До дома было не так далеко. Сначала надо было идти по узенькой лесной тропке, потом выйти на дорогу, по дороге подняться на бугор, и сразу за бугром внизу у воды и стояла наша деревушка.
      Деревушка тоже стояла на берегу озера. Было в ней всего восемнадцать домов, но все дома были очень красивые. Когда приходил тихий теплый вечер и дома, бани, амбары задумчиво засматривались в озеро, будто любовались сами собой, мне всегда казалось, что наша деревушка не простая, а сказочная, волшебная и что живут здесь добрые сказочники и волшебники.
      А жили в нашей деревушке самые обыкновенные люди. Хоть и знали они много разных лесных сказок, но никогда не были волшебниками. Они были пастухами, рыбаками, охотниками и подолгу жили в тайге в маленьких таежных избушках, а потому около каждого дома всегда крутились собаки, ведь в тайгу без собаки не пойдешь, в тайге собака первый друг и помощник.
      И у меня тоже была своя собственная собака. Звали ее Бураном. Правда, Буран еще не был настоящей собакой - ему недавно исполнилось всего шесть месяцев, и он пока назывался только щенком. И как всякий щенок, Буран очень любил играть и заводить разные знакомства.
      Когда мы с Бураном уходили надолго в лес, он, наверное, всегда очень переживал - ведь в деревне оставались его лучшие друзья: Дозор, Шарик, Моряк.
      Это были взрослые собаки, и они давно позабыли всякие щенячьи игры. Но так уж положено у собак: если к тебе подходит щенок и предлагает поиграть, то ты, хоть ты давно взрослый пес, обязан поиграть с малышом. Вот почему ни Дозор, ни Шарик, ни Моряк никогда не огрызались на моего Бурана и всегда терпеливо сносили все его шалости.
      Вот и теперь, возвращаясь из леса, мой Буран, наверное, думает об одном: как бы поскорее разыскать своих друзей и устроить с ними возню ведь целую неделю Буран не видел других собак и, конечно, очень соскучился.
      Следом за своим щенком я спустился с бугра и подошел к изгороди, которой была огорожена вся наша деревушка. Деревушка огораживалась изгородью, чтобы туда не попало стадо и не потоптало огороды. Я отвел в сторону ворота, что прикрывали вход в деревню, прошел в ворота и только-только собирался закрыть их обратно, как заметил, что сегодня в деревушке что-то не так, как обычно.
      Дело было к вечеру. Обычно в этот час возвращаются домой и пастухи, и охотники, и рыбаки. Но как мне показалось, в крайних домах никого не было. Посреди пустой улицы стоял лишь мой Буран и недоуменно поглядывал на меня. Как же так? Он заглянул во двор к Дозору, а Дозора не оказалось на месте... Ну, ладно - это бывает: собака может куда-нибудь уйти. Но почему не оказалось дома и Шарика, и Моряка?..
      Мы шли дальше по опустевшей деревушке, и нас не встретила даже Лапка, ласковая, добродушная собачка, которая обычно всегда встречала и Бурана, и меня, ластилась ко мне и ждала, чтобы я ее погладил... Что же случилось? Куда делись люди и собаки?
      И только в самом конце деревушки увидел я и собак, и людей - все они собрались около дома, в котором жил охотник Чугунок.
      Уж за что назвали Чугунка Чугунком, я так и не разобрался до сих пор. Говорили, что Чугунком дразнили за какой-то промах еще самого старшего Чугунка - деда. Дразнилка сразу прижилась, и пошло с тех пор по деревне звать всех Чугунков Чугунками.
      Тот Чугунок-охотник, возле дома которого собрались вдруг и люди, и собаки, ничем особенным от остальных жителей деревни не отличался. Охотник он был хороший, добывал много пушнины, но никому и никогда не выкладывал свои охотничьи тайны. А еще был Чугунок не только скрытным, но и немного жадным. И однажды эта жадность подвела Чугунка так, что он чуть было не утонул.
      Дело было поздней осенью, когда вода в озерах совсем остывает. Попади в такую ледяную воду - и не добраться тебе до берега: тут же замерзнешь. Вот в это время и ловил Чугунок рыбу на лесном озере. И попалось ему рыбы очень много. Остановиться бы, отвезти на берег часть улова, а потом снова вернуться к сетям. Но нет - жадность взяла свое, и Чугунок, нагрузив лодку рыбой до самых бортов, все продолжал и продолжал вынимать из сетей новую добычу.
      Лодки в наших местах делают небольшие, долбленые - получаются такие ловкие лодочки-челночки. Хорошо плавать в таком челночке одному без большого груза, а с лишним грузом и тяжело, и опасно.
      И стал тут жадный Чугунок тонуть вместе с лодкой и рыбой. Догадаться бы глупому человеку хоть здесь, взять бы да выкинуть за борт часть рыбы. Так нет... Словом, оказался рыбак в ледяной воде. И погибать бы ему в ту пору, если бы случайно неподалеку не оказались люди. Услышали они крики о помощи и вытащили из воды окоченевшего Чугунка...
      Что же на этот раз сотворил наш Чугунок? Почему около его дома собралась вся деревня?
      Я поздоровался со всеми и вошел в дом. За столом в новой нарядной рубахе сидел сам Чугунок и с наслаждением пил из блюдца чай. На столе стоял большой самовар, рядом с самоваром стояли чистые чашки и стаканы, но больше никто, кроме самого хозяина, не садился за стол - все остальные стояли поодаль и молчали. А Чугунок сиял, будто только что одержал очень важную победу...
      - Что случилось, Григорий Петрович, - спросил я, - почему гостей за стол не зовешь?
      - Сами не садятся, - ответил Чугунок, - сердятся на меня. Велят волчат обратно в лес снести. Говорят, мол, если не отнесу, то волки за волчат мстить станут... А я не соглашаюсь.
      Мне все сразу стало ясно. Выходит, Чугунок отыскал в лесу волчье логово, вытащил оттуда маленьких волчат и принес их в деревню. Мне очень хотелось посмотреть на этих маленьких зверьков, и я подошел к столу и попросил Чугунка:
      - Покажи хоть добычу-то, Григорий Петрович, похвастайся...
      - Покажу, покажу, - радостно затараторил Чугунок и быстро выбрался из-за стола. - Похвастаюсь, похвастаюсь. Только, чур, не упрашивай отпустить.
      - Ладно, не буду, - махнул я рукой и пошел вслед за Чугунком к бане...
      Бани у нас никогда не запираются, не запираются на замок и дома зачем, когда все люди в деревне честные, друг у друга без спроса ничего не возьмут? А тут на бане у Чугунка висел огромный старинный замок, который в шутку обычно называют пудовым. Чугунок подскочил к замку, достал из штанин здоровенный ключ на веревке и, повертев этим ключом несколько раз в замке, распахнул дверь бани.
      Но это была еще не последняя дверь - первая дверь вела всего-навсего в предбанник, а там дальше, и тоже под замком, была вторая дверь - уже в самою баню.
      Чугунок снял и второй замок и исчез в темноте. Необычно темно в бане было потому, что окошечко, всегда освещавшее баню, предусмотрительный Чугунок плотно, забил снаружи и изнутри, чтобы никто не выбил стекла и не влез к волчатам.
      В темноте бани что-то загремело, а потом показался из темноты Чугунок и вслед за собой вытащил большой и тяжелый ящик. В ящике были волчата.
      Яркий солнечный свет ударил маленьким зверькам в глаза. От неожиданного света и от людей, собравшихся вокруг, волчата испуганно забились в угол ящика. Они не пищали и не скулили, как пищат и скулят щенки, потерявшие свою мать, - они только дрожали не то от страха, не то от напряжения.
      Волчат было четверо, они сбились в один темный, трясущийся комочек и, казалось, ждали нападения. Я протянул было к ним руку, но тут же темный комочек резко вздрогнул и снова замер в своем углу, а на моем пальце выступили крупные капли крови: крошечный волчонок успел ударить меня своими острыми молочными зубками.
      Я стряхнул с руки кровь, а Чугунок уже вертелся вокруг меня:
      - Вот видишь, вот видишь, какие они зверские! А все говорят: жалко, мол, отпусти, отпусти. Нет уж, нет. Я нашел. Я и сдам их. И премия мне за них будет.
      Чугунок говорил еще что-то, а я не слышал его и в уме прикидывал, сколько могут заплатить этому человеку за четырех маленьких волчат и сколько у меня дома осталось денег...
      - Григорий Петрович, тебе все равно, где деньги получать, продай волчат мне, - обратился я к Чугунку, еще сам не зная, где взять недостающую мне сумму и что делать с волчатами, если они перейдут ко мне.
      Стоявшие вокруг нас люди удивленно и одобрительно загудели.
      - А сколько дашь? - живо поинтересовался Чугунок.
      - У меня сейчас нет всех денег, которые ты можешь получить. Я отдам тебе сейчас половину, а через неделю остальные, - ответил я хозяину волчат.
      - Все деньги неси и бери, а так нет, - категорически заявил Чугунок и стал поспешно затаскивать ящик с волчатами обратно в баню.
      Мы расходились по своим домам молча. Сзади несколько раз щелкнул один замок, потом другой. Потом вслед нам покашлял сам Чугунок, покашлял нарочно громко, будто хотел сказать всем: "Вот так вот - знай наших".
      Я шел к себе домой и все время думал о волчатах и взрослых волках, у которых сегодня утром Чугунок стащил малышей и которые сейчас, наверное, беспокойно рыщут по лесу. И взрослых волков и волчат мне было очень жалко. И я еще и еще раз ругал себя за то, что недавно потратил почти все свои деньги на какие-то пустяки и поэтому сегодня не смог выкупить у Чугунка осиротевших зверьков.
      Ночью я никак не мог заснуть и почти до самого рассвета вспоминал все, что слышал в наших местах о волках...
      Волков около нашей деревушки никто никогда не видел, хотя охотники и встречали неподалеку их следы. Но эти следы всегда обходили наши луга и поля стороной и никогда не появлялись там, где паслись коровы и овцы. Где жили волки? Где из года в год устраивали свое логово?.. По рассказам охотников я примерно догадывался, что старая волчица устраивает свое логово всегда за Долгим ручьем. Но ни я, ни другие охотники не ходили в ту сторону и не беспокоили волчицу и ее волчат. Казалось, что между волками и людьми был заключен молчаливый договор, как будто люди обязались не трогать волков, а волки обещали не трогать скот и собак.
      Конечно, такой договор никто и никогда не заключал, конечно, люди и волки не собирались вместе и ни о чем не договаривались. Но на деле получалось именно так, как должно было получаться по настоящему договору: люди и волки жили неподалеку друг от друга, и жили мирно, как хорошие соседи.
      И вот мир нарушен - бестолковый Чугунок разыскал за Долгим ручьем волчье логово и стащил из логова волчат... Неужели теперь волки начнут мстить людям? Неужели были правы старые охотники, когда все вместе упрашивали Чугунка отнести волчат обратно? Что же будет теперь?..
      К утру я чуть-чуть забылся. И только забылся, как сквозь сон услышал лай собак и крики человека. Я поднялся с постели, оделся и вышел на улицу. На улице, несмотря на ранний час, были люди. Они собрались там, где была баня Чугунка, - там и лаяли собаки, там и кричал что-то сам Чугунок.
      Собаки, испуганно подняв на загривках шерсть, урча кружились около бани и людей, но к самой бане подойти не решались, будто там было что-то очень страшное.
      Окно бани было по-прежнему забито досками. И около этого окна стоял Чугунок. Он размахивал руками, кого-то громко ругал и все время показывал себе под ноги, где во все стороны была разбросана свежая земля и зияла большая дыра - подкоп под стену бани. Потом Чугунок настежь распахнул обе двери и вытащил на улицу ящик, где еще вчера вечером сидели волчата... Волчат не было ни в ящике, ни в бане.
      Ночной поход
      На охоту волчица уходила каждый день рано утром, задолго до восхода солнца. Она осторожно, чтобы не потревожить волчат, выбиралась из логова, спускалась к ручью и жадно пила, а потом берегом ручья миновала лесной завал и выходила к широкой поляне. Если здесь, на поляне, ей не попадался тетеревиный выводок, она шла дальше к болоту, к ягодникам. Тут она останавливалась и принюхивалась, стараясь заранее узнать, есть ли сейчас на болоте глухари...
      По лесу волчица бродила недолго и уже с восходом солнца была около логова, где четыре недели тому назад появились на свет четыре маленьких волчонка.
      Волчата сразу узнавали, что вернулась мать, и, попискивая и поуркивая, тянулись к ней. Она кормила малышей, а потом по одному вытаскивала их из глубокого и темного гнезда на солнце.
      Сначала малыши боялись солнца, норовили тут же сбежать обратно в гнездо, но шли день за днем, и волчата постепенно привыкали к яркому дневному свету. Теперь, неуклюже перебирая лапками, заплетаясь, путаясь в траве, подолгу возились они около матери. Так продолжалось почти целый день. Здесь, возле логова, наигравшись, волчата сосали теплое материнское молоко, здесь, около матери, они и засыпали, сытые и уставшие от игр.
      На ночь волчица забиралась в гнездо, и следом за ней, торопясь, опережая друг друга, спешили волчата. А назавтра снова ранним утром, когда холодный ночной туман только-только начнет садиться на траву утренней седой росой, волчица осторожно выберется из логова, спустится к ручью, напьется, а затем проложит по густой траве лесных полян свою новую охотничью тропу.
      На ходу волчица будет сбивать с травы утреннюю росу, и то место, где она только что прошла, останется среди седой от росы поляны темной заметной полосой.
      Вот такой утренний след волчицы и отыскал на лесной поляне Чугунок. Он был хорошим охотником и быстро сообразил, куда и зачем отправилась волчица, откуда она пришла, где ее логово и где дожидаются свою мать маленькие волчата...
      Покружив по лесу, волчица повернула обратно, и здесь, около ручья, ее остановил чужой запах - около ручья глубоко отпечатались следы резиновых сапог... Чужой след вел к логову, к волчатам.
      Нет, старая, опытная волчица не собиралась принимать бой - она слишком хорошо знала, что люди сильнее любых волков. Она не бросится на человека даже тогда, когда увидит, как он достает из гнезда ее маленьких волчат и прячет их в мешок, - что могут сделать клыки волка, когда у человека оружие...
      Она не бросится на человека, но будет следить, идти сзади, чтобы узнать, куда идет человек, куда несет ее волчат... И теперь, встретив вдруг чужие следы, идущие к логову, волчица прежде всего торопилась узнать все-все.
      К логову она подошла не с той стороны, где подходила обычно. Она обошла сначала то место, где было ее гнездо, вокруг, и, только убедившись, что человек уже побывал здесь и ушел, волчица подошла к логову.
      Волчат в гнезде не было. Волчица-мать несколько раз забиралась в темную нору, выходила обратно, кружила по кустам, надеясь отыскать хоть кого-то из малышей. А вдруг они разбежались в разные стороны, когда заслышали шаги человека, вдруг затаились так, что человек их не отыскал?
      Но волчат не было и в кустах. Тогда волчица отправилась следом за человеком. Она шла быстро, хотя все время прислушивалась и принюхивалась. Вот тропа, по которой недавно уходил от логова человек, выбралась из леса и побежала по большому зеленому лугу. Дальше этого луга волчица раньше никогда не заглядывала - там дальше были владения людей, чужие владения, а чужие владения она всегда уважала.
      Уважать чужие владения требовал строгий лесной закон территории. Лес, по которому только что вилась тропа, принадлежал ей, волчице. Ей принадлежал и Долгий ручей, возле которого было ее логово, ей принадлежали поляны, куда она наведывалась почти каждое утро, и лесное ягодное болото, где водились глухари. И сюда, в ее владения, не имели права заглядывать без особой нужды даже ее взрослые дети, прошлогодние волчата. Эти волчата уже подросли, жили самостоятельно и тоже владели своей собственной территорией.
      Сейчас, когда волчица вышла по тропе к лугу, перед ней лежали чужие владения, владения людей. И туда, дальше по тропе, через луг, к деревне, человек уносил ее волчат.
      Волчица немного постояла, подождала, а потом прямо через луг направилась к редкому березняку. Там она свернула с открытого места в кусты. Кусты окончились, и началась сыроватая низина, где всегда паслось стадо. Стадо хорошо было видно из кустов. Волчица припала к земле и почти ползком добралась до узкого перелеска. Отсюда как на ладони была видна вся деревня.
      В деревне было тихо. Она постояла, прислушалась, принюхалась, желая уловить хоть какой-то звук, хоть какой-то запах, который рассказал бы ей о волчатах.
      Волчица обошла деревню стороной, окружила ее своим следом и больше нигде не встретила запаха человека, который унес ее волчат. Получалось, что этот человек из деревни никуда не уходил, что волчата были здесь, в деревне... Она последний раз постояла, прислушалась и напрямик рысью пошла к логову.
      У логова волчица еще раз все обыскала, еще раз убедилась, что волчат здесь нет, и устало легла в стороне на землю.
      Так она лежала до вечера. Солнце уже вот-вот должно было коснуться вершин елок, когда волчица поднялась и неслышно исчезла в кустах.
      Теперь она шла в ту сторону, где было владение ее прошлогодних волчат, волков-переярков. Вот и лесной ручей, разделяющий их владения. Волчица легко перепрыгнула с берега на берег, сделав неглубокую петлю там, где чаще всего встречались следы ее прошлогодних детей, вернулась назад к логову. Теперь она ждала, когда солнце зайдет за лес и на болото опустится густой ночной туман.
      В стороне раздался шорох. Волчица подняла голову. К логову подходили волки-переярки. Они быстро отыскали следы волчицы в своих владениях - эти следы были сигналом к сбору - и теперь явились сюда.
      Два молодых, сильных волка осторожно подошли к волчице. Сюда, к логову, где подрастали новые волчата, с этой весны дорога волкам-переяркам была закрыта, сюда волчица допускала лишь отца волчат, матерого волка-самца. Но теперь, на случай тревоги, запрет был временно снят.
      Волчица поднялась с земли. Молодые волки подошли поближе. И этой короткой встречи, видимо, хватило волкам для объяснения. Теперь оставалось дождаться отца волчат.
      Он пришел уже в сумерках, большой, сильный, высокий на ногах. Волк хотел лечь, но волчица подошла к нему, ткнула носом в плечо, приглашая следовать за собой, и весь отряд молча выступил в поход...
      К деревне волки подошли уже совсем в темноте, залегли в кустах и стали ждать, когда в окнах погаснут последние огни, когда скрипнет последняя запоздавшая дверь и смолкнет самая брехливая собачонка.
      Наконец наступила ночная тишина. Волчица встала и как тень исчезла в темноте. Следом за ней поднялись и остальные волки.
      Волки шли берегом озера, осторожно ступая среди камней. Впереди у воды показался первый ряд бань, и тут же волчица уловила знакомый запах запах своих маленьких детей.
      Она обошла все углы бани, попробовала лапой землю здесь, там, а потом остановилась у заколоченного окна и принялась рыть землю.
      Волчицу сменил волк, отец волчат, следом за волком к подкопу хотели подойти молодые волки, но волчица отогнала их и продолжила работу сама.
      Неподалеку в сарае подал голос ночной петух. Волки припали к земле. Петух хрипло вскрикнул спросонок еще раз и утихомирился до рассвета.
      Когда начало светать, волки были уже далеко. Закончив работу и вызволив из плена волчат, они, почти не таясь, ушли из деревни и, миновав болото, скрылись в лесу.
      Когда Чугунок устал кричать и ругать волков, я внимательно осмотрел землю, нарытую около бани, и отыскал следы ночного отряда.
      В ночном походе действительно участвовали четыре волка... Вот он, след волка-отца, большой, широкий, тяжелый. Вот след волчицы, которая так искусно провела разведку, собрала отряд и привела его в деревню, - ее след поуже, поменьше, поаккуратнее. В стороне от подкопа разыскал я и следы двух молодых волков, которые в прошлом году сами еще были маленькими волчатами.
      Из деревни волки также уходили берегом озера - и здесь я отыскал их следы. А затем, вместо того чтобы идти к Долгому ручью, где было их логово, волчица и волк, а следом за ними и переярки повернули к болоту и, перейдя болото, ушли в сторону, где на берегу лесного озера стояла моя избушка. Волчица, видимо, решила поискать другое место для своих волчат.
      Как ни старался я, но ни около бани, ни на тропе, что проложили волки по болоту, ни в лесу не смог отыскать следы маленьких волчат - их следов нигде не было. Скорее всего, волки просто унесли попавших в беду малышей.
      Дальше за волками я не пошел, не желая беспокоить отважных и находчивых животных. Я вернулся в деревню и тут же встретил злого Чугунка. Хоть и перестал он кричать, но злость на волков у него, видимо, не прошла, и всю эту злость и всю свою обиду он почему-то решил выместить на мне.
      - Вот гляди, гляди теперь! - грозил мне пальцем взъерошенный Чугунок. - Волки-то в свою сторону пошли, к твоему озеру. Теперь они тебя мучить станут. Гляди, и собаку твою утащут...
      Чугунок еще что-то говорил, но я не дослушал его и пошел домой. Следом за мной на крыльцо прибежал и мой Буран. Я погладил собаку по голове, потрепал ее по ушам. И тут неожиданно дошел до меня смысл всего сказанного Чугунком... Ведь действительно, волки ушли как раз туда, где стоит на берегу озера моя избушка, где я всегда ловлю рыбу и где мы с Бураном подолгу жили одни. Что же теперь будет в лесу, когда люди нарушили мирный договор с волками? Неужели вся волчья месть действительно достанется нам с Бураном?
      Тревога
      С тех пор как волки устроили свой ночной поход в деревню и унесли волчат, прошло дней десять. За это время я ни разу не побывал в своей избушке на озере и совсем не знал, как теперь там, в лесу. Правда, другие рыбаки и охотники в лес уже заглядывали и все до одного говорили, что в лесу по-прежнему все тихо и что волчьих следов никто из них не встречал.
      Тихо было и около нашей деревушки. Наши овцы и коровы по-прежнему с утра до вечера паслись на лугу, и, как раньше, их никто не пугал.
      У нашего стада не было постоянного пастуха, овец и коров жители деревни пасли по очереди: сначала один, потом другой, за ним третий... Вечером, когда стадо возвращалось в деревушку, пастух, пасший овец и коров сегодня, передавал свой кнут другому пастуху, который станет пасти завтра.
      В этот раз наступила очередь принять пастуший кнут тому самому Чугунку, который принес в деревню волчат. Чугунок принял из рук в руки кнут и собрался было идти домой, чтобы как следует выспаться до завтрашнего утра. Но тут кто-то из озорных мальчишек вспомнил, как старые охотники уговаривали Чугунка отнести волчат обратно в лес: мол, если не отнести волчат в лес, то волки начнут мстить людям и станут нападать на овец и коров.
      Вспомнили это мальчишки и давай дразнить Чугунка:
      - Дядя Гриша, дядя Гриша, смотри, завтра у тебя волк овцу утащит...
      Старшие, кто был поближе, тут же одернули озорников, но Чугунок эти слова услышал, вздрогнул и молча ушел к себе домой.
      А на следующий день стадо раньше обычного вернулось в деревню. И следом за стадом пришел перепуганный Чугунок. Он добрался до первого дома в деревне, тяжело опустился на нижнюю ступеньку крыльца и, сняв с головы старый картуз, произнес только одно слово:
      - Волки...
      Перепуганному пастуху сразу не поверили. Да и как поверить, когда до Чугунка столько людей пасло стадо, никто из них ничего не слыхал о волках, а тут на тебе: пошел к стаду Чугунок - и сразу появились волки. Не поверили сразу еще и потому, что многие слышали вчера, как дразнили Чугунка озорные мальчишки. Разве может такое быть? Волков и в помине не было, а тут придумали ребятишки глупость, а волки будто бы их услышали и явились сразу. Нет, что-то здесь не совсем так...
      - Нет, я правду говорю, есть волки, - сказал Чугунок так убедительно, что все сразу насторожились и беспокойно приготовились слушать дальше. Совсем близко к стаду подходили, - продолжал Чугунок. - Хорошо, мой пес учуял и завыл, а то бы унесли овцу, да еще, может, и не одну. Двое было волков: вояк и волчица. Те самые, у которых я волчат тогда брал.
      Весть о том, что около деревушки появились волки, тут же обошла все дома, и к крыльцу, где все еще сидел перепуганный Чугунок, скоро собрались все наши охотники. Вместе со всеми пришел и я. Следом за охотниками прибыли и наши собаки. Собаки улеглись в стороне, будто дожидались, чем окончится это собрание.
      - Надо опять волков искать, но не брать волчат, а подкараулить там старых волков, - высказал свое мнение охотник помоложе.
      - Мясо надо положить в лесу с ядом. Волки быстро его отыщут и отравятся, - посоветовал второй. - Надо ехать в город за ядом.
      - Петли можно на тропах поставить - волки разом попадутся, - сказал третий охотник.
      Скоро все высказали свое мнение, кроме Чугунка и самого старого нашего охотника, которого все в деревушке попросту, но очень уважительно звали "дедка Степанушко"...
      Чугунок молчал потому, что ему нечего было сказать... Это он навлек на деревню беду: он утащил волчат из гнезда и вынудил волков нарушить чужую границу и совершить ночной поход в деревню. Ночной поход прошел успешно: волки узнали и запомнили, что такой поход в чужие владения не очень страшный. Узнали и запомнили звери дорогу в деревушку и теперь могли в любой момент нагрянуть сюда... Вот почему Чугунок молчал и первый раз в жизни ругал сам себя за промашку.
      А дедка Степанушко молчал потому, что знал, как обойтись с волками, но сначала хотел, чтобы высказались все остальные. И когда все высказались, он немного покашлял, чтобы обратить на себя внимание, и стал говорить:
      - А теперь, молодцы, послушайте, что я вам скажу. Сколько мы здесь живем, а ни разу волки не трогали ни скотину, ни собак...
      - Правильно, правильно, - раздались голоса.
      - Выходит, беда не в том, что звери живут неподалеку, - продолжал дедка Степанушко. - Испортили мы зверей, тронули ихнее гнездо, вот они и узнали, как к нам ходить...
      - Чугунок во всем виноват, - загудели охотники.
      - Кто виноват, кто не виноват, сейчас не время судить. Сейчас надо думать, как усмирить волков. - Дедка Степанушко еще раз негромко покашлял.
      - Так объясни нам, Степан Тимофеевич, как быть. Ты ведь вот лет семьдесят, поди, по лесу бродишь - все в лесу знаешь.
      - Все никто не знает, - ответил дедка. - Я знаю лишь то, что сам видел, и помню, что старики говорили. А старики говорили вот что... Наши места для волков очень подходящие, и здесь волков нам не перевести. Выследим одних, другие на их место придут. Наш лес для волков - самый лучший дом, а хороший дом никогда пустым не бывает. Волк - зверь очень умный, сообразительный, память у него хорошая. Его попугаешь, объяснишь, где ждет его наказание, он без нужды в это место уже и не сунется. И такой ученый волк будет у вас как хороший сторож: сам к вам не заглянет и чужих волков сюда не пустит, у них, у волков, это очень строго - они свои границы никому нарушить не дадут... Вот и посудите сами, что теперь делать. Если выследить этих зверей, придут новые, принесут с собой новые беды. Так и будем все время за овец да коров бояться. А не лучше ли взять да и поучить волков, которые рядом с нами давно живут? Поучим раз, другой - они и уберутся восвояси и сюда уже не подойдут...
      Наш разговор-беседа закончился поздно вечером. По озеру уже ползли длинные и широкие полосы ночного тумана. Небо на горизонте совсем погасло и стало серым, как пепел в догоревшем костре. В такое время к лесной деревушке было просто подойти любому зверю.
      - Ну, Григорий Петрович, ты у нас зверей привел, тебе и первому их уму-разуму учить. Неси-ка сюда свое ружье, - обратился дедка Степанушко к Чугунку.
      Чугунок все это время сидел молча, но, как только услышал слова старого охотника, обращенные к нему, сразу встал со ступенек крыльца и скоро вернулся с двустволкой в руках. Дедка подержал ружье, по привычке погладил стволы и ложе ружья и отдал его обратно Чугунку с такими словами:
      - Ну, пальни разок - пусть серые слышат, что мы их стережем...
      Чугунок заложил в ружье два патрона, взвел курки и поднял вверх стволы. Ружье грохнуло раз, потом, почти тут же, - другой.
      Как только раздался первый выстрел, все наши собаки разом вскочили с места, готовые броситься по команде в лес. Но охотники ни в какой лес не пошли, остались на месте возле крыльца, и собаки по одной улеглись обратно на землю.
      На следующий день новый пастух отправился пасти стадо, но на этот раз пастух взял с собой не только кнут - на плече у него висело охотничье ружье. И там, на краю луга, у самого леса, где вчера показывались волки, пастух два раза выстрелил в небо, точно так же, как вчера вечером стрелял Чугунок. Гром выстрелов тут же подхватило лесное эхо и несколько раз прокатило его взад и вперед над вершинами елей, чтобы все-все волки в округе знали, что люди будут строго наказывать их за грабежи...
      Теперь каждый день мы ходили в лес и искали свежие следы волков, но после выстрелов, которые стали греметь около нашей деревушки, волчьих следов нигде мы не находили. Волки больше не заглядывали к стаду и не пугали овец и коров. Дедка Степанушко и на этот раз оказался прав. И тревога, поднятая Чугунком, постепенно улеглась.
      Мирный договор
      Когда тревога в нашей деревушке улеглась и о волках все стали забывать, я собрал рюкзак, позвал Бурана, и мы отправились в нашу таежную избушку.
      До избушки мы добрались благополучно, истопили печь, приготовили ужин и улеглись спать, чтобы завтра с утра пораньше отправиться ловить рыбу.
      Утром я открыл дверь, выпустил на улицу Бурана и только-только собрался спуститься к воде, чтобы умыться и почистить зубы, как на тропе возле самой избушки заметил следы, очень похожие на следы большой собаки.
      Я присел на корточки и стал внимательно изучать эти следы. По всему выходило, что та большая собака, которая оставила здесь, на тропе, свои следы, была около нашего домика вчера вечером, она была здесь уже после того, как мы улеглись спать.
      Но откуда здесь, в тайге, могла быть собака? Собака одна так далеко в лес не зайдет. А если вместе с собакой здесь был человек, то он непременно заглянул бы ко мне в гости.
      Несколько раз я прошел взад и вперед по тропе около избушки, но следов человека нигде не обнаружил. И тут я догадался: ведь это не собака, нет. Я еще раз внимательно пригляделся к следам... Так и есть: след оказался уже и длинней, чем след большой собаки. Да, это не собака, а волчица... Неужели та самая волчица, которая не так давно привела в нашу деревню волков и выручила своих волчат?
      На следующий день точно такие же следы снова появились на тропе около избушки. Волчица на этот раз шла следом за мной и Бураном, проводила нас почти до самого домика и только тогда свернула с тропы и исчезла в лесу.