Майор запаса Заварзин, проживающий в городе Ижевске, написал мне: "В то время я служил в третьем батальоне 92-го полка. Наш батальон и штаб полка располагались в Короче. Помню, шло формирование истребительного отряда. Я тоже вызвался добровольцем. Командовал нашим батальоном капитан Бурцев, военкомом был старший политрук Постников, парторгом - политрук Терехов, а командирами взводов: автоматчиков - старший лейтенант Шумаков, станковых пулеметов лейтенант Филоненко, стрелкового - лейтенант Шаманский.
      Нам выдали белые маскировочные халаты. Командиры и бойцы готовили оружие. Было очень холодно. Затворы и все подвижные части автоматов, винтовок и пулеметов протирали спиртом.
      28 декабря командование отряда поставило нам задачу Вечером мы направились в штаб армии. Там нас объединили с батальоном Красной Армии.
      Линию фронта мы миновали спокойно. Сказывался опыт, который был приобретен во время боевых действий в окружении. Все пограничники горели желанием быстрее встретиться с фашистами и дать им по зубам.
      Немцы в то время в основном держались сел и деревень, превратив их в свои опорные пункты. А промежутки прикрывали заграждениями, минировали или держали под огнем артиллерии, минометов и пулеметов. Но к моменту нашего перехода выпал большой снег. Особенно много его намело в балки и овраги. Заграждения потеряли свое значение. Разведка, высланная в места, через которые пролегал путь истребительного отряда, обнаружила "бреши" во вражеской обороне. Всю ночь отряд шел оврагами и перелесками".
      В шесть часов 29 декабря пограничники и бойцы Красной Армии вошли в хутор Калинин. Хуторяне были удивлены, откуда в тылу у немцев появилось столько наших бойцов. Они охотно угощали пограничников всем, что имели. И как бы невзначай спрашивали: "Что, наши выгнали немцев из Белгорода, теперь они больше не придут сюда?" И рассказывали о своей тяжелой доле. Особенно жаловались на старосту, который, по их словам, был предателем и активным пособником немцев: забирал скот, выдавал советских активистов. При Советской власти он был судим, а вот теперь работал на врага.
      Капитан Бурцев поручил старшему лейтенанту Коваленко проверить эти данные. Все подтвердилось. С великим усердием и злорадством староста отбирал у своих односельчан скот, хлеб, шубы, валенки - словом, все, что мог, и передавал это немецкому командованию. Предателя тут же судили. Покидая гостеприимный хутор Калинин, пограничники взяли с собой и кровопийцу старосту. В нескольких километрах от села ему был зачитан приговор - расстрел. Приговор, объявленный старшим лейтенантом Коваленко, был тут же приведен в исполнение.
      В заданный район истребительный отряд пришел уже засветло. Остановились в лесу недалеко от шоссе. Выслали дозоры, разведку. Командиры решали, как лучше выполнить боевую задачу и парализовать движение немецких войск на важной магистрали Харьков - Белгород - Курск. К 8 часам утра 30 декабря пограничники и бойцы Красной Армии заняли позицию на опушке большого леса у хутора Берегового в тридцати километрах севернее Белгорода. Ближе всего к дороге расположился взвод автоматчиков, которым командовал старший лейтенант Шумаков. Шумаков приказал вырезать несколько пролетов телефонной линии, соединявшей Белгород с Обоянью.
      Участник этого рейда сержант Бондаренко, продолжавший потом службу в подразделении, которым я командовал, рассказывал:
      - В истребительном отряде я находился во взводе Шумакова. Мы занимали круговую оборону в лесу. Старший лейтенант расположил на опушке наблюдателей, остальные бойцы окопались. В центре обороны был командный пункт отряда. Мы не знали точно, откуда ждать противника - от Белгорода или от Обояни, но понимали, что гитлеровцы обязательно появятся на дороге, так как поля и леса были заметены снегом. Не помню, сколько пролежали, как наши наблюдатели доложили:
      - По дороге из Обояни приближается автомашина.
      - Огня без команды не открывать! - приказал старший лейтенант Шумаков.
      Расстояние между машиной и взводом быстро сокращалось. Сто, пятьдесят метров. Пора! Шумаков дает сигнал - огонь!
      В упор ударили автоматчики и пулеметчики. Двенадцати гитлеровских захватчиков не стало. И снова наступила морозная тишина. Бойцы переговаривались:
      - Эх, маловато мы их рубанули.
      В 15 часов теперь уже от Белгорода к лесу приблизились две вражеские автомашины. У разрушенной линии связи немцы остановились, сошли с машин, стали выяснять, почему порваны провода.
      - Огонь! - скомандовал своим станковым пулеметчикам лейтенант Филоненко.
      Одна за другой падали серые фигурки фашистов на заснеженную курскую землю. Факелами вспыхнули автомашины. Застыла невдалеке и легковушка: опустил голову на "баранку" шофер, вывалился из дверцы немецкий офицер. И опять все затихло. Бойцы притащили мешок со служебной почтой и письмами гитлеровских вояк.
      В донесении штаба полка говорится: "16.00. От Белгорода на дороге обнаружена вражеская колонна: броневик и семь автомашин с пехотой. Колонна остановилась в четырехстах метрах от залегших пограничников. Броневик открыл огонь. До двух рот вражеских солдат развернулись в цепь и атаковали юго-западную опушку леса. В ожесточенном бою противник был деморализован и в панике бежал к селу Пеньки, оставив более 140 убитых и раненых".
      Истребительный отряд капитана Бурцева поставленную командованием задачу выполнил. Пограничники и бойцы Красной Армии сосредоточились в урочище Становом. Ночью отошли на восток. Отряд вновь оказался в хуторе Калинине, расположенном вдали от проезжих дорог. После бессонных ночей и напряженного боя люди устали, промерзли. Было решено дать личному составу отдохнуть и ближайшей ночью выйти к своим. Выставив боевое охранение, капитан Бурцев остальным разрешил расположиться в домах.
      Мела вьюга. Стоял лютый мороз. Трудно было предположить, что в такой глуши противник нападет на след отряда. Но это случилось. Усиленный пехотный батальон гитлеровцев скрытно подошел к хутору. Фашисты ворвались на юго-восточную окраину села, где располагались красноармейцы. Завязался ожесточенный уличный бой. Пограничники под командованием капитана Бурцева поспешили на помощь бойцам капитана Закатова. Смелой и решительной контратакой немцы были выбиты из хутора. Тогда фашисты, блокировав выходы из населенного пункта, стали методически обстреливать его из минометов.
      Капитаны Бурцев и Закатов решили прорвать кольцо окружения. Они подняли бойцов в атаку. В нескольких местах заслоны были смяты. Отряд с боем вышел к станции Тетервино и там пробился через вражескую оборону к боевым порядкам 84-й стрелковой дивизии. В донесении о результатах этой операции сказано: "Истребительный отряд двое суток удерживал магистральное шоссе Белгород Курск. В бою уничтожено более трехсот гитлеровцев, сожжено тринадцать автомашин, захвачен мешок с важными служебными документами. В бою отличились капитан Бурцев, старший лейтенант Филоненко, сержанты Бондаренко, Сергеев, бойцы Филиппов, Морозов, Воробьев, Маликин, заместитель политрука Слепчиков и оружейный мастер сержант Астахов. Все они командующим 21-й армией представлены к правительственным наградам.
      Начальник охраны тыла Юго-Западного фронта генерал-майор Рогатин".
      При выполнении этой боевой операции в тылу врага геройски пали командир отряда капитан Бурцев, политрук Терехов, лейтенант Шаманский и еще восемь бойцов, имена которых установить не удалось.
      Осенью и зимой 1941 года в тылу немецких войск действовало большое количество истребительных отрядов, батальонов и даже полков. Одним из таких полков, сформированным в октябре 1941 года, командовал полковник А. Я. Махоньков, бывший до войны начальником 94-го пограничного отряда. 7 ноября 1941 года полк участвовал в параде на Красной площади в Москве, а 9 ноября первые группы истребителей были направлены в тыл врага. Первым перешел линию фронта истребительный отряд капитана Моисеева, перерезавший Минское шоссе. Затем такие же отряды начали действовать в районах Рузы, Дорохова, Рогачева, Наро-Фоминска. Только в район Можайска с 6 декабря 1941 года по 4 января 1942 года было послано более тридцати истребительных отрядов. Истребители уничтожили здесь триста тринадцать гитлеровцев, одно тяжелое орудие, шестнадцать грузовых и пять легковых машин, перерезали более чем в двухстах пятидесяти местах телефонную связь и не раз захватывали важные документы противника. Пограничники выполняли в этот период и еще одну важную боевую задачу. Речь идет о наших снайперах, которые находились непосредственно в боевых порядках частей Красной Армии, нанося врагу ощутимый урон.
      Так в боевых порядках 21-й армии два месяца лежали на заснеженных полях Белгородчины наши пограничные снайперы, выслеживая гитлеровцев. Каждый день они увеличивали счет уничтоженных фашистов. За убитых наших товарищей, за разрушенные города и села, за кровь и слезы матерей мстили они врагу, внося свою лепту в разгром немецко-фашистских захватчиков. Всего снайперы нашего 92-го полка уничтожили более трех тысяч солдат и офицеров противника.
      Пограничные снайперы успешно действовали и на других участках огромного советско-германского фронта, истребив за короткое время десятки тысяч фашистских солдат и офицеров. Пограничники-снайперы были отмечены специальными приказами командующих армиями, многие из них награждены орденами и медалями.
      На новых рубежах
      Еще 29 июня 1941 года Совет Народных Комиссаров СССР и Центральный Комитет ВКП(б) заявляли, что в навязанной нам войне с фашистской Германией решается вопрос о "жизни и смерти Советского государства, о том, быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение". В этом письме Центральный Комитет партии и Советское правительство предостерегали партийные, советские, профсоюзные, комсомольские организации и их руководителей от благодушия и беспечности, требовали быстро и решительно перестроить всю свою работу на военный лад. Особое внимание уделялось укреплению тыла Красной Армии. Предлагалось подчинить интересам фронта всю деятельность, обеспечить усиленную работу всех предприятий, разъяснить трудящимся их обязанности и создавшееся положение, организовать охрану заводов, электростанций, мостов, телефонной и телеграфной связи, вести "борьбу со всякими дезорганизаторами тыла, дезертирами, паникерами, распространителями слухов, уничтожать шпионов, диверсантов, вражеских парашютистов...".
      Почему так остро встал вопрос во время Великой Отечественной войны об укреплении тыла, наведении в нем порядка, мобилизации всех сил народа на разгром врага? Потому, что от состояния советского тыла целиком теперь зависели успехи Красной Армии. Начиная войну против нас, главари гитлеровской Германии делали ставку не только на танки, самолеты и пушки. Они надеялись подорвать наше государство и изнутри, дезорганизовать советский тыл, лишить фронт самого необходимого. В дезорганизации тыла Красной Армии особая роль отводилась разведывательным и контрразведывательным органам.
      Накануне войны деятельность разведки врага была направлена на сбор разнообразных данных о военных возможностях Советского Союза, на создание "пятой колонны", обеспечение внезапного нападения на СССР.
      В ходе войны разведывательно-подрывная деятельность на нашей территории и в тылу действующих армий приобрела еще больший размах. Агентам врага удалось добыть для немецкого командования кое-какие сведения о советских войсках на фронте, их ближайшем тыле и осуществить ряд диверсионных акций. Так в первые недели августа 1941 года на Кировской и Октябрьской железных дорогах было совершено несколько диверсий.
      В основном в прифронтовой полосе действовала военная разведка гитлеровцев - абвер. Абвером была создана на советско-германском фронте довольно широкая сеть разведывательных органов. К ним относились главный штаб "Валли" с подчиненными ему многочисленными разведывательными, диверсионно-террористическими и контрразведывательными абверкомандами. Специальный штаб - "зондерштаб "Россия" для координации деятельности различных ведомств по экономическому шпионажу и проведению карательных мероприятий. Разведывательно-диверсионные школы, специальные лагеря, в которых подбиралась и вербовалась агентура. Особую роль выполняли войсковые части абвера - дивизия "Бранденбург-800", полк "Курфюрст", батальоны "Бергман" и "Нахтигаль", солдаты которых были переодеты в форму советских военнослужащих, сотрудников органов государственной безопасности и милиции.- Отрядам и группам этих частей ставилась задача проникать в ближайшие тылы действующей Советской Армии, захватывать переправы и важные военные объекты, взрывать коммуникации, сеять панику.
      В 1971 году в журнале "Москва" был опубликован дневник С. Владимирова одного из тех, кто пошел в услужение к фашистам. В своих записках бывший следователь гестапо рассказал и о деятельности "зондерштаба "Россия"", с отдельными сотрудниками которого ему пришлось близко столкнуться. После войны С. Владимиров, попросивший редакцию не называть его настоящей фамилии, скрылся в Южной Америке. Все это время он хранил записные книжки, которые вел, работая в гестапо. Теперь он решил предать их гласности. Редакция предпослала "Запискам" свой комментарий, в котором говорится, почему появилась эта публикация: "Но главное не в личности С. Владимирова и не в том, что его побудило на склоне лет нарушить обет молчания, а в содержании "Записок". Они проливают свет на одну из самых грязных страниц в истории НТС..."
      Около пятисот человек служили целям "зондерштаба "Россия"". Они занимались разведкой и карательной деятельностью на оккупированной территории Советского Союза. Это был подсобный аппарат немецкой военной машины, опасный своей озлобленностью и чрезмерным усердием. Во главе "зондерштаба" стоял полковник Регенау-Смысловский, бывший начальник контрразведки врангелевской армии. Начальниками отделов были полковник Шаповалов, член руководства так называемой организации "Народно-трудовой союз" (НТС) Вюрглер, бывший царский поручик Бондаревский.
      Один из них - Вюрглер, рассказывая автору дневника о своей жизни, говорил, что в июньские дни 1941 года главное управление имперской безопасности Германии провело переговоры с НТС об участии в войне против Советского Союза.
      - С той поры каждый из нас и вся организация идем в ногу с гестапо.
      Войдя в состав "зондерштаба "Россия"", эта организация верой и правдой служила фашистам.
      "Бранденбург-800" было специальным диверсионным подразделением, сформированным в 1940 году в Бранденбурге. В нем было несколько рот, предназначавшихся для разных стран, с которыми гитлеровская Германия намеревалась вступить в войну. Но особое место отводилось роте, которой предстояло действовать на территории Советского Союза. Через некоторое время батальон "Бранденбург-800" был преобразован в полк, а затем стал дивизией. На советскую территорию вступил полк особого назначения, который непосредственно подчинялся начальнику одного из управлений гитлеровской разведки. К числу задач, стоявших перед этим формированием, - показал Международному военному трибуналу в Нюрнберге один из агентов гитлеровской тайной службы Э. Штольц, относились захват важных объектов, в основном военных, и их удержание до подхода передовых частей немецких войск. В ходе подготовки нападения Германии на Россию командование полка "Бранденбург" также занималось предметами обмундирования и оружием Красной Армии и формировало отдельные подразделения из немцев, владеющих русским языком.
      В первые недели и месяцы войны диверсанты из "Бранденбурга" и других подобных диверсионно-разведывательных организаций, взаимодействуя со своими наступающими войсками, проникли в наш тыл. Они воспользовались тем, что, когда части Красной Армии отходили с боями, вместе с ними нередко уходили и жители многих городов и сел. Вот этот поток беженцев, эвакуацию раненых советских бойцов с фронта и использовала гитлеровская разведка для засылки своих агентов, шпионов, подрывников в тыл действующих армий. Гитлеровской разведке, как известно, не удалось выполнить поставленные задачи полностью. Заправилы фашистской Германии не учли ни морально-политическое единство советского народа, ни прочность нашего тыла, ни силы и возможности советских органов государственной безопасности. Враги просчитались. Верные своему патриотическому долгу, советские люди проявляли высокую бдительность, разоблачали и уничтожали вражеских шпионов и их пособников всех мастей, как бы хитро они ни маскировались. С началом войны Коммунистическая партия и Советское правительство приняли ряд эффективных мер по перестройке органов государственной безопасности, внутренних войск НКВД, милиции применительно к условиям военного времени. Многое было сделано и для того, чтобы мобилизовать советских людей на борьбу с вражескими агентами, диверсантами и парашютистами. В местностях, объявленных на военном положении, вводился строгий порядок.
      Огромную работу в этом направлении в тылу действующей армии проделывали пограничные батальоны и полки, а также войска НКВД.
      В положении от 13 марта 1942 года "О пограничных войсках СССР, охраняющих тыл действующей Красной Армии" говорится: "Охрана тыла фронтов организуется распоряжением Военных советов фронтов и выполняется войсковыми частями и тыловыми учреждениями НКО и специально выделенными для этой цели пограничными частями войск НКВД СССР. На пограничные войска НКВД, охраняющие тыл действующей Красной Армии, возлагается:
      Борьба с диверсиями, шпионажем и бандитизмом, с мелкими отрядами и группами противника, проникающими для забрасывания в тыл (автоматчиками, парашютистами, сигнальщиками и пр.). В особых случаях по решению Военного совета фронта на пограничные войска НКВД может возлагаться охрана коммуникаций на определенных участках. Состав пограничных войск НКВД по охране тыла действующей Красной Армии по каждому фронту в отдельности определяется Генеральным штабом Красной Армии и НКВД СССР".
      Такова вкратце история создания пограничных войск по охране тыла фронта, которые, по сути дела, охраняли подвижную границу от Заполярья до берегов Черного моря. По приказу Военных советов фронтов пограничным частям определялись полосы для несения службы. Как правило, заставы первого эшелона располагались на тыловых рубежах дивизий, штабы батальонов, полков и заставы второй линии - на тыловых рубежах армий. Как и на границе в мирное время, подразделения пограничных войск по охране тыла выставляли в указанных им районах все виды пограничных нарядов. Охрана тыла фронта была непрерывна как по времени, так и по пространству. В зоне действия пограничных частей все местные органы НКВД и милиция переходили в оперативное подчинение командования этих частей. В городах и селах вводился прифронтовой режим, который устанавливал Военный совет фронта. Все это было подчинено одной цели - борьбе с вражескими разведчиками, разгрому гитлеровских войск.
      Однажды, побывав в Центральном государственном архиве Советской Армии, я нашел донесение штаба нашего 92-го погранполка от 11 декабря 1941 года: "Стало известно, что в районе села Плющиха, в 60 километрах от населенного пункта Чернянка скрывается группа неизвестных - 11 человек. Наряд под командованием лейтенанта Паджева в специальном тайнике под стогом соломы задержал эту группу".
      Донесение напомнило об одном эпизоде, о котором хочется рассказать. При отходе советских войск из района Волчанска и Белгорода между нашей и немецкой обороной, проходившей по западному берегу Северского Донца, образовалась ничейная полоса от тридцати до пятидесяти километров шириной. Во многих селах, оказавшихся в этой полосе между реками Оскол и Северский Донец, наступило так называемое "безвластие". Большинство советских и партийных органов эвакуировалось из этого района. Однако к декабрю 1941 года фронт на Юго-Западном направлении стабилизировался и части 21-й армии продвинулись на запад и заняли оборону по восточному берегу реки Северский Донец. Таким образом, "ничейная" земля опять стала нашей, и подразделения 92-го пограничного полка, охранявшие тыл 21-й армии, продвинулись вперед. В один из дней мы получили от местных жителей сообщение о том, что в период "безвластия" по селам ходила группа, одетая в форму красноармейцев. Возглавлял ее человек в форме советского старшины. Силой оружия они отбирали у местных жителей продукты. Мы стали разыскивать неизвестных. В одной из деревень председатели сельского Совета и колхоза показали любопытный "приказ", расклеенный в ближайших селах. В "приказе" говорилось, что за сопротивление в снабжении продовольствием оба председателя приговариваются к смертной казни через повешение, а их дома и имущество предаются сожжению. Однако привести приговор в исполнение помешали части Красной Армии, выдвинувшиеся к берегам Северского Донца.
      - Обычно эти странные люди останавливались в соседнем селе, в доме двух женщин, где устраивали кутежи, - сказал председатель сельского Совета. - Там их и ищите.
      Ночью мы появились в названном селе. В доме, что стоял на окраине, женщины подтвердили, что действительно к ним приходили какие-то неизвестные, одетые в красноармейскую форму. Говорят то по-немецки, то по-русски. Главный одет в форму советского старшины. Ни о чем женщин не просили, только приказывали готовить им еду.
      - Придут, а потом на несколько дней исчезнут. Снова придут и снова исчезнут. Вот и теперь уже не были несколько дней.
      Сразу за домом, где жили две одинокие женщины, начинался небольшой перелесок, дальше шло поле. Мы рассудили: если те, кто выдает себя за красноармейцев, не смогли уйти за линию фронта или метнуться в наш глубокий тыл, то рано или поздно они объявятся, так как голод заставит их заглянуть сюда.
      Предупредив женщин, чтобы они вели себя и делали все так, как и до нашего прихода, мы выставили засады и стали ждать. Ночью пограничники Покуса и Машкин доставили в дом неизвестного. Женщины опознали в нем одного из тех, кто посещал их. После непродолжительного запирательства задержанный рассказал, где укрываются остальные. Пограничники окружили стога сена и предложили группе гитлеровских агентов сдаться. Однако на наш ультиматум они ответили яростным огнем. Когда стрельба немного поутихла, в отверстие бункера, где прятались диверсанты, мы выпустили с десяток дымных ракет из ракетницы. Вскоре из-под земли донеслись голоса: "Не стреляйте, сдаемся".
      На предварительном расследовании было установлено, что группу сформировал и забросил со специальным заданием на нейтральную полосу один из разведывательных центров абвера, действовавший на советско-германском фронте. Обстоятельства заброски и суть задания задержанные рассказали сотруднику соответствующих органов.
      В памяти сохранился еще один подобный случай. В село, где располагался наш взвод, прибежала учительница и сообщила, что в деревне Коломейцево появились и исчезли куда-то пятеро неизвестных в военной форме Тотчас выслали в село группу пограничников. Ночь выдалась темной, снежной, дорогу заметало сугробами. Когда бойцы прибыли на место, им подтвердили, что неизвестных видели, но, куда они ушли, не знают. Старший группы ефрейтор Покуса решил обойти село, поискать следы ушедших. За околицей пограничник Матулинский обнаружил глубокие вмятины. Преодолевая снежные заносы, то теряя, то снова обнаруживая чьи-то следы, Покуса, Матулинский, Михайленко и Остренко у соседнего села задержали тех, о ком говорила женщина. Неизвестные были отконвоированы в штаб батальона, а затем в штаб полка, где сознались в преступных целях, с которыми их забросила в наш тыл гитлеровская разведка.
      Под какими "легендами" в основном посылалась вражеская агентура в прифронтовой тыл? "Легенды" были просты и удобны. Отстал от своей части. Вышел из окружения. После излечения в госпитале возвращается в подразделение. Дезертировал с передовой или из маршевого батальона. Конкретный способ заброски зависел от характера задания, продолжительности пребывания в советском тылу. Шефы немецкой разведки считали подобные методы надежными, тем более что соответствующие документы подчас изготавливались почти безукоризненно, так как нередко использовались истинные бланки, удостоверения, справки: их собирали у убитых, забирали у попавших в плен. Однако все это помогало вражеским шпионам и диверсантам плохо. Их вылавливали или уничтожали, как правило, до того, как они успевали выполнить задания своих хозяев. Только в течение трех месяцев подразделениями нашего полка в тылу 21-й армии было обезврежено несколько десятков агентов гитлеровской разведки.
      Перед новым, 1942 годом можно было подвести некоторые итоги деятельности пограничников в прифронтовой полосе. С хорошим настроением и с еще большими надеждами встречали мы Новый год. В специальном приказе командир полка майор Врублевский благодарил и воинов нашего взвода за самоотверженную службу по охране тыла 21-й армии. Ночь с 31 декабря 1941 года на 1 января 1942 года застала нас в селе Купине. В одном из пустующих домов, где мы устроились, я поздравил бойцов и командиров с наступающим Новым годом.
      - За победу, друзья!
      Этот тост был поддержан всеми. По существовавшему в тот период положению на праздник бойцам выдавалось по сто фронтовых граммов. Тот, кто не заступал в наряд и мог отдыхать, чокнулись железными кружками.
      В начале 1942 года структуру пограничных полков несколько видоизменили с учетом специфики нашей службы. Роты были преобразованы в заставы. Стала более тесной связь с гражданами прифронтовых сел, местными, партийными и государственными органами. Усилились контакты с нашей войсковой разведкой и контрразведкой. Это повысило эффективность борьбы с гитлеровскими шпионами и диверсантами в тылу Красной Армии.
      В январе 1942 года я был назначен начальником одной из застав. Политруком ее стал двадцатидвухлетний младший политрук Иван Иванович Гончаров, бывший шахтер из Подмосковного угольного бассейна, служивший в пограничных войсках с 1938 года. Война застала его на одной из застав 92-го пограничного отряда. Гончаров участвовал в боях у Перемышля и под Уманью. Был энергичен, смел. К тому же, как говорится, еще и мастер на все руки: пел, плясал, играл на гармошке. Иван Иванович оказался вдумчивым и умелым политработником, вселявшим в бойцов оптимизм и веру в победу над гитлеровской нечистью.
      Другим моим помощником был лейтенант Гариф Садыкович Джамолдйнов родом из Казани. Он являлся заместителем начальника заставы. Прибыл Джамолдйнов к нам из внутренних войск НКВД. Человеком он был порывистым, горячим, исключительно честным и храбрым. На него можно было во всем положиться, доверить самое серьезное и опасное дело. Он был со мной почти до конца войны. Потом демобилизовался и уехал к себе в Татарию.
      Примерно в это же время к нам поступило распоряжение передать кадровых пограничников в 70-ю армию, которая комплектовалась из бойцов и командиров пограничных войск и войск НКВД. Эта армия потом храбро дралась на Курской дуге в оборонительных и наступательных боях. В 70-ю армию убыли в начале 1942 года и несколько пограничников десятой заставы, с которыми я столько испытал и в которых был уверен как в самом себе. Перед расставанием мы посидели вместе, вспоминая о нашей довоенной службе на заставе, первых боях, помянули павших товарищей, пожелали друг другу увидеть светлый день победы над фашизмом. Жаль было расставаться с бывалыми бойцами, да что поделаешь.
      - До свиданья, товарищ начальник, - говорили пограничники. - Может, еще свидимся?
      Вместо убывших во взвод приходили люди, призванные из запаса или ограниченно годные к военной службе фронтовики. С теми, кто уже побывал в боях, было легче. Они умели владеть оружием, знали требования воинских уставов, дисциплины. Грудь некоторых украшали боевые ордена и медали. Эти бойцы, как говорится, уже нюхали порох. Тех же, кто призывался из запаса, а это были люди разных возрастов и профессий, как правило, приходилось учить уму-разуму. Не обходилось без казусов.
      На вооружение мы тогда получили новые противотанковые гранаты. И вот однажды мы расположились в траншее и приступили к метанию гранат. Показав, как это нужно делать, я бросил гранату к цели. Казалось, все ясно. Новички понятливо кивали головами. Первым должен был выполнить упражнение правофланговый боец, которым оказался рядовой Малюк, пятидесятилетний колхозник из Винницкой области, выделявшийся среди других завидным ростом.
      - По танку противника одной гранатой - огонь! - скомандовал я.
      Но Малюк словно не слышал команды, стоял неподвижно с поднятой в руке гранатой. Я повторил команду. Малюк не шелохнулся. Тогда я выдернул предохранительную чеку и вновь скомандовал: "Огонь!" Однако боец словно оцепенел: сам бледный, а рука, сжавшая рукоятку гранаты, посинела. Знаком показываю, чтобы все легли на дно траншеи. Затем взял Малюка за руку и с силой толкнул вперед. Граната отлетела метров на шесть. Раздался сильный взрыв. Бруствер окопа пополз на нас.
      Отряхнувшись, Малюк поднялся во весь свой гигантский рост и, смущаясь, попросил:
      - Товарищ старший лейтенант, разрешите еще раз?
      Но количество гранат выделялось точно по числу людей. И все же Малюку "повезло". Один из бывших фронтовиков попросил:
      - Дайте мою гранату, товарищ старший лейтенант, Малюку. Я их уже накидался.
      Я знал, что этот боец был в боях с первого дня войны. И разрешил Малюку повторить упражнение.
      На этот раз Малюк бросил гранату, как говорят, дай бог каждому.
      Прошло немного времени. Рядовой Малюк научился не только отлично метать гранаты, но делать все, что от него требовала трудная и опасная наша служба. Можно было только радоваться, что мы заполучили такого бойца. Скоро и все остальные новобранцы вошли в строй.
      До начала войны на карпатской границе наша застава находилась в центре отрядного участка. Теперь мы располагались на левом фланге, на значительном удалении от штаба батальона и штаба полка. Технических средств связи по-прежнему не было. Передача приказов и донесений осуществлялась пешими посыльными-. Как и на границе, каждая застава имела свое небольшое хозяйство В сущности, это была пароконная повозка, на которой перевозили боекомплект, продукты и котел для приготовления пищи.