Прилежная ученица

      – Это твое последнее слово? – Да.
      – Ну что ж, тогда нам больше говорить не о чем.
      – Именно так, – сказал Алессандро, стиснув зубы.
      Он окинул Эвелину взглядом в последний раз, поднялся и вышел, не сказав больше ни слова.
      Эвелина никак не могла заснуть в ту ночь, поэтому проснулась поздно и обнаружила, что Алессандро уже встал и оставил для нее записку, в которой сообщал, что они с Ренцо ушли завтракать.
      Эвелина приняла душ, оделась и спустилась вниз. Отец с сыном сидели в дальнем углу ресторана. Темноволосая голова Алессандро была наклонена, он кормил Ренцо с ложки.
      Когда она вошла в зал, он сразу же повернулся и сурово взглянул на нее. Она не знала, услышал ли он ее шаги или каким-то внутренним чувством ощутил ее присутствие?
      – Присаживайся, – вежливо пригласил он, и слова, которые он произносил, резко контрастировали с выражением его глаз. – Хорошо выспалась?
      – Не очень… А ты?
      Он? А спит ли он вообще? Еще долго после их разговора он гневно мерил комнату шагами, подогревая свое негодование собственными мыслями и фантазиями. Как мог он так ошибиться в ней?
      Алессандро оставил ее вопрос без ответа.
      – У тебя паспорт с собой?
      Эвелина недоуменно подняла на него глаза.
      – Да, в номере.
      – Прекрасно.
      Он молча продолжал кормить Ренцо еще несколько минут, а затем кивнул на блюдо со свежими фруктами и вазу с выпечкой.
      – Позавтракай.
      Этот новый, неумолимый и безжалостный Алессандро пугал ее.
      – Я не хочу есть. Он пожал плечами.
      – Как знаешь. В конце концов, ты сможешь поесть во время полета.
      – Полета? Какого полета?
      – Ты летишь домой. В Бостон. Как и хотела. – Алессандро криво улыбнулся. – Я позвонил в аэропорт и заказал тебе билет на утренний рейс. Согласись, после того, что произошло, тебе нет никакого смысла возвращаться на виллу.
      Так он просто отсылает ее домой! Как будто она преступница!
      – А как же мои вещи?
      – Я их отправлю тебе по почте.
      – Даже так…
      – Именно так.
      Его голос был холоден.
      Эвелина хотела было поспорить с ним, но выражение его глаза убедило ее, что здесь уже ничего не поделаешь. Он был прав, какой же дурочкой она оказалась… Она позволила ему подойти так близко к себе, забыв, что он никогда не раскрывает душу ни перед кем. Но неужели он и вправду может считать, что она хотела украсть его ребенка?
      Взглянув в его глаза еще раз, она заметила в них только лед осуждения и неукротимую ненависть. Да, он и впрямь думает так. И для него такое преступление не может быть прощено или забыто.
      Алессандро заявил, что не будет провожать ее в аэропорт, так как хочет провести утро с мамой и Ренцо. Но Эвелине было уже все равно. К счастью, он позволил ей последний раз взять Ренцо на руки.
      – Прощай, малыш, – прошептала она в маленькое ушко и запечатлела поцелуи на пухлой щечке.
      Когда же она увидит его в следующий раз? Наверное, уже никогда.
      У подъезда гостиницы Эвелину ждала машина, которая доставила ее прямо в аэропорт. Она летела первым классом, но не видела ничего вокруг себя и с таким же успехом могла бы лететь и кукурузником. Когда самолет приземлился в Бостоне, там шел дождь, и она почувствовала себя неуютно в своем родном городе.
      На автоответчике ее ждала масса посланий, а почтовый ящик ломился от писем и деловых пакетов, но первым делом она позвонила бабушке.
      – Ба, я вернулась.
      – А Ренцо?
      – Он просто чудесный… Ты сама увидишь, бабуля… Я привезла тысячи его фотографий. Я проявлю их и сразу же заеду к тебе.
      – Алессандро не отпустил его? Эвелина ответила не сразу.
      – Нет.
      – Я так и знала, – вздохнула бабушка, и Эвелина услышала горечь в ее голосе.
      Эвелина с головой ушла в свою обычную жизнь. Работа, которой скопилось немало, корпоративные вечеринки раз в месяц, походы по магазинам в выходные. Но, несмотря на почти полное отсутствие свободного времени, она так скучала по Ренцо, что он снился ей ночами. Она то читала ему сказки, то плескалась с ним в бассейне, и даже ощущала его неповторимый детский запах. Она вспоминала его веселый смех и пухленькие ручки, обвивающие ее шею. Эвелина сама удивлялась тому, как сильно она привязалась к племяннику. И не только к нему.
      Жизнь, которую она вела здесь, в Бостоне, так отличалась от того, что она делала в Италии… Ей вдруг стало не хватать сухой жары итальянского лета и запаха лимонов, свисающих с деревьев.
      Как ни странно, но она часто вспоминала и Алессандро, такого разного Алессандро – нежного и ироничного, все понимающего и сверкающего глазами от негодования… У нее было такое чувство, будто что-то важное отняли у нее, оставив ей только боль и разочарование. Иногда ей чудился его низкий голос с легким акцентом и таинственный блеск темных глаз. О его поцелуях и прикосновениях горячих рук она старалась не вспоминать.
      Алессандро был так далек от нее, так безнадежно и навсегда далек, а ее сердце вопреки этому никак не хотело слушать уверений разума, что все пройдет. Время и расстояние стерли из ее памяти все неприятное, оставив только нежность к этому темноволосому итальянцу.
      Что-то произошло между ними, что-то, чему она еще не знала названия. Что бы он ни утверждал, это не было простым притяжением между мужчиной и женщиной. Эвелина не могла остаться равнодушной к этому человеку, человеку, который вовсе не был похож на того мужа-тирана, о котором рассказывала ей Ванесса.
      Тот Алессандро, которого она знала, был внимательным и заботливым отцом, прекрасным собеседником и терпеливым другом. Разве этого было недостаточно, чтобы влюбиться в него? Но ко всему этому, он был дьявольски красив. Эвелине казалось, что он запал в ее сердце однажды и навсегда. Могла ли она его забыть? Быть может, если бы ей посчастливилось встретить второго Алессандро…
      Эвелина послала Ренцо книжки с яркими картинками и две открытки с видами Бостона и написала, что верит в то, что они еще увидятся, хотя она и сомневалась, передаст ли Алессандро ее послания. Она надеялась, что, хотя Алессандро и сомневался в мотивах ее поведения, он не должен был отрицать ее искренней любви к мальчику.
      И вот однажды вечером в ее комнате опять зазвонил телефон.
      Эвелина вернулась домой поздно после долгого и утомительного дня в офисе. Они с Ри-ком участвовали в конкурсе на самый большой контракт в их жизни – на рекламу автомобильной компании, способной сказать новое слово на потребительском рынке. Они работали несколько месяцев не покладая рук, почти не надеясь на победу, но, к их удивлению, все получилось! Они выиграли конкурс, а вместе с ним и многомиллионный контракт! Это была большая победа!
      Они всей командой выпили шампанского в соседнем баре за дальнейшее процветание их компании, а затем Рик решил, что им стоит поужинать где-нибудь в хорошем ресторане. Эвелина отказалась, сославшись на головную боль. Не каждому ведь расскажешь, что у тебя болит не голова, а сердце. Не хотелось расстраивать коллег, горящих воодушевлением.
      – С тобой все в порядке? – спросил, нахмурившись, Рик.
      – А что может со мной случится, тем более сейчас? – солгала она. – Ведь я скоро стану богатой женщиной!
      Но какое значение может иметь богатство, если ты все равно ни за какие деньги не сможешь получить того, чего хочешь больше всего на свете.
      Как же это могло случиться с ней? Практичная деловая женщина, успешно строившая свою карьеру, не помышлявшая ни о чем другом, вдруг возжелала превратиться в домоседку, стремящуюся лишь к повседневным маленьким радостям семейной жизни. Да, Эвелина больше всего на свете хотела выйти замуж. Но ей была нужна не просто семья. Она мечтала занять освободившуюся вакансию жены Алессандро Кастальветрано и матери маленького Ренцо.
      Но этого места ей никто не собирался предлагать.
      Телефон настойчиво звонил, и она с раздражением подняла трубку.
      – Ли-и-ина? – пропели в аппарат. Эвелина чуть не упала.
      – Алессандро, это ты? – едва слышно прошептала она. – Кто же еще? – хмыкнул он на том конце провода.
      Последовала небольшая пауза, пока он перевел дух, обрадованный тем, что она не бросила сразу же трубку, хотя он этого и заслуживал.
      – Ты будешь не против, если я привезу Ренцо повидаться с твоей бабушкой? И с тобой тоже?
      – Ты это серьезно? – Она даже растерялась от неожиданности.
      Алессандро вздохнул. Он не любил извиняться ни перед кем, и это ему всегда давалось нелегко.
      – Эвелина, – неловко начал он. – Я вел себя слишком несдержанно в прошлый раз. Я совершенно не подумал о том, что твоя бабушка имеет полное право увидеть своего правнука. Я наговорил тебе кучу неприятных вещей, о которых пожалел, как только ты уехала.
      – Я сама виновата, Алессандро, я не должна была требовать у тебя отпустить Ренцо со мной, да еще таким тоном. Я должна была попросить… Ведь я знаю, как ты любишь сына, как боишься за него. Прости, что я вела себя так глупо… И… Мне и в голову не пришло, что ты можешь поехать с нами, ведь ты так занят…
      Алессандро и Эвелина наперебой извинялись и оправдывались друг перед другом.
      – Так я приеду? – с тайной надеждой спросил Алессандро.
      – Конечно. А когда?
      Он был готов сорваться с места и прилететь хоть сейчас.
      – В эти выходные?
      Эвелине показалось, что все ее тайные мечты вот-вот осуществятся самым непостижимым образом. Но она постаралась унять поднимающуюся радость, строго сказав себе, что Алессандро всего-навсего выполняет свой отцовский долг. И хотя он уже не встречается с Камиллой, в Италии полно женщин, горящих желанием занять ее место. Пройдет совсем немного времени, и какая-нибудь прекрасная итальянка войдет в его жизнь и будет ему гораздо лучшей подругой, чем американская кузина его покойной жены.
      – Хорошо, сообщи, каким рейсом прилетишь. Я встречу тебя в аэропорту, – пообещала она, стараясь говорить спокойно.
      Она положила трубку и тут же позвонила бабушке.
      С самого утра в субботу Эвелина так нервничала, что у нее дрожали руки и она едва смогла застегнуть платье. Минуты тянулись бесконечно, она не могла дождаться часа, когда же приземлится самолет.
      Как только Алессандро прошел мимо окошка таможенного контроля, она сразу же увидела его, держащего Ренцо на руках. Он тоже заметил ее и слегка улыбнулся, радуясь, что снова ее видит, стараясь запомнить такой, как сейчас, – красивой, немного взволнованной, с золотистыми волосами, падающими на светлое льняное платье.
      Он вспомнил вкус ее губ, ощущение ее тела в своих объятиях и дурманящий запах ее кожи.
      Эвелина не могла сдвинуться с места. Один только взгляд на него заставил ее сердце учащенно биться. Она столько раз представляла себе их встречу, но его худощавое лицо с нежной улыбкой было еще прекраснее, чем образ, возникавший в ее мечтах.
      А потом и Ренцо увидел ее.
      – Лина! – радостно завопил он.
      И она бросилась к ним, распахивая объятия навстречу малышу.
      – Он очень скучал по тебе, – заметил Алессандро, передавая ей малыша.
      Эвелина робко взглянула на него поверх головы Ренцо.
      Глаза Алессандро радостно вспыхнули, он улыбнулся и кивнул ей.
      – И я тоже скучал.
      Но ведь это еще ничего не значит, шептала себе Эвелина. Это просто слова вежливости, думала она, боясь надеяться на большее.
      – Нас ждет такси. А для тебя, Ренцо, я купила кучу игрушек.
      – Ты его избалуешь, – усмехнулся Алессандро.
      Они вышли из аэропорта, и Ренцо все еще был на руках у Эвелины.
      – У тебя нет своей машины? – удивленно спросил Алессандро.
      Эвелина покачала головой.
      – В Бостоне всегда такие пробки. Я предпочитаю ходить пешком или брать такси, если ехать далеко.
      Они сразу же поехали за город к бабушке, которая ждала их у ворот своего старомодного двухэтажного домика. Он по-прежнему выглядел таким же, как тогда, когда они с Ванессой были еще совсем девочками. Стены домика утопали во вьющихся растениях – жимолости и клематисах. Воздух был наполнен ароматами цветов.
      – С приездом, Алессандро, – улыбнулась миссис Иствуд, а затем пристально вгляделась в лицо насторожившегося темнокудрого малыша. – А ты, должно быть, мой внук Ренцо. Ну здравствуй, малыш.
      Было тепло, и они позавтракали в саду. Ренцо довольно восседал на расстеленном одеяле, увлеченный своими новыми игрушками, издающими всевозможные звуки.
      Скоро он начал зевать, и они перешли в дом, где уложили малыша и пили кофе с бисквитами, наблюдая, как Ренцо ворочается на стареньком диванчике и наконец засыпает.
      Ну вот и все, подумала про себя Эвелина. Бабушка повидалась с Ренцо. А что же дальше? Но, к ее великому удивлению, она обнаружила, что Алессандро и ее бабушка с удовольствием болтают друг с другом, перескакивая с темы на тему, – обо всем на свете. Да ведь она вовсе не ненавидит его, наконец догадалась Эвелина. Поэтому эти двое так легко нашли общий язык. В то время как ей это никак не удавалось… Она унесла грязные тарелки на кухню и загрузила их в посудомоечную машину. Когда она вернулась, бабушка предложила:
      – Ты могла бы показать Алессандро окрестности.
      – С радостью, если ты хочешь. – Она вопросительно посмотрела на него.
      – С удовольствием погуляю, – согласился тот. – Тем более что Ренцо проспит еще часа два, не меньше. И места здесь красивые.
      Они пошли по аллее, минуя церковь.
      – Здесь самые звонкие колокола во всем районе, – рассказывала Эвелина, входя в роль экскурсовода, хотя ей хотелось говорить совсем о другом.
      Они оба чувствовали какую-то непонятную неловкость и не знали, о чем говорить.
      – А вот там – почта. Когда мы были маленькими, там продавалось самое вкусное мороженое в…
      – Лина, – неожиданно прервал ее Алессандро. – Лючия уезжает от нас.
      – Лючия уезжает? – удивленно переспросила девушка. – Куда?
      – В деревню, где она родилась и где живет вся ее родня. Ну и Карло, конечно, с ней. Лючия стала уже совсем старенькой и нуждается в отдыхе. Ей все труднее управляться с таким озорником, как Ренцо. Ренцо нужна няня помоложе. Как ты. Я понял это, когда наблюдал, как весело вы с ним играли.
      Эвелина недоуменно свела брови. Как же Алессандро будет обходиться без Лючии? Неужели он собирается взять вместо нее молоденькую няню?
      – Что же ты будешь делать? – растерянно спросила она. – Кто теперь будет заниматься малышом?
      – Я обращусь в агентство. – Он внимательно наблюдал за ее реакцией на свои слова. – Я попрошу, чтобы подыскали кого-нибудь помоложе. Вроде тебя. Такую же подвижную и жизнерадостную.
      Эвелина растерянно взглянула на Алессандро. Ее сердце забилось как сумасшедшее. И даже не успев подумать, она выпалила:
      – А я тебе не подойду?
      – Но у тебя здесь своя жизнь, – сказал он осторожно. – Разве нет?
      И во что же сейчас превратилась эта жизнь без него и без Ренцо? Она бы с радостью променяла эту жизнь на одну только возможность быть с этим человеком рядом. Пусть даже в качестве няни для Ренцо.
      – Ты хочешь сказать, что я тебе не нужна? – Она хотела определенности.
      Лицо Алессандро потеряло напряженность, и он заключил ее в объятия.
      – Дорогая Эвелина, – пропел он. Его черные глаза сияли. – Ты мне нужна, еще как нужна. Вся проблема именно в этом. Я не могу больше без тебя.
      – Алессандро, – прошептала Эвелина, но не двинулась с места. Зачем? Его объятия – вот то место, где ей всегда хотелось находиться.
      Алессандро касался кончиками пальцев ее щек.
      – Я весь горю от желания, – шептал он ей. – Все это время, когда тебя не было со мной, этот огонь тек по моим жилам, не давая мне спать, лишая меня покоя и аппетита. Я так хочу, чтобы ты поехала в Италию с нами, я хочу, чтобы ты заботилась о Ренцо, у тебя это прекрасно получается. И, прости меня, я не могу не сказать и об этом, я хочу, чтобы ты была моей, чтобы ты делила со мной постель.
      И она тоже этого хотела, больше, чем чего-то еще.
      – А как же Ванесса? Что бы сказала она? – прошептала Эвелина. Она ощутила вину перед покойной кузиной.
      – Ванесса умерла, – проговорил Алессандро с горечью, отчего его голос стал мягче. – А мы с тобой продолжаем жить. Неужели ты думаешь, что она не хотела бы, чтобы мы были счастливы?
      Счастливы? Разве он может гарантировать ей счастье? Или он может пообещать только море бурных эмоций и страстей, которые не принесут покоя ее душе?
      Эвелина вздохнула.
      – Я даже не знаю…
      – Откажись от моего предложения, и ты потом будешь жалеть об этом до конца своих дней, – пылко проговорил Алессандро. – Я знаю, что ты так же страстно желаешь меня. Ты меня не обманешь. Я вижу это в твоих глазах, я могу прочесть это по твоим губам. Ну давай, скажи мне, что это неправда. – Его черные глаза пронизывали ее насквозь. – Нет, ты не можешь этого сказать.
      Конечно, она бы не стала лгать ему, но на кон было поставлено слишком много. Вся ее жизнь. Ее карьера. И, самое важное, ее ранимое сердце.
      Эвелина подняла на Алессандро свои голубые глаза, напряженно вглядываясь в его лицо. Что, если ее постигнет та же участь, что и неизвестную ей Камиллу, да и многих других до нее…
      – Все так непросто, Алессандро.
      – Это зависит от того, как ты на это смотришь, – заметил он. – Многие вещи в этом мире на самом деле гораздо проще, чем мы думаем.
      Он наклонился к ней, касаясь ее губ своими, и ее протест был погашен нежностью и настойчивостью его поцелуя. Она пыталась напомнить себе, что согласиться на его предложение было бы чистым безумием, но ее мысли путались. Она убеждала себя, что он не предлагает ей ничего, кроме отношений, у которых нет прочного будущего, отношений, которые могут окончиться так же неожиданно, как начались, а ей хотелось гораздо большего. Но все эти доводы не могли устоять против неистовства его страсти.
      – Алессандро, – шептала она в забытьи, раскрывая свои губы навстречу ему.
      Он наслаждался трепетом е. е губ, дрожанием ее языка, и ему тоже хотелось большего. Ее горячая готовность идти ему навстречу, первый контакт их тел вызвал у него взрыв чувственно-то голода, настолько сильного, что он едва смог удержаться от того, чтобы тут же уложить ее на землю, сорвать с нее одежду, войти в ее нежное душистое лоно и проливать в нее свое семя снова и снова.
      Они оба одновременно прервали поцелуй, хотя и по разным причинам.
      Эвелина провела рукой по растрепанным светлым волосам.
      – Ты слишком многого просишь, Алессанд– ро, – заметила она.
      – Я знаю.
      Бросить все, что она наработала здесь, в благополучном и привычном Бостоне, оставить свою налаженную и предсказуемую жизнь, свою карьеру, которая обещала ей так много уже в обозримом будущем, своих преданных друзей, свою родину. В обмен на что? На его тело, на его сына, на возможность жить в прекрасной, но чужой вилле, расположенной так далеко от ее родных мест. Никаких заверений в любви. Никаких обещаний или обязательств.
      Конечно, он предлагает ей гораздо больше, чем Камилле, но разве она забыла, как легко он распрощался с той? Только наивная дурочка может согласиться на такое невероятное предложение.
      Но затем Эвелина подумала о том, что же у нее останется, если она откажется. Она будет жить пустой и скучной, привычной до оскомины жизнью. Без этого невероятного темпераментного итальянца, без его страсти, без его поцелуев, без его горящих глаз… Именно такую жизнь она и вела последние месяцы со дня своего приезда из Италии. Кстати, о чем это она мечтала все время, вплоть до неожиданного и такого желанного звонка из Италии?
      Эвелина понимала, что в жизни иногда нужно поставить все на карту. Ей уже не однажды приходилось рисковать, например когда они с Риком только закладывали основу компании, но то был оправданный и рассчитанный финансовый риск. Сейчас же речь шла о ее чувствах.
      Но ей – двадцать семь лет, и Алессандро несомненно был прав, когда говорил, что она будет жалеть до конца своих дней, если откажется от возможности, открывающейся перед ней. Если все пойдет совсем уж плохо, что ж… Она сможет опять наладить жизнь в Бостоне. Она даже сможет открыть еще одно рекламное агентство. Если она сделала это однажды, почему бы не сделать это и второй раз?
      А вот второго Алессандро ей не встретить. Неужели она хочет закончить свою жизнь одинокой и разочарованной женщиной, раздумывающей над тем, что бы с ней стало, если бы тогда она не побоялась пойти до конца?
      Чуткий к ее состоянию Алессандро, видимо, ощутил временную слабость Эвелины и сразу же, как матадор, кинулся на слабеющую жертву, беря быка за рога. Он произнес бархатным голосом:
      – Так что, Эвелина, не согласишься ли ты переехать ко мне в Аррецио?
      Последовала пауза, во время которой он даже боялся дышать. Если бы мог, он остановил бы и сердце.
      – Да, – тихо прошептала Эвелина.
      Это было так похоже на предложение руки и сердца, и в то же время это было нечто совсем иное. Он ведь не предлагал ей брак. Он был честен с ней до конца. Он желал ее, он доверял ей своего сына. Но он не говорил о любви. Он не говорил о свадьбе. Она будет для него всего лишь любовницей и воспитательницей его сына.
      Конечно, Эвелина хотела большего. Ей было этого недостаточно, но она была не в силах отказаться и от этого. Потому что и это было даже больше, чем она смела мечтать. Это было больше, чем она имела здесь, живя без своего высокомерного аристократа, который царил в ее мыслях, как ни один мужчина прежде.
      Но Алессандро хотел знать наверняка.
      – Так ты бросишь все здесь? – Да.
      – Почему?
      – Из-за… из-за Ренцо, – выдавила Эвелина и увидела, как сжались его губы, как невидимые ставни закрыли от нее его душу.
      – Понятно. Из-за Ренцо.
      Его глаза погасли, а голос стал совершенно бесцветным, и Эвелине стало его жаль, ей захотелось опять вдохнуть в него страсть и пыл.
      – И из-за тебя, конечно, тоже, – поторопилась исправиться она.
      – Из-за меня? – опять переспросил он.
      – Я хочу быть с тобой, – не выдержала Эвелина, – я хочу заниматься с тобой любовью, я хочу делить с тобой жизнь и постель, – повторяла она дрожащим голосом, стараясь быть искренней и откровенной с ним.
      Эвелина протянула руку и коснулась его темных волос. Он не сводил с нее глаз, заметив уязвимость, робость и неуверенность в ее взгляде, (но будучи не в состоянии дать те заверения, в которых она нуждалась. Может, у него и в самом деле не было сердца, но было бы несправедливо говорить о чувствах, которых он не испытывал.
      Алессандро говорил сам себе, что ему пришлось многое пережить за последнее время и он нуждается в том, чтобы рядом был близкий человек. Ему трудно одному. А Эвелина все-таки продолжала оставаться кузиной его покойной жены. Поэтому он так скучал без нее, так нуждался в ее присутствии. Поэтому полетел в такую даль вместе с Ренцо.
      К тому же он желал ее. Да, он желал ее больше, чем какую-либо другую женщину.
      Но надо быть честным перед самим собой. Разве то, что он испытывает к ней, можно назвать лишь одним словом – вожделение? И сможет ли он простить себе, если не предложит ей ничего больше этого?
      В этот момент Эвелина приоткрыла губы, и он понял, что пропал.
      Он нежно взял ее руку и поднес ее к губам, медленно и искусно целуя каждый пальчик, не отводя при этом взгляда от ее потемневших глаз.
      – А сможешь ли ты уйти из компании, не пожалев об этом после?
      – Мне об этом еще нужно подумать. Я люблю свою работу, и, наверное, мне будет ее не хватать.
      Может быть, она сможет продолжить работать в Италии в качестве консультанта по рекламе? Открыть там филиал? Или, может быть, будет честнее по отношению к Рику полностью выйти из компании и порвать с нею раз и навсегда? Сможет ли она оставаться независимой, если выведет свой капитал из агентства? Единственное, что она решила для себя, – никогда, ни при каких условиях она не будет содержанкой. Она улыбнулась Алессандро.
      – Незаменимых людей не бывает. Пожалуй, моя работа без меня обойдется. Наверное, Рен– цо я нужнее. Как ты считаешь?
      И Алессандро признал про себя, что никто другой так не нужен Ренцо, как она. Эвелина любила мальчика и заботилась о нем так, как не могла этого делать Ванесса, упокой, Господи, ее душу.
      – Знаешь, я сейчас очень хотел бы отвести тебя в какое-нибудь уединенное место, где мы могли бы скрепить наш договор поцелуями и… и чем-нибудь большим, – прошептал он. – Где мы могли бы укрыться, Эвелина?
      Скрепить наш договор? Какие казенные, какие холодные слова, так не соответствующие ситуации… Но даже они не могли уменьшить ее стремление к нему, и на одно мгновение Эвелина поддалась напору его страсти и уже подумала, что они могли бы уйти в дальнюю рощицу, где в детстве они с Ванессой прятались от родителей.
      – Я бы тоже этого хотела, Алессандро, – горячо прошептала она, уже понимая, что еще не время, что не надо это делать вот так, наспех, и пытаясь изгнать из воображения соблазнительное зрелище его обнаженного тела, – но мы должны подождать. Нас ждет бабушка. И Ренцо. Ее рассудительность иногда выводила его из себя, хотя он и не мог не признать, что она права.
      – Тогда нам пора возвращаться. А то я не удержусь и зацелую тебя до полусмерти.
      – Ты думаешь, у тебя получится? – поддразнила его Эвелина.
      – Хочешь попробовать?
      Алессандро снова прижал ее к себе, но Эвелина мягко отстранилась и покачала головой, не очень доверяя своей выдержке. Она попробовала представить себе какого-то другого мужчину, которому бы сошла с рук такая похвальба, но ей это не удалось.

Глава 9

      – Ну вот ты наконец и здесь, – выдохнул Алессандро.
      У Эвелины тоже перехватило дыхание еще в тот миг, когда она увидела его в зале ожидания. Высокий, выше всех, в белоснежной рубашке и темных хлопковых брюках, он был так красив, что захватывало дух.
      – Да, наконец я здесь, – словно эхо повторила она за ним.
      Алессандро встретил ее в аэропорту, и они с трудом вынесли долгую дорогу в поместье. Она так хотела, чтобы он поцеловал ее, но он почему-то не стал этого делать, и теперь, когда уже и Ренцо уложили спать, он все еще почему-то колебался, а она не смела его спросить об этом.
      Не может же он сожалеть о своем решении пригласить ее сюда, в Ареццио, и это после того, как весь месяц она пыталась безболезненно для других перестроить свою жизнь? Почему же он стоит сейчас так далеко от нее, на таком пугающе недоступном расстоянии? Может, за это время в его жизни появилась другая женщина?
      А Алессандро наслаждался чувством предвкушения, продлевая его еще немного. Его чувственный голод достиг своего пика. Наконец то, чего он жаждал так давно и страстно, было даровано ему.
      Он не осмелился прикоснуться к Эвелине ни в аэропорту, ни в машине, и не только потому, что на этот раз он взял с собой Ренцо, но и потому, что его самоконтроль мог дать трещину в любое мгновение. Сразу после того, как он коснется ее губ. Стоило ли начинать совместную жизнь с торопливого секса в машине, да еще с маленьким, сладко спящим ребенком на заднем сиденье?
      Алессандро налил вина и протянул Эвелине бокал.
      – Легко ли было уезжать?
      Она взяла бокал, немножко обидевшись. Он вел себя так, как будто принимал ее на работу, задавал какие-то отстраненные вопросы и был подчеркнуто вежлив. Ну что ж. Вероятно, он ставил ее на место. Это ведь почти так и было – она приехала сюда нянчить его сына…
      – Я бы так не сказала.
      Не могла же она рассказать ему, что почти все пытались отговорить ее от поездки. Ее родители неоднократно спрашивали ее, а понимает ли она вообще, что делает. Рик несколько раз от всей души назвал ее сумасшедшей. Даже бабушка выглядела не на шутку обеспокоенной.
      – Эх, Лина, Лина, ты уверена, что правильно поступаешь? – спросила она уже перед самым отъездом.
      – Я очень привязана к Ренцо, – упрямо повторила свою версию Эвелина.
      – Только к Ренцо? – проницательно спросила бабушка.
      – Что ты имеешь в виду? – покраснела Эвелина.
      – Я никак не пойму, в чем будут заключаться твои обязанности? Ты одна будешь заниматься воспитанием Ренцо?
      – Понимаешь, Алессандро хочет, чтобы воспитанием его сына занимался кто-то близкий. Он сам тоже сможет помогать мне, когда будет свободен. Кроме того, девушка из деревни иногда может посидеть с Ренно, если мне будет нужен выходной. Да, забыла, в поместье есть и кухарка, и горничная, и садовник. Так что я не буду перегружена работой по дому. К тому же там, на вилле, так чудесно…
      Бабушка недоуменно подняла брови. – Ты ничего от меня не скрываешь? Эвелина вздохнула, раздумывая, а не сказать ли бабушке правду? Но, с другой стороны, как можно признаться восьмидесятилетней старушке, что ты согласилась стать любовницей человека, которого якобы так долго ненавидела?
      – Все это трудно объяснить, – сказала она неуверенно. – Не знаю точно, что может произойти, но…
      – Ты влюблена в него, да?
      Эвелина прикусила губу, не желая врать, но одновременно и стараясь не доставлять бабушке дополнительного беспокойства. А кроме того, разве она сама была уверена в этом? Ей самой казалось, что она действительно любит Алессандро, но, может быть, женщины часто маскируют словом «любовь» свое плотское желание?
      – Я и сама толком не понимаю, что я чувствую, – призналась Эвелина. Она отвела взгляд от мудрых глаз бабушки. – Ты, наверное, думаешь, что Алессандро был несправедлив по отношению к Ванессе…
      – Я никогда этого не говорила, – возразила миссис Иствуд. – Ни один человек не может быть средоточием одних только положительных или одних отрицательных качеств. Иногда совместная жизнь не складывается по той простой причине, что два человека не подходят друг другу. Я думаю, именно так и случилось с Ванессой и Алессандро. А тебе я хочу сказать единственное – будь осторожна. Я прекрасно понимаю, что Алессандро – весьма привлекательный мужчина, но кто знает, может, он мужчина и не для тебя?