Тайный город (№5) - И в аду есть герои

– Хорошо!!!

Прозрачные колонны побелели, словно наполнившись густым молоком. Остатки облака исчезли, красноватая дымка не спеша вернулась на свое место, какое-то время медленно покрутилась между колоннами, словно наевшаяся змея, ищущая место для отдыха, затем снова сгустилась и приняла форму толстого, самодовольно улыбающегося мужчины в ниспадающем белом балахоне.

– И о чем ты хотел спросить меня?

– Нужно посоветоваться, – глухо произнес князь. – Зеркало Нави принесло странные знаки.

– Что в них было? – осведомился Оракул. – Кровь?

– Не только, – спокойно ответил гость, – хотя знак большой крови там присутствовал. Главное, что подобное сочетание дает неопределенность. Зеркало не может вычислить источник будущих событий.

– Странно, что оно вообще дало тебе хоть какой-то знак, – усмехнулся Оракул и погладил большой живот. – Я не ожидал, что ваш артефакт сумеет уловить те робкие следы грядущего, которые вижу я. Настолько робкие, что даже лучшие маги-прорицатели Тайного Города не способны почувствовать их. Неудовлетворенность и обида дают странные всходы…

Глаза Оракула закатились, и князь понял, что его собеседник готов к пророчеству. Оракул никогда не выдавал точную информацию – только образы, способные объяснить грядущее, но сейчас даже эти расплывчатые фразы были весьма важны для князя.

– Дерзкий ум одиночки может принести только горе. Оторванный от всех, он не способен понять глубину своего разума и силу, к которой прикоснулся. Ум и глупость идут рядом…

Оракул открыл глаза и хитро прищурился:

– Ты еще не забыл о цене?

Князь, внимательно слушавший пророчества, покачал капюшоном:

– Нет.

– Странно, учитывая особенности твоего характера.

Гербом Темного Двора была белка. И не зря.

– Мы же договорились, – отрезал князь. – Какую душу ты хочешь сегодня?

– Какую душу?

В руках у Оракула появились два шара: белый и черный. Толстяк подбросил их к берилловой сфере, понаблюдал за тем, как шары вращались рядом с ней, а затем его толстые губы разошлись в плотоядной улыбке:

– Темную! – Шары исчезли. – Я хочу темную душу, князь!

– Хорошо, – кивнул гость, не двигаясь с места.

Несколько мгновений собеседники молчали, а затем входная дверь приоткрылась, и в помещение втолкнули испуганно озирающегося мужчину в полосатой тюремной робе.

– Что? Что вы хотите?

Легкая, почти незаметная красноватая дымка, выскользнувшая из-за молочно-белых колонн, окутала голову Остапчука.

– Хорошо, – рассмеялся Оракул. – Ты приготовил хорошую темную душу, князь.

– Тогда бери его, и продолжим разговор, – предложил гость.

– Нет. – Оракул с улыбкой выставил перед собой ладони. – Ты сам. Я так хочу.

Остапчук со страхом переводил взгляд с Оракула на фигуру в темном плаще.

– Ладно, – после короткой паузы кивнул князь. – Я сделаю все сам.

Мягким, неуловимо быстрым движением он приблизился к маньяку и откинул с головы капюшон.

Внутреннее пространство Дегунинского Оракула прорезал длинный, полный дикого, первобытного ужаса крик.

Железная дверца электроподстанции отворилась, выпуская в теплую летнюю ночь закутанную в черный плащ долговязую фигуру. Стоявший у микроавтобуса мужчина в элегантном белом костюме не спеша подошел к повелителю Темного Двора.

– Что-нибудь действительно интересное?

– Мне еще предстоит обдумать услышанное, – негромко ответил князь. Справа от него набирал силу вихрь портала. – Ты нужен. Заканчивай здесь и немедленно ко мне.

Повелитель Темного Двора вошел в портал.

Сантьяга задумчиво посмотрел на вихрь, сдул с плеча несуществующую пылинку и перевел взгляд на подошедшего помощника. Точнее, на белокурую девочку, мирно спящую на его руках.

– Ортега, верните, пожалуйста, ребенка домой и проследите насчет вознаграждения за беспокойство.

– С удовольствием. – Ортега помялся. – Комиссар, разрешите вопрос?

– Разумеется.

– Как вы узнали, что Оракул потребует темную душу?

Вопрос был понятен: в отличие от своего помощника, Сантьяга не стал утруждать себя погружением подопечного в сон и позволил Остапчуку видеть все происходящее. В Тайном Городе, ревностно оберегающем свои секреты от челов, это считалось преступлением, а значит, комиссар был уверен, что Поволжский Людоед никому ничего не расскажет.

Сантьяга усмехнулся:

– Я почему-то был уверен, что сегодня Оракул выберет именно зверя.

И тоже скрылся в портале.

– Я хочу услышать отчет о военно-политическом положении в Тайном Городе, – глухо произнес князь, усаживаясь в простое деревянное кресло с прямой высокой спинкой. – Включая прогноз на ближайшее будущее.

Кабинет повелителя Темного Двора не отличался особой изысканностью. Грубо говоря, он вообще ничем не отличался, поскольку представлял собой лишь простенькое кресло князя, окруженное непроницаемым мраком, живой, пульсирующей тьмой, принимающей в свои объятия всех входящих. Именно здесь могущественный лидер Нави предпочитал проводить большую часть времени, и именно здесь современный человский покрой элегантного костюма комиссара, а особенно его белый цвет были более неуместны, чем в каком-либо ином помещении Цитадели. Они были чужды окружающей тьме до рези в глазах, противны самой ее природе, но мрак был вынужден мириться с ярким пятном.

Сантьяга огляделся и недовольно протянул:

– Здесь раньше был стол?

– Мне надоело, что ты вечно усаживаешься на него.

– Надо учиться быть более терпимым, – буркнул комиссар. – Неужели вы заставите меня стоять?

– Ты потерял форму?

– Я с кем-то соревнуюсь?

Повелитель Темного Двора издал неразборчивое клокотание, и рядом с Сантьягой появился грубый деревянный табурет.

– Не пойдет, – покачал головой комиссар.

– Я услышу сегодня то, что меня интересует?

Табурет преобразовался в венский стул. Сантьяга поставил его перед креслом князя и уселся, поставив локти на спинку:

– Насколько полным должен быть отчет?

– Можешь ограничиться ключевыми моментами, – ответил князь. – Хочу оценить ситуацию в целом.

– Занятно, что вы заговорили об этом, – улыбнулся комиссар. – Я планировал провести развернутый доклад для вас и советников Темного Двора на следующей неделе, но знаки, которые вы увидели в Зеркале Нави, заставили меня приостановить работу. Сейчас мои аналитики ждут эти данные, чтобы продолжить расчеты.

– Избавь меня от своего словоблудия, – холодно попросил князь. – Развернутый доклад представишь потом. Я хочу услышать главное.

– Хорошо. – Сантьяга потер подбородок. – Главное заключается в том, что Темный Двор начинает терять лидирующее положение в Тайном Городе. Пока это незаметно, но тенденция прослеживается очень отчетливо.

– В чем это заключается?

– Как вы знаете, для нашего собственного спокойствия мы стараемся поддерживать принятое соотношение сил шесть к четырем. То есть в случае затяжной войны с любым Великим Домом Темный Двор одерживает победу с вероятностью шестьдесят процентов. Сейчас это соотношение сохраняется, но, по моим прогнозам, в ближайшие десять лет оно снизится до пятидесятипятипроцентной вероятности успеха, а еще через пять-шесть лет – до полного паритета. Пятьдесят на пятьдесят. Дальше мы стремительно покатимся вниз. Примерно в это же самое время, то есть через десять-пятнадцать лет, к власти в Великих Домах придет новое поколение. Почти гарантированно лишится своего поста великий магистр Ордена. Старику Леонарду на днях стукнуло двести…

– Я послал ему поздравления?

– Я посылал ему поздравления от вашего имени, – успокоил повелителя Сантьяга. – И присутствовал на торжествах с одним из советников Темного Двора.

– И что?

– Чуды все больше и больше пропитываются осознанием своего могущества. Гвардия разрастается, ложи богатеют, новые рыцари жаждут славы. Леонард слишком умиротворен и слаб для них, ему осталось править недолго.

– Он может попытаться вспомнить былую прыть.

– К сожалению, да, – согласился комиссар. – Но это лишь отсрочит его уход. Сейчас великий магистр окружен целой плеядой молодых и толковых магов. В Ордене и гвардии сменились почти все лидеры, и возведение на трон нового вождя – вопрос времени.

– А Зеленый Дом? Королева Всеслава слишком молода, чтобы отдать власть.

– Здесь ситуация обратная: она плотно занимается своим окружением. С момента воцарения Всеславы сменились уже три из семи жриц Зеленого Дома. На очереди еще две. У дружины Дочерей Журавля новая воевода, я рассказывал вам о ней: Милана, молодая и весьма энергичная особа. Через десять лет вокруг королевы будут только такие, и Всеслава будет вынуждена учитывать их амбиции. А амбиций у них много уже сейчас. Новое поколение лидеров Великих Домов не будет отягощено воспоминаниями о наших прежних подвигах и захочет проверить на зуб крепость Темного Двора.

– Разве твои усилия недостаточны для подтверждения этой крепости?

В обязанности комиссара Темного Двора входило обеспечение безопасности Великого Дома Навь, и, по мнению всего Тайного Города, Сантьяга был лучшим комиссаром за всю историю Темного Двора. Его хитроумные комбинации не раз заставляли Великие Дома скрежетать зубами. А то и терять их.

– Интриги, локальные операции, – пожал плечами Сантьяга. – Не хочу хвастаться, но я демонстрирую наш ум, а молодые вожди захотят увидеть наши мускулы.

– К каким же выводам ты пришел?

– Через десять-пятнадцать лет Тайному Городу угрожает затяжная война Великих Домов, – жестко произнес комиссар. – Причем разразится она в самый неблагоприятный для Темного Двора момент. Этот прогноз учитывает даже вероятности непредвиденных событий, которые могут произойти за это время.

– Ты хочешь сказать, что мы проиграем?

– Только в том случае, если Орден и Зеленый Дом объединятся, а вероятность этого около трех процентов. В любом случае нам будет очень тяжело.

Князь помолчал, обдумывая заявление своего комиссара, а затем задал следующий вопрос:

– В чем причина нашей слабости?

– В длительном отсутствии серьезных конфликтов, – разъяснил Сантьяга. – Последняя война Великих Домов была очень давно. А в мирное время развитие Ордена и Зеленого Дома идет гораздо быстрее, чем у нас. Грубо говоря, они нарожали столько магов, что скоро попробуют закидать нас шапками.

– Опять человское выражение, – недовольно пробурчал повелитель Темного Двора. – Нав должен говорить: «Пойдут в бой с тупыми клинками».

– Мощь Источников магической энергии неизменна, но за десять лет наши соседи сделают большие запасы боевых артефактов, которыми и смогут воевать. – Комиссар не обратил на замечание князя никакого внимания. – Сейчас мы опережаем и людов и чудов в знаниях, но это не стратегический перевес. Нам нужно совершить нечто такое, чтобы пришедшее к власти молодое поколение вплотную занялось восстановлением утраченных позиций и не помышляло о ратных подвигах.

– Война сейчас?

Сантьяга поморщился: его излюбленным оружием был стилет, а не дубина.

– Необязательно война, князь. Я имею в виду, что необязательно воевать Темному Двору. Но смысл вы уловили правильно: нам нужно придать развитию Тайного Города новый импульс. Желательно, пожестче, так, чтобы и Орден и Зеленый Дом оказались в нокдауне. Если дадите свое разрешение, я немедленно займусь выбором подходящей причины для серьезного конфликта между рыцарями и Людью.

– Разумеется, у тебя есть заготовки?

– Только наброски. Затеем заварушку к концу ноября, потом соберем уцелевших на Карнавале Темного Двора, и вы их там помирите. Это станет хорошим украшением праздника.

Повелитель Нави помолчал, наблюдая за тем, как Сантьяга раскачивается на стуле, издал негромкий клокочущий звук и сообщил:

– Подходящая причина уже есть.

– Это связано с тем, что сообщил Оракул? – уточнил комиссар.

– Да, – коротко ответил князь. – Но мне надо подумать.

– Что ж, в безделье тоже есть свое очарование, – протянул комиссар и, заметив недовольное движение капюшона, тонко улыбнулся: – Это я о себе. Пока стратеги мыслят, тактики предаются утехам.

– Сантьяга, – устало буркнул князь, – мне надо серьезно обдумать слова Оракула. – Он помолчал. – А чтобы ты не скучал, проверь все, что связано с Золотым Корнем.

– Все?

– Все. Оракул сказал, что Золотой Корень – ключ к предстоящим событиям.

– Хорошо. – Комиссар покладисто поднялся со стула. – Пошел проверять.

– И еще… Почему ты опять в белом?

– Когда я вытаскивал из тюрьмы Остапчука, – улыбнулся Сантьяга, – мне пришлось прикинуться привидением – не успел переодеться.

И растворился во мраке.

«Ты стоишь на склоне горы и видишь, как с вершины начинает соскальзывать камень. Ты знаешь, что этот огромный валун вызовет мощный камнепад, безжалостный и неукротимый. У тебя есть два варианта: либо ты побежишь наверх, стараясь предотвратить эти события и рискуя быть погребенным под камнями, либо ты отойдешь в сторону, не препятствуя естественному ходу вещей».

«Это зависит от того, что находится под горой».

«Под горой стоят три дома, один из которых принадлежит тебе».

«Тогда я постараюсь предотвратить камнепад».

«Ты не уверен в крепости своих стен?»

«Чтобы проверить прочность алмаза, не стоит бить по нему кузнечным молотом».

«Это относится только к алмазам. Крепость стен, руки и духа надо проверять постоянно. – Оракул выдержал паузу. – Но мы забыли о соседях, ради которых ты готов оставить свой дом без хозяина. Уверен ли ты, что, оказавшись в подобной ситуации, они поступят так же?»

«Я думаю о своем доме».

«Но под горой их три. Возможно, кто-то из твоих соседей больше тебя уверен в прочности своих стен».

«И, пробравшись на вершину, сам столкнул камень?»

«Зачем же так прямолинейно? Мы приняли за аксиому утверждение, что камень сорвался сам по себе, но мощь лавины завораживает наблюдателя. Делится с ним ощущением колоссальной силы».

«И, завороженный могуществом, он захочет оседлать ее?»

«Подчинить своей воле, – кивнул Оракул. – В надежде, что стены именно твоего дома окажутся слабыми».

«Останутся крепость духа и руки».

«Не лучше ли сделать выбор раньше?»

«Позволить начаться камнепаду…»

«И собрать все камни внизу».

«Посмотреть, что будут делать соседи».

«Освободить вершину от подозрительных камней».

«Чтобы не было больше лавин».

«По крайней мере, из этих камней».

«Потом спуститься вниз…»

«И посмотреть на стены».

«Или на то, что от них осталось».

«Останется, – проворчал Оракул. – Если с хозяином ничего не случится, дом всегда можно отстроить заново. – Он снова выдержал паузу. – Первый камень уже покатился, и у тебя очень мало времени».

«Ты предлагаешь опасный выбор, – угрюмо произнес князь, – но видишь дальше меня».

«Не надо мне завидовать. Даже Спящий удивляется, наблюдая в своих снах мои мучения».

«Вряд ли ему снятся такие кошмары…»

Камень, сорвавшийся с вершины. Камнепад, неумолимо приближающийся к стоящим под горой домам. Сегодня витиеватая речь Оракула была на редкость прозрачной, но князь все еще не принял окончательного решения:

– Оседлать лавину или предотвратить ее?

* * *

Как бы ни старались индустриальные гиганты, ежеминутно выбрасывающие в атмосферу десятки тонн пыли, с какой бы интенсивностью ни засоряли прилегающие районы отработанными шлаками металлургические комбинаты, сколько бы тонн сырой нефти ни выливалось из дырявых нефтепроводов и налетевших на рифы танкеров, все равно на Земле не было места, похожего на это. Даже если бы все машиностроительные заводы и химические комбинаты, все танкеры и нефтепроводы мира были сосредоточены на одном поле, все равно это поле не стало бы столь мертвым и безжизненным. Все равно нашлось бы растение, которое пробилось бы к солнцу через горы шлака и химических отходов, которое научилось бы соседствовать с нефтяными прудами и подставлять листья кислотным дождям, которое сумело бы переработать этот мусор с тем, чтобы через тысячу или десять тысяч лет, когда тупые и оборотистые «цивилизаторы» вымрут, вернуть планету в ее нормальное состояние. Нашлось бы такое растение, ибо, несмотря на все усилия челов, они не сумели и не сумеют преодолеть главный закон своего мира – стремление давать жизнь.

…Это место не могло находиться на Земле: ведь ни в черной пыли, покрывающей его поверхность, ни в мрачно нависающем над ним мраморном небе, ни в неистовом, непрерывно дующем ветре не было и намека на жизнь. На то вечное, хаотичное движение, которое не признает никаких правил и ограничений, которое всегда побеждает любого врага только ради того, чтобы жить, и которое невозможно вычислить или просчитать – его можно только почувствовать.

В Глубоком Бестиарии не чувствовалось ничего подобного.

А еще в нем не чувствовалось времени.

А еще казалось, что тяжелое мраморное небо только потому не падает на поверхность, что уже соприкоснулось с нею на линии горизонта да так и застряло.

А еще все это место было покрыто мельчайшей черной пылью, каждая частичка которой была тверже алмаза и настолько маленькой, что увидеть ее можно было лишь в электронный микроскоп. Если бы кому-нибудь пришло в голову притащить его в Глубокий Бестиарий.

Но при этом, как ни странно, непрерывно дующий ветер не поднимал пыль вверх, не заставлял ее клубиться под мраморным небом, и единственное, на что у него хватило сил, – создать из черных частичек невысокие дюны, которые неторопливо мигрировали по Глубокому Бестиарию. Невысокие, черные дюны.

Казалось, ничто и никогда не сможет изменить царящий здесь порядок. Слишком уж безжизненными выглядели дюны, слишком тяжелым – небо, слишком постоянным – ветер. Но это только казалось. С тихим шорохом по мрамору небесной тверди пробежала тоненькая молния, золотистая змейка, нарушающая привычное постоянство Глубокого Бестиария. Прочертив на небе длинную ломаную кривую, она бесшумно ударила в одну из черных дюн, образовав в пыльной поверхности маленькую воронку, и одновременно из-под сводов тяжелого неба послышался негромкий голос:

– Ктулху!

Миллиарды черных песчинок взлетели в воздух и, подчиняясь чьей-то воле, оказавшейся гораздо сильнее мощных порывов ветра, закружились в причудливом танце вокруг воронки, из которой устремился вверх узкий лучик золотистого света.

– Твое время пришло!

Пыльный смерч становился все больше, скорость движения песчинок возрастала, из легкого облачка, напоминающего рой черных насекомых, они превратились в плотный, подобный веретену, вихрь, полностью поглотивший золотистый луч. Постепенно внутри смерча возникли новые завихрения, его основание распалось на три части, а еще два отростка возникли примерно в шести футах над поверхностью. Когда плотность пыли достигла максимума, вихревые движения прекратились и черная фигура стала быстро приобретать окончательную форму: складки серой кожи, острые клыки, длинные жилистые руки, и вот…

– Великий Господин! Я вернулся!!!

Ослепительная золотистая вспышка озарила безжизненную равнину Глубокого Бестиария, и, когда она погасла, на том месте, куда ударила молния, стояла массивная, семи футов ростом, тварь с необычайно широкими плечами и мощными ногами. Ступни чудовища представляли собой длинные и острые шипы, поэтому при остановке ему приходилось поддерживать равновесие при помощи толстого хвоста. Круглая голова монстра была абсолютно лысой, рот, растянутый от уха до уха, наполнен кривыми желтыми зубами, а маленькие, глубоко проваленные глаза горели ярким золотистым огнем так, словно впитали в себя давешнюю молнию.

– Великий Господин! – взревела тварь. – Твой Ктулху вернулся! Погонщик рабов твоих!!

* * *

Ночной клуб «Лунная заводь»

Москва, улица Большая Пироговская,

29 июля, воскресенье, 23.51

Музыка гремела отовсюду. Огромные колонки, установленные в каждом свободном уголке, наполняли помещение грохочущими звуками рейва, призывая к максимальному отключению от всех насущных проблем. Потный диджей хрипло выкрикивал в микрофон невразумительные лозунги и все более ускорял ритм танцпола. В мерцании огней его круглая, украшенная модными очками голова напоминала гримасничающий воздушный шар.

– Эстебан классно зажигает, – вздохнула Валя Пенкина, кивнув на диджея.

– Но тебя не заводит, – уточнила Вероника.

Валя провела указательным пальцем по влажной стойке бара.

– Не заводит.

На лбу девушки выступила испарина. Для насквозь прокуренной и пропахшей потом «Лунной заводи» в этом не было ничего необычного, но Валя пришла совсем недавно, и Вероника догадалась об истинной причине ее состояния:

– Ломает?

– Да, – почти крикнула Валя и тут же нервно огляделась. Было непонятно, проверяет ли она реакцию окружающих на свой возглас или ищет драгдилеров. – Почему никого нет? Где Вагиз?

– Появится.

Подруги были совершенно не похожи друг на друга. В отличие от тощей, узкоплечей Вали, которая красила короткие волосы под блондинку и имела привычку часто облизывать тонкие губы, высокая Вероника, с копной черных, густых и длинных, до плеч, волос, производила впечатление на мужчин. У нее было узкое продолговатое лицо с высоким чистым лбом, несколько удлиненным подбородком и тонким, хищным носом, тоже длинноватым, если быть до конца честным, но совсем не портившим девушку. Наоборот, в сочетании с большими черными глазами и полными губами он придавал ей очаровательную загадочность. Девушка была даже слишком высока – метр восемьдесят пять босиком, но вряд ли кто-нибудь мог назвать ее «жердью», для этого Вероника Пономарева была слишком хорошо сложена. Длинные стройные ноги с подтянутыми бедрами, тонюсенькая, четко очерченная талия, хорошо развитая грудь, изящная шея, а если добавить, что девушка никогда не сутулилась, то становилось понятным, почему мужчины оценивали ее рост восхищенными взглядами, а не саркастическими улыбками.

– Родители, кажется, пронюхали, что я ширяюсь, – скривилась Валя. – Папашка деньги зажимает, а я опять на мели. Еле уговорила его выделить полтинник в счет будущих карманных денег.

«Полтинник – один болик героина, – машинально отметила про себя Вероника. – Или «стима».

Ее собственное материальное положение тоже было плачевным, но сегодня девушка была богаче подруги.

– «Геру» ищешь?

– Ага. – Валя снова огляделась. – Ну где они все?

Драгдилеров в клубе действительно не наблюдалось. Вероника пожала плечами и повторила:

– Появятся.

– Пойду в туалете посмотрю. – Валя отлипла от стойки.

«Действительно, где же этот проклятый Вагиз? – Вероника тоже немного занервничала. – Обычно он и его ребята появляются гораздо раньше».

Девушка поднесла к губам бокал. Пиво выдохлось. Оно и так немножко кислило, а теперь, согревшись, стало совсем неприятным на вкус, но Вероника не отставляла бокал, продолжая тянуть противный напиток малюсенькими глотками. Местные бармены, заметив, что клиент опорожнил дозу, немедленно предлагали ему повторить процедуру, а цены у них, несмотря на то что «Лунная заводь» не считалась элитным клубом и не была рассчитана на богатую молодежь, очень кусались. Денег же у Вероники было впритык, только на самое необходимое.

Девушка снова пригубила пиво и покосилась на шумевшую неподалеку пышную красноволосую девицу с близко посаженными глазками. Людочка Пупырышкина. Шапочное знакомство не позволяло Веронике присоединиться к компании этой красноволосой толстухи, но она точно знала, что деньги у Людочки водились: получившие богатое наследство родители не считали расходы взрослого чада.

«Почему все так несправедливо? – завистливо подумала Вероника, глядя, как Пупырышкина размахивает толстыми пальцами, украшенными многочисленными кольцами. – Чем эта крашеная стерва лучше меня? Почему она пьет дорогой коктейль, а я эту мочу?»

Вкус пива стал не просто неприятным – отталкивающим, и Вероника раздраженно опустила бокал на стойку бара.

«Наверняка у этой сучки никогда не бывает проблем с Вагизом! Не то что у меня…»

Вероника с особой тоской вспоминала недавние события. Идиоты родители влезли в долги и купили новую машину.

«Кому нужна эта долбаная тачка? Всего-то последняя модель «Жигулей», а визгу было, словно «Мерседес» купили!»

И на долгих три месяца основной статьей семейного бюджета Пономаревых стало обслуживание долга. Веронике существенно урезали содержание, в результате она задолжала Вагизу и, чтобы расплатиться, целую неделю провела в сауне с его дружками бандитами, насочиняв родителям, что уезжала в дом отдыха. С долгом расплатилась, но…

«А тебе, сучка, приходилось лечиться от триппера? – с неожиданной злобой подумала Вероника, глядя на Пупырышкину. – Тебе приходилось обслуживать за раз шестерых пьяных бандитов? Тебе…»

Дикая ненависть охватила девушку. Она судорожно сжала бокал и уже готова была запустить его в визгливую красноволосую девицу, когда в зеркале бара отразилась знакомая фигура. Вероника резко обернулась и радостно взмахнула рукой:

– Вагиз!

– Короче, пацаны, несмотря на то что Управление по борьбе с наркотиками перестало трясти нашу любимую «Лунную заводь», в ближайшее время мы должны быть осторожны.

– Почему, Вагиз? – поднял брови Рахмет. – Туркан сразу свистнет, если кто из них появится. Ты же знаешь, какой у него нюх!

Двухметровый Туркан служил в «Лунной заводи» вышибалой и чувствовал переодетого полицейского спинным мозгом.

– Рахмет, закрой пасть, – угрюмо попросил Вагиз. – Я не хочу плохо спать по ночам из-за твоей жадности. А если мы загадим точку, то смотрящий нас наизнанку вывернет. Это понятно?

Рахмет понял, что зарвался. Он покрутил головой и кивнул:

– Конечно, понятно, Вагиз, извини.

– Так-то лучше. – Вагиз помолчал. – Всю следующую неделю мы будем продавать дурь только старым клиентам. Никаких новичков!

– Понятно, Вагиз, – дружно подтвердили остальные, но один из них, Эльдар, поднял руку:

– Можно вопрос?

– Валяй.

– Ты поделил товар, очень хорошо. – Эльдар запнулся. – Колеса, «герыч», «зайчики»… это хорошо, но я не нашел «стим». У нас его нет?

Вагиз поморщился:

– Это была опытная партия. Я спрашивал у поставщика – производство «стима» только разворачивается.

– Жаль, – протянул Эльдар. – Торчки в восторге от «стима».

– Знаю, – буркнул Вагиз, – знаю. У меня есть еще несколько доз, так что, если кто-то будет очень настаивать – посылайте ко мне.

– ОК.

– Еще вопросы есть?

– Нет.

– Тогда по местам! – рявкнул Вагиз. – Какого черта вы сидите? Вечер в разгаре!

Торговцы выскочили из кабинета.

«Вот так с вами надо, – усмехнулся Вагиз, глядя, как закрывается дверь за последним из них. – Одной рукой сопли вытирать, следить, чтобы из песочницы не вывалились, а другой – нож у горла держать, а то того гляди…»

Вагиз подошел к зеркалу и с удовольствием подмигнул своему широкоплечему, белозубому отражению, одетому в дорогущий костюм «от-кутюр».

«Что-то Рахмет в последнее время стал много себе позволять. – Вагиз поправил лацкан пиджака, подумал и вставил в кармашек черный шелковый платок. – Забурела сявка? Второй сезон в столице, а уже зубы выросли? Напильником их! Напильником! Ишь чего удумал – Управление по борьбе с наркотиками ему не указ! А когда они тебя за кости подвесят?»

О том, на что способны полицейские, Вагиз знал не понаслышке – именно в полиции он начинал свою московскую карьеру. Тогда, в начале девяностых, она еще называлась «милиция» и с радостью приняла в свои далеко не блестящие ряды молоденького, только после армии, паренька. Вагизу в той милиции нравилось, порядки дембельские: кто не проявил уважения – дубинкой по спине, попробовал качать права – в кутузку «для выяснения личности», и никакой ответственности, знай себе собирай дань с расплодившихся палаток да мелких торговцев. Не гнушался он и грабежами: не один выпивоха после встреч с новоявленным «стражем порядка» просыпался в околотке обобранный до нитки, а самое главное – Вагиз старательно закрывал глаза на торговцев наркотиками и содержателей борделей, «живущих» на его участке. Они-то и пригрели старого знакомца после того, как власти, ошарашенные размахом уголовного беспредела, воцарившегося на обломках империи, провели реформу, упразднили Министерство внутренних дел и полностью передали полицию в ведение местных властей. В этой организации Вагизу делать было нечего.

Разницу между новой жизнью и милицейской вольницей Вагиз не особенно почувствовал: просто с плеч исчезли погоны, а пистолет приходилось носить не в кобуре на поясе, а под пиджаком. Зато криминальный мир открывал куда более широкие возможности, чем насквозь пронизанная родственными связями милицейская среда, и Вагиз, как он считал, воспользовался этими возможностями довольно умело: в настоящее время он контролировал продажу наркотиков в ночном клубе «Лунная заводь», двух соседних барах и на окрестных улицах. Сумел скопить неплохой капиталец и даже подумывал о строительстве собственного домика на Гавайях. Весьма довольный тем, что он увидел в зеркале, драгдилер вышел в зал клуба, на секунду остановился, привыкая к шуму и мельканию огней, лениво улыбнулся, заметив, как к Эльдару приблизился паренек в белой майке, «клиент пошел», и повернулся на призывной крик:

– Вагиз!

Вероника, сидящая у стойки бара, активно размахивала рукой.

«Что, сучка, прижало?»

– Вагиз, привет!

– Здравствуй, моя радость. – Драгдилер уселся на соседний табурет, кивнул бармену «как обычно» и с улыбкой посмотрел на девушку. – О чем горюешь?

Вероника придвинулась ближе и прошептала:

– Вагиз, мне нужен «стим».

Драгдилер прищурился, глядя в лихорадочно горящие глаза девушки, и задумчиво побарабанил длинными, с ухоженными ногтями пальцами по стойке.

– Понравился?

– Ага, – подтвердила Вероника.

– Хорошая вещь, – согласился Вагиз.

Драгдилер взял поданный барменом бокал, потянул напиток, ожидая, пока парень не отойдет подальше, и притворно вздохнул:

– Хорошая вещь, но редкая.

– У меня есть деньги, – заторопилась девушка.

«Повезло же родителям с дочкой!»

– Неужели?

– Честно. Как раз на две дозы.

Руки Вероники едва заметно дрожали от нетерпения. Пока от нетерпения – Вагиз хорошо различал состояние клиентов. Ломка еще не началась, она просто предвкушает кайф.

«А девочка ничего, еще свеженькая, – драгдилер внимательно окинул взглядом аппетитную фигуру Вероники, едва прикрытую коротеньким платьем. – Подтянутая, но совсем не плоская, ножки длинные, да и ребята из сауны ее хвалили. Пожалуй, надо попробовать».