«Откуда же у него этот золотистый блеск? Что могло дать такую странную реакцию?»

Монастырев снова подошел к Виктору, молча поднял ему веко и еще раз осмотрел глаз: блеск не проходил. Казалось, что где-то в глубине зрачка испытателя разгорается золотистый пожар.

– Что-то не так? – поинтересовался ассистент.

– Нет, все в порядке, – пробормотал Геннадий Прокопьевич. – Мне нужны результаты анализа крови как можно быстрее, и еще…

– Да?

Монастырев провел рукой по волосам:

– Как вы оцениваете физическое состояние подопытных?

Молодой человек пожал плечами:

– Как совершенно удивительное, Геннадий Прокопьевич. Испытуемые демонстрируют поразительное здоровье: у них улучшился аппетит, замечательный сон, вообще нервная система, которую, по идее, наркотик должен был поразить в первую очередь, в полном порядке. Единственная аномалия, которую я наблюдаю, – это стойкая зависимость от «стима». – Ассистент с уважением посмотрел на Монастырева. – Я уверен, Геннадий Прокопьевич, что ни один врач не назовет наших подопытных наркоманами.

– Пока не увидит ломку.

– Да, пока не увидит ломку, – согласился ассистент. – В остальном эти люди вполне нормальны.

«Миллионы, – Монастырев, пытаясь скрыть волнение, опустил руки в карманы белоснежного халата, – миллионы! Два, максимум три приема, и абсолютно здоровый человек полностью наш! При этом он сохраняет все производительные функции… Откуда же взялся этот золотой блеск?»

Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул массивный охранник в черной форме:

– Геннадий Прокопьевич, вас вызывает Езас Раймондович.

– Нет, я считаю, что мы вернулись абсолютно вовремя, – спокойно произнес Крысаулас. – Часть товара мы все равно будем отправлять по твоим каналам в регионы, но ты должен понять: Москва – необъятный рынок, испытывающий потребность в нашей продукции. В конце концов, я должен развивать производство или нет? – Езас Раймондович помолчал, затем улыбнулся: – Да, повышенные обязательства. Я рад, что мы понимаем друг друга. Увидимся.

Он положил трубку и посмотрел на Монастырева.

– Извините, Геннадий Прокопьевич.

– Ничего страшного.

Крысаулас потер руки.

– Что же, ваш доклад о состоянии производства на фабрике меня впечатлил.

По-русски Езас Раймондович говорил очень правильно, четко выговаривая каждую букву, грамотно ставя ударения, но эта академическая точность лучше всякого акцента указывала на то, что русский не был для Крысауласа родным.

– Хочу добавить, Геннадий Прокопьевич, что разработанный вами «стим» очень благожелательно принят на рынке, и мы планируем уже в этом квартале перейти к его производству в промышленных масштабах. Соответственно, ваша личная премия, Геннадий Прокопьевич, существенно возрастет.

– Очень рад, – скупо поблагодарил босса Монастырев.

Рабочий кабинет Крысауласа был подчеркнуто аскетичен: два заурядных стола, письменный и длинный, для совещаний, недорогие кресла и скромная, не привлекающая внимания картина Пикассо на стене. Разумеется, подлинник. Езас Раймондович не стремился к показной роскоши и не бравировал своим богатством. Так его воспитали.

Карьера Крысауласа начиналась незадолго до распада империи. В те времена Езас, второй сын третьего секретаря провинциального прибалтийского «кома» партии большевиков, занимал непыльную и сытную должность первого заместителя старшего помощника начальника отдела Панамского перешейка в Институте Центральной и Южной Америки. Подобная синекура в биографии любого человека означала одно: либо это небольшая пауза, позволяющая запастись необходимыми связями перед гигантским прыжком вверх, либо ссылка. Крысаулас был молод, честолюбив, поэтому всей душой рассчитывал на первый вариант. Он старательно дружил с руководством, обзаводился полезными знакомствами, но крушение империи едва не поставило крест на его планах. После распада Союза Езас быстро сообразил, что для толкового человека открываются огромные возможности, и сделал правильный выбор, примкнув к одному из либеральных движений. Толковые речи молодого демократа привлекли внимание. Искренний пыл, задор и политическая зрелость быстро сделали сына третьего секретаря депутатом Верховного Совета. У Крысауласа появились влияние и харизма стойкого демократа, он не лез в нефтяные разборки и аферы с кредитами, он считался честным политиком, что позволило ему раз за разом переизбираться в парламент. Он умел хорошо говорить, и никто не задумывался, откуда у него деньги.

– Кстати, Геннадий Прокопьевич, а почему мы до сих пор не избавились от подопытных?

Вопрос был задан вскользь, но серые глаза Крысауласа внезапно похолодели. Впрочем, Монастырев был уже совсем не тем запуганным завсектором, что несколько лет назад.

– Я счел необходимым продолжить наблюдения, Езас Раймондович.

– Вы что-то подозреваете? – ровным голосом осведомился Крысаулас. – Вы обнаружили что-то, способное расстроить наши планы?

Монастырев покачал головой:

– Ни в коем случае, Езас Раймондович. Просто у «стима» нет аналогов. Я делал его, основываясь на своих старых опытах, давних, уникальных разработках, и мне нужно понять весь механизм воздействия препарата на организм человека.

– «Стим» дает кайф? – поинтересовался Крысаулас.

– Да.

– Он вызывает привыкание?

– Да.

– Он вызывает ломку?

– Да.

– Тогда что вам еще проверять?

Монастырев улыбнулся:

– Я хочу знать, к чему приведет человека употребление «стима».

– К смерти, разумеется. – В голосе Крысауласа мелькнули веселые нотки. – Разве это не очевидно?

– Не факт, – поднял указательный палец Геннадий Прокопьевич, – совсем не факт. У всех подопытных наблюдается улучшение общего состояния: прекрасный аппетит, прекрасный сон. Никаких расстройств, в том числе и половых. Более того, один из подопытных, наркоман, сидевший на героине и ставший из-за этого полным импотентом, теперь…

– Избавьте меня от подробностей личной жизни этих отбросов, – выставил перед собой ладони Крысаулас. – Вы что, Геннадий Прокопьевич, хотите сказать, что наш «стим» лекарство?

– Все гораздо лучше, Езас Раймондович. – Монастырев придвинулся ближе к боссу. – «Стим» обладает всеми свойствами наркотика. Но при этом не оказывает губительного воздействия на организм.

– Ломка есть, – Крысаулас тоже подался навстречу ученому, – а разрушения нервной системы нет?

– Вот именно! – воскликнул Монастырев. – «Стим» не станет причиной смерти! Человек сможет жить и работать до старости и все это время будет покупать «стим». И только «стим», потому что… – Геннадий Прокопьевич выдержал паузу. – Потому что, Езас Раймондович, «стим» вызывает привыкание только к себе!

– Что?

– Ломка снимается лишь после приема новой дозы «стима»! – Монастырев торжествующе посмотрел на босса. – Теперь вы понимаете, насколько я был прав, что продолжил наблюдения?

– Если это действительно так… – Крысаулас вскочил и нервно прошелся по кабинету. – Если это так… Вы представляете, что это значит?

– Миллионы, – спокойно произнес Монастырев. – Нет. Миллиарды. Подобный наркотик не может стоить дешевле.

– Продолжайте исследования, Геннадий Прокопьевич. – Возбужденный Крысаулас вернулся в кресло. – Если ваши подозрения подтвердятся, то… – Он развел руками. – Мы будем не просто обеспечены – мы будем неуязвимы. Ни одно правительство не рискнет преследовать нас, напротив, они будут умолять продать им лицензию на производство «стима». – Крысаулас помолчал. – Ведь это не наркотик, Геннадий Прокопьевич, это инструмент власти.

* * *

Офис компании «Неприятные ощущения»

Москва, улица Большая Лубянка,

30 июля, понедельник, 10.15

Самый большой супермаркет Торговой Гильдии, краса и гордость богатейшей организации, практически монополизировавшей все торгово-финансовые операции Тайного Города, располагался в центре Москвы, на Большой Лубянке. Официально, то есть для обычных жителей столицы, магазин занимал лишь первый этаж, в залах которого были выставлены классические для любого современного супермаркета товары: продукты, вина, деликатесы и разная бытовая мелочовка. Благодаря удачному расположению магазин делал неплохой оборот, но основную прибыль его владельцы получали от других торговых площадей, расположенных на втором этаже и предназначенных исключительно для обитателей Тайного Города. Здесь можно было купить все, начиная от наперстков и заканчивая спутниками связи – интересы семьи Шась, основателей Торговой Гильдии, не имели границ. Но самое главное, здесь торговали магией, магическими артефактами, созданными в Тайном Городе, и оказывали любые услуги его обитателям. Последние несколько этажей оборотистые шасы превратили в современный бизнес-центр, сдавая офисы исключительно фирмам, так или иначе связанным с Тайным Городом. В том числе и неприметной компании, основным видом деятельности которой, как следовало из устава, был экстремальный туризм.

– Значит, «Неприятные ощущения», – повторил Кортес, стоя посреди самой большой комнаты.

Широкоплечий, с коротким ежиком каштановых волос и холодными глазами, он, несмотря на то что не был магом, считался лучшим наемником Тайного Города и возглавлял небольшую, но весьма эффективную команду. Последние несколько недель Кортес и Яна провели вдали от Москвы, наслаждаясь бездельем под пальмами нецивилизованных островов, и вернулись оттуда этой ночью. Оказавшись в столице, они с удивлением узнали, что Артем, третий член команды, за время их отсутствия ухитрился организовать легальную фирму и снять на год офис в одном из самых дорогих бизнес-центров Тайного Города. Дело в общем-то не стоило и выеденного яйца: при выполнении контрактов Кортес регистрировал в год десятки фирм и снимал десятки офисов. Но Биджар Хамзи, управляющий супермаркетом и зданием в целом, успел раструбить на весь Тайный Город, что отныне лучшие наемники снимают у него помещение, и это вызвало недовольство Кортеса.

– По-моему, весьма подходящее название для фирмы, специализирующейся на экстремальном туризме, – заметил Биджар. – Довольно остроумное.

– И хорошо отражает мое мнение на этот счет, – добавил Кортес и покосился на Артема. – Что скажешь?

Молодой человек уныло вздохнул:

– Я же говорил, для чего мне потребовался этот офис. Инга сказала своим родителям…

– Если для знакомства с будущей тещей тебе потребовалось легальное прикрытие, ты бы мог снять помещение на неделю, – проворчал Кортес.

– На неделю вышло бы дороже, – тут же встрял Биджар. – В абсолютных ценах, разумеется.

– На неделю он бы тебе сдал его бесплатно, – перебил наемник шаса. – В рекламных целях. А вместо этого ты согласился на годовую аренду.

– На очень выгодных условиях, – пробурчал Биджар. – Этот юноша прекрасно научился у тебя выкручивать руки деловым партнерам.

– Позволил себя закабалить да еще согласился приплачивать его пройдохам-бухгалтерам. О чем ты думал, Артем? Зачем нам…

– А мне здесь нравится! – В дверях одной из маленьких комнат офиса, выходящих в главный зал, появилась Яна. Высокая, стройная, ослепительно красивая брюнетка с огромными ярко-синими глазами, она не спеша прошла мимо мужчин, провела рукой по письменному столу и улыбнулась Артему: – Хороший офис. И мебель хорошая. Нам давно пора завести приличную контору, а не шептаться с клиентами по кабакам и подворотням.

– Яночка, ты просто чудо! – оживился Биджар. – Именно это я говорил Артему, когда убеждал его снять офис на год.

И носатый шас перевел хитрые черные глаза на Кортеса. Учитывая отношения между наемником и очаровательной брюнеткой, мнение Яны могло стать решающим.

Кортес плюхнулся в глубокое кожаное кресло, задумчиво посмотрел на девушку, затем на Артема, потянулся и вытащил из кармана малюсенький мобильный телефон:

– Сегодня я получил интересное сообщение: «Бухгалтерская компания «Хамзи Баланс» имеет честь предложить…», ну, дальше ненужные подробности… Вот! «В числе наших клиентов самые именитые жители Тайного Города, а с недавнего времени даже Кортес, лучший наемник, предпочитает пользоваться услугами наших специалистов. Делайте правильный выбор!»

– Неужели ты против того, что тебя назвали лучшим? – невинно спросил Биджар.

– А утром по каналам «Тиградком» шла реклама твоего бизнес-центра, где тоже упоминалось мое имя.

– Это деловые мероприятия, – осторожно заметил шас. – Реклама – двигатель, так сказать, паровоз продаж.

– Но я не уголек для топки, – отрезал Кортес. – Другими словами, если ты намерен и дальше эксплуатировать мой светлый образ в своих махинациях, то нам надо серьезно обсудить цену аренды. Счет, который ты выставил Артему, катастрофически велик. Ты хочешь нас закабалить?

Яна и Артем весело переглянулись: Кортес сломался!

– Цена очень хорошая для офиса в центре города, – проворчал Биджар, – и…

– Цена приличная, не спорю, – усмехнулся наемник. – Но она не учитывает мои расходы на рекламу.

– Можем обсудить скидки на первый год…

– Не скидки, а новую цену. В два раза меньшую, чем сейчас.

– Это грабеж!

– И передай бухгалтерам, что к ним это тоже относится.

– Кстати, Томба как раз рекламирует свой новый бизнес-центр, – добавила Яна.

– Максимум, на что я могу пойти, это уменьшить аренду на десять процентов, – недовольно пробубнил Биджар.

– На сорок.

– У вас еще четыре места в подземном гараже!

– А почему так мало?

– Меньше на пятнадцать процентов.

– На тридцать пять!

– А у вас действительно неплохо, господа! Прекрасный офис.

Присутствующие дружно повернулись на голос. В дверях стоял высокий черноволосый мужчина в элегантном белом костюме.

– Доброе утро!

– Господин комиссар! – Биджар приветливо заулыбался. – Какими судьбами?

– Услышал, что Кортес снял офис в вашем бизнес-центре, и не смог удержаться, чтобы не посмотреть. – Сантьяга перевел взгляд на наемника. – Насколько я помню, Кортес, вы всегда были противником излишеств.

– Все меняется, – проворчал тот.

– Это к лучшему, – серьезно заметил комиссар. – Уверен, клиентам понравится рассказывать о своих проблемах в столь солидном помещении.

– А я что говорил? – добавил Артем.

Кортес махнул рукой.

– Может быть, заодно навестите супермаркет? – взял быка за рога Хамзи. – У меня появилась масса интересных новинок.

– Может быть, – вежливо кивнул Сантьяга.

– Вот видишь, Биджар, – немедленно среагировал Кортес. – Одно мое имя привлекает к тебе новых покупателей! Так что радуйся, что я еще не требую доли от доходов твоего магазинчика.

– Не сомневаюсь, что эта мысль приходила тебе в голову, – сварливо заметил Хамзи. – Я подумаю насчет скидок.

– Не скидок, Биджар, а новой цены.

– Кажется, я не совсем вовремя, – улыбнулся Сантьяга.

– Мы уже закончили, комиссар, извините.

Кортес посмотрел на управляющего, который безмятежно разглядывал дорогой костюм Сантьяги, не выражая ни малейшего желания покидать помещение. Любопытство было еще одной семейной чертой шасов, и Хамзи буквально сочился желанием разнюхать, для чего комиссар появился в офисе наемников.

– Мы закончили, – мягко повторил Кортес. – И Биджар, увы, собирался нас покинуть.

– Как жаль, – в тон ему произнес Сантьяга.

– Простите, господа, я очень спешу. – Хамзи медленно поднялся и уныло поплелся к выходу. – Комиссар, жду вас в супермаркете. Вы обещали.

– Я помню.

Двери закрылись.

– Прекрасный офис, – снова одобрил Сантьяга, расположившись в глубоком кресле напротив Кортеса. – Яна, это была ваша идея?

– Артема.

– Артем, вы молодец.

– Благодарю вас, комиссар.

Кортес засопел.

– А теперь, – продолжил Сантьяга, – я бы хотел перейти к сути моего визита. У меня есть контракт для вас. Надеюсь, вы сейчас не связаны никакими обязательствами?

– Вы же знаете, комиссар, что для вас мы всегда свободны.

– Приятно слышать. – Сантьяга помолчал. – Но вынужден вас огорчить, Кортес, мероприятие, которое я планирую осуществить с вашим участием, крайне простое и не требует серьезных усилий. Соответственно и оплата контракта…

– Будет всего лишь по обычным расценкам, – плавно закончил наемник.

– Может, поговорим о скидках? – осведомился нав.

– Я бы с удовольствием, комиссар, но мы на грани разорения, – горько вздохнул Кортес. – Приобретение офиса, а также непомерные расходы на его содержание съели всю прибыль.

– Я помню выражение лица Биджара, когда вы обсуждали с ним расходы на содержание офиса, – усмехнулся Сантьяга. – Впрочем, я согласен с вашими условиями.

Комиссар оглядел комнату и вопросительно поднял брови.

– Помещение надежно, – понял его наемник. – Я проверил. Вы можете говорить абсолютно свободно.

– Чудесно. – Теперь Сантьяга окончательно перешел на деловой тон. – Мне нужно, чтобы вы осуществили проверку системы безопасности плантаций Золотого Корня.

– Далеко же вы решили нас отправить, – пробормотал Артем.

– Далеко, – согласился комиссар. – Но мне необходимо осуществить квалифицированную инспекцию хванов.

Артем имел довольно смутные представления о Золотом Корне, которые ограничивались тем, что выращивание этого редкого и полностью запрещенного к свободной продаже растения было одним из двух бизнесов семьи Хван. Вторым видом деятельности были заказные убийства. Четырехрукие хваны считались лучшими киллерами в Тайном Городе, даже навы с большим уважением относились к их боевым способностям, так что расположенные на Алтае плантации Золотого Корня считались надежно защищенными. Или уже нет?

– Имели место случаи контрабанды? – поинтересовался Кортес.

– Пока нет, – покачал головой Сантьяга. – Имеют место подозрения.

– Тогда почему инспекция поручена нам?

Для проверки систем безопасности плантаций логично было бы отправить боевого мага высшего уровня – обычным грабителям там точно ничего не светило.

– В том-то и дело, что посылать туда мага бессмысленно, – пояснил комиссар. – Я лично руководил построением охранных сетей для хванов и уверен, что мага любого уровня они засекут за сто километров. Кроме того, подобная проверка проводилась меньше года назад: Великие Дома направили на Алтай воеводу дружины Дочерей Журавля, и хваны взяли ее с поличным.

– Молодцы, – оценила Яна.

Дружина Дочерей Журавля считалась элитой боевых сил Зеленого Дома, и если четырехрукие сумели обезвредить саму воеводу, то это только добавляло им очков.

– Кажется, после этого она подала в отставку, – припомнил Артем.

– И ее место заняла Милана, – подтвердил нав. – Но мы не об этом. Сейчас меня интересует следующее: возможна ли ситуация, при которой группа самых обыкновенных челов проникнет на плантацию и соберет урожай, оставив хванов в блаженном неведении.

– Без использования магии, – уточнил Кортес.

– Никакой магии.

– Какое количество корешков мы должны принести?

– Если сумеете унести оттуда ноги, будет достаточно любого количества, – развел руками комиссар. – Главное для меня – убедиться в принципиальной возможности хищений.

– Понятно.

Сантьяга улыбнулся:

– Понимаю, что задание простенькое, но должен же я дать вам возможность поправить свои дела после приобретения нового офиса. Вы согласны с условиями контракта?

– Разумеется.

– Значит, мы договорились, – подвел черту комиссар. – Контракт заключен, и ваши жизни будут залогом его исполнения.

Это была стандартная формула заключения договоров с наемниками. Сантьяга поднялся с кресла:

– Кортес, я жду отчет послезавтра утром, надеюсь, вам хватит времени на проведение столь несложной операции?

– Вне всяких сомнений, – кивнул наемник.

– Вот и славно. До свидания, господа. – Комиссар направился к выходу. – Еще раз хочу заметить, что у вас прекрасный офис.

– Рад, что он так сильно понравился вам, – проворчал Кортес.

Когда за Сантьягой закрылась дверь, наемник тоже покинул кресло и задумчиво прогулялся по прекрасному офису.

– Не слишком ли пустяковое дело для комиссара Темного Двора? – подал голос Артем. – Чтобы заказать проверку системы безопасности плантаций, хватило бы одного звонка кого-нибудь из его помощников.

– И звонил бы он не нам, а более дешевым наемникам, – поддержала молодого компаньона Яна.

– Комиссар не хочет огласки, – медленно протянул Кортес.

– Он никогда не хочет огласки, – пожал плечами Артем. – Он же нав.

– Да, он нав, – не стал спорить Кортес и посмотрел на компаньона: – Артем, займись организацией нашей поездки. Билеты, снаряжение, но только тихо.

– Разумеется.

– Никогда не была на Алтае. – Яна достала из сумочки тюбик губной помады и зеркальце.

– Тогда проведем там следующий отпуск, – хмыкнул Кортес.

– То есть я не еду? – Помада замерла в воздухе.

– Я хочу, чтобы ты подняла всю доступную информацию по Золотому Корню: историю, текущее состояние дел, в общем, все подробности, – приказал Кортес. – Было бы неплохо понять, что именно взволновало Сантьягу.

Девушка прищурилась:

– И подумать, как можно заработать на предполагаемом кризисе?

– Совершенно верно! – радостно воскликнул Артем. – Как еще могут заработать честные наемники?

– Никак, – негромко согласился Кортес и, подойдя к окну, рассеянно посмотрел на шныряющие по Большой Лубянке автомобили. – Сантьяга насторожен и явно озабочен.

– Даже наш офис похвалил три раза, – вспомнила Яна. – Обычно за ним не наблюдается такой рассеянности.

– Какого же зверя он ждет?

* * *

Его подняли в самом дальнем уголке Глубокого Бестиария, совсем недалеко от линии, где мраморное небо сходится с черной землей, порождая бесконечный, не стихающий ни на мгновение ветер. Его подняли, значит, он нужен, но по тому, что его подняли одного, да еще так далеко от замка, Ктулху понял, что это не Возвращение, что мечта, с надеждой на осуществление которой он рассыпался в пыль Бестиария, еще не осуществилась: Великий Господин не вернулся.

Горе было настолько сильным, что захотелось выть. Тоскливо, безнадежно, как выли пленники, медленно умирающие во имя благодатной ненависти Азаг-Тота. Ктулху лучше всех знал этот вой, ибо он был погонщиком рабов, палачом и надсмотрщиком Великого Господина, и именно его бич вырывал из их душ этот пронзительный крик. Но Ктулху никогда не думал, что сам захочет повторить этот вой.

Он уселся на землю и угрюмо подбросил вверх горсть черной пыли, мрачно наблюдая за тем, как ее микроскопические частицы, несмотря на пронзительный ветер, медленно возвращаются обратно.

– Ктулху, ты мне нужен!

Погонщик рабов узнал раздавшийся из-под сводов мраморного неба голос – это был Носящий Желтую Маску, правая рука Великого Господина.

Неподалеку от Ктулху в землю ударила еще одна молния, и завертевшаяся вокруг воронки пыль сформировала Нерга – закатную саранчу, ездовое животное погонщика рабов.

– Ты мне нужен.

Ктулху поднялся с земли, подошел к недоуменно хрипящему Нергу и ласково провел ладонью по его панцирным пластинам:

– С возвращением.

Саранча повела головой, один из ее огромных фасеточных глаз уставился на хозяина, а длинные задние лапы нетерпеливо заерзали по черному песку.

– Соскучился… – Ктулху взобрался на спину Нерга, и шипы, которыми заканчивались ноги погонщика рабов, привычно скользнули в щель между панцирными пластинами, добравшись до спрятанного под ними мягкого тела. – Вперед, саранча! Вперед!!

И Нерг прыгнул, с легкостью преодолев около ста ярдов.

В самом центре Глубокого Бестиария, в той точке, где мраморное небо было максимально удалено от черной пыли, а яростный ветер не так сильно трепал невысокие дюны, мрачно возвышались двадцать башен замка Кадаф, резиденции Азаг-Тота, Великого Господина Гипербореи. Сейчас пустующей.

Ктулху прекрасно помнил времена, когда острые шпили замка упирались не в мраморное небо Глубокого Бестиария, а блестящими черными иглами тянулись к ослепительному солнцу, горделиво вырисовываясь на фоне причудливых облаков. Времена, когда гиперборейцы в союзе с другими магическими кланами безжалостно крушили Великие Дома, отвоевывая для людей Землю, и слава северных монстров опережала страх, который они внушали.

Ктулху помнил.

А еще погонщик рабов помнил, как этот страх превратился в ненависть, как вчерашние союзники заключили сделку с потрепанными, но все еще могущественными Великими Домами и как рушилась под ударами предателей Гиперборея. Ктулху помнил поля, усеянные трупами, Азаг-Тота, ведущего в бой последние легионы, и замок, озаренный пламенем многочисленных пожаров.

Ктулху помнил.

Для рассеянного в пыль погонщика рабов не было Времени, и то, что по земному исчислению случилось тысячи лет назад, он помнил так, словно это произошло вчера. Великий Господин исчез, его верные воины пылью рассеяны по Глубокому Бестиарию, а замок, вечный замок Кадаф, подпирает мраморное небо, не позволяя ему упасть на то, что осталось от Гипербореи.

Ветер в этом месте действительно был слаб, напоминая лишь бледное подобие самого себя. Он не огибал замок, не разбивался о его неприступные стены, а плавно умирал, докатываясь до черного оникса легким, едва уловимым дуновением.

Ктулху осадил саранчу, спрыгнул на землю, встал на колени и опустил лицо в черную пыль:

– Великий Господин, я испрашиваю разрешения нарушить покой твоего замка.

Несмотря на то что Азаг-Тота не было в Глубоком Бестиарии и он не мог видеть своих подданных, Ктулху скрупулезно выполнил ритуал посещения замка Кадаф. Он постоял на коленях положенное время, поднялся, сделал три шага и, вновь опустившись на колени, поцеловал землю. Теперь прозвучал гулкий голос Носящего Желтую Маску:

– Ты можешь войти!

Погонщик рабов сделал еще один шаг и оказался прямо перед гладкой стеной. Вблизи черный оникс уже не казался таким монолитным, как издали. Нет, он был таким же гладким и блестящим, он был камнем, но камнем живым, тихонько дышащим, охраняющим покой своего повелителя. Ктулху протянул руку, и она плавно погрузилась в вязкую тьму стены. В замке Кадаф не было ворот, как не было коридоров, окон и дверей. Он представлял собой единый организм, и каждый, кто приходил в него, в буквальном смысле поглощался живым ониксом.

– Я жду! – нетерпеливо напомнил ключник.

Ктулху сделал шаг в стену и, чувствуя, как его тело растворяется в ониксовой твердыне, инстинктивно закрыл глаза. Он не любил это ощущение. Он боялся его. Погонщик рабов опасался, что однажды его тело навсегда останется растворенным в черных камнях замка, как это случилось с Ситри, и ветер будет играть с его стонами.

– Зря ты боишься отдать себя замку, – услышал Ктулху тихий смешок Носящего Желтую Маску ключника. – Ситри благодарит судьбу за то, что Великий Господин уготовил ему именно такую участь. В противном случае ветер играл бы не с его стонами, а с воплями ужаса.

Погонщик рабов вздрогнул: как он мог забыть, что, растворяясь в замке Кадаф, он открывает для его обитателей все свои мысли и страхи!

– Великий Господин мудр в своей ненависти к нам, – пробормотал Ктулху и торопливо опустился на колени. – Прими мою покорность, Носящий Желтую Маску, посмейся над моим скудоумием и просвети, если сочтешь нужным, о причинах моего пробуждения.

В былые времена ключник замка не удостаивался таких почестей, но здесь, в Глубоком Бестиарии, в отсутствие Азаг-Тота, он был верховным иерархом Кадаф, имеющим право казнить и миловать по своему усмотрению. Так повелел Великий Господин.

Носящий Желтую Маску принял погонщика рабов на открытой террасе Спаккской башни, названной так в честь горы Спакк, на которой Великому Господину сошло Озарение. Ключник, внимательно глядя на преклоненного Ктулху, стоял у балюстрады, и его маска, которой враги Гипербореи пугали своих детей, ничуть не изменилась с тех пор, как погонщик рабов видел ее последний раз. Она полностью закрывала лицо ключника и имела лишь два небольших выреза для глаз. Два абсолютно черных выреза. А о том, что скрывал Носящий Желтую Маску под тяжелым пурпурным плащом и массивным золотым шлемом, не знал никто. Кроме Великого Господина.

– Поднимись.

Ктулху с готовностью выполнил распоряжение.

– Мне показалось, что ты устал, погонщик рабов.

– Я устал не быть погонщиком, – медленно, взвешивая каждое слово, ответил Ктулху. – Моя кровь бурлит и…

– Прибереги словеса для Господина, – бесстрастно оборвал его Носящий Желтую Маску. – Он любит, когда ты мелешь языком.

– Прости меня.

Носящий Желтую Маску отвернулся и несколько мучительно долгих мгновений смотрел на черную поверхность Бестиария:

– Как тебе понравилось быть пылью, погонщик?

Ктулху яростно скрипнул зубами, но взял себя в руки и постарался ответить с максимально сдержанной язвительностью:

– Это было не так скучно, как пялиться на мраморное небо все это время.

– Великий Господин опасался, что обратная трансформация может привести к изменению его воинов, но я вижу, что этого не произошло, – с прежней бесстрастностью произнес ключник. – По крайней мере, ты остался таким же кретином, что и раньше.

Помимо маски, не изменилось и то, что она скрывала: ближайший помощник Азаг-Тота был высокомерен и презрителен, как и тысячи лет назад.

– Мудрость не всегда является залогом долгой жизни, – туманно ответил Ктулху, но тут же прикусил язык: Ситри тоже враждовал с Носящим Желтую Маску, и теперь его боевые заслуги вплавлены в черные стены замка Кадаф.

– Тем не менее, погонщик, я решил даровать тебе шанс послужить Великому Господину, – продолжил ключник, не обратив внимания на дерзость Ктулху. – При должной расторопности ты сможешь даже стать героем.

– Что я должен сделать?

– Отправиться на Землю.

– А-ха! – резко выдохнул Ктулху. – Ты смог открыть врата?

– В этом случае героем был бы я, – невозмутимо ответил Носящий Желтую Маску. – Врата откроются извне.

– Великий Господин вернулся? – с надеждой поинтересовался погонщик рабов.

– Нет. – Золотой шлем ключника качнулся. – Господин по-прежнему томится в плену.

– В плену?!!!

– Со времени гибели Гипербореи прошло очень много времени, – пояснил Носящий Желтую Маску. – Об основных событиях я расскажу тебе после, а сейчас главное. Я видел грядущее: будут открыты младшие врата – врата Нанна. Причем очень ненадолго. – Ключник помолчал. – Из всех старших иерархов Кадаф через эту щель сможешь выскользнуть только ты.