которому он в данный момент служил и, следовательно, принадлежали к иерархически более высокому клану, не слишком помогал. Социальный опыт магистра Алория не включал навыков, необходимых, чтобы справиться с подобной ситуацией.

Наконец решив, что с него довольно, Тэйон приподнял кресло, готовя его к стремительному броску. И отчеканил, заморозив воздух прозвеневшими в сосредоточенной тишине металлическими нотками:

– Что здесь происходит?

Желаемый эффект последовал незамедлительно. Девочка, балансировавшая на вершине самодельной пирамиды, с полупридушенным писком рванулась в сторону, потеряла равновесие и полетела вниз. Ожидавший этого магистр успел бросить свое кресло вперед, перехватить ребенка в воздухе и с безукоризненно вежливым видом поставить на пол. Ее близняшка, которая во время падения сотрясала стены убийственно громким визгом (стихии, голова-то как болит!), тут же замолчала, и принцессы, запрокинув головы, уставились на нависшего над ними взрослого. Тэйон моргнул, чтобы убедиться, что у него не двоится в глазах. Не только два обращенных к нему большеглазых личика были похожи, точно отражения в зеркале, но и эмпатическая аура, окутывавшая одну принцессу, была точной копией той, что мерцала вокруг другой. Ожидание, переходящее в жгучее любопытство, вызов, граничащий с дерзостью. В огромных темных глазах плескался, освещая комнату янтарными бликами, искрящийся восторг детей, знавших страш-ш-шную тайну, недоступную глупым неуклюжим взрослым.

Но вот чего в их глазах совершенно не было, так это раскаяния. Как, впрочем, и намека на то, что подобное безобразие больше не повторится. И страха. В них совсем не было страха, и это казалось невероятным для существ, не первый год балансирующих на тонкой грани, за которой скрывалось уродливое лицемерие политического детоубийства.

Магистр Алория призвал на помощь весь свой опыт общения с разнообразными учениками и нацепил на лицо маску ироничной заинтересованности, вгонявшей в ступор уже не одно поколение студентов магической Академии.

– Могу я поинтересоваться, ваши высочества, как вы попали в эти покои?

Увы, принцессы Нарунгов не были ученицами и, более того, не были его ученицами. Они и не подумали трепетать или отпираться.

– Мы вошли, – чирикнуло одно юное создание.

– В дверь, – уточнило другое.

– Вон в ту, – указало первое. И магистру были подарены две одинаково солнечные, счастливые, с оттенком вызова улыбки. Магистр на мгновение прикрыл глаза.

Все логично. От близняшек так несло магией, что весь дом казался залитым полыхающим грозой янтарным заревом. И хотя они еще не умели по-настоящему пользоваться своей силой, кое-какие трюки эта парочка явно освоила. Например, проходить, не тревожа, сквозь любые щиты и охранные круги. Практики у них явно было предостаточно, мотивации – еще больше. И если и были предназначенные в городе запирающие чары более мощные, чем те, что мог создать страдающий паранойей мастер ветров, то найти их можно было во дворцах Нарунгов. Логично, что принцессы, с самого младенчества ползавшие среди мощнейших оборонных гремуаров королевства, могли пройти через его защиту на одном подсознательном желании оказаться внутри.

Он должен был это предвидеть.

Интересно, сколько раз в последующие дни он повторять про себя эти простенькие пять слов?

Тэйон превратил лицо в такую холодную маску, которой всегда было достаточно, чтобы осадить его отнюдь не склонных к повиновению сыновей. Девочки смотрели все с тем же ясноглазым любопытством.

– И чья же это была замечательная идея?

– Ее! – Звонкий хор голосков отразился от стен и осел в голове магистра тупой болью. Двойняшки совершенно одинаковыми жестами указывали друг на друга. Что ж, по крайней мере в одном можно быть спокойным: никто из старших, понимавших всю опасность подобного предприятия, не подкидывал детям исследовательских идей. Они и сами справились.

Тэйон попытался нахмуриться. Угрюмо посмотрел на осколки бесценной вазы, рассыпавшиеся по полу.

– Это она виновата!!! – послушно проныл царственный хор.

Так, стратегию надо было срочно менять, иначе эта парочка запросто сведет его с ума.

Мастер попытался вычленить знакомые по суматошной ночи обертоны в ауре детей, и ему смутно почудилось, что та, что справа, ощущается на несколько месяцев старше и отчаяннее, чем сестра. Наверное, Нелита. Значит, та, что свалилась с импровизированной лестницы, методом исключения – проспавшая эти месяцы в саркофаге Тавина.

– Принцесса Нелита ди Лаэссэ, вы…

– Нет! – хором возопили их высочества.

– Я – Нита!

– Я – Тави!

– Она – Тави!

– Она – Нита!

Трюк, судя по всему, был отработан не на одном десятке сбитых с толку взрослых. Тэйон сжал зубы: «Ненавижу детей!»

– Вы, – он наставил указующий перст на растрепанного демоненка, пытавшегося надуть ни много ни мало магистра магии, – принцесса Неряха ди Дурные Манеры. А вы, – палец переместился ко второму поцарапанному носу, – принцесса Грязнуля из того же плохо воспитанного рода. Сим нарекаю вас этими именами, отныне и до тех пор, пока не исправитесь. И сообщаю, что, если ваши высочества будут и далее без приглашения проходить в покои малознакомых лэрдов, и личные, и семейные имена таких леди приобретут еще более печальное звучание! А теперь…

Маг наклонился и подхватил полностью растерявшиеся от его самоуправства царственные чада. В ладони ударило праведным возмущением. Которое, впрочем, тут же сменилось щенячьим восторгом, когда магистр лихим виражом (ох, бедная его голова!) развернул кресло и на бреющем полете покинул свои комнаты, направляясь в более «публичный» кабинет на втором этаже.

Вопрос о няньке с каждой минутой становился все более насущным. Причем, если вторжение в его забаррикадированное пространство было хоть сколько-нибудь показательно, нянька требовалась с высоким потенциалом выживания в экстремальных условиях. Кандидатура адмирала д'Алория даже не рассматривалась. Тэйон поиграл с идеей пристроить к этой работе Сааж, но тут же от нее отказался. Таолинская наемная убийца, воспитывавшаяся в суровых традициях древнего и прославленного в веках клана наемных убийц, конечно, могла научить детей многим полезным в жизни навыкам, но она была нужна ему для выполнения непосредственных обязанностей. Младшие ученики? Эта сиятельная парочка растерзает их на месте, да еще и добавки попросит. Идеальным решением было бы озадачить старшую сестричку и надеяться, что венценосная троица сможет занять друг друга настолько, что ни у одной не останется сил путаться под ногами. Но более вероятно, что они, по-родственному, найдут общий язык и сомкнут ряды для борьбы с врагом, то есть с ним, Тэйоном Алория…

Немного подумав (и удостоив отнюдь не мягкого подзатыльника королевское чадо, вздумавшее совать пальцы к управлению креслом), магистр решительно дернул за шнур, вызывая к себе распорядителя того сумасшедшего Дома, в который вдруг превратился суровый особняк Алория. Появившийся спустя мгновение Одрик невозмутимо оглядел своего хозяина, на коленях которого восседали подозрительно притихшие принцессы, отрывисто поклонился.

– Мой господин?

– Дата? – прежде всего поинтересовался маг.

– Двадцать первый день одиннадцатого месяца, магистр. Значит, он пролежал без сознания двое суток. Не так плохо, как могло бы быть. Но и не хорошо. Совсем нехорошо.

– Лэри Алория?

– Первая леди Адмиралтейства и принцесса Шаэтанна в данный момент находятся на заседании полного Совета Лаэссэ. После этого леди направится в Адмиралтейство и, вполне возможно, вынуждена будет задержаться там до завтрашнего дня. Однако она настойчиво просила, чтобы вы связались с ней сразу после пробуждения.

Тэйон сухо кивнул, хотя мозг сквозь почти рассеявшийся туман головной боли лихорадочно работал, прокручивая подтексты фразы, и вычисляя политический расклад в городе. Полный Совет Лаэссэ. Не малый, не муниципальный, не Совет Академии. Таш явно не собиралась терять время. Интересно, как первая леди Адмиралтейства объяснила отсутствие своего супруга?

– Ученики?

– Адепт Шехэ счел, что младшие нуждаются в отдыхе, и взял на себя смелость отменить все занятия, помимо обязательного дежурства на погодной башне.

– Адепт ди Таэа?

Девочкам тем временем надоело сидеть неподвижно, изображая из себя примерных принцесс. Тавина пнула Нелиту, Нелита вцепилась в волосы Тавины, обе заверещали, толкая локтями и коленками магистра Алория. Тэйон, не меняя выражения лица, поднял обоих за шкирки, отодвинул на расстояние вытянутых рук и хорошенько тряхнул.

– Разговоры старших – лучший способ получить информацию, от которой может зависеть ваша жизнь и жизнь вашей сестры. Подслушивайте, запоминайте и используйте в своих целях. Вам предстоит править великим городом!

Ошеломленные близняшки дружно клацнули зубами и начали набирать воздух, чтобы разразиться грандиозным плачем, но Тэйон уже усадил детей обратно и положил свои ладони им на спины, в основание шеи. Этот жест всегда успокаивал Таш, даже когда она металась в гневе или боли. Сработал он и сейчас. Близнецы замерли и затихли.

Одрик блеснул золотистыми глазами и невозмутимо ответил на вопрос:

– Леди Ноэханна пришла в себя и, по свидетельству мастера Ри, со временем полностью оправится. Однако пока что целитель предпочел оставить ее под присмотром еще на несколько дней.

– Почему-то он не счел нужным задержать их высочеств, – заметил Тэйон, быть может, чуть резче, чем намеревался. Стихии и их бури, ведь просил же старого сноба приглядеть за детьми! Почему им позволили в одиночестве бегать по дому? Эти малолетки сунулись к артефактам темной магии, которыми были буквально захламлены его комнаты. Еще пара минут, и у Лаэссэ стало бы на две принцессы меньше!

– Мастер счел, что здоровье их высочеств не требует дальнейшего наблюдения, – ответил Одрик. Затем, после едва заметной паузы, добавил: – После того, как их высочества… – еще одна пауза —…посетили его фармацевтическую лабораторию.

Теперь девочки сидели очень неподвижно, буквально излучая невинность и непричастность. Тэйон прикрыл глаза. Эта парочка разгромила лелеемую таолинцем коллекцию ядов. Если и было в доме место опаснее логова самого магистра, то это, без сомнения, экзотические запасники черного целителя. При всем желании Тэйон не мог винить Ри за решение держать двойняшек как можно дальше от своих сокровищ.

– Могу я узнать, что еще их высочества успели… – пауза —…посетить за то время, пока гостили в резиденции рода Алория?

Детские плечики под его ладонями чуть напряглись. Вот теперь королевские близнецы и в самом деле сочли необходимым послушать, что говорят старшие.

– Поначалу их высочества проводили время с младшими учениками, магистр, однако, после того как подмастерье Гвинтоар сломал ногу, а ученик Риок ди Шан получил магический ожог второй степени, принцессы… предпочли удалиться в свои комнаты. После этого в резиденции без всякой очевидной причины рухнул большой гобелен, украшающий вестибюль, в библиотеке лэри повалился книжный шкаф и само себя разбило старинное серебряное зеркало. Большая люстра в вестибюле покосилась и чуть не упала – как будто кто-то использовал ее в качестве качелей. Халиссийский ковер в малой гостиной самопроизвольно вспыхнул, как и хвост кота фамилиара Укатты. Сама госпожа Укатта утверждает, что неоднократно видела у себя на кухне странных призраков, и нижайше просит вас, магистр, избавить ее от присутствия полтергейстов во вверенных ей помещениях, в противном случае она не отвечает за вкус приготовленной пищи. Были также замечены Неопознанные Катающиеся На Перилах Объекты, что крайне возмутило учеников и, боюсь, подвигло их на то, чтобы самим начать использовать нетрадиционные способы спуска, строжайше запрещенные установленными вами правилами.

Тэйон выслушал все это с ничего не выражающим лицом и только чуть-чуть сжал пальцы, когда был упомянут ультиматум поварихи. Если выбор стоял между ссорой с правящей семьей Лаэссэ и ссорой с госпожой Укаттой, то какой из вариантов хуже, оставалось вопросом, открытым для дебатов.

Близняшки виновато сопели из-под опущенных челок. Одна попыталась было неуверенно вставить:

– Это Тавина виновата… – но, встретив полное отсутствие сочувствия у слушателей, вновь повесила голову.

Магистр Алория молчал. С одной стороны, если оставить эту парочку сейчас безнаказанной, они совсем сорвутся с поводка. Были бы это его сыновья – выпорол бы так, что света белого не взвидели бы. Однако вассалу заниматься рукоприкладством по отношению к детям суверена, пусть даже и условного, нельзя. Да еще девочки… О воспитании девочек Тэйон знал только то, что от этого процесса лучше держаться подальше. Учениц женского пола у него за всю карьеру было лишь две: Ноэханна и Ойна. И в обоих случаях педагогический процесс окончился катастрофой: одна влюбилась в простолюдина, другая погибла.

Итак, дисциплина необходима, но требуется осторожно переложить ее на другие плечи.

– Одрик, как только принцесса Шаэтанна прибудет с Совета, предъявите ей, пожалуйста, счет на починку гобелена и шкафа, а также на полную стоимость зеркала и ковра. Включите стоимость кейлонгского фарфора из моей коллекции. Общая сумма, полагаю, получится весьма круглой. Также сообщите принцессе, что дом Алория подает иск в суд против Лаэссэйской короны по поводу возмещения морального и физического ущерба ученикам магистра Алория, а также госпоже Укатте и, конечно, ее уважаемому коту. Сумма иска тоже будет немалой. И попросите ее высочество оказать вам содействие в установке блокирующих заклятий на перила в резиденции. Передайте ей мою уверенность в том, что высокородная наследница отнесется к столь незначительной просьбе с пониманием.

Вот теперь двойняшки уже были на грани слез по-настоящему. Тэйон тут же счел, что на сегодня с него достаточно их общества.

– Одрик, пожалуйста, проводите принцесс в их комнаты и проследите за тем, чтобы они благополучно дождались прибытия сестры.

Бывший халиссийский рейнджер, сообразивший, что его назначили на роль дежурной няньки, посмотрел на магистра с ужасом, который в нем не смогли пробудить ни глава гильдии наемных убийц, ни злополучный демон. Двойняшки же оглядели высоченную и широкоплечую фигуру золотоглазого полуорка с искренним интересом. Подхватив принцесс, Тэйон вручил их дворецкому, по одной на каждую руку, и барским жестом позволил ему удалиться.

Затем, когда тяжелая дверь за спиной дворецкого и его опасного для общества груза закрылась, осел в кресле, массируя виски. Послать, что ли, к мастеру Ри за еще одной порцией того порошка? Нет, учитывая «подвиги» маленьких проказниц, черный маг сейчас скорее склонен травить ближних своих, а не помогать им. Жаль, сомнительное юридическое положение целителя не позволило включить и его потери в счет Короне.

Тэйон подлетел к столу, на котором располагался коммуникационный кристалл, мрачно хмыкнул. Провел пальцем по прохладной ровной грани и, когда поверхность вспыхнула под его прикосновением, раздельно произнес:

– Таш вер Алория.

Она, должно быть, действительно ждала его звонка, потому что связь установилась мгновенно. Малый кристалл висевший у Таш на цепочке, передавал информацию в кабинет Тэйона, где над столом появилось изображение адмирала леди д'Алория, облаченной в самый строгий вариант своей формы: черное на черном. На этот раз никаких доспехов, помимо скрытого под кителем корсета, отметил Тэйон. И неодобрительно прищурился. По его мнению, в дебрях политического собрания дополнительный слой металлической защиты был едва ли не нужнее, чем в гуще морского сражения. Судя по чуть опущенным уголкам губ и теням под глазами госпожи адмирала, она была с супругом полностью согласна.

– Моя лэри. – Тэйон чуть поклонился и окинул взглядом призрачно обрисованные за ее спиной детали обстановки. Похоже, один из коридоров ратуши, но не зал заседаний. – Я так понимаю, Совет уже закончил свою встречу?

– Айе, мой господин. Я уже отослала домой Шаэ. Ее величество прибудет к Вам с минуты на минуту.

Он отметил про себя, какое количество посланий ей удалось передать этой фразой. Шаэ – не Шаэтанна. Величество – уже не высочество. «Отослала». «Домой». «К Вам». Лаэссэйский диалект, на котором они говорили ради того, чтобы не накалять и без того подвергшиеся за последние дни серьезному «подогреву» отношения, был беден, почти схематичен по сравнению с их родным языком. Но те, кто десятилетиями мыслил категориями высшего халиссийского, умудрялся передавать тончайшие нюансы неуловимой игрой слов или совершенно случайным на первый взгляд построением фразы.

Какое-то время они молчали, зная, что сказать надо многое, но не зная, что сказать. Тэйон скользил взглядом по шее, закованной в высокий черный воротник, по стянутым в высокую прическу тяжелым волосам, по лицу, заснеженному вежливой отчужденностью. Его собственное лицо представляло сейчас ту же безупречно вежливую маску-

Даже если б и было желание, железные заповеди халиссийского этикета не позволили бы им сказать ничего лишнего. Не тогда, когда разговор могли прослушивать.

– Хорошо ли Вы чувствуете себя, мой господин? – Голос госпожи адмирала струился светло-змеиной вьюгой, но звездные глаза смотрели серьезно и испытующе.

– Да, вполне, благодарю Вас.

Ресницы на мгновение прикрыли бездонные глаза. Он пренебрег использованием халиссийской утвердительной частицы, что автоматически меняло смысл фразы на прямо противоположный. «Я не в порядке. Я не смогу помочь». Она поняла. Губы дрогнули, но больше вопросов о самочувствии не было.

– Я рада слышать это, мой господин, – в строгом соответствии с приличиями склонила обвитую косами голову адмирал. – Ваши достижения в магическом искусстве наполняют меня безмерной гордостью.

Когда она с милой улыбкой произнесла эту фразу, у Тэйона возник кинестетический образ – прикосновение ветра к коже, нецензурный суховей оскорбления, слитый с приторно-сладким бризом комплимента. Маг чуть поклонился, пряча тень гримасы. Выслушивать мораль и терпеть ехидство от сумасбродной супруги он был не в настроении. Пора переводить разговор на ее безумные выходки.

– Совет прошел… спокойно? – Тэйон постарался, чтобы голос его прозвучал равнодушнее обычного.

– Глава Академии был в своем духе, – точно в тон ему ответила Таш. – Но возразить достойному магу было нечего.

Магистр откинулся в кресле, оценивая восхитительную двусмысленность этой фразы. Так он мог бы оценить надвигающийся на побережье муссон. Затем не без усилия переключился с личного на более важные сейчас события.

Итак, Совет официально признал Шаэтанну ди Лаэссэ наследницей и назначил дату коронации. У города вновь появилась полновластная королева.

– Дата коронации?

– Первый день первого месяца нового года.

Таш действительно не собиралась терять время. Как, во имя стихий, ей удалось заставить их назначить церемонию всего лишь через девять дней? Хотя, с другой стороны, вздумай члены Совета упираться и отказываться, госпожа адмирал просто провела бы коронацию прямо там и была бы крайне довольна отсутствием «лишних проволочек». Скорее всего, это она и предложила сделать, открывая Совет. А все последующие дебаты свелись к попыткам оппонентов выторговать хотя бы несколько дней. Они, наверное, сейчас поздравляют себя с тем, что добились столь значительных уступок.

– Решение, я так полагаю, было единогласным?

– К сожалению, нет, мой господин, – ее голос был образцом бесстрастности. – Страж восточного предела решил воздержаться.

Тэйон не вздрогнул, но внутри у него точно стены обрушились. Какое именно послание генерал ди Шрингар пытался донести до всех этим жестом?

Или он пошел наперекор лишь потому, что был единственным, кто мог сейчас безнаказанно позволить сколь угодно вызывающие жесты?

И что обо всем этом думает Шаэтанна? Впрочем, можно не сомневаться, Таш уже провела в рядах грядущей монархии суровый инструктаж. Или элегантно-незаметный инструктаж. В зависимости от того, что вышеназванная монархия лучше воспринимает. Если она вообще хоть что-то воспринимает…

Словно издали Тэйон услышал свой голос, небрежно осведомляющийся, как проголосовал новый страж юго-запада. Ожидаемый вопрос, приемлемый вопрос. Учитывая недавние события, его глупо было не задать. Также издалека он услышал, как Таш докладывает о «безупречно вежливом и объяснимо холодном» поведении вице-адмирала Кьена ди Шеноэ.

Она говорила еще некоторое время, обтекаемыми и безликими фразами, такими, как «чуть излишнее беспокойство герцога Дароо» и «во всех отношениях неожиданное дружелюбие стража Даршао», обрисовывая обстановку.