Но это оказалось не так легко, как он думал.
Когда мать Алессандро вошла в комнату, решив поприветствовать старшего сына, она обнаружила его на полу комнаты, отчаянно борющимся с вырывающимся Ренцо, который ни за что не хотел засовывать ножку в штанину.
Эвелина преспокойно сидела в удобном кресле и наблюдала за этой возней, с трудом удерживая смех.
– Алессандро, ты просто безнадежен, – хихикала она.
– Боже, Алессандро…
Он повернул голову и увидел свою маму, стоящую в дверях с ошеломленным выражением на красивом лице.
Эвелина подошла к ребенку и взяла его на руки.
– Давай я переодену его, а ты пока поговори с синьорой Кастальветрано.
Алессандро поднялся, и они с матерью расцеловались в обе щеки.
– Почему ты не взял с собой Лючию? – недоуменно спросила пожилая дама.
– Она постарела, мама. Такая дорога ей не по силам. Кроме того, Эвелина говорит, что я должен больше заниматься ребенком.
– Да? – В глазах женщины мелькнуло удивление.
Тут как раз Эвелина подняла на руки чистого улыбающегося ребенка, которого она привела в порядок за считанные секунды, и протянула его бабушке.
– Мой сладкий мальчик! – воскликнула женщина, осыпая внука поцелуями, а Ренцо сразу же принялся играть ее изысканным жемчугом.
– Мама, ты знаешь, мне нужно поводить Эвелину по магазинам, чтобы купить ей подходящее платье на торжество, – начал Алессандро, но синьора Кастальветрано понимающе прервала его:
– Ты хочешь, чтобы я побыла с Ренцо?
– Ты не против?
– Да что ты! Я давно прошу тебя оставить его у нас хоть на недельку, чтобы мы с твоим отцом могли вволю поиграть с внуком, – щебетала довольная бабашка.
– Тогда нам пора. – Алессандро нетерпеливо посмотрел на часы.
Он поймал такси рядом с гостиницей и назвал адреса самых знаменитых магазинов в городе.
– Как ты думаешь, твоя мама не против моего присутствия здесь? – осторожно спросила Эвелина, когда они уже вошли в магазин.
– Конечно же нет, – проговорил он. – С чего бы ей возражать? А почему ты спрашиваешь?
– Мне показалось, что она как-то странно посмотрела на меня.
Алессандро подозревал, что этот взгляд был вызван тем, что его мама не помнила другого такого случая, когда он прислушивался к совету женщины.
– Видимо, ее поразил вид старшего сына, ползающего по полу на коленях и пытающегося переодеть младенца, – рассмеялся он.
Выбор одежды был таков, что у Эвелины просто глаза разбежались. Ее сердце разрывалось между двумя туалетами – длинным шелковым облегающим платьем цвета голубого льда, которое можно было бы надеть и в церковь, и более открытым элегантным жемчужно-серым ансамблем, который подошел бы для вечера.
Как Эвелина ни раздумывала, она никак не могла решить, чему же отдать предпочтение. Оба платья были одинаково прекрасны.
В конце концов Эвелина надела голубое и вышла в нем из примерочной, чтобы спросить мнение Алессандро.
– Повернись-ка, – медовым голосом пропел тот.
Она медленно повернулась, скромно потупив глаза, как будто не замечая его обжигающего взгляда.
– Бери голубое, не ошибешься. Оно подчеркивает… цвет твоих глаз.
Платье сидело на ней будто вторая кожа, делая ее еще соблазнительнее. Алессандро напрасно боролся с непроизвольной реакцией своего тела.
Но когда Эвелина вернулась из примерочной, она с негодованием заметила, что Алессандро уже стоит у кассы, протягивая продавцу свою кредитную карточку.
– Что это ты собираешь делать? – раздраженно воскликнула она.
– Что-то не так? – растерянно уставился на нее Алессандро.
– Я сама в состоянии покупать себе одежду!
– Но это ведь незапланированные траты. Ты вовсе не собиралась ехать в Рим на эту свадьбу и не думала, что придется покупать что-то настолько дорогое. Все это – из-за меня. Позволь мне заплатить за платье.
– Ни за что!
Его глаза запылали темным огнем.
– Но ведь я могу позволить себе это!
– И я тоже, – непререкаемым тоном произнесла она, забирая из рук ошеломленной продавщицы его кредитную карточку и заменяя ее своей.
На миг повисла гнетущая тишина, а затем он выдавил из себя:
– Какая же ты упрямая…
– А ты сам? – раздраженно парировала Эвелина. – Разве еще ни одна женщина в твоей жизни не отказывалась от твоего подарка?
– А зачем им было отказываться, если я был рад это делать? Обычно женщины любят принимать подарки. А мужчины гордятся тем, что могут себе позволить их одаривать.
Эвелина смотрела на него во все глаза. Неужели еще ни одна женщина не пыталась быть с ним на равных?
– Но ведь у меня тоже есть гордость!
Гордость? У женщины? Он цинично усмехнулся. Он никогда не ассоциировал это слово со слабым полом. Женщины влюблялись в него, женщины преследовали его, женщины домогались его. И если он делал им подарки, эти вещи воспринимались скорее как признание того, что эти женщины играли особую роль в его жизни.
– Я не хочу чувствовать себя содержанкой! Алессандро хотел было напомнить ей, что содержанки обычно отвечают на подарки не только признательностью, но и услугами более интимного свойства, но, взглянув на ее надутое лицо и упрямо сжатые губы, передумал, побоявшись, что она ответит пощечиной на его тираду. С нее станется. А ему ни к чему публичные скандалы.
Ему пришлось смириться со своим поражением.
– Ну и пожалуйста! Плати, если тебе так хочется!
– Большое спасибо, – саркастически изрекла она.
Как она могла устроить такую сцену прямо посреди универмага на глазах у растерянных продавцов? Она говорит о собственной гордости, но неужели она не понимает, что задела его мужское самолюбие? Ни одна из его знакомых женщин не стала бы так себя вести.
Они сели в такси, и во время дороги в гостиницу Алессандро не проронил ни слова. Эвелина вздохнула, взглянув на его насупившееся лицо.
– Неужели ты будешь дуться из-за такой мелочи целый день?
– С чего бы это мне дуться? – проворчал он.
– Потому что ты всегда все делаешь по-своему. Мы ведь договорились относиться друг к другу терпимо в течение всей поездки… Просто посмейся в душе над моим американским феминизмом, ладно? Прими во внимание то, что я воспитана совсем в другой среде. Мир?
Алессандро посмотрел в ее ясные голубые глаза и утонул в них.
– Ну хорошо, упрямица, – вздохнул он. – Мир так мир. Все забыто. Давай лучше я покажу тебе свои самые любимые места в этом городе, городе души, как называл Рим Байрон. Я уверен, что ты не останешься равнодушной.
Глава 7
Алессандро с Эвелиной вернулись в гостиницу достаточно поздно. На осмотр всего Рима не хватило бы и всей жизни, но они всласть побродили по городу. Эвелина не отказала себе в удовольствии подняться по Испанской лестнице в самом центре города. Должна же она что-то рассказать своим коллегам, когда вернется домой!
Эвелине едва хватило времени, чтобы принять душ, переодеться и слегка подкраситься. Она как раз докрашивала губы, когда в дверь постучали.
– Ты уже готова?
Она бросила последний взгляд в зеркало и осталась довольна. Вполне сойдет.
– Входи.
Алессандро вошел в комнату с Ренцо на руках и замер на пороге. Его черные глаза сузились, как у дикого камышового кота, увидевшего неизвестного ему хищника. Под его жадным взглядом Эвелина смутилась и застенчиво коснулась щеки рукой. Может, она размазала помаду по всему лицу? Или у нее потекла тушь?
– Что-то не так?
Не так? Да эта женщина выглядела как утренняя звезда, спустившаяся на землю! Сердце забилось чаще, и Алессандро ощутил жар, нахлынувший на него, как волна. Он не сразу нашелся, что ответить.
– Ты накрасилась, – единственное, что он смог выдавить из себя.
– Должна же я выглядеть достойно на фоне многочисленных красоток из рядов итальянской аристократии! – гордо заявила Эвелина.
– Но ты ни разу не пользовалась косметикой за все это время… Я был совершенно уверен, что ты вообще никогда не красишься.
– Но сегодня особый случай. Обычно мне лень проводить столько времени, нанося краску на лицо, тем более что ее затем все равно придется смывать! На мой взгляд, ужасно утомительная привычка.
Со своими тонкими чертами лица и голубыми глазами, огромными, словно блюдца, она, в отличие от многих других женщин, выглядела превосходно и без всяких прикрас. Но сегодня она превзошла саму себя.
Глаза, обрамленные изогнутыми, словно луки, ресницами, хранили в себе какую-то непостижимую женскую тайну, а губы, едва тронутые перламутровой помадой, манили и обещали райское блаженство. Кожа, подернутая нежным загаром, была такой же нежной и гладкой, как шелк. А платье… Алессандро просто не мог отвести глаз.
Тонкая пластичная ткань облегала ее тело, словно перчатка, лаская ее грудь и нежные изгибы бедер. Dio! – воскликнул он про себя. И представил, как локоны цвета меда красиво ложатся ей на плечи… Если бы на ее месте была другая женщина, он попросил бы ее распустить волосы, а еще лучше – сам бы вынул из ее прически все шпильки. Но, увы! – над Эвелиной он не был властен.
– Ты выглядишь потрясающе, – прошептал он.
Ты тоже, чуть не вырвалось у нее. Она вбирала глазами каждую черточку его лица, старалась надолго запомнить его стройное тело, одетое в темный костюм строгого покроя, его длинные ноги и узкие бедра. Он был чисто выбрит, а темные как смоль волосы были еще влажными после душа. О Алессандро, невозможно представить себе мужчину, который мог бы сравниться с тобой…
Ценой неимоверных усилий она перевела взгляд на Ренцо. Маленький озорник красовался в сине-белом матросском костюмчике.
– Какой ты красавец, Ренцо, – шутливо похвалила она мальчика.
Ренцо закокетничал, а Алессандро на миг показалось, что комната как-то сжалась в размерах, и ему вдруг нестерпимо захотелось, чтобы они с Эвелиной остались совсем одни, и он смог целовать ее нежные губы цвета спелой малины…
– Нам пора, – хрипловато прошептал он.
У входа ждала машина с водителем, который отвез их в старинную церковь, щедро украшенную цветами. Когда они шли по проходу к месту, которое занимали родители Алессандро, Эвелина то и дело ловила на себе любопытные взгляды. Показалось ли это ей, или действительно было так, но, как только они вошли в церковь, отовсюду послышались пересуды по-итальянски. Может быть, всем хотелось знать, что это за блондинка, которая сопровождает на этот раз старшего сына Кастальветрано, вдовца?
Венчание было очень эмоциональным. Невеста то бледнела, то покрывалась нежным румянцем, ее голос то и дело дрожал. Счастливый жених не спускал страстных глаз с прелестной девушки. Родственники радостно обсуждали все происходящее, а мама невесты даже всплакнула. Но ведь свадьбы всегда вызывают у людей столько чувств!
Неожиданно Эвелина вспомнила свадьбу Ванессы. Весь ритуал проходил в каком-то бесцветном отделе по регистрации браков. Ванесса была бледной, ее все время тошнило. Однако Эвелина не могла забыть, что, когда невеста произносила свадебные клятвы, в ее голосе звучало торжество. Алессандро вел себя безукоризненно, но особой страсти в нем не чувствовалось. Да, на той свадьбе явно не хватало тех эмоций, которых здесь было в избытке.
Еще раз взглянув на счастливых молодых, Эвелина позавидовала им белой завистью. Внезапно она поняла, что тоже хочет стоять вот так, в белом платье и кружевной фате, в маленькой часовенке, и читать обожание и страсть в чьих-то глазах. Если я когда-нибудь и выйду замуж, загадала она, то это будет только такой мужчина, которого я буду так же страстно любить, как эта девочка-невеста.
Я хочу любви, поняла она. Но мне нужна не просто любовь, а настоящее чувство, которое выдержит любые испытания. Она невольно перевела взгляд на Алессандро. Нет, человек, который стоит сейчас рядом с ней, никогда не сможет дать ей этого. То, что они испытывают друг к другу, это всего лишь физическое влечение, которое пройдет, как только они расстанутся. То есть очень скоро.
Эвелина взглянула на Ренцо. Мальчик вел себя на удивление спокойно, и, лишь когда хор запел что-то по-итальянски, он начал упоенно сосать свой палец.
Он уже привык к Эвелине и даже по-своему привязался, но дело не только в малыше. Сколько еще времени уйдет, пока Алессандро сможет доверить ей Ренцо и позволит свозить его в Соединенные Штаты?
Не стоит больше откладывать. Пришло время обсудить этот вопрос с Алессандро, решила она про себя. Может быть, сегодня же.
Праздничный прием был устроен в банкетном зале гостиницы, и его организаторы не поскупились. Воздух был полон запахами каких-то необыкновенных цветов, незнакомых Эвелине. Гостей угощали деликатесами местной кухни и изысканными итальянскими винами.
Ренцо переходил с рук на руки, а Алессандро представлял Эвелину многочисленным тетям, дядям, сестрам, братьям, кузинам и множеству других родственников, имен которых Эвелина была не в состоянии запомнить.
В их глазах явственно читалось любопытство, но они тактично не задавали никаких вопросов. Эвелина подумала, что их аристократическое воспитание, видимо, рекомендует ограничивать беседу сугубо нейтральными темами, хотя можно было догадаться, о чем они думали на самом деле.
Интересно, а что же занимало мысли самого Алессандро, когда все новые и новые красотки искали его благосклонности? А красоток здесь хватало. По его лицу было невозможно ничего прочитать, но следует отметить, что он не позволил никому монополизировать право на свое внимание.
Заиграла музыка. Нежная мелодия завлекала людей на танцевальную площадку. Уже и жених с невестой присоединились к танцующим. Затем их родители. Пожилой дядечка кружился с Ренцо на руках, а троюродная кузина с робкой надеждой взирала на Алессандро. Он улыбнулся, кивнул ей, и они вплыли в толпу веселящихся пар.
– Какая прекрасная пара, не правда ли? – пролепетала на плохом английском какая-то из многочисленных тетушек Алессандро, обращаясь к Эвелине. – Правда, они замечательно смотрятся?
– Просто чудесная пара, – согласилась Эвелина, пытаясь не показывать, что ее сердце неприятно сжалось от иррационального приступа ревности. С чего бы она вздумала ревновать Алессандро, если он ей не принадлежит и никогда не будет принадлежать.
Стараясь обрести самоконтроль, она отошла к столику и взяла себе стакан воды, не особо печалясь оттого, что ее никто не приглашал на танец. Естественно, она была чужой всем этим людям. Но… она была больше не в состоянии наблюдать, как Алессандро обнимает других женщин.
Эвелина просидела минут десять, спрятавшись за огромным вазоном с пальмой, когда услышала низкий хрипловатый голос Алессандро, спутавший ее не очень приятные мысли и заставивший ее вздрогнуть.
– Ли-и-на?
Она подняла глаза и… пламя его взгляда смутило ее.
– Что это ты здесь прячешься? Она выжала из себя улыбку.
– Если бы я хотела спрятаться, ты так легко меня бы не нашел. Я просто хотела дать ногам отдохнуть. Праздники – это прекрасно, но очень утомительно.
Не могла же она признаться ему, что ей было так больно, почти физически больно, когда она смотрела, как он грациозно вальсирует все с новыми и новыми дамами.
Алессандро сел на банкетку рядом с ней.
– Но теперь ты немного отдохнула… – прошептал он и опустил глаза на ее маленькие ножки.
На ней не было чулок, и ему захотелось снять с нее узкие туфли и помассировать ее гладкую и нежную кожу, растереть ее подошву, заставить эту женщину, такую желанную и недоступную, вздрагивать и трепетать под его руками.
– Теперь, когда ты отдохнула, – повторил он, – не потанцуешь ли со мной?
– Мне не очень нравится эта идея…
– Почему?
– Люди станут задавать вопросы, да к тому же мне не хочется танцевать… – выдавила она из себя. – Послушай, Алессандро, в твоем распоряжении все присутствующие дамы, обрати свой взор на них, они только этого и ждут.
– Но я ведь приглашаю тебя… – Он все не родил. – А люди и вправду станут задавать вопросы, почему же я не танцую с дамой, которую привел. Я прошу тебя, Лина. Даже если ты и вправду не хочешь этого… – Тут он иронично улыбнулся, давая ей понять, что все понял. – Сделай мне одолжение, окажи мне честь и потанцуй со мной.
Ее еще никогда не приглашали на танец так настойчиво, да и никогда в своей жизни она не танцевала с таким неотразимым мужчиной, как Алессандро. Она попыталась убедить себя, что он просто старается быть вежливым. Она повторяла это и тогда, когда он взял ее в свои объятия, и когда жадно прижал к своему телу… Это лишь простая вежливость… Только вежливость…
Только…
Но сердце твердило ей совсем другое. О, это незабываемое наслаждение – ощущать его руки на своей талии! А его дыхание у самого ее ушка? Как могла она жить долгие годы без этого? Как могла она обходиться без него?
Алессандро притянул ее к себе, и ее голова закружилась от его терпкого мужского запаха. Его пальцы собственника покоились на ее узкой талии, тонкая ткань платья обманывала чувства, говоря, что он касается ее голой кожи. Но ему все же казалось, что Эвелина все еще слишком далеко, и он прижал ее еще сильнее и взглянул в ее глаза, чтобы увидеть реакцию партнерши. Ее зрачки расширились, когда она почувствовала, насколько он желает ее.
– Алессандро… – слабо запротестовала она.
– Нравится ли тебе танцевать со мной, сага mia? – шептал он, щекоча ее мочку мягкими губами.
Ей нравилось это даже больше, чем позволяли приличия, чем позволяла ее скромность. Знает ли он, какое воздействие оказывает на нее? Она чувствовала, как он возбужден, как напряглось средоточие его мужской силы. Жаждал ли он так и других женщин, с которыми танцевал? А они, в свою очередь, горели ли желанием прижаться к нему еще сильнее, раствориться в жаре его тела?
– Ты прекрасно двигаешься, – сказала Эвелина, стараясь не выдавать своего учащенного дыхания.
Алессандро разочарованно вздохнул. Сколько еще он сможет выносить эту сладкую муку желания? А как долго она будет противиться соблазну?
Эвелина не могла закрыть глаза на то, что Алессандро непрошеным гостем поселился в ее сердце. Но не только одного его тела она мечтала отведать. Она жаждала слияния душ, она хотела знать, чем дышит Алессандро Кастальветрано и что придает ему силы в этой жизни. Но Эвелина прекрасно понимала, что ее желанию не суждено исполниться… Тогда зачем же он танцует с ней так?
Чем дольше она пробудет здесь, тем больше вероятность того, что она полностью попадет под чары его обаяния, его неотразимого сексуального шарма. Но любому понятно, что у их отношений нет будущего… Ей пора уезжать, и чем раньше, тем лучше.
– По-моему, мы уже достаточно потанцевали, – сказала она дрожащим голосом.
Алессандро был с ней согласен, потому что не был вполне уверен в том, что еще секунда, и он сможет оторваться от нее. Он опустил руки.
– Давай поищем Ренцо, – предложил он. Его голос был почти не слышен.
Эвелина кивнула.
Она решила сегодня же поговорить с ним о племяннике, попросить разрешения свозить его к бабушке. Девушка понимала, что не стоит больше откладывать этот важный разговор, но не знала, как к нему подступиться. И только когда все гости разошлись, а они втроем поднялись к себе и усталый, но радостный Ренцо был уложен спать, она тихонько постучала в соседнюю комнату.
Алессандро как раз расстегивал запонки, стараясь избавиться от навязчивого чувства разочарования, которое не отпускало его весь вечер.
– Войдите!
Дверь отворилась, и в дверном проеме показался стройный силуэт Эвелины. Алессандро заметил, что она распустила волосы и они струятся золотистым потоком по ее плечам. Его глаза сузились. Понимает ли она опасность, исходящую от него, или даже не осознает того, что так соблазнительна? Не догадывается, что свет, льющийся сзади, делает ее платье почти прозрачным, обрисовывая всю ее женственную фигурку?
Сквозь тонкую ткань он даже мог видеть, как напряглись ее соски, и его жажда стала почти непереносимой.
Эвелина неуверенно стояла в дверях. Ситуация была слишком интимной – она застала его за раздеванием. Как она могла заговорить, когда слова застряли в ее горле?
– Могу я переговорить с тобой кое о чем? Алессандро взглянул на спящего ребенка и молча кивнул. О чем может быть этот ночной разговор? В его воспаленном мозгу красочным фейерверком взорвались сотни невероятных фантазий…
– Давай только перейдем в твою комнату, чтобы не разбудить Ренцо, – прохрипел он.
Эвелина кивнула, и каждый удар ее сердца отдавался в ее мозгу, пока он следовал за ней. Что-то такое она уже не один раз видела в своих снах – красивый и страстный мужчина принимает приглашение пройти в ее спальню, а там… Размечталась! На самом деле все обстоит совсем иначе – их ждет всего-навсего деловой разговор.
Вид ее ягодиц, двигающихся под тонкой тканью, довел Алессандро почти до безумия. И смутные очертаний ее тоненьких трусиков под платьем были бы слишком сильным испытанием для любого мужчины из плоти и крови, а не только для него, который так давно и мучительно хочет эту женщину…
Внезапно он понял, что не уснет… Какое там… Он не сможет жить дальше, если не решится…
– Алессандро! – только и смогла вскрикнуть Эвелина, когда быстрым и неожиданным движением он схватил ее в свои объятия и повернул лицом к себе, наклоняясь, приближая к ней свои губы…
– Что ты делаешь?!
– То, о чем мы оба мечтали все это время, прошептал он прерывающимся голосом. – Целую тебя.
– Но ты ведь обещал… – лепетала девушка.
– Я обещал, что не буду целовать тебя от злости, – согласился он. – Но во мне сейчас говорит не гнев. И в тебе тоже. Твои глаза манят и обещают так много… Каким бы я был мужчиной, если бы не ответил на твое немое приглашение?
Это ведь просто похоть, твердил ее внутренний голос, вожделение, и больше ничего. Но ее тело не слушало убеждений. Ему-то было все равно, как это называется. Оно не могло устоять против искушения его объятий, оно живо откликнулось на его уже несдерживаемую страсть, на недвусмысленное обещание его жадных рук.
Алессандро коснулся ее губ, которые как будто только этого и ждали и сразу же распахнулись в ответ. Это молчаливое приглашение подействовало на него, словно спичка, брошенная в кучу сухого хвороста.
Первый же контакт губ и языков не только не утолил голод, пылающий в Эвелине, но еще сильнее распалил его.
Эвелина растворилась в его объятиях, пока он целовал каждый уголочек ее рта, отчего она совсем растаяла. Со стоном он спустил с плеча лямку ее платья, обнажая полную, упругую грудь. Колени у Эвелины подогнулись.
– Дорогая, – шептал Алессандро, нежно гладя большим пальцем ее затвердевший сосок.
Эвелину охватил огонь, сметающий остатки ее протеста. Она пробормотала что-то неразборчивое и крепко стиснула его плечи, а он сжал ладонями ее голову, и поцелуй стал еще жарче.
Эвелина почувствовала, как ее ноги раздвигаются по своей собственной воле…
Где-то далеко на задворках ее сознания прозвучал холодный голос здравого смысла. Он подействовал на нее, как ведро ледяной воды. Она должна остановиться, призывал здравый смысл, и именно сейчас, пока еще не поздно, пока они еще могут остановиться…
Как она могла забыть, что этот мужчина, держащий ее сейчас в объятиях, был признанным волокитой, что он искалечил жизнь ее кузины, сделал Ванессу несчастной, что дома его ждет любовница?
Ее тело не хотело слушаться голоса разума, но она сделала над собой усилие, перестала отвечать на поцелуй Алессандро и оттолкнула его, стараясь не замечать выражения горького разочарования на его лице, задаваясь при этом вопросом, а не выглядит ли она так же.
– Неужели несколько дней разлуки с Камиллой заставили тебя искать ей замену на стороне? – воскликнула она в отчаянии, торопливо приводя в порядок платье. – Если постоянной любовницы в настоящий момент нет поблизости, на время подойдет кто угодно?
– Камилла мне уже не любовница… – Алессандро с негодованием покачал темноволосой головой.
– Да что ты? С каких это пор? Ты ведь занимался с ней любовью сразу же после похорон, ты не забыл? Ведь это было совсем недавно!
– Я не занимался с ней любовью в ту ночь!
– Так зачем же ты помчался к ней, словно на пожар? Чтобы играть в поддавки?
Господи! Она что, воображает себе, что он ни о чем другом не может думать, кроме удовлетворения своих сексуальных потребностей?!
– Я встречался с ней, чтобы сообщить, что наши отношения зашли в тупик.
– А другого времени для этого ты не мог выбрать? – сухо осведомилась Эвелина.
– Дело в том, – попытался объяснить Алессандро, – что смерть расставляет все по своим местам. Когда эта женщина позвонила мне в день похорон, я вдруг понял, что Камилла давно уже стала требовать гораздо больше, чем я мог ей дать.
– А именно? – не унималась Эвелина. Алессандро тяжело вздохнул.
– Она ошибочно решила, что теперь, когда я стал свободен, на ее пути исчезли все препятствия и она может надеяться занять более прочное положение в моей жизни.
– Она хотела выйти за тебя замуж? Алессандро хмыкнул.
– Камилла очень здравомыслящая женщина. Она пока не говорила о женитьбе, но я думаю, что именно на место моей жены она и метила.
Вот почему Алессандро порвал со своей любовницей! Теперь все понятно. Она предъявляла к нему претензии, которые он не хотел удовлетворить. Алессандро Кастальветрано был не таким мужчиной, который стерпел бы какие бы то ни было поползновения на свою свободу.
Эвелину охватила волна гнева. Не так ли он обращался со всеми своими любовницами? Выбрасывал их за ненадобностью, как только они приедались ему или становились слишком требовательными?
А сейчас он чуть не занялся любовью с ней. Чтобы потом вот так же выбросить ее из своей жизни! А она-то, она, дурочка, как муха полетела на огонь его чувственности.
Пора выбираться отсюда, сейчас и немедленно!
– Ты, Алессандро, относишься к женщинам, как к людям второго сорта. Мне это непонятно и неприятно. Не желаю больше знать тебя! Я завтра возвращаюсь в Штаты и хочу, чтобы Ренцо на время поехал со мной.
Глава 8
Глаза Алессандро сузились, как у хищного зверя, и его страсть сразу же куда-то сама собой улетучилась.
– Что? А ну-ка повтори это еще раз!
– Я хочу взять Ренцо с собой в Бостон. Моя бабушка просила привезти его.
– Об этом не может быть и речи!
Алессандро в безудержном гневе метался по комнате.
– Только на время…
– Ни навсегда, ни на время… Как тебе могла прийти в голову такая абсурдная идея?
Алессандро был вне себя, а Эвелина чуть не плакала. Как же она умудрилась так неудачно выбрать момент для такого важного разговора и все окончательно испортить…
Сейчас в ее глазах застыла мольба, но сердце Алессандро было закрыто для ее призывов. Почему он с самого начала не послушался своего внутреннего голоса, который предупреждал его подумать дважды, прежде чем доверять этой американке? Вот что бывает, когда позволишь страсти одержать верх над разумом!
– Ты слишком глупа, Эвелина, если думаешь, что я позволю увезти своего ребенка с земли его предков. Ты хочешь его забрать, а потом оставить в Штатах навсегда? Добиться опеки над ним? Теперь мне понятно, почему ты так задержалась у меня в гостях. Ты все это заранее спланировала?
– Ничего подобного! Я только хотела… – пыталась оправдаться Эвелина.
– Я прекрасно знаю, как трудно вернуть ребенка из другой страны, если родственники отказываются его выдавать. Я не сумасшедший, чтобы согласиться на это! Неужели я похож на человека, который готов отдать своего ребенка?!
Вот кто вправду сошел с ума, так это она! Всего несколько минут назад она чуть не залезла в его постель, в постель человека, который разбил бы ее сердце, прожевал его и выплюнул. Как ей повезло, что она вовремя одумалась!
И с мальчиком вышло неловко… Вместо того чтобы по-хорошему попросить у Алессандро разрешения взять ребенка с собой, умолять его об этой милости, как она первоначально собиралась сделать, она сформулировала свою просьбу так, как будто это было ее законное требование! Как ей могло прийти в голову, что раз он был так вежлив и внимателен к ней последние дни, это значит, что он позволит ей увезти в другую страну своего сына?
– Алессандро, послушай, может быть, я неправильно выразилась, но…
– Может, и неправильно, но по крайней мере правдиво, – жестко сказал он. – Вот поэтому ты была такой ласковой и милой в последние дни! Ты хотела усыпить мою бдительность, обманом вынудить меня отпустить ребенка! Поэтому ты была такой отзывчивой на мои ласки, когда мы танцевали? Ты даже решила переспать со мной, чтобы добиться своего? И только в последний момент ты не смогла пойти на это – заняться любовью с человеком, которого ты ненавидишь. Да, дорогая моя родственница, это оказалось выше твоих сил, как бы ты ни хотела заполучить Ренцо.
– Алессандро, прекрати! Ты ведь не можешь сам верить во всю эту чушь, которую несешь!
– Не могу? Еще как могу! Ты никогда не делала секрета из своих чувств ко мне – ты всегда показывала, что презираешь меня. Но в тебе умерла актриса. Браво, браво! Ты сумела так умело притвориться, что даже я тебе поверил, я! Я, который никогда не доверял женщинам…
Глаза Алессандро метали молнии.
– И поэтому ты проводила столько времени с моим сыном? Чтобы он привык к тебе и его было легче украсть?
Это обвинение было больнее прочих.
– Как ты можешь думать, что я играла чувствами Ренцо в своих собственных целях!
– А откуда я знаю, ради чего ты все это затеяла?
Эвелина предприняла еще одну попытку.
– Алессандро, ну пожалуйста, я прошу тебя, успокойся и выслушай меня… Я прошу не для себя, хотя очень люблю Ренцо, а ради бабушки. Она уже такая старая…
– Избавь меня от своих просьб!
Девушка смотрела на него широко раскрытыми глазами, готовая, казалось, расплакаться в любую минуту, но он был глух к ее немому укору. Алессандро в доли секунды превратился в холодного и недоступного чужака. В нем трудно было узнать того мужчину, который так сладко и страстно целовал ее всего несколько минут назад.
